6

Плата была необычайно высока — платили жизнью. Но были строги и условия. В других филиалах правительственной службы можно было зарабатывать в лучшем случае «пять за один», но только в Галактическом Корпусе плата достигала «десять за один». Точнее говоря — за каждый год службы в Корпусе человеку гарантировалось десять дополнительных, здоровых лет жизни.

Если дотянешь до срока, когда сможешь пожить в свое удовольствие. И прежде всего — если угодишь своим начальникам и поладишь с коллегами по корпусу. Самый короткий контракт был рассчитан на десять лет работы, и если человек увольнялся до истечения этого срока (или его вышвыривали), то его шансы на продление жизни пропадали. Вторая попытка заняться работой, которую оплачивали дополнительными годами жизни, не предоставлялась никому.

Сидя в приемной коменданта, Маддалена Сантос впервые всерьез задумалась над этим фактом — и неожиданно испугалась. В свои двадцать пять она только начала понимать, что означает «жить», что означает время жизни, его продолжительность. И она испугалась, что упустила свой шанс.

Под куполом, сооруженном на этом лишенном воздуха планетоиде, никогда не было холодно, но Маддалена вздрагивала от озноба. Для вызова к коменданту причин было немного, но они были неприятными. К тому же в пограничную область из долгого патрулирования лишь несколько часов назад прибыл корабль, чтобы отсюда лететь дальше, к Земле. Предположительно — для ремонта. На самом деле это незадачливых работников — назад, на Землю, или туда, откуда они явились. Сейчас в Корпусе было очень немного выходцев с Земли.

И это была часть ее личных трудностей.

Оглядываясь назад, она понимала, что она — только что прибывшая после окончания одного из самых престижных университетов Земли, гордая своим дипломом и образованием, — явно казалась надменной и заносчивой дамой более опытным служащим Корпуса. Она просто не считала коллег равноценными себе, вот в чем дело. Сама того не сознавая, смотрела на них как на туповатых, неотесанных провинциалов, в то время как она являлась высококачественным и утонченным продуктом Земли.

Ей понадобился почти год, чтобы заметить, как чуждались ее люди. А некоторые просто ненавидели. За три месяца, прошедшие с того времени, она составила представление о психологических причинах такого отчуждения.

Да, она наделала массу ошибок! Стыдно подумать — она постоянно была недовольна и то и дело предъявляла претензии. Она жаловалась на монотонность работы, на подавление инициативы, на авторитарно-бюрократическую иерархию старослужащих, на еду, на жилищные условия, на затруднения в продвижении по службе и проволочку с принятием решений, а то и на непрофессионализм, из-за которого должностные лица, по ее мнению, парализовали дело…

Галактический Корпус оказался совсем не таким, каким она себе представляла. Это была централизованно управляемая бюрократическая организация со множеством внешних постов и служб, и тот, кто хотел сделать карьеру в центре, считал за благо держать язык за зубами, прилежно выполнять свою работу и ладить с начальством. Правда, самостоятельно мыслящих личностей среди новичков при случае могли и оценить, но критика в адрес самого аппарата способствовала лишь появлению твоей фамилии в проскрипционном списке. И так как она проглядела, что этот по-военному организованный орден в отличие от университета не был трибуной для откровенных дискуссий, то у нее были все шансы выбросить сотню лет дополнительной жизни псу под хвост.

Из динамика на стене раздался голос:

— Кандидатка Сантос — к коменданту!

Она автоматически встала. Вот как: кандидатка! Все еще!

Она ожидала, как и большинство других кандидатов, перевод в ранг инспектора после года стажировки; когда этого не произошло, она дала волю негодованию и сказала, что это — дело рук интриганов, которые не выносят откровенных суждений и просто пытаются отделаться от нее, так как найти недостатки в ее работе — нельзя. Это была еще одна ошибка.

