Даже если бы она не известила свою телестудию, эта новость все равно стала бы достоянием общественности. Пенсильвания-авеню — все равно что Мэйн-стрит, которая есть в любом маленьком городке Америки. Сплетни и неприятности распространялись здесь со скоростью света. А фиаско такого масштаба и с такими действующими лицами тем более не осталось бы незамеченным.

Теперь над ней все будут смеяться, но при мысли, что Грэй дезертировал, ей становилось еще больнее.

Барри начала припоминать подробности. Она перевела взгляд с бескровного лица Джейн Гастонна Грэя, и его реакция ей показалась весьма странной. В это время сенатор разразился громкой бранью. Его тирада рассеяла ее внимание, и к тому времени, когда он замолчал, оказалось, что Грэй исчез.

— Я обследовала всю больницу, затем автостоянку, — продолжала она. — Никто его не видел. Мой автомобиль стоял на том же месте, где мы его припарковали, так что я ничего не понимаю. Он просто исчез. — Барри посмотрела на Дэйли. — Наверное, Бондюрант сгорел от стыда. Еще бы — он, человек с таким опытом, и поддался каким-то бредовым фантазиям идиотки!

— Пожалуйста, — тяжело вздохнул Дэйли, — меня тошнит от твоего самобичевания.

— Яне…

— Не бери на себя слишком много. Не обольщайся. Ты просто-напросто подтвердила его подозрения, помнишь?

— Ладно, тогда объясни, почему именно после разговора со мной он убил Спенса Мартина?

— Он защищался.

— А ты уверен?

— А ты сомневаешься?

— Почему Меррит, если ему было нечего скрывать, послал Спенса Мартина в Вайоминг избавиться от Бондюранта? Может, дело в том, что Грэй, наслушавшись моих безумных версий, превратно понял цель визита Спенса Мартина. На самом деле это, видимо, было простое совпадение. Дэвид Меррит вряд ли отпустил бы своего главного советника, не зная, куда он направится. Так что теперь Грэю могут предъявить обвинение в убийстве.

— Грэй не дурак, он наверняка замел следы преступления, да так, что тело бывшего советника президента никогда не найдут. А нет трупа — нет и убийства.

— Это формальность.

— Удивительно, но Грэя это обстоятельство как будто не очень озаботило, — откликнулся Дэйли.

— Его больше беспокоила судьба Ванессы.

Решив, что ее уже нет в живых, он сам стал похож на смерть.

Грэй Бондюрант любил Ванессу, любил настолько, что ради нее поступился карьерой. Он любил ее и не хотел, чтобы любовный адюльтер как-то ей повредил. Любил так сильно, что отказался от родительских прав. Для него было настоящей мукой не присутствовать рядом с ней в момент рождения их ребенка и затем в одиночестве переживать смерть сына, находясь в фактической ссылке.

Барри никогда не смогла бы понять такую любовь. Ее бесило, что такой преданный человек погибает втуне из-за мелкой, эгоистичной женщины, какой была Ванесса Армбрюстер Меррит. Она, конечно, была больна; но искупает ли это обстоятельство то, что ею ловко манипулировали? Как получилось, что Ванесса оказалась замешанной во вето эту грязь?

— Этот Бондюрант, наверное, хорош в постели, — заметил Дэйли.

— Хм. Что? Кто? Бондюрант? — Барри вдруг резко села на кровати. — Откуда мне знать?

— Вы с ним не… — Он удивленно выгнул брови.

— Конечно нет.

— Но ты была бы не против.

— Слушай, отстань. У нашего мистера Бондюранта, конечно, есть достоинства, но он далек от моего идеала. В любом случае он меня не интересует; этот разговор совершенно бессмысленный.

— Защищая свою жизнь, он убил друга. Нам остается только поверить ему на слово. Он оставил любимую. Живет, словно отшельник, вдали от людей.

— Бондюрант не делает секрета из того, как он ко мне относится. Меня он считает ходячим бедствием, приносящим одни лишь неприятности. Короче, разговор на эту тему бесполезен. К тому же Грэй исчез. Понятно?

— Так через какое время после встречи вы оказались в постели?

— Примерно через девяносто секунд.

— Господи, Барри!

— Да. Настоящий профессиональный подход, которым пользуются для вербовки агентов. — Она вздохнула. — Поскольку моя журналистская карьера бесславно закончилась, я, возможно, стану заниматься удовлетворением своих потребностей.

— Так ты вербовщица? — захихикал Дэйли. — Хотел бы я посмотреть, как ты это делаешь.

— За отдельную плату. — Она спустила ноги с кровати и встала. — Этот разговор, который я завела в надежде развеяться, наоборот, только разбередил мою душу. Пойду приму душ.

