Мужчина, которому можно верить

— Хватит воспоминаний. — Она произнесла это вслух, сама того не замечая. Губы превратились в узкую полоску. Почему она вспомнила это именно сейчас? У Майлза и Кингсли не было ничего общего. И все же…

Оба они обладали одним несомненным качеством, неуловимым и одновременно осязаемым.

Такой мужчина пробуждает в женщине первобытные желания, хочет она того или нет. Мужская привлекательность, животный магнетизм мощное оружие в руках охотника.

Розали вздохнула, вымыла руки, коснулась щеткой своих длинных шелковистых волос и обновила помаду.

Кингсли разговаривал с Гленом.

— Я еще никогда так вкусно не ела, Глен, — поблагодарила Розали.

— Большая честь — готовить для такой красивой женщины, — улыбнулся Глен. На вид он был прирожденным соблазнителем, но что-то подсказывало, что Глен — очень верный муж.

Розали повернулась к высокому стройному мужчине, бывшему сегодня ее спутником, и смело встретила взгляд синих глаз. Взяв его под руку, она шагнула навстречу яркому майскому солнцу.

— Это был восхитительный ланч, — вежливо сказала она, вспомнив о хороших манерах. Спасибо.

— Не за что. Я тоже получил большое удовольствие.

Обычная фраза, но в его устах она прозвучала как нечто большее. Розали взглянула на него, но синие глаза смотрели невинно и бесхитростно. Да, впереди ее ждет трудный день.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Как это могло произойти? — уже в сотый раз спрашивала себя Розали. Десять лет она провела на строительных площадках и ни разу не споткнулась. А сегодня? Она выставила себя полной дурой в глазах Уорда. Вот она разговаривает с архитектором в надежде поразить Кингсли своей деловой хваткой, а в следующий миг уже лежит в пыли, корчась от боли в щиколотке.

Архитектор, приятный мужчина средних лет, не на шутку перепугался, но не успел сделать и шагу, чтобы ей помочь, как Кингсли опередил его.

— Со мной все в порядке, спасибо, — пробормотала Розали. — Я могу идти. — Ощущать себя в его объятьях было выше ее сил.

— Успокойтесь.

Она попыталась высвободиться, но сильные руки только крепче сжали ее.

— Правда, мне уже лучше, — солгала она, кусая губы от боли.

— В таком случае я Микки-Маус.

— Это, скорее всего, растяжение, мисс Милберн, — предположил архитектор. — Но вам все же лучше съездить в больницу.

— Я не поеду в больницу из-за простого растяжения.

— Именно это вы и сделаете, — отрезал низкий мужской голос.

Она продолжала бы возражать, если бы чувствовала себя хоть немного получше. К боли в ноге примешивалось странное ощущение близости с ним, она ощущала аромат его лосьона, чувствовала напряжение мускулов под одеждой.

— Если вы просто отвезете меня обратно в офис, я буду вам очень признательна. — Розали не знала, что делать со своими взвинченными нервами.

Кингсли ничего не ответил. Он донес ее до машины и опустил на сиденье так бережно, словно она была хрупкой фарфоровой вазой. Но Розали все равно не смогла сдержать стона, такую боль причиняло ей малейшее движение.

Она вся побелела и закусила губу.

— И вы еще говорите о каком-то офисе, — с неприязнью произнес Кингсли. — Ваша лодыжка распухла вдвое, или вы не заметили?

Кингсли захлопнул дверцу и сказал что-то архитектору. Затем достал мобильный телефон и набрал номер. Розали не сомневалась, что речь пойдет о ней.

— Я отвезу вас к доктору, — бросил Кингсли, сев за руль. Взглянув на свою спутницу, он покачал головой, открыл бардачок и достал фляжку. — Выпейте. Это бренди.

— Я не хочу…

— Выпейте.

Она поспешила сделать глоток. Жидкость обожгла горло, но зато голова перестала кружиться. Розали только начала приходить в себя, как Кингсли стянул свой пиджак и скатал его.

