Дар полночного святого

      - Постой! Я больше не боюсь. Не уходи! - Аня рванулась вдогонку. Перед ней во тьме коридора, слабо колебалось золотистое свечение, исчезающее за поворотом.
      - Михаил! - Только тишина в ответ - мирный сон пустого дома.
      "Я не остановила его! Ни о чем не спросила и ничего не сказала... Ведь он приходил неспроста. Он подал мне знак! Господи! - Сев на кровати, Аня сжала голову. - Что же я должна понять, как поступить, чтобы не допустить прежних ошибок? Ну подскажите мне, силы небесные!" - Она механически схватилась за медальон, висящий в вырезе ночной сорочки. На задней стенке овального золотого брелка, в хитросплетении гравировки были различимы крестик и мелкая вязь - "Спаси и сохрани". Может быть, все-таки нужна вера? Причастия, исповеди, венчание в церкви? - Если так, то теперь я верю! - Аня неумело перекрестилась.
      Верочка в церковь не ходила, а молилась потихоньку на доставшуюся от тетки иконку Богоматери. Михаил с усмешкой называл себя атеистом. И как-то сказал: "Это не так уж страшно. Атеизм отрицает не только Бога, но и сатану. Ничего нет, кроме человека. Но человек может стать всем!".
      "Господи! Михаил поймет, или понял уже, что ошибался! Он исправит ошибку, он щедрый и добрый. Не надо больше мучить нас..." - взмолилась она и прислушалась, ожидая ответа. Все так же с легкими ударами отскакивали жемчужины минут и где-то далеко в спящем городе, выли сирены торопящихся машин - пожарных или скорой помощи. Они то удалялись, то возникали вновь с другой стороны: кружили где-то рядом, и казалось, круги сужаются!
      Может, это и есть ответ? В Москве, на месте происшествия, сколько стояло их - в копоти и в гари, - среди испуганно-любопытной толпы. Аня пробивалась сквозь оцепление, крича: "Я жена, жена!" И повисла на руках милиционеров, не подпускавших никого к удушливо дымящим останкам "мерседеса".
      "Вдова, деточка ты моя...", - прижала её к себе подоспевшая мать, стараясь заслонить копающихся среди искореженного металла людей в одежде пожарных.. Острая боль пронзила живот, Аня скорчилась и погрузилась в темноту...
      "А замужем тебе не бывать..." - вспомнила она, придя в себя на больничной койке, пророчество уличной нищей. Это случилось в разгар её романа с Михаилом, - выпрыгнув из автобуса, Аня нечаянно толкнула старуху, и пока собирала вывалившееся из её кошелки на мокрый асфальт тряпье, краем уха слышала злобное карканье: "Не жди счастья, бедовая. Не жди. Ни счастья, ни мужа тебе не видать"...
      Может, это не досадная случайность, а самое что ни на есть пророчество? Она не послушалась, стала женой. А потом - вдовой.
      "Выходит, ошибка в свадьбе? В самом начале рокового пути?! Так вот в чем все дело! - Вдруг осенило Аню. - Я должна уйти с его дороги. Принести жертву. И тогда - все будет по-другому! Я должна разорвать замкнутый круг. Михаил явился и ушел, подавая знак свечей. Он показывал, что должна уйти из этого дома и я! Он приходил тайно - значит, не хозяин тут. А хозяин, затеявший жуткую игру - сатана!""
      Она схватилась за стакан - зубы лязгнули о стекло, тело сотрясала дрожь. Быстрее... Успокоительные капли, еще... Накинула плащ, выскользнула в коридор, сбежала по лестнице в холл - яркий и пустой. Берта не сможет удержать её - она всего лишь прислуга. Но пожилая дама не появилась, а в стеклянных дверях вообще не было замка. Однако, толстые дверцы не открывались, словно намертво вросли в золоченую раму. Тогда Аня свернула в арку, за которой начинался полумрак тихих комнат. Миновала коридоры, кухню, даже в свете фонарей, падающем из окон, показавшуюся знакомой. Прошла через сумрачное полуподвальное помещение с мигающими глазками отопительной установки, толкнула едва заметную дверь - и оказалась в свежести весенней ночи, омытой мелким, сетчатым дождиком.
