— Или спит, почему-то в коридоре, или лежит и созерцает ковер.

— Что? — Сэм отступил подальше, чтобы ему было видно Нила. — Она лежит на полу в коридоре?

— Да, пухлые ножки раскинуты, лицом вниз. Может, она упала?

— Может быть, — сказал Сэм и, не теряя времени, поднял кирпич, которым, наверно, подпирали дверь, чтобы она не закрывалась, и бросил его в кухонное окно.

Потом, очистив раму от стекла, ловко запрыгнул внутрь. Я вспомнила о своем свободном падении в ванную и обругала себя за неуклюжесть.

Мы вглядывались в темноту, но он уже прошел в комнаты. Как раз, когда я приготовилась лезть за ним, дверь распахнулась.

— Я вызываю «скорую помощь». Джастин без сознания.

Я прошла за Сэмом в дом, включила свет и, пока он звонил, осторожно обошла вокруг распластанного тела. После меня вошел Нил.

— Она мертвая?

— Нет, — прошептала я, — без сознания.

Через десять минут приехала «скорая». Для меня этого времени было предостаточно, чтобы понять, до чего хорош Сэм в кризисной ситуации. Даже противно. Я же, великая сыщица, могла похвастаться только тем, что со мной приключилось ничем не объяснимое недержание мочи. Пока санитары поднимали Джастин на большую тележку и увозили, я успела три раза воспользоваться ее туалетом.

Никто из соседей не вышел на газон, какэто бывает в кино, и я еще больше пожалела Джастин. Неужели никто о ней не беспокоился?

Ожидая ремонтника, который должен был вставить стекло, мы осмотрели кухню. Я не знаю, о чем думали Нил и Сэм, но я смотрела вокруг другими глазами. В прошлый раз я не обратила на эту комнату достаточного внимания. Теперь же я осознала, что сейчас мы видим ее мир, то, что было для нее и небом, и горами, и звездами — сколько? Шесть, семь лет?

Люди из «неотложки» сказали, что она перенесла легкий сердечный приступ. Но, стянув из банки на столе тартинку с малиновым джемом, я подумала, что сердце у нее, наверное, болело уже давно. А вот сейчас она наверняка пострадала от шока. Телефонная трубка была снята — похоже, что сердце у нее прихватило не просто так, а от плохих новостей. Я догадалась, что это были известия о Сьюзен. Да, она знала эту женщину всего месяц, но та довела хозяйку до нервного срыва, относясь к ней как к глупой прислуге.

Несмотря на то, что Джастин боялась ее и фактически не знала, она все же была очарована пришелицей. Та, должно быть, притягивала ее силой своей личности, бурным прошлым и загадочностью. Жизнь Джастин была пустой, а Сьюзен ее наполнила. Мне стало особенно не по себе оттого, что Джастин предпочла жизнь, наполненную страхом и эмоциональным насилием, жизни в одиночестве, что испугалась звонка с новостями, а не обрадовалась обретенной свободе. Все это было ясно как дважды два, и, даже если я в чем-то ошибалась, представляя себе произошедшее, я кожей чувствовала ауру одиночества и разбитых надежд.

После того как стекло было вставлено, мы заехали за едой, которую можно было купить навынос в одном из ресторанчиков. Все пришли к согласию, что не в силах еще раз смотреть, как кудрявая Джейн Фонда извивается в оргазме в «Барбарелле». А я подумала, что потеряла аппетит не просто оттого, что пожалела Джастин, но еще и потому, что мне было жаль себя. Как это эгоистично и глупо. По дороге назад никто не разговаривал.

У меня всегда теплилась надежда, что мой цинизм (а иногда и грубость) по отношению к противоположному полу был просто позой. Когда-нибудь это обязательно закончится, и я буду шутить на эту тему: «Помните, когда мне не с кем было спать, я говорила, что у меня стадия целибата?» Тут все начнут биться в конвульсиях от смеха. А я буду сидеть и обнимать своего пылкого, умного и сердечного любовника. Дело в том, что я всегда думала, что могу запросто очаровать любого парня, если приложу к этому хотя бы немного усилий. Но, может быть, я не спешила прикладывать усилий просто потому, что боялась провалиться? Вот такая я отважная.

