Цвет крови – черный

      В чем-то они правы. Однако ошибаются в главном: несмотря на потерю божественной сущности, Этан в силах постоять за себя. Легкой победы не будет. Поодиночке он разделается со всеми, кроме проклятой кошки.
      Кем бы или чем бы ни была эта тварь, от нее не спастись. Та странная женщина… провидица… Кажется, ее звали Мальтиса. Она не солгала. Она всего лишь подтвердила худшие его предположения.
      Предчувствие неотвратимой беды преследовало его с того злополучного вечера, когда причудливая игра света и тени показала картину ближайшего будущего, где Этану уже нет места.
      Себя не обманешь: пьяная женщина не открыла ему никакой «страшной тайны». Она лишь озвучила то, что он знал. Просто боялся открыто взглянуть правде в глаза.
      От судьбы не уйти. Можно попытаться обвести вокруг пальца капризную леди, только рано или поздно правда откроется – и Она отыграется.
      Жестоко и беспощадно.
 
      Победитель один.
      Побежденных не счесть.
      Так было и будет всегда.
      В любом из миров.
      Есть правила, которые не дано изменить никому.
      Даже бывшему богу.

Глава 15

      Дождь. Проклятый непрекращающийся дождь лил как из ведра. Не будь в таверне изрядных запасов спиртного, вряд ли она сгорела бы дотла. Перед уходом Мелиус поджег погреб. К тому времени, как огонь вырвался наружу, он набрал такую силу, что сбить пламя оказалось не под силу даже проливному дождю. Огненное чудовище пожирало ветхую постройку с такой скоростью, словно торопилось успеть в другое место. Отвратительная выгребная яма, в которой плавились трупы мерзких насекомых, недостойных называться людьми, шипела и плевалась едкими струями дыма, но продолжала пылать. Пройдет от силы два-три часа – и на месте грязной развалюхи не останется ничего, кроме бесформенной груды обуглившихся головешек.
      Файт в точности выполнил приказ господина и теперь направлялся в столицу. Дороги размокли окончательно, превратившись в грязное месиво. Но Мелиус не собирался путешествовать долго. Чтобы не привлекать излишнего внимания охотников, нужно отойти на достаточное расстояние от пылающей таверны и переместиться с помощью портала в нужную точку.
      Этот проклятый дождь не может лить вечно. Когда-то обязательно выглянет солнце, если не здесь, то в столице уж точно.
      Ночь сменяется днем, а темная полоса жизни – светлой. Даже закоренелым неудачникам подчас везет. А сильные целеустремленные натуры сами берут от жизни то, что хотят…
      – Куда путь держишь, любезный?
      Странное существо со светящимся пятном вместо лица возникло так неожиданно, что от испуга лошадь присела на задние ноги.
      – В страну вечного солнца. – Когда имеешь дело с охотником, слова не имеют значения, главное – правильно оценить ситуацию.
      Не вызывало сомнения: главный приз достанется тому, кто принесет лордам голову Этана. Впрочем, не останется без награды и убийца Мелиуса. Мятежники, посягнувшие на трон Хаоса, должны быть уничтожены. Все без исключения. Таков приказ Фасы и Алта.
      Использовав магию, беглецы «засветились». Господин не посвятил преданного слугу в свои планы, но Мелиус не сомневался – хозяин просто так не решился бы на столь опрометчивый шаг. Наверняка у него имелись веские причины.
      Хотя, после того как охотники взяли след, стало не важно, какими соображениями руководствовался сын Хаоса. Теперь обнаружить добычу – лишь вопрос времени. Чуть раньше или чуть позже стая гончих затравит лису. Безжалостные клыки вопьются в горло и, разорвав артерию, допьяна напьются свежей горячей крови.
