Топливная трагедия

Перед тем, как приступить к описанию событий лета 1942 года, следует на минуту остановиться на топливной проблеме, серьезность которой с лета 1941 года серьезно возросла. Она сильно ударила по действиям итальянского флота. Читатель должен вспомнить, что перед войной флот планировал ежемесячный расход на уровне 200000 тонн. Это обеспечивало полную свободу действий на море. Однако новые поступления были мизерными, и ограничения, которые быстро возрастали, вынудили флот сократить эту цифру вдвое. Поэтому на переговорах с Германией фигурировали поставки 100000 тонн в месяц, чтобы пополнить истощенные к концу лета 1941 года итальянские запасы. На самом же деле, несмотря на соглашение с Германией и продолжающееся давление Супермарины, поставки топлива всегда были меньше необходимого минимума. А частенько — значительно меньше. Немцы позволяли этому тянуться и дальше, хотя теперь знали, что итальянский флот полностью зависит от их поставок топлива и что срыв поставок или даже небольшая задержка ограничивают возможности его действий.

На поставки топлива влиял сложный комплекс причин. События на русском фронте; бомбежки нефтяных скважин; требования германских вооруженных сил; нарушения железнодорожных линий между Италией и Румынией; нехватка цистерн… Но самой главной причиной была скупость германских чиновников, отвечавших за распределение запасов нефти. Германские верха состояли из сухопутных стратегов, занятых проблемами русского фронта и не понимавших важности морских действий на Средиземноморье для ведения войны в целом. Находившиеся ниже на иерархической лестнице региональные командиры еще меньше сознавали жизненную важность таких поставок. Поэтому, когда итальянцы требовали сто тысяч тонн, Берлин выделял семьдесят, а в результате прибывали только пятьдесят.

Скудость поставок усугублялась их нерегулярностью. Задержки были совершенно непредсказуемы. В результате Супермарина не могла вести планирование, исходя из названной даты прибытия, и была вынуждена действовать наугад, что еще больше осложняло действия. Не раз и не два выходило так, что груз топлива задерживался, и это в большей или меньшей степени парализовало деятельность флота. Естественно, такая полная неопределенность отражалась на оперативном планировании и характере принимаемых решений.

Наконец, необходимо помнить, что мало иметь в своем распоряжении определенное количество топлива. Топливо следует распределить по портам, обеспечивающим проведение операций, и каждый порт должен иметь количество, необходимое для действий кораблей, базирующихся в нем. Итальянский флот имел несколько сотен нефтехранилищ, распределенных по 32 портам. Однако в период самой острой нехватки топлива его запасы были распределены крайне неравномерно. В результате иногда приходилось переводить корабли в другой порт только для того, чтобы они получили возможность заправиться. В противном случае приходилось перевозить топливо, рискуя потерять танкер, во время таких перевозок.

Несмотря на соглашение с Германией, подписанное в Мерано, итальянский флот получил только 38810 тонн нефти во втором квартале 1941 года. Поэтому пришлось ввести новые ограничения на передвижения кораблей. В первом квартале расход топлива составил 348230 тонн, во втором он был сокращен до 279327 тонн, а в третьем — до 266865 тонн. Последняя цифра означала месячный расход менее 90000 тонн. Сокращать дальше было просто некуда — разве что вообще прекратив деятельность флота. Несмотря на все требования, летом поступило только 64703 тонны нефти, а тем временем кончились даже довоенные запасы. В результате сокращения запасов топлива действия флота почти на 2 месяца, начиная с конца сентября, практически остановились. Это сказалось во время Первой битвы конвоев, когда флоту особенно требовалась полная свобода действий.

К середине октября ситуация стала настолько серьезной, что адмирал Вейхольд, германский офицер связи при Супермарине, 23 октября отправил в Берлин пространный рапорт, где среди всего прочего говорил:

«Итальянский флот получил из Германии 201000 топлива, что составило менее половины согласованной в Мерано цифры 410000 тонн. В нефтехранилищах итальянского флота осталось лишь 20000 — 30000 тонн. Средний месячный расход не может быть менее 100000 тонн; иначе это роковым образом скажется на ходе операций. Проблема топлива стала оперативной проблемой, если говорить о ведении войны».

