По Достоевскому-то как: социализм не прав, потому что есть Бог, и если Бога нет, то все позволено. Вторую часть формулы Достоевского Россия попыталась опровергнуть и продемонстрировала миру строго упорядоченное бытие без Бога, логично перестроив и первую часть формулы - если Бога нет, то прав социализм.
      Но когда оказалось, что и Бога нет, и социализм "не прав", то тогда-то вот действительно все позволено, потому что "однова живем!" Криминальный взрыв в России, поскольку это был именно взрыв, выявил с очевидностью, что значительная часть населения Советского Союза на момент так называемой перестройки пребывала в состоянии абсолютного "неверия" во что бы то ни было. Грабеж, каковой учинили одни вчерашние советские люди над другими вчерашними, по "скорости" прецедента в истории не имеет. Хотя бы потому, что никогда в истории человечества никакой народ в течение одного поколения не лишался национальной религии, а с ней и морального кодекса...
      И собственно революции здесь не в счет, потому что революции всегда имеют в своих программах моральные альтернативы. Нынче в России - никаких революций или контрреволюций. Распад! Как следствие попытки сотворения бытия, не удостоверенного высшим знанием самой природы человеческого бытия. А высшее знание не в философиях и социальных теориях, а в мировых религиях.
      И когда народ в силу тех или иных обстоятельств теряет ключ-шифр к пониманию религиозного смысла бытия, он встает на путь гибели.
      Последнее, я отчего-то уверен, - не к нам. И вера все же не совсем утрачена, и ревность к жизни - она сохранилась, она в кипении мысли и в политических страстях, она, наконец, в тех дивных метаморфозах, что происходят с людьми буквально на глазах. Диву даешься - какие идейно-духовные типы порождает наша, казалось бы, агонизирующая социальность: ультранационалисты и интернационалисты, верующие коммунисты и христиане-сталинисты, национал-большевики и демохристиане, ортодоксальные марксисты и анархисты, прозападники и антизападники, "церковники" и "антицерковники"...
      Нет, конечно, не от хорошей жизни сие разнообразие, но оно свидетельство поиска, продолжения жизни народа, которому по его исторической судьбе досталось испытывать на себе (надеюсь, на свою и общечеловеческую пользу) великие утопии и соблазны.
      Подлавливаю себя на едва ли столь уж лестном совпадении чувств детства, ранней молодости, то есть в начале жизни и теперь, в конце ее. Тогда, пионер и комсомолец, был я ужасно горд, что живу в стране, первой строившей коммунизм. Всяких там англичан, французов и "прочих шведов" было жалко - так скучно и неинтересно живут бедняги: ни тебе коллективизаций, ни индустриализаций, и Сталина у них нет! И ради чего живут?
      Стишок той поры:
      Страна моя! В твоем просторе
      От тех дорог до тех дорог
      Сто иностранных территорий
      Я б без труда упрятать мог.
      Страна моя - кусок что надо!
      Не на аршин, не на пятак
      Авансом выдана награда.
      И жить хочу не просто так!
      Еще бы! Жить просто так - несчастный удел тех самых "шведов". А вот строки через пятнадцать лет, и легко ль ли поверить, что написаны они в камере Владимирской тюрьмы на шестой день голодовки - по поводу чего, уже и не помню:
      Мне Русь была не словом спора,
      Мне Русь была - судья и мать.
      И мне ль российского простора
      И русской доли не понять,
      Пропетой чуткими мехами
      В одно дыхание мое.
      Я сын Руси с ее грехами
      И благодатями ее.
      Но нет отчаянью предела,
      И боль утрат не пережить.
      Я ж не умею жить без дела,
      Без веры не умею жить,
      Без перегибов, перехлестов,
      Без верст, расхлестанных в пыли.
      Я слишком русский, чтобы просто
      Кормиться благами земли.
      Знать, головою неповинной
      По эшафоту простучать...
      Я ж не умею вполовину
      Ни говорить и ни молчать...
      Думаю, что, к примеру, для Валерии Новодворской вышеприведенные строки - свидетельство безнадежной жизоидности. Шиз не шиз, но какой-то момент инфантилизма явно просматривается. Но ведь не стыдно ж! Потому что и сегодня, когда, попросту говоря, все так плохо... И сегодня на людей с Запада смотрю как на обделенных...
      Чем, спрашивается?
