Итальянский флот во Второй Мировой войне

В то же время невозможно было заставить их покинуть единственные имеющиеся укрытия, пытан под град бомб. В конце мая остро» покинули германские поиска — около 1000 человек, что тоже стало деморализующим фактором. Но самым главным было отсутствие итало-германской авиации в небе над островом. И гражданское население, и войска были брошены на произвол судьбы. На самом деле самолеты Оси пытались оказать хоть какую-то поддержку гарнизону, однако их перехватывали и сбивали истребители союзников раньше, чем они приближались к острову.

Морскую блокаду союзников пытались разрушить итальянские и германские торпедные катера. Однако, несмотря на множество выходов, они не сумели найти противника. После 1 июня эсминцы союзников каждую ночь болтались возле острова, выпуская парочку снарядов по берегу, беспокоя защитников. Береговые батареи, на которых почти не осталось орудий, ничего не могли им противопоставить. Поэтому утром 8 июня появился вражеский крейсер и провел первый серьезный обстрел берега. Через 3 дня прибыли 4 крейсера в сопровождении эсминцев, их опустошительный обстрел довершил работу бомбардировщиков. Береговые батареи отстреливались, как могли, но о серьезном сопротивлении уже нельзя было и мечтать.

5 июня неприятель предложил капитулировать, однако итальянцы не дали ответа на это предложение. 9 июня предложение капитуляции повторили, но так как остров не смог ответить, возобновились круглосуточные бомбардировки. Было сброшено такое количество бомб, что над островом поднялось колоссальное облако дыма и пыли, которое развеялось только через два дня. На фотографиях с воздуха остров казался кусочком Луны, сплошь покрытым кратерами.

Адмирал Павези ежедневно отправлял Супермарине донесения о состоянии обороны. Уже 2 июня он трезво оценил ситуацию как абсолютно безнадежную, единственным вопросом было — когда именно острову придется капитулировать. К вечеру 10 июня только 2 зенитные батареи еще могли действовать. Они были расположены в горах в центре острова и никак не могли противодействовать высадке десанта. Телефонная связь была нарушена во многих местах, дороги стали непроходимы. Приказы приходилось посылать с пешими ординарцами. Кое-где еще сохранились небольшие запасы воды, но их и лучшем случае хватило бы на 4 дня. Многие подразделения уже не имели воды, и не осталось никакой надежды получить ее. Войска были предельно истощены морально и физически.

Вечером 10 июня адмирал Павези сообщил Супермарине, что остров практически исчерпал возможности дальнейшего сопротивления. Поэтому Верховное Командование дало ему разрешение вступить в переговоры, чтобы кончить бессмысленное сопротивление. На рассвете: 11 июня атаки тяжелых бомбардировщиков союзников, достигли неслыханной силы, и в 9.00 адмирал Павези решил, что пришло время прекратить борьбу, так как остров теперь мог сопротивляться лишь символически. Он сообщил Супермарине, что запрашивает условия капитуляции. В это же время из Рима пришла радиограмма Муссолини, который разрешал адмиралу капитулировать «по причине нехватки воды». По мнению Муссолини, другого выхода просто не имелось. Над радиостанцией острова был поднят белый флаг, но вражеские бомбардировщики не могли заметить его в клубах пыли.

В 11.00 десантные корабли союзников и корабли прикрытия появились из облака пыли, витающего над морем. Уцелевшие орудия сделали несколько выстрелов по десантным судам, которые держались вне зоны огня, дожидаясь, пока воздушные налеты покончат с обороной острова. В 12.00 адмирал Павези по радио сообщил о капитуляции острова, и в 12.30 высадилось первое американское подразделение. Поэтому нет оснований говорить о высадке с боем, скорее, это была просто оккупация после сдачи. Кое-где изолированные группы солдат еще несколько часов пытались оказывать сопротивление, не зная о капитуляции. Воздушные налеты прекратились только во второй половине дня из-за неразберихи в системе связи союзников. Позднее командующий американской авиацией генерал Спаатс принес извинения адмиралу Павези за эту ошибку.