      Наиболее отчаянные готовы пойти на любой риск ради заманчивой перспективы сорвать банк. Умные рассчитывают варианты и прикидывают шансы, но в конечном итоге искушение оказывается слишком большим даже для них. И лишь самые мудрые понимают – лучше иметь синицу в руках, чем призрачного журавля в небе. Поэтому они не бегут в общей куче за хитрой и сильной лисой, предпочитая в одиночку выследить слабого зайца.
      – Страна вечного солнца. Бесподобное место!
      Лошадь начала заваливаться на бок, но, вместо того чтобы рухнуть на землю вместе с ней, всадник оказался в десяти шагах от несчастного животного – Мелиус мгновенно переместился к ближайшему дереву, и это спасло ему жизнь.
      Ударившись о землю, лошадь разбилась на тысячу огненных светлячков, рассыпавшихся золотистой росой по мокрой земле.
      – Страна вечного солнца! Обитель великих бардов! Как поэтично!
      Короткий кивок – и луч, вырвавшийся из лица-пятна, ударил в дерево, рядом с которым мгновение назад находился файт. Огромный исполинский дуб треснул, словно сухая ветка, и, рухнув на землю, разлетелся миллионом крохотных светлячков…
 

* * *

 
      Прежде чем бросить вызов родителям, Этан основательно подготовился к предстоящей войне. Планируя восстание, все детали учесть невозможно, и все же для краткой характеристики десятки лучших охотников время нашлось. Благодаря той вводной лекции Мелиус сейчас быстро определил, с кем имеет дело.
      Человеком со светящимся пятном вместо лица оказался Цейфи по прозвищу Солнечный Бард. Когда-то давно он и вправду был бардом, причем не лишенным таланта.
      История умалчивает, каким образом простой смертный возвысился до статуса охотника. Зато доподлинно известно, что Цейфи входил в пятерку лучших. Его отличительной чертой было то, что он черпал силу во вдохновении. Может, именно поэтому Фаса благоволила к нему. Королеве всегда нравились яркие личности, наделенные талантами, недоступными остальным.
      К тому же Цейфи был не просто умен, он отличался нестандартным мышлением. Там, где другие видели прямую ровную дорогу, он замечал нечто большее.
      Вот и сейчас бард не пошел в общей массе по накатанной колее, предпочтя собственный путь. Пока Этан перемалывает в порошок первую волну преследователей, можно заняться слугой. А затем подоспеть к решающей битве. Если не получится завладеть главным трофеем, в любом случае внакладе он не останется.
      Мелиуса можно было убить сразу, но Цейфи чувствовал небывалый подъем, энергия била ключом, а слова рождались в голове сами собой. Поэтому охотник решил не спешить. В конце концов, у жертвы должен быть шанс, пускай даже эфемерный. В противном случае противостояние превращается в бойню. А Солнечный Бард не мясник, он поэт! Яркий талант, по достоинству оцененный самой королевой!
      Файт в очередной раз переместился, и в голове охотника родились первые строчки поэмы.
      «Там, где ночь умирает в объятьях зари…»
      Второе дерево повторило судьбу первого, за ними последовали третье и четвертое.
      «Бьется сердце…»
      Мелиус почувствовал, что был на волосок от смерти, в самый последний момент покинув опасную зону.
      «…безумного зверя…»
      В отличие от сумасшедшего Цейфи файт обладал ограниченным запасом энергии. Он не мог бесконечно долго прыгать с места на место сквозь пространство. Будь на месте Солнечного Барда кто-нибудь другой, Мелиус уже давно бы приблизился на расстояние вытянутой руки и вогнал нож по самую рукоять в горло врага. Но лучшего охотника Фасы простым оружием не убьешь. Дотронувшийся до Цейфи умрет, рассыпавшись по земле миллионом крохотных светлячков.
      «На коленях моля…»
      Файт телепортировал за ближайшее дерево, так, чтобы оказаться вне поля зрения противника, и, приняв форму волка, испуганно метнулся прочь.
      «…О великой любви…»
      Цейфи не поддался на эту уловку. Бард имел представление о скрытых талантах и возможностях Мелиуса. Следующий удар пришелся по волку. И файт вновь был вынужден задействовать свой дар, переместившись в безопасное место.