Адмирал Вейхольд завершал свое донесение в Берлин следующими тяжелыми словами: «Наступил последний возможный момент для вмешательства… Следует найти решение. Я знаю положение итальянских вооруженных сил, и это вынудило меня писать столь серьезно. Этот рапорт следует считать последним предупреждением». Следует помнить, что, хотя 23 октября имелось 30000 тонн нефти, сотни цистерн в каждых двух портах из трех стояли пустыми. Сохранившихся запасов хватило бы только для заправки кораблей Линейного Флота.

Усилия Супермарины и Вейхольда плюс прямые переговоры в Риме между командованием флота и германским министром ресурсов доктором Клодиусом принесли некоторые результаты. Поступившее к концу ноября топливо помогло частично преодолеть трудности. Это топливо позволило флоту предпринять ряд операций, которые принесли победу в Первой битве конвоев. Однако положение улучшилось лишь временно и ненамного. В четвертом квартале 1941 года поступило 150361 тонна топлива. Это составляло половину необходимого минимума. Поэтому проблема топлива висела, как топор, над всеми действиями итальянского флота. Трудности усугублялись тем, что начался новый период перебоев в поставках. В первом квартале 1942 года поступило лишь 126634 тонны топлива. Поэтому флоту приходилось все больше и больше ограничивать свои действия. Следует отметить, что именно нехватка топлива помешала в полной мере использовать господство на море, захваченное в начале 1942 года.

В первые 3 месяца 1942 года атакующий потенциал Мальты был подавлен, что позволило ливийским конвоям, количество которых было велико как никогда, обходиться меньшим числом эскортных кораблей. Крупные корабли для прикрытия конвоев вообще не привлекались. Это позволило сэкономить много драгоценного топлива. Естественно, никаких других операций крупного размаха предпринять было нельзя. В результате во Втором бою в заливе Сирт приняли участие лишь немногие итальянские корабли. В первом квартале 1942 года в результате этих мер расход топлива оказался меньше, чем в предыдущем (180371 тонна), однако даже он был на 50000 тонн больше поступлений. В апреле началась новая исключительно тяжелая фаза кризиса, когда все резервы топлива оказались полностью исчерпаны.

Автор хорошо помнит то время. По вечерам он докладывал адмиралу Вароли Пиацца, начальнику отдела военного планирования Супермарины, о положении с топливом. Общий запас ежедневно сокращался. 50000 тонн — 40000 тонн — 25000 тонн… 9 апреля в Таранто осталось всего 2400 тонн, а кораблям флота для заправки своих цистерн не хватало 5000 тонн. Наступил вечер, когда адмирал крикнул: «Смотрите!» Объяснять что-либо не требовалось. Во всех нефтехранилищах Италии осталось только 14000 тонн, или, попросту говоря, ничего. Ведь эта нефть была просто ни на что не годным осадком на дне сотен цистерн. Поэтому в апреле пришлось планировать операции, исходя из смехотворной цифры расхода — 30000 тонн нефти. Более того, немцы уже заявили, что в мае итальянский флот может рассчитывать на поступление всего 45000 тонн, причем поставки начнутся только в середине месяца. С этого момента проблема с топливом стала топливной трагедией. Теперь флоту пришлось в своих действиях исходить не из ситуации на море или оперативных возможностей кораблей, а из имеющегося на этот день запаса нефти.

Поэтому в конце апреля корабли итальянского флота могли рассчитывать только на то топливо, которое имелось у них на борту. Если бы флоту пришлось выйти в море для решения какой-то совершенно неотложной задачи, по возвращению он не смог бы заправиться. В те дни Супермарина пребывала в постоянной тревоге, с содроганием следя за вражеской активностью. Ответственность была поистине ужасной. Должен ли флот выходить? Что произойдет в результате? Над Супермариной постоянно витал кошмар — британский флот начинает крупную операцию, которой обязательно нужно противодействовать, а итальянский флот не в состоянии даже покинуть порты! Решение принимало командование флота — автор видел много таких случаев — и каждый раз разыгрывалась настоящая драма.