Падение Пантеллерии было первым случаем в истории, когда остров был принужден к капитуляции исключительно действиями авиации. Следует отметить, что этот случай резко отличался от истории Мальты, сопротивление которой стало лакомым кусочком для пропаганды союзников. Мальта никогда не оказывалась в столь отчаянном положении, как Пантеллерия в последнюю неделю атак союзников. И Мальта не подвергалась налетам такой силы. Далее, у Мальты были все основания сражаться до конца, так как всегда сохранялась надежда на облегчение в будущем. Кроме того, ни разу не удалось полностью прекратить доставку на Мальту припасов и подкреплений. Защитники Пантеллерии никогда не имели и тени надежды, их сопротивление заключалось в выживании во время воздушных налетов, пока союзники уничтожали оборонительные сооружения острова.

С падением Пантеллерии не осталось никаких шансов у гарнизона крошечного островка Лампедуза, лежащего на полпути между Трапани и Триполи. На Лампедузе повторились история Пантеллерии, но продолжалась она горною меньше времени, так как островок был очень мил, а оборона его — слаба. Союзники начали налеты 5 нюня и успешно завершили их неделю спустя.

Ожидание высадки союзников

Ожидая высадки союзников на территории метрополии, Супермарина, совместно с Верховным Командованием, проделала огромную работу, определяя роль флота в обороне. Флот был совершенно парализован, хотя сейчас нехватка топлива мешала ему меньше, чем в прошлом. Зона деятельности флота стремительно сокращалась, топлива требовалось значительно меньше, и проблема потеряла остроту. Новым фактором стала нехватка эскортных кораблей, за которыми буквально охотились подводные лодки и самолеты союзников.

К середине нюня 1943 года, после 3 лет войны, только па Средиземном море было потоплено 36 итальянских эсминцев. Третья часть этих кораблей погибла в первые 5 месяцев битвы на тунисских маршрутах. На плаву оставалось только 20 эсминцев, из которых половина ремонтировалась. Поэтому для действий в составе флота имелось всего 8 — 10 эсминцев. Однако и эти корабли выполняли те или иные задания в различных районах. Поэтому легко могло произойти, что в случае неожиданного выхода в море в распоряжении командующего флотом окажется меньше 5 эсминцев. Супермарина пыталась экономить как только возможно, даже переходы крейсеров теперь совершались без прикрытия эсминцами. Однако факт оставался фактом — размеры миноносного флота совершенно не отвечали серьезности грядущих боев.

Ситуация с крейсерами была не лучше. Уже погибли 13 кораблей этого типа и осталось только 10, из которых 4 — «Гориция», «Больцано», «Монтекукколи» и «Реголо» — находились в ремонте. Поэтому флот мог располагать только 6 легкими крейсерами — «Аоста», «Абруцци», «Гарибальди», «Эугенио», «Кадорна» и «Сципионе». Реальная цифра была еще меньше — 5, так как «Кадорна» находился в Таранто для действий в этом районе.

Из линкоров «Витторио» ремонтировался в Генуе после повреждений, полученных при налете бомбардировщиков 5 июня, поэтому оставались только «Литторио» и «Рома». «Рома» стал флагманским кораблем командующего флотом адмирала Бергамини, который сменил адмирала Иакино. В первых числах июня начались работы по переоснащению старых линкоров «Дориа» и «Душшо», однако требовалось по крайней мере 2 месяца, чтобы они вошли в строй. Они базировались на Таранто, и для их сопровождения не имелось ни единого эсминца, так как все эти корабли были сосредоточены в Тирренском море.

Нехватка эсминцев и отсутствие сколько-нибудь серьезного воздушного прикрытия также сокращало зону действий флота. Если бы он вышел в море, ВВС союзников немедленно нанесли бы удар, использовав гораздо больше самолетов, чем год назад во время июньских боев. К этому времени на Средиземное море прибыла американская авиация. Поэтому самым вероятным результатом становилось повреждение или даже уничтожение итальянских кораблей еще до того, как они установят контакт с противником. Теперь нельзя было сказать, что в наиболее вероятных районах боев «существует опасность воздушных атак». Авиация противника прочно захватила господство над ними. Итальянские корабли, выходя в море с чисто символическим истребительным прикрытием, неизбежно нашли бы свою гибель. Но даже если предположить, что каким-то чудом они ускользнули от воздушных атак и обнаружили противника, то при колоссальном превосходстве флота противника итальянцы сумели бы лишь слегка потревожить его, не более.

