Коршун

Коршун (Milvus) — род хищных птиц из семейства соколиных. Отличительные признаки: короткий, довольно слабый клюв с длинным крючком, покрытая щетинками уздечка, очень длинные и острия крылья, в которых 3 и 4 перо длиннее всего, вилообразный хвост, оперенная спереди, почти до половины цевка, короче среднего пальца; кости слабо согнуты. К. трусливые и ленивые птицы, становящиеся, однако, крайне дерзкими, если сознают свою безопасность; летают чрезвычайно выносливо, но не очень быстро и подолгу парят; питаются мелкими животными, особенно мышами и лягушками, а также молодыми птицами и падалью, часто преследуют других хищных птиц, надоедая им до тех пор, пока те не бросят добычу. К. вредны, особенно в период вывода птенцов, тем, что похищают молодых домашних птиц, нападают на молодых зайцев и другую дичь, но вред этот отчасти покрывается истреблением ими мышей и некот. других вредных животных. Гнездятся по большей части на высоких деревьях, часто пользуются гнездами ворон, цапель и других птиц и выстилают их тряпками, обрывками бумаги, шерстью и т. д.; кладка обыкновенно из 3 — 4 яиц, высиживает одна самка. Во время перелетов собираются в значительные стаи. В неволе легко приручаются. 6 видов К. водятся в восточном полушарии. Красный К. (М. regalis s. ruber,) сверху темно-ржавого цвета, с светлыми каемками перьев, голова и нижняя сторона светлее, ржаво-красного цвета с темно-бурыми черточками; хвост ржаво-красный, сильно раздвоенный, по большей части с неясными поперечными полосками; самка более однообразного и бледного цвета. Длина самца 65 стм., самки 72 стм. Водится в средней и южной Европе, на С до южной Норвегии (у нас до Курляндии), Малой Азии и Африке. В XV в. во множестве водился в Англии и в большом числе встречался на улицах Лондона, подбирая всякие отбросы; теперь почти истреблен там. К., черный К. (М. ater s. migrans) сверху почти одноцветный, темно-бурый, снизу светлее, с темными стержневыми пятнами, голова беловатая с темными стержневыми пятнами, хвост бурый, мало раздвоенный, с 9 — 11 поперечными темно-бурыми полосками; длина самца 65, самки 68 стм. Водится преимущественно в южн. и вост. Европе (у нас доходит до Архангельска), югозападной Азии до Памира и во всей Африке. Охотно держится около воды.

Н. Кн.

