ГЛАВА ПЯТАЯ

Июньский вечер выдался теплым, в воздухе сладко пахло цветами. Машина въехала на посыпанную гравием дорожку, Розали испытала удовлетворение при виде ошеломленного лица своего спутника. Он просто потерял дар речи. И было отчего. Розали специально не стала предупреждать его, зная, какой эффект оказывает на гостей этот старинный коттедж, купающийся в розах, жасмине и жимолости.

— Какая красота! — восхищенно произнес Кингсли.

— Прелесть, правда? А сад за домом еще красивее. Мне всегда казалось, что это место — рай на земле. Английский рай, разумеется, — поправила она себя с улыбкой.

— Деревянные скамейки, розовый сад и беседки? — улыбнулся Уорд. — Готов поспорить, все это здесь есть.

Она кивнула.

— Беседки, увитые розами, яблони, сливы.

Сад — само совершенство. Во всяком случае, для меня.

— Стоит, наверное, целое состояние, — задумчиво произнес Кингсли, оглядывая коттедж. Не знал, что преподаватели так хорошо зарабатывают.

— Нет. Отец Джорджа был бизнесменом и нажил большое состояние. Но Джордж совсем на него не похож. Он немного не от мира сего, научный гений. Понятия не имеет, какой сегодня день недели. Бет для него — идеальная женщина, ей приходится быть и женой и матерью одновременно. Состояние Джордж унаследовал уже после того, как они с Бет поженились. Его родители погибли в автомобильной катастрофе. Тогда они и решили купить этот дом и создать свой собственный уголок рая здесь, недалеко от университета. Это было почти двадцать лет назад. С тех пор цены на недвижимость выросли в несколько раз. Я считаю этот дом удачным вложением денег. Отец Джорджа был бы им доволен.

— Несомненно. — Кингсли протянул руку и коснулся шелковистой пряди волос, провел пальцем по щеке. — Персик и сливки, — прошептал он. — Очень по-английски. Но в вас есть и французская кровь… — Он вспомнил, как спросил ее в больнице, не надо ли позвонить родителям, и узнал, что они погибли, когда она была ребенком. — Ваши родители… Они тоже погибли в автокатастрофе?

Она воспользовалась заученным с детства ответом:

— Моя мать умерла от кровоизлияния в мозг, а отец не мог без нее жить…

— Он покончил с собой? — тихо спросил Кингсли.

Розали смущенно кивнула. Никогда еще ей не было так трудно отвечать на этот вопрос. Она уже привыкла облекать суровую правду в более привлекательную форму, но на этот раз ей было неловко. К счастью, дверь открылась и на пороге появилась Бет.

— Бет зовет нас.

Она попробовала было открыть дверцу машины, но Кингсли поймал ее руку.

— Вам пришлось нелегко.

— Бывает и хуже. — Она испытывала ужасное чувство вины. — Бабушка с дедушкой заботились обо мне, а сестры матери жутко меня баловали.

Может быть, вы познакомитесь с Жанной. Она часто приезжает сюда, потому что живет неподалеку.

Зачем она только это сказала? Он ведь не ее молодой человек. Вовсе не обязательно знакомить его со своими родственниками.

Розали отпрянула, взбешенная своей откровенностью. Она всегда старалась держать мужчин на расстоянии. И вот теперь оказалась в такой ситуации, хотя и не по своей вине. Бет, конечно, очень гостеприимная и добрая женщина, но иногда это приносит больше вреда, чем пользы. Оставалось надеяться, что Джорджу не понравится Уорд или что Кингсли будет здесь скучно.

Сама Розали старалась приезжать к Бет почаще, зная, как ей одиноко. Дети разъехались, а Джордж все свое время проводил либо в университете, либо в своем кабинете. Так будет и на этот раз. Может, Кингсли все это надоест и он уедет?

— Вы опять хмуритесь, — констатировал Кингсли, открывая дверцу и помогая ей выбраться из машины. Голосом, полным участия, он добавил:

— Улыбнитесь ради Бет. Мы же не хотим расстроить вашу очаровательную тетю.

Пробормотав ругательство, Розали с радостью заметила, что такого Уорд от нее не ожидал.

Молодая женщина изобразила улыбку и захромала к двери, проклиная все на свете за то, что не может пройтись перед ним элегантно.

Мужчины не только нашли общий язык Джордж был просто в восторге от нового собеседника и появился в гостиной еще до начала ужина, что было ему совершенно несвойственно. Бет радовалась за Джорджа так, как мать радуется за своего ребенка, талант которого наконец оценили.