С другой стороны, уже отмечалось, что само существование итальянских линкоров представляло огромную потенциальную угрозу для неприятеля. В мемуарах генерала Эйзенхауэра отражено то беспокойство, которое испытывали союзники до самого последнего дня войны. Они принимали множество мер предосторожности. Первый Лорд Адмиралтейства В.А. Александер в своем выступлении по радио заявил: «Потенциальная угроза этих кораблей, даже находившихся в своих базах, вынуждала нас держать линкоры и авианосцы для обеспечения безопасности наших конвоев». Теперь линкоры остались единственным военным потенциалом «in being», которым располагала Италия. Высшие интересы нации не позволяли бессмысленно погубить их по соображениям престижа или уступив пропагандистской трескотне. Их следовало сохранять как можно дольше, используя только наверняка. Было совершенно очевидно, что следующая битва станет последней для итальянского флота. Поэтому Супермарина с согласия Верховного Командования решила бросить флот в бой только в момент окончательной национальной катастрофы, если будет решено завершить борьбу героическим самопожертвованием во имя спасения чести нации и флота. Насколько мудрым оказалось это трагическое решение и как хорошо оно послужило подлинным интересам нации, показали события во время перемирия и последующих лет.

Однако следует подчеркнуть, что принятое решение отнюдь не означало полной бездеятельности флота. При благоприятных условиях он мог вступить в бой во время высадки противника в Сардинии. При атаке Сицилии такой возможности не существовало даже при самых оптимистических оценках, ведь линкорам требовалось не меньше 24 часов, чтобы прибыть туда из Специи. Если бы высадка противника произошла в Апулии, базирующиеся в Таранто «Дориа» и «Дуилио» могли бы рискнуть, попытавшись любой ценой добраться до плацдарма на близлежащем побережье.

Мот при таких мрачных взглядах на будущее флот и ждал неотвратимого наступления союзников. Но, несмотря на все это, боевой дух флота оставался высоким, так же как и желание отдать все в борьбе против могучего противника и вынудить его топтаться на месте как можно дольше.

За несколько месяцев до этого были поставлены минные заграждения между Бизертой и банкой Скерки, и начались работы по установке противодесантных минных полей на тех участках побережья метрополии, где можно было ожидать высадки противника. Все очевиднее становилось что удар будет направлен на Сицилию. Супермарина крайне резко подчеркивала это, но Верховное Командование Германии и Италии начало осознавать опасность угрозы лишь в конце июня. До этого времени они пребывали в заблуждении, что более вероятна операция против Сардинии.

Тем временем, подготовка союзников шла быстрыми темпами. В конце июня Супермарина считала, что союзники подготовили более 500 десантных судов всех типов; 10 дивизий по 10000 человек каждая; 700 — 800 танков и бронемашин; 5000 — 6000 грузовиков и все необходимые припасы.

1 июля союзники начали яростные воздушные налеты на порты и аэродромы Сицилии. Их атаки сумели нейтрализовать большую часть объектов армии и флота и парализовать гражданское население. 6 июля Супермарина решила, что неприятель «уже начал выполнять подготовительную фазу атаки Сицилии». Однако с 6 июля до самого начала высадки союзников Супермарина оставалась в полном неведении относительно происходящего, так как к этому времени были уничтожены все самолеты-разведчики.

Тем не менее, опираясь на ряд косвенных признаков и метод дедукции, Супермарина 8 июля сумела предупредить Верховное Командование Оси, что «одним из районов, выбранных для высадки, будет зона Ликата — Гела». На следующий день такое же предупреждение было сделано относительно района Сиракуз. Однако немцы считали, что высадка произойдет в западной Сицилии. Поэтому танковая дивизия «Герман Геринг», главная ударная сила обороняющихся, дислоцировалась в центре острова фронтом на запад. Это было крупное подразделение, ему требовалось почти 3 дня на передислокацию.

Поэтому в день высадки она не могла нанести удар всеми силами.

10 июля союзники высадили 3 британские дивизии на пляжах Аволы в 30 километрах южнее Сиракуз. Они начали наступление на север. 2 американские дивизии высадились в районе Ликата — Гела и начали двигаться на север к Палермо. Между двумя главными плацдармами располагался третий — маленький. Высадка была произведена возле мыса Пассеро, чтобы создать взлетную полосу для истребителей. В операции приняли участие 2775 британских и американских кораблей. Силы прикрытия состояли из 6 линкоров, 7 авианосцев, 2 линейных крейсеров, десятка крейсеров, сотни эсминцев и огромного количества мелких кораблей(Вообще-то силы союзников состояли из: 6 линкоров, 2 авианосцев, 15 крейсеров, 4 крейсеров ПВО, 3 мониторов, 128 эсминцев, 36 эскортных кораблей, 42 тральщиков, 26 подводных лодок, 744 транспортов и 243 катеров. А. Б.). Эти корабли входили в 3 оперативных соединения, крейсировавших возле Аволы, южнее Гелы и западнее Сицилии, чтобы отразить любое нападение противника, пока не стабилизируется сухопутный фронт. В бой были также брошены более 4000 самолетов.

