От ненависти до любви

Пританцовывая, Кари поднималась по ступенькам здания окружной прокуратуры. За пару минут до этого она зашла в закусочную через дорогу и купила два сандвича с мясом, даже не зная, любит ли это Хантер. Она была уверена в одном: он настолько заработался, что обрадуется даже короткой передышке, которую она подарит ему своим визитом. Они были врозь всего несколько часов, но эти часы показались ей днями. Помимо всего прочего, Кари не терпелось поделиться с ним новостями о своей новой работе, а делать это по телефону не хотелось.

Вестибюль первого этажа был безлюден. Видимо, все служащие ушли на обеденный перерыв. Приемная Хантера также была пустынной. Письменный стол его секретарши завален записками и нераспечатанной корреспонденцией. Электрическая пишущая машинка, правда, была включена.

Кари подошла к двери в кабинет Хантера и без стука отворила ее.

Глава 11

Сцена, представшая перед ней, словно была взята из третьесортной мыльной оперы: героиня застает своего любовника в объятиях другой женщины.

С виноватым видом мужчина и женщина отскочили друг от друга. Хантер оценил обстановку с первого взгляда, и ему захотелось, чтобы пол под ним разверзся и поглотил его. Кари же страстно возжелала умереть на месте. Нет, пусть лучше умрет он, причем желательно ужасной, мучительной смертью.

Другая женщина, как и положено по сценарию подобного действа, была ослепительно красива. Темные волосы и миндалевидные глаза придавали ей вид типичной искусительницы. Из всех троих она одна, похоже, полностью сохранила самообладание. Сделав шаг по направлению к Кари, красавица проговорила:

– Судя по виноватому выражению на лице Хантера, я догадываюсь, что вы и есть та самая причина, по которой он вдруг так заторопился оформить развод. – Она протянула Кари свою тонкую руку и представилась: – Я – Пэм Макки.

Проигнорировав протянутую ей руку, Кари метнула разъяренный взгляд на Хантера.

– Это твоя жена?

– Была ею, но уже несколько недель как не является.

Кари почувствовала, что ее бьет крупная дрожь, и подумала, заметно ли это со стороны. Ах, если бы она обладала такой выдержкой, как Пэм Макки!

Обернувшись к бывшему мужу, женщина бросила:

– До свидания, Хантер.

– До свидания.

– Извините, что так неловко получилось, – обратилась она к Кари, помахав на прощание рукой.

– Ничего, я все улажу, – ответил за нее Хантер.

Кари наблюдала, как бывшие супруги обменялись грустными улыбками, после чего женщина прошла мимо нее и исчезла за дверью. Они стояли молча до тех пор, пока в коридоре не затих стук ее каблучков. Затем Кари обернулась к Хантеру.

– Можешь не рассчитывать на это, – бросила она ему.

– На что именно?

– На то, что ты «все уладишь». Приятного аппетита. – С этими словами женщина швырнула в него пакет с сандвичами. Хантер попытался поймать его на лету, однако ему это не удалось. Пакет шлепнулся на пол, раскрылся, и еда вывалилась наружу.

Развернувшись, Кари направилась к выходу. Их разделяло всего несколько шагов, и он настиг ее в своей приемной, схватил за руку и рывком заставил остановиться.

– Ты ворвалась сюда, увидела нечто, чего не поняла, сделала какие-то дурацкие выводы и теперь строишь из себя обиженную?

Женщина попыталась вырвать руку, но Хантер держал ее достаточно крепко.

– Значит, именно таким образом ты решил мне отплатить?

– Отплатить тебе? О чем, черт побери, ты говоришь? За что я должен тебе отплатить?

– За те репортажи, которые я о тебе делала.

Хантер замысловато выругался.

– В отличие от тебя я не играю в дурацкие игры, изображая благородного мстителя.

– Неужели? А по-моему, ты решил, что это будет прекрасной шуткой: заставить меня переспать с женатым мужчиной!

