- О-о-о! - стон раздался из музыкальной комнаты. Мы бросились туда и застали Майкла над распахнутым музыкальным инструментом типа урезанного и растолстевшего фортепиано.
      Я, возможно, после специальной подготовки отличу клавесин от клавикордов, но вот слету определить "породу", класс, возраст, а главное, происхождение инструмента, по-моему, дано не всякому. Майкл оказался из них - из тихих шизиков, обмирающих над куском старого дерева, начиненного струнами. Было похоже, что мы стали свидетелями неожиданной встречи с возлюбленной - кузен то подбегал к украшенному инкрустацией ящику, нежно гладил его, очерчивая формы, то отступал, склонив голову к плечу и блаженно улыбаясь. И вдруг, в страстном порыве прильнул к клавиатуре, пробежав по ней своими легкими пальцами. Он наигрывал что-то колокольчато-льющееся, шутливое, стоя, запрокинув лицо и растворяясь в звуках. Майкл блаженствовал, забыв о нас.
      Хладек пожал плечами:
      - Господин Артемьев, видимо, музыкант?
      - Да, и отличный! - гордо выдала я мгновенную импровизацию.
      Улыбка блаженства не покидала Майкла всю нашу дальнейшую экскурсию, а губы шептали имя великого мастера, изваявшего сей музыкальный шедевр. Я поняла, что как собеседник он потерян, и взяла под руку Хладека:
      - Кристиан, возможно, на сегодня достаточно? Нам бы хотелось взглянуть на жилую часть дома. Масштабы необходимой реставрации и нашего везения, по-моему, ясны.
      - Ну что вы, госпожа Девизо! Вы не видели, на мой взгляд, самого забавного. Пропустим, в самом деле, анфиладу гостевых комнат... Ах, это чудесный двусветный большой зал! Обратите внимание на роспись потолочного плафона! Нужен хороший мастер-реставратор, но ведь, в сущности, вы завладели сокровищем!
      - Еще нет. Пока не выполнены кое-какие нравственные и формальные обязательства.
      - Вот! - Хладек распахнул дверь в большую комнату. - Мне приходилось бывать в королевских резиденциях и я утверждаю - здесь все выдержано на уровне. И даже немного, если позволите, кичливого желания перещеголять... Этот балдахин вишневого шелка украшен позолоченным фамильным гербом, а обивка стен сохранила его элементы. Смотрите: стальное поле заткано золотыми лютиками, а в центре - источник! "Вальдбрунн", - так, между прочим, называется это имение. Вы поняли? У императора резиденция Шенбрунн - "Прекрасный источник", у барона фон Штоффена - Вальдбрунн - "Лесной источник". Скромнее, но на уровне, - он значительно поднял брови. - Рудольф утверждает, что источник здесь действительно был ещё до Первой мировой войны.
      Майкл, пропустив историческую справку, к моему удивлению живо заинтересовался колоссальным, абсолютно музейным ложем. Сняв очки, он что-то разглядывал в складках бархатного балдахина.
      - Не трогайте! Мы же погибнем в пыльной лавине двухвекового возраста, - попыталась я оттянуть от кровати кузена.
      - Смотрите, бархат заткан крошечными лютиками и перекрещенными шпагами! Это очень древнее рыцарское отличие, берущее начало ещё от крестовых походов.
      - Майкл, честное слово, я не подозревала наличия у человека в столь новых брюках и обуви подобного интереса к старине, - поддела я его шепотом.
      И мой кузен покраснел, застенчиво ощупав свои джинсы, будто ему намекнули на расстегнувшуюся ширинку. Он явно забыл о себе и своем костюме. Да, в самолюбовании этого мужичка не упрекнешь, - надо же так постричься! С ехидством разглядывала я затылок, покрытый низкими каракулевыми завитками, как у щенка ирландского сеттера.
      Хладек, уже почти отказавшийся от помощи молчаливо следовавшего с нами дворецкого, перекинулся с ним несколькими фразами и старик вновь с гордостью возглавил "туристическую группу". Мы покружили по коридорам и комнатам и, наконец, дворецкий торжественно распахнул часть полукруглой стенки, оказавшейся дверью.
