Убийство космонавта Юрия Гагарина. Книга 3

Издатель: Одно дело, Борис Васильевич, встречаться, брать интервью, а другое – сам автор видел и заметил, где-то рядом с Серегиным был, перекуры, чай, горела лампадка и – вот, здесь что-то не так.

– Позвольте Вас перебить.

Издатель: Да, конечно.

– Я ознакомил одну даму, у которой имеется литературный опыт, со своей рукописью, и в ответ услышал: “Читатель будет облизываться”. И название будущей книги определено: “Убийство космонавта Юрия Гагарина”, без всякого добавления.

Издатель: (тяжело вздохнув) Да-а-а.

– Я уверен, что издательство тоже будут душить понемножку, но если не бояться, то никто не тронет, а только появится уважение у тех же кагэбэшников.

Издатель: И пока книга у вас в стадии обработки (в голосе почувствовалась интонация что-то вроде начала отказа).

– Все упирается в финансовые вопросы.

Издатель: Понятно, двести пятьдесят страниц хотите положить в мягкую обложку.

– Да, и чтобы быстрее отпечатать, сделаем со вкусом в двух цветах, и больше ничего лишнего.

Издатель: Десятитысячный тираж хотите отпечатать на русском языке?

– Нет-нет! Десять тысяч – на английском. Объявления, с которыми ознакомились вы, выходят месяц, держат волну и обратную, связь с будущими читателями.

Издатель: А где вы предполагаете реализовывать англоязычную книгу.

– Проблем, надеюсь, не будет.

Издатель: Как же это?

– Вернисажи (один из них поблизости), выставки, гостиницы, аэропорты.

Издатель: Понятно.

– Нет, здесь вопросов не должно быть, проблем тоже.

Издатель: Вы знаете, есть ведь масса других интересных вещей. У меня, например, выходит книга тиражом пять тысяч. Ну, полтиража расходится, и то все время постоянно приходится следить за гибкостью цены.

– Скажите, вас беспокоит моя ненадежность?

Издатель: Ладно, Борис Васильевич, знаю, как вас найти, но сказать, что я прямо сейчас помогу деньгами, выслушав вас, честно говоря, врать не хочется.

– Хорошо, подумайте, решитесь – позвоните.

Издатель: Прощайте, Борис Васильевич, удачи вам всевозможной.

Двойник

Мне трудно предугадать, что будут дальше делать мои оппоненты, но абсолютно уверен в одном: в покое меня не оставят.

На следующий день после разговора с издателем появляется очередной “помощник”. Отрекомендовывается, как специалист.

Специалист: Ознакомился с вашим объявлением, какая вас конкретно интересует информация?

– Из объявления должно быть понятно, что нас могло бы заинтересовать.

Специалист: Так, Гагарин, землетрясение, Саблин.

– Если бы мы не владели определенной информацией, точнее, интуицией, то, вероятно, не решились бы взяться за исследование этих тем.

Специалист: Что-то я не понял: вам люди не нужны, что-ли?

– Требуются. Но знаете, в основном предлагают себя кагэбэшники, а в последнее время – наши грушники, недавно интересовалось нами какое-то сомнительное издательство.

Специалист: Значит, если предоставляется какая-то информация, она никак не оплачивается, я правильно понял?

– Нет, почему же?

Специалист: Тогда хотелось бы узнать расценки. (Тонко прощупывает, каковы наши финансовые возможности, и, следовательно, кто может нас спонсировать).

– Прежде всего, кто желает помочь, должен определить, в какой области готов сотрудничать: гагаринская тема, сахаровская, Уфа. И только от него зависит, какое он захочет денежное вознаграждение, мы, офицеры, понимаем, как добывается информация.

Специалист: Согласен.

– Бывают такие ситуации, когда собеседник предупреждает, что источник информации не должен засветиться. Эту гарантию мы даем независимо от того, что нас ожидает.

Специалист(смеется): Тогда понятно.