— Я хочу подложить это вам под ногу в качестве подушки.

Он нагнулся так низко, что голова почти коснулась ее коленки. Дорогой пиджак от Армани оказался под ее больной ногой, но Уорд на этом не остановился и быстро стянул с нее туфельку.

Розали опустила глаза на черные как смоль волосы, мускулистые плечи и поняла, что ей нужно выпить еще.

— Спасибо, — выдохнула она, надеясь, что он припишет румянец бренди, а не смущению от его близости. Он всего лишь снял пиджак, почему же она так нервничает?

Кингсли расстегнул ворот и взялся за руль.

Девушка словно завороженная смотрела на его широкую грудь под шелковой рубашкой. Она перестала бороться с искушением и, потянувшись за фляжкой, сделала еще глоток.

— Все хорошо? — сочувственно спросил Кингсли.

Розали выдавила улыбку и кивнула это все, на что она была способна. Скорее бы доехать до больницы и избавиться от этой опасной близости.

На этот раз Уорд вел машину очень осторожно. Но боль не отпускала, а только еще больше усиливалась. Наконец машина подъехала к современному зданию и затормозила на обсаженной густым кустарником стоянке.

— Это ведь не частная больница? — встревожилась Розали.

— А в чем разница?

У нее имелась только государственная медицинская страховка. Кингсли, наверное, прочитал ее мысли, потому что поспешил объяснить:

— Здесь работает мой друг. Нам очень повезло: сегодня он на месте и с радостью посмотрит вашу лодыжку.

Похоже, что Уорд имел друзей на все случаи жизни, и Розали это почему-то не нравилось.

— Я бы предпочла муниципальную больницу, процедила она.

— Замечательно, — язвительно заметил Кингсли. — Только вот у меня нет времени сидеть в очереди и дожидаться, когда вас примут. У меня слишком много дел.

— Прошу прощения, — с иронией произнесла Розали.

— Прощаю. — Красивые губы изогнулись в улыбке. Ее злость смешила его. — А теперь сидите спокойно. Я вам помогу.

Она ненавидела подчиняться идиотским приказам, но выбора не было. С такой травмой идти несколько проблематично. Но можно ведь прыгать на одной ноге. Только бы он не понес ее снова на руках.

Кингсли открыл дверцу, прерывая тем самым ее дальнейшие размышления. Он поднял Розали на руки, прежде чем она попыталась что-то сказать. Тепло его тела теперь превратилось в жар, прикосновение шелка его рубашки — в изысканную ласку.

— Обхватите меня руками за шею, — тихо приказал он. — И не бойтесь, я не кусаюсь.

Розали посмотрела ему в глаза. Их яркая синева сводила с ума. Сначала он удивился ее пристальному взгляду, но через мгновение изумление сменилось чем-то другим. У Розали перехватило дыхание.

Подъехала еще одна машина, и звук ее мотора нарушил волшебство. Розали закрыла глаза, чувствуя, как горят ее щеки. К тому времени, когда Кингсли внес ее в приемную, румянец на ее лице снова сменился бледностью.

Время, проведенное в больнице, стало сплошным кошмаром. Рентгеновский снимок подтвердил перелом. Теперь придется несколько недель провести в гипсе. Лодыжка болела уже меньше, но Розали была на грани нервного срыва, прокручивая в голове все важные встречи, запланированные на ближайшие дни. К счастью, большую часть работы можно выполнять, не выходя из офиса, а на строительные площадки ездить на такси. Молодая женщина не собиралась передавать свою работу, в которую столько вложила, другому человеку.

— Как вы?

— Простите?

Розали не расслышала вопроса. Повернувшись к Кингсли, она снова вспомнила, каким заботливым он был. Не позволил ей платить, а сам выписал чек. Терпеливо ждал диагноза, хотя у него были назначены встречи. Розали и не представляла, что он на такое способен.

— Лодыжка. Как она? — повторил он вопрос, теряя то самое терпение, которым она восхищалась секунду назад.

