Смерть в ночном эфире

Он удерживал трубку радиотелефона между подбородком и плечом, наливая себе апельсиновый сок. Ночью он почти не спал, а когда заснул, то словно провалился. Будильник надрывался полчаса, прежде чем Дин проснулся. Выпить кофе ему уже не удастся.

– Ну, хотя бы он был дома, когда ты вернулся, – заметила Лиза. – Он тебя не ослушался.

Не желая пересказывать свой разговор с Гэвином, Дин пробормотал что-то нечленораздельное в знак согласия.

– Когда у тебя первая встреча в Чикаго?

– Как только я приеду в отель. Я надеюсь, что этот О'Хара не слишком занудный и я быстро со всем справлюсь. Чем сегодня собираешься заняться?

Дин сообщил ей о своих планах. Лиза сказала, что ей пора бежать, что она позвонила просто пожелать ему доброго утра и поговорить перед вылетом. Он ответил, что рад тому, что она его застала, и пожелал счастливого полета. Она шепнула:

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – ответил ей Дин.

Закончив разговор, Дин опустил голову, закрыл глаза и несколько раз ударил себя трубкой по лбу, словно исполнял ритуал самобичевания на современный манер.

Звонок Лизы не стал приятным началом дня, как ей хотелось думать, напротив, он вывел Дина из себя. Добавьте к этому остинскую жару и пробки в час пик. Так что ничего удивительного в том, что через пятнадцать минут Дин входил в свой кабинет в отвратительном настроении.

– Доброе утро, мисс Лестер, – поздоровался он с секретаршей, – есть для меня сообщения?

Мисс Лестер была безупречным секретарем, знающим и доброжелательным. В первый же день она сообщила Мэл-лою, что разведена, одна воспитывает двух дочерей, и попросила называть ее по имени.

Если глаза его не обманывали, а у него не было оснований сомневаться в остроте своего зрения, с того дня вырез на блузках мисс Лестер становился все глубже, а юбки все короче. Это постепенное уменьшение покровов могло быть связано с жарой, но Дин в этом сомневался. В целях безопасности он упорно называл ее мисс Лестер.

– Все сообщения у вас на столе. Кофе скоро будет Готов, я принесу вам чашечку.

Она не обязана была готовить ему кофе, но этим утром его порадовала ее предупредительность.

– Отлично, спасибо, мисс Лестер.

Дин вошел в свой кабинет и закрыл дверь, чтобы не продолжать разговор с секретаршей. Он повесил пиджак на вешалку, распустил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Усевшись за стол, он пробежал глазами сообщения и вздохнул с облегчением, поскольку среди них не оказалось срочных. Ему требовалось минут пять, чтобы прийти в себя.

Мэллой поправил жалюзи, чтобы ему было видно улицу. Солнце сияло, но не поэтому Дин закрыл лицо руками и устало потер щеки.

Что ему делать с Гэвином? Сколько можно наказывать сына? Чего еще его можно лишить? Сколько еще сцен, подобных вчерашней, ждет его? Такие ссоры наносят непоправимый вред отношениям.

Дин уже жалел о том, что ударил Гэвина. Не то чтобы Гэвин не заслужил оплеуху, но все-таки… Он – отец, взрослый человек и должен был вести себя соответственно. Это так по-детски, терять самообладание. Кроме того, это опасно. Отсутствие самоконтроля может привести к роковым последствиям, кому, как не Дину, знать об этом.

И потом, он хотел быть положительным примером для Гэвина, а накануне вечером он дал волю своему гневу и теперь сожалел об этом.

Дин провел пальцами по волосам и вспомнил про кофе. Пора бы уже выпить чашечку.

Не отослать ли Гэвина обратно к его матери? Впрочем, это не выход из положения. Нет, этого нельзя делать. По многим причинам, в том числе и потому, что они с Патри-сией договорились о том, с кем будет жить их сын. Дин Мэллой не умел признавать поражений. Ни в чем.

