День греха

– Я сам тебя пришибу, если ты не возьмешь себя в руки! – закричал Берк. – Бери пистолет! – Он сунул пистолет в дрожащие руки Грегори.

– Я никогда раньше не стрелял.

– Ты просто наведи его на пикап и нажми на курок.

Берк надеялся, что эти идиотские гонки обойдутся без пальбы. А ему удастся оторваться. Микроавтобус, конечно, не гоночная машина, да и латка на шланге того и гляди полетит. Но в пикапе полно народу, он тоже сильно не разгонится.

Скоро придурки в пикапе устанут от погони и решат вернуться в кафе, где осталось недопитое пиво. Или же наступающая темнота поможет Берку скрыться.

Имелся и еще один вариант: погоня продолжится до тех пор, пока их не догонят и не убьют.

Пикап уже почти тыкался в бампер микроавтобуса. Берк вилял по дороге, чтобы преследователи не могли их обогнать. Теперь они с водителем пикапа состязались: кто кого перехитрит. Берк понимал: надо во что бы то ни стало оставаться впереди на этой узкой дороге. Малейшая ошибка – и они слетят в болото, тянувшееся по обеим сторонам.

Он целиком сосредоточился на дороге, поэтому заметил руку миссис Дюваль, подбирающуюся к ключу зажигания, в самый последний момент. Берк со всего маху хлопнул по ее руке. Реми вскрикнула от боли и неожиданности, когда ключ впился в ее ладонь.

– Отдайте! – прошипел Берк. Теперь он держал руль одной рукой, и машину тут же повело в сторону. Из-под колес брызнула щебенка. Грегори взвизгнул.

– Вы нас всех убьете! – крикнула миссис Дюваль. – Остановите машину. Наверняка с ними можно договориться.

– Вы с ума сошли, леди? Его и меня они пристрелят и бросят крокодилам. А вас не убьют, пока не пропустят через очередь. Отдайте этот чертов ключ, и тогда у нас, может быть, будет шанс выкарабкаться…

Выстрел из ружья разнес заднее стекло, дробь разлетелась по всей машине. Грегори с криком упал на пол, хотя высокие спинки сидений защищали от града рассыпавшегося стекла. К чести миссис Дюваль, она не закричала, но в ту же секунду выпустила ключ зажигания и нырнула на пол.

Берк вдавил ногу в акселератор, хотя микроавтобус и так мчался на предельной скорости. Машина быстрее не поехала, но, к его удивлению, пикап в зеркале заднего вида стал уменьшаться. Тут Берк понял, что преследователи замедляют ход. Выстрел из дробовика был последним залпом, деревенские придурки наконец устали от погони.

Скоро пикап превратился в точку, но Берк не снимал ногу с акселератора. На повороте он проехал, не снижая скорости. Он еще несколько минут мчался, не отрывая глаз от зеркала заднего вида, но в конце концов стало ясно, что бешеная гонка окончена.

– Можете вылезать, – сказал он. – Они передумали нас убивать.

Грегори, кряхтя и охая, взгромоздился на сиденье. В нем сейчас с трудом можно было узнать хорошенького молодого человека, который сегодня ут ром изображал священника. Его распухшее избитое Лицо покрывали потеки черной запекшейся крови.

По контрасту, кровь на пиджаке миссис Дюваль была ярко-красной.

Глава 20

Пинки открыл дверцу машины, не дожидаясь полной остановки. Шериф со своими людьми уже прибыл. Это плохо, подумал Пинки, но ничего не поделаешь. Он заметил Эррола, стоявшего поодаль: плечи понуро опущены, руки засунуты в карманы брюк, лицо такое, будто из глаз вот-вот брызнут слезы.

Реми что-то было не видно. Очевидно, прячется в конторе. Немыслимо: жена Пинки Дюваля имеет отношение, хоть даже и косвенное, к драке в дорожном баре! То-то газеты обрадуются.

Он направился к Эрролу, а Бардо приказал найти Реми и усадить ее в машину.

– Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше. Бардо пошел к заправочной станции, где шериф допрашивал свидетелей.

Пинки повернулся к Эрролу:

– Что случилось?

– Микроавтобус сломался. Я велел остановиться здесь…

– Кому велел?

– Отцу Кевину. Он сидел за рулем. Пинки кивнул и знаком велел продолжать. Эррол, заикаясь, излагал события, все время подчеркивая, что он ни на секунду не выпускал миссис Дюваль из виду, даже когда звонил Ромену, чтобы тот их отсюда забрал.

– Ты должен был позвонить мне.

– Я хотел, но миссис Дюваль велела вас не беспокоить. Мне это не понравилось, но она…

– Как началась драка?

Пинки слушал со все возрастающим недоумением.

– Это тот священник, что приходил к моей жене?

– Я же вам говорил, что он мне показался голубым, – словно в оправдание себе ответил Эррол.

– Ты мне не говорил, что он похож на человека, который может приставать в общественном туалете.

Господи!

– Я рассказываю, как было, босс.

– Ладно, что произошло потом?

– Эти парни начали бить отца Грегори. Я вывел миссис Дюваль из кафе сразу, как только началась драка. Мы пошли в контору бензозаправки, оттуда я позвонил в ваш офис. Я говорил с секретаршей, когда…

– Так, достаточно. Остальное доскажешь потом. Сейчас заберем Реми – и уезжаем отсюда.

– Но, мистер Дюваль…

– Пинки!

Это крикнул Бардо, бежавший к Дювалю со всех ног. Он был страшно возбужден.

– Твоей жены там нет. Они ее увезли.

– Что? Увезли? Люди шерифа? Куда?

– Это… это я и собирался вам сказать, сэр. Пинки резко обернулся к Эрролу. Телохранитель стоял ни жив ни мертв.

– Когда я во второй раз позвонил в ваш офис, вы уже поехали сюда. У Бардо телефона в машине нет. Ваша секретарша сказала, что вы не взяли с собой пейджер. Поэтому я никак не мог…

Пинки схватил его за лацканы пиджака и как следует встряхнул.

– У тебя есть две секунды, чтобы сказать, где моя жена.

– Я не знаю, мистер Дюваль, – проговорил телохранитель и заплакал. – Отец Кевин вынул пистолет…

– Пистолет?

– Да, сэр. Он… он ударил меня по голове и потащил миссис Дюваль в микроавтобус.

Пинки на мгновение ослеп, словно у него разорвалась артерия и глаза залило кровью. Он достал револьвер 38-го калибра, который всегда носил в кобуре на пояснице, и ткнул коротким стволом Эрролу под трясущийся подбородок.

* * *

Она очнулась оттого, что ее подняли. Спину и плечи жгло, словно их искусали осы. Реми открыла глаза.

Было темно, на небе сияли звезды. Миллион звезд. Она никогда не видела столько звезд. Их блеск поразил Реми. Значит, она не в городе. Небо чистое, и никаких искусственных огней. Воздух холодный и влажный.

– Дредд! Дредд!

Она узнала голос отца Кевина. Еще она слышала гулкие шаги по деревянным доскам и поняла, что он несет ее то ли через мост, то ли через пирс.

Показалось какое-то непонятное строение, состоящее из нескольких домиков, притулившихся друг к другу, словно случайно и безо всякого предварительного замысла.

За сетчатой дверью стоял человек. Тоже очень странный. Он держал у пояса дробовик, нацеленный прямо на них.

– Кто там?

– Мне нужна твоя помощь, Дредд.

– Господи Иисусе!

Сейчас они стояли в круге света, падавшего от лампы на крыльце. Мужчина, очевидно, только теперь узнал отца Кевина, ибо он опустил ружье и открыл дверь.

– Какого черта ты здесь делаешь? Что с ней?

– Пулевое ранение.

– Насмерть?

– Нет.

– Опасное?

– Достаточно опасное. Куда ее положить?

– У меня только одна кровать, и ты знаешь, где она стоит.