– Я не женат! – рявкнул он, и его крик гулко разнесся по пустому коридору. Хантер втащил женщину в свой кабинет и захлопнул дверь с такой силой, что казалось, прогремел пушечный выстрел. – Я не женат, – повторил он уже более спокойным тоном. – Итак, что же дальше? Будешь дуться или наконец станешь взрослым человеком и дашь мне возможность все объяснить?

Кари все-таки удалось освободить руку от его хватки. Она понимала, что не сможет выйти отсюда до тех пор, пока он не отпустит ее сам, поэтому подошла к окну и, прижав пылающий лоб к прохладному стеклу, устремила невидящий взгляд на оживленную в этот полуденный час улицу. Она чувствовала, как голова ее начинает раскалываться от боли. Несколько минут назад жизнь была прекрасной, и вот все рухнуло.

– Мы с Пэм не живем вместе уже три года, – начал Хантер.

– Ты же сказал, что она перестала быть твоей женой лишь несколько недель назад.

– Да, несколько недель назад мы развелись официально. На самом же деле наш брак развалился очень давно, но я с тупым упрямством отказывался это признавать.

– Почему? Ты до сих пор ее любишь?

– Нет, Кари, – с тяжелым вздохом откликнулся он, – просто я не люблю признавать свое поражение.

– Вот в это я охотно верю, – сказала женщина, оглянувшись на него через плечо. – Продолжай.

– Тот факт, что официально я продолжал считаться женатым, не имел для меня никакого значения до тех пор, пока я не пришел к тебе в дом и не поцеловал тебя. Именно тогда я понял, что стремлюсь к тебе всей душой, и это очень серьезно. В тот же вечер, вернувшись к себе, я немедленно позвонил Пэм и сообщил, что согласен дать ей развод. Она не стала спрашивать у меня о причинах такого решения, поскольку мечтала об этом уже не один год. Я также попросил ее максимально ускорить всю эту процедуру.

– Какая же я дура! – горько усмехнулась Кари. – Мне казалось, что ты ждешь, пока я оправлюсь от смерти Томаса, прежде чем начать ухаживать за мной, а ты всего лишь дожидался того дня, когда твой развод станет свершившимся фактом, чтобы избежать возможных «осложнений».

Хантер развернул Кари лицом к себе, крепко впившись пальцами в ее плечи.

– Я действительно ждал, пока ты оправишься после смерти Томаса и всего, что последовало за ней. Прежде чем прийти ко мне, ты должна была устранить разлад в собственной душе.

– А почему ты не сказал мне ни слова о Пэм?

Хантер тяжело вздохнул. Хороший вопрос! Жаль только, что на него нет хорошего ответа. В свое время он принял неправильное решение, за которое теперь пришла пора платить.

– У нас было в избытке других тем для разговоров. В конце концов, это не имело никакого значения, – твердо ответил он. Кари попыталась вырваться из его рук, но он продолжал: – Я никогда не лег бы с тобой в постель, если бы не был уверен в том, что мой развод – дело решенное, окончательное и бесповоротное. Все решилось на прошлой неделе. Я узнал, что ты находишься в Брекенридже. Неужели мы должны были говорить о Пэм? Она ушла из моей жизни уже много лет назад, а любое упоминание о моем браке только осложнило бы наши с тобой отношения. Это ведь так понятно!

Он взял в ладони ее лицо, повернул к себе и заставил Кари посмотреть ему в глаза.

– Мне очень жаль. Вероятно, я должен был все рассказать тебе с самого начала, но поверь, мне не в чем упрекнуть себя, кроме как в том, что я этого не сделал. Я не люблю Пэм, и уже очень давно.

– Почему же сегодня она оказалась здесь?

– Она знает, что я хотел покончить со всем этим как можно скорее, и принесла мне документы, которые предназначались мне, но по ошибке были присланы ей.

– Ты уверен, что между вами все кончено?

