– Я хотел бы видеть мисс Фелисити Лэнгли, – повторил он.
      Заметив, как эта мисс смотрит на него – словно он был каким-то мародером, явившимся с единственной целью – грабить, – он понял, что его тетушка была, пожалуй, права. Прежде чем отправляться к этой леди, следовало бы привести себя в более презентабельный вид.
      Ну что ж, возможно, что его вид действительно отпугнет мисс Лэнгли, как это предсказывала тетушка Дженива.
      – Мисс Лэнгли – это я, – сказала она, чуть вздернув хорошенький носик.
      Так это и есть его невеста? Поскольку ко всей этой истории приложил руку его дедушка, он ожидал увидеть мегеру с выступающими вперед зубами либо какую-нибудь абсолютно бесцветную мышку. Но только не девушку, которая открывает дверь в ярко-красных носках.
      – Мисс Фелисити Лэнгли? – уточнил он. Наверное, здесь какая-то ошибка. Его дедушка никогда бы не выбрал такую хорошенькую девушку. При виде которой даже дух захватывает.
      Он был потрясен, когда она кивнула в ответ.
      «Отлично. Значит, это и есть Фелисити Лэнгли». Сделав глубокий вдох, он подумал, что хотя с зубами у нее все в порядке, со временем она, наверное, докажет, что он прав, мысленно назвав ее мегерой.
      – Прошу прощения, мисс, – сказал он, слегка поклонившись. – Я пришел, чтобы… – Продолжить ему не удалось, поскольку эта леди неожиданно вновь обрела дар речи.
      – О Господи, сэр, о чем вы только думаете? – принялась отчитывать его она. – Являетесь с парадного входа? Это едва ли служит вам хорошей рекомендацией, потому что говорит скорее о вашей бесцеремонности, чем о вашем опыте.
      И она окинула его оценивающим взглядом, как будто снимала мерку для костюма… или для того, чтобы заковать его в кандалы.
      – Теперь, когда мы наконец выяснили, что я и есть мисс Лэнгли, – сказала она, – позвольте представить вам мою сестру мисс Талли Лэнгли.
      Тэтчер слегка поклонился девушке, которая, слава Богу, все еще держала на руках своего хищного зверя потому что на нем была надета его единственная пара сапог. Единственная имевшаяся у него по приезде в Лондон, по крайней мере до тех пор, пока тетушка Дженива не заказала для него двадцать или тридцать пар новой обуви, полагающихся теперь ему в новой для него роли герцога.
      Мисс Лэнгли распахнула дверь еще шире и снова взглянула на него:
      – Ну, вы входите или намерены стоять там, пока не выстудите весь дом? – Одна ее рука была теперь уперта в бок, а другая указывала направление внутрь дома. – Или, что еще хуже, пока не простудитесь до смерти, до того как мы придем к соглашению, в результате чего мне пришлось бы начинать весь процесс с самого начала?
      Какое соглашение? Что за процесс придется начинать с самого начала? С подобной бесцеремонностью ему еще никогда не приходилось сталкиваться. Она, конечно, хорошенькая малышка, но, видимо, немного чокнутая.
      Она вздохнула, теряя терпение:
      – Ну, вы входите? Или мне придется предположить, что вы такой же безмозглый, как и тот, который был перед вами?
      Он не мог бы с уверенностью сказать, что в конце концов заставило его войти в дом – властность ли, чувствовавшаяся в ее приказании, то бишь просьбе, или порыв холодного ветра.
      – Да, да, вхожу. Извините, – сказал он.
      Он не понял, что она имела в виду, сказав «тот, который был перед вами». Минуточку. Может быть, у нее это не единственный вариант брака с герцогом?
      И она еще имеет наглость называть его бесцеремонным?
      Мисс Лэнгли закрыла дверь, вздрогнула, поплотнее закуталась в шаль и, повернувшись, начала подниматься по лестнице. Ее сестра улыбнулась ему озорной улыбкой, а крыса-переросток на ее руках не спускала охочего взгляда с его сапог.
