— У меня нет плана, — ответил кот. — Это не мои, а твои трудности.

— Большое спасибо. Из этого следует, что ты и не подумаешь сам пойти на разведку и украсть уздечку? Нет же?

— Едва ли подумаю. Я твой спутник, а не лакей.

— Ты сущее наказание, Дирк.

— Я не наказание, я кот, Ваше Величество. Бен с хмурым видом пресек обсуждение и зашагал в сторону горного поселения. Кыш-гномы жили в городках, подобно собакам прерий, и задолго до того, как Бен что-то увидел, часовые уже оповестили о его приближении. Когда Бен вошел в городок, гномов нигде не было, виднелось лишь множество пустых нор. Бен прошел в центр городка, уселся на пень и стал ждать. С тех пор как Бен стал королем, он был здесь много раз и знал правила игры.

Через несколько минут к Бену присоединился Дирк. Не сказав ни слова, кот вальяжно разлегся у ног Бена и прищурился, глядя на позднее солнце.

Вскоре из одной норы высунулась косматая мордочка с зажмуренными от дневного света глазами, сморщенный нос осторожно втянул воздух. Затем глаза широко раскрылись, и гном опешил…

— Добрый день, господин, — придя в себя, обратился он к Бену и приподнял изношенную кожаную шапку с красным пером.

— Добрый день, — ответил Бен.

— Вышли на прогулку, да, господин?

— Вышел подышать свежим воздухом и погреться на солнышке. Помогает при всяких недомоганиях.

— Да, о да, ваша правда, помогает при всяких недомоганиях. Осенью нужно опасаться простуды, беречь горло и грудь.

— Разумеется. Простуда может быть коварной. — Они обменивались ничего не значащими фразами, и Бен ждал, когда это закончится. Кыш-гномы обычно ведут себя так с незнакомцами — боятся их до смерти. Один всегда проверяет вас. Если вы не опасны, все остальные тоже выходят наружу. Но если гном почувствует угрозу, вы никого, кроме него, не увидите. — Надеюсь, ваша семья здорова? — стараясь говорить небрежно, продолжал Бен. — И ваша община живет хорошо?

— Да, все в порядке, спасибо, господин. Все хорошо. Не на что жаловаться.

— Рад это слышать.

— Да, это радостно слышать. — Гном украдкой огляделся, чтобы увидеть, один ли Бен и не прячет ли он чего. — Вы, должно быть, прошли неблизкий путь на север из Зеленого Дола, господин. Вы ремесленник?

— Нет.

— Значит, купец?

Бен на миг заколебался, а затем кивнул:

— По случаю.

— Да? — Гном еще более прищурился. — Но у вас, кажется, нет с собой никаких товаров.

— А! Ну, иногда внешность обманчива. Некоторые товары совсем небольшого размера, знаете? — Бен похлопал ладонью по рубашке. — Умещаются в обычном кармане.

Передние зубы гнома ослепительно сверкнули на чумазом лице.

— Да, конечно, вы правы. Не хотели бы вы торговать здесь, господин?

— Хотел бы.

Бен закинул крючок и стал ждать. Гном не разочаровал Бена.

— Чем-то определенным? Бен пожал плечами:

— Раньше у меня были дела с двумя членами вашей общины — Щелчком и Пьянчужкой. Вы их знаете? Гном моргнул:

— Да, Щелчок и Пьянчужка живут здесь. Бен улыбнулся как можно более обаятельно:

— Они где-то поблизости? Гном улыбнулся в ответ:

— Возможно. Да, возможно. Вы не можете минуту подождать? Только минуту?

Гном нырнул обратно в нору и был таков. Бен ждал. Время шло, никто не появлялся. Бен продолжал сидеть на пне и старался делать вид, что ему это очень приятно. Он чувствовал на себе взгляды смотрящих отовсюду глаз. В душу закрались сомнения. Что, если Щелчок и Пьянчужка взглянули на Бена и решили, что они его никогда не видели? В конце концов он не тот Бен Холидей, которого они знали. Он незнакомец и к тому же не очень хорошо одет. Бен оглядел себя и оценил свое плачевное состояние. «Довольно потрепанный торговец», — грустно подумал Бен. Щелчок и Пьянчужка, пожалуй, решат, что Бен не заслуживает их внимания. И не вылезут наружу. А если Бен не сможет с ними поговорить, то нет надежды заручиться их помощью.