– Абсолютно. На прощание она решила поцеловать меня в щеку. Я не хотел этого и не собирался возвращать этот поцелуй. Именно в этот момент ты и появилась. Что касается меня, то я не испытываю никакой грусти в связи с нашим расставанием. На самом деле оно произошло много лет назад. Я люблю тебя, Кари. Только тебя.

Хантер привлек к себе ее лицо и прижался к нему губами. Его руки обвили ее тело и сомкнулись на спине. Кари чувствовала, что буквально тает, прижимаясь к крепкой груди возлюбленного. Его язык проник между ее полуоткрытых губ, и она в изнеможении застонала. Она чувствовала, что он уже готов и хочет ее.

Освободившись от его губ, женщина уперлась лбом в его грудь и отрывисто проговорила:

– Нет, Хантер, нет…

Мужчина чуть отстранился, но руки его продолжали жадно гладить ее спину.

– Спасибо, что остановила меня, – задыхаясь, прошептал он ей на ухо. – Моя карьера не перенесла бы очередного скандала, а именно это произошло бы, если бы моя секретарша, вернувшись с обеда, вошла сюда и застукала нас за таким непристойным занятием.

Даже не глядя на него, Кари чувствовала, что он улыбается.

– Говоря «нет», я имела в виду гораздо большее, Хантер.

Разжав объятия, он отошел к краю письменного стола и стал водить пальцем по его полированной поверхности.

– Что же еще, Кари?

Что-то в его голосе дрогнуло, и это придало женщине уверенности. Она открыто посмотрела ему в глаза.

– Я имела в виду, что так больше не может продолжаться.

Хантер даже не пытался изображать непонимание. Он ощутил приближение чего-то тяжкого и решил броситься в это нечто одним махом:

– Почему не может?

– Все происходит слишком быстро.

– Я так не считаю.

– А я – да.

Она сделала глубокий вдох и одернула блузку на груди.

– Что же конкретно тебя смущает?

– Там, в Брекенридже, было несложно потерять голову. Там мы ни от кого не зависели – только от самих себя. Здесь же – все по-иному. У тебя – своя жизнь, у меня – своя.

– А почему у нас с тобой не может быть одной – общей – жизни?

– Ты сам знаешь, почему. И ты, и я – мы оба на виду.

– Может, я чересчур туп, но мне никак не удается взять в толк, о чем ты толкуешь.

– Я не хочу прятаться и вести двойную жизнь.

– А я и не собирался ни от кого прятаться и делать из наших отношений тайну.

– То есть ты не собираешься скрываться?

– Я готов залезть на крышу и орать про нас с тобой на весь город.

– В таком случае ты меня совсем не знаешь. Я не могу жить с тобой, да и ты, вероятно, не согласился бы на сожительство.

– Конечно. Потому я и хочу жениться на тебе.

Следующий приготовленный Кари аргумент остался невысказанным. Она в изумлении уставилась на собеседника.

– Жениться на мне? Да мы ведь почти не знаем друг друга.

Его брови взметнулись вверх.

– Принимая во внимание прошлую неделю, не кажется тебе, что твое утверждение лишено смысла?

– Я не имею в виду секс, – сказала она чуть резче, чем ей того хотелось.

– Я – тоже, – согласно кивнул он. Сейчас был неподходящий момент для того, чтобы выходить из себя. Сделав несколько вдохов, чтобы успокоиться, Хантер миролюбиво продолжал: – Я чувствую тебя. Ты не могла бы быть такой раскрепощенной в постели, если бы не любила меня.

Кари широко развела руками.

– Я действительно люблю тебя, Хантер, но не забывай: у меня был эмоциональный взлет. Ты очаровал меня, я признаю. Это чудесное романтическое приключение – как раз то, что мне было необходимо. Но не можем же мы строить наши отношения только на основе сексуального влечения.