— Прекрасно. Надеюсь, я вас не очень задержала, у вас ведь назначены встречи?

— Ужин.

Розали готова была поспорить, что это свидание, которого он с нетерпением ждет, раз уж разорился на частную больницу, лишь бы не опоздать. Смесь разочарования и огорчения, в которых Розали не хотела себе признаваться, заставила ее замолчать. У такого мужчины, как Кингели Уорд, должны быть сотни роскошных и утонченных женщин. Но ей нет никакого дела до его личной жизни.

Розали бросила на него взгляд из-под ресниц.

Она уже почти привыкла к его близости и к совершенству этого великолепного тела. Ведь в течение почти двух часов, проведенных в больнице, он стоял у нее над душой. Но все равно при каждом взгляде на него внутри у Розали разливалось живительное тепло. Ее неудержимо влекло к этому мужчине. Видимо, сказывались стресс и обезболивающее, которое вколол доктор. Так или иначе, но очень скоро тепло салона сморило ее, и она начала зевать.

— Откиньте сиденье и поспите, — предложил Кингсли, заметив ее состояние.

Мысль о том, чтобы спать в его присутствии, почему-то показалась Розали возмутительной.

Она заснет, и он сможет беззастенчиво наблюдать за ней?

— Все в порядке, — заверила она. — Если я сейчас посплю, потом не смогу заснуть ночью. А это не очень приятно.

— Правда? — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Вы страдаете бессонницей? Почему? С каких пор?

С тех пор, как рассталась с Майлзом, подумала Розали, но вслух произнесла:

— Последние годы. Вообще бессонница обычное явление.

— И первый признак стресса, — констатировал Уорд.

Розали застыла. Ей послышалось обвинение в его голосе.

— Я так не думаю. Мне нравится моя работа, твердо заявила она, глядя прямо перед собой.

— Дело не в работе, — продолжил Кингсли. Смысл жизни сосредоточен не только в ней.

— В моей жизни нет поводов для стресса, уверяю вас.

— Розали, в наше время многие испытывают стрессы. Как же вам удается сохранять баланс между работой и удовольствиями?

Вопрос прозвучал иронично и даже, может быть, несколько жестоко, учитывая, что ей пришлось сегодня пережить. Но Уорд не мог удержаться. Измученная, она казалась такой беззащитной. Ему хотелось узнать побольше об этой женщине, и сейчас был самый подходящий момент. Розали разбудила его любопытство, а ее полное равнодушие к нему только разжигало его интерес. Кингсли не мог поверить в то, что как мужчина он нисколько ее не привлекает. Это задевало его самолюбие.

— Это мое дело, разве нет? — последовал ледяной ответ. Другого Кингсли и не ожидал.

— Конечно, простите, — с невинным видом произнес он. — Я разбередил рану.

Розали опешила.

— Вовсе нет, — отрезала она. — Какая чушь!

Темные брови поползли вверх. Выражение его лица говорило красноречивее самых язвительных слов. Розали разозлилась. С этим человеком просто невозможно разговаривать нормально.

— Вы ничего не разбередили, — упрямо проговорила молодая женщина.

— Мне кажется, леди принимает мои слова слишком близко к сердцу. — Кингсли выдержал паузу, а потом как бы невзначай поинтересовался, заранее зная ответ:

— У вас есть друг или любовник?

Розали опять чуть было не посоветовала ему не совать нос в чужие дела, но она опасалась давать ему очередной повод для иронии.

— Нет. — Таким тоном можно было охладить кого угодно, но только не мистера Уорда.

— И когда вы в последний раз были на свидании?

Розали вся кипела от гнева. Как он смеет устраивать ей допрос?

— Не смотря на то, что мы живем в двадцать первом веке и люди получили свободу совокупляться как кролики, я предпочитаю качество количеству, — ледяным тоном отрезала она.

Но Кингсли ответ не смутил.

— Понятно, так когда же?