Гэвин упрекал его в том, что он всегда поступает правильно. Сын сказал, что, должно быть, чертовски скучно всегда поступать как должно. Едва ли ты прав, Гэвин. Дин давно не чувствовал, что поступает правильно, особенно в отношениях с сыном.

Или с Лизой. По отношению к ней он ни разу не поступил правильно. Как долго можно откладывать решение их проблем?

– Доктор Мэллой!

Думая, что мисс Лестер наконец принесла долгожданный кофе, Дин ответил, не оборачиваясь:

– Поставьте на стол, спасибо.

– К вам пришли. – Дин повернулся к двери. – Сержант Кертис из полицейского управления просит вас уделить ему несколько минут, – сообщила секретарша. – Я приглашу его?

– Разумеется.

Дин однажды уже встречался с детективом, и тот показался ему прямым и честным человеком. Дин также знал, что сержант пользуется уважением в управлении полиции Остина. Он встал, ожидая появления Кертиса.

– Доброе утро, сержант Кертис.

– Просто Кертис, прошу вас. Меня так все называют. А вы предпочитаете, чтобы вас называли доктор или лейтенант?

– Как насчет Дина?

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Я не вовремя? – поинтересовался Кертис. – Простите, что явился к вам без предупреждения, но дело может оказаться очень важным.

– Никаких проблем. Сейчас нам принесут кофе.

– Я пришел не один. – Кертис приоткрыл дверь и жестом пригласил кого-то войти.

Пэрис испугалась. Неужели выражение ее лица было таким же красноречивым, как у Дина, и этого не скрыли даже черные очки.

Он выглядел ошарашенным. Таким же, как и она несколько минут назад, когда прочитала фамилию на двери кабинета, в который должна была войти.

Несколько секунд Дин смотрел на нее, приоткрыв рот, и только потом проговорил изумленно:

– Пэрис?

Кертис с удивлением смотрел на них обоих.

– Мне принести еще кофе, доктор Мэллой? – прозвучал строгий голос секретарши.

Дин ответил, не отводя глаз от Пэрис:

– Да, пожалуйста, мисс Лестер.

Она вышла, оставив Дина, Пэрис и Кертиса застывшими, словно актеры в немой сцене. В конце концов Кертис взял Пэрис под локоть и чуть подтолкнул ее вперед. Пэрис шагнула в кабинет Дина.

Дин, несомненно, был здесь самой значительной фигурой, и не столько потому, что был хозяином кабинета, сколько благодаря своим физическим данным: высокому росту и широким плечам. С первого взгляда было ясно, что перед вами человек высоких принципов, непоколебимых убеждений и страстной решимости, словом, сильная личность. Дин Мэллой мог быть либо преданным другом, либо врагом, которого следовало опасаться.

Пэрис знала его и в том, и в другом образе.

У нее перехватило горло, как будто его сдавила невидимая рука. Она вдруг задышала часто, тщетно пытаясь сохранить внешнее спокойствие.

Дину тоже было явно не по себе, очевидно, шок заставил его забыть о хороших манерах. Кертис сам подвел Пэрис к креслу. Это вывело Дина из оцепенения.

– Да-да, садитесь, пожалуйста, садитесь.

Пока пришедшие усаживались, Кертис, усмехнувшись, сказал:

– Вы оба, как я заметил, уже знакомы.

Пэрис всегда полагалась на свой голос, он давал ей возможность зарабатывать на жизнь, но на этот раз он ее не слушался. Тогда заговорил Дин.

– Мы познакомились в Хьюстоне много лет назад, – пояснил он. – Я работал в управлении полиции, а Пэрис…

Он выжидающе посмотрел на нее, призывая принять участие в разговоре.

– Я работала репортером на одном из телеканалов, – нехотя сообщила она.

Кертис изогнул бровь.

– На телевидении? Я думал, вы всегда работали на радио. Пэрис взглянула на Дина, потом ответила:

– На радио я пришла с телевидения.