— Душ не поможет тебе избавиться от тревоги.

— Ну и пусть! Я все равно пойду в душ, — откликнулась Барри, перебирая коробки в поисках нижнего белья. — Если бы мне сейчас дали возможность загадать одно-единственное желание, Дэйли, я бы попросила вернуть тот день, когда Ванесса Меррит пригласила меня на кофе. Я бы ей отказала.

— Значит, теперь ты уверена, что ребенок Мерритов умер от СВДС, а все остальное — это продукт твоего разыгравшегося воображения?

Она резко вскинула глаза.

— А ты так не считаешь?

— Ты просто ослепительна! — сенатор Армбрюстер крепко обнял свою дочь. — Не могу передать, как я рад тебя видеть.

— Я тоже рада видеть тебя, папа. — Она ответила на его объятия, но он почувствовал ее нетерпение и отпустил дочь. Ванесса лучилась улыбкой, сияющей как десятидолларовое брильянтовое кольцо и невероятно фальшивой. — Я смотрелась в зеркало сегодня утром. Вряд ли, слово «ослепительна» соответствует моему состоянию.

— Ты несколько недель пролежала в постели. Чего же ты хочешь? Очень скоро румянец снова появится на твоих щеках.

— Мне кажется, ты выглядишь великолепно. — Эта грубая лесть прозвучала из уст Дэвида Меррита.

Они втроем завтракали в комнате Ванессы. По мнению Клета, уж в чем Ванесса нуждалась меньше всего, так это в кофеине, а она глушила уже вторую чашку.

— Может, ты проведешь несколько недель дома, — предложил он. — Погреешься на солнышке, выспишься, насладишься южной кухней, которую ты наверняка не помнишь. Как думаешь, Дэвид? Выпроводим ее на Миссисипи?

На лице зятя уже сияла самая лучшая улыбка из тех, что он приготовил для предвыборной кампании. Он постоянно практиковался в этом.

— Я только получил ее назад, Клет. Мне ненавистна сама мысль, что она снова уедет. Кроме того, ей определенно лучше. Джордж просто творит чудеса.

Сенатор не разделял мнение своего зятя о докторе.

— Позапрошлой ночью он выглядел так, словно его поймали с поличным.

Ванесса сидела за своим туалетным столиком, примеряя серьги.

— Что посоветуете? — спросила она, поворачиваясь к ним лицом и прижимая к каждому уху разные сережки. — Я думаю, что жемчуг больше подойдет, не правда ли, папа?

— Прекрасный жемчуг.

— Их носила мама.

— Да, я помню.

— В юности, когда я училась в старших классах, ты разрешил мне надеть их на танцы, помнишь, папа? Я потеряла одну, и ты расстроился. Но на следующий день я вернулась в зал и искала сережку до тех пор, пока не нашла. На мне тогда было розовое платье. Тебя еще возмутило, что оно слишком короткое. У меня был кавалер — мальчик по имени Смит, который позднее поступил в Принстон, а потом его исключили за неуспеваемость. Не помню, что с ним стало дальше.

Еще до того как Ванессе поставили диагноз маниакально-депрессивный синдром, Клет был смущен и опечален сильными колебаниями в ее настроении, которые ему приходилось наблюдать. Она бывала или ужасно унылой, или возбужденной, или озабоченной сверх меры. Но он редко видел ее как бы пьяной. Либо так проявлялся ее пресловутый синдром, либо она находилась под сильной дозой антидепрессантов. Симптомы эти, настолько схожи, что трудно было что-либо утверждать. Но ее состояние нельзя было назвать стабильным, хотя именно для этого ее изолировали от окружающих.

Дэвид не мог не заметить изменений в ее поведении, но он усиленно игнорировал это. Он прервал щебетание Ванессы, чтобы прокомментировать высказывание ее отца о докторе.

— Джордж, конечно, был не на высоте в ту ночь, Клет. Но разве можно его винить? Сначала у него на руках умерла сиделка, потом он не мог найти ее ближайшего родственника. В довершение ко всему ему как снег на голову вместе с тобой и Грэем свалилась Барри Трэвис, устроив переполох в больнице. Да к тому же появились газетчики. — Усмехнувшись, он тряхнул головой. — Послушай, неужели она всерьез подумала, что это был труп Ванессы?

— Я высказал ей все, что о ней думаю. Могу тебя в этом заверить, — заявил Клет, грозя указательным пальцем. — И я еще с ней не закончил.

— И слышать больше не хочу об этом. — Ванесса покинула свой туалетный столик. — Посмотрите на мои руки. Они дрожат. Это ужасно: слушать о своей собственной смерти.

— Я никогда не прощу этой женщине то, через что она заставила меня пройти, — сказал Клет. — Я знавал безответственных репортеров, но эта превзошла всех и вся. Какого черта она появилась с этой своей версией? А ты что думаешь об этом, дорогая?