Она по привычке посмотрелась в зеркало, — своей внешностью она могла быть довольна. Кожа гладкая и чистая, слегка загорелая — с оливковым оттенком. Глаза — большие, а длинные ресницы — естественные. Блестящие черные волосы коротко подстрижены, чтобы не застревали в уплотнительном кольце шлема (вначале изрядно погоревав, теперь она находила, что короткая стрижка лучше подчеркивает красивую форму ее головы). Тонкая талия и грациозная, не слишком высокая фигура.

Что ж, теперь она наверняка расплатится за свое поведение, слабо сообразующееся с устоями Корпуса. Как можно непринужденнее она вошла в кабинет коменданта. Бжешка бросил на нее короткий взгляд и нейтральным тоном сказал, что она может сесть.

В кресле напротив нее сидел судовой офицер с усталым лицом и преждевременно поседевшими волосами. Должно быть, капитан прибывшего патрульного судна. Видимо, ему и предстояло доставить ее на Землю.

Комендант сказал:

— Сантос, это — майор Лангеншмидт из Патрульного отдела.

Маддалена заставила себя улыбнуться в знак приветствия. Комендант, казалось, не мог найти подходящих слов; наконец, после долгого молчания, он заговорил:

— Так вот, Сантос, я считаю необходимым поговорить с вами в присутствии майора Лангеншмидта. Пожалуй, не стоит уведомлять вас, что вы здесь далеко не самая обожаемая персона.

— Не считаете нужным, но уведомляете, — сухо констатировала Маддалена. — Вы ведь ждете от меня ответа. Отвечаю: мне это известно. Я уже давно стараюсь приспособиться.

— Что-то я до сих пор не заметил этого, — возразил Бжешка. — Почитайте-ка вот это.

Он взял со стола заполненный бланк, предназначенный для внутренней корреспонденции, и протянул ей. Она взяла листок и прочитала следующее:

«Ввиду неспособности кандидатки Сантос подчиняться своим начальникам и сотрудничать с опытными служащими Корпуса, считаю ее полностью непригодной как материал для карьеры… »

Она уставилась на машинописный текст. Материал для карьеры! Достаточно разоблачительный момент для духа, царящего в этой организации, подумала она. Человек — это материал, больше ничего! Если бы не обещание продления жизни, она бы уже давно сбежала отсюда, но так… Кто бы не попытался перепрыгнуть собственную тень, если возможны дополнительные сто лет жизни?

— Дайте сюда! — сказал Бжешка.

Он смял бланк и бросил в утилизатор. Потом откинулся в кресле. Доволен собой, подумала Маддалена. Рад, что снова может поиграть чьей-то судьбой.

— Этот рапорт я хотел отправить на Землю с кораблем майора. Вместе с вами, — сказал он значительно. — Вам известно, что из этого следует, не правда ли?

Она кивнула.

— Хм… Я предоставляю вам отсрочку. Согласно вашему личному делу, которое я изучал довольно часто… и довольно основательно… И удивляюсь, как это вас взяли на службу в Корпус?.. Да, так вот… Вы очень способны к языкам, верно? А в свободное от занятий время работали в шоу-группе, — с театралами, как говорится?

Маддалена снова кивнула. Бжешка вздохнул.

— Поскольку мы испытываем недостаток в кадрах, появилась возможность установить, действительно ли эти ваши таланты дают вам право на статус, в который вы сами себя возвели. — Он повернулся к Лангеншмидту. — Объясните ей, майор.

Лангеншмидт, помедлив, спросил:

— Вам известна основная задача Патрульного отдела в этом секторе?

«Они что, считают меня совершенно неосведомленной?» — чуть не вырвалось у нее. Но это только усугубило бы ее положение. Стиснув зубы, она сдержанно ответила:

— Вы осуществляете картографическую съемку планет, на которые бежали люди с Заратустры. Кроме того, вы работаете с агентами на планетах, которые все еще изолированы от галактического сообщества.