Корюшка

Корюшка (Osmerus) — род рыб из семейства лососевых (Salmonidae). Чешуя мелкая или умеренная, не блестящая; тело просвечивающее; рот широкий; длинная верхняя челюсть доходит под задний край глаза; все кости рта, крыловидные кости и язык усажены зубами, на переднем конце сошника несколько более крупных зубов. 3 или 4 вида частью проходных, частью пресноводных рыб. Обыкновенная К. корюха (О. ереrlanus) с вытянутым, лишь немного сжатым с боков телом, выдающеюся вперед нижней челюстью, длинными зубами на сошнике и переднеязычной кости, костяной пластинкой, усаженной зубами, на средней язычной кости и боковой линией, ограничивающеюся первыми 8 — 10 чешуйками. Цвет сверху голубовато-зеленоватый, бока и брюхо желтовато-белые, плавники сероватые или бесцветные, длина 8 — 30 стм. У самцов нижняя челюсть более выдается, а в период размножения они отличаются также большим числом бугорков. Водится у берегов Европы к С от Па-деКале; именно в Немецком, Балтийском и Белом морях, в вост. части европейского Ледовитого океана (у Мурмана ее нет), в очень многих озерах сев. западн. России и Швеции; вид, водящийся у вост. берега Сев. Америки (O. mordax) с более мелкой чешуей, некоторые относят к этому же виду. К. охотно держится в солоноватых водах, питается различными животными и входит для метания икры в реки; у нас ее особенно много в Финском заливе, откуда входит в Неву и Нарву. Метание икры происходит в апреле и мае. Яйца малы (1 мм.), число их, у экземпляров средней величины, ок. 50000. Употребляется в пищу преимущественно свежая, в меньшем количестве К. коптят или сушат. Ежегодный улов в сев. и сев.-зап. России достигает 100 — 200000 пд. Несравненно большее промысловое значение имеет разновидность К., снеток или сняток (O. eperlanus var. spirinchus), водящаяся в некоторых озерах сев. Германии, Швеции и во многих озерах сев. зап. России. Главное отличие — сравнительно малая величина (обыкновенно 3 — 4, очень редко, как в Валдайском озере, 6 дм., между тем как К. 6 — 7, а иногда и 10 дм.), другие отличительные признаки непостоянны. В Голодной губе, у устьев Печоры, водится так назыв. «нaгыш», форма промежуточная между снетком и К. Больше всего снетков в Псковском озере, затем в Чудском, Ильмене, Валдайском, Белоозере и др.; в Онежском и Ладожском их мало и попадаются лишь местами. Замечено, что область распространения снетка в России все расширяется. Метание икры происходит тоже ранней весной, обыкновенно после вскрытая озер или впадающих в них рек: оно совершается или в мелких местах озер, или в реках. Лов происходит местами почти весь год, в других избегают ловить их весною, так как это вредно отражается на более важных летних, осенних и зимних ловах. Для ловли употребляются большие (саженей до 300) невода. Большая часть сушится на особых снетосушильных заводах, меньшее количество поступает в торговлю в мороженом виде. Лучший сушеный снеток — талабский; лучший мороженый — белозерский. Сушат до различной степени: на Ильмене очень сильно (из пуда сырой рыбы получается 10 фн. сухой) и без прибавления соли, в других местах прибавляют соль и различают две степени высушивания: полусушеный снеток (из пуда 30 фн.) и сушеный (из пуда 1/2 или 1/4 пд.). Весь улов снетка в России достигает, вероятно, 2 милл. пудов (сырого). В будущем промысел этот вероятно еще возрастет, так как снеток живуч, легко перевозится и им можно с успехом заселять бедные рыбой озера.

Н. Кн.

Косатка

Косатка — морской зверь из сем. дельфиновых (Delphinidae), отряда китообразных млекопитающих (Cetacea). К. (Orca gladiator Gr.) отличается от других дельфинов высоким, прямостоячим, саблевидно изогнутым спинным плавником. Немногочисленные (в верхней и нижней челюсти по 11 с каждой стороны), толстые и крепкие зубы мало выдаются из десен. Голова небольшая, непосредственно переходящая в туловище; полулунное дыхательное отверстие лежит над глазами, позади их. Широкие грудные плавники прикреплены в передней четверти туловища по бокам, ближе к брюху, при основании они сужены, к вершине округлены. Изогнутый спинной плавник сидит немного позади первой трети длины тела; верхушка его часто загнута на бок. Кожа голая и блестящая. Верхняя сторона тела черная, нижняя белая, при чем оба цвета резко ограничены. Позади маленького глаза удлиненное белое пятно. Позади спинного плавника бывает часто грязно-голубоватое или пурпуровое пятно, в виде полумесяца, концы которого тянутся по бокам тела вперед. Оно может, впрочем, и совсем отсутствовать. Попадаются экземпляры К. и совсем светлые, светло-бурые или цвета слоновой кости. К. бывают обыкновенно длиной в 5 — 6 м., но могут достигать до 9 м. Грудные плавники в 60 стм. длины и 15 стм. ширины; хвостовой плавник 1,5 м. ширины, спинной почти такой же длины. К. водится в Ледовитом океане и в сев. части Атлантического океана, спускаясь на юг до берегов Англии, Германии и Франции. В Средиземном море они не попадаются (в северной части Тихого океана О. gladiator заменяется другим близким видом). Замечательно, что в более южных широтах К. бывают только летом, появляясь в мае и исчезая осенью. Они плавают небольшими стадами, в 4 — 10 штук; держатся как в открытом море, так и по близости берегов, заходя в бухты и подымаясь даже в реки. Они обыкновенно остаются подолгу под водою, на поверхности держатся около 5 минут, выбрасывая от 3 до 10 раз коротки и низкий фонтан. Между всеми дельфинами К. самые крупные, самые прожорливые и хищные. К. преследуют не только крупных рыб, но и морских млекопитающих, тюленей, дельфинов и даже китов. Белуги (Delphinapterus lencas) и тюлени при появлении К спасаются к берегам; киты уходят из тех вод, в которых показываются К. Датский ученый Эшрохт нашел в желудке К., имевшей в длину 5 м., 13 морских свиней (дельфинов) и 14 тюленей; 15-й тюлень не мог уже пройти в желудок и застрял в пищеводе, задушив собою К. По три и по четыре вместе К. нападают даже на крупнейших китов, и долгим преследованием одолевают их, нанося им страшные раны. О размножении К. ничего неизвестно.

В. Ф.

Косицкая-Никулина Любовь Павловна

Косицкая-Никулина (Любовь Павловна) — известная актриса (1829 — 68). Дебютировала в Нижн. Новгороде, потом перешла в Москву, где имела большой успех в ролях Луизы («Коварство и Любовь» Шиллера), Марш («Материнское благословение»), Реганы («Король Лир»), Дездемоны («Отелло»), Офелии («Гамлет»), Юлии («Ромео и Юлия») и мн. др. Ко времени полного расцвета ее дарования появился репертуар А. Н. Островского, которым К. Н. вполне овладела, особенно удачно исполняя роль Катерины («Гроза»). С 1851 г. К. Н. была в замужестве за артистом ими. моск. театра Ив. И. Никулиным. Ее биографии в «Драматическом альбоме» П. Арапова (М., I860) и у А. Гацисского: «Люди нижегородского Поволжья» (Нижний Новгород, 1887).

Ум.

Космополитизм

Космополитизм, — лит (от греч. cosmo(— мир и polith(— гражданин) — расширение идеи отечества на весь мир. Упадок политической жизни греческих городов после пелопонесской войны, совместно с развитием философской мысли, привели к отрицательному взгляду на требования ограниченного местного патриотизма. Если прежде человек понимался только как гражданин своего города, то, с потерею независимости и значения городов (особенно во время македонского, а потом римского владычества), он стал сознавать себя гражданином всего мира. Это сознание, впервые резко. высказанное в школе кинической философии, было далее развито стоиками, особенно в римскую эпоху, чему способствовал и универсальный характер самого римского государства. В положительном своем смысле К. вытекает из сознания единства человеческого рода, в силу чего интересы отдельных государств и народов подчиняются общему благу человечества как целого. Реальное, хотя весьма несовершенное, выражение этой идеи во внешней истории мы находим в последовательных попытках к созданию всемирной монархии, а также в политике папской теократии. Весьма часто К. берется лишь в отрицательном смысле, как простое отсутствие патриотизма или привязанности к своему народу и отечеству, как будто теряющему всякий интерес с точки зрения универсальных идей. Но такое понимание дела неправильно. Мысль о целом не упраздняет реального значения частей, и как любовь к отечеству не противоречит непременно привязанности к более тесным социальным группам, напр. к своей семье, так и преданность всечеловеческим интересам не исключает патриотизма. Вопрос лишь в окончательном или высшем мериле для оценки того или другого нравственного интереса; и без сомнения, решительное преимущество должно здесь принадлежать благу целого человечества, как включающему в себе и истинное благо каждой части.

Космополитные животные

Космополитные животные — животные, распространенные по всему земному шару, где только внешние условия допускают их существование. Более или менее широкое распространение животных определяется вообще способностью активно или пассивно перемещаться, преодолевая естественные препятствия, и способностью применяться к новым условиям, а также распространенностью на земле тех условий, которые необходимы для данного животного, и геологическим прошлым (древностью данного вида, прошлыми физико-географическими и орографическими условиями и т. п.). Космополитным распространением обладают все (или по крайней мере значительное большинство) пресноводных простейших; это обусловливается главным образом их способностью покрываться, при неблагоприятных внешних условиях, плотной оболочкой (цистой) и долго противостоять в этом виде различным неблагоприятным влияниям, легкостью распространения их в энцистированном виде, при высыхании водных бассейнов, воздушными течениями и другими животными, чрезвычайно быстрым размножением и, наконец, тем, что условия жизни в пресных водах, в общем, весьма сходны в разных странах. Среди высших животных космополитные виды распространены мало. Приближаются к К. некоторые морские птицы, а также некоторые хищные (напр. скопа, сипуха), некоторые насекомые (напр., бабочка Vanessa cardui) и др. Чаще встречаются космополитные роды или семейства. Космополитным распространением обладают также некоторые животные, завезенные в различные страны человеком намеренно (домашние животные) или невольно (крысы, комнатная муха, клопы и пр.).

