- Тогда дай мне слово.
      Ее трясло от бессильного гнева и злобы.
      - Хорошо. Ты его получишь, сэр рыцарь. Пусть оно сожрет твою душу!
      Рыцарь отвернулся. Он предупредил химеру, чтобы та укуталась в плащ и держалась подальше от света.
      - Не дай себя втянуть в разговор, - предостерег он. - И не отходи от меня.
      В сгущающихся сумерках они быстро шли вниз. Город уже начал исчезать во тьме - здания оставались лишь проблесками света, окаймленного окнами: словно картины, развешанные на черном бархатном занавесе. Следуя вниз по склону, они проскользнули сквозь упавший полог мрака, как древесные духи, пришедшие из леса. Всего за несколько минут они добрались до дна лощины и оказались у городской черты. Их глаза приспособились к новому освещению, и они пошли по одной из коротких улиц, которая пролегала через центр города - ухабистую и раздолбанную площадку, начинавшуюся у одного края сгрудившихся домов и заканчивавшуюся у другого. В сумраке мимо них проходили мужчины и женщины, но никто с ними не заговаривал. Окна и двери домов и магазинов по обе стороны были закрыты. Собаки и кошки бродили вдоль домов и пробегали под тротуарами там, где они были приподняты над землей. Голоса звучали приглушенно и невнятно. Рыцарь прислушивался не только ушами, но и сердцем, однако не нашел и намека на утешение, ни капли успокоения. Город напоминал гроб, к которому только и оставалось забить крышку.
      В центре города была таверна. Ее двери были распахнуты, и люди свободно могли входить и выходить. Здесь пахло дымом и свеженалитым элем, звенели кружки и стучали обутые в сапоги ноги, звучал добродушный смех, рожденный мимолетным уходом от монотонного труда. Рыцарь подошел к двери раньше дамы и химеры. Он увидел, что в помещении достаточно темно: результат дыма и плохого освещения. Лиц тут не разберешь - анонимность должна быть в цене. Он шагнул на крыльцо. Хотя в таверне было людно, на" шлись там и свободные столики. Конечно, все признают в пришельцах чужаков - в таком маленьком городе это неизбежно. Надо только, чтобы основное внимание обращали на него, а не на его подопечных.
      Они вошли на взрыв резкого хохота, который сосредоточился у стойки. Там с полдюжины рабочих стояли локоть к локтю, повернувшись лицом к бармену. Рыцарь прошел между столиками в дальнюю часть зала, уводя за собой спутниц. Они молча уселись. Химера повернулась лицом к темноте, осторожничая и тревожась, но дама села лицом в зал, распахнув плащ и сняв капюшон, смелая, словно открытый вызов. На нее сразу обратилось несколько взглядов. Некоторые были полны желания.
      Рыцарь уселся так, чтобы отчасти ее заслонить. Теперь уже было слишком поздно приказывать ей, чтобы она спрятала лицо. Ему надо выдерживать позу ее защитника и надеяться, что этого будет достаточно в здешних обстоятельствах.
      Когда их заметили, в зале вдруг стало тише: все присутствующие замолчали, чтобы распознать, кто они такие. Странные глаза дамы скользнули по залу, ни на чем не задержавшись, словно смотреть там было не на что. Рыцарь уже сожалел о том, что разрешил ей пойти с ним. Разумнее было оставить ее в лесу. Но он не хотел даже выпускать даму из виду - нельзя было рисковать тем, чтобы ее потерять.
      Поймав взгляд бармена, он жестом заказал три кружки эля. Тот кивнул и поспешно ушел к бочкам.
      Спустя несколько секунд на них уже перестали смотреть и разговоры возобновились. В зале находились и мужчины, и женщины - все бедно одетые, все с суровыми измученными лицами людей, которые перебиваются кое-как: без удачи, особых умений или помощи посторонних. Они могли быть кем угодно: фермерами, охотниками, шахтерами... Рыцарь не мог понять. Ясно было, что они работают руками, но определить род их занятий не получалось. Возраста они были разного и сидели так, что невозможно было бы определить, кто с кем пришел. Казалось, отношения между ними не имели значения, словно они еще не оформились, словно о них еще даже не задумывались. Время от времени кто-нибудь вставал и переходил за другой столик, но никогда парой или группой. Можно было подумать, что каждый существует обособленно и имеет значение только как отдельный член всего сообщества.