— Верно. От одного из самых ценных агентов мы не получали сообщений почти два года. Другие агенты передали нам, что, по слухам, он вроде бы мертв. Погиб в результате несчастного случая… Планета эта отсталая, и от поколения к поколению там изменяется немногое… И все-таки в одном из городов, которые находились в зоне наблюдения этого агента, кажется, произошло что-то весьма необычное. Может быть, технологический прорыв, из тех, что приводят к культурным переворотам, а может, революция. Или власть захватил узурпатор. Мы этого не знаем; донесения, которые мы получили, позволяют делать любое из этих заключений. Но пока эти слухи дошли до агентов, то наверняка изменились до неузнаваемости. Нам понадобится не менее двух лет, чтобы внедрить нового постоянного агента в ту же местность, но мы не можем ждать так долго…

— Короче, Сантос, — объявил комендант, — так как вы — единственная рабочая единица, от которой я здесь с радостью могу отказаться, даю вам шанс. Насколько мы поняли, работа среди нас, грубых провинциалов, не удовлетворила вашего стремления к самостоятельности и ранила вашу чувствительную душу. Потому я не удивлюсь, если вы откажетесь от этого поручения… ведь в том мире люди не только грубы и необразованны, но и неопрятны.

Руки Маддалены затряслись, а щеки покраснели от гнева, — что комендант неверно истолковал как стыд, ибо лицо его выразило удовлетворение, и он нанес последний удар.

— Если вы откажетесь, я, естественно, снова составлю рапорт — в той же форме — и вместе с вами пошлю на Землю. И на столетие вам придется сократиться.

— Понимаю, — натянуто сказала Маддалена. — И принимаю поручение.

— Хорошо. Но с самого начала отдавайте себе отчет, что вас избрали не на какую-то славную роль, а всего лишь на роль «затычки». Вы разыщете определенное место и узнаете, что там произошло. Это все. Чем меньше людей будет знать о вашем существовании к тому моменту, как вы покинете планету, тем выше будет наше мнение о вашей работе. Вы не станете знаменитостью и не будете принимать никаких самовластных решений. Это — ясно?

Маддалена кивнула.

— Прелестно. Теперь вам нужно только доказать, что вы способны выполнять указания, не вставляя острых словечек. Все остальное вам объяснит майор Лангеншмидт.

Майор встал.

— Пойдемте, Сантос, — сказал он. — Начнем прямо сейчас.

7

В некотором отношении он, Густав Лангеншмидт, лучше справлялся со своими обязанностями, чем комендант Бжешка или другие служащие планетарных баз Корпуса. Редко более половины персонала такой базы проявляло подлинный интерес к работе, — просто отбывали свое время, а потом складывали будущую жизнь стопочкой десять к одному. На борту патрульного судна своей работой интересовался каждый. Так и должно быть, если не хочешь рехнуться во время долгого полета.

Он лучше справлялся с этим еще и потому, что работа бросала его в самые разные уголки; только за один рейс он ступал на восемь или десять планет — естественно, предельно тайно, — в то время как Бжешка рассиживал под своим старым куполом.

Однако случись у Лангеншмидта неудача, ответственность возложили бы на Бжешку как главу галактического сектора. Правда, припомнили бы и Густаву Лангеншмидту.

Он провел Маддалену в кабинет, предоставленный ему на время пребывания на базе, и рухнул в кресло.

— Садитесь, — пригласил он нервничавшую девушку. — Я сделаю сжатый обзор, чтобы вы увидели свое поручение в более широкой системе и кое-что узнали о мире, в который попадете. Если начнете терять интерес, потому что все это уже знаете, все равно слушайте. Я там был — смотрел, нюхал и осязал, и то, что я вам скажу, возможно, в один прекрасный день спасет вам жизнь.

Он нажал клавишу, и в кабинете стало темно. На одной стене засветилась стереокарта. Взяв точечную лампу, он направил ее на звездное скопление, находившееся в центре.