Но вдруг меня действительно отвергли бы? Тогда я точно превратилась бы в жирного хомяка-отшельника. В глубине души, под маской презрения и недоверия, затаился страх. А вдруг меня тоже найдут чужие люди, распластанной на полу собственной квартиры, одетой в безразмерные штаны от спортивного костюма, с испачканным шоколадом подбородком и со старым попугаем, испражняющимся в мое ухо? Ну уж нет!

Джон Палмер был сама любезность.

— Привет, Кэссиди, рад тебя видеть, — сказал он и пожал мне руку.

Все это было очень мило, вот только его рука была сухой и холодной, как наждачная бумага. Мне же в таких случаях всегда нравились слегка вспотевшие от волнения руки. Даже судорожное движение пальцев или слабое покашливание тоже сгодились бы — это был знак, что парень тоже, возможно, провел энное количество времени, лежа на кровати и размышляя о том, что ждет его на свидании. Я строго сказала себе, что Джон пролил реки пота по дороге сюда, но специально вытер руки о свои аккуратно выглаженные брюки перед тем, как постучать ко мне в дверь.

Нил и Сэм вежливо предложили пойти взять видео, и я оценила их деликатность.

Свидание напоминало интервью по приему на работу. Мне так и хотелось сказать, что мой самый главный недостаток — перфекционизм и что я слишком радею за общее дело, но я вовремя спохватилась. Вдруг он неправильно это истолкует, подумает, что это — в сексуальном смысле. Так что я закрыла рот на замок и лишь застенчиво улыбнулась.

Проходя мимо него на кухню, я заметила, что он украдкой подверг меня поверхностному осмотру. Парням следовало бы знать, что девушки весьма восприимчивы к взглядам. Как в кино отрицательные герои ощущают на своем теле красную точку лазерного прицела, так и мы кожей чувствуем обволакивающие взгляды.

До приезда Джона ко мне зашла Джози. Она заплела мои черные волосы в длинную косу, заставила меня надеть нежно-розовое шелковое платье с глубоким вырезом и сделала мне макияж. Персиковый тон поверх зеленоватого вполне удачно скрыл странные сочетания цветов на моем избитом лице. И синяк под моим левым глазом тоже выглядел вполне пристойно, поскольку Джози обыграла его лиловый цвет, наложив на веко мерцающие тени. Еще она обвела мне контур глаз и загнула ресницы кверху.

— А вот этим ты окончательно отвлечешь его от синяка, — прошептала подруга, брызнув мне в декольте блестящим спреем. Я ощущала себя девушкой-подростком. Как это восхитительно, когда над тобой колдуют с такой заботой и умением. И я в который раз поняла, как мне не хватает ласковых прикосновений. Оттого, как Джози расчесывала мои волосы и накладывала макияж, по всему телу у меня побежали мурашки, но я постаралась скрыть это. Я определенно превратилась в безнадежную старую деву, страдающую от тактильного голода.

Джози одолжила мне длинное узкое пальто из черной шерстяной ткани, но, слава богу, позволила надеть мои собственные туфли. Потом я прошлась по квартире, втянув живот и выпятив грудь, словно на голове у меня была книга… Наконец она осталась довольна моим видом. Что ж, выгляжу и вправду неплохо. Я улыбнулась своему отражению в зеркале. На меня смотрела любимая друзьями, привлекательная, хотя и несколько полноватая девушка. Может быть, у нее наконец все сложится?

Я предложила Джону выпить.

— Просто воды, спасибо.

Это что, значит, если сама я буду вино, то я психопатка или алкоголичка? «Ладно, — решила я, — раз так, то мы явно не пара». У нас наверняка все закончится быстро и безболезненно, и я смогу скинуть свои туфли с ремешками на лодыжках, как у доминатрикс 19, и заползти обратно в кровать. Пусть ко мне прилетит фея старых дев. Я слышала, что она очень красивая.