      Детей не было видно. Не было даже признаков присутствия здесь детей, не было младенцев, не было никаких намеков на то, что в городе жил кто-то, не достигший взрослости. Не было даже обычного парнишки, чтобы вытирать стойку или прибираться.
      Бармен прошел через зал с подносом и поставил кружки перед рыцарем. Взглянув на его оружие, он нервно потер руки.
      - Откуда вы? - спросил бармен, пока рыцарь шарил в кармане в поисках монет, в существовании которых даже не был уверен. Наконец достал золотой.
      - Мы заблудились, - ответил он, вручая монету бармену. - Где мы?
      Бармен попробовал золотой на зуб.
      - В лабиринте, конечно. В самом центре, если уж на то пошло.
      Бармен теперь с интересом разглядывал даму. Дама смотрела прямо на него, но словно его и не замечала.
      - У этого города есть название? - продолжал расспросы рыцарь.
      Бармен пожал плечами:
      - Никакого названия. Оно нам не нужно. Вы пришли с севера?
      Рыцарь замялся:
      - Я точно не знаю.
      Бармен заговорщицки понизил голос и чуть подался вперед. Теперь он сосредоточил свое внимание на рыцаре.
      - Вы видели в лесу что-то странное?
      - Странное?
      - Да. - Бармен облизал губы. Казалось, ему не хочется произносить название, словно таким образом он мог бы вызвать к двери таверны то, о чем говорит.
      - Мы ничего не видели, - сказал рыцарь. Бармен секунду рассматривал его, словно проверяя, не лжет ли он, а потом с облегчением кивнул и отошел к стойке.
      Дама подалась вперед, говоря холодно и ровно:
      - На что он намекал?
      Рыцарь покачал головой. Он не знал. Они молча сидели и пили эль, прислушиваясь к звучавшим вокруг разговорам. Говорили о работе, но в самых общих чертах. Упоминались погода и времена года и отсутствие того и этого, но все очень туманно и неразборчиво. Никто не говорил ни о чем определенном и не упоминал о конкретных деталях своей жизни. В разговорах было что-то странное тон, рисунок речи... Далеко не сразу рыцарь понял, что речи пронизаны тревожным ожиданием, словно все готовятся к чему-то невысказанному.
      У столика остановился незаметно подобравшийся к нему старик.
      - Пришли издалека, а? - Язык у него заплетался от выпитого эля.
      - Да, - ответил рыцарь, поднимая взгляд. - А вы, отец?
      - О нет, я никуда не хожу. Этот город - мой дом. Всегда и вечно. Я здесь уже.., о, много-много лет. - Он беззубо усмехнулся. - Когда сюда попадешь, уже нельзя никуда уйти.
      Рыцарь почувствовал, как у него в душе шевельнулось что-то холодное.
      - Что вы хотите сказать? Вы ведь можете уйти, если пожелаете, так? Старик закудахтал:
      - Ты так думаешь? Что можешь уйти? Ты, видно, новенький, сынок. Это же лабиринт, отсюда нельзя выйти. Никто никогда отсюда не выходил!
      - Если можно войти, то можно и выйти! - неожиданно рявкнула дама, и в голосе ее вспыхнул гнев.
      - Ну так попробуй! - ответил старик, все еще хохоча. - Многие пробовали до тебя, но всегда возвращались. Раз сюда попав, все здесь остаются. И ты. И ты тоже.
      Он заковылял прочь, бормоча что-то себе под нос. Рыцарь знаком заказал еще три кружки эля, пытаясь разобраться в запутанных словах старика. Выхода нет, лабиринт - это ловушка, откуда никто не может выбраться... Он прислушался к тихому шелесту этих слов у себя в голове.