Десантные силы при полном господстве союзников на море практически не встретили сопротивления со стороны сил Оси. Итало-германские ВВС использовали свои скудные ресурсы непосредственно в районах высадок. Подводные лодки Оси не сумели преодолеть мощную противолодочную оборону союзников. Торпедные катера могли действовать только по ночам, но на это время крупные корабли союзников отходили дальше в море.

Падение Сиракуз и Аугусты

Несмотря на заявления вражеской пропаганды, союзники не высаживались в Сиракузах и Аугусте. Высадки были произведены в районе Авола — Кассибиле, более чем в 40 километрах южнее Аугусты. Морская база не капитулировала, а была захвачена с боем, после того как береговой состав оказал то сопротивление, которое было возможно.

Территория «крепости» Аугуста — Сиракузы представляла собой береговую полосу длиной около 35 километров и шириной около 7 километров. Так как это была военно-морская база, за отражение атак с моря отвечал флот. База имела 6 береговых батарей крупного и среднего калибра, а также 15 батарей 76-мм зениток. Расчеты были хорошо обучены, однако орудия имели большой износ.

В этой войне ни на одном из театров не было предпринято попытки высадки в крупном порту или базе, так как, по общему мнению, нельзя было провести высадку на хорошо защищенном побережье. И уж совершенно нереальной выглядела высадка прямо на военно-морской базе. Однако появление авиации и новых видов оружия позволило быстро приближаться к портам и атаковать их с суши после высадки неподалеку. Так произошло с Сингапуром, который имел развитую систему обороны, однако пал после атаки японцев со стороны полуострова. То же случилось с Каттаро, Саламином, Севастополем, Тобруком, Ораном, Алжиром, Бизертой и Тулоном. Неаполь, Шербур, Брест и другие порты были захвачены таким же образом. Поэтому, хотя укрепления Аугусты могли отразить любую атаку с моря, флот беспокоился, сможет ли армия оборонять подходы к базе с суши. Оборонительный периметр всей зоны составлял около 100 километров, для обороны которых в начале июля армия имела всего 2000 человек из тыловых подразделений. Этих солдат разбросали по сотне укрепленных точек, где были установлены всего несколько пулеметов. Вдобавок на сухопутном фронте почти не было артиллерии.

Армия, со своей стороны, смотрела на эти силы местной обороны лишь как на средство, способное только немного задержать продвижение союзников. Непосредственную оборону района должен был взять на себя XVI корпус, дислоцированный на острове. Адмирал Леонарди, старший морской офицер района, совершенно не отвечал перед Супермариной за оборону с суши. Вместо этого он был напрямую подчинен командующему вооруженными силами на Сицилии генералу Куццони. Крайне озабоченный слабостью сухопутной обороны, адмирал не раз повторял, что командование сухопутной обороной следует передать армейскому генералу, предоставив ему, Леонарди, отвечать за оборону базы с моря. Ответа на его рапорты не последовало.

В течение нескольких дней воздушная разведка не могла добыть никаких сведений о приготовлениях неприятеля. Но 9 июля в 18.33 Супермарина сообщила, что германский самолет в 16.30 заметил возле Мальты идущие на север вражеские корабли и десантные суда. Это донесение подтверждало предположения Супермарины, что начинается вторжение на Сицилию. Супермарина немедленно отправила приказ подводным лодкам и торпедным катерам, базирующимся в Сицилии, как итальянским, так и германским, начать атаки. Итальянские катера не смогли выйти из Трапани из-за плохой погоды. Германские катера вышли из Порто Эмпедокле, однако ночью возле Ликаты были отогнаны сильным вражеским охранением.