— В этой системе по одной населенной планете у каждой звезды. Вот та. Вот эта. Все шесть штук этой группы. Еще две — сзади, а вот здесь — еще несколько, как мы предполагаем. То есть они были населены, когда мы проводили последний зондаж, но условия жизни там настолько тяжелы, что мы решили не внедрять туда агентов. Возможно, что эпидемии уже уничтожили на одной из них, а то и на нескольких все население. Мы провели лишь поверхностное исследование — невероятно обнаружить на гигантской поверхности планеты небольшое население, живущее в первобытном состоянии. Представьте себе, что на Земле оказалось бы лишь несколько разрозненных первобытных народов, скажем — несколько тысяч пигмеев в африканских джунглях или несколько тысяч папуасов на Новой Гвинее. Звездолет мог бы крутиться у планеты месяцами, садиться в дюжине мест, но не увидел бы и следа населения… Вы, вероятно, знаете, почему эти населенные миры группируются именно здесь, в таком отдалении от ближайшего сообщества цивилизованных планет, а?

Маддалена кивнула:

— Заратустра.

— Точно. В эту систему семьсот пятьдесят лет назад прибыла большая часть судов-беженцев с Заратустры. Суда, забитые людьми, которые покинули родную планету, когда небо пылало огнем, а океаны закипали от жара сверхновой звезды. Понятно, что в такой панике думали только об одном — спасти жизнь. Поэтому они прибыли сюда… ну, те, которые вообще куда-то прибыли, не захватив с собой практически ничего — ведь надо было эвакуировать примерно два с четвертью миллиона людей на трех тысячах кораблей. Долгое время считалось, что выжила горсточка, ушедшая к Альфе Бавкиды, то есть в направлении старой Солнечной системы, и только сто двадцать лет назад экспедиция Хуан-Це обнаружила, что на этих планетах тоже есть потомки уцелевших, добравшихся до пригодных к жизни миров… И каждый из этих миров стал развиваться самостоятельно. Для нас, выросших в реальных условиях продления жизни, столетие, возможно, и не очень долгий срок. Но для первобытных людей столетие — это смена четырех поколений. А двадцать пять поколений — совсем иной масштаб времени. За это время галактический язык развился в подобных изолированных мирах в диалекты самостоятельных языков, так что люди с севера перестали понимать людей с юга. А жители различных планет даже не подозревают о существовании друг друга. И причиной всему — длительная разобщенность!.. К тому же произошла деградация. Ведь что руководит человеком в первобытном мире — стремление выжить. И вот если во мне засела болезнь, если я голоден, как волк, потому что сломал копье на охоте, если дождем залило мой костер и я не могу изжарить зверя, хотя изловил его, то рассказы прадедов о полетах между звездами и о городах с миллионами жителей кажутся мне маразматической болтовней сумасшедших стариков. Я-то ведь занят практическими делами. А чтение и письмо? Что мне читать и к чему учиться писать? Кому мне писать? Ведь все рядом. Гораздо разумнее поупражняться луком со стрелами… Начав основательное исследование таких миров, мы обнаружили, что некоторые планеты населены субгуманными дикарями, с которыми практически не достигалось взаимопонимания. Но на других планетах возникли довольно многообещающие туземные цивилизации. Естественно, они не имели возможности разрабатывать технологии: даже если среди выживших оказывался, к примеру, горный инженер, то от поиска рудного месторождения было еще очень далеко до изготовления стали… Наблюдая за этими цивилизациями, мы получили хороший урок, поняв, что наш образ жизни — не единственный, делающий людей счастливыми. Возможно, в этих изолированных мирах настолько высок уровень гуманитарных знаний, что следует у них поучиться. Поэтому мы избегаем всякого вмешательства, скрываем наше присутствие и ограничиваемся обычными наблюдениями. Такие наблюдения очень важны, и важны по двум причинам. Первая заключается в том, что эти новые культуры напрямую знакомят нас с социальным развитием человечества. Столетнее изучение населенных беженцами миров продвинуло наши знания в этой области дальше, чем тысяча лет анализа земной истории. Вторая причина в том, что мы, патрульные, не единственные, кто заходит в эту зону.

— Рабовладельцы, — сказала Маддалена.

— Совершенно верно. Рабовладельцы. Вам об этом рассказывали или вы сами до этого дошли?