      Если спрашивается, то, конечно, ответа быть не может, потому что нормально живут и будто бы даже процветают... А мы никак толком и цвета набрать не можем. Напротив, теряем по миллиону в год населения... Зато у нас будто бы все еще впереди, а "они" вообще живут без "переда", одним "нынче" живут, и нешто это жизнь!
      А мы? Перефразируя песенку из шутовского кинофильма: "Мы не пашем, не сеем, не строим, мы срамимся общественным строем!"
      Раньше тоже многие ничего путного не делали, но строем гордились, то была почетная и денежная профессия - гордиться строем. Бовины, арбатовы, боровики, стуруа, познеры - несть им числа, профессиональным гордецам строя. Нынче они все аналитики, политологи, не стыдясь смотрят на нас из телеящиков и вещают, вещают...
      Одному такому "гордившемуся", только рангом ниже, удалось задать вопрос:
      - Как же ты жил, такой-сякой?
      Ответ был великолепен:
      - Если хочешь знать, я все понимал в сто раз лучше тебя. А говорить то, что думаешь, означало работать на разрушение.
      - Но разрушение-то состоялось.
      - Зато без моего участия.
      - А может, оно потому и состоялось, что ты двуличничал?
      - Недоказуемо!
      Подобным лукавством, как пикантной приправой, сдобрено большинство мемуаров бывших "советских". Читать их утомительно, а часто и просто противно.
      Но вот передо мной счастливое исключение - мемуары Станислава Куняева. Современному человеку интересны безусловно. Но вдвойне будут интересны исследователю не столь уж отдаленного будущего, каковой озадачится восстановлением идейно-духовного состояния советских людей, точнее советской интеллигенции на переломе эпох. Куняевские воспоминания интересны именно в силу их откровенности, порой как бы не в пользу автора - по первому суждению, но чем далее, чем глубже погружаешься в духовный мир советского поэта, тем большим уважением проникаешься к автору, не поставившему своей задачей "причесывать" и смятенность ума, и противоречивость мыслей и поступков, и если автор где-то слегка лукавит, то лукавство это вторично и полуосознанно в сравнении с великолепно выписанными картинами советского писательского бытия, образами современников... Кого я лично не знал, те так и останутся в моем сознании с подачи Куняева.
      И наконец, каким прекрасным языком все это изложено! Дай Бог иному современному прозаику достичь подобной точности и незаменимости слова, сочности и художественной достаточности в изображении и природы русской и русского быта, и все это без многословности и вычурности, чем грешат ныне и начинающие, и маститые - как редактору литературного журнала, мне ли не судить...
      Прочитав от корки до корки двухтомник, я словно бы просмотрел иллюстрации к собственным соображениям по поводу трагедии сознания типичного советского интеллигента. Эта трагедия - предмет исследований будущих социологов, поскольку в том же, в значительной мере, и трагедия бывшего советского общества в целом.
      Александр Проханов где-то признавался, что чем дальше, тем больше он чувствует себя советским человеком. С.Куняев мог бы сказать о себе то же самое еще с большим правом.
      Отдадим должное - коммунистическая власть умела воспитывать нужные ей кадры и сохранять их в состоянии искренней влюбленности в бытие, ею сотворенное.
      Лишь по поводу обращаясь к эпохе 30-х годов, с каким вдохновением пишет С.Куняев о пятилетках, о великих стройках коммунизма - индустриализации и коллективизации и, конечно, о Великой Победе - в целом о достижениях народа под руководством партии, той самой партии, которая, не отказавшись ни от одного своего программного постулата, в итоге привела страну к катастрофе. Вот эта поразительная способность, или, напротив, неспособность видеть процесс в его последовательной закономерности- специфика мышления людей, как бы навсегда заданная всей мощью советской пропагандистской машины, не оставив шанса собственно историческому мышлению, когда искренняя потребность человека желать добра своей стране и народу безнадежно парализована идеализированным видением прошлого.
      Должен сказать, что Станислав Куняев начала девяностых, когда я имел с ним довольно тесное общение, и автор этих прекрасно написанных воспоминаний - это не один и тот же человек. Тогда, в девяностых, вышедший из партии, как и большинство советских писателей, мучим был он и раним противоречиями, кои видел в собственной жизни, интуитивно догадываясь о взаимосвязи общей позиции русской интеллигенции в системе разлагающейся власти, говаривал или проговаривался о сомнительности тех или иных альянсов с правящей партийной верхушкой - в целом был довольно близок к системному пониманию трагедии коммунистического эксперимента в России. Главное - было у него ощущение трагической взаимосвязи цели, сколь прекрасно она ни звучала бы, со средствами ее достижения в том смысле, что не только цель не оправдывает средства, но средства способны преобразовывать цель. Наши случайные разговоры на эту тему помню почти дословно...