— О какой истории ты меня спрашиваешь? А-а-а, ты имеешь в виду Хайпойнт? Все так туманно! Я действительно не помню отъезда. Очнулась я здесь, в своей постели, и Джордж говорил мне, что скоро я почувствую себя намного лучше.

— Так оно и будет. — Дэвид подошел к ней, взял за руку и поцеловал в щеку. Но Клет заметил, что Ванесса стремительно отстранилась.

— Джордж сказал мне, что у моей сиделки был сердечный приступ, который стал причиной ее смерти. Очень жаль, хотя я фактически ее не видела. — Она защелкнула великолепный браслет на своем тонком запястье. — Эта вещь сводит меня с ума!

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не видела миссис Гастон? — заинтересовался Клет.

— Это и имею в виду, папа. Я лишь смутно припоминаю ее голос, но в толпе я бы ее не узнала. Не могу вспомнить, какая она. Может, снять? — Она освободила запястье от браслета и со звоном бросила украшение на столик.

— Джордж Аллан уверил меня, что вы были очень близки, — произнес Клет.

— Так оно и было, — подтвердил Дэвид. — Ты просто не помнишь, дорогая.

— Я никогда не видела ее, Дэвид, — настаивала на своем Ванесса. — Мне лучше знать, видела я ее или нет, так вот — я не видела. Почему ты всегда поправляешь меня? Ненавижу, когда ты это делаешь. Всякий раз у меня возникает чувство, что я круглая дура.

— Ты не дура.

— Но ты именно так обращаешься со мной.

— Тебе был назначен курс лечения, дорогая, — сказал он вкрадчиво. — Ты очень привязалась к миссис Гастон, но так как для спокойствия тебе давали снотворное, то неудивительно, что ты ничего не помнишь.

— Хорошо, хорошо, все что угодно. — Она помахала руками. — Господи, не могу поверить, что она умерла прямо рядом со мной, в метре от моей кровати. Это не дает мне покоя. — Она вновь надела браслет, повернула на своем запястье, тряхнула им. — Как я люблю этот браслет! Брелочки позванивают, словно бубенчики на Рождество.

— Рождество наступит так скоро, что мы и оглянуться не успеем, — отозвался Дэвид, и на лице его снова появилась дежурная улыбка. — Затем мы позвоним в колокольчик и встретим Новый год. Год выборов. Давай забудем о Барри Трэвис и сиделке и обо всех несчастьях этого года и подумаем о будущем. — Он энергично потер ладони. — У нас множество планов на предстоящую президентскую кампанию.

— И думать об этом не хочу. Услышав эту фразу, Клет произнес:

— Я согласен с ней, Дэвид. Ты, вероятно, несколько опережаешь события. Пусть Ванесса сначала окрепнет. У нас будет достаточно времени для подготовки этой кампании.

— Чем раньше начнем планировать, тем лучше. Ванесса заломила руки.

— Только об этом и думаешь!.. Послушай, Дэвид, я чувствую себя намного лучше. Я давно так себя не чувствовала, но даже представить не могу, что появлюсь утром на пресс-конференции.

Клет немало изумился, когда узнал, что на одиннадцать часов запланирована пресс-конференция в Восточном зале. Ожидалось, что Ванесса будет на ней присутствовать. В Белый дом вызвали стилиста. Она сделала невероятное с волосами Ванессы и макияжем, но все ее усилия не помогли полностью скрыть темные круги под глазами и впалые щеки.

— Почему я должна там присутствовать? — спросила она с волнением.

— Это займет всего несколько минут, — отозвался Дэвид.

— Это не ответ, — вмешался Клет. — Почему это так уж необходимо?

— Потому что Ванесса притащила в нашу жизнь эту Барри Трэвис, вот почему. С этого все началось, а кульминация наступила в больнице. Слухи разносятся быстро и неудержимо. Единственный способ их уничтожить — это самим высказаться по поводу смерти миссис Гастон и ясно объяснить, что же произошло. Кроме того, избиратели хотели бы видеть свою первую леди. На твое имя пришли тысячи писем и открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Нельзя же оставлять их без ответа, Ванесса.

— Конечно, я отблагодарю их. Я поручу это своим помощникам прямо сейчас. Но не отложить ли пресс-конференцию? Хотя бы на несколько дней?

— Все уже распланировано, — отрезал Дэвид. — Далтон подготовил материал. Кроме того, если мы ее отменим, это породит новые сплетни о том, почему ты была в Хайпойнте и там за тобой присматривала личная сиделка. Я больше не могу себе позволить никакого компромата в прессе. Ты и так слишком дорого мне обошлась.