— Я как раз собиралась показать Кингсли сад. Розали больше не могла смотреть на этот щенячий восторг и чуть ли не силой вытащила Уорда из-за стола. — Вы не обязаны восхищаться его работой, — фыркнула она, отходя подальше от дома.

— Но мне интересно, — запротестовал Кингсли. Он сел в тени старого дерева, увитого благоухающими розами, и похлопал по скамейке. Сядьте и расслабьтесь. Вы слишком напряжены.

Вам нужно научиться отдыхать.

Он понимает, что говорит? Розали чудесно отдохнула бы в эти выходные, если бы Кингсли не было поблизости. А теперь она словно на иголках.

Пара синичек вспорхнула с кормушки. Розали попыталась сосредоточиться на них и не обращать внимания на Кингсли, когда он сидит вот так рядом, положив руку на спинку и повернувшись к ней.

— Как здесь чудесно. — Кингсли вытянул длинные ноги. — Так тихо и мирно, как будто остального мира просто не существует.

— Не знала, что вам нравится мир и покой.

— Почему?

Розали вспыхнула.

— Ваша репутация…

— Какая? — Кингсли не отрывал от нее взгляда.

— Ну… интенсивная работа и активный отдых.

— Ах, это. Рози, я ведь не робот, я тоже устаю.

Могу заболеть. Уколите меня, и вы увидите, что пойдет кровь. Я такой же, как все другие люди.

Розали опустила глаза: выдерживать его взгляд больше не было сил.

— Я знаю, — пробормотала она. — Конечно, я знаю.

— Что-то мне так не кажется, — отвернулся Кингсли.

Они сидели молча, вдыхая теплый душистый воздух и слушая жужжание пчел. Розали никогда не привозила сюда Майлза. Почему? Потому что в университете они жили насыщенной жизнью и у них было много друзей? Или потому, что она боялась? Страх пришел сразу после того, как они зарегистрировали свои отношения.

Может, она боялась, что Бет заметит, как она несчастна, увидит в Майлзе те же черты тирана, что наблюдала у мужа своей сестры?

Розали стиснула руки и заерзала на скамейке.

У ее отца хотя бы были причины, повлиявшие на его безумное поведение. Он рос без семьи и воспитывался в детском доме. И, мучая свою жену, не переставал любить ее. Это была странная любовь, страшная и разрушительная. Но Майлз был просто избалованным сынком богатых родителей, потакавших всем без исключения его прихотям.

— Вы его не забыли? — Голос Кингсли вывел ее из оцепенения. Теплая ладонь накрыла ее руки. — Он здесь с нами, правда? Безмолвная тень у нас за спиной.

Розали вздрогнула и отвела взгляд. Губы ее сжались. Она не могла привыкнуть к манере Уорда читать мысли по лицу.

— Вы его все еще любите?

— Люблю?! — Розали с таким отвращением произнесла это слово, что Кингсли вздрогнул.

Он опять задел больное место.

— Так зачем тогда столько думать о нем?

— Я уже говорила, что не хочу обсуждать Майлза, — дрожащим голосом произнесла Розали. Она никак не могла успокоиться. — Мне холодно. Давайте вернемся.

— Нет, вам не холодно. — Кингсли крепче сжал ее ладонь. — Я только пытаюсь понять, что с вами происходит. Я не хочу будить болезненные воспоминания, но с момента нашей первой встречи явственно ощущаю присутствие другого человека. Это он, ваш бывший муж, источник болезненных воспоминаний?

Розали не пошевелилась. Значит, он прав. Но что теперь делать? Как разговорить ее? Кингсли и сам однажды обжегся на этой любви до гроба, и ему было хорошо известно, что это такое — жестоко ошибаться. С него достаточно любовных историй.

— У вас нет права задавать мне такие вопросы, — отчеканила Розали.

— Нет, есть, — мрачно возразил Кингсли. — Вы сейчас со мной, а не с ним, а мне не нравится любовь втроем.

Это прозвучало так грубо, что Розали с трудом сдержалась, чтобы не ответить ему тем же.

Все они одинаковы, представители гордой мужской расы. Только Джордж единственное исключение из этого правила, он — существо с другой планеты.

— Я вас сюда не приглашала, — напомнила Розали.

— Вы хотите, чтобы я уехал?

Осознание, что она этого не хочет, ошеломило и напугало девушку. Дрожащим от избытка чувств голосом она пробормотала:

— Да. Именно этого я и хочу.