      Нынче нет. Нынче С.Куняев - обличитель настоящего и певец прошлого, и между прошлым и настоящим он уже не видит и принципиально не хочет видеть взаимосвязи. Нынче он - борец...
      Мне, конечно, трудно без улыбки читать следующие строки:
      "Я начинал чувствовать себя человеком, которому судьба предназначила именно этот путь, путь долгой жизни и тяжелой борьбы".
      И далее:
      "Но мне все больше и больше становились нужны не просто друзья-поэты, а соратники по борьбе, не пропивающие ума и воли, люди слова и долга, готовые к черной работе и к самопожертвованию".
      Полагаю, ни одного из таковых он не нашел, поскольку ни об одном факте самопожертвования мне ничего доподлинно не известно.
      Особенность, и я бы даже сказал - парадоксальность советского мышления продемонстрирована Станиславом Куняевым с завидной честностью и добросовестностью. Где-то ранее я уже говорил об этом добром качестве его души - если и утаит что-то, то потом непременно откроет...
      Я же имею в виду 91-й год - историю с ГКЧП. Вот как оценивает С.Куняев предпринятую попытку предотвращения коммунистического развала.
      "Это была попытка спасти Союз от хаоса, анархии, развала. А если смотреть глубже - то произошло столкновение двух сил в высшем эшелоне власти - национал-государственников с космополитической, компрадорской кастой".
      И еще:
      "...если бы мне предложили подписать "Слово к народу", считающееся идеологическим обеспечением действий ГКЧП, я несомненно подписал бы его..."
      Таковы слова. Но вот, получив информацию о событиях в Москве, С.Куняев "мчится" в столицу!
      "После Малоярославца вклинился в танковую колонну... Я махал рукой из машины танкистам... На душе было и радостно (неужели кончается горбачевское гнилое время?!) и тревожно... Зачем такая громада стальных чудовищ?"
      И радостно и тревожно? Да ради "конца гнилого горбачевского времени" и ради спасения Союза от анархии и т.д. чем больше танков, тем лучше- или не так?
      Наконец Станислав Куняев, всей душой жаждущий "конца горбачевского времени", домчался до Союза писателей, где, между прочим, большинство, как и он сам, коммунисты. По крайней мере, вчерашние еще. Появляется некто Сергей Бобков, молодой поэт и сын того самого Филиппа Денисовича Бобкова - правой руки любимца партии Андропова.
      "...поэт Сергей Бобков... потребовал, чтобы писательская верхушка поддержала ГКЧП..."
      То есть что? То есть помогла прикончить "гнилое горбачевское время" и спасти СССР от анархии?
      И далее прелюбопытнейшее сообщение мемуариста:
      "Тем не менее... умудренные жизнью секретари Большого Союза... не клюнули на провокацию Бобкова-младшего. Опытные функционеры... нашли выход из щекотливого положения. Они заявили эмиссару Янаева, что ситуация с ГКЧП еще не ясна и надо какое-то время подождать, присмотреться к событиям, словом, не торопиться..."
      Не торопиться избавляться от "гнилого горбачевского времени", не торопиться "спасать Союз"?
      Станислав Куняев не просто удовлетворен "мудростью Большого Союза", но и ни в чем неповинного Сергея Бобкова "буквально размазывает" по паркету... Ни об одном из своих идейных врагов С.Куняев не высказывается с таким прямо-таки физиологическим отвращением, как о человеке, призвавшем "Большой Совет Союза писателей" к соответствию слова и дела. С.Куняев обнаруживает в нем, в посланце спасателей советского государства, "все признаки физического вырождения" - "узкогрудость, мутноглазость"... (Я знаком с Сергеем Бобковым. Не атлет, но и не дохляк...) "Троянский жеребенок" (С.К.) своего не добился. Писатели-коммунисты, "опытные функционеры" остались в своих кабинетах выжидать исхода событий. Не поддались на провокацию!