      «…Он рыдает…»
      Охота подходила к концу. Мелиус чувствовал, как стремительно тают его силы. Телепортация даже на незначительное расстояние требовала слишком больших затрат энергии. А более далекий прыжок мгновенно истощит запас сил и приведет к потере сознания. Уйти через портал не удастся: охотник без труда его вычислит.
      «…В молитву не веря…»
      Цейфи не давал противнику ни секунды передышки, выжимая из Мелиуса остатки энергии. Уже изначально противостояние было неравным, и ничего удивительного, что спустя некоторое время файт окончательно выбился из сил и остановился.
      – Стоп! Я сдаюсь! – Жалкое, измученное существо предстало перед победителем. Мелиус упал на колени, униженно прижав руки к груди. – Умоляю, убей меня, как хочешь, только не превращай в скопище насекомых. Поседнее жланье пригвоеного сященно… – Голос, прерывающийся от волнения, скороговоркой выплевывал в пространство слова, нещадно коверкая их.
      Дрожащая тварь не вызывала ничего, кроме отвращения. Вдохновение, рождаемое накалом битвы, ушло. Цейфи мог убить ничтожество в любую секунду, но соблазн был слишком велик. И потому он предложил:
      – Твоего хозяина в любом случае выследят. Ты никого не предашь, сказав, где он спрятался. И тогда, в качестве ответного жеста доброй воли, я подарю тебе достойную воина смерть.
      Охотники за головами не делились друг с другом сведениями о месте, где может скрываться жертва. Солнечный Бард сам выследит добычу, только для этого понадобится время. К тому же при телепортации можно ненароком оказаться в непосредственной близости от эпицентра боя, что чревато непредсказуемыми последствиями.
      – Ты собираешься убить Этана, лорда Хаоса, сына Фасы и Алта?
      Постановка вопроса выглядела странной. Но дрожащий от страха голос вкупе с блуждающим полубезумным взглядом убедили Цейфи в том, что разум Мелиуса помутился от ужаса. Сын божественной четы сделал файта смертным. Не исключено, что слуге передались определенные человеческие черты. Ничем другим невозможно объяснить столь недостойное поведение.
      – Разумеется, я собираюсь убить Этана, бывшего лорда Хаоса, предавшего своих родителей и посягнувшего на трон Алта и Фасы. Неужели ты сомневался в этом?
      Раболепно склоненная шея файта выпрямилась, а сгорбленные плечи распрямились.
      – Я – нет.
      Страх и безумие исчезли из взгляда. Теперь на Солнечного Барда смотрело не дрожащее ничтожество, а спокойный, уверенный в себе человек.
      – А вот она – да.
      Прижатые к груди ладони раскрылись, и небольшой шар, в котором заключался мятежный дух златогривой Веты, устремился навстречу чудовищу, замыслившему убить Господина.
      То, что слуга получил на хранение древний артефакт, еще не значило, будто он волен по собственному усмотрению распоряжаться столь ценной вещью. Златогривая Вета не подчинялась никому, кроме хозяина; лишь когда жизни Этана грозила непосредственная опасность, она могла действовать без его приказа. И сейчас был именно тот случай, когда требовалось вмешательство. Вета услышала достаточно, чтобы принять самостоятельное решение.
      Файт раскрыл ладони, и освобожденная птица вырвалась на свободу. Она была прекрасна, как распускающийся цветок. Первые утренние лучи нежно касаются водной глади, и, очнувшись от долгого сна, белоснежные десиу тянут руки-лепестки навстречу восходящему солнцу.
      Тот, кто хоть раз встретил рассвет на Запретных озерах, никогда не забудет эту необыкновенную красоту.