– Черт побери! – Его гнев все же одержал верх над соображениями рассудка. Хантер нетерпеливо схватил ее лицо в свои ладони. – Да, ты привлекаешь меня как женщина – с того самого дня, когда ты первый раз вошла в этот кабинет. Я не мог оторвать глаз от твоих ног и груди, но даже и тогда в этом было нечто большее, чем просто желание. Я полюбил тебя. Я любил тебя целый год, когда между нами еще не было никакого секса.

– А я – нет, – выкрикнула она. – А тебе не приходило в голову, что я, возможно, просто изголодавшаяся по сексу вдова, которая легла с первым попавшимся мужчиной?!

Хантер сузил глаза и обвел Кари критическим взглядом.

– Ты пытаешься убедить меня в том, что способна заняться тем, чем занимались мы с тобой, практически с любым мужчиной? – Ее лицо стало пунцовым от стыда, и это явилось красноречивым ответом на вопрос Хантера. – Придумай что-нибудь получше, Кари, на такую дешевку я не куплюсь.

– Да нет, конечно же, я не это хотела сказать, – выдавила она, старательно избегая встречаться глазами с Хантером. – Видишь ли, ты сам говоришь, что любишь меня вот уже год. А ведь у меня почти совсем не было времени привыкнуть к мысли о том, что я люблю тебя. Не торопи меня.

Положив ладони на бедра Кари, Хантер спросил:

– Знаешь, что это такое? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Все это чушь собачья. Ты просто хочешь наказать меня за то, что я не рассказал тебе о Пэм.

– Неправда.

– Разве?

– Нет. Я тоже устала от всех этих глупых игр. – Она сжала ладонями виски. – Мне необходимо время, Хантер. Время, чтобы переварить и усвоить все происходящее. Пинки дал мне новую работу. Я пришла сюда именно для того, чтобы рассказать тебе об этом.

– А-а, понятно, – протянул Хантер. Сама того не подозревая, Кари наступила на его больную мозоль – ведь именно честолюбивые устремления жены разрушили его первый брак. – Когда ты была без работы и отвергнутой, ты во мне нуждалась. Теперь твои дела поправились, и я тебе больше не нужен.

Кари резко дернулась, словно от пощечины. На глазах ее выступили слезы.

– Жаль, если у тебя сложилось такое впечатление. На самом деле все не так. Я действительно люблю тебя и нуждаюсь в тебе.

В следующий миг Хантер уже стоял рядом с ней, крепко прижимая ее к себе.

– Кари, ну почему ты так упряма! Почему ты пытаешься все простое сделать сложным? Ведь мы любим друг друга, так зачем же копаться в своих душах и выяснять, что, как и почему? Выходи за меня замуж, и дело с концом.

– Сейчас – не могу. Пожалуйста, постарайся понять меня и прояви терпение.

Женщина подняла голову и посмотрела ему в глаза. На мгновение ей захотелось протянуть руку и поправить пряди волос, упавшие ему на лоб.

– Пинки сказал мне одну вещь, которая, словно гвоздь, засела у меня в мозгу. Он сказал, что у меня никогда ничего не бывает просто. Так оно и есть. Я всем сердцем любила своего отца. Когда он умер, я до безумия влюбилась в Томаса. Я слишком зависела от него, чтобы быть счастливой. Его смерть подкосила меня. Я страдала. Это было больше, нежели горе. Вместе с ним умерла частичка меня.

Хантер вытер катившуюся по щеке любимой слезинку, но не стал прерывать ее.

– Ты знаешь, я человек увлекающийся и бросаюсь очертя голову во все, что угодно. Так, например, я окунулась в ненависть по отношению к тебе, отдав ей всю свою энергию. Теперь я люблю тебя, Хантер. Но на сей раз я не хочу торопиться. Когда я увидела, как ты обнимаешь другую женщину, мне показалось, что я сейчас умру.

– Теперь ты знаешь, как все было.

– Да, но это только лишний раз доказывает мою правоту. Я встала на ту же дорожку, что и прежде, начав слишком сильно и слишком быстро зависеть от тебя и твоей любви. Если произойдет что-то плохое, я этого просто не переживу.