В 22.00 оборонительный периметр вокруг Аугусты и Сиракуз подвергся налету с воздуха. Адмирала Леонарди поразила новость, что зенитные батареи сбили не меньше 10 самолетов. Он заподозрил, что неприятель высаживает коммандос с планеров, и приказал обследовать «сбитые» самолеты. Это действительно оказались планеры. Пока Леонарди безуспешно пытался вызвать по радио штаб XVI корпуса, коммандос спустились в район Мурро ди Порко и атаковали артиллерийские позиции. Хотя батареи были отлично защищены, у адмирала в Аугусте имелись всего 5 рот моряков. Все находившиеся в Сиракузах мужчины уже получили оружие, поэтому Леонарди ничем не мог усилить оборону батарей.

Связь с Сиракузами была потеряна в полночь. Больше адмирал не получал никаких известий о происходящем там. Тем не менее, он знал, что неприятель захватил мост над Анапо и продвигается к городу. Поэтому адмирал немедленно двинул туда роту территориального резерва из Сиракуз и 2 роты моряков из Аугусты. Они сумели отбросить англичан обратно к Анапо. Бои на артиллерийских позициях в южном секторе стали еще более ожесточенными, и к рассвету неприятель сумел просочиться через оборонительный периметр самой южной батареи.

На рассвете началась главная высадка с кораблей на побережье между Аволой и Кассибиле, в 30 километрах южнее Сиракуз. Вскоре первые подразделения британской 8-й армии были на берегу. Адмирал Леонарди отправил туда свой последний резерв — 2 пехотные роты из Аугусты — и послал курьеров в штаб XVI корпуса с требованием как можно скорее прислать подкрепления. В начале дня моряки и солдаты, отогнавшие вражеских коммандос к Анапо, попытались захватить мост через реку. Однако атакующие попали под перекрестный огонь автоматического оружия и были практически уничтожены.

В первые утренние часы 400 германских моряков, находившихся в Аугусте, внезапно, без всякого предупреждения, уничтожили свое имущество и начали отход из города на север, забирая с собой всех встреченных германских и итальянских солдат. Это отступление означало, что в Аугусте остаются только моряки 3 рот берегового экипажа и обслуживающий персонал базы.

Ситуация не изменилась во второй половине дня. Адмирал все еще пытался добиться посылки подкреплений. Войска XVI корпуса пытались оказать помощь, но были остановлены англичанами на подступах к Аугусте. Они не смогли пробиться к берегу и принять участие в боях с британскими войсками, двигающимися из Аволы.

Во второй половине дня в первый раз показались вражеские корабли, которые рискнули выйти из-под прикрытия мыса Мурро ди Порко. Батареи мыса Сайта Панагия немедленно открыли огонь, заставив корабли неприятеля снова укрыться за мысом. Южные батареи в районе Мурро ди Порко все еще отважно отбивали вражеские атаки, однако были в конце концов захвачены.

В 17.00 сильные британские танковые колонны двинулись из Аволы на север. У Леонарди просто не было войск, чтобы остановить их. В этот момент адмирал располагал всего несколькими сотнями моряков. Британские части пересекли Сиракузы, окружили батареи мыса Сайта Панагия и в 19.00 появились возле рейда Аугусты. Адмирал был вынужден приказать уничтожить нефтехранилище и радиостанцию, расположенные в этом районе.

Около 20.00 эти сооружения были взорваны, и появилась маленькая группа немецких танков. Первые подкрепления прибыли через 22 часа после начала британской атаки. Тем временем англичане приостановили свое наступление и обратили внимание на батареи мыса Сайта Панагия. Батареи упорно сопротивлялись до рассвета, но в конце концов были захвачены.

Утром 11 июля германские танки вошли в соприкосновение с британскими и были отброшены. Адмиралу пришлось перенести командный пункт из Мелилли, где теперь проходила линия фронта, в Вилласмундо, возле командного пункта германского танкового подразделения. После этого адмирал окончательно потерял связь с Аугустой. Командующий береговыми батареями, опасаясь их захвата противником и не имея никаких приказаний, по собственной инициативе в 10.00 приказал уничтожить орудия.

Во второй половине дня моряки были переведены для обороны большой шоссейной развязки севернее города, так как она контролировала дороги большого района. Британские танковые части, возможно, переоценив силы обороняющихся, возобновили наступление только 12 июля после полудня. Эта задержка может объясняться жестокими боями, которые вел левый фланг англичан с частями XVI корпуса. Положение в Аугусте оставалось неизменным 36 часов, однако за это время защитники города не получили новых подкреплений.