Несмотря на все попытки экономить, абсолютно необходимые ливийские конвои продолжали поглощать больше топлива, чем поступало в Италию. Остановить проводку этих конвоев значило вызвать непредсказуемые последствия. Все переходы были сведены к минимуму, цистерны кораблей, стоящих в ремонте, пришлось опорожнить, и все-таки нормальный запас топлива почти на всех кораблях был уменьшен до 2/3 полного. Супермарине пришлось пойти на такое ограничение оперативных возможностей.

Но даже это не спасло положение. Хотя во втором квартале 1942 года прибыло 158764 тонны нефти, что было больше, чем в первом, за этот же квартал было израсходовано 178933 тонны. Но летом 1942 года, в самый критический период наступления итало-германских войск на Александрию, жизненно важно было наладить бесперебойное поступление припасов в требуемых количествах. В такой момент появление итальянского флота в восточном Средиземноморье могло привести к решающему успеху броска на Суэц. Однако для отправки ливийских конвоев приходилось осушать топливные цистерны крейсеров и линкоров. У итальянцев осталась последняя возможность заправить свои корабли — пустить кровь их экипажам!

Начиная с середины 1942 года, полное отсутствие нефти окончательно парализовало действия итальянских линкоров, которые так и не сумели принять участие в июньских боях. Чтобы сократить разрыв между поступлением и расходом нефти, флот был вынужден ликвидировать запасы, предназначенные для линкоров «Дуилио» и «Дориа» («Чезаре» был выведен из состава действующего флота после случая с «Кавуром» в Таранто. Выяснилось, что требуется новая модернизация этих двух линкоров, но приступать к ней в сложившейся обстановке было немыслимо). Так как оставалось не ясно, сколько времени они простоят без топлива, и требовалось пополнить экипажи эскортных кораблей свежими силами, то в конце декабря «Дориа» и «Дуилио» были временно выведены в резерв, а большая часть их экипажей была разбросана по другим кораблям. В результате основное ядро итальянского флота сократилось до 2 линкоров — «Литторио» и «Витторио Венето», к которым немного позднее присоединился «Рома». Однако последний до мая 1943 года не вошел в состав действующего флота.

Хотя все передвижения главных сил флота были сведены к абсолютному минимуму, было невозможно ограничивать действия легких сил и конвоев, ведь война продолжалась! А для них требовалось 175000 тонн нефти каждый квартал, пока шли бои в Африке. Следует добавить, что прибывшее позднее топливо облегчило ситуацию, но все же поступления никогда не превышали среднего расхода. Поэтому с дефицитом приходилось бороться, забирая топливо с поврежденных и поэтому небоеспособных кораблей. Во втором квартале 1943 года впервые с начала войны итальянский флот получил 195171 тонну нефти за квартал. Так как война в Африке завершилась и соответственно отпала необходимость проводки многочисленных конвоев, этого количества оказалось более чем достаточно для удовлетворения потребностей самого флота. Однако положение с топливом улучшилось слишком поздно.

Мы описали топливную проблему несколькими штрихами, но теперь легче понять, в каком положении находился итальянский флот с лета 1941 года до перемирия. Образно говоря, флот был вынужден драться одной рукой, слепым ночью и близоруким днем из-за слабой воздушной поддержки, отсутствия радара и провалов авиаразведки. Теперь у него вдобавок оказались связаны ноги — вследствие нехватки топлива. Все попытки разрешить неразрешимую задачу сводились к ограничениям, которые влекли за собой потери в кораблях. И тем грузом, который уравновешивал нехватку топлива, была только кровь, итальянских моряков, обильно лившаяся, когда кончалась нефть.

