Надсон Семен Яковлевич

Надсон (Семен Яковлевич) — известный поэт, род. в СПб. 14 декабря 1862 г.; по отцу еврейского происхождения, мать — из русской дворянской семьи Мамонтовых. Отец — чиновник, человек даровитый и очень музыкальный, ум. от психического расстройства, когда Н. было 2 года. Оставшаяся без всяких средств с двумя детьми вдова его сначала жила экономкой и гувернанткой в Киеве, потом вышла вторично замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима, после чего мать Н., вместе с детьми, поселилась в СПб. у брата, но вскоре умерла. Оставшийся на попечении дяди, с которым мало ладил, Н. в 1872 г. был отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2 кадетский корп.), где окончил курс в 1879 г. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на учении. Врачи констатировали начало чахотки, и его на казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год. В 1882 г. Н. выпущен подпоручиком в Каспийский полк, расположенный в Кронштадте. Это был лучший период его жизни, когда он впервые почувствовал некоторое довольство и отразил свое светлое настроение в одном из немногих, не отравленных тяжелым раздумьем, стихотворений:

Быстро растущая литературная известность, живой нрав, остроумный разговор, доброе сердце — все это располагало товарищей и знакомых к Н.; его баловали и окружали всякого рода заботами и попечениями. Военная служба, тем не менее, очень тяготила Н., и он при первой возможности вышел в отставку (1884). Несколько месяцев он был секретарем редакции «Недели», но вскоре болезнь груди приняла такой печальный оборот, что друзья поэта, при помощи литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 г. друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, прожил Н. еще около 11/2 лет сначала в Подольской губ., затем под Киевом и, наконец, в Ялте, где ум. 19 января 1887 г. Много видел он хорошего за это время: популярность его все росла, вышедшее в 1885 г. собрание стихотворений быстро разошлось, потребовалось второе и третье, акад. наук присудила ему Пушкинскую премию, иллюстрированные издания помещали его портреты, он получал множество сочувственных писем. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и литературного фонда, Н. стал писать литературные фельетоны в киевской газете «Заря». Это вовлекло его в полемику с критиком «Нового Времени» В.П. Бурениным, который в прозрачных намеках взвез на Н. обвинение в том, что болезнь его притворная и служит для него только предлогом вымаливать пособия. Умирающий поэт, глубоко пораженный тяжким, незаслуженным обвинением, собирался ехать в СПб. и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через некоторое время нападки возобновились с новой силой; последний, направленный против Н. фельетон «Нового Времени», пришел в Ялту уже после его смерти. Его тело было перевезено в СПб. и похоронено на Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой Н. поставлен памятник. Н. начал писать очень рано; уже в 1878 г. одно его стихотворение было напечатано в «Свете» Н.П. Вагнера; затем он помещал стихи в «Слове», «Устоях», «Мысли». В 1882 г. с ним пожелал познакомиться А.Н. Плещеев. Н. считал его своим литературным крестным отцом — и, действительно, Плещеев чрезвычайно тепло отнесся к дебютанту и открыл ему дорогу в «Отеч. Зап.». Помещенные здесь три стихотворения Н. сразу обратили на него всеобщее внимание и возбудили большие надежды. С тех пор успех его стихотворений в публике все возрастал и интерес к ним не ослабевает до сих пор. В течение 10 лет собрание стихотворений Н. выдержало 14 изд. и разошлось в количестве свыше 50 тыс. экземпляров. Право собственности на них, по завещанию Н., принадлежит литературному фонду, которому он, таким образом, сторицей заплатил за поддержку. Образованный путем продажи стихотворений Н. «надсоновский капитал» фонда составляет в настоящее время около 50 000 руб. Небывалый успех Н., равного которому нет в истории русской поэзии (в таком количестве до истечения срока литературной собственности не расходились ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Кольцов, ни Некрасов), многие приписывали сначала сочувствию к несчастной судьбе безвременно погибшего поэта и как бы протесту против клеветы, отравившей ему последние дни жизни. Прошел, однако, ряд лет, невзгоды забыты, а успех стихотворений Н. остается прежним. Нужно, значит, искать его объяснение в самих стихах Н., тем более, что авторитетная критика мало занималась ими, относясь к Н., большей частью, как к поэту второстепенному. В Н. отразилось то переходное настроение, которым характеризуется и деятельность лучшего представителя литературного поколения конца 70-х и начала 80-х годов — Гаршина. Н. — олицетворение Рябинина в известном рассказе Гаршина: «Художники». Подобно Рябинину, он восклицает: «Но молчать, когда вокруг звучат рыданья и когда так жадно рвешься их унять, под грозой борьбы и пред лицом страданья... Брат, я