Послеполуденные тени стали длиннее. Терпение Бена истощилось, он уже кипел, как горячая вода на огне. Бен с досадой посмотрел на Дирка с Лесной опушки. Здесь тоже никакой помощи. Глаза закрыты, лапы подвернуты под себя, едва дышит — то ли спящий кот, то ли чучело.

Из нор продолжали разглядывать Бена без всякого интереса. Солнце медленно ползло к западным холмам. Никто не появлялся.

Бен уже собрался было сдаться, как вдруг из расположенной метрах в десяти от пня норы показалась грязная косматая физиономия, и тут же вслед за ней из соседней норы вылезла другая. Два носа осторожно принюхались к воздуху уходящего дня. Две пары близоруких глаз с опаской озирались вокруг.

Бен вздохнул с облегчением. Это были Щелчок и Пьянчужка.

Прищуренные глаза уставились на Бена.

— Добрый день, господин, — сказал Щелчок.

— Добрый день, господин, добрый день, — повторил Пьянчужка, — Добрый день!

Бен снова выпрямился и лучезарно заулыбался.

— Вы желаете торговать, господин? — спросил Щелчок.

— Вы желаете торговать с нами? — уточнил Пьянчужка.

— Да. Да, очень желаю. — Бен помолчал. — Господа, вы не можете подняться сюда? Я хочу быть уверен, что вы поймете, чем я собираюсь торговать.

Гномы переглянулись и вылезли на неяркий свет. Крепкие волосатые тела были одеты словно в бракованные костюмы Армии спасения. Крошечные, как у хорьков, заросшие мордочки, прищуренные глаза, сморщенные носы втягивали воздух и вертелись, будто флюгеры. Сажа и грязь покрывали гномов с головы до пят.

Никаких сомнений — Щелчок и Пьянчужка.

Бен подождал, пока они остановились примерно в метре от него, сделал им знак подойти поближе и настороженно сказал:

— Я хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно, понимаете? Просто слушайте. Я Бен Холидей, король Заземелья. Мою наружность изменили колдовством, но только на время. Рано или поздно я верну себе прежний облик. Когда это произойдет, я вспомню, кто мне помогал, а кто нет. Ваша помощь нужна мне прямо сейчас.

Бен переводил взгляд с одного гнома на другого. Те безмолвно пялились на него. Носы вдыхали воздух.

Секунду Щелчок и Пьянчужка смотрели друг на друга, а потом снова воззрились на Бена.

— Вы не король, — сказал Щелчок.

— Нет, вы не король, — согласился Пьянчужка.

— Я король, — настаивал Бен.

— Его Величество пришел бы сюда не один, — сказал Щелчок.

— Его Величество пришел бы со своими друзьями: волшебником, говорящим псом, кобольдами и девушкой Ивицей, хорошенькой сильфидой, — сказал Пьянчужка.

— Король пришел бы со стражниками и слугами, — сказал Щелчок.

— Король пришел бы во всех регалиях, — уточнил Пьянчужка.

— Вы не Его Величество, — настаивал Щелчок.

— Нет, вы не король, — подтверждал, мотая головой, Пьянчужка.

Бен глубоко вздохнул:

— Я потерял все из-за злого волшебника, который в самом начале пригласил меня в Заземелье; волшебника, которого мы увидели в кристалле, после того как вырвались от горных троллей, помните? Вы пришли в замок Чистейшего Серебра просить моей помощи. Я отправился с вами, чтобы вызволить ваших собратьев, которые попали в плен к троллям, те гномы съели пушистых древесных ленивцев, любимых домашних животных троллей. Если я не король, откуда я все это знаю?