      Цейфи любил десиу. Они пробуждали в его душе вдохновение, из которого бард черпал силу. Пьянящий аромат цветов вызывал легкое головокружение и то особое чувство единения с природой, которое нельзя выразить никакими словами. Его можно только почувствовать. В такие моменты хочется запрокинуть голову, вскинуть руки и от избытка эмоций закричать так громко, будто только что одержал победу. Самую главную в жизни…
      Иногда триумф от поражения отделяет одна короткая фраза. Сам того не желая, Цейфи произнес роковые слова, спровоцировав Вету. Бард успел нанести два удара, прежде чем убийственная мощь древнего артефакта обрушилась на его разум. А бесчисленное количество цветущих десиу смяло и опрокинуло миллиарды крошечных светлячков. Белые цветы превращались в золотые, не рассыпаясь, а становясь все тяжелее и тяжелее, давя своей необъятной массой на Цейфи. Он отчаянно пытался освободиться. Тщетно. Из этой ловушки не было выхода.
      Вначале сознание барда захлестнула паника, а затем пришла спасительная мысль: «Быть погребенным цветами – прекрасная смерть, достойная любого поэта!»
      Как ни странно, осознание неизбежного конца вызвало в сердце барда такой небывалый душевный подъем, такой прилив сил, что почти сразу чудовищное давление цветов ослабло.
      Это был всплеск, подобный извержению вулкана. За один краткий миг освобождается столько энергии, что с лихвой хватило бы на тысячу лет.
      Цейфи превратился в комету, прочертившую яркой вспышкой ночной небосвод. Он достиг предела своих возможностей. Залетел в такие необъятные дали, где нет места простым смертным. Благодаря стечению обстоятельств бард стал одним из немногих счастливцев, кому удалось при жизни достигнуть Алагона – пика Мироздания. Причем сделать это находясь в полном сознании…
      Кристально чистый морозный воздух обжег легкие, и, захлебнувшись от счастья, Солнечный Бард продекламировал первые строки новой поэмы:
 
Там, где ночь умирает в объятьях зари,
Бьется сердце безумного зверя,
На коленях моля о великой любви,
Он рыдает, в молитву не веря…
 
      Цейфи чувствовал: осталось сделать всего один шаг, последнее усилие – и волшебное покрывало из белоснежных лепестков десиу покроет весь мир. А он будет идти вперед и, переполняемый вдохновением, слагать новые строки.
 
Прекрасная нескончаемая жизнь.
Бессмертие истинного таланта.
Последний решающий шаг.
И – как заслуженный результат…
Безжалостная пропасть забвения.
 
      Можно достичь пика Мироздания, но выше уже не подняться. При всем желании. Потому что выше нет и не может быть НИЧЕГО…
      Кроме причудливого полета мысли.
 
      Опьяненный успехом, переполняемый ощущением неземного могущества и верой в себя, он сотворил лестницу в небеса одной лишь силой вдохновения. Это было грандиозное сооружение, превзойти которое невозможно. Оно начиналось на пике Мироздания и заканчивалось в пылающих недрах Вечной Звезды – праматери великого множества миров и вселенных. Если бы в этот момент кто-нибудь спросил, чувствует ли он себя богом, Цейфи, не задумываясь, ответил бы: «Нет!»
      У божества есть определенные рамки, перешагнуть которые выше его сил. Несмотря на свое воистину непомерное могущество, лорды Хаоса не могли находиться в мире смертных больше одного светового дня.
      Нет, в настоящий момент Цейфи был выше богов. Выше и сильнее. Красавица Фаса, непобедимый Алт и все, что с ними связано, остались в далеком прошлом.
      Без тени колебания Солнечный Бард шагнул к пропасти. Где-то далеко, в темном промозглом лесу лепестки цветов десиу прямо на глазах теряли форму. Съеживались, превращаясь в ослепительных светлячков. А сверкающая лавина золотых насекомых с таким неистовым напором атаковала белоснежное поле, что от него не осталось и следа.
      Легко, не напрягаясь, рука смахивает со стола хлебные крошки. Короткий взмах крыльев – и отныне во вселенной остался только один цвет – золотой. Все остальное исчезло, растворившись в его лучезарном сиянии.