не хочу, я не могу молчать». Было время, когда «поэзия несла с собою неведомые чувства, гармонию небес и преданность мечте, и был закон ее — искусство для искусства и был завет ее — служенье красоте». Но «с первых же шагов с чела ее сорвали и растоптали в прах роскошные цветы — и темным облаком сомнений и печали покрылись девственно-прекрасные черты». Однако, отказавшись от поэзии наслаждения и безмятежного созерцания, Н., подобно тому же гаршинскому Рябинину, не нашел своего назначения и в борьбе со злом. Он сам очень хорошо это сознает: «И посреди бойцов я не боец суровый, а только стонущий, усталый инвалид, смотрящий с завистью на их венец терновый». Далеко не соответствует, поэтому, ансамблю поэтической деятельности Н. представление о нем как о поэте «гражданском» по преимуществу. «Гражданское» настроение Н., как и все вообще его настроения, было глубоко искренно, но оно только часть его творческих порывов и является как бы долгом совести, исполнением того, что он считал нравственной обязанностью каждого любящего родину человека и гражданина. По чисто литературным качествам своего таланта он тяготел к лирическим порывам, чуждым тенденции. Это видно и из многих мест его критических заметок и из преобладающего характера стихотворений, которые он оставлял в своем портфеле и которые напечатаны только после его смерти, и из того, что особенно хороши в художественном отношении те стихотворения, в которых он больше поэт, чем гражданин: «На кладбище», «В глуши», прелестный «Отрывок из письма к М.В. Ватсон», грациозная пьеска «Закралась в угол мой тайком», «Сбылося все», «Снова лунная ночь», «Я пригляделся к ней», «Нет, муза, не зови», «Весной», «Умерла моя муза» (последнее стихотворение — одна из трогательнейших пьес русской поэзии, достойная стать рядом с стихотворением Никитина «Вырыта заступом яма глубокая»). Уже в одном из ранних своих стихотворений, «Поэт», Н. одновременно поклоняется двум идеалам поэзии — гражданскому и чисто художественному. В позднейших стихотворениях, рядом с призывом к борьбе, в его душе идет «мучительный спор» с сомнением в необходимости борьбы («Чуть останусь один»); рядом с верой в конечное торжество добра («Друг мой, брат мой», «Весенняя сказка») слагается горький вывод, «что в борьбе и смуте мирозданья цель одна — покой небытия» («Грядущее»), царит «мгла безнадежности в измученной груди» («Завеса сброшена») и крепнет сознание ничтожества усилий «пред льющейся века страдальческою кровью, пред вечным злом людским и вечною враждой» («Я не щадил себя»). Наконец, иногда в душе поэта возникает коллизия с стремлением к личному счастью. В одном из популярнейших своих стихотворений Н. с удивительной искренностью рассказал, как он «вчера еще рад был отречься от счастья» — но «сегодня весна, вся в цветах, и в его заглянула окно» и «безумно, мучительно хочется счастья, женской ласки, и слез, и любви без конца». Однако в этом отсутствии у Н. прямолинейности нет ничего общего с неустойчивостью; его колебания, как и у Гаршина, объединены общим гуманным настроением, не холодным и надуманным, а глубоко органическим. Идеал Н. — Христос: «Мой Бог — Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Богчеловек и брат с небесною душой, и пред страданием и чистою любовью склоняюсь я с моей горячею мольбою». Определение своей поэзии сам Н. дал в стихотворении «Грезы»: «Я плачу с плачущим, со страждущим страдаю и утомленному я руку подаю». В этих словах заключается и определение места, занимаемого Н. в истории русской поэзии. Родная дочь музы Некрасова, муза Н., имеет свои индивидуальные черты, которые и дороги нервному, надломленному поколению последних лет. Она более склонна к жалобам, чем к протесту, но зато и менее сурова. Не принадлежа к сильным и ярким художникам, Н. обладает, тем не менее, серьезными поэтическими достоинствами. У него очень музыкальный, иногда образный стих, замечательно задушевный тон, а главное — он владеет большой сжатостью. Любимым изречением его было правило: «Чтобы словам было тесно, мыслям просторно». Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезавшихся в память. Стихи — «Как мало прожито, как много пережито», «Пусть арфа сломана — аккорд еще рыдает», «Облетели цветы, догорели огни» — стали крылатыми и вошли в обиход речи. К сильным сторонам Н. следует также причислить полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Поэзия Н. ясна и доступна каждому среднему читателю — и может быть в этом даже главная тайна ее успеха. Критические опыты Н., собранные в книжке «Литерат. очерки» (СПб., 1888), не представляют ничего выдающегося. Ср. биографию Н. при стихотворениях (составлена М.В. Ватсон); Арсеньев, «Критические этюды»; ст. Н.К. Михайловского в «Северном Вестнике» (1887), Ор. Миллера в «Русской Старине» (1888); «Сборник статей, посвященных памяти Н.» (СПб., 1887); брошюру Н.А. Котляревского (М., 1890); книжку проф. Царевского (Казань, 1890).