И. Кн.

Космополитные растения или повсюдные (убиквитарные) — сильно распространенные, напр. такие, которых обитание заключает 1/3 поверхности земного шара.

Космос

Космос (греч. KosmoV) — первоначально синоним «порядка, гармонии, красоты», со временем стало обозначать «мир или вселенную». По преданию, впервые назвал мир этим именем Пифагор, в виду пропорциональности и гармонии его частей. Согласно с этим, у всех греческих философов слово К. применялось не в смысле простого нагромождения существ и феноменов, но как система или организм, исполненный целесообразности. В эпоху возрождения алхимики различали великий и малый К. (макрокосм и микрокосм): под первым разумелся внешний мир, под последним — человек; между тем и другим они находили бесконечное количество аналогий и тайных соотношений. Наибольшей популярности выражение К., в смысле системы мироздания, достигло благодаря книге Александра Гумбольдта, давшего заглавие «Kosmos» большому труду, в котором он подверг обработке результаты своих многолетних занятий во всех почти областях естествознания.

Костомаров Николай Иванович

Костомаров (Николай Иванович) — знаменитый русский историк, род. 4 мая 1817 г. в слободе Юрасовке Воронежской губ., Острогожского у. Отец его был местный дворянин-помещик, мать — малороссийская крестьянская девушка, прежде крепостная его отца, учившаяся в одном из московских пансионов. Позднее отец К. женился на ней, но К. родился до брака и хотя отец собирался усыновить его, но не успел этого сделать. Отец К., поклонник французской литературы XVIII в., идеи которой он пытался прививать и малолетнему сыну, и своей дворне, был вместе с тем жестоким помещиком; в 1828 г. он был убит его дворовыми людьми, похитившими при этом скопленный им капитал. Мать К. отдала его в воронежский пансион, но, пробыв там около двух лет, он был исключен за шалости. Затем он поступил в воронежскую гимназию и, окончив здесь курс, в 1833 г. сделался студентом харьковского университета. Уже в первые годы учения сказались блестящие способности К., доставившие ему, от учителей московского пансиона, в котором он при жизни отца недолго учился, прозвище «enfant miraculeux». Природная живость характера К. с одной стороны, низкий уровень учителей того времени — с другой не давали ему возможности серьезно увлечься занятиями. Первые годы пребывания в харьковском университете, историко-филологический факультет которого не блистал в ту пору профессорскими дарованиями, мало отличались в этом отношении для К. от гимназии. Сам К. много работал, увлекаясь то классической древностью, то новой французской литературой, но работы эти велись без надлежащего руководства и системы, и позднее К. называл свою студенческую жизнь «беспорядочной». Лишь в 18З г., когда на кафедре всеобщей истории в Харькове явился М. М. Лунин, занятия К. приобрели несколько более единства. Лекции Лунина оказали на него сильное влияние, и он с жаром отдался изучению истории. Тем не менее, он так еще смутно сознавал свое настоящее призвание, что по окончании университета поступил было в военную службу. Неспособность его к последней скоро стала, однако, ясна и начальству его, и ему самому. Увлекшись изучением сохранившегося в г. Острогожске, где стоял его полк, архива местного уездного суда, К. задумал писать историю слободских казачьих полков. По совету начальства, он оставил полк и осенью 1837 г. вновь явился, в Харьков с намерением пополнить свое историческое образование. В это время усиленных занятий у К., отчасти под влиянием Лунина, стал складываться взгляд на историю, в котором были оригинальные черты сравнительно с господствовавшими тогда среди русских историков воззрениями. По позднейшим словам самого К., он «читал много всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегают жизнью народной массы? Бедный мужик-земледелец-труженик как будто не существует для истории; отчего история не говорит нам ничего о его быте, о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе его радостей и печалей»? Мысль об истории народа и его духовной жизни, в противоположность истории государства, сделалась с этой поры основною идеей в кругу исторических воззрений