– Ничего плохого случиться не может, милая. – Теплота и искренность, прозвучавшие в его голосе, успокоили Кари, но она осталась непоколебимой.

– В таком случае не будет ничего плохого, если мы пока что воздержимся.

– Воздержимся от чего?

Горло Кари сдавил невидимый обруч, но ей все же удалось выдавить из себя:

– От того, чтобы быть любовниками.

– Ты предлагаешь, чтобы мы были просто друзьями, которые встречаются время от времени за чашечкой кофе?

– Что-то в этом роде, – тихо проговорила она.

Руки Хантера безвольно упали и повисли вдоль тела. Он отошел к окну и стал бездумно смотреть на улицу – точно так же, как Кари несколько минут назад. После недолгого молчания Хантер повернулся к Кари. Лицо его было мрачным.

– Нет, Кари. Ты упряма, но и я – тоже. Для меня немыслимо быть просто твоим приятелем, да и новые друзья мне ни к чему. Ты нужна мне как женщина. Как любовница. Как жена. Когда мы будем видеться, я стану лезть из кожи вон, чтобы затащить тебя в постель. Со временем ты станешь избегать меня, а потом… – Он беспомощно всплеснул руками. – Для нас обоих это будет чересчур. Я этого не хочу, а ты?

Кари утерла слезы, катившиеся по щекам.

– То есть тебе нужно либо все, либо ничего?

Одновременно с тяжелым вздохом, вырвавшимся из груди Хантера, его плечи поднялись и снова опустились.

– Видимо, да. Именно к этому я и веду. Потому что я люблю тебя.

– Я знаю.

– Но сейчас я говорю тебе эти слова в последний раз. В следующий, – если он вообще когда-нибудь случится, – говорить это придется тебе.

– Это я тоже понимаю.

Уже около двери Кари оглянулась и посмотрела на него. Она обзывала себя дурой, ей хотелось броситься к нему, прижаться к его телу и провести так остаток жизни. Чего же она боялась, почему не могла вверить этому человеку свою судьбу? Прежде чем соединиться с кем-то еще, она сначала должна научиться быть одинокой.

Выйдя из кабинета, она зашагала по безлюдному вестибюлю.

Она уже была одинокой.

Все сотрудники редакции новостей Даблью-би-ти-ви радостно приветствовали возвращение Кари на работу. Через неделю после того, как она вновь стала выходить в эфир, в редакцию пошел поток зрительских писем. Их авторы тоже были рады вновь встретиться с любимой телеведущей. Кари была польщена. Обычно память зрителя коротка и привязанности его недолговечны.

Оценки Пинки по поводу ее первых трех телесюжетов были сдержанны, но Кари знала, ее работа ему понравилась. Первый сюжет был посвящен семье потомственных воздушных акробатов. Несколько артистов этой семьи разбились насмерть, но другие тем не менее упрямо продолжали выступать, каждый день рискуя жизнью. Когда Пинки отсматривал сюжет, он даже забыл, что держит зажженную сигарету – она догорела до конца и обожгла ему пальцы. Кари поняла: если уж ей удалось полностью завладеть вниманием многоопытного Пинки, то на зрителей видеосюжет произведет еще более сильное впечатление.

Все вечера она тихо проводила дома и уже сбилась со счета, сколько раз ее рука тянулась к телефону, чтобы набрать номер Хантера. Кари знала, что случится, если она позвонит ему и он приедет. Они, конечно же, окажутся в постели, стало быть, там, откуда начали. Он снова станет просить ее руки, а она вынуждена будет отказаться.

А если Хантера не окажется дома? Да она с ума сойдет, гадая, где и с кем он может быть. Так что лучше не звонить вовсе.