– Секрета нет, мы встречаемся, например, с космонавтами, некоторые трусят, среди них члены Государственной комиссии, бывшие солдаты, сейчас подняли дневники генерал-полковника Николая Каманина. Все в этой истории легко просматривается.

Специалист: Значит, как я понял, объявление уже устарело?

– Нет, сейчас мы готовим две книги. Если вы можете помочь нам, то не бойтесь, пожалуйста, мы давно засветились, дали в объявлениях телефоны и подставили себя под удар. Тут уже появлялись наемники-убийцы, присылались девочки, это естественный ход событий. Нам, честно говоря, нравится такой план работы противников. Если вы хотите помочь, мы будем рады.

Специалист: Короче, вам нужна информация для создания книги?

– Да.

Специалист: Как я понял, вас зовут Боря?

– Да, говорите попрямее.

Специалист: Я просто-напросто прикину, сколько это, во-первых, будет стоить, потом проверю еще кое-что, посмотрю, совпадет ли все это.

– В каком направлении желаете сотрудничать: Гагарин, Сахаров, Уфа?

Специалист: Например, Гагарин и под Уфой.

(С этой минуты все окончательно ясно: человек, знающий что-либо, не может объединять эти темы).

– Хорошо.

Специалист: Я только еще кое-какую информацию проверю, и только после этого позвоню.

– Нам звонят враги и интересуются: для какой цели поднимаем эти темы. Может, они думают, для политических интриг?

Специалист: Да.

– Зачем нам вся эта грязь нужна? Обычно отвечаем, что исследованием занимаемся для подготовки книги, и нет лишних вопросов.

Специалист: Книга ведь может быть объемной, так что вполне и политика уместится.

– Конечно, мы затронем политическую обстановку в стране, с 1968 года, но так как книга готовится с 1994 года, думаю, не обойтись и без современного положения дел в России.

Специалист: Да.

– Так и должно быть.

Специалист: Значит, так и есть: игра. (Начинает смеяться, я тоже произвольно подключаюсь).

– Мы с вами понимаем друг друга.

Специалист: Ладно. Меня зовут Саша. И желательно, Борис, с глазу на глаз пообщаться, телефон – это не то. (Собеседник что-то резко проявляет желание встретиться).

– Я поинтересовался у руководителя полетами: найдется хоть один генерал из членов Государственной комиссии, который скажет: Борис, в этой гагаринской трагедии все было вот так-то. Он мне ответил, что нет. Я не поверил. Получается, что над некоторыми генералами-шестидесятниками проводили не иначе, как опыты, словно над кроликами.

Специалист: Знаете, Боря, мне ваше объявление уже несколько раз попадалось (смеемся оба).

– Нас периодически давят… в этих условиях интересней работать.

Специалист: Приятно слышать, но мне бы хотелось встретиться, может, какой-нибудь интересный разговор получится (События начинают переходить совсем в другую плоскость).

– Мы не против.

Специалист: А где можно было бы встретиться?

– Только не предлагайте, пожалуйста, как кагэбэшники, возле лубянки… (Саша заливается смехом). Где хотите?

Специалист: Нет-нет, я вполне конкретно спрашиваю. Сегодня, например, реально было бы встретиться или нет? (Собеседник владеет собой уверенно, переходит от шуток к делу без лишних эмоций).

– На сегодня не планировали выезжать, занимаемся обработкой материалов, завтра можно.

Специалист: А если бы все-таки сегодня?

– В таком случае – мне необходимо быть в центре города, проработать кое-какие вопросы, так как товарищ мой приболел.

Специалист: Я просто не хочу еще раз вас отвлекать, а разговор не совсем телефонный. Может, я бы вам пригодился.

– Необходимо быть откровенным: нам предлагали услуги милиционер, следователь, но с ним не будут разговаривать офицеры, армейцы, или КГБ… Он сам так сказал.