— Рассказывали, — буркнула Маддалена.

— Ну, это роли не играет. Важно, что вы вспомнили об этом. Хорошо! Рабовладельческая планета, естественно, не относилась к мирам, которые населили беженцы с Заратустры; жителей этих миров систематически похищали и насильственно поселяли на необитаемых планетах, потому что для разработки богатых залежей металлов требовалась рабочая сила, — дешевая рабочая сила. Этот метод использовался двести двенадцать лет и обеспечил соответствующим концернам гигантские прибыли, пока Патрульная служба не обнаружила, что такое в действительности «образцовые колонии горняков»… Скорее всего, эти алчные типы, без стыда и совести, переменили тактику. Например, стали правителями какой-нибудь богатой и почти девственной планеты, воспользовавшись суеверием и отсталостью ее жителей. Похоже, на этой планете именно так все и случилось. Но долго это не продлится — ведь планета располагается на моем маршруте, и я посадил там пять агентов в разных точках континента. Либеральничать здесь нельзя — эта гнусная авантюра может повлиять на развитие туземной культуры. Одно только знание, что по ту сторону неба существуют другие люди, разрушило бы мир религиозных представлений аборигенов.

Он повел световой точкой по звездной карте, указав на систему, удаленную от базы примерно на двадцать пять парсеков.

— Я говорю об этой системе. ПБЗ, Планета беженцев с Заратустры, номер четырнадцать. Число жителей, расселенных на самом крупном континенте и близлежащих островах, чуть больше двух миллионов человек. Но из легенд явствует, что вначале их было меньше восьмисот, — там приземлился только один корабль. Климат весьма благоприятен для жизни, — класса А, то есть люди могут питаться местными растениями и некоторыми животными. Один из самых больших городов на планете — местечко под названием Карриг, торговый центр на перекрестке караванного пути, ведущего с юга на север, и судоходной реки, которая течет к западному побережью континента. В Карриге семнадцать тысяч жителей, он господствует над округой на день пути. Там и умер наш агент или был убит, — точно мы не знаем. К сожалению, он не часто посылал донесения, так как водил торговые караваны, а передатчик в долгие странствия брать не мог… Наши географы полагают, что Карриг благодаря своему расположению в один прекрасный день станет транзитным центром северного континента. Может быть, этот центр одновременно превратится в столицу государственного образования, и вот тут могут возникнуть войны. Но, дай Бог, они преодолеют этот период еще до того, как будут располагать оружием более совершенным, чем луки и катапульты. К несчастью, жители Каррига уже обладают необычайно совершенными планерами, точнее, глайдерами; они натягивают на рамы из легкого местного дерева кожу животных… и если им взбредет в голову пускать с них ядовитые стрелы или зажигательные бомбы… Но я уклоняюсь от темы. Хотелось бы проинформировать вас о текущем моменте. На чем мы остановились?

— Вы описывали географическое положение города Каррига, — напомнила Маддалена.

— Да-да. Продолжаю. Тектонические процессы на планете еще далеко не завершились. Материки все еще находятся в дрейфе, в разных регионах полным ходом идет горообразование. К северу от Каррига расположено поле геологического напряжения со сложными разломами пластов, многочисленными действующими вулканами и частыми землетрясениями. В этой вулканической горной цепи встречаются всевозможные тяжелые элементы. Уже поверхностное геологическое обследование ясно показывает, что там располагается крупное месторождение горючего для реакторов. Если местное население когда-нибудь откроет возможности ядерной энергии, то Карриг обретет новую ключевую позицию.

— Рабовладельцы? — снова сказала Маддалена.

— Что ж, для банды беззастенчивых авантюристов с финансовыми поручителями это было бы заманчиво, не правда ли? И если они займутся этим, то рабочую силу далеко искать не придется.