      – Идемте же, – сказала ему мисс Лэнгли. – Как видите, мы нуждаемся в ваших услугах.
      В его… услугах?
      Но прежде чем он смог спросить ее об этом, она и ее сестра поднялись на целый марш лестницы и повернули в узкий коридор, ведущий к небольшой гостиной. Ему пришлось нагонять их. Следом за ними он вошел в гостиную. Это была уютная, явно женская комната: тут стояла корзиночка с начатым вязаньем, возле камина лежал на полу раскрытый роман. В камине пылала кучка угля, а возле камина стояло большое мягкое кресло, в котором весьма неделикатно похрапывала престарелая дама. Ее кружевной чепчик сбился набок, а плед, прикрывающий ноги, соскользнул на пол.
      Фелисити на одном дыхании все поставила на свои места. Книга была закрыта, нужная страница заложена сплетенной в косичку шерстяной ниткой; плед снова прикрыл ноги спящей старушки. И она еще нашла время, чтобы добавить в огонь немного угля.
      – Надеюсь, тетушка Минти сочтет вас приемлемым, – сказала она и занялась текущими делами. – Я бы разбудила ее, но она любит вздремнуть в это время дня и терпеть не может, если ее будят раньше, чем она будет готова. – Отряхнув руки, она повернулась к нему и снова вздохнула, покачав головой: – Наверное, настоящая дуэнья должна быть более бдительной, но нам вполне подходит и тетушка Минти, потому что мы отлично понимаем наши напряженные обстоятельства и не склонны заводить неподобающие романтические связи…
      – Если не считать нашей кузины Пиппин, – добавила мисс Талли. – Но с ней вы познакомитесь позднее.
      Сестра метнула в ее сторону испепеляющий взгляд, и он воспользовался перерывом в этом бессмысленном разговоре, чтобы хоть как-то овладеть ситуацией:
      – Гм-м… да. Я хочу сказать, что цель моего визита…
      Мисс Лэнгли в мгновение ока пресекла его маневр.
      – Ах да, цель. – Мисс Лэнгли абсолютно проигнорировала тот факт, что только что заткнула ему рот. – Хотя должна признать, что выглядите вы не вполне респектабельно. – Она снова окинула его оценивающим взглядом от кончиков сапог до макушки. – Пожалуй, ливрея будет чуть тесновата.
      «Ливрея?» Он покачал головой, не понимая, о чем идет речь. Она хочет, чтобы на нем была надета ливрея? Это что еще за бессмыслица?
      – Вижу, вы удивлены. Но у нас действительно есть для вас ливрея.
      – Нянюшка Джамилла всегда говорила, что ливрейный лакей должен быть хорошо одет, – добавила мисс Талли.
      – Ливрейный лакей? – запинаясь, переспросил он.
      – Силы небесные! – взмолилась мисс Лэнгли. – Надеюсь, они вам не намекали, что вы сможете претендовать на место дворецкого? Ведь я им доходчиво объяснила, что нам требуется всего лишь ливрейный лакей, который мог бы…
      Он замахал на нее руками:
      – Мисс Лэнгли, здесь какая-то…
      Она не позволила ему продолжить:
      – Естественно, вы хотели бы получить более высокий пост, но у нас такое маленькое хозяйство, к тому же временное, поэтому мы не можем нанять и дворецкого, и ливрейного лакея, не так ли?
      Она улыбнулась ему, и от этой улыбки у него как-то странно перехватило дыхание и уже не захотелось возражать ей. Эта мисс Лэнгли была достойным противником. Едва успев сделать отвлекающий маневр вправо, она сомкнула ряды и повернула в другом направлении.
      – У вас, надеюсь, есть некоторый опыт управления?
      Двенадцать, лет в армии Веллингтона. Командование девяносто пятой стрелковой частью королевских стрелков в Корунье, Бадахосе и Саламанке. Марш-броски через всю Португалию и Испанию с плохо обученными, полуголодными солдатами, когда приходилось добывать не только провиант, чтобы они могли двигаться, но и пули, чтобы они могли остаться в живых.