Отец Кевин со своей ношей прошел мимо Дредда, и Реми почувствовала запах дыма. Дым шел из бороды хозяина. Конечно же, у нее начался бред. На стенах висели животные с оскаленными клыками и рептилии. На полках стояли банки с мутными растворами. В угрожающих позах застыли скелеты непонятного происхождения. Повсюду висели звериные шкуры. Реми увидела сидящую на шесте сову и не могла понять, чучело это или нет, пока сова не повернула голову и не уставилась на гостью огромными желтыми глазами; потом она удивленно взмахнула крыльями и отвернулась.

Отец Кевин наклонился и через низкую дверь протиснулся в маленькую комнату. С дощатого по толка свисала голая лампочка на шнуре, обернутая пожелтевшей газетой. От малейшего дуновения по: комнате начинали бегать жуткие тени.

Отец Кевин положил Реми на узкую кровать. Пахнувшую плесенью простыню, видимо, давно не стирали, если это вообще когда-нибудь случалось. Реми попыталась протестовать, но у нее совершенно не было сил.

– Я тебя едва узнал, – сказал Дредд отцу Кевину.

– Я сам себя в последнее время не узнаю.

– А он кто?

До Реми донеслись жалобные всхлипы отца Грегори.

– Потом, – отозвался отец Кевин.

– Он похож на дерево, по которому прошлись рубанком.

– Если я не убью его собственными руками, он выживет. А вот за нее я серьезно беспокоюсь.

– Ну что ж, давай поглядим.

Отец Кевин отошел в сторону, и к кровати приблизился странный хозяин дома. Реми так поразилась, что даже не закричала. Его загорелая дочерна кожа скорее напоминала дубленые шкуры, висевшие в соседней комнате. Все лицо избороздили глубокие морщины. Мужчина был до пояса раздет, но половину голой груди прикрывала кудрявая седая борода, похожая на мох.

Сейчас борода не дымилась. В уголке рта свисала сигарета.

Мужчина протянул к ней мозолистые руки, и Реми испуганно дернулась. Однако его прикосновения оказались неожиданно мягкими. Он повернул к себе ее левое плечо, так что Реми очутилась почти на боку. Она застонала от боли и резко вскрикнула, когда он дотронулся до раны.

– Извини, милочка, – грубовато сказал он. – Больно, но ничего, Дредд тебя залатает.

Он осторожно положил ее на спину, повернулся к стоящему рядом отцу Кевину и оттолкнул его.

– Ты мне свет загораживаешь.

– Ну, что? Как она? Ты сможешь что-нибудь сделать?

– Ага, теперь он спрашивает. Ворвался сюда, на руках женщина без сознания и с пулей в плече, еще какой-то избитый священник. Моя постель залита кровью, а теперь ты спрашиваешь, могу ли я что-нибудь сделать.

– Так можешь?

– Конечно, могу. Если ты перестанешь меня дергать. Счастье, что это мелкая дробь, но все-таки несколько дробинок бедняжка получила.

– Чем я могу помочь?

– Тем, что уйдешь с дороги.

Реми закрыла глаза. Она ранена?

Тут мозг заработал, и она все вспомнила: сломанный микроавтобус, кафе, драку, размахивающего пистолетом священника.

Она открыла глаза. Он стоял у края кровати и смотрел на Реми немигающим, как у совы, взглядом. Грубость, умение драться и весь его внешний вид наводили на мысль, что вряд ли этот мужчина может быть священником.

Как-то отстраненно Реми подумала, как же она могла быть такой наивной?! При ближайшем рассмотрении в этом человеке не было ни малейшего сходства со святыми отцами. Он излучал энергию, абсолютно несовместимую с благочестием тех, кто идет по пути Господа. Эти губы были предназначены не для молитвы, а для циничных слов и ругательств. Он казался человеком, которого обуревают чувства, но этими чувствами не могли быть ни любовь к Богу, ни любовь к ближнему. Хотя сейчас он стоял совершенно неподвижно, казалось, он весь вибрировал от внутреннего жара, пугавшего Реми.