— Но разве есть доказательства, что кто-то действительно…

— Абсолютно никаких. Я хотел только показать, почему там безусловно необходим запасной агент — для наблюдения за развитием событий и проверки наших предположений. А теперь — о том, что нам доподлинно известно. Общественное развитие Каррига находится на стадии феодализма — довольно примитивного, основанного на клановости и тотемизме. Семь видных родов конкурируют друг с другом, а восьмой, номинально нейтральный, только в исключительных случаях играет политическую роль, — это своего рода «праформа» касты священников. В ежегодном состязании семь соперничающих родов подыскивают политического руководителя на следующий год. Состязание представляет собой воздушную дуэль между людьми на планерах и крылатым зверем, который зовется паррадайлом и считается священным, потому что символизирует качества королевской власти. Род победителя получает правительственную власть на следующий год и берет на себя управление вплоть до механизма взимания налогов. Теоретически в охоте на королевского паррадайла может участвовать каждый, при соблюдении известных формальностей. Однако издавна повелось, что в дуэли участвуют семь представителей этих самых семи ведущих родов… Однако согласно надежным донесениям, не так давно в состязании принял участие посторонний — и победил. По рассказам, он метнул какую-то молнию, которая и убила королевского паррадайла! Сли, другой наш агент на планете, находящийся ближе остальных к Карригу, предполагает, что кто-то изобрел ружейный порох, так как базового материала для простой взрывчатой смеси в вулканическом регионе более чем достаточно. А если этот тип придумал, как изготовить простые бомбы или даже ракетный заряд, то весьма вероятно, что он втянет Карриг в завоевательную войну.

— И вы хотите, чтобы я отправилась туда и установила, правда ли это?

— Точно, — сказал Лангеншмидт. — Желаю вам удачи. Но, поверьте, одной удачи будет недостаточно.

8

Лангеншмидт, по собственному утверждению, был на планете номер четырнадцать только три раза: дважды доставлял агентам передатчики и один раз привозил социолога, который хотел уточнить информацию здешнего агента. Однако, несмотря на кратковременность пребывания, он, вероятно, знал о Четырнадцатой больше, чем хорошо обученный местный агент.

Маддалена гордилась своими лингвистическими познаниями и полагала, что разбирается в этимологии. Но одно дело — научный анализ языка и совсем другое — доскональное изучение двух основных наречий с четырьмя-пятью местными диалектами в каждом (чтобы казаться туземкой). Подготовка велась в сжатые сроки, и напряжение оказалось так велико, что Маддалена часто была близка к отчаянию.

Когда она наконец взошла на борт патрульного судна, чтобы отправиться в рейс, был назначен не подлежащий пересмотру срок ее миссии. Все время рейса она употребила на изучение быта и нравов народов, населяющих планету, и на совершенствование языковых познаний, но с каждым днем ее страхи и сомнения все росли.

Предполагалось высадить ее у агента Сли, который жил в городе Дайомаре на юге и должен был организовать ей путешествие в Карриг. Багаж ее состоял из аутентично раскрашенного деревянного баула. В нем было несколько комплектов местной одежды, деревянная коробочка с травяными мазями и другой общеупотребительной косметикой, походная аптечка, замаскированная под шкатулку со швейными принадлежностями, местные предметы для письма и под двойным дном — небольшой передатчик. Кроме того, она получила маленький ящичек, украшенный фальшивыми камнями. На крышке его были начертаны религиозные надписи и формулы заклинаний, которые предрекали страшную судьбу тому, кто без позволения вскроет замок. Вместо реликвий предков, как предположил бы каждый туземец, в ящичке лежал заряженный энергетический пистолет, предназначенный для самообороны в самых крайних случаях.

Волосы у нее были что надо. Перед отъездом ей впрыснули в кожу головы трихаллерин, и за неделю волосы ее вымахали как трава на весеннем лугу, — они достигли плеч!

Рейс близился к концу, и Маддалена напряжено готовилась к высадке. Когда ее вызвал Лангеншмидт, она изо всех сил старалась приободриться, но так и не смогла отделаться от нехорошего предчувствия.

Майор сидел у коммуникатора, задумчиво вертя в руках кассету.