Щелчок и Пьянчужка снова переглянулись. На этот раз вид у них был немного растерянный.

— Мы не знаем, — признался Щелчок.

— Мы даже представления не имеем, — поддакнул Пьянчужка.

— Но вы не король, — повторил Щелчок.

— Нет, вы и вправду не король, — эхом отозвался Пьянчужка.

Бен кипел от бессилия, но виду не показывал.

— После того как мы узнали, для чего служит кристалл, я разбил его о скалы. Советник Тьюс признался, что пользовался этим кристаллом. Со мной были вы, Ивица и Абернети, и кобольды Сапожок и Сельдерей. Потом мы спустились в Бездонную Пропасть. Вы взяли с собой Ивицу и меня. Помните? Мы применили против Ночной Мглы стручковый порошок, который мне дали феи, и ведьма превратилась в ворону и улетела в туманы царства фей. Затем мы отправились к дракону Страбону. Помните? Откуда я это знаю, если я не король Заземелья?

Гномы переминались с ноги на ногу, как будто в их рваные башмаки заползли муравьи.

— Мы не знаем, — снова сказал Щелчок.

— Да, мы не знаем, — поддакнул Пьянчужка.

— Но вы все равно не король, — настойчиво произнес Щелчок.

— Нет, вы не король, — повторил Пьянчужка. Несмотря на всю решимость Бена, терпению его пришел конец.

— Откуда вы знаете, что я не король? — резко спросил он.

Щелчок и Пьянчужка беспокойно задвигались. Маленькие ручки не находили себе места, глазки бегали по сторонам.

— У вас не такой запах, как у него. — наконец сказал Щелчок. — У вас такой запах, как у нас, — уточнил Пьянчужка.

Бен вытаращил глаза, покраснел и потерял те остатки терпения, которые сохранял до сих пор.

— Теперь послушайте! Я король, я Бен Холидей, я именно тот, за кого себя выдаю, и вам лучше поверить в это сразу или вас ждут очень серьезные неприятности, даже серьезнее, чем когда после поражения Железного Марка вы украли и съели на званом обеде известную собаку! Вы у меня будете болтаться на виселице, черт возьми! Посмотрите на меня! — Бен выхватил медальон, закрыл ладонью изображение Микса и выставил медальон вперед, как оружие. — Знаете, что я могу с вами сделать?

Щелчок и Пьянчужка повалились на землю, крошечные тела затряслись с головы до пят. Гномы упали так быстро, будто у них подкосились ноги.

— Великий правитель! — крикнул Щелчок.

— Могучий правитель! — взвыл Пьянчужка.

— Наша жизнь в ваших руках! — голосил испуганный Щелчок.

— В ваших руках! — гнусавил Пьянчужка.

— Простите нас. Ваше Величество! — молил Щелчок.

— Простите нас! — вторил Пьянчужка. «Ну, это уже лучше», — немало удивленный таким быстрым поворотом, подумал Бен. Оказывается, в общении с кыш-гномами легкое запугивание приносит гораздо больше пользы, чем разумное объяснение. Бену было стыдно, что ему пришлось прибегнуть к такой тактике, но он был просто в отчаянии.

— Встаньте, — приказал Бен. Гномы поднялись и стояли, с опаской поглядывая на него. — Все в порядке, — мягко заверил Бен гномов. — Я понимаю, что вас смущает, и давайте больше не будем об этом. Хорошо? — Две похожие на хорьков физиономии одновременно кивнули. — Прекрасно. Вот какая у нас трудность. Ивица, хорошенькая сильфида, может угодить в беду, и мы должны помочь ей так же, как она помогла нам, когда мы попали в плен к горным троллям. Помните? — Бен неоднократно повторял это слово — «помните?»,

— но разговаривать с гномами все равно что с малыми детьми. — Она спустилась в Бездонную Пропасть и стала там что-то искать, нам нужно найти ее и убедиться, что она цела и невредима.

— Мне не нравится Бездонная Пропасть, Ваше Величество, — нерешительно пожаловался Щелчок.