К. Видоизменяя понятие о содержании истории, он раздвигал и круг ее источников. «Скоро, говорит он, я пришел к убеждению, что историю нужно изучать не только по мертвым летописям и запискам, а и в живом народе». Он научился малорусскому языку, перечитал изданные народные малорусские песни и печатную литературу на малорусском языке, тогда очень небольшую, предпринимал «этнографические экскурсии из Харькова по соседним селам, по шинкам». Весну 1838 г. он провел в Москве, где слушание лекций Шевырева еще более укрепило в нем романтическое отношение к народности. В эту пору К. сам начал писать помалорусски, под псевдонимом Иеремии Галки, и в 1839 — 41 гг. выпустил в свет две драмы и несколько сборников стихотворений, оригинальных и переводных. Быстро подвигались вперед и его занятия по истории. В 1840 г. К. выдержал магистерский экзамен, а в 1842 г. напечатал диссертацию «О значении унии в зап. России». Назначенный уже диступ не состоялся, вследствие сообщения архиепископа харьковского Иннокентия Борисова о возмутительном содержании книги. Хотя речь шла лишь о нескольких неудачных выражениях, но проф. Устрялов, по поручению министерства народного просвещения разбиравший труд К., дал о нем такой отзыв, что книгу велено было сжечь. К. дозволено было написать другую диссертацию, и в конце 1843 г. он представил в факультет работу под назв. «Об историческом значении русской народной поэзии», которую и защитил в начале следующего года. В этом труде нашли яркое выражение этнографические стремления К., принявшие еще более определенный вид благодаря сближению его с целым кружком молодых малороссов (Корсун, Кореницкий, Бецкий и др.), подобно ему с энтузиазмом мечтавших о возрождении малорусской литературы. Немедленно по окончании своей второй диссертации К. предпринял новую работу по истории Богдана Хмельницкого и, желая побывать в местностях, где происходили описываемые им события, сделался учителем гимназии сперва в Ровне, затем (1845) в Киеве. В 1846 г. совет киевского университета избрал К. преподавателем русской истории, и с осени этого года он начал свои лекции, вызвавшие сразу глубокий интерес слушателей. В Киеве, как и в Харькове, около него составился кружок лиц, преданных идей народности и намеревавшихся проводить эту идею в жизнь. В кружок этот входили П. А. Кулиш, Аф. Маркевич, Н. И. Гулак, В. М. Белозерский, Т. Г. Шевченко. Интересы киевского кружка не ограничивались, однако, пределами малорусской национальности. Члены его, увлеченные романтическим пониманием народности, мечтали об общеславянской взаимности, соединяя с последней пожелания внутреннего прогресса в собственном отечестве. «Взаимность славянских народов — писал позже об этом кружке К., — в нашем воображении не ограничивалась уже сферою науки и поэзии, но стала представляться в образах, в которых, как нам казалось, она должна была воплотиться для будущей истории. Помимо нашей воли стал нам представляться федеративный строй, как самое счастливое течение общественной жизни славянских наций... Во всех частях федерации предполагались одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер и монеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожение крепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, единая центральная власть, заведующая сношениями вне союза, войском и флотом, но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям, внутреннему управлению, судопроизводству и народному образованию». С целью распространения этих идей дружеский кружок преобразовался в общество, получившее название Кирилло-Мефодиевского. Панславистские мечтания юных энтузиастов скоро были оборваны. Студент Петров, подслушавший их беседы, донес на них; они были арестованы весной 1847 г., обвинены в государственном преступлении и подвергнуты различным наказаниям. К., просидев год в Петропавловской крепости, был «переведен на службу» в Саратов и отдан под надзор местной полиции, причем ему на будущее время воспрещалось как преподавание, так и печатание его произведений. Ссылка указала К. настоящие размеры пропасти, лежавшей между его идеалами и действительностью, но она не убила в нем ни идеализма, ни энергии и