Кертис кивнул, словно подтверждая, что понял, почему она это сделала, хотя на самом деле он не понял ничего.

– Прошу прощения, – в комнату вошла мисс Лестер с подносом. Ставя его на стол Дина, она спросила: – Кому добавить сливки и положить сахар?

Все отказались. Секретарша налила кофе из металлического кофейника и спросила Дина, не нужно ли еще что-нибудь. Он покачал головой и поблагодарил ее.

Кертис посмотрел ей вслед. Повернувшись снова к Дину, он заметил:

– Я потрясен. В нашем отделе расследований нет персональных секретарей.

– Что? – Дин недоуменно посмотрел на него, потом на закрывшуюся дверь. – А, мисс Лестер… Она не моя секретарша. Она просто… очень любезна. Она ко всем здесь так внимательна.

«Здесь» относилось к пристройке к зданию полицейского управления. Сюда можно было попасть через подземную парковку, чем и воспользовались Кертис и Пэрис. Детектив определенно не поверил словам Дина, не поверила и Пэрис, но оба воздержались от комментариев.

Пэрис обхватила обеими руками дымящуюся кружку с кофе. Кружка была упоительно горяча. Дин сделал глоток и скорее всего обжег себе язык.

Кертис заговорил снова:

– Я и понятия не имел, что буду способствовать воссоединению давних друзей.

– Пэрис не знала о моем переводе в Остин, – ответил Дин, пристально глядя на нее. – Или если и знала…

– Я не знала. Я думала, что ты все еще в Хьюстоне. Кертис поспешил объяснить ситуацию:

– До того как к нам присоединился доктор Мэллой, мы привлекали к работе гражданских специалистов и выплачивали им гонорар. Но нам давно требовался штатный психолог, работник департамента, человек опытный, знающий работу и полицейского, и психолога. В начале этого года мы получили ассигнования и смогли переманить к нам доктора Мэллоя.

– Чудесно. – Пэрис улыбнулась им обоим неуверенной улыбкой.

– Вы говорили о деле, которое может стать важным, – обратился Дин к детективу.

Кертис поудобнее уселся в кресле.

– Вы слушаете программу, мисс Гибсон?

– Да, каждый вечер.

Ее сердце забилось быстрее, она удивленно посмотрела на Дина. Их глаза на мгновение встретились, но Дин поспешил перевести взгляд на Кертиса.

– Тогда вам известно, что мисс Гибсон отвечает на звонки слушателей и выполняет их заявки, – продолжал детектив. Дин утвердительно кивнул. – Прошлой ночью ей позвонил один из ее слушателей. Разговор встревожил ее, и не без оснований.

Кертис пересказал Дину то, что знал о звонке Валентино, и в заключение добавил:

– Я подумал, что вы могли бы послушать запись и высказать свое профессиональное мнение.

– Буду рад помочь. Давайте послушаем пленку. Кертис принес магнитофон с собой. Он поставил его на стол, перемотал пленку, несколько раз нажал на пуск, прежде чем магнитофон заработал и в кабинете раздался голос Пэрис:

– Говорит Пэрис.

К этому времени она уже знала диалог наизусть. Пока они слушали запись, Пэрис смотрела на свою кружку с кофе, но боковым зрением наблюдала за Дином. Вот он сложил руки на столе перед собой, переплел пальцы, потирая большие пальцы друг о друга. И от этого жеста у Пэрис вдруг заныло что-то внизу живота.

Только однажды она позволила себе взглянуть ему в лицо. Мэллой смотрел прямо перед собой, но, видимо, почувствовал ее взгляд, потому что поднял голову, и их глаза встретились. Этот взгляд и сейчас заставил ее почувствовать себя бабочкой, пригвожденной к стене.

Много лет назад ей нравилось, что на нее смотрят так пристально. Теперь этот взгляд принуждал ее вспомнить о вещах, которые давно следовало бы забыть. Он воскресил чувства, которые она так старалась похоронить. Еще несколько минут назад Пэрис считала, что ей это удалось. Она снова уткнулась в свою кружку.