      Это было так неожиданно и приятно, словно кто-то одобрительно погладил беглянку по голове. Теперь она и вовсе не сомневалась - размашисто шагала по дорожке, ведущей в глубь едва одетого зеленого сада. Услышала стук каблучков - и только тут поняла, что выскочила в белых туфлях на тонких высоких шпильках, приготовленных к свадебному платью. Подсвеченный фонарями сад был похож на Парк культуры, приготовленный к массовому гулянью, - даже струи в искрящемся сквозь кусты фонтане наливались попеременно рубиновым, изумрудным и сапфировым сиянием. С веток капала и, кажется даже, приятно звенела вода.
      Аня мысленно заготавливала английскую фразу, обращенную к сторожу или охране, но никто не преградил ей путь. В воротах, очевидно, предназначенных для хозяйственных нужд, оказалась калитка, замок которой имел удобнейший шпингалет. Открыв его, хозяйка виллы или пленница беспрепятственно оказалась на улице. Значит, она верно истолковала знаки, поданные Михаилом - его зовущую, удаляющуюся по коридору свечу.
      Переулок, освещенный фонарями и окнами вилл, был безлюден и мокр. Проехал мимо и нырнул в ворота своего дома автомобиль, полный музыки и комфортабельного благополучия. Аня отступила в тень кирпичной ограды и поняла - её прогулка никого не беспокоит - ни редких автомобилистов, ни группу подростков, в обнимку, с улюлюканьем пронесшихся на роликах посередине улицы. Аня двигалась в сторону какой-то магистрали - оттуда доносился шум машин и в небо поднималось яркое свечение от вывесок и реклам.
      Она увидела не слишком многолюдную улицу. По водостокам небольших трех-четырехэтажных, вплотную друг к другу прижатых домов, стекала вода. В блестящем тротуаре отражались пестрые огни витрин. Откуда-то пахло вареными креветками, где-то за окном ухали басы джаза, обнимающиеся пары прикрывались зонтиками. Аня попыталась прочесть названия улиц на белых табличках, но они ни о чем ей не говорили, ничего не подсказывали. Указатели над магистралью отсылали водителей стрелками в разные стороны. Она постояла на перекрестке, следя, как разбегаются в известном им направлении машины, словно в игре, правила которой ей никто не объяснил. Странный, чужой мир, не имеющий никаких ориентиров, ни одного указателя, ведущего к покою и пониманию.
      Французские слова "Морской променад" вдруг привлекли Аню. Да ведь здесь и правда должны быть гавань, порт, набережная... Море... Всегда казалось, что оно дружелюбно, приветливо. Могучий, мудрый покровитель. Это, конечно, синие просторы Адриатики или Эгейского моря. А здесь? Аня напрягла память. Северное море, пролив? Какое это имеет значение - в лицо повеяло солоноватой свежестью - и она пошла прямо к ней, к неизвестному великану, ворчливо ворочающемуся в темноте.
      Вот оно! - Смоляная, взъерошенная ветром равнина. Остро пронизывают ночной мрак прожектора, у причалов покачиваются на черных волнах яхты и катера в полной оснастке. По набережной под зонтами прогуливаются люди, проносятся на роликах все те же оголтелые от переизбытка сил подростки. Чья-то собака без любопытства обнюхала подол нового плаща одинокой девушки и, дернувшись на поводке, последовала за хозяевами.
      Аня подставила под дождь лицо, чувствуя, как стекают по щекам за воротник прохладные струйки. Так бы стоять и стоять, принюхиваясь к запаху мазута и водорослей, позволяя мокрому ветру трепать волосы. А дальше что? Ждать, пока разверзнутся небеса и глас Всевышнего даст мудрые распоряжения? Да не сон ли это? Она ущипнула запястье - больно. Потрогала разбитое колено - корочки на ссадине ещё не отпали. Но почему же тогда не страшно? Почему не охватывает паника, не кидается беглянка, очертя голову, к первому же полицейскому, чтобы перебросить на других, более здравомыслящих, груз непосильной головоломки?
      Аня поняла, что давно уже смотрит на неоновую рекламу - голубой пингвин держит рожок с трехцветными шариками. Да это же "Фарцетти" - столь любимое Алиной мороженое! Знакомый, милый пингвин!