Специалист (смеется): Нет. Если мы нашли бы с вами взаимопонимание, возможно, какая-нибудь работа могла бы подойти для Вас.

– Вы, Саша, за какое число рекламную газету купили?

Специалист: За вчерашнее.

– В какой рубрике вычитали, 801?

Специалист: Да.

– Посмотрите 320, деловое партнерство, спонсоры.

Специалист: Сейчас (слышно, как собеседник с кем-то разговаривает и просит побыстрей отыскать, в ответ – какой-то женский голос). Спонсора – это для молодой (смеется).

– Посмотрите номер нашего телефона.

Специалист: 440-54-83, Борис Васильевич. Спонсора для издания авторской книги "Гибель космонавта Юрия Гагарина".

– Сегодня дадим объявление: “Мафиози, окажите финансовую поддержку, если государственные структуры молчат”.(Саша смеется). Мафиози, вероятно, быстрее откликнутся.

Специалист: Желательно бы сегодня встретиться.

– А где вы хотите, на какой территории?

Специалист: Хоть где, это же мне интересно с вами встретиться, значит, я могу куда угодно подъехать. Можно недалеко от вашего дома (и так далее). А время – 13–00.

– Мы встретимся, и только потеряем время оба, может и так получиться?

Специалист: Нет, не потеряем время. Возможно, объявление, которое вы собираетесь

давать, вам и не понадобится вовсе. Но там видно будет.

(Мне уже ясно, что собеседник молод и выполняет заказ своего шефа. На грушника, тем не менее, не похож, вероятнее всего кагэбэшник).

– Ладно, такой вариант предлагаю: станция метро Кропоткинская, выход в сторону, противоположную музею Александра Пушкина. Через дорогу будет небольшой двухэтажный особняк (собеседник начал смеяться), КГБ живет в нем… (Саша переспросил, где это, поточнее). Вместе зайдем в особнячок, там комитет ветеранов войны (снова закатывается смехом).

Специалист: Ладно, все ясно. Тогда на Кропоткинской.

– Хорошо, у выхода в 5-10 метрах. Который сейчас час?

Специалист: Без пятнадцати два.

– В три будет нормально?

Специалист: Тогда еще попозднее, мне надо добираться. Давайте в полчетвертого.

– Нормально.

Специалист: Я буду одет в джинсы, синие такие, немного грязноватые, на левой ноге небольшая заплаточка, черная такая курточка, шапочка, если без шапки – тогда лысоват, лицо такое глуповатое (слышен резкий хриплый смех двух дам).

– А я буду в синей куртке, с черной сумкой через плечо.

(Место выбрал я довольно людное, если предположить, что пригласили с целью посетить квартиру за время моего отсутствия, необходимо сделать пометки на дверях).

За пять минут до назначенного времени я выходил из метро на станции Кропоткинская. Взгляд мой выхватил среди людей стоящего в десяти метрах молодого человека лет 26–28. Мужчина заметил меня и стал в какой-то напряженной стойке, в общем, внешний вид не вызвал у меня доверия. Я прошел в метре от него, остановился за его спиной у киоска, еще раз его оглядел. Молодой человек обернулся. Я подошел: вы, мол, Саша? Мужчина подтвердил. Предлагаю ему отойти к забору. Показываю на особняк, что расположен через дорогу, и вижу, что собеседник слишком уж робкий, джинсы помяты просто ужасно, ботинки черные армейские, зашнурованы неаккуратно. Руку протянул я первым, его пожатие оказалось вялым, холодным.

Еще перед выездом я почти был уверен, что Саша, в любом случае, не компаньон, и играть с ним нет никакого смысла, тем более, что я нахожусь на заключительной стадии расследования.

Ввел его в курс событий 3–4 июня 1989 года, чтобы собеседник не вздумал устраивать спектакль, лишние разговоры мне ни к чему. Саша выглядел неуверенным, и лишь произнес: “Я вижу, вы не нуждаетесь в информации”.