      Победа не принесла радости. Она вообще не имела значения. Главное – предстоящее путешествие. Дорога к солнечным мирам. Туда, где скрываются неизведанные тайны мироздания и обитает истинная красота – неисчерпаемый источник вечного вдохновения.
      Цейфи поставил левую ногу на первую ступень. Лестница была настоящей. Впрочем, иначе и быть не могло. У него не было сомнений с самого начала.
      – Постой!
      Обернувшись на звук голоса, бард увидел юную девушку. Ей могло быть четырнадцать или семнадцать – точнее сказать было трудно. При всем желании ее нельзя было назвать красавицей. Приветливая улыбка. Милые черты лица, ничего необычного или выдающегося. Если бы не роскошная копна золотых волос и вплетенный в них цветок, вряд ли Цейфи обратил бы на нее внимание.
      Он вспомнил, что в последнем сражении его верные слуги уничтожили все десиу. Все, кроме одного. Это был последний цветок в мире. Если умрет он, то чарующие рассветы на Запретных озерах уже никогда не повторятся. А необыкновенная, незабываемая красота исчезнет навсегда.
      – Ты хотела убить меня, а вместо этого вознесла до небес. Ради последнего десиу я дарю тебе жизнь.
      По-настоящему сильный может позволить себе многое. В том числе – быть великодушным.
      Странная девушка улыбнулась, но вместо слов благодарности сказала откровенную глупость.
      – Тот, кто считает себя великим талантом, на самом деле серая бездарность. Выскочка, возомнивший о себе чересчур много.
      Это был детский лепет обиженного ребенка. Наивная девочка решила поиграть во взрослую жизнь, неожиданно обнаружив, что ее правила здесь не действуют. Нельзя закрыть ладонями лицо и стать невидимым. Сказать какую-нибудь чушь – и ожидать, что ее воспримут всерьез.
      – Не хочу разбивать тебе сердце, – Солнечный Бард улыбнулся, – но серая бездарность не способна возвести лестницу в небо.
      Правая нога оторвалась от края пропасти, встав на вторую ступеньку.
      Лицо девушки посерело, искривившись в болезненной некрасивой гримасе. Ее и раньше нельзя было назвать красивой, а теперь стало очевидно, что перед ним всего лишь заносчивая дурнушка, не более.
      – Прощай. Нам не о чем говорить. Талант и глупость несовместимы.
      В отчаянии девушка сорвала приколотый к волосам цветок и протянула его вслед уходящему барду.
      – Согласно преданию, последний десиу произнесет главное слово.Оно будет совершенным.
      – Цветы не умеют говорить, – равнодушно бросил через плечо Цейфи, поднимая ногу, чтобы сделать шаг на третью ступень.
      Он ошибался. Пророчество сбылось. Последний цветок десиу сказал главное слово.
      Безжалостные руки рвали белоснежные лепестки, с ненавистью бросая их под ноги, а цветок не пел и даже не говорил. Он напрямую затрагивал самые потаенные струны души.
       Главное словои вправду было совершенным. Ничто не могло сравниться с ним.
      – Ты… ты… ты не посмеешь убить его. – Опустошенный и обессилевший Цейфи повернулся к злому ребенку.
      – Еще как посмею!
      Лепестки опадали к ногам златогривой Веты, а она издевательски хохотала.
      – Гадкий, никчемный поэтишка, который возомнил себя великим талантом. Какая немыслимая глупость! Кому сказать – не поверят. Пик Мироздания! Лестница в небо! Неизведанные миры за гранью реальности! Разыгравшееся воображение унесло заносчивого выскочку слишком далеко.