Утром 12 июля оказалось, что 2 орудия зенитной батареи на мысе Санта Кроче можно ввести в строй. Работы завершились как раз вовремя — на рейд Аугусты вошел британский эсминец. Обе зенитки открыли огонь, и эсминец ушел в море. Вскоре появились 2 вражеских крейсера и долгое время обстреливали батарею, чтобы подавить эти 2 орудия.

Прошло почти 3 дня, в течение которых военно-морскую базу обороняла горстка солдат и моряков и несколько германских танков. Но после полудня 12 июля англичане начали решительное наступление. 3 сильных десантных соединения появились на рейде. Одно направилось к мысу Санта Кроче; второе — к полуострову, где находился город Аугуста; третье — к аэропорту. Эту третью группу истратили примерно 150 летчиков, которые сорвали попытку высадки. Два других соединения, однако, преуспели и высадили десант на мысе Санта Кроче и в самом городе. Они попытались продолжить наступление на север, но на дорожной развязке были встречены моряками и отброшены назад с большими потерями.

Пока шли эти бои, сильное британское танковое соединение вынудило отойти германские танки, захватило аэропорт и попыталось соединиться с войсками, высаженными в городе. Встретив сильное сопротивление моряков, поддержанных германскими танками, наступление англичан захлебнулось.

Утром 13 июля англичане возобновили наступление,» и германские танки оставили аэропорт, на сей раз окончательно. Адмирал Леонарди, который получил легкое! ранение, приказал своему начальнику штаба добраться до Мессины, связь с которой была потеряна 2 дня назад, и сообщить о событиях на юге. Сам адмирал вернулся на фронт в Бруколи, чтобы разделить участь своих бойцов. На следующую ночь — 14 июля — последнее сопротивление было подавлено. Адмирал попал в плен.

Все эти события описаны так подробно для того, чтобы показать роль, которую сыграли итальянские моряки в боях на суше во время вторжения союзников 9 — 14 июля. Что касается флота, его не застали врасплох и неготовым. Высадки были произведены не в зоне обороны военно-морской базы, а в 20 километрах южнее. Ее обошли с суши. Выделенные для защиты базы войска были перехвачены противником на марше и на место не прибыли. Поэтому они не сумели оказать той поддержки личному составу базы, на которой основывался весь план обороны. Сама база не сдалась, а была захвачена лишь после 4 дней боев. Оборону вели в основном моряки, превращенные в пехоту под командой адмирала, превратившегося в генерала.

Действия на море

Планами обороны Сицилии предполагалось, что подводные лодки и торпедные катера сорвут действия десантных соединений и перережут линии снабжения плацдармов. Все корабли отважно сражались, так же как и специальные штурмовые подразделения, которые действовали не столь открыто, но зато в очень многих районах. К этому времени уцелело не так уж много итальянских подводных лодок. После 3 лет войны на Средиземном море осталось около 40 единиц, не считая тех, которые имели специальные задания. Из этого количества не менее полонимы ремонтировались. Для обороны Сицилии было возможно привлечь не больше 12 лодок, так как нельзя было отвлекать остальные от выполнения заданий в Эгейском и Тирренском морях. Но и эта дюжина после начала вторжения быстро сократилась вдвое из-за потерь и повреждений, полученных в ходе операций.

С немецкими субмаринами дела обстояли столь же скверно. В среднем в строю находились всего 3 — 4 лодки, и они действовали только в западном Средиземноморье (К моменту подписания перемирия из 53 германских подводных лодок, переведенных на Средиземное море, 38 были потоплены.). Англичане тоже понесли тяжелые потери в подводной войне, особенно после ввода в строй новых итальянских корветов и охотников, построенных во второй половине 1942 года. Только за последний год войны англичане потеряли на Средиземном море 15 подводных лодок.

Ситуация с большими (Ms) и малыми (Mas) торпедными катерами была такой же плачевной. Только за два с половиной месяца перед Сицилийской кампанией было потоплено 18 кораблей этого класса. Все они, кроме одного, были уничтожены вражеской авиацией. Часть уцелевших нельзя было отвлекать из других районов, где они выполняли совершенно необходимые обязанности, которые нельзя было возложить на корабли других классов. Более того, после трех лет военной службы, когда катерам приходилось выполнять много трудных заданий — часто таких, для которых они совсем не предназначались, — они оказались сильно изношены и практически не могли больше использоваться для наступательных операций. Спешно выведя из ремонта и перебросив из других районов, удалось наскрести 6 — 8 катеров для действий в Сицилийских водах, а временами и это количество сокращалось. Германские торпедные катера находились точно в таком же положении.