— Мне тоже, — поддакнул Пьянчужка.

— Я знаю, — признался Бен. — Мне тоже она не нравится. Но вы мне говорили, что можете спуститься туда незамеченными. Я этого сделать не могу. Я прошу вас пойти туда. оглядеться, посмотреть, там ли Ивица, и поискать один спрятанный в пропасти предмет: он мне очень нужен. Это по-честному? Только посмотреть. Никто не должен знать, что вы там находитесь.

— Ночная Мгла вернулась в Бездонную Пропасть, — подтвердив худшие опасения Бена, тихо сообщил Щелчок.

— Мы ее видели. Ваше Величество, — поддакнул Пьянчужка.

— Она теперь всех ненавидит, — сказал Щелчок.

— Больше всего вас, — добавил Пьянчужка. Наступило молчание. Бен на миг попытался представить себе, до какой степени его ненавидит Ночная Мгла, но не смог. Ну что ж, ничего не поделаешь. Бен наклонился поближе к гномам:

— Значит, вы были в Бездонной Пропасти? — Щелчок и Пьянчужка с несчастным видом кивнули. — И вас не видели, так? — Они снова кивнули. — Тогда вы можете сделать мне такое одолжение, правда? Сделайте это для меня и для Ивицы. Я не забуду вашу услугу, обещаю вам.

Вновь последовало долгое молчание, Щелчок и Пьянчужка смотрели на Бена, а потом друг на друга. Они приблизили свои головы и стали перешептываться. Их беспокойство переросло в возбуждение.

Наконец они снова уставились на Бена, глаза их сияли.

— Если мы это сделаем, Ваше Величество, мы сможем получить кота? — спросил Щелчок.

— Да, мы сможем получить кота? — повторил Пьянчужка.

Бен выпялил глаза. Он на какое-то время забыл о Дирке. Бен взглянул на кота, а затем снова на гномов.

— Об этом даже не думайте, — сказал Бен. — Этот кот совсем не то, чем кажется.

Щелчок и Пьянчужка с неохотой кивнули, но не отрывали глаз от Дирка.

— Я вас серьезно предупреждаю, — многозначительно произнес Бен.

Гномы снова кивнули, но Бен ясно чувствовал, что его слова до них не доходят. Он беспомощно покачал головой.

— Ладно. Мы здесь заночуем, а на рассвете двинемся в путь. — Бен еще раз привлек внимание гномов. — Постарайтесь запомнить, что я сказал насчет кота. Хорошо?

Гномы в третий раз кивнули. Но их взгляды будто приклеились к Дирку.

Бен съел еще один спартанский ужин из плодов Лазурных друзей, выпил воды из ручья и стал смотреть, как уходит за горизонт солнце и над долиной спускается ночь. Бен вспомнил о своем мире и о прежней жизни и впервые за долгое время подумал, не лучше ли ему было остаться там, где он был, и не возвращаться сюда.

Потом Бен отбросил эти слюнявые мысли, завернулся в походный плащ и прилег рядом с пнем, чтобы хоть как-то поспать. Дирк продолжал неподвижно сидеть на пне. Кот как будто умер.

Вдруг посреди ночи раздался такой жуткий и долгий крик, что Бен вскочил. Крик слышался сверху, но когда Бен наконец сообразил, что к чему, и стал мутными глазами озираться кругом, он увидел лишь припавшего к пню Дирка; шерсть у кота встала дыбом, и от спины шел пар.

Вдалеке кто-то хныкал.

— Эти гномы настырны до тупости, — тихо пояснил Дирк и снова уселся на пень, сверкая в ночи похожими на изумрудные огоньки глазами.

Хныканье затихло, и Бен тоже улегся на прежнее место. Добрый совет, данный Щелчку и Пьянчужке, пропал даром. Некоторые учатся только методом проб и ошибок.