      5
      Она распахнула стеклянную дверь - узкая лестница круто спускалась вниз. Там оказалась полная дыма, грохочущая рэпом комната со стенами из красного кирпича и огромными плакатами экологического содержания на них. Молодежь панкового вида толпилась у стойки, танцевала тесным стадом в центре зальчика, курила и распивала нечто за маленькими пластиковыми столиками. Странное место указал заблудшей душе перст судьбы. Пить! Конечно же, в горле давно пересохло от жажды. Как восхитительно пенится "Пепси" в высоких стаканах! Приблизившись к стойке, Аня механически обшарила карманы плаща и растеряно присела на табурет. Если это и сон, то противный. Новый плащ и ни единой монеты. Нет даже носового платка, чтобы промокнуть лицо и, естественно, никаких документов. Закрыв глаза, она тихо застонала.
      - Мадемуазель плохо? - осведомился кто-то за спиной.
      - Я не говорю по-французски, - чуть слышно отозвалась она.
      - Английский?
      - Да. - Аня страдальчески посмотрела на собеседника. Он был тоже мокр, с почерневшими от воды плечами куртки и падающими на лоб темными завитками. По мокрой пряди сползла капля, упала на крупный горбатый нос и повисла на кончике. Незнакомец смахнул её тыльной стороной ладони. Все это Аня видела подробно и обстоятельно, будто снятое рапидом.
      - Вы потеряли кошелек? Позвольте заказать что-нибудь?
      - Я случайно надела новый плащ... "Пепси", пожалуйста.
      - Не советую. Вы сильно озябли. Простуда обеспечена. Не стоит так легко одеваться - вечера здесь ещё прохладные.
      Аня проследила выразительный взгляд незнакомца и торопливо запахнула полы плаща. Только сейчас она заметила, что одета лишь в коротенькую ночную сорочку.
      - Я вышла второпях.
      - Бывает. Недавно я сел за руль, вы не поверите, в одном банном полотенце на бедрах. Здесь это, увы, не принято - ведь вы приезжая? Незнакомец что-то сказал бармену и перед ними появились два стакана с соломинкой.
      - Угадали. - Аня потянула напиток. - Приятный.
      - Главное, - безвредный и согревает. Здесь, в основном, собираются "зеленые". Все коктейли - экологически чистые и слабоалкогольные.
      - Приятно слышать. Оказывается, ещё существует на этом свете что-то безопасное.
      - Жить вообще вредно. Что бы мы не предпринимали, это будет лишь шажок к финалу. Фокус в том, что бы двигаться энергично, но не торопиться. Сядем за столик? Может, взять тебе что-нибудь еще, - бисквит, печенье? Предложил парень.
      - Я не голодна. И уже согреваюсь, спасибо. Пришлось очень кстати.
      Они сели за столик возле плаката, изображающего ядерный гриб в виде цветной капусты. Или наоборот.
      - Ты - полька, я угадал? - мужчина откинул пятерней мокрые волосы. Ему было не больше тридцати - тридцати пяти.
      - Русская. Ты местный?
      - Хм... У меня здесь гастроли... Тони. Тони Фокс.
      - Энн. Путешественница. - Аня засмеялась: все, оказывается потрясающе просто. Она - обыкновенная путешественница! Познакомилась в баре с молодым человеком, рассчитывающим на интимное продолжение вечера. А он совсем не противный, даже, можно сказать, милый. Не лезет с пошлостями, и этот интеллектуальный иудейский нос... Опустив веки, она совершила несколько круговых движений головой - популярное упражнение для разминки шейных позвонков. Как приятно поплыло в голове... И подвальная комната оказалась не такой уж убогой, а в сигаретном дыму появилось нечто загадочное. Вроде театрального тумана, окутывающего поэтические декорации. "Тает луч пурпурного заката, сединой окутаны кусты..." - нараспев продекламировала Аня и предложила:
      - Может, потанцуем?
      Тони с сомнением пожал плечами:
      - У тебя чересчур экстравагантный прикид даже для такого заведения. Меня здесь многие знают, начнут приставать, задавать вопросы... Мы ведь не хотим отвечать, правда?