Хозяин, которого он назвал Дреддом, вернулся со стаканом какой-то жидкости.

Отец Кевин взял стакан и подозрительно понюхал.

– Что это?

– Я лезу в твои дела? – огрызнулся Дредд, отбирая стакан.

– Слушай, Дредд, она…

– Она ранена. Я хочу, чтобы ей стало лучше. Но если ты мне не доверяешь, забирай ее и этого жалкого типа и убирайтесь отсюда. Я в твои темные дела не напрашивался Ты меня вынудил. Итак, что будем делать?

Молчание отца Кевина он расценил как согласие.

– Что ж, приступим.

Переключив внимание на Реми, Дредд склонился и поднес к ее губам стакан.

– Выпей.

Пахло из стакана отвратительно. Реми попыталась отвернуться, но Дредд взял ее за подбородок и повернул обратно.

– Ну, давай же, пей. Тогда ты уснешь. И ничего не почувствуешь.

Он прижал стакан к ее губам, и Реми оставалось либо проглотить противную жидкость, заполнившую рот, либо выплюнуть, либо захлебнуться. Если она выплюнет, то он снова принесет эту гадость. Кроме того, ей пообещали блаженное забытье, которое было так необходимо. Реми выпила все до дна.

– Умница. Замерзла? – Он укутал одеялом ее ноги. – Я пойду приготовлю все необходимое. Когда я вернусь, ты уже будешь спать, но ты ни о чем не волнуйся. Я все сделаю, как надо. Когда проснешься, будешь чувствовать себя намного лучше. – Дредд похлопал ее по руке и отошел. Выходя, он бросил отцу Кевину: – А ты займись чем-нибудь. Раздень ее и переверни на живот.

Хозяин вышел, и Реми осталась один на один со своим похитителем. Он присел на краешек узкой кровати и принялся расстегивать пуговицы ее пиджака. Она была не в силах помешать ему. Видимо, напиток подействовал сразу. Кончики пальцев похолодели. Почему-то стало трудно открывать глаза.

Когда он приподнял ее, чтобы снять пиджак, она бессильно уронила голову ему на плечо. Она не почувствовала, как он стянул рукава, и лишь поморщилась, когда он стал отдирать пропитанную кровью и прилипшую к телу блузку. Однако боль была уже не такая сильная, как несколько минут назад.

Она ощутила, как высвободилась грудь, и поняла, что он расстегнул лифчик. В обычной ситуации Реми бы страшно запаниковала. Сейчас она была слишком слаба, чтобы придавать этому значение.

Он положил ее на подушку, и Реми увидела крупные капли пота у него на лбу. Он вытер лоб тыльной стороной ладони, на которой ярко краснели следы, оставленные ее ногтями.

Он слегка коснулся уголка ее губ.

– Так больно?

– Кто вы?

Он взглянул ей прямо в глаза, немного поколебался и ответил:

– Меня зовут Берк Бейзил. Он еще некоторое время смотрел на нее, потом протянул к ней руки и снял лифчик.

– Не надо. Пожалуйста.

– Вы же слышали, что он сказал. Надо снять с вас одежду и повернуть на живот, чтобы он смог заняться вашими ранами.

Реми все же попыталась протестующе помотать головой, но мускулы ее уже не слушались.

– Не надо, мистер Бейзил. – Из последних сил стараясь держать глаза открытыми, она глубоко вздохнула и прошептала: – Он вас убьет.

Глава 21

– Итак, теперь вам все ясно, шериф, – небрежно заметил Пинки. – Отец Кевин воспользовался револьвером моей жены, чтобы защитить ее. Смешно, в самом деле: неужели вы могли подумать, что священник разгуливает с оружием?

Шериф, казалось, не находил это столь забавным.

– А почему ваша жена носит с собой револьвер?

– За годы моей профессиональной деятельности я нажил себе немало врагов, что неудивительно. И хотя миссис Дюваль всегда сопровождает телохранитель, я убедил ее носить в сумочке оружие. И видите, какая удача, что сегодня он был у нее.

Шериф потер шею.