      - Хотите чего-нибудь поесть? - спросил бармен, подошедший с кружками. - У вас еще кое-что осталось от того золотого.
      - Можете нарисовать нам план? - небрежно бросил рыцарь.
      Бармен характерно пожал плечами:
      - План чего? Планы все в конечном счете показывают дорогу в одно и то же место. Прямо сюда.
      - Мне нужен план, который показал бы выход из лабиринта.
      Бармен улыбнулся:
      - И всем присутствующим тоже. Беда в том, что никто не может его найти. Некоторые, как тот старик, пытаются уже много лет. Но выбраться не могут. Никто из нас не может. Мы пытаемся, но в конце концов возвращаемся сюда.
      Рыцарь уставился на него, совершенно потрясенный.
      - Да ничего страшного, - поспешно добавил тот, испуганный выражением лица рыцаря. - Привыкаешь. Забот у нас немного. Только... - Тут он встряхнул головой.
      - Только что? О чем вы говорите? - нетерпеливо спросила дама.
      Бармен глубоко вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос упал до чуть слышного шепота:
      - Марево.
      Рыцарь быстро взглянул на своих спутниц. Обе молчали. Он снова повернулся к бармену:
      - Мы не знаем, что это такое. Бармен вдруг вспотел, словно в комнате неожиданно воцарилась полуденная жара.
      - Лучше вам и не знать, - прошипел он. - Ходят всякие россказни. Поговаривают, будто оно живет в лесах. Выходит, когда его меньше всего ждут, и все пожирает, проглатывает! А когда уходит, то ничего после себя не оставляет! - Он сжал губы. - Сам я его никогда не видел. И вроде бы никто не видел. Но иногда мы его слышим. В последнее время все чаще, словно оно к нам подбирается. Говорят, его появлению всегда предшествует чудище - создание из сказок и легенд, животное из древнего мира. - Он покачал головой. - Я слишком разболтался. Даже упоминать о нем не положено. Говорят, оно редко приходит. Но когда это случается...
      Он снова покачал головой и поспешно отошел. Рыцарь посмотрел ему вслед, а потом снова повернулся к своим спутницам.
      - Вы знаете об этом? - негромко спросил он.
      - Доходили слухи, - хрипло отозвалась химера откуда-то из глубины капюшона. - Есть древняя легенда - ей много тысяч лет. Люди видят в Мареве божественное возмездие за свои грехи, - Какая чушь! - издевательски воскликнула дама. - Ты готова прислушиваться к суевериям этих простаков? Это так ты хочешь стать одной из них?
      Химера ничего не ответила, не сводя глаз с рыцаря. А рыцарь пил эль и пытался собраться с мыслями. Выхода из лабиринта никто не знал. Они утверждают, что, в какую сторону ни пойдешь, обязательно окажешься в конце концов в этом безымянном городе. Неужели все жители города верят в это или среди них есть по крайней мере один, кто знает, что дело обстоит не так? Рыцарь разговаривал только с барменом и стариком. Может, надо попробовать расспросить кого-то еще?
      - Оставайтесь здесь, - приказал он. Он встал, прихватив кружку, и прошел к стойке. Он впервые заметил, что все обращают внимание на его оружие и кольчугу - больше ни у кого из горожан такого не было. Он начал задавать вопросы мужчинам, столпившимся у стойки. Бывали ли они за пределами лабиринта? Не знает ли кто-нибудь из него выхода? А кто-то может об этом знать? Мужчины покачали головой и отвернулись.
      - Может, речные цыгане знают, - сказал один из них. - Они побывали всюду, где только можно бывать. Но конечно, сначала их нужно найти.
      Раздался взрыв хохота - это, видимо, была шутка для посвященных. Рыцарь оглянулся на столик, за которым он оставил даму и химеру, и замер. К ним подошли двое мужчин, которые уселись по обе стороны от дамы. Она плотно завернулась в свой плащ и смотрела прямо перед собой, а они разговаривали и улыбались ей. Химера отодвинулась подальше в тень.
