Одновременно с атакой Таранто было решено совершить рейд в Отрантский пролив и временно нарушить сообщение между Италией и Албанией. Эту операцию должен был провести вице-адмирал Придхэм-Уиппел с крейсерами «Орион», «Сидней», «Аякс» и эсминцами «Нубиэн» и «Мсхаук». Они отделились от главных сил 11 ноября в 13.00.

В 18.00 контр-адмиралу Листеру на «Илластриесе» в сопровождении крейсеров и эсминцев был» приказано начать выполнение приказа на операцию «Джадкмент». Авианосец унес с собой надежды и добрые похелания всего флота. Перед тем, какой отделился, я поднял сигнал: «Удачи вашим парням в их отважном предприятии. Их успех может самым серьезным образом повлиять на ход всей войны на Средиземном море». Можно легко понять, что всю эту ночь мы провели, как на иголках.

Атаку Таранто много описывали, поэтому мне нет нужды вдаваться в детали. Атака была произведена двумя волнами с интервалом примерно час. Каждая волна состояла из 12 самолетов, причем по 2 самолета сбрасывали осветительные бомбы вдоль восточного берега Map Гранде, чтобы силуэты линкоров очерчивались яснее. Это облегчало атаку торпедоносцев, заходивших с юго-запада. Кроме того, мы надеялись, что осветительные ракеты и бомбы отвлекут внимание от ударных самолетов, так же как бомбовая атака против крейсеров и эсминцев в Map Пикколо.

Великолепно спланированная и отважно выполненная, несмотря на плотный зенитный огонь, операция «Джаджмент» была огромным успехом. 3 итальянских линкора были тяжело повреждены. Фотографии, сделанные на следующий день, показали, что 2 из них выбросились на мель, а третий сел носом. В результате бомбалрдировки были повреждены 2 крейсера в Map Пикколо. Мы потеряли 2 самолета и 4 отважных летчиков, которые не вернулись.

Энергию и энтузиазм, с которыми были проведены эти атаки на относительно тихоходных самолетах при плотном зенитном огне, нельзя переоценить. Это был великий день Воздушных Сил Флота. Он показал, на что они способны, когда им предоставляется возможность. Таранто и ночь 11—12 ноября 1940 года будут памятны вечно, так как показали, что в лице ВСФ флот имеет свое самое мощное оружие. Все время боя составило 6,5 часов — полет от авианосца до гавани и обратно. Но 12 самолетов нанесли итальянскому флоту более крупные потери, чем имел германский Флот Открытого Моря после целого дня Ютландского боя.

«Илластриес» и эскадра вице-адмирала Придхэм-Уиппела соединились на рассвете 12 ноября. Как только «Илластриес» появился в пределах видимости, я приказал поднять флажный сигнал: «Илластриес», маневр хорошо выполнен». Это было жутким преуменьшением. Летчики торжествовали. Они рвались повторить атаку на следующую ночь. Сначала я согласился, когда контр-адмирал Листер предложил это, хотя знал, что возбуждение пройдет и тогда начнет сказываться пережитое напряжение. Было бы нечестно отправлять летчиков в новый полет, поэтому я с некоторым облегчением узнал, что ухудшение погоды автоматически отменило второй налет.

Придхэм-Уиппел и его крейсера тоже пережили бурную ночь. В 1.15 они натолкнулись на конвой из 4 торговых судов и 2 эсминцев возле Валоны. 1 судно было потоплено, 2 оставлены горящими и тонущими, четвертое утло под прикрытием дымзавесы. Оба эсминца удрали на полной скорости, после того как один из них получил попадание и был поврежден.

Утром 12 ноября итальянцы предприняли колоссальные усилия, чтобы найти ваш флот, готовя в отместку мощные налеты бомбардировщиков. Однако им не повезло, так как 3 летающие лодки «Кант» был и сбиты истребителями «Илластриеса». Последняя стычка произошла прямо у нас над головой, и мы увидели массивный фюзеляж «Канта», вываливающийся из туч, тогда как 3 «Фулмара» висели у него на хвосте. Конец мог быть только один, и вскоре небо прочертил пылающий метеор, волочащий за собой длинный хвост черного дыма. Мы могли только пожалеть бедных итальянских летчиков, которые пытались вы пол ни 11 безнадежную задачу на неуклюжих самолетах.

