Лицо Изабеллы, которое должно было сиять от радости, было омрачено печалью, когда она посмотрела на письмо, державшее в руках. Это было сообщение от леди Стейнли, матери Гарри Тюдора. Та продолжала по-прежнему писать ей, несмотря на все отчаянные попытки девушки прекратить эту переписку. И теперь, как никогда, Изабелла была уверена в том, что у баронессы были скрытые мотивы писать ей. Сообщение леди Стейнли были адресованы Воррику – в этом девушка не сомневалась. Он же читал письма без видимого интереса, но потом Изабелла стала замечать, что муж часто запирается со своими братьями и о чем-то спорит. И хотя мужчины говорили полушепотом и на уэльском языке, который, несмотря на все попытки Воррика научить ее, она все же плохо понимала, тем не менее, разговор резко прекращался, если ей случалось в это время войти в комнату.
      Иногда ей хотелось, чтобы Мэдог никогда не приезжал в Хокхарст, потому что она была уверена, что именно он разжигает искры восстания, которое готовилось в замке.
      Человеку, который так любил сражения, ничего не стоит привлечь на свою сторону братьев. При этой мысли сердце Изабеллы падало. Она любила своего мужа и не хотела, чтобы он погиб на войне или от рук палача за предательство. Предательство… Это ужасное слово вместе с тревогой несло и смерть.
      Она закрыла глаза и тихо вскрикнула от боли при этой мысли, сжав письмо леди Стейнли. Изабелла лихорадочно молилась, чтобы баронесса прекратила ей писать, хотя это казалось нереальным. Леди Стейнли была умной, слишком умной. Для девушки ее сообщения казались невинными, но не для Воррика, который отлично читал ее мысли между строк. Если бы корреспонденция попала в другие руки, то против баронессы ничего нельзя было сказать. Казалось бы, какой вред могли принести ее письма к Изабелле, которую знали как сторонницу Йорком, поддерживающую Корону?
      Девушке страстно хотелось выбросить сообщение еще дальше, чем ту куклу, которую ей когда-то подарила леди Шрутон, но Изабелла не осмеливалась это сделать. Воррик, естественно, заподозрит неладное – она снова разрушит его любовь и доверие. Кроме того, если она будет вести себя тихо, то сможет каким-то образом узнать что-то важное, и как-нибудь предотвратить то, что замышляется против Короны.
      Ах, если бы только Мэдог уехал домой в Гвендрез! Может быть, тогда Воррик не станет участвовать в том, что планировалось. Ее надежды были напрасны, и Изабелла это знала. Кэрливел и Джоселин собирались пожениться после сбора урожая, ж, конечно же, Мэдог, Эмрис и Хвилис хотели присутствовать на церемонии. Даже теперь они все еще не могли простить Воррику, что он женился на Изабелле, не пригласив их на свадьбу. Кажется, уэльсцы, как и шотландцы, были очень клановым народом.
      Но даже после сбора урожая от Мэдога никак нельзя было избавиться. Он сам решил жениться, и все должны были ехать в Гвендрез на его свадьбу. Так как Воррик был прямым наследником Мэдога, а первая его жена умерла при рождении ребенка, и ребенок родился мерт– ным, то Мэдог (по крайней мере, он так сказал) хотел сообщить эту новость о предстоящей свадьбе брату лично. Конечно же, на этот раз Мэдог надеялся, что после свадьбы у него родится сын, который и станет его наследником. Кроме того, они все хотели встретиться с женой Воррика, поэтому приехали в Хокхарст.
      Изабелла вздохнула, еще раз взглянув на письмо леди Стейнли, попыталась разгладить смятый листок, чтобы Воррик не смог догадаться, как она расстроилась, получив его. Она ругала баронессу и сына Маргарет, наследника Ланкастеров, Гарри Тюдора. Если бы не они, Изабелла была бы счастлива, как никогда в жизни.
      Уэльс или Кимры, как называли уэльсцы, были дикой необжитой землей. Пожив в Гвендрезе и поприсутствовав на свадьбе Мэдога, они пересекли крутые скалистые горы, Бристольский канал, и Изабелла была счастлива вновь оказаться дома. Не то, чтобы ей не понравился Уэльс – его дикая красота показалась ей захватывающей – но уэльсцы для нее были странным варварским народом; в Гвендрезе она чувствовала себя беспокойно. Замок, хотя и хорошо охранялся и был надежно укреплен, был слишком примитивным. Впервые Изабелла поняла, что до ее приезда в Хокхарст Воррик и Кэрливел жили там и не понимали, что там не хватает удобств.
      Потом Изабелле не понравились разговоры: многие уэльсцы не любили англичан, своих давних врагов. Изабелла поняла, что они без колебания будут поддерживать наследника Ланкастеров Гарри Тюдора, если у него хватит нахальства вырвать корону у йоркистов.
      Девушка, одетая в плащ, подбитый пухом горностая, задрожала, но не от холодного воздуха зимы, которая была уже на исходе.
      Сегодня ночью в гостинице, где они остановились, Изабелла настолько встревожилась, что, наконец, осмелилась высказать свои страхи Воррику, но тот ничего не сказал определенного, что могло бы ее успокоить.
      – Человек должен делать то, что он считает нужным, милая, – только и сказал он.
      – Но то, что ты затеваешь, называется предательством, Воррик! – воскликнула она. – Я сердцем чувствую, что это так! Эдуард Плантагенет – король Англии и будет им до тех пор, пока жив.
      – Пока он жив, я его подданный. Нет такого человека, который был бы способен вырвать корону из рук Эдуарда, Изабелла. Но даже король не вечен, и мне кажется, дорогая, что бесконечные кутежи Эдуарда не лучшим образом сказались на нем. Он стал слабым и немощным, и его власть над людьми и их уважение к нему тоже ослабли. Повторяю тебе, Изабелла: если Эдуард умрет, Англия не примет его молодого сына в качестве правителя. Страна уже достаточно страдала под властью молодых королей, и не вынесет такого снова.
      В смятении Изабелла стала кусать губы. Королю Ричарду II было всего десять лет, когда он взошел на трон; реальная же власть находилась в руках его дади – Джона Гауита, представителя регентства, чтобы никто не мог совершенно контролировать политику. Действительно, Англия не процветала под властью такого правительства, и в 1381 году крестьяне подняли восстание. Даже после того, как Ричард получил большинство голосов, Англия продолжала страдать под его режимом, и когда Джон Гаунт умер в 1399 году, его сын Генри Болингброк заставил Ричарда сложить полномочия и объявил себя королем Англии, Генрихом IV. Ричард уехал в замок Поинтеффракт и, согласно слухам, его убили. В 1422 году внук Генриха IV, которому еще не было и года, унаследовал трон. Изабелла знала, что пришлось вынести Англии под властью набожного и бесхитростного короля Генриха VI. Она застала несколько лет его правления.
      Молодому Неду Плантагенету, сыну Эдуарда, было только двенадцать лет.
      – Изабелла, – серьезно продолжал Воррик, – ты, действительно, считаешь, что если Эдуард умрет, власть перейдет в руки Вудвиллей, не так ли?
      – Но есть еще, милорд, герцог Глостер, – предположила она.
      – Молодой Нед едва знаком с Глостером, – ответил муж.
      – Молодой Нед – законный наследник престола, но, кроме него, есть другие, более законные претенденты, чем Гарри Тюдор.
      – Возможно, – согласился Воррик. – Законно или нет, но Гарри Тюдор – единственный наследник Ланкастеров, который может реально получить власть. Если мы просим Вудвиллей – сторонников Йорков, то у нас будет Тюдор – сторонник Ланкастеров.
      – Я на стороне Йорков, милорд, и мой брат тоже, – тихо напомнила ему Изабелла, – как когда-то наш отец и наш дед. Мы никогда не будем изменниками. Ты смог бы встретиться с Гилом где-нибудь на поле брани и убить его?
      – Надеюсь, что нет, Белла, – честно признался Воррик. – Но если дело дойдет до войны, то я буду выполнять свой долг, как любой человек чести, сражаясь со своими врагами.
      – Если дело дойдет до войны, то я стану твоим врагом, Воррик, – подчеркнула девушка, отчаянно всхлипнув, потом повернулась и выбежала из комнаты.
      Ничего не видя от слез, она нашла Хвилис, которая вместе с ними вернулась в Англию. Положив голову на колени матери Воррика, Изабелла выплакала всю свою печаль и тревогу. Хвилис выслушала рассказ девушки до конца, все время поглаживая волосы Изабеллы и пытаясь ее утешить.
      Потом женщина вздохнула и сказала:
      – Я не знаю, что затевают мои сыновья, дочка, и не хочу знать. Это дело мужчин, в конце концов, хотя и неприятное. Я знаю только одно: ты любишь Воррика, а он любит тебя, и это мне очень нравится. Что бы ни случилось, ты должна быть рядом с ним.
      – А… а как же моя преданность королю, миледи? – всхлипнула Изабелла.
      – Дорогая Изабелла, его величество пока еще не в могиле. Бесспорно, он еще проживет долго, а за это время многое может измениться.
      – Ах, мама Хвилис, хотелось бы надеяться, – прошептала девушка. – Я всем сердцем этого желаю.
      Но Изабелла надеялась напрасно. Через год его величество Эдуард IV, король Англии, скончался.

* * *

      Его величество герцог Глостер Ричард Плантагенет молча смотрел на гонца лорда Гастингса, стоявшего перед ним на коленях. Этот юноша долго был в пути, что было ясно по его грязной одежде, как будто он не менял ее несколько дней. Значит, сообщение, которое он держал в руке и протягивал Ричарду, было срочным – граф понял это без лишних вопросов. Однако, Глостер не взял письмо. Он стоял без движения, охваченный каким-то страшным предчувствием, которое преследовало его со дня битвы при Барнете, когда он осведомился о судьбе своего двоюродного брата Ричарда Невиля, графа Ворвика, которого называли «делателем королей».
      «Мертв, мертв, мертв, МЕРТВ…»
      Никогда больше Ричард не посмеется вместе с двоюродным братом Невилем, которого он так любил. Невилем, который воздвиг Недана трон, а потом предал его и попытался вырвать корону из его рук, и теперь был мертв. Странно, что герцог теперь думал о Невиле и Неде. «Это плохой знак» – подумал Глостер. Он медленно, взял письмо, протянутое ему, и вскрыл его. Ему стало плохо, он испугался, что упадет в обморок, и положил руку на плечо гонца, чтобы поддержать себя. Невидящим взглядом он обвел зал Мидцельхэма, в котором внезапно все замерло перед его глазами. Гости начали понимать, почему он стал вдруг тихим и молчаливым. Они испугались его бледного лица, тупого помутившегося взора голубых глаз. Потом беспокойно зашевелились и выжидающе уставились на него. Но ничего успокаивающего им герцог сказать не мог.
      Боже мой, Нед был мертв. Он был мертв уже несколько дней. НЕТ! НЕТ! Нет! Это невозможно! Эдуард был не просто Королем, он был Солнцем во всем великолепии, золотым Богом, у чьих ног Англия стояла на коленях.
      «Умер. Мертв. МЕРТВ…»
      Глостер повернулся и, спотыкаясь и ничего не видя перед собой, пошел из зала. Он не слышал, как его любимая жена Анна прокричала ему вслед.
      Ее величество герцогиня Aннa Глостер была испугана так, как никогда в жизни. Никогда в жизни она не видела Ричарда таким холодным. Молчаливым. Отрешенным. Он был опустошен печалью, страданием, но полон суровой решимости, готовым к худшему сражению б своей жизни и она не знала, чем ему помочь. Это и причиняло самую большую боль. Анна, которую муж не подводил никогда в жизни, подводила его сейчас своей беспомощностью. Анна боялась. Она так отчаянно боялась за человека, которого любила больше жизни. Если бы только Анна смогла утешить, каким-то образом облегчить страдания мужа, снять тяжкое бремя, упавшее на его плечи, но не могла, так как была всего лишь женщиной, а Эдуард Плантагенет – королем. Она не могла освободить Ричарда от ответственности, с которой он относился к своему брату.
      Эдуард объявил герцога Ричарда Глостера, по своему собственному желанию, защитником молодого Неда, теперь Эдуарда V, ставшего королем Англии.
      Это было опасное положение. Человек, который его занимал, должен был вести себя осторожно – иначе мог распроститься с жизнью.
      Как ни пыталась Анна забыть историю своей страны, она не могла. Томас Вудсток был дядюшкой мальчика короля Ричарда П. Когда Ричард достиг совершеннолетия, он арестовал и убил Томаса. Хамфри, сын Томаса, был объявлен защитником мальчика короля Генриха VI. Как и его отец, Хамфри был арестован, а через день уже был мертв. Это было достаточной почвой для тревог Анны. Что особенно приводило ее в ужас, так это то, что Томас и Хамфри имели тот же титул, что и муж, герцог Глостер,
      Кажется это было дурным предзнаменованием.
      Ричард устал, очень устал. Он закрыл свои темные серые глаза и склонил голову на руки, лежавшие на столе.
      Всю жизнь он был правой рукой Неда. Ричард плавал вместе со своим братом в Бургундию, где их предал Невиль. Ричард сражался бок о бок с Недом в битвах при Барнете и Тькжесбере. Он был во Франции вместе с Эдуардом и заключил сделку с королем Луисом XI и подписал Пиквингский договор. Ричард пошел в Шотландию, когда Нед был болен, отвоевал Дервуд и вошел беспрепятственно в Эдинбург, после разгрома Джеймса третьего и армии его солдат, мародерствующих в городах и на границе.
      И хотя Неда теперь не стало – король был мертв – однако, он достал Ричарда из могилы.
      Ричард написал лорду Энтони Вудвиллу, графу Риверсу, в Лудлоу, просил его о назначении свидания с молодым Недом где-нибудь по дороге, ведущей на Лондон с юга, чтобы они могли вместе въехать в город. Энтони милостиво согласился. Эта встреча должна была состояться в Нортгемптоншире, но все же Ричард тревожился. Лорд Гастингс отправил второго гонца в Мид-дельхэм сообщить Ричарду, что королева и ее родственники Вудвиллы намеревались свергнуть его как защитника младшего Неда. Они уже склонили архиепископа Томаса Ротергема на свою сторону и уговорили лорда Томаса Стейнли, Лису. Ричард знал, что предстоящая битва с Вудвиллами будет стоить ему жизни. Он хотел бы знать, многие ли будут на стороне королевы и против него. Потом он получил только одну ободряющую нотку от своего кузена Генри Стеффорда, герцога Бекингема, который предложил сопровождать его в поездке на юг и предоставить в его распоряжение тысячу человек.
      Вздохнув, Ричард взял ручку, чтобы написать письмо своему кузену. Предложение Бекингема о помощи было, действительно, подбадривающим. Тот давно «носил камень за пазухой» против Вудвиллов, которые заставили его жениться на сестре королевы Катерине. Но все же Ричард не мог забыть, что его кузен был племянником леди Стейнли по браку. Принимая предложение Бекингема, Ричард рассчитывал на то, что кровь – не вода, хотя знал, что когда дело доходило до борьбы за трон, ничего святого не оставалось.
      Во вторник, 29 апреля 1483 года, Ричард поехал в Нортгемптон, но только для того, чтобы обнаружить, что лорд Энтони Вудвилл, граф Риверс, уже проезжал туда и уехал, взяв с собой молодого Неда. Ричард, рассерженный его обманом, нетерпливо ждал прибытия Бекингема, когда Энтони возвратился в сопровождении небольшой группы людей. Он извинился за свое отсутствие и объяснил, что молодой Нед захотел поспешить в Стедфорд. Довод был неубедителен, и Энтони, говоривший это, покраснел. Правда заключалась в том, что его племянник, сэр Ричард Грей, привез ему послание королевы, приказывающее отменить встречу с Глокчестером. Ни при каких обстоятельствах – Елизавета дважды подчеркнула эти слова – нельзя было позволить, чтобы Глостер получил в руки молодого Неда. Как только Ричард получит короля, он сразу же получит ключ к тому, чтобы защищать Корону. Королева прика зала Энтони поспешно привезти молодого Неда в Лондон и убить Глостера. Однако, Энтони понимал, что не сможет сделать последнее. Для своей сестры Елизаветы он перевернет небо и землю, но убить никогда не сможет. В конце концов, у человека есть совесть, а Бог вездесущ, в отличие от королевы.
      Все еще слегка волнуясь, Энтони уехал, а приехал Бекингем, переполненный новостями, причем не самыми приятными.
      Эдуарда должным образом похоронили на Винзорском кладбище неделю назад, в воскресенье. Ричарду не стоило беспокоиться – церемония была подобающей. Королева по-своему любила Неда, и хотя не присутствовала на похоронах, она проследила, чтобы муж был похоронен со всеми почестями и славой. Сама Елизавета была занята в Вестминстере, убеждая консула в необходимости снарядить флот, руководство которым было отдано ее брату Эдуарду Вудвиллу. Ее старший сын лорд Томас Грей маркиз Дорсет – с марта месяца заместитель начальника Тауэра, завладел сокровищницей. К тому же, королеве удалось убедить консула в том, что надо игнорировать желание Эдуарда – считать Ричарда защитником молодого короля – и получить его согласие на то, чтобы молодого короля короновали немедленно. Коронация была назначена на четвертое мая, в предстоящее воскресенье.
      Ричард сделал резкий вдох. Как только коронуют Неда, покровительство Ричарда закончится. К черту! Как она осмелилась! Эта простолюдинка, эта сукина дочь Графтона Гегинса, который держал ее в строгости, пока Нед на ней не женился! По какому праву она отменила приказ о полномочиях Ричарда? Эта хитрая рассчетливая проститутка, которая натравила Неда на его брата Георга, герцога Флоренского, которого впоследствии казнили! И теперь всевозможными способами она пыталась избавиться от Ричарда.
      Ричард резко встал и стукнул по столу кулаком. Черт! Это было неслыханно! Он этого не потерпит!
      – Франсис, – он повернулся к лорду Ловелю. – Поднимай людей, мы едем в Стредфорд немедленно.
      Они приехали в город с первыми лучами солнца. Там Ричарда вместе с остальными – лордом Энтони Вудвиллом, графом Риверсом, и сэром Ричардом Греем – арестовали и заключили в замок Понтеффракт.

       Замок Хокхарст. Англия. 1483 год.
 
      Мужчины приехали внезапно, без предупреждения. Вначале Изабелла не удивилась, что с тех пор, как король умер, люди подъезжали к Хокхарсту, опустив знамена. Если бы Изабелла не ожидала ребенка, то вместе с Ворриком была бы среди них. Но граф сказал, что здоровье и благополучие его жены для него гораздо важнее, чем политика, и он не решится ехать в Лондон при ее теперешнем состоянии, а без нее он тоже не поедет.
      Вспомнив об этом, Изабелла нежно улыбнулась, потому что она не хотела разлучаться со своим мужем. Потом, стряхнув свою излишнюю самоуверенность, она повернула маленького пони с повозкой, на котором ей отныне приказал ездить Воррик (он решил, что верховая езда для нее была опасна) на обочину, чтобы не мешать всадникам проезжать по дороге.
      Изабелла почувствовала какое-то беспокойство, но не могла объяснить, что это было. Вначале она удивилась, но потом, пожав плечами, мысленно вернулась к излюбленной теме – Воррику.
      Он был слишком заботливым, что, даже Изабелле казалось, переусердствовал в своей заботе о ней. В конце концов, она ведь не болела, и если бы не это небольшое недомогание по утрам, то можно было бы считать, что ее беременность протекала нормально. Однако, Воррик обращался с ней настолько бережно, как будто она была какой-то хрупкой куклой. Иногда ей даже хотелось рассмеяться над глупостью своего мужа. Иногда она не выдерживала, и тогда Воррик застенчиво смеялся вместе с ней и понимал, что она лишь поддразнивает его. Однако, ей было очень приятно, что муж ее балует, и Изабеллу радовало, что муж ожидал рождения ребенка с таким же нетерпением, как и она. Изабелла нежно погладила свой округлившийся живот. Она никак не могла дождаться, когда будет держать в руках ребенка Воррика!
      Цокот копыт приближавшейся кавалькады испугал ее и вернул в настоящее. Кажется, угрожающим галопом они все неслись прямо на нее, намереваясь проехать прямо по ней!
      Конечно, она ведь оставила недостаточно места для проезда. Неожиданно испугавшись, девушка прижалась к пони, оттесняя его на обочину еще дальше так, что они могли свалиться в канаву, протянувшуюся вдоль дороги.
      Она сосредоточила все свое внимание на том, чтобы освободить им путь. Но когда Изабелла взглянула снова на них, то вдруг поняла, что это были за люди, одетые во все черное и без каких-либо опознавательных знаков. От страха у нее по спине пробежала дрожь. Она поняла, что это либо переодетые рыцари какого-то лорда, либо просто бандиты, но ни то, ни другое не предвещало ничего хорошего тому, кто встретится на их пути.
      Испугавшись, Изабелла пустила пони галопом, повернув повозку назад.
      Она была не совсем одна, в полях работали крестьяне, но они мало бы чем смогли ей помочь против вооруженного отряда на лошадях.
      «Идиотка! Идиотка!» – мысленно ругала себя Изабелла, вспомнив, как смеялась над предложением Воррика, чтобы ее сегодня на прогулку сопровождали три доверенных рыцаря.
      Она сказала, что всего лишь собирается к старой Берте, совсем недалеко от замка Хокхарст. Воррик не должен слишком преследовать ее своим вниманием. Ведь она была всего лишь беременна, но вовсе не беспомощна. Ей следовало больше обращать внимания на слова своего мужа. Она посмотрела на замок, находившийся вдалеке. Но караульные графа уже поняли, как она испугалась и выслали навстречу ей помощь. Крестьяне, видя, что она находится в затруднительном положении, что-то кричали и бежали к дороге. В руках они держали косы, но они были беспомощны против вооруженных людей на конях. Изабелла закричала им, чтобы они немедленно убегали, пока, их не убили.
      Ее пони несся изо всех сил, и колеса повозки гремели по тропинке. Однажды ее чуть не выбросило из повозки при сильном толчке на камне. Дело в том, что ее могло бы перевернуть, и у нее от страха замирало сердце, но она рискнула не замедлять бег пони. Короткие ноги приземистой пони не могли обогнать боевых коней, настигающих ее. Уже сейчас кавалькада быстро приближалась.
      Изабелла в ужасе увидела высокую скалу, выступающую на дорогу. Обезумев от страха, она попыталась обогнуть ее, но одно колесо резко зацепилось за камень, и от сильного удара покосилась передняя ось, и повозка опасно повернулась. Пони вырвался из упряжки, и повозка съехала в канаву. Изабелла выбралась из повозки и побежала, но это было бесполезно. Через некоторое время ее схватили люди в черном. Изабелла сопротивлялась, но они легко справились с ее сопротивлением и усадили на лошадь, которую, очевидно, взяли с собой именно для этой цели.
      Наконец, Изабелла смутно поняла, что они не просто бандиты, а рыцари, которые готовились ее похитить. Но зачем? Они взяли ее ради выкупа? Или, может быть, для гораздо более худшего?
      Изабелла не знала, как и не знала никого из этих высоких людей, которые взяли ее в плен. Она осмелилась спросить, кто они такие, но ей не ответили.
      Совершенно потрясенная и обескураженная произошедшим, девушка прекратила задавать вопросы и со слезами на глазах поехала с ними дальше.
      Изабелла не знала, как долго они скакали и насколько далеко отъехали, когда у нее начались безудержные внутренние толчки, сотрясающие все тело. Она крепко сжала зубы, чтобы не закричать от боли. Вначале начались небольшие приступы, потом они перешли в острую пронизывающую боль.
      «О, Боже! Только не ребенок! – отчаянно молилась она. – Пожалуйста, Боже, сохрани ребенка!»
      До этого момента она боялась только за себя. Теперь Изабелла понимала, что ее страх вызван совсем другой причиной. Что, если она потеряет ребенка?
      – Пожалуйста, пожалуйста, помедленнее, я жду ребенка! – взмолилась она. Но ее отчаянные крики не привлекли внимания. Наоборот, когда они услышали топот погони и поняли, что люди Воррика гонятся за ними, похитители еще прибавили скорости.
      «Быстрей, Воррик! Ах, ради Бога, быстрей!» – молила про себя Изабелла.