Кари очень тосковала по нему. Ей не хватало его тонкого чувства юмора, умных и точных замечаний. Она скучала даже по тому, как он сердится. Стоило Кари дать волю своим мыслям, как начинало скучать и ее тело. До встречи с Хантером она была совершенно невежественной в любви, даже не подозревая, какое огромное чувственное наслаждение может дарить мужчина. Ей было недоступно знание того, какие ощущения можно испытать, когда любимый целует тебя в шею, бедра, ступни… Она вспыхивала, думая об этом, и продолжала гореть от желания вновь испытать все эти чувства.

Однако, поставив перед собой цель, Кари уверенно двигалась к ней. С каждым днем она чувствовала себя все сильнее, увереннее как самостоятельная личность. Однако она все еще не стала такой, какой хотела стать. Когда ей это удастся, Хантеру Макки придется тянуться к ней, встав на цыпочки.

– Кари Стюарт?

– Да.

– Мне нужно…

– Простите, но я вас почти не слышу. Говорите громче.

Может, это очередной воздыхатель? Дурацкие телефонные звонки от поклонников были для нее не в новинку. Когда Кари только начала появляться в эфире, эти звонки превратились для нее в сущий кошмар, однако со временем она привыкла к ним и теперь воспринимала как неотъемлемую – пусть и неприятную – часть своей работы. За годы, проведенные на телевидении, Кари успела получить двадцать три предложения руки и сердца, а предложений лечь в постель было и вовсе не сосчитать. У звонившего сейчас был низкий, с придыханием голос – голос типичного извращенца.

– Я не могу говорить громче, но у меня для вас есть тема, – ответил собеседник. – Вам интересно?

К этому она тоже привыкла. Десятки чокнутых звонили ей, чтобы сообщить самые разнообразные «новости» – от высадки русских в соседней прачечной до приземления инопланетян на школьном дворе.

– Меня всегда интересуют новые темы, – автоматически ответила она.

В ее конуру, гордо называвшуюся «кабинетом», ворвался запыхавшийся ассистент режиссера и, бросив на стол сценарий ее очередного видеосюжета, приказал:

– Сократи на пятнадцать секунд.

Кари согласно кивнула и сделала знак, что все поняла, а в трубку сказала:

– Я сейчас очень занята. Не могли бы вы назвать мне свое имя и оставить номер телефона? Завтра вам позвонит наш сотрудник.

– Нет, этого я делать не буду. Я не могу ждать. – В голосе анонимного собеседника явно сквозил страх. Красная ручка Кари, бегавшая по строчкам сценария, замерла в воздухе. – Я хочу говорить только с вами, и ни с кем больше.

– О чем именно? – Женщина с трудом заставила свой голос звучать спокойно, однако сердце ее забилось чаще обычного. Может быть, это все же не псих?

– Вы слышали о детях, пропавших из госпиталя?

На протяжении последних пятнадцати месяцев из родильного отделения местного госпиталя таинственным образом исчезли трое новорожденных. Было очевидно, что их похитили, но, поскольку никаких требований о выкупе не поступило, ФБР к этому делу не привлекалось. Им по-прежнему занималась полиция, и по-прежнему безрезультатно.

– Да, я слышала об этом. И что же вы хотите сообщить? – Она протянула руку за остро отточенным карандашом и ждала, готовая записывать.

– Один мой друг, возможно, кое-что знает об этом.

«Никакой не друг, а ты сам. Или – сама», – подумалось ей. Кари до сих пор не поняла, с кем говорит – с мужчиной или с женщиной. Голос собеседника звучал глухо, словно тот разговаривал через носовой платок.

– Так почему же звоните вы? Мне было бы интереснее побеседовать с вашим другом.

– Я… Он не может сам звонить вам. Он боится нарваться на неприятности.

Кари почувствовала мощный выброс адреналина в кровь. Такой репортаж мог бы стать «гвоздем» всей ее карьеры.

– Согласится ли он говорить со мной, если я пообещаю сохранить его инкогнито?

– А вы можете?

– Конечно. Давайте договоримся о встрече. Кроме нас, о ней не будет знать никто.