Когда запись закончилась, Дин спросил, можно ли сделать копию.

– Разумеется, – ответил Кертис.

Дин вынул кассету и вышел в коридор, где сразу же отдал ее мисс Лестер и попросил переписать. Когда он вернулся, Кертис задал вопрос:

– Значит, вы не думаете, что этот парень просто шутит?

– Я хочу прослушать пленку еще несколько раз, но мое первое впечатление, что это действительно тревожный звонок. Тебе когда-нибудь звонили подобные люди, Пэрис?

Она покачала головой.

– Слушатели сообщали мне о НЛО, террористах, нашествии насекомых, привидениях на чердаке. Как-то раз позвонила женщина и сказала, что в ее ванной змея. Она спрашивала, не знаю ли я, как определить на глаз, ядовитая она или нет. Каждую неделю мне хотя бы один раз делают предложение. Я выслушиваю сотни непристойных предложений. Но ничего подобного не было. Этот звонок… он совсем другой.

– Я понял, что этот парень звонил тебе раньше.

– Человек, называющий себя Валентино, звонил мне время от времени. Похоже, это один и тот же человек, но утверждать определенно я не могу.

– Ты думаешь, это кто-то из знакомых? Пэрис замялась, прежде чем ответить.

– Я всю ночь не спала, думала об этом. Но я не узнала его голос, а голос знакомого я бы узнала наверняка.

– Да, ты умеешь различать голоса, – задумчиво сказал Дин. – Но мне показалось, что мужчина старался изменить голос.

– Вот и мне тоже.

– Значит, это все-таки может быть кто-то из твоих знакомых.

– Не представляю, кто мог сыграть такую шутку.

– Ты с кем-нибудь ссорилась в последнее время?

– Если я кого-то и рассердила, то я об этом ничего не знаю.

– Ты ругалась с кем-нибудь?

– Не припомню ничего подобного.

– Ты могла сказать что-то такое, что могло быть воспринято как оскорбление? Коллеге, банковскому служащему, официанту, продавцу, парню на автомойке?

– Нет! – резко ответила Пэрис. – У меня нет привычки оскорблять людей.

Не реагируя на ее тон, Дин продолжал спрашивать:

– Ты поссорилась с приятелем? Порвала отношения? Разбила кому-нибудь сердце?

Пэрис с яростью посмотрела на него, потом медленно покачала головой.

Играя роль рефери в поединке, смысл которого он не понимал, Кертис кашлянул в кулак.

– Накануне этим занимались полицейские Григс и Карсон, – сообщил он Дину. – Утром они собирались проверить персонал радиостанции. Я выясню, удалось ли им что-то узнать. Извините меня, я вас ненадолго оставлю.

Пэрис не успела возразить. Кертис снял сотовый телефон с пояса и вышел.

Керамическая кружка больше не грела руки Пэрис. Пэрис поставила кружку на край стола и некоторое время сосредоточенно смотрела на нее.

Наконец, сообразив, что глупо вести себя как девочка-подросток, Пэрис взглянула на Дина.

– Поверь, когда я пришла сюда утром, я даже понятия не имела… Я не знала, что ты теперь в Остине.

– Я мог бы сказать тебе об этом на похоронах Джека. Но ты бы ведь не стала со мной разговаривать?

– Не стала бы.

– Почему?

– Это было бы неуместно. Нагнувшись к ней, он спросил негромко:

– Через семь-то лет?

Когда-то Джек первым заметил, что Пэрис сумела подобраться к Дину так близко, как не удавалось никому. Казалось, она была единственным человеком на земле, которому удалось пробиться сквозь броню его самообладания.