      – Да, небольшой, – сказал он, криво усмехнувшись. – Но, мисс Лэнгли, это едва ли имеет отношение…
      – Конечно, имеет, – заявила она. – Пусть даже у нас очень маленькое хозяйство – заметьте, что это не по нашей воле, – но я твердо намерена не допустить, чтобы кто-нибудь узнал правду о нашем положении…
      Правду о ее положении? Что, черт возьми, она имеет в виду?
      – …а наличие приличного ливрейного лакея придаст всему должный внешний вид. Наши обстоятельства, уверяю вас, скоро изменятся в лучшую сторону. Приближается сезон, а с ним грядут перемены. – Она замолчала, но ненадолго. – Не секрет, что я скоро выхожу замуж за герцога Холлиндрейка… так что моя сестра и я, а также наша кузина поселились здесь на короткое время.
      Кто бы стал спорить?
      – Мисс Лэнгли, если бы вы только…
      – Только не думайте, что наше нынешнее положение отрицательно скажется на вас. Мы еще достаточно прочно стоим на ногах, чтобы быть в состоянии заплатить вам заработную плату, хотя, судя по вашему виду, вас следовало бы получше кормить.
      Она протянула руку и ущипнула его за предплечье.
      – Силы небесные, ведь вы, наверное, сильно проголодались? Ну что ж, мы об этом позаботимся. – Она дружески потрепала его по рукаву и улыбнулась. Этот маневр с успехом обезоружил его, потому что, когда мисс Лэнгли улыбалась она была похожа на ангела, а от ее прикосновения по его телу прокатилась теплая волна.
      Он попытался укрепить позицию, вспомнив свою тщательно продуманную речь.
      Он хотел сказать ей: «Мисс Лэнгли, эта помолвка была заключена без моего ведома, и я считаю невозможным…»
      Да, предполагалось, что сценарий должен был развиваться таким образом.
      Поэтому он открыл рот и начал:
      – Мисс Лэнгли, мне кажется, что произошла…
      Его снова прервали, не позволив договорить до конца. На сей раз это сделала другая мисс Лэнгли:
      – Герцогиня, дорогая, боюсь, что он нам совсем не подойдет.
      – Герцогиня? – удивленно произнес он. Неужели она уже пользуется титулом? Даже не выйдя замуж? Теплое чувство, которое он испытал по отношению к ней всего несколько мгновений назад, улетучилось, когда он столкнулся с такой наглостью.
      Она покачала головой:
      – Это всего лишь детское прозвище. Моя сестра до сих пор меня так называет.
      Час от часу не легче. Значит, она была настроена следовать этим путем с младенческого возраста. У него вдруг возникло предчувствие, что так просто ему от нее не отделаться.
      Она тем временем повернулась к сестре.
      – Что тебя в нем не устраивает?
      – Он слишком высок ростом, Герцогиня. Ливрея ему ни за что не подойдет.
      Фелисити уперла руки в бока.
      – Я уверена, что подойдет. – Она снова скользнула по нему оценивающим взглядом, словно опытный портной. – Ну-у, возможно, будет немного тесновата.
      Вот он, его шанс убраться отсюда подобру-поздорову. Ливрея не подойдет, и он сможет уйти. А потом он прикажет дедушкиному – нет, своему – секретарю написать мисс Лэнгли любезную записку, выразив сочувствие по поводу его внезапного буйного помешательства.
      Она с пониманием отнесется к такой ситуации, поскольку и сама, кажется, подвержена этому недугу.
      Однако проблема с ливреей оказалась далеко не самой серьезной из его проблем.
      Мисс Талли спустила на пол свою собачку, которая немедленно возобновила знакомство с ним, вонзив зубы в его сапог. Вместо того чтобы оттащить собаку, девушка улыбнулась и сказала:
      – А вы, должно быть, любите собак?
      «Собак – да. Но не крыс – пожирателей обуви».
      – Вы пьете? – спросила она, обходя вокруг него.
      – Простите? – переспросил он, безуспешно пытаясь стряхнуть с ноги собачонку.