      - Сейчас мы поднимемся с вами на башню. Она называется Вайсертурм, что значит, Белая. Когда-то башня светилась белизной, паря над окрестностями. Это самое высокое место в юго-западной провинции, о чем свидетельствует уже двести лет поднимаемый над Вайсертурм вымпел... - Рудольф вздохнул. Камни, конечно, со временем потемнели.
      Внутри большой круглой, похожей на маяк, башни вилась металлическая лестница с надежными, но слегка подрагивающими под рукой перилами. Первым, несмотря а возраст, двинулся дворецкий, дальше мужчины любезно хотели пропустить меня, но я уступила эту честь Хладеку. Замыкающим процессию оказался Майкл.
      Стены башни, составленные из огромных камней, когда-то были выбелены, но от побелки остались лишь шелушащиеся лишаи, соседствующие с зелеными пятнами плесени. Пахло как в колодце, сыростью и пустотой. Вдобавок Хладек перевел справку дворецкого о поселившихся в перекрытиях колониях летучих мышей. Ступеньки не казались мне очень надежными, особенно в тех местах, где поддерживающие их костыли свободно ходили в каменных лунках. Чем выше мы поднимались, тем больше молчали. Шутить уже не хотелось, шедший впереди старик тяжело дышал.
      - Может быть, нам лучше вернуться и оставить эту цирковую программу на следующий раз? - предложила я, заметив, что от одного взгляда вниз, в уходящую гулкую темноту, к горлу подкатывает тошнота.
      - Ну что вы, Дикси, это же так интересно! Старик шагает как бойскаут, а вы хнычете, как кисейная барышня. Не портите нам удовольствия, - прошипел кузен мне в спину.
      "Ах, так! Я всегда знала, что горькое лекарство лучше пить залпом", подумала я и оттолкнула Хладека:
      - Извините, я вас немного потревожу! - Кристиан недоуменно прижался к стене, и мы с трудом разминувшись в тесных объятиях, поменялись местами. Со словами: "Извините, господин Рудольф! Я бы хотела поскорее выбраться на свежий воздух!" - я обошла дворецкого.
      Старик мужественно прислонился к поручням, пропуская меня у стены и я почувствовала запах "Кельнской воды", которую таскал с собой по полям сражений Наполеон. Неужели этот старикан бонапартист? Боже, какой сегодня век? - металось в голове, в то время, как ноги, перемахивая через две ступени, несли меня вверх. Не задумываться и не смотреть вниз - вот и весь секрет храбрости. То есть искусственно выпестованной дурости, пренебрегающей опасностью.
      Уф!! Прямо из люка я вынырнула на круглую площадку величиной с танцевальный пятачок в тесном ресторане. Каменный пол, шесть каменных прямоугольных колонн с зубчатым верхом чуть выше человеческого роста. Между ними металлический парапет и длинный флагшток, на верхушке которого трепетал желтый вымпел с изображением башни и какими-то цифрами. Переводя дух, я прильнула к барьеру и вцепившись в поручни, отпрянула назад - голова кружилась, в висках стучало. За спиной, мягко придерживая меня "бесконтактным" объятием, кто-то стоял.
      - Майкл! Вы напугали меня.
      - Это вы устраиваете представление - летите как сумасшедшая! Каково мне - подумают, что хочу избавиться от сестренки и стать единственным наследником! Следи теперь за вами и следи, а то и под суд загремишь!
      - А это идея! У вас ещё есть пара секунд, пока появятся наши друзья. Смотрите, совсем просто, - я прислонилась спиной к парапету и запрокинула вниз голову. - Толкнул ненароком - и остался полным хозяином!
      - Идиотские шутки. - Майкл резко дернул меня за руку и строго посмотрел в глаза. - В вас поразительно сочетается взрослость и инфантилизм. Вы не успели растратить детство, Дикси...
      - Просто бешусь от радости! - Я воздела руки и закружилась в потоке ветра, треплющего мои волосы, над холмами, лугами, над неоглядным, до закругляющегося горизонта, цветущим миром.
      Мимо нас стрелой проносились ласточки.