способности к работе. В Саратове он продолжал писать своего «Богдана Хмельницкого», начал новую работу о внутреннем быте московского государства XVI — XVII вв., совершал этнографические экскурсии, собирая песни и предания, как прежде в Малороссии, знакомился с раскольниками и сектантами. В 1855 г. ему дозволен был отпуск в Петербурга, которым он воспользовался для окончания своего труда о Хмельницком; в 1356 г. отменено было запрещение печатать его сочинения и затем снят с него надзор. Совершив поездку за границу, К. опять поселился в Саратове, где написал «Бунт Стеньки Разина» и принимал участие, в качестве делопроизводителя губернского комитета по улучшению быта крестьян, в подготовке крестьянской реформы. Весною 1859 г. он был приглашен петербургским университетом занять кафедру русской истории, освободившуюся с выходом в отставку Устрялова. Тяготевшее еще над К. запрещение педагогической деятельности было снято по ходатайству министра Е. П. Ковалевского, и в ноябре 1859 г. он открыл свои лекции в университете. Это была пора наиболее интенсивной работы в жизни К. и наибольшей его популярности. Известный уже русской публике, как талантливый писатель, он выступил теперь в качестве профессора, обладающего могучим и оригинальным талантом изложения и проводящего самостоятельные и новые воззрения на задачи и сущность истории. Эти воззрения находились в тесной связи с теми взглядами, какие выработались у него еще в Харькове. Сам К. так формулировал основную идею своих лекций: «Вступая на кафедру, я задался мыслию в своих лекциях выдвинуть на первый план народную жизнь во всех ее частных проявлениях... Русское государство складывалось из частей, которые прежде жили собственною независимою жизнью, и долго после того жизнь частей высказывалась отличными стремлениями в общем государственном строе. Найти и уловить эти особенности народной жизни частей русского государства составляло для меня задачу моих занятий историею». Под влиянием этой идеи у К. сложился особый взгляд на историю образования московского государства, резко противоречивший тем воззрениям, какие высказывались славянофильской школой и С. М. Соловьевым. Одинаково далекий от мистического преклонения пред народом и от одностороннего увлечения идеей государственности, К. старался не только вскрыть условия, приведшие к образованию московского государственного строя, но и определить ближе самый характер этого строя, его отношение к предшествовавшей ему жизни и его влияние на народные массы. Рассматриваемая с этой точки зрения, история московского государства рисовалась в более мрачных красках, чем в изображениях ее другими историками, тем более, что усвоенное К. критическое отношение к ее источникам очень скоро привело его к мысли о необходимости признать недостоверными отдельные блестящие ее эпизоды, считавшиеся до тех пор прочно установленными. Некоторые свои выводы К. излагал и в печати, и они навлекали на него сильные нападения; но в университете его лекции пользовались неслыханным успехом, привлекая массу как студентов, так и посторонних слушателей. В эту же пору К. был избран членом археографической комиссии и предпринял издание актов по истории Малороссии XVII в. Подготовляя эти документы к изданию, он начал писать по ним ряд монографий, которые должны были в результате составить историю Малороссии со времени Хмельницкого; эту работу он продолжал до конца жизни. Кроме того К. принимал участие в некоторых журналах («Русское Слово», «Современник»), печатая в них отрывки своих лекций и исторические статьи. В эту эпоху своей жизни К. стоял довольно близко к прогрессивным кружкам петербургского университета и журналистики, но полному слиянию его с ними мешало их увлечение экономическими вопросами, тогда как он сохранял романтическое отношение к народности и украинофильские идеи. Наиболее близким для него органом явилась учрежденная собравшимися в Петербурге некоторыми из бывших членов Кирилло-Мефодиевского общества «Основа», где он поместил ряд статей, посвященных по преимуществу выяснению самостоятельного значения малорусского племени и полемике с отрицавшими такое значение польскими и великорусскими писателями.