– Он не хочет приходить на телевидение. Это было бы равносильно самоубийству. Вообще-то, наверное, не надо все это затевать… Ни к чему…

– Her, подождите! Не кладите трубку, пожалуйста! – торопливо заговорила Кари. – Если вы… То есть ваш друг… Если ему что-то известно об этих детях, пусть расскажет об этом. Ему надо всего лишь встретиться со мной. Об этом никто не узнает, а я не доставлю ему никаких неприятностей.

На том конце провода воцарилось тяжелое молчание. Собеседник размышлял.

– Вы можете обещать, что не будет ни телекамер, ни магнитофонов?

– Обещаю, не будет.

– Хорошо, – осторожно согласился голос. – Вы встретитесь с ним на автостоянке для персонала госпиталя. Знаете, где это?

– Найду. – Кари даже не спросила, о каком госпитале идет речь. Это было ясно без слов. – Во сколько?

– В девять. Второй уровень, ряд «В». Четвертая по счету машина с северной стороны. Если вы будете не одна, встреча не состоится.

– Передайте ему, что я все поняла и буду в девять в указанном месте.

Собеседник повесил трубку. Несколько секунд Кари сидела неподвижно, бездумно уставясь в текст лежавшего перед ней сценария. Он вдруг показался ей тошнотворно скучным и никчемным. Впервые в жизни она держала в руках настоящую тему.

Вскочив со стула, женщина кинулась к двери. Ей не терпелось рассказать об этом звонке Пинки, но, сделав несколько шагов, она остановилась и задумалась. Он может не пустить ее на эту встречу: либо сочтет звонок розыгрышем, либо отправит в госпиталь одного из репортеров-«тяжеловесов». Тогда все полетит в тартарары. Звонивший ведь предупредил, что ни с кем, кроме нее, разговаривать не станет.

Нет, Пинки ни за что не отпустит ее одну на встречу с анонимным информатором. Лучше пока ничего никому не говорить. Она успеет рассказать обо всем после того, как встретится со звонившим. Тем более что все это вообще может оказаться пшиком.

Кари казалось, что минуты тянутся, как часы.

В девять пятнадцать она нетерпеливо мерила автостоянку шагами. В девять тридцать начала обзывать себя безнадежной тупицей и идиоткой. Потратила весь вечер, став жертвой гаденькой шутки. А ведь могла сидеть дома и мечтать о новом покрывале на свою постель, которое давно хотела купить, или – сменить бумагу в кухонных шкафах, или – думать о Хантере… Короче, могла бы заняться множеством полезных дел вместо того, чтобы бесцельно топтаться на безлюдной автостоянке. Здесь было так темно и пустынно, что у нее по спине стали бегать мурашки.

Кари развернулась, намереваясь пойти к своей машине, и едва не налетела на молодого человека, вышедшего из-за бетонной колонны. Вскрикнув, она уперлась рукой ему в грудь. Сердце подпрыгнуло до самого горла. На мгновение у женщины мелькнула мысль, что все это могло быть подстроено помешавшимся на ней маньяком.

– Привет.

– Здравствуйте, – едва выдохнула она. Это был тот самый парень. Хотя, разговаривая с ней по телефону, он и пытался изменить голос, сейчас она безошибочно узнала его.

– Я наблюдал за вами, чтобы убедиться в том, что вы одна.

Кари попыталась улыбнуться, но от страха губы ее стали словно резиновые. Как же глупо она поступила! Никто не знает, где она сейчас, никто не заметит ее исчезновения до завтрашнего дня, когда она не явится на работу. Однако страха показывать нельзя.

– О чем вы хотели мне рассказать? – спросила она, изо всех сил пытаясь придать своему голосу хоть какое-то подобие властности.

Парень облизнул губы и вытер вспотевшие ладони о штаны. Увидев это, Кари немного расслабилась. Он волновался еще больше, чем она. Отступив в сторону, он открыл дверь «Фольксвагена»-жука.