— Дэвид! — зарычал Клет. — Ради Бога! Он вздохнул.

— Извини. Я говорю ужасные вещи. Я не это имел в виду. — Он притянул к себе жену и положил ей руки на плечи. Клет мог бы присягнуть, что она сейчас почувствовала отвращение. — Все мы очень переживали, но тебе было труднее, чем кому-либо, — нежно произнес он. — Если хочешь, можешь пропустить эту пресс-конференцию. Это не так важно. Мне не стоило настаивать.

Ванесса быстро взглянула на отца, и Клет уловил в глазах своей дочери панику и растерянность, но вслух она произнесла:

— Нет, Дэвид, я приду. Это входит в обязанности первой леди.

Меррит сжал ее плечи.

— Узнаю свою девочку! Я не назначил бы пресс-конференцию, если бы у меня были сомнения относительно твоего здоровья. Джордж заверил меня, что ты достаточно окрепла, а скоро вообще вернешься к привычному образу жизни. Ты ведь чувствуешь себя лучше.

— Что я должна делать?

— Ничего. Далтон сообщит подробности о смерти миссис Гастон, объявит, что эту речь написала ты, но зачитает ее сам. Все, что от тебя требуется, это сидеть там и хорошо выглядеть перед объективами. Ты ведь справишься, не правда ли?

— Конечно, справится! — воскликнул Клет. — Когда нужно быть внизу?

— К одиннадцати. Вы побудете пока с Ванессой, Клет, а я займусь другими делами. — С этими словами Дэвид вышел из комнаты.

— Поешь что-нибудь. Ванесса.

— Я не голодна. Я недавно выпила апельсинового сока. — Она подошла к окну и раздвинула шторы. — Папа, я не хотела спрашивать при Дэвиде, но он действительно упоминал имя Грэя?

— К сожалению, — пробормотал Клет. Ему не хотелось сообщать ей о том, что объявился Бондюрант, и он недовольно поморщился, услышав, как обмолвился Дэвид. — Я надеялся, что мы видели конец Рэмбо.

— Он здесь, в Вашингтоне?

— Был здесь. Но сейчас, по всей видимости, поджал хвост и опять прячется в Вайоминге.

— Ты всегда ненавидел его. Зачем так! Он был внимателен ко мне, я бы хотела с ним встретиться.

— Давай не будем о нем, Ванесса.

— Что он здесь делал? Что заставило его вернуться в Вашингтон?

— Это длинная история.

— Расскажи, пожалуйста.

— Это может подождать. У тебя полно дел и без него.

— Я хочу, чтобы ты все рассказал о Грэе, — потребовала она.

Казалось, самообладание покидало ее, и Клет, испугавшись последствий, сдался.

— Не знаю, что заставило его вернуться, — солгал он. — Все, что я знаю, это то, что он был в компании с Барри Трэвис. Вряд ли можно придумать более опасное сочетание. Впрочем, они оба стоят друг Друга.

— Как это Грэй с ней связался?

— Откуда мне знать? И какая разница? Она такая бесцеремонная. Бондюрант — это… Зачем тебе все это, Ванесса? Ты же знаешь, какого я низкого мнения о нем.

— Он не такой, как ты думаешь, папа. Совсем не такой. Он…

Клет приложил свой толстый указательный палец к ее губам.

— Я ничего не хочу знать. Ванесса.

— Но ты должен знать, мне надо рассказать тебе об этом. — На прекрасной маске, которую модельер создал для пресс-конференции, появились изломы. Голубые глаза первой леди осветились тайной.

— Не сейчас, — сказал он мягко. — Позже.

— Это так портит все дело. Я какая-то не своя, не правда ли? Дэвид делает вид, что все в порядке. Но это не так, ты ведь чувствуешь, разве нет? Я… во мне как будто что-то сломалось.

— Успокойся. — Он привлек дочь к себе. Прижав ее к своей груди, он наклонился и прошептал на ухо:

— Послушай, Ванесса, я всегда заботился о тебе, не так ли? И по-прежнему продолжаю заботиться. Доверяй мне. Я все улажу. Все-все. Обещаю. Ладно?

Она вырвалась из его объятий. Он пристально посмотрел ей в глаза, надеясь, что его слова проникнут сквозь смятение и лекарства в ее сознание. Наконец она кивнула.

— Вот и хорошо. А сейчас иди и напудри нос, — сказал он заботливо. — Первая леди США не может появиться перед телекамерами с лоснящимся носом!

Она отправилась в душ, затем вернулась.

— Спенс будет?

— Наверное. А что?

— Ничего. Я просто не видела его с тех пор, как вернулась, только и всего.

Густые брови сенатора сошлись над переносицей.

— Подумать только, я тоже его давно не видел.