      Провокация! Любимейшее словцо советского интеллигента. Что левого, что правого. Когда Владимир Осипов пришел в конце 60-х с первым номером журнала "Вече", где не было даже намека на "антисоветчину", к лидеру официальных русских патриотов даже не за помощью - всего лишь за советом и сочувствием, - "Провокация! немедленно прекратить!" - такова была реакция русского интеллектуала. А как же! Ведь могут перекрыть воздух! Сократить тиражи! Хуже того - оргвыводы! И тогда что?
      Как это у Юлия Кима...
      И режут нам статьи и книги,
      И затыкают всякий рот,
      Едва какой-нибудь задрыге
      Взбредет взойти на эшафот...
      С.Куняев:
      "...С русскими диссидентами нас разделяло то, что мы ни при каком развитии событий не могли и помыслить о том, что можем уйти в эмиграцию и покинуть нашу страну. Мы не могли, живя в СССР, позволить себе каприза печататься за границей... это резко отделяло нас от "русской национальной диссидентуры"".
      "Пути "подполья", по которым шли журнал "Вече" или ВСХСОН, казались нам сектантскими и в той или иной степени объективно смыкавшимися с путями правозащитных организаций..."
      Здесь все неточно и все лукаво. Разве мы с Осиповым помышляли об эмиграции, разве свой журнал Осипов делал в "подполье"?
      О ВСХСОН С.Куняев в те времена и не слыхивал и не подозревал о существовании Евгения Вагина, которого бранит теперь за эмиграцию задним числом - ибо "передним", то есть в начале перестройки, Вагин был с любовью принимаем в журнале "Наш современник".
      В те же времена, когда вместе с "Большим Советом Союза" русские патриоты выжидали итогов внутрипартийной схватки, на всякий случай дружно выйдя из КПСС, - именно в это время ко мне неофициально обратился представитель "Большого Союза" с предложением возглавить этот самый "Большой Союз", откровенно признавшись: "Нам нужен свой Вацлав Гавел". И в объятия к "разрушителю" Горбачеву кинулись не мы - "русская диссидентура" - хотя бы по причине, что выпустил сей "разрушитель" нас из лагерей, - не мы, но именно они, русские писатели-патриоты заверяли Горбачева в своей лояльности к "реформации". И в знаменитом "Римском клубе" "русская диссидентура" не присутствовала... А кто?
      Но тут лукавства не было. Была каша в головах. За эту бывшую "кашу" теперь слегка стыдно, вот и выстраивает Станислав Юрьевич задним числом боевые порядки: государственники, дескать, в эмиграцию не хотели, печататься за границей - такая гадость!
      Меж тем тиражи советских писателей за границей были несметны. Но по разрешению! Официально! А это ж совсем иное дело! Главное, чтоб все по закону!
      Что в действительности ожидало русских патриотов-писателей в случае нарушения ими "нормы поведения"? Да всего лишь, как самая страшная кара, исключение из Союза. Всего лишь. Минус льготы, минус дачи, минус творческие отпуска... То есть - минус то, что имели советские писатели в награду за соблюдение "правил игры". У этих "правил" были свои "люфты". Например, "борьба с еврейским засильем в русской культуре". Или, напротив, космополитические эскапады в пику слегка осмелевшему "русизму".
      Еще одно любопытное место в мемуарах С.Куняева.
      "Разрушать же государство по рецептам Бородина, Солженицына, Осипова, Вагина с розовой надеждой, что власть после разрушения перейдет в руки благородных русских националистов? Нет, на это мы не могли делать ставку".
      На что была будто бы сделана ставка - о том чуть позднее. В эти же годы, о которых говорит С.Куняев, советским ренегатом Яновым была издана на Западе книга, в которой он предупреждает мировую демократию о реальной опасности скорого смыкания "диссидентской правой" (это мы) с "правой советского истэблишмента", куда безусловно отнесена и "русистски" ориентированная советская интеллигенция... Что, в свою очередь, может привести к возникновению советско-фашистского режима...
      Напрасно Янов и других пугал и сам боялся "смыкания правых", потому что "официальные правые" нас с Осиповым и прочими боялись еще больше. Провокация! Шаг вправо или шаг влево карается... Могут исключить... И тогда как выполнять миссию по спасению государства от разрушения?
      Во-первых... И это существенно.