Я внесла напитки, и мы, стесняясь, сели на диван. Мы собирались уйти через несколько минут, но я хотела, чтобы он увидел мою квартиру в самом выгодном свете. Признаюсь, в голове у меня вертелась мысль, что если на него произведет впечатление моя обстановка, то он не станет обращать внимание на мои «массивные» бедра и более чем скромное резюме.

Я улыбнулась от наплыва умиления к Нилу за безукоризненную уборку квартиры и поймала взгляд Джона. Тот пристально смотрел на Джока.

— Он летает?

Я кивнула.

— Он разговаривает?

— Не часто, — сказала я.

Джон все еще смотрел на птицу так, словно наблюдал за происходящим на его глазах убийством.

— Что он здесь делает?

— Это мой домашний питомец, — раздельно сказала я.

Джон собрался. Такое впечатление, как будто в хозяйственной сумке его эмоций чуть было не разлился пакет с молоком.

— Вот оно что.

И тут я поняла, что он немного смахивает на героя фильма «Американский психопат». Немного? А может, много? Надо с ним быть настороже.

— Тогда понятно, — сказал он и сделал паузу, проведя по аккуратным, по-пижонски уложенным волосам, которые немного разлохматились с правого бока. — У меня есть собака.

Я расслабилась:

— Правда? Я люблю собак. Какая?

— Лабрадор Джесси. Ей три года.

— О, они великолепные, — пришла я в восторг, радостно улыбаясь, пока допивала свой напиток. — Они очень игривые.

— Нет-нет, я не позволяю Джесси играть. Она домашняя собака. Я дрессирую ее каждый день, а после тренировок мы ходим гулять в парк. Я купил ее, чтобы легче было знакомиться с женщинами, но в парке бывают только коровы в неряшливых спортивных костюмах. Так что мы с Джесси к ним не подходим.

Я уставилась на него:

— Коровы?

— Ну, толстые коровы. Да ты знаешь этот тип, — и он заговорщицки подмигнул, улыбнувшись.

Я оглянулась. Это он мне? Он ухмылялся мне?

— Совсем не следят за собой. Но в остальном парк прекрасное место.

Я не могла поверить, что собираюсь на ужин с этим парнем. Я крепко сжала свою сумку, шепотом ругнулась и, фальшиво улыбаясь, поскорее направилась к выходу. Я убью Джози!

Мы закрыли дверь. На прощание я задумчивым взглядом скользнула по моей тихой, безукоризненной квартире и все же позволила Джону умыкнуть себя на красном автомобиле с откидным верхом. Мой внутренний голос взывал ко мне: «Выпрыгивай из машины, пока цела! Уноси ноги!» Но противный тоненький подголосок твердил, что если я смогу поужинать с этим парнем, то смогу что угодно. Буквально все, что угодно. Ладно, будем надеяться, что никто нас не увидит вместе.

Он привез меня в ресторан, о котором писали в газете на прошлых выходных. Во время ужина я заставила его сменить тему — со скучных уловок в законодательстве мы перешли на разговор о трех сумочках от Гуччи, с которыми щеголяла Сара Джессика Паркер в последней серии «Секса в большом городе». Оказалось, что Джон знал об этом сериале даже больше, чем я. Возможно, мое первое впечатление о нем было ложным? Ведь он предложил мне выбрать вино и почти вырвал стул, чтобы пододвинуть его мне, когда мы садились. Но я поспешила с выводами. Черт бы побрал мое легковерное сердце.

— Мне нравится этот сериал. Он показывает, что женщины могут быть такими же плохими, как и мужчины. Моя последняя девушка всегда говорила, что мужчины все время либо сплетничают о ком-нибудь, либо думают о сексе. Так что приятно видеть, что кто-то решился мужественно разоблачить женское лицемерие.

— Нет-нет, сила сериала в том, что он показывает наши страхи и говорит правду, — отчаявшись, сказала я, — говорит, что нет правильного и неправильного, что никто не совершенен и каждый может ошибиться.

— Конечно, — ухмыльнулся он, а его глаза так и прыгнули мне в декольте, — и знаешь, Кэссиди, приятно встретить девушку, с которой можно поговорить. Ты словно бросаешь мне вызов.

