Эпилог

От гигантского корабельного корпуса не осталось даже шпангоутов – и те в конце концов отправились на склад; рудное дело будет развиваться на этой планете очень медленно, а с металлами будет очень напряженно еще в течение многих-многих поколений. До сих пор, проходя долиной, Камилла по привычке бросала взгляд на то место, где когда-то лежал разбившийся корабль. Все такой же легкой походкой шла она, следуя едва осознанному предчувствию, но волосы ее уже слегка припорашивала седина. За скальным гребнем высился высокий каменный памятник жертвам аварии; там же находилось кладбище, где жертвы первой жуткой зимы покоились бок о бок с жертвами первого лета и ветров безумия. Поплотнее укутавшись в меховой плащ, она покосилась на один из зеленых холмиков; но это было так давно, что грусть успела притупиться.

Спускающийся в долину с холмов Мак-Аран узнал ее издали (по знакомому меховому плащу и клановой юбке) и приветственно помахал рукой. Столько лет прошло, но стоило увидеть Камиллу, и сердце начинало колотиться; а, приблизившись, он взял ее руки в свои и несколько мгновений постоял, ничего не говоря.

– С детьми все, в порядке, – наконец произнесла Камилла. – Сегодня утром я была у Мхари. А тебя можно не спрашивать, и так видно, что вылазка была удачной.

Продолжая держаться за руки, они зашагали по Нью-Скаю. Их хозяйство располагалось в самом конце улицы; оттуда открывался вид на Восточный пик, из-за которого каждое утро в облаках тумана поднималось красное солнце; на краю участка отдельно стояло маленькое сооружение – метеостанция, за которую отвечала Камилла.

Зайдя в гостиную (общую для полудюжины семей), Рафаэль скинул меховую куртку и сразу прошел к огню, Как и большинство колонистов, не носящих кильтов, он предпочитал кожаные брюки и мягкие клетчатые рубашки цветов клана.

– Дома никого?

– Юэн в госпитале; Джуди в школе; Мак отправился с погонщиками, – ответила Камилла. – А если Тебе не терпится взглянуть на детей, то они все, по-моему, на школьном дворе – кроме Аластэра. Он сегодня у Хедер.

Подойдя к окну, Мак-Аран увидел хорошо знакомую треугольную крышу, школы. «Как быстро вытянулись наши дети, – мелькнула у него мысль, – а взглянешь на их мать – и не подумаешь, что четырнадцать лет прошло». Уже подрастали семеро, переживших жуткий зимний холод пятилетней давности. Каким-то образом Мак-Аран с Камиллой вытерпели все перипетии первых тяжелых лет; и хотя у Камиллы были дети от Юэна, Льюиса Мак-Леода и еще от кого-то (от кого именно, Мак-Аран не знал; Камилла, как он подозревал, тоже), двое старших ее детей и двое младших были от него. Самая младшая, Мхари, не жила с ними; за три дня до ее рождения умер при родах ребенок Хедер, и Камилла, никогда не стремившаяся выкармливать ребенка, если была возможность воспользоваться услугами кормилицы, отдала Мхари на воспитание Хедер; когда пришло время отлучать девочку от груди, Хедер не хотела ее отдавать, и Камилла согласилась, чтобы Мхари оставалась у Хедер – хотя навещала ее почти каждый день. Хедер была одной из тех, кому не повезло; за четырнадцать лет она родила семерых, но только один из детей прожил больше месяца. Кровные связи в колонии значили не слишком много; матерью ребенка считалась та, кто о нем заботится, отцом – тот, кто учит. У Мак-Арана были дети еще от трех женщин, и обо всех он заботился одинаково; но больше всего по душе была ему. Лори, странная дочь Джуди, которая уже в четырнадцать лет была выше мамы; полколонии называли ее подменышем, но почти никто не догадывался, кто ее настоящий отец.

– Ну что, бродяга, – спросила Камилла, – когда снова в дорогу?

– Ну, несколько дней отдохну дома, – отозвался Мак-Аран, обнимая ее за талию, – а потом… мы все-таки хотим найти море. Наверняка где-то на этой планете оно есть. Но сначала… у меня для тебя сувенир. Несколько дней назад обследовали мы одну пещеру – и вот что нашли в скальной породе. Знаю-знаю, ювелирное дело у нас пока совершенно не развито, извлекать их из скалы только лишняя морока – но очень уж они нам с Аластэром приглянулись; в общем, держи – тебе и девочкам. Что-то, кажется мне, есть в этих камешках…

Он извлек из кармана пригоршню голубых камней и высыпал Камилле в подставленные ладони; в глазах ее мелькнуло сначала удивление – потом откровенная радость. Тут гурьбой ворвались дети, набросились на Мак-Арана, и тот потонул в море гомона.

– Па, можно мне с тобой в следующий раз в горы? Гарри ты берешь, а ему только одиннадцать!

– Па, Аланна взяла мое печенье, скажи, чтобы отдала!

– Папа, смотри, смотри, как я лезу!

Камилла как всегда игнорировала этот бедлам и спокойными размеренными жестами призывала к тишине.

– Давайте только по очереди… что у тебя, Лори?

Высокая сероглазая девочка с серебристыми волосами подобрала один из голубых кристалликов и стала всматриваться во вспыхивающие внутри звездочки.

– У моей мамы есть такой же, – очень серьезно произнесла она. – Можно я тоже возьму? Мне кажется, у меня может получиться с ним работать.

– Хорошо, бери, – разрешил Мак-Аран и бросил поверх головы девочки взгляд на Камиллу. Когда-нибудь, когда Лори сочтет необходимым объяснить, они узнают, в чем дело; в одном они могли быть уверены – их странный приемыш никогда ничего не делает просто так.

– Знаешь, – сказала Камилла, – у меня такое чувство, что когда-нибудь эти кристаллики станут для всех нас очень важны.

Мак-Аран кивнул. Интуиция Камиллы подтверждалась уже столько раз, Что это перестало удивлять; можно было позволить себе подождать. Он подошел к окну и поднял глаза на знакомый силуэт горной цепи на горизонте; воображение унесло его дальше, к равнинам, холмам и неведомым морям. Бледно-голубая луна, напоминающая цветом камешек, в который зачарованно уставилась Лори, тихо выплыла из облаков, клубящихся у вершины горы; и начал моросить мелкий-мелкий дождь.

– Когда-нибудь, – проговорил вдруг Мак-Аран, – кто-нибудь, наверно, придумает этим лунам – и этой планете – названия.

– Когда-нибудь… – эхом отозвалась Камилла. – Но мы никогда не узнаем, какие.

Веком позже планету назвали Даркоувер.

Но на Земле услышали о них только через две тысячи лет.

1

Благородство обязывает (фр.); в наш демократический век чаще переводят как «положение обязывает».

2

Привидение (ирл., шотл., фолькл.) – дух плакальщика, пронзительный вопль которого предвещает смерть в доме.

3

Что случилось? О Боже, мне больно… очень больно… (исп.)

4

Ральф Уолдо Эмерсон (1802—1883) – американский писатель и философ-трансцеденталист.

5

От англ. rural – деревенский, сельский, т. е. что-то вроде новоколхозов.

6

Бытие, 6:2. «Тогда сыны Божий увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».

7

дорогой, любимый (исп.)

8

Евангелие от Иоанна, 8:32.