Мир остановился в своем вращении. Кингсли притянул ее к себе и прижался губами к ее губам. Протесты утонули в жарком поцелуе, с каждой секундой становившемся все глубже и глубже. Розали сама не поняла, как оказалась у него на коленях, крепко обнимая за шею. Его губы были горячими и требовательными, сильные руки сжимали ее в объятьях, и пламя страсти разгоралось все сильнее.

Бет позвала их к столу, и они отпрянули друг от друга. Розали ловила ртом воздух, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

— Ты не хочешь, чтобы я уезжал. Скажи это. Кингсли поцеловал ее в кончик носа. — Скажи, Рози.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — призналась девушка.

— Вот и хорошо. — Кингсли встал со скамейки и помог ей подняться. — Это хорошо, потому что я не собираюсь уезжать. — Он улыбнулся. — Мы будем просто наслаждаться выходными, развлекаться и отдыхать. Никаких допросов и словесных перепалок. — Заметив, что Розали слегка нахмурилась, он добавил:

— И не стоит меня бояться. Мы взрослые люди. Нам просто следует получше узнать друг друга. А теперь пойдем. Я умираю от голода. Надеюсь, Бет хорошо готовит?

— Великолепно. — Розали обрадовалась, что Кингсли сменил тему. — Трое одаренных детей и гениальный муж вдохновили Бет на совершенствование кулинарных способностей. Даже вашему другу Глену было бы чему у нее поучиться. А еще она хорошо разбирается в винах.

У Кингсли на лице появилась удовлетворенная улыбка.

— Похоже, от этих выходных я получу еще больше удовольствия, чем предполагал. Вино, женщина и песня — что может быть лучше.

— Разве говорят не «вино, женщины и песня»? — выдохнула Розали, откидывая волосы с лица.

Его взгляд скользнул по ее высокой груди, тонкой талии и стройным ногам, а затем остановился на раскрасневшемся лице.

— Мне достаточно одной, — просто сказал он.

Еда действительно оказалась великолепной.

Беседа шла легко и непринужденно, бокалы то и дело наполнялись вином. В обществе Кингсли Джордж показал себя очень остроумным человеком, и они много шутили. Розали поймала себя на мысли, что наслаждается ужином. Наблюдая за тем, как Бет расплывается в улыбке от комплиментов по поводу приготовленных ею блюд, Розали отметила, что Кингсли умеет находить общий язык с самыми разными людьми.

Под его влиянием даже Джордж вернулся к земной жизни и похвалил кулинарный талант жены.

Но Майлзу ведь тоже удавалось очаровывать всех без исключения.

Воспоминания вновь причинили боль. Девушка разозлилась на себя, что позволила им испортить такой приятный ужин. Она давно уже не вспоминала Майлза, но он всегда жил в глубинах ее сознания и, как сказал Кингсли, тенью стоял за ее спиной. Неужели Кингсли такой же, как ее бывший муж?

Розали украдкой наблюдала, как он очаровывает Бет и Джорджа, рассказывая смешные истории, нередко выставляющие его самого в неприглядном свете.

Майлз никогда не смеялся над своими ошибками. Но возможно, Кингсли знает, что эта способность смеяться над собой помогает завоевывать доверие? Розали удивилась своему цинизму, но невольно продолжала мысленно сравнивать обоих мужчин. Майлз был высоким, стройным, темноволосым, невероятно привлекательным и очень богатым. Как и Кингсли. Перед аурой власти, могущества и еще чего-то, чему трудно дать название, не могла устоять ни одна женщина.

Но только Розали знала настоящее лицо своего мужа. Это был жестокий и беспринципный тиран, чья истинная натура скрывалась под маской положительного молодого человека с открытой улыбкой. Все подруги умирали от зависти, глядя на них с Майлзом. Кто бы мог подумать, что за дверями их дома он превращался в садиста, безжалостного мучителя, которого приводила в безудержную ярость любая мелочь вроде подгоревшего тоста. Квартира, которую они снимали, превратилась для Розали в камеру пыток. В безопасности она чувствовала себя только в университете или на людях.

Почему она так долго терпела? Может быть, потому, что верила: брак — это на всю жизнь. Розали отчаянно хотела наладить отношения, чтобы не произошло той трагедии, которая случилась с ее родителями. Каждый раз после ссоры она старалась стать еще более примерной женой. Майлза все считали совершенством. А в день ее выпускного…

— О чем ты думаешь, Ли? — озабоченно спросила Бет.

Розали вырвалась из плена воспоминаний и обнаружила, что все уставились на нее.