Я подумала, что понятие вызова было, наверное, последней сенсацией в разделе об отношениях в журнале «Ральф». Или о нем ему рассказал его психотерапевт.

— Это просто здорово! — с притворным энтузиазмом откликнулась я.

Определенно, конец всему положил именно этот дурацкий «вызов». Я нервно осмотрелась — уже в третий раз. Ресторан был полон. Вдруг мои глаза остановились на знакомой голове. Человек сидел, отвернувшись от меня, и я не могла вспомнить, откуда я его знаю. Каштановые волосы, синий пиджак… Он сидел с коренастенькой девушкой. Та казалась вполне счастливой, поедая фирменное блюдо и поддерживая оживленный разговор с незнакомцем. Только когда подошел официант и мужчина повернул голову, отвечая ему, я увидела, кто это был.

Дэниел.

Дэниел? На свидании? Как же такое могло случиться? Они же только что разошлись с Элен, хотя та, конечно, уже встречается с Малкольмом… Может, это деловой обед или это его двоюродная сестра? И кого она мне напоминает?

Я кивала — Джон все нудел о том, как трудно быть адвокатом и «иметь при этом действительно творческий подход». Потом он начал рассказывать, как любит читать. Как собрал все романы Дика Фрэнсиса и Джона Гришема. Я, любезно кивая, наблюдала за Дэниелом и его девушкой.

Она как раз прервала свой монолог и, положив руку на его плечо, расхохоталась и вскрикнула так громко, что Джон прервал свой рассказ о встрече старых школьных друзей.

В сердцах он обернулся через плечо:

— Господи. Некоторые люди ведут себя так, словно они на чертовом футболе!

И засмеялся так, как будто мы оба должны были покатиться со смеху над его шуткой. Я кое-как изобразила улыбку, доедая пасту. Официант все доливал мне вина, и я уже чувствовала знакомое покалывание по всему телу, и особенно в пальцах ног.

Мы прикончили вторую бутылку и приступили к десерту. Это было мороженое с лесными орехами и меренги с кремом. Но мой взгляд то и дело перепрыгивал с Джона на Дэниела, хотя первый, казалось, не обращал на это никакого внимания. Он даже встал и вышел в туалет, когда зазвонил его мобильный телефон. Он не захотел отвечать при мне. Я подозревала, что так он от меня освободился, чтобы побыть одному. Не самый лучший знак. Я сделала вывод, что он привык иметь дело с женщинами, которые не обращают внимания на его занудность, и вообще он, похоже, считал женщин «друзьями человека».

Вскоре Дэниел с его болтушкой ушли, и коэффициент скуки стремительно возрос. Мне ужасно хотелось поскорей добраться домой и освободить лицо от вежливой улыбки и выражения беспричинной радости. Наконец Джон поцеловал меня холодным липким поцелуем и ушел. Я почти наяву слышала, как он звонил своим друзьям по мобильному из машины и рассказывал им про «корову, которая его вконец забодала».

Однако дома меня ждали два сообщения, и одно из них было от него.

— Привет, Кэссиди. Я только что оставил тебя, вежливо поцеловал в щеку и обещал позвонить, но я просто хочу еще раз сказать, как сильно мне понравилось общаться с тобой. Я надеюсь, что мы скоро увидимся.

— Идиот, — пробормотала я.

В прошлом месяце я прочла статью под заголовком «Гарантированный секс» в журнале «Эф-Эйч-Эм». Там как раз писали о таких звонках. Второе сообщение было от Элен.

— Привет, Кэссиди, — говорила она с чувством, заканчивая каждое предложение полувопросом. — Я сегодня столкнулась с бывшей подругой Дэниела, и мы поговорили. Я думала, что она последняя сука, но, как оказалось, она вполне рассудительная особа. Она рассказала мне кое-что о нем. Я просто подумала, что тебе это тоже будет интересно узнать. Позвони мне.

Я загорелась желанием сразу же перезвонить ей, но было уже двенадцать тридцать, а некоторые люди ложатся спать в разумное время. К сожалению, Нил с Сэмом об этом не знали. Они явились минут двадцать спустя.