С. Венгеров.

Налим

Налим, в Южной и отчасти Средней России также мень, менек и т.д. (Lota vulgaris Cuv.) — единственный представитель особого рода тресковых рыб. Тело удлиненное, цилиндрическое, с очень мелкими чешуйками в мягкой слизистой коже; голова широкая, приплюснутая; нижняя челюсть едва короче верхней; на подбородке усик, у передних носовых отверстий по маленькому усику; мелкие щетковидные зубы сидят на челюстных костях и сошнике; спинных плавников 2, из них передний короток, задний очень длинен; заднепроходный также очень длинен, хвостовой округленный. Спина и бока от серовато-зеленого или оливково-зеленого с черно-бурыми пятнами до черного цвета, горло и брюхо беловатые. Самые крупные налимы (в Печоре, Оби и Иртыше) достигают более 2 м в длину; очень крупны Н. также в Зауральских озерах (до 16 — 32 кг) и в Онежском озере; в Зап. Европе и зап. и южной части Европейской России Н. гораздо меньше (обыкновенно 30 — 50 см). Н. — единственный пресноводный представитель тресковых рыб. Он водится в Сев. и Средней Европе до Восточной Франции, Сибири, Средней Азии, Сев. Америке; в Европейской России он редок в нижнем течении рек Черноморского и Каспийского бассейна. Н. держится преимущественно в холодной воде на дне, питается рыбой, различными другими мелкими животными, рыбьей икрой, очень прожорлив. На днн он прячется в ямах, норах, под камнями и т. д., становится подвижным ночью в холодную и пасмурную погоду. Летом Н. ест мало, но с наступлением осени он становится подвижные, оставляет дно и делается крайне прожорливым. Для метания икры Н. поднимаются вверх по рекам и мечут икру в неглубоких местах с песчаным или гравиевым дном и быстрым течением; лишь немногие Н. остаются в озерах и для метания икры выходят на более мелкие места. Ход Н. начинается в Средней России в первой половине или в середине декабря (стар. стиля), на С. на 1 — 2 недели позднее, на Ю. раньше, но всегда после замерзания. Ход каждой стаи длится недели 2; молодь выходит из икры перед вскрытием рек или в половодье. Икра мелкая (0,8 — 1 мм в диаметре); число икринок весьма велико (от 200 000 до 1 миллиона у крупных Н.). Половая зрелость наступает на 3-м (по другим, на 4-м) году. Есть указания, будто бы у Н. существует нечто в роде совокупления, причем обе особи плотно прилегают друг к другу брюшной стороной. Число самцов значительно больше, чем самок (по Собанееву, в 2 — 3 раза). Мясо Н. местами считается очень вкусным, в других странах мало ценится; печень считается лакомством. Буряты и другие народы употребляют налимьи кожи для приготовления одежды, а также вместо оконных стекол. Лов Н. производится главным образом осенью, зимой и весной. Летом Н. плохо клюют, ловят их в это время местами просто руками в то время, когда они в жару неподвижно стоят в затененных местах у берегов. Главная ловля Н. на удочку, опускаемую до дна, подпуски, т.е. удочки с большим числом крючков, подледники — удочки с многими крючками, опускаемые сквозь проруби; при этом наживкой служат черви, рыба, куски рыбы и т.п.; применяется также лов на различного рода крючки, опускаемые на дно без наживки, за которые зацепляются Н. своим мягким телом; переметы, также вершами и сетями (мало); в первое время после замерзания рек, пока лед еще не очень толст и не засыпан снегом, Н. глушат, ударяя колотушкой по льду в тех местах, где рыба неподвижно стоит подо льдом; осенью Н. также лучат, т.е. бьют ночью с огнем острогою.