Действия итальянских торпедных катеров были интенсивными и смелыми. Ими командовали самые способные и преданные офицеры, под общим руководством капитана 1 ранга Мимбелли, прославившегося во время Критской кампании как командир миноносца «Лупо». Эти катера, действуя почти каждую ночь у берегов восточной Сицилии, почти не встречали вражеские крупные корабли, так как англичане держали их вблизи берега только днем. Зато итальянские катера часто сталкивались с британскими и американскими катерами и несли большие потери в людях и кораблях во время яростных стычек на дистанции пистолетного выстрела.

15 августа Ms-31 и -73, возвращаясь с ночного патрулирования возле Сиракуз, в 5.00 возле мыса Спартивенто неожиданно заметили 2 британских эсминца. Несмотря на сильнейший огонь, которым их встретил противник, катера вышли в атаку, и Ms-31 попал торпедой в один из эсминцев, который немедленно прекратил стрелять. Второй британский корабль бросился на помощь товарищу, и итальянские катера ускользнули, не получив ни единого попадания.

Большое количество противолодочных кораблей, которое англичане задействовали в операции, представляло смертельную угрозу итальянским подводным лодкам. Для подводной лодки, выходящей в атаку, шансы быть обнаруженной составляли 9 из 10, а после обнаружения вероятность гибели достигала 99 из 100. Тем не менее, эти опасности не остановили итальянских подводников. Они бросились в бой, готовые погибнуть, и в первые 3 дня возле восточного побережья Сицилии были потоплены 4 наши подводные лодки.

Мы уже рассмотрели причины, по которым итальянскому флоту не следовало пытаться перехватить вражеские десантные соединения южнее Сицилии. Но даже если бы этих причин не было, информация о передвижениях противника сильно запоздала, что помешало бы флоту вовремя вступить в бой. Даже если бы корабли находились в готовности к немедленному выходу в море при первой тревоге (9 июля около 19.00), они бы не достигли района Аугусты ранее утра 11 июля. Но к этому времени высадка на берег уже завершилась. Существовала еще одна причина, по которой флоту не следовало участвовать в операции. Кораблям пришлось бы проходить через Мессинский пролив. Эту узкую горловину накрепко закупорила авиация союзников, и итальянская авиация была бессильна что-либо сделать.

Тем не менее, Супермарина изучала возможности проведения рейда легких сил против кораблей союзников, базирующихся в только что захваченном Палермо. Поскольку количество имеющихся кораблей было ограниченным, для набега было решено использовать 2 крейсера без всякого сопровождения — кораблями и самолетами. Помимо обычных трудностей обеспечения прикрытия с воздуха, было решено отказаться от него с целью сохранения повышенной секретности. Корабли должны были прибыть к Палермо с первыми лучами солнца и отойти к итальянскому побережью прежде, чем неприятель сумеет отреагировать. Ключевым фактором рейда было требование полной неожиданности. Поэтому Супермарина приказала выполнять операцию, только если крейсера сумеют прибыть к цели необнаруженными. На самом же деле, операцию предполагалось провести из чисто моральных соображений, так как при самом благоприятном исходе набег 2 крейсеров не мог серьезно повлиять на ход Сицилийской кампании.

«Эугенио ди Савойя» и «Монтекукколи» под командованием адмирала Олива вышли из Специи вечером 4 августа. Пройдя к западу от Корсики, они прибыли в Маддалену утром 5 августа. Вечером крейсера снова вышли в море, до сих пор не замеченные неприятелем. Однако в 4.28, когда крейсера проходили мимо острова Устика, уже захваченного американцами, они заметили в темноте силуэты 3 неизвестных кораблей. Итальянские крейсера открыли огонь. Хотя один из вражеских кораблей загорелся, стрельба переполошила все кругом. Перехваченные радиограммы убедили адмирала Оливу, что его корабли обнаружены радаром противника. До прибытия к Палермо оставалось еще полтора часа, и за это время союзники наверняка успели бы подготовиться к встрече. Так как элемент неожиданности был потерян, адмирал решил отменить набег. Крейсера повернули к Неаполю, а потом в Специю. Возле острова Тускани они были атакованы вражеской авиацией, но сумели отбиться и ночью 7 августа благополучно прибыли в базу.