      Рыцарь пошел от стойки через весь зал. Но опоздал. Один из мужчин дотронулся до дамы, и она накинулась на него, полоснув ногтями по лицу. Он с воплем отпрянул и наткнулся на химеру. Капюшон упал, открыв голову химеры, и в ту же секунду второй мужчина резко вскочил, громко закричав. В комнате мгновенно воцарился бедлам. Мужчины и женщины вопили от ужаса и отвращения, а химера пыталась снова закрыться плащом. Сверкнуло оружие - длинные охотничьи ножи и всевозможные кинжалы. Стараясь удержаться на ногах в поднявшейся сумятице, рыцарь пробился между теми, кто отделял его от его подопечных. Кружки начали разлетаться на полу, лампы - гаснуть. Люди кинулись к двери.
      - Посмотри, что ты наделал! - дико крикнул бармен, обращаясь к рыцарю. Ты привел в наш город чудовище! Ты навлек на нас беду! Будь ты трижды проклят!
      Рыцарь добрался до столика, подхватил даму и взвалил ее на плечо. Высвободив свой палаш, он размахнулся и выставил его между собой и теми, кто на него наступал.
      Химера скорчилась у него за спиной, отчаянно трепеща своими бессильными крыльями и со свистом выпуская воздух сквозь острые зубы. Рыцарь со всей силой опустил палаш и расколол стоявший перед ним столик. Мужчины поспешно попятились, и он пошел к двери. Дама отчаянно билась и верещала, химера жалась к его спине. Один из мужчин попробовал подобраться сзади, но когти химеры расцарапали ему руку до кости. Тот сморщился от боли.
      Уже через несколько минут они снова оказались в ночи. За ними неслись вопли и крики, но улица опустела - все разбежались по домам. Рыцарь быстро прошел через город, постепенно снова привыкая к темноте. Оставалось только самим искать дорогу. Он проклинал собственную неудачливость и невежество горожан.
      У начала подъема он поставил даму на ноги, но не выпустил ее руки, чтобы не дать ей убежать.
      - Отпусти меня! - огрызнулась она вырываясь. - Как ты смеешь ко мне прикасаться! - Она плюнула на него. - Я тебя ненавижу! Я тебя за это живьем на куски разорву!
      Он не обращал на нее внимания, шагая вверх по склону к деревьям, чтобы скрыться в лесу. За его спиной слабым светом горели окна домов, и было видно, как суматошно мельтешат люди. Рыцарь кинул на них только один взгляд, а потом сосредоточил все внимание на кромке леса. Преследование казалось вполне вероятным.
      Они добрались до края леса, когда химера вдруг резко повернула обратно и настороженно пригнулась.
      - Что-то приближается! - предупредила она тонким прерывистым голосом.
      В ту же секунду из города донеслись новые вопли ужаса. Рыцарь и дама тоже обернулись. Огромная стена злого зеленого света возникла среди деревьев на дальней стороне лощины. Этот свет колыхался, словно пламя, и шипел, как крепкая кислота, разъедая безмолвный мрак. Свет неспешно двигался вперед и по мере движения словно менялся, превращаясь в подобие ливня, порыва тени и света, безжалостно сметавшего все на своем пути.
      Внизу вопли стали еще громче:
      - Марево! Марево! Оно пришло! Бегите! Ох, спасайтесь!
      Но бежать, казалось, было некуда да и некогда. Зеленоватый дождь вышел из-за деревьев и спустился вниз по склону к городу. За ним мир исчезал. Не оставалось ни кустика, ни деревца, ни одного живого кусочка. Все было уничтожено. Марево дошло до города и принялось наползать на здания. Одно за другим они скрывались за этой страшной занавесью. Горожане попадали туда тоже, отчаянно вопя, силясь убежать. Марево проглатывало их на бегу, и больше они не появлялись. Даже их крики были проглочены.
      На краю лощины рыцарь застыл на месте: последние здания и обитатели безымянного городка исчезли, а Марево все шло вперед. Но неожиданно, без всякой причины. Марево начало отступать. За какие-то секунды оно повернуло, словно шторм, на который вдруг налетел порывистый ветер. Медленно, неспешно оно поднялось по противоположному склону лощины, растаяло среди деревьев, исчезло.