Крейсер «Бервик» был одним из кораблей, пришедших к нам двое суток назад. Его командиром являлся капитан 1 ранга Ги Я. Уоррен, мой бывший флаг-капитан на «Галатее». Когда пылающий «Кант» падал в море, он передал сигналом: «Прекрасная охота в лесах Греции».

Выведя из строя половину итальянского флота одним ударом, мы радикально изменили стратегическую ситуацию на Средиземном море. Неприятель быстро отвел остатки флота в Неаполь. Оттуда они могли выйти для действий в центральном Средиземноморье только через Мессинский пролив, но при этом попав под пристальное наблюдение самолетов-разведчиков KB ВС с Мальты.

Этот удар сильно уменьшил, если не устранил вообще угрозу вражеского флота перехватить непрекращающееся движение наших конвоев на Крит и в Грецию. Кроме того, он позволил сократить наш линейный флот на Средиземном море. Это в свою очередь уменьшило нагрузку на измотанные эсминцы, так как теперь требовалось более скромное противолодочное сопровождение. Через несколько недель «Малайя» и «Рэмиллис» ушли в метрополию.

Поздравления хлынули отовсюду и ото всех. Его Величество король выразил величайшее удовлетворение всем флотом «Последние успешные операции флота под вашим командованием были источником гордости и благодарности всей страны. Позвольте мне принести мои теплые поздравления Средиземноморскому флоту, а особенно Воздушным Силам Флота за их блестящие успехи против итальянских кораблей в Таранто».

Главнокомандующий авиацией сэр Артур Лонгмор прилетел в Александрию и специально посетил «Илластриес», чтобы поздравить летчиков. Такой поступок старого морского летчика, который служил еще в Королевских Морских Воздушных Войсках в годы Первой Мировой войны был особенно трогательным.

Атака Таранто также оказалась долгожданной поддержкой для тех, кто нес свое тяжкое бремя в метрополии. Можно провести почти полную параллель с замечанием лорда Сент-Винцента (Учитель Нельсона адмирал Джон Джервис получил этот титул после своей блестящей победы), когда он вел свои корабли на врага перед боем у мыса Сент-Винцент: «Победа сегодня особенно важна для Англии». Первый Морской Лорд написал мне: «Перед тем, как пришли новости из Таранто, кабинет едва не впал в отчаяние. Однако известие их просто вдохновило».

14 ноября флот вернулся в Александрию, однако не получил отдыха. Ожидали отправки новые конвои в Грецию и на Крит, и в течение 2 дней большинство кораблей снопа вышло в море. Около 3400 солдат были погружены на борт «Бервика», «Йорка», «Глазго» и «Сиднея» для доставки в Пирей.

Возможно, и отместку за Таранто итальянские самолеты постоянно пытались атаковать Александрию. Когда флот был там, это было абсолютно безразлично для нас, так как итальянцы не могли прорваться сквозь огневой заслон, который ставили корабли. Зато когда нас не было, итальянцы просто наслаждались, летая в гавани над самой водой круглый день. Эсминец «Дикой» получил бомбу в офицерскую кают-компанию, к счастью, корабль не был серьезно поврежден. Однако что было очень серьезно — так это несколько бомб с часовым механизмом, сброшенных итальянцами на плавучий док, которые взрывались логом в течение 3 дней. Док был единственным местом, где крупные корабли могли ремонтировать подводные повреждения, и он оказался серьезно поврежден. Эсминец, стоявший в доке, едва не погиб. Но счастье всегда былое нами. Тем не менее, эти налеты показали мне, что организация ПВО хромает. Она состояла из зенитных и прожекторных установок со смешанными англо-египетскими расчетами, и вопрос командования оставался загадкой.