      - Ну почему же? Уже несколько дней я только и мечтаю о том, чтобы излить душу кому-нибудь... Ты детектив, верно? Я сразу догадалась - синяя куртка и о-о-ч-чень внимательный взгляд. - Она подняла руки. - Можешь обыскать - документов при мне нет. Я - никто.
      - Не прочь с тобой побеседовать, детка. Но, похоже, у тебя скоро возникнут проблемы. Ты что-то подмешала в коктейль? Я и не заметил, черт! Это была таблетка?
      - Никогда! Я вообще практически трезвенница, а таблетки глотаю только от нервов. - Язык Ани здорово заплетался.
      - Сегодня глотала?
      - Много. Перед сном. Завтра у меня свадьба... Ох... - Она скривилась и жалобно взглянула на "детектива". Рот наполнился слюной, тошнота подступила к горлу. - Меня мутит. Прости.
      - Пошли на воздух. Здесь настоящая душегубка.
      Подхватив нетвердо ступающую девушку, Тони вытащил её на улицу. Дождь не прекращался, набережная опустела. Большие цветочные кашпо вдоль тротуара были похожи на урны.
      - Отвернись! - Аня согнулась над кустиком какой-то зелени, сплевывая горечь. Рвотный спазм прошел. - Уже легче. Я беременна, - с радостью сообщила она, вдруг вспомнив, отчего так слаба. - Меня все время мутит и ужасно хочется спать.
      Она покачнулась. Тони успел подхватить оседающую на асфальт девушку.
      - Тебе пора домой. Эй! - Он встряхнул её. - Назови свой адрес, детка.
      - Цветной бульвар... Второй этаж, вход со двора... - по-русски пробормотала Аня и мгновенно отключилась.
      7
      Она открыла глаза от луча яркого солнца, лежащего на подушке. Комната маленькая, обшитая красным деревом, на окне клетчатая сине-зеленая шторка, нанизанная на латунный прут. Покрытый синим ковролином пол выглядит неустойчиво, за стеклом качается полоска далекого берега. По свинцово-серой, тяжелой воде идут пологие, закипающие белыми бурунами волны. Она села, стараясь сосредоточиться. И вспомнила то, как шагнула во мрак за мерцающей свечой Михаила. Значит, он здесь! Неизвестное судно уносит их в просторы небытия... Глупости! Все реально - и фотография пожилого джентльмена в овальной рамке, и брошенный в кресле плащ из торгового дома Живанши. Персиковая кружевная рубашечка - её принесла мадам Берта вместе с пеньюаром... Свадебные туфли, ещё мокрые от дождя... Дождь... Точно, когда она сбежала из дома, шел дождь, а что потом?
      Надев туфли и плащ, Аня поднялась по узкой металлической лестнице. Перед ней белела залитая солнцем палуба яхты. Ветер подхватил и растрепал волосы, захлопал полотняным тентом, натянутым над кормой. Аня двинулась вперед и недоуменно остановилась: за столиком, покрытым белой скатертью, в удобном плетеном кресле сидел человек. В одной руке - чашка кофе, в другой - шелестящая на ветру газета. Совершенно незнакомый мужчина.
      - Эй, ну что ты там прячешься? - не оборачиваясь к Ане, крикнул он. Я вижу твое отражение в кофейнике.
      Аня подошла, разглядывая незнакомца.
      - Добрый день. Кто вы?
      Он поднял желтые птичьи глаза. Они потому, наверно, казались птичьими, что были посажены глубоко и близко по сторонам тонкого крупного носа. И глядели настороженно.
      - Да ты, Энн с Цветного бульвара, я вижу, совсем плоха. Садись, начни с кофе. Здесь, в корзинке, сендвичи. Извини, я приготовил завтрак небрежно. Сыр малость засох.
      Аня присела, придерживая на груди крупные лацканы.
      - Мы знакомы?
      - Напоминаю: Тони Фокс. Но не полицейский, как тебе хотелось. Скорее, носильщик - волок тебя до яхты не меньше часа. Ты вовсе не пушинка, милая.
      - У меня абсолютно стандартный вес. - Она жадно отхлебнула горячий кофе. - Зачем ты меня тащил?