– Я думал, что черные очки предназначены только для похорон, – пробормотал Дин. – Я вижу, ты все еще…

– Я не буду говорить об этом, Дин. Я бы ушла, если бы могла. Если бы я знала, к кому меня ведет сержант Кертис…

– Ты бы поджала хвост и убежала. Это твоя манера. Прежде чем она успела ответить, вернулся Кертис.

– Они проверяют уборщика Марвина Паттерсона. Пока ничего серьезного, какая-то путаница, в которой они пытаются разобраться. Скоро у них будет информация. Что касается Стэна Кринщоу… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Пэрис. – Он родственник владельца радиостанции?

– Он племянник Уилкинса Криншоу.

– Издержки родственных отношений?

– Определенно, – согласилась Пэрис. – Стэн старается делать как можно меньше, но даже это у него получается плохо. Его лень раздражает и портит нервы тем, кто с ним работает, но чисто по-человечески мы ладим. Ни он, ни Марвин не могли звонить от имени Валентино. Они были в здании, когда я приняла звонок.

– Сейчас телефоны уже совсем не те, что раньше. Наши электронные гении из управления работают над этой проблемой. Полицейские опрашивают людей из аптеки, рядом с которой расположен этот телефон-автомат. Может быть, они что-то припомнят. Вдруг это окажется фармацевт или постоянный клиент, ставший вашим фанатом. Но… – Кертис замолчал и потеребил мочку уха. – Пока у нас нет убийства. Только угроза.

– Серьезная угроза.

– Верно, – задумчиво согласился детектив. – Валентино сказал, что слышал, как его девушка звонила на вашу программу. Вы помните звонок, на который он ссылается?

– Нет, так сразу я не вспомню. Наверное, это было совсем недавно, и я давала этот звонок в эфир. Это сужает круг поисков. Только я никогда бы не посоветовала слушательнице бросить назойливого парня.

– Он мог и солгать на этот счет, – вмешался в их разговор Дин. Пэрис и Кертис молчали, ожидая пояснений. – Этот Валентино мог выдумать звонок подружки, чтобы иметь оправдания – даже перед самим собой – для собственного поступка.

Предположение прозвучало мрачно. Все замолчали. В этот момент вошла мисс Лестер, которая принесла оригинал пленки и копию. Дин еще раз поставил запись.

– Кое-что меня по-настоящему беспокоит, – признался он, когда голоса смолкли. – Он говорит о девушках, а не о женщинах.

– То есть он принижает статус персоны женского пола, – уточнил Кертис.

– Да, именно так. Это дает нам ключ к тому, как мыслит этот парень. Его инстинктивное неприятие женщин и страх перед ними проявились совершенно отчетливо. Если бы мне пришлось составлять его психологический портрет только на основе этой записи, я бы отнес его к категории мстительных насильников, вымещающих свою злобу на жертве.

Кертис, судя по всему, был неплохо подкован в этой области.

– Он ненавидит женщин за нанесенные ему обиды, реальные или мнимые, – добавил детектив.

– Это очень опасная мотивация, – заметил Дин. – Секс – это его метод наказания. Обычно подобные ситуации заканчиваются зверским изнасилованием. Если Валентино жаждет крови, как он объявил Пэрис, то он без колебаний убьет свою пленницу. – Губы Мэллоя сжались в жесткую линию. – И вот еще что. Я слышал только об одном Валентино. Это был Рудольфе Валентино.

– Звезда немого кино, – подсказала Пэрис.

– Именно. И его самым известным фильмом был «Шейх».

– Где он похищает и практически насилует молодую женщину, – закончила за него Пэрис. Она помнила этот фильм. Они с Джеком видели его когда-то на фестивале классического кино. – Ты думаешь, что именно поэтому он использует это имя?

– Это может быть простым совпадением, но я так не думаю. – Дин помолчал немного и добавил: – Честно говоря, Кертис, я не считаю этот звонок пустым. Я рекомендую вам отнестись серьезно к его угрозе.

Детектив мрачно кивнул, соглашаясь:

– К сожалению, я того же мнения.