      Мы, "русская диссидентура", знали, что коммунистический строй с самого начала запрограммирован не только на саморазрушение, но и на разрушение "своего пространства". Они, все, о ком С.Куняев говорит "мы",- они этого не знали. Они и сейчас этого не знают!
      И стенания о том, как славно жилось в заминированном доме под минорное тиканье часового механизма и как все стало дурно после того, как механизм сработал, - "это исключительно от незнания самой природы русского коммунистического опыта или эксперимента - как угодно.
      И потому, во-вторых, все рассуждения о выборе "ставки" - рефлексия позднего периода. Дальше "борьбы с еврейским засилием в культуре" и мечты о "русификации" коммунизма политическая мысль "официальных правых" не шла, потому что "думанье" дальше было чревато... И дело даже не столько в страхе перед возможной карой за ересь, сколько как раз в душевной честности многих этих самых "официальных правых". Если б додумались - пришлось бы жизнь ломать - парадокс! Страх честности... На уровне нерефлектируемой интуиции...
      Отсюда и некорректность логики, ставящей в один причинный ряд исторически реальные русские социалистические тенденции и конкретный коммунистический опыт, заимствованный из марксизма, то есть из "нерусских" источников. Но и об этом тоже чуть позже.
      Другой парадокс в том, что мы, "русская диссидентура", каковую, между прочим, можно было пересчитать по пальцам, мы отнюдь не мечтали пополнять свои ряды за счет, положим, русских писателей. Где-то в конце 70-х узнал я, что Валентин Распутин, будучи приглашенным на встречу с работниками иркутского телевидения, наговорил им такого, что телевизионщиков-партийцев после вызывали в партком и вопрошали, почему они, коммунисты, не возражали Распутину... Я тогда черкнул коротенькое письмецо своему земляку, где прямо говорил, что диссидент Распутин - потеря для России... Просил об осторожности... Письмо, отправленное с "нарочным", было перехвачено.
      Еще о "рецептах разрушения" Бородина и прочих.
      Лично мои "рецепты" в виде нескольких статей, написанных в 70-х и напечатанных, между прочим, за границей в русских журналах, были опубликованы в начале 90-х не где-нибудь, а в "Нашем современнике", и не кем-нибудь, а Станиславом Юрьевичем Куняевым под общим заголовком "Невостребованные пророчества". Вот так в те годы оценивал Станислав Куняев лично мои "рецепты разрушения".
      На пророка я никогда не претендовал и не тянул. Но, положим, в статье "К русской эмиграции" упрекал "старых русских" в нетерпении, в "неответственной" жажде "русского взрыва", критиковал "революционные" призывы Дмитрия Панина...
      В статье "О либерализме" пытался раскрыть разрушительную, энтропийную суть либералистского сознания...
      Нынче стараюсь вспомнить, была ли у нас, кого С.Куняев называет "русскими диссидентами", какая-нибудь "ставка"? Похоже - не было... Была надежда, что русская интеллигенция поймет трагедийный смысл существующего политического строя и подготовится к событиям, кои мы считали неминуемыми... Но в сущности, мы были своеобразными заложниками не желающих думать и знать, и не скажу за других, но сам-то так или иначе не избежал влияния "безмятежно живущих" - а может, ошибка, может, все обойдется и российский коммунизм без больших потерь трансформируется в нечто естественно развивающееся на основе постепенно восстанавливаемых традиций русской государственности. Надо обладать колоссальным самомнением, чтобы уверенно противопоставлять свое мнение мнению большинства. Я таким самомнением не обладал и, возможно, отчасти потому к началу 80-х с каким-то душевным облегчением переключился на частные проблемы - помчался в Сибирь спасать последний, еще не тронутый топором кедровник в Тофаларии... Это оказалось так легко - делать конкретное, стопроцентно правильное дело...
      Ну, а наши "официалы"?
      Если верить Станиславу Юрьевичу Куняеву, у них была такая ясность относительно будущего России, что только позавидовать!
      Еще в восемьдесят втором (это с приходом Андропова во власть?) он "...с ужасом чувствовал, что устои нашего советского государства шатаются, слышал подземные толчки, глухой пока еще скрежет несущих конструкций..."
      Он тогда уже, напоминаю, в 82-м, знал, что "...партийная верхушка сама разрушит партию, сама угробит социализм, сама предаст многомиллионную партийную массу..."
      Потрясающе! С таким знанием - на свободе!