      – Я спросила, пьете ли вы. Имеете ли вы склонность употреблять спиртное? А точнее, большие количества бренди?
      Она взглянула на него широко расставленными голубыми глазами, очень похожими на глаза сестры.
      – Я не пью бренди, – ответил он. А сам подумал, что, возможно, следовало бы начать это делать.
      Обе девушки вздохнули с облегчением, и мисс Лэнгли поспешила объяснить:
      – Видите ли, наша кухарка немного злоупотребляет спиртным, и мы с трудом находим возможность удовлетворить ее потребности, но если бы оказалось, что и вы пьете…
      – Мисс, смею заверить вас, что я не имею ни малейшего намерения…
      – Отлично! – воскликнула она и хлопнула в ладоши. – Теперь, когда мы урегулировали этот вопрос, можно перейти к более важным вещам.
      Урегулировали? Ничего они не урегулировали. Они даже не дошли в разговоре до цели его визита.
      – Я все же думаю, что он не сможет носить эту ливрею, – заметила мисс Талли, вновь окидывая его взглядом. – Зачем нам его нанимать, если ливрея ему не подходит?
      – Если ты сомневаешься, то пойди и принеси ее, – сказала ей сестра.
      – Так я и сделаю, – проворчала Талли и направилась к двери. Она на мгновение остановилась и, наклонившись, взяла на руки собачку, оторвав маленького злодея от его сапога. – Что-то мне ваше лицо кажется очень знакомым. Вы давно в услужении?
      – Совсем недавно, – ответил он. – По правде говоря…
      Но девушка уже не слушала его. Она вышла через боковую дверь и отправилась за пресловутой ливреей. А вместе с ней, слава Богу, убралась и ее собака.
      Ему необходимо до ее возвращения разобраться во всей этой путанице и прежде всего объяснить мисс Лэнгли, кто он такой и почему появился здесь.
      Но оказалось, что сделать это невозможно.
      – Наверное, вы хотите узнать, каковы будут здесь ваши обязанности? – сказала она, усаживаясь на ближайший стул.
      – Обязанности? Позвольте, мисс Лэнгли, мне кажется, необходимо кое-что объяснить…
      – Мисс Лэнгли! Мисс Лэнгли! – раздался пронзительный крик откуда-то из недр дома.
      – Только этого нам не хватало, – пробормотала мисс Лэнгли, поднимаясь со стула. Судя по тому, как она расправила плечи, можно было подумать, что она собирается с духом перед сражением. – Я здесь, миссис Хатчинсон, – ответила мисс Лэнгли очень любезным тоном, за которым, крылась стальная воля. – Это наша экономка и кухарка, – сказала она ему.
      А-а, та самая миссис Хатчинсон, которая так часто прикладывается к бутылке бренди. Его визит становился час от часу все интереснее.
      Миссис Хатчинсон оказалась высокой проворной женщиной с рыжевато-каштановыми волосами и проницательными глазами. Даже если она злоупотребляла спиртным, это не бросалось в глаза.
      – Ох, мисс Лэнгли, внизу ждет этот бакалейщик. Нагло требует оплатить счета и все такое. Набросился на меня, словно я распоряжаюсь деньгами. Что ему сказать?
      Мисс Лэнгли бросила на него извиняющийся взгляд и, понизив голос, посоветовала:
      – Скажите ему, что этими вопросами занимается наш поверенный, мистер Эллиот.
      – Эту отговорку я уже использовала на прошлой неделе. Она тогда не сработала, не сработает и сейчас. – Она метнула взгляд через худенькое плечико хозяйки. – А это кто такой?
      – Это наш новый ливрейный лакей, – сказала мисс Лэнгли, с явным облегчением меняя тему разговора.
      – Гм-м… больно он худ, – заявила кухарка и, подойдя к нему ближе, потрогала за предплечье.
      Тэтчер почувствовал себя лошадью, выставленной на продажу в «Таттерсоллз».
      Миссис Хатчинсон хмыкнула и еще разок ущипнула его.