Гнев куда-то внезапно испарился, и теперь ей хотелось разрыдаться.

Двенадцать лет. Двенадцать лет прошло с того времени, когда ей причинили боль, оскорбили, довели до края отчаяния. Слова звучали у нее в голове так громко, что на долю секунды Розали испугалась: не произнесла ли она их вслух? Но лицо Кингсли оставалось невозмутимым, и женщина поняла, что это ей только показалось. Она никогда никому не рассказывала о своих отношениях с Майлзом. Бабушка с дедушкой умерли, так ничего и не узнав. Старые друзья и родственники не догадывались о причинах разрыва.

Розали глубоко вдохнула, пытаясь сдержать непроизвольную дрожь.

— Я не помню. Я не делаю зарубок на спинке кровати, в отличие от некоторых. — Она многозначительно посмотрела на своего спутника.

Его губы вытянулись в тонкую линию, глаза сузились.

— Вы имеете в виду меня? — мрачно спросил он.

— Я этого не говорила. Но если вы приняли это на свой счет…

— Нет.

— Вот и хорошо, — беззаботно ответила она.

— У меня есть недостатки, Розали, но половая распущенность к ним не относится, — отчеканил Уорд.

— Мне кажется, джентльмен принимает мои слова слишком близко к сердцу.

На секунду Розали испугалась, что зашла слишком далеко в словесной перепалке. Она украдкой бросила взгляд на его лицо и была поражена широкой улыбкой и искренним смехом. В первый раз улыбались не только губы, но и глаза.

— Туше, мадемуазель, — усмехнулся он. — Я это заслужил.

О нет, только не это, взмолилась она про себя. Этот новый Кингели был совсем не похож на тот образ, который она ему придумала. Кингели Уорд, которого она знала, не смеется над своими ошибками. Он надменный и эгоистичный делец, которому нравится издеваться над людьми.

— Итак, — лениво протянул ее спутник, — вы считаете меня развратником? — Он внимательно посмотрел на девушку, и та смущенно отвела глаза. — Чудесно.

— Послушайте, Кингели, я этого не говорила, поспешно пробормотала Розали, напомнив себе, что он лучший из клиентов за последние годы. — Я вас совсем не знаю.

— Вот это правда. Так почему же вы сделали такой вывод? — Он затормозил у светофора.

— Какие бы выводы я ни сделала, это ведь ничего не меняет, так?

Его взгляд замер на ее чувственных нежных губах.

— Может быть, между нами возникло непонимание? — чуть хрипло спросил Кингели и наградил ее такой сексуальной улыбкой, что у Розали перехватило дыхание.

Да он флиртует с ней! Розали ошеломленно уставилась на Уорда. В это мгновение загорелся зеленый свет, и машина тронулась.

Многие мужчины пытались заигрывать с ней, но Розали всегда ставила их на место. Она отказывала им мягко или жестко в зависимости от настойчивости, с которой они ее преследовали. Она давала отпор и зрелым опытным соблазнителям, и молодым романтичным ухажерам.

Их попытки либо смешили, либо раздражали Розали. Никому из них не удавалось ее заинтересовать.' Но с Кингели все обстояло иначе. Поэтому ей следует его избегать. Розали уже один раз совершила ошибку, позволив себе безумно влюбиться. Не следует наступать на одни и те же грабли дважды. В то же время она знала, что секс без любви не для нее. Поэтому молодая женщина сосредоточилась на карьере, сделав ее смыслом своей жизни. Хорошие друзья, уютный дом, возможность путешествовать — все это устраивало Розали, и до недавнего момента она была всем довольна. Самое главное — не терять контроля над своими эмоциями.

— Мне нужен ваш адрес, — донесся до нее голос, выводя ее из оцепенения.

— Что?..

Кингсли внимательно посмотрел на нее. Еще на вечеринке он понял, что эта женщина пережила какую-то личную трагедию. Ее стройная, изящная фигурка словно говорила «Не прикасайся», а взгляд светло-серых глаз обдавал ледяным холодом.