      Даже радио "Свобода", имеющее в своем распоряжении самую полную информацию о состоянии наших дел, как раз в это время, когда было полностью покончено с диссидентством всех мастей, в растерянности признавалось, что советский коммунизм с приходом Андропова получил новое дыхание, и теперь вся надежда на национальные окраины. Но когда это еще будет...
      Противоречив Станислав Юрьевич. Если скрежещут несущие конструкции, то есть народная вера в коммунизм и социалистическая экономика - первейшие "несущие", то при чем здесь "партийная верхушка"?
      Тогда же, в 82-м, С.Куняев понял, что "идея социализма... скомпрометирована антисоветской частью самой партийной верхушки".
      Если Ю.Андропов - антисоветчик, так чего ж он, черт возьми, упек меня на пятнадцать лет именно тогда, когда я практически выдохся?.. Может, за то и упек? Тогда поделом!
      И на что же была сделана ставка столь тонко чувствующими ситуацию русскими патриотами?
      "...Пока есть время для организации сопротивления...", надо "подготовить для грядущего отступления окопы и траншеи национальной обороны, объяснить замороченным людям, что сталинская солдатско-принудительная система была исторически неизбежна для спасения страны, что Россия в той степени, в какой это было ей нужно (! - Л.Б.), сумела переварить социализм, приспособить его к народным нуждам..."
      Если социализм "переварен", да еще именно в той степени, в какой России нужно, ни больше ни меньше, и если, опять же, "переваренный социализм" приспособлен к народным нуждам, то нужно ли народу это доказывать? Наконец, переварен социализм или приспособлен? Это ж не одно и то же!
      И в конце концов, социализм - это плохо или хорошо? Если переварили и приспособили, то есть избавились, то, надо понимать, плохо...
      А вот личная программа С.Куняева по организации сопротивления:
      "...Если уж у нас не хватит сил и времени русифицировать партию и сохранить советскую государственность... - то единственный наш реванш, единственный плацдарм для будущей борьбы... - это написать правду обо всем..."
      О чем же, Господи?
      "О вождях революции, о расказачивании, о русофобии 20-х годов, о судьбах Есенина и Клюева..."
      Что ж, о преступлениях 30-х годов написано уже достаточно, и рассказать о преступлениях советской власти 20-х годов - значит пополнить картину, создать полное представление... Еще хорошо бы рассказать об уничтожении полтораста тысяч "церковников", о борьбе с Православием, о раскулачивании и раскрестьянивании... Понятно, одному человеку не под силу всестороннее разоблачение социализма. Но, как говорится, с миру по нитке... Один поведает о преступлениях советской власти против поэта Мандельштама и врачей, о государственном антисемитизме. Другой - о преступлениях оной против поэта Клюева и казачества, о государственном русофобстве. Третий еще о чем-нибудь... (Это к вопросу о "рецептах разрушения".) Глядишь, картинка нарисуется и в душу сперва западет, а потом, когда придет время, из западания выкарабкается и мыслишку продиктует соответствующую перед тем, как бюллетень в урну бросать...
      Ведь слово советского писателя - это вам не диссидентские статейки, рассчитанные на "ты, да я, да мы с тобой", это какие тиражи! И какие аудитории!
      Конечно, при этом надо уметь понимать, что, положим, раскулачивание и коллективизация, со всеми ее прелестями - дело необходимое "для спасения страны". А расказачивание... То троцкистские штучки...
      Впрочем, тут, мне думается, советская власть более права, чем С.Куняев. Не лежала душа казаков к советской власти, мятеж за мятежом, так что "для спасения страны" правильно их порезали, как и тамбовских крестьян и ижевских рабочих. Да и "церковников" тоже... И Мандельштам с Клюевым - "люфтили" в то время, когда требовалось исключительное морально-политическое единство, чтобы подготовиться к Великой войне...
      Но Станислав Юрьевич с такой точкой зрения не согласен, считает, что были преступные перегибы, и в этом смысле очень нехорошо имеет в виду евреев. Троцкого в особенности и прочих...
      Что там Троцкий, в гражданскую в каждой политтройке полка, дивизии, армии и фронта, согласно ныне известным спискам, в обязательном порядке присутствовал как минимум один еврей - как онтологически и утробно преданный духу социалистической революции. А командовал победоносной Красной Армией... Известно, Троцкий. И по личному указанию Владимира Ильича расстреливал каждого десятого из отступившего полка добросовестно все он же, Троцкий. И это было необходимо для "спасения страны", ведь если б не победили в гражданскую, учитывая, что даже такой антисоветчик, как Колчак, воевал не за царя-батюшку, а за Учредительное собрание, - если б не победили, глядишь, ненавистную демократию поимели бы вместо советской власти еще в 20-х.
      Владимир Ильич что говаривал? Мы Россию завоевали. Теперь задача - ее удержать... Дословно не помню...
      И верно ведь, в "завоевании" евреи шустрили вовсю, но черной неблагодарностью платит им С.Куняев - если б не завоевали, что бы мы потом "переваривали" и "приспосабливали к народным нуждам"?
      Есть же откровенное признание Ленина, что не победить бы без активного участия российского еврейства.
      В молодости, в период нашего самоопределения, часто возникал весьма некорректный и коварный вопрос: если бы по чуду или машиной времени я, положим, со своими тогдашними убеждениями и симпатиями был бы перенесен в год девятнадцатый, на какой стороне оказался бы?
      Что лично до меня, то под команду Ленина-Троцкого не пошел бы точно. Зная из истории о неоднозначности Белого движения, наверное, стал бы искать генерала-идеалиста, кому бы верил и доверял... Так думалось в 60-х...
      Ну а С.Куняев? Под Деникина или Врангеля он тоже не пошел бы. Постарался бы отыскать в Красной Армии хотя бы дивизию без евреев в командирах....
      Думаю, что докапризничать нам бы не дали. Шлепнули. И его, Станислава Юрьевича, много раньше меня. У большевиков поведенческий "люфт" вызывал праведное омерзение.
      ...И как не сказать в этой связи о парадоксальнейшем явлении в нынешнем патриотическом, точнее, просоциалистическом сознании - как это сознание объясняет нынешнюю российскую трагедию. А объясняет оно его исключительно по-троцкистски!
      Отказавшись от курса на мировую революцию, Сталин начал воссоздавать "типовую" державу, сохраняя в качестве теории "воссоздавания" социалистическую идею, то есть идею, всей своей сутью отрицающую "державность" как таковую. Итогом чего явилось, выросло и заматерело совершенно особое бюрократическое сословие.
      Бюрократия, как система управления, абсолютно неизбежный класс в любом государстве, и его "производительность" находится в прямой зависимости от честности цели самого государствоустроения. Советская бюрократия с первых лет своего формирования оказалась как бы в двусмысленном положении: идею ранней или поздней победы мировой революции никто не отменял, эта идея интенсивно внедрялась в массы до самых последних дней сушествования Советского государства. Построенная по типично масонскому принципу Коммунистическая партия структурно заведомо предполагала разные степени "посвящения" бюрократических кланов, где высший клан просто обязан был иметь на вооружении самый оголтелый цинизм, поскольку именно цинизм обеспечивал должную "оперативность" управления. Именно так Троцкий и предсказывал перерождение социализма в национал-шовинизм, каковой рано или поздно должен был войти в противоречие с идеей социализма и постепенно "зажевать" ее, но не в интересах народа, но исключительно в интересах партийной бюрократической верхушки.
      Ярослав Смеляков, стихи 50-х годов, если не ошибаюсь (по памяти):
      Но я видал в иных домах
      Под маркой вывесок советских
      Такой чиновничий размах,
      Такой бонтон великосветский,
      Такой купецкий разворот,
      Такую бешеную хватку,
      Что даже оторопь берет,
      Хоть я не робкого десятка!
      Прошу особо обратить внимание на "бешеную хватку". И понятно, в связи с чем!
      По Троцкому, Сталин, в душе предавший идею мировой революции, сотворил класс, каковой должен со временем загубить великую социалистическую идею, верно поднятую на щит Лениным и Троцким, в свое время безошибочно просчитавшим самое слабое звено в "капиталистической цепи".
      Нынешними соцпатриотами Сталин выведен из полосы критики, и в таковом действе есть своя логика - без апостола идеи идея исчезает сама по себе. Но зато партийная верхушка по смерти апостола вдруг оборачивается своим истинным лицом коллективного ренегата и сознательно (!), вопреки все еще будто бы "работающему" народному мечтанию о вселенском счастье, как максимум, и воцарении коммунизма в отдельно взятой, как минимум, разваливает социализм, причем исключительно в своекорыстных целях и интересах.