Я заметил, что голос моего собеседника не был похож на голос телефонного Саши, не трудно было предположить, что где-то рядом за нашим диалогом наблюдают, – может быть, те смеющиеся дамы, а возможно, и настоящий Саша. Взглядом обвел окружающих, но их слишком много, зацепиться за подозреваемых невозможно.

Рядом трое парней, они о чем-то тихо беседуют, поглядывая на нас, мне показалось, что шла передача большой пачки денег, двойной пересчет.

“Саше” я прямо сказал: Больше у меня времени нет, телефон мой у вас имеется, при необходимости звоните, – и направился к особняку. Через 5–6 шагов остановился: интересно, куда направился “Саша”. Но его уже не было видно. В конце короткого разговора в собеседнике я заметил сочувствие ко мне.

В комитете ветеранов Великой Отечественной войны поинтересовался координатами членов Государственной комиссии, но ничего интересного получить не удалось, хотя направление дальнейших поисков мне подсказали. Старики заинтересовались, почему меня интересуют события 27-летней давности. Пришлось объяснить, что к годовщине катастрофы готовлю материал, и в ответ услышал вот что:

– Гагарин давно лежит в сырой земле, ему ничем не помочь, ну, напишете очередную беспокойную, никому не нужную статью…

Я посчитал нужным не отвечать, окружающая обстановка и люди наводили на мысленные аналогии с “кормушкой” преступных генералов.

Через полтора часа я был дома. Попытался дозвониться до Саши, телефон не отвечал, как и все последующие четыре дня. Правда, один раз был занят целых пятнадцать минут. Мне хотелось еще раз послушать Сашин голос, а затем поговорить с игрой в двойника. Двойник напоминал безвольного господина, готового исполнить любой приказ шефа, возможно, он приходил с целью изучить меня в лицо.

Около 17 часов дозвонился на квартиру председателю первой подкомиссии генерал-лейтенанту Борису Еремину, ответила мне дама в возрасте и предложила перезвонить через полчаса, мол, генерал гуляет на свежем воздухе. В течение последующих трех часов телефон не отвечал, и я вынужден был воспользоваться вторым имеющимся у меня номером. Снова ответила дама, похоже, та же самая, и сообщила, что генерал в командировке и будет только через неделю. С трудом удалось выяснить, что он на даче. В подобную игру со мной играл в 1991 году бывший глава Правительства России, депутат Союзного и Российского съездов Виталий Воротников. Сам находясь в квартире, заставлял лгать дежурных по дому старушек и жену, что находится на даче. Я не выдержал, позвонил буквально через десять минут, оставил свой телефон и попросил, пусть генерал сообщит результат: готов ли он разговаривать или нет, в ответ мне предложили позвонить уже через две недели. В любом случае, если старичок разговаривать не захочет, вынуждены будем дать комментарии всей этой лживой истории.

Член государственной комиссии Арсений Миронов

Из летно-испытательного института Министерства авиационной промышленности Арсений Миронов отмечался профессором Сергеем Белоцерковским как активный исследователь истины.

11 марта. Я кратко представился.

– … По каманинским дневникам, в составе Государственной комиссии по расследованию гибели Юрия Гагарина работал Миронов.

Миронов: Только в составе не комиссии, а подкомиссии.

– Вы представляли ЛИИ МАП (Летно-испытательный институт Министерства авиационной промышленности), и, будучи в составе группы, утверждали, что разгерметизация кабин самолета произошла в воздухе. Позиция этих людей мне импонирует.

Миронов: Должен сказать, что это было на промежуточной стадии расследования. Я довольно давно выкинул эту историю из головы…

– По-моему, она будет с вами всю оставшуюся жизнь.

Миронов: Это я понимаю. Так что вы хотите от меня?

– Прежде всего, захотеть должны вы сами, а нет – разговора не будет, На мой взгляд, ваша позиция, по сравнению с другими членами комиссии, более ярко выражена и положительна.