— Вы можете высадить меня возле офиса. У меня там дела. Со мной все будет в порядке.

— Дела могут подождать до завтра. Думаю, не стоит шутить с обезболивающими.

Кингсли не понимал, что особенного нашел он в этой женщине, почему не может выбросить ее из головы. Розали такая же, как все, она играет в ту же игру, что и остальные женщины, только по своим правилам. Но она разожгла пожар в его крови, и это волновало его избалованное мужское «эго».

Кингсли запустил пальцы в волосы, злясь на самого себя. Слишком опытный и циничный, он не верил, что существует нечто большее, чем просто физическое влечение между женщиной и мужчиной. Может, все дело в ее холодности, ведь Уорд привык к тому, что дамы вешаются ему на шею, глядя на него восхищенными глазами? Еще ему не давал покоя вопрос, почему такая красавица одна.

Розали чуть пошевелила ногой и тут же закусила губу, что не осталось не замеченным Уордом.

— Так вы дадите мне адрес или мы так и будем кружить по Лондону? — спросил он грубовато. Ее упрямство вывело его из себя.

— Я живу недалеко от офиса в Кенсингтоне. Я покажу, как проехать.

— Премного благодарен, — с сарказмом произнес Кингсли.

Почему ему так нравится издеваться над ней?

Каждый их разговор превращался в словесную перепалку.

Дальше они ехали молча. Оказавшись в Кенсингтоне, Розали указала нужный дом. К входной двери вела лестница. Уорд скептически уставился на это архитектурное сооружение.

— Я знаю, лестница не самый лучший вариант в сложившихся обстоятельствах, — выдавила Розали. — Я завтра попрошу Дженни принести костыли, тогда я хоть как-то смогу передвигаться.

— Я так не думаю, — спокойно возразил Уорд, выходя из машины.

Когда он повернулся к ней спиной, Розали показала ему язык. Может, это и ребячество, но он сам довел ее.

Открыв дверцу с ее стороны, Кингсли с минуту разглядывал усталое лицо девушки.

— И часто вы ностальгируете по детским шалостям?

Розали хлопала глазами, не зная, что сказать.

— Вы это заслужили, — наконец выдавила она. Я пытаюсь вести себя как можно деликатнее в столь неловкой ситуации, а вы только и делаете, что выводите меня.

— Вы правы. Я прошу прощения. — Слова прозвучали вполне искренне.

— Я принимаю ваши извинения, — сказала она, смутившись.

— Благодарю вас за то, что вы были столь великодушны и приняли мои извинения.

С этими словами Уорд поднял Розали на руки.

Внеся свою ношу в холл, мужчина огляделся.

В доме было четыре этажа, на каждом располагалось по одной квартире. На первом этаже жила хозяйка, которая и сдавала помещения.

— Только не говорите, что вы живете на последнем этаже… — мрачно произнес Кингсли.

— Вообще-то именно там, — радостно подтвердила его догадку Розали.

— Очень умно.

Их глаза встретились, и на этот раз им никто не мешал. Очень медленно он склонил голову, Розали не пыталась отвернуться. Она не могла отвести взгляд, утопая в бездонной синеве его глаз. Его теплые губы коснулись ее губ в мимолетном поцелуе, который длился всего долю секунды.

— Пойдемте. У вас был тяжелый день, — хрипло произнес Уорд.

У двери в свою квартиру Розали обнаружила, что до сих пор держит в руках ключ от подъезда. Пытаясь найти нужный ключ, она заметила, что руки ее дрожат. Только бы Кингсли ничего не заметил.

Она позволила себя поцеловать! О чем она только думает? Вдруг он решит, что этот поцелуй — приглашение? Ну уж нет!

Она вставила ключ в скважину, и они оказались в небольшой прихожей.

— Дальше я справлюсь сама. — Розали попыталась высвободиться, но Кингсли ей не позволил. Тогда Розали попросила:

— Не могли бы вы опустить меня, пожалуйста?