– Я рад, что вы обратились ко мне. Возможно, эта угроза всего лишь чья-то глупая шутка, – желая разрядить мрачную обстановку, добавил Мэллой.

– Или правда, – негромко сказала Пэрис.

7

Судья Кемп удовлетворил просьбу защитника о получасовом перерыве. Адвокат подсудимого хотел проконсультироваться со своим подзащитным. Кемп надеялся, что он уговорит подсудимого принять «согласованное признание вины». На этом судебное заседание закончится, и у судьи освободится вторая половина дня.

Он воспользовался перерывом для того, чтобы запереться в своем кабинете и удалить волосы из ноздрей крохотными серебряными ножницами. Кемп пользовался зеркалом с пятикратным увеличением. И все-таки процедура была очень деликатной. Неожиданный звонок телефона едва не стоил ему проколотой ноздри.

Судья раздраженно рявкнул в трубку:

– Алло!

– Джейни нет в ее комнате, – услышал он взволнованный голос жены. – Она не ночевала дома!

– Ты же сказала мне, что она у себя, когда мы вчера вернулись.

– Я так решила, потому что у нее играло радио. Утром я услышала, что оно все еще работает. Мне это показалось странным. Ты ведь знаешь, как поздно Джейни встает. Вот я и решила, что она заснула и не выключила приемник. Около десяти я постучалась к ней. Я хотела взять ее с собой на ленч в новую чайную. Мы могли бы поесть вместе. И потом это очень милое местечко. Мы с Би были там на прошлой неделе, и там готовят потрясающее гаспаччо.

– Мэриан, у меня всего лишь перерыв в заседании. Она продолжала, больше не отвлекаясь на пустяки:

– Джейни не ответила, когда я постучала. Я решила войти и разбудить ее. Комната была пуста, на кровати явно никто не спал. Ее машины не оказалось в гараже, и никто из слуг Джейни не видел.

– Возможно, она встала рано, убрала свою постель и уехала?

– Это так же возможно, как и то, что сегодня после обеда небо упадет на землю.

Жена была права. Абсурдное предположение. Джейни ни разу в жизни не убрала за собой постель. Отказ делать это послужил причиной того, что девчонку отослали из летнего лагеря, когда первый и последний раз они отправили дочь туда, невзирая на ее протесты.

– Когда ты видела Джейни в последний раз?

– Вчера днем, – ответила Мэриан. – Она загорала у бассейна. Я убедила ее уйти в дом. Она испортит свою кожу. Джейни отказывается пользоваться кремом от загара. Я пыталась поговорить с ней, но, разумеется, она не стала меня слушать. Наша дочь утверждает, что крем от загара – это невероятная глупость, потому что он не позволяет достичь цели. И вот еще что, Бэрд. Думаю, тебе надо с ней поговорить о том, что она загорает без лифчика. Я понимаю, что это происходит на нашей территории, но на участке часто работают мужчины, и я отказываюсь устраивать для них бесплатное шоу с участием нашей дочери. И так уже она загорает в этих ужасных трусиках-танго, которые, если хочешь знать мое мнение, не только выглядят совершенно отвратительно и недостойно, но еще и невероятно неудобны.

На этот раз Мэриам опомнилась сама и вернулась к основной теме разговора.

– В общем, вчера мне удалось уговорить Джейни уйти в дом в самую жару. Я напомнила ей, что мы с тобой идем на званый ужин и что ты велел ей сидеть дома. Она убежала к себе, не сказав мне ни слова, хлопнула дверью и заперлась.

Судя по всему, Джейн и ушла из дома сразу после нашего отъезда и с тех пор не возвращалась.

Судья не заметил, что машины дочери нет в гараже, потому что накануне оставил свой автомобиль на улице, поленился отогнать его в гараж. В следующий раз, когда ему придется наказывать Джейни, надо не забыть отобрать у нее ключи от машины. Это, конечно, не удержит девчонку, она все равно удерет из дома, чтобы увидеться с этими своими «друзьями», чье влияние, без сомнения, и было причиной ослушания, но все-таки.