Нальчик

Нальчик — с. Терской области, местопребывание управления Нальчикского округа, на горной речке Нальчик, в 50 в. от ст. Прохладной Владикавказской жел. дороги. В 1817 — 20 г. тут было устроено укрепление. Православная церковь и синагога. 3классное училище (учащихся 115, из них 46 горцев) с пансионом; преподается садоводство и огородничество. Училища мужское (50 учен.) и женское (50 учен.). Благотворительное общество (с 1881 г.) содержит бесплатную женскую школу. 2 врача, 4 фельдшера, 2 повив. бабки. Торгово-промышленных зав. 46. Замечательно здоровый климат. Вблизи минеральные ключи. У начальника округа, Д.А. Вырубова, хорошее собрание старинного оружия и разных археологических предметов, найденных в округе. К 1 января 1896 г. 3397 жит. (1786 мжч. и 1611 жнщ.). Дворян 14, духовного сословия 27, купцов 4, мещан 262, военного сословия 118, крестьян 196, посел. туземцев 2732, проч. сословий 44. Православных 568, раскольников 125, католиков 34, протестантов 82, евреев 48, магометан-суннитов 2477, проч. исповеданий 63.

Нальчикский округ — составляет юго-западную часть Терской области, граничащую с Кубанской областью, Пятигорским и Владикавказским округами Терской области и Кутаисской губ. От Кубанской области он отделяется Эльбрусом и его отрогами, а от Кутаисской губ. Главным Кавказским хребтом. Почти весь Н. округ представляет крайне гористую местность, пересеченную высокими хребтами и глубокими ущельями, направляющимися с Ю.-З. к С.-В. Особенно гориста южная часть его, ближайшая к Главному хребту, гребень которого в этой части везде покрыт вечными снегами и достигает большей высоты, чем на всем остальном своем протяжении. Здесь же находятся высочайшие пики всего Кавказа: Эльбрус (18 470 фт.), Дых-тау (17 054 фт.), Шхара (17 038 фт.), Коштан-тау (16 881 фт.), Джангы-тау (16 657 фт.), Катын-тау (16 296 фт.) и некоторые другие, своей высотой превосходящие Монблан. Они расположены частью в Главном Кавказском хребте; частью в его отрогах (Эльбрус, Дых-тау, Коштан-тау). С этих гор спускаются величайшие ледники Кавказа: Бизинги (длина 17 в.) и Дых-су (длина около 15 в.); кроме того, очень большие ледники Адыл, Агштан, Азау и несколько десятков ледников средних и небольших размеров. Они питают необыкновенно быстрые и многоводные реки, каковы Малка, Баксан, Чегем, Хуламский и Балкарский Черек и т.д. Здешние реки Адыл, Дых-су и Хуламский Черек (вытекают из ледника Бизинги) принадлежат к самым быстрым на всем Северном Кавказе. Ущелья, по которым они мчатся, глубоки, скалисты, обрывисты и красивы (ущелья Баксана). Из перевалов, ведущих в Закавказский край, замечательны: Юсенги, Донгус-орун (оба с верховьев Баксана в Сванетию), Ширивцик (из Балкарии в Сванетию) и Гезевцик (из Балкарии к верховьям Риона). Все они очень высоки и доступны лишь в летнее время. Только северовосточная часть Н. округа, в низовьях Малки, Баксана, Чегема и Урвана, образующегося от слияния Хуламского и Балкарского Черека, представляет более или менее низкую равнину, прорезанную бесчисленными рукавами названных рек. Многие места ее служат рассадниками лихорадок. Наоборот, вся горная полоса Нальчикского окр. имеет хороший, здоровый климат. На высоте более 5000 фт. над ур. м. здесь находятся еще аулы горцев. Почва округа очень разнообразна. В горах, в особенности в самых верхних частях долин и ущелий, она сильно каменистая, в предгорьях и нижнем поясе гор преобладают глинистые почвы, а в низовьях рек нередко встречаются и черноземные. Значительная часть предгорий и нижнего пояса покрыта здесь лесами, состоящими из бука, клена, дуба, ясеня, ольхи, осины и т.д. Посредине лесного пояса гор бук образует почти сплошные насаждения, простирающиеся на десятки верст; выше бука растет береза, рябина, сосна, можжевельник и рододендроны. Рядом с последними — тучные горные луга. Из плодовых деревьев и кустарников в диком состоянии в Н. округе растут яблони, груши, алыча, шишки (Mespilus germanica), виноград, малина, смородина и т.д, Горы Н. округа богаты и дичью. Здесь довольно часто встречаются туры (Capra caucasica Guld), серны, олени, дикие козы, свиньи, медведи, лисицы, волки, куницы, выдры и некоторые другие звери. Горы Н. округа состоят из разнообразных горных пород: гранита, гнейса, черно-серого аспидного сланца и друг. На Эльбрусе преобладают вулканические породы: трахиты, порфиры и разных видов и возрастов лавы. В предгорьях в большом количестве выступают известняки юрской и меловой формаций.