Той же ночью в нескольких километрах от Риндскон плотины в заброшенном загоне для скота и хижине, притулившейся у подножия горного хребта, который начинался у восточной оконечности Зеленого Дола, происходили совсем другие события. Прохудившаяся крыша и лишенные ставен окна говорили о том, что в хижине давно никто не живет, а в загоне для скота местах в пяти была сломана загородка. Вокруг, словно черное кружево, лежали тени. Метрах в десяти от хижины у ярко горящего костра сидели белобородое пугало и мягкошерстный терьер, оба совершенно немытые и нечесаные, и с такой яростью осыпали друг друга бранью, будто стремились опровергнуть, что только недавно они были лучшими друзьями. Коренастое существо с обезьяньей физиономией, ушами, как у слона, и крупными зубами в смущении следило за спором в полном молчании.

— Не пытайся заставить меня понять, что ты сделал! — говорил лохматый пес пугалу. — Я считаю тебя непосредственно повинным в нашем злосчастном положении и не собираюсь тебя прощать!

— Отсутствие сострадания у тебя дополняется только отсутствием характера!

— ответило пугало. — Я уверен, что другой человек или пес проявил бы больше милосердия!

— Ха! Другой человек или пес давным-давно бы распрощался с тобой. Другой человек или пес нашел бы себе достойную компанию, способную разделить жизнь изгнанника!

— Ясно! Ну что же, еще не поздно найти другую компанию, достойную или не очень, если тебе так хочется!

— Будь уверен, я обдумываю этот вопрос! Они бросали друг на друга сердитые взгляды через красную дымку костра, мысли обоих были черны, как сажа, оставленная на посудине после горящего дерева. Наблюдатель с обезьяньей физиономией безмолвно слушал. Ночь зависла над всеми тремя, словно плащ чародея, Горный хребет был призрачным и спокойным.

Абернети получше приладил очки к носу и продолжил спор, слегка сменив тон:

— Никак не возьму в толк, почему ты упустил единорога, волшебник. Это существо стояло перед тобой, ты знал, что сказать, чтобы его поймать, а ты что сделал? Вызвал град цветов и бабочек. Что это за ерунда?

Советник Тьюс с вызывающим видом выставил вперед подбородок:

— Это такая ерунда, которую ты должен понять.

— Я склонен думать, что ты просто психанул. Я вынужден поверить, что в решительную минуту ты просто перестаешь владеть волшебством. И что это значит:

«Такая ерунда, которую ты должен понять»?

— Я хочу сказать, что эта ерунда дает всем существам право быть такими, какими они должны быть, несмотря на то, какими их хотят видеть другие! Понятно?

Писец нахмурился:

— Минуточку. Ты хочешь сказать, что нарочно дал единорогу ускользнуть? Что бабочки и цветы — это не случайность?

Волшебник в раздражении потянул себя за бороду:

— Поздравляю, какие мы проницательные, наконец-то ты понял очевидное! Именно это я и хочу сказать!

Наступило долгое молчание, двое друзей разглядывали друг друга. Они отправились в путь на рассвете, в душе негодуя на то, что события развернулись таким образом, а внешне отстранившись друг от друга из-за своего гнева. И тут они впервые открыто обсудили эту тему: бегство единорога.

Изучение друг друга кончилось. Тьюс первым отвел взгляд, вздохнул и потуже завернулся в лоскутную мантию, чтобы отогнать усиливающийся ночной холод. От тревоги лицо волшебника было усталым и изборожденным морщинами. Одежда запылилась и порвалась. Абернети выглядел не лучше. Их лишили всего. Их выгнали сразу же после того, как король узнал, что поимка черного единорога сорвалась. Король не дал им возможности оправдать собственные действия и не предложил объяснения для своих. Как только Тьюс и Абернети вернулись в замок Чистейшего Серебра, их встретил посыльный с коротким письменным приказом. Их освобождали от всех должностей. Они могли идти на все четыре стороны и никогда не возвращаться ко двору.

Сапожок, которому, судя по всему, был предоставлен выбор, пошел с ними. Почему, он не объяснил.