— Кэсс, Кэсс, — промямлил Нил, наклоняясь ко мне и силясь придать своему лицу серьезное выражение, — как прошло твое свидание?

Он был пьян. И я вспомнила поговорку: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Проболтался ли он Сэму, что это было свидание вслепую? Если да, то с таким же успехом я могла пойти и просто зарегистрироваться в брачном агентстве.

— Замечательно, спасибо.

Вздохнув, я пронаблюдала, как Сэм наливает два стакана воды. Его осанка по-прежнему была вполне уверенной, но запах натурального мыла и одеколона сменился запахом дыма и пота. Однако один подвыпивший Сэм стоил тысячи трезвых Джонов.

— Вы что, надрались?

— Только немного выпили и поиграли в бильярд, — голос Сэма был твердым.

Он подал стакан Нилу, и тот залакал воду, как щенок.

— А ему можно, э-э-э, пить во время лечения?

— Наверно, нет, — сказал Сэм. — То есть определенно нет. Но он так приставал. Я подумал, что это его успокоит.

Нил направился к дивану, намереваясь сесть, но соскользнул с него, шлепнулся на пол и засмеялся.

— Но, по-моему, я ошибся, — добавил Сэм.

— Я флиртовал с девушками, — гордо заявил Нил.

— С малолетками, — поправил Сэм. — И я бы сказал, что твой рейтинг оказался низковат. Хотя ты к стольким приставал, что хоть кто-то обязательно да подмигнул тебе.

Я засмеялась пьяным смешком:

— Подмигнул? Ха!

Нил улыбался:

— Да, Фрида, как из ансамбля «АББА». Она взяла мой телефон.

— Ты имеешь в виду — мой, — сказала я.

— Да, твой. У нас у всех есть твой телефон.

Я внимательно наблюдала за Нилом, поскольку неожиданно настроение его изменилось.

— И все мы все понимаем, — пробормотал он с горечью, уткнувшись в свой стакан.

— Нил, — предостерегающе воскликнул Сэм, но было слишком поздно.

— Все знают, что ты присматриваешь за моей зан… задницей, — поправился он, — из чувства вины.

— Какой вины? О чем ты говоришь?

— Такой. Ты порвала со мной. Разбила мне сердце. Я так никогда и не оправился.

И он расплакался. Я застыла, а Сэм повздыхал и пошел за носовыми платками. Я не сдвинулась с места, пока он не вернулся.

— Я не разбивала тебе сердце, — медленно сказала я, когда Нил вытер нос. — Ты столько раз мне изменял, что у меня не осталось выбора. Я оставила тебя на «Шутценфесте» в луже грязи и пива после того, как ты мне сказал, что трахался с Дезире Симпсон. На заднем сиденье «холдена» ее отца.

— Я знаю, — прогнусавил он, — но она же просто шалава. А любил я только тебя.

— О господи, — вздохнул Сэм и поволок его к дивану, — иди спать.

Он явно злился.

— Пусть спит у тебя, черт возьми, — сказала я, уперев руки в боки.

Вечер становился все хуже и хуже.

— Он не может.

— Почему же?

— Просто не может и все.

Я представила себе, как у Сэма дома блондинка в наряде для аэробики поносит Нила, обвиняя его в краже ее крема «Автозагар».

— Хорошо, тогда он съедет завтра. Что за поганый вечер! Только свидание и удалось, — поспешно добавила я. — Но голова болит ужасно. А Нил — он твой брат, ты с ним и мучайся.

— Я отплатил тебе за то, чтобы ты за ним присмотрела, — медленно проговорил Сэм.

— Но мне что-то пока не с чем идти в казино, так что мы в расчете. Квартиру он убрал, меня из себя вывел. Пора ему уходить.

Я зашла в ванную и захлопнула за собой дверь, швырнув диванной подушкой в поникшую голову Нила, завалившегося в кресло.