– Ты звонила ей на сотовый?

– У нее включен автоответчик. Я оставила ей несколько сообщений.

– Ты проверила ее подруг?

– Я звонила нескольким, но все клянутся, что не видели Джейни вчера вечером. Разумеется, они ее просто покрывают.

– А как насчет этой шлюхи, Мелиссы, с которой она проводит так много времени?

– Она в Европе с родителями.

В дверь кабинета судьи Кемпа негромко постучала секретарша, потом заглянула к нему и сказала, что все уже вернулись в зал заседаний.

– Послушай, Мэриан, я уверен, что она просто наказывает нас за то, что мы наказали ее. Она хочет тебя напугать, и ей это удается. Она вернется. Она не в первый раз не ночует дома.

В прошлый раз, когда Джейни не вернулась домой ночевать, она едва не оказалась в окружной тюрьме за непристойное поведение. Она вместе со своими приятелями сняла номер в гостинице, и они всей компанией полезли в джакузи. Постояльцы пожаловались на шум. Охранники, вынужденные открыть дверь в номер, обнаружили группу молодых людей в разной степени опьянения и раздетости, увлеченных разнообразными сексуальными играми.

Его дочь оказалась среди самых пьяных. Если верить полицейскому, который лично выудил ее из воды, он с трудом оторвал ее от юнца, с которым она слилась воедино.

Полицейский завернул ее в одеяло и доставил домой, а не в участок. Он поступил так не из доброго отношения к девушке, которая осыпала его проклятиями и ругательствами до самого порога родительского особняка. Ему хотелось оказать услугу судье.

Офицеру вручили сто долларов в знак благодарности, что предполагало его молчание и отсутствие фамилии Джейни в полицейском протоколе.

– Слава богу, пресса тогда не пронюхала об этой истории. – Мэриан словно читала его мысли. – Ты представляешь, какой вред это нанесло бы твоей репутации? – Она еле слышно вздохнула и спросила: – Что мы будем делать, Бэрд?

То есть она опять сбросила проблему на него.

– Я целый день в суде. У меня нет времени заниматься поисками Джейни.

– Но ты же не думаешь, что я стану ездить по всему городу и искать ее?! И потом, связи есть только у тебя.

«Связи и стодолларовые купюры», – мрачно подумал судья. Последние несколько лет он раздавал их направо и налево, чтобы скрыть безобразное поведение дочери.

– Я подумаю, что можно сделать, – проворчал он. – Но когда она все-таки появится – а я уверен, что она вот-вот вернется, – не забудь сообщить мне об этом на пейджер. Я поставлю его в режим вибрации на время заседания. Набери 33, и я буду знать, что она дома, и не стану тратить время на поиски.

– Спасибо, дорогой. Я знала, что ты все устроишь.

Кертис пригласил Дина пообедать с ним, и тот согласился, понимая, что стоит за этим приглашением. Мэллой догадывался, что детектив примется расспрашивать его о Пэрис. Едва ли он мог упрекнуть Кертиса в излишнем любопытстве, особенно после того, как детектив стал свидетелем их встречи.

Дин решил не рассказывать ничего, кроме того, что можно почерпнуть из его официальной биографии.

Они уже спускались по ступенькам на тротуар, когда Кертиса окликнули. Молодой полицейский бегом догнал их. Он извинился, пытаясь перевести дух.

– Простите, что задержал вас, сержант Кертис.

– Мы всего лишь идем обедать. Вы знакомы с доктором Мэллоем?

– Только заочно. Я с опозданием приветствую вас в управлении полиции Остина. Я Эдди Григс. – Он протянул руку. – Рад познакомиться, сэр.

– Спасибо, – поблагодарил Дин, и они обменялись рукопожатием. – Вы побеседуйте, а я подожду вон там, в тени.