Я. Динник.

Намаз

Намаз — мусульманская повседневная молитва, состоящая из определенных формул и соответствующих обстоятельствам сур корана. Она сопровождается определенными, чередующимися телодвижениями, напр., преклонением, падением ниц, приложением рук к ушам, глядением назад через плечи и т. п. Каждый отдельный цикл формул и телодвижений называется «ракат» (круг); каждая молитва должна состоять не менее, чем из двух ракатов. Сунниты совершают молитву 5 раз в сутки; шииты же лишь 3 раза: утром, в полдень и вечером. См. А. Мюллер, «История ислама» (СПб., 1895, т. 1, стр. 216 — 219, с рис.), где сведения сообщены по Лэну («Manuers and customs of the modern Egyptians», Л., 1871). Лицом молящийся обращен к кибле.

Наманган

Наманган — уездн. город Ферганской обл., в 76 вер. от областного центра, Нов. Маргелана, на сев. окраине Ферганской долины, на высоте 1470 фт. над ур. м., у южной подошвы передовых отрогов Чоткальского хребта (Тянь-Шань). К 1 янв. 1896 г. 46180 жит. (22984 мжч. и 23199 жнщ.), из них 45 400 магометан-туземцев (сарты, каракиргизы и пр.); православного русского населения всего 634 чел. Средняя температура года около +13° (по Ц.): годовое количество осадков — 208 мм. Н. орошается Янги-арыком, выведенным из р. Нарына. Значительный торговый центр, наиболее крупный в лежащей к С. от Сырдарьи части Ферганской обл.; важной отраслью промышленности является очистка хлопка от семян, производимая на 10 хлопкоочистительных заводах, из которых 4 паровые, остальные водяные; есть еще два салотопенных завода, с суммой оборота в 380 руб., 8 мыловаренных зав. — 4110 руб., 10 кожевенных — 3835 руб., один водочный — 30675 руб. (ок. 421500° виноградного спирта), 15 мукомолен — 3140 руб., 65 маслобоен — 980 руб., 3 толчеи — 9125 руб., 9 гончарных — 920 руб., 2 кирпичных — 876 р., 4 чугунноплав. — 232 руб. 1 больница на 20 кроватей, 1 лечебница для туземных женщин и детей, 1 местный лазарет, 1 прих. учил., 1 русско-туземная нач. школа с вечерними курсами для взрослых, 68 магомет. школ. Городские доходы в 1895 г. 55478 руб., расходы 51 833 руб., в том числе на врачебную часть 10450 руб. и на народ. образование 2560 руб. Как и все среднеазиатские города, Н. состоит из двух частей, русской и туземной, и не отличается благоустройством. Н. занят русскими войсками 26 сент. 1875 г.