      - И почему люди не летают? Майкл, вы должны знать, - отчего люди не летают как птицы? Вот так бы вздохнуть глубоко, глубоко, встать на цыпочки...
      - Вы читали Чехова? - голос его прозвучал глухо.
      Он сидел на корточках, прильнув спиной к каменному столбу и сжав ладонями голову. На мизинце, прицепившись дужкой, болтались новые очки. На верхней губе выступили капельки пота.
      - Не открывайте глаза, господин Артемьев, у меня есть нюхательный карандаш с ментолом. Вот так, - вдохните поглубже. - Засуетился над ним подоспевший Кристиан.
      Майкл отвернулся - он решительно не хотел запускать свой крупный нос в ингалятор Хладека.
      - Пустяки. Я давно не бегал. Уже все прошло. - Он встал и склонился за барьером, будто так легче дышалось.
      - Хорошо еще, что я догадался отослать старика вниз. Он признался, что уже десять лет не забирался на Вайсертурм... Красота! - огляделся вокруг Кристиан. - А у меня только два деда, и оба - не бароны, - вздохнул он, сразу погрустнев.
      Наверно, все время думает, почему это ему, бойкому, расторопному, смышленому, с этаким бежево-розовым шелковым бантиком у воротничка - не везет. А фартит черт знает кому - российскому недотепе, купившему вчера джинсы на дешевой распродаже, и дамочке, которая и без того, одним своим прекрасным местом, может подцепить любого музейного аристократа.
      - А у вас, Дикси, наверно шесть цилиндров. Неслись вверх, как Анита Экберг в "Сладкой жизни"... - проворчал Майкл, отдышавшись.
      - Ну вот, поняла, вы похожи на Мастрояни, когда он изображает чудаков! Ну, знаете, таких растерянных, чудаковатых гениев, ? обрадовалась я.
      - Последнее, точно, про меня... - Майкл грустно улыбнулся и опустил близорукие глаза.
      - Ну ладно, господа, я могу считать экскурсию завершенной. - Хладек радовался, будто речь шла о его наследстве. Наверно он получает приличный процент от подобных операций. - Я могу помочь спуститься кому-либо из вас? - Чувствуя себя юным и спортивным, он победно посмотрел на "хозяев".
      - Отнесите, пожалуйста, меня вниз, - попросил Майкл. - Фрау Девизо, вы не понадобитесь. Она собирается воспользоваться выросшими крыльями.
      Майкл совершил прощальный панорамный обзор своих владений и подмигнул мне:
      - А знаешь, сестренка, как шутка эта история с наследством не так уж плоха.
      ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!
      Еще в замке мы подумывали о том, чтобы отметить это событие вечером в ресторанчике, но по дороге я не в шутку размечталась о кровати. Нет, не в смысле сексуальной разрядки - об одиноком спокойном сне в своем довольно комфортабельном номере.
      По-моему, предложение разойтись по домам мужчины встретили с облегчением, и мы расстались на Опернплац, откуда каждому было удобно добираться восвояси. Майкл нырнул в метро, я, отказав в проводах весьма огорченному этим обстоятельством Кристиану, остановила такси и через пятнадцать минут плескалась под горячим душем. От этого занятия меня оторвал телефонный звонок того рода, для которого заранее готовишь длинное ругательство.
      - Сол?.. Вытащил меня из ванны, чертяка. Что случилось? Отчего трезвонишь, как на пожаре? Ах, да, я и забыла. Ты бы обалдел, - сказочный замок! Конечно, весь в "пыли веков", но Буше и Рембрандт и прочие исторические раритеты целехоньки! Спасибо, хотя ещё рано поздравлять. Теперь мы должны с кузеном отправиться в Москву. Представляешь, удовольствие? Нет, не очень противный. Квазимодо тоже умел вызывать расположение дам, особенно, в исполнении Энтони Куина. Что? Погоди, Сол, я хотя бы оботрусь и присяду, на редкость сногсшибательный день...
      Я воспользовалась паузой, чтобы быстренько отреагировать на фразу Сола. Но соображать сегодня мне, видимо, было противопоказано. Усевшись на диван, я тупо уставилась в трубку: Соломон уверял, что намерен заснять всю эту историю, которой я должна придать романтический характер.