– Я не думаю, что сержант Кертис будет возражать против того, чтобы вы услышали то, что я собирался сказать. Вы ведь вместе работаете над тем звонком. Мое сообщение касается именно его. Ну, то есть косвенно.

– Давайте все-таки отойдем в тень, – предложил Кертис.

Они подошли ближе к стене, чтобы укрыться в узкой полоске тени, которую отбрасывало здание. Мимо по трассе проносились машины, но Григс говорил достаточно громко, чтобы его было слышно.

– Вы просили проверить тех, кто числится в розыске, – сказал он Кертису.

– Верно.

– Так вот, сэр… Вы знаете судью Кемпа?

– А что с ним такое?

– У него есть дочь, учится в старших классах, дикая, как мартовская кошка. Абсолютно отвязная девица, чего она только не вытворяет! Ее знают все патрульные, которые дежурят ночью. – Григс огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжил: – Судья очень щедр к тем, кто привозит его дочь домой, а не в участок, и не заносит ее имя в протокол.

– Я представляю картину, – заметил детектив.

– Так вот, сегодня, – продолжал Григс, – судья обратился с просьбой к своему знакомому. Судя по всему, Джейни, так зовут его дочь, не была дома прошлой ночью. Всем дежурным полицейским дали ее приметы, а судья пообещал отблагодарить того, кто доставит ее домой.

Дин еще ни разу не встречал судью Кемпа, но слышал его фамилию. Во время беседы с одним из арестованных первой задачей доктора Мэллоя было разговорить его, чтобы он выдал своего подельника, более опасного преступника, все еще остававшегося на свободе.

Парень наотрез отказался сотрудничать с полицией.

– Мне плевать на их авансы, мистер.

На «их», а не на «твои», потому что Дину удалось убедить арестованного, что он на его стороне. Мэллой хорошо знал свое дело.

– Когда меня судили, все было подстроено! – разошелся парень. – Ты слышишь, что я говорю, мистер? Это судья давил на присяжных. Козел!

Его взгляд на судью мало чем отличался от точки зрения других осужденных. Кто же будет хорошо отзываться о человеке, который последним ударом своего молотка отправляет подсудимого за решетку?

В конце концов Дину удалось получить от него информацию о сообщнике, но парень продолжал поносить судью Кемпа. Судя по тому, что только что сказал Григс, тот человек не очень-то заблуждался.

Кертис сказал:

– Только в этом округе около сотни подростков не возвращаются домой вечером, и большая часть родителей об этом не подозревают. И это еще не самый высокий показатель.

Дин вспомнил о собственном сыне, который не раз доводил мать до истерики тем, что приходил только под утро.

– Согласен. Пока еще рано делать выводы по поводу этой девочки, особенно если она часто не ночует дома.

– Судья Кемп выйдет из себя, если его просьба окажет-сядостоянием гласности, – с видимой неприязнью заметил Кертис. – Но все равно, спасибо, Григс, что дал нам знать. Почему ты сегодня здесь так рано?

– Переработка, сэр. И потом, мне хотелось помочь Пэ-рис Гибсон. Вчера она выглядела такой встревоженной.

– Уверен, что она оценит твою расторопность.

Кертис снисходительно улыбнулся. Он определенно заметил то же, что и Дин. Парень просто потерял голову из-за Пэрис.

– Давайте дадим мисс Джейни Кемп несколько часов на то, чтобы протрезветь и найти дорогу домой, прежде чем мы свяжем ее исчезновение с тем человеком, который звонил Пэрис Гибсон.

– Слушаюсь, сэр. – Манеры молодого полицейского были по-военному четкими. Дин не удивился бы, если бы он отдал честь. – Приятного вам аппетита, сэр, и вам, доктор Мэллой.

Кертис зашагал вперед по тротуару, а Дин задержался, чувствуя, что у Григса есть еще что-то на уме. Если дело касалось Пэрис, то он хотел знать, что это такое.

– Простите, Григс. Если вас что-то тревожит, мы хотели бы услышать об этом.