Я поставил этот вопрос перед начальником Ближневосточного Командования, отмечая, что атакующие самолеты не были обнаружены радаром, стрельба береговых зенитных батарей была плохой и неэффекгивной. Прожектора не смогли осветить налетчиков. Несмотря на множество атак, не был сбит ни один самолет. Гавань Александрии мог защитить только находящийся там флот, однако это создавало дополнительную нагрузку на артиллеристов, которые уже находились на боевых постах многие часы во время походов. Эта нагрузка могла оказаться непосильной, если береговые батареи не будут выполнять свою задачу защиты флота в базе как следует. Я добавил, что не считаю политические соображения настолько важными, чтобы учитывать их в таком серьезном вопросе. Я отметил, что много зенитных орудий и истребителей в Египте охраняют места, которые никто и никогда не угрожал.

Генерал Уэйвелл выразил мне полную поддержку, хотя ему не хватало практически всего. После этого началось постоянное укрепление обороны Александрии, хота никто не мог сказать, выдержит ли она решительную атаку. Когда флот находился в гавани, мощь зенитного огня была достаточной. Когда он выходил в море, ПВО становилась совершенно иной.

Глава XXIV

Операция «Иксесс» началась согласно плану. 10 января в 4.30 «Уорспайт», «Вэлиант», «Илластриес» и 7 эсминцев находились северо-западнее Мальты, двигаясь навстречу конвою. День начался хорошо. Вскоре после рассвета, который наступил в 7.30, крейсер «Бонавенчер», подошедший с запада, сообщил, что видит 2 вражеских эсминца. Почти одновременно мы заметили вспышки выстрелов на западе, поэтому увеличили скорость — на случай, если конвою нужна помощь. Когда ми проходили мимо конвоя, то прорезали его строй, некоторые эсминцы прошли сквозь конвой. Мы могли видеть фигуры солдат на палубах торговых судов. Я подумал, что их взволновал вид 3 крупных кораблей, идущих на полной скорости на грохот выстрелов. В то ясное серое утро это могло быть прекрасным зрелищем.

Вскоре после 8.00 окончательно рассвело, и мы оказались в 5 или 6 милях от Пантеллерии. «Бонавенчер» и «Хируорд» расстреливают с малой дистанции потерявший ход и горящий вражеский эсминец. Второй сумел удрать. Эсминец взорвался, и после этого линейный флот повернул следом за конвоем.

Но затем дела пошли скверно. Я следил, как эсминцы прикрытия занимали свои места. Это всегда умилительное зрелище для старого миноносника. Внезапно я заметил сильный взрыв под носом «Галланта». Он подорвался на мине, а район, через который прошел линейный флот, был недавно заминирован. Нос эсминца был начисто оторван, и он остановился. «Мохаук» повел на буксире кормовую часть «Галланта» на Мальту. Контр-адмиралу Ренуфу вместе с «Глостером», «Саутгемптоном» и «Бонавенчером» было приказано проводить то, что осталось от эсминца, на Мальту. Рано утром на следующий день корабль прибыл на остров, но так и не был отремонтирован. В 1943 году он все еще стоял на мели в порту.

Тем временем флот двигался на юго-восток следом за конвоем. Флот был обнаружен неприятельским самолетом-разведчиком. Он был сбит «Фулмарами» «Илластриеса», однако незадолго до 12.30 мы были атакованы торпедоносцами, которые летели низко над водой. Их торпеды прошли за кормой «Вэлианта». Этот инцидент имел вполне естественный, но несчастливый результат. Истребители прикрытия, патрулирующие в воздухе, спустились следом за ними.