— Где гостиная? — словно не слыша ее, осведомился Уорд.

— Там, — показала она, — но вам нет нужды оставаться. У вас встреча, и я благодарна за то, что вы подвезли меня.

— Прекрасно. — Он внес ее в гостиную и огляделся по сторонам.

Комната была просторной и светлой, с высокими окнами. Светло-желтые и кремовые тона стен, мебель из сосны.

— Если бы вы опустили меня здесь, — она указала на широкий диван у стены, — это было бы очень кстати. — Только бы он не воспринял это как приглашение.

— Я не собираюсь приставать к вам, Розали, словно прочитав ее мысли, произнес Кингсли.

Он очень осторожно опустил ее на диван, и на долю секунды Розали стало жалко расставаться с теплом его тела и надежным кольцом сильных рук. Но слова, которые только что произнес Уорд, еще звучали в ее ушах.

— Я знаю. У вас назначена встреча.

— Была назначена. Я отменил ее, когда узнал, что у вас перелом.

— Вам не следовало ее отменять, — запротестовала Розали.

— Я ее перенес. Вам от этого лучше?

— Ноя…

— Не надо отвечать, — отмахнулся он. — Я не мог поступить иначе. Послушайте, кем вы меня считаете? Вам плохо. Единственное, что я могу для вас сделать, — это убедиться, что у вас есть какая-нибудь еда. Где кухня?

Это безумие. Губы все еще ощущали его поцелуй. Ей так хотелось спросить, зачем он сделал это. Но для него, по-видимому, этот поцелуй не имел никакого значения. Да и ей самой он казался чем-то нереальным. Если бы не это странное ощущение на губах, Розали решила бы, что все это ей померещилось. Ее сердце билось так часто, что стало трудно дышать.

— Не стоит беспокоиться, — как можно спокойнее произнесла она. — Я вполне могу приготовить бутерброд, а после нашего ланча этого более чем достаточно.

Она лгала. На самом деле Розали просто умирала от голода. Может быть, это стресс повышает аппетит? Или она столько энергии и сил потратила на этого мужчину, что организм требует их восполнения?

— Бутерброд? — Кингсли скептически взглянул на нее. — Сейчас уже восемь вечера. Вам нужно что-то более существенное, да и мне тоже.

— Боюсь, вы ничего не найдете. Я собиралась сегодня зайти в магазин.

— А в морозилке?

— У меня ее вообще нет. Я предпочитаю свежие продукты, ведь для одного человека не требуется больших запасов.

— Хорошо, — улыбнулся Уорд, — я закажу ужин на дом. Какую кухню вы предпочитаете?

Китайскую, итальянскую, индийскую или тайскую?

Розали сдалась. Она слишком устала, чтобы спорить, да и лодыжка болела.

— Китайскую.

— О, это моя любимая. Что-нибудь конкретное?

— На ваш выбор, — отозвалась Розали.

— Чудесно. У вас есть рекламка с телефоном?

— Нет, но на углу замечательная китайская закусочная.

Кингсли кивнул, подошел к телевизору, включил его и протянул ей пульт.

— Развлекайтесь пока, только дайте мне ключи от входной двери.

Розали послушно протянула ключи. Когда дверь за ним захлопнулась, она облегченно вздохнула. Этот день был каким-то кошмаром.

Никогда она не чувствовала себя такой беспомощной. А как ужасно она, должно быть, выглядит!

Последняя мысль тут же привела ее в чувство. Розали дохромала до ванной комнаты и взглянула на свое отражение. Ее лицо было пепельно-серым, макияж куда-то испарился, за исключением туши, которая оказалась размазанной вокруг глаз. Панда какая-то, да и только. Розали застонала. Как Уорду могло прийти в голову остаться поужинать с таким пугалом?

Она бросилась приводить себя в порядок.