Миронов: Нет, я такой точки зрения не придерживался.

– К какому выводу пришла комиссия в заключении?

Миронов: Я сейчас могу сказать только, что участвовал в первой стадии работы комиссии, когда были сделаны первые определенные выводы, очень неоднозначные. А потом наше решение было обжаловано.

– Да?

Миронов: И дальше я уже не работал. Это в опровержение ваших слов. Поэтому, мне кажется, я не очень подходящий вам человек.

– Да нет, любой человек из комиссии для меня интересен…

Миронов: У меня никаких материалов не осталось.

– Вот дневники Николая Каманина.

Миронов: Но ведь этого мало, я помню, там десятки томов образовались. Дневники Каманина, конечно, интересны, – тем, что он нес определенную ответственность за эти события, как звездный руководитель. Но изучать отдельно его записи я вам просто не советую, надо добраться до других материалов, а так все это очень субъективно.

– Я ознакомился с книгой профессора Сергея Белоцерковского.

Миронов: Я тоже знаю эту книгу, только в газетных статьях читал ее, в “Правде”, и несколько с ней не согласен.

– Не согласны?

Миронов: Нет, нет. Я даже хотел ему как-то позвонить по поводу его точки зрения. Раньше подобное в комиссии даже не обсуждалось. Когда ушел в отставку, взялся за эту версию.

– Через двадцать лет он поднял эту тему.

Миронов: Когда ему попроще стало говорить.

– Брошюру генерал-майора Николая Кузнецова “Правда о гибели Гагарина” читали?

Миронов: Нет, не читал.

– В ней генерал выдвигает версию, что, возможно, что-то случилось со здоровьем полковника Владимира Серегина в воздухе.

Миронов: Вариантов может быть много, а предложить те, которые могут пройти, сложно. Надо сказать, никаких серьезных данных ни к серегинскому нездоровью, ни к разгерметизации не было найдено. А раз не найдено, можно фантазировать сколько угодно…

– А у вас есть свое предположение о том, что же все-таки случилось с полковниками в воздухе?

Миронов: Я не хочу высказывать вслух свое мнение.

– Может быть, тогда я выскажу свое?

Миронов: Ну, пожалуйста.

– Как танкисту разрешаете… Я сначала решил для себя, что Сергей Белоцерковский выполнял чей-то заказ, затем убедился, что его завели в заблуждение потоком информации.

Миронов: Нет, я не думаю, что он в заблуждении. Просто он захотел развить свою линию, которую опровергнуть трудно, поскольку фактов мало. Видите ли, никакого черного ящика, по нынешним понятиям, там не было.

– А на земле-то он был, а потом исчез загадочно.

Миронов: Нет, этого не было.

– Летчики называют магнитофон, который стоял рядом с кабинетом начальника летной службы Чкаловского института.

Миронов: На КДП? (командно-диспетчерском пункте).

– Да.

Миронов: Действительно, его искали, но не нашли.

– Некоторые рассказывают, что слушали на магнитофонной пленке запись разговора Юрия Гагарина с руководителем полетов.

Миронов: Частично разговор был записан, мы это знаем, но никаких предпосылок к трагедии ведь не было.

– Вы слышали эти переговоры?

Миронов: Да.

– Вы уверены, что последний доклад действительно был сделан Юрием Гагариным?

Миронов: Ну, не знаю. Вообще-то, на этом я бы хотел и закончить разговор (оба смеемся). Мне сейчас не до этого. Не хотелось бы поднимать такой древний вопрос…

– Разрешите, я вам скажу кое-что напоследок, вы не обидитесь?

Миронов: Ну что ж…

– Я прихожу к выводу, что убрали Юрия Гагарина. Оснований больше, чем достаточно.

Миронов: Я категорически считаю, что вы ошибаетесь. Категорически.

– Да?

Миронов: Да. Поскольку я лицо совершенно незаинтересованное, довольно далек от всего был… я все-таки не танкист, а авиационник. Я был на месте гибели на второй день, все эти в руках держал, слушал переговоры. Нет, это пустая затея и совершенно безосновательная.