      - Должен был бросить? - Он прищурился. Ресницы у парня были совсем светлые и рыжие, а всклокоченные ветром кудряшки - темно-медного окраса. Ты даже не вспомнила свой адрес. А ещё говорила, что беременна и у тебя сегодня свадьба.
      - Свадьба! Да. В восемь тридцать придет парикмахер и визажист.
      - Опоздала, милая. До берега полчаса и до церкви не близко. Обидно. Какой-то малый сейчас рыдает в жилетку, а полиция сбилась с ног. Смотри, он положил перед Аней газету, ту самую, что показывал доктор. - Сообщение о бракосочетании. На фото ты выглядишь получше. Да, жаль мне господина барона. Полагаю, ему, как дворянину, следует застрелиться - такой конфуз!
      - Ты прав. - Аня уронила чашку и с трудом поднялась. - Мне необходимо немедленно вернуться.
      - Решила не огорчать жениха? Вы что, вчера поссорились?
      - К черту свадьбу. Мне надо в полицию. Разворачивай корабль.
      - Ха! Здорово командуешь. Сожалею - у меня другие планы. Не рвусь к блюстителям закона. Даже, можно сказать, избегаю встречи. Вот идиот! И зачем только приволок тебя... Надо было оставить в том вонючем подвальчике, где ты наклюкалась.
      - За меня заплатят хороший выкуп. - Взмолилась Аня. - Прошу тебя, вернемся.
      - Н-да... - Тони вновь развернул газету. - Этот барон Ноэль Эккерман Роузи, разумеется, аферист. Даже фото отсутствует. По-моему, мафиозные делишки. Ты уверена, что хочешь расколоться копам?
      - Господи, я ничего не хочу... - Она качнулась и кавалер успел пододвинуть стул. - Но не могу же я умчаться с тобой на край света...
      - А почему бы и нет? Выгрузимся в ближайшем порту, грабанем какую-нибудь кассу и покатим дальше. Новые Бонни и Клайд.
      - Не понимаю: ты трезв и, вроде, не дебил, - разозлилась Аня. Выпусти меня! На берегу, конечно.
      - Так. Похоже, ты хочешь, чтобы все было названо своими именами. О'кей! - Тони надел темные очки, закинул ногу на ногу и закурил. - Тебе сигарету не предлагаю, терпеть не могу, когда от дамы несет как из урны. Слушай, Энн. Мне скрывать нечего... Вчера тебе крупно повезло - ты попала в лапы к матерому аферисту. За мной числится немало дел, крошка. Но пока Тони Фокс - что значит Лиса, ещё не попался. Это суденышко под названием "Стрекоза" я, в общем-то, угнал. Оно принадлежит одному моему... ну, скажем, знакомому. Он позволил мне переночевать тут, но никак не ожидал, что я стану кататься с дамой.
      - Тем более пора возвращаться.
      - Так я не сказал самого главного: Тони Фокс передумал. - Приподняв очки, он заглянул в глаза Ане. - Непредсказуемость - мой главный козырь... Теперь на руках у меня джокер - мисс Энн с Цветного бульвара, беременная невеста барона. И уж я подожду, пока мистер Роузи не явится сюда с небольшим презентом. Наличными.
      - Но как он узнает, что я здесь?
      - Сейчас позвоним ему. Все гениальное просто. - Тони достал из внутреннего кармана штурманской куртки радиотелефон. - Диктуй номер...
      - Н-не знаю...
      - Вот это финт! Ты не хочешь вернуться к любимому? А как звучит адрес его дома?
      - Я правда не знаю... Так получилось.
      - Ну, тогда разыщем его через справочную. Вероятно, этот господин поселился в одном из лучших отелей. Он ведь шотландец или ирландец?
      - Не знаю. Постой! - Аня остановила руку, нажимающую кнопки. - Мне надо кое-что рассказать тебе...
      - Наконец-то. Давно жду. Согласись, мы теперь партнеры, союзники. У нас одно судно и одно дело. Между прочим, по морскому закону, территория судна считается территорией того государства, к порту которого оно приписано, а капитан полномочен совершать все гражданские акты вплоть до бракосочетания. Вот был бы здесь твой Роузи, и все могло бы ещё состояться.
      - Не могло. - Аня подняла на него молящие глаза. - Понятия не имею, кто ты на самом деле, но не идиот и не насильник, - это точно.