      – Ничего, мяса на костях у него больше, чем кажется, но все равно надо его подкормить. – Она окинула его взглядом, как будто тоже снимала с него для чего-то мерку, потом, заметив сбоку на голове шрам, спросила: – Был в армии, не так ли?
      Он так удивился ее проницательности, что смог лишь кивнуть в ответ.
      – Я так и думала. У тебя взгляд голодного человека, который не ел досыта с тех пор, как ушел из дома. Ну что ж, я неплохо готовлю, если меня не донимает бакалейщик, а помощь в доме нам потребуется. Но в моей кухне я не допускаю никаких вольностей, ты меня слышишь? Не вздумай щипать меня за задницу, когда тебе кажется, будто я ничего не замечаю, и не бегай за моей Салли, иначе я тебя так отделаю, что мало не покажется.
      – Мадам, я не имею ни малейшего желания…
      – Слышите, он меня «мадам» назвал, – фыркнула довольная миссис Хатчинсон. – Манеры у тебя хорошие, просто не забывайся.
      – Я не имею намерения щипать ни вас, ни вашу Салли, – совершенно честно заверил ее он.
      – Вот и хорошо. Только не забывай об этом. И еще: если у тебя хоть немного варит голова, беги из этого сумасшедшего дома как можно скорее.
      – Миссис Хатчинсон! – возмутилась мисс Лэнгли.
      – Я всего лишь даю бедняге хороший совет, – недовольным тоном сказала кухарка. – К тому же он понимает, что я шучу.
      Но как только Фелисити отвернулась, миссис Хатчинсон покачала головой и указала большим пальцем на дверь.
      – Я нашла ее! – воскликнула, с победоносным видом входя в комнату, Талли, за которой по пятам следовал Брут. Это несносное создание с решительным видом вцепилось в его сапог.
      Видя, что никто не обращает на это внимания, Тэтчер наклонился и попытался отодрать упрямого пса от своего сапога. Брут заворчал и сердито огрызнулся на человека, который осмелился прервать его легкую закуску.
      – Ой, вы только посмотрите на него! – воскликнула мисс Талли. – Он пытается подружиться с Брутом. Какой милый человек!
      Тем временем мисс Лэнгли развернула отделанный серебряным галуном сюртук, и подняла его вверх, чтобы рассмотреть получше.
      – Что случилось с предыдущим ливрейным лакеем? – спросил он, ни на мгновение не сомневаясь, что этот человек счастливо доживает свои дни в Бедламе.
      – Никакого другого ливрейного лакея не было, – сказала мисс Лэнгли, встряхивая сюртук.
      – Откуда же эта ливрея? – спросил он, с подозрением поглядывая на сюртук, который эти девушки были твердо намерены надеть на него.
      Она принадлежала нашему отцу.
      Он покачал головой:
      – Значит, ваш отец был в услужении?
      – Боже упаси, – сказала мисс Лэнгли. – Он был дипломатом. Этот костюм был сшит тогда, когда он был прикомандирован ко двору русского царя.
      – Ошибаешься, Герцогиня, – возразила ее сестра. – Его сшила для отца нянюшка Джамилла, когда мы были во Франции.
      – Зачем бы нянюшке Джамилле потребовалось вырядить отца в ливрею?
      – Думаю, что это была шутка. Ты помнишь, как она любила подшучивать над ним? И она была неравнодушна к ливрейным лакеям.
      Мисс Лэнгли прищелкнула пальцами.
      – Да, теперь я вспомнила. Ты права. И я хорошо помню, что папе эта шутка понравилась. По-моему, было бы жаль не пустить ее в дело, – сказала мисс Лэнгли.
      «Практичная, а, в придачу сумасшедшая». Он подозревал, что эта ливрея уже побывала в употреблении, и не в таком, как предполагали ее использовать эти две девчонки.
      Потом вдруг, прежде чем он успел запротестовать, с него сняли пальто, затем сюртук и надели на него эту единожды использованную ливрею с отделкой из серебра.