      На самом деле нет никакой лестницы, нет пропасти, нет Алагона и прочей ерунды. Есть только мокрый грязный лес и двое усталых противников, исчерпавших запас энергии. В ее распоряжении остался последний козырь, и если он не сыграет, то…
      Цейфи понял, что последний десиу, играя на потаенных струнах души, в клочья порвал его сердце. Прежде чем умереть, истинная красота подарила главное слово.И оно было настолько прекрасным, что по сравнению с ним вдохновение Цейфи казалось избитой банальностью.
      Отныне бард умер. Охотник, лишенный энергии, – тигр без зубов. Будущего нет. Прошлое умерло. Осталось последнее – мост.
      Но, словно в насмешку, грандиозное сооружение стало тускнеть, превращаясь в бесплотный призрак. Пройдет еще несколько секунд – и сам он тоже исчезнет. Мечта обернется туманом, растопленная жаркими лучами восходящего солнца, а дорога к новым мирам – страшным обманом.
      Судя по виду, у златогривого монстра достаточно сил, чтобы прикончить врага. Злобная тварь получит удовольствие от расправы.
      – Ну что, убедился, жалкая бездарность?
      Лепестки десиу погребальным саваном лежали у ног Веты.
      Она победила. Сомнения исчезли. Теперь осталось поставить на место зарвавшегося выскочку – нанести удар милосердия.
      – Тебе никогда не достичь истинного совершенства. Скажу больше: тебе никогда даже не приблизиться к его пониманию.
      – Да, ты права, – произнес Цейфи, глядя на презрительно скалящуюся девушку. – И все же… – Он устало закрыл глаза.
       Все же это того стоило.
      А затем, вместо того чтобы спрыгнуть с призрачной ступеньки на землю, к убийце, терпеливо дожидающейся обессиленной жертвы, бард сделал шаг в пустоту.
      Туда, где стирается грань между истинным талантом и серой бездарностью. Нет правых и виноватых. Нет богатых и бедных. Нет плохих и хороших. Нет охотников и добычи.
      А есть только нескончаемая ночь и призрачный мост, ведущий к Вечной Звезде – праматери великого множества миров и вселенных.

Глава 16

      Закон равновесия – основа любой вселенной. Чаши весов мироздания балансируют на тонкой грани реальности, время от времени незначительно отклоняясь то в одну, то в другую сторону. Но в конечном итоге возвращаются в первоначальное положение.
      Добро и зло.
      Свет и тьма.
      Вода и огонь.
      Нет однозначного победителя и такого же побежденного. Каждая стихия имеет сильные и слабые стороны, компенсирующие друг друга.
      Равновесие – это порядок. Нарушить его означает скатиться в пропасть хаоса, пожирающего все и вся и растворяющегося в самом себе. Бессмысленную пустоту, страшнее которой нет ничего.
      При желании боги могли бы качнуть чашу весов в ту или иную сторону, правда, последствия столь опрометчивого поступка предсказать невозможно. Поэтому боги предпочитают сохранять нейтралитет. Их вполне устраивает сложившийся порядок вещей.
      В отличие от благоразумных небожителей глупые смертные были бы рады нарушить равновесие, но не могут. Благодаря этому в мире до сих пор нет доминирующей расы. У каждой – достоинства и недостатки, компенсирующие друг друга.
      Так, например, невероятно сильные орки уступают более слабым дроу в скорости. В битве «стенка на стенку» у темных эльфов нет шансов. А в противостоянии один на один предпочтительнее выглядят дроу.
      Вступая в битву с представителем другой расы, грамотный воин реально оценивает свои шансы на успех. И хотя Олитунг был опытным бойцом, со стороны могло показаться, что он совершает большую глупость, ввязываясь в заведомо безнадежную схватку с Айвелем. Весь предыдущий опыт дуэлей говорил о том, что дроу без труда победит орка.
      Впрочем, развитие событий расставило все по своим местам. Гигант не собирался умирать, он был слишком умен для такой бессмысленной смерти. Мне кажется, родись он человеком или эльфом, смог бы далеко пойти. В отличие от диких, плохо организованных племен мощное централизованное государство дает возможность полностью раскрыть свой потенциал.