— Когда мы начали охоту, я не собирался дать единорогу ускользнуть, — тихо продолжал советник. — Я собирался его поймать и, как было приказано, передать королю. Я полагал, что это опасная затея, потому что черный единорог давно считался существом, приносящим несчастье. Но король показал выдающиеся способности обращать несчастье себе на пользу. — Волшебник помолчал. — Признаюсь, меня тревожило настойчивое стремление короля немедленно поймать животное и его отказ объяснить нам эту настойчивость. Однако я все же намеревался заполучить единорога. — Советник глубоко вздохнул. — Но когда там, в лесу, я увидел перед собой это живое чудо, когда я увидел, какой он, я не смог допустить, чтобы его поймали. Не знаю почему, просто не смог. Нет, не правда, я знаю почему. Это было бы не правильно. Я почувствовал, что это так. Разве ты не почувствовал то же самое, Абернети? Единорог не предназначен для короля. Он не предназначен ни для кого. — Тьюс снова неуверенно поднял взгляд. — И я применил чары, чтобы он никому не достался. Я помог ему убежать.

Абернети схватил какую-то пролетавшую мимо мошку, затем опять водрузил на нос покрытые пылью очки и чихнул.

— Надо было сказать это раньше, волшебник, а не заставлять меня думать, что магия снова оказалась сильнее тебя. Теперь я по крайней мере это могу понять.

— Можешь? — в сомнении покачал головой Тьюс. — А я не могу. Я пошел против желания Его Величества, которому принес клятву верности. Но мне показалось в тот момент, что, если я выполню его приказ, это будет не правильно. Выходит, король был прав, что выгнал меня.

— И, надо полагать, прав, что выгнал меня?

— Нет, тебя он не должен был выгонять. В том, что случилось, нет твоей вины.

— Честно говоря, он был не прав, когда выставил нас обоих!

Советник беспомощно пожал плечами:

— Он король. Не нам его судить!

— Гм! — ехидно хмыкнул Абернети. — Охота была неблагоразумным шагом, хоть король так рассудил. Он знал историю черного единорога. Мы сказали, что это животное не поймаешь в охотничий капкан, но Его Величество король оставил наш совет без внимания. Раньше он никогда такого не делал, волшебник. Он помешался на этом единороге, вот что я тебе скажу. Только о нем и думает. Он лишь однажды заговорил об Ивице, да и то посетовал, что она не несет золотую уздечку. Король пренебрегает своими обязанностями, не выходит из своих покоев и никому не доверяет. С тех пор как ты вернул ему волшебные книги, король ни разу не упомянул о них. Я надеялся, что он по крайней мере хоть заглянет в них, чтобы найти способ вернуть мне прежний облик. Когда-то король сделал бы это даже не задумываясь… — Писец застенчиво умолк, сердито поглядывая на пламя костра. — Ну ладно, это не важно. Суть в том, советник Тьюс, что в последние дни король не в себе. Он сам не свой.

Совиное лицо волшебника исказилось в задумчивой мине.

— Да. — Тьюс быстро посмотрел на Сапожка и с удивлением заметил, что кобольд кивает в знак согласия. — Да, он определенно сам не свой.

— Он такой с тех пор…

— Как мы обнаружили в его спальне самозванца?

— Да. С той ночи.

Они снова помолчали. Потом их глаза встретились, и то, что отразилось в этих глазах, поразило и Абернети, и советника Тьюса.

— Возможно ли… — неуверенно начал Абернети.

— Что самозванец на самом деле был королем? — закончил советник. Он очень сильно сдвинул брови. — Раньше я даже бы не подумал, но теперь…

— Конечно, мы не можем быть уверены, — быстро вставил Абернети.

— Никоим образом, — согласился Тьюс. Огонь трещал и вспыхивал, переменивший направление ветер гнал на друзей дым, и искры обращались в пепел. Откуда-то издалека раздался продолжительный скорбный крик ночной птицы, у советника по спине пробежали мурашки. Он обменялся быстрыми взглядами с Абернети и Сапожком.