      - Благодарю, мэм. Ничего более приятного я в жизни не слышал.
      - Кроме того, не чужд сострадания... Уложил меня спать...
      - Ну, это, возможно, из корыстных побуждений. Хотя, красавицей тебя назвать трудно. В глаз тебя двинул какой-то подонок довольно точно... У барона хороший удар.
      - Послушай, мне нужна помощь. И я замерзла.
      - Естественно! Пошли в рубку, там, вроде, теплее. - Тони поднялся. Пожалуйста, мэм, вон в ту дверь, а я поищу что-нибудь из одежды. Предпочитаете соболя?
      - Что? - не поняла Аня и, махнув рукой, скрылась от ветра в рубке. Здесь находился штурвал, множество приборов неизвестного назначения и откидывающееся, как в вагоне, сидение. А, главное, в пронизанном солнцем крошечном помещении было тепло.
      - Кроме пробковых жилетов - ничего. Прихватил вот это. Позвольте укутать вас, мэм? - Тони накинул на Аню клетчатое шерстяное одеяло. - Как в лондонской полиции - для пострадавшего всегда найдется плед.
      - Спасибо, как раз то, что надо.
      - Не возражаешь, я порулю? Просто так, от нервов. Ведь ты наверняка хочешь поведать мне нечто ужасное? - Тони встал к штурвалу.
      Аня помрачнела - прошлое и настоящее соприкоснулись. Но что было на самом деле - её воспоминания или странный человек за штурвалом угнанной яхты?
      - Постараюсь изложить ситуацию коротко... У меня в Москве есть хорошенькая подружка, почти сестра. Мы очень похожи с детства. Но она более смелая, решительная... А я - невезучая.
      - Известная история. Две сестрички - одна беленькая, другая черненькая. Одна добренькая, другая - злая.
      - Алина была беленькая. И совсем не злая. Но отчаянная. Она влюбилась и её жених хотел тайно от мужа увезти её из Москвы... Я должна была помочь Алине, приехать вместо неё в Шереметьево, и там... В общем, нас перепутали и привезли сюда. Но до этого я попала под машину - получила вот этот синяк и сотрясение мозга... А до того... ох... в общем, у меня был нервный стресс.
      - Невесело у вас там, в России...
      - Здесь ещё хуже. Никто не хотел мне верить, все думают, что я сумасшедшая...
      - Ну, это как раз понятно. Извини. Я к тебе спиной - не вижу честных глаз.
      - Ты считаешь - я чокнутая?
      - Похоже. Не зря же тебя кормили лекарствами.
      - Не зря. Наверно, я сошла с ума... Не знаю, что происходит на самом деле, а что в моем воображении. Ты веришь в жизнь после смерти?
      - Не пробовал, не знаю... А ты, выходит, побывала по ту сторону?
      - Вроде... А может, я и сейчас там?
      - Я похож на ангела? Догадался! Ты в меня втрескалась!
      - Кажется, я тебя переоценила и зря все это рассказываю.
      - Я тоже тебя переоценил. Тащил, надрывался, теперь слушаю сомнительные исповеди, похоже, из чистого альтруизма. Поскольку с корыстными намерениями прокол - никто не торопится внести за тебя выкуп и не спешит разыскивать пропавшую невесту. Ага, зашевелились! - Тони достал сигналивший телефон. Прислушался.
      Аня видела, как помрачнело и стало взрослым его лицо. Тони говорил по-французски, но это были лишь краткие "уи" и "нон". Зато на том конце звучали пространные монологи. Когда он отключил телефон, то целую минуту в полной растерянности смотрел перед собой на потемневшее от налетавших туч море.
      - Это полиция? - Прервала паузу Аня.
      - Хозяин кораблика... Сволочь...
      - Выходит, вы не друзья?
      - Стал бы я угонять яхту у друга... - Прищурившись, Тони посмотрел на девушку. - Так что же теперь делать?
      - Поступить, как подсказывает совесть. У тебя она есть.
      - Не знаю... Не хотелось бы.
      - Есть, есть. Это заметно. А если она есть - то это надолго.
      Тони покачал головой:
      - Странная ты... Вот навязалась...
      - Я готова вернуться. Мне надо на берег.