      Но родителей, как и родину, не выбирают. Судьба достает из бесконечной колоды карт шестерку – и на свет появляется очередной нищий. Восьмерку – ремесленник. Валета – дворянин. Короля – особа голубых кровей. Туза – гений или герой. Красная масть – светлые расы. Черная – темные. Нечетные цифры – мужчины. Четные – женщины.
      Все очень просто и в то же время невероятно сложно.
      Олитунг родился орком и орком умрет. Иного не дано. Вопрос лишь в том, когда это произойдет. Здесь и сейчас, от руки стремительного дроу, или чуть позже, на дне пропасти.
      Вообще-то смерть в бою намного почетнее, чем прыжок в бездну. Но когда заходит разговор о сведении давних счетов, такие вещи, как почет, благородство или великодушие, теряют смысл, превращаясь в мыльные пузыри. Большие, красивые, переливающиеся всеми цветами радуги шары, лопающиеся от малейшего прикосновения. Невинная забава, приводящая в восторг малышей. Причудливая игра света и тени. Сказка со счастливым концом, где хорошие побеждают, а плохие – нет. И самое главное, мыльный раствор никогда не кончается. Потому что законы веселой игры придумали добрые дети.
      К несчастью, злой орк давно вырос и признавал одно-единственное правило: правило «последнего оставшегося в живых». Все остальное отбрасывалось в сторону за ненадобностью. К тому же он не собирался умирать. Во всяком случае, так бездарно и глупо. Нет. У него был план, который мог привести к победе. А чтобы добиться желаемого результата, орк сделал ставку на ошибку противника.
      По большому счету это была не дуэль в прямом смысле слова, а игра в кошки-мышки. Хождение вокруг да около в ожидании, когда вспыльчивому принцу надоест затянувшийся поединок и он бросится в самоубийственную атаку.
      Вооружение орка составляли два огромных меча. Левая рука, согнутая в локте, находилась на уровне бедра, правая, вытянутая вперед, – на уровне груди. Получалось нечто наподобие больших обоюдоострых ножниц. Одно короткое движение – и тонкая нить жизни перерезана. Не нужно замахиваться, совершать ложные выпады, пытаясь обмануть противника. Можно просто наступать на врага, удерживая мечи-ножницы в одном положении, терпеливо дожидаясь, когда дроу выйдет из себя. Примитивная и в то же время на редкость эффективная тактика, чем-то напоминающая поведение пехотинцев, ощетинившихся частоколом копий.
      Мечи находились на разных уровнях, поэтому «поднырнуть» под противника не удастся. Несмотря на преимущество в скорости и прекрасное владение оружием, Айвель был не в состоянии достать орка. Все, что ему оставалось, – медленно отступать.
      В любой другой ситуации принц мог дождаться момента, когда Олитунг устанет и опустит оружие. Но сейчас время работало против дроу. Стена деревьев неумолимо наступала, и отведенное для дуэли пространство становилось все меньше и меньше. Через час с небольшим места почти не останется – и тогда страшные ножницы настигнут добычу.
      Каждые две-три минуты Олитунг менял положение рук, опуская к бедру одну и поднимая другую. Таким образом, ожидать, что он устанет, не приходилось, даже несмотря на рану. Было очевидно, что у орка хватит сил и выдержки довести задуманное до конца.
      Гигант, в чьей груди бились два сердца, рухнет в пропасть вместе со всеми, но прежде сполна рассчитается с дроу. Судя по широкой торжествующе-издевательской улыбке, Олитунг пребывал в отличном расположении духа.
      Чего нельзя сказать об Айвеле, который не привык чувствовать себя беспомощной крысой, загнанной в угол. Он никогда не бежал от противника, всегда открыто смотрел в лицо врагам, презирал трусов и любил женщин. Танцующий-с-Клинком был настоящим мужчиной, всегда и везде отвечавшим за свои слова и поступки. И вдруг – такой жестокий удар судьбы.