— Терпеть не могу спать на открытом воздухе, — пробормотал Абернети. — Не люблю блох, клещей и всяких ползающих насекомых, которые лезут в шерсть.

— У меня есть план, — вдруг проговорил советник. Абернети смерил волшебника долгим строгим взглядом, он всегда смотрел так, когда ему предлагали что-нибудь, без чего он вполне мог обойтись.

— Боюсь спрашивать, в чем он заключается, волшебник, — наконец ответил пес.

— Мы пойдем к дракону. Пойдем к Страбону. Зубы Сапожка блеснули в пугающей ухмылке.

— Это и есть твой план? — в ужасе спросил Абернети.

Тьюс, сильно волнуясь, наклонился вперед:

— Пойти к Страбону — это очень разумное решение. Кто знает о единорогах больше, чем драконы?

Когда-то единороги были злейшими врагами драконов, их самыми давними противниками в царстве фей. Сейчас черный единорог последний в своем роде, а Страбон тоже единственный. Они обладают здравым смыслом, происходят из одного корня, они родственники! От дракона мы наверняка сможем что-нибудь узнать о единороге, возможно, достаточно, чтобы раскрыть его тайну и понять, зачем он появился в Заземелье!

Абернети недоверчиво покосился на волшебника:

— Но, советник Тьюс, дракон нас не любит! Ты об этом забыл? Он зажарит нас и съест на полдник! — Пес помолчал. — Кроме того, какая нам польза от того, что мы узнаем о единороге. От этого зверя у нас и так одни неприятности.

— Но если мы поймем, зачем он появился, мы раскроем причину наваждения короля, — быстро ответил Тьюс. — Мы даже найдем способ снова приблизиться ко Двору. Это вполне достижимо. И дракон не причинит нам вреда. Когда он узнает, почему мы пришли, он только обрадуется. Не забывай, Абернети, что у драконов и волшебников тоже общее происхождение. Продолжительность и природа наших профессиональных отношений всегда подразумевали определенное взаимное уважение.

Абернети скривил губы:

— Какая чушь!

Советник, казалось, не слышал. Взгляд у него был отсутствующий.

— В давние времена между волшебниками и драконами велись такие состязания, от которых дух захватывало, скажу я тебе. Соперничали в волшебстве и ловкости. — Он с важным видом поднял голову. — Если Страбон заупрямится, придется с ним потягаться. Я ловко научился присваивать чужие познания, и будет забавно еще раз испробовать свои силы…

— Ты спятил! — Абернети пришел в ужас. Но воодушевление Тьюса не уменьшалось. Он встал и с безумными от волнения глазами стал ходить вокруг костра.

— Ну, не важно. То, что необходимо, должно быть сделано. Я принял решение. Я пойду к дракону. — Он помедлил. — Сапожок пойдет со мной, да, Сапожок? — Кобольд кивнул, улыбаясь во весь рот. Волшебник стал размахивать руками. — Значит, договорились, я иду. Сапожок идет. И ты должен идти с нами, Абернети. — Советник остановился и опустил руки, высокая фигура слегка сгорбилась, словно под грузом внезапно навалившихся забот. — Понимаешь, нам нужно пойти. В конце концов что еще нам остается делать?

Он вопросительно уставился на писца. Абернети ответил таким же пристальным взглядом. В наступившей тишине сомнения и неуверенность в глазах старых друзей молчаливо сражались с чувством собственного достоинства. Тень прошлого, которое советник и Абернети давно похоронили, вернулась, чтобы омрачить их настоящее, и они ощущали, как эта тень неумолимо настигает их. Этого нельзя было допустить. Надо сделать что угодно, только не ждать наступления давящей тьмы.

Горный кряж снова застыл в безмолвии, темный хребет на фоне неба, полного холодных далеких лун и звезд. Хижина и загон для скота были частью скелета стареющей земли.

— Хорошо, — как можно более печально вздохнув, согласился Абернети. — Давай выставим себя дураками вместе.

Никто ему не возразил.