Почти сразу на севере была замечена большая группа самолетов. Очень быстро они оказались над нами. Их опознали как 3 эскадрильи германских пикировщиков Ju-87. «Илластриес» поднял дополнительные истребители, однако ни они, ни уже находившиеся в воздухе не успели набрать высоту. Мы открыли огонь из всех зениток, когда Ju-87 начали один за другим входить в пике. Почти весь яд своих атак они излили на «Илластриес». Временами он почти пропадал в лесу огромных столбов воды. Нас слишком заинтересовал этот новый вид воздушной атаки, чтобы мы испугались по-настоящему. Не было сомнений, что нас подкараулили настоящие специалисты. Самолеты образовали большой круг над нашим соединением. Мы не могли не восхищаться их умением и меткостью. Один за другим они вываливали из строя, выходя в атаку. Самолеты сбрасывали бомбы в упор. Когда они выходили из пике, некоторые из них пролетали вдоль полетной палубы «Илластриеса» ниже уровня трубы.

Я увидел, что он сразу получил попадание перед мостиком. А всего в течение 10 минут авианосец получил 6 попаданий 1000-фн бомбами. Он покинул строй, охваченный сильным пожаром. Рулевое управление авианосца было повреждено, элеваторы не действовали, экипаж понес тяжелые потери.

«Уорспайт» получил 1 попадание в лапу правого якоря. Я сам видел взрыв бомбы. Но, к счастью, взрывчатка сдетонировала не полностью и большого вреда не причинила. Один из офицеров, находившихся на корме, сказал мне потом, что вспышка была размером с диван.

«Илластриес» сообщил, что получил тяжелые повреждения и направляется на Мальту. Однако только к 15.30 он сумел восстановить управление и развить 17 узлов. Все это время мы оставались рядом, чтобы прикрыть его. Между 16.00 и 17.00 его и линкоры атаковали в общей сложности еще 20 пикировщиков. Мое сердце замирало, когда я следил за авианосцем, поражаясь, как он с такими тяжелыми повреждениями все еще держится.

Мне не следовало беспокоиться. Я увидел, что все орудия авианосца ведут огонь. Это было прекрасное, вдохновляющее зрелище. Более того, его истребители «Фулмар», которые летали заправляться на Мальту, появились снова. Они сумели сбить 6 или 7 Ju-87 и повредить еще несколько. В 21.45 «Илластриес» наконец прибыл на Мальту и благополучно вошел в гавань.

На линкорах потери были ничтожными — «Вэлиант» потерял 1 человека убитым и 2 раненными.

В течение ночи мы отходили на восток, прикрывая конвой. Нам было о чем поразмыслить. За несколько минут изменилась вся стратегическая ситуация. Одним ударом наш флот был лишен истребительного прикрытия, а его господству на Средиземном море угрожало оружие, гораздо более эффективное и опасное, чем все, с чем мы сталкивались до сих пор. Усилия Реджиа Аэронаутика ничего не значили по сравнению со смертоносными Ju-87 Люфтваффе. Более того, пока «Илластриес» будет стоять. на Мальте, прямо под носом у немцев, они не пожалеют усилий, чтобы прикончить его.

Однако наши беды на этом не закончились.

Проводив «Галлант» до порта, контр-адмирал Ренуф с крейсерами «Глостер» и «Саутгемптон» 11 января в 5.00 покинул остров, чтобы соединиться с флотом. Ни один корабль не имел радара. В 15.00 я получил сообщение, что корабли были внезапно атакованы 12 пикировщиками, зашедшими со стороны солнца. Оба крейсера получили попадания. «Глостер» получил попадание в крышу КДП бомбой, которая не взорвалась. Он был тяжело поврежден, 9 человек погибли, 14 были ранены. Контр-адмиралу Ренуфу не повезло. Это был уже четвертый корабль его эскадры, вышедший из строя, но сам он оказался счастливчиком. Второй раз его флагманский крейсер получал попадание в мостик неисправной бомбой.