      Рыцарь, дама и химера уставились вниз в пустую лощину. Город, откуда они бежали, сгинул - до последнего здания, последнего жителя, последнего зверя, не оставив и следа того, что было. Осталась одна голая земля, дымящаяся, словно обожженная плоть. Марево сожгло ее дочиста.
      Рыцарь посмотрел на химеру. Оказалось, что Марево было не просто легендой. Но что вызвало его из леса этой ночью? Может, ему действительно предшествовало чудовище, как предупредил их бармен? Не была ли этим чудовищем химера? Не существует ли между ними какой-то связи, ужасного договора пожирать жизнь и терзать землю, на которой она живет? Ведь химера и правда была чудовищем, вышедшим из самых древних времен. Рыцарь задумался над такой возможностью. Дама тоже смотрела на их уродливую спутницу, и в ее холодных глазах читался страх. Уставившись в темноту, химера не отвечала на их взгляды.
      Рыцарь отвернулся. Все эти люди погибли, думал он. Все. Мысленно он снова увидел, как они исчезают. Он все еще слышал их вопли. Они ужасали, но были ему знакомы. Он и прежде слышал такие крики. Он слышал их всю свою жизнь. Это крики людей, с которыми он сражался и которых убивал в бою. Это были вопли его жертв. Эти вопли остались в его памяти как души, пойманные в сеть, и он будет вечно носить их в себе.
      И тут, как ужасный финал разрушений, которые он видел, ему пришло в голову: не должен ли он считать своим груз этих недавних криков.
      Глава 11
      РЕЧНЫЕ ЦЫГАНЕ
      Они шли всю ночь, слишком встревоженные, чтобы спать. Они не говорили о происшедшем, но каждый знал, что двое остальных об этом думают. Бесконечный лес снова сомкнулся вокруг них - огромный непроницаемый полог густых ветвей и густо-серых небес. Лабиринт снова лежал перед ними, и спустя какое-то время им начало казаться, что города и его жителей вообще не существовало.
      Когда настало утро и тьма сменилась голубоватым светом, они нашли поляну и немного поспали. Рыцарь отдыхал в полудремоте: он уже давно освоил это умение на случай необходимости - некий транс, при котором какая-то малая его частица, какой-то странный инстинкт продолжали бодрствовать и сохранять бдительность на случай опасности. Возможно, ему снились сны, но его не оставляли воспоминания о криках всех тех, кто умирал у него на глазах, и избавиться от них было невозможно. Это были тени погибших, все, что оставалось от тех, кто когда-то составлял армию людей. Они продолжали жить в нем, словно прилипли к нему и не отстанут, пока смерть не придет и за ним тоже.
      Когда дремота рассеивалась, он лежал и думал о химере, пытаясь понять, какую роль это чудище сыграло в том, что случилось с городом. Его снова начало тревожить, что он не может вспомнить, как химера оказалась с ним, почему они путешествуют вместе. Он не мог вспомнить об этом существе ничего, кроме того, что оно должно было быть рядом. Откуда взялась химера? По какой причине она находится в лабиринте с рыцарем и дамой? Может быть, химера именно отсюда, думал рыцарь. Именно она с самого начала знала общее поверье о том, что из лабиринта нет выхода. Она первая сказала то, что потом повторили горожане. Химера знала о Мареве. Химера знала очень много такого, чего не знал рыцарь. Это было непонятно. Рыцарь не боялся чудища, но не был уверен в его целях. Он ощущал присутствие чести и чувства справедливости, но все равно не мог заставить себя верить химере.
      Проснувшись, они пошли дальше. Теперь они шли потому, что ничего другого им не оставалось. Если они не будут идти вперед, они признают свое поражение. Рыцарь не мог этого допустить. Он ощущал, как его самообладание постепенно улетучивается, как его уверенность в себе и целеустремленность слабеют. Мало-помалу он убеждался в том, насколько незначительна его роль в мире. Здесь он стал орудием обстоятельств, которых не понимал и над которыми был не властен.