— Простите, — выдавила она улыбку. — Я думала о работе. Кое-какие проблемы.

— Надеюсь, не с моим проектом? — лениво поинтересовался Кингсли, пристально глядя на нее и давая понять, что он-то все понимает.

— Нет-нет, с вашим проектом все в порядке. Розали повернулась к тете. — Прости, что ты спросила?

Разговор возобновился, но молодая женщина все время чувствовала на себе взгляд Кингсли.

Он шутил и смеялся, но не переставал наблюдать за ней.

Ужин затянулся до позднего вечера. Розали не терпелось отправиться в постель — она была утомлена событиями сегодняшнего дня.

Все поднялись по резной деревянной лестнице и пожелали друг другу спокойной ночи. Бет с Джорджем исчезли в спальне, оставив гостей одних.

— Доброй ночи, Розали. — Кингсли склонил голову и нежно поцеловал ее.

Розали не успела запротестовать. Ее охватило блаженное тепло, через секунду превратившееся в жар, сжигавший ее изнутри. Кингсли притянул ее к себе, целуя все крепче и крепче. Розали растворилась в его объятиях, отдаваясь страстному поцелую.

Внезапно мужчина отступил на шаг. Чтобы не упасть, Розали ухватилась за его плечи. На лице Кингсли она прочла откровенное желание и… что-то еще.

— Когда мне было двадцать, я встретил одну женщину, — словно отвечая на ее безмолвный вопрос, сказал Кингсли. — Я тогда сильно обжегся.

С тех пор придерживаюсь одного правила: что бы ни чувствовал, я не даю обещаний, кроме обещания быть верным, пока длятся наши отношения. Того же я жду и от партнерши. Честность и верность. Но никаких обязательств и никаких сожалений. Это моя философия.

Розали ошеломленно уставилась на него.

О чем это он? Он что, хочет завести с ней роман? Роман безо всяких обязательств? Розали потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что он имеет в виду.

— И женщин это устраивает? — спросила она едко.

— Конечно, — удивился вопросу Кингсли. — На самом деле большинство женщин сознает, что любовь — красивое чувство, которому, к сожалению, нет места в реальном мире. Рано или поздно недоверие и сомнения пустят свои черные корни. А если ты к тому же обнаружишь измену? — Кингсли пожал плечами. — Так всегда и бывает. Количество разводов — лучшее тому доказательство. Сексуальная совместимость — совсем другое дело. Это реально и честно. В этом случае партнеры могут доверять друг другу.

— Ты делаешь мне предложение?

— Ты хочешь меня, Рози. И я хочу тебя с самой первой минуты, как только увидел. Я сгораю от желания. У тебя никого нет, у меня тоже.

Секс — это самая естественная вещь на свете.

Розали не могла понять, что же она чувствует в этот момент. Может, дать ему пощечину? Но ведь Уорд просто честен с ней. Почему же она так болезненно реагирует на его слова?

— Прости, но мне не нужен роман, — ответила девушка.

— Я знаю. — Он снова притянул ее к себе, руки обхватили тонкую талию. — И я уважаю твои чувства.

Кингсли прижал ее к стене и впился поцелуем в губы. Его тело было мощным и горячим.

Все разумные мысли испарились без следа. Желание переполняло молодую женщину. Она чувствовала биение его сердце. На мгновение желание сдаться, открыть ему дверь своей спальни стало непреодолимым.

Розали потребовалось огромное мужество, чтобы оттолкнуть его. Дрожащими губами она прошептала: ;

— Не надо. Я не хочу этого, Кингсли. Отпусти меня.

Уорд знал многих женщин и даже считал себя в этом деле знатоком, но страх в голосе Розали смутил его. Он мгновенно остановился и сделал шаг назад.

— Что, черт побери, он с тобой сделал? — гневно спросил он, глядя на бледную, дрожавшую Розали. — Хорошо, я понял, ты не хочешь об этом говорить.

— Я не могу, — прошептала девушка. — Я не могу об этом говорить.

— Ты мне не доверяешь, — закончил Кингсли.

— Я тебя не знаю.

На самом деле ей казалось, что она знает его всю свою жизнь, но именно это ее пугало.

Уорд нахмурился, обдумывая ее слова. Лицо его было непроницаемым.

— Я понимаю, — наконец произнес он. — Но все можно исправить.

Розали в недоумении уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду? — испуганно спросила она.

— Мы будем встречаться, — улыбнувшись, заявил он. — И постепенно узнаем друг друга.

— Мне кажется…