Умылась, нанесла крем, подкрасила ресницы, припудрилась, чтобы убрать бледность, расчесала волосы, пока они не заблестели и не легли мягкими волнами на плечи, надушилась своими любимыми французскими духами, стоившими целое состояние, и оценила результат. Вот это уже намного лучше!

Розали похромала в кухню и рухнула на стул.

Лодыжка нестерпимо ныла. Ее брюки безнадежно испорчены, но на переодевание уже не было сил.

Спустя десять минут маленький столик в углу гостиной был заставлен всевозможными закусками. Кингсли наполнил бокалы апельсиновым соком. Спиртное исключалось он был за рулем, а она приняла обезболивающее.

— Кингсли, этого хватит, чтобы накормить целую армию, — воскликнула Розали, разглядывая все это великолепие. Здесь был паштет, говядина с черным перцем, свинина по-китайски, цыпленок с имбирем и ананасом, жареный рис, крекеры из креветок и еще много разных вкусностей.

— Я голоден, — улыбнулся Уорд, и у Розали все внутри сжалось.

Когда тарелки опустели, Кингсли принес обезболивающее и стакан воды. Он подумал обо всем.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Розали. Ей не хотелось, чтобы о ней заботились, тем более Кингсли Уорд. Она вообще отказывалась признаться в том, что его забота очень приятна.

— Помочь вам приготовиться ко сну? — вежливо предложил он.

Серые глаза встретились с синими. Розали поспешно отвела взгляд и пробормотала:

— Я сама справлюсь.

— Хотите кофе? Или чай? Я знаю, англичане предпочитают чай.

— Нет, спасибо.

— Какао? Молоко?

— Ничего не нужно, спасибо. — Скорее бы закончились ее мучения.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, кажется, мое пребывание в гостях затянулось, произнес Кингсли с издевкой. Он взял ее руку и поднес к губам. Этот поцелуй был столь же мимолетным, что и предыдущий. — Спокойной ночи, Розали. — Он выпрямился, не выпуская ее руки. — Приятных снов.

— Спокойной ночи. — Поцелуй жег руку. Спасибо за все, что вы сделали для меня сегодня.

Это мой долг — помогать леди, попавшим в беду.

Кингсли вежливо кивнул и вышел из комнаты. Розали слышала, как тихо закрылась входная дверь. Молодая женщина сидела в тишине, задумчиво глядя перед собой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро посыльный принес Розали огромную корзину цветов. На карточке было только «Выздоравливайте поскорее» и "К" вместо подписи. За цветами последовали… три недели молчания.

Розали не находила себе места. Нервы были напряжены до предела, а аромат цветов, пропитавший, казалось, даже стены ее квартиры, сводил с ума, постоянно напоминая о Кингсли. В офисе тоже было не лучше, при каждом телефонном звонке ее сердце замирало.

К концу второй недели она решила, что неверно растолковала знаки внимания, которые оказывал ей Уорд. Видимо, она интересовала его только как специалист, а не как женщина. Запихивая в мусорную корзину увядшие цветы, Розали уверилась в мысли, что Кингсли просто-напросто пожалел ее, а цветы — знак сочувствия с его стороны, и ничего больше.

По офису и квартире Розали передвигалась с помощью костылей, а на работу ее отвозил Майк. Вот и сегодня утром он заехал за ней.

Протянув ей глянцевый журнал, он заметил:

— Здесь кое-что, что может тебя заинтересовать. Это Ханна увидела.

Жена Майка обожала все без исключения глянцевые журналы. Майк шутливо называл жену «журналоголиком».

Розали открыла загнутую страницу. Ее словно ударили в живот. На фотографии был запечатлен улыбающийся Уорд в смокинге. Рядом с ним стояла роскошная брюнетка.