      - И к чему вам такое? Убеждена, что это совсем не тот случай. Наследство, конечно... Но, понимаешь... Что значит "не обязательно заходить далеко"? Какова вообще моя задача: совратить Майкла, скомпрометировать, убрать с дороги или просто оставить с подарком нереализованной страсти на всю жизнь?.. Не знаю, сколько ему лет...
      - Посмотри в паспорт. Да это и неважно, - горячился Сол. - Вообще, это уже детали, которые заиграют сами, когда ты выстроишь основное действие. Понимаешь? Этот мужик заинтересовал "фирму". Может выйти отличный сюжет. От тебя ничего не требуется, - слегка покрутись перед ним и всякое такое. А, не мне тебя учить! Действуй, я вылетаю.
      - Постой, у него, кажется, послезавтра кончается виза.
      - Тогда приготовь на завтра что-нибудь горяченькое. Да нет, ты не поняла, - ни в коем случае не постель. Речь идет о лирическом чувстве... А значит, - тянуть и тянуть, пока не взвоет.
      Я в задумчивости повесила трубку. То им подавай "грязный бордельчик", то "Лебединое озеро". Кстати, что у нас сегодня в опере? Пролистала газету, задержавшись над объявлениями концертов. Нет, лучше в оперу. "Травиата", старенький спектакль с молодежным составом. Сойдет. Я отыскала в справочнике отель кузена.
      - Майкл? Это Дикси, извините. Можете обтереться, я подожду. Как в мыле? Хорошо, жду. - Вытащила мужика из-под душа, конечно, ему до своей гостиницы ехать дальше, да ещё на метро.
      - Алло? Блиц-помыв российского аристократа и австрийского барона завершен? Вы в самом деле успели ополоснуться? А если так, то пора одевать фрак. Нас ждут в Опере.
      Вместо восторженных благодарностей я услышала растерянное мычание.
      - У вас уже назначено свидание? Или вы не прихватили бабочку?
      - Как вы догадались? Я хотел... но думаю, зачем... Разве нельзя пойти в моем черном костюме?
      - Отлично. Этот черный костюм как раз для "Травиаты". Спектакль идет без возобновления двадцать лет, так сказать, патриарх сцены. В ложу-бенуар не пойдем, а то задохнемся от пыли.
      - Вам действительно мой костюм показался таким старым?
      - Признайтесь, что вы придерживаете его для посещения похорон
      - И свадеб!
      - Жуткая фантазия! Ну, хоть на собственной свадьбе вы были...
      - Я был в нем. Костюм я приобрел к собственной свадьбе, семнадцать лет назад. Это имеет отношение к визиту в Оперу? - обиделся он.
      - Имеет. Я срочно должна отыскать свой подвенечный наряд. Жаль, в Париж слетать не успею... Ладно, времени совсем мало. Встречаемся у центрального входа того самого здания, которое вы полтора часа назад определили стилем исторического ренессанса. Постарайтесь меня узнать - я буду в декольте и с клешней краба на шее.
      Опрометчивое заявление насчет декольте... Вечернее платье я, конечно, прихватила, - таков уж джентльменский набор путешествующей парижанки: одежда для любви, одежда для удовольствия, одежда для развлечения с любовью и удовольствием. Но мой вечерний туалет был не из тех, что попадают в описания светской хроники. Для "Травиаты" и гида русского кузена сойдет. А вот будут ли билеты? Туристический сезон уже начался, правда, спектакль старый. Я забивала себе голову глупостями, нарочно отодвигая необходимость обдумать указания Сола, сводящиеся к следующему: заморочить мужику голову, но не тащить в постель. Ну что же, два дня в таком режиме я выдержу, а потом вернусь домой и позвоню Чаку.