– Не знаю, мистер Дюваль. Свидетели утверждают, что она сопротивлялась.

Пинки снисходительно хмыкнул.

– Очень похоже на нее. Моя жена очень упряма и не любит, когда ей указывают, что делать. Отец Кевин старался увести ее, но ей хотелось остаться и защитить отца Грегори. Она так жалеет его из-за… не будем жестоки и назовем это слабостью. Она всегда так себя ведет: защищает слабых и ненавидит агрессоров. Честно говоря, я крайне признателен отцу Кевину, что он быстро сориентировался и уволок ее отсюда. Я поблагодарю его от всего сердца.

– Вы уверены, что они отправились домой?

– Конечно. – Пинки протянул руку. – Не могу сказать, что я получил удовольствие, но было приятно узнать, что здесь, в округе Джефферсон, полиция умеет быстро справляться с критическими ситуациями.

– Спасибо, мистер Дюваль. Стараемся.

– Спокойной ночи. – Пинки пошел к машине.

– Еще один момент, мистер Дюваль. Как получилось, что священник ударил по голове вашего человека?

– Наверняка отец Кевин разозлился, что тот не справился с ситуацией. – Потом жестко добавил – Я с ним еще разберусь. – Он помахал шерифу и сел в машину.

– Куда? – спросил Бардо.

Пинки испытывал сильное искушение пуститься в погоню за микроавтобусом, но ехать в темноте в неизвестном направлении – попросту терять время.

– В офис.

Бардо вырулил на дорогу, ведущую в город.

– Что ты сказал этому деревенщине?

– Навешал лапши на уши.

– И он проглотил?

– Я не дал ему шанса. Если бы я позволил ему расценить это как похищение, он бы немедленно вызвал ФБР.

– Только этого нам не хватало!

– Еще бы. Кроме того, эти федералы даже собственную задницу не найдут. Я уж лучше сам во всем разберусь.

Бардо бросил взгляд на заднее сиденье.

– Хорошо, что я вовремя тебя остановил. А то тебя бы уже арестовали за убийство.

Забившийся в угол, Эррол сжался. Он все еще не пришел в себя после того, как Пинки чуть было не спустил курок. Бардо подоспел в самый последний момент, вырвал из рук Пинки револьвер 38-го калибра и уговорил поумерить пыл до поры до времени.

– Я вовсе не передумал тебя убивать, – прошипел Пинки трясущемуся телохранителю. – Ты еще жив только потому, что мне понадобится твоя помощь, чтобы их найти.

Когда Эррол после пережитого потрясения блевал у стены, согнувшись в три погибели, к Пинки подошел шериф и представился. Он поделился тем, что успели узнать полицейские.

– Парень с бензоколонки был так перепуган, когда звонил по «911», что мои ребята не очень поняли, в чем тут дело. Но потом стало ясно – дело серьезное. Боюсь, мистер Дюваль, вашу жену похитили.

После часового разговора Пинки наконец удалось убедить шерифа, что свидетели растерялись и видели то, чего на самом деле не было. В чем, в чем, а в этом Пинки не было равных. Он отточил свое мастерство убеждения на бесчисленных судебных заседаниях. Свидетели, вначале клявшиеся в чем-то, после перекрестного допроса адвоката Дюваля полностью меняли свои показания.

– А как же механик? – спросил шериф. – Он говорит, что священник приезжал сюда вчера, одетый как обычный человек, и спрашивал, как подстроить поломку радиатора.

Пинки отвел шерифа в сторону и сделал жест, которым наркоманы держат косяк.

– Вам понятно?

Шерифу стало понятно, что на показания механика, известного наркомана, полагаться нельзя. Женщина, платившая за бензин и видевшая всю сцену похищения, сначала было заупрямилась, но и она в конце концов засомневалась в том, что видела собственными глазами и слышала собственными ушами. Служащий, окончательно запутанный Дювалем, признал, что священник просто убеждал миссис Дюваль уехать, а вовсе не пытался силой затолкать в машину. Что до деревенских парней, пустившихся в погоню, так они сразу вспомнили про ожидавшие их дела, как только вернулись к кафе и увидели машину шерифа. А оставшиеся в кафе ни сном ни духом не знали, что там раньше произошло.