«Саутгемптон» получил 2 попадания с совершенно иными последствиями. По несчастливому стечению обстоятельств атака совпала с отбоем, так как команды обоих крейсеров находились на боевых постах уже 48 часов. Команды в это время обедали. На «Саутгемптоне» бомба попала в офицерскую и унтер-офицерскую кают-компании. Таким образом, самые опытные руководители пожарных и аварийных партий были выведены из строя.. Крейсер загорелся, Вскоре после 19.00 огонь окончательно вырвался из-под контроля, корабль пришлось оставить и добить торпедой. Экипаж был принят на «Глостер» и эсминец «Дайамонд».

«Илластриес» стоял в Гранд-Харборе на Мальте. Вся верфь работала, чтобы ввести его в строй. Но трудно было ждать, что Люфтваффе упустят свой шанс. День за днем корабль подвергался яростным атакам. 16 января был особенно сильный налет 70 бомбардировщиков, когда «Илластриес» снова получил попадание, хотя и не был серьезно поврежден. Зато торговое судно «Эссекс», прибывшее вместе с конвоем, получило бомбы прямо в машинное отделение, 15 человек погибло, 23 были ранены. Каким-то чудом 4000 тонн взрывчатки в его трюмах не взорвались. Во время налета близкими разрывами была повреждена подводная часть крейсера «Перт». Значительные повреждения получила верфь, среди гражданского персонала было много жертв.

18 и 19 января Мальта поверглась новым мощным; налетам. «Илластриес» ползчил тяжелые повреждения обшивки днища от близких разрывов, которые сработали подобно минам. Истребители КВВС и ВСФ взяли серьезную плату с атакующих. Орудия «Илластриеса» не остывали. Рабочие лихорадочно пытались как можно скорее подготовить авианосец к выходу в море. Старший инженер верфи мистер Дж. К. Джугин лично работал на водолазном боте вместе с водолазами. Это был великий человек.

19 января я сообщил в Адмиралтейство, что ситуация сложная и Мальта подвергается сильным налетам. Срочно требовалось убрать оттуда «Илластриес» и крупные торговые суда. Однако плохая погода мешает мне послать эсминцы. Я добавил, что это следует сделать как можно скорее, и крейсера уже собраны в бухте Суда, чтобы обеспечить прикрытие в центральной части Средиземного моря. «Игл» вышел из строя из-за неисправности кормовых сальников, а для сопровождения 2 линкоров, которые следовало послать на помощь «Илластриесу» и торговым судам, почти не осталось эсминцев. Самым же насущным было усиление истребительной авиации на Мальте. По этому поводу я имел беседу с командиром авиации Ближневосточного Командования.

Было ясно, что если «Илластриес» намерен уцелеть, ему следует как можно быстрее убираться с Мальты. В результате свехчеловеческих усилий он вышел в море ночью 23 января и пошел в Александрию со скоростью 24 узла. Неожиданно высокая скорость стала причиной того, что он разминулся с крейсерской эскадрой, посланной ему навстречу. Возможно, это оказалось к лучшему, так как крейсера подверглись мощному воздушному налету. Однако авианосец установил контакт с линкорами, и 25 января израненный триумфатор прибыл в Александрию. При входе в гавань его приветствовали радостными криками команда «Уорспайта» и всех остальных кораблей.

Эпизод с «Илластриесом» является подлинным триумфом британских конструкторов и кораблестроителей, а также тех, кто ремонтировал его на Мальте. Я послал радиограмму командующему Мальтийской базой, выражая самую теплую благодарность за проделанную в труднейших условиях работу. Персонал Мальтийской верфи полностью заслужил наши похвалы.

Мы со своей стороны с удовлетворением получили радиограмму Его Превосходительства губернатора Мальты, в которой он выражал сожаление по поводу понесенных в последней операции потерь и выражал благодарность всего острова Средиземноморскому флоту за доставку припасов.

«Илластриес» пришлось отправить для серьезного ремонта. Он вышел из строя на многие месяцы. Но 12 января, через 2 дня после того как он был побежден, Адмиралтейство решило прислать нам «Формидебл», который находился в Южной Атлантике. Авианосец должен был обогнуть мыс Доброй Надежды и прибыть к нам где-то в марте.