Наманганский уезд Ферганской обл. занимает сев.-зап. часть последней и граничит на С. и С.-З. с Сырдарьинской областью. 15273,4 кв. в. Площадь Н. у. в общем имеет вид четырехугольника ок. 240 вер. длиной и ок. 70 вер. шириной, вытянутого с Ю.-З. на С.-В., между Сырдарьей и Нарыном на Ю. и гребнем Чоткальского хребта на С. Таким образом, самые возвышенные части Н. у. лежат на С.-З., на границе с Сырдарьинской обл., которая проходит по Чоткальскому хребту (Тянь-Шань), отдельные его вершины поднимаются выше 12 — 13 тыс. фт.; через перевал Кендыр-даван (5500 фт.) в зап. части хребта производится вьючное прямое сообщение Ферганы с Ташкентом. Падающие и понижающиеся к Ю. контрфорсы и предгорья названного хребта наполняют большую часть Н. у., южная треть которого представляет сравнительно низменную (1200 — 2500 ф.), волнистую, местами и ровную, местность. Низменная часть Н. у., протягиваясь широкой полосой по правому берегу Сырдарьи и вдаваясь в виде заливов здесь и там в предгорья, покрыта почти сплошь плодородной лессовой почвой и почти всюду, где есть вода, возделана и густо населена. Реки, кроме Сырдарьи, омывающей Н. у. с Ю. и Нарына, огибающего его на Ю.-В., ничтожны и представляют в сущности небольшие ручьи и речки, стекающие с гор и почти пересыхающие летом, из которых ни одна не доходит до Сыра. Климат Н. у. весьма разнообразен; в южной, низменной части у. он сух и мягок, в северной, возвышенной, более влажен и сравнительно суров; лето в более низменных частях у. отличается продолжительностью, сильной жарой и ничтожным количеством выпадающих осадков. Леса сосредоточены исключительно в горной части у., где насаждения ели, пихты, можжевельника, тополя, березы, грецкого ореха, яблони, груши и прочих лиственных пород занимают до 11000 дес.; в низменных степных местах, прилегающих к Сыру, растут степные кустарники. Общая площадь лесных зарослей в у. приблизительно равняется 16000 дес. Население Н. у., слагающееся главным образом из сартов, каракиргизов и таджиков, состояло к 1 янв. 1896 г. из 208940 душ (105212 мжч. и 103728 жнщ.), из которых 207543 приходится на кочевое и оседлое туземное население. Православных 252, раскольников 78, католиков 6, протестантов 4, евреев 44, магометан 208 435, проч. испов. 121. Главнейшее занятие жителей — земледелие, которое в большинстве местностей ведется при помощи искусственного орошения. Оросительные каналы выведены из р. Нарына (главный — Янги-арык) и мелких речек, стекающих с гор. Часть земли (ок. 16000 дес.) засевается под дождь (богарные посевы). Главнейшие культурные растения — рис, джугара (Sorghum cernuum), пшеница, ячмень, просо, бобы и хлопчатник, под которым до 20000 дес. (собир. до 350000 пд. хлопка, на сумму до 21/3 млн. руб.). Плодовые насаждения (абрикосы, персики, груши, сливы, яблони, фисташки и проч.), в том числе и виноградники, занимают площадь в 2350 дес. Продукты бахчеводства, в особенности дыни, служат существенным подспорьем в пище населения. Скотоводство, вследствие горного характера большей части у., развито сравнительно слабо; в 1895 г. в Н. у., вместе с городом Наманганом, насчитывалось верблюдов 2000, лошадей 47600, ослов 22300, рогатого скота 60000 гол., овец 269700, коз 215000. Слабо развитая фабрично-заводская промышленность имеет скорее характер мелких ремесел или промыслов, так напр., сумма производства 1128 маслобоен равняется всего 118470 руб., а 660 мельниц — 151382 руб. Довольно распространенная кустарная промышленность имеет предметом обработку шерсти, хлопка, отчасти шелка, кож и проч., и производство из них различных предметов для домашнего обихода.

