За пятьсот тысяч лет существования его называли по-разному: одни Зондом, другие – Курьером или Странником. А кремнийорганические существа с Орфанского Звездного Скопления, известные своей ленью и медлительностью, прозвали его Торопыжкой.
      Его создатели имени придумать или не смогли, или не захотели. Они никогда не давали имен машинам и приборам, даже таким сложным и дорогим, как тот. Между собой они называли свое детище Ищейкой, потому что его функции в этом и заключались: искать и находить в космосе разумные существа. Довольно редко, но проскальзывало и название Связной, потому что прибор помогал связываться с существами не только близкими к человеческой расе, но и с гуманоидами вообще. Кое-кто называл его Покровителем, Наставником и даже Летописцем.
      И все-таки чаще всего создатели этого уникального прибора, ухлопавшие на свое творение много лет каторжного труда, называли его Ищейкой. Ну чем не доберман-пинчер, взявший след мало-мальски развитой цивилизации? Только в отличие от ищейки-собаки Ищейка-Зонд мог беседовать со своей "жертвой" на чистейшем Истинном Языке.
      Создатели верили, что в один прекрасный день Он вернется и сообщит всей цивилизации, что она не одинока во Вселенной и что кроме малоприятных мельтешащих рачков, которые заполонили планеты, во Вселенной есть еще кое-кто, заслуживающий внимания.
      Но... За полмиллиона лет своей работы Он не нашел никого. В водах сотен миров ему встречались лишь амебоподобные твари, которые не только не понимали Истинный Язык, но и не умели разговаривать вообще.
      На голубой планете, которую Он недавно посетил, примитивные существа царствовали до сих пор. Раз за разом Он высаживался на этой планете, изучая ее обделенных умом и духом обитателей, и пытался приобщить их к Слову. Однако существа упрямо молчали – ни звука, ни эмоций. А однажды они совершенно неожиданно исчезли.
      Растерявшись, Он заглянул в инструкции:
      "Планету необходимо подготовить для новых форм жизни. Старые формы, какими бы примитивными они ни были, должны выжить: каждая тварь есть величайшая ценность для Федерации."
      Любой из людей, оказавшись в подобной ситуации, непременно зачесал бы в затылке. В инструкциях о чудесном исчезновении обитателей планеты не нашлось ни слова. Может, бессловесные существа сделали скачок в своей эволюции, и у них развились способности, в которых им, заранее отказали создатели? А может, представители какой-то другой цивилизации спрятали обитателей планеты с глаз долой до лучших времен? Ответа на свои вопросы Он так и не нашел.
      Едва успев окунуться в омут сухих инструкций, Он увидел, что аборигены появились вновь и даже огласили пространство веселым смехом.
      Скорее всего, бессловесные обитатели планеты совсем не изменились и ничем не отличались от своих предков. Когда их о чем-то спрашивали, они прятали глаза и стыдливо молчали. Должно быть, этим существам просто нечего было сказать.
      В конце концов, виноваты во всем недописанные и недодуманные инструкции. Разве не они спутали ему все карты, не подсказав дальнейших действий? Что же предпринять? Остаться здесь и с ослиным упрямством приручать местных жителей, или лететь на иные планеты и там примеривать на себя вожделенную тогу мессии? Печально вздохнув, он решил выбрать второе.
      В кристаллических закоулках его электронного мозга роились вопросы, но ответы куда-то пропали. Вопросы, злые и неприглаженные, несли в себе опасность: трагическую для беспечных существ, определенную для него и вполне осязаемую для создателей.
      Лишь однажды за пятьсот тысяч лет Он столкнулся с такой опасностью.
      Несколько секунд напряженно шевеля кристаллическими извилинами, Он пытался воссоздать картину тех далеких дней, но ничего не вышло. Что-то в этом скопище искусственных нейронов отказало. А ведь каждый двоечник знает: утерянная информация не восстанавливается.
      Погрузившись в кромешный информационный мрак, лишившись самого ценного – памяти, Он продолжил свою миссию, а вернее, теперь уже бессмысленный и бесконечный путь, который привел его на самый край Нейтральной Зоны. Туда, где уже не распространялись законы Федерации, но и не чувствовалась еще мертвая хватка Ромуланской Империи.

      Джеймс Кирк был счастлив. Счастлив от того, что вернулся домой один, и ничто не мешает ему насладиться радостью возвращения.
      Избороздив галактику вдоль и поперек, Кирк видел столько обитаемых и необитаемых миров, сколько иному офицеру Звездного Флота хватило бы на всю жизнь. Какие только формы бытия не организовал человек! В каких только условиях не цепляется он за жизнь! Насколько многообразны и интересны проявления человеческого гения!
      Капитан видел и мегаполисы, которые могли бы заглотить в свое чрево территорию всей Северной Америки, и деревни, словно сошедшие с пасторальных картинок где-нибудь в чистенькой Швейцарии, и подводные города, и космические города-лаборатории. И все же нет места краше и теплее, чем Сан-Франциско.
      Этот город стал родным для Кирка с первого дня учебы в Академии, когда он и Гэри Митчелл восторженно любовались его холмистыми старыми улицами. После первой своей пятилетней миссии на "Энтерпрайзе" чувства капитана к родному городу и его жителям вспыхнули с новой силой.
      Пресидио, Хайт-Эшбери, новый пригород, застроенный домами для служащих Звездного Флота, – все это пятисотлетняя история, частью которой был и Кирк. Еще утром, расхаживая по своей старой квартире и любуясь видом на бухту, он со щемящей грустью вспоминал те дни, когда после окончания Академии получил назначение на должность командующего по оперативным вопросам. Много воды утекло с тех пор, но и сейчас улицы, пляжи и жители помнят бравого офицера, славного малого Джеймса Кирка.
      Ах, если бы Спок и Маккой смогли провести здесь хотя бы парочку дней!
      С какой гордостью он показал бы им старый Голден-Гейт-Парк, где ветвистые рододендроны, сомкнувшись над заветными тропами, образовали высокие арки, а тенистые лужайки все так же очаровательны, как и много лет назад.
      И только дожди, злые и обильные, помешали бы насладиться красотами самого старого и самого красивого парка в Сан-Франциско. Что-то случилось с погодой... Говорят, это влияние Зонда. Кое-где на планете это творение космического разума наделало столько бед, что власти решили создать специальную комиссию для организации помощи пострадавшим районам.
      Кирку не удалось застать те дни, когда бушующая стихия безжалостно обрушилась на северное полушарие Земли. Однако отголоски тех событий ощущаются до сих пор и, как утверждают ученые, еще долго будут вносить сумятицу во все метеорологические прогнозы.
      Недалеко, на узкой припортовой набережной, из-за куска хлеба дрались чайки. Заметно похолодало. Порывы свежего морского бриза пронизывали до костей, но Кирк не обращал внимания на погоду. Капитан был слишком рад встрече с городом своей юности, с этой набережной, парком, могучими секвойями – со всем тем, что напоминало ему о лучших годах.
      И лишь одна только мысль не давала Кирку покоя в эти безмятежные дни: скоро ли состоится новая встреча со звездами? Очевидно, он просто разучился отдыхать. Все мысли Кирка, его сердце, были там, где нет ни дождей, ни ветра, ни злых криков голодных чаек, а существует лишь вечная борьба с Космосом.
      Подходил к концу короткий отпуск капитана. Сегодня утром Кирк получил сообщение от Командования Звездным Флотом, что открыт новый, неизвестный доселе сектор галактики, и ему вместе со своим экипажем надлежит отправиться туда для изучения. Куратором миссии назначен адмирал Картрайт.
      Сквозь морскую дымку едва пробивались лучи тусклого предполуденного солнца. "Успеть бы на встречу..." – сам себя подгонял капитан, ускоряя шаг.
      Новая миссия, новые планы, новые волнения... Многое изменилось за последние двадцать лет. Вот он уже командует "Энтерпрайзом-А", кораблем, который ни разу за время последней миссии не подвел своего капитана.
      Конечно, это не старый добрый "Энтерпрайз", но, как часто напоминает Леонард Маккой, от этого Кирк не перестал слыть космическим волком.
      Да... многое изменилось. Вот и с клингонами, вечными соперниками Федерации, заключено хоть и хрупкое, но перемирие; более того, успокоились даже ромуланцы.
      Внезапный пронзительный крик чайки спустил капитана с небес на землю.
      Бросив на орущее скопище птиц прощальный взгляд, Кирк засунул руки в карманы и, насвистывая бодрую мелодию, двинулся дальше.

* * *

      Встающее солнце посеребрило спокойную поверхность Кораллового моря.
      Если бы Споку не предстояло надолго покинуть эту романтическую лагуну у Большого Барьерного Рифа, то, возможно, он всерьез занялся бы изучением здешнего подводного мира, великолепием и разнообразием превосходящего любой район Мирового океана.
      В последний день вулканец решил проведать двух своих старых друзей горбатых китов Джорджа и Грейси, которых Институт Океанологии содержит на своей акватории с прошлого-века. Спока всегда восхищали эти гиганты, совершенно непохожие на морских чудовищ, обитающих в неспокойных водах вулканских океанов.
      Стоя на краю недавно выстроенного пирса, Спок с восхищением наблюдал за Джорджем. Кит поднялся высоко в воздух и нехотя, как в замедленной съемке, с грохотом обрушился всей своей гигантской массой на спокойную гладь лагуны. Через несколько мгновений на месте падения взметнулся грандиозный, сверкающий на солнце фонтан воды.
      Оттолкнувшись от бетонного основания пирса, Спок бросился в воду и, широко взмахивая руками, поплыл навстречу водной феерии. Неожиданно вулканец услышал непонятные звуки, гулко разнесшиеся по тихой утренней лагуне. Это не было шумом плещущейся воды. Спок догадался, что слышит "пение" Джорджа. Собственно, это нельзя было даже назвать звуками.
      Вулканец ощущал их всей своей кожей, слышал внутри себя.
      "Голос" Джорджа был чистым и сильным. Каждый, кто находился сейчас в радиусе тысячи пятисот километров от акватории Института, мог чувствовать эти неслышные таинственные колебания.
      Каких-то пятьсот лет назад звуки тысяч и тысяч горбатых китов заполняли всю толщу Мирового океана. Не затихая ни на секунду, "голоса" отдельных китов сливались в единую нескончаемую "песню". Не успевали затихнуть одни звуки, как на смену им появлялись другие. Одна стая китов могла общаться с другой, находящейся на расстоянии до двадцати тысяч километров, то есть, по существу, на обратной стороне Земли.
      Так продолжалось до конца девятнадцатого века. А потом в океанских просторах начали царствовать другие звуки, звуки бесчисленных коммерческих и военных пароходов. Испуская мощные колебания, они делали невозможным общение китов на расстоянии более десяти километров. Очевидно, засоренность океанов звуками машин и привела к массовым самоубийствам китов в двадцатом веке. Дезориентированные, они сотнями выпрыгивали на берег, обрекая себя на мучительную гибель. Не в силах помочь несчастным животным, человек допустил исчезновение китов как вида.
      Из огромной некогда популяции остались лишь двое: Грейси и Джордж.
      Говорят, что простые "песни" Джорджа отогнали от Земли Зонд. Не успев произвести на планете еще больших разрушений, пришелец навсегда ретировался в черную бездну Вселенной. Так, по крайней мере, считает Звездный Флот. Спок же был совершенно другого мнения.
      Все указывает на то, что Зонд, или нечто подобное, уже не раз посещало Землю и раньше. Очевидно, прошлый визит Зонда состоялся в период расцвета китообразных, еще до того, как люди научились фиксировать приближение таких опасных явлений. Когда это было? Пятьсот лет назад?
      Тысячу? Кто знает... Ясно только, что в последний свой визит Зонд нашел совершенно другую планету, и единственными существами, которым было что-то известно о его целях и планах и с которыми он вошел в контакт, остались лишь эти двое.
      Вот почему Спок находился здесь, в акватории Института, в компании своих новых друзей. Не питая особых иллюзий относительно своего успеха, вулканец, тем не менее, многое успел понять и выяснить. Когда его спросили, каким образом он узнал, что Грейси беременна, Спок ответил на удивление скромно: "Она сама мне сказала". "Я узнал это от Грейси", уточнил он затем.
      Бесконечно любопытный, смелый в своих суждениях, вулканец сейчас напоминал того Спока, который чуть было не погиб в подземельях Януса-Шесть, но все-таки добыл бесценную информацию о существовании в заброшенных штольнях кремнийорганических существ.
      Вновь послышался плеск воды и удар пятидесятитонной туши о морскую гладь. И опять ввысь взметнулся грандиозный лазурный фонтан. Казалось, Джордж почувствовал не только присутствие Спока, но и его мысли.

* * *

      Сидя среди развалин древнего, давно покинутого города на одной из бесплоднейших планет, лишь недавно вновь завоеванной Ромуланской Империей, Дайян внимательно изучал поврежденные временем и природными стихиями настенные надписи. Неожиданно наверху послышались чьи-то шаги, и археолог, щурясь от слепящего красного солнца, увидел высокую мужскую фигуру.
      Это был младший лейтенант со сторожевого корабля, неотступно следовавшего за исследовательским звездолетом до самой планеты. "Странно, но я почему-то ничуть не удивлен", – подумал Дайян.
      – Что случилось? – недовольно спросил археолог.
      – Приказ из столицы. Необходимо отозвать все научные миссии.
      – Но с какой целью? – сверкнул зеленоватыми глазами Дайян.
      Он только-только начал свою работу! С каким удовольствием археолог сейчас запустил бы большим увеличительным стеклом в лицо этому младшему лейтенанту! Но... Нужно быть осторожным хотя бы ради сестры, чьи позиции куда более шатки, чем его собственные. Нельзя забывать, что она по-прежнему живет в столице, где интриги, убийства, месть – обычные явления. Шепоток какого-нибудь "доброжелателя" может засадить сестру за решетку и навсегда поставить на ней клеймо неблагонадежной.
      – Мне не сказали, – заявил младший лейтенант не без тени самодовольства. – Поэтому и вам я ничего не могу объяснить. Знаю только, что ваш корабль отходит через час. Поторапливайтесь, или вы останетесь здесь в одиночестве.
      Ухмыльнувшись, младший лейтенант пнул несколько мелких камешков и отправился прочь.

* * *

      Стоя на мостике, доктор Леонард Маккой с восхищением наблюдал за голубовато-белой планетой, мирно проплывающей по главному экрану. Вид этой родной безмятежной планеты никак не вязался с теми событиями, которые испытала Земля совсем недавно. Многие районы на ее поверхности оказались полностью отрезанными от внешнего мира, и транспортным кораблям стоило немалого труда перебросить туда продукты и медикаменты. До сих пор людям советуют кипятить воду, но в целом ситуация в этих районах уже нормализуется.
      Спокойно обстояли дела и на "Энтерпрайзе".
      – На экране выборочные сведения из истории музыки двадцатого века, доктор, – послышался голос Павла Чехова, сидевшего за терминалом и нажимавшего на кнопки клавиатуры. – Важный период в развитии музыки. Самые знаменитые композиторы...
      Прервавшись, Чехов повернул к Маккою дисплей с изображенным на нем списком имен: Шостакович, Прокофьев, Стравинский, Свиридов, Хачатурян...
      Доктор нахмурился и положил руку на плечо собеседника.
      – Кажется, здесь попахивает национальными пристрастиями.
      – Пристрастиями?! – изумленно переспросил Чехов.
      – Но все перечисленные композиторы – русские, мистер Чехов, – заметил Маккой.
      – Это общепринятый факт, доктор. Русский вклад в развитие музыки в двадцатом столетии – самый значительный.
      Нахмурившись, Маккой поднялся с места и облокотился на поручень, опоясывающий центральный мостик командного отсека. Весь вид доктора говорил о том, что ему чертовски надоела искусствоведческая лекция прямодушного русского. Час назад Маккой явился на мостик для того, чтобы воспользоваться соседством с базой данных центрального компьютера Первой Базы и пополнить бортовую фонотеку. Дежурным офицером оказался Чехов, который с энтузиазмом вызвался помочь доктору. К величайшему удивлению Маккоя, почти вся музыкальная выборка состояла из произведений русских авторов, что чуть было не навлекло на Чехова подозрения в славянофильстве.
      – Может, дать компьютеру команду перехода? – спросил офицер. Например, выбрать все поздние произведения Шостаковича.
      – Нет, не надо, – замотал головой Маккой. – Давайте пропустим эту эпоху. Меня интересуют недавние композиции.
      – Как хотите, доктор, – уставился на дисплей Чехов. – Сейчас мы увидим перечень всех более-менее значительных композиторов двадцать третьего века.
      – А-а, это другое дело, – заулыбался Маккой, узнавая многие имена, высвеченные на дисплее. – Вот это, действительно, музыка: Салет с Вулкана, Эванстон, Пеналт, Вигельжевский... Какой еще Вигельжевский?
      – Антон Вигельжевский, доктор, – ответил Чехов. – Это самый знаменитый композитор того столетия в области электронной музыки. А его вариации на темы музыки Прокофьева... Мне не верится, что вы никогда их не слышали.
      Доктор Маккой так и не успел высказать своего мнения обо всей этой электронной абракадабре. Внезапно раздался назойливый зуммер.
      – Наверное, доктор Чэпел! – обрадованно воскликнул Маккой и подскочил к капитанскому креслу. – Я обещал ей экскурсию по новому медицинскому отсеку еще до того, как отправимся в путь.
      Однако это была вовсе не Чэпел. На видеомониторе появилось изображение темноволосого лейтенанта Звездного Флота.
      – Говорит Оперативное управление. Адмирал Картрайт вызывает капитана Кирка.
      Переглянувшись с Чеховым, Маккой ответил:
      – Капитан пока отсутствует. Насколько мы знаем, у него назначена встреча с адмиралом после полудня.
      – Спасибо, – угрюмо поблагодарил адъютант. – Минуточку. – Экран погас, но через минуту лицо молодого лейтенанта появилось вновь.
      – Если все-таки капитан появится, то попросите его немедленно связаться с адмиралом. Конец связи.
      Экран покрылся мелкой рябью, а затем отключился.
      – Что бы это могло значить? – недовольно пробормотал Маккой.

* * *

      – Капитан!
      Из глубокой тени неожиданно раздался голос Зулу. Буквально в двух шагах от Кирка робот-уборщик бесшумно надраивал алюминиевые вывески центрального научного корпуса. Оглянувшись, капитан с удивлением увидел своего рулевого.
      Через несколько мгновений на огромной, залитой солнцем площади Центрального Комплекса Управления Звездным Флотом недоуменно взирали друг на друга два офицера.
      – Где вы были, мистер Зулу? Я весь день пытаюсь войти с вами в контакт.
      – Только не любовался видом на город, – обиженно ответил Зулу. Знаете, не очень-то весело, когда все утро льет дождь. Ну, а сейчас...
      Вроде бы распогодилось. Как насчет экскурсии в Чайнатаун?
      – Вот-вот. Именно поэтому я вас и искал, – широко заулыбался Кирк. Только боюсь, наша вылазка может несколько задержаться: у адмирала Картрайта на этот счет особое мнение. Утром он назначил мне встречу.
      – Что ж, капитан, с вашего позволения я погреюсь на солнышке и подожду вас.
      – Почему бы вам не пойти вместе со мной? – жестом капитан пригласил рулевого проследовать к зданию штаб-квартиры. – Мне совершенно не повредили бы ваше присутствие и поддержка.
      На самом крыльце здания Зулу неожиданно остановился и испуганно посмотрел на Кирка.
      – Конечно, если адмирал не станет возражать...
      – Не станет, – спокойно ответил Кирк, уверенный, что адмирал выбрал именно "Энтерпрайз" для новой и опасной миссии.
      Очевидно, Картрайт хотел поставить капитана перед фактом. Да и как может быть иначе... Ведь не для споров же и словопрений он решил урвать несколько минут своего драгоценного времени и встретиться с каким-то офицером?
      Выйдя из турболифта, Кирк и Зулу быстро нашли приемную адмирала. У дверей их встретила адъютант Картрайта.
      – Капитан Кирк, – любезно улыбаясь, представился капитан. – Явился по распоряжению адмирала.
      Адъютант, молодая черноволосая женщина с суровыми чертами лица, очевидно, с планеты Вулкан, взглянула на гостей строго и даже несколько сердито. Нажав на кнопку, она доложила в микрофон:
      – Сэр, прибыл капитан Кирк.
      – Попросите его, – послышался баритон Картрайта.
      – Проходите, – сурово пригласила хозяйка приемной. – Адмирал давно ждет вас.
      К удивлению гостей, Картрайт был не один. За столом напротив адмирала восседал седовласый президент Федерального Совета. Их нахмуренные лица не оставляли сомнений в том, что Кирк был приглашен сюда по экстренным вопросам.
      – Адмирал, мистер президент, – кивнул Кирк поочередно каждому из присутствующих джентльменов, – разрешите представить вам моего рулевого, мистера Зулу.
      Картрайт лениво взглянул на Зулу и опустил глаза. Президент Совета долго смотрел на адмирала, взглядом выражая недовольство от присутствия постороннего человека, но затем, словно передумав, кивнул капитану и нехотя улыбнулся.
      – Присаживайтесь, джентльмены, – Картрайт указал рукой на пустующие кресла. – Капитан, я собирался встретиться с вами совершенно по другому поводу, но...
      Адмирал поднялся с кресла, подошел к своему рабочему месту и нажал на одну из бесчисленных кнопок на пульте управления. Кабинет наполнился громкими звуками радиопомех.
      – Прошу прощения, джентльмены, но нам не удалось добиться лучшего качества приема. К тому же, был использован засекреченный канал связи, а он довольно слабый.
      Кирк напряженно вслушался в далекий голос, едва продирающийся сквозь шум радиопомех:
      "Обращаемся ко всем нашим друзьям в Нейтральной Зоне! Важное сообщение! Претор мертв..." Джеймс Кирк внимательно посмотрел на Картрайта. Адмирал не отрывал взгляда от президента, а тот, насупив брови, разглядывал зеленое сукно на столе.
      Голос продолжал: "Через некоторое время во всей Империи воцарится хаос. Но среди него может родиться великий мир между нашими народами.
      Донесите это сообщение до всех, кто желает мира. Остерегайтесь тех, кто будет скрывать или искажать исходящую от нас информацию. К сожалению, цензура – единственное, в чем наша Империя достигла совершенства." Помехи исчезли, а вместе с ними пропал и голос.
      – Как давно получено это сообщение? – спросил Зулу.
      – В три часа утра, – ответил Картрайт. Мертвенно-бледное лицо адмирала и темные круги под глазами говорили о том, что он не спал с той самой минуты, как было принято сообщение. Кирк скептически покачал головой.
      – Слухи о скорой кончине Претора ходили уже в то время, когда Гектор был еще ребенком. За время моей службы в Звездном Флоте я тоже неоднократно слышал подобные разговоры. Я допускаю, конечно, что и ромуланцы не вечны... Но Претор всего лишь третий по влиянию.
      – Третий по рангу, но первый по своей власти, – уточнил президент Совета голосом, подчеркивающим серьезность принятого сообщения. Посвященные знают, что Империей, фактически, правит именно Претор. Или правил, если он мертв.
      – Но можно ли верить этому сообщению?
      – Ни одному ромуланцу нельзя верить до конца, – покачал головой президент. – Но источник, который прислал нам эту информацию, без сомнения, заслуживает доверия. Он информировал нас и ранее, и всегда его сообщения подтверждались.
      – В любом случае, – заметил Картрайт, – независимо от наших суждений и пристрастий, у нас нет выбора, кроме как принять к сведению это сообщение и подготовиться к грядущим событиям.

* * *

      Никто в Империи не сомневался в кончине Претора. Доказательством тому служили огромные толпы народа на улицах столицы. Каждый ромуланец стремился попасть в Колонный Дворец, чтобы своими глазами увидеть выставленное там тело правителя и лишний раз доказать преданность режиму.
      Яндра с интересом наблюдала за происходящим из окна своего дома Цитадели, где жила вместе с мужем Тиамом. Давка в беснующейся толпе рыдающих, плачущих и просто любопытствующих горожан начисто отбила у нее желание присоединиться к публичному выражению скорби. Возможно, подумала Яндра, кто-то, действительно, искренне переживает утрату. Немногие готовы лезть даже по головам, лишь бы доказать свою преданность усопшему.
      – За тобой прибудет официальный представитель, – неожиданно сообщил Тиам, стоящий перед зеркалом и прикрепляющий траурный бант к своей униформе. – Я уже приготовил место для их посадки.
      – Какую же музыку я должна играть? – спросила Яндра, стараясь говорить как можно спокойнее.
      – Пилот сообщит тебе.
      Тиам повернулся к жене. У нее забилось сердце и задрожали руки. Яндра вспомнила, как перед самой свадьбой прорыдала несколько дней; стать женой преуспевающего, вхожего во многие круги человека было единственной возможностью снять смертельную угрозу с себя и со своих родственников. Но тогда еще Яндра не знала, что ее мужем должен стать именно Тиам. Ей лишь сообщили, что она выбрана лояльным, влиятельным, с блестящей репутацией мужчиной. "По крайней мере, он красив", – подумала Яндра, когда впервые увидела Тиама.
      – Я думаю, придется играть реквием Лермы, – серьезным голосом продолжал Тиам. – Он занимает в ортодоксальном списке одно из первых мест среди своих современников.
      – Конечно, – согласилась Яндра, подумав про себя, что Лерма – самый чистенький, самый "прилизанный" композитор из известных ей. Даже Претор никогда не возражал против официального исполнения его произведений.
      Значит, ее пригласили играть на похоронах правителя. Ромуланцы повсюду слыли большими мастерами иронии. "Но это, – грустно усмехнулась Яндра, верх иронии." Претор, который при жизни был подлецом и убийцей, Претор, которого даже самые слепые и обманутые пропагандой обыватели обвиняли в сотнях тысяч убийств и таинственных исчезновений сограждан, Претор, который лично послал ее старшего брата в заведомо провальную экспедицию, отрицательный результат которой означал его неминуемую казнь, Претор, который организовал "ритуальное" самоубийство ее родителей и поставил клеймо позора на ее тело, – этот Претор даже после своей смерти тянет к ней костлявые руки и требует, чтобы она посвятила музыку, страсть и вдохновение своему душителю.
      – Это, действительно, большая честь.
      Очнувшись от своих мыслей, Яндра поняла, что уже не в первый раз слышит от мужа эти слова.
      – Думаю, мне не надо напоминать, что лишь благодаря благосклонности Претора я стал администратором средней руки. И кто знает, кем мне суждено стать при его преемнике... Кстати, мне сказали, что из-за твоей близости ко мне обойдены вниманием несколько старых и вполне достойных музыкантов.
      Тиам устремил свой взгляд на жену, ожидая увидеть на ее лице выражение благодарности. Но Яндра казалась безразличной к словам мужа.
      – Что касается меня... – Тиам важно поднял вверх указательный палец и перешел на шепот. – Меня посвятили в... – неожиданно он замолчал и бросил испуганный взгляд на жену. В своем хвастовстве Тиам чуть не перешагнул запретную черту и не наговорил лишнего.
      Яндра оставила последние слова мужа без внимания. Опустив голову, она думала о "большой чести", которую ей оказали. Как Тиам посмел? Неужели он ничего не знает о прошлом ее семьи, о том, что замуж за него она вышла исключительно ради того, чтобы реабилитировать себя и брата? "Представляю, какую злобу это обстоятельство у него вызывает", – усмехнулась про себя Яндра.
      – Почему-то ты не взволнована, – прищурив глаза, заметил Тиам. Кажется, ты, действительно, не понимаешь, какая честь тебе оказана.
      – Я буду играть, Тиам, – тихо и покорно произнесла Яндра. – Даже больше, чем они попросят.

* * *

      Хиран, капитан корабля "Галтиз", совершенно спокойно прореагировал на официальное сообщение о смерти Претора. Лишь придя в свои апартаменты, Хиран позволил себе улыбнуться, и тяжелые черты его лица смягчились.
      – Все-таки они решились сообщить народу, – пробормотал капитан. Неужели они думали, что смогут утаить правду навсегда?
      Услышав позади себя шаги, Хиран обернулся и увидел на пороге своего отсека Ферика, только что назначенного Первого офицера. Неожиданный гость стоял, заложив за спину руки.
      – Однако болезнь Претора они держали в секрете годами.
      Молча кивнув, Хиран стал пробегать глазами высвеченный на дисплее список личного состава "Галтиза". Капитан с удивлением обнаружил, что Ферик прослужил на корабле четыре года. Каким образом могло оказаться, что они проработали бок о бок так долго, а молодой офицер ни разу не попался на глаза? Вероятно, потому, что он сам никогда не обращал внимания на мелочи, на то, что считал второстепенным. Боже, как это странно выуживать по крупицам информацию о своем Первом офицере, с которым, может быть, не раз встречался в коридорах "Галтиза"!
      Ничего не поделаешь, придется теперь довольствоваться натянутыми, вымученными, сдобренными неловкими паузами разговорами с Фериком и вспоминать легкое и приятное общение с добродушной Рэн. Хирану было странно смотреть на список и не видеть имени бывшего Первого офицера даже в числе рядовых членов команды.
      – Да... Предстоящие недели обещают быть интересными... – фальшиво протянул капитан. – Как вы думаете, нас отзовут назад?
      – Все возможно, – пожал плечами Ферик. – Особенно во времена перемен.
      Кругом одни слухи.
      Хиран не ожидал другого ответа. Даже от Рэн.

* * *

      – Ну что, Спок, – произнес Маккой, первым войдя в медицинский отсек.
      – Опять столкнулись с проявлениями интеллекта или просто вымокли?
      – Эту встречу не охарактеризовать никакими словами, доктор.
      – Так расскажите же, расскажите! Вы опять что-то выяснили, не так ли?
      – Конечно, доктор. Джордж и Грейси вполне довольны своей средой обитания, но...
      – Опять про Зонд, Спок? Да?
      – Думаю, доктор, нельзя сказать что-то определенное. В лучшем случае, могу описать свои ощущения и впечатления.
      – Вроде тех, которых вы набрались в Сан-Франциско, после чего стали утверждать, что Грейси беременна?
      – Приблизительно, доктор. Только те, предыдущие впечатления были сильнее, острее, гораздо специфичнее. Очевидно, это из-за особой природной биологической функции, с которой столкнулась Грейси. А Зонд и его действия остались далеко за пределами повседневного опыта китов. Впрочем, такими же непостижимыми и загадочными для Грейси и Джорджа кажутся и наши действия по их транспортации из двадцатого века. Вели я все правильно понимаю, вернее, чувствую, Для китов пришествие Зонда и транспортация сквозь века явления одного порядка. У меня есть подозрения, что Грейси и Джордж не отделяют их одно от другого.
      – Вы хотите сказать, что они не видят никакой разницы между нами и Зондом?
      – В некоторой степени. Повторяю, что оба события остаются целиком за пределами опыта и интеллектуального развития китов.
      – Значит, – нахмурился Маккой, – они вполне могут увязать Зонд с нами и даже клингонами?
      – При общении с китами у меня возникло одно ощущение: все, что связано с Зондом и нашим вмешательством в их жизни, вызывает в китах чувство близости, причастности, что ли... Джордж и Грейси не понимают, что именно произошло, но события прочно засели в их душах и умах. И это вызывает в китах эмоции и чувства, близкие к комфорту и безопасности, причем не в настоящем, а в будущем. Вот так, доктор.
      У Маккоя голова пошла кругом.
      – Что все это значит?
      – Я попытался передать лишь то, что, по всей видимости, ощущают Джордж и Грейси. Может быть, они чувствуют, что впереди еще один контакт с Зондом или каким-то подобным аппаратом.
      – Значит, он вернется, – устало выдохнул Маккой.
      – Я думаю, что никто из тех, кто изучает эту проблему, не сомневается, что Зонд вернется, доктор. Я лишь полагаю, что это возвращение состоится намного раньше, чем думают другие.
      Опустив глаза, Маккой задумчиво покачал головой. Он вспомнил о странном сегодняшнем сеансе связи со Звездным Флотом и последовавшей за этим просьбе капитана явиться в транспортный отсек.
      – Почему Джиму так не терпится увидеть нас?
      – Не знаю, доктор. Кстати, мне сообщили о местонахождении и курсе Зонда. Он продолжает свое движение в сторону Первой Федерации, и пока ничто не предвещает его скорого возвращения.
      – Ну, это чужие проблемы, – фыркнул Маккой. – Могу только пожелать им успеха. А нас ждет капитан.
      Через некоторое время Первый офицер и доктор добрались до транспортного отсека, где перед ними предстали озабоченные Кирк и Зулу.

* * *

      Похороны продолжались один день и две ночи. За это время тысячи и тысячи ромуланцев прошли мимо стеклянного саркофага с телом Претора и расписались в Книге памяти. И полтора суток, без еды и почти без сна, Яндра, сидя на скамье, установленной на высоком подиуме, играла траурные мелодии. Она попеременно использовала три инструмента: трехструнный элегический батайн, лирический двенадцатиструнный плект и жалобно плачущий однострунный инструмент под названием тээль. Яндре пришлось играть не только музыку Лермы. Под сводами Колонного Зала звучали мелодии и Талета, и Мектиуса, и некоторых других композиторов.
      У пришедших на прощание с вождем ромуланцев сама Яндра тоже вызывала необыкновенный интерес. Во время коротких передышек, отложив в сторону очередной музыкальный инструмент и разминая уставшие пальцы, она иногда слышала шепот, который перекатывался по нескончаемой веренице горожан, словно эстафетная палочка:
      – Жена младшего центуриона Тиама...
      – Родная сестра Дайяна... археолога...
      – Близняшка?..
      – Вот еще! Просто сестра...
      – А она старше его?
      – Говорят, старше...
      – Я слышал, у них есть еще сестры и братья...
      – Ни она, ни ее братец никогда не были в армии...
      – Говорят, они в опале. Да не смотри ты на нее!
      Случалось, какая-нибудь матрона давала подзатыльник своему благоверному, если он чересчур долго пялился на уставшую, с темными кругами под глазами, но красивую женщину на подиуме. Тотчас же почтенный горожанин устремлял взгляд на саркофаг с высохшим телом старца, еще недавно державшего в своих руках мысли, чувства и жизни ромуланцев.
      Яндра играла, преодолевая усталость, не обращая внимания на шум в голове и онемевшие пальцы. Иногда она умудрялась подремать, и тогда видела картины из далекого детства: маленький чудо-ребенок сидит на залитой солнцем зеленой лужайке и играет на плекте перед мэтрами. "Радуйтесь, говорят седовласые старцы ее родителям. – В вашей семье есть кому исполнить воинский долг. Поэтому ничто не помешает вашей девочке достичь высот в музыке."
      Приходя в себя после таких грез, Яндра начинала плакать. Некоторые замечали, как из светло-зеленых глаз женщины на струны плекта или батайна падали прозрачные капли.
      – Как трогательно! Посмотрите, как она рыдает по нашему вождю!
      "По нашему вождю... – с ненавистью шептала Яндра. – Неужели по этому зверю кто-то может плакать?"

* * *

      Едва получив экстренное сообщение из нескольких давно проверенных источников, Командование Звездным Флотом усилило патрулирование вдоль Нейтральной Зоны, справедливо опасаясь провокаций и агрессии со стороны ромуланцев. Но неожиданно пришло официальное межправительственное сообщение, выдержанное, на удивление, в дружелюбном тоне.

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8475.3
      Первая внешнеполитическаяреакция постпреторианской верхушки оказалась довольно неожиданной. Федерации официально передали письмо с предложением мира и дружбы. В письме содержится просьба о встрече полномочных представителей на какой-нибудь необитаемой планете в глубине Нейтральной Зоны. Эксперты расценивают это предложение скорее как пробный шаг, нежили искреннее стремление к настоящей мирной конференции. Но есть надежда, что таким образом можно начать постоянные переговоры, как с клингонами.
      Лично же я сомневаюсь в искренности ромулянцев, особенно, после недавнего их ответа на предупреждение Федерации, что курс Зонда проходит очень близко от довольно важных центров Ромулянской Империи. Почему-то румулянцы стали отрицать существование этого аппарата и заявили, что всякое наблюдение и преследование внутри космического пространства Империи будет расцениваться как нарушение ее суверенитета.
      Между тем, адмирал Картройт выбрал "Энтерпрайз" в качестве официального средства передвижения участников переговоров. Мы доставим делегацию Федерации на место встречи, символизируя собой добрую волю.
      Однако, если жизнь меня чему-нибудь и научила, то только не оптимизму там, где ему нет места. Используя Зонд, ромулянцы, вполне возможно, будут водить нас за нос в какой-то своей нечистоплотной игре. Тогда посмотрим, прав ли мистер Скотт, уверяя, что "Энтерпрайз" нужен Командованию не больше, чем паром.

 
      На пресс-конференцию адмирал Картрайт пригласил весь старший офицерский состав "Энтерпрайза". Однако за столом переговоров напротив Картрайта и президента Объединенной Федерации Планет оказались лишь Кирк, Спок и Маккой. Зулу и Чехов задержались на корме, где проверяли вспомогательные двигатели. Ухура появилась на короткое время, о чем-то поговорила с адмиралом и исчезла, а Скотт, несмотря на свое обещание старику быть к его услугам в любое время, сослался ига неполадки в системе охлаждения корабля и тоже вскоре отбыл из пресс-центра.
      – Доброе утро, джентльмены, – поздоровался президент и начал свою речь:
      – Цель нашей встречи – обозначить круг ваших обязанностей во время предстоящих переговоров с ромуланцами, – оглядев присутствующих и не встретив ни одобрения, ни возражений, президент продолжил. – Перед тем, как пойти дальше, я хочу спросить вас, известен ли вам термин "перестройка".
      – По-моему, это русское слово, появившееся в конце двадцатого века и обозначавшее реконструкцию, переделку чего-либо, – оживился Спок. Кажется, тогда же в России возникло понятие "гласность"...
      – Которое означает открытость и публичность, – вздохнул Маккой, – и даже либерализацию в идеологии.
      – Спасибо, джентльмены. Я вижу, вы неплохо помните историю, похвалил президент. – Именно эти процессы, вероятно, происходят сейчас в Ромуланской Империи после смерти Претора. По нашим сведениям, все их общество, от верхушки власти до уличной черни, объято эйфорией перемен.
      Первым делом, ромуланцы открыли тюрьмы и выпустили на свободу всех политических заключенных, или, по крайней мере, тех, кого считают политическими заключенными. Далее. Временное правительство разрешило свободную торговлю со всеми планетами, не входящими в Федерацию, и отменило так называемый "запретный список". Философы и ученые, художники и писатели, которым раньше запрещали под страхом смерти публично выражать свои мысли и чувства, отныне получили свободу слова.

* * *

      – Дайян! – радостно закричала Яндра, не думая о том, что, возможно, Тиам сейчас подсматривает за ней через потайной видеомонитор.
      Ей и Дайяну не разрешали встречаться целых пять лет! Пусть Тиам скрежещет зубами от злости, но она ни за что не станет скрывать своих чувств к брату! Откинув одеяло, под которым она чахла несколько последних дней, Яндра вскочила с кровати и бросилась в открытые объятия.
      – Привет, младшая сестренка!
      Дайян назвал Яндру так, как называл в далеком детстве. На самом деле она была на шесть минут старше – факт, как ни странно, весьма важный в отношениях между близнецами.
      Бурная сцена радости продолжалась так долго, что у Яндры успели высохнуть слезы. Усевшись на кровать и взявшись за руки, брат и сестра с нежностью смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.
      – Ты выглядишь измученной, – наконец сказал Дайян.
      – Я так рада видеть тебя, – щемящим душу голосом произнесла Яндра.
      Ее глаза вновь стали влажными. Не отрывая взгляда от Дайяна, она достала носовой платок и приложила к лицу.
      – Какое чудо, что ты здесь, – всхлипнула Яндра и прижалась щекой к плечу брата. – Целых три дня, пока столица умывалась горестными слезами, я играла траурную музыку разрешенных Композиторов, играла до изнеможения...
      Но довольно об этом! Наконец-то мы с тобой встретились. Как это стало возможным?
      – Разве ты не слышала о послаблениях режима? – спросил Дайян, неодобрительным взглядом осматривая апартаменты сестры. – Меня объявили лояльным гражданином и реабилитировали. Так и сказали: "... в связи с вашими заслугами" перед Отечеством и в знак уважения к вашему таланту".
      Теперь я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Но к черту такое счастье! Если бы ты знала, как близко я оказался к разгадке настенных письмен в Тлекане! Разумеется, я перерисовал иероглифы. Как только все устроится, я с головой засяду за их изучение. И тогда... Кроме тебя, я никого не хочу видеть. Как тебе удается жить рядом с этими?..
      – Не забывай, я жена одного из них, – тихо ответила Яндра, рассматривая свои пальцы, – поэтому вынуждена вращаться в их кругу.
      Видимо, так написано нам на роду. Судьба то бьет, то ласкает нас, брат, и никогда мы с тобой не будем жить так, как нам хочется.

* * *

      – Что ж, слухи подтвердились, капитан, – приветственно вскинул руку Ферик, стоя на пороге жилого отсека Хирана. – Мирная конференция, действительно, состоится, и вы будете в ней участвовать.
      – Возможно. Только не забывайте, что у нашего "Галтиза", как и у самой конференции, есть недоброжелатели, – Хиран угрюмо взглянул на Первого офицера. – Я одобряю эту затею, но как бы эти ребята не перехитрили сами себя. Неудача в переговорах утащит их на самое дно, откуда им уже не выбраться.
      Ферик согласно кивнул, но промолчал.

* * *

      – Ваши мнения, джентльмены, – обратился Картрайт к офицерам.
      – Адмирал, если можно... – встал из-за стола Кирк. – Мне кажется, что перемены такого огромного масштаба вряд ли разыграны лишь для того, чтобы пустить нам пыль в глаза.
      – Мы нарисовали вам только общую картину, – пояснил президент. – В действительности, последствия процессов, которые происходят в Империи, непредсказуемы, а сценарии событий бесконечны.
      – Я полагаю, джентльмены, – вступил в разговор Спок, – что эти перемены, настоящие они или нет, имеют значение лишь для самих ромуланцев, а не для Федерации. Нам сейчас важно знать, кто реально правит Империей и как сильна его власть. Я думаю, что смерть Претора повлечет за собой ожесточенную и, возможно, долгую борьбу за место под солнцем.
      – У нас нет на этот счет никакой надежной информации, – сокрушенно покачал головой президент. – Для наблюдателей со стороны ромуланская верхушка хочет казаться монолитной и сплоченной. Нам известно только то, что обязанности Претора выполняет какой-то комитет, но мы не знаем, кто именно в него входит.
      – Деятельность любых временных комитетов основывается, как правило, на существующих законах и традициях, – заметил Спок, – по крайней мере, в развитых обществах.
      – Об этом комитете, джентльмены, нам ничего не известно, – повторил президент. – Ни численность, ни состав. Но как бы там ни было, нам придется иметь дело именно с ним, даже если мы этого не хотим. И не только в плане проведения мирной конференции.
      – Глупые тайны, – нахмурился Маккой. – Как можно с кем-то разговаривать и не видеть лица собеседника?
      – Свой скептицизм, джентльмены, оставьте при себе, – одернул Картрайт, явно недовольный репликой доктора. – Мы должны принять предложение ромуланцев и немедленно дать положительный ответ. Ставки высоки: развитие мирных отношений между двумя разными культурами. Поэтому мы не можем поступить иначе.
      – Согласен, – поддержал президент, от которого не ускользнула едва заметная скептическая улыбка на губах Кирка.. – Именно поэтому мы здесь, джентльмены. Мы должны воспользоваться любым представившимся нам шансом на установление долгожданного мира.
      – Не забывая о своих интересах, – добавил Маккой.
      – Да, не забывая о своих интересах, – повторил президент, почему-то улыбнувшись и переглянувшись с адмиралом. – Стоит ли продолжать разговор?
      Есть еще несколько аспектов, которые мы могли бы обсудить в частном порядке. Например, ромуланцы настаивают на том, чтобы конференция затронула не только вопросы мира, но и культурный и научный обмен между народами. Кажется, ромуланцев будет сопровождать целый оркестр, и то же они надеются увидеть у нас. Насколько я понимаю, "Энтерпрайз" должен будет обменяться концертами с кораблем Империи.
      – Хорошенький повод для массового вторжения на наш военный корабль, насторожился Маккой.
      – Меры предосторожности будут приняты, доктор, – заявил Картрайт. Точно так же, как ромуланцы будут настороже, когда мы отправимся к ним с визитом вежливости.
      – А каковы другие аспекты, мистер президент? – напомнил Кирк, предупреждая очередную реплику со стороны Маккоя.
      – Боюсь, следующий аспект вы найдете неприятным. Ромуланцы поставили условие относительно посла, который будет представлять нашу федерацию.
      Офицеры "Энтерпрайза" дружно подняли брови в изумлении.
      – Они пытаются указать нам, кто именно должен быть послом?! возмутился Кирк.
      – Ромуланцы назвали того, кто им не должен быть, – покачал головой президент.
      – Ну это уже слишком! – воскликнул Маккой. – Решать, кого отправить в качестве посла, – наше дело. Разве не так?
      – Да что вы все принимаете в штыки, доктор? – не выдержал Спок. Знаете сказку про кролика и капусту?..
      – Не знаю, какие сказки есть у ромуланцев, – вмешался президент, – но это не относится к делу. Их требования не дипломатическая поза. Ромуланцы вполне серьезно заявили, что не прибудут ни на какую конференцию, если там будет присутствовать одно нежелательное для них лицо. И мы вынуждены с этим считаться.
      – Они дали хоть какие-нибудь разъяснения? – поинтересовался Кирк.
      – Да, объяснения есть, и я усмотрел в них определенную логику. Если переговоры, в которых в качестве посла примет участие лицо самого высокого уровня и с блестящей репутацией, потерпят провал, то это будет настоящей катастрофой. Но если привлечь лицо рангом пониже...
      – Не начинай с вершины, – прокомментировал Кирк, – иначе в случае провала все придет в полный тупик.
      – Совершенно верно, – согласился президент. – Это обычная дипломатическая практика в Федерации. Высшие руководители не встречаются между собой до тех пор, пока дипломаты низкого ранга не расчистят дорогу и не согласуют все детали.
      – И кто же эта нежелательная высокопоставленная персона? – спросил Кирк.
      – Я уверен, вы все его знаете, – президент: выразительно посмотрел на Спока. – Это вулканский посол Сарэк.
      – Так я и знал, – выдохнул Маккой. – Легко, объяснить, почему они не хотят его видеть.
      – Да. Сам факт, что ромуланцы не желают иметь дело именно с Сарэком, о многом говорит, – поддержал Кирк.
      – Прежде всего, о том, что ромуланцы не дотягивают до его уровня! выпалил Маккой.
      – Вполне возможно. Однако здесь есть и скрытые мотивы. Например, ромуланцы не против того, чтобы вести диалог со всей Федерацией в целом, но не готовы иметь дело со своими соплеменниками-вулканцами. В любом случае, переговоры должны состояться.
      – Так кого же они согласны видеть на месте Сарэка? Его, я думаю, вы тоже знаете, – загадочно улыбаясь, ответил президент. – Это один из выдвиженцев Сарэка. Он появится здесь с минуты на минуту. Его зовут Райли.

* * *

      В свои сорок лет капитан первого ранга Кевин Томас Райли из Дипломатической службы Звездного Флота, переполненный ирландским остроумием и шармом человек, все еще слыл великовозрастным шалуном и повесой. Отовсюду, где мелькала его окладистая, с проседью борода, слышались сальные шутки и гомерический хохот. Новые обстоятельства ничуть не повлияли на его живую натуру. Слегка безответственный и беспутный, Райли и сейчас не изменил своим привычкам, опаздывая на встречу, где присутствовали адмирал Картрайт и сам президент Федерального Совета.
      Находясь в местечке под Каиром, он пытался добраться до "Энтерпрайза" на попутном транспортном корабле.
      В это время в пресс-центре адмирал и президент нервно поглядывали на часы. По выражениям их лиц было видно, что опоздание может дорого обойтись Райли в дальнейшей карьере. И вообще, его возвращение на борт "Энтерпрайза" никак нельзя было назвать бальзамом на душу Кирка.
      Теперь Райли возвращался на другой корабль, через двадцать лет, и он был далеко не тем молоденьким нервным лейтенантом. На "Энтерпрайзе" по-прежнему служили знакомые лица: Скотти, Спок, Ухура и многие другие.
      Казалось, по коридорам корабля бродил дух старого "Энтерпрайза". Самым странным и неуютным обстоятельством для Райли было-то, что на корабль он возвращался очень важной персоной, вокруг которой будет вращаться вся миссия. И если неловко в этой ситуации чувствовал себя сам Райли, то какие же чувства должны обуревать Кирка?
      Когда-то Райли был радушно встречен капитаном и даже получил от него представление на присвоение звания "лейтенант". Однажды в группе спуска под командованием Райли произошел несчастный случай, и всю ответственность за это собирались возложить на лейтенанта. Кирк горячо вступился за своего подопечного, бегал по кабинетам и, как мог, использовал свои небогатые связи. В конце концов, все утряслось. Можно сказать, капитан спас карьеру Райли. Трудно представить, что бывший подопечный теперь должен представлять всю Федерацию на мирной конференции, фактически подчиняя себе капитана Кирка и его команду.
      "В конце концов, я прошел школу Сарэка", – подумал Райли, узнав о своем неожиданном назначении.
      Уже на "Энтерпрайзе" он вспомнил свое знакомство с послом.
      – Здесь изложены подробности чрезвычайного происшествия в группе спуска под вашим командованием... – были первые слова знаменитого вулканца, который только-только захлопнул папку с персональным делом Райли.
      Чудом уцелевший лейтенант стоял перед легендарным Сарэком в его кабинете и чувствовал дрожь в коленях и испарину на лбу.
      – Вас назначили командиром группы спуска, в которой одного из членов команды съел хищник. Вас обвинили в его смерти, отстранили от службы и завели уголовное дело.
      Посол говорил утвердительным тоном, но чувствовалось, что он ждет какого-нибудь вразумительного ответа или хотя бы оправдания.
      Райли тяжело вздохнул и начал:
      – Как офицер и командир группы спуска, сэр, я несу полную ответственность за...
      – ... Любую роковую случайность? Думаю, что нет, мистер Райли.
      Садитесь.
      Райли сел, но не успокоился. Он спросил о переводе в другой корпус, ожидая услышать в ответ о своем незавидном будущем, например, о назначении на должность писаря или секретаря, а потом о возможности, благополучно дожив до пятидесяти лет, получить командную должность на какой-нибудь отдаленной базе, где большинство служащих составляют местные черноволосые женщины-аборигенки. Каково же было удивление молодого лейтенанта, когда Сарэк прямо заявил, что берет его в качестве своего личного представителя!
      – Я выбрал вас, а не вулканца потому, что люди бывают часто... как бы это сказать... непосредственными и непредсказуемыми. Я очень ценю эти качества, – объяснил Сарэк, ничего больше не добавив.
      Лишь много месяцев спустя, когда Райли, будучи в скверном расположении духа, высказал предположение, что его назначению способствовала какая-то компьютерная или бюрократическая ошибка, Сарэк заявил:
      – Если вас не устраивает эта должность, вы можете в любое время потребовать перевода в другое ведомство. Правда, только после того, как мы переживем нынешний кризис.
      В первый же день Сарэк оставил своего нового сотрудника в покое и внимательно, не спеша, перечитал его личное дело. Райли показалось, что прошли часы, прежде чем вулканец, наконец, отодвинул от себя папку и вдумчиво посмотрел на него.
      – У вас нет семьи, мистер Райли, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес посол, ожидая пространного объяснения.
      – Нет, сэр. При моих постоянных перелетах заводить семью – верх безрассудства. А что касается моих родителей... Их убили на Тартусе-Четыре.
      – Я знаком с обстоятельствами этого дела. Очевидно, именно тогда вы решили выбрать эту профессию?
      "Черт возьми, разумеется!" – хотел было воскликнуть Райли, но благоразумно передумал, предположив, что с послами не разговаривают в таком тоне и такими словами.
      – Я решил приложить все силы и способности, чтобы никогда не поднимали голову такие чудовища, как Кодос.
      Райли показалось, что его ответ полностью удовлетворил Сарэка. Посол, положив руки на стол, молча рассматривал молодого офицера. После службы со Споком Райли знал, что означает долгое молчание вулканцев. Поэтому он, не произнося ни слова, без всякой суеты, нетерпения и раздражения стал ждать.
      Молчание Сарэка длилось неприлично долго. В один из моментов Райли даже показалось, что посол просто-напросто заснул.
      За время бесцельного сидения в кабинете Сарэка лейтенант успел подумать обо всем, даже о своей бороде. Райли отпустил ее, когда служил у Кирка. Он так привык к своей бороде, что решил не расставаться с ней никогда. У Райли появилась привычка во время бурных проявлений эмоций хвататься за бороду и накручивать ее на пальцы. Впрочем, накручивал он ее и просто так, от скуки. Смотрясь в зеркало, Райли иногда ловил себя на мысли, что с бородой выглядит вполне солидно, даже величественно, что, впрочем, не всегда вязалось с его чрезвычайно живой натурой. Что ж, борода, возможно, еще послужит его дипломатической карьере, ведь у многих народов Федерации всякая растительность на лице служит признаком зрелости и достоинства.
      – У вулканцев есть поговорка, что борода чаще открывает, чем скрывает, – наконец, ожил Сарэк, то ли угадав мысли собеседника, то ли заметив, как Райли беспрестанно накручивает бороду на пальцы. – Вот поэтому очень редко можно встретить бородатого вулканца. Кстати, вы намерены сохранить эту вашу растительность?
      Голос посла звучал совершенно бесстрастно, и Райли не мог догадаться, какой ответ сейчас был бы наиболее выгодным.
      – Я сбрею ее, если вам не нравится, посол, – быстро, почти скороговоркой, ответил Райли.
      – Если вы станете моим представителем в Звездном Флоте, мистер Райли, то вы должны будете уяснить: я не терплю нерешительности. Еще кто-то из ваших почитаемых философов сказал:
      "Пребывай холодным или горячим. Не будь только тепленьким, иначе я обдам тебя пламенем или вылью на твою голову ушат холодной воды." Я придерживаюсь такого же принципа. Можете быть неуверенным в чем-то, мистер Райли, но никогда – нерешительным. Надеюсь, вы улавливаете разницу между этими понятиями?
      – Да, сэр, – немного подумав, твердо ответил Райли.
      – Иного я не ожидал, – вздохнул с облегчением посол.
      Райли сохранил свою бороду и многому научился у Сарэка. Собравшись с духом, он вошел в турболифт и нажал на кнопку "пресс-центр".