– Давайте побеседуем в машине. Если нас кто-нибудь увидит…

Понимая, что, возможно, она совершает еще одну глупость, Кари тем не менее скользнула на переднее сиденье со стороны пассажира. Он захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Крепко впившись в него пальцами и играя от волнения желваками, молодой человек проговорил:

– Спасибо за то, что пришли.

– Спасибо вам за то, что позвонили. – Теперь уже не было смысла продолжать игру в некоего мифического «друга».

– Мне обязательно нужно было с кем-нибудь поговорить, но я не знал, с кем. И не хотел, чтобы на меня вышли копы, понимаете?

Только теперь Кари начинала верить незнакомцу. Он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Это значило, что встреча со «знаменитостью» заставляла его нервничать так же сильно, как ее – перспектива получения сенсационной информации. Он был молод. Чуть больше двадцати лет, прикинула Кари. Светлые растрепанные волосы, худой, но не тощий. Кожа на его лице – приятного цвета, но сохранила следы юношеских прыщей. На юноше были свободные серые брюки, простая белая рубашка и адидасовские кроссовки.

– Как вас зовут? – мягко спросила Кари. Сейчас самое главное – завоевать доверие парня.

– Грейди. Грейди Бертон. Надеюсь, вы не назовете мое имя в своем репортаже?

– У меня пока еще нет никакого репортажа, но, если вы не хотите, чтобы я вас упоминала, так тому и быть. Даю вам слово.

Его плечи расслабились, а руки отпустили рулевое колесо.

– Я думаю, вы – самый подходящий человек, миссис Стюарт.

– Называйте меня Кари. Итак, что вам известно?

– Я не уверен, что мне вообще известно что-нибудь.

– Возможно, так и есть, но все же расскажите мне все по порядку.

– Я работаю санитаром в госпитале, и иногда – на том этаже, где находится родильное отделение. Есть там один доктор. Такой жлоб! Настоящий сукин сын. Ездит на роскошном «Порше», считает себя господом богом и требует, чтобы все окружающие относились к нему соответствующе. В общем, он и эта медсестра… Поначалу я думал, что они просто трахаются время от времени… – Лицо юноши вспыхнуло. – Я хотел сказать…

– Я понимаю. Продолжайте.

– Они постоянно устраивали тайные встречи, запирались в пустых кабинетах и все такое. Про них ходили сплетни. Но люди всегда шепчутся: кто, с кем, когда… И вдруг пропадает младенец.

Парень повернулся лицом к Кари, подогнув под себя ногу.

– За несколько дней до этого я слышал, как доктор сказал медсестре нечто очень странное, но ничего не понял. А потом, когда пропал ребенок, я подумал, что все это – игра моего воображения, и решил не рисковать из-за этого своей работой. Я держал рот на замке. И вдруг исчезает еще один новорожденный. – Парень свистнул и сделал в воздухе жест, как фокусник. – Исчез, словно и не было его. Тут уж волей-неволей пришлось сопоставить очевидные вещи. А когда пропал третий ребенок, – точно так же, как и два предыдущих, – мне стало просто худо. Понимаете, о чем я?

Кари ободряюще улыбнулась собеседнику.

– Вы все сделали правильно, Грейди. Расскажите мне по порядку все, что вы видели и слышали. Постарайтесь не упустить ни малейшей детали. Вы не станете возражать, если я буду делать пометки?

– Нет. Но имен я вам не назову.

– Что ж, это справедливо.

Его рассказ занял полчаса, и чем дольше он говорил, тем большее беспокойство испытывала Кари.

– Вы расскажете об этом по телевидению? – спросил Грейди, закончив свое повествование.

– Не знаю, Грейди. Я должна переговорить со своим продюсером, но молчать об этом, конечно же, нельзя. Кто бы ни были эти люди, они совершили несколько преступлений. Их необходимо остановить.

– Вот и я о том же подумал.