      В лабиринте не было ничего узнаваемого, а все, что он помнил о своей прежней жизни, - это игра смутных теней на каком-то почти неразличимом и далеком фоне. Как ни пытался он сосредоточиться и вспомнить, ничто из прошлой жизни не становилось четче. Казалось, словно он тут родился, и только присутствие дамы (и, возможно, химеры) убеждало его в том, что раньше тоже что-то происходило.
      В тот день дама разговаривала с ним словно против своей воли. Это не была речь друга или близкого человека, а только его подопечной и спутницы. Она снова и снова спрашивала его, кто он такой и почему оказался здесь. Она спрашивала, что он помнит о своей прежней жизни. Он уклонялся от ответа, стараясь половчее парировать ее вопросы. Он уклонялся, потому что не мог на них ответить. Ответов у него не было. Она настаивала, пока не утомилась, и тогда снова замолчала.
      - Ты играешь мною, - проговорила дама, и в голосе ее снова прозвучали печаль и отчаяние, сменившие привычный гнев. - Ты ведешь какие-то игры потому, что я твоя пленница.
      Он покачал головой, глядя вверх в голубовато-грязный туман:
      - Я не стал бы так делать.
      - Тогда, будь любезен, расскажи мне что-нибудь о себе! - взмолилась она, с трудом заставив свой голос звучать ровно. - Дай мне какое-то свидетельство того, что ты не лжешь.
      Он некоторое время шел молча, а потом опустил голову:
      - Мне неприятно, что все должно быть так. Мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Извини, что я взял тебя в плен - какова бы ни была тому причина. Если потом у меня будет такая возможность, я постараюсь это искупить.
      Он ожидал, что она откровенно рассмеется такому предложению. Думал, что она обольет его презрением. К его изумлению, она ничего подобного не сделала. Только молча кивнула и пошла дальше.
      Ближе к вечеру они вышли к реке. Она появилась так же, как город, оказалась перед ними, когда они поднялись на вершину холма. Река была широкой и спокойной и простиралась в обе стороны насколько видел глаз. На дальнем берегу снова начинался лес лабиринта и уходил в бесконечность. Над их головами небеса оставались затянутыми облаками и чистыми вперемежку.
      На берегу реки они остановились и посмотрели сначала на противоположный берег, потом вверх по течению и, наконец, вниз. Никаких признаков жизни видно не было. Там, где вода не кипела на быстринах и порогах, она казалась гладкой и туманной. В ней не плавало никакого мусора, и на зеркальной поверхности не расходилось кругов от играющей рыбы.
      - Если есть река, то где-нибудь на ее берегу должен быть город, обнадеживающе проговорила дама, ни на кого не глядя.
      - Но лежит ли этот город внутри лабиринта или за его пределами? - спросил рыцарь. Он посмотрел на нее. - Можно пойти и проверить. Какое направление выберем?
      Ел ответ снова удивил его.
      - Решай сам. Ведь это ты нас ведешь. Он направился вниз по течению. Берег реки был широким и поросшим травой, так что идти по нему было легко. Лес почти повсюду кончался в нескольких сотнях футов от края воды. Серый день начал меркнуть, из гущи деревьев выполз туман и начал ложиться на реку и ее берега. Он поднялся сначала им по щиколотку, потом по колено. К ночи он был им по пояс, и уже невозможно было различить, где кончается берег и начинается вода.
      Рыцарь как раз решил вернуться на ночь к деревьям, когда они услышали пение. Все трое моментально остановились, прислушиваясь. Звук доносился из-за поворота реки, находившегося всего в двухстах футах от них. Рыцарь отвел своих спутниц к лесу, подальше от воды, и они продолжили свой путь. Добравшись до поворота и обогнув деревья, они увидели огни нескольких костров. Пение доносилось оттуда. Они пошли к кострам, пристально всматриваясь в сумрак. По мере приближения стали видны несколько разноцветных кибиток. Поблизости были привязаны мулы, поставлены палатки из яркой ткани, закрепленные на шестах и задней части кибиток. Певцов оказалось больше дюжины. Это были и мужчины, и женщины, одетые в цветастые костюмы со множеством поясов, плащей и головных повязок. Собравшись у костров, все они пели.