Я сердито почистила зубы, умылась и гордо прошла назад в свой альков. Свернувшись под одеялом, я поняла, что Сэм ушел, а Нил смирно храпит на диване. Хорошо бы, если завтра утром у них похмелье будет еще сильнее, чем у меня.

Но, как я поняла еще в девятнадцать лет (когда после соблюдения шестинедельной диеты мой живот так и не стал как стиральная доска), в жизни не все шло по плану.

Организм Нила был лучше приспособлен к токсическим перегрузкам, чем мой. Он разбудил меня в девять тридцать, войдя с подносом, на котором были восхитительный тост с маслом и шоколадное молоко.

— Голова болит, — пробормотала я, сдвинув очки для сна на лоб.

Он поставил поднос возле меня.

— Я знаю, — прошептал он. — Тут еще таблетки «Панадеин форте», от головной боли. Съешь тост и выпей молоко. А потом я принесу тебе «Берокку».

Он ушел, а я села, проглотила таблетку, запила ее молоком и, набив рот тостом, отвалилась на подушку. Крошки налипали на лицо, но я продолжала кусать и глотать. В животе у меня заурчало.

Вернулся Нил с таблетками «Берокка».

— Ты — мужественный человек, — сказал он, взглянув на поднос.

— Нет мужества — нет славы, — отвечала я, еще не прожевав.

Через десять минут мрак начал рассеиваться, а через полчаса он поставил музыку. И я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сесть и стряхнуть крошки с физиономии и ушей.

Я не зациклилась на Джоне, что было хорошо. Но вспомнила стычку с Нилом, что было плохо. Почему Сэм так сопротивляется тому, чтобы я его выперла? В конце концов, Нил его брат. И воровать он вроде бы больше не собирается. Должно быть, вся причина в девушке с аэробики. Я перевернулась на другой бок и натянула одеяло на уши.

Сквозь дрему ко мне пробивались звуки. Кто-то приходил, звонил телефон. Но мне было все равно. Я не в состоянии была встать. Обнадеживая себя тем, что Нил не устроит в моей квартире притон для наркоманов, я задремала.

Через полчаса он вошел и постучал по шкафу:

— Кэсс? Ты проснулась?

— Нет, — пробормотала я в подушку.

— Джози пришла.

— Я сама могу ей об этом сказать, наркоман ты паршивый, — заявила та, влетая и падая на кровать. — Как Джон? Урод? — спросила она, откинув одеяло.

— Нет, это я уродка, — сказала я, — а Джон просто идиот.

Возможно, на самом деле он прекрасный человек, а я — засохшая старая дева. Я вообразила себе сухую морскую капусту, которая прокатывалась сейчас по моим кишкам, и поняла, что мне лучше. Я села в кровати.

— Законченный идиот.

— Нил дал мне послушать послание, которое он оставил.

Я кивнула:

— Тьфу, как вспомню, сразу тошнит.

— Прошу прощения, но он и правда придурок.

Я села поудобнее:

— Ты знала это и заставила меня пойти с ним на свидание?

— Я надеялась, что он исправился.

— Он не исправился.

— Да уж. Но сегодня вечером у тебя гораздо лучшая перспектива. Ланс Фризон, график-дизайнер.

Я перебила ее:

— Я больше не хочу этого делать. Это слишком тяжело. Я устала.

Джози покачала головой:

— Нет-нет, для тебя это как раз хорошо. Он придет в семь тридцать. Вы идете в «Би-бар» — это новый вращающийся ресторан у моря. А потом вы едете в «Атари», а потом — играть на бильярде.

— Не-ет, это слишком круто для меня, — взвыла я.

— Но тебе же хочется встретить кого-то «более заводного», чем Джон, правда?

Я серьезно кивнула. Если это означает «имеющего мозги», тогда ответ был определенно «да».

— Так вот, Ланс как раз заводной и все время включен. Как прожектор.

— А я не включена. Я потухла, — простонала я, едва продирая глаза.

— Ну, твою мать, — сказал Нил, входя с чашкой кофе. — Хватит тебе.

— А ты что тут делаешь? Тебе давно пора уйти, — сказала я, когда он поставил чашку на тумбочку.