      - Не уверен - у меня другое предложение - гоним через пролив в английское королевство. Если не поймают - свобода! А в море хорошо - свежий воздух, приятный вид. Я обследовал холодильник - там жратвы на пятерых.
      - Господи, что я буду делать в Англии?
      - А что мне делать здесь? Сражаться с этим типом? У меня, знаешь, замахиваться на него руки коротки...
      - Верни яхту и возвращайся к своим баранам.
      - К кому?
      - Это поговорка. Глупая. - Внезапное отвращение к себе, ко всему, что происходит с ней, охватило Аню. Бесконечная бредовая круговерть. Нелепости нанизываются друг на друга, и чем дальше, тем противней. Вспышка легкомысленной радости сменилась мрачной злобой. - Поступай, как знаешь. У меня в самом деле крыша поехала. А ты, наверно, отродясь такой.
      - Не смешно. И про баранов, и про крышу. - Широко расставив ноги, Тони стоял за штурвалом. Руки он в раздумье засунул в карманы. - Не знаю, как там у русских, а у нас, местных ребят главная пословица: никогда не слушай бабу.
      - Ты, оказывается, тот ещё тип! Наглец и бандюга.
      - А ты - авантюристка и врунья. Плела здесь черт те что.
      - Ах так! Мне терять нечего. И надоело все - жуть! - Аня выскочила на палубу под пронизывающий ветер. Внезапно охватившие её злость и отчаяние стали ещё страшнее, беспощадней - от них во что бы то ни стало надо было отделаться. От всего - сомнений, безумств, растерянности, ненужности. Ухватившись за металлические поручни, она вскарабкалась на парапет, с облегчением обретенной свободы отшвырнула вздувшийся парусом плащ, гордо выпрямилась и всей грудью вдохнула свежий соленый воздух.
      - Разбирайся сам... - весело и с неким сожалением сказала тому, кто остается в этой сумятице и неразберихе. - Я ухожу. - Она шагнула в пустоту...
      8
      Хлопок, ещё хлопок... Бьющийся о металл затылок... Сердце колотится и вдруг замирает, проваливаясь в черноту...
      - Да смотри ты сюда! Идиотка! - Стуча зубами, Тони отвесил ещё одну пощечину. - Не могу я тебя втащить на эти ступеньки. Если сейчас же не придешь в себя - выкину прямо в морскую пучину. А мама, твоя бедная русская мама, будет рыдать над пустой могилой...
      - Господи! - Аня увидела своего спасителя в свитере и брюках, с которых текла вода, и себя - в коротенькой рубашке, на ступеньках узкой металлической лестницы, спускающейся в холодные волны. Он стоял на нижней, придерживая обессилевшую девушку. Холод обжигал, перехватывая дыхание.
      - Мама! Мамочка... - Аня рывком подтянулась к поручням и попыталась встать. Колени не держали, мышцы сводила судорога. Преодолев несколько ступенек, она рухнула на деревянный пол палубы и подняла злые глаза к своему спасителю. - Гад... - А потом словно отключилась - не могла пошевелить и пальцем.
      Тони перетащил её в комнатку, выплевывая поминутно свистящее "шид!" Наконец Аня увидела знакомую уже узкую кровать и забилась под одеяло. Ее трясло, как в лихорадке...
      - Полная крэзи... Сдохнем здесь оба. - Вернулся Тони, завернутый в одеяло, сел на пол возле её изголовья и похлопал по щеке. - Пей! Это ром. Притянув голову девушки, он приложил к её губам горлышко бутылки. Обжигая горло напиток проследовал огненной лавой по пищеводу, запылал в животе. Тони отхлебнул следом.
      - Полегче! Там, в камбузе, целый ящик... Ну ты, детка, ценное приобретение... - Он покосился на завернувшуюся с головой в одеяло Аню. - У меня вообще водобоязнь. Я не умею плавать и с детства страдаю от насморка! Все мои вещи вымокли. Я совершенно гол и нахожусь на грани... Эй, эй, не спи! Еще рано - надо хорошенько согреться... - Нахожусь на грани нервного срыва. Но предпочитаю смерть от алкогольного отравления, шид...
      - У нас говорят - "блин", - заметила Аня.