Пинки Дюваль был живой легендой. Первыми словами шерифа были:

– Для меня это большая честь, мистер Дюваль. Я видел вас по телевизору.

Лицо с экрана в обычной жизни воздействует на людей невероятным образом. Пинки не преминул воспользоваться почтительным восхищением шери фа. Аналитические способности полицейского, его недоверчивость и чувство долга померкли под блеском излучаемого Пинки Дювалем сияния.

Пинки добился того, чего хотел: ни погони, ни расследования не будет. Но на все эти разговоры и убеждения ушло много времени. Значит, похитители его жены сумели крепко оторваться.

Он обернулся к Эрролу:

– Кто они такие?

Эррол поднял голову и неуклюже пожал плечами.

– Священники.

– Не надо мне говорить, что они священники, – мягко и задушевно, отчего его голос казался еще более зловещим, сказал Пинки. – Неужели до твоих дерьмовых мозгов так и не дошло, что эти двое были не теми, за кого себя выдавали?

Пропустив мимо ушей оскорбление, Эррол старательно продолжил:

– Но это те же самые священники, которые приходили в дом несколько дней назад.

– Как они выглядели?

– Свя… – Телохранитель осекся под взглядом Пинки. – Я вам уже говорил, мистер Дюваль. Отец Грегори – молодой, смазливый. Худой. Темные глаза, темные волосы. Гомик. Не затыкается ни на минуту. Отец Кевин говорил немного, но главный у них – он. Это видно.

– Опиши его.

– Умный, ловкий. Он мне с самого начала не понравился. Я его застукал…

– Что?

Эррол испуганно посмотрел на Бардо. Облизнул сухие губы. Вцепился руками в ремень.

– Так на чем ты его застукал? – четко проговаривая каждое слово, спросил Дюваль.

– Ну… я шел в туалет. В тот, что возле приемной. А… а отец Кевин… спускался с лестницы.

– Он ходил наверх? Он ходил в верхние комнаты в моем доме и ты мне об этом не доложил? Бардо присвистнул.

– Он сказал, что ходил в туалет наверху, потому что в нижнем не было туалетной бумаги. Я проверил. Ее там и вправду не было.

– Тебе прямо частным сыщиком работать, – фыркнул Бардо. – Детектив хренов.

– Заткнись! – рявкнул Дюваль. – Как выглядел этот сукин сын? Опиши со всеми подробностями.

Эррол описал: выше среднего роста, худой, но мускулистый, лицо обыкновенное, ни шрамов, ни усов, ни бороды.

– Глаза?

– Трудно сказать. Он был в очках.

– Волосы?

– Темные. Прямые, зачесаны назад. Под это описание подходила добрая сотня мужчин из круга знакомых, друзей или врагов Пинки.

– Кто бы он ни был, жить ему осталось недолго.

Никому еще не удавалось взять что-то у Пинки Дюваля и остаться безнаказанным. А этот ублюдок забрал самое ценное, что было у Пинки. Если он коснется ее… Если хоть пальцем… Пинки с наслаждением подумал, что будет убивать этого неизвестного голыми руками.

Бардо прервал разыгравшееся воображение Дюваля.

– Что-то не складывается. Два священника, один из них голубой, украли женщину. Зачем она им?

– Им нужна не Реми. Им нужен я.

У Пинки не было ни малейшего доказательства для подобного вывода. Но он был абсолютно уверен, что не ошибается.

* * *

– Толкай.

– Да я толкаю.

В этом деле Грегори был совершенно бесполезен, как, впрочем, и в любом другом. Берк понукал его как мог. Они пытались протолкнуть микроавтобус через раскисшую прибрежную грязь, чтобы он скрылся под водой. Наконец им это удалось. Но не успел Берк облегченно вздохнуть, как машина снова застряла, и теперь уже намертво. Она так и осталась торчать из воды.