Джози, нахмурившись, смотрела мимо нас. Нил кивнул:

— Я знаю. Я хотел сказать, что прошу прощенья за то, что наговорил вчера ночью. Я сам не помню, но Сэм все мне рассказал. Я думаю, я все немного преувеличил. Не выгоняй меня, мне в кайф жить с тобой, я обещаю убираться хоть каждый день. Кстати, Сэм принес тебе подарки.

Значит, Сэм уже здесь. Надеюсь, он не слышал разговор о моем провальном свидании? Но чувство смущения быстро сменилось любопытством. Интересно, какие подарки? А я ведь даже не приняла душ и была похожа на вонючую старую пьяницу. Я прогнала всех прочь.

— Кыш и брысь, — замахала я, указывая на дверь, — идите, съешьте круассаны или еще что-нибудь. Я хочу принять душ. И нечего там шептаться за моей спиной.

Наверно, я и правда была вонючей старой пьяницей, потому что Джози вышла и что-то сказала Сэму, и они все трое ушли. Я отбросила одеяла и пошла в ванную. На полу в гостиной стояла коробка, но я не стала ее открывать.

Обычный картонный коробок, ничего особенного. Ничего, что говорило бы о том, что это шоколад от «Хейга» или какие-нибудь изящные штучки из магазина «Крабтри и Эвелин». Джок полетел за мной в ванную и, пока я соскребала расстройство гелем с манго из «Боди шопа», сидел на перегородке.

Потом я украдкой заглянула в коробку. Продукты. Множество лапши в банках. К черту эту лапшу и того, кто ее привез на своем «саабе»!

К тому времени, как они вернулись, нагруженные рогаликами и свежевыжатыми соками в бумажных стаканчиках, я была уже в джинсах и синей майке и кормила Джока. Я нервничала, что Нил с Джози, узнав о моей печальной ситуации со свиданием, разболтали Сэму, и теперь он злится. Но он первым нарушил молчание после того, как они, подвинув стопку журналов «Вог», поставили покупки на кофейный столик:

— Я должен тебе признаться, почему мне действительно хочется, чтобы Нил оставался у тебя.

Я закатила глаза, услышав его тон:

— Продукты — это не подарок.

— Но где-то там есть шоколад.

Я кивнула:

— Хорошо, продолжай.

— Я знаю, прошлой ночью Нил грубил, и у него богаче прошлое, чем у Элизабет Тейлор, но он не имел в виду то, что сказал.

Он слегка подтолкнул локтем Нила, который честно затряс головой.

— Я правда не имел.

— И было бы хорошо, если бы он остался здесь, пока не преодолеет эту очень трудную стадию, гм, выздоровления.

Я позволила Джоку вспорхнуть мне на плечо — для моральной поддержки — и села на диван рядом с Джози.

Я подозревала, что она едва сдерживалась, чтобы не кивать поощрительно Сэму и не поддакивать: «Продолжай, милый. Ты все правильно делаешь».

— Я не могу присматривать за Нилом, потому что сейчас живу у родителей, — продолжал Сэм, — а ему там нежелательно находиться. Его психолог советует ему пожить где-нибудь, где ему не будут потакать.

— Подожди. Вернись на секунду назад. Ты живешь с родителями?

Он кивнул с непроницаемым видом:

— Да.

— Почему? Это, конечно, не мое дело, но…

— Я расстался со своей девушкой и решил переехать. Я подыскиваю жилье, но на это уходит больше времени, чем я думал.

— Как долго ты живешь с родителями?

— Уже год.

— Год?

Головная боль возвращалась ко мне на большой скорости. И это тот самый крутой парень на «саабе»?

— Ну что ж, все ясно.

Я вспомнила завтрак в постель сегодня утром и радостного Нила, разгуливающего по дому. И тот немаловажный факт, что он был вполне счастлив смотреть со мной сериалы даже в то время, когда по Си-би-эс шли документальные фильмы о роке.

Джок своим клювом расчесывал мне волосы, но уронил прядь, когда я слегка кивнула:

— То есть понятно.