      ВЛЮБЛЕННАЯ ТРАВИАТТА
      Майкла я увидела сразу. Его невозможно было не заметить среди респектабельных людей, толкущихся у входа. Некоторые дамы умудрились накинуть меха. Мои плечи были абсолютно голы. Правда, небрежно через одно из них переброшен шелковый кружевной платок, такой огромный, что тяжелые кисти чуть не волочились по мостовой. В него можно будет закутаться и двоим, если вдруг после спектакля выпадет снег. Черное кружево, черное, гладкое, удлиненное платье с открытыми плечами и будто свалившимися ниже запястий длинными рукавами. В качестве украшений, конечно, жемчуг - скромно и прилично. Рядом с таким кавалером было бы странным стараться привлечь к себе внимание. Но когда я выпорхнула из такси, чуть не прищемив дверцей кисти платка, на помощь мне бросились сразу два господина из ряда приличных вечерних прохожих, и стоило бы моему глазу лишь слегка стрельнуть легкомыслием, оба они, не раздумывая, последовали бы за роскошной незнакомкой.
      Увидев меня, Майкл рванулся, как собака, ожидавшая хозяина, и разве что не завизжал от радости. В его руке была маленький ирис на длинном стебле.
      - Вот. Не знал, какие цветы вы предпочитаете.
      - Камелии. Естественно, сегодня - камелии!
      - Фу, дубина, - искренне огорчился он, хлопнув себя по лбу и взъерошив едва поднимающуюся над ним волнистую поросль. - Маргарита Дюплесси украшала этими цветами себя и свои покои в любое время года, даже когда стала больна, бедна и нелюбима... - Он вдруг в недоумении уставился на мою шею. А где крабья клешня?
      - Пошутила. Это амулет, влияющий на скорость передвижения. С его помощью я одолела сегодня Белую башню. Но, видимо, в Опере бега отменяются.
      - Со мной ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь упустил же я из виду камелии!
      - Майкл! - я схватила и сжала его руку, тоскливо заглянув в глаза. Майкл! Это невозможно забыть! Нет, не про камелии. Про наш замок! Теперь мы сможет украшать свои покои чем захотим, - клавесинами, ирисами, геральдическими лютиками.
      Мы радостно засмеялись и обнялись, как играющие дети.
      - Дикси, постойте! Смотрите сюда, - Майкл за руку оттащил меня на край тротуара и восторженно уставился на фасад Оперы. - Видите? Лоджии украшены фрагментами из оперы Моцарта "Волшебная флейта". Построено здание в 1861 году - как раз, когда в России было отменено крепостное право, то есть практически рабство! А пять скульптур наверху аллегорически изображают пять муз искусства. Вы помните, как их зовут, Дикси?
      - Что за экзамен, Майкл! Я всего лишь киноактриса и знаю Аполлона, Бахуса и Венеру.
      - Грация, Комедия, Фантазия, Героика и Любовь! - торжественно доложил Майкл. - А вам не кажется...
      - Кажется, что мы опоздаем на спектакль, - оторвала я его от интересной лекции, направляясь в кассу
      К счастью, аншлаг явно не намечался. Остались билеты из самых дорогих и неудобных. Майкл приуныл у плана зрительного зала с указанием цен над каждой зоной.
      - Дикси, мне так хочется погулять по Вене, честное слово. "Травиату" я хорошо знаю... - взмолился он.
      - Что, жадничаете, кузен? Пожалуйста, ложу номер 7, - сказала я кассирше.
      - Постойте, что вы делаете! Я купил эти очки... Ах, зачем я только подошел к прилавку с джинсами! Там, прямо у моего отеля целый базар дешевых вещей... - заметался в панике некредитоспособный наследник поместья.
      Я расплатилась и торжественно повертела перед носом кузена билетиками.
      - Во-первых, мне хочется покутить (мелькнула мысль приложить эти билеты в "финансовый отчет" Солу), во-вторых, нельзя сидеть в таком костюме где-нибудь на галерке. А, в-третьих, это серьезно - я теперь чертовски богата!
      - Перестаньте, перестаньте, Дикси! Вы спугнете фортуну. Мне все время кажется, что вот-вот сообщат о какой-нибудь ошибке... Ведь все это не может произойти со мной... Я - неудачник. И это известно всем.
      - Ничего себе! Мне кажется, мужчины, глазеющие сейчас на вашу даму, думают обратное! Вы даже не оценили мое платье...