– Что теперь?

– Мы его здесь оставим, – резко сказал Берк. – Рано или поздно микроавтобус найдут. Но к тому времени Дюваль уже будет знать, кто украл его жену.

Пока они брели по болотистой почве к пикапу Дредда, Грегори не переставая ныл. Берк не обращал на него внимания. На пикапе приехал Берк, Грегори следовал за ним на микроавтобусе. По дороге сюда Берк то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. На повороте он каждый раз притормаживал, пока сзади не показывались фары микроавтобуса. Берк все время боялся, что Грегори струсит и удерет или выкинет что-нибудь в этом роде. Действия этого парня трудно было предугадать.

Они сели в пикап. Берк ехал по извилистой дороге, по обеим сторонам которой тянулось болото. Старые кипарисы с узловатыми стволами склоняли свои поросшие мхом ветви. Днем их кроны напоминали старинную красавицу, раскинувшую в реверансе окаймленные кружевами руки. Но ночью деревья стали похожи на восставшие из могилы скелеты. Время от времени свет фар выхватывал из тьмы эти таинственные ночные создания, а потом они вновь скрывались в мрачной дымке тумана, висевшего над болотом.

Берк вел машину быстро, но осторожно. Он беспокоился о раненой Реми.

Дредд дал ей снотворное из зелья, сваренного им собственноручно, одному Богу известно из чего. Но как бы то ни было, зелье подействовало. Женщина спала, пока Дредд аккуратно удалял дробинки, застрявшие в спине и левом плече. Также он вынул несколько кусочков стекла.

Маленькие ранки сильно кровоточили, но Дредд промокнул их тряпкой и обильно смазал каким-то бальзамом, заявив, что средство очень действенное. Во время операции Берк не отходил ни на шаг, чем раздражал Дредда больше обычного.

Он буквально вытолкал Берка из комнаты, ворча, что, если микроавтобус немедленно не спрятать, о нем завтра будет знать вся Южная Луизиана.

– А для бизнеса хуже нет, чем полицейские машины у входа.

Берк неохотно послушался, хоть и понимал, что его друг абсолютно прав – от микроавтобуса надо поскорее избавиться. Теперь, когда дело было сделано, он торопился поскорее вернуться и посмотреть, как там миссис Дюваль.

– Ты меня использовал.

– Что?

Грегори жалобным голосом повторил свое утверждение. Берк ответил:

– Ты знал, на что идешь, Грегори.

– Да, но, когда мы договаривались, ты мне не сказал, что будет пальба и похищение человека.

– А о чем ты думал, когда усаживал миссис Дюваль в машину? Думал, мы покатаемся и вернемся?

– Я думал, ты выудишь у нее еще денег на эту липовую благотворительность. Я думал, ты надуешь Дюваля – обведешь вокруг пальца, как в фильме «Афера». Мне в голову не могло прийти, что ты похитишь его жену.

– Ты сам виноват, что участвуешь в похищении. Если бы ты не стал заигрывать с тем деревенским придурком, ты бы остался в кафе. По моему плану, тебя и Эррола я собирался оставить именно там. Но нет, тебе захотелось романтики. Можешь ныть сколько хочешь, но от меня ты сочувствия теперь не дождешься. Это из-за тебя, извращенца, ранена миссис Дюваль, а мы едва унесли ноги от озверелых кретинов, хотевших нас убить.

– Меня тоже ранили, – всхлипнул Грегори.

– Тем хуже. Не будь моя голова занята другими заботами, я придушил бы тебя собственными руками. А теперь заткнись, не то я выполню свою угрозу.

– Ты такой недобрый, Бейзил.

Берк, не сдержавшись, грубо хохотнул.

– Грегори, ты даже не представляешь себе, до какой степени я недобрый.