Нил неуклюже обнял меня, и моя голова закружилась. Только не хватало, чтобы меня вырвало в этот трогательный момент.

Я еще на полчаса легла в постель и тут вспомнила про звонок Элен. Осторожно поднявшись, чтобы перезвонить, я обнаружила, что не так уж и плохо себя чувствую. Я села, откинувшись, на кровати и зажав подбородком трубку переносного телефона. Спина моя одеревенела вконец, пока Элен пересказывала, что поведала ей бывшая девушка Дэниела. Оказалось, что Сьюзи подозревала его в том же самом, что и Элен, но не нашла улик. Она чувствовала себя виноватой, что не доверяла ему, но все равно порвала с ним. Потом она случайно увидела его на почте.

— Она наблюдала за ним через окно, — тараторила Элен. — Она сказала, что вначале это было так чудовищно, что у нее даже начались колики в желудке. Дэниел купил около дюжины открыток ко дню Святого Валентина и встал у прилавка в пяти метрах от нее, листая свой дневник. Примерно через неделю Сьюзи заскочила к нему домой, чтобы забрать комнатный цветок, который забыла. Из любопытства она взглянула на письма, которые высовывались из почтового ящика, сразу заметив, что четыре открытки, в похожих розовых конвертах, вернулись от адресатов. Она запомнила их имена. И довела дело до конца, позвонив одной девушке. Оказалось, Дэниел посылал ей открытки каждый год на день Святого Валентина. Иногда он ей писал по е-мейлу или звонил на работу. Она просила его перестать, поскольку была счастлива с новым парнем, но он ничего не понимает. Держу пари, что ее парень тоже взбешен. Он же вмешивается в их жизнь!

— Почему же он это делает? — спросила я, втирая крем в ногти.

— Полагаю, что он замкнулся на своих юношеских годах, вот и все.

Я подумала о Джастин, страдавшей по нему в школе. Толстая одинокая Джастин, совсем без друзей. Для нее он был лучшим парнем в мире.

— Когда он стал старше, то стал выглядеть лучше, но так и не мог избавиться от чувства безнадежности. Очевидно, он цеплялся за девушек, как прилипала. Может быть, так он пытался защититься от одиночества. Это немного странно, но не противозаконно и не причиняет никому особого вреда. Кроме его самого. Хотя, если бы та странная девушка не вызывала уменя подозрений, я, может быть, и не догадалась бы, что здесь что-то не так. Он ведь был очень замкнутым.

Мы помолчали.

— Нельзя доверять мужчинам, — наконец сказала она, и я внезапно поняла, что так и не спросила Зару о ее свидании с Джорджем, и немедленно почувствовала вину. Когда они должны встретиться? Завтра?

— Может быть, — согласилась я.

Потом я вспомнила о свидании с Джоном.

— Я забыла тебе сказать. Я видела его в ресторане вчера вечером с очередной девушкой.

— Дэниела? — удивленно спросила Элен.

— Да. И его подружка была очень разговорчивой.

— Я не знаю, кто бы это мог быть, — сказала она задумчиво. — В любом случае, меня это не касается, хотя мне и интересно. Может быть, у него действительно была деловая встреча.

Я очень хорошо понимала, как Элен себя сейчас чувствует. Хреново.

— Хочешь, я это расследую?

Она сделала паузу:

— Нет. Мне действительно все равно. Но все же, если ты что-то услышишь, дашь мне знать?

— Конечно.

Я положила крем обратно в ящик и бросила взгляд на свою маленькую команду. Они подчищали тарелки и бумажные пакеты и распаковывали мои съедобные подарки. Я очень надеялась, что Сэм не уйдет, пока не поговорит со мной, но не могла устоять и перед желанием поболтать с Элен.

— Как продвигаются дела с Малкольмом?

— Великолепно! — развеселилась она. — Мы планируем вместе провести выходные. Дэниел никогда этого не хотел…

— Потрясающе. Я очень рада. Удачи, — и я повесила трубку.

Когда я вошла на кухню, Нил домывал посуду, а Джози сидела на скамейке и, болтая длинными ногами, не спеша вытирала тарелки.