Мираж пирамид

После всего сказанного выше просто нет необходимости описывать действия, служившие фоном для основных операций. Например, в первом квартале 1942 года крейсер «Бари» проводил обстрелы побережья Черногории по просьбе армейского командования. После того как были отбиты сначала Бенгази, а потом Тобрук, флоту опять пришлось создавать береговую оборону, портовые сооружения и службы на побережье Киренаики. Все это потребовало посылки большого количества оружия, техники и всевозможных припасов. Личный состав, в прошлом месяце перевезенный в Триполи, был немедленно возвращен в Бенгази и, несмотря на дополнительные разрушения, причиненные англичанами, сумел ввести порт в действие всего за 5 дней. Чтобы восстановить порт Тобрук после полутора лет вражеской оккупации, из Италии немедленно была послана группа из 247 специалистов. Однако посыльное судно «Диана», на котором они следовали, было потоплено подводной лодкой возле берегов Киренаики, и половина группы погибла.

Другой серьезной потерей стал крейсер «Банде Нере». Следуя из Мессины в Специю, чтобы отремонтировать повреждения, полученные во время шторма 23 марта, крейсер 1 апреля был торпедирован возле Стромболи подводной лодкой. Он затонул вместе с половиной экипажа. Но британские подводные лодки дорого заплатили за свои успехи. В первом квартале 1942 года англичане потеряли 10 подводных лодок против 7 итальянских. Как уже говорилось, 4 из этих 10 погибли вокруг Мальты. Остальными были «Олимпус», «Трайэмф» и «Эрдж», погибшие на итальянских минах; «Апхолдер» и Р-38, потопленные итальянскими кораблями; и наконец «Темпест», вынужденная подняться на поверхность после 6 часов преследования миноносцем «Чирче». Экипаж «Темпеста» попрыгал за борт, и миноносец захватил подводную лодку. Однако во время буксировки в порт трофейная лодка затонула от полученных повреждений. Также следует отметить, что после долгих переговоров с англичанами при посредничестве шведского правительства флот организовал перевозку гражданского населения Эритреи на трансатлантических лайнерах «Вулкания», «Сатурния», «Дуилио» и «Джулио Чезаре» обратно в Италию. Особо следует отметить заправку лайнеров в море с танкеров, расположенных в специально отведенных местах. Все 4 лайнера вышли в начале апреля 1942 года и вернулись в Италию без происшествий через 3 месяца. Однако один танкер — «Лукания», следовавший из Таранто в Лас Пальмас по назначенному маршруту, выдерживая график, неся все опознавательные знаки, предусмотренные соглашением с англичанами, 12 февраля был потоплен британской подводной лодкой. Еще 2 судна благополучно проследовали тем же маршрутом следующей зимой и летом.

26 мая Роммель начал наступление, которое он обещал завершить через 15 дней, не продвигаясь при этом дальше Хальфайи. Однако англичане яростно сопротивлялись, и, несмотря на обещания, Роммель продолжал свои атаки целый месяц. Бои на море продолжались. Июньские столкновения были вызваны попытками врага провести конвои на Мальту, что позволило бы острову взять под удар ливийские маршруты и таким образом затормозить наступление войск Оси. Если смотреть под таким углом, июньская битва внесла решающий вклад в победы итало-германских сухопутных сил. Можно считать простым совпадением, однако британская 8-я армия оказывала наиболее упорное сопротивление как раз в те периоды, когда англичане проводили операции на море. Сопротивление врага прекратилось одновременно с провалом морских операций.

Британский фронт в Ливии был прорван 18 июня. 21 июня пал Тобрук, находившийся в руках англичан полтора года. 23 июня был взят Соллум. Именно здесь, возле Хальфайи, предполагалось завершить наступление Роммеля, которое и так уже длилось вдвое дольше, чем планировалось вначале. II авиакорпус должен был возвращаться в Сицилию для возобновления атак против Мальты. Таков был первоначальный план, и Роммель с ним согласился. Однако генерал начал реализацию своих тайных замыслов. Он отказался остановиться на намеченном рубеже и обвинил итальянцев в желании «связать ему крылья». Завороженный близостью долины Нила и ослепленный блеском собственной славы, Роммель заявил, что, если потребуется, он будет продолжать наступление один. Он отверг необходимость немедленно высадить десант на Мальту и самоуверенно пригласил командующего итальянскими войсками генерала Бастико позавтракать в Каире. В то же время он обратился прямо к Гитлеру, чтобы устранить все дальнейшие помехи своей операции.