      - А у нас - "шид". Это значит, дерьмо. А блин - это пирог. Это совсем не смешно.
      - Дело вкуса... - Аня подняла тяжелую голову и сделала ещё глоток из бутылки. - Но я тебе не врала!
      - Молчи, шид, молчи... - Язык у Тони заплетался. Он был действительно похож на большую нахохлившуюся птицу. - Верю, шид, всему верю... Всем твоим тайнам. Ты - невеста. А я - шотландский барон Роузи - ж-жених. - Он икнул. - У нас, любимая, брачная ночь... Ночь любви... Прильни к моей груди, ненаглядная...
      ... И снова сумасшедшее пробуждение. В той же комнате, на полу. Под боком, тесно прижавшись, широкое, усыпанные рыжими веснушками плечо. Пить... - Аня с трудом дотянулась, взяла сифон, стакан.
      - И мне... - Простонал Тони.
      - На. Только не оборачивайся, я голая.
      - После того, что было, это не имеет значения. Еще! - Он выпил почти два стакана пенящейся прохладной воды. - Немного лучше. - Парень отбросил одеяло. - Как видишь, я тоже несколько не одет.
      - И мы проспали так всю ночь?
      - Если бы... Мы не все время спали, детка. Извини - пора в туалет. Он поднялся. - Обрати внимание, если смотреть сзади, у меня потрясающая фигура.
      Аня вспомнила свой прыжок за борт, его удары и потом - этот обжигающий напиток...
      - Вот что я тебе скажу. - Заявил он вернувшись, - чудо, что мы остались живы после вчерашнего купания. Ром и секс - великие вещи. - Тони прыгнул в постель и стащил с лежавшей на полу девушки одно одеяло.
      - По-моему, несовместимые... Ты принимаешь желаемое за действительное. В таком опьянении мужчина неспособен...
      - Кто неспособен? - Вытаращил птичьи глаза Тони. - Обижаешь. Ты называла меня Майклом. Наверно, Джексоном или Дугласом. Чего пялишься, не веришь?! Хочешь расскажу, как ты занимаешься любовью? Между прочим, мне понравилось. Да и ты, кажется, не страдала.
      - Ты напоил меня и воспользовался ситуацией, подонок... - Села Аня, кутаясь в плед.
      - Что? Что я слышу? Человек, рискуя жизнью, вытаскивает полоумную стерву из ледяной воды... Ну, ты даешь, блин... - Он покачал головой. Думаешь, я без таких приключений не могу найти себе бабу?
      - Ладно. Мне действительно следовало с тобой расплатиться. Мы в расчете. - Аня отвернулась от кровати. На полу было жестко и колко.
      - Ты натуральная крези. - Он повертел пальцем у виска. - Причем, круто... Ни с того ни с сего прыгаешь за борт, а потом обзываешь подонком... У меня был героический порыв и романтическое настроение. Самое романтическое! Ты напомнила мне девчонку, в которую я был пылко влюблен...
      - В школе? - Ехидно поинтересовалась Аня. - Спасибо. Во всяком случае, ты придумал неплохую историю. Давай, все забудем... - Аня задумалась. Действительно, вчера на меня что-то нашло, такая вспышка злости. Не знаю только на кого. На того, кто меня мучает.
      - Понятно - таблеточки-то ты перестала глотать, вот и сдвинулась окончательно. Депрессия. Мания преследования, шизуха.
      - Ты тоже доктор?
      - Сын медработников. Кое-что секу. Чем тебя поил врач?
      - Не интересовалась... Ой... - Аня ощупала шею. - Медальон потеряла... жалко.
      - Ценная вещица?
      - Работа Фаберже. Золото, маленький рубинчик... Но это не главное... Это старинный талисман той самой подруги, вместо которой я попала сюда... Там был выгравирован крестик.
      - А внутри - портрет жениха?
      - Наверно. Он с секретным замочком. Кажется, будто литой, а внутри есть дверца, Лина показывала.
      - Аминь! Фамильный талисман нашел покой на дне холодного моря. Может, нам перекусить по этому поводу?
      - А что мы вообще будем делать?
      - Дождемся ночи и под покровом темноты вернемся в порт... У меня же есть совесть, черт бы её побрал.