      - Платье, платье... Чудесное платье, - рассеянно проговорил Майкл, озирался вокруг. Мы поднимались по широкой парадной лестнице, миновав роскошное фойе с буфетными столиками, на которых среди ваз, полных разнообразной фуршетной закуски красовались ведерки с шампанским. Вовсе стороны расходились залы с витринами, хранящие музейные ценности сценические костюмы, балетные туфельки, дирижерские палочки знаменитостей.
      Мне приходилось крепко держать кузена под руку, кидавшегося то туда, то сюда, как выведенная на прогулку собачка.
      В ложе мы оказались одни. Внизу, в партере, среди пестрого ковра вечерних платьев с порхающими над ним мотыльками вееров словно побитые молью плеши зияли пустые кресла.
      - У вас странные духи, - принюхался, пододвигая ко мне кресло, Майкл.
      - А у вас - странное чувство юмора. Это моющая жидкость с дустом, которой опрыскивают драпировки. Приблизьте-ка свой натренированный нос вот сюда. - Я подставила шею. - Что?
      - По-моему, "Коко Шанель". Только вы явно не злоупотребляете духами.
      Я прищурилась на моего загадочного спутника:
      - И Буше вы узнаете с полувзгляда, и Верди любите, с клавесинами на короткой ноге, и Феллини вам известен, и в парфюмерии вы спец. У самого тоже одеколон от Кристиана Диора, и очки себе выбрал не самые плохие. А костюмы такие вам специально выдают в КГБ, чтобы разыгрывать легковерных иностранцев. "Мол, российские мы ребята, консерваторы, скромняги".
      - А вы неплохо информированы, - усмехнулся он. - Любите фильмы про Джеймса Бонда и русских шпионов?
      Ни за что не проговорюсь, что уже лет пять дружу с российской эмигранткой из Риги, и знаю куда больше о его родине, чем успела выложить.
      - Вот, кажется, начинают! - он подался вперед, высматривая дирижера, раскланивающегося публике.
      Люстры медленно погасли, светились лишь занавес и оркестровая яма, в которой зарождалась и росла, набирая мощь, нестареющая, щемяще знакомая музыка. Кузен замер за моим плечом, стало ясно, что в подобном священном самозабвении он собирается провести весь спектакль. Я подавила зевок и унеслась в свои мысли, рассеяно глядя на сцену..
      В покоях куртизанки вовсю гуляет "полусвет" - хохочут и поют подвыпившие гости Виолетты, сияют свечи, звенят бокалы, ломятся от бутафорских яств и цветов массивные серебряные вазы. За хором, изображающем нарядную публику, ходуном ходит матерчатый задник вместе с нарисованными на нем колоннами и окнами. На авансцену выдвигаются герои для исполнения дуэта, оба с бокалами в руках и хорошо заметным под игривой непринужденностью волнением. Они совсем молоды и я вижу, как сверкают в лучах прожектора глаза певицы. Ее голос рассыпается хрустальными колокольчиками, а рука, протянутая Альфреду, слегка дрожит. Да она влюблена! Меня не проведешь - эта девочка без ума от своего партнера. Парень совсем не плох и если бы не грубый сценический грим, придающий его облику нечто гомосексуальное, не эти алые губы и подведенные глаза, он мог бы, наверно, вызывать какие-то чувства... Я прислушалась - в голосе певца ощущался трепет подлинного чувства! Мне захотелось поделиться своими впечатлениями с соседом. Майкл сидел вполоборота к бархатному барьеру чуть сзади меня, так что я не видела его лица.
      - Господин Артемьев, Майкл! - шепнула я.
      Никакого ответа. Может быть, русский гость уснул, утомленный впечатлениями и музыкой? Я насторожилась. Нет, слушаем, чуть посапываем... Что это? Или я ослышалась - из уст Майкла вырвалось возмущенное хрюканье.
      - Солист не взял верхнее "до"? Или у хористки стрелка на колготках? Оглянулась к москвичу я.
      Майкл покраснел как школьник, застуканный со шпаргалкой.
      - Оркестр очень приличный, хотя в программе сказано, что сегодня занят почти сплошь молодой состав. Дирижер крепкий, педантичный, но без полета. Хотя, возможно, ещё оперится. Легкость, свобода чаще всего приходят с опытом. И солистка вполне тянет. Пусть не добирает вокала, зато хорошенькая и что-то живое в глазах, вроде даже влюбленность...