Вот на такой ноте и закончился у меня разговор с первым представителем подмосковного города Жуковский.

Маршалы

В исследовании ясно одно: требуются дополнительные лица, помощники, из числа маршалов. Открываю энциклопедию об авиации и подбираю кандидатов для будущей беседы.

Маршал авиации Александр Ефимов, дважды Герой Советского Союза 1944–1945 годов, с 1969 года заместитель Главкома Военно-Воздушных сил.

– 1984–1990 гг. – Главком ВВС.

Сразу у меня вопрос – какую должность занимал в марте месяце 1968 года?

Маршал авиации Александр Силантьев.

1964–1969 гг. – Начальник управления Генерального штаба (свидетель).

1969–1978 гг. – начальник Главного Штаба ВВС.

1978–1980 гг. – заместитель Главкома ВВС.

С 1980 г. – в райской группе инспекторов.

Маршал авиации Евгений Шапошников.

С 1990 г. – Главком ВВС.

В 1968 году учился в Академии. Так что интереса не представляет.

Главный маршал авиации Павел Батицкий – командующий войсками ПВО с июля месяца 1966 г. Умер.

Маршал авиации Евгений Савицкий, дважды Герой Советского Союза, 1944–1945 годов. С 1966 г. по 1980 г. – заместитель Главкома ПВО, умер в 1990 году.

Маршал авиации Григорий Скориков.

1968-71 гг. Начальник штаба Воздушной армии.

1971– 72 гг. – Первый заместитель начальника Главного Штаба ВВС.

1972– 78 гг. – заместитель начальника и начальник Главного управления Генштаба.

1978-85 г. – Начальник Главного Штаба ВВС.

1962-68 г. – заместитель начальника Главного штаба войск ПВО (чувствуется, мой помощник).

Главный Маршал авиации Александр Колдунов, дважды Герой Советского Союза, 1944, 1948 г.

1970–1975 г. – командующий Московским округом ПВО.

1975-78 г. – первый заместитель Главкома ПВО страны.

С 1978–1987 годы – Главком ПВО страны (после посадки самолета у Храма Василия Блаженного отправлен на пенсию).

Через отдел кадров удалось выяснить, маршал в 1968–1970 годы был командующим войсками ПВО в Дальневосточном округе (значит, как помощник отпадает).

Осталось выяснить фамилии Командующего Московского округа ПВО и его заместителей с марта месяца 1968 года, может, кто-то и ходит в “добрых старичках”, и даже карьеру подправили после гибели полковников Юрия Гагарина и Владимира Серегина.

11 марта. Весна наступает, хоть и пытается по ночам мороз сковывать лужи, но к полудню уже ручьи журчат.

Позвонил вдове полковника Владимира Серегина, ознакомил с последними результатами своего расследования и поинтересовался, как относится дочь к моей работе. В ответ услышал: “Может, найдете истину”.

День подходил к концу, настроение прекрасное, а не стоит ли попытаться дать объявление о финансовой помощи со стороны мафии и отправить в газету “Из рук в руки”, где вероятность публикации более реальна.

Заполняю бланк. “Центр Хиросима-2, занимающийся исследованием гибели Юрия Гагарина и подготовкой книги, нуждается в финансовой поддержке со стороны мафиозных структур. Тел. [phone], Борис Васильевич.”

Через три дня позвонил в редакцию газеты, у девушки, ответившей по телефону, дрожал голос, когда она сообщила: “Ваше объявление уже стояло в номере, но в последний момент заметили, и чуть нас с работы не поувольняли…” Осталось только поблагодарить за попытку помочь и извиниться за невольно нанесенный мной моральный урон.

11 марта. Предложения мне всяких книг о космосе все увеличиваются. Подключаются уже подмосковные города – Люберцы, Жуковский, и, к моему удивлению, Одинцово.