Молодой человек аж икнул от страха, и Берк почувствовал укол совести. Бедный Грегори напуган до смерти. То, что вначале выглядело как интересный сценарий, превратилось в самый настоящий кошмар. Берк решил, что завтра же переправит Джеймса в город. Если Грегори сумеет на время затаиться, пока подживет его физиономия, все будет в порядке. Никто ни о чем не догадается. Ему никогда больше не придется исполнять роль отца Грегори. Ни одна душа не заподозрит младшего сына почтенного семейства в соучастии в дерзком похищении. Кроме того, Дюваль будет охотиться за ним, а не за Грегори Джеймсом. Так что с ним все будет в порядке.

Грегори ныл и жаловался, пока не уснул. Берк растолкал его, когда они подъехали к жилищу Дредда.

– Хочешь, Дредд обработает твое лицо?

– Ты серьезно? Пусть этот урод только попробует до меня дотронуться!

Грегори посмотрел на дом на краю пирса и брезгливо передернулся.

– Ну, как знаешь, – бросил Берк, вылезая из машины. – В передней комнате есть кресло. Думаю, тебе надо хорошенько отдохнуть.

Грегори, кряхтя и причитая, медленно выбрался из пикапа. Берк подумал, что, наверное, все же надо попросить Дредда осмотреть его. Самого хозяина он нашел у кровати миссис Дюваль.

– Как она?

– Спит, как младенец.

Берк поморщился. Он вспомнил ее исповедь и попытался себе представить ребенка, которого она потеряла.

Дредд выключил свет, но на деревянном некрашеном столе мерцала свеча. Реми лежала на животе, повернув голову набок, волосы разметались по подушке.

Дредд поработал на совесть. Кровь больше не сочилась, сами ранки были неглубокими. Интересно, останутся ли шрамы, – подумал Берк. Жалко, если так, кожа у нее гладкая и почти прозрачная. Он вспомнил ту лунную ночь, когда впервые увидел эту женщину в беседке. Сейчас она была точно так же далека от него, как и тогда.

– C'est une belle femme.[3]

– Да, красивая.

– У этого видения есть имя?

Берк посмотрел в морщинистое лицо Дредда.

– Миссис Пинки Дюваль.

За этим сообщением не последовало ни недоверчивых восклицаний, ни вопросов, ни криков, что Берк совсем спятил, ни требований каких бы то ни было объяснений. Дредд просто молча смотрел какое-то время на Берка, потом кивнул.

– В шкафу есть бутылка виски. Угощайся. – И пошел к двери.

– Может, поглядишь того парня? По-моему, он тоже в этом нуждается.

Дредд отмахнулся, давая понять, что слышать-то он слышал, но не собирается ничего делать.

Берк достал бутылку, с радостью отметив, что это настоящее виски из магазина, а не самогон, изготовленный хозяином. Единственный имевшийся в комнате стул был шатким, деревянные ножки сплошь изгрызены мышами. Но Берк поставил стул у кровати и осторожно опустился на тростниковое сиденье.

Он не ел со вчерашнего завтрака. Надо бы пошарить у Дредда на кухне, но от усталости ноги сделались свинцовыми. Ладно, он просто посидит тут, посмотрит на спящую женщину, на плавный изгиб ее спины, послушает ее тихое дыхание. И некоторое время побудет полным идиотом, потому что думать он мог только об одном: о ее груди, придавленной тяжестью тела.

Он раздевал ее очень деликатно, проявляя вполне достойную сдержанность. Достойная сдержанность. Которая вовсе не означала, что он ничего не заметил. Господи, да разве мог он этого не заметить? Как и любой мужчина, которому довелось увидеть предмет своих ночных вожделений, он смотрел во все глаза. Он видел, что соски у нее твердые и светлые. Видел чулки на резинке. Очнись, Берк, попытался одернуть он себя, но не мог остановиться. А трусики такие прозрачные, словно их и вовсе нет!

Он сделал два больших глотка. Виски обожгло пустой желудок.

Ее правая рука лежала вдоль тела ладонью кверху. Он увидел красный след от ключа зажигания, впившегося в ее руку, когда Берк по ней ударил. Он не удержался и дотронулся до царапины кончиком пальца. Ее пальцы дрогнули и рефлексивно ответили на прикосновение. Берк тут же виновато отдернул руку.