      Рыцарь и его спутницы приблизились и были замечены, но пение продолжалось, словно их появление не имело особого значения. Химера держалась позади, кутаясь в свою накидку, но один из певцов встал и поманил их к костру, проследив за тем, чтобы и чудище подошло поближе. Путники приближались медленно: осторожные по природе, они стали еще более осмотрительными в силу обстоятельств, даже перед лицом такого дружелюбия.
      - Добро пожаловать в наш лагерь, - приветствовал тот, кто поманил их. - Не споете ли с нами? Может, заработаете так ужин себе?
      Мужчина был грузный, с брюшком и с большими узловатыми пальцами. Волосы и борода у него были густыми и черными. На нем было несколько сережек и цепочка с медальоном. За пояс, завязанный на объемной талии, было заправлено несколько кинжалов, а из голенища сапога торчала рукоятка еще одного.
      - Кто вы? - спросил рыцарь.
      - Ах-ах! Никаких имен, друг мой, - ответил тот. - Имена - это для врагов, которых надо избегать, а не для друзей, которых надо приобрести. Не присядешь ли?
      - Речные цыгане, - проговорила химера, остановившаяся как вкопанная, и рыцарь бросил на нее быстрый взгляд.
      Толстяк расхохотался:
      - Да, это мы! Ну, а посмотрим-ка на тебя, милая моя. Химера! Мало вас осталось на свете, а в лабиринте на моей памяти, кажется, ни одной не видели. Ну-ну. Не робей, не жмись в теки. Мы тебе поистине рады. Проходи, садись с нами и спой. Погрейся у огня.
      Он провел путников к костру. Сидевшие у огня потеснились, принесли им кружки, и пение продолжилось. Начало и конец каждой новой песни встречались улыбками. Один из мужчин играл на каком-то струнном инструменте, другой - на флейте. Рыцарь и его спутницы слушали песни, но сами к хору не присоединялись. Они пили предложенное им вино, но поначалу понемногу. Смотрели на собравшихся и гадали, как они сюда попали.
      - Вы издалека? - спросил толстяк у рыцаря спустя какое-то время, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать.
      - Шли пять дней, - ответил рыцарь. - Никак не можем найти выход.
      - Здесь это достаточно распространенная проблема, - ответил тот кивая.
      - А вы его знаете? - спросил рыцарь. Его собеседник начал прихлопывать ладонями в такт песне:
      - Возможно. Возможно.
      Пение продолжалось довольно долго. Рыцаря начало клонить ко сну. Дама выпила больше него и уже лежала на траве, закрыв глаза. Химера сгорбилась под своей накидкой, спрятав морду в капюшон. Некоторые из цыган принялись плясать, подскакивая и кружась в отсветах пламени. Женщины надели на пальцы колокольчики, и к пению присоединился их серебристый звон. Мужчины развернули алые и золотые шарфы. Все много пили. Рыцарь припомнил, что шла речь о еде, но она так и не появилась.
      - Ну, разве не так надо проводить жизнь?! - вдруг спросил толстяк, снова наклоняясь к нему. Он раскраснелся и улыбался. - Нечего думать о завтрашнем дне, пока он не наступил. Не надо волноваться о том, что не в нашей власти. Пой и танцуй. Пей и смейся. Оставь свои тревоги до другого раза. А лучше прогони прочь.
      Рыцарь покачал головой:
      - Тревоги имеют обыкновение вас догонять. Тот рассмеялся:
      - Ну что за пессимист! Только посмотри на себя! Не поешь, не танцуешь. Пьешь мало. Как можно получать при этом удовольствие от жизни? Надо же дать жизни шанс!
      - Из лабиринта есть выход? - снова спросил рыцарь.
      Цыган весело покачал головой, встал на ноги и пожал плечами.