* * *

      Встреча адмирала и президента с офицерами старшего состава "Энтерпрайза" уже подходила к концу, когда двери пресс-центра распахнулись, и на пороге появился Кевин Райли. Адмирал нервно взглянул на часы, но промолчал.
      Начались приветственные рукопожатия. С особым чувством Райли пожал руки Кирка и Маккоя. Жестом адмирал Картрайт прервал излишние проявления радости и грозным голосом отругал посла за опоздание.
      Райли состоял совершенно в другом ведомстве и вполне мог проигнорировать замечания адмирала. Но, учитывая возраст Картрайта и присутствие президента, опоздавший благоразумно промолчал и даже придал лицу виноватое выражение.
      Когда Райли, наконец-таки, уселся в кресло между адмиралом и Маккоем, Спок обратился к президенту:
      – Вы, кажется, говорили, что у ромуланцев есть еще какие-то странные требования...
      – Нет, скорее, необычные или неожиданные.
      Конференция должна состояться на планете, которую Федерация называет Темариус-Четыре.
      Над столом, под самым потолком пресс-центра, завис светло-оранжевый шар, спроецированный скрытыми голографическими проекторами.
      – Это же в Нейтральной Зоне!.. – удивленно воскликнул Райли, рассматривая бегущие по шару цифры – координаты планеты и ее характеристики. – Но почему так далеко?
      – Видно, жаждут съесть нас за завтраком, – с сарказмом ответил Маккой. – Не знаю, как вы, но я все острее чувствую запах провокации.
      Адмирал Картрайт, вздрогнув, посмотрел на Маккоя.
      – Запах чего, доктор?
      – Мистер Маккой перефразировал свои подозрения по поводу скрытых мотивов в поведении ромуланцев, – ответил за доктора Кирк.
      – Невзирая на все их мотивы, для нас открылись прекрасные перспективы на установление долгого мира, – заявил Спок. – Темариус-Четыре считается заповедной планетой, археологической ценностью как у федератов, так и у ромуланцев. Планета находится в самом центре Нейтральной Зоны, поэтому она и осталась нетронутой сотню лет. И то, что ромуланцы предложили провести конференцию именно на ней, несомненно, джентльмены, является важным символическим жестом.
      – Верно, мистер Спок, – согласился президент. – Это решение больше, чем просто символическое. Ромуланцы, например, в рамках научной и культурной части конференции даже предлагают начать совместные археологические раскопки. Я назвал бы их повторными: перед последней войной археологам удалось найти целый город.
      – Это, действительно, больше, чем символический жест, – поддержал Спок, обращаясь к Кирку и Маккою. – Особенно, если работы начнутся уже после принятия мирных решений. Руины Темариуса имеют огромное историческое значение, капитан. Согласно результатам первой экспедиции, раскопанный город был крупнейшим известным центром Эризианской Империи, к тому же он хорошо сохранился. Вокруг самих эризианцев до сих пор ходит много слухов и домыслов. Существует несколько теорий, объясняющих их неожиданный выход из этой части галактики. Некоторые ученые даже придерживаются мнения, что эризианцы являются далекими предками вулканцев, ромуланцев и, возможно, землян.
      – Каждый народ по эту сторону Антареса спит и видит эризианцев своими предками, хотя никто никогда не нашел ни единой косточки, изображения или хотя бы... – с жаром начал Маккой, но был прерван Картрайтом.
      – Спасибо, джентльмены. Я разделяю вашу точку зрения и тоже считаю, что совместные раскопки, длись они час или целое столетие, принесут нам много пользы.
      – Но все эти странные требования ромуланцев... – сокрушенно покачал головой Маккой. – В случае их выполнения ромуланцы получат слишком большую выгоду, черт возьми. Не удивлюсь, если они укажут нам, каких археологов взять с собой, а каких оставить дома.
      Адмирал обменялся быстрым взглядом с президентом, а затем с подозрением посмотрел на доктора.
      – Должен заметить, что вы недалеки от истины. По крайней мере, в той части, которая касается начальника нашей археологической экспедиции.
      – Вы шутите! – взорвался Маккой, но выразительный взгляд Кирка остудил его пыл.
      По лицу Райли пробежала легкая тень удивления, но он предпочел сохранить дипломатическую выдержанность.
      – Иногда эмоции нашего доктора бывают... слишком резкими, – объяснил Кирк. – Но я не могу не разделить его... как бы точнее выразиться... удивления. Отклонить кандидатуру определенного дипломата – это я еще могу понять. Но в данном случае... Откуда вообще ромуланцы знают что-либо о наших археологах?
      – Они уже раньше имели с ними дело, – вмешался в разговор президент.
      – Ромуланцы уточнили, что это просьба, а не требование. Позволю себе зачитать отрывок из послания комитета: "... в порядке удовлетворения ее жалобы на тех, кто мешал ей в работе и строил ей и ее коллегам козни от имени Ромуланской Империи..." Ее присутствию на Темариусе, как видно, ромуланцы придают большое значение.
      – Так кто же она? – спросил Кирк. – И согласна ли она стать начальником экспедиции?
      – Ее зовут Одри Бенар. Ее согласия мы еще не получили, но Ухуре уже объявлено о назначении начальника археологической экспедиции.

* * *

      С восхищением рассматривая украшенный классическими барельефами фасад Линкольновского Филармонического Центра, Ухура поймала себя на мысли, что в такой храм нужно приходить вовсе не по тому делу, которое привело ее сюда. Может быть, не вызовись она сама, кто-нибудь другой справился бы с этим заданием лучше. Например, адмирал Картрайт или даже сам президент.
      Впрочем, если бы Бенар получила официальную просьбу в откровенной, хотя и несколько извинительной форме от кого-то из этих двоих деятелей, то у нее почти не осталось бы выбора. Но имея дело с рядовым гражданином, к тому же женщиной, доктор Бенар, возможно, согласится принять участие в миссии добровольно, а не будучи зажатой в тиски официальной "просьбы".
      Подбодрив себя, Ухура вошла в помпезное здание, быстрым деловым шагом пересекла богато убранное фойе и оказалась в огромном концертном зале, наполненном хаотическими звуками настраиваемых инструментов. Зал был пуст, лишь в первых рядах у самой оркестровой ямы сидели несколько человек. Это были, видимо, друзья музыкантов или кто-то из администрации.. После нетерпеливого постукивания дирижерской палочки и непродолжительной паузы из оркестровой ямы раздались первые аккорды Седьмой симфонии Бетховена.
      Остановившись у самого входа, Ухура зачарованно слушала бессмертные звуки. "Есть все-таки вещи, – с теплотой подумала она, – которым не страшны столетия."
      На какое-то время Ухура даже забыла, зачем сюда пришла. Творения Людвига ван Бетховена будут жить вечно, думала она. И через четыре века после смерти композитора ежегодно его музыка, звучит на различных фестивалях в Зальцбурге и Вене, Токио и Сиднее, не говоря о других, тоже развитых в культурном отношении планетах Федерации.
      Трудно даже представить, что было время – если судить по историческим источникам – когда компьютеризированные произведения скандального Муга заполонили собой все сцены, подмостки и эфир Федерации, а живые звуки великих композиторов были под угрозой полного забвения. В те годы во всей Федерации нельзя было найти для оркестра и нескольких квалифицированных музыкантов. Возрождение живого звука произошло лишь в двадцать втором веке.
      Ухура осторожно подошла к сцене и заглянула в оркестровую яму. Она с восхищением наблюдала за игрой музыкантов и вдохновенной работой дирижера, восторгаясь той координацией и слаженностью, с которой дюжина совершенно разных людей рождали то божественное, что называется Музыкой. Ухура любила музыку, знала в ней толк и считала себя довольно сносным исполнителем. Но, окажись она на секунду в таком большом и профессиональном коллективе, вмиг ощутила бы себя беспомощным дилетантом.
      Наконец, после очередного недовольного постукивания дирижерской палочки, вновь воцарилась тишина. Ухура так и не поняла, чем именно недовольна изящная молодая дирижер. Ни фальши, ни единого диссонирующего аккорда не заметила внимательно слушающая гостья.
      – Господа виолончелисты, – начала дирижер низким, даже несколько грубоватым голосом. – Я понимаю, что трудно выдержать напряженный темп в этих тактах, но уверяю вас это возможно. Ваше исполнение пока очень далеко от совершенства.
      На лицах музыкантов появились легкие виноватые улыбки.
      – Пожалуйста, приготовьтесь еще раз, – дирижер вновь подняла свою палочку. – С третьего такта...
      – Кто же эта прелесть? – вдруг раздался голос одного из музыкантов, который обратил внимание на стоящую у самого края оркестровой ямы гостью.
      Среди находившихся в зале Ухура узнала изящную маленькую фигурку Кармен Эспиносы, главного дирижера Филармонического Центра. Ее большая голограмма украшала просторный вестибюль театра.
      – Вы, должно быть, Ухура, – догадалась Кармен. – Но мне сказали, что вас не стоит ждать до полудня. Разве вы не знаете, что музыканты далеко не "жаворонки"?
      Тон, которым говорила дирижер, показался Ухуре несколько фамильярным.
      Кармен не стала ждать ответа.
      – Идемте. Даже я не осмелюсь прервать репетиции Одри. Боюсь, вам придется подождать в моей уборной, где я смогу предложить вам чашечку чая.
      Ухура приняла предложение с радостью и, облегченно вздохнув, последовала за белокурой маленькой женщиной по длинному лабиринту коридоров.
      – Пожалуйста, простите за беспорядок, – извинилась Кармен и, убрав с кресла небольшую виолончель, усадила Ухуру на просторный диван. Затем она поставила электронную чаеварку.
      – Догадываюсь, зачем вы пришли. Звездный Флот недавно покушался на весь мой оркестр, но я не уступила им ни одного музыканта. Сейчас, если я правильно поняла переданное мне сообщение, вы хотите завербовать моего лучшего постановочного дирижера для какого-то тайного задания. Но перед тем, как вы заберете ее у меня, я хочу сообщить вам, какое сокровище наша Одри.
      Зазвенела чаеварка, указывая, что чай готов. Кармен стала наполнять чашки, ни на секунду не прерывая своего монолога.
      – Вы, наверное, знаете, что Одри пришла к нам при, в общем-то, необычных обстоятельствах. Я всегда думала, что, рано или поздно, она покинет нас, – Кармен печально улыбнулась и спросила:
      – Вы знакомы с этой историей?
      – Боюсь, что нет, – ответила Ухура, горя желанием побольше узнать о жизни Одри Бенар.
      Она вспомнила, как все крупнейшие газеты Федерации пестрели сенсационными заголовками о годичном пребывании доктора Бенар и ее коллег в плену у ромуланцев, о безжалостных экспериментах, которым подвергались пленники, об ужасной смерти ее товарищей, брата и о чудесном спасении самой Одри. Найдя убежище на Вулкане, Одри Бенар надолго исчезла из вида вездесущих журналистов. К тому же, ее увлечение вулканской умственной гимнастикой не представляло особого интереса для пишущей братии.
      – Так вот, – Кармен поудобнее устроилась в кресле, – примерно год назад... может, два... впрочем, это неважно. В нашем Филармоническом Центре началась работа над постановкой произведений знаменитых внеземных композиторов. Насколько я помню, мы намеревались включить в один концерт произведения сразу шести авторов. Среди них была и пьеса Салета, лучшего композитора Вулкана. Для ее исполнения понадобился тлакырр, струнный музыкальный вулканский инструмент. Мы не могли найти хорошего музыканта, играющего на тлакырре, и уже всерьез подумывали заменить его каким-нибудь другим инструментом. К счастью, нам порекомендовали обратиться в Смитеонианский археологический институт. Там нас и познакомили с Одри Бенар. Она специалист по истории музыки Вулкана. Какой талант! К слову, недавно Одри занялась изучением старинной музыки землян и, в особенности, искусства дирижирования, почти вымершего в наш напичканный синтезаторами век. Причем, главным объектом исследования стал Бетховен. И это неудивительно:
      Бетховен – один из самых почитаемых земных композиторов на Вулкане.
      Когда-нибудь я все-таки выясню, почему именно он, – Кармен улыбнулась. Одри – человек, а не вулканец, но после нескольких лет жизни на Вулкане она стала чуть ли не коренным жителем планеты.
      "Интересно, что сказал бы Спок на эти обобщения Кармен насчет музыкальных вкусов вулканцев? – усмехнулась про себя Ухура. – Любимый композитор его отца – Моцарт, а не Бетховен."
      – Наверное, своей болтовней я отнимаю ваше драгоценное время, спохватилась Кармен. – Это наш профессиональный недостаток, дорогая.
      Короче, Одри стала нашим лучшим постановочным дирижером. Среди музыкантов она пользуется большим уважением. Завидев Одри, они даже как-то внутренне подтягиваются. На ее репетициях вы не услышите ни одной недоброжелательной реплики или язвительного замечания. Вы же знаете, какими иногда могут быть музыканты...
      Подперев подбородок рукой, Кармен тепло посмотрела на собеседницу.
      Внезапно прозвенел далекий звонок.
      – Похоже, конец репетиции. Если вы хотите поговорить с Одри в моем кабинете...
      – Спасибо, – поблагодарила Ухура, поднимаясь с дивана. – Но в этом нет необходимости. Думаю, наша беседа займет немного времени.
      Ухура ошиблась. Разговор с Одри Бенар получился очень долгим.
      Кармен Эспиноса представила гостью и дирижера друг другу и незаметно удалилась. С первой же секунды Ухура почувствовала необъяснимую симпатию к новой собеседнице. Сидя в креслах под яркими лучами рампы, женщины долго молчали. Наконец, Ухура прервала тишину.
      – Я думаю, вы знаете о последних новостях из Ромуланской Империи, на пустынной сцене голос Ухуры прозвучал неожиданно громко;
      – Я слышала о смерти Претора.
      – И ничего более?
      – Я и не пыталась узнать что-то еще.
      Доктор Бенар чуть склонила голову набок, и Ухура смогла рассмотреть ее высокий гладкий лоб. Кармен была права; манеры Одри, одежда, интонация выдавали ее долгую жизнь на Вулкане. Как и любой вулканец, она старалась говорить точно, холодно и напористо. Не зная происхождения Одри, ее вполне можно было принять за коренного жителя Вулкана.
      В мягкой и ненавязчивой форме Ухура рассказала о комитете, внутреннем брожении в Империи и о приглашении на мирную конференцию, полученном Федерацией.
      – Могу смело предположить, – после долгой паузы произнесла Бенар, что я не единственная, кто не осведомлен о таких подробностях.
      – Да, – согласилась Ухура. – Дело в том, что Федерация не может позволить себе принять приглашение и все, что за ним стоит, за чистую монету. Если окажется, что ромуланцы неискренни и ведут какую-то свою игру, о прочном мире придется забыть на долгие десятилетия. Но если этот комитет представляет пусть маленькую, но трез-вомыслящую часть ромуланской политической верхушки, мы должны поддержать его любыми способами.
      – У вас есть подозрения о закулисной борьбе?
      – Мы знаем, что такая борьба велась всегда, – печально улыбнувшись, призналась Ухура. – Смерть Претора только усугубила ситуацию, если судить по той скудной, но надежной информации, которая к нам поступает. Все, что мы слышим по официальным каналам, в частности, что верхушка Империи сейчас представляет собой монолитное единство, – это лишь хорошая сказка при плохой игре.
      – А при чем здесь я, мисс Ухура? – удивилась Одри. – Какова моя роль во всем этом? Неужели мой небольшой опыт в общении с ромуланцами на Калисе-Три делает из меня большого эксперта по Ромуланской Империи в целом? Подумать только, Звездный Флот даже прислал ко мне своего человека, чтобы услышать мое мнение о мирной конференции!..
      – Конечно, это не совсем так, – чуть слышно вздохнула Ухура. – Но я здесь, действительно, по поводу ромуланского предложения. И ваше мнение о конференции, поверьте, тоже сыграет свою роль.
      Ухура вновь пустилась в пространные разъяснения, заметив, что если по воле обстоятельств доктор Бенар откажется от участия в миссии, то это будет вполне понятно.
      – Я сделаю все возможное, чтобы Звездный Флот правильно расценил ваш отказ, – добавила Ухура.
      После некоторого раздумья Одри ответила:
      – Этого не понадобится. Я не имею права отказаться от такого предложения. С моей стороны это будет непростительно, нелогично и некрасиво.
      – Вы уверены, доктор Бенар? – радостно спросила Ухура, заметив, что собеседница сделала ударение на слове "некрасиво". – Хочу предупредить, что вам придется работать бок о бок с ромуланцами и общаться с ними каждый день.
      – Я понимаю вашу озабоченность, мисс Ухура. Но догадываетесь ли вы, что значит для меня ваше предложение? – впервые за время разговора в глазах Одри вспыхнул огонь. – К моей профессии меня привели тайны Эризианской Империи. Я участвовала в экспедициях на две планеты Империи, изучала эризианские древние письмена, включая и те, что найдены на Темариусе. И лишь война сделала невозможными дальнейшие работы и прервала мои исследования. Впрочем, и ромуланские ученые лишились тогда доступа в Нейтральную Зону. Должно быть, вы знаете, что на Темариусе сохранился целый город – памятник истории, дошедший до наших дней. И для того, чтобы изучить эти древние руины, я готова пойти на любые условия, даже участвовать в вашей конференции в качестве посла.
      Бенар поднялась, тяжело вздохнула и обреченно, будто в последний раз, посмотрела на огромный пустой зал.
      – Я готова, – самым серьезным тоном повторила она. – Можете так и сообщить своему начальству.
      Ухура почувствовала в горле комок. "Представляю, как обрадуется Спок, – почему-то подумала она. – Будем надеяться, что Одри никогда не пожалеет о своем решении."
      – Вы сами можете сообщить, – предложила Ухура, – Мой "шаттл" к вашим услугам.

* * *

      После пресс-конференции Кирк, Спок и Мак-кой отправились в лучший на Базе офицерский бар, где вулканец всем заказал по стакану тиреллианской минеральной воды.
      Отпивая из блестящего стакана, Кирк тихо посмеивался над своими друзьями, которые, еще не остыв от горячей дискуссии, продолжали громко обсуждать намерения и требования ромуланцев. Время от времени капитан бросал восхищенные взгляды в окно, за которым посреди огромного ремонтного дока, сверкая на солнце, стоял "Энтерпрайз", полностью готовый к трудной миссии, Внезапно Кирку вспомнились последние слова адмирала. "Вам надо лишь управлять кораблем и не отвлекаться, – посоветовал Картрайт и добавил: Этот Кевин Райли сам обделает свои дипломатические делишки." Интересно, как Райли, несерьезный и недисциплинированный человек, вообще попал на дипломатическую службу? Неужели он сможет правильно представить интересы такой супердержавы, как Федерация, на тяжелых и изнурительных переговорах?
      Кирк запомнил Кевина молодым весельчаком и балагуром, не выносившим обязательности и дисциплины. Может, он изменился? Прошло столько лет...
      Возможно, школа Сарэка сделала свое дело. "А может, мое смущение и беспокойство исходят от профессиональной зависти? – сам себя, спросил Кирк. – Хотя нет ничего плохого в том, что парень вырос на дипломатическом поприще и обошел меня. Что ж, удачи ему. Я далек от всей этой грязной дипломатической трясины – и слава Богу. Мне хватает моего "Энтерпрайза". А Кевин... Я рад за него. Подумать только: Райли – главный дипломат на конференции, где будут решаться судьбы галактики..."
      Глубоко вздохнув, Кирк улыбнулся друзьям и сделал глоток минеральной воды: "Зависть здесь совершенно неуместна и нелогична, как сказал бы Спок.
      Дело не в том, что кто-то добивается славы. Важно каждому работать так, чтобы не было стыдно смотреть друг другу в глаза. А слава придет сама..."
      За окном, сверкая серебристыми боками, капитана и его команду ждал "Энтерпрайз".

* * *

      Капитан первого ранга Кевин Райли только-только аккуратно уложил свои вещи, когда услышал громкие шаги в коридоре. Шаги приближались к приоткрытым дверям комнаты, и вскоре на пороге появился рулевой "Энтерпрайза".
      – Я думал, вы в офицерском баре, – улыбаясь, вместо приветствия произнес Зулу. – Кажется, сегодня хотят организовать какую-то вечеринку.
      – Звучит заманчиво, – ответил Райли и приблизился к рулевому.
      Внезапно он хлопнул себя по лбу и воскликнул:
      – Уж не из тех ли это вечеринок, что любил устраивать мистер Скотт?! Помню, как вы затащили меня на одну из них, еще на первом году моей службы! Чему же она тогда была посвящена?..
      – Отмечали День рождения Роберта Бернса, – напомнил рулевой.
      И Зулу, и Райли улыбнулись, вспомнив, что в тот раз стараниями Скотти стол был заставлен блюдами национальной шотландской кухни, пробовать которые подвыпивший бортинженер заставлял всех без разбора.
      – Сегодня мистера Скотта не будет, он и Чехов сейчас заняты наладкой навигационного компьютера, – успокоил Зулу, положив руку на плечо посла.
      – В таком случае, я не против.

* * *

      Хиран бросил равнодушный взгляд на центуриона Тиама, только что назначенного делегатом на мирную конференцию. Тиам, отвернувшись к иллюминатору, с любопытством разглядывал родную планету, которая уже уменьшилась до размеров мяча. Адъютант центуриона, Китал, стоял в дверях и молча ждал распоряжений патрона. Худой, как скелет, гораздо старше Тиама, он безучастно рассматривал потолок, изредка бросая взгляды то на Хирана, то на его помощника Ферика.
      "Придется терпеть этих двоих", – невесело подумал капитан о новых постояльцах.
      Ходили слухи, что Тиам не только успешно пережил политическую чистку последних недель, но и еще более усилил свои позиции, приняв самое активное участие в подавлении народных волнений. При власти Претора это был ничем не выделяющийся администратор средней руки. Сейчас же манеры, поведение, тон выдавали в Тиаме уверенного в себе чиновника, без страха смотрящего в будущее.
      Его вальяжная походка, пренебрежительное отношение к своему адъютанту, даже то ленивое высокомерие, с которым Тиам принял от Китала какие-то деловые бумаги, – все эти штрихи усиливали неприязнь Хирана к своему гостю. О его молчаливом сфинксоподобном адъютанте нельзя было сказать ничего определенного.
      Тиам искренне считал себя вправе вмешиваться в управление "Галтизом", а всех федератов, кто бы они ни были, изначально причислил к своим врагам.
      – Делегат Тиам, – окликнул Хиран, положив на стол лист бумаги.
      – Да, капитан, – отозвался центурион и нехотя оторвался от иллюминатора.
      – Делегат Тиам, – повторил Хиран, указывая на бумажный лист. – В чем я меньше всего нуждаюсь, так это в ваших назиданиях относительно важности нашей миссии и коварной сущности федератов.
      Не ожидавший такого дерзкого замечания, центурион побледнел, но быстро взял себя в руки.
      – Все, что я вам сообщил, не лекция и не назидание, капитан. Просто это те исходные положения, от которых я буду отталкиваться на конференции.
      Если мы хотим принести пользу Империи, мы должны знать и понимать ее... противников.
      "И кто в комитете поддержал кандидатуру этого прохвоста? – тяжело вздохнув, подумал Хиран. – Скорее всего, это какой-то компромисс, результат торгов." Впрочем, в раздорах и обидах капитан не видел сейчас никакой пользы. Поэтому он предпочел занять нейтральную позицию стороннего наблюдателя. "Я вынужден до конца конференции жить рядом с ним, а он рядом с нами, и ничего не поделаешь", – опять вздохнул Хиран и – сменил тему разговора.
      – Хорошо ли вы устроились? У нас на корабле гражданские лица нечастые гости. Всех музыкантов мы разместили в каютах для юнг. А вот для вас... Пришлось разломать три перегородки и сделать просторную каюту для вас и вашей жены. Надеюсь, она довольна?
      – Вполне, – сухо ответил Тиам, несколько раздраженный фамильярностью капитана.
      Яндра... Отчего ей быть недовольной? После нескольких опальных лет прозябания в провинции, дальнейшей реабилитации, заточения в Цитадели Яндра настолько горела желанием уехать куда-нибудь, что согласна была разместиться даже в технических отсеках "Галтиза".
      – Благодарю за наши апартаменты, капитан. С постоянными репетициями Яндры наш отсек похож на небольшой концертный зал.
      Хиран тихо хмыкнул. Он до сих пор не видел музицирующей жены Тиама, а уже проникся к ней симпатией.
      – Надеюсь когда-нибудь услышать ее игру, – произнес Хиран и поднялся с кресла.
      Тиам понял намек и, бросив в иллюминатор прощальный взгляд, удалился вместе с Киталом.
      – Что-нибудь хотите сказать, капитан? – спросил Ферик, когда за гостями закрылись двери. Хиран в ответ лишь пожал плечами. Поделиться с Фериком своими подозрениями относительно посла и конференции на Темариусе?
      Нет. Сейчас он хотел бы поговорить с Рэн.
      – Ничего, – наконец ответил Хиран и посмотрел на своего Первого офицера. – Вы свободны.
      Блеснув серыми, похожими на сталь, глазами, Ферик вежливо кивнул на прощание и молча вышел из отсека.

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8478.4
      Спок постоянно поддерживает связь с особой группой Звездного Флота, в обязанности которой входит наблюдение за траекторией Зонда и обработка огромного количества информации, поступающей от кораблей-шпионов и наземных приборов. Мистер Спок получил разрешение переводить полученные сведения в банк данных главного компьютера "Энтерпрайза". В отличии от упомянутой группы, у него есть своя теория, которая объясняет происхождение и структуру полей и излучений, исходящих от Зонда. По Споку, Зонд наделает немало бед в Ромулянской империи. Правда, никто пока не слышал объяснений и не видел математических выкладок вулканца. "Нужно все тщательно изучить", говорит мистер Спок. Но хватит об этом.
      Капитан первого ранга Райли и вся его свита до хрипоты спорят о предстоящий конференции, чего не скажешь о других наших гостях: докторе Одри Бенар с археологами и массе беспечных музыкантов. На борт корабля не явился некий Эндрю Пенали, дирижер, имеющий, по словам многих, репутацию капризного и вечно опаздывающего человека.
      Среди пассажиров иной раз вспыхивают дискуссии о разнообразии видов и форм жизни.
      И археологи, и музыканты думают не только о концертах и о работе, но и о том, как пробудитьв ромулянцах стремление к межпланетной и межгалактической дружбы. В своих аргументах пассажиры порой поднимаются до таких эзотерических высот, что даже мистеру Споку бывает трудновато понять, о чем, собственно, идет речь. Но я думаю, что все будет нормально. Особенно надеюсь на доктора Бенар, чьи способности в науке и искусстве очень велики. С самого начала она показала себя непререкаемым авторитетом.
      Хорошо, если доктор Бенар сохранит в себе лучшие черты характера, приобретенные на Вулкане, и использует опыт общения с ромулянцами на Калисе-Три.

 
      – Мистер Пеналт готов переместиться на борт корабля, сэр. С ним находится еще кто-то. Мистер Райли настоятельно просит вас зайти в транспортный отсек. А мистер Скотт сообщает, что причалил последний "шаттл" с археологами, – быстро передала информацию дублер Ухуры, Китти.
      – Спасибо, лейтенант, – поблагодарил Кирк молодую девушку. Передайте Райли, что я уже в пути.
      Поднявшись со своего кресла, капитан направился к турболифту, но внезапно остановился около Чехова.
      – Мистер Чехов!
      – Да, капитан!
      Внимательно посмотрев на цифры, заполнившие дисплей компьютера, Кирк похлопал по плечу молодого коллегу и, не проронив ни слова, покинул мостик.
      В транспортном отсеке капитана поджидал Райли и несколько незнакомых людей.
      – Я думал, наш дирижер уже на борту, – хмыкнул Кирк, увидев пустую транспортную платформу.
      – Импрессарио, если вам угодно, – поправил Райли. – Мистер Пеналт вот-вот прибудет, и очень хорошо, что вы, как капитан корабля, встретите его с распростертыми объятиями.
      – Мне, наверное, следовало бы знать, кто он такой. Но признаюсь честно, я никогда не слышал об этом человеке, пока не наткнулся на его имя в списке пассажиров.
      – Не вы один, капитан. Во всей галактике известна единственная его вещь – "Девятая симфония".
      – Извините, – покачал головой Кирк. – Я человек, далекий от музыки, и имя импрессарио мне, действительно, ни о чем не говорит.
      – Кстати, Пеналт не только композитор и дирижер, но и, по словам некоторых, неплохой пианист. Ожидается, что во время миссии он продемонстрирует все свои способности: будет дирижировать оркестром, выступит со своим сольным фортепьянным концертом и начнет работу над книгой "Размышления о мире".
      – Сразу тройная угроза? – рассмеялся Кирк.
      – Говорю вам со слов его представителей. Хотя есть и такие (в том числе и его бывшая жена), кто утверждает, что в мистере Пеналте больше самодовольства и эгоизма, чем таланта.
      Кирк не успел ответить. На приборной панели перед оператором загорелась красная лампочка, и через мгновение на застекленной платформе практически из ничего материализовались два человека. Один оказался невысоким и широкоплечим увальнем с излишне, как показалось Кирку, помятым лицом. Рядом с ним стояла темнокожая и стройная, как тростинка, женщина.
      Она выглядела раза в два моложе своего спутника. "Еще один музыкант", подумал Кирк, разглядывая странное одеяние гостьи: длинный, в восточном стиле халат, разукрашенный всеми цветами радуги.
      – Маэстро Пеналт, – поклонился Райли пианисту, как самому дорогому гостю. – Капитан первого ранга Кевин Райли к вашим услугам. Разрешите представить мистера Джеймса Кирка, капитана "Энтерпрайза".
      – Зовите меня просто Энди, – снисходительно произнес Пеналт выговором, характерным для Среднего Запада.
      Длинными музыкальными пальцами он схватил руку Кирка и долго ее тряс, заглядывая при этом капитану в глаза. Кирк едва не застонал от боли. Он с трудом высвободил свою руку и мысленно усмехнулся, представив реакцию Спока на такое сердечное рукопожатие.
      – Добро пожаловать на борт нашего корабля, мистер Пеналт.
      – А это с вами... – сладко улыбнулся Райли, разглядывая спутницу маэстро.
      – Ах, да! Знакомьтесь, джентльмены. Мой друг и ученица Аннеке.
      Сказано это было таким угрожающим тоном, что догадливая ученица тут же отступила от мужчин.
      – Райли... Райли... Всегда считал ирландцев обычными выпивохами. Даже написал на эту тему оперетту.
      Кирк выразительно посмотрел на посла, по-прежнему расточавшего любезные улыбки.
      – "Рьяный ирландец"? Я слышал эту вещь, – без всяких эмоций, спокойно ответил Райли. – Что ж, во время нашей миссии я, надеюсь, сумею изменить ваше представление об ирландцах.
      – Поверьте, не стоит отвечать за всех ирландцев, мистер Райли, скороговоркой произнес маэстро и посмотрел на двух молоденьких лейтенантов, поедавших глазами очаровательную брюнетку. – Я не стал бы возражать, если бы кто-нибудь показал нам наши апартаменты.
      – Лейтенант Смит, надеюсь, будет счастлив проводить вас в вашу комнату, – распорядился Кирк тоном, не допускающим возражений. – А вы, лейтенант Карвер, доложите мистеру Скотту, что готовы помочь ему принять на борт еще один "шаттл" с археологами.
      – Мистер Кирк...
      – Да, мистер Пеналт... Энди, – отозвался Кирк, с трудом произнося уменьшительное имя самоуверенного маэстро, – слушаю вас.
      – Нет, все в порядке. Я предвкушаю интересную работу вместе с вами.
      Думаю, это будет захватывающее путешествие. Как вы считаете, капитан?
      Поднеся два пальца к виску в воинском приветствии, Пеналт холодно улыбнулся и направился к выходу из транспортного отсека. Следом за ним поспешили его спутница и лейтенант Смит.
      – Зачем нам понадобился этот Энди Пеналт? – Кирк остановился пред турболифтом и покачал головой. – Неужели он такой хороший дирижер, Кевин?
      Какое значение имеет присутствие Пеналта? Мне кажется, что своим гонором он, скорее, перепугает всех ромуланских дипломатов.
      – Будем надеяться, что этого не произойдет, – тяжело вздохнул Райли.
      "Слава Богу, – подумал Кирк, – что эти музыканты проведут с ромуланцами не так много времени, как археологи. Хотя одному Богу известно, что может наговорить этот пианист со сцены во время своих сольных концертов."
      Внезапно двери турболифта открылись, и перед взорами капитана и посла предстала Ухура.
      – Капитан, мистер Райли, – быстро поприветствовала она и вновь углубилась в изучение каких-то пометок в своей записной книжке.
      Кирк и Райли вошли в лифт.
      – Чем-то заняты? – спросил капитан.
      – Да... Музыкальные инструменты... – рассеянно ответила Ухура. Похоже, "стейнвэй" немного пострадал во время транспортировки, пришлось посоветоваться с настройщиками. Они дали мне консультацию, как надо обращаться с инструментами. Сейчас я направляюсь в грузовой отсек, хочу проверить состояние остального багажа.
      Кирк понятия не имел, как выглядит этот "стейнвэй", но спрашивать не стал. Его сейчас занимал совершенно другой вопрос. Капитан никак не мог решить, каким образом лучше держать пианиста под контролем и ненароком его не обидеть. "Интересно, почему официальные лица придают так много значения этому дирижеру?" – снова и снова спрашивал себя Кирк.

* * *

      – Нет, я не могу в это поверить, сестренка! – не переставал удивляться Дайян, в который раз посмотрев на большой обзорный экран и убедившись, что "Галтиз", действительно, на всех парах мчится навстречу кораблю федератов. – Нам не только разрешили свободно видеться, но и взяли нас вместе на конференцию! Теперь мы сделаем все, чтобы затмить землян своим блеском! Правда же, нам никогда не надоест смотреть друг на друга?
      – Сомневаюсь, что по прибытии на место мы вообще сможем видеться, уныло заметила Яндра.
      Сегодня утром она опять поссорилась с Тиамом. От их криков, наверное, дрожали стены соседних отсеков. Яндре было неприятно, что подробности их частной жизни становятся достоянием целого корабля. Перегородки "Галтиза" очень тонкие, но Тиам в гневе не думал об этом. Теперь он, очевидно, бродит в поисках развлечений или делится впечатлениями с капитаном Хираном.
      Яндра попыталась вспомнить, что послужило поводом для ссоры.
      Вероятно, какая-нибудь мелочь. Ах, да! Сегодня их каюта с раннего утра наполнилась какофонией компьютерных звуков. Встроенный в компьютер синтезатор вполне заменял необходимые музыкальные инструменты. Тиам, крича не своим голосом, потребовал прекратить игру. Кажется, с этого и начался сегодняшний скандал.
      – Конечно, не стоило тревожить покой своего мужа, – сокрушенно покачал головой Дайян. – В конце концов, среди землян найдутся хорошие музыканты. Пусть они и развлекают публику.
      Однако Яндра не успокаивалась.
      – Тогда я закроюсь в пустующем помещении! Я разобью свои пальцы в кровь, но докажу, что еще чего-то стою! Я не позволю больше никому втоптать меня в грязь! То же самое было во время моего прозябания в провинции! А ты всегда будешь рыться среди своих развалин Лихаллы в поисках неизвестно чего! – чуть не плакала Яндра. На губах Дайяна появилась снисходительная улыбка.
      – Темариуса, а не Лихаллы. Для удобства мы договорились называть эту планету так, как ее называют ученые Федерации.
      – Интересно, – рассеянно произнесла Яндра. Ее мысли были далеки от археологии. – Есть ли на борту их "Энтерпрайза" фортепиано?
      – Скажи мне, что это такое, и я постараюсь точно ответить на твой вопрос, – Дайян с радостью заметил некоторую перемену в настроении сестры.
      – Не из тех ли это инструментов, что попали в Запретный список?
      – Это гораздо более запрещенный инструмент, чем ты думаешь. Когда я жила в провинции, у нас было фортепиано, трофейное, еще со времен войны с землянами. Самое удивительное, что его, кажется, вычеркнули из Запретного списка и сделали таким же ортодоксальным, как, например, нас с тобой.
      – Подозреваю, что тебя выставляют напоказ, как знамя, – рассмеялся Дайян. – Я не удивлюсь, если окажется, что твои тайные занятия на этом запрещенном инструменте и послужили одной из причин твоего быстрого воскрешения. Даже не верится, что тебе не только разрешили, но и обязали играть перед огромной аудиторией. Что может служить лучшим доказательством превосходства ромуланской культуры перед другими, чем то, что ромуланка будет играть перед землянами на их собственном инструменте? А самое смешное, что никто из этих болванов, как, впрочем, и я, наверняка, толком не знает, что из себя представляет фортепиано!
      "Интересно, внесли ли изменения в компьютерный банк данных из-за последних событий?" – подумала Яндра и, прикоснувшись к клавиатуре, набрала раздел "Чужеземная музыка". На запрос о фортепиано компьютер ответил лаконичной надписью: "не значится".
      – Это клавишный инструмент, отдаленно похожий на наш тра'ам, заметила Яндра и попыталась подробно описать форму и размеры запрещенного во времена прежнего режима музыкального инструмента.
      – А-а-а! – воскликнул Дайян. – Но если это, как ты говоришь, самый обычный земной инструмент, то среди музыкантов "Энтерпрайза", наверняка, найдется кто-нибудь, кто играет на фортепиано. Думаю, на, борту их корабля должен быть этот инструмент.
      – Возможно, – ответила Яндра с некоторым пессимизмом.
      – Ты упорно ждешь самого худшего, – вздохнул Дайян. – И это после всего, что с нами произошло. Я знаю, что Тиам бывает несносным, но сейчас он не в счет. Есть только мы: ты и я. И у нас есть шанс затмить всех музыкантов федерации.
      – Дело не только в Тиаме, – упавшим голосом произнесла Яндра.
      – Ты все еще печалишься...
      – Как и ты, – перебила Яндра. В ее глазах появились слезы.
      – Жизнь дана для того, чтобы жить, дорогая сестренка. И пока мы живы, необходимо бороться всеми доступными средствами: словом, поступками, музыкой. Нельзя падать духом и опускать руки.

* * *

      В транспортном отсеке "Энтерпрайза" царил организационный хаос. У терминала "шаттла" громоздились вперемешку зачехленные инструменты и археологическое оборудование. Вызывающе разодетые музыканты громко переговаривались между собой и с облаченными в полевую форму археологами.
      Высокий и тощий, как жердь, андорианец Шарф – помощник Одри Бенар легким шагом приблизился к Кирку и Райли.
      – Доброе утро, капитан. Доброе утро, посол. Если вы ищете доктора Бенар, то она скоро прибудет. Неразбериха с оборудованием – обычное дело.
      Я дам доктору знать, что вы ее разыскиваете.
      – Нет проблем, – приветливо ответил капитан. – Известите доктора Бенар о завтрашней утренней пресс-конференции.
      – Будет сделано, капитан. Сложив руки на груди, Скотти внимательно наблюдал за происходящим.
      – Полегче, парень, – давал он указания. – Осторожно, не поломайте инструмент.
      Увидев, как андорианец пытается переставить ящик с тяжелым оборудованием на транспортатор, ведущий в камеру невесомости, бортинженер бросился на помощь.
      – Вот так, – Скотти с усилием приподнял ящик с другого конца. – Так будет лучше.
      – Работа, как всегда, спорится? – подбадривающе спросил бортинженера Кирк.
      – Конечно, сэр, – с гордостью ответил Скотт. Поставив ящик на транспортатор, бортинженер подошел к послу и дружески пожал ему руку.
      – Мистер Райли, рад видеть вас на нашем корабле. Порадуете ли вы нас своим пением?
      На щеках Райли неожиданно проступил румянец.
      – Вообще-то, в мои планы это не входит, но скажу вам по секрету: одно время я даже брал уроки пения.
      – И расширили, надеюсь, свой репертуар, – усмехнулся Кирк, вспомнив, как ему не раз доводилось слышать вымученную вариацию известной песни "Моя Кэтлин, я возьму тебя снова домой".
      – Значит, все-таки споете, – не отставал Скотти. – Только предупреждаю: не закрывайтесь больше в инженерно-техническом отсеке. Много лет назад, если вы помните, пришлось взламывать двери, чтобы вызволить вас оттуда.
      – Ладно, Скотти, – беззлобно рассмеялся Райли и положил на плечо бортинженера руку. – В следующий раз буду изобретательнее. Я не ограничусь просто юношеским любопытством, а попытаюсь в самый неподходящий момент изменить курс корабля, – Нет уж! Только не на моем "Энтерпрайзе"! – запротестовал Кирк. Балуйтесь у кого-нибудь другого!
      – Между прочим, несколько минут назад вас искал молоденький лейтенант, – сообщил Скотти послу.
      – Наверное, Хандлер! – вспомнил Райли.
      – Такой высокий и довольно нервный парень с густой шапкой льняных волос, – охарактеризовал лейтенанта Скотт.
      – Кажется, я его вижу, – вытянул шею посол. – Спасибо, Скотти.
      Ежесекундно извиняясь, сквозь плотную толпу музыкантов и археологов приближался долговязый молодой офицер.
      – Ваш новый адъютант? – поинтересовался Кирк.
      – Неуклюжий малый, – сердито бросил Райли. – С каким удовольствием я свернул бы шею тому чиновнику, который мне его навязал. Будто не нашлось паренька порасторопнее.
      – Ладно, не ругайтесь, – усмехнулся Кирк, вспомнив другого незадачливого паренька, которого он когда-то избавил от неприятностей.
      – Райан Дж. Хандлер, – представил своего адъютанта Райли, принимая от молодого офицера рекомендательный пакет-предписание.
      Лейтенант Хандлер смущенно уставился в пол, не зная, куда деть свои длинные нескладные руки.
      Набрав соответствующий шифр, Райли вскрыл толстый пластиковый пакет и достал оттуда сложенный вдвое лист бумаги. Прочитав предписание, посол глубоко вздохнул и засунул листок снова в пакет.
      – Вы уже прошли осмотр в медицинском отсеке? – строго спросил Райли.
      – Мы отходим менее, чем через час.
      – Нет, сэр, не успел: пакет, как мне сказали, чрезвычайной важности, – побледнев, доложил лейтенант.
      – Хандлер! – сверкнув глазами, грозно произнес Райли.
      – Да, сэр...
      – Вы еще здесь?!
      – Нет, сэр! – отчеканил лейтенант и, лихо повернувшись на каблуках, стремительно ретировался тем же путем, каким явился с предписанием.
      – Кажется, бедный парень очень близорук, – заметил Райли, наблюдая за уходящим Хандлером.
      – Наверное, он не проходил медицинскую комиссию в Академии и теперь каждые полгода должен принимать препарат "4А-2020". И как таких держат на службе?
      – Да, иногда творятся странные вещи, – философски заметил Кирк.

* * *

      Наконец, все службы доложили о готовности. Хандлер прошел медицинский осмотр, Скотти вернулся в инженерно-технический отсек, мистер Пеналт подозрительно затих, а Кирк, как всегда, занял свое место на капитанском мостике.
      Старт прошел гладко. "Энтерпрайз" под управлением опытного Зулу стал набирать необходимую скорость для выхода на промежуточную стартовую орбиту.
      Есть нечто захватывающее в том, как огромный корабль, полный людей и груза и весящий несколько десятков тысяч тонн, преодолевает путы притяжения и покидает родную обитель, устремляясь в черную бездну космоса.
      Быть может, "Энтерпрайз" ждет рутинная транспортная миссия, а может, название корабля навечно впишут в историю галактики. Кто знает?..
      Сделав прощальный виток вокруг родной планеты, "Энтерпрайз" набрал скорость и через несколько часов проскочил пояс астероидов. Совершив возле Юпитера гравитационный маневр, корабль взял курс на систему Темариус конечный пункт всей миссии.