Розали попыталась придать своему лицу безучастное выражение и не подать вида, как ей на самом деле больно. Она быстро пробежала глазами подписи под фотографиями. Свадьба представителей нью-йоркской элиты. Кингсли выступал в роли шафера у жениха, своего старого друга, а девушка являлась младшей сестрой друга и подружкой невесты. Слабым утешением послужило то, что ее платье канареечного цвета смотрелось довольно вульгарно. Да и кто будет обращать на это внимание, кроме Розали, — уж слишком хороша была брюнетка. Последний снимок привел Розали в ярость — «канарейка» почти прилипла к Уорду и счастливо улыбалась.

— Красивые фотографии. — Розали бросила журнал на заднее сиденье.

Майк бросил на нее серьезный взгляд.

— Говорят, этой девушке удастся окрутить закоренелого холостяка.

— Правда? Подружкам невесты всегда везет.

— Розали, — начал Майк, — я не хотел тебя расстроить…

— Не говори глупости. Я не думаю, что его свадьба помешает нашей работе. — Молодая женщина перевела разговор на служебные темы.

Розали злилась на Майка, но это было все равно что винить гонца, принесшего плохую весть. И вообще, почему она так нервничает из-за какой-то жалкой статьи? Кингсли Уорд ничего для нее не значит. Ничего.

На работе все шло своим чередом, и скоро наступила пятница — день незавершенных дел, нарушенных обещаний и вынужденных задержек. Выходные Розали договорилась провести у своей тети, родной сестры матери. Она должна была заехать за племянницей в офис. Собранная с утра сумка лежала на кресле.

Розали заканчивала работу, когда в дверь постучали. Она отпустила секретаршу домой, поэтому откликнулась:

— Входи, Бет, мне осталось совсем чуть-чуть.

Тетю, всего на десять лет старше, девушка звала по имени. К тому же они были очень хорошими подругами.

— Меня называли по-всякому, но Бет — никогда, — раздался до боли знакомый мужской голос.

— Здравствуйте, Кингсли, — выдавила Розали.

От волнения во рту пересохло.

— Здравствуйте, Розали.

Кингсли стоял в дверях и улыбался. На нем были светлые брюки и синяя футболка, облегавшая рельефные мышцы. Боже, до чего он хорош!

— Я ждала тетю, — смущенно пояснила Розали.

— Как видите, это всего лишь я.

— Да. Чем я могу быть вам полезна?

Кингсли подошел к ней, внезапно заполнив собой все пространство ее не такого уж маленького офиса, и, к ужасу Розали, присел на край стола с таким видом, словно имел на это полное право. Черные как смоль волосы были подстрижены короче, и это еще больше подчеркивало синеву глаз с густыми ресницами.

Наверное, хочет хорошо выглядеть для своей брюнетки, подумала Розали и нахмурилась.

— Простите, — она потянулась к бумагам, разложенным на столе, — вы можете их помять.

Кингсли не пошевелился и прямо взглянул на нее.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Ничего, — холодно ответила Розали. — Я просто не хочу, чтобы документы перепутались.

— Я вам мешаю?

— Я этого не говорила.

— Как ваша нога? — продолжал допрос Кингели мягким, вкрадчивым голосом.

— Лучше, и спасибо за цветы.

— Вы встречаетесь сегодня со своей тетей? А я надеялся поужинать с вами. — Уорд обворожительно улыбнулся.

Розали не могла поверить своим ушам. От него не было ни слуху ни духу три недели, а теперь он заявляется в офис и думает, что она все бросит и побежит с ним ужинать!

— Простите, — холодно сказала она, — я занята.

Кингсли только что прилетел из Штатов. Все это время он занимался одной очень важной сделкой. А тут еще и свадьба его старого друга Александра, больше похожая на цирк.

— Очень жаль, — произнес он. — А завтра вы свободны?

— Меня в выходные не будет в городе.

Странно, но ей не доставляло никакого удовольствия отказывать ему.

— Ах да, тетя. Вы будете у нее?

Розали кивнула. А потом сделала то, что клятвенно обещала себе не делать. Она спросила:

— Как прошла свадьба?

Слова сами вырвались из ее уст.

— Свадьба? — удивился Кингсли. — Разве я что-то о ней говорил?