      - Думаю, не сегодня ночью. Может, завтра. И он присоединился к пляшущим, удивительно легко двигаясь в свете костра.
      Рыцарь допил остаток вина и посмотрел на своих спутниц. Дама все еще крепко спала. Химера исчезла. Рыцарь безуспешно поискал ее глазами, даже за кругом света. Она исчезла.
      Рыцарь попытался встать и понял, что не может. Ноги его не слушались, тело словно налилось свинцом. Он попытался сбросить груз, вжавший его в землю, и почти сумел встать, а потом снова рухнул. Речные цыгане плясали и пели вокруг него, ничего не замечая. Цвета и формы проносились мимо, и он повернулся к темноте. Что-то случилось. Им устроили какой-то фокус.
      Он все еще пытался понять, что произошло, когда провалился во тьму.
      ***
      Когда он проснулся, вокруг никого не оказалось. Речные цыгане исчезли: мужчины, женщины, кибитки, мулы - все. Остался только пепел от костров, еще чуть дымившийся в туманном рассвете. Рыцарь лежал на поросшей травой земле, вытянувшись во весь рост. Он с трудом привстал на колени. Голова гудела от вина, тело ломило от долгого сна на влажной земле. Слева от него струилась река - гладкая, бесшумная и спокойная. Справа был темный занавес леса, полного тумана.
      Рыцарь поднялся и стал ждать, когда пройдет чувство дурноты.
      Дама тоже исчезла.
      Он почувствовал, что дыхание у него участилось, а грудь сжалась от гнева и возмущения. Куда она ушла? Он озирался, пытаясь увидеть ее следы, но их не было. Она исчезла.
      Он все еще не пришел в себя, когда из леса вышла химера и направилась к нему. Рыцарь вдруг заметил, что его оружие тоже исчезло - полностью. Он был беззащитен.
      - Хорошо выспались? - с нескрываемым сарказмом поинтересовалась химера, подойдя к рыцарю.
      - Где мое оружие? - гневно спросил рыцарь. - Что стало с дамой?
      Химера присела перед ним, не снимая капюшона с головы:
      - Они все у речных цыган. Они их взяли, пока ты спал.
      - Взяли?! - поразился рыцарь, - Ты хочешь сказать - украли?
      Химера тихо рассмеялась:
      - Цыгане так не считают. С их точки зрения, оружие и женщина - это твоя плата за вчерашние удовольствия. По их мнению, это справедливо. Они взяли у тебя то, что имеет цену.
      Рыцарь возмущенно посмотрел на химеру;
      - И ты не попыталась им помешать? Химера пожала плечами:
      - Ас чего мне было это делать? Какая мне разница, что будет с дамой или твоим оружием? Мне до них нет дела. По правде говоря, тебе без них легче.
      В лабиринте в оружии нет нужды - нужны только мозги и терпение. Дама была хомутом на наших шеях, помехой, которую не стал бы терпеть ни один нормальный человек.
      - Это не тебе было решать!
      - А я и не решала. - Химера оставалась совершенно хладнокровной. Она повернула свою уродливую морду к свету, и ее желтые глаза выражали спокойствие. - Я просто не вмешивалась в действия цыган, только и всего.
      - Ты могла бы меня предупредить!
      - Ты сам мог бы себя предупредить, если бы у тебя голова была на месте. В цыганах нет никаких тайн - они во всем мире одинаковые и никогда не меняются. Они живут по своим собственным правилам, и если ты решаешься пить и петь с ними, то ты признаешь это. Сочти это за урок, рыцарь, и забудем.
      Рыцарь постарался подавить ярость. Но в душе затаился страх, вызванный тем, что он теряет контроль над событиями и ничего не может поделать. Дама и его оружие исчезли, и он был не в силах этому помешать. Почему он не предвидел, что может случиться? Почему не предпринял элементарных мер предосторожности ?
      Он сделал глубокий вдох и посмотрел в обе стороны реки.
      - В какую сторону они направились? Химера не ответила, и рыцарь стремительно повернулся к ней, воскликнув: