Крэмс появился неожиданно. Секунду назад Этан стоял на берегу в полном одиночестве, а в следующую прямо из-под земли возникло нечто, напоминающее покрытое мхом бревно. Если присмотреться, можно было угадать в этом создании черты смертного. Руки, ноги, голова. Все было на месте, но, покрытое грязью, тиной и мхом, сливалось в единое целое.
      Когда-то давно на побережье Великого океана жили зунты, странные существа, некая переходная ступень от животных к разумной расе. Затем они исчезли, растворившись в стремительном потоке мироздания. И вот теперь, спустя много веков, призраки давно забытого прошлого ожили. Не знай Этан, что перед ним Крэмс, он вполне бы мог подумать, что встретился с зунтом. По крайней мере, внешнее сходство имелось.
      Само же появление хозяина болота произошло так неожиданно, что непосвященный мог решить – для эффектного появления на публике некромант использовал магию. Хотя на самом деле все было проще – сеть подземных тоннелей, вырытая неутомимыми ракстлами, испещрила прибрежную территорию. Рыхлую почву проще заполнять гнилой жижей. А болото еще не настолько окрепло, чтобы сметать на своем пути все преграды.
      Пройдет время – и разведчики, ракстлы, не понадобятся. Сильный берет то, что хочет. Безжалостно уничтожая безумцев, осмелившихся встать на его пути. Впрочем, до момента истинного триумфа еще далеко. Терпение и кропотливая работа – вот фундамент, на котором зиждется величественное сооружение, возводимое Крэмсом. В отличие от стремительного завоевания медленное покорение – процесс скорее созидательный, чем разрушительный.
      И он строил. Зловонная трясина была не просто его домом, где с закрытыми глазами можно найти любое потаенное место. Нет. Она представляла из себя нечто большее, будучи неотъемлемой частью некроманта. Поэтому нет ничего удивительного, что здесь Крэмс чувствовал себя в полной безопасности.
      Болото – его детище. Огромный ненасытный птенец, требующий постоянного ухода и пищи. Крэмс подпитывает его энергией, заботится о несмышленыше. Некромант знает: когда птенец оперится и возмужает, мир падет на колени перед ненасытным чудовищем и его повелителем.
      Только слабый прибегает к помощи магии там, где можно обойтись без нее. Сильный не видит в этом необходимости. До тех пор, пока ситуация позволяет, он не засветится. Не раскроет своих возможностей, дав противнику шанс оценить его истинную мощь.
      И пускай бывший бог пришел с миром – это ничего не меняет. Вчерашние друзья легко становятся врагами, и наоборот. Постоянства нет ни в чем и ни в ком. Доверять можно только себе. Тот, кто не следует этой нехитрой заповеди, как правило, кончает жизнь намного раньше положенного срока. Выживают сильнейшие. В отличие от новичка опытный боец постоянно готов к удару в спину. И, прежде чем сойтись в поединке, изучает повадки противника. Потому что, узнав слабые стороны, легче победить.
      Крэмс размышлял здраво, но не знал главного. В плане изучения противника Этан имел заметное преимущество. Он начал присматриваться к осторожному некроманту задолго до того, как тот погрузился в болото. По-настоящему сильные маги не редкость. Но для осуществления далеко идущих замыслов мятежник искал того, кто не побоится гнева богов. Узнай Фаса или Алт, кто именно помог их отпрыску «спуститься» на землю, – и…
      И расправа не заставит себя долго ждать. Боги не прощают обид. Особенно личных. Лордов Хаоса невозможно разжалобить. Проще растопить камень, чем сердце любого из них. Кому, как не сыну, было знать о характере и привычках родителей?
      Поэтому Этан готовился долго и сделал предложение только тогда, когда уверился в том, что плод окончательно созрел. Расчет оказался верным. Крэмс не сомневался ни минуты, когда ему предложили сделку – сердце бога в обмен на возможность сделать одного из небожителей смертным.
      «Сиятельные особы решили перегрызть друг другу глотки? – усмехнулся он про себя. – Прекрасно! В его руки попадает сердце принца Хаоса, неисчерпаемый источник энергии? Замечательно! Цель становится ближе. Количество потенциальных врагов сокращается. Разве можно мечтать о чем-нибудь большем? Какие могут быть сомнения, когда удача сама идет в руки?»
      Только сильные личности, способные на оправданный риск, могут править миром. Крэмс – один из них. Мудрый, осторожный, терпеливый. Знает, чего хочет, и всегда добивается поставленных целей.
      Он оказался в выигрыше от первой сделки, не останется внакладе и сейчас. Нетрудно сбить цену, диктуя условия, когда просящий нуждается в твоих услугах. Еще легче сделать правильный ход, зная карты противника.
      – Ты ведь догадываешься, зачем я пришел? – Этан не притворялся уставшим. Он и вправду устал. Это чувствовалось не только по голосу и внешнему виду, но даже по запаху. Слабому, едва уловимому аромату отчаяния, говорящему о состоянии хозяина намного больше, чем все слова, вместе взятые.
      – Да. – Глухой булькающий звук больше походил на чавканье болотной жижи. – Ты пришел за помощью.
      – Нет, скорее речь пойдет о сделке.
      – Разве помощь нужна мне?
      – Мы говорим не о…
      – О чем бы мы ни говорили, смысл не изменится. Тебе понадобилась помощь. Поэтому ты здесь. Других причин нет.
      Обескураженный таким поворотом беседы Этан не сразу нашелся, что ответить.
      – Повторяю, это не помощь, а выгодная сделка. Я отдаю несоизмеримо больше, чем прошу взамен.
      – Никто не отдает большего, чтобы получить меньшее. В этом нет смысла. Ты не похож на сумасшедшего, а значит, собираешься извлечь определенную выгоду.
      Теперь Крэмс был уверен – намечающийся договор принесет отличные дивиденды. Следующая фраза собеседника лишь подтвердила догадку.
      – Ты прав и не прав одновременно. Моя жизнь для тебя ничего не стоит, а для меня бесценна. Я предлагаю тебе амфору нерожденных душ, а взамен прошу только жизнь. Это тот самый случай, когда в выигрыше остаются обе стороны.
      – Ты предлагаешь мне ключевую святыню Хаоса? – Оказывается, даже в чавканье болотной жижи могло сквозить удивление.
      С самого начала было ясно: Этан не станет мелочиться. Но предложить амфору… Это немыслимо.
      – Да. – Усталость и безразличие буквально сочились из каждой поры бывшего бога. – Я не смогу ею воспользоваться. Слишком мало времени. Кольцо преследователей сжимается все сильнее. Мне не дадут окрепнуть и встать на ноги. Смерть идет по пятам. Куда бы я ни пошел, от нее не уйти.
      – Ты лжешь.
      Короткое, хлесткое, словно пощечина, обвинение не вызвало гнева. Лишь удивление.
      – Почему?
      – Потому что у тебя нет и не может быть амфоры.
      – Разве я пришел сюда, чтобы лгать? Вот она. – Этан снял с плеча холщовую сумку и, достав оттуда небольшой футляр, протянул его Крэмсу. – Только не открывай. Иначе здесь появится столько охотников, что мы не справимся даже вдвоем.
      Со стороны это могло бы показаться глупым: предлагать кота в мешке, не позволяя заглянуть внутрь. Реально же сила артефакта так велика, что опытный маг способен почувствовать святыню сквозь любую преграду.
      Две высохшие конечности, больше похожие на ветки, чем на нормальные руки, взяли футляр. Некромант уже давно разучился чувствовать что-либо, кроме запахов, но даже его высохшие от времени руки ощутили – внутри футляра сосредоточена невероятная мощь. Такая безудержная сила может быть заключена только в древней святыне Хаоса.
      – И ты хочешь обменять ее на жизнь? Сделка выглядела слишком хорошей, чтобы это было похоже на правду.
      Да, Этан не лгал, когда говорил об усталости и о том, что смерть идет по пятам. Можно быть лучшим артистом в мире, но приторно-сладкий запах обмана не спутать ни с чем. Среди вонючей болотной жижи Крэмс научился чувствовать страх, боль, усталость, ложь, радость. Все имело свой цвет, запах и вкус. Он знал: можно легко научиться лгать, но нельзя заставить молчать тело. В конечном итоге оно выдаст хозяина.
      В тот первый раз, когда молодой бог пришел заключать договор, некромант согласился по единственной причине: он почувствовал, что Этан говорит правду. Сделка состоялась, и она была честной. Обе стороны получили то, что хотели. Никто не остался внакладе.
      – Да, я хочу обменять ее на жизнь. В противном случае я умру. И никакие, даже самые могущественные, святыни мне не помогут. Будь у меня выбор – ни за что не расстался бы с амфорой. Но обстоятельства оказались сильнее меня. Поэтому приходится идти на жертвы.