Ближе к вечеру, 18–00, последовало предложение от Людмилы. Она без всякого вступления поинтересовалась, какие нам требуются специалисты и предложила всей моей команде пройти десятидневные курсы по повышению квалификации, поучиться у Валерия Авдеева, парапсихолога, съездить в Америку. Нам удалось поговорить минут пятнадцать, содержание разговора, позволь, читатель, оставить в тайне, надеюсь, нам еще удастся продолжить знакомство с интересной собеседницей. Забота и беспокойство о профессиональном уровне команды тронули меня, разумеется, такой звонок не случайность со стороны моих противников. Намекают, что ли, отдохнуть под солнцем на песчаных берегах Майами?

12 марта. Кратко переговорил с Валентиной Ивановной Гагариной.

Журнал “Все для Вас” с объявлением получила.

– 27 марта в 27 годовщину гибели полковников на месте падения самолета будут космонавты и однополчане из Звездного городка.

В полдень еще одна дама предложила целый букет книг на военную тематику.

К вечеру жду звонка, содержащего хоть минимум информации. Так и случилось. 18 часов 30 минут. Мужчина предлагает книги, которые, по его мнению, заинтересуют меня.

– Хотелось бы приобрести книги, описывающие гибель Юрия Гагарина, в этой истории, по-моему, одни загадки.

Мужчина: Почему “загадки”? Это судьба – уйти молодым.

– Судьба?

Мужчина: Да. Ошибка в данных по высоте нижнего слоя облаков на 400 метров. Они вышли и не успели вытянуть. Вот и все. (Интересно, как дальше собеседник поведет свою линию).

– Профессор Сергей Белоцерковский утверждает, что самолет попал в спутную струю пролетавшего истребителя…

Мужчина: Это все пишут, а вам говорю по сути.

– Генерал-майор Николай Кузнецов в брошюре утверждает, что со здоровьем полковника Владимира Серегина что-то случилось во время полета.

Мужчина: В принципе (чуточку рассмеялся), что я вам на словах говорю. Они шли в облаках. Им дали крайнюю точку 800, они вышли, а на самом деле 600. Но так как шли круто вниз, чтобы пробить облачность, то когда выскочили, земля оказалась прямо здесь, и – не успели. Ну, а что пишут – я не знаю. Хорошо, из этих книг, что я предложил, есть интерес для вас?

– Что-нибудь по Сергею Королеву у вас есть?

Мужчина: По Королеву – только маленькие брошюрки.

– Загадочно ранняя смерть конструктора Сергея Королева… Здоровый мужик был…

Мужчина: Этого вы все равно в книгах не найдете.

– Почему не найду?

Мужчина: Есть такая книга: “Великий летчик нашего времени Чкалов”, 1939 года.

– Интересная, а где вы территориально находитесь?

Мужчина: Ну, это мы с вами свяжемся, вы, например, можете подъехать?

– Я живу у станции метро Первомайская.

Мужчина: Скажите, как котируется эта книга?

– Какой спрос – не знаю, а для меня, например, интересно, если о гибели Валерия Чкалова что-нибудь написано по существу.

Мужчина: Биографический очерк 1936 года, но кто может написать правду?

– Я понимаю, но что-нибудь о гибели есть?

Мужчина: Да в основном, очерки воспоминаний о нем. Ну ладно, я понял, что вас интересует, если мне такая литература попадется, я вам предложу (смеется).

– Если бы что-то было написано, я бы не занимался этими темами.

Мужчина: Что вы, вполне возможно, где-то какие-то статьи по журналам проскочат.

– Такого плана информация не публиковалась до моего исследования.

Мужчина: Не публиковалась (легкий смех).

– Нет. Не занимался бы этой темой, если бы что-то было написано по существу.

Мужчина: Понятно.

Нетрудно было определить, собеседник звонил из городов Люберцы или Лыткарино.

Вплотную занимаюсь кадрами Московского округа ПВО на март 1968 года.