      Слава Богу, лорд Лэнгли не был низкорослым мужчиной, так что ливрея ему почти подошла по размеру, и хотя была несколько тесновата в груди, дышать он все-таки мог.
      Мисс Лэнгли отступила на шаг и осмотрела свою работу.
      – Да, это то, что надо. Вы выглядите теперь почти как подобает приличному ливрейному лакею. – Она подошла к письменному столу и, покопавшись в коробочке, выудила оттуда несколько монеток. Взяв его за руку, она положила несколько пенни ему на ладонь. – Пожалуйста, постригите волосы и купите приличную бритву, после чего, я полагаю, все мы отлично поладим друг с другом.
      «Как насчет новых сапог?» – чуть было не спросил он, но не успел, потому что его уверенно вывели из комнаты и проводили по коридору.
      – Но, мисс Лэнгли, я не думаю, что….
      – Уверена, что мы сможем в дальнейшем решить все вопросы, которые могут у вас возникнуть, – беспечно сказала она, а Брут поднялся, чтобы помочь ей выпроводить его, и, покусывая за пятки, повел вниз по лестнице, словно какую-то злосчастную овцу, отбившуюся от отары.
      Даже французам не удавалось с такой эффективностью заставить его отступить.
      – У вас есть жилье? – спросила она, когда они свернули на лестничную площадку.
      – Да, – ответил он, спеша выйти из дома, пока Брут, это исчадие ада, не откусил его пятку на память.
      – Отлично. Пока мы не можем предоставить вам место для проживания в доме. – Она указала жестом на абсолютно пустой холл, хотя сам он этого не заметил. Ему без особых церемоний вернули пальто, шляпу и сюртук и препроводили к выходу. – Боюсь, что дом не так хорошо меблирован, как нам говорили, когда мы его арендовали. Однако он очень удачно расположен, – сказала она, кивнув на Гросвенор-сквер за углом.
      И Холлиндрейк-Хаус.
      Подумать только, эта девчонка умышленно расположилась лагерем в пределах досягаемости огня от его дома. Он было совсем собрался уйти, но не тут-то было, Брут с новой силой вцепился в его сапог.
      Он попытался стряхнуть собачонку, но безуспешно.
      Мисс Лэнгли, бросив извиняющийся взгляд в его сторону, наклонилась и взяла на руки любимца сестры.
      – Извините за Брута. Надеюсь, его поведение не отпугнет вас, мистер… мистер… – Она взглянула на него. Прядь волос, выбившись из прически, упала, свернувшись колечком, на плечо. Пара широко расставленных голубых глаз заставила его замереть на месте, поразив его, как может поразить полянка, заросшая голубыми колокольчиками, среди мрачного леса.
      Губки ее сложились так, как это делает женщина, предлагающая поцеловать себя… а может быть, даже что-то большее. А эти глаза, эти удивительные голубые глаза взывали к нему, взывали к какой-то незнакомой части его сердца, о существовании которой у себя он даже не подозревал.
      Он вдруг представил себе, как она падает на спину на огромную кровать в Холлиндрейк-Хаусе… и на ней не надето ничего, кроме диадемы герцогини на головке, а взгляд этих глаз, обращенный на него, горит страстным желанием.
      Но тут ее реснички затрепетали, и она продолжала:
      – Надеюсь, что вы из-за Брута не откажетесь помочь нам, сэр?
      Ее вопрос проник в его сознание и отозвался где-то в груди. Ему почему-то стало трудно дышать, и он не мог понять, что же, черт возьми, произошло.
      – Конечно, мисс Лэнгли… – пробормотал он, даже не сознавая, что говорит. И не успел он понять, что же все-таки она с ним сделала, как она стала закрывать за ним дверь.
      И тут до него дошло, что эта девчонка обманным путем уговорила его…
      – Ах, батюшки! – раздался вдруг ее голос, и она снова открыла дверь. – Я совсем забыла спросить у вас одну вещь.
      – Что именно? – спросил он, настороженно взглянув на нее. Она снова уперла руки в бока.
      – Ваше имя, сэр. Как мне вас называть?

Глава 2