      И снова Крэмс почувствовал, что в словах собеседника нет лжи.
      – Хорошо. Предположим, ты говоришь правду. Тогда ответь на главный вопрос: что мне мешает просто убить тебя и забрать артефакт?
      – Во-первых, это далеко не так просто. Во-вторых, привлеченные всплеском магии, сюда слетятся охотники. Они заберут меня живым или мертвым. В любом случае тебе конец. Живой я расскажу отцу, кто помог мне сбежать на землю. За мертвого сына жестоко отомстит мать.
      Она сделает это не потому, что, убив меня, ты разобьешь ей сердце. Нет. Сердце Фасы уже невозможно разбить. Она постарается убедить себя в том, что со смертью единственного сына потеряла нечто важное. И убийца жестоко поплатится. Когда речь заходит о мести богов, смерть – далеко не самое худшее, что может случиться с виновным. Можно придумать наказание и пострашнее. Мать та еще мастерица на всякого рода выдумки. Догадываешься, о чем я?
      – Да.
      Кому, как не некроманту, было знать, что в мире есть вещи пострашнее смерти.
      – Как видишь, я ничего от тебя не скрываю.
      В словах гостя отсутствовал запах лжи. А значит… Скорее всего, Этан говорил правду. Разумеется, никогда ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, но в данном случае вероятность обмана сводилась к минимуму. Расклад был слишком простым и очевидным. Слишком… И в этом мог скрываться подвох.
      Еще раз основательно взвесив все за и против, осторожный Крэмс все же принял решение:
      – Хорошо. С амфорой ясно. Что ты хочешь взамен?
      – Твое тело. Прямо сейчас.
      – Почему именно мое? И зачем такая спешка?
      – Ты высох и задубел, как шкура морского дракона. Можешь жить под водой и под землей. Пройдут тысячи лет, а с твоей физической оболочкой ничего не случится. Лучшего варианта мне не найти.
      Это было истинной правдой. Некромант на самом деле превратил свое тело в некое подобие костяного панциря.
      – Почему прямо сейчас?
      – Смерть преследует меня по пятам. Я не могу ждать. Чувствую, что не успею.
      –  Онасовсем рядом, а ты предлагаешь мне подставить себя под удар?
      – Да. А взамен отдаю власть над миром. У тебя есть мое сердце. Теперь появится амфора. В любой момент ты сможешь избавиться от опасной оболочки, взяв себе новую. Я одинок, и мне негде прятаться. Охотники взяли след. У тебя крепость-болото и неисчерпаемая мощь древнего артефакта. Если постараться, можно найти массу других аргументов, но я не стану этого делать. Уговоры действуют только на слабых. Сильные принимают решение сами.
      Так же как Крэмс осязал обман, Этан чувствовал – здесь и сейчас ложь не пройдет. Только честно выложив карты на стол и показав их противнику, можно добиться желаемого результата. Даже малейший намек на фальшь испортит игру, не говоря уже о серьезном обмане.
      Поэтому отчаявшийся беглец пришел и честно, без утайки, выложил все как есть. Про смерть, охотников, страх, усталость и остальное. Будь у него душа, можно было сказать, что он вывернул ее наизнанку. Но души у Этана не было. Так же как и сердца.
      А правда…
      Она бывает разной.
      Самый простой пример: наполовину пустой или наполовину полный бокал. Этан ни разу не солгал, представив дело так, будто бокал наполовину пуст. Хотя на самом деле он был полным. Пусть всего наполовину. Зато внутри этого бокала плескалось не вино, там была кровь.
      У каждой расы свои ритуалы, верования и предрассудки. Но когда речь заходит о вине, превратившемся в кровь…
      Все, от людей и до гоблинов, единодушны во мнении: этот знак предвещает беду.
      Даже в том случае, когда бокал наполнен всего лишь наполовину.

      Никто не застрахован от поражения. Самый великий воин не в силах выигрывать вечно. Рано или поздно он ошибется, и противник воспользуется секундным замешательством. Солнечный блик, предательски отразившись от лезвия, ударит по глазам ослепительной молнией. Рука инстинктивно метнется вверх, забыв о защите, и… Обжигающе холодная сталь вонзится в мягкую плоть. Вспоров кожу, разорвет вены. Проникая все глубже, ударит по струнам-нервам, и, сокрушая все преграды, поток огненной лавы устремится к заветной цели – сердцу.
      Смертельных точек на теле не так уж и мало, однако те, кто ценит истинную красоту поединка, всегда бьют в сердце. У темных эльфов так повелось с незапамятных времен. Дробящее оружие – для мясников орков. Топоры и секиры подходят основательным неторопливым гномам. Мечи – для имуров и людей. Серповидные кинжалы с неровными краями, оставляющие страшные рваные раны, – оружие гоблинов. А дроу используют только стилеты. И признают лишь классически безупречный удар в сердце…
      Истоки древней традиции относятся к временам великолепного Идвена Пятого, могущественного короля, чье правление ознаменовалось небывалым расцветом дроу. Ни до него, ни после темные эльфы не достигали таких невиданных высот в войне, политике и искусстве. Казалось, еще немного – и мир склонит колени перед великим правителем, а дроу станут доминирующей расой. Закон равновесия придется переписать заново, а немногие выжившие противники будут целиком и полностью зависеть от милости победителей.
      И это были не просто слова. Для столь оптимистичных прогнозов имелись все основания. Понеся ряд тяжелых поражений, союз лесных эльфов и людей распался. Первые рассеялись по лесам, а вторые заперлись в своих крепостях.
      Границы империи темных эльфов неуклонно расширялись, а мощь росла день ото дня. Наемники со всех концов света стекались под знамена Идвена Пятого в надежде обогатиться в предстоящих сражениях. Назревал новый великий поход за богатством и славой.
      До сих пор осторожные гномы сохраняли нейтралитет, но разве жадный ростовщик, чахнущий над сундуками со златом, сможет избежать гнева воина?
      Нет.
      Это лишь вопрос времени. Рано или поздно случится то, что должно случиться. Сильный станет богатым, а слабый – бедным. В честь первого барды сложат возвышенные оды, а второй будет предан забвению еще при жизни.
      Впрочем, чтобы стать настоящей легендой, воину требуется нечто большее, чем просто трофеи. Он должен подняться над серой обыденностью, совершив подвиг, рассказ о котором будет передаваться из поколения в поколение на протяжении многих веков.
      В истории дроу было много героев, но, пожалуй, ни один из них не сравнится с Найлентом Непобедимым. Это был великий дуэлянт, который даже поражение обратил в победу. Он ни разу не проиграл, даже несмотря на то, что клинок противника пронзил его сердце.
      Найлент, чье имя означало «Молчащий», заслуженно считался лучшим бойцом при дворе Идвена Пятого. Свое прозвище он получил в раннем детстве. Мальчик родился немым. Этот недостаток не помешал ему по прошествии двадцати лет стать блестящим дуэлянтом. Ведь никакие слова в мире не могут передать упоительный танец клинков. Вибрирующий от напряжения воздух. Блеск глаз, переполненных возбуждением и пьяных от переизбытка адреналина. Гнетущую тишину на трибунах, с напряженным вниманием следящих за каждым удачным выпадом. Пот, струящийся по вискам, и хриплое дыхание противников, балансирующих на тонкой грани между жизнью и смертью. Величие момента. Красота поединка. И наконец, заслуженная награда – упоительный, ни с чем не сравнимый миг великой победы.
      Нет, определенно слова не нужны тому, кто положил жизнь и честь на алтарь славы, став первым бойцом королевства. К совершенному танцу клинков нельзя ничего добавить. Им можно лишь восхищаться. Так, как это делали темные эльфы, устраивая публичные дуэли. Выяснение отношений один на один в каком-нибудь мрачном захолустье считалось уделом плебеев. Аристократы бились на публике. Никаких ран, увечий, никакого бренчания доспехами и грязных приемов. Безупречное совершенство поединка мог прервать лишь удар в сердце. Это был скорее танец, чем дуэль. А Молчащий был самым талантливым исполнителем. Шестнадцать побед за неполных два года. Невероятная цифра. Особенно если учесть, что Найлент ни разу не выходил против новичков. Только опытные ветераны, каждый из которых имел в активе несколько побед.
      Дроу бились и умирали ради славы, ветреной красавицы, чей мимолетный взгляд стоил больше целой жизни. Сегодня в фаворитах один, завтра – другой. Истинная красота непостоянна. Поэтому и бьет в голову сильнее любого вина. Тот, кто однажды почувствовал ее поцелуй на устах, не забудет упоительного момента до конца своих дней. А ради призрачной возможности вновь испытать это чувство он будет вновь и вновь выходить на арену, ставя на кон жизнь и честь.