      Звероподобный орк, тупая, бессмысленная груда мышц, не оставил ему выбора. Отчаянно броситься вперед и глупо умереть – бездарный конец, недостойный воина. Отступать до бесконечности – не получится. Надеяться на ошибку или слабость врага – бесполезно. Патовая ситуация не предусматривает достойного выхода. Наследный принц загнан в ловушку и мечется, словно испуганный петушок, неожиданно наткнувшийся на лису в курятнике.
      – Что, страшно?!
      Иногда простые слова бьют сильнее, чем самые изощренные оскорбления.
      – Нет. – Подбородок Айвеля надменно приподнят, взгляд чуть прищуренных глаз холоден как лед.
      Дроу держится прекрасно. Однако внешний вид зачастую обманчив. Этот случай – лишнее тому подтверждение.
      – Вижу, что страшно. – Орк снисходительно улыбается.
      Безжалостные мечи-ножницы никуда не торопятся. Их коварный хозяин – тоже. Он не прочь поболтать напоследок и, главное, не может отказать себе в удовольствии окончательно втоптать в грязь ненавистного врага.
      – Побледнел так, что смотреть больно. Тебе некуда бежать. Некого звать на помощь. Папочка далеко. Скоро я увижу, какого цвета у тебя кровь: красная или голубая. Хотя уже сейчас могу с уверенностью сказать – ты ничем не отличаешься от других. Может, спеси чуть больше, и только.
      Айвель сделал ложный выпад, намереваясь с помощью серии обманных движений «расшатать» защиту противника. Орк не прореагировал – выставленные вперед мечи-ножницы даже не шелохнулись.
      – И знаешь, что самое интересное?
      Улыбающийся Олитунг выдержал паузу, видимо в надежде на вопрос дроу, но принц не доставил ему такого удовольствия, и потому орк продолжил:
      – Королевские прихлебатели, все эти продажные барды и дешевые поэтишки, не воспоют прекрасную смерть наследного принца. При всем желании нельзя превратить зарезанного на скотобойне барана в блистательного героя.
      – Говоришь, больно смотреть? – Дроу говорил тихо, сквозь зубы, тем не менее его слышали все без исключения. – Скоро ты узнаешь, что такое настоящая боль.
      – Вот как? – Орк с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. – Мышка-полевка попискивает из норки, угрожая ястребу? Отлично за…
      Айвель сымитировал начало очередной атаки, но и это был не более чем обманный маневр. Еще одна попытка проверить реакцию противника, выявить слабые стороны.
      – Не нужно дергаться, мой мальчик. – Мечи-ножницы остались на месте. – Я слишком стар для детских уловок. Может, они хороши для несмышленых дроу, но не для опытных воинов. Не сожри демон твоего дружка, он наверняка оценил бы красивый жест. Вы двое…
      – Заткнись, грязная тварь! – Если бы взгляд мог убивать, Олитунг был уже мертв.
      – А что такое? – Фальшивое участие орка неумолимо подталкивало принца к необдуманному поступку. – Ты загрустил? Не понравилось, как крыса Хаоса отрывает руки и ноги бывшему красавчику? Так…
      Он не успел закончить, потому что Айвель атаковал по-настоящему.
      Стремительный бросок вперед, резкое изменение направления движения, попытка обойти проклятые ножницы и…
      Щелк…
      Невозмутимый садовник подрезал чрезмерно разросшуюся виноградную лозу, возомнившую о себе бог знает что.
      В последний момент дроу успел отпрянуть назад, и этот отчаянный рывок спас ему жизнь. Вместо того чтобы вспороть грудную клетку, меч всего лишь слегка коснулся груди. Косая черта пересекла тело принца от плеча до бедра. Судя по виду, рана была неглубокой, но при этом сильно кровоточила.
      – Самоуверенному петушку подрезали крылья? Ах, какая жалость! Не стоит расстраиваться. Остались ноги. А значит, не все потеряно. Можно еще попрыгать, похорохориться.