      - А по-моему, все это зрелище - жуткая архаика! Так и несет нафталином. Заметили, бедняжка Виолетта чуть не завалила кулису. Все дрожит, качается, и такая пыль витает - брр! - Мне почему-то стало обидно, что Майкл заметил влюбленность актрисы.
      - Вы киношница. Там, конечно, все чище, натуральнее. Документ крупного плана. Точность детали. А вот возьмите, дотяните эту концовку в дуэте... Хорошо! Молодцы, чисто, точно! - Он захлопал как раз в нужный момент, на долю секунды опередив зал.
      Вообще, создавалось впечатление, что Майклу, как по сценарию, было известно, где ставить точки, где замереть, а где и пошептаться.
      - Дикси, - шепнул он мне в щеку, - откуда такое имя? "Dixi de visu" это же что-то похожее на латинскую фразу, означающую "высказывание очевидца", если не ошибаюсь.
      - Ну, вас ничем не удивишь. Девизо - фамилия моего деда, француза. И отец, конечно, как человек чрезвычайно начитанный и окончивший с медалями несколько учебных заведений, не мог удержаться, чтобы не назвать своего ребенка Дикси. С юмором у него было неспокойно. Вообще Эрик шутить не любил, и другим не давал.
      - А Дикси Девизо вышло очень красиво. Хорошо, что не родился мальчик. К нему бы из-за одного имени приставали "голубые" - звучит гордо, но с тайным призывом.
      - Вы действительно так думаете? Нет, не по поводу призывности моего имени. Вы думаете, что иметь дочерей приятно? - взвилась я, задетая за живое.
      - Я имел ввиду вполне конкретную дочь - вас, Дикси. И убежден, что для любых родителей это большой приз.
      Майкл дотронулся до моей руки, придерживающей на колене ирис.
      - Дайте цветок. Я специально выбрал желтый, в честь нашего фамильного геральдического лютика. - Он отломил стебель и, аккуратно воткнул цветок узел моих стянутых на затылке волос. - А теперь вы - "дама с желтым ирисом". Дикси, давайте сбежим?
      - Вы, кажется, были в восторге от постановки? - обомлела я.
      - А вас раздражала пыль. Надеюсь, на улицах не слишком свежо? Я оставил дома автомобиль.
      ГУЛЯТЬ ТАК ГУЛЯТЬ!
      На улицах было великолепно. И почему-то шкодливо на душе, как-будто прогуляла урок. Именно, - прогуляла и сбежала в Пратер.
      - Майкл, у меня идея - я провожу вас домой, - сказала я нарочито-интимным голосом, насладившись метнувшимся в его глазах страхом. Страхом недоверия. И чтобы совсем не сбивать с толку беднягу, добавила, Мы пойдем кататься на каруселях. Ведь Пратер у вас под боком, а мне неловко ходить в такие места одной.
      - У вас нет детей? - серьезно спросил Майкл.
      Я со вздохом пожала плечами.
      - Тогда на сегодняшний вечер я вас удочеряю. Или нет, буду вашим заботливым дядюшкой. Сам-то я, наверно, спасую перед опасностью рассмотрел уже, какие там жуткие пыточные аппараты громыхают... И еще: в метро мы не поедем. В Вене чудесное метро, но я не видел там ни одной женщины в вечернем туалете. Тем более, такой ослепительной.
      Майкл остановил такси и назвал адрес. Мы чинно разместились на заднем сидении.
      - Для дядюшки вы выглядите слишком старомодно. Пожилые джентльмены здесь, как правило, форсят - предпочитают светлые, яркие тона, клетку, пестрые галстуки, элегантную стрижку. Принято подкрашивать седину и никого не возмутит маникюр, конечно, без цветного лака.
      - Действительно, старость беспомощна и требует особого ухода. Тогда жалость и брезгливость сменяется уважением и даже определенным эстетическим чувством. Я успел заметить местных дам. Язык не поворачивается назвать их старушками. Право же, это даже красиво: достоинство долголетия.
      - А молодых? Вы замечаете молодых? - на повороте я слегка пододвинула к нему бедро и навалилась плечом.