      Из-за рокового стечения обстоятельств семнадцатая дуэль стала последней в карьере Найлента. Справедливости ради стоит признать: это был великолепный бой двух равных по силе соперников.
      В поединке сошлись первый и второй клинки империи. Взрывоопасная смесь из честолюбивых устремлений, амбиций и жажды славы. Той самой жажды, которую невозможно утолить никогда. Ни при каких обстоятельствах.
      Развязка наступила по прошествии семи минут неистового танца клинков. Причудливая игра света – и веселый солнечный зайчик, отразившийся от лезвия, на мгновение ослепил Найлента. Это стоило ему жизни.
      Бесчувственное жало устремилось к намеченной цели. Защита опоздала, и стилет пробил грудь, нежно коснувшись сердца. Молчащий успел отшатнуться, но это его не спасло.
      У дроу не принято добивать раненых. Пока дуэлянт не упал, поединок не заканчивается. Однако опытные бойцы сразу понимают, смертельна ли рана или нет. Второй дуэлянт был уверен, что попал точно в цель. И отныне он из Второго стал Первым. А до сих пор не опущенное оружие – дань уважения противнику и не более.
      Один короткий взмах руки – и кровь, сочащаяся из раны, перевернула песочные часы жизни Найлента. Теперь они отсчитывали не часы, дни, недели и годы, а секунды. Капли-песчинки падали вниз, сдавливая сердце в тисках боли, с каждым мгновением приближая неизбежную развязку.
      Но боль – не главное. Потрясенный дроу не мог поверить, что проиграл. И наверное, впервые в жизни он пожалел, что не может кричать. Будь у него возможность, он выпустил бы наружу демона, разрывающего его нутро, заревел бы, как смертельно раненный зверь. Не оттого, что боялся смерти. Нет. Из-за жестокой несправедливости.
      Он знал, что он сильнее. Был уверен в победе. Бился он лучше. Божественная красавица улыбалась герою, не сомневаясь в том, что именно он бросит к ее ногам очередное жертвоприношение.
      И вдруг – этот солнечный зайчик. Причудливая, глупая, немыслимая игра света в самый неподходящий момент. И вот уже другой купается в призрачных лучах славы, а на сердце бывшего фаворита легла тень отвратительной жабы со стальными глазами. Пройдет несколько минут – и все кончится. Глупый, бездарный финал, недостойный настоящего воина.
      В порыве ярости Найлент разорвал на груди рубашку, отшвырнул в сторону ненужные тряпки. Затем вспорол ладонь левой руки до кости. Боль в груди была такой сильной, что новых ран он просто не чувствовал. Молчащий оказался не в силах выплеснуть в крике свои чувства – и потому выразил их по-другому.
      Ладонь быстро наполнилась густой липкой кровью, после чего Найлент поднес ее к лицу и растер. Затем опустил руку к кровоточащей груди и сделал несколько быстрых движений, как будто пытался смыть грязь.
      Зрители, до глубины души потрясенные увиденным, не могли предположить, что на их глазах рождается легенда.
      Молчащий был первым из дроу, который смыл позор поражения собственной кровью. Затем были другие. И странный обряд превратился в ритуал.
      Но все это было уделом будущего. А тогда, на арене, перед помутившимся взором Найлента предстала божественная красавица. Она улыбалась, протягивая руки герою. Ветреная кокотка не сомневалась: Найлент достоин ее жарких объятий. Он легенда. Лучший из лучших. Непобедимый и непревзойденный. А проигранная семнадцатая дуэль… Кто сказал, что она закончилась поражением?
      Противник до сих пор не опустил оружия, поединок не закончился.
      И значит…
      За секунду до того, как броситься на врага, Найлент растянул рот в неком подобии гримасы, и Второй, уже считавший себя Первым, прочитал по губам два страшных слова: «Я иду…»
      Победа, успех, обожание толпы, преклонение перед лучшим, заслуженная награда и прочие радости жизни моментально отошли на второй план. Став чем-то не важным и глупым, словно полет бабочки над костром. Несчастное создание суетится, мельтешит, испытывая поистине безграничное терпение огня. А затем огненный всполох устремляется вверх. Дотягивается чуть ли не до самого неба, игриво касается крыла жертвы – и превращает ее в падающую звезду. Мгновение – и яркая вспышка, прочертившая ночной небосвод, гаснет. Тот, кто не успел загадать желание, – опоздал.