Наместники

Наместники — в древней Руси органы местного управления, явившиеся на смену посадников. Первоначально Н. стал называться представитель князя (бывший «на месте» князя) в Новгороде, когда в самом начале XIII в. посадник новгородский из княжего мужа сделался, в полном смысле слова, мужем новгородским. С XIV в. назначаемые князем органы местного управления носят повсеместно наименование не посадников, а Н. и волостелей. Н. назначались обыкновенно в города и их уезды, а волостели — в волости и их уезды. Это, помимо прямых указаний источников, доказывается и тем, что Н. обозначались, обыкновенно, по именам значительных городов, служивших нередко местопребыванием князя (Н. углицкие, pocтовские, муромские, московские, владимирские, суздальские и т.п.), тогда как волостели, если и получали аналогичные обозначения, то лишь по имени незначительных поселений, служивших административным центром волости. Как города и волости, составляя подразделения княжества, не зависели друг от друга, так и волостели были совершенно независимы от Н.; но компетенция Н. была шире круга дел, который ведал волостель. Так, Н. ведали местное военное управление, вследствие чего именовались и «местными воеводами»; объясняется это тем, что Н. сидели в городах, а последние составляли центры местной обороны. Н. и волостели ведали дела благоустройства и суд гражданский и уголовный, но в отношении к последнему существовало и различие между Н. и волостелем. Н., как и волостели, назначались князем и сидели на кормлении. Злоупотребления кормленщиков привели к постановлениям об участии в суде Н. старост и других выборных людей из местных жителей В городах, состоявших в нераздельном управлении нескольких князей, каждый из соправителей назначал своего Н.

По числу соправителей такие Н. назывались иногда «третчиками»; если в руках одного князя соединялось более одной трети города, его представитель, в отличие от третчика, именовался просто Н. или «большим Н.». При Н. (и волостелях) состояли помощники в лице тиунов, которым они могли поручить отправление своей судебной власти, но только той, какую имели Н. «без боярского суда» т.е. какой они могли пользоваться лишь под условием доклада. Различие Н. с «боярским судом» и «без боярского суда» основывается на различии привилегий той или другой области, дарованных уставными грамотами. Верховная власть, беспрерывно предоставляя духовенству, общинам и частным лицам привилегии на неподведомственность Н., до того, наконец, сузила значение Н., что в начале XVII в. оказалось необходимым заменить Н. воеводами. Н. в древней Руси назывались также представители епископов, уполномоченные последними ведать церковный суд, а иногда и управлять епархией. Ныне Н. называются в монастырях помощники настоятелей.

Наместник или генерал-губернатор — по учреждению о губерниях 1775 г. полагался в каждой губернии или наместничестве; но в виду того, что власть Н. во многом совпадала с властью губернаторов, их стали назначать по одному на две и даже на три губернии. Только Москва имела своего особого Н. Наместник назначался Высочайшею властью. Он должен был следить за строгим исполнением законов и обязанностей службы лицами, ему подчиненными, и предавать виновных суду, но сам судить их не мог. Он считался «ходатаем за пользу общую и государеву, заступником утесненных и побудителем безгласных дел». Он был обязан побуждать суды к скорому решению дел, а если находил решение несправедливым, то мог остановить его исполнение, донеся об этом сенату или в делах, не терпящих отлагательства, императрице. Решения судов по делам уголовным, влекущим за собою отнятие жизни и чести, не могли быть приведены в исполнение без ведома Н. В наместничестве, лежащем на границе, Н. обязан был принимать меры предосторожности; в этом случае, равно как и при народных волнениях, в распоряжение Н. предоставлялись войска. Ему же подчинялись коменданты крепостей, гарнизонные и армейские полки. Приезжая в С.-Петербург, Н. имел право заседать в сенате по делам своего ведомства. Ему полагался конвой в 24 человека с подпоручиком и два адъютанта; сверх того дворянство командировало к нему по одному из молодых дворян от уезда, которых он отпускал по своему усмотрению.

В 1816 г. Сперанский составил проект учреждения наместничеств, главные черты которого сводятся к следующему: всю империю разделить на 12 наместничеств, по 3, 4 или более губерний в каждом; главное управление в каждом наместничестве поручить Н. и его совету, который «в малом размере должен представлять комитет министров»; власть Н. должна обнимать все части высшего управления, не только судебного, полицейского и хозяйственного, но духовного и учебного: устройство губерний следует оставить на прежнем основании, но в каждой губернии учредить губернский совет по примеру наместнического. На этом проекте подробно останавливается Калачов в своей рецензии на исследование Андреевского: «О наместниках, воеводах и губернаторах» (XXIV, Присуждение демидовских наград, СПб.