      Он восстановил дистанцию, когда машина вырулила на ровное место.
      - Сколько вам лет, Михаил Семенович?
      Майкл в испуге схватился за грудь. Пошарив в верхнем кармане, с облегчением вздохнул:
      - Уж подумал, что забыл в джинсах паспорт. Меня предупредили, что за границей нужно всегда иметь документ при себе. Тем более, что я сопровождаю даму в такое сомнительное место.
      Я ловко выхватила из его рук красненькую книжечку с гербом Советского Союза. Майкл протянул руку за своим документом, но я не выпустила добычу.
      - Нет уж, приличная дама должна хоть что-что знать о человеке, делящем с ней крышу замка.
      Я раскрыла паспорт и присмотрелась к фотографии. Было темновато, но не рассмеяться я не могла: на меня смотрело испуганное лицо молодого Пьера Ришара в ореоле вьющихся волос.
      - Это что, школьная фотография после выпускного бала?
      - Позапрошлогодняя. Фотографировался для поездки в Словакию. А бланки ещё не успели заменить на российские, - протокольным голосом возразил он и отобрал паспорт.
      Но я успела рассмотреть дату рождения. Моему "дядюшке" Майклу было всего сорок лет. Нет, вернее, исполнится в декабре. Значит, Козерог и на пять лет моложе Сола...
      - Вы почему-то сразу решили, что я кандидат в пенсионеры и не составлю конкуренции как наследник. Долго ли проскрипит старичок! - Майкл расправил плечи, одернул пиджак и, заглянув в переднее зеркальце, поправил очки. Ничего, ничего. Это я от волнения так плохо выгляжу. Вот начну бегать по аллейкам нашей усадьбы, плавать в фонтане, а по ночам, при луне, играть на клавесине... Потом загуляю и в один прекрасный день представлю "племяшке Дикси" симпатичную девушку.
      - А жену бросите? Или передадите товарищу?
      - С чего вы взяли, что я женат? Может быть, русские носят кольца всегда? Вообще-то я - наполовину еврей.
      - Вам прямо к центральному входу парка? - осведомился шофер.
      - Да, пожалуйста, - ответила я и протянула сто тридцать шиллингов.
      Майкл взял у меня бумажки, порылся в кошельке и добавил ещё 20. Потом достал записную книжку и что-то чиркнул.
      - Записали номер машины на случай, если выболтали государственную тайну? - Я вышла, с удовольствием вдыхая запах ярмарки, детского праздника.
      Аттракционы сияли огнями, все громыхало, светилось и пело. Толпа гуляющих двигалась к входу в парк, над которым в синем ночном небе крутилось гигантское колесо обозрения - символ и гордость Пратера. На выстроившихся вдоль аллеи лотках продавали всякую всячину, возбуждающую аппетит.
      - Ой, тут есть даже соленые огурцы! - Удивился почему-то Майкл, засмотревшись на кисленькую снедь.
      - Здесь это обязательное лакомство. Для тех, кого мутит после всех этих цирковых приключений. Вы не страдаете морской болезнью, Майкл?
      - Я люблю соленые огурцы. Если они здесь выдаются в качестве антирвотного средства, я готов прокрутиться в какой-нибудь из тех отвратительных мясорубок. - Прищуренные глаза кузена опасливо устремились к вертящимся в сиянии разноцветных огней аттракционам.
      Гремели, перебивая друг друга, динамики - песенки, мяуканье, электронные завывания Кинг-Конга и шум морского ветра. Что-то металлическое лязгало, угрожающе свистело: идиотский клоунский хохот, усиленный динамиками, сменялся плачем. Маленькая девочка рядом с нами дернула за руку маму:
      - Мицы лучше остаться в машине, боюсь, его может стошнить, - с опаской показала она на игрушечного кота.
      Майкл потянул меня в темные кусты в стороне от центральной аллеи, по которой в обе стороны двигалась толпа, хрустя поп-корном, облизывая леденцы или мороженное. Я зацепилась каблуком о траву и чуть не упала.
      - Да осторожнее вы, наследница! - прошипел Майкл. - Здесь полно полицейских.