— Мы только что получили донесение Сли. Вам будет полезно его прослушать, — сказал он. — Садитесь.

Он сунул кассету в паз, и на экране появился Сли, узколицый человек среднего возраста, в полосатом сюртуке с широкими рукавами. Так как в отличие от Герона у него было постоянное местожительство, он пользовался передатчиком большего размера, с трансляцией изображения.

— Майор, я получил тревожное сообщение. Как вы знаете, я пытаюсь выяснить обстоятельства смерти Герона. Его дом сгорел, и передатчик, к счастью, тоже. Но пожар уничтожил и все улики и вещественные доказательства, и мы располагаем только показаниями слуг, но от них проку мало — они были в дикой панике. Кроме того, Карриг слишком далеко отсюда, и я вынужден довольствоваться слухами. Но кое-что удалось выяснить, — причастность к этому делу Белфеора, того чужака, что сделался правителем Каррига. Помните — говорили, что он убил королевского паррадайла, метнув молнию, и я решил, что это примитивная пороховая ракета. Так вот, слуг Герона упрятали в сумасшедший дом, но одного из них недавно выпустили. Он утверждает, что Герона убил Белфеор — и как раз метнув в него молнию. Вероятно, Герон кое-что пронюхал о планах Белфеора, и тот, чтобы избежать возможного вмешательства, заложил в доме Герона мину и взорвал торговца вместе со зданием. Другого разумного объяснения я не нахожу. Отделить в этой истории реальность от вымысла адски тяжело. Нужно поскорее направить в Карриг агента, чтобы выяснить, верны эти предположения или нет. Я попытался отыскать повод, чтобы отправиться в Карриг. Например, пойти на север с караваном паломников, но это показалось бы крайне странным моим здешним друзьям и знакомым, потому что им известен мой неисправимый скептицизм.

Лангеншмидт выключил воспроизведение и взглянул на Маддалену.

— Похоже, вы там действительно нужны, — пробормотал он. — Закончили подготовку? Мы уже сбросили скорость ниже световой, и теперь понадобится только два часа для маневра у ночной стороны планеты.

Маддалена кивнула. В горле у нее пересохло.

— Хорошо. Подготовьте свой костюм — наденете его, когда поступит сигнал. И уложите свой багаж в десантный бот. Когда все будет готово, я пройду на борт вместе с вами.

— Вы хотите высадить меня сами?

— Я это уже часто проделывал, — проворчал Лангеншмидт. — Давайте-ка за работу!

Облачившись в мешковатую местную одежду — широкие штаны, сюртук и плащ, — Маддалена с трудом втиснулась в облегающий скафандр и теперь, сидя за спиной Лангеншмидта в узкой кабине сигарообразного десантного бота, прислушивалась к монотонному обмену репликами между Лангеншмидтом и пилотом патрульного корабля, — проверялась готовность аппаратуры. Все страхи Маддалены улетучились, лишь только она ступила на борт десантного бота. Наконец настал момент, когда она сможет пользоваться своими знаниями и проявить свои способности, — былая самоуверенность возвращалась к ней.

Закончив проверку, пилот открыл нижний люк, и бот медленно опустился под брюхо звездолета. Они зависли над гигантской, темной, мягко закругленной поверхностью — здесь должна была решиться судьба Маддалены. Они были намного ближе к планете, чем она ожидала, — вероятно, в самых верхних слоях атмосферы.

По бортовой связи снова раздался голос пилота, взволнованный, прерывистый.

— Это же… клянусь всеми богами!.. Там, на орбите Четырнадцатой — звездолет!

Маддалена в испуге привскочила. Лангеншмидт рявкнул:

— Звездолет? Что за…

Он не договорил. Раздался глухой грохот, потом треск рвущегося металла, и последней мыслью Маддалены было, что она умирает.

9

Саикмар, сын Корри, неимущий беглец, направлялся по длинному, продуваемому коридору святыни к входной двери. Снаружи завывал ветер. Саикмар старался ступать бесшумно, словно ожидал засады.