      Пресс-центр был еще спасительно пуст, когда Кирк, Маккой, Скотт и Спок сели за длинный стол, занимающий почти всю ширину помещения. Шел второй день полета.
      – Вот так ромуланцы! А, капитан?! Кажется, нас ждет горячий денечек!
      – воскликнул бортинженер Скотт, не сомневаясь, что и Маккой, и Спок согласны с ним.
      Причиной столь бурного обсуждения, начавшегося еще на капитанском мостике, было последнее послание адмирала Картрайта.
      – И все-таки, – заметил Спок, – если верить анонимному информатору адмирала, то эта группировка главенствует во Временном правительстве, имея при этом большинство мест в комитете.
      – Даже если это и правда, – вступил Маккой, – то подобное не может продолжаться долго. Информатор адмирала подчеркнул это особо. Существует дюжина других фракций по всему политическому спектру, которые ждут своего часа, чтобы оказаться у руля. Я думаю, что терпение реформаторов вызвано сильной ответной реакцией на смерть Претора. Это был, действительно, мерзкий субъект даже по ромуланским стандартам. А новая компания, быстро овладев ситуацией, полностью использует замешательство реформаторов. И, похоже, они добьются своего: мирные предложения, как и делегация, будут попросту отозваны.
      – На что ты намекаешь, Боунз? – озабоченно спросил Кирк. – На то, что нам следовало бы проигнорировать их предложения?
      – Нет, конечно! – воскликнул Маккой. – Я повторяю то, о чем говорил всю дорогу. Кстати, и ромуланец, информатор Картрайта, пишет о том же, только между строк. Ваши реформаторы, вполне возможно, со своей конференцией перехитрят сами себя, и тогда не удивляйтесь ее плачевным итогам. И не очень-то разочаровывайтесь, если оппозиция свяжет делегацию по рукам и ногам. Нельзя забывать и о том, что процесс может быть взорван кем-нибудь изнутри.
      – Ладно, примем твою навязчивую идею за совет, – улыбнувшись, грубовато пошутил Кирк и обратился к вулканцу:
      – Спок, поделитесь с нами своими размышлениями о Зонде, а то мы давно не слышали о нем никаких гипотез.
      – Действительно, поведайте, Спок, – присоединился Маккой. – Вы же, надеюсь, не собираетесь скрывать свои знания, дожидаясь, пока эта проклятая штука не проглотит какую-нибудь планету?
      Перед получением послания Картрайта Спок доложил о движении Зонда.
      После прохождения в нескольких сотнях парсек от Девятой и Тринадцатой Баз, на самом краю Нейтральной Зоны, этот аппарат направился по замысловатой дуге через территорию прежней Первой Федерации. Все телеметрические данные говорили о том, что Зонд чувствует себя прекрасно и уверенно продирается сквозь владения Империи в то самое время, когда "Энтерпрайз" и "Галтиз" на всех парах мчатся к Темариусу-Четыре.
      – Боунз прав, Спок, – не очень охотно произнес Кирк. – Любая теория, даже шитая белыми нитками, лучше неизвестности, особенно, если эта штука снова тикает, как часовой механизм в бомбе. И кто знает, может, послушав ваши теории, у нас тоже появятся какие-нибудь идеи.
      – Как хотите, капитан. Только я не считаю свои размышления теорией.
      – Ну и что! – настаивал Маккой. – Все равно расскажите!
      – Хорошо, доктор. Как вы знаете, специальная группа в Управлении Звездным Флотом произвела тщательный анализ всех данных о прохождении Зонда около Земли.
      – Да, – кивнул Кирк. – И ученые до сих пор не могут понять, как это Зонд умудрился натворить столько бед.
      – Действительно, ученые не нашли неопровержимых доказательств того, что именно активность Зонда вызвала тот феномен, который сопровождал его прохождение у Земли.
      – Но мы все сами видели и слышали... – сердито бросил Маккой.
      – Мы видели и слышали только побочные эффекты, следствия деятельности Зонда, доктор. Мы видели, как бесновались океаны, слышали в чистом небе раскаты грома, были свидетелями электрических разрядов. Однако ни один наблюдатель, ни один датчик не зафиксировали выделение какой-либо энергии от самого Зонда.
      – Бред! – запротестовал Маккой. – Вы хотите сказать, что во всем виновато какое-то другое явление?
      – Конечно, нет, доктор, хотя возможно и такое. Логичнее предположить, что во всех бедах виноват Зонд, что он использует такие формы энергии, которые мы пока не можем зафиксировать и довольствуемся лишь ее видимыми проявлениями.
      – Значит, – обобщил Кирк, – нельзя даже определить направление, откуда выходит чудовищная энергия. Правильно?
      – И все-таки звучит не очень убедительно, засомневался Маккой.
      – Напротив, доктор. Все довольно логично. Тепло – это мера уровня энергии, или движения молекул в веществе. В отличие, скажем, от солнечной энергии, которая тоже разогревает воду, энергия, с которой мы столкнулись, физически разгоняет молекулы и атомы. Таким образом, в цепочке передачи энергии исчезает целое промежуточное звено, что и повышает многократно воздействие Зонда на окружающую среду. Но мне этот процесс видится гораздо более сложным.
      – Похоже на то, как если бы каждую песчинку в песчаной дюне передвигали с помощью пинцета, а не, скажем, бульдозером всю дюну.
      – Ваше сравнение, в принципе, верно, капитан.
      – Спок, что же из вашей теории следует? – взволнованно спросил Маккой.
      – Путем логических рассуждений, доктор, я пришел к выводу, что энергия, которую использует Зонд, есть одна из форм ментальной энергии, аналогичной телекинезу. Мои рассуждения базируются, в первую очередь, на неуловимости столь мощного излучения, а также на впечатлениях, которые я вынес из общения с китами. Если вы помните, я говорил вам, что зачастую неосознаваемый образ Зонда целиком занимал сознание Джорджа. Причем, кит принимал любых существ, связанных с Зондом, за себе подобных.
      – А, ваши суперкиты! Как же, помню! – скептически произнес Маккой. Но при чем здесь телекинез?
      – Если предположить, что все мои впечатления имеют под собой реальную основу, то получается, что Зонд создали разумные существа. Тогда напрашивается вопрос: как они его создали? Вернее, как они вообще могли создать нечто, способное манипулировать окружающей средой?
      – Если следовать вашей логике, Спок, – усмехнулся Маккой, – эти существа не слезли с деревьев, в отличие от людей. Им не пришлось бороться за свое существование с саблезубыми тиграми и пещерными медведями, и они сразу перешли к созданию телекинетических машин.
      – Вообще-то, создание таких машин – один из шагов в развитии цивилизации. Просто эти существа намного старше нас и слезли с деревьев, когда по Земле еще бегали стометровые ящеры.
      – Если нам удалось создать компьютеры, многократно увеличивающие нашу память и силу нашего интеллекта, это еще не значит, что все остановились на этой стадии, – вставил Кирк. – Есть, очевидно и такие, кто опередил нас на много тысячелетий.
      Маккой уже обдумывал свою очередную колкую мысль, когда двери в пресс-центр открылись, и на пороге, улыбаясь, появились Райли и Зулу.
      Посол бережно держал в руках чашечку кофе. За ними стояли Одри Бенар и Ухура, продолжающие о чем-то увлеченно беседовать. Простое и угловатое лицо доктора сейчас было настолько живым, что на нем не осталось и следа от вулканской сдержанности.
      – Есть доказательства, – настаивала Бенар, – что культура Эризианской Империи имеет сходные черты с некоторыми культурами Земли, хотя надо признать, что последние много примитивнее эризианской. В своих ранних работах доктор Антонин Эризи прямо указывал на сходство эризианской культуры с культурой австралийских аборигенов. Предки аборигенов не только изучали окружающий ландшафт и добывали пищу, но через музыку и танцы общались с духами, то есть, по существу, с информационным полем. И сейчас, через несколько столетий, в самой глухой австралийской глубинке можно увидеть чудом уцелевшие следы ступней, то там, то здесь ткущие узоры ритуальных танцев. С другой стороны, эризианские города спланированы и построены по законам музыкальной гармонии. Планировка этих городов, кстати, и дала доктору Эризи в руки доказательства принадлежности нескольких планет единой некогда Империи.
      Закончив свою мысль, Одри Бенар заняла место за столом напротив Спока. Встретившись с ним глазами, доктор внутренне сосредоточилась и приготовилась вступить в общую дискуссию.
      – Так где же находились эти "чертоги исхода", о которых вы упоминали?
      – как ни в чем не бывало, продолжила беседу Ухура. – Думаю, что в каждом городе Империи есть такие "чертоги". И если покопаться в них, то можно определить не только направление, в котором ушли эризианцы, но и когда это случилось.
      Одри Бенар вновь не по вулкански ожила.
      – К сожалению, мы не можем пока определить их точное местонахождение: слишком скудна информация, и ни один из этих "чертогов" не обнаружен.
      Найденные руины и собранная по крупицам информация не могут подсказать нам направление, в котором ушли эризианцы. Но мы можем воссоздать вероятную картину того, что случилось десятки тысяч лет назад. Несколько окрестных солнц вдруг одновременно изменили свою силу излучения, за короткое время превратившись из заурядных звезд в новые. Некоторые мои коллеги склонны называть эти таинственные структуры не "чертогами исхода", а...
      – О чем это вы? Уж не об эризианцах ли? – раздался уверенный голос Эндрю Пеналта.
      Следом за маэстро в дверях появился погруженный в свои мысли Чехов.
      – Кто-то говорил мне, что планета, на которую мы направляемся, некогда принадлежала этой исчезнувшей Империи. Так кто же эризианцы на самом деле? – продолжал интересоваться Пеналт.
      – Леди и джентльмены, все уже собрались, думаю, что пора начинать, выпрямившись в кресле, предложил Кирк.
      Тотчас Спок включил видеомонитор, но еще до появления изображения все вновь услышали громкий голос маэстро.
      – Хорошая мысль. Капитан, не хочется тревожить вас по пустякам, но я проверил оркестр, которым, я надеюсь, мне предстоит дирижировать, и нашел, что это сброд каких-то случайных людей, непонятно как попавших на борт корабля.
      – Зачем же так? – возразил Райли. – Все они вполне зрелые и заслуженные музыканты, имеющие многолетний опыт выступлений в различных оркестрах. Допускаю, что они никогда не играли вместе, но, будучи наслышанным о вашем таланте, маэстро Пеналт, смею надеяться, что вы быстро соедините их в единое целое.
      Хмурое выражение на лице Пеналта сменилось лучезарной улыбкой.
      – Именно это я и хотел сказать, – маэстро оглядел всех присутствующих. – Только хочу предупредить вас, что если кто-нибудь помешает нашим репетициям, то у музыкантов появится повод оправдать свою слабую игру. Но надеюсь, что к встрече с ромуланцами у нас будет уже слаженный оркестр.
      Одри Бенар собралась что-то сказать в ответ, но спохватилась и уставилась на экран.
      – Понятно, мистер Пеналт, – произнес Кирк. – Мистер Спок, все ли готово?
      – Да, капитан.
      Все, повернулись к экрану. Через мгновение на нем появилось изображение капитана ромуланцев. После небольшой паузы Спок продолжил;
      – Информация, которой мы располагаем, предоставлена нам ромуланцами в порядке обмена.
      – Значит, сейчас мы увидим очередную сказку, – язвительно заметил Маккой.
      – Действительно, доктор, информация принята по официальным каналам.
      Но это вовсе не значит, что она заведомо ложная. Однако вы правы в том, что мы не можем на нее целиком положиться.
      – Спасибо, что мы располагаем хоть какой-то информацией, – вставил кто-то.
      – Это капитан Хиран, – продолжил Спок, указывая на ромуланца, лицо которого все еще светилось на экране. – Он из военной семьи. Предки по материнской линии известны вплоть до седьмого колена. Выходец из провинции, не обладая столичными связями, Хиран всего добился своим трудом и упорством, что, согласитесь, делает ему честь. Капитан завоевал популярность после участия в подавлении широкого мятежа, который закончился с ничтожными потерями. Посудите сами: лишь один убитый и шестнадцать раненых.
      На экране сменились кадры.
      – Это Первый офицер Хирана. А это его жена, – продолжал знакомить Спок.
      Кирк неожиданно почувствовал симпатию к этому ромуланцу.
      – Никогда бы не подумал, что малые жертвы помогают ромуланцам подниматься по карьерной лестнице, – усмехнулся Маккой.
      – Именно поэтому, доктор, вся последующая служба Хирана прошла на пограничных судах. Это же объясняет, почему сейчас капитан командует не флагманским крейсером, как ему положено по выслуге, а заурядным "стервятником".
      – Похоже, на этом парне нет крови, – заметил Кирк, вчитываясь в строки, которые появились в нижней части экрана, и, вдруг удивленно воскликнул:
      – Ромуланцы даже перечисляют офицеров, перешедших вместе с Хираном на "Галтиз", и умерших начальников, чьи должности он когда-то принял!
      Кирк внимательно изучал широкое улыбающееся лицо на экране. Странно, но он не мог вспомнить больше ни одной улыбки ромуланцев. Кирк отметил, что Хиран крепко сложен и приблизительно одних с ним лет.
      – Похож на честного и неглупого служаку, – тихо произнес капитан, чувствуя все возрастающую симпатию к своему ромуланскому коллеге.
      "Откуда эта симпатия? – спросил Кирк сам себя. – Может, я принимаю желаемое за действительность?" Адмирал в последнем сообщении просил быть поосторожнее при общении с тщательно отфильтрованной ромуланской делегацией. Картрайт также сообщал о закулисной возне в комитете и безусловной преданности экипажа "Галтиза" режиму. Необходимо быть начеку.
      Но так ли страшен черт?..
      На экране появилась дальнейшая информация, отнюдь не обнадеживающая, а затем грубые, суровые черты какого-то ромуланца с самодовольным выражением на лице – полная противоположность капитану Хирану.
      – Центурион Тиам, – пояснил Спок. – Повышен в звании с одновременным назначением главой делегации. Повышение в звании нетрадиционно: у центуриона нет соответствующего военного опыта.
      – Наверное, знал, чью руку надо вовремя полизать, – не удержался Маккой.
      – Возможно, доктор. Однако этот тип определенно не лишен блеска. В закрытой информации, полученной нами, значится, что Тиам с отличием закончил академию, имеет ученую степень в политических науках, призы по фехтованию и гимнастике, а также по лингвистике и этимологии.
      Спок вновь повернулся к экрану, на котором лицо Тиама уже сменилось лицом необыкновенно красивой ромуланской женщины.
      – Жена центуриона Тиама, Яндра. Считается ведущим музыкантом Империи, профессионально играет на огромном количестве инструментов, в том числе и на фортепиано.
      – Фортепиано?! – в один голос воскликнули несколько человек. Откуда, черт возьми, ромуланец может научиться игре на фортепиано?
      – Если верить полученной информации, несколько музыкальных инструментов, распространенных в Федерации, были захвачены в виде трофеев в последней войне. Как бы там ни было, Яндру считают истинным виртуозом в игре на многих музыкальных инструментах, в том числе и на фортепиано.
      Послышалась громкая усмешка. На этот раз недоверие выразил не Маккой, а маэстро Пеналт.
      Кирк совершенно не знал жену ромуланского центуриона, но почему-то не сомневался, что она, действительно, была виртуозом и могла затмить своей игрой самого Эндрю Пеналта.
      – А это, – продолжал Спок, – брат-близнец Яндры, Дайян. Кстати, он руководитель археологической группы, доктор Бенар.
      Кирк тайком посмотрел на Одри, с любопытством разглядывающую ромуланца, с которым ей предстояло трудиться бок о бок во время конференции.

* * *

      "Изменница!" – заорал бы Тиам, если бы сумел прочитать мысли жены.
      Эти настроения Яндра переняла у лакеев в Цитадели.
      "Только бы Тиам не догадался устроить проверку на мою верность режиму! А ведь столько способов, простых и хитрых!" – Яндру бросало в дрожь от этих мыслей. Подозрения... Это так похоже на Тиама. Именно они дают ему повод каждый день третировать жену все новыми и новыми придирками. "А второй очень отличается от Тиама. Он, наверняка, знает цену свободы. Наверное, он сам много страдал, поэтому сумел заглянуть в мою душу, прочитать мои мысли и чувства, понял меня, несмотря на мое кажущееся высокое положение в иерархии", – Яндру снова бросило в дрожь.
      А что будет с Дайяном? Его поступки – а их никто никогда не объявлял предательскими – когда-то разрушили их семью. Значит, то, что она вынашивает, в лучшем случае, вызовет опалу Дайяна и вновь выбросит его на обочину жизни, а в худшем... Нет, она никогда не посвятит брата в свои планы!..
      Яндра дрожала больше от нерешительности, чем от страха. Она музыкант, а не политик или солдат. Все в этом мире преходяще, кроме музыки. Могла ли она решиться на такой поступок, который поставит под угрозу ее жизнь, поступок, из-за которого ее брат вновь окажется отверженным?
      Яндре хотелось вернуться в лучезарные дни детства, когда не было ничего, кроме музыки. Как. давно это было! Яндра закрыла глаза.
      Ей было пять лет, когда она впервые прикоснулась к клавишам тра'ама, который с незапамятных времен стоял в углу их второй гостиной и который, очевидно, был простым украшением, предметом мебели, так как никто в их семье не умел играть на этом инструменте. Яндра вспомнила, как старая гувернантка Кали больно схватила ее за руку и, строго наставляя, отвела в детскую. Случилось ли все это в тот самый вечер, или так только кажется?
      Все события, происходившие в детстве, с возрастом кажутся, гораздо ярче и выпуклее, чем они были на самом деле. Как бы то ни было, но Яндре запомнился именно тот вечер. Вместе с отцом пришли его друзья, и один из них время от времени подходил к тра'аму и пытался музицировать не столько для других, сколько для себя.
      Перехитрив гувернантку, маленькая Яндра спряталась тогда за массивными шторами и, затаив дыхание, слушала чарующие звуки старого инструмента, пока сварливая Кали, наконец, не обнаружила ее и не отвела вновь в постель. Но разве могла Яндра заснуть? Как только гости перебрались в большую гостиную и стали громко обсуждать торговые проблемы, она тут же выскользнула в коридор и, чувствуя бешеное биение сердца, вошла в опустевшую темную маленькую гостиную.
      Как податливы, как притягательны были клавиши волшебного инструмента!
      Увлекшись бессвязной и неумелой игрой, тыча одним пальцем по клавишам, Яндра не заметила, как на пороге гостиной появились ее отец и улыбающиеся гости, а среди них, подбоченясь, старая злая гувернантка Кали.
      Затем были каждодневные уроки с репетиторами, путешествия, тайное знакомство с запрещенными в Империи композиторами: Бахом, Моцартом, Бетховеном. А вскоре Яндра получила неожиданный подарок – трофейный инструмент с последней войны.
      Концерты маленького вундеркинда следовали один за другим. Яндре было всего восемь лет, когда она впервые сыграла перед изысканной публикой. Но светское общество не впечатлило девочку. Единственным человеком, к мнению которого она прислушивалась, был ее брат Дайян. Не по годам развитая, Яндра рано поняла, как важны родителям ее успехи, выступления перед министрами и придворной знатью. Но сама музыка для девочки была превыше всего. Играла ли она перед своими родителями, мечтавшими об обеспеченном будущем дочери, перед своим братом или очередной избранной аудиторией ничто не могло сравниться с духом и миром музыки.
      Однажды Яндре довелось играть перед самим Претором. После выступления через своих помощников он передал девочке самые теплые отзывы. Это случилось незадолго до болезни Претора, обезобразившей его лицо, а затем лишившей и слуха.
      Окончательно оглохший диктатор издал указ о запрещении игры не только на тра'аме, но и на всех клавишных инструментах. Все инструменты конфисковывались и сжигались.
      В костер был брошен и старый семейный тра'ам. Громко рыдая, девочка кинулась в пламя, чтобы спасти свой любимый инструмент, но ее вовремя оттащили. На всю жизнь у Яндры на запястье остался след от ожога, постоянно напоминающий о тех трагических минутах.
      Потеряв свой любимый тра'ам, девочка стала изучать струнные инструменты. За короткое время она овладела не только ромуланскими струнными – плектом, тээлем, батайном, но и земной виолончелью и вулканской ка'атырой.
      Вскоре всю ее семью постигло новое несчастье: не выдержав гонений и опалы, ритуальное самоубийство совершили ее родители, причем Яндре и Дайяну не дали даже проститься с ними. Не прошло и нескольких дней после смерти родителей, как близнецам было предписано поселиться в провинциальной глуши. И если бы не "великодушное" вмешательство Претора, девушке запретили бы даже игру на музыкальных инструментах.
      Живя в глубинке, вдали от культурных центров, Яндра не растеряла ни своего таланта, ни своего вкуса, ни своего умения. Именно там она впервые познакомилась с роскошным земным инструментом. Как фортепиано попало туда, не мог сказать никто. Считалось, что этот странный тяжелый инструмент был захвачен в качестве трофея с вражеского корабля во время последней войны с землянами. Но самым удивительным было то, что вместе с фортепиано спасли и несколько записей концертов.
      Так бы и прозябала Яндра в глуши, если бы не долгожданный ветер перемен. Вступление в брак с Тиамом позволило переселиться в столицу, а смерть Претора и реформы дали полную реабилитацию. И вот теперь она на борту "Галтиза" готовится к концертам, которые предстоит дать не только ромуланской делегации, но и землянам и их союзникам.
      Возможно, Яндре просто повезло, а возможно, это награда за усердие, талант и трудолюбие. Но колесо судьбы может повернуться вспять. Все очень хрупко и ненадежно. Яндра прекрасно знала, что реформы и послабления коснулись только самых внешних, самых поверхностных слоев ромуланской жизни. Все может в одночасье измениться.
      И здесь, в тесном пространстве "Галтиза", среди соглядатаев и агентов спецслужб, Яндра ни в чем не могла быть уверена, потому что не было самого главного – истинной, необратимой свободы. Поэтому необходимо было решиться: сейчас или никогда. Яндра понимала, что любое решение может стать роковым.

* * *

      – Если мы не сможем установить полное взаимопонимание, то необходимо хотя бы взлелеять первые ростки доверия! – с пафосом обратился к присутствующим Райли.
      От обсуждения членов ромуланской делегации разговор плавно перешел к дискуссии о линии поведения на орбите вокруг Темариуса-Четыре и на самой планете.
      – Первая встреча лицом к лицу произойдет на поверхности планеты, доложил посол. – Мы спустимся только с переговорными устройствами.
      Никакого оружия. Служба безопасности должна быть наготове, но она начнет действовать лишь по моему прямому указанию или указанию капитана Кирка.
      – Что-то мне все это не нравится, – задумчиво произнес Чехов, вспомнив о послании Картрайта, но благоразумно о нем не упомянув.
      О послании знали только офицеры старшего состава "Энтерпрайза".
      Остальным пока решили о нем не рассказывать.
      – Мне тоже, сэр, – присоединился Зулу.
      – Все должно произойти так, как запланировано, – твердо заявил Райли.
      – Если мы будем думать о том, как бы вцепиться в глотку ромуланцам, то можно смело поворачивать домой. Когда-то же мы должны научиться протягивать безоружную руку. Правда, капитан?
      – Абсолютно согласен с вами, – отозвался Кирк и, вспомнив улыбку на лице капитана Хирана, добавил:
      – Если на борту "Галтиза" царят такие же настроения.
      – По крайней мере, первые шаги ромуланцев дают нам основания на это надеяться, – заметил Райли. – Повторяю, что первая встреча будет чисто ознакомительной. Как и заведено: рукопожатия, официальные речи, знакомства глав археологических экспедиций. Затем все возвращаются на свои корабли. И лишь на следующий день состоится официальное открытие конференции. Еще имейте в виду, что никто не остается на планете после захода солнца.
      – За каждым из нас будут наблюдать с борта "Энтерпрайза", чтобы в случае непредвиденных обстоятельств в считанные минуты эвакуировать на корабль, – добавил Кирк. – Думаю, ромуланцы предпримут такие же меры предосторожности.
      Согласно кивнув, Райли обратился к Одри Бенар:
      – Доктор, пожалуйста, обяжите своих коллег постоянно носить при себе переговорные устройства.
      – Конечно. Все археологи будут соответствующим образом проинструктированы.
      – В первый день встречи с ромуланцами археологи и музыканты останутся на борту корабля, и лишь после взаимной договоренности с другой стороной мы назначим время их десантирования, – объявил Райли.
      "Эндрю Пеналту там делать особенно нечего", – подумал Кирк. И посол, и капитан с удовлетворением отметили про себя, что маэстро ни словом, ни жестом не воспротивился принятому решению, хотя у мистера Пеналта были все основания спросить у собравшихся: "Отчего это доктору Бенар дозволено присутствовать на открытии, а мне нет?"
      – Первая рабочая встреча, – продолжал Райли, – состоится на борту "Галтиза" на следующий день. Если все пройдет гладко, то мы пригласим ромуланцев на борт "Энтерпрайза". Так и будут дальше чередоваться места заседаний делегатов до тех пор, пока мы не придем к какому-нибудь взаимному решению или пока у ромуланцев не иссякнет весь запас терпения и доброй воли. Хотя никто сейчас и предположить не осмелится, какое решение может принять конференция и на что рассчитывают ромуланцы. Могу лишь надеяться, что рано или поздно, но мы придем к общему мнению, и тогда ни нам, ни ромуланцам не будет стыдно по возвращении смотреть в глаза своим народам. Культурная программа предусмотрена в вечерние часы. Она рассчитана на четыре дня. Конечно, вы понимаете, что эта цифра условная.
      Планируется, что в день официального открытия конференции наши музыканты дадут концерт на борту "Энтерпрайза", следующим вечером – ромуланский концерт на "Галтизе", В следующие два вечера их музыканты погостят на "Энтерпрайзе", а наши на "Галтизе" соответственно, – Райли оглядел всех присутствующих. – Вопросы, пожалуйста.
      Ответом было молчание. Тогда посол жестом дал понять, что пресс-конференция закончена. Все потянулись к выходу.
      – Спок! Мистер Зулу! – окликнул Кирк своих товарищей. – Останьтесь, пожалуйста, если вам не трудно, Подождав, пока закроются двери, капитан спросил у Спока:
      – Вы наблюдали за реакцией доктора Бенар, когда на экране появился ромуланский археолог?
      – Да, – спокойно кивнул вулканец.
      – Вы что-нибудь заметили?
      – В каком смысле, капитан?
      – Вы знаете, что я имею в виду, Спок. Несколько лет назад на глазах Одри Бенар насмерть замучили ее близких друзей, а сама она тогда спаслась лишь чудом. У Одри вулканская закалка, но все же она человек, человек до мозга костей. Сможет ли она после всего пережитого работать бок о бок с ромуланцами?
      – Не знаю, капитан. Если вулканские уроки не прошли для доктора даром, то она сможет овладеть и собой, и той ситуацией, в которой окажется. Вы, как коренной землянин, можете оценить ее возможности лучше меня.
      – Вы, как всегда, правы, Спок, – согласился Кирк и обратился к Зулу:
      – На Темариусе для вас будет не так много дел, мистер Зулу. Как вы смотрите на то, чтобы поработать вместе с археологами?
      От неожиданности Зулу высоко вскинул густые брови.
      – Вы хотите, чтобы я всегда был рядом с доктором Бенар? С удовольствием, сэр. Честно говоря, у меня просто не хватало духа попросить вас о чем-то подобном. Лучше уж рыться среди руин Темариуса, чем несколько дней прозябать на орбите.
      – Я рад, что мое предложение пришлось вам по душе, мистер Зулу.
      Следуйте за Одри Бенар как тень, особенно, во время совместной работы с ромуланцами. Вам не приходило в голову, что их настоятельная просьба о ее руководстве нашей археологической группой исходит вовсе не из желания "замаслить" Одри Бенар за когда-то нанесенные ей оскорбления? Возможно, ромуланцы просто хотят поэксплуатировать ее опыт и знания.
      – Это как раз то, что беспокоит адмирала и его информатора, напомнил Спок. – Нельзя забывать, что возможны любые провокации.
      – К сожалению, это так, – вздохнул Кирк. – Сделайте все возможное, мистер Зулу, чтобы оградить доктора Бенар от любых случайностей. И постарайтесь сообщать мне о каждом вашем шаге.
      Капитан проводил взглядом товарищей, пока за ними не закрылась дверь.
      Из добрых ли побуждений ромуланцы настояли на назначении Одри Бенар? Или это лишь часть коварного плана? Кирк не мог отделаться от мысли, что Одри ждут нелегкие испытания.

      Он остановился, прервав свой путь, и вытянул длинный манипулятор со сверхчувствительным кристаллическим датчиком. Информация об окружающем пространстве тотчас же устремилась в микроскопические каналы-капилляры, которые испещряли его сердце – метрового диаметра кристалл. За какую-то миллионную долю секунды были сделаны тысячи триллионов подсчетов, после чего полученные результаты подверглись тщательному анализу. Несколько звезд, заметил Он, находились совсем не там, где были указаны в звездной лоции. Энергетическая светимость некоторых других звезд неожиданно усилилась, а линии на их спектрах чуть сместились. Что же касается планет...
      Уточнению расчетов, кажется, никогда не будет конца. Это понимали и его создатели, поэтому и оставили ему для подсчетов строго определенные промежутки времени. Только так можно было сэкономить драгоценную энергию, которую в межзвездном пространстве взять зачастую бывает просто негде.
      Возмущения гравитационных полей десятков миллиардов звезд и планет, "черных дыр" и не менее массивных, но более протяженных, таких же невидимых космических образований слишком сложны и не поддаются никакому детальному анализу даже для такого совершенного прибора, как его кристаллический датчик.
      Постояв в нерешительности еще несколько тысячных долей секунды и подумав, Он решил слегка изменить свой курс, как менял его уже несколько миллионов раз, и продолжил путь.
      Вскоре показалась очередная обитаемая планета, чьи примитивные, как Он считал, существа, чем-то похожие на недавно встреченных, не вызвали у него ни радости, ни энтузиазма.

* * *

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8488.7
      Заинтересовала ли его какая-то определенная планета, или он просто путает всем карты? Тем не менее информацию "Гварнериуса" попала на стол ромулянскому Временному правительству, по-прежнему упрямо отрицающему существование Зонда и настаивающему, чтобы корабли-шпионы Федерации очистили космическое пространство Империи.

 
      Скотти молча наблюдал за появившейся на экране яркой точкой. Это был "Галтиз", на бешеной скорости ворвавшийся в систему Темариуса.
      Корабль ромуланцев быстро приближался. Было видно, как заработали его тормозные двигатели, и, погасив скорость, "Галтиз" через несколько минут завис над красновато-коричневой поверхностью планеты почти на той же орбите, что и "Энтерпрайз". Приборы показывали, что корабли разделяло не более десяти километров.
      – Почему, по-вашему, – наконец спросил Скотти, – ромуланцы прислали корабль гораздо меньше "Энтерпрайза"?
      – Возможно, показное доверие, – предположил Райли, выглядывая из-за терминала Ухуры. – Все-таки это, в конце концов, мирная конференция, а не дуэль. Возможно, благодарность за наши уступки, а возможно, и напускная бравада. Может, они хотят этим показать нам, что они не боятся нас и могут справиться с нами и с помощью своего небольшого суденышка.
      Обменявшись взглядом с Кирком, бортинженер нахмурился и тихо воскликнул:
      – Надо же, благодарность ромуланцев! Ну и деньки настали!
      – Но это можно истолковать и по-другому, – вмешался Маккой. – Мы же выполнили все требования ромуланцев, так о чем им теперь беспокоиться?
      – А может, этим ромуланцы намекают, что конференция ничего для них не значит? – тихо предположил Кирк, впервые пожалев, что у федератов нет своего тайного информатора на борту "Галтиза". – В случае провала легко найти оправдание и спасти себя. Мол, и делегация у нас была неполномочная, и даже суденышко мы отрядили невзрачное. Хитрость из того же разряда, что и требование заменить Сарэка на Райли, – взглянув на посла, капитан добавил. – Я не хотел вас задеть, Кевин.
      – Ничего страшного, капитан. Чтобы поставить себя в один ряд с Сарэком, мне нужно иметь такое самомнение, как у маэстро Пеналта.
      Пожелайте нам удачи, – обратился Райли, к Ухуре, и слегка коснулся рукой ее плеча.
      – Удачи вам, – отозвалась Ухура, едва заметно улыбнувшись.

* * *

      – Ну, леди и джентльмены, – оглядел Райли всех офицеров, – пора вписывать новую страницу в историю.
      Кирк, Спок, Зулу, Райли и Бенар, почти выстроившись в одну линию, стояли напротив шестерых холодно-официальных ромуланцев и выжидательно молчали. Внизу, в долине, вовсю кипела работа по выгрузке и монтажу археологического оборудования. До самого горизонта, насколько мог охватить глаз, простирались руины разрушенного древнего города.
      "Стоим напротив друг друга, как две шайки разбойников, и молчим, поймал себя на мысли Кирк. – Не мирная конференция, а какие-то поминки."
      Отсутствие цветов, ковров и фанфар еще больше подчеркивало малую значимость предстоящего события. Возможно, ромуланцы, действительно, считали конференцию этаким фарсом, развлечением. "Интересно, что они будут говорить всему народу, какую "правду" придумают для оправдания этой "увеселительной" прогулки?" – думал Кирк.
      После неприлично долгой заминки обе делегации перекинулись парой приветственных фраз. Ромуланцы, как и договорились, были безоружны.
      – Наконец, посол Райли, – очнувшись, услышал Кирк голос капитана Хирана, – имею честь представить вам центуриона Тиама.
      Слово "честь" Хиран произнес каким-то странным тоном, а в его глазах зажегся едва уловимый непонятный огонек. "Интересно, с каким выражением лица мы будем представлять ромуланцам нашего маэстро Пеналта?" усмехнулся про себя Кирк.
      По окончании официально-сдержанного знакомства Дайян и доктор Бенар пошли осматривать свои "владения". Следом за ними, как тень, увязался Зулу. Загадочный, Первый офицер "Галтиза", Ферик, предусмотрительно отошел в сторону, а Спок и Хиран составили компанию Кирку, оставив Райли наедине с центурионом.
      Один из адъютантов Тиама, Ютак, стоял вдали и, видимо, следил за тем, чтобы никто из работавших на разгрузке археологов не посмел близко подойти к делегации. Другой адъютант, Китал, далеко не молодой и невообразимо тощий, стоял рядом с Тиамом, не шевелясь, лишь его глаза беспрестанно бегали по сторонам, будто вся жизнь Китала зависела от перемещений участников конференции. "Больше похожи на телохранителей, чем на адъютантов", – решил Кирк. Как бы там ни было, но Китал выглядел куда забавнее и интереснее, чем сам Тиам.
      – Похоже, для нас с вами здесь найдется не так уж много работы, капитан Кирк. Дипломатии я не обучен, а в археологии и музыке почти ничего не смыслю, – неожиданно разоткровенничался Хиран.
      – Не могу сказать, что я останусь совершенно без работы, – поддержал разговор Кирк, – но я с удовольствием покинул бы переговоры, – Я переполнен теми же чувствами, капитан. Однако, у меня есть кое-какие интересы, как, полагаю, и у вас, – Кирк кивнул, и Хиран продолжил. – Хорошо. Тогда я счел бы за честь совершить с вами прогулку по нашему кораблю. Нескромно полагаю, что я буду приглашен на ваш "Энтерпрайз".
      Кирк бросил взгляд в сторону Райли. Посол что-то рассказывал центуриону, который молча и внимательно слушал. С лица Тиама не сходила едва заметная улыбка.
      Адъютанту Киталу, видимо, надоело водить глазами из стороны в сторону, и он немигающим взглядом уставился на Хирана и Кирка. По выражению лица Китала невозможно было понять, о чем он думает.
      – Я лично буду сопровождать вас, – пообещал Кирк Хирану, глядя ромуланцу в глаза. Как он хотел, чтобы первое впечатление не оказалось обманчивым!

      Пока все идет хорошо, думал Кирк, наблюдая за невообразимым смешением яркой гражданской одежды и строгой униформы офицеров Звездного Флота.
      Никогда еще пресс-центр "Энтерпрайза" не тонул в таком нескончаемом гвалте, никогда еще здесь не находилось столько людей и не слышалось столько веселого смеха. Впервые за много лет "холодной" войны проводилась мирная встреча представителей враждебных друг другу государств. "Чем черт не шутит, – размышлял Кирк. – Может, действительно, из этой конференции выйдет толк?"
      Доктор Бенар отбросила все условности и была не по-вулкански весела.
      Она активно включилась в общий разговор, охвативший всех археологов.
      Лишь однажды Кирк насторожился и почувствовал неловкость. Это произошло, когда стройная белокурая женщина, явная уроженка Катулла, отстаивая свою точку зрения, бесцеремонно толкнула какого-то ромуланца в грудь. Казалось, ромуланец, забыв о приличиях, вот-вот не менее энергично "ответит" наседающей женщине. Но вместо этого он, к большому удивлению Кирка, на мгновение словно застыл, а затем разразился громким гомерическим смехом.
      Спок, увидев такую картину, произнес лишь одну фразу: "Непостижимо".
      Даже вечно улыбающийся Хиран не изменил мнения вулканца о жителях Ромуланской Империи как о мрачном, вечно недовольном народе.
      В общий водоворот разговоров были вовлечены все, кроме Тиама.
      Центурион молча стоял в стороне, возвышаясь над остальными, как одинокий айсберг. Райли попытался завязать с Тиамом хоть какой-то приличествующий его рангу разговор. Но поняв тщетность своих усилий, он в сердцах махнул на центуриона рукой, и отошел к одной из беседующих групп.
      – Наш посол, кажется, ведет себя не очень дипломатично, – почти шепотом произнес подошедший к Кирку Хиран. – Извините, капитан, я попробую потолковать с ним.
      – Ради Бога, капитан, – не стал возражать Кирк. – Думаю, раки-отшельники не нравятся никому.
      Хиран непонимающе посмотрел на Кирка, но переспрашивать не стал.
      Рассмеявшись, он ответил:
      – Интересная фраза, капитан. Я обязательно ее запомню.
      С трудом протиснувшись сквозь толпу, капитан ромуланского корабля добрался-таки до центуриона и стал что-то шепотом ему объяснять. Тиам немного ожил и энергично закивал. Оставив центуриона, Хиран вновь направился к Кирку.
      Вдруг в пресс-центр стремительно ворвалась Аннеке, любимая ученица Пеналта. К удивлению многих, она прямиком направилась к опешившему Тиаму и через минуту, глупо хихикая, всецело завоевала его внимание. Мрачный центурион сначала робко заулыбался, а через несколько минут, как ни в чем не бывало, громко рассмеялся.
      По поведению Яндры, жены Тиама, можно было догадаться, что она ничуть не обеспокоена неожиданным флиртом своего мужа. Более того, казалось, что Яндра с облегчением вырвалась из под его опеки.
      И лишь Киталу, адъютанту центуриона, эта сцена показалась неестественной и дикой, и он демонстративно отвернулся от воркующей парочки. Поймав взгляд долговязого адъютанта, Кирк увидел в нем неприкрытую ненависть и злобу. Капитану "Энтерпрайза" очень хотелось спросить у Хирана, что ему известно об этом адъютанте.
      Стараясь, отвлечься, Кирк отхлебнул глоток пива и стал прислушиваться к хаотичным разговорам. Ловя доносившиеся отдельные фразы и обрывки бесед, капитан "Энтерпрайза" становился все мрачнее.
      Несмотря на общий смех и веселье, можно было уловить серьезные, даже тревожные нотки. Видимо, иначе и быть не могло: долгие годы изоляции наложили свой отпечаток на психологию как ромуланцев, так и землян. Общий тон разговоров, как показалось Кирку, сводился к одному вопросу: "А что, если?.."
      – А что, если мы достигнем согласия и останемся здесь на весь сезон?
      – спрашивали друг друга археологи, среди которых особенно громко слышался голос Дайяна, – Для изучения одного только Темариуса требуются столетия, не говоря уже о других шести эризианских планетах в Зоне.
      – А что, если мы будем поддерживать нормальные отношения с федератами, как уже много лет поддерживаем их с клингонами? – предложил Хиран Маккою, имевшему неосторожность заявить, что у Федерации столько врагов, сколько границ.
      – А что, если землянам перестать видеть в нас только безмозглых агрессоров, винтиков в огромной военной машине? – возмущался какой-то ромуланский музыкант. – Почему бы вам не прийти в наши семьи и не убедиться, что мы живем такой же жизнью, как и вы. Так же дружим, любим, растим детей, интересуемся литературой и искусством, а не только строим военные корабли. Краски, взгляды, голоса находились в постоянном калейдоскопе движений: одни группы распадались и создавались другие. Этот хаос продолжался до тех пор, пока не пришло время для музыки. С сольным фортепианным концертом должен был выступить маэстро Пеналт.
      Первоначально планировалось выступление полного симфонического оркестра, но капризный маэстро все-таки настоял на переносе концерта, мотивируя это тем, что оркестр еще не сыгрался как следует, хотя никто из музыкантов, с кем беседовала Ухура, решительно не соглашался с мнением маэстро. Напротив, как доложила Ухура, уже на второй репетиции оркестр играл слаженно и почти безупречно. И это было не только ее мнение, так считали и сами музыканты.
      – Это все равно, что видавших виды ветеранов Звездного Флота собрали на новом корабле, – говорила Ухура, оперируя знакомыми для Кирка терминами. – И неважно, на каких кораблях они служили. Через несколько дней, вы сами знаете, новый экипаж будет действовать как единый отлаженный механизм.
      Однако никто из музыкантов не возражал, не устраивал сцен и не протестовал. Они группами и в одиночку расхаживали по "Энтерпрайзу", восхищались его размерами и задавали множество вопросов.
      Никто из музыкантов раньше не бывал на военном корабле, а многие из них даже не покидали Землю. Те же, чьи гастрольные маршруты простирались далеко за пределы родной планеты, пользовались обычными пассажирскими кораблями.
      – Пусть Энди потешит свое самолюбие, – согласился какой-то скрипач, раз он хочет быть первым земным музыкантом, который сыграл перед ромуланской аудиторией. Видимо, маэстро стремится попасть на скрижали истории. Бог ему в помощь!
      Когда Пеналт взошел на специально выстроенную в центре зала "Энтерпрайза" сцену и подошел к роялю, некоторые уже знали о его притязаниях, в том числе и Райли. К своей чести, посол повернул дело так, словно сольный концерт маэстро планировался с самого начала.
      Дождавшись вежливых аплодисментов, Пеналт расправил строгий фрак, уселся за рояль, подал знак включить компьютерный аккомпанемент и начал свою вдохновенную, впечатляющую игру. Начав с довольно скромного произведения композитора двадцать второго века Кулсона, маэстро плавно перешел к бравурному, сверхбыстрому финалу одного из моцартовских Концертов. Заключительные аккорды требовали такого виртуозного, и точного исполнения, что Пеналт, казалось, вот-вот не выдержит бешеного темпа.
      Музыка становилась все громче и громче. Завершая исполнение, маэстро вскинул руки и, наклонившись вперед, в последний раз ударил по клавишам.
      На лбу Пеналта выступила испарина.
      – Бернстайн жив, он среди нас, – произнес один из музыкантов во время короткой паузы.
      Единственным, кто нахмурился в ответ, был Зулу. Остальные же, большей частью музыканты, недоуменно переглянулись между собой.
      Покончив с пьесой Моцарта, полной огня и страсти, маэстро на мгновение замер, затем убрал с клавиш руки и встал со стула. Зал потонул в овациях. Аудитория неистовствовала, слышались крики "бис!". Даже музыканты оркестра Федерации, которые, казалось, должны были бы отнестись к игре маэстро довольно прохладно, присоединились к общему ликованию, хотя хлопали без такого энтузиазма, как другие слушатели.
      – Все-таки он ничего, а? – спросил Кирк, вопросительно посмотрев на Ухуру и Зулу.
      – Он обязан был сыграть хорошо, – рассудительно заметила Ухура. Ведь он очень хотел своей игрой поразить ромуланцев и дать понять оркестрантам, кто есть кто.
      – Игра хорошая. Но если судить по самомнению Пеналта, я ожидал большего, – добавил Зулу. – Уверен, что многие из оркестрантов сыграли бы не хуже.
      Когда аплодисменты стихли, к сцене неожиданно направился Тиам.
      Откланявшийся маэстро с удивлением наблюдал за приближением центуриона.
      – Не хватало только, чтобы столкнулись эти горячие головы, встревожился Кирк и, привстав на цыпочки, оглянулся вокруг. – Кто-нибудь видел, куда девался Хиран?
      Между тем, Хиран уже пробирался к сцене. Заметив это, к маэстро Пеналту направился и Кирк.
      Тиам уже вскочил на сцену и, приблизившись к маэстро, протянул руку для приветствия. Широко улыбаясь, Пеналт схватил предложенную руку и долго тряс ее, посматривая при этом на зрителей.
      – Блестящее выступление, маэстро! Воистину блестящее! – громко похвалил Тиам, также бросая взгляды на аудиторию.
      – Спасибо, посол! – не менее громко ответил Пеналт. – Считаю для себя честью услышать подобный комплимент от вас. Насколько я знаю, ваша супруга тоже музыкант?
      – Да, действительно, – подтвердил Тиам и более тихо продолжил:
      – Вот почему я осмелился приблизиться к вам.
      Пеналт, который давно уже заметил не только ромуланскую зеленоглазую красавицу, но и странный флирт центуриона с Аннеке, улыбнулся.
      – Я вас внимательно слушаю, посол.
      – Все дело в фортепиано. Это любимый инструмент моей жены. Если бы вы знали, сколько лет ей не давали коснуться божественных клавиш. Ваша игра так вдохновила Яндру, что ей очень захотелось сесть за этот рояль прямо сейчас.
      Смутившись, Пеналт в нерешительности взглянул поочередно на Кирка и Хирана, уже подошедших и остановившихся у сцены. Рядом с ними стоял Дайян, не сводя с Тиама задумчивого взгляда. Сама Яндра затерялась где-то в толпе.
      – Я понимаю, что это очень необычная просьба, маэстро, – продолжал Тиам с некоторыми нотками извинения в голосе. – Но поймите и вы...
      – Конечно, – наконец решился Пеналт и жестом прервал последние одиночные хлопки.
      Маэстро быстро спустился со сцены и сквозь расступившуюся толпу подошел к Яндре. Ромуланка смутилась и беспомощно посмотрела на мужа. Но его улыбка и взрыв аплодисментов прогнали прочь всякие сомнения.
      – Хорошо, – тихо ответила Яндра и позволила Пеналту проводить себя до сцены.
      – Если вам требуется моя помощь... – предложил маэстро, как только ромуланка устроилась за роялем.
      Яндра ничего не ответила. Она быстро и легко пробежала пальцами по клавиатуре, закрыла глаза и подалась вперед. На несколько секунд ромуланка замерла, словно устанавливала с роялем телепатический контакт.
      Раздались первые звуки, очень тихие и нерешительные. Это была обычная гамма, но даже она звучала необычайно мелодично. И вновь тишина... Яндра взглянула на Пеналта, который по-прежнему стоял, облокотившись на крышку рояля.
      – Пьесу, которую вы играли, если я не ошибаюсь, написал Моцарт?
      Можете ли вы настроить ваш компьютер на более медленный темп?
      – Конечно. Я так настроил программу, что компьютер сам следует за темпом игры музыканта.
      – Откровенно, – заметил Тиам, сходя со сцены.
      Услышав первые звуки компьютерного аккомпанемента, спустился и Пеналт.
      Яндра играла без ошибок, нигде не фальшивя. Ее манера исполнения настолько отличалась от игры Пеналта, что это бросилось в глаза даже несведущему в музыке Кирку. Там, где маэстро высекал гром и молнию, Яндра обходилась шепотом. В тех местах, где Пеналт с силой вдавливал клавиши, ромуланка едва касалась их лакированной поверхности, и казалось, что это легкий ветерок, пробегающий по клавиатуре, извлекал из недр рояля нежные звуки. Там, где Эндрю бежал галопом, Яндра прогуливалась томно и неспешно.
      Однако концовка произведения потребовала от ромуланки такой же быстроты и точности, как и от Пеналта.
      Закончив игру, Яндра медленно убрала руки с клавиатуры и закрыла глаза. Воцарилась абсолютная тишина. Лишь технические шумы из недр огромного "Энтерпрайза" доносились сквозь тонкие перегородки.
      Прошло несколько секунд, и аудитория взорвалась аплодисментами, причем первые хлопки раздались в стане музыкантов.
      Зулу, склонившись к уху капитана, заметил:
      – Вот она-то, как раз, играет именно так, как думает Пеналт о своей игре.
      – Абсолютно согласен с вами, – признался Кирк, с удовлетворением отметив, что и сам кое-что смыслит в музыке.
      Когда аплодисменты смолкли, делегаты вновь вернулись к своим разговорам и, насколько мог услышать Кирк, принялись обсуждать прежние темы.
      Капитан обратил внимание на Пеналта. На лице маэстро сияла широкая радостная улыбка. Однако в его глазах Кирк увидел нескрываемую злобу.
      Пеналт был унижен и понимал это. Однако он поднялся на сцену и подобострастно взял Яндру за руку.
      – Удивительно, моя дорогая леди! – воскликнул маэстро. – Удивительно и неповторимо! Посол Тиам, игра вашей жены должна придать новые силы вам и вашей миссии, насколько об этом может судить такой скромный музыкант, как я. Вы и ваши коллеги обязательно достигнете успеха, если игру вашей жены услышат в Федерации.
      Тиама, видавшего лесть и подобострастие и больших масштабов, несколько смутили разглагольствования Пеналта.
      – Я и Яндра благодарим вас, маэстро, – центурион нехотя улыбнулся. И мы сделаем в предстоящие дни все возможное, чтобы не разочаровать ни вас, ни вашу Федерацию.
      – А вы, моя леди, – продолжал Пеналт, не обращая внимания на явное недовольство Тиама, – обязательно побывайте с гастролями в Федерации.
      Обещаю, что буду вашим гидом и советчиком.
      – И доверенным лицом с хорошими комиссионными, – фыркнула Ухура, не в силах скрыть своей колючей улыбки.
      Кирку пришлось немало потрудиться, объясняя недоумевающему Хирану, что значат понятия "доверенное лицо" и "хорошие комиссионные".

* * *

      Быстро сбежав со сцены, Тиам едва не сбил с ног своего вечно хмурого и угрюмого адъютанта.
      – Хочешь что-то сказать, Китал? – спросил центурион.
      Преисполненному гордости за свою жену и ее триумфальное выступление Тиаму сейчас совсем не хотелось затевать со своим адъютантом какие-либо дискуссии.
      – Этот капитан Хиран... Он... – медлил Китал.
      – Что? Что этот Хиран? – начал злиться Тиам.
      Пошарив по толпе глазами, центурион, наконец, нашел капитана ромуланского корабля. Хиран и Ферик стояли в окружении нескольких офицеров "Энтерпрайза" и о чем-то оживленно беседовали. Тиам не сомневался, что разговор шел о блестящем выступлении Яндры.
      – В последние дни Хиран будто прилип к капитану федератов, – все также медленно сообщил Китал. – А между тем, только вы имеете право вести переговоры от имени Империи.
      Тиам и сам уже не раз обращал внимание на двух капитанов, подозрительно долго ведущих какую-то нескончаемую беседу.
      – Я напомню Хирану об этом... когда сочту нужным, Китал. И если больше нечем занять мое внимание...
      Сверкнув глазами, центурион растворился в толпе.

* * *

      Яндра задумчиво прохаживалась по своей каюте. Наконец, резким движением задернув на иллюминаторах шторы, она сделала окончательный выбор. Решение принято, отступать теперь нельзя.
      Яндра снова задумалась. Что же подтолкнуло ее к окончательному решению? Конечно же, выбор она сделала не тогда, когда этот самодовольный Пеналт предложил сесть за рояль, а с последними аккордами ее игры чуть не задохнулся от злобы. Боже, с каким трудом он спрятал тогда свое змеиное жало! По сути, это тот же Тиам, только в человеческом образе. Его так же, как и ее мужа, должно быть, интересует только личная выгода. Наверняка, так же, как и ее муж, этот маэстро готов переступить через родную мать, лишь бы только усладить свое самолюбие.
      Твердое решение пришло и не тогда, когда зал взорвался аплодисментами в ее адрес; такие же овации были и во время концертов в провинции.
      Возможно, это случилось, когда Яндра увидела их капитана – живого и общительного человека, посла Райли и офицеров, которые отзывались на имена Ухура, Зулу, Скотт, Маккой...
      Яндре стало тепло на душе, когда она почувствовала дух братства и товарищества, объединивший этих непохожих людей и даже вулканца по имени Спок. Такую душевную близость Яндра могла встретить только среди своих друзей-музыкантов, и никогда ее не было среди знатных ромуланцев: чиновников и руководителей всех мастей, на всех этажах ромуланской политической, гражданской и военной лестниц. Для ромуланца любого уровня непостижимо товарищеское отношение к другим. Во всех согражданах они привыкли видеть либо рабов, либо господ. И лишь единственный ромуланец, который почему-то выбивается из общей уныло-настороженной ромуланской массы, – это капитан Хиран. Может, именно поэтому Тиам называет его доверчивым идиотом.
      Итак, решение принято окончательно. Теперь необходимо действовать, задуманное еще нужно привести в исполнение. Первым делом, а это самое трудное, надо поговорить с Дайяном. Она не сможет начать действовать, пока не ознакомит брата со всеми обстоятельствами.
      О Тиаме она не беспокоилась. Именно он и тысячи ему подобных вынудили Яндру принять такое решение. Но Дайян... Она должна дать брату шанс либо отговорить ее от этой безумной затеи, либо, не колеблясь, стать на ее сторону.
      Скорее всего, Дайян посмеется над этой затеей. Он может даже все-таки он ромуланец – предать. Давно уже переставший оплакивать своих родителей Дайян лишь упрямо настаивает на восстановлении поруганной фамильной чести. Однако то, на что решилась Яндра, навсегда, по ромуланским понятиям, покроет их семью позором, провалит мирную конференцию и разобьет надежды наивных землян.
      Собравшись с духом, Яндра вышла в темный коридор и направилась к каюте брата.
      Тиам, опьяненный успехом, сразу же по возвращении с корабля федератов заснул глубоким безмятежным сном, предоставив жене полную свободу действий.
      Вот и дверь в каюту Дайяна. Есть еще время опомниться и повернуть назад. На секунду остановившись, Яндра все-таки постучала и была поражена той поспешностью, с которой открылась дверь.
      – Сестренка! Что такое?.. Да входи же, входи. Все-таки я был прав: они использовали тебя, чтобы доказать превосходство ромуланцев во всем, даже в музыке. А этот глупец Пеналт...
      – Я должна поговорить с тобой, братец, – решительно прервала Яндра Дайяна, зная, что если разговор будет отложен, то она уже никогда не решится его начать. Тот приступ смелости, который привел ее к дверям брата, больше не повторится.
      – Конечно, милая сестренка. Ты была главной сенсацией вечера, и...
      – Я решила... – вновь прервала брата Яндра, через силу произнося слова. – Я решила перейти на сторону Федерации.
      Воцарилась долгая, неестественная тишина. Лицо Дайяна превратилось в бледную маску. Внезапно он рассмеялся.
      – Я не шучу! – запротестовала Яндра, озираясь по сторонам с не меньшим, чем в первый день их встречи, страхом.
      – Я смеюсь не над тобой, – успокоившись, признался Дайян, усаживая сестру в кресло. – Просто ты умеешь выбрать время. Я уже целый час хожу по каюте, набираясь решимости, чтобы сказать тебе то же самое.

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8489.1
      Первая рабочая встреча археологов также назначена на 9 часов утра, хотя, зная это непоседливое ученое племя, могу предположить, что на ногах они будут с первыми лучами солнца. А если так, то к семи часам утра транспортный отсек должен быть в полной готовности. Если археологи будут так же активным и дружелюбны, как и на официальной встрече, то их успехи не заставят себя долго ждать, и мистеру Зулу, телохранителю доктора Бенар, предстоит совсем мало работы.

 
      – Информация, перехваченная из переговоров между федератами, подтверждается, – сообщила помощник капитана, Первый офицер ромуланского корабля "Азмут". – Неопознанный объект движется прямо на нас, точно по указанному федератами курсу. По моим расчетам, объект проник в наше космическое пространство несколько часов назад.
      Нахмурившись, капитан поднялась со своего кресла и через плечо Первого офицера посмотрела на штурманский видеомонитор.
      – Каковы масса и импульс объекта? Какие на его борту формы жизни?
      – Неизвестно, капитан. Кроме траектории и скорости движения, других сведений пока нет. Такое ощущение, что объект использует какую-то неизвестную нам самомаскировку.
      – Но он ромуланский?
      Поняв наивность своего вопроса, капитан не стала ждать ответа.
      Конечно, объект ромуланский. Зачем бы иначе Временное правительство так настойчиво отрицало его существование?
      Но ответ Первого офицера был довольно неожиданным.
      – Вряд ли, капитан. У нас нет ни одного корабля с такой степенью замаскированности. Поведение объекта очень странно. Он словно дразнит наши сканеры, как будто издевается, играет с ними в "кошки-мышки". Будто хочет сказать: "Определили траекторию моего движения – и хватит. Больше ничего не узнаете."
      – В каком смысле?
      – Любой замаскированный, из известных нам, объект обладает почти нулевой отражательной способностью. И сейчас вся информация попадает на наши сканеры, но только в чудовищно искаженном виде. Причем чем быстрее движется объект, тем более неточными становятся показания приборов.
      Капитан, позвольте мне...
      – Конечно!
      На всех экранах командного мостика появилось темное, цилиндрической формы тело. Его размер не превышал крошечный астероид. Но на таком расстоянии и "Азмут" казался бы булавочной головкой. Каковы же тогда истинные размеры объекта?!
      – Капитан! Следом за объектом движется ромуланский корабль!
      – Какой корабль? – капитан тревожно стала всматриваться в главный экран. – Полный назад! Объявляю полную боевую готовность! Убрать бортовые огни! Степень замаскированности – номер один! Группа наблюдения, следите за кораблем!
      Откуда здесь взялся ромуланский корабль? Быть может, как и "Азмуту", ему удалось перехватить переговоры, которые вели между собой корабли федератов? А может, этот корабль здесь по приказу Временного правительства или кого-то еще, кто что-то знает об объекте? Как бы там ни было, а осторожность не помешает: неизвестно, что у этого корабля на уме.
      Капитана охватило странное чувство смеси страха и азарта. Она быстро вернулась на свое, место. Кем бы ни был послан этот корабль, шанс на спасение еще остался. У "Азмута" хватит и энергии, и скорости, чтобы избежать лобового столкновения с незнакомцем. В нынешнее смутное время спасется только тот, у кого крепче нервы и быстрее ноги.
      Многие годы в центре огромной всепроникающей паутины интриг стоял сам Претор. Однако в ту эпоху стабильности и предсказуемости у каждого посвященного, если только он знал свое место, был шанс не запутаться в этой паутине. Сейчас же, во времена всеобщего хаоса, свобода и даже жизнь не гарантированы никому: ни самому мелкому чиновнику, ни обитателю Цитадели.
      Империей по-прежнему правят те же приближенные Претора, но надолго ли? Иных уж нет, а многие падут в ближайшие дни, и на смену им придут молодые и честолюбивые проходимцы, вовремя поймавшие в свои паруса ветер перемен.
      Когда-то в Империи существовал старинный обычай: казненных бросали на булыжную мостовую в назидание другим. Но ни у кого язык не повернется назвать те дни страшными или трагическими. Многих, очень многих чаша сия миновала. Тела на мостовых исчезли, а вместе с ними ушла целая эпоха. На смену ей пришла новая, куда более страшная и опасная, хотя и без варварских обычаев.
      И все-таки почему Временное правительство упорно не замечает объект?
      Кому эти выгодно? Одной из фракций? Но тогда чей же объект, и кому он служит? А может, он сам по себе? Как это можно выяснить? Способен ли кто-нибудь управлять этим объектом, держать его под контролем, задавать его курс?
      – Мы вне досягаемости сенсоров, капитан. Однако, как вы и приказывали, объект все еще в поле нашего зрения.
      – Хорошо. Скорректируйте наш курс так, чтобы дистанция между нами и объектом сохранялась.
      – При всех усилиях мы не достигнем его скорости, капитан. Боюсь, через сутки он нас нагонит.
      Капитан недовольно посмотрела на своего Первого офицера, но ничего не сказала. Через сутки... Значит, "Азмут" и объект поравняются где-то в районе Влаарииви. Что же тогда с ним делать?

* * *

      Одри Бенар и ее ромуланский коллега Дайян стояли у центральной палатки, приспособленной под штаб экспедиции, и наблюдали за археологами, которые, разбившись на пары – ромуланец и землянин, – разбрелись по запыленным лабиринтам древних улочек. Каждую рабочую пару снабдили земным трикодером. Эти приборы сразу же пришлись ромуланцам по душе: раньше для сбора информации им требовалось несколько дней, а трикодеры выполняли все за считанные минуты.
      К радости Одри и Дайяна, археологи приступили к работе очень быстро.
      Никто не знал, сколько времени продолжатся совместные раскопки, поэтому никому не хотелось терять ни минуты драгоценного времени.
      Первым делом необходимо было просканировать приборами всю долину: древние руины и их окрестности – и в конце дня передать информацию на компьютеры "Энтерпрайза" и "Галтиза". Затем, по мере анализа, планировалось приступить к раскопкам в самых многообещающих местах, Хотя на Темариусе нельзя было найти места, недостойного внимания.
      Перед археологами простирался довольно унылый, окрашенный в серые краски ландшафт, который едва освещало тусклое и почти не греющее солнце.
      Но глазу археолога, как и художника, вся эта неброская, непритязательная местность виделась совершенно в ином свете.
      "Как похож этот мир на злосчастные руины Калиса-Три", – подумала Одри Бенар и тяжело вздохнула. Стараясь избавиться от неприятных воспоминаний, она резко тряхнула головой.
      – Лихалла... – задумчиво произнесла Одри, словно пробуя слово на вкус. – Почему ромуланское название этой планеты звучит куда мягче и мелодичнее, чем то, которое бытует среди ученых федерации?
      – Темариус, а не Лихалла, – мягко поправил Дайян.
      Одри взглянула на напарника. Как и большинство ромуланцев, он был гораздо ниже и коренастее вулканцев и ненамного выше нее. Темные вьющиеся волосы обрамляли бледное лицо, челка почти доходила до темно-зеленых глаз.
      Это лицо казалось Одри знакомым. Через мгновение она уже не сомневалась, что Дайян – брат-близнец Яндры, чья игра вчера покорила всех.
      Главу ромуланских археологов можно было вполне назвать красивым даже по земным стандартам, хотя это еще ничего не значит. Руководитель ромуланской экспедиции на Калисе-Три тоже был красавцем. Однако своей поразительной жестокостью он затмил всех, с кем Одри встречалась раньше.
      Не лишив ее жизни, этот ромуланец отнял у нее душевное здоровье. И если бы не вулканские медики... Они вернули Одри веру в себя и свои силы, а главное, они научили ее управлять своими эмоциями. С помощью вулканцев Одри подавила в себе ненависть, скопившуюся у нее в душе. Если бы не вулканские медики...
      После Вулкана Одри долгие годы удавалось жить в мире и согласии с собой. Это было нелегким делом. Но научившись владеть собой, она уже никогда не поддавалась грузу тяжких воспоминаний. Так было и тогда, когда к Одри пришла темнокожая женщина с "Энтерпрайза" и предложила возглавить археологическую миссию на Темариус.
      И все-таки был момент внутренней слабости, призналась Одри себе, когда упоминание о ромуланцах бросило ее в дрожь. Секунду-другую она боролась с приступом ненависти. Но уроки вулканцев не прошли для Одри даром. Она не могла отказать Ухуре, и дело даже не в археологических красотах Темариуса.
      Сейчас, стоя от ромуланца на расстоянии вытянутой руки, Одри Бенар вдруг снова ощутила отвращение и ненависть: слишком похож был Дайян внешне на того садиста, слишком жуткими и трагическими были те месяцы на Калисе, когда следом шла смерть и понятия "ромуланец" и "садист" стали синонимами.
      Со страхом, липким и ежечасным, Одри справилась еще на Вулкане. После напряженных занятий страх вполне поддается замене на другие эмоции. А вот с ненавистью гораздо сложнее. За тот год, что Одри находилась в плену, ненависть проникла в каждую ее клеточку, во все фибры души. Не страх, а ненависть разъедае! душу, но закаляет характер.
      Вулканцы считали, что именно ненависть позволила Одри выжить тогда, когда другие один за одним умирали от пыток, голода и безысходности. "Я выживу только ради того, чтобы увидеть, как вы будете дохнуть, корчась от страшных мук!" – бросила тогда палачам Одри.
      Что ж, здесь другой мир, другое окружение, другое время; и эти воспоминания не помогут, скорее взорвут ее изнутри, лишив прелестей жизни.
      Одри постаралась взять себя в руки. При чем тут Дайян? Разве он виноват в трагедии на Калисе-Три?
      Не в первый раз Одри Бенар вдруг отчаянно захотелось стать холодным, бесстрастным вулканцем. Хотя и вулканцы, особенно их женщины, поддаются эмоциям. Когда-то давно они очень походили на людей, но долгие годы лишений и страданий развили в них замечательные качества.
      Одри вдохнула чистый и прохладный воздух, на несколько секунд задержала дыхание и с силой выдохнула, словно выплеснула из себя все эмоции и воспоминания. Все-таки это был Темариус – Мекка археологов всей галактики, и негоже сейчас предаваться черным мыслям.
      – Идем, – решительно произнесла Бенар и направилась к одному из холмов, обрамляющих замечательную долину. – Есть или, по крайней мере, должны быть развалины особого строения, которые я хочу найти прежде всего.
      – "Чертоги исхода", – почти не задумываясь, назвал Дайян.
      – Да, А откуда вы знаете? Они не упоминались на пресс-конференции, насколько я помню. И мои труды вряд ли попадали в ромуланские журналы по археологии.
      – Вы правы, не попадали, – признал Дайян и, подойдя к Одри почти вплотную, прошептал:
      – Но от случая к случаю на глаза попадаются подпольные рукописные журналы. Я подозреваю, что то же самое есть и у вас в федерации.
      Понимающе кивнув, доктор Бенар надолго за молчала. Бедный Дайян!
      Бедные ромуланцы! Как много им еще предстоит узнать об окружающем мире!
      Наверное, Дайяну потребовалось немало смелости признаться в том, из-за чего он и его коллеги могли быть немедленно арестованы. Но Одри решила, что будет верхом нескромности, если она начнет оспаривать заблуждения ромуланца. Но почему Дайян так неосторожен и откровенен? Думает, что перемены в Империи всерьез и надолго? Или уверен, что эта конференция навсегда изменит мир к лучшему?
      – Не стану этого отрицать, – Одри, наконец, заговорила. – Но меня удивляет, что вы упомянули о самописных журналах так откровенно.
      – Глупо отрицать правду там, где она есть.
      – Как-то очень уж по-вулкански вы произнесли эту фразу, – усмехнулась Одри.
      – Все-таки они наши близкие родственники.
      Одри вздрогнула. Вновь ожили нешуточные страсти. Но доктор не подала вида, оставшись внешне спокойной. То, что вулканцы, ее спасители, были родственны ромуланцам, ее обидчикам, не давало покоя Одри. Это был факт, на котором ей меньше всего хотелось останавливаться. Доктору была неприятна мысль, что под внешним благородством и дисциплинированностью вулканцев могло биться злое ромуланское сердце. Но, с другой стороны, разве есть такие расы, представители которых – сплошь исчадия ада или, наоборот, безгрешные ангелы? А она сама разве не смесь порока и добродетели?
      – Раз уж вам известен термин, которым я обозначаю эти структуры, значит, вам известна и моя гипотеза об их назначении и даже то, каким образом я собираюсь их найти.
      – Не совсем, – признался Дайян. – Ваша статья, которая попалась мне на глаза, была неполной, а перевод – довольно скверным. Вообще, наша самиздатовская литература грешит отрывочностью и неточным изложением мыслей. И все же она куда лучше той, что проходит через ножницы цензора.
      Низкое качество с лихвой компенсируется свободой духа. Разве у вас не так?
      Разве вы знакомы с лучшими образцами ромуланской археологической мысли?
      Отвернувшись, Одри Бенар едва сдержала улыбку.
      – Ладно. Пока мы будем идти, постарайтесь во всех подробностях вспомнить, что вы почерпнули из моей неполной и плохо переведенной статьи, а я, в свою очередь, подправлю и дополню переводчика.
      – Сочту за честь.
      Увлеченные разговором, Одри и Дайян не заметили, как поравнялись с первыми улицами раскопанного города.

* * *

      – Замечательно, капитан! – восхищенно воскликнул Хиран, но в его голосе прозвучали нотки горечи и зависти.
      Неслышно ступая по узкой дорожке, петляющей среди растений огромного ботанического сада, капитан ромуланцев не переставал сыпать комплиментами.
      – Это обязательная принадлежность корабля класса "Конституция", просто объяснил Кирк.
      Экскурсия, как и просил Хиран, началась рано. Очевидно, ромуланец чувствовал, что конференция может пройти не так, как хотелось бы, и он лишится, возможно, единственного шанса осмотреть внутри корабль Федерации.
      – Вы говорите, что не только офицеры имеют право прогуливаться по этому саду? – терзался сомнениями Хиран.
      – Вся команда, безусловно. А сейчас и все пассажиры.
      В дальнем конце ботанического сада оживленно беседовала группа музыкантов; некоторые из них сидели на зеленой лужайке, а другие с восхищением рассматривали в огромном, во всю стену, окне медленно проплывающий Темариус и яркую точку – ромуланский "Галтиз".
      – Замечательно! – повторил Хиран все тем же восхищенно-завистливым тоном. – Просто восхитительно! На нашем "Галтизе" вы не увидите ничего подобного.
      – Ну, все-таки ваш корабль довольно небольших размеров, – поспешил успокоить Кирк. – В нем трудно выделить место и под клумбы, не говоря уже о таком царстве комфорта и уюта.
      – Царство комфорта и уюта... Да... Однако для центуриона Тиама и его жены нашлись и комфорт, и уют. Скажите, капитан, вы верите, что из всей этой затеи может выйти хоть какой-нибудь толк?
      На некоторое время Кирк погрузился в раздумья.
      – Надеюсь, но не очень-то верю.
      – Я тоже, – признался Хиран, изучающе посмотрев на землянина, словно решая для себя вопрос о продолжении разговора на эту тему. – Скажу вам откровенно, капитан, в самом начале этой миссии я еще тешил себя кое-какими иллюзиями, пока не узнал ближе центуриона Тиама. Вас это удивляет?
      – Только то, что вы в этом признались, – рассмеялся Кирк.
      – Что ж, тогда попробую удивить вас еще больше. Знаете, капитан, я тайно надеюсь на успех археологов. Вдруг они откроют, что эризианцы были предками землян. Знаете, почему мне этого хочется?
      – Почему? – спросил Кирк, стараясь оставаться невозмутимым.
      – Тогда наше правительство вынуждено будет разрешить доступ федератов к этой планете, пусть и на своих условиях. И нам останется лишь протоптать тропинку друг к другу. Вот это и будет настоящим началом!
      – Надеюсь, что и мое правительство поступит так же, если выяснится, что эризианцы – ваши предки.
      Оба капитана замолчали. Продолжать подобный разговор им не хотелось, иначе придется выяснять, у какого государства больше прав на Нейтральную Зону и кто вправе разрешать чей-то допуск.
      – Скажите, Кирк, раз мы столь откровенны друг с другом, существует ли на самом деле Зонд? Или это плод чьей-то больной фантазии?
      – Это не миф, это реальность, Хиран, – в голосе землянина послышались нотки печали. – Очень грозная реальность.
      – В самом деле? Вы его сами видели?
      – Видел. И даже слышал. Я видел, что может натворить этот Зонд. Могу даже показать записи, сделанные во время его последнего приближения к Земле. Кстати, вашему правительству не мешало бы тоже с ними ознакомиться.
      – Безумно был бы рад взглянуть на эти записи, но боюсь, это ничего не изменит: для Тиама и для тех, кто его послал, мое мнение абсолютно безразлично, впрочем, как и ваше.
      – Вы имеете в виду Временное правительство?
      – У нашего правительства никогда не было единого мнения даже в лучшие времена, – пожал плечами Хиран. – А сейчас и подавно.
      – Мы слышали, что среди ваших властей идет какая-то закулисная борьба, но...
      – А когда ее не было? Реформы... – Хиран усмехнулся. – Они только на бумаге. Если и были какие-то реформы, то они не продвинулись дальне Цитадели. Тот, кто назначил центуриона Тиама главой миссии, несомненно, является противником реформ.
      Кирк был поражен откровенностью ромуланца и уже начал подозревать его в неискренности.
      Внезапно Хиран остановился и носком ботинка провел по густой зеленой траве.
      – Скажите, капитан, разрешается ли выходить за пределы дорожек? Я вижу, некоторые пассажиры даже разлеглись на траве.
      – Вообще-то это не приветствуется. Но чем не пожертвуешь ради успеха миссии? – ответил Кирк, продолжая сомневаться в искренности ромуланца.
      Молча улыбаясь, коллеги свернули на большую живописную лужайку.

* * *

      – В том материале, что я видел, ваше третье положение отсутствовало полностью, – заметил Дайян. – Вот потому-то я и не мог составить целостной картины вашей рабочей гипотезы.
      За разговорами археологи не заметили, как прошли уже добрую милю от базового лагеря и поднялись на вершину холма, теснившего с запада легендарный город. Отсюда, с огромной высоты, двенадцать пар археологов казались муравьями, копошащимися среди таинственного лабиринта. Сам город был куда больше, чем это представлялось в лагере. Воистину, древний город – самый большой памятник эризианской культуры, на чьи пыльные руины ступила нога археолога.
      – Для того, чтобы иметь полное представление о моей гипотезе, необязательно знать уточняющие положения, – сказала Одри. – Потому что, образно говоря, это симфония, а не описанная математическими законами жизнь каждой отдельной ноты. Положения, сдобренные формулами и расчетами, лишь вычленяют мою теорию из океана других, не менее правдоподобных. Общая картина истории эризианской культуры ясна и без математических раскладок.
      Просто взгляните вниз...
      – Боже, как я хотел бы, чтобы сейчас здесь была моя сестра! воскликнул Дайян. – Если бы вы знали, как она жаждет увидеть что-нибудь, захватывающее дух! Для нее и музыка, и археология – блюдца, полные тайн, на которых нет математических выкладок. Она считает, что холодно и трезво анализировать жизнь давно умерших цивилизаций, как и законы музыкальной гармонии, – это все равно, что препарировать душу.
      – Большинство землян чувствует то же самое.
      – Но ведь и вы землянка...
      – Земляне не так категоричны и рассудительны, как я. Землянка по происхождению, я вулканка по складу характера. Многое из человеческого мною уже утеряно.
      "Кажется, я опять завела не тот разговор, – вовремя спохватилась Одри. – Хватит заниматься пустой болтовней." Стараясь сменить тему, доктор указала на скопище руин у дальнего конца долины.
      – Вон там центральная часть города. Видите?
      – Пока не вижу, – Дайян переводил взгляд от вытянутой руки землянки к руинам и обратно.
      – Там, где находится одинокая стена, на некотором расстоянии от других руин. Это и есть центр.
      – Да, теперь вижу. Спасибо, доктор Бенар. Я и за тысячу лет не догадался бы, что это и есть центр города.
      – Это приходит с практикой и опытом. Я побывала на двух других эризианских планетах и отметила все закономерности и аналогии. Будь у вас время, вы пришли бы к тем же результатам.
      – Возможно. Но вы слишком щедры в своих оценках, доктор. А если допустить, что это лишь один из центров города и не самый главный. Значит, где-то должны быть и другие?
      Голос Дайяна чуть дрожал. Его взгляд скользил по руинам древнего города, в котором не осталось ни одной целой улицы, ни одного целого строения. В планировке города не было ни одного прямого угла или хоть какой-нибудь прямой линии, кроме как в ярко выраженных городских узлах.
      – Например, там, – Дайян показал на скопление разбитых стен в самом центре долины. – Если ваши формулы верны, то центров должно быть два.
      – Совершенно верно, – согласилась Одри. Вдруг из груди землянки вырвался крик триумфа, триумфа, который Одри Бенар испытала до этого всего лишь раз в жизни – на Калисе-Три, до трагедии. Несомненно, это "чертог исхода"! Доктор стала в уме производить расчеты: если удвоить расстояние между центрами, затем вычесть расстояние до ближайшего опорного узла и разделить на... Ошибки быть не может, это он!
      Совершенно забыв о Дайяне, Одри Бенар бросилась вниз по тропе, поднимая за собой клубы пыли.

* * *

      Ровно в 9 часов утра в пресс-центре "Галтиза" появился Хандлер, едва сдерживающий зевоту после нервной бессонной ночи. Райли, в отличие от своего молодого коллеги, не скрывал ничего и зевал ежеминутно. Это была первая большая пресс-конференция Райли, да еще в таком необычном составе.
      Противоположная сторона во главе с центурионом Тиамом уже заняла свои места и не выказывала ни малейших признаков бессонницы или усталости.
      Однако все ромуланцы, кроме невозмутимого Китала, слегка нервничали и с нескрываемой опаской поглядывали на своих оппонентов.
      Райли, понаблюдав за главой ромуланской делегации накануне вечером, когда Яндра поразила всех своей игрой, сделал определенные выводы. Он решил, что Тиама нельзя назвать ни тонким ценителем искусства, ни просто достойным супругом. Скорее, он холодный делец, ищущий выгоду везде, где только можно ее найти. Во время выступления Яндры центурион ревностно следил за реакцией публики, считая успех жены своим собственным.
      От взгляда Райли не ускользнуло и то, с каким потухшим взором Яндра встретила то ли просьбу, то ли приказ мужа доказать этому землянину-выскочке, чья раса выше в искусстве. Заинтригованный, Райли бросал взгляд то на сцену, где находились Пеналт и склонившийся над ним Тиам, то в зрительный зал, в полумраке которого поблескивали печальные глаза Яндры. Без сомнения, заключил тогда Райли, ромуланка поднялась на сцену по грубому принуждению.
      И все-таки Яндра заиграла, вдохновенно и безудержно, словно после многих лет разлуки встретилась со старым другом. Казалось, что только за роялем, в стихии чарующих звуков, она чувствовала себя вне досягаемости мужа, освобождаясь от его постоянного контроля. Коснувшись клавиш, Яндра окунулась в мир свободы и фантазии...
      Вернувшись к реальности, Райли занял место за столом, справа от лейтенанта Хандлера. На столе тихо попискивал трикодер. Лейтенант раскрыл блокнот и поставил дату. Двое молодых ромуланцев быстро подали несколько стаканов и с полдюжины красивых пузатых бутылок с напитками.
      По взаимной договоренности протокольные мероприятия сегодня должна была обеспечить принимающая сторона – экипаж "Галтиза". Таким образом, все протокольные процедуры на переговорах следующего дня целиком лягут на членов "Энтерпрайза", хотя Райли не был уверен, что завтра вообще состоятся какие-либо переговоры. Несмотря на его впечатляющие и многочисленные успехи на дипломатическом поприще, эта конференция казалась ему карточным домиком, готовым развалиться при малейшем дуновении ромуланского ветерка.
      "Излишняя самоуверенность может дорого обойтись, – сказал как-то Кирк. – Однако если всего бояться и жить по принципу "как бы чего не вышло", то, как правило, ничего и не выходит."
      Все последние дни Райли упорно думал о ромуланцах: их привычках, наклонностях, психологии и стереотипах. При каждом удобном случае он старался подметить особенности их поведения в общении не только с землянами, но и с себе подобными. Однако Райли подозревал, что все его выводы вряд ли пригодятся для плодотворной работы с Тиамом. Такое поверхностное и обобщающее изучение целой расы, а не отдельного индивидуума может принести не пользу, а вред, потому что, как однажды выразился Маккой, "оно загаживает мозги предрассудками".
      В конце концов, Райли заострил все свое внимание только на Тиаме. Он изучал любую подвернувшуюся под руку информацию о центурионе, не сводил с Тиама глаз во время торжественного вечера. Райли считал, что необходимо иметь как можно более полное представление о главе ромуланцев, от которого, возможно, зависит судьба конференции.
      "Доверяйся чувствам", – наставлял когда-то капитан Кирк. Даже Сарэк, отдавая дань непредсказуемости и чувственности людей, считал так же. Но, кроме субъективных чувств, есть и объективные факты, от которых так просто не отделаться. К таким фактам Райли отнес дела и поступки центуриона Тиама.
      Два посла могли бы целыми днями рассыпаться во взаимных дипломатических любезностях и давать друг другу невыполнимые обещания. Но что от них проку, если скоро, позабыв о всяких обещаниях, Тиам вместе со своей делегацией вернется в ромуланскую столицу подзуживать власти Империи на новые "подвиги" против Федерации? А способен ли центурион оценить опасность, исходящую от общего недруга, Зонда? Или он так же "не склонен к фантазиям", как некоторые деятели Временного правительства, полностью отрицающие существование неуловимого посланника Зла?
      А ведь Зонд существует, и он чуть было не поверг Землю в глобальную катастрофу! Разве не Зонд дезориентирует корабли Клинтонов и федератов?
      Кто, если не Зонд, прорывается сейчас через Нейтральную Зону вглубь пространства Ромуланской Империи, грозя принести ее народу те же беды и страдания, что и народам Федерации?
      А ромуланцы по вине своего правительства, которое даже не удосуживается проверить информацию федератов, находятся сейчас в опасном неведении о грозном Страннике. "Не хотят признавать, ну и не надо", лаконично выразился Кирк во время обсуждения одного из последних официальных посланий ромуланского руководства.
      – Посол Тиам, – начал Райли, – несколько часов назад мы получили новые сведения о местонахождении объекта, который мы неофициально именуем Зондом. Вы осведомлены о существовании этого объекта и об информации, которую мы передали вашему руководству?
      Не ожидавший таких вопросов центурион нервно забарабанил пальцами по крышке стола и недовольно взглянул на Райли.
      – Да. Я хорошо знаком с выдумками, которые уже несколько месяцев сочиняют функционеры из Федерации. Чего я не знаю, так это причин, которые заставляют их это придумывать.
      – Причины те же самые, – тяжело вздохнул Райли, – что удерживают меня в этом кресле, а не дают провалиться сквозь него на пол: объективные факты и законы природы. Это кресло существует в действительности, и Зонд тоже.
      Упомянутый объект не так давно совершил колоссальные разрушения на Земле и одновременно вывел из строя несколько наших и клингоновских кораблей. И я уверен, что новые разрушения, только теперь на планетах вашей Империи, дело даже не ближайших дней, а часов. Только что объект проскочил Нейтральную Зону и вторгся в пределы Ромуланского космического пространства, а возможно, просто вернулся в него, набрав такую скорость, что менее чем через сутки окажется в окрестностях ваших главных центров, в том числе и столицы.
      – Вы говорите, Зонд вернулся? – еле удержался от хохота Тиам. – Вы беретесь утверждать, что ваша выдумка – еще и порождение нашей Империи?
      – Вовсе нет. Если бы у нас были основания полагать, что объект создан ромуланцами, сомневаюсь, что кто-нибудь из нас сидел бы за этим столом.
      – Ну, хорошо. Если вы отказываете Империи в связи с этим вашим плодом воображения, то зачем дальше обсуждать этот вопрос?
      – А вот зачем, – Райли аккуратно пододвинул к ромуланцам листок бумаги. – Здесь последние координаты объекта, его точная скорость и курс, конечно, если Зонд не надумает изменить его, пока мы сидим здесь и обсуждаем, существует ли он на самом деле.
      – И вы хотите, чтобы мы преследовали плод вашей фантазии по всему нашему пространству, потому что не уверены, что наше правительство даст вам разрешение гоняться за привидением по всей Империи?
      – Даже если ваше руководство даст нам разрешение на погоню, как вы сказали, за привидением, боюсь, у нас уже ничего не получится. Объект вышел из поля зрения наших кораблей и развил такую скорость, что, думаю, нам за ним уже не угнаться.
      – Значит, вы перебросили призрак к нам? Это вы хотите сказать?
      – Нет. Не это я хочу сказать, – твердо ответил Райли и замолчал.
      Чувствовалось, что разговор заходил в тупик. Послы могли еще долго обмениваться репликами, но дело ни на йоту не продвинулось бы даже к элементарному взаимопониманию, не говоря уже о логическом завершении.
      Оставалось либо уступить упрямству Тиама и перейти к другой теме, либо...
      Впрочем, какое может быть "либо".
      "Доверяй своим чувствам", – опять вспомнил Райли фразу Кирка.
      – Я всего лишь хочу сказать, что данный объект не фикция и не плод воображения. Это реальность и, похоже, реальность грозная. Зонд прошел вблизи одного из ваших пограничных кораблей, и поэтому ваше правительство не может не знать о существовании этого объекта. И пока мы с вами официально или неофициально – не придем к конкретным соглашениям по этому очень конкретному предмету, я не вижу пользы даже в начале разговора по другим вопросам повестки нашей конференции. Искренне жаль, но не хочется попусту тратить время ни мое, ни ваше.
      Райли спокойно поднялся с места и не спеша проследовал мимо растерявшегося лейтенанта Хандлера, так и не сделавшего ни единой пометки в своем блокноте.

* * *

      – Странная игра, Кирк, – заметил Хиран. – Зачем швырять такой массивный мяч в какие-то далекие палки?
      Два капитана наблюдали за тем, как какой-то музыкант и свободный от дежурства офицер неторопливо разыгрывали партию в боулинг.
      – У людей вообще очень много странных игр, – признался Кирк. – Лучше всего обсудить этот вопрос с моим помощником по науке. У него на этот счет есть захватывающая теория.
      – А-а... Мистер Спок... Он ваш Первый офицер, не так ли?
      Начало нового дипломатического раунда откладывалось, и все его участники, особенно ромуланцы, нетерпеливо и с беспокойством поглядывали на часы.
      – Откуда у вас это пристрастие к военщине, Кирк? – неожиданно спросил Хиран.
      Землянин с удивлением посмотрел на коллегу.
      – Быть капитаном межзвездного корабля мне хотелось всегда, но вот насчет военщины... – Кирк пожал плечами.
      – По-моему, это неотделимо друг от друга.
      – Между прочим, – заметил Кирк, – Звездный Флот сейчас куда менее милитаристская организация, чем раньше. А в будущем, думаю, будет еще меньше. Особенно если эти переговоры увенчаются успехом.
      – А я никогда не мечтал о военной карьере, – неожиданно произнес Хиран. – Призыв на военную службу от нашей семьи выпал на мою старшую сестру. И это был ее единственный шанс вырваться из провинции: в наши университеты принимают только отслуживших в армии и детей высокопоставленных родителей, не считая, конечно, партийных функционеров.
      У вас в Федерации так же?
      – Я как раз тот, кого вы назвали бы провинциалом, Я выходец из провинции Айова, которая специализируется на разведении крупного рогатого скота и выпуске молочной продукции.
      – Айова... – повторил Хиран, явно смакуя произношение непонятного красивого слова.
      "Действительно, красиво! – с гордостью подумал Кирк. – А ведь ромуланское название этой планеты, Лихалла, не менее красиво."
      – В нашей образовательной системе учитываются способности человека, а не его происхождение, – объяснял землянин. – Хотя, конечно это не всегда так.
      – Может быть, и мы когда-нибудь ощутим на себе разумность вашей системы, – вздохнул Хиран. – Я, например, всегда хотел быть инженером, хотел открывать и создавать. А вместо этого я здесь. С другой стороны, если бы я был инженером, то никогда бы не увидел землян.
      Лицо ромуланца посветлело.
      – И многих людей вы встретили?
      – Вы и ваши коллеги – первые! – от души воскликнул Хиран, неожиданно фамильярно хлопнув Кирка по спине.
      В то же мгновение из громкоговорителей раздался голос Скотти:
      – Капитан Кирк, ответьте мостику!
      Внезапно запищало и переговорное устройство Хирана.
      Пока ромуланец отвечал на вызов, Кирк во всех подробностях рассматривал униформу и экипировку гостя. Как же все-таки одинаковы военные всей галактики, словно выведены в одном милитаристском инкубаторе!

* * *

      Хотя до предполагаемых "чертогов исхода" по прямой было не более трех километров, Дайяну и Одри показалось, что добирались они до этого места никак не менее часа. Виной всему был глубокий песок, в котором то и дело вязли ноги, а также хаотичные нагромождения остатков древних стен, превратившихся в труднопроходимые завалы. Не раз Дайян и Одри, заблудившись в нескончаемых лабиринтах незнакомого города, выходили к одному и тому же месту.
      Наконец, взору Одри предстали "чертоги". Стоя перед древними стенами, она думала: "Мы можем посмотреть и оценить труд эризианцев. Но мы никогда не придадим этому городу первозданный вид. Говорят, архитектура застывшая в камне музыка. Но разве можно услышать давно умолкнувшую музыку? Ее могли слышать только сами эризианцы".
      С высоты окрестных холмов были видны узоры городских улиц, гигантским ковром покрывающие всю долину. Не одному поколению археологов и математиков они давали пищу для размышлений.
      При обычных обстоятельствах Одри Бенар провела бы у стен "чертогов" много дней, записывая, зарисовывая, фотографируя, делая голограммы, расщепляя буквально до молекул каждый камень и документируя со скрупулезной тщательностью всю панораму, открывшуюся ее взору. И только потом, зная наверняка, что ничего не упущено, она решилась бы перестудить порог "чертогов", чтобы с еще большей тщательностью изучить их внутреннее убранство. Но обстоятельства, к сожалению, были совершенно иными, и едва начавшаяся работа в любой момент могла прекратиться.
      После беглого осмотра приземистого, с низкой куполообразной крышей строения Одри обратила внимание на маленькую пристройку, которая, если верить показаниям трикодера, являлась последним очагом сопротивления эризианцев. Подставленная всем ветрам на протяжении последней тысячи лет пристройка была близка к полному разрушению.
      Из полевой сумки Одри тотчас извлекла портативный, похожий на фазер прибор – один из дюжины незаменимых вещей при раскопках древних жилищ и изучении органических останков. Главное назначение прибора – определение неорганического и органического происхождения материалов, даже давно окаменевших. При умелом его использовании можно было отделить окаменевшие кости, растения и другую органику от скальных пород, песка, земли и прочих многовековых наслоений. Несколько минут работы с этим прибором, присоединенным к трикодеру, могли заменить сутки раскопок с лопаточками, щеточками и солнечными ударами.
      Включив прибор на полную мощность, доктор Бенар направила его на древнюю, во многих местах покрытую мхом стену. Через считанные секунды на ее поверхности образовалось яркое голубоватое пятно, на котором, словно отмершая кожа, слой за слоем стали отделяться тонкие фрагменты строительного камня. Прибор заурчал и стал нагреваться. Пятно расползалось все шире и, наконец, озарило округу ровным голубоватым свечением.
      Внезапно Одри услышала за своей спиной негромкие шаги... За несколько секунд перед доктором пронеслись картины из ее прошлого, которое, как Одри надеялась, безвозвратно ушло.
      Тогда тоже маленький послушный прибор урчал и обжигал ладонь, но доктор находилась не на древней улочке под открытым небом, а внутри помещения, за пределами которого, где-то в гулких коридорах, раздавались чьи-то приближающиеся шаги. Это был Рилан, тот самый Рилан...
      Почувствовав прикосновение к своему плечу, Одри обернулась и увидела страшное, искаженное гримасой ненависти лицо Рилана. Доктору потребовалось одно мгновение, чтобы дотянуться до полевой сумки. Выхватив массивную археологическую лопатку, она изо всей силы ударила своего преследователя по лицу.
      Среди древних стен заметалось эхо громкого и пронзительного крика ужаса.

* * *

      Первой и наиглавнейшей ошибкой Зулу было не то, что он буквально извел центральный бортовой компьютер расспросами про Эризианскую Империю, а то, что, погрузившись в изучение, он проворонил момент высадки на Темариус археологов. Заинтригованный высвеченной на дисплее фразой, что "к сожалению, доктор Эризи так и не смог побывать на Темариусе до окончания войны", Зулу проторчал за терминалом битых три часа, напрочь забыв о своих прямых обязанностях.
      Спохватившись, рулевой набрал команду "Прервать" и стремительно выскочил из своей каюты.
      – Вы следите за доктором Бенар, – ворвавшись в транспортный отсек, обратился Зулу к молодому дежурному лейтенанту, – и этим ромуланцем?
      – Да, сэр. Доктор Бенар у нас на контроле, – доложил дежурный. – Но что касается ромуланца...
      – Это руководитель ромуланской археологической экспедиции.
      – Нет, сэр. За ним не следим. А разве ромуланский корабль не держит его на контроле?
      – Да, конечно. Послушайте, лейтенант, сейчас же перенесите меня к доктору Бенар, где бы она не находилась, – скомандовал Зулу и поднялся на круглую платформу.
      – Есть, сэр. Сейчас доктор находится почти в центре древнего города.
      Должен признаться, что я могу ошибиться в координатах вашего приземления.
      – Необязательно сажать меня прямо на голову доктора, можете перенести меня на сотню-другую ярдов от нее.
      Зулу не хотелось пугать женщину своим неожиданным появлением или возбуждать в ней подозрение, что он обычный соглядатай, хоть это именно так и было. Не хотел пугать женщину... Это и было второй ошибкой рулевого.
      Прообщавшись с компьютером все утро, Зулу узнал много интересного. Он выяснил, что эризианские архитектуры при планировке городов использовали особые узоры, с трудом поддающиеся математическому анализу. Ученые в течение многих лет пытались найти закономерности, которыми руководствовались древние градостроители, но все было тщетно.
      – Узоры, узоры... – ворчал Зулу, блуждая между нагромождениями древних стен. – Бардак, а не узоры!
      Ноги вязли в песке, пахло плесенью и гнилью. Неожиданно вдалеке показалась знакомая фигура. Дайян? Фигура свернула за угол.
      Припустив во весь дух, Зулу почти догнал ромуланца. Но им оказался вовсе не Дайян, а один из адъютантов центуриона, Ютак. Один из тех, кто следовал по пятам за Дайяном и Одри весь торжественный вечер. Вскоре адъютант пропал из вида.
      На пути Зулу попались еще две пары археологов, но никто из них не мог сказать ничего конкретного о местонахождении Дайяна и Одри.
      – Очевидно, в базовом лагере, – показывали они в сторону одного из окрестных холмов, пожимая плечами.
      В отчаянии Зулу собрался включить переговорное устройство, но боязнь стать посмешищем остановила его. Побродив по тесным улочкам еще полчаса, Зулу все-таки связался с транспортным отсеком "Энтерпрайза".
      – Что случилось, сэр? – послышался невинный голос знакомого лейтенанта.
      – Где сейчас Одри Бенар?
      После короткой паузы, во время которой лейтенант, очевидно, просматривал показания приборов, вновь послышался невинный голос:
      – Примерно в километре от первоначального положения, сэр. Но сейчас доктор, похоже, возвращается. Проверить еще раз, сэр?
      Благодаря подсказкам дежурного лейтенанта, Зулу все-таки добрался до пропавших археологов. Выйдя на довольно широкую площадь, он увидел перед небольшим, но массивным домом с куполообразной крышей доктора Бенар, которая беспрестанно поглядывала на показания трикодера. За спиной Одри, на некотором удалении от нее, со своими несовершенными приборами возился Дайян.
      Зулу видел, как доктор достала из сумки предмет, отдаленно напоминающий боевой фазер, и через несколько минут на стене пристройки появилось все расширяющееся голубое пятно. Оно все росло, и вскоре от стены дома стали отскакивать расплавленные каменные частицы.
      Зулу переключил свое внимание на ромуланца. Дайян, заинтересовавшийся, видимо, необычным зрелищем, направился к пристройке.
      Подойдя к Одри, он нечаянно задел ее плечо краем громоздкого, довольно тяжелого рюкзака, висевшего за его спиной.
      Вдруг Зулу увидел, как через мгновение Одри выхватила из своей сумки лопатку и ударила ею ромуланца по лицу. Вскрикнув от боли, Дайян схватился обеими руками за ушибленное место, пошатнулся и медленно опустился на песок. С торжествующими криками доктор Бенар продолжала избивать ромуланца блестящей лопаткой. "Рилан!" – кричала она, стараясь попасть по неприкрытым и уязвимым местам Дайяна.
      Через несколько мгновений Зулу оказался на месте трагедии и схватил распоясавшуюся женщину, стараясь ее остановить. Какое-то время Одри еще пыталась вырваться из объятий рулевого, но затем обмякла и повисла на его руках. На песке, весь израненный, корчась от боли, лежал Дайян.
      – Что здесь происходит, черт возьми?! – прокричал Зулу, с трудом удерживая Одри на ногах и пытаясь вспомнить имя ромуланца. Наконец, это ему удалось. – Дайян, с вами все в порядке?!
      – Кажется, да, – простонал побледневший ромуланец, пытаясь лежа освободиться от тяжелого рюкзака.
      – А с вами, доктор Бенар?
      – Вы мистер Зулу? – прошептала Одри, не менее бледная, чем поверженный Дайян.
      – Совершенно верно. Я – Зулу.
      – Отпустите меня. Я уже в порядке.
      Зулу нехотя подчинился просьбе, предусмотрительно забрав лопатку, Одри отошла в сторону и, виновато потупив взгляд, стала отряхиваться.
      – Кто-нибудь из вас может объяснить мне, что здесь произошло?
      – Она спутала меня с каким-то Риланом, – поднявшись на ноги, заметил Дайян.
      – Кто это? – глядя в упор на доктора, спросил Зулу. – Или что?
      Какое-то ругательство?
      – На Калисе-Три... – сбивчиво стала объяснять Одри. – На Вулкане я думала, что этот эпизод навсегда стерся из моей памяти, но получилось иначе...
      – Вы испытали приступ ретроспекции? Возвращение к некогда пережитому эпизоду? – допытывался Зулу.
      – Впредь я буду осторожна, – извиняющимся тоном произнесла Бенар, глядя на окровавленного коллегу. Побледнев еще больше, Дайян спросил:
      – Вы бывали на Калисе-Три?
      – Да, она была там, – ответил за доктора Зулу. – И ей не хотелось бы вспоминать об этом.
      Неожиданно Дайян закрыл глаза и, склонив голову, надолго замолчал.
      – Рилан, – наконец тихо произнес ромуланец, не открывая глаз. Никогда не думал, что еще раз услышу о нем.
      – Он командовал ромуланскими военными на Калисе-Три, – добавила Одри.
      – Да, командовал... – печально вздохнул Дайян, открыв глаза, но почему-то не смея поднять их. – А еще он был моим братом.

      Они находились еще за сотни парсек, но Он уже слышал их голоса. Эти звуки были пока очень слабы даже для его сверхчувствительного кристаллического сенсора. Но и через такое огромное расстояние Он уловил перемену в их интонациях.
      За тысячную долю секунды Он сверил новые интонации с прежними, а в следующую тысячную проанализировал обобщающий спектр голосов и нашел, что они выражают эмоции, называемые его создателями печалью.
      На раздумья ушло еще несколько миллисекунд. Наконец, собрав энергию и повысив свой собственный голос, Он попытался докричаться до этой планеты, стараясь расшевелить молекулы в ее атмосфере и океане и заставить опечаленных заговорить на Истинном Языке.
      Пока Он никогда и ни с кем не говорил на этом Языке. Только однажды какие-то существа достигли такого уровня, что смогли перекинуться с ним парой Слов. Все остальные же были рождены только для того, чтобы вволю поговорить между собой, а затем тихо и бесславно уйти.
      И все-таки Он надеялся, как надеялись и его создатели, что когда-нибудь его миссия увенчается успехом и найдет свой отклик.
      Неожиданно интонации голосов вновь изменились. Очевидно, обращение дошло до цели. Печальные нотки сменились странной смесью надежды и страха.
      А затем из толщи бурлящих голосов, слившихся в единый хаотичный гвалт, прорвался одинокий слабый голосок:
      – Спасите нас!..

* * *

      – Я и капитан Хиран скоро будем, мистер Скотт, – сообщил Кирк в ближайшее переговорное устройство.
      – Сожалею, капитан, но это невозможно, – неожиданно произнес ромуланец и жестом указал на свой коммуникатор. – Меня попросили срочно прибыть на "Галтиз".
      – Вероятно, меня вызывают на мостик по той же причине, – догадался Кирк и передал в переговорное устройство:
      – Капитана Хирана срочно вызвали на корабль, Скотти. Я провожу его до транспортного отсека.
      – Хорошо, капитан.
      Кирк и Хиран направились к ближайшему турболифту.
      – Как вы думаете, есть ли будущее у наших переговоров?
      Войдя следом за Кирком в турболифт, ромуланец неопределенно пожал плечами:
      – Если откровенно, то... из этого Тиама такой же дипломат, как из меня археолог.
      – Сдается мне, вы не очень оптимистичны.
      – Тиам не склонен давать слишком много поводов для оптимизма.
      – Но есть еще вы и я. Разве от нас с вами уже ничего не зависит?
      Лифт остановился, и перед капитанами бесшумно открылись двери.
      – Хочется надеяться, что вы правы, капитан Кирк.
      В транспортном отсеке Кирка и Хирана встретил незнакомый дежурный лейтенант.
      – Минуточку, сэр, – предупредил он, не отрываясь от пульта управления.
      Вскоре на транспортной платформе материализовались Райли, Хандлер и двое сопровождающих их лейтенантов. Дежурный подождал, пока дипломаты покинут платформу, и затем жестом пригласил капитанов.
      Равнодушно взглянув на Райли, Хиран быстро вскочил на круглый застекленный подиум и бросил на прощание:
      – Мы обязательно продолжим беседу, даже если все остальные не будут разговаривать друг с другом.
      – Конечно, капитан, – успел ответить Кирк.
      Через мгновение Хиран растворился в воздухе. В коридоре Кирка ждали Райли и Хандлер, но уже без сопровождения.
      – Кажется, ваше быстрое возвращение вовсе не означает прорыв в переговорах. Я угадал, Райли? – поинтересовался Кирк.
      – Все верно, сэр, не означает, – вздохнул Райли и пространно рассказал капитану об острой коллизии, заставившей федератов покинуть стол переговоров.
      Войдя в командный отсек, Кирк нашел своего Первого офицера.
      – Скажите, Спок, могут ли ромуланцы не подозревать о существовании Зонда?
      – Ерунда, – не задумываясь, бросил Спок. – Нам уже доподлинно известно, что они ведут за объектом наблюдение, возможно, не менее тщательное и долгое, чем наши службы. Это совершенно очевидно.
      – Очевидно?
      – Я думал, что вам известно об этом...
      – Знаете, Спок, ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Этот центурион, по словам мистера Райли, вел себя так, будто никогда в жизни не слышал ни о каком Зонде.
      В подтверждение Райли негромко выругался по-ирландски.
      – Между прочим, Кевин, – обратился к послу Кирк, – вы ничего не потеряли. Если Тиам что-то знал о Зонде, то ваша настойчивость вполне оправдана. Если же ему, действительно, ничего не известно, то, значит, его в Империи держат за болвана. Через Тиама мы передали тем, кто играет с нами во все эти игры, что не намерены шутить и никому этого не позволим.
      – Когда-нибудь мы узнаем, сэр, прав я был или нет, – после долгого молчания произнес Райли. – Сейчас же надо решить, как нам вести себя дальше, если Тиам будет упорствовать. Может, отказаться от переговоров?
      – Вы посол, вам и решать, – пожал плечами Кирк. Неожиданно Райли подошел к группе связистов и обратился к лейтенанту Китти:
      – Полагаю, вы сможете связаться с адмиралом Картрайтом или президентом?
      – Да, сэр, – ответила Китти, слегка смутившись при упоминании президента.
      Внезапно раздавшийся настойчивый зуммер переговорного устройства не дал девушке выслушать инструкции Райли.
      – Капитан, вас просит мистер Зулу, – забыв о после, произнесла Китти.
      – Что-нибудь...
      – Включите громкоговорители, лейтенант.
      – Есть, сэр.
      – Кирк слушает, мистер Зулу!
      – Я думал, что вы и Хиран...
      – Мы здесь, на "Энтерпрайзе". Переговоры не состоялись, и капитан Хиран возвратился на "Галтиз". Что у археологов?
      – Ничего, что было бы связано с археологией, капитан. Думаю, вам лучше спуститься и посмотреть все самому.
      – Спуститься? – нахмурился Кирк.
      – Да, сэр. Вы не забыли о том маленьком поручении, что дали мне?
      "Ах, вот оно что!" – вспомнил Кирк и быстро ответил:
      – Посол Райли и я скоро будем.
      Через несколько минут Кирк и Райли материализовались рядом с "чертогами исхода". Между доктором Бенар и главой ромуланских археологов, застыв в ожидании, стоял Зулу.
      – Что случилось, мистер Зулу?
      Рулевой во всех подробностях рассказал капитану и Райли обо всем, что произошло у древнего здания.
      – Очевидно, сознание доктора непроизвольно вернулось на Калис-Три.
      Так же, как и там, чтобы защитить себя, она использовала первый попавшийся под руку предмет. На этот раз доктор схватила лопатку.
      – Доктора Бенар не в чем упрекнуть. Я сам виноват, – заступился Дайян. – Я слишком близко подошел к ней во время ее работы. Но поверьте, я ничего не знал о событиях на Калисе-Три.
      – Похоже, – заметил Зулу, – ромуланцы неспроста так яростно настаивали на приглашении доктора Бенар в качестве главы археологической экспедиции федератов. Вероятно, они рассчитывали, что старые обиды доктора Бенар и ее подспудная ненависть к ромуланцам когда-нибудь непременно вырвутся наружу и помешают сблизиться рядовым археологам обоих сторон.
      Кстати, перед вами младший брат Рилана, командовавшего на Калисе-Три.
      Представив себе злорадную ухмылку Маккоя и его возглас: "А ведь я предупреждал тебя!", Кирк с некоторой опаской взглянул на Дайяна. "Вполне возможно, что археолог просто не знал, в какую игру его втянули коварные ромуланские дипломаты, – с надеждой подумал капитан. – Но еще ничего не доказано. Посмотрим, что он скажет..."
      – "Мирные" инициативы с вашей стороны, кажется, дали трещину. Что вы думаете о рассуждениях мистера Зулу? – прямо спросил Кирк ромуланца.
      – Признаю, что он в чем-то прав, – ответил Дайян. – Но уверяю, что не все ромуланцы заодно с нашими выжившими из ума правителями, капитан Кирк.
      Большинство из нас такие же жертвы, как доктор Бенар и ее коллеги.
      – В каком смысле? – спросил капитан, хотя ни секунды не сомневался в искренности слов археолога. Еще из школьных учебников он вынес непреложную истину: когда обществом правят насилие и страх, то оно неизбежно распадается на гонителей и гонимых.
      – После событий на Калисе-Три мой брат оказался в опале. Но не из-за проявления там неоправданной жестокости, а из-за чьих-то наветов. Многие из нас, чтобы спастись, пишут доносы на соседей, сослуживцев, друзей и даже родственников. Вскоре брат исчез. Я думаю, что его казнили. Мои родители, чтобы очистить свое имя от позора, прибегли к ритуальному самоубийству, а нас с сестрой выслали в провинцию.
      Глаза Одри Бенар ожили, но нельзя было сказать точно, что они выражали: симпатию, осуждение или злорадство.
      – Тем не менее, вы и ваша сестра отнюдь не на последних ролях в делегации, – заметил Кирк.
      – Для нас с Яндрой это так же удивительно, как и для вас. Еще несколько недель назад мы были в опале, но за какие-то считанные дни после смерти Претора все изменилось, будто не существовало ни позора, ни нашего брата, ни писем-доносов. Мою сестру даже пригласили участвовать в траурном концерте. Более того, ее мужа, ничего из себя раньше не представлявшего, кроме как самовлюбленного чиновника, внезапно и загадочно назначили руководителем исторической миссии. А меня вызвали из глухой провинции и попросили возглавить ромуланскую археологическую команду, – Дайян сокрушенно покачал головой. – Теперь я знаю, почему. Все было спланировано заранее: конференция должна провалиться.
      – Впредь я буду более осторожной и осмотрительной, – заявила Одри Бенар, обращаясь к Дайяну. – Им не удастся совершить задуманное, по крайней мере, моими или вашими руками. Клянусь, я больше не допущу никаких инцидентов в археологической среде.
      – Вы хотите сказать, доктор Бенар. – нахмурился Кирк, – что намерены работать вместе с мистером Дайяном и дальше, делая вид, что ничего не произошло?
      – Я продолжу работу с Дайяном и другими археологами, даже если мы будем драться с ними каждый день. Но это я, конечно, для красного словца.
      Надеюсь, такого инцидента больше не повторится, – доктор красноречиво взглянула на ромуланца. – Если, конечно, согласен уважаемый кер-Дайян.
      Ромуланец ответил Одри удивленным взглядом. Дайяна поразило не столько желание доктора продолжать работу с ним после случая, чуть не ставшего трагедией, сколько присоединение традиционной ромуланской приставки к его имени.
      – Я сочту за честь продолжить начатое дело, доктор Бенар.
      – Тогда покончим с этим, – бросила Бенар. – Давайте продолжим работу.
      Похоже, на Темариусе нам отведено времени куда меньше, чем мы предполагали.
      – Согласен, – кивнул Дайян. – Постараемся сделать все, что в наших силах, даже если работы прекратятся уже завтра.
      Казалось, оба археолога не замечают никого и ничего вокруг.
      – Вы не станете возражать, доктор Бенар, – предложил Кирк, – если мистер Зулу составит вам постоянную компанию? Просто для большей безопасности?
      – Значит, его появление здесь не случайно, – сделала вывод Одри.
      – Мистеру Зулу совершенно безразличны ваши раскопки, но он так же, как и все мы, переживает за ваше самочувствие и безопасность и потому с радостью согласился выполнить это поручение. И поверьте, под его надежным прикрытием вам не останется ничего, кроме как целиком отдаться своей любимой работе.
      – Логично, – согласилась Бенар, не отрываясь от древних стен.
      Не двигаясь с места, Кирк и Райли проводили взглядом Одри, Дайяна и Зулу, направившихся к историческому зданию.
      – А ведь на этом инциденте могла закончиться не только короткая история мирных переговоров, – философски заметил Райли. – Этот случай мог стать началом очередной войны между Федерацией и Ромуланской Империей.
      Кирк молча кивнул, вспомнив еще об одном предупреждении безвестного ромуланского информатора: "Ничто так быстро не опрокидывает реформы, как призрак новой войны."
      – Не могу понять их планы, – наконец заключил капитан, потянувшись за переговорным устройством. – Зачем ромуланцы делают ставку на такие незначительные инциденты, как этот?
      Райли не успел ответить: через мгновение он был расщеплен на миллиарды молекул и подхвачен сильным полем "Энтерпрайза". Следом той же процедуре подвергся и капитан Кирк.

* * *

      Ютак, облаченный в униформу, находился в своей каюте. Сидя в кресле, он терпеливо кого-то ждал.
      Наконец дверь в каюту открылась.
      – Ну, какие новости, Ютак? – вместо приветствия спросил вошедший.
      – Есть кое-что, – поднялся с места адъютант и в подробностях стал рассказывать обо всем, что произошло среди руин древнего города.
      – Вас кто-нибудь видел? – прервал его гость.
      – Не думаю. Хотя вполне возможно, меня мог видеть рулевой федератов.
      – Он вас узнал?
      – Не знаю.
      – Впрочем, это не имеет значения, – после долгой паузы произнес гость. – Теперь этим двоим не дадут работать вместе, а Кирк, вероятно, не будет спускать с них глаз. Пока, пожалуй, оставим их в покое.
      – А его сестру? – спросил Ютак, и его голос задрожал. – После того, как она сыграла на похоронах Претора...
      "Наверное, подключим к работе Пеналта, – подумал адъютант. – Неужели этот чванливый землянин простит Яндре свое унижение на вечернем концерте?"
      – Посмотрим, – черты лица гостя стали жесткими. – Мне не хотелось бы без причин втягивать в это дело гражданских лиц, когда есть другие.
      Ютак невозмутимо молчал. Он прекрасно знал, кто подразумевается под словом "другие". Но он так же знал и то, что молчание – золото.

* * *

      Сидя на песке рядом с Дайяном, Зулу внимательно наблюдал за Одри Бенар, пытавшейся сделать пролом в стене. Многие археологи-земляне надеялись, что конференция, а значит, и раскопки продлятся, по крайней мере, еще несколько дней. Но теперь, когда ромуланцы пытаются провалить переговоры, в любую минуту может быть получен приказ покинуть планету.
      Зулу казалось удивительным, что в таких условиях археологи не роптали, а, сжав зубы, молча занимались своей работой. "Профессионализм!.." восхищенно подумал он.
      Для таких непосвященных, как Зулу, любое открытие на Темариусе было бы лишь интересным, занимательным фактом; для археологов же вымерший город был сродни древней Трое или гробнице Тутанхамона. Одно лишь их упоминание заставляет сжиматься сердце любого историка или археолога.
      Зулу знал, что доктор Бенар опубликовала немало трактатов по истории Эризианской Империи. Но ему на глаза попались лишь два, которые он не успел ни внимательно прочитать, ни, тем более, изучить. Однако Зулу давно был наслышан, что именно доктор Бенар является главным авторитетом по эризианской культуре и особенно по эри-зианскому музыковедению.
      – Сегодня утром я решил просветить себя по истории Эризианской Империи, но так и не дошел до "чертогов исхода". Я только слышал, что они найдены на всех планетах, принадлежавших некогда Эризианской Империи. Так ли это?
      – Это верно, мистер Зулу, – охотно вступил в разговор Дайян. – Мне самому так и не довелось увидеть ни одного "чертога", но я читал о замечательных открытиях доктора Бенар. По гипотезе, предложенной доктором Эризи, внутри "чертогов" могли сохраниться документы и предметы, которые указывают, куда именно бежали эризианцы. К сожалению, никому еще не удалось найти ни одного нетронутого временем свидетельства о странном исчезновении обитателей древней Империи.
      – Что именно, согласно доктору Эризи, следует искать в "чертогах"?
      – Прежде всего, фрагменты огромных звездных карт со сверкающими звездами. Очевидно, такая сферическая карта помещалась прямо под куполом "чертогов".
      – Как в планетарии? – уточнил. Зулу.
      – Только неподвижная, мистер Зулу, – ответила Бенар, счищая каким-то блестящим инструментом слой за слоем на стене. – Скорее, это была статичная мозаика. Тем не менее, если брать одни и те же этапы развития, то в своих астрономических и других познаниях эризианцы продвинулись намного дальше землян.
      – Значит, если в "чертогах" эта звездная карта осталась нетронутой, вы можете точно указать место, куда бежали эризианцы?
      – Возможно, – ответил Дайян, глядя на Одри. – Но не только по карте.
      В своих работах доктор Бенар указывает, что сами по себе "чертоги" имеют не столько информационное значение, сколько культурное. Истинную информацию, например, координаты особенно гостеприимных звезд, эризианцы хранили в особых кристаллических приборах, обладавших памятью. Несколько таких приборов найдены в одном из "чертогов", но увы... так и не удалось выудить из них сколько-нибудь мало-мальски значимой информации. По внутреннему строению кристаллы представляют собой структуры, испещренные мириадами каналов и капилляров, в которых, видимо, как в нейронах мозга, хранилась информация. Эта информация размещалась с очень высокой плотностью. К сожалению, и капилляры, и пространственные узлы сильно разрушились или видоизменились, большая часть информации утрачена, а оставшуюся невозможно извлечь, не рискуя разрушить внутреннюю структуру окончательно.
      Узнав, какая бездна неразгаданных тайн хранится за мрачноватыми стенами неказистого здания, Зулу тяжело вздохнул и прислушался к биению взволнованного сердца.

* * *

      Сдерживая дыхание от затхлого воздуха и запрокинув голову, Зулу разглядывал высокие своды "чертога исхода".
      Археологи были правы. В свете галогенной лампы доктора Бенар на потолке блестели тысячи маленьких точек, в точности повторяющие карту звездного неба, которое в ту эпоху могли наблюдать над своей головой эризианцы.
      В закупоренном, словно консервная банка, здании не было ни одной пылинки, ни одного пятнышка. Пол, сделанный из материала, похожего на мрамор, оказался ровным и гладким, без единой щербинки, будто строители, наведя порядок, только вчера покинули свой объект. Почти вдоль всей округлой стены тянулась низкая скамейка, изготовленная из материала, который трикодер упорно отказывался идентифицировать. В центре на высоком, в человеческий рост, пьедестале покоилась уменьшенная копия свода с обозначенными на ней самыми яркими звездами. Внимательно осмотрев главный свод, Одри Бенар бросилась к уменьшенной копии, ни на секунду не выключая свой трикодер.
      – Цел, – определила Одри. – Внутренняя структура не разрушена.
      Магнитное поле слабое, но устойчивое.
      Зулу бросило в дрожь от одной только мысли, что на его глазах вершится история.
      – У нас мало времени, – произнесла Бенар. – Кер-Дайян, вы согласны, что приборы и инструменты с борта "Энтерпрайза" позволят извлечь больше информации, чем ваши? Какое-то мгновение ромуланец колебался с ответом.
      – Это очевидно, – наконец согласился Дайян не без сожаления, глядя на свой прибор – жалкое подобие трикодера доктора Бенар.
      – Значит, вы не станете возражать, если мы перенесем все это на "Энтерпрайз"?
      – Не стану, – печально вздохнул Дайян. – Хотя если об этом узнают Тиам и другие, они вполне могут закатить скандал.
      – Мы никому не расскажем до тех пор, пока не проведем все необходимые исследования.
      Поймав на себе взгляд Одри Бенар, Зулу включил переговорное устройство и вызвал "Энтерпрайз".

      Создателям Странника эта планета казалась зеленовато-голубым миром, сияющим цветами бескрайнего океана и растворенного в нем планктона. Для него же самого это было заурядное небесное тело, на девяносто процентов скрытое облаками и дымкой. Иногда сквозь редкие прорехи в белом покрывале, окутывающем планету, можно было увидеть немногочисленные базальтовые скалы, то там, то здесь возвышающиеся над поверхностью воды. Изредка, когда выглядывало солнце, на скалы, чтобы погреть свои бока, выползали примитивные существа, непохожие ни на существ с других планет, ни на своих предшественников, которые до Винновинга боялись даже высунуть свои носы из воды.
      Но никто сейчас не грелся на скалах. Пустынные, они серыми острыми пиками торчали над океаном. Примитивные существа были согнаны со своих насиженных мест другими "крошками", которые понастроили странные осьминогообразные механизмы, окунувшие свои длинные щупальца в соленые воды океана.
      Голоса изгнанных стали еще громче и явственнее.
      – Спасите нас! – слышались тысячи различных голосов, каждый из которых Странник записывал и откладывал в память.
      – "Малютки" агрессивны? – вопрошал он, и тысячи беспокойных голосов начинали наперебой жаловаться на судьбу и на "малюток".
      – Но почему они это делают? – проникся сочувствием Странник.
      Тысячи голосов разом замолчали, не зная, что сказать в ответ.
      – Они так больше не будут поступать, – уверял Странник голосами своих конструкторов, внимательно всматриваясь в шаловливых "малюток" и их создания, липкими щупальцами обхватившие почти все скалы на странной зеленовато-голубой планете.

* * *

      Оторвавшись от показаний приборов, Спок внимательно всмотрелся в кристалл, найденный в "чертоге исхода". Как раз в это время два тонких луча впились в грани кристалла, микрон за микроном изучая его пространственную решетку.
      – Фантастика! – тихо воскликнул Спок. – Его структура будто бы специально придумана для того, чтобы хранить всю информацию, какую только можно собрать во всей галактике!
      – Если эризианцы могли прятать так много информации в одном-единственном кристалле, – предположил Маккой, – то они могли и считывать ее, когда это было необходимо.
      – Разумеется, доктор. Жаль, что мы не можем еще точно сказать, как все это происходило. Мы знаем лишь, что вся информация записана математическими символами, и при этом использовался почти весь математический аппарат, начиная с элементарного сложения и вычитания и заканчивая тройными интегралами и пространственной топологией. Внутренняя структура кристалла хорошо сохранилась. Постепенно, потянув за ниточку, мы распутаем весь клубок. Уже сейчас нам известно, что во всех пространственных астрономических измерениях опорными точками являлись сам Темариус и центр галактики.
      Дайян, один из полудюжины ромуланских археологов, тихо радовался первым успехам землян.
      – Скоро мы узнаем все. Мы, наконец-то, выясним, куда ушли эризиднцы и кем они стали: землянами, ромуланцами или... – Дайян вдруг замолчал, а затем воскликнул:
      – Но координаты всех обозначенных звезд такие, какими они были сотню тысяч лет назад! За это время изменилась вся галактика! Все созвездия стали совершенно другими, не такими, какими их видели эризианцы!
      – Все звездные координаты предусмотрительно снабжены векторами движения, то есть и по прошествии стольких тысячелетий мы можем точно указать звезду, которую имели в виду эризианцы, – объяснил Спок.
      Внезапно в исследовательской лаборатории погас свет, и под потолком выросла голограмма с бесчисленными звездами, окружающими систему Темариуса.
      – Такой была эта часть галактики сто тысяч лет назад, в пору расцвета Эризианской Империи, – как заправский сотрудник планетария, стал объяснять Спок. – Скоро, зная векторы пространственного движения звезд, мы получим сегодняшнюю картину их расположения.
      В лаборатории воцарилась мертвая тишина. Прямо над головами присутствующих звезды начали свой долгий путь сквозь тысячелетия. Прошло немного времени, и голограмма приняла окончательный вид. То, для чего потребовалась сотня тысяч лет, произошло за считанные минуты. Из миллиардов неподвижных звезд замигали несколько объектов.
      – Боюсь ошибиться, Спок, но от Темариуса до ближайшего мигающего объекта никак не меньше половины парсека, – заметил Маккой.
      – Я и сам это вижу, доктор, – ответил Спок, изучая данные, которые появились на дисплее. – От объекта, где могут сейчас обитать эризианцы, до Темариуса – полпарсека, а вот до ближайшего пульсара под названием Эдрис всего лишь сотня астрономических единиц.
      – Пульсара?! – в один голос переспросили собравшиеся в лаборатории.
      – Может, информация из этого кристалла не совсем верна? – усомнился один из археологов.
      – А может, эти координаты и мигающие объекты не имеют ничего общего с пристанищем эризианцев? – спросил другой.
      – Сейчас этого нельзя сказать, – Спок, как всегда, оставался спокоен.
      – Другой объект – белый карлик. Еще более сомнительно, что вокруг него вращается планета, населенная эризианцами.
      – А это что? – совсем подавленно спросил археолог-землянин, показывая на подмигивающую туманность. – Может, в кристалле хранился всего лишь каталог умирающих звезд?
      – Все может быть, – чувствовалось, что и Спок был слегка озадачен. Самое интересное, что все эти три объекта попали в поле зрения эризианцев за триста тысяч лет до того, как информацию внесли в недра кристалла. Мне и самому интересно знать, с чего бы это у эризианцев такой живой интерес к отжившим небесным телам.
      В лаборатории наступила гробовая тишина, прерванная через некоторое время шумными археологами.
      – По крайней мере, – заметил Дайян сквозь общий гвалт, – теперь не будет недостатка в фантазиях.

* * *

      – Включить все маршевые двигатели на полную мощность! Развернуть корабль! – скомандовала капитан "Азмута".
      "Вот и пришел мой смертный час..." – с горечью подумала она.
      Без сомнения, на Влаарииви нашли свою смерть тысячи его обитателей.
      Не повезло сотням на "Хензу" и большом торговом корабле, неизвестно как попавшем в эту переделку. Еще немного, и не поздоровится "Азмуту". Разве существует в природе корабль, который смог бы оторваться от преследования этого чудовища? Разве придумана такая защита, которая сможет уберечь от непостижимого оружия этого дьявола?
      Совсем недавно капитан "Азмута" сама видела, как быстр объект, понимала, что невозможно улизнуть от его смертельной атаки. Каких-то несколько минут назад несчастный "Хензу" попытался ощетиниться всем своим вооружением. И "Азмут" не пожалел для своего нового знакомого ни мощнейших разрядов фазеров, ни убийственных фотонных торпед. Однако все было тщетно: странный объект оставался неуязвимым и недосягаемым.
      Поиграв с обреченным "Хензу", объект застыл на месте, а затем нанес ответный удар. Не было ни всепроникающих лучей фазеров, ни торпед. Не было ничего. Но "Хензу", а вместе с ним и шедший в миллионах миль отсюда грузовой корабль в одно мгновение исчезли, разложившись на триллионы триллионов элементарных частиц.
      Все, на что могла сейчас надеяться капитан "Азмута", – а она не сомневалась, что ее корабль постигнет участь двух других – это известить о случившемся правительство. Без сомнения, там кто-то страстно интересуется этим объектом. Не случайно же "Хензу" устроил за ним слежку. И потом, с какой стати с таким ослиным упрямством отрицается существование объекта?
      Капитан понимала, что теперь лишь она одна может поведать Империи о судьбе исчезнувших кораблей.
      – Капитан, кажется, объект не преследует нас, – доложила Первый офицер. – Он взял свой прежний курс.
      "Может, "Азмут" еще останется в живых?! Может, произойдет чудесное спасение?" – со счастливыми слезами на глазах капитан приказала одному из офицеров связаться с Центром.

* * *

      Впервые за многие секунды Он с трудом отыскал подходящие слова для ответа терпящим бедствие существам. По всем инструкциям, которыми его снабдили создатели, Он должен подойти к зеленовато-голубой планете и уничтожить распоясавшихся "крошек", которые сбросили в море прежних хозяев планеты.
      Через полсекунды Странник принял решение. Подставив бока центру галактики и вобрав в себя чудовищную энергию бесчисленных звезд, он за секунду-другую расщепил никчемных "малюток" на атомы.
      Затем Странник надолго, почти на восемь секунд, задумался о том, что делать дальше: продолжить свой путь или вернуться на голубую планету, чьи примитивные обитатели могли подвергнуться такому же притеснению со стороны других существ.
      Странник выбрал второе. Ему хотелось узнать, отчего это на голубой планете перевелись почти все ее обитатели, некогда кишевшие в океанах. Не существа ли, путешествующие в металлических "пузырях", тому виной? Что скажут оставшиеся в живых двое обитателей голубой планеты?
      Приняв решение, Странник вытянул манипулятор с кристаллическим сенсором на конце. С планетой его разделяла чудовищная пропасть Вселенной.
      Рассчитав самый короткий и экономичный путь, Странник глубоко вздохнул и отправился к цели.

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8492.5
      Спок завершил первые исследования кристалла, найденного в так называемых "чертогах исхода". Но результаты напустили еще больше тумана: не удалось ни выяснить планеты, которые могли бы стать пристанищем беглых эризианцев, ни даже подтвердить сам факт их массового ухода. Другими словами, мы не узнали ничего нового, кроме координат объектов, на которые эризианцы заведомо не могли переселиться: упомянуты остатки двадцати трех сверхновых звезд, координаты пятисот новых и пятисот переменных. Как заметил доктор Маккой, если эризианцы переселились именно на эти звезды, то они наверняка, непоблагодарили своих транспортных агентов. Все говорят, что эти объекты не имеют ничего общего с местами переселения эризианцев, а скорее всего, являются результатами научных изысканий их астрономов. В общем, никто еще не дал вразумительного объяснения находки из "чертогов исхода".
      Есть изменения на дипломатическом фронте.
      После трехдневного упрямства центурион Тиам неожиданно попросил Райли организовать новую встречу. Она назначена на два часа дня. На этой встрече, думаю, мы выясним, связана ли она с требованием Тиама допустить к кристаллу и ромулянцев, или ему есть что сказать о Зонде. Еще одной загадкой является просьба капитана Хирана о встречи со мной, причем не на "Галтизе" или "Энтерпрайзе", а на Темариусе. Она также назначена на два часа.

 
      – Значит, вы не будете присутствовать на заседании, капитан Кирк?
      Тиам, с двух сторон окруженный своими адъютантами, не спеша сошел с транспортной платформы и с притворным разочарованием посмотрел на капитана. "Несомненно, этой ночью что-то произошло", – подумал капитан "Энтерпрайза".
      – Боюсь, что нет. У меня дело с капитаном Хираном.
      По лицу Тиама пробежала тень недовольства.
      – Понимаю, – попытался он улыбнуться. Два молоденьких лейтенанта Звездного флота уже собрались проводить ромуланцев в пресс-центр, когда посол неожиданно заметил:
      – Хотелось бы напомнить вам, как я уже неоднократно напоминал капитану Хирану, что только Райли и я можем представлять наши правительства на этой конференции.
      – Я учту, хотя никогда по-другому и не считал, – ответил Кирк, подумав: "Слава Богу, что идея встретиться со мной принадлежит не вам, а самому капитану Хирану".
      – Рад слышать, что вы осознаете это, капитан, – в голосе Тиама слышались нотки недовольства поведением Хирана.
      – Мы готовы, капитан, – доложил дежурный по транспортному отсеку лейтенант.
      – Я тоже готов, – отозвался Кирк, стоя в центре платформы.
      Через минуту капитан очутился среди руин Темариуса. В каких-то десяти шагах от "чертогов исхода" его ожидал чем-то озабоченный Хиран.
      – Добро пожаловать на Темариус-Четыре, капитан Кирк. поприветствовал он. – Дипломатический раунд уже начался?
      – Вот-вот начнется. Если не дипломатический, то какой-нибудь еще.
      Было бы очень интересно послушать, о чем там будет идти речь.
      На лице Хирана вновь появилась привычная улыбка.
      – Думаю, я не ошибусь, если предположу, что Тиам предостерег вас от любых несанкционированных разговоров.
      – Верно, – рассмеялся Кирк. – Он напомнил, что ни я, ни вы не являемся официальными представителями.
      – И очень жаль, – задумчиво произнес Хиран и замолчал.
      Кирк хотел было так же печально вздохнуть и согласиться, как вдруг Хиран спросил:
      – Что вы знаете о Калисе-Три?
      Кирк нахмурился, но постарался не выдать своего удивления.
      – Знаю, что на этой планете ваша Империя не снискала себе славы. А почему вы спрашиваете?
      Хиран несколько минут молчал, а затем с необычайным волнением произнес:
      – Я начинаю думать, что и на этой конференции мы не прославимся ничем, лишь опозоримся.
      – А какая связь между Калисом-Три и этой конференцией?
      Губы ромуланца дрогнули в легкой грустной улыбке.
      – Вы ждете объяснений?
      – Но раз уж вы пригласили меня сюда...
      – Полагаю, вам известно, с чем столкнулась доктор Бенар на Калисе-Три?
      – Да. И мне дали понять, что ее приглашение сюда является своего рода покаянием.
      – Так думал и я. Так думали и многие другие.
      – Ну и... – заторопил Кирк, когда Хиран снова замолчал.
      – А вам известно, что наш археолог, который работает сейчас с доктором, – брат ромуланца, командовавшего в то время на Калисе-Три нашим воинским контингентом?
      – Да. Дайян – брат Рилана. Но я узнал об этом только два дня назад.
      – Каким образом вы узнали об этом, капитан Кирк?
      – А как узнали об этом вы? Или вы всегда знали об этом?
      – Нет, что вы! Если бы я знал раньше... – Хиран резко тряхнул головой. – Если бы я знал об этом, то не наделал бы массу глупостей.
      – Я не хочу задеть вас, капитан, – произнес Кирк, – но мне важно знать и это.
      – Вы не обидели меня. Меня больше задевают действия моих собратьев.
      Вы говорите, что узнали об этом два дня назад?
      – От самих Дайяна и Одри Бенар.
      – Значит, они оба знают об этом?!
      – О такой неожиданной связи между собой они узнали перед тем, как попасть в "чертоги".
      – И они до сих пор работают вместе?
      – Между доктором и Дайяном были некоторые трения, но после одного инцидента они договорились никогда не вспоминать о том, что произошло.
      Более того, после этого момента Одри Бенар и Дайян стали работать намного быстрее и эффективнее, чем прежде.
      Хиран удивленно вскинул брови и вновь погрузился в глубокое раздумье.
      – Да, конечно. Если их руками не удалось сорвать конференцию, то будут предприняты другие попытки. Поверьте, мои соплеменники очень изобретательны. Они найдут способ покончить не только с конференцией, но и с раскопками. И при этом дело будет повернуто так, что вина за срыв падет на вас, землян.
      – Теперь я понимаю, почему Дайян так быстро согласился на то, чтобы для исследований кристалл перенесли именно на борт "Энтерпрайза".
      – Хочу заметить, что этот факт взбесил нашего посла.
      – Скажите, капитан Хиран, а почему центурион Тиам неожиданно потребовал провести еще одну встречу? Уж не собрался ли он официально признать существование Зонда?
      – Я не посвящен ни в его планы, капитан, ни в его переговоры с Цитаделью. Знаю лишь, что он поддерживает, постоянную связь с кем-то из ее обитателей.
      "Вероятно, получает ту же информацию, что и наша делегация через адмирала Картрайта", – подумал Кирк и на какое-то время проникся доверием к капитану ромуланцев. И все-таки надо быть осторожным, ведь одним своим лишним словом можно известить Хирана о том, что у землян есть надежный и проверенный информатор, близкий к руководящим кругам Империи. Нельзя поддаваться сиюминутным эмоциям. Даже если Хиран и заслуживает полного доверия, то на борту "Галтиза", наверняка, есть агенты спецслужб, которые постараются выудить у него все о разговоре с землянином на Темариусе.
      – Ничего, скоро станет известно, что затеял ваш посол, – вздохнул Кирк. – Интересно, а к кому именно тянутся все ниточки саботажа?
      – Разумеется, к Тиаму.
      – Ну да, конечно. Но простак ли он, как Дайян, который позволяет манипулировать собой, или центурион держит ситуацию под своим контролем?
      – Подозреваю, что Тиам не сознает, что творит. Хотя, возможно, я выдаю желаемое за действительное. Но думаю, что Тиам – бюрократ средней руки, который вознесся до сияющих небес и теперь из кожи вон лезет, чтобы угодить хозяевам.
      – Дайян говорил мне то же самое, – заметил Кирк. – Подозреваю, что главой вашей делегации Тиама выбрали именно за то, что он муж сестры Дайяна. Его выдвижение без особых на то причин, впрочем, как и реабилитация Дайяна и Яндры, теперь не оставляет сомнений в истинных целях ваших руководителей.
      – Не забывайте и об их родстве с Риланом, и о какой-то связи с событиями на Калисе-Три.
      – Конечно, – согласился Кирк. – Можно ли как-нибудь узнать, кто именно рекомендовал Тиама на этот пост?
      Хиран промолчал.
      – Возможно. Но в Цитадель обращаться нельзя, чтобы не вызвать подозрений.
      – Тогда не сообщайте туда, – равнодушно посоветовал капитан "Энтерпрайза", незаметно для себя переходя к инструктированию коллеги.
      "Нельзя потерять авторитетного ромуланца, который все-таки достоин доверия", – подумал Кирк и продолжил:
      – Если вас не затруднит, то постарайтесь узнать об этом хотя бы по возвращении домой.
      – Хорошо, капитан, обязательно постараюсь, – широко улыбнулся Хиран.
      – А теперь, пока конференция еще не сорвана, позвольте, как я и обещал, показать вам "Галтиз".
      – Почту за честь, капитан, – отозвался Кирк, не удержавшись от улыбки.
      – Уверяю, что мы отлично проведем время, – обрадовался Хиран и включил переговорное устройство.

* * *

      Впервые с начала миссии капитан Кирк получил хоть какое-то удовлетворение. На "Энтерпрайзе" конференция прикажет долго жить сразу же после того, как фигляр Тиам и посол Райли закончат свои дипломатические ритуалы.
      Реальная дипломатия вершилась здесь, на Темариусе, где шаг за шагом приближались друг к другу простые земляне и ромуланцы. И именно здесь, на Темариусе, в любой момент может разыграться трагедия, которая поставит крест на хрупком мире между народами.
      Что ж, если здесь суждено погибнуть Кирку или Хирану, то будет успокаивать мысль, что миру принесена, дай Бог, не напрасная жертва.
      Подумать только, эти темные силы, которые смеют называть себя реформаторами, решили использовать священное для всех народов стремление к миру для осуществления своих подленьких целей. Неважно, что в Федерации никто не поверит сообщению о землянине, который исподтишка убил какого-то ромуланца. Главное, чтобы поверили в Империи. А там поверят! И тогда даже ромуланские "низы" будут считать, что слова "коварство" и "федерация" синонимы. Найдутся и такие, кто поверит, что пограничный пост на Влаарииви был уничтожен кровожадными федератами, а их капитан убил капитана ромуланцев только за то, что последний бросил в лицо землянам справедливые обвинения в смерти пограничного корабля. Такой сценарий ромуланский обыватель проглотит, как легкий завтрак, не имея ни сил, ни возможностей, ни желания проверить, как все было на самом деле.

* * *

      Усевшись рядом с лейтенантом Хандлером, Райли довольно долго и вежливо просил гостей последовать его примеру. "Пришли вдвоем, – подумал он. – А ведь раньше приходили вчетвером. Интересно, почему?"
      Встреча началась так же, как и в предыдущие дни, с установленных ритуалов и ни к чему не обязывающих замечаний.
      Прямоугольный стол, разделяющий обе делегации, был почти таких же размеров, что и на "Галтизе". На стенах за спинами делегатов красовались традиционные символы Федерации и Ромуланской Империи. Разнообразные по форме стаканы на столе соседствовали с запотевшими графинами с исключительно чистой холодной водой.
      – Добро пожаловать на борт нашего корабля, – поприветствовал Райли.
      – Спасибо. Я рад, что вы изыскали возможность удовлетворить мою просьбу, – ответил Тиам.
      "Интересно, что изменилось в ромуланских головах после того, как они отчаялись заполучить в свои руки эризианский кристалл?" – усмехнулся в душе Райли и перешел к делу:
      – Извините за прямоту, но удовлетворит ли вас, если данные, полученные с кристалла, мы переведем в центральный компьютер "Галтиза"?
      – Хорошо. Хотя от этой информации, насколько мне известно, не в восторге ни один из последователей доктора Эризи.
      – Тем не менее, она интригует и держит в напряжении всех, кто с ней соприкоснулся. Не забывайте, что несколько тысяч указанных в кристалле координат вполне соответствуют определенным объектам.
      – Да, об этом не стоит забывать, – Тиам протянул руку, взял у адъютанта обычную канцелярскую папку и положил ее на стол перед Райли. Мы идентифицировали еще пятьсот объектов.
      – Большое спасибо, – взяв папку со стола, поблагодарил Райли. – Имеют ли эти объекты что-нибудь общее с уже определенными?
      – Да. Большей частью это новые, сверхновые и взрывоподобные звезды.
      – Из-за этого дополнения вы и попросили организовать встречу?
      – Нет, – с лица центуриона исчезла улыбка. – Необходимо обсудить гораздо более важные вещи.
      – Слушаю вас. Пожалуйста, продолжайте.
      – Я говорю об объекте, который вы называете Зондом.
      – Очевидно, со времени нашей последней встречи вы нашли доказательства его существования.
      Черты лица ромуланца посуровели.
      – Нам стали известны обстоятельства, которые выходят за рамки вопроса о его существовании.
      – Простите, не потрудитесь ли вы разъяснить свою фразу?
      – Хорошо. Только что мне передали, что объект, соответствующий описаниям землян и следующий курсом, который тоже согласуется с вашими предсказаниями, появился в окрестностях планеты Влаарииви и уничтожил находившиеся там пограничный пост и научную станцию, а также два наших корабля, следовавших на эту планету. В живых не осталось никого.
      "Так вот о чем сообщил "Азмут"!" – догадался Райли и подумал, что потерь было бы гораздо меньше, если бы ромуланцы прислушались к предостережению, а не отрицали упрямо существование Зонда.
      – Примите, пожалуйста, от моего имени и имени Федерации глубочайшие соболезнования, – поднявшись с места, произнес глава делегации землян.
      – К сожалению, я не могу принять вашего сочувствия.
      Земляне недоуменно переглянулись, не поверив своим ушам.
      – Мы, кажется, не расслышали... – неуверенно пробормотал Райли.
      – Я сказал, что не могу принять вашего фальшивого соболезнования, твердо повторил ромуланец. – И жду от вас лишь чистосердечного признания.
      – Не понимаю вас. О каком признании идет речь?
      – Хорошо, посол. Если вы хотите, чтобы я произнес внятно и медленно, я это сделаю. Я от имени ромуланского правительства жду ваших объяснений относительно соучастия сил Федерации в этом преступлении.
      – Соучастия? Но вы только что сказали, что этот самый Зонд...
      – Совершенно верно. Именно Федерация контролирует действия этого объекта. С какой еще целью, если не для происшедшего кровавого преступления, этот Зонд покинул вашу главную планету и проследовал через Нейтральную Зону к Влаарииви?
      – Но это же смешно! – в сердцах воскликнул Райли.
      – Я не понимаю, почему вы испытываете чувство веселья, но свои слова я не возьму назад.
      – Разумеется, я категорически отвергаю ваши необоснованные обвинения, посол Тиам, – медленно проговорил Райли, прокручивая в голове все возможные сценарии дальнейших событий. – Однако я готов выслушать все доказательства о нашей причастности к этому инциденту.
      – Ваше отрицание значит для нас не больше вашего так называемого "сочувствия". Мы примем только подробные объяснения и официальное извинение Федерации.
      – Это невозможно, – покачал головой Райли, – потому что это будет ложью. Если это все, посол, то...
      Райли хотел встать, но центурион его опередил.
      – Я тоже не вижу причин для продолжения дискуссии, – быстро произнес ромуланец, а затем добавил своим обычным зловещим тоном:
      – До тех пор, пока Федерация не признает своей ответственности за случившееся на Влаарииви, моему правительству, а значит, и мне не о чем с вами разговаривать.
      – Как знаете, – бросил Райли и, поднявшись с места, дал знак Хандлеру сделать то же самое. – И все-таки я посоветовал бы вам сообщить правительству Империи истинную правду о Влаарииви и о нашей конференции, потому что дезинформация может привести к еще большим трагедиям.
      Выходивший уже за дверь центурион даже не обернулся.
      Позже, на капитанском мостике, Райли вспомнил, что Кирк, вероятно, все еще на Темариусе в компании с капитаном Хираном, если он, конечно, не поднялся на борт "Галтиза" для ознакомительной экскурсии.
      – Капитан все еще на поверхности Темариуса, – доложила лейтенант Китти из отсека связи.
      – Свяжитесь с ним, – попросил Райли и тяжело вздохнул. – Ему лучше знать обо всем еще до того, как он попадет на "Галтиз".
      – Сию минуту, сэр.
      Через несколько секунд, сморщив прелестное личико, лейтенант с тревогой в голосе доложила:
      – Капитан Кирк не отвечает.
      – Попытайтесь еще раз, лейтенант.
      – Не отвечает...
      Райли почувствовал в груди холодок. Он быстро подошел к штурманскому терминалу, где дежурила молодая лейтенант-баллистик.
      – Лейтенант... – Райли совершенно забыл имя девушки. – Срочно просканируйте весь вероятный район нахождения капитана. Я хочу знать, что там случилось.
      – Есть, сэр!
      Сказалось ли дурное предчувствие, сжавшее сердце Райли, или это было впечатление от встречи с ромуланцами, но посол, действительно, не мог вспомнить имени этой девушки. Наконец, это ему удалось.
      – Что там, лейтенант Дарси?
      – Секундочку, сэр. Я сама хочу убедиться... – губы девушки задрожали.
      – Капитан и ромуланец, сэр... они лежат... без сознания... К ним приближается какой-то ромуланец, он в тридцати шагах...
      Не дослушав, Райли опрометью бросился к ближайшему лифту. Дорога была каждая секунда.
      – Сообщите в транспортный отсек координаты капитана! – крикнул Райли лейтенанту, стоя у распахнутых дверей турболифта.
      Уже находясь в лифте, посол связался с транспортным отсеком:
      – Приготовьтесь к моей высадке на Темариус? Нельзя терять ни секунды!
      Дежурный по отсеку лейтенант ошалело посмотрел на Райли, который мгновенно вскочил на транспортную платформу.
      – Сейчас я определю точные координаты... – начал было лейтенант, но Райли оборвал его.
      – Неужели вы не видите, что там внизу?! Этот ромуланец...
      – Уже в пяти шагах, сэр!
      – Высадите меня прямо за его спиной! Быстрей!
      Пальцы дежурного лейтенанта запрыгали по кнопкам пульта управления. В последнюю секунду Райли увидел, как в дверях транспортного отсека выросли фигуры трех охранников.
      Через мгновение знакомая обстановка отсека сменилась безмолвными руинами Темариуса. Не далее чем в пяти ярдах от Райли лежали неподвижные Кирк и Хиран. Над капитаном землян склонился какой-то ромуланец, одетый в полевую форму археолога. В одной руке он держал фазер, а в другой очень старинную модель лазера, очевидно, ромуланского производства. Но ни то, ни другое не было направлено на Кирка. Фазер ромуланец вложил в руку капитана землян.
      Услышав за спиной характерный гул, неизвестный обернулся и судорожно вскинул свой лазер. Посол с криком бросился на ромуланца, но тот успел нажать на спусковой, механизм. Руку, плечо и шею Райли пронзила острая боль...

      Придя в сознание и открыв глаза, капитан Джеймс Кирк понял, что находится в медицинском отсеке "Энтерпрайза", в той его части, которая предназначалась для выздоравливающих. Прямо над собой капитан увидел склонившихся Зулу и одного из докторов.
      Кирк собрал силы и попытался привстать, но сильные руки рулевого прижали его к постели.
      – Подождите, капитан, – произнес Зулу. – Пока не надо вставать. И не переживайте: все в порядке.
      – Но это же не так, мистер Зулу. Что, черт возьми, произошло?
      – Капитан, постарайтесь вспомнить, что случилось перед тем, как вы потеряли сознание, – вопрос Кирка рулевой проигнорировал.
      – Прошу вас, мистер Зулу...
      – На поверхности планеты вы находились вместе с капитаном Хираном, и...
      – Он приказал перенести нас на борт "Галтиза", потому что давно обещал показать мне свой корабль. Потом... Я не помню, что было дальше.
      – Вы получили мощный разряд из фазера.
      – А Хиран?
      – То же самое. Он находится в соседнем отсеке, тоже уже очнулся и очень хочет поговорить с вами.
      – И я хочу встретиться с ним. Но сначала пусть хоть кто-нибудь, наконец, подробно расскажет, что же все-таки с нами произошло.
      – Мы знаем, что вас и Хирана специально оглушили. И сделал это ромуланец, который тут же был убит другим ромуланцем.
      Нахмурившись, Кирк вновь попытался присесть. Наконец, ему позволили это сделать.
      – Но кто и зачем? – обхватив голову, спросил капитан, – Те двое ромуланцев – убитый и его убийца – адъютанты Тиама.
      – Я не удивляюсь. Это часть заговора, уже столкнувшего Дайяна и доктора Бенар.
      – Вероятно, но...
      – Но что было дальше?
      В дверях в забрызганном кровью халате появился Маккой.
      – Райли, – произнес доктор. – Он спас тебе жизнь, Джим. Тебе и Хирану.
      – Кевин Райли? – вскинул брови Кирк.
      – Да, – утвердительно кивнул Маккой.
      – Я хочу знать все, – упрямо повторил Кирк.
      – Мы не будем знать точной картины, пока посол не придет в себя, начал рассказывать Зулу. – Когда команда охранников оказалась на Темариусе, Райли, сильно обожженный лазером, уже лежал без сознания. На месте преступления застали одного из адъютантов Тиама, по имени Ютак. Он держал в руках лазер и был одет под археолога. Вы же с Хираном лежали рядом, без сознания, причем в вашей руке находился фазер.
      – Но этого не может быть!
      – Да, все это довольно странно. Нам известно, что Хиран был безоружен. Этот самый Ютак, завидев трех дюжих охранников, запаниковал и хотел открыть по ним стрельбу, но был сражен фазерным лучом чудовищной мощности.
      – И кто же его...
      – Другой адъютант Тиама.
      – Китал?!
      – Да, это был он, – подтвердил Зулу. – Слишком старый, чтобы скрыться в руинах. Потом Китал рассказал, что видел, как Ютак переоделся под археолога, и, заподозрив неладное, десантировался вслед за ним на Темариус. Перед тем, как появился Райли, Ютак уложил вас с Хираном из фазера, а затем вложил его вам в руку. Мы подозреваем, что это сделано для того, чтобы обвинить вас и Хирана во взаимном убийстве.
      – А себя выдать в качестве этакого спасителя? – зло продолжил Кирк. Почему же тогда Китал не предотвратил нападение Ютака на Райли?
      – Он сказал, что потерял Ютака в руинах и оказался на месте трагедии лишь за несколько секунд до того, как появился Райли. По словам Китала, он расправился бы с Ютаком, если бы Райли не набросился на ромуланца и не помешал прицельной стрельбе.
      – И вы поверили Киталу?
      Маккой ухмыльнулся, а Зулу покачал головой.
      – Самое гадкое, что эта версия будет гулять по Империи, – бросил доктор.
      – А как происшедшее оценил сам Тиам?
      – Пока молчит, – проинформировал Зулу. Кирк сидел, обхватив ладонями голову.
      – Давайте поговорим с Хираном; – наконец предложил он.
      – Вы вдвоем можете идти к своему ромуланцу, если вам хочется, угрюмо произнес Маккой. – Мне есть чем заняться. За послом Райли, например, сейчас нужен глаз да глаз.
      – Когда же Кевин придет в себя? – спросил Кирк.
      – Его счастье, что он вообще жив, – ответил Маккой перед тем, как уйти, – и неизвестно, придет ли посол в себя вообще когда-нибудь.
      В соседней комнате на краю Кровати сидел бледный Хиран, растерянно взирая на землян.
      – Примите мои извинения, капитан Кирк, особенно за увечья, причиненные послу Райли.
      – Принимаю, капитан Хиран, хотя главный виновник не является членом вашего экипажа.
      – Как бы там ни было, он ест, пьет и спит на моем корабле.
      Кирк хорошо представлял, какие чувства сейчас испытывает ромуланец.
      Он капитан и несет ответственность за каждого, кто находится на борту его корабля.
      – Понимаю, капитан. Мистер Зулу сказал, что вы хотите поговорить со мной.
      – Да, хочу. Мне сообщили, что все это натворил один из адъютантов Тиама.
      – Нас оглушил Ютак, – сказал Кирк. – Он же затем жестоко ранил из лазера посла Райли, после чего был убит другим адъютантом, Киталом. Что вы знаете о них?
      – Еще меньше, чем о Тиаме. Мне как-то говорили, что они попали в Цитадель еще до того, как их приставили к Тиаму.
      – У них нет дипломатического образования?
      – Насколько я знаю, нет.
      – Вы не находите, что этот Китал уже слишком стар, чтобы вообще находиться на службе? – заметил Кирк.
      Хиран пожал плечами.
      – Я как-то не задумывался над этим. Очевидно, это и есть главная причина остановки карьеры Китала. А может, его не случайно назначили адъютантом Тиама?
      "Одна бездарность идет в услужение к другой, – ехидно подумал Кирк. Это ли не лучший способ завалить миссию? Интересно, сам Тиам подбирал этих двоих, или их ему все-таки навязали?"
      – Сомневаюсь, чтобы Тиам мог подозревать о существовании Ютака и Китала, служа в провинции. Но я не хочу выдавать этот факт за непреложную истину. По-моему, тот, по чьему указанию к Тиаму назначили Ютака и Китала, задумал и столкновение Дайяна с доктором Бенар, – высказал предположение Хиран. – А сейчас, насколько я понимаю, Китала препроводили на борт "Энтерпрайза" для того, чтобы я поговорил с ним.
      – Совершенно верно, капитан, – ответил Зулу.
      – И ему до сих пор не давали возможности связаться с Тиамом?
      – Конечно.
      – Хорошо, – на губах ромуланца появилась легкая улыбка. – Я бы хотел первым проинформировать Тиама. Очень хочется понаблюдать за его реакцией на происшедшее и на тот факт, что я остался в живых.
      – Думаете, Тиам каким-то образом замешан в этом деле? – спросил Кирк.
      – Я склонен считать, что центурион Тиам – жертва обстоятельств. В любом случае, он будет настаивать на продолжении конференции для того, чтобы при малейшем поводе эффектно и демонстративно встать из-за стола переговоров, показав всем, кто именно хочет мира. Впрочем, мне уже передали, что подобное случилось на сегодняшней встрече, – Хиран выразительно посмотрел на двери. – А сейчас, перед возвращением на "Галтиз", мне хотелось бы с глазу на глаз переговорить с Киталом.
      – Разумеется, – отозвался Кирк. – Я и сам хочу поговорить с ним и поблагодарить за то, что он спас мне жизнь. Если вы будете любезны попросить адъютанта быть со мной пооткровеннее, то обещаю вам, что он уйдет отсюда очень нескоро.
      – Постараюсь, – ответил Хиран. – Возможно, и я обязан Киталу жизнью.

* * *

      В пресс-центре "Энтерпрайза", окруженный лейтенантами-охранниками, сидел Китал. Адъютант совершенно спокойно ждал своей участи. Он давно уже перестал нервничать и негодовать, лишь обида затаилась в глубине его ромуланской души, обида на себя и на свою судьбу. Тяжелые мысли роились в голове Китала.
      Не надо было ни в чем верить Ютаку. Следовало повнимательнее приглядеться к этому проходимцу.
      Нужно было найти способ заставить Тиама серьезнее отнестись к переговорам с землянами, а не устраивать разные концерты с громким хлопанием дверями.
      Не следовало так недооценивать Райли, Нельзя было закрывать глаза на ум и проницательность этого дипломата Федерации.
      Нельзя было на Темариусе так долго стоять и ждать трагедии. Как только среди руин выросли фигуры двух капитанов, надо было отбросить все условности и выйти к ним. Да, быть может, его появление удивило бы капитанов и даже вызвало бы подозрения, но не закончилось бы все так печально. Надо было для видимости оказать помощь Райли. А с появлением наряда охранников нужно было... Эх, да что там говорить!..
      Хотя... Кто знает, как все повернулось бы. Застигнутый вместе с Ютаком возле израненных тел, он уже ничего не смог бы сказать в свое оправдание, И тогда его, Китала, ждали бы позор и унижение. А те подонки у власти, выжав из его пленения максимум пропагандистской пользы, забыли бы о нем, как о потерянной старой перчатке. Ромуланская пропаганда стала бы вбивать в головы обывателей, что земляне не только убили капитана межзвездного корабля Империи, но и захватили в плен двух членов официальной делегации. А если сюда еще и приплести станцию на Влаарииви...
      Без сомнения, нынешние реформаторы рано или поздно падут, но такая внешнеполитическая шумиха может отсрочить их падение.
      Нелегкие мысли Китала были прерваны шуршанием открывающихся дверей.
      На пороге стоял тот, с кем адъютант простился навсегда.

* * *

      Сердце Дайяна забилось от волнения, во рту пересохло. Времени для раздумий больше не было: сейчас или никогда. Неизвестно, что там случилось, но ясно одно: пришел конец и раскопкам, и мирной конференции.
      Дайян, доктор Бенар и Зулу находились уже в нескольких сотнях шагов от "чертога исхода", как вдруг рулевой отчетливо услышал жалобный вой фазера. Когда сквозь завалы руин археологи, наконец, вышли на широкую площадь у "чертога", открылась неприглядная картина: трое охранников с "Энтерпрайза" с фазерами наготове стояли у четырех обожженных тел и целились в приближающегося к ним адъютанта центуриона, Китала.
      Осмотрев и выяснив имена всех жертв трагедии, выслушав краткий доклад одного из охранников, Зулу связался с "Энтерпрайзом" и перед самой транспортацией успел перекинуться несколькими фразами с доктором Бенар.
      Дайян решил тоже не упускать возможности.
      – Доктор Бенар, я понимаю, что у вас нет никаких причин доверять мне, но... вы единственная надежда, – произнес ромуланец.
      Бенар, которую, казалось, совершенно не тронуло жуткое зрелище, спокойно ответила:
      – Вы сами говорили, уважаемый кер-Дайян, что вы и ваша семья стали такими же жертвами событий на Калисе-Три, как и я.
      – Вы очень великодушны, доктор Бенар, но я хочу спросить у вас...
      – Давайте пока займемся делом, а поговорим потом. Хорошо?
      Ромуланцу ничего не оставалось, как молча кивнуть...

* * *

      Яндра уже стала не на шутку беспокоиться. Прошло почти три дня, как она и Дайян приняли решение действовать вопреки интересам Империи, а вернее, ее властей, но до сих пор ничего не сделано.
      – Неужели ты не видишь? – успокаивал Дайян. – Пока нет подходящего момента.
      – Мне кажется, братец, что чем дольше мы откладываем наши действия, тем меньше у нас остается шансов на успех.
      – Уже совершенно ясно, что мирные переговоры потерпели крах. Теперь, оказавшись на борту "Энтерпрайза", я навсегда потеряю доступ к руинам Лихаллы, – совершенно неожиданно пошел на попятную Дайян.
      – Опять твои драгоценные руины! – со злым сарказмом воскликнула Яндра. Прежде таким тоном она говорила только с Тиамом.
      Сам же центурион, довольный каким-то очередным своим "хитрым" дипломатическим ходом, только что вернулся.
      – Посмотрим, как федераты проглотят свою собственную горькую пилюлю, – злорадствовал Тиам, потирая руки. – Хоть это и не имеет особого значения. Скоро вся эта глупость закончится, и мы, наконец-то, вернемся домой.
      Внешне спокойная, Яндра чувствовала себя так, словно ее окатили холодной водой. Сколько оставалось пробыть на Темариусе? Дни? Часы?
      Сколько раз она еще сможет увидеться с братом, целыми днями пропадающим среди любимых руин? А вдруг Дайян передумал? Возможно ли такое? Он так ничего и не сказал. Ни единого слова. "Мы должны быть очень осторожны", повторял Дайян, ни словом не упоминая о предстоящих действиях.
      От внезапно наступившей тишины Яндру бросило в дрожь. Часто такая же картина наблюдалась и в Цитадели. Придя откуда-то навеселе, муж долго и ворчливо менял сорочку, а затем, громко хлопнув дверью, куда-то уходил.
      На этот раз Тиам никуда не ушел, а лишь закрылся в своей спальне. Как и в Цитадели, послышались странные приглушенные звуки. Когда-то, впервые услышав их, Яндра спросила, что они значат, но Тиам пришел в такое бешенство, что чуть не ударил ее, и потребовал, чтобы она никогда больше об этом не спрашивала.
      Неожиданно раздался негромкий стук во входную дверь. Яндра направилась к двери, удивляясь, почему гость предпочел постучаться, а не нажать на звонок.
      Постояв несколько секунд, ромуланка нажала на кнопку автоматического открывания дверей и оказалась лицом к лицу с братом.
      – Где Тиам? – спросил Дайян прежде, чем Яндра поднесла к его губам указательный палец в знак молчания.
      – В своей спальне, – прошептала ромуланка и указала на дверь, из-за которой, по-прежнему доносились странные, но привычные звуки.
      – Пора, – шепнул Дайян и взял сестру за руку. – Пойдем со мной.
      Странное чувство радости и ужаса охватило Яндру: радости от того, что Дайян ничего не забыл и не передумал, а ужаса потому, что сейчас она должна сделать то, к чему стремилась все последние дни.
      – Но я должна...
      – Нет, – оборвал ее Дайян. – Если мы высадимся на поверхность Темариуса, это вызовет подозрения. Идем сейчас же!
      Яндра глубоко вздохнула и оглядела апартаменты, мысленно прощаясь с миром, который скоро уйдет из ее жизни, миром, в котором останутся и Тиам, и Претор, и родные лица, и родной ромуланский говор. С собой Яндра возьмет лишь музыку.
      Бросив прощальный взгляд на дверь в спальню мужа, бывшего мужа, ромуланка выскользнула в коридор вслед за братом,

      – Что?! – не поверил своим ушам Кирк.
      – Прошу искренне извинить меня... – виновато протянул Дайян, все еще оставаясь на платформе в то время, как его сестра уже решительно сошла с магического транспортного крута. – Я хотел подождать с этим решением, пока не закончится конференция, но то, что случилось сегодня на Темариусе, не оставляет ни малейшего шанса на ее продолжение. Мы не могли больше тянуть.
      – А если сегодняшнее происшествие никак не повлияет на ход конференции? Что тогда? Задумывались ли вы об этом? – как школьников, отчитывал ромуланцев Кирк. – Не связано ли ваше решение с обещанием мистера Пеналта организовать гастроли вашей сестры, мистер Дайян?
      – С этим клоуном?! – искренне возмутилась Яндра. – Да он ничем не лучше моего мужа!
      Двери в транспортный отсек бесшумно открылись, и на пороге, усталый и удивленный, появился Хандлер. Он несколько часов вместе с Зулу находился у постели Райли, где ему и сообщили, что на борт прибыли ромуланцы.
      – Эти двое, – указал жестом Кирк на Дайяна и Яндру, – только что заявили, что хотят перейти к нам.
      – К нам?!
      – Да, мистер Хандлер. Они хотят остаться у нас.
      Помощник посла неожиданно покраснел и часто заморгал.
      – Что вы, профессиональный дипломат, на это скажете? – спросил Кирк.
      Хандлер долго не мог оценить ситуацию. Наконец, собравшись с мыслями, он произнес;
      – Сэр, они уже у нас. По законам Федерации любой корабль во время дипломатической миссии становится передвижным консульством, и ни важно, на чьей территории он находится. Следовательно, переместившись на борт "Энтерпрайза", ромуланцы уже находятся на территории Федерации, в зоне действия ее законов.
      Кирк громко вздохнул. Таких инцидентов в его жизни еще не было. "А что, если это провокация, какой-то оригинальный ход в сложной игре ромуланцев? А может, они просто шпионы?" Немного подумав, Кирк решил поверить Дайяну и Яндре.
      – Лейтенант, – обратился он к дежурному по транспортному отсеку. Будьте готовы эвакуировать наших людей с Темариуса по первому же указанию.
      Повторяю: по первому указанию, – Есть, сэр.
      – А вам, мистер Хандлер, придется взять на себя всю заботу о перебежчиках, простите, гостях. А сейчас все – на командный мостик. И вы, доктор Бенар, тоже.
      "Что-то не нравится мне этот случай, – думал Кирк по пути в командный отсек. – Ладно, это по части Райли и его службы."

* * *

      Кирк не торопился выходить на связь с "Галтизом". Первым с кораблем Федерации связался Хиран. Он дал понять, что Тиам пребывает в благодушном настроении. Увидев Хирана живым и здоровым, центурион не повел и бровью.
      Либо Тиам гораздо лучший актер, чем о нем думали, либо ему ничего не было известно о кровавых планах. Узнав обо всех подробностях происшествия, центурион не расстроился. Более того, он дал понять, что все происходящее ему глубоко безразлично, а на смерть Ютака даже заметил: "Ну вот, инцидент можно считать исчерпанным".
      Тиама ничуть не потрясла и весть о переходе Дайяна и Яндры на сторону Федерации. Лишь на секунду вознегодовав, он тут же успокоился.
      – Несомненно, я требую возвращения двух ромуланцев, которых вы выкрали, – заявил Тиам, выйдя на связь с "Энтерпрайзом", – То обстоятельство, что одной из жертв является моя жена, делает этот факт особенно нетерпимым. Я призываю вас задуматься над действиями, которые вы совершаете. А ты, дорогая жена, – обратился центурион с экрана к Яндре, надеюсь, не желаешь, чтобы из-за твоего поступка, если, конечно, он осознанный, прервалась мирная конференция и начались военные действия.
      – Я бы уточнил, посол Тиам, – ответил Кирк, – что ответственность, за прерванные переговоры, а тем более за развязывание войны ляжет вовсе не на двух ромуланцев, пожелавших сменить гражданство, а на тех, кто чуть не убил меня, капитана Хирана и посла Райли.
      – Я уже высказал свои самые искренние извинения за этот несчастный случай и особенно за ранение вашего посла. А инцидент между моими адъютантами – целиком наше внутренее дело. К слову, Ютак уже давно был у меня на подозрении.
      – Вы хотите сказать, что Ютак действовал самостоятельно? И нет необходимости исследовать мотивы его преступления и искать сообщников?
      – Разве у вас есть доказательства того, что кто-то еще вовлечен в это дело? Если есть, то я готов внимательно вас выслушать, капитан Кирк.
      – Нет, у нас нет прямых доказательств, – ответил Кирк, стараясь не смотреть на молчавшего Хирана. – А вы сами не хотите разобраться в этом деле?
      – Тщательное расследование, конечно же, будет проведено, капитан Кирк. И начнем мы его с допросов Китала, чья бдительность спасла жизнь вам и капитану Хирану.
      – И вы намерены передать нам результаты расследования?
      – Насколько это можно будет сделать из соображений безопасности, капитан Кирк. Вы же знаете, какие ограничения обычно накладываются на передачу подобной информации.
      – А что вы скажете о переговорах? – спросил Кирк и стиснул зубы.
      – Я готов продолжить их в любую минуту, но при условии, что найдется достойная замена послу Райли.
      – Мы с мистером Хандлером переговорим с послом и с Федерацией.
      – Как вам угодно. Однако я перечислил не все условия? Во-первых, как я уже заявил послу Райли на сегодняшней встрече, Федерация должна признать свою ответственность за то, что произошло на Влаарииви. Во-вторых, те двое ромуланцев... два заложника должны быть немедленно возвращены, – диктуя второе условие, Тиам бросил взгляд на свою жену. – И хочу довести до вашего сведения, – голос центуриона стал ледяным, – что Ромуланская Империя возлагает ответственность за самочувствие заложников на федерацию и на вас лично, капитан Джеймс Т. Кирк.
      После царственного жеста Тиама связь с "Галтизом" прервалась. Не говоря ни слова, капитан обвел тяжелым взглядом Спока, Маккоя, Ухуру, Бенар, ромуланцев и всех офицеров, которые находились на мостике.
      – Мы вернемся, – произнесла Яндра спокойным голосом и взглянула на брата. – Мы не будем висеть камнем на шее конференции.
      – Вы ни при чем, – неожиданно отозвался Кирк, еще раз оглядев присутствующих. – Эти "мирные инициативы" ромуланского Временного правительства кажутся мне неискренними. Скорее всего, так и есть. За последние дни стало очевидно, что среди властей Империи есть такие, кто готов на любые преступления, лишь бы конференция с треском провалилась. Я не знаю всех деталей, – продолжил Кирк, бросив взгляд на Дайяна и Бенар. Пока не знаю. Но достаточно сказать, что эти деятели, кто бы то ни был, попытались чужими руками убрать меня и капитана Хирана, как только почувствовали, что наши теплые отношения могут разрушить весь их сценарий.
      Нас бы добили, не вмешайся Кевин Райли, который сейчас находится в палате интенсивной терапии. Хиран знал о саботаже и пытался меня предупредить прямо перед покушением.
      Кирк помолчал, глубоко вздохнул и обратился к двум ромуланцам:
      – Так что забудьте, пожалуйста, о том холодном приеме, который я вам оказал в транспортном отсеке. Поверьте, ваше возвращение не оздоровит ситуацию и не поможет делу, а обойтись может очень дорого. Чувствуется, что за всем стоит кто-то довольно опытный и жестокий, и он держит ситуацию под контролем. Еще раз повторяю: вы не виноваты в том, что случилось.
      Сейчас вы пригодились Тиаму в качестве, простите, разменной монеты, а завтра вас вышвырнут вон за ненадобностью. Так что обдумайте, пожалуйста, все "за" и "против" и не совершайте поспешных и необдуманных поступков.
      – Спасибо, капитан, – произнес Дайян, до боли сжав руку сестры. – Мы остаемся.
      Яндра не нашла в себе сил и желания перечить брату. Кирк кивнул ромуланцам и обратился к помощнику посла.
      – Мистер Хандлер, напоминаю вам, что вы представляете дипломатическую службу. Примите наших гостей по всем консульским правилам и найдите для них подходящие каюты.
      Хандлер, все еще растерянный, выжал из себя несколько слов приветствия и пригласил ромуланцев в пресс-центр для оформления надлежащих бумаг.
      Внезапно раздался громкий голос лейтенанта Китти:
      – Капитан, на связи Тринадцатая База!
      – Включите громкоговорители!
      Приказ был выполнен, и мостик наполнился какофонией радиопомех, а потом раздался голос:
      – Этот объект сменил свой курс на противоположный. Он все еще в пространстве Ромуланской Империи, однако несколько минут назад попал в поле зрения наших сенсоров. Со скоростью, в двенадцать раз превышающей скорость света, объект направляется к Земле. По мере движения он распространяет вокруг себя те же энергетические поля, которые вывели из строя несколько наших кораблей и кораблей клингонов. Мощность выбрасываемой энергии чудовищна. Мы предусмотрительно вывели все свои корабли из зоны прохождения объекта и советуем сделать то же самое всем, кто находится к предполагаемой траектории ближе чем в парсек. Передаем текущие координаты и вектор движения объекта...
      Спок давно уже находился на своем рабочем месте и аккуратно записывал координаты.
      – Мы снова должны предупредить ромуланцев, капитан, – подняв глаза, заметил вулканец. – Траектория Зонда проходит менее чем в один световой год от Темариуса.
      – Значит, конференцию все-таки придется отложить, – вздохнул Кирк. И саботажников теперь обвинить не в чем. Лейтенант Китти, свяжитесь с...
      – ... Находясь от объекта на огромном расстоянии, мы пока не боимся за состояние наших кораблей и смело принимаем любую исходящую от объекта информацию, – продолжал вещать голос из громкоговорителей. – Своей энергией объект, видимо, подпитывает какую-то популяцию или даже цивилизацию...
      Внезапно сквозь радиопомехи прорвались странные звуки, нечто среднее между шипением и свистом, и являющиеся, очевидно, сложным наложением многих звуков. При желании в них можно было услышать и рев многотысячного стадиона, и шуршание целлофановой бумаги, и даже воркование голубей.
      Точно такие же звуки записали многие станции во время приближения Зонда к Земле, когда напутавший всех объект пытался "пообщаться" с земными китообразными, но, к несчастью, нашел только двоих "собеседников". Но в данном случае звуки были еще более сложными и многообразными.
      – Если он опять приблизится к Земле с этим своим хрюканьем, – покачал головой Маккой, – то на этот раз он нас всех утопит в океане.
      – Капитан Кирк! – неожиданно, с трудом перекрикивая какофонию, обратилась Яндра, которая, как оказалось, еще находилась на мостике.
      – Сделайте потише, лейтенант! – замахал руками Кирк.
      – А эти звуки... – несмело начала ромуланка, когда шум уменьшился, они представляют какую-то важность?
      – Вполне возможно. А вы что-то можете о них сказать?
      – Они похожи на...
      Яндра замолчала на полуслове, склонила голову и вслушалась в хаотичные звуки.
      – Нет, они не просто похожи, – уточнила ромуланка. – Некоторые куски совершенно одинаковы с теми, что так часто слушает мой муж, когда закрывается у себя в комнате. Так было и в Цитадели. Это же он слушал и в тот момент, когда я покидала "Галтиз". Самое интересное, что Тиам всегда выходил из себя, когда я пыталась спросить у него про звуки.
      – У вашего мужа есть записи этих звуков?! Когда он успел их записать?
      Еще до этой миссии?
      – Да, уже давно, капитан Кирк.
      – Так вот чего стоили клятвенные заверения ромуланцев, что они ничего не знают о Зонде! – возмутился капитан, повернувшись к Хандлеру. – Если у них давно водятся эти записи, то они сделаны еще до того, как Зонд пересек Нейтральную Зону, а может, и еще до того, как он вторгся в пространство федерации.
      – Похоже, сэр.
      – Скажите, Спок, – обратился Кирк к вулканцу, – не со стороны ли Империи в первый раз Зонд проник в пространство федерации?
      – Первыми его заметили на Двенадцатой Базе, капитан. Тогда траектория Зонда не была прямой линией, как сейчас, но баллистики с Базы в один голос утверждали, что объект появился из Нейтральной Зоны.
      Нахмурившись, Кирк надолго замолчал. Он внимательно вслушивался в доносившиеся из громкоговорителей звуки.
      – Яндра, – неожиданно обратился капитан к ромуланской пианистке, – вы сказали, что куски совершенно одинаковы? Вы уверены? Там же переплелись десятки тысяч различных звуков и нет совершенно никаких закономерностей!
      – Да почему же никаких?! – искренне удивилась Яндра. – Разве вы не слышите? – ромуланка окинула взглядом всех, кто был рядом, словно ища поддержку. – Если бы я слышала эти звуки всего во второй раз и на них наложили бы все существующие в мире шумы, все равно я узнала бы их!

      Более двадцати минут звуки Зонда царствовали в небольшом помещении командного отсека. За это время Спок внимательно просмотрел всю информацию об объекте, которую Звездный Флот ввел в компьютер "Энтерпрайза" незадолго до начала миссии.
      Не выдержав сумасшедшей какофонии, Маккой демонстративно закрыл уши ладонями и поспешил в свой медицинский отсек, где его ждал все еще пребывающий в коме Райли.
      Яндра, по-прежнему стоя у одного из громкоговорителей, комментировала услышанное. Она сообщила, что точно такие же звуки были переданы им с одного из ромуланских кораблей.
      Все, кто находился в командном отсеке, вежливо слушали Яндру, однако не спешили соглашаться с ее комментариями.
      – Разве вы не слышите? Когда стихают звуки, доносится завывание ветра, – продолжала ромуланка, удивляясь бестолковости землян. – Неужели только я одна слышу ветер? Дайян, а ты разве не слышишь?
      – Нет, сестренка, – покачал головой ромуланец, отчего Яндра удивилась еще больше.
      Постоянный шум уже порядочно надоел Кирку, который стал демонстративно хвататься за голову и жаловаться Споку:
      – Так мы оглохнем или свихнемся...
      – Нет, подождите! – воскликнула Яндра. – Не выключайте!
      – Понимаю, – вежливо заметил Кирк. – Вам кажется, что вы улавливаете какой-то смысл, но...
      – Я не это имела в виду! – ответила Яндра с азартом в голосе. Чередование начальных звуков повторяется снова!
      Кирк взглянул на Спока.
      – Что такое? Вы заново пустили запись?
      – Нет, капитан. Вся запись занимает несколько часов.
      Кирк снова повернулся к ромуланке.
      – Вы говорите, что кусок записи, который мы слушаем сейчас, уже звучал двадцать минут назад?
      Яндра энергично закивала.
      – Тот же самый рисунок. Не могу сказать о других участках записи, но эти совершенно идентичны.
      "Не ошибается ли она? – задумался Кирк. – А может, просто дурачит или даже со злым умыслом вводит в заблуждение? Может, поэтому и перебежала к нам? Черт возьми, что все это может значить?"
      – Спок, а что говорит компьютер о повторении звуков?
      – Сейчас посмотрю, капитан.
      Вулканец нажал на несколько кнопок и, задумчиво посмотрев на дисплей, заметил:
      – Пока ничего. Похоже, наскоком здесь не возьмешь.
      – Мистер Спок, – впервые оживилась Ухура, – пусть компьютер сосредоточится на... полосе частот от двух до трех тысяч герц.
      – Вы что-то услышали, Ухура? – удивленно спросил Кирк.
      – Я не уверена. Если бы Яндра не обратила внимание на закономерность, я бы даже ничего не заметила. Но сейчас мне кажется, что слышала. А может, все-таки показалось.
      – Так, два-три килогерца, – повторил Спок, бегая пальцами по кнопкам.
      – Сейчас просмотрим запись с первой по двадцать вторую минуту.
      Откинувшись в кресле, вулканец сосредоточил все свое внимание на показаниях компьютера.
      – Ну что, мистер Спок? – то и дело нетерпеливо спрашивал Кирк.
      Наконец Первый офицер выпрямился и, уставившись на дисплей, еще несколько секунд сосредоточенно изучал высветившиеся стройные ряды итоговых цифр и букв.
      – Компьютер, действительно, обнаружил закономерности в чередовании звуков, капитан, – взволнованно доложил Спок. – Цикл чередования составляет примерно девятнадцать целых и сорок три сотых минуты. Причем закономерность прослеживается в полосе частот гораздо шире, чем от двух до трех килогерц.
      Приподняв брови, Кирк обратился к Яндре и Ухуре.
      – Странно, что никто, кроме вас, не заметил этих "концертов".
      – Ничего странного, – ответил за женщин Зулу. – Они же музыканты. А это такой народ... Они найдут музыку там, где другие будут слышать лишь кваканье лягушек да шипение змей.
      – Любой музыкант услышит мелодию там, где она есть, – разрешила спор Ухура.
      – И вы вдвоем утверждаете, что это чередование звуков есть не что иное, как мелодия? – скептически спросил Кирк.
      – Это вполне может быть самая настоящая мелодия, – подтвердила Яндра.
      – Но гармонический строй, который лежит в ее основе, явно не ромуланского и не земного происхождения. Это определенно.
      – Что же, выходит, эта штука поет по дороге песенки? – по-прежнему не верил Кирк.
      – Не смейтесь, капитан, – неожиданно серьезно ответил Спок. – Может, действительно, поет. И на Земле эти "песни" предназначались нашим китам. А Джордж и Грейси в ответ "пели" Зонду что-то свое. Совсем незадолго до начала этой миссии я в очередной раз попытался войти в контакт с китами и буквально на себе ощутил то, что другие назвали бы умственными или духовными ощущениями. Я никому не рассказывал о своих опытах, потому что не мог дать этому феномену какого-либо логического объяснения. Однако эти ощущения, без сомнения, являются разновидностью музыки, которую нельзя назвать ни земной, ни вулканской.
      – Быть может, здесь и кроется объяснение... – робко предположила Яндра. – Может, я смогла услышать эти музыкальные узоры потому, что с детских лет научилась запоминать любую мелодию после первого же прослушивания, будь она ромуланской, земной или клингонской. Для меня это так же естественно, как для других ходить или плавать.
      – А можете ли вы так же хорошо запоминать другие вещи? поинтересовался Кирк. – Скажем, не из мира музыки?
      – Вы имеете в виду зрительную память? У меня она не очень развита. Я никому не говорила об этом, но я, например, плохо запоминаю написанное. А вот музыку, капитан, запоминаю после первого же прослушивания.
      – Блестяще! – восхитился Спок. – Среди вулканцев есть только пятеро, которые обладают такими же способностями. А память среднего вулканца куда крепче, чем память среднего землянина. Вообще музыкальная память лучше развита у землян, и абсолютный слух, насколько мне известно, среди жителей Земли не редкость. Известны случаи, когда земляне с первого же раза запоминали и воспроизводили сложнейшие музыкальные композиции. Вспомните юного Моцарта.
      – Послушайте, друзья, – вмешался Кирк, – это очень занимательная дискуссия, но нельзя ли вернуться к делу?
      – Конечно, капитан, – ответил Спок. – Существует множество теорий на этот счет, и одна из них гласит, что те, кто обладает абсолютной музыкальной памятью и слухом, талантливы и в других областях. То же относится и к китообразным. Всем известно, что они целый час могут воспроизводить когда-то услышанную "песню".
      – Похоже, начинаются новые истории про ваших суперкитов, – нахмурился Кирк. – Сначала телекинез, теперь вот... сумасшедшая память.
      Спок о чем-то задумался, а затем продолжил:
      – Путем долгих логических рассуждений я пришел к выводу, что если у интеллектуально развитых существ нет конечностей, с помощью которых они могли бы изменять окружающую среду, то у них развиваются другие способности.
      – Все это интересно, Спок, – с ехидцей заметил Кирк. – Но какое это имеет отношение к суперкитам и другим подобным вещам?
      – Самое прямое, капитан. Сверхпамять у китов компенсирует нехватку конечностей. Проще говоря, чем короче руки, тем длиннее память.
      – Но почему?
      – Потому что у развитой расы обязательно возникает потребность в сохранении информации. Так появилась письменность. Но у китов нет конечностей, поэтому им осталось одно – развивать память.
      – И что из этого следует?
      – Мозг этих существ, как губка, впитывает огромные массивы сложнейшей информации точно так же, как Яндра может запоминать с первого раза длинные музыкальные композиции. Я подозреваю, что язык, на котором кодируется такое большое количество информации, должен быть специфическим.
      – Специфическим – значит музыкальным? – не унимался Кирк. – Выходит, не случайно закономерности в "шипении" и "рычании", которые мы только что слышали, обнаружились таким изощренным музыкальным слухом, какой имеют Яндра и Ухура.
      – Я бы не стал называть эту систему кодов непременно "музыкальным языком", капитан, но в ней есть какие-то аналогии с музыкой. Если быть точнее, то к этой системе, возможно, применимы некоторые музыкальные законы. То, что мы называем песнями китов, есть не что иное, как самая примитивная разновидность подобного языка.
      Все надолго замолчали, только сейчас заметив, что компьютер давно уже, словно заезженную пластинку, прокручивает повторяющиеся места в "песне" Зонда.
      – Выходит, это все-таки язык, – наконец вздохнул Кирк. – И все, что вытворял с нами этот проходимец, всего лишь попытка поболтать. Этакая непринужденная беседа со старыми друзьями. А у нас в это время целые острова уходили под воду, – Капитан вновь задумался. – Да... Так же и наши переговоры в космосе несут на себе субкосмические и электромагнитные волны. Выходит, на Земле нарушалась глобальная атмосферная система из-за того, что Зонд повысил свой голос. Забавно... Но возникает один естественный вопрос: о чем, собственно, он собирался "поговорить".
      – И что об этом удалось узнать ромуланцам, – вставил Зулу. – Смею предположить, им что-то известно. Для чего тогда Тиам просиживал часами у этих записей? Не дешифровалыцик ли он? Как близко Тиам подошел к пониманию "песен" Зонда? И не для того ли организован весь этот балаган с конференцией, чтобы...
      – Все это вполне возможно, мистер Зулу, – прервал рулевого Спок. – Но сейчас нас больше должен интересовать другой вопрос: как нам самим связаться с Зондом, пока он не приблизился к сердцу федерации – Земле.
      – Точно, – согласился бортинженер Скотти. – Нельзя же ждать, пока он поступит с Землей так же, как с Влаарииви.

      Как и ожидалось, ромуланцы махнули рукой на предупреждение землян о том, что приближается Зонд, Тиам считал это предостережение пустой угрозой и продолжал требовать от капитана "Энтерпрайза", чтобы тот обуздал монстра.
      Когда же Кирк спросил, есть ли на Влаарииви какие-либо разумные морские формы жизни, Тиам бросил на капитана такой недвусмысленный и красноречивый взгляд, что всем присутствующим стало стыдно за своего посла.
      – А я предполагаю, – твердо продолжал настаивать Кирк, – что в целях нашего взаимного выживания нам надо обмениваться любой добытой информацией о Зонде. Мы, например, знаем, что вы записали и измерили излучаемую Зондом энергию, а попросту говоря, его "голос", во время предыдущего прохождения объекта по Империи. У нас есть точно такая же запись.
      – Какую несусветную чушь вы несете! – гневно отверг Тиам. – До тех, пор, пока вы не приказали своему Зонду напасть на Влаарииви, никто в Империи и не подозревал о его существовании!
      – Но факты упрямо говорят об обратном, – холодно доказывал Кирк. Ваша жена слышала, как вы наслаждались "голосом" объекта, по крайней море, несколько раз, причем еще задолго до того, как вас назначили главой этой миссии. А вы все время водили нас за нос.
      Заявление Кирка повергло в шок даже самого центуриона, который, казалось, потерял дар речи. Первым ожил Хиран. Вложив в улыбку весь свой сарказм, капитан "Галтиза" испытующе взглянул на посла.
      – Да будет вам известно, – очнулся, наконец, и сам Тиам, – что моя жена – музыкант, а но ученый. И я понятия не имею, что она слышала. Уверяю вас, что...
      – Ваша супруга показала, что сегодня после утренней встречи с послом Райли вы, вернувшись на "Галтиз", заперлись в своей спальне и слушали "голос" Зонда. Если это был не его "голос", тогда чей? И почему нужно было запираться?
      Такие подробности вновь ввергли Тиама в замешательство. "Все-таки этот парень не посол. Не та закваска", – подумал Кирк. Конечно же, настоящий дипломат, например, как Райли, глубоко спрятал бы свои эмоции, а не выставлял их напоказ.
      – Это не касается никого, кроме членов ромуланского правительства, не смог придумать ничего лучше Тиам.
      – Как знаете, посол, – спокойно произнес Кирк, то и дело поглядывая на Хирана. – Несмотря на то, что вы и не помышляете о совместной работе, сообщу вам, что скорее всего нападение Зонда на Влаарииви как-то связано с разумными или почти разумными обитателями планеты. На Земле подобные существа были уничтожены около века назад. У нас есть самые веские доводы предполагать, что нападение на Землю было спровоцировано именно этой причиной.
      – Но почему он, в конце концов, ретировался? – перешел от обороны к нападению Тиам. – Если вы, действительно, не контролируете объект, почему он не довел до конца то, что задумал?
      – Никто не знает, – задумчиво ответил Кирк. – Возможно, потому, что мы перенесли этих существ из... – неожиданно Кирк замолчал. Стоило ли давать ромуланцам знать, что у землян существует надежный способ перемещения во времени? – Мы вытащили этих существ из спячки.
      – Какое счастье для Земли и Федерации! – почему-то восхитился Тиам.
      – В общем, вы понимаете, посол, что пришло время делиться информацией по этому объекту. Если вы что-то узнали о нем во время его предыдущего прохождения по ромуланской территории, то...
      – Сейчас объект движется в сторону федерации, прямо к Земле, прервал Кирка центурион. – Вы утверждаете, что он действует совершенно независимо. А я говорю, что объект следует указанию вашего правительства.
      В любом случае, я не вижу причин связываться с Федерацией. Если объект ведет себя независимо, то это головная боль вашего правительства, а не наша, и любой ущерб, принесенный Федерации, будет бальзамом на нашу душу.
      А если все-таки Федерация контролирует объект, а я в этом уверен, то было бы верхом нашей наивности предоставлять вам информацию, которая сделает контроль еще теснее, а атаки на наши планеты еще разрушительнее.
      Внезапно капитан "Галтиза" вплотную приблизился к центуриону. Видимо, его терпение иссякло.
      – Вдруг вы не правы, посол Тиам? А мне кажется, так оно и есть. Вдруг этот Зонд погостит в Федерации, а затем вернется к нам, только еще быстрее и еще злее? Что тогда, Тиам?
      Казалось, Тиам ждал этого неожиданного вызова. Со злой улыбкой на лице центурион всем телом развернулся к капитану ромуланцев.
      – В который раз напоминаю вам, что все дела с Федерацией целиком лежат на моей ответственности, и вы не имеете права говорить ни с капитаном Кирком, ни с кем-либо еще без моего особого разрешения. Вам все ясно?
      – А я отвечаю за свой корабль и безопасность Империи! – парировал Хиран и отвернулся от посла. – Капитан Кирк, я ничего не знаю о тех данных, которые имеются в распоряжении посла, но я скоро...
      Неожиданно главный экран погас, а затем на нем появилось внешнее изображение "Галтиза".
      – Восстановите связь, лейтенант, – потребовал Кирк.
      – Нет ответа, сэр, – жалобно доложила Китти, бегая пальцами по клавишам приборной панели.
      – Черт... – выругался Кирк. – Это Тиам заблокировал канал.
      – Капитан! – обратился со своего места Спок. – В транспортном отсеке ромуланцев оживление. Похоже, они эвакуируют с Темариуса своих археологов, Кирк тотчас включил переговорное устройство.
      – Транспортный отсек! Сейчас же эвакуируйте наших людей с планеты!
      Отдав распоряжение, Кирк посмотрел на вулканца.
      – Спок, наблюдается ли еще какая-нибудь активность на "Галтизе"?
      Может, готовят оружие или ставят защитные пояса?
      – Нет, капитан. Однако ромуланцы вовсю заняты маршевым двигателем.
      Кирк посмотрел на экран. "Галтиз", медленно удаляясь, превращался в крошечный объект, сохранявший, тем не менее, свои контуры.
      – Все археологи подняты на борт, капитан! – доложили из транспортного отсека. – Но похоже, они не выглядят счастливыми.
      – Это неудивительно, – заметил Кирк, представив недовольство археологов. Обратившись к Одри Бенар, которая все это время хранила гробовое молчание, капитан добавил:
      – Буду очень признателен вам, если вы объясните своим коллегам ситуацию. Скажите им, что их вернут на Темариус при первой же возможности, но шансы для последующей работы крайне малы.
      – Конечно, капитан.
      – Мистер Спок, – продолжил Кирк, когда двери лифта скрыли доктора Бенар, – теперь мы знаем, что "голос" Зонда может быть средством его общения. Мне кажется, есть смысл продолжить работу в этой области. Если этот объект на всех парах мчится к Земле, чтобы навести там новый переполох, нам ничего не остается, как попытаться расшифровать его "язык" и войти с ним в контакт. Лейтенант Китти, свяжитесь с адмиралом Картрайтом или президентом.
      – Есть, сэр.
      Усталость и напряжение последних дней плохо отразились на хорошеньком лице девушки. А теперь еще к дипломатическим выкрутасам Тиама добавился загадочный и непредсказуемый Зонд.

* * *

      – Как долго вы будете заниматься этой ерундой, Тиам? – без обиняков спросил прямодушный Хиран.
      – Пока вы не вернетесь к здравому смыслу, капитан, – бросил центурион. – Мы до тех пор не подойдем к "Энтерпрайзу", пока вы не будете готовы следовать всем моим распоряжениям. Повторяю: всем.
      – А ведь Кирк был прав... Не так ли, Тиам? – удрученно покачал головой Хиран. – Вы знали все или очень многое об объекте. Очевидно, Кирк прав и относительно событий на Влаарииви. Чем мы вообще занимаемся на этой планете?
      – Все это не касается федератов! На Влаарииви мы провели несколько экспериментов. Если бы результаты оказались положительными, то у нас был бы прекрасный способ наказать бунтовщиков в морях Вариизата и навсегда положить конец мятежу.
      Нахмурившись, Хиран зло спросил:
      – Эксперименты? На морских существах? На разумных морских существах, как и предполагал Кирк?
      – Не очень-то увлекайтесь своим другом-федератом, Хиран. Существа всего лишь безмозглые, тупые твари, которые кажутся бесполезными даже самим себе, – Тиам оскалился в полуулыбке-полуусмешке. – Мы-то нашли для них применение. Мой информатор сообщил, что хоть эксперимент и провалился, но существа оказались вполне пригодными для употребления в пищу. Я думаю, научную станцию можно переделать в пищевую фабрику, а прибрежные отмели в места охоты.
      – Но сейчас станция не у дел, – обезоруживающе произнес Хиран. – Она разрушена этой штукой. Да, Кирк был прав. Удивляюсь только, почему этот объект не разворотил ее во время своего первого прохождения.
      – Потому что он прошел тогда более чем в сотне парсек от Влаарииви, устало вымолвил Тиам.
      – А до этого? Разве объект не проходил ближе до этого? Вы же хорошо знали обо всем?
      Тиам закрыл глаза и громко вздохнул.
      – Ладно. Если это успокоит вас, капитан, я скажу. Да, наше разлюбезное правительство знало о прохождении объекта. Делались попытка за попыткой с ним связаться, но все они были безуспешными. В это время ученые и инженеры не спускали глаз с объекта. Велись наблюдения, записывался его "голос". Странное поведение объекта натолкнуло на мысль, что он не только не пилотируемый, но и вообще лишен чьего бы то ни было контроля. Более того, объект поразил всех своей мощностью, размерами и массой. Поэтому...
      – Поэтому кто-то решил прибрать его к рукам!
      – Для пользы Империи! – воскликнул Тиам. – Империи! Говорят, сам Претор в последние дни жизни заинтересовался объектом! Если бы у этих "тряпок", что сейчас у власти, хватило ума...
      – "Тряпок", которых вы представляете, Тиам?
      Поняв, что сказал лишнее, центурион часто заморгал, но быстро взял себя в руки. В конце концов, ничто уже не спасет эту конференцию. А когда переговоры провалятся – а Тиам с самого начала знал, что они провалятся разразится такой скандал, что на поверхность выплывут только самые хитрые и зубастые. Остальных же поглотит пучина забвения.
      – Да, капитан, – заговорил, наконец, Тиам. – Именно этих "тряпок" я сейчас представляю. И это их счастье, как и счастье для всей Империи, что представителем являюсь именно я.
      – Знают ли власти о ваших потаенных мыслях, посол? – Хиран по-прежнему был неподражаем.
      – Если бы они знали, думаете, меня назначили бы?
      – Неужели у них не было ни малейших сомнений?
      – Не знаю, капитан. Но я уверен, что до таких высот наивные и глупые чиновники не добираются. Наверняка, были какие-то объективные причины пригласить меня в Цитадель сразу же после смерти Претора. Там мне под строжайшим секретом и сообщили о прохождении объекта через пространство Империи. Тогда же мне сказали, что есть возможность связаться с объектом и использовать его безграничную мощь. Мне предоставили точную информацию о нем, записи его "голоса" и предложили заняться этим делом. Мою жену на это время пригласили на похороны Претора в качестве музыканта. Как выяснилось, записи оказались совершенно бесполезными: ни единой зацепочки для общения с объектом. Сразу после того, как я проинформировал власти о провале своей работы, мне сообщили о повышении в должности, о новом назначении и о той роли, которую теперь должна играть моя жена.
      – Очевидно, вы поделились результатами работы с теми, кто вас выдвинул и назначил на эту должность?
      – Разумеется, нет. Те, кто меня выдвинул и назначил, и по сей день остаются в полном неведении относительно того, каким твердым орешком оказался объект.
      "Жалкий глупец, – хмыкнул про себя Хиран. – Ты и не догадываешься, что тебя скоро постигнет участь Ютака." Но капитан "Галтиза" не был бы самим собой, если бы даже такого неприятного субъекта, как Тиам, не предостерег от опасности.

Из дневника капитана Кирка:

 

      Звездное время 8493.4
      Картрайт, похоже, больше расстроился не из-за возможного провала конференции, а из-за ранения Райли. "Я ждал предательства ромуланцев, – сказал адмирал, – и был к нему готов. Поэтому меня это известие не застало врасплох." Картрайт также персонально предостерег меня от ловушки со стороны "коварных ромуланцев". Он ясно дал понять, что мои теплые отношения с капитаном Хираном недостойны поощрения.
      Адмирал также остановился на содержании еще одного сообщения, полеченного из источника, который проинформировал о смерти Претора. Сообщение касалось, прежде всего, вероятного провала конференции. Слухи о скором конце переговоров ходят уже и в Цитадели, и реформаторы, которые по-прежнему пока у власти, уже чувствуют под ногами трясину.
      Адмирал зачитал кусочек из сообщения, в котором говорится, что надо использовать любую возможность, даже самую ничтожную, для достижения мира. Когда я спросил, не из той ли категории "коварных ромуланцев" этот информатор, то чуть было не нанес адмиралу смертельную обиду. В качестве лирического отступления Картрайт припомнил свои молодые годы, когда он патрулировал в Нейтральной Зоне и водил дружбу "со своим капитаном Хираном".
      Сообщение с Тринадцатой Базы и патрульных кораблей говорят о том, что Зонд через несколько часов пройдет мимо системы Темариус. При той скорости, какую развил объект, он через два для достигнет Федерации и Земли.
      Однако мы по-прежнему далеки от разгадки "языка" Зонда. Бедный Спок не спит с тех пор, как занялся этой проблемой. Яндре, Ухуре и другим музыкантам, которые тоже бьются над загадкой Зонда, лишь время от времени удается склонить головы на подушки. Даже мистер Пеналт принимает посильное участие, хотя все кажется, что маэстро больше занят Яндрой, чем загадочной проблемой.
      Некоторые музыканты пытаются играть музыкальные куски из записей "голоса" Зонда.
      Но как бы они не исполняли их, медленно, быстро или даже задом наперед – все бестолку.
      Были сделаны попытки заключить "голос"
      Зонда в математическую формулу, а также смоделировать на компьютере. Но пока нам удалось лишь обнаружить "музыкальные узоры" и на других частотах, а не только на полосе между двумя и тремя килогерцами. "Узоры" простираются от инфрачастоты в десять герц до ультразвуков частотой за сотню килогерц.
      Однако ни одна из лингвистических компьютерных программ не видит в "узорах" ни одного намека на средство общения. Компьютер постоянно капризничает, запрашивая новые данные.
      Кстати, Спок нашел интересную аналогию. В некоторых земных языках слова меняют свои значения от тона, каким произнесены. И одно и тоже слово, сказанное, например, в четырех различных тональностях, будет иметь четыре разных значения. Так и в записях "голоса"
      Зонда некоторые "узоры" повторяются на разных частотах, или тональностях.
      Выслушав теорию Спока, бортинженер Скотт предложил послать Зонду фрагменты его же собственного "голоса". Не знаю, что у нас получиться, но это лучше, чем нечего. Хорошо, если собственное эхо вызовет у Зонда прилив дружелюбия, а не агрессии.
      Что касается "Галтиза", то он, кажется, не собирается возвращаться в Империю. В то же время, на все наши запросы и попытки установить хоть какой-то контакт он хранит гробовое молчание. Единственное, что мы слышали от ромуланцев, это требование вернуть заложников. Однако наши наблюдатели утверждают, что, не смотря на молчание, "Галтиз" не пропускает ни одного нашего запроса. На ромуланском корабле внимательно следят и за продвижением Зонда по Нейтральной Зоне, и за нашими попытками связаться с объектом.
      Доктор Маккой утверждает, что посол Райли пошел на поправку и вскоре почтит нас своим присутствием. Однако Зулу и Ухура, которые провели у постели посла гораздо больше времени, чем доктор, настроены не так оптимистично. Если бы признаки стабилизации что-то значили, говорят они, то Райли очнулся бы еще сутки назад. Но посол, если не считать случайных стонов и непроизвольной мимики, остается в глубокой коме. Зулу и Ухура считают, что даже в коматозном состоянии больные могут слышать все, о чем говорят в их присутствии, и даже подавать в ответ кое-какие признаки жизни. В общем, оба решили попробовать растормошить Райли напоминанием о ярких эпизодах, в которых тот принимал участие. Посмотрим, что из этого выйдет.

 
      Слушая доносящиеся из-за дверей медицинского отсека звуки Дайян нерешительно топтался в коридоре. Не помешает ли он своим вторжением?
      Все-таки Зулу и Ухура – друзья посла. А кто он? Всего лишь знакомый ромуланец, которого вполне можно принять за врага.
      К тому же, только Зулу пригласил его в медицинский отсек. "Мы с Ухурой начали повторяться, – произнес рулевой, а затем объяснил, с какой, собственно, целью им понадобилась его помощь. – Понимаете, мистер Дайян, напоминая послу Райли о ярких переживаниях, мы внедряемся в его подсознание и не даем оборваться ниточке, которая связывает его сознание с внешним миром. По крайней мере, когда Райли проснется, ему не придется начинать все с нуля."
      Дайян, конечно же, никогда не слышал о подобных методах лечения, но Зулу был так искренен и убедителен, что ромуланец не нашел в себе силы отказаться. К тому же, именно Зулу спас его от разъяренной Одри Бенар на Темариусе.
      Глубоко вздохнув и отбросив последние сомнения, Дайян, наконец, нажал на кнопку. Двери в медицинский отсек открылись, и ромуланец осторожно переступил порог.

* * *

      Далеко в подсознании Кевина Томаса Райли раздавались неясные и приглушенные голоса из далекого детства. Его отец, четыре десятилетия назад погибший от рук палача Кодоса, разговаривал со своим маленьким сынишкой.
      – Береги маму, малыш, – говорил отец, поглаживая рыжие волосы сына. А мне на некоторое время надо уйти.
      – А куда ты уходишь? – хныкал маленький Кевин. – Можно мне с тобой?
      – Тебе со мной... – вздохнул отец. – Нельзя, малыш. Ты должен оставаться здесь и беречь маму.
      Отец так и не взял мальчика с собой. Мать Кевина прижала к себе сына, заснувшего беспокойным детским сном, и подошла к окну. Когда прошли военные наряды Кодоса, она быстро вышла с Кевином на улицу.
      Перевернулась еще одна страница памяти, и Кевин-маленький оказался на пустынной крыше с Кевином-взрослым. Взявшись за руки, они смотрели, как голубоватые лучи фазеров прорезали низко нависшие облака.

* * *

      Внешне Тиам оставался по-прежнему жестким и непреклонным. Несмотря на все старания, Хирану не удалось убедить посла, что он всего лишь послушная марионетка в чьих-то руках и вознесся так высоко не из-за своих выдающихся дипломатических способностей или ненависти к Федерации, а из-за своего косвенного родства с Риланом.
      – Они могли найти много других кандидатов в столице, а не вызывать вас из провинции, – говорил Хиран. – Но все дело в вашей женитьбе на Яндре, сестре Рилана. Ваши убеждения и воззрения, конечно, сыграли свою роль, но не явились решающей причиной для вашего выдвижения. Вы и сами не верите, что приглашение землянки, которая считается единственной, кто выжил на Калисе-Три, было чистой случайностью.
      – Думайте, как вам угодно, капитан, – высокомерно ответил Тиам. факт остается фактом: я официальный представитель Империи и последняя инстанция во всех делах с Федерацией.
      Посол не преминул еще раз напомнить, что Хиран командует "Галтизом", но подчиняется ему. Все сношения: и с Империей, и с "Энтерпрайзом" должны контролироваться лично им, Тиамом. И каждый, кто отступит хотя бы на шаг от этого правила, будет наказан. Серьезность слов посла подкреплял своим присутствием адъютант Китал, который стоял рядом и поигрывал смертоносным фазером.
      После того, как Тиам доложил в центр о пленении жены и ее брата, те, кого он сейчас представлял, были удивлены и даже шокированы. Центр приказал центуриону сделать все возможное для их освобождения и попытаться спасти конференцию. Ему объяснили, что судьба правительства зависит от итогов переговоров.
      Позже с Тиамом провели еще один сеанс связи по секретному каналу, на личное приемное устройство, установленное прямо в спальне центуриона.
      После исчезновения Яндры Тиам уже не беспокоился за конфиденциальность связи: подслушивать было некому.
      Голос из Центра похвалил центуриона за умелое ведение дел и выразил надежду, что посол не ослабит своих усилий на дипломатическом поприще.
      После обычного торжественного вступления голос назвал исчезновение Яндры и Дайяна бегством и советовал не возвращаться за стол переговоров до тех пор, пока ромуланцы не вернутся. Однако интонации далекого собеседника говорили о том, что сам он нисколько не верит в возвращение беглецов.
      – Еще несколько дней, – доверительно сообщил голос, – и режим реформаторов рассыплется, как карточный домик. Тогда мы вернем в Империю порядок и стабильность, а ваш вклад никогда не забудем.
      Сразу же после тайного сеанса связи Тиаму доложили, что "Энтерпрайз" снялся с орбиты Темариуса и, по всей видимости, пустился вдогонку за монстром, разрушившим станцию на Влаарии-ви и выведшим из строя корабль "Хензу".
      – Ну, капитан, – довольным голосом произнес Тиам, – конференция подошла к своему логическому концу. Заложников нам не вернули, а корабль федератов отправился на свидание со своим союзником или вассалом, от которого вскоре получит детальный отчет о работе, проделанной на Влаарииви. Что вы теперь скажете о поведении своих друзей-землян?
      – Вам хорошо известно, – покачал головой Хиран, – что они пытаются установить связь с этим объектом и, судя по всему, очень надеются на нашу помощь. Однако в ответ на свои запросы федераты не услышали ничего, кроме вашего вселенского плача об усопшей конференции. Если говорить откровенно, Тиам, поведение землян куда предпочтительнее вашего и ваших хозяев. Если вас еще интересует правда... и ваша жена.
      Лицо Тиама на мгновение передернулось от боли, но затем вновь стало веселым и довольным, каким было и раньше.
      – Она сама позволила взять себя в заложницы, – осуждающе произнес центурион. – И этот факт еще послужит интересам Империи.
      – Но почему бы нам не помочь федератам в установлении контакта с объектом? Неужели ваши хозяева не заинтересованы в этом?
      – Может быть. Но я предпочитаю наблюдать со стороны. Вы только вспомните, что объект сделал с "Хензу" и невооруженным грузовым кораблем, с расстояния в миллионы километров... Что-то не хочется приближаться к этому монстру, под контролем ли он Федерации или самостоятельная машина-убийца. В любом случае, здесь нам безопаснее. Поэтому будем сидеть и ждать, чем закончится встреча "Энтерпрайза" с объектом, – Тиам хитро улыбнулся. – Разрушение "Хензу" зафиксировано нашими сенсорами с расстояния от монстра более чем в парсек.

* * *

      Зулу, крепко держа в руках штурвал, вел "Энтерпрайз" на встречу с Зондом. Чехов прокладывал курс за своим штурманским местом. Ухура молча сменила лейтенанта Китти за пультом связи. А Скотт, которому не сиделось за своим рабочим местом, находился возле Ухуры. Конечно, здесь же был и Спок. Даже Маккой стоял по левую сторону от Кирка и не отрывал взгляда от главного экрана. Несмотря на большое количество людей, на мостике царило гробовое молчание.
      Единственной, кто не принадлежал к членам экипажа и присутствовал здесь, была Яндра, чьи замечательные способности позволили обнаружить закономерности в хаотическом "концерте" Зонда. Все другие музыканты собрались вокруг экрана, специально выставленного в том самом зале, где проходил памятный вечер. Там же был и мистер Пеналт, которого довольно настойчиво попросили покинуть командный мостик.
      – "Шенандоа" сообщает, что Зонд продолжает следовать своим курсом через Нейтральную Зону, капитан, – спокойно доложила Ухура. – Он может появиться в зоне видимости наших датчиков в любой момент.
      – Спасибо, Ухура, – также спокойно поблагодарил Кирк, продолжая смотреть на экран. – Готовы, мистер Спок?
      – Готов, капитан.
      – А вы, мистер Скотт?
      – Так точно, капитан. Запасные батареи заряжены и защищены. Даже если мы потеряем все основные источники энергии, они позволят нам сохранить первоначальный импульс.
      – А связь с Зондом?
      – Все готово, сэр. Наш голос не затеряется.
      Кирк некоторое время помолчал, а затем почти беззвучно вздохнул.
      – Ну, мистер Спок, начинайте беседу с нашим "другом".

* * *

      Внезапно Он встретил на своем пути объект, о существовании которого и не подозревал. Он не был найден среди сотен миллиардов естественных объектов, занесенных в память Странника.
      На принятие решения потребовалась одна миллионная доля секунды и около триллиона счетных действий. Странник решил скорректировать курс и обойти незнакомый объект.

* * *

      – Капитан! – раздался голос Ухуры. – "Шенандоа" сообщает, что Зонд изменил свой курс. Его новая траектория лежит в одной десятой парсека к галактическому северу.
      – Чертова игрушка!.. – выругался Кирк. – По-моему, он нас увидел. Да, его сенсоры показали нам свою чувствительность. Мистер Зулу! Курс прямо на объект! Выбирайте опорное искривление на свое усмотрение!
      – Есть, капитан! Но было бы лучше, если бы объект появился в поле зрения наших сенсоров. Как вы сказали, Ухура, его путь лежит в одной десятой парсека к северу?
      – Верно, мистер Зулу, – подтвердила Ухура.
      – Сенсоры уловили излучение объекта, – доложил Спок. – Но он сам пока вне досягаемости.
      – Наверное, хочет сбить нас с толку, – предположил Маккой.
      На экране появилась фантастическая по своей красоте картина: вход в искривление времени-пространства, войдя в которое, "Энтерпрайз" должен развить скорость, в несколько раз превышающую скорость света.

* * *

      Странник заметил, что неизвестный объект медленно проплыл в космосе и оказался у него в хвосте. Для его кристаллического сенсора не составляло сейчас большого труда определить природу объекта. Странник отдал необходимые команды, и из его чрева на длинном манипуляторе выплыл сенсор.
      "Козявки", – определил он. Объект оказался еще одним, на котором хозяйничали примитивные существа, облаченные в металлические "пузыри".
      "Уничтожь их", – советовала одна часть бортового компьютера Странника. "Не стоит", – противилась другая, более сильная и разумная.
      Эти существа в "пузырях" находятся в тысячах парсек от тех, кто заставил замолкнуть сине-зеленую планету, тех, кто заполонил голубую, и в сотнях тысяч парсек от тех, кто осмелился напасть на него под покровом космической тьмы. "Между ними нет ничего общего", – промелькнуло у Странника в электронном мозге.
      "Однако запомни их местоположение, – посоветовала третья, самая развитая часть бортового компьютера. – Вернись и выясни, есть ли все-таки связь между ними, двумя планетами и теми, кто атаковал и хотел разрушить тебя."
      Вновь были произведены триллионы вычислений, и вновь изменился курс.

* * *

      – Объект в зоне видимости наших сенсоров! – громко объявил Спок. – Но он опять сменил курс!
      – Тоже мне, баловник нашелся, – пробурчал Кирк. – Мистер Зулу!..
      – Знаю, капитан. Выправляю курс.

* * *

      Он вернулся. Изменил курс и вернулся. Огромный чувствительный кристаллический датчик-сенсор занялся сбором информации об объекте и обитателях сине-зеленой планеты. Есть ли между ними связь? Повинны ли эти примитивные существа в опустошении планеты?
      "Нет", – ответила одна часть мозга. "Нет, – вторила ей другая. – Не прекращай наблюдения и во время движения к голубой планете. Если возникнут вопросы, можно будет вернуться. А сейчас – в путь."
      Манипулятор был уже готов вернуть сенсор в чрево Странника, уже энергетическая установка приготовилась к дальней дороге, когда внезапно с объекта послышалось то, что Странник хотел услышать давно. Истинный Язык!
      Невзрачные "козявки", из-за которых важный и занятой Странник потерял несколько драгоценных секунд, вдруг заговорили на Истинном Языке!

* * *

      – Капитан, объект...
      – Снова изменил свой курс, – с недовольной гримасой Кирк закончил мысль Спока.
      Последнее изменение курса Зонда приблизит его до каких-то сотен астрономических единиц к системе Темариус и не оставит "Энтерпрайзу" шансов воспользоваться для погони искривлением пространства-времени. В данном случае искривление будет просто бесполезным.
      – Капитан, объект почти прекратил излучение, – добавил Спок.
      Мостик погрузился в абсолютную тишину.
      – Остановить корабль! – скомандовал Кирк.
      – Есть, сэр! – отозвался Зулу.
      – Мистер Спок! Сбавить мощность нашего излучения наполовину!
      – Есть, капитан!
      Сейчас опасность заключалась в том, что непонятные маневры Зонда и его неожиданный "крик" после затишья могут вывести из строя даже сверх-защищенные энергетические батареи Скотта.
      – Ухура, попытайтесь связаться с "Галтизом".
      – Не отвечает, сэр.
      – Они все еще здесь, Спок?
      – Да, неподалеку, капитан. Они слышат все наши запросы.
      – Но не отвечают, – удрученно покачал головой Кирк. – Ухура, не прекращайте попыток связаться с ними.
      Даже если этот Тиам ослеплен ненавистью или ведет какую-то свою игру, то Хиран, который информирован не меньше центуриона, в данной ситуации должен найти в себе мужество прижать его к стенке.
      Все на мостике затаили дыхание. В гробовой тишине было слышно стрекотание приборов.
      – Объект, кажется, ожил! Датчики уловили слабый вид энергии! доложил Спок.
      – Уменьшить мощность нашего излучения еще на пятьдесят процентов! приказал Кирк.
      – Сделано, капитан!
      – Он все еще излучает?
      – Да, капитан, на очень слабом уровне.
      – Уменьшить наше излучение до пяти процентов от первоначального уровня!
      – Есть, сэр!
      – Боюсь, что его "шепот" так же опасен для нас, как и его "крик", тихо произнес капитан. – Черт... Если бы знать, о чем он там "шепчет"...
      Мистер Спок, похож ли сейчас его голос на нашу запись?
      – Пока неизвестно, капитан. Компьютеру дана команда проанализировать все входящие сигналы и сравнить их с уже имеющимися записями, но пока не найдено никаких соответствий.
      – Может, при "шепоте" и "крике" Зонд использует разные "языки"? предположил Маккой. – В этом столько же смысла, сколько во всем, что делает эта штука.
      – Включить громкоговорители! – распорядился Кирк. – Только не на полную мощность!
      Звуки, заполнившие мостик и помещение, в котором собрались музыканты, казались капитану лишь бессмысленной какофонией, как и раньше. "Какие "рисунки" в этом хаосе звуков умудрилась разобрать Яндра?" – недоумевал он.
      – Если у кого-нибудь возникнут какие-то мысли, то... – начал Кирк, но был прерван Ухурой.
      – Капитан, "Галтиз" отвечает!
      – Сигнал на экран, пожалуйста!
      – Не нам, капитан, – поправилась Ухура. – "Галтиз" отвечает Зонду!

      Первой мыслью Тиама, узнавшего, что объект изменил курс и движется сейчас прямо к системе Темариус, было увести "Галтиз" на расстояние не менее полпарсека. Однако этот обструкционист Хиран непростительно медлил.
      Объект остановился и, казалось, замер в ожидании, но "Галтиз" все еще не думал покидать систему Темариус, теряя при этом драгоценное время.
      Напряженно всматриваясь в экран, Тиам прислушивался к донесениям Первого офицера. Центурион уже знал о безумной идее Кирка связаться с объектом посредством его же "голоса" и терпеливо ждал провала этой затеи.
      И кто только в Федерации назначает таких бездарных капитанов?
      Объект остановился. Почему? Взял паузу перед тем, как атаковать корабль федератов, или озадачен попытками землян связаться с ним?
      Неожиданно Тиам понял, в чем дело. Причина вовсе не в "луче общения", с помощью которого Кирк пытается выйти на связь с объектом. Этот луч мог простираться в пространстве на тысячи километров, но никак не на парсеки, которые разделяли "Энтерпрайз" и объект. Причиной всему были маневры корабля! "Энтерпрайз" оказался на дороге объекта, и тот озадачен неподражаемой наглостью корабля федератов!
      Это конец Кирку, а вместе с ним и Яндре!
      Монстр раздавит их, как мух, а он, Тиам, останется в стороне. Быть может, хорошо, что Хиран упрямится? Вдруг своим бегством "Галтиз" спровоцирует монстра на погоню?
      – Капитан, – строго обратился к Хирану Тиам, – пусть "Галтиз" остается там, где находится.
      – Рад слышать это, посол, – ответил Хиран, не в силах скрыть своего удивления. – Можно спросить...
      – Нельзя! – гаркнул Тиам, а затем добавил:
      – Корабль Федерации все еще удален от нас на большое расстояние. Его уничтожение никоим образом не затронет "Галтиз".
      Хиран отдал необходимые распоряжения и сокрушенно покачал головой.
      Тиам ждал, хваля себя за ум и хитрость.
      Спустя некоторое время, выслушав чей-то доклад, Хиран рассмеялся.
      – Объект, похоже, самым миролюбивым образом настроен к "Энтерпрайзу".
      Он и не думает атаковать землян!
      Тиам молча выругался: не такого исхода он ждал. Объект реагировал на "Энтерпрайз" совсем не так, как, например, на "Хензу". Куда же подевались его агрессивность, коварство, инстинкт хищника?
      – Какие будут распоряжения? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Хиран.
      Тиам забеспокоился. Все вдруг перевернулось, все его умозаключения полетели к черту. Почему этому Кирку так повезло? А вместе с ним повезло и Яндре. Неужели эта безумная затея с "говорящим" лучом дала свои плоды?
      Вдруг внутри у центуриона все похолодело.
      Конечно же... Когда-то на руках у него были записи "голоса" объекта, сделанные во время его прохождения по Империи, и он самолично отверг их, объявив бесполезными. Как же он, Тиам, не разглядел птицу удачи? А этот выскочка Кирк, используя такие же записи, остановил монстра, да еще настроил его на миролюбивый лад.
      Может, земляне, действительно вошли в какой-то контакт? Может, и вправду в хаотичном нагромождении звуков, издаваемых объектом, есть смысл, логика, и земляне, конечно, с помощью Яндры нашли то, что выскользнуло из его, посла, рук? Неужели нашли ключ? Неужели перевели? Если все так...
      Если в Цитадель придет весть, что он, Тиам, не смог сделать то, что удалось федератам...
      Да нет! Не может быть! Не вступал Кирк ни в какой контакт с объектом!
      Просто он проиграл пленку с записью "голоса" монстра, и тот призадумался, не зная, как поступить! Через какое-то время удивление пройдет, вот тогда...
      "Но я же могу сделать то же самое! – осенило Тиама. – Надо торопиться, пока объект не решил, что только "Энтерпрайз" заслуживает общения. Записи в спальне. Стоит взять их и..."
      – Приготовьтесь к вещанию на всех частотах! – приказал центурион, убегая с мостика. – На максимальной мощности!

* * *

      Кажется, на этот раз Зонд столкнулся с явным парадоксом. Существа, как подсказывали триллионы вычислений, действительно, разговаривали на Истинном Языке. Но другие триллионы вычислении уточнили картину: существа не владели силой Слова, Многие миллисекунды Зонд изучал этот феномен, сравнивая и вычисляя.
      Наконец, он обратился к инструкциям, вложенным в память пятьсот тысяч лет назад его создателями.
      Инструкции подсказали, что это грубая имитация. Если Слово распознается в кристаллическом сенсоре за миллисекунды, то подделка, вызывая сомнения и перепроверки, замедляет скорость. Так было и на этот раз. Сенсор, выдвинувшись на манипуляторе в космос, пытался уловить вибрации Истинного Языка, как проделывал это сотни и тысячи раз.
      Инструкции создателей говорили ясно и недвусмысленно: Истинным Языком здесь и не пахло. На нем может говорить только тот, кто владеет силой Слова. А эти существа, совершенно очевидно, такой силой не владели.
      Наконец, после долгих секунд анализа открылось то, о чем хотели сказать существа. Это было самое обычное повествование, какое зонд слышал уже много раз; приветствие, история колонии и приглашение в гости. Так было при прохождении тысяч миров, так было и во время приближения к голубой планете.
      И все-таки это не Слово. Это не натуральное общение. Это была имитация Истинного Языка, повторение того, что Зонд слышал миллионы раз за тысячелетия.
      Парадокс должен быть разрешен. Вопросы существ с голубой планеты и даже тайны, затерявшиеся в памяти, Зонда, отошли на задний план перед этой новой загадкой.
      "Что с того, что вы знаете Истинный Язык без обладания могуществом Слова?" – спрашивал Зонд. Ответа не было, только эхо собственного голоса.
      Внезапно Зонд остановил свой бесконечный космический бег. Через несколько мгновений он приглушил свой голос, вспомнив, что его крик сделал с голубой планетой и механизмами, пилотируемыми примитивными существами.
      Еще через несколько мгновений Зонд еще более снизил свой голос. И еще раз.
      Прошло время. Вдруг Зонд уловил еще один голос, теперь со стороны других существ в металлическом "пузыре". Существа не угрожали и не пытались установить связь со своими собратьями.
      Зонду было не до них. Он все еще занимался разрешением парадокса: как можно владеть Истинным Языком и не подозревать о силе Слова. Миллиарды каналов и капилляров кристаллического сенсора были заняты разрешением этой тайны. Еще миллиарды искали связь между обитателями голубой планеты и существами, которые появились здесь без всякой причины и предупреждения.
      Кристаллический сенсор вобрал в себя пришедшую энергию и распределил ее по миллиардам каналов, чтобы подвергнуть еще более тщательному анализу.
      Узоры чужих голосов на всех мыслимых частотах были сравнены с занесенными в память раньше. Затем энергия была препарирована на миллиарды фрагментов, и Зонд принялся за изучение каждого фрагмента в отдельности. И вновь его пытливый ум прошелся по всем частотам. И здесь оказался еще один парадокс, более удивительный, чем первый.
      В узорах голосов, в переплетении энергий Зонд наткнулся на Истинный Язык, слова которого повторялись в тысячах узелков, словно в мириадах снежинок в снежном коме, рассмотренных под микроскопом, обнаружился один и тот же узор.
      Этот парадокс был выше понимания Зонда. Оставалось вернуться к создателям и бросить загадку к их ногам. А для начала Зонд решил собрать металлические "пузыри" вокруг себя.

* * *

      – Отвечают Зонду? – Кирк хмуро взглянул на экран, затем перевел взгляд на Ухуру. – Каким образом?
      – Передают на всех субкосмических частотах, сэр, – Ухура слегка поморщилась и дотронулась до наушников, чтобы убавить громкость. – Может, я и ошибаюсь, но, похоже, они прокручивают ту же запись, что и мы.
      – При этом используют субкосмические каналы, а не несущий луч?
      – Да, капитан.
      – Ухура, не знаю, слышит ли нас кто-нибудь на "Галтизе", но спросите, какого черта им надо. Спок, вы можете проанализировать передачи ромуланцев? Неужели они передают те же вещи, что и мы?
      Несколько секунд Спок изучал показания приборов.
      – Похоже, что так, капитан, – вулканец посмотрел на другие данные. Однако тот факт, что компьютер определил две трансляции как идентичные, еще не говорит о том, что Зонд слушает два корабля одновременно.
      – В смысле? Вы хотите сказать, что объект отвечает именно нам?
      – Не знаю, капитан, однако... – Спок неожиданно замолчал и взглянул на новые данные. – Зонд вновь понизил "голос", капитан. Теперь его едва слышно.
      – Не ромуланцы ли его спугнули? Или Зонд сейчас беседует с ними?
      – Возможно, капитан, но...
      "Энтерпрайз" покачнуло. Внезапно воздух стал густым, почти липким.
      Каждый звук теперь был приглушеннее.
      Кирк попытался повернуться к экрану, но у него ничего не вышло.
      – Мистер Зулу, – позвал он рулевого, но голосовые связки не послушались; налившиеся, будто свинцом, губы не смогли произнести ни слова. Из груди капитана вырвался лишь едва слышный стон.
      Стало трудно дышать. Кирк почувствовал, как его грудь что-то стянуло, словно упругими резиновыми обручами. Воздух, густой и тягучий, змеей вползал в горло.
      Затем капитан увидел руку Зулу, потянувшуюся к приборной доске. Как в замедленной съемке, рулевой прикоснулся к кнопке акселератора. Если "Энтерпрайз" получит импульс, он, может быть, вырвется из этой ситуации.
      "Молодец!" – хотел похвалить Кирк, но из горла вырвалось лишь невнятное бормотание. Краем глаза капитан увидел Маккоя, хватающего, как рыба, порцию за порцией воздух. Колени доктора дрожали. Одной рукой он ухватился за спинку командирского кресла, а другой – за свое горло.
      Зулу смог нажать еще на несколько кнопок. Результата не было.
      Вдруг "Энтерпрайз" опять тряхнуло, на этот раз гораздо сильнее. Затем корабль охватила смертельная дрожь. Все, что было неприкреплено, попадало на пол. Задребезжали приборы. Воздух стал настолько тягучим, что дышать было невозможно.

* * *

      Стало трудно дышать и Кевину Томасу Райли, находящемуся в медицинском отсеке. Ему снился четырехлетний мальчуган, который лежит на руках матери и пытается вздохнуть, но его грудь стиснута какой-то неведомой силой.
      Внезапно видения из далекого детства пропали. И взрослый Райли, пришедший в сознание, стал вести борьбу с тягучим, как резина, воздухом.
      Что случилось? Может, Кодосу удалось отравить даже воздух?
      Кевин Райли попытался вспомнить, где находится. Наконец, ему удалось сообразить, что Кодос давно уже умер, а сам он сейчас очень далеко от Тартуса-Четыре.
      После безуспешных попыток наполнить легкие воздухом Райли охватил ужас. Наконец, ему удалось сделать один-единственный вздох.
      Вздохнул и маленький мальчик, вновь выплывший из глубины памяти.
      "Отец!" – всплакнули оба Кевина и погрузились в царство кошмарных снов.
      Воздух стал легче и прозрачнее. Корабль стали наполнять знакомые звуки.
      Очнувшись, Дайян первым делом проверил показания медицинских приборов, присоединенных к послу Райли. Кроме учащенного сердцебиения и частого дыхания, все показания были вполне нормальными. Затем Дайян посмотрел на Райли и прислушался к звукам, вырывавшимся из его бледных губ.
      "Отец", – неожиданно подумал ромуланец. Почему-то вспомнились родители. Как бы они удивились, если бы узнали, что их сын находится на борту корабля землян, у изголовья больного представителя федерации. К горлу Дайяна подступил комок.
      Послышался шум открываемой двери, и в медицинский отсек, тяжело дыша, вошла лаборантка. Едва сдерживая слезы, ромуланец отправился на поиски своей сестры.

* * *

      Наконец, Зулу удалось убрать руку с панели управления. Послышался еще один толчок. Затем тряска прекратилась. Пусть с трудом, превозмогая боль в легких, но стало возможно дышать и даже говорить. Перед глазами плавали черные пятна. Было больно смотреть.
      Внезапно все вернулось в обычное состояние. Воздух вновь стал легким и прозрачным. Легкие заработали, соскучившись по кислороду, а сердце снова погнало по артериям кровь.
      Всех на мостике охватил приступ одышки. Взяв Маккоя под руки, Кирк помог доктору подняться на ноги.
      Заработавший главный экран открыл неожиданную картину: всего лишь в нескольких километрах от "Энтерпрайза", тихо покачивая боками, находился "Галтиз". Удивительно было то, что ромуланский корабль висел в абсолютно беззвездном, бархатно-черном пространстве.
      Кирк ничего не мог понять. Куда же исчезли звезды, обычно мириадами усыпающие экран? Может, корабли переместились в межгалактическое пространство? Но и тогда... Внезапно Кирка осенило.
      "Галтиз" вовсе не висел на фоне беззвездного неба. За кораблем ромуланцев, в каких-то сотнях метров от него, закрыв своим телом весь экран, находился таинственный Зонд.

      – Мистер Зулу! Попробуйте четверть импульса! – скомандовал Кирк, как только на мостике перевели дух после предыдущего полуимпульсного ускорения. – В течение пяти секунд, если не последует другой команды!
      – Понял, сэр! Четверть импульса в течение пяти секунд!
      Начался маневр, и у Кирка уже появилась надежда, что корабль выполнит его без последствий для экипажа. Но через несколько секунд все повторилось: вновь воздух стал плотным и тягучим, как сироп, с трудом проникая в легкие; вновь тело капитана-налилось свинцовой тяжестью.
      Облегчение наступило лишь после того, как корабль закончил маневр.
      Воздух вновь стал невесомым, а к движениям вернулась легкость.
      – Сколько ты еще будешь испытывать наши кости на прочность? – по селекторной связи донесся голос Маккоя. – Я говорил, Джим, что Райли уже вне опасности. Но теперь я не могу ничего гарантировать.
      – Все, Боунз, больше ничего не будет. По крайней мере, сейчас.
      – Я, конечно, верю тебе, Джим, но оставь, пожалуйста, селекторную связь включенной. В случае, если тебе придет в голову еще какая-нибудь неожиданная мысль, я успею здесь, по крайней мере, предпринять хоть какие-то действия.
      – Хорошо, Боунз. Но и ты дай знать, когда Кевин окончательно проснется, – Кирк повернулся к Споку. – Что делает эта штука? Есть признаки того, что она собирается оставить нас в покое?
      – Практически никаких, капитан. Энергетическое поле, которое захватило "Энтерпрайз", за какие-то десять микросекунд увеличило свою интенсивность. На все попытки корабля вырваться из объятий поле отвечает усилением интенсивности.
      – А есть ли указания на природу этого поля?
      – Тоже никаких, капитан.
      – Ну, а "Галтиз"? Сдается мне, они в такой же ситуации, что и мы.
      – Да, если судить по обрывочным наблюдениям. Замечены две их попытки вырваться из поля Зонда, и обе ни к чему не привели.
      Кирк обратился у Ухуре.
      – А что случилось у вас во время этого цирка? – Ничего особенного, сэр. Все системы работали нормально, но не было связи ни со Звездным флотом, ни с кораблями Федерации, ни с пограничными постами.
      Кирк нахмурился. Вот оно, значит, как. Этот объект не только связал "Энтерпрайз" по рукам и ногам, но и лишил его слуха, голоса и зрения!
      – Мистер Зулу! Имеете ли вы представление, куда мы движемся? Или мы неподвижно висим?
      – Не совсем, сэр! То, что произошло со связью, произошло и с навигационными системами корабля. Если судить по приборам, то "Энтерпрайз" завис на одном месте, как стрекоза. Но судя по относительному движению звезд и пока знаниям компьютера, мы движемся с той же бешеной скоростью, что и сам Зонд.
      – В каком направлении?
      – Кажется, в сторону неизученного квадрата в районе "пояса" Ориона, сэр. Если дело и дальше так пойдет, то мы проскочим "пояс" и через какие-то сутки будем у "рукава" Стрельца.
      – Но это же бешеная скачка! Никак не меньше двенадцати скоростей света!
      – Похоже, что все обстоит именно так, сэр, – пожал плечами Зулу.
      – Ладно. По крайней мере, объект не движется в сторону Земли, – Кирк вновь повернулся к Ухуре. – "Галтиз" по-прежнему молчит? Очевидно, заблокирована связь и с ними...
      – Я периодически наблюдаю за "Галтизом", – доложила Ухура. – Похоже, они тоже безуспешно пытались связаться с внешним миром. Однако на наши сигналы отвечать так и не собираются.
      – Они и не ответят, – заверил капитан. – Пока Тиам в полном здравии, или пока Хиран не соберется с духом и не отодвинет посла в сторону. В любом случае, Ухура, не бросайте попыток связаться с "Галтизом".
      Кирк окинул взглядом весь мостик и сосредоточился на экране, где на фоне закрывшего все небо Зонда неподвижно висел ромуланский корабль.
      – Спок, а что сенсоры говорят о самом Зонде?
      – За объектом ведется постоянное наблюдение, но обобщающих результатов пока нет.
      – Но хоть можно сказать определенно, что объект непилотируемый?
      – Пока очевидно, что в его теле нет больших открытых пространств, капитан, – ответил Спок, изучая показания сенсоров. – И доказательств присутствия живых организмов тоже нет. Однако в объекте присутствует много материала, который в определенном смысле можно назвать органическим.
      – В каком смысле? Спок, не разговаривайте загадками.
      – Это не по моей прихоти, капитан. Эти материалы способны к регенерации, или восстановлению, на молекулярном уровне. Поэтому я сделал вывод, что вещество внутри объекта является органическим.
      Спок замолчал и стал неотрывно следить за цифрами, заполнившими дисплей компьютера. Через несколько секунд его брови приподнялись, образовав единую темную дугу, что свидетельствовало о непомерном удивлении вулканца.
      – Ну, Спок! – не удержался Кирк. – На вашем лице все написано! Что вы там нашли?
      Первый офицер ответил не сразу. Он еще раз пробежал глазами столбцы цифр и текстовые описания.
      Наконец, вулканец повернулся к капитану и доложил:
      – В самом сердце Зонда находится десятиметровая кристаллическая глыба. Она несколько отличается по своей структуре от того прибора, который выдвигается в пространство на манипуляторе. Самое интересное, что внутреннее кристаллическое вещество по своей структуре идентично тому, что нашли археологи в "чертоге исхода" на Темариусе-Четыре.
      Это известие потрясло всех, кто находился на мостике. От удивления никто не мог вымолвить ни слова.
      Первым пришел в себя Маккой, которого сейчас с командным мостиком разделяло несколько помещений.
      – Вы считаете, что эту штуку построили эризианцы?
      – Вовсе нет, доктор. Я просто сказал, что структура кристалла...
      – Я слышал, что вы сказали. Но что вы имели в виду?
      – Я имел в виду то, что сказал, доктор.
      – Прекратите! – вмешался Кирк. – Спок, что особенного в этом кристалле? Вы видели что-нибудь подобное раньше?
      – Ваш вопрос довольно расплывчатый, капитан, Во внутренней структуре этого кристалла много общего с кристаллом дилития. Заметьте, многие кристаллы схожи с дилитием, но для получения энергии при столкновении материи и антиматерии эффективен лишь сам дилитий.
      – Ну, хорошо, Спок. Я уточню свой вопрос. Вам когда-нибудь встречалась точно такая же кристаллическая структура?
      – Только в объекте с Темариуса-Четыре, капитан.
      – Значит, связь между Зондом и эризианцами очевидна?
      – Связь вероятна, капитан, но необязательна.
      – Но если кристалл в чреве Зонда схож с кристаллом, найденном на Темариусе-Четыре, то...
      – Структура дилитиевых кристаллов на наших двигателях такая же, как и на клингоновских кораблях. Если следовать вашей логике, то наши и их корабли построены одним и тем же народом.
      – Но дилитий – естественное, природное вещество, которое известно любому более-менее развитому обществу.
      – Без дальнейшего анализа кристаллического тела с Темариуса невозможно сказать, естественною оно происхождения или создано искусственно.
      – Ладно, Спок, вы выиграли. В любом случае, даже если между Зондом и эризианцами, действительно, нет связи, с объекта нельзя спускать глаз.
      Кстати, можно ли как-то считывать информацию с кристаллической глыбы Зонда, как с кристалла с Темариуса?
      – К сожалению, нет, капитан. Хотя наши сенсоры в состоянии прощупать Зонд вдоль и поперек, они пока не могут сфокусироваться до такой степени, чтобы проанализировать кристалл на молекулярном уровне.
      Нахмурившись, Кирк надолго задумался.
      – Но если наши сенсоры смогли проникнуть в самое сердце этой махины, значит, и наше оружие, и ромуланское может его сжечь? Правильно?
      – Неизвестно, капитан. Вспомните Влаарииви. Ромуланские корабли оказались бессильны против этого монстра.
      – Конечно... У него, несомненно, есть грандиозная защитная система, согласился Кирк. – И единственный способ ее проверить – атаковать. Боюсь, все может произойти за микросекунды... Я имею в виду фатальный для нас исход. Если Зонд может останавливать двигатели кораблей с расстояния в полпарсека... Кстати, где он берет такую чудовищную энергию?
      – Это совершенно другой аспект. Зонд, по-видимому, сконструирован как живой организм, а не машина, капитан. Похоже, у него нет обособленного источника энергии. Напротив, Зонд напоминает единый живой организм и сам вырабатывает энергию для своей работы.
      – Что же это за энергия, которая позволяет Зонду многие месяцы самостоятельно передвигаться, тащит нас за ним и держит за горло? Неужели у монстра нет внешнего источника питания?
      – Похоже, что нет, капитан. Не забывайте, что эта энергия пока неподвластна нашим сенсорам. Все мои рассуждения базируются лишь на анализе материала, из которого состоит Зонд.
      – Да-а-а... – не переставая хмуриться, протянул капитан. – Я все больше и больше убеждаюсь в том, что единственный путь выпутаться из этой ситуации – установить с объектом прямой контакт. Похоже, на это надо бросить все силы, привлечь всех, кто хоть как-то может помочь решению этой задачи. Вас, Спок, я назначаю ответственным. В вашем распоряжении все, что вы пожелаете.
      – Хорошо, капитан. Ухура! Яндра! Попрошу вас присоединиться ко мне! скомандовал Спок, вставая с места. – Мы должны собрать всех, кто сможет нам помочь.
      Место Ухуры заняла лейтенант Китти, но не успела она надеть наушники, как замигала сигнальная лампа.
      – Капитан! – повернулась Китти к Кирку. – Нас приветствует "Галтиз"!

* * *

      Центурион Тиам с трудом поднялся на ноги, показавшиеся ему ватными.
      Царапины и ссадины на руках и лице доказывали, что он, прежде чем очутился у кресла капитана, несколько раз ударился о выступающие детали мостика.
      Сознание и легкость дыхания вернулись так же быстро и неожиданно, как и исчезли до этого.
      Единственное, что Тиам помнил, был чей-то голос, очевидно, Хирана, отдававшего приказ включить двигатели на полную мощность. "Все системы работают исправно, – вторил другой голос, наверное, Первого офицера, – Но до сих пор нет ответа ни от одного нашего корабля или базы."
      – Хиран, что это было? – спросил Тиам, когда окончательно пришел в себя.
      – Когда выясню, скажу, – грубо бросил капитан, не отрываясь от экрана, на котором было изображение "Энтерпрайза".
      – Капитан, должен напомнить вам...
      Неожиданно кто-то больно сдавил руку центуриона. Испуганно обернувшись, Тиам увидел своего адъютанта. Китал держал в руке фазер, наведя его прямо в лицо своему патрону.
      – Пойдемте со мной, посол, – произнес адъютант таким тихим и вкрадчивым голосом, что никто на мостике даже не обратил внимания на происходящее. – Вам давно уже пора понять, что творится на "Галтизе".
      Тиам был настолько поражен, что и не думал сопротивляться. Китал вложил фазер в кобуру и, по-прежнему сжимая локоть хозяина, увел его с мостика.
      Через несколько минут центурион уже равнодушно осматривал спартанское убранство каюты адъютанта. Это было помещение, размеры которого не превышали и четверти любой из комнат апартаментов Тиама.
      Закрыв за собой двери, Китал жестом пригласил центуриона присесть на жесткую скамью.
      – Что означает ваша выходка? – довольно строго спросил центурион.
      – Прошу прощения за излишнюю грубость, посол, но это было необходимо.
      Я должен был вам многое сказать, но так, чтобы не вызвать подозрений у Хирана. Поверьте, у меня не было иного способа увести вас быстро и тихо.
      – Кто дал вам право...
      – Давайте не будем тратить время на глупые расспросы, – раздраженно прервал Тиама Китал. – Выслушайте меня и не перебивайте. Те, по чьей милости вы оказались здесь, уполномочили меня осуществлять контроль за всеми событиями и в случае непредвиденных обстоятельств...
      – Но комитет не предупредил меня...
      – Комитет здесь не при чем. Я действую по указанию той группы Временного правительства, которая вытащила вас из провинции и рекомендовала комитету. Той группы, с которой вы поддерживаете связь во время этой миссии.
      Тиам зло посмотрел на адъютанта.
      – Что же это за группа? Что-то я о ней ничего не слышал.
      – Послушайте, не валяйте дурака! Не тратьте время! – рявкнул Китал, теряя терпение. – Я действую от лица группы, с которой вы ведете тайные переговоры на субпространственных частотах с помощью передатчика, спрятанного в вашей спальне!
      – Вы и об этом знаете? – побледнел Тиам.
      – Конечно. Мы же и установили этот передатчик. Каждый сеанс связи контролировался лично мной или моими людьми.
      – Не может быть!
      – Может, Тиам, может, – спокойно произнес адъютант. – У меня нет времени обсуждать с вами этот вопрос. Позже, когда мы установим связь с Империей, вам подтвердят мои полномочия. А сейчас я хотел бы предложить вам сотрудничество. В конце концов, мы оба работаем на благо Империи. Но с условием, что вы будете подчиняться лично мне.
      – А если я откажусь?
      Ухмыльнувшись, Китал прикоснулся к своему фазеру.
      – Тогда вы погибнете, Тиам. Я не допущу, чтобы кто-то стоял на моей дороге.
      – Китал, вы мне угрожаете? – еще больше побледнел центурион, не на шутку испугавшись дерзости своего адъютанта.
      – Я хочу, чтобы вы поняли, посол Тиам, – прошипел Китал, склонившись к самому уху центуриона. – Разделаться с вами будет куда проще, чем с недоноском Ютаком, который чуть не испортил все дело.
      На мгновение взгляды центуриона и адъютанта скрестились.
      – Повторяю, посол, – продолжил Китал, – мне нужно ваше активное содействие. Я хотел бы, чтобы вы помогли поскорее выбраться из ситуации, в которой мы оказались. Я знаю, что это в ваших силах. В интересах Империи вы должны забыть неприязнь, которую испытываете ко мне и моим хозяевам, заварившим эту кашу. Если вы согласны, то честь вам и хвала. Когда придет время, Империя вспомнит ваши заслуги. А если вы собираетесь стать у меня на дороге, то придется убрать вас. Другого выхода у меня нет, – внезапно на губах Китала снова появилась хищная улыбка. Понимаю, центурион. Вас смущает моя униформа. Что ж, иногда центурионам полезно прислушаться к советам тех, кто ниже по рангу. Тем более... – Китал усмехнулся. – Я могу представиться, если вам от этого станет легче.
      – Вы считаете меня последним болваном?! – возмутился Тиам. – Вы Китал, мой адъютант! Я могу предположить, что вам даны какие-то заговорщицкие полномочия, могу поверить, что вас назначили соглядатаем, но...
      – Я – Йенью, капитан "Шаляра". Если бы не упрямство некоторых членов комитета, вы сейчас находились бы на борту моего корабля и под моим руководством. Но под давлением некоторых недоумков и чрезвычайных обстоятельств все получилось несколько иначе.
      "Значит, Хиран был все-таки прав, – горько подумал Тиам. – Я никакая не фигура, а обычная разменная пешка. И выбрали меня не из-за способностей или убеждений, а из-за нужной в данный момент родственной связи. Все, что я говорил и делал с начала этой миссии, никого не интересовало. Что ж, теперь, когда я знаю всю правду..." Тиам с трудом сглотнул подступивший к горлу комок. Куда-то исчез страх. "Теперь, когда я знаю всю правду, – в голове центуриона зрело решение, – мы еще посмотрим, кто здесь фигура, а кто пешка..."
      – Если это во благо Империи, – спокойно произнес Тиам, – вы можете полностью рассчитывать на мое содействие. А сейчас, как вы сами сказали, не будем терять время. Чем раньше вы мне все объясните, тем раньше мы начнем действовать.

* * *

      Недовольное лицо Хирана заняло весь экран на мостике "Энтерпрайза".
      – Капитан Хиран, – сухо поприветствовал Кирк, – рад вас видеть и слышать.
      Суровое лицо ромуланца смягчила легкая улыбка.
      – Взаимно. Хочу поблагодарить вас за информацию о ваших действиях.
      – Если быть предельно откровенными, капитан, – произнес Кирк, – то мы посылаем ее вам в интересах самосохранения. Я предполагал, что если вы будете знать о каждом нашем шаге, то сможете держать ситуацию под контролем.
      – На вашем месте я поступил бы точно так же, – заулыбался Хиран. Хорошо, что вы не забыли о после Тиаме, который находится на борту "Галтиза".
      – Кстати, как он себя чувствует?
      – Все твердит о нашем с вами сотрудничестве перед "лицом общего врага". Да вы и сами можете у него спросить, Тиам сейчас прибудет на мостик.
      – Перед тем, как он появится, капитан, позвольте мне задать вам один вопрос. У вас на корабле произошло то же, что и у нас: неожиданно сгустился воздух, и стало невозможно не Только дышать, но и двигаться?
      – Это прекратилось тогда, когда монстр подтащил нас к себе, и повторялось каждый раз, когда мы включали двигатель на полную мощность и пытались вырваться из лап объекта. Еще хуже было, когда мы попытались воспользоваться искривлением пространства-времени и перешагнуть через световой барьер.
      – У нас аналогичная ситуация, – подтвердил Кирк. – Кстати, наши сенсоры никак не могут ухватиться за этот объект, – солгал Кирк, боясь высказать предположение о связи Зонда с эризианцами даже Хирану. – А ваши?
      – Такая же ситуация. Мы чувствуем, что объект испускает силовое поле неизвестной природы, но...
      На экране появились блики, послышалось шипение, и лицо Хирана сменилось лицом центуриона.
      – Посол Тиам, – поприветствовал Кирк, но как-то вяло, – рад видеть вас. Может, вы хотите поговорить с мистером Хандлером? Посол Райли еще не оправился от...
      – В этом нет необходимости, капитан, – перебил Тиам. – Это не переговоры. Скорее, это просьба. Перед лицом общей внешней опасности я настаиваю на совместных усилиях, на полном слиянии наших ресурсов. В целях обмена информацией я подготовил записи "голоса" объекта, которые были сделаны во время его предыдущего прохождения по Империи, и готов предоставить их вам. Далее. Я признаю, что моя жена и ее брат не были взяты в заложники, а прибыли на борт "Энтерпрайза" по своей воле. А теперь, когда прояснилась эта непростая и неприятная ситуация, я хотел бы получить разрешение переместиться на ваш корабль и поговорить с Яндрой один на один.
      Внезапное превращение, происшедшее с ромуланским послом, не вызвало у Кирка восторга. В глазах капитана землян явно читалось недоверие, – Конечно, посол Тиам, – глаза Кирка превратились в щелочки. – Думаю, Яндра согласится на такую встречу. Но не забывайте, что мы в "гостях" у Зонда, и я не могу гарантировать нормальную работу транспортного отсека.
      – Спасибо, капитан Кирк. Я непременно возьму с собой записи "голоса" объекта. Со мной, если вы желаете, могут прибыть несколько наших музыкантов, – чтобы совместно с вашими попытаться выйти на связь с объектом.
      Кирк вопросительно взглянул на Спока, с самого начала связи молча стоявшего в дверях турболифта и не спускающего глаз с экрана.
      – Да, капитан, – согласился Первый офицер. – Будет очень полезно, если к нам присоединятся несколько ромуланцев и попытаются распознать "узоры". Это могут быть и не музыканты. Доктор Бенар тоже услышала "узоры".
      – Думаю, мне не стоит повторяться, – повернувшись к экрану, произнес Кирк.
      – Да, – подтвердил Тиам и обратился к Хирану. – Капитан, вы объявите об этом предложении?
      – Как угодно, посол, – послышался голос капитана ромуланцев.
      Помолчав, Тиам вновь посмотрел на землян.
      – Тогда, капитан Кирк, дайте нам знать, когда транспортный отсек будет готов принять нас на ваш корабль.

* * *

      – Говори, что тебе надо, Тиам, – не поднимая глаз, промолвила Яндра, – и уходи.
      – Твоя каюта на "Галтизе", – произнес центурион, оглядывая скромное помещение, – была лучше этой конуры.
      – Это не имеет значения. Здесь не такая надоедливая компания.
      Воцарилось долгое молчание. Наконец Тиам взял жену за подбородок и приподнял голову, но Яндра по-прежнему не смотрела на него.
      – Почему? – прошипел центурион. – Почему ты предала меня? Почему ты предала Империю?
      – Потому что Империя предала меня и всю мою семью.
      – Да, конечно, с твоей семьей обошлись грубо, но...
      – Ты считаешь казнь моих родителей простой грубостью?! – Яндра подняла глаза, но лишь на мгновение.
      – Но их не казнили!
      – От них потребовали ритуального самоубийства. Разве это менее жестоко, чем сама казнь?
      Боль в голосе Яндры заставила Тиама замолчать. Смахнув слезы, ромуланка продолжила:
      – Тиам, ты из-за этого сюда пришел? Чтобы напомнить мне о гадостях, которые Империя сделала моей семье?
      Тиам громко сглотнул слюну.
      – Я и не подозревал о глубине твоей боли, – Да ты ничего никогда не подозревал! – воскликнула Яндра и подняла глаза, но, наткнувшись на холодный взгляд мужа, вновь опустила их. – С самого начала я была лишь приложением к твоей карьере. Если это все, то можешь убираться.
      Тиам снова сглотнул.
      – Это не все. Мне дали понять, что ты первой нашла повторения в излучении объекта. Это правда?
      – Да, – едва подавила горькую улыбку Яндра. – Если бы ты дал послушать этот вой раньше, если бы ты не кричал на меня при первом же пустом подозрении, ты, может быть, узнал бы об этом первым.
      – А правда, что, даже имея записи, вулканец со своей командой не может найти в них ничего путного?
      Яндра не смогла сдержать своего смеха.
      – Вот почему ты так рвался ко мне. Тебе захотелось узнать, врут федераты или нет. Конечно, они ничего не нашли. И вообще все, что сообщили земляне на "Галтиз", является правдой.
      – Может, это ты так думаешь, а...
      – Да, возможно. Я не посвящена в тайны федератов, впрочем, как и в твои, Яндра резко вскочила с места и пошла к дверям. Прошуршав, двери распахнулись, и ромуланка увидела двух лейтенантов-охранников.
      – Проводите меня к мистеру Споку, – обратилась Яндра к одному из них, а затем бросила в комнату:
      – Спасибо, Тиам, что напомнил о себе. Теперь у меня отпали последние сомнения в правильности сделанного мной выбора. И выбора Дайяна.

      Зонд выдвинул кристаллический сенсор и попытался услышать голос своих создателей, отдаленных от него на тысячи парсек. Но они молчали. В сердце Зонда помчались тревожные импульсы. Обычно голоса создателей были слышны на четверть галактики. Что же случилось?
      Зонд направил сенсор в сторону родной звезды, но тут же спрятал его внутрь, столкнувшись еще с одной загадкой, не менее впечатляющей, чем присутствие существ, которые не знают Слова, но умеют имитировать Истинный Язык. Родная звезда сдвинулась в сторону на два своих бывших диаметра.
      Более того, она похолодела и "сморщилась". Температура звезды снизилась на две тысячи градусов от первоначальной, а диаметр уменьшился на сотню тысяч километров.
      Зонд недоумевал. Что же могло произойти? Оправившись от неожиданности, он вновь выпустил сенсор и принялся обшаривать окрестные звезды, определяя их координаты и спектры. Все соседи были на своих местах, как и десятки миллионе других звезд, которые Зонд посетил за последние пятьсот тысяч лет.
      Что же случилось с родной звездой? Казалось что какой-то соседний гигант высосал из нее все соки. Зонд снова попытался уловить голоса своих создателей. И опять родной мир ответил абсолютной тишиной.

* * *

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8495.3
      Несмотря на помощь ромуланцев, мы добились мизерного прогресса в расшифровке "голоса"
      Зонда. Обнаружение кристаллического массива внутри объекта породило крошечный оптимизм, основанный на том, что этот кристалл схож по строению с тем, что найден на Темариусе. По словам Спока, эти кристаллы созданы, чтобы их можно было читать, как книгу. К сожалению, без доступа у кристаллическому телу Зонда мы не можем извлечь из него информацию, как сделал вулканец с темариусским кристаллом.
      Так что кристалл Зонда, перефразируя слова Первого офицера, создан пока для того, чтобы "подразнить" нас.
      Сейчас мы с разной степенью уверенности можем констатировать только два факта.
      Во-первых, "узоры" в излучениях Зонда усложняются от начала двадцатиминутного цикла к его окончанию. Во-вторых, ответ объекта на наше "послание" разительно отличается от записей, сделанных ранее. К сожалению, никто не может сказать, является ли его ответ чем-то принципиально новым. А может, Зонд хочет у нас что-то спросить? Записи, которые нам представил "Галтиз", не проливают свет на "язык" объекта и являются точно такими же, какими оперируем мы. Чем бы ни являлось послание Зонда, у нас пока нет ключа к его разгадке.
      Нельзя не сказать и о помощи ромулянцев.
      Их музыканты и археологи, присоединившиеся к группе Спока, проявили самое искреннее желание помочь землянам. Только посол Тиам, похоже, держится особняком. Но даже он без устали призывает к сотрудничеству и обмену результатами. Однако его старания выудить наши секреты у Яндры несколько настораживают.
      Сам же Тиам о "языке" Зонда не проронил ни слова. Скорее всего, ему, действительно, нечего сказать. Центуриону неоднократно указывали на повторы в "голосе" объекта, но он как и все далекие от музыки, включая меня, ничего не слышал. Видно, есть в этих нагромождениях звуков что-то такое, что неподвластно нашему немузыкальному слуху.
      Надо отметить, что кое-кто из ромуланских музыкантов особенно отличился в определении звуковых закономерностей. Они увидели такие "узоры", которые не смогла заметить даже Яндра. Конечно, все с беспокойством ждут окончания нашей эпопеи, а от Спока и его команды – прорыва в их поисках.
      С большим нетерпением мы ожидаем выздоровления посла Райли. Несмотря на уверения доктора Маккой, что Зонд нас пока "и пальцем не тронул", Ухура, Зулу и даже Дайян опасаются самого худшего. Никто не знает, как отразиться на здоровье команды таинственное излечения этого космического странника. Тем не менее, все трое частенько заглядывают в медицинской отсек к Райли, чтобы оградить посла от дурного влияния Зонда. Они по-прежнему не бросают попыток подготовить Райли к посткоматозному состоянию. Однако Кевин сейчас не ближе к выздоровлению, чем тогда, когда мы попали под "обаяние" Зонда.

 
      Родная планета была все ближе и ближе, а загадка по-прежнему оставалась неразрешенной. Снова и снова с завидным упрямством Зонд производил миллионы наблюдений, триллионы вычислений, сравнивал и перепроверял, как будто это могло что-нибудь изменить. Все было тщетно.
      Тайна по-прежнему была неразгаданной.
      Наконец, настал момент, когда многотрудный путь по просторам Вселенной подошел к концу. Перед Зондом предстала его родная звездная система. Но даже с такого ничтожного расстояния он не услышал ни единого звука. Его создатели упорно молчали.
      Выдвинутый сенсор уставился на родную планету, которую Зонд когда-то покинул, на океаны, в которых жили его создатели и в которых некогда бурлила жизнь. Планета была безмолвна и пуста. Вместо океанов сенсор обнаружил лишь нагромождения льда. Пятьсот тысяч лет назад океаны покрывали девяносто процентов поверхности планеты, теперь же половину планеты занимала суша. Нигде не было видно ни капли воды.
      Исчезла и луна. Может, это она разбилась на тысячи осколков, которые, образовав крупные скопления, опоясывают сейчас планету по экватору?
      "Не может быть! – ахнули миллиарды капилляров-нейронов. – Не может быть! Конечно, звезды и планеты меняются. Но почему это произошло с нашей звездой и нашей планетой?"
      Второй Винновинг? Неужели никто не выжил? Зонд повернул сенсор к солнцу. В сердце звезды еще шли ядерные реакции, но об этом было известно еще за тысячи парсек. Зонд не ошибся: солнце остыло и уменьшилось в размерах, готовое вот-вот превратиться в спектрального старца.
      Родная планета погибла, унеся в мир иной и создателей. А вместе с ними умерла и цель – донести до создателей известие, что существуют носители Истинного Языка.
      Со смертью создателей появился и последний парадокс. Они сказали:
      "Если возникнут проблемы, которые ты не сможешь разрешить, то возвращайся к нам. Мы поможем". Но последняя и самая главная проблема заключается именно в том, что теперь неоткуда было ждать помощи.

* * *

      Наконец-то Зонд остановил свой нескончаемый бег по галактике.
      Кирк, впервые выспавшись за последних три дня, вбежал на мостик и в мгновение ока очутился за спиной вулканца.
      – Что это, черт возьми, за место? – с тревогой спросил капитан, всматриваясь в экран, где на фоне черного тела Зонда по-прежнему красовался "Галтиз".
      Зулу, беспрестанно зевающий, уже сидел за штурвалом и изучал показания приборов.
      – С большой погрешностью, капитан, – объявил рулевой, – можно сказать, что мы находимся на сто двадцатом градусе по галактическому диску, почти на той линии, которая соединяет Федерацию с Центром Шепли.
      Может, попробовать импульсные двигатели? – спросил Зулу у капитана и занес руку над пультом управления.
      – Осторожней, мистер Зулу! Попробуйте четверть импульса в течение одной секунды.
      – Понял, сэр. Четверть импульса. Сейчас...
      "Энтерпрайз" отскочил от "Галтиза" и пронесся мимо Зонда. Маневр удался: и ромуланцы, и объект оказались позади. Воздух оставался невесомым и прозрачным, и все, может быть, кроме Спока, с облегчением вздохнули.
      – Как долго нам придется добираться до федерации, мистер Зулу?
      – Месяцы по восьмому искривлению – удрученно покачал головой рулевой.
      – Тогда мы можем оглядеться вокруг и посмотреть, где находимся, вздохнул Кирк. – Может быть, мы поймем, почему Зонд затащил нас в эту глухомань.
      – Сейчас мы на высокой орбите вокруг какой-то окольцованной планеты, капитан, – доложил Спок. – Датчики указывают, что...
      Внезапно погасли все лампы. Но через мгновение, благодаря защищенным энергоустановкам Скотта, зажглись вновь.
      – Кажется, Зонд опять "зарычал", – устало заметил бортинженер.
      – Сэр, с нами связался Галтиз, – доложила лейтенант Китти. – Но когда был сбой в энергопитании...
      – У них нет таких защищенных энергоустановок, как у нас, – в голосе Скотти послышались нотки гордости.
      Вновь замигали лампы, и корабль вернулся к первоначальному энергоснабжению.
      – Потревожьте "Галтиз", лейтенант, – попросил Кирк. – Может, у них все в порядке с энергией. Между прочим, мистер Спок, что датчики говорят об этой планете? Может, это обиталище ваших суперкитов?
      – Если и так, капитан, то их здесь больше нет, – произнес Спок, просматривая калейдоскопически быстро меняющиеся данные.
      Лейтенант Китти в это время сообщила, что "Галтиз" не отвечает.
      – Не знаю, родина ли это Зонда, – продолжал Спок, – но планета во многих смыслах необычная. Кольцо вокруг нее образовалось из фрагментов распавшегося спутника и до сих пор находится в стадии формирования.
      Несмотря на крайне низкие температуры на всех широтах, эта планета, несомненно, из класса "М". Наблюдаются остатки кислородно-азотной атмосферы, но признаков жизни нет даже на клеточном уровне. Ледяной панцирь, покрывающий планету, очень древний; ему никак не меньше трехсот тысяч лет. Сенсоры показывают, что замерзшая вода когда-то была полна жизни.
      – Может ли это кольцо из распавшегося спутника иметь отношение к охлаждению планеты?
      – Неизвестно, капитан, но оба события, похоже, произошли в одну и ту же эпоху. Недостаток тепла, вызванный образованием кольца, не мог так драматично повлиять на оледенение планеты.
      – Что же тогда превратило целую планету в холодильник? – удивленно спросил Кирк. – Температура должна была опуститься на... На сколько градусов? Пятьдесят? Сто?..
      – Самая высокая температура на планете в данный момент – двадцать градусов ниже точки замерзания воды, капитан. Средняя температура еще на тридцать градусов ниже.
      – Значит, для того, чтобы растаял ледяной панцирь, температура должна подняться на пятьдесят градусов по Цельсию? Но это же почти сто по Фаренгейту! Добавьте еще десяток градусов по Цельсию... – Кирк покачал головой. – Спок, возможно ли такое при этом солнце? А если нет, то почему?
      Что случилось? Что-то я не припомню в учебниках по астрофизике, чтобы звезды такого спектрального класса, вокруг которых развилась жизнь, вдруг ни с того ни с сего взяли и погасли.
      – Тем не менее, капитан, похоже, здесь произошло именно так.
      – А как же внутреннее тепло планеты? – не унимался Кирк, рассуждая сам с собой. – Нет ничего ужаснее, чем иметь рядом такое капризное солнце, если только жители планеты сами ничего не натворили. Имея такой вид энергии, как у Зонда... Ведь они должны были ею владеть, чтобы построить нечто подобное. Если они могли осушать океаны за считанные дни... – Кирк нахмурился и продолжил:
      – Должна же энергия Зонда откуда-то браться?
      Энергия, необходимая хотя бы для того, чтобы только запустить станцию таких чудовищных размеров? Спок, может быть, этот монстр все время черпал энергию из своего солнца, своей планеты и, в конце концов, заморозил ее?
      – Это за десятки-то тысяч парсек отсюда? – поднял брови вулканец. На свете, конечно, все возможно, но логика такому предположению противится. Если бы Зонд мог черпать энергию из своего солнца, то почему бы не делать этого с близлежащими звездами, а не тянуться за добрую половину галактики?
      – Ну... хотя бы потому, что именно здесь его построили... – внезапно Кирк рассмеялся. – Что мы спорим без надлежащих фактов? Верно, Спок? С чем еще столкнулись сенсоры? Что из себя представляют бывшие материки? Неужели не осталось никаких форм жизни?
      Спок уткнулся в новую порцию данных. Через несколько минут он опять удивленно поднял брови.
      – Да, капитан, есть доказательства того, что существовали простейшие растения и животные до самого начала оледенения. Также найдены признаки развитой цивилизации, которые относятся к еще более ранней эпохе.
      – Могли ли они построить Зонд?
      – Вполне, капитан, – Спок не отрывал глаз от дисплея. – Все указывает на то, что цивилизация исчезла примерно два миллиона лет назад. Под панцирем льда погребены, по крайней мере, остатки одного большого города.
      Но... не только льда...
      – Ну, Спок! – нетерпеливо воскликнул Кирк, когда вулканец замолчал.
      – Геологические данные указывают на падение астероида, капитан, примерно такого же, что стер с лица Земли много миллионов лет назад всех динозавров.
      – Распад луны? – предположил Кирк. – Может, какой-нибудь фрагмент спутника и угробил эту цивилизацию?
      – Нет, капитан. Удар астероида произошел задолго до распада спутника и оледенения. Падение астероида и последующая вулканическая активность, без сомнения, вызвали короткое оледенение. Но по масштабам оно не идет ни в какое сравнение с тем, что мы наблюдаем сейчас. Однако оно, очевидно, вызвало вымирание большого количества животных на материках. Приборы разглядели также многометровый слой пепла подо льдом.
      – Многометровый слой пепла? По всей планете? И на океанах тоже? Не пепел ли убил все морские формы жизни? Особенно ваших суперкитов, которые для дыхания должны появляться над поверхностью воды?
      – Если они дышали воздухом, капитан, то в ваших словах есть логика.
      Если киты существовали вообще, чему у нас нет ни фактов, ни доказательств.
      Единственное, что мы знаем точно, это то, что Зонд зачем-то притащил нас сюда. Так что вся наша дискуссия выглядит схоластической. Да, чуть не забыл: есть данные, что жизнь в океанах теплилась до последнего, радикального оледенения. Следовательно...
      Внезапно вулканец оборвал свою мысль, уставившись на компьютер. На его лице все возрастало неописуемое удивление.
      – Капитан, – наконец произнес Спок, – замечена пещера, очевидно, искусственная. Она расположена на берегу одного из океанов. Самое интересное, что в ней находится массивное кристаллическое тело, по своей структуре схожее, а может, идентичное тем кристаллам, которые обнаружены в теле Зонда и "чертоге исхода" на Темариусе-Четыре.

* * *

      Йенью, недавний капитан боевого крейсера "Шаляр", внезапно осознал, что стоит перед лицом важнейшего и, может быть, последнего в жизни решения, от которого зависит вся его дальнейшая карьера, а может, и жизнь.
      По сравнению с этим его задание помешать проведению конференции и свалить Временное правительство казалось детской игрой. А сейчас, возможно, от его, Йенью, решения зависит судьба всей Империи.
      Решение витало в воздухе. Времени на раскачку не было. Только что "Галтиз" вновь ожил, зажглись все лампы, и корабль вновь стал управляемым.
      Необходимо сейчас же принять решение, даже если оно потребует уничтожения "Галтиза" и всего экипажа не от таинственного монстра, а от фазеров и фотонных ракет корабля Федерации. Если бы под капитаном была палуба "Шаляра", он давно знал бы, как действовать. Неожиданная и стремительная атака на ничего не подозревающий "Энтерпрайз" за несколько минут уничтожила бы федератов. И тогда лишь он один, Йенью, претендовал бы на мощь и энергию монстра. Но "Галтиз" – небольшой, плохо вооруженный корабль. С ним такие номера не пройдут. Даже раненный после первого внезапного удара "Энтерпрайз", без сомнения, разделается с суденышком ромуланцев. Тогда уже корабль земляк останется один на один с монстром, не имея конкурентов и имея много времени, чтобы взять объект под контроль и превратить в реальную угрозу самому существованию Империи.
      Нет, единственный шанс – атаковать монстра. А Йенью очень хорошо представлял, как ничтожен этот шанс. Всего лишь несколько часов назад капитан и думать не смел о такой дерзости. Но сейчас, после изучения всех данных, полученных при первом прохождении объекта через пространство Империи, невозможное вполне может стать реальностью и даже необходимостью.
      Все корабли, следившие за монстром, заметили одну интересную деталь: каждый раз при подходе к новой планете объект останавливался и вытаскивал из своих недр огромных размеров кристаллическое тело. Предполагалось, что это и есть источник таинственного излучения монстра, но доказательств не было. Говорили также, что все виды принимаемой объектом энергии проходят через его кристаллический "аппендикс". После работы "аппендикс" задвигается назад в тело монстра сквозь отверстие – единственное потенциально уязвимое место на всем, в квадратный километр площади, теле чудовища. Известно, что за отверстием где-то в чреве монстра располагается еще одно кристаллическое тело, которое оказалось сходным с кристаллом, найденным на Темариусе-Четыре. Вполне возможно, что кристаллическое тело внутри монстра – его мозговой центр, где хранится вся информация. Больше ничего интересного приборы "Галтиза" не обнаружили.
      Таким образом, у данного объекта один нервный центр и один выдвигающийся на манипуляторе сенсор. Значит, если дождаться, когда сенсор выдвинется, и ударить по монстру всей мощью фазеров и фотонных торпед, то можно его разрушить или, по крайней мере, сделать неподконтрольным и бесполезным для Федерации.
      Но возможно ли такое нападение? Если учитывать опыт "Хензу" и "Азмута", то нет. Фазер "Хензу" был почти мгновенно заблокирован, а сам звездолет, как и близлежащий грузовой корабль, за какие-то несколько секунд превратился в облако молекул.
      Однако во время первого прохождения монстра по Империи произошел инцидент, вселяющий определенную надежду. Дюжина пограничных кораблей кружили на учениях возле Крузаака, когда из космического вихря неожиданно вынырнул монстр и направился к ним. Два корабля тут же открыли по непрошенному гостю огонь из фазеров, но монстр нарушил энергопитание кораблей. Фазеры, ставшие бесполезными, конечно же, не причинили чудовищу никакого вреда, но и сами корабли не пострадали, если не считать временного сбоя в энергопитании. Возможно, корабли были просто упущены монстром из вида или проигнорированы из-за своей близости. Но ведь и "Галтиз" сейчас находится так же близко к гиганту, и его, может быть, будет просто невозможно разглядеть. Даже если не удастся уничтожить это чудовище, то хотя бы будут сорваны планы федератов. В крайнем случае, взбешенный монстр расправится и с "Галтизом", и с "Энтерпрайзом".
      – Капитан!
      Взволнованный голос Первого офицера прервал раздумья Йены о "Что там еще?" – думал он, наблюдая за Хираном, который перевел взгляд с экрана на Первого офицера.
      – Капитан, на планете обнаружено массивное кристаллическое тело.
      Кажется, оно сходно с тем кристаллом, что нашли на Темариусе-Четыре.
      Лицо Тиама, стоящего рядом, просветлело.
      – Его можно поднять на борт?
      – Масса тела лишь немногим меньше массы всего "Галтиза", посол.
      – Ну... тогда часть его...
      – Тиам! – воскликнул Хиран. – Если это, действительно, еще один кристалл – хранитель информации, то подъем тела разрушит его!
      – Но мы знаем об этом лишь по словам вулканца, капитан.
      – А я склонен верить его оценкам, потому что он самым тесным образом соприкоснулся с этой материей. Кристалл, каким бы он ни был, должен оставаться нетронутым.
      – Тогда я спущусь туда сам, – решил Тиам и повернулся к Первому офицеру, выполняющему на ромуланском корабле и функции старшего консультанта по научной части. – Скорее всего, этот кристалл сделан именно для того, чтобы хранить информацию.
      – Конечно, можно попробовать что угодно, посол, но мне кажется, что "Энтерпрайз" лучше приспособлен для этих целей...
      – Но "Энтерпрайз" – наш враг! – закричал Тиам, а затем обернулся к Хирану:
      – Вы когда-нибудь заставите своих офицеров подчиняться моим требованиям?! Или вы хотите, чтобы я формально взял на себя заботу по управлению этим кораблем?! Учтите, это в моей власти! На какое-то мгновение показалось, что Хиран собирается возразить. Но, словно передумав, капитан покорно кивнул и обратился к Первому офицеру.
      – Делайте, как считает нужным посол, но не повредите кристалл!
      Йенью внимательно наблюдал за уходящими с мостика Тиамом и Первым офицером. "Дураки! Что ж, потешьтесь", – мысленно напутствовал он. Может, у этого Тиама и впрямь есть какие-то шансы на успех. Возможно, когда притащат камень на борт, прояснится ситуация и найдется ключ к контролю за поведением монстра. Только получится ли у этого недоумка Тиама?
      Внезапно Йенью покинул мостик. Он решил встретиться со своими людьми, засланными к федератам якобы для помощи Споку, и обсудить с ними детали своего задуманного плана. Вдруг он, Йенью, прав?

      Когда офицеры собрались в пресс-центре "Энтерпрайза", Кирк заявил:
      – Прежде, чем спуститься вниз, мы должны убедиться, что это последняя остановка Зонда, и ему больше не взбредет в голову утащить "Энтерпрайз" куда-то еще. Планета под нами, похоже, не самое гостеприимное место в галактике. Воздух в пещере вполне пригоден для дыхания. Будем надеяться, что и на поверхности планеты он тоже не убийственен для человеческого организма.
      – А как, черт возьми, мы можем заглянуть в мозги Зонду и узнать о его намерениях? – спросил Боунз. – Или мы уже в состоянии задать этому монстру парочку наводящих вопросов, типа: "Парень, ты надолго здесь?"
      – Доктор Маккой прав, капитан, – заметил Спок. – При всем желании мы не смогли бы предсказать последующих действий Зонда, даже если бы установили с ним контакт.
      – Никогда не думал, что настанет день, когда вы с доктором будете в чем-то согласны, – усмехнулся Кирк. – Хорошо, высказывайте свои предложения, джентльмены.
      – Спуститься и осмотреться, – начал первым Маккой. – Вдруг наши сенсоры что-то упустили. Посмотрим, есть ли смысл в идее Спока устроить на планете временную аналитическую лабораторию. И вообще, на ее поверхности нужно действовать по обстоятельствам и не отрываться от нашего транспортного отсека.
      – Я не стал бы сейчас говорить так конкретно, – Спок, как всегда, был осторожен. – Но я не могу не согласиться с доктором. Возможные открытия на планете перевешивают все другие факторы, включая и нашу смерть.
      Все офицеры, сидящие за столом, дружно закивали.
      – Я даже в Академию не поступал, потому что боялся провалиться на вступительных экзаменах, – разоткровенничался Зулу. – Как говорится, волков бояться – в лес не ходить.
      – Мне ясна ваша точка зрения, джентльмены, – встав, подытожил Кирк. Теперь интересно узнать, как "друзья" с "Галтиза" отнесутся к идее присоединиться к нашей экспедиции. Если они, конечно, не организовали свою.
      К тому времени, когда офицеры добрались до мостика, уже было известно, что ромуланцы начали действовать самостоятельно.
      – Наблюдается активность между транспортным отсеком "Галтиза" и планетой, капитан, – доложил лейтенант Парнелл в тот момент, когда вся группа офицеров вышла из турболифта. – Три ромуланца, прихватив с собой кучу электронного оборудования, собираются высадиться у пещеры, где находится кристалл.
      Кирк помрачнел.
      – Свяжитесь с "Галтизом", – подумав, распорядился он.
      – Я пытаюсь, капитан, – доложила Китти, – каждые пять минут, но...
      Капитан, "Галтиз" на связи. Вывести на экран?
      – Выводите, лейтенант.
      На экране появилось усталое лицо Хирана, лишенное привычной улыбки.
      – Меня попросили потребовать от вас, чтобы все ромуланцы, которые сейчас на борту "Энтерпрайза", были без промедления транспортированы на "Галтиз", – сразу приступил к делу Хиран.
      – Попросили? Кто? Посол Тиам?
      – Да. От его имени со мной говорил Китал. Еще адъютант добавил, что будет заменять посла во время его отсутствия.
      – Отсутствия посла? Значит, Тиам один из тех, кто собирается спуститься в пещеру?
      Хиран посмотрел куда-то в сторону и едва заметно улыбнулся.
      – Значит, вы уже знаете о пещере и о кристаллическом теле?
      – Да, капитан, знаем. Мы тоже собираемся спуститься в пещеру и хотели пригласить вас присоединиться. Но кажется, приглашения не потребуется.
      – Похоже, что так, – согласился Хиран.
      – Не затруднит ли вас сообщить Тиаму и его коллегам по экспедиции, что мы тоже собираемся посетить пещеру? Боюсь, что иначе наше появление напугает их и спровоцирует на непродуманные действия.
      – Конечно, капитан Кирк!
      – Капитан Хиран... – услышали на "Энтерпрайзе" чье-то змеиное шипение.
      Капитан ромуланцев вновь бросил взгляд в сторону и озабоченно произнес:
      – Похоже, мне напоминают о требовании вернуть всех ромуланцев с "Энтерпрайза".
      – Всем им будет объявлено о вашем распоряжении, капитан, – заверил Кирк. – Но я подозреваю, что двое из них разочаруют вас.
      – Я знаю, капитан Кирк.
      Экран погас. Но Кирк успел заметить прощальную загадочную улыбку Хирана.

* * *

      Капитан "Галтиза" только что возвратился на мостик из транспортного отсека, где вместе с Киталом приветствовал прибывших с борта "Энтерпрайза" ромуланских музыкантов. "Адъютант, – решил Хиран, – куда более хитрая бестия, чем Тиам".
      – Послушайте, – обратился капитан к одному из офицеров, Морвайну, в чьей преданности никогда не сомневался, – постарайтесь информировать меня о каждом шаге Китала, особенно о действиях, которые покажутся дам несовместимыми с его невысоким рангом.
      Сначала Хиран хотел адресовать свою просьбу Ферику, Первому офицеру, но затем вспомнил, как во всех спорах и ссорах Ферик неизменно занимал сторону "главного авторитета на корабле" – Тиама.
      Не в пример центуриону, чья мимика выдавала почти все его мысли и намерения, Китал был хитер и осторожен. В то время, как Тиам бурно реагировал на все, что происходило вокруг, адъютант оставался холоден и осмотрителен. Если центурион зачастую бывал заносчив и не в меру откровенен, то Китал ходил серой тенью, все высматривая и вынюхивая, как ищейка из службы безопасности. И не случайно же, видимо, именно его Тиам выбрал своим заместителем.
      Войдя в роль, адъютант стал распоряжаться и командовать так, будто был, по крайней мере, капитаном корабля. "А почему бы и нет?! – вдруг осенило Хирана. – В его поведении всегда чувствовалось, что он многие годы был не последним лицом и руководил не одной сотней ромуланцев! Видимо, Китал, как и Рилан, в чем-то провинился, за что и был понижен в звании.
      Нет, этот адъютант не так прост". Хиран решил, что когда вернется в Империю, то обязательно поднимет компьютерные архивы и попытается узнать, кем же на самом деле был этот Китал.
      – Капитан... – голос Морвайна прервал мысли Хирана и заставил его вздрогнуть. Склонившись к уху капитана, офицер доверительно прошептал: Вы хотели узнать о странных поступках адъютанта Тиама...
      Хиран кивнул, недовольно поморщившись: "Так и знал, что этот Китал не заставит себя долго ждать".

* * *

      Маккой сбросил с головы отороченный мехом капюшон и вытер со лба капельки пота. Уже пять минут он в транспортном отсеке ждал своих коллег по экспедиции, Спока и Кирка, вызывая чувство неловкости у дежурного лейтенанта.
      – Придется напомнить этому педанту... – проворчал Маккой, имея в виду Спока, и подошел к переговорному устройству.
      Но не успел доктор нажать на кнопку, как двери с шуршанием раскрылись, и в транспортный отсек ворвались, держа в руках теплую одежду, капитан и Первый офицер.
      – Боунз! – воскликнул Кирк, заметив на лбу Маккоя испарину. – Рано ты так тепло экипировался!
      – Посмотрите на часы, друзья, – ответил доктор. – Кто же знал, что вы так недисциплинированны? Кстати, Спок, мы берем еще что-нибудь из оборудования, кроме вашего вездесущего трикодера?
      – Нет, доктор, – покачал головой офицер, положив прибор на пол и облачаясь в теплую одежду. – С собой мы ничего не берем.
      Маккой взглянул на Кирка, который тоже надевал теплую куртку, а затем снова перевел взгляд на вулканца.
      – Хочу напомнить, Спок, что ромуланцы там уже полчаса. Конечно, их приборы уступают вашему, но если мы будем так медлить, то, боюсь, дадим ромуланцам преимущества во всем. Как бы они не утащили этот кристалл с собой.
      Припугнув друзей, доктор звонко рассмеялся.
      – Пожалейте свое сердце, доктор Маккой. Их преимущество, в лучшем случае, иллюзорно.
      – Как у черепахи перед зайцем, – подхватил Кирк и бережно повесил свой трикодер на плечо. – Пока мы так горячо дебатировали в пресс-центре, лейтенант Парнелл сделал более точный анализ полученных данных.
      Оказывается, между кристаллами с планеты и Темариуса-Четыре есть кое-какие различия. Поэтому первым делом с помощью трикодера мы должны подтвердить или опровергнуть выводы лейтенанта. Затем надо определить, какие еще инструменты понадобятся для исследований.
      – Что ж, значит, никакой связи с эризианцами нет? – разочарованно спросил Маккой. – Если структура этого кристалла отличается от структуры того, с Темариуса...
      В дверях транспортного отсека появилась доктор Бенар, а за ней смущенный Дайян. Оба археолога уже были одеты в теплые меховые куртки.
      – Мне сказали, что структура здешнего кристалла отличается от структуры кристалла с Темариуса, – отдышавшись, сообщила Споку Бенар.
      – На самом деле различия вовсе не в структуре, доктор, – успокоил вулканец, поднимаясь на транспортную платформу. – Самое главное различие в том, что вокруг здешнего кристалла, похоже, нет магнитного поля.
      – Тогда он бесполезен, – печально заметила Бенар. – Вся информация, даже если и была когда-то записана в кристалле, исчезла от времени и влияния магнитного поля планеты.
      – Необязательно, – возразил Спок. – Нет никаких признаков, что вокруг кристалла вообще когда-нибудь существовало это поле.
      – Если это так, то в этом кристалле никогда не хранили информацию.
      – И опять я не согласен с вами, доктор Бенар. Хотя и такое возможно.
      Я подозреваю, что информация помещена в кристалл в помощью неизвестного нам вида энергии, например, того, которым пользуется Зонд. С помощью трикодеров мы сможем проверить мое предположение.
      – Но если вы не знаете, что это за энергия и даже никогда не фиксировали ее...
      – Это неважно, доктор Бенар. Также необязательно знать природу излучений Зонда для того, чтобы записывать их, а затем анализировать. В случае с темариусским кристаллом мы с помощью магнитного поля искажали его пространственную решетку, а потом приводили в исходное состояние. Сенсоры же считывали информацию, измеряя не упомянутые искажения, а напряжение магнитного поля, которое вызывает эти искажения.
      – Послушайте! – взмолился Кирк, который давно уже вытирал пот со лба.
      – Позже мы обязательно устроим специальную дискуссию о напряжениях и искажениях... А сейчас важнее другое.
      Капитан жестом привлек внимание молодого дежурного офицера.
      – Ни на секунду не выпускайте нас из вида. Будьте готовы в случае необходимости быстро эвакуировать нас с планеты.
      – Есть, капитан! – бодро ответил лейтенант и склонился над пультом управления.
      Маккой, побывавший на транспортной платформе не одну сотню раз, подумал о том, что никакой особой причины для этой миссии нет. "Блажь какая-то, вот и все", – решил доктор. В этот миг его тело сжала невидимая сила. "Все только болтают об энергии, но никто толком не понимает, что это такое", – успело промелькнуть в голове Маккоя, прежде чем транспортный отсек поплыл перед глазами.
      Через несколько секунд доктор оказался в непроглядной темноте. "Эта дурацкая машина сломалась и подвесила меня в каком-то другом измерении", испугался Маккой. Прошло еще несколько мгновений, и доктор, к собственной радости, ощутил свой вес. Со лба градом катил пот. Краем глаза Маккой заметил слабый огонек.
      Огонек вскоре увеличился в размерах, и доктор увидел Одри Бенар с галогенным фонарем в руках, Спока и капитана. Чуть поодаль стоял и Дайян.
      Под ногами отсвечивал гладкий, как стекло, полупрозрачный пол изо льда. А над головой простиралась кромешная тьма. Лучи лампы Бенар не достигали потолка пещеры.
      В пятидесяти метрах от себя Маккой заметил зеленоватое тело, которое, без сомнений, являлось пресловутым кристаллом, а вернее, его верхней частью, торчавшей из толщи льда. Рядом с глыбой, одетые в теплые одежды, стояли три настороженных ромуланца. Из их ноздрей и ртов вырывались клубы пара, поднимаясь над головами белесыми облачками. Двое ромуланцев держали в руках какие-то приборы, напоминающие антенну. Третий был ничем не обременен. Он, не произнося ни слова, в упор смотрел на землян. Лицо этого ромуланца скрывал огромный капюшон.
      – Тиам, – тихо предположил Маккой. – А двое других работают под его присмотром.
      – Капитан, тот, что на нас уставился, вооружен, – так же тихо произнес Спок.
      – Слава Богу, что он хоть не навел на нас оружие, – пробурчал Кирк. Хиран обещал сообщить им о нашем прибытии.
      – Ну и чего мы ждем? – спросил Маккой. – Что-то этот ромуланец не торопится встретить нас с распростертыми объятиями.
      Кирк повернулся к ромуланскому археологу.
      – Дайян, может, вы вернетесь на борт "Энтерпрайза"? Еще не поздно.
      – Я останусь с вами, потому что не боюсь этого напыщенного типа.
      Вообще-то я сомневаюсь, что он предпримет какие-то недружественные шаги.
      Тиам смел и храбр только с моей сестрой.
      – Как пожелаете, – бросил Кирк и осторожно двинулся по льду.
      Тяжелые башмаки землян стучали по ледяному полу, как по стали. По пещере гулял слабый морозный ветер, обжигавший лицо. Все это напомнило Маккою его первое зимнее путешествие по Аляске, предпринятое в далекой юности.
      Наконец, лампа Одри Бенар осветила лица ромуланцев, которые теперь находились шагах в десяти от землян.
      – Посол Тиам, – поприветствовал Кирк.
      – Капитан Кирк, – ответил центурион и гневно взглянул на Дайяна: Кер-Дайян, вы, кажется, решили вернуться к своим соотечественникам?
      – Вовсе нет.
      – Ну и ладно, – зловеще рассмеялся Тиам. – Империя ничего не потеряла от вашего с сестрой бегства. Что вообще вы и ваша семья сделали для Империи?
      Не дожидаясь ответа, центурион демонстративно отвернулся от Дайяна и землян. Двое ромуланцев тотчас же продолжили сканировать кристаллическую глыбу антенноподобными приборами.
      Мрачно посмотрев послу в спину, Кирк тоже направился к глыбе, увлекая за собой коллег. Вблизи огромная куполообразная глыба оказалась кристаллом, покрытым мириадами крошечных, геометрически правильных граней.
      С расстояния нескольких дюймов земляне могли рассмотреть, что каждая грань делится еще на несколько геометрических фигур: от треугольников до восьмиугольников.
      Спок приставил свой трикодер к глыбе и стал медленно водить прибором по граням. По обе стороны от вулканца этой же работой занялись Бенар и Дайян. Маккой, оказавшийся без дела, и Кирк наблюдали за действиями ромуланцев.
      Через несколько минут Спок опустил прибор и произнес:
      – Здесь нет магнитного поля, но кристаллическая решетка сильно искажена. Что скажете, доктор Бенар, и вы, Дайян?
      – Похоже, что это, действительно, так, – согласилась Одри.
      – И я придерживаюсь этого же мнения, – кивнул ромуланец.
      – Значит...
      Спок не договорил. Неожиданно откуда-то из недр кристалла появился едва заметный пульсирующий свет.
      – Что такое?.. – пробормотал Маккой.
      Свет, сначала слабый и бледный, затем усилился до такой степени, что вскоре в пещере стало светло, как на Земле в полнолуние.
      Доктор огляделся вокруг. Сенсоры "Энтерпрайза" еще с орбиты определили размер пещеры, но Маккою цифры ни о чем не говорили. Сейчас же он был поражен. Пещера словно ожила, показавшись во всем своем величии. До потолка, ледяного и ровного, как стекло, было никак не меньше километра.
      Кристалл возвышался в самом центре пещеры. От глыбы до любой из стен было километра три. Лишь в одном месте стены, на одинаковом удалении от пола и потолка, зияло отверстие, Видимо, это был вход в тоннель, ведущий из пещеры.
      Внезапно свет в кристалле усилился и стал еще ярче. Со стороны ромуланцев послышались ругательства. Неожиданно засветились пальцы Маккоя.
      Перед глазами доктора поплыли круги, руки и ноги стали ватными и непослушными. Он с трудом схватил переговорное устройство, которое тоже светилось ровным зеленоватым светом, и хотел вызвать "Энтерпрайз".
      – Подожди, Боунз! – капитан крепко сжал запястье доктора. Посмотрите туда!
      Маккой с большим усилием поднял глаза в указанном направлении, напряг зрение и изумленно присвистнул. Потолок неожиданно стал прозрачным, и доктор с удивлением увидел, как над его головой, медленно перебирая плавниками, проплывает гигантское животное.

      Войдя в каюту капитала, Китал увидел Хирана сидящим за грубым деревянным столом и о чем-то напряженно думающим. А капитан думал о нем.
      Хиран вспомнил, как несколько дней назад у него произошел довольно резкий и неприятный разговор с Тиамом, и посол настоятельно рекомендовал с почтением относиться к своему адъютанту.
      – Капитан! – Китал вопросительно посмотрел на Хирана.
      – Адъютант, у вас есть какие-нибудь планы относительно "Галтиза"? неожиданно спросил Хиран.
      На лице Китала появилось легкое удивление, которое через мгновение сменилось привычной маской бесстрастия.
      – Не понимаю вас, капитан.
      – Или это планы не ваши, а посла Тиама?
      – Я, действительно, ничего не понимаю, капитан Хиран. Что вы имеете в виду?
      – Разговор между вами и еще одним адъютантом посла.
      – Между нами было много разговоров, капитан. Должны же мы как-то общаться. И какая же из наших бесед вас так заинтересовала?
      – Та, которая произошла несколько минут назад в вашей каюте.
      Лицо адъютанта оставалось безучастным и даже каким-то отрешенным.
      – Значит, вы установили в моей каюте подслушивающее устройство? как-то слишком уж спокойно спросил Китал.
      – Если и так, то это мое право как капитана этого корабля. Более того, это моя обязанность.
      – Понимаю.
      – Вот и хорошо, Китал. Значит, вы не против объясниться?
      – Конечно, нет, капитан. Я только не понимаю, в чем я должен объясняться.
      – Вопросы, которые вы затрагивали в беседе, являются прерогативой старших офицеров или капитана корабля, но никак не адъютанта посла.
      – Например, капитан Хиран.
      – Например, вопросы маневренности и огневой мощи кораблей такого класса, как "Галтиз". Или как быстро "Галтиз" может быть приведен в состояние полной боевой готовности и сможет атаковать объект, который затащил нас сюда.
      Китал надолго замолчал. Затем кивнул и произнес:
      – Я должен быть готовым к некоторым обстоятельствам.
      – Каким именно?
      – Мы должны быть готовы к провалу попыток посла Тиама выудить полезную информацию из кристалла.
      – Это его инициатива или ваша?
      Китал вновь надолго замолчал.
      – Если посол Тиам прикажет вам атаковать монстра, разве вы не подчинитесь? – наконец спросил адъютант.
      – Нет, – твердо ответил Хиран. – Этот приказ равносилен приказу застрелиться.
      – Значит, вы считаете, что атака объекта равносильна самоубийству?
      – Я знаю, что он натворил на Влаарииви, что сделал с "Хензу" и еще одним гражданским кораблем, который случайно оказался в том районе, произнес Хиран, а мысленно добавил: "Я также знаю причину нападения объекта на планету. Не надо было проводить опыты над живыми существами."
      – А если я скажу вам, что у нас есть шанс избежать участи "Хензу".
      – На основании чего вы строите такие смелые предположения вопреки очевидным фактам, адъютант?
      Китал вкратце рассказал об истории с пограничными кораблями, которые во время учений встретились с объектом.
      – У нас есть шанс, – закончил адъютант, – во время атаки подойти настолько близко к объекту, что мы смогли бы поразить его уязвимые места без всякого риска для нас.
      – Выглядит интригующе, – заметил Хиран, когда Китал замолчал. – Но даже если у нас и есть такая возможность, с какой стати я должен атаковать объект?
      – А разве у вас нет желания отомстить за Влаарииви и за "Хензу"?
      – Что-то я не припомню, чтобы Тиам так сокрушался по поводу этих потерь Империи. Кажется, наоборот, он хотел войти в контакт с объектом.
      – Как и все мы. Однако мы должны учитывать, что старания Тиама могут пойти прахом, а федератам повезет.
      – Ах, вот в чем дело! Конечно, проще разрушить объект, чем докопаться до истины даже с помощью землян, – ехидно произнес Хиран.
      – Так должен думать каждый ромуланец – патриот своей родины, – с пафосом ответил Китал.
      – Но война с Федерацией закончилась сто лет назад, – возразил Хиран.
      – И может начаться вновь, если федераты почувствуют, что этот монстр сможет уничтожить нас без всяких потерь для Федерации.
      – Никогда не думал, что вы так печетесь об интересах Империи, адъютант. Насколько я понимаю, только мы думаем, как можно поставить объект под контроль и обратить его против Федерации.
      – Мы были бы полными идиотами, если бы не думали об этом. Нам просто повезло, что объект прошел по территории Империи еще до того, как вторгся в пространство Федерации.
      – Много же хорошего это принесло нам! В любом случае, я не верю, что федераты думают о войне с Империей, особенно сейчас, когда появились надежды на крепкий мир между нашими народами.
      В ответ Китал громко и раскатисто рассмеялся.
      – Какой же вы глупец, Хиран Вы полностью попали под влияние лживого капитана землян. Вам следует...
      – Посмотрели бы за собой, адъютант! – рявкнул Хиран и включил переговорное устройство. – Я вынужден посадить вас под арест до возвращения Тиама. А тогда мы продолжим дискуссию и посмотрим, как к вашей сумасбродной идее отнесется посол.
      Но капитан не успел воспользоваться переговорным устройством. Двери неожиданно открылись, и в каюту ворвались еще двое адъютантов Тиама с направленными на капитана фазерами.

* * *

      После бесчисленных вычислений Зонд понял, что что-то изменилось.
      Где-то внутри него произошел сбой, и информация прошла не по тому капилляру. Внезапно Зонд вспомнил о Кристалле Мудрости.
      Создатели могли исчезнуть, погибнуть или просто куда-то переселиться сотни тысяч лет назад, но они оставили о себе память. Может, ответ на все парадоксы и проблемы находится там, в Кристалле. Вполне возможно, что создатели после запуска своего детища предвидели такой поворот событий.
      Выдвинув сенсор, Зонд сфокусировал свое внимание не на поиске живых существ, а на Кристалле. И он нашелся, Кристалл Мудрости, с памятью, затмевающей собственную память Зонда. Тут же обрушился поток информации: история создателей, их мысли, дела, неудачи и успехи. Теперь можно было разрешить любой парадокс, любую проблему. Теперь можно было найти, любую информацию, получить любой совет и восполнить, наконец, пробелы в знаниях.
      Зонд не упустил своего шанса. Медленно, осторожно, настойчиво, целых несколько секунд он слушал ожившую мудрость создателей, он пробудил дремавший Кристалл. Как грандиозная губка, Зонд впитывал в себя информацию, купаясь в ее потоке.

* * *

      В течение нескольких минут с сотню исполинских животных, многие из которых были не менее ста двадцати метров в длину, проплыли над головами изумленных наблюдателей.
      – Ну и ну! – воскликнул Маккой, не веря своим глазам. – Спок, вы были правы! Только они все-таки больше похожи на супердельфинов, чем на суперкитов.
      – Голограмма! – догадался Кирк, взмахнув светящейся рукой. Сейчас его тревожило, не прорвется ли океанская вода в пещеру. Капитан снова взглянул на кристалл, – Наверняка, голограмма с изображением создателей Зонда.
      Спок, не кристалл ли нарисовал эту картинку?
      – Не знаю, капитан, – ответил вулканец, не отрывая взгляда от трикодера. – Что бы ни было ее источником, это неизвестный способ построения голограммы. Как и в случае с излучениями Зонда, здесь нет никаких доказательств, что все исходит от кристалла.
      – Похоже, что этот свет из толщи кристалла – всего лишь побочный эффект, – добавила Бенар.
      Как и Спок, Одри с момента появления изображения была целиком поглощена работой с трикодером.
      – Но откуда взялись эти сцены из океанографического музея? – не успокаивался Маккой. Неожиданно он вспомнил:
      – Ромуланцы!
      Все резко повернулись в сторону забытых конкурентов.

* * *

      Тиам едва удержался от крика изумления, когда увидел свет, пробивающийся из кристалла.
      – Вы делаете успехи, – похвалил он своих коллег – женщину-офицера и ее ассистента.
      Про себя Тиам усмехнулся: "Это я делаю успехи. А Йенью только путается под ногами."
      – Нет, посол, – возразила ромуланка. – Похоже, мы ничего здесь не добьемся. За несколько минут наши приборы стали слепыми. Видимо, это кристалл...
      – Ну и что?
      – Не знаю, посол, но мне кажется, что пора собираться на "Галтиз", пока...
      – Нет. Мы не уйдем отсюда, – успел сказать Тиам перед тем, как из кристалла вырвался яркий свет, охвативший всех троих.
      В испуге центурион отпрянул назад. Вдруг он увидел, как вся его одежда и тело засветились ровным зеленоватым светом. Инстинктивно посол замахал руками, будто хотел отбиться от невидимых насекомых.
      Коллеги Тиама, не обращая ни на что внимания, пытались вернуть к жизни свои приборы. Когда испуг прошел, посол понял, что от яркого света ему нет никакого вреда.
      В трехстах метрах испуганно закричали земляне. Один из них, кажется, даже потерял зрение. Не из-за федератов ли ожил кристалл? Не из-за этого ли предателя Дайяна и его новых друзей?
      Рука Тиама потянулась к фазеру, спрятанному под просторной курткой.
      Но посол так и не решился вытащить свое оружие: прямо на него, в упор, смотрел какой-то землянин, кажется, их капитан.
      Через мгновение Тиам сообразил, что федераты здесь не при чем. Они орудовали теми же приборами, что и ромуланцы, и были, похоже, невооружены.
      У всех них, кроме, кажется, врача, в руках находились только приборы. К тому же, вспышка, вырвавшаяся из недр кристалла, напугала землян не меньше, чем ромуланцев.
      Вскоре Тиам заметил, что федераты уставились куда-то вверх, наполнив пещеру удивленными возгласами. Посол последовал примеру землян и вдруг почувствовал, что его сердце готово выпрыгнуть из груди: прямо над головой, размахивая огромными ластами, проплывали чудовищных размеров животные.
      Логика подсказывала Тиаму, что это лишь образы, обыкновенное видение, вышедшее из кристалла.
      – Выясните сейчас же, что это за твари! – приказал центурион подчиненным, указывая рукой на потолок. – И как они туда попали, черт возьми!
      – Мы пытаемся, – ответила ромуланка. – Без всякого сомнения, это голограмма. Но вот голографические лучи наши ослепшие приборы определить не могут.

* * *

      "Нет, – подумал Маккой, глядя на завороженных ромуланцев, – во всем этом они не виноваты. А если и виноваты, то неосознанно".
      Спок подтвердил мысль Маккоя:
      – Приборы ромуланцев не работают с того момента, как здесь появились мы.
      – Почему же испортились их приборы? – удивился Маккой. – Почему не наши трикодеры? Мы что, попали в какой-то голографический аквариум?
      – Не знаю, доктор, – Спок повернул трикодер в сторону животных. – Это не голограмма...
      – То есть?.. – не понял Кирк.
      – Не те голограммы, которые мы знаем, капитан. Это, действительно, какие-то образы, но они наполнены материей. У них нет массы, но в каждом образе содержится некая внутренняя структура, которую наши трикодеры не могут...
      Спок не договорил, потому что в этот момент кристалл вместе с ледяным полом провалился куда-то вниз. Тем не менее, земляне по-прежнему чувствовали опору под ногами. Если бы они стояли с закрытыми глазами, то не ощутили бы вообще никаких перемен, словно ничего не произошло. Только ледяной воздух в пещере стал более злым и колючим, норовя пробраться под меховые куртки уставших изумляться исследователей.
      Не потерявший самообладания Маккой заметил, что прекратилось свечение одежды и открытых участков тела. С каждым мгновением в пещере становилось все темнее и темнее, как в театре перед поднятием занавеса. И по-прежнему сквозь толстый лед видны были плывущие гигантские дельфинообразные существа. Внезапно над головами исследователей засверкала рябь.
      – Поверхность океана, – объяснил Спок, вспомнив свои встречи с Джорджем и Грейси в теплых водах Большого Барьерного Рифа.
      Маккой обратил внимание, что голос вулканца был таким же таинственным и восхищенным, как и в те чудесные дни на Земле, когда Спок даже думать не хотел ни о ком, кроме своих китов.
      Внезапно со всех сторон исследователей окружили звуки. Что-то отдаленно напоминающее бесконечную сагу Джорджа. Веселые, поющие звуки десятков дельфинов смешались со звуками, которых земляне никогда не слышали. Этот звуковой хаос напоминал какофонию, издаваемую Зондом.
      – Звуковая голограмма, – заметила доктор Бенар.
      Она отложила в сторону трикодер и стала работать каким-то прибором, размером в четверть трикодера.
      – Эти образы отражают звуки. Внутренняя структура образов сейчас хорошо видна моему звуковому датчику.
      – Конечно! – неожиданно воскликнул Кирк и обратился к Маккою:
      – Ты был прав, Боунз! Это супердельфины, а не суперкиты! А дельфины, – капитан повернулся к Бенар, – "видят" больше звуками, чем глазами, поэтому все образы должны быть хорошо "видимы" прежде всего эхолокаторами этих дельфинов. Черт меня побери, если я не прав!
      Долгое время все молчали, с восхищением наблюдая за огромными животными, а вернее, их образами, которые плыли в несуществующей воде.
      – Я думаю, капитан, – наконец произнес Спок, – что вы вместе с доктором Бенар дали мне ключ к разгадке тайны излучений Зонда.
      – Что? Выражайтесь яснее, Спок!
      Капитан потянулся к переговорному устройству, которое находилось во внутреннем кармане куртки.
      – Ладно, неважно, – горячился Кирк. – Сейчас же возвращаемся на "Энтерпрайз" и там посмотрим, насколько все мы правы. Все это чертовски интересно!
      Капитан уже засунул руку во внутренний карман, но вдруг почувствовал, что не может больше пошевелиться. Стало невозможно дышать. "Кажется, это опять Зонд со своими штучками", – подумал Кирк.

      Создатели назвали это Вторым Винновингом, и Зонд нашел полную информацию об этом событии. Как и в первый раз, это несчастье явилось из космоса. Но не в виде миллионов тонн скальной породы, камня и метеоритного железа, погрузивших планету в кромешную тьму и холод, вызвавших землетрясения и извержения вулканов и покрывших, в итоге, твердь и океаны одеялом из пепла и льда, Нет, Второй Винновинг пришел в обилии массивных остроносых металлических "пузырьков", населенных примитивными существами. Их единственным ответом на Истинную Речь стали смертоносные лучи, которые убили тысячи создателей. И только Голоса, Истинные Голоса, слившиеся в единый хор, заставили агрессоров убраться прочь.
      Одновременно эти Голоса звали Зонд на помощь, потому что только его энергия могла навсегда покончить с чужеземной машиной разрушения. Но Зонд не отвечал: в тот момент у него отказали несколько блоков памяти. Он зализывал раны, которые получил в короткой схватке с такими же примитивными существами, шныряющими по Вселенной в своих металлических "пузырях".
      Без могущества Зонда, без его почти безграничной энергии создатели могли защитить себя и свою планету только единым Голосом. Но они были бессильны выгнать пришельцев из своей звездной системы. Этим и воспользовались орды космических варваров, обративших внимание на беззащитную звезду. И солнце, питавшее теплом создателей, погасло.
      Пришельцы были уверены, что планете нанесен смертельный удар, и явились вновь.
      Но существа в "пузырях" ошиблись: смерть планеты еще не означала смерти создателей. С той же тщательностью, с какой строился когда-то вечный Зонд, создатели разрушили единственную луну и из ее остатков построили огромный космический флот. Выиграв битву со льдом, уже покрывшим полпланеты, они перекачали в корабли всю океанскую воду и почти всю атмосферу.
      Наконец, пришел час, когда несколько десятков тысяч создателей перебрались в ожидавшие их корабли и отправились по разным направлениям.
      Они не знали, когда и где найдут подходящий для жизни мир, не знали, где их подстерегают новые опасности.
      – Куда? – настойчиво спрашивал Зонд. – Куда могли переселиться создатели? Даже теперь я могу помочь им, а они мне. Где они?
      На этот вопрос Кристалл Мудрости не дал ответа. Может быть, это и к лучшему. Если бы ответ существовал, то он был бы известен не только Зонду, но и пришельцам, погрузившим планету во тьму. Возвратившись еще раз, они могли бы извлечь нужную информацию и пуститься в погоню за беглецами. Но как пришельцы узнали о планете создателей? Может, они выудили эти сведения из памяти самого Зонда, оглушив его на некоторое время?
      И все-таки создатели где-то должны быть. И им, если они до сих пор живы, нужна помощь. Зонд хотел точно знать, куда переселились создатели.
      Без них нельзя разрешить ни одной загадки, ни одной проблемы.
      После тысячного, а может, десятитысячного разговора с Кристаллом Мудрости где-то в недрах разума Зонда созрело решение попытаться установить контакт с теми примитивными существами, которые порывались заговорить на Истинном Языке. Выдвинув сенсор, Зонд стал искать их и вскоре столкнулся еще с одним парадоксом.
      Возвратившись в свою родную звездную систему, закружив над родной планетой, он жаждал найти если не создателей, то хоть какие-нибудь формы жизни. Однако не нашел ничего. А сейчас в самом вместилище Кристалла Мудрости, в каких-то метрах от него Зонд неожиданно заметил восемь живых существ, примитивных существ. Кто они? Те, кто превратил планету в ледяную пустыню? Неужели они вернулись, чтобы использовать Кристалл в своих интересах?
      Через мгновение Зонд крепко схватил наглецов в свои объятия, как недавно сделал с металлическими "пузырями". И пока существа находились в энергетическом плену, он осмотрел всю систему, не забыв и об окружающем космическом пространстве. Но кроме "пузырей", притащенных сюда им же самим, ничего подозрительного Зонд не заметил. Значит, существа были только из этих "пузырей".
      На поверхность планеты высадилась ничтожная часть существ, остальные находились в своих пристанищах. Зонд насчитал пятерых с большого "пузыря" и трех с меньшего. Но как существа попали в хранилище Кристалла Мудрости?
      Зонд еще раз, стараясь ничего не упустить, просмотрел всю информацию, которая вошла в его память с того момента, как он появился в окрестностях своей системы. Однако так и не смог понять, каким образом, с помощью какой энергии существа оказались в святая святых – хранилище Кристалла Мудрости.
      Когда-то на голубой планете тоже появились двое существ и тоже самым загадочным образом.
      Зонд внимательно всмотрелся в примитивных существ и, увидев, что они умирают, ослабил свою хватку, но не освободил наглецов.

* * *

      Внезапно к Кирку вернулось сознание. Одновременно исчезли и черные круги перед глазами.
      С величайшим трудом обернувшись назад, капитан увидел, что только Маккой свалился на невидимый ледяной пол. Спок медленно, словно под водой, перебирая ногами, поспешил на выручку своему товарищу.. Казалось, океанский фантом вдруг превратился в реальность и залил пещеру до краев.
      Кирк попытался что-то произнести, но с его губ слетели лишь какие-то детские всхлипывания. Слова упорно не хотели принимать подобающую звуковую форму. Необходимо было связаться с "Энтерпрайзом".
      Кирк медленно, преодолевая огромную тяжесть, полез во внутренний карман куртки, куда перед самой высадкой на планету спрятал переговорное устройство. Рука, облаченная в перчатку, едва слушалась своего хозяина.
      Неожиданно все видения и образы стали скользить вниз. Не успел Кирк оправиться от удивления, как над самой головой опять появились блики океанской поверхности, которая упрямо скользила вниз. А может, это он, Кирк, и его товарищи стремительно, словно в турболифте, поднимались ввысь?
      Кое-как капитан, наконец, нащупал переговорное устройство и стал вытаскивать его из кармана. В это время вся компания достигла поверхности океана. Хаотичные звуки разом смолкли, словно не смогли вырваться из океанской толщи.
      Солнце – вдвое ярче, чем казалось из иллюминаторов "Энтерпрайза" клонилось к закату, но еще не зарделось. Миролюбивые и спокойные волны омывали тело капитана, не касаясь его. Настоящим сейчас были он сам, Спок, Маккой, Бенар и Дайян, а также трое ромуланцев, которые поднялись на поверхность несуществующего океана в каких-то тридцати метрах.
      Время от времени волны накрывали собой Маккоя, лежащего на спине, и Спока, который, стоя на коленях, склонился над доктором. Над головами вовсю резвились белокрылые птички. Один за другим из воды выскакивали огромные дельфинообразные существа, а затем плюхались опять в воду, вздымая в месте падения высокие, сверкающие на солнце фонтаны брызг.
      На расстоянии виднелась земля – цепь башнеобразных гор, чьи крутые лесистые склоны сбегали почти к самой воде. На одном из склонов пристроился город. Его здания, площади, кварталы и узкие кривые улочки вовсе не казались миражом, в отличие от скал, моря и гигантских дельфинов.
      Наконец, Кирку удалось вытащить из кармана переговорное устройство.
      Он облегченно вздохнул: хоть что-то настоящее, вселяющее надежду. Однако капитан по-прежнему не мог вымолвить ни слова, ни единого осмысленного звука. С превеликим трудом ему удалось включить переговорное устройство.
      С противоположной стороны от первого солнца взошло второе, не менее яркое, чем его предшественник, и стало подниматься к зениту. Оно становилось все ярче и ярче, пока, наконец, не разделилось на дюжину маленьких солнц, разбежавшихся во всех направлениях. С того места, где взошло второе солнце, послышался страшный рев, раскаты которого разнеслись, казалось, по всему океану и эхом отразились от цепочки высоких надводных скал.
      – Капитан! – сквозь рев услышал Кирк голос Ухуры.
      В ответ он лишь зло сжал переговорное устройство, затем выключил его и медленно спрятал в карман.
      Самый большой осколок второго солнца исчез за ближайшим гористым островом. Внезапно над островом устремился ввысь огромный нестерпимо яркий "гриб", похожий на атомный взрыв. Горные пики покачнулись и стали медленно клониться к воде, сминая раскинувшиеся на склонах леса и загадочный город.
      Вскоре в различных местах появились и другие "грибы", но не такие большие и яркие.
      "Астероид, – наконец догадался Кирк. – Нам показали, как два миллиона лет назад астероид стер с лица планеты древнюю загадочную цивилизацию".
      – Капитан! – вновь раздался тревожный голос Ухуры, теперь уже из внутреннего кармана куртки.
      Через мгновение голос смолк. Потемнело. Огромные черные столбы дыма и пепла закрыли солнце. Океан – неосязаемая стихия – вдруг не на шутку разволновался, но через минуту-другую успокоился, навсегда заснув под толстым панцирем льда.
      Кирку показалось, что его вновь схватила невидимая рука Зонда, но на этот раз капитан попал в могучее энергетическое поле "Энтерпрайза". Снова потемнело в глазах, тело стало легким и невесомым. Через мгновение исчезло сознание.
      Когда Кирк пришел в себя, он ощутил невероятное тепло и негу после лютой стужи в пещере. Капитан догадался, что находится в уютном транспортном отсеке "Энтерпрайза". Вернулись и все чувства, ранее незамечаемые: легкость в движениях и свободное, ничем не затрудненное дыхание.
      Обернувшись назад, капитан увидел распластавшегося на круглой транспортной платформе Маккоя и Спока, на коленях склонившегося над доктором. Маккой лежал с закрытыми глазами и жадно вдыхал воздух.
      – Отнесите доктора в медицинский отсек, – распорядился Кирк.
      Затем капитан сошел с платформы и медленно стал расстегивать куртку.
      Маккой уже открыл глаза и с помощью Спока попытался встать на ноги.
      – Я в порядке, Джим, – слабым голосом пробормотал доктор.
      Появились и Дайян с Одри Бенар. Они помогли Маккою подняться и сойти с платформы.
      – Если мистеру Споку, действительно, удалось найти ключ к "голосу"
      Зонда, то мы должны беречь его как зеницу ока, – то ли пошутила, то ли сказала всерьез Одри Бенар.
      – Спок, – Маккой поднял покрасневшие глаза на вулканца, – начните прямо сейчас работать с компьютером, пока этот Зонд не натворил каких-нибудь более ужасных вещей.
      Не дождавшись согласия Кирка, Спок оставил Маккоя на попечение археологов. Одри и Дайян тут же подхватили доктора под руки и повели к выходу. Не успели они скрыться за дверями, как из лифта вышли два лейтенанта.
      – Спок, – произнес Кирк, жестом прерывая одного из лейтенантов, – с Боунзом, видимо, все в порядке, а вы, действительно, отправляйтесь к этому чертову компьютеру.
      – Конечно, капитан.
      Как только вулканец скрылся за дверями, Кирк обратился к молодому дежурному лейтенанту.
      – В пещере до сих пор трое ромуланцев. Они были в нескольких десятках метров от нас. Возьмите их координаты у лейтенанта Парнелла из научного отсека.
      – Есть, сэр!
      Пока капитан разговаривал с отделом безопасности и Хандлером, дежурный лейтенант выяснил все необходимые координаты.
      – Постарайтесь как можно быстрее вытащить ромуланцев оттуда, приказал Кирк дежурному. – Но сначала пусть сюда явятся сотрудники отдела безопасности. Один из ромуланцев вооружен. Все происшедшее в пещере могло сделать его немного нервным.
      Лейтенант кивнул и сосредоточился на пульте управления.
      – Я нашел их, сэр – доложил дежурный. – Ромуланцы уже на пути к нам.
      Вскоре транспортный отсек наполнился характерными звуками, и на платформе появились три прозрачные фигуры. В этот же момент раскрылись двери, и в отсек вошли двое лейтенантов из отдела безопасности.
      – Быстро же вы, – усмехнулся Кирк.
      – Ухура сказала, что.... – начал один из лейтенантов, но был прерван легким смехом капитана.
      – Она, как всегда, была права, – ответил Кирк и быстро объяснил про ромуланцев и фазер Тиама.
      Лейтенанты тотчас же нацелили оружие на платформу. Шум усилился, и три фигуры все быстрее обретали свою физическую плоть. Кирк заметил, что Тиам сейчас был не в состоянии не только воспользоваться оружием, но даже держать его в руках.
      Посол предстал перед офицерами "Энтерпрайза" с закрытыми глазами.
      Медленно покачиваясь из стороны в сторону, он издавал глухие стоны. Через мгновение все трое ромуланцев начали жадно глотать воздух.
      По знаку капитана лейтