Как оказалось, я зря беспокоилась. Я разрешила Нилу остаться дома, когда приедет Ланс, но не запретила ему таращиться на конский хвост моего нового приятеля. Поэтому он решил принять ванну и не путаться под ногами. Я представляла себе всех дизайнеров с хвостиками. Но у Ланса были торчащие волосы и резвая, полная жизни походка. Или, в его случае, клубных наркотиков.

Наложив побольше крем-пудры, я основательно заштукатурила свои синяки, поэтому лицо мое выглядело вполне пристойно. И взяла на вечер у Джози одну из ее сумок — образец творчества неизвестного дизайнера. Так что я чувствовала себя довольно уверенно, когда он постучал в дверь. Поболтав со мной пару минут в дверном проеме, он пустился вскачь по квартире, восхищаясь всем подряд. Напав на кухонную утварь, Ланс назвал каждый предмет поименно. Допускаю, что за свою жизнь я купила несколько безвкусных вещей. Но вообще-то меня с детства приучили покупать все самое хорошее, но не потому, что та или иная вещь была модной, а потому, что она была лучшей. Ланс же дотрагивался до моего тостера так, как будто это было произведение скульптора.

— Ну, Кэссиди Блэр, — он так и продолжал называть меня таким манером, — давай погудим! Я принес кое-что для разогрева.

И он выскочил из кухни, прыгнул на диван и достал белый порошок в пакетике. Я знала, что такое кокаин. Я принимала кокаин. Просто я никогда раньше не делала этого так беспечно.

— Хм, Ланс, это меня не разогревает, — сказала я, глядя, как он вытаскивает свой бумажник, чтобы достать купюру.

Он посмотрел на меня в полном разочаровании.

— Но, Кэссиди Блэр, как же так? А это? — И он вытащил сигареты с марихуаной. — Да ты не бойся, это только чтобы добраться до ресторана. — Он произнес «ресторан» так, как будто был французом. — Там мы разогреемся и коксом.

— Тебе что, Джози сказала, что я люблю ходить по ресторанам? — спросила я, нервно постукивая пальцем по бедру.

— Ага, — он улыбнулся мне так, как будто уже увидел под моим ярко-розовым мини-платьем черное кружево.

Платье было старое, но черные туфли — новыми. Двести двадцать долларов с моей кредитной карточки. Я пожала плечами:

— Ладно.

— Вот и здорово! Давай поймаем кайф, моя маленькая леди!

Вдруг я услышала придушенный смех из ванной. Ланс удивленно покрутил головой.

— Все в порядке. Это просто мой друг, он живет со мной. Старый, добрый друг. Но, увы, изгой общества, — прибавила я, услышав дикое ржание и всплески воды. — Ему негде голову приклонить. Пришлось взять его к себе, бедолагу.

— Конечно, конечно, — сказал Ланс, все еще радуясь неизвестно чему. — Ну, давай повеселимся.

И я так и сделала. Я «веселилась» всю дорогу в ресторан, на террасе внизу, где мы чуть не подожгли бамбуковую циновку, пока курили марихуану, когда возносились в лифте, и в ресторане, в облаке фиолетового дыма. Пока для нас накрывали стол, мы, заказав белое вино, сидели на кожаном диване и глупо усмехались друг другу. Ланс, казалось, всех там знал. Девушки восхищались моими новыми туфлями, пытаясь выяснить торговую марку и страницу в каталоге, на которой они помещены. Я рассматривала, как сумки на прилавке, мужчин. Все «веселились», как и мы. К тому времени как мы уселись за стол, в комнате стоял душный туман.

Ужин я не запомнила, знаю только то, что была адски голодна. Я съела три блюда и залила их вином. Мы пили немерено, и за все платил Ланс со своей кредитной карты.

Из ресторана мы свалили шумной счастливой толпой, и потом еще все вместе где-то танцевали, в каком-то клубе вроде бы. И я была очень рада встретить так много замечательных людей, которые, казалось, были так же взволнованы встречей со мной. Мы все смеялись, шутили и целовались.

В пять часов утра мы с Лансом наконец втиснулись в машину, забитую нашими новыми, самыми лучшими друзьями, чьи имена я уже забыла. Они оставили нас возле моей квартиры. Улица казалась одновременно серой и очень солнечной, и я почувствовала себя тоже немного серой и солнечной. Поэтому, когда Ланс крепко поцеловал меня и, пританцовывая, пошел в направлении своей машины, я не расстроилась и потопала к своей двери одна. С глупой ухмылкой.

Через восемь часов Нил принес мне тот же поднос с завтраком и таблетки. Я их кинула в рот, а тост отодвинула. Есть не хотелось. Страшное чувство голода прошло. Это была реакция на употребление наркотиков. Я сообразила, что вчера явно была не в своем уме, раз не помнила, как добралась до кровати. Я снова влезла под одеяло. На мне была пижама. Хоть это хороший знак.

— Есть не хочу, — прошептала я и, когда Нил отпрянул, вспомнила, что еще не почистила зубы.

Смутившись, я притронулась к своему лицу. Нил кивнул:

— Кстати, у тебя по всему лицу блестки и помада.

Потом мне все время хотелось в туалет. После полуночи я пила стакан за стаканом, мешая воду с вином, и думала, что к утру лопну. Но я не могла вспомнить, пописала ли я хотя бы раз. Сейчас неожиданно все клапаны открылись, притом одновременно. Я то и дело рысила на полусогнутых мимо Нила. После пятого забега в туалет мне все это надоело, и я оставила дверь открытой.

— Раз тебя не тошнит, — отметил Нил из гостиной, — значит, надо полагать, что ты просто обсадилась наркотой, маленькая леди.

— Да-а, — просипела я и дернула смыв. Нила я не стыдилась. Он и раньше все это видел. Поэтому когда я стоически маршировала обратно в кровать, то была несколько озадачена его обеспокоенным видом.

— Значит, я и вправду угадал? Ты что, поддалась на уговоры нашего дизайнера?

— Заткнись!

— Кэсс?

— Что? — нетерпеливо рявкнула я.

— Почему мы живем вместе, а спим врозь?

— Потому.

— Но я не думаю, что я — гей.

Я подняла голову:

— Да уж.

— Да. Очень даже не гей. В любом случае, ни один гей со мной бы не ужился. Я не гей.

— Да, ты это уже говорил. Приятно об этом слышать, — добавила я и провалилась в сон.

На разной работе я сталкивалась с разными идиотами. С социальными изгоями, грубыми, часто дурно пахнущими и всегда бедно одетыми. С мужчинами в кримпленовых брюках и с волосами, зачесанными на лысину (такие всегда критиковали проходивших мимо девушек за короткие ноги). С женщинами на высоких каблуках и в гольфах, которые орали на своих мужей при посторонних (и при этом удивлялись, почему никто не везет их в Париж заниматься любовью). С парнями, которые носили широченные клоунские брюки и называли друзей «кореша». Они никогда не помнили имена своих подружек. Еще сохранились неясные воспоминания о красивых, уверенных в себе людях, которые «отстреливали» не таких красивых и менее популярных людей, как в компьютерных играх.

Так что, когда я утром возилась в ванной — отдирала от волос чупа-чупсы и лечила губы от вчерашних поцелуев, намазывая их двухсотдолларовым кремом для век, — я задумалась: а существуют ли вообще нормальные люди?

Даже Нил стал смотреть подозрительно, когда я в четвертый раз отказалась от еды, перестирала все свои пижамы и простыни, разобрала сумку и выбросила вон все двадцать с чем-то визиток, полученных прошлой ночью.

— Духовное очищение? — спросил он, когда я удалила сообщение Ланса, записанное утром на автоответчик. Он звонил из кафе на Рандл-стрит, приглашая присоединиться к нему, Антуанетте и Раджи, чтобы выпить протеиновых напитков. — Так ты скоро будешь читать деловой журнал «Ойстер» и заведешь электронный органайзер, — высказался Нил и уклонился от подушки, которую я в него швырнула.

Потом день шел как обычно, пока в полдень не позвонила Элен — вся в слезах.

— Он действительно уже встречается с ней!

— Кто? — спросила я, хотя и знала ответ.

— Дэниел. Уже несколько месяцев! Они встретились на помолвке у Робинсонов! Это было четыре месяца назад!

— И что ты собираешься делать?

— Убить его!

— Но ты и сама встречаешься с Малкольмом, — здраво рассудила я, хоть и понимала, как она сейчас себя чувствовала.

— Да, но он спал со мной, а думал о ней!

— Конечно. Возможно. Но, может быть, все было наоборот, — вселяющим надежду голосом сказала я и осеклась: — Ладно. Давай его убьем!

Она шумно втянула воздух, и по телефону было слышно, как сопли и слезы булькали в трубке.

— Правда, что ли?

— Нет, конечно!

Элен горестно прошептала:

— А что же делать?

Я еще не знала, но во мне разгорался огонь возмездия. Хотя, возможно, это просто наркотики взыграли у меня в животе.

— Я сейчас заеду. У меня все еще есть дубликат ключа от его дома. Надо понимать, ты не на работе?

— Я сказала, что у меня понос.

— Хорошая идея, — хмыкнула я, записала ее адрес и повесила трубку.

— Куда ты собираешься? — спросил Нил, глядя, как я, стоя в тапочках, накидываю пальто поверх джинсов. — Что-то произошло? Ты никогда так плохо не одевалась.

— Я еду к Элен.

— К той Элен, которая никак не может послать своего идиота?

Я обернулась к нему:

— Я что, разговариваю во сне?

— Нет, только когда обкуришься или напьешься. Мне не хотелось даже думать об этом.

— Да, к той самой.

— Ты для нее спрашивала у меня про наводки?

— Да, — неохотно признала я.

Он вскочил и натянул джемпер, который ему купил Сэм, когда мы поняли, что вся одежда Нила провоняла наркотиками.

— Я пойду с тобой.

— Нет, не пойдешь! — Я бросила на него сердитый взгляд и сгребла сумку. — Ты останешься здесь.

— Сэм сказал, что ты должна за мной присматривать, а получается — это за тобой надо присматривать.

— А еще Сэм сказал, что ты должен оставаться в безопасности. По крайней мере, моя квартира под надзором полиции, а это уже кое-что. И со мной там будет Элен.

— Шизанутый Джонни сюда уже врывался и чуть не порезал нас на куски, так что это не очень-то безопасно, даже когда Сэм рядом. А Элен может тебе помочь только одним — пырнуть кого-нибудь в глаз своим большим носом.

— Ты же ее даже не видел!

— Ничего, зато я слышал, как ты разговариваешь сама с собой.

— Ох, замолчи.

Я замкнула дверь, и мы прыгнули в машину. Я объехала квартал, пока Нил покупал кофе, и мы отправились к дому Элен, на Парксайд. Всюду были пробки, так что я умирала от страха, что мои шлюзы опять вот-вот откроются. Когда мы подъехали, мне было совсем невмочь.

Элен жила в классическом коттедже. Перед домом, стены которого были выкрашены в персиковый цвет, был сад с ухоженными деревьями и аккуратно подстриженным газоном, на окнах висели занавески кремового цвета. Похоже, она очень гордилась всей этой гармонией, что меня удивило, принимая во внимание ее немного агрессивную манеру держаться. Почему-то я представляла себе квартиру в бетонном доме и мебель в стиле минимализма. Я помчалась прямиком в туалет и облегчилась, а Нил представился Элен и помог ей запереть дверь.

— О черт, что случилось с твоим лицом? — спросила она, когда я вошла на кухню.

Я потрогала свою щеку. Я почти забыла о синяках и не накладывала макияж, кроме теней вокруг глаз. Боль тоже ушла. Возможно, это был побочный эффект от наркотических средств. Вчера вечером меня никто о синяках не спрашивал, хотя ослепительный блеск на веках всех явно сбивал с толку. В принципе, я выглядела уже почти нормально, за исключением слегка заплывшего глаза и яркого румянца.

— Это Нил взбесился, когда я неправильно включила посудомоечную машину, — засмеялась я, а тот бросил на меня сердитый взгляд.

— Не шути так, Кэсс, — сказал он, успокаивающе улыбаясь Элен и рассматривая ее окна. — Мою подругу Фиону, например, избили за то, что она забыла купить туалетную бумагу.

Элен завороженно уставилась на него.

— У тебя на окнах плохие задвижки, — сказал он.

— Да, они заржавели.

— Стекло, задвижка и вор в квартире. Тебя обчистят за полчаса, пока ты будешь спать тут одна.

Он обошел квартиру, поднимая вещи и продолжая монотонно бубнить.

— Где ключи от замка?

— В ящике, — сказала она, не отрывая от него глаз и указывая в направлении кухни.

Он взял ключи и, порывшись в буфете, нашел машинное масло, за пять минут смазал задвижки и закрыл их. Потом велел ей позвать садовника, чтобы тот проредил листву вокруг дома, дабы соседи не заглядывали прямо в окна, и мы уехали.

При выходе Элен отвела меня в сторонку:

— Он что, тайный агент? Коп?

— Нет, он вор и наркоман, — успокоила я ее.

— Тогда ладно.

Она нащупала в сумке бумажный платок и вытерла нос. Глаза ее все еще были красные, но она выглядела более собранной, чем когда говорила по телефону.

— А он очень умный.

— Знаю, — кивнула я. — Если бы он не испортил себе все мозги и не пропускал школу, то, наверно, был бы гением.

— И симпатичный.

Я засмеялась и взглянула на Нила, который оценивающе смотрел на улицу.

— Ты права. Но ты уже встречаешься с Малкольмом.

— Да, конечно.

Я протянула ей ключи от дома Дэниела, и мы все вместе отправились на Риверсайд-авеню. Я то и дело бросала нервные взгляды на Элен, болтавшую с Нилом о стереосистемах. Оказалось, что Нил до того, как начал вести жизнь наркомана, два года проучился на звукооператора, так что он был почти специалистом. К сожалению, это также помогало ему в воровской карьере.

Нил говорил о музыке так, как говорил Сэм в юности — хорошо и немного скучно. Но Сэм перестал, а Нил все еще нет. Так что диагноз замедленного развития ему поставили правильно.

Я отключилась, пока Элен жадно внимала советам Нила о том, как поставить новые усилители к ней в спальню и столовую. Мне немного жаль было Малкольма, который в это время развозил по городу хлеб и фантазировал о ее ноздрях.

Мы остановились перед тихим домом, и Элен выскочила из машины.

— Ты куда? — завизжала я, рванув ручной тормоз и дергая дверцу.

Она наклонилась к окошку с загоревшимися глазами:

— Я не хочу, чтобы вы входили, а то попадете в беду.

— Элен, — сказала я, выключив мотор и тронув рукой Нила, который выпрыгнул из машины вместе со мной. — Я уже и так в беде из-за проникновения в этот чертов дом. А он — вообще преступник. Мы подстрахуем тебя.

— Ладно, — пожала она плечами. — Сядьте на крыльце и, если кто-нибудь появится, постучите в дверь.

— У тебя есть план? — осторожно спросила я.

Она решительно кивнула, дико раздувая свои ноздри. Я почти видела, какие злобные замыслы ворочаются у нее в голове.

Мы с Нилом поднялись на крыльцо, а она зашла за угол дома. Я нисколько не боялась. Мне здесь все было знакомо.

Затем я услышала забавные звуки и оглянулась.

— Что это было?

— Ничего, — невинно сказал Нил. Но я могла поклясться, что слышала первые несколько строк из какой-то песни.

— Нил, заткнись.

— Я ничего не делаю, — засмеялся он, но перестал. Он шлепнулся на крыльцо, спиной к почтовому ящику. Я осталась стоять, наблюдая за улицей.

— Прекрасный район, — сказал Нил.

— Иногда — да, а иногда кругом сплошные дети.

Он обвел вокруг взглядом:

— А ты что, не материнский тип?

— Не-а.

— Значит, никаких детей. Даже в будущем?

— В будущем, может быть. Может быть, лет через пять я захочу выводок незаконнорожденных малюток. Хотя твоя мать убила бы меня, если бы у нас с тобой появились тогда незаконнорожденные.

Я засмеялась, но быстро замолкла, поняв, что ляпнула. Увы, сказанного не воротишь, а время не поворачивается вспять.

Нил засмеялся:

— Кэсс, позволь своему подсознанию сказать за тебя. Я знаю, тебе нравится Сэм. Это видно по всему. Когда он приходит, ты даже двигаешься по-другому. Мне очень хорошо знаком этот твой взгляд. Но знаешь, Сэму это все порядком надоело.

Я услышала только его последние слова.

— Надоело? Господи! — ужаснулась я. А я-то без конца его провоцировала. Как мне не стыдно! Меня затрясло. — Почему ты так думаешь? — осторожно спросила я.

Нил принимал наркотики. Может быть, это все его видения. Его мозг, должно быть, выглядит как старая морская губка.

— Не в том смысле надоело, Кэсс. Он же считает тебя замечательной девчонкой. Это очевидно. Ты что, не замечаешь этого?

— Перестань! — оборвала я Нила, тогда как мое бедное сердце словно стянули веревками.

— Что там ты бормочешь себе под нос?

— Ничего.

— Ты действительно ему очень нравишься, — медленно сказал он.

Мы помолчали.

— Откуда ты знаешь, что я ему, э-э-э, на самом деле нравлюсь? Может, я ему нравлюсь только потому, что присматриваю за тобой.

— Я думаю, если бы это было правдой, он не потел бы так под своим воротничком, когда ты рядом. — Дальше Нил, должно быть, прочел мои мысли. — Я его брат. Мне хорошо известно, что творится у него в голове под благообразной стрижкой. И я знаю, как ты действуешь на парней. — Он засмеялся, увидев выражение моего лица: — Ты, конечно, далеко не идеал! С тобой тяжело, но ты, черт возьми, стоишь всех усилий, и всякий хоть чуточку умный парень это понимает.

Я покраснела и приготовилась что-то сказать, чтобы он не возомнил, что я ему поверила, но тут из дома вылетела Элен и быстро сбежала к нам по ступенькам. Нил вскочил, и мы все кинулись к машине.

Отъезжая от дома Дэниела, я все еще путалась в мыслях о Сэме (мне не давал покоя воротничок). Но Нил проявил неожиданное хладнокровие, указывал мне направление и вовремя предупредил, когда я чуть было не заехала на бордюр. Я была уверена, что ему не раз доводилось бывать в машине, уходящей от погони. Видимо, поэтому он был более рассудительным, чем я. А от меня просто искры летели, так я разволновалась.

— Что ты сделала? — спросил Нил у Элен.

Мы направлялись домой. За нами никого не было. Элен все еще задыхалась, поэтому ответила не сразу. Немного придя в себя, она повернулась ко мне:

— Ты помнишь тот фотоальбом, который он держал под замком?

Я кивнула.

— Я сорвала замок и просмотрела его.

— Думаешь, он не заметит?

— Мне все равно. Кому он может сказать?

— Ну и что было потом?

— Да, к сожалению, Дэниел вел со мной нечестную игру, — сказала она, сделав ударение на последнем слове и пристально глядя на Нила, — поэтому я наказала его.

— Ты что, порезала на куски его одежду? — прошептал Нил с глубоким уважением. Глаза его стали как блюдца. Ему, видно, казалось, что он попал в одну из серий «Секса в большом городе». Вот только стилист ему явно не помешал бы.

— Нет, — улыбнулась она, — лучше. На прошлой неделе он забил холодильник морскими продуктами. Мы готовились к вечеринке по случаю его дня рождения. И я собиралась их приготовить, но думаю, что теперь этого не случится. Я попрятала их везде, где только смогла.

— Он боится морепродуктов? — возбужденно спросил Нил.

— Нет, — засмеялась Элен, — но он их будет искать, пока не наступит день рождения, который не так скоро, а к тому времени они все испортятся.

— И куда ты их положила? — спросила я с сомнением в правильности ее поступка.

Я не могла отделаться от мысли, что все это было как-то несерьезно. Немного по-детски. Это было все равно как забросать дом Дэниела яйцами.

— Ох, да везде, — беззаботно сказала она. — Моллюски в подставке для лампы, креветки застегнуты в диванные подушки, крабовые палочки — за платяным шкафом, мидии засунуты в ножки его весов, клешни омаров — в стиральной машине, а мясо крабов расплющено на дне вазы с сухими цветами. Дары океана теперь просто наполняют его дом доверху.

Вот это другое дело! Мы остановились перед домом Элен, и она рассказала нам остальное.

— Да, а еще я насыпала отбеливатель в стиральный порошок и завела будильник на три часа утра на завтра.

Мы вскрикнули, но она перебила нас:

— И засыпала порошок от блох в его фен.

— Он пользуется феном? — скептически спросил Нил.

— Вообще-то, я знаю многих парней, которые пользуются феном, — сказала Элен. Я согласилась с ней.

— И я где-то читала, что если положить порошковое молоко в постельное белье, то оно размягчается от температуры тела и прилипает к коже комочками. И их почти невозможно отодрать без волосинок.

— Господи, да ты сущая сатана, — уважительно сказал Нил.

— Я знаю, — сказала Элен, с сияющей улыбкой выходя из машины. — Спасибо, что помогли мне. Я чувствую себя просто великолепно.

И она подмигнула пораженному Нилу, а потом, ухмыляясь сама себе, быстро шагнула через порог. Мы с Нилом одновременно расхохотались. Но домой мы ехали молча, задумавшись.

— Вот они какие, обломки любви, — неожиданно сказал Нил.

— Да уж, — согласилась я. — Сначала мечты и надежды, а потом креветки в настольной лампе.

— У меня депрессия, — простонал он.

— У меня тоже.

Мы снова погрузились в тишину. Въехав в город, я вдруг увидела на улице, хм, одну желанную фигуру.

— Там Сэм, — закричал Нил, прежде чем я успела съехать на другую полосу, от обочины подальше. В тот момент мне меньше всего хотелось встречаться с Сэмом.

— Остановись, Кэсс. Я хочу, чтобы ты с ним поговорила.

Сэм, между тем, шел по улице Норт Террас и ел мороженое.

— Не остановлюсь, — упиралась я. — Он ест мороженое.

— Ну и что?

— Значит, он отдыхает. Я не собираюсь задавать всякие глупые вопросы и ставить его в неловкое положение, когда он отдыхает. Неудобно.

— Правильно, правильно, — закивал Нил. — Подожди, когда он будет занят. Это намного удобнее.

— Отвали.

Но тут вмешалась судьба: светофор поменял цвет, и мне пришлось неожиданно остановиться позади какого-то драндулета.

— Давай поменяемся местами, — неожиданно начал канючить Нил. — Выйди! Подойди и поговори с ним.

— Я не собираюсь с ним разговаривать! А вдруг загорится зеленый.

— Ничего. В фильме «Смертельное оружие» так делали. Просто выйди, а я переползу на твое место. Тебе не придется перелезать через меня.

— Слава богу, — пробормотала я, поняв, что я и сама хотела увидеть Сэма.

Что, черт побери, со мной происходило? Я только что своими глазами увидела, какими омерзительными могут быть парни, как далеко мы можем зайти, чтобы отомстить. А теперь я хотела попробовать все снова.

— Ладно, — раздраженно сказала я, делая вид, что меня насильно выпихивают из машины.

Я схватила сумку и открыла дверь как раз в тот момент, когда поменялся свет. Нил перебрался на водительское сиденье и, ухмыляясь, пристегнул ремень.

— У тебя хотя бы есть водительские права? — завопила я через стекло, краешком глаза следя за движением.

— Да, — крикнул он в ответ, — но они недействительны. И не обвиняй меня, если забеременеешь!

И он тронулся с места, бибикая в ответ на гудки машин, которые ехали за ним. Я же стояла, в ужасе прижимая сумку к груди. Мне некуда было ступить. Со всех сторон мчались автомобили. Наконец, увидев между ними просвет, я побежала к тротуару, где, открыв рот, стоял Сэм. Недоеденное мороженое стекало по его руке.

— Какого черта?

— А что? — еле переведя дух, сказала я и сделала вид, что ничего особенного не происходит.

— Тебя чуть не задавили! — выпалил он. — И ты покинула водительское место. Эй! А это не мой брат там поехал? У него же нет водительских прав!

— Нет-нет. Это мой приятель, ты его не знаешь.

— Уф, — с облегчением вздохнул Сэм и слизнул с руки мороженое, — тогда ладно.

— Таккак продвигается дело с Тони? — спросила я, подумав, что в моих брюках, похоже, заработала электростанция. Я могла бы обеспечить электричеством весь город.

— Оказалось, Джессика работает в борделе, который мы хорошо знаем. Они там отличные ребята. Если мы приезжаем, они всегда рассказывают, что слышали. А мы, в свою очередь, не беспокоим их больше, чем положено.