      Как будто услышав, ее, граф, который в это время был довольно далеко, обогнал всех рыцарей и вырвался вперед, как будто в него вселился дьявол. Несколько боевых коней его рыцарей споткнулись и упали, но все же Воррик продолжал решительно скакать вперед, умоляя, чтобы Гвалчмей не споткнулся и не упал.
      К вечеру граф нагнал похитителей своей жены.
      Схватка была короткой и быстрой, потому что Воррик сражался, как сумасшедший, вместе с Мэдогом и Кэрливелом. Даже нежный Эмрис с яростью, которая была ему не знакома, размахивал мечом. Схватка продолжалась до тех пор, пока тела похитителей не устлали все вокруг, обагрив землю кровью. Только один из похитителей остался жив. Хотя Воррик, Мэдог и Кэрливел немилосердно пытали его, он наотрез отказался назвать имя своего лорда. Наконец, Мэдог, совершенно выйдя из себя, перерезал горло этому человеку.
      Через несколько минут Изабелла упала в обморок в объятья своего мужа, и к ее ногам потекла какая-то теплая густая жидкость.
      Изабелле было нехорошо. Внезапно мир, который она, казалось, хорошо знала, перевернулся, а для нее, только недавно оправившейся после выкидыша и все еще пребывающей в депрессии, эта мысль была еще более гнетущей, чем это было в обычной ситуации. Она лежала на своей огромной кровати с пологом в комнате в Тауэре, и у нее невыносимо болела голова. Алиса положила на лоб девушки мокрое полотенце, и от этого прохладного успокаивающего прикосновения девушка с облегчением закрыла глаза. Она отчаянно хотела, чтобы Джоселин вернулась с одним из придворных врачей.
      Но в Тауэре после смерти короля и махинаций королевы, пытающейся завладеть короной, все были в смятении. Нельзя было предсказать, надолго ли ушла Джоселин. Ни один здравомыслящий человек в эти дни не показывался при дворе, чтобы не оказаться втянутым в борьбу за власть, которая велась между Елизаветой и Ричардом.
      Ричард, конечно же, победит. В отличие от других придворных, Изабелла в этом не сомневалась. Она не боялась за своего спасителя, но боялась за Воррика, который после смерти короля приехал в Тауэр, чтобы участвовать в заговоре.
      «Ах, если бы я не потеряла ребенка!» – подумала она в сотый раз.
      Она могла бы задержать своего мужа дома, в Хокхарсте, где им было так хорошо вместе. Но она выкинула ребенка, и теперь на чем свет стоит ругала человека, виновного в том, что она пережила такое потрясение, явившееся причиной выкидыша. Изабелла была уверена в том, что виновата в этом ненормальная леди Шрутон. Воррик не был так уверен. В любом случае, вряд ли им когда-нибудь удастся узнать правду.
      Физически Изабелла уже оправилась после той ужасной попытки ее похищения, но в душе все страдала от потери ребенка. Она хотела, чтобы Воррик не настаивал на поездке в Лондон, но он остался непреклонен в своем решении.
      – Конечно, я не вынашивал ребенка в своем теле, дорогая, – сказал он, – но я печалюсь о его потере не меньше, чем ты. Я знаю, что в моих словах мало утешения, но пойми, ты молода, тебе всего семнадцать лет. Со временем появится другой ребенок. Жизнь должна продолжаться, а нам надо смотреть в будущее – а у нас еще будут дети, милая. Белла, нам необходимо ехать в королевский двор, иначе бы я не стал просить тебя об этом. Ты знаешь, что не стал бы. Но если я останусь здесь, в Хокхарсте, то не смогу понять, что там происходит. Кроме того, доктор предложил для твоего скорейшего выздоровления сменить обстановку.
      Хотя он больше не настаивал, но Воррика беспокоило и расстраивало состояние его жены. Хокхарст был отдаленным, изолированным замком, и Изабелла была бы несчастлива, если бы муж оставил ее для безопасности под укрытием этих стен. Не сказав ей о своих опасениях, Воррик был уверен, что ее похищение – дело рук лорда Монтекатини. Насколько Воррик знал, граф не вернулся в Англию, но этот итальянец – опасный человек, который ни перед чем не остановится, чтобы свершить возмездие, в котором поклялся.