Следует очередной совет, что разгадка авиакатастрофы довольно проста: рядом летел истребитель, на сверхзвуковой скорости, и их бросило за закритический режим.

Как и следовало ожидать, к позднему вечеру заговорил Виктор, слишком разоткровенничался, поэтому я сознательно опускаю содержание нашего разговора, чтобы не создать ему проблем по службе. Виктор заметил, что Юрий Гагарин много знал, какие-то интриги, подставки, надувательства, секреты.

16 марта. 13–40. Предлагает сотрудничество мужчина, по его словам, занимающийся подобными темами. Но конкретно ничего не объяснил. Убедительно настаивал на встрече. Я ответил, что соглашусь только после предварительного разговора по существу. Собеседник заверил, что не может говорить подробно, так как диалог ведет из телефонной будки (так оно и было в действительности, показал мне определитель номера и шум машин). Предложил ему перезвонить вечером, на что он согласился. Как я и предположил, этот парень больше не позвонил. В его обязанности не входило вести обстоятельный разговор, но необходимо отметить, за объявлениями, выходящими в газетах, следит регулярно.

17 марта. В 9 часов 45 минут на связь вышел Евгений Евгеньевич. Предложил книги о Сергее Королеве и “Мой брат Юрий” старшего брата Валентина, то есть, те самые, что я разыскиваю. Становится ясно, что человек “мой”. Поговорили на гагаринскую тему, дал номер телефона, заверил что с Лубянки. Пришлось дать немного информации о том, как встретили нашу связную у памятника Владимира Маяковского, собеседник даже слегка замялся.

Скорее всего, Евгений Евгеньевич – шеф Людмилы, приглашавшей подучиться и отдохнуть на Майами, и помощника Виктора.

Выяснилось, что номер телефона действительно с Лубянки, но Евгения Евгеньевича там не смогли вспомнить ни через месяц, ни через девять месяцев.

Просматривая материалы, обнаружил странную закономерность: со сменой заместителей следует замена Главкома или Министра Обороны страны, но этому предшествует активное перемещение комиссаров Армии.

С помощью энциклопедии решил освежить память о генерал-полковнике Георгии Байдукове, но ничего сверхъестественного не обнаружил. А в героическом пути генерала Армии Алексея Епишева, Юрия Андропова, Дмитрия Устинова открылась картина более чем неожиданная.

Генерал Армии Алексей Епишев родился в 1908 году. С 1938 года – парторг Центрального Комитета коммунистической партии в городе Харькове.

1940–1943 года. Первый Секретарь Харьковского обкома партии.

С 1943 года мая месяца – член Военного Совета 40, 38 армий.

С мая 1946-50-е годы – Секретарь Украины по кадрам.

1950–1951 – Первый Секретарь Одесской области.

1951–1953 годы – Заместитель министра по госбезопасности.

1953–1955 года – Первый Секретарь Одесской области. (После смерти Иосифа Сталина как бы наказывают палача, Алексея Епишева, и отправляют с понижением в город Одессу, возвращают обратно).

1955–1961 годы – посол в Румынии.

1961–1962 годы – посол в Югославии.

1962–1985 годы – Начальник Главного Политического Управления Советской Армии.

На сегодня мною отчетливо просматривается, что за двадцать три года правления комиссар Алексей Епишев в угоду политическим интригам поставил под дуло пистолета, хирургический нож, ампулы с ядом не один десяток майоров, генералов и маршалов. Российские историки и по сегодняшний день не пытаются приоткрыть занавес нашей трагедии, настолько страшен дух главного комиссара Армии.

20 марта. Мои усилия и надежды издать первую часть книги хотя бы тиражом в две тысячи экземпляров к 27 марта 1995 года, то есть к 27 годовщине трагедии, провалились из-за отсутствия финансовой поддержки. Понял, что не осуществить мечту и к 12 апреля – 34 годовщине первого полета человека в космос.