Гитлер в свою очередь не устоял перед соблазном разгромить британскую 8-ю армию. Такая победа открывала блестящие перспективы, а захват немцами долины Нила означал бы «гибель Англии». Поэтому, несмотря на нарушение Роммелем субординации — он подчинялся итальянскому Верховному Командованию и Муссолини и должен был обращаться через них, — фюрер 23 июня сообщил дуче, что приказал Роммелю продолжать наступление. Он убедил Муссолини, что итальянцы должны поддержать это наступление. Муссолини тоже довольно оптимистично смотрел в будущее и приказал возобновить наступление. 24 июня был взят Сиди Баррани, 28 июня — сильно укрепленный пункт Марса Матрух. Ром-мель плюнул на свои растянувшиеся линии снабжения. Он использовал трофейные припасы и продолжал стремительно двигаться на восток. Однако 1 июля, пройдя 200 километров по пустыне, Роммель был вынужден остановиться у роковых дюн Эль Аламейна. К этому моменту ход событий вроде бы оправдывал его поведение. Казалось, что через несколько дней, которые ему необходимы для приведения в порядок тылов и пополнения запасов, он возобновит наступление и, как новый Наполеон, достигнет пирамид.

В эти дни перспективы войны на Средиземноморье для Оси выглядели благоприятными, как никогда ранее. Мальта почти задохнулась в тесной блокаде; итальянский флот полностью доминировал в центральном Средиземноморье; британский флот поспешно уходил из Александрии в Красное море; итало-германские войска находились в двух десятках километров от Александрии, откуда они могли нанести удар по Среднему Востоку — сердцу Британской Империи. Решительная победа была рядом, буквально в нескольких шагах.

Но сделать эти шаги не удалось. Англичане, прижатые к стене, бросили на фронт все силы и легко отбили предпринятую Роммелем 3 июля попытку наступать. Время шло, и ситуация под Эль-Аламейном вместо улучшения становилась все более тяжелой для «Лиса пустыни». Снабжение поступало в войска, проделав длинный путь. Сначала 1000 километров через Средиземное море до Бенгази — основной базы снабжения, а затем еще 1000 километров по суше через пустыню. Линии снабжения, сухопутные и морские, были слишком растянуты, и почти по всей длине они подвергались ударам противника. В Тобруке и Марса Матрухе были спешно созданы передовые базы снабжения, но первый порт был полностью разрушен, а второй являлся просто якорной стоянкой. Так как оба этих места подвергались сильным воздушным налетам врага, их возможности были весьма скромными.

Значительно улучшить положение можно было, наладив снабжение Киренаики из Эгейского моря. Однако для этого требовалось установить надежный контроль над Восточным Средиземноморьем и перевести туда главные силы итальянского флота. Такая переброска потребовала бы решения тяжелейшей задачи по созданию баз в Греции и на Крите. Флот сумел бы решить ее, имейся в наличии достаточный запас топлива. Однако было бы совершенной глупостью перевести корабли в новые порты и оставить их там без нефти. Топлива не было, и оно не появилось, немцы даже не обещали его.

В этой связи достаточно снова привести мнение адмирала Вейхольда, который в своем послевоенном меморандуме для союзников писал: «Итальянский флот предпринял необходимые подготовительные меры, но следует помнить, что выполнение намеченного перехода и его быстрота зависели прежде всего от наличия топлива. Так как германское Верховное Командование и германский штаб РВМ оставались глухи ко всем моим просьбам увеличить поставки топлива, перевод итальянского флота так и не состоялся. Германский Генеральный Штаб смотрел на все это с полным безразличием, еще раз показав свою недооценку морской мощи для ведения войны в целом и значения Средиземноморского театра в рамках мирового конфликта».

Поэтому итальянский флот остался в Таранто, слишком далеко от места боев. В этот момент он имел решающее превосходство, но так и не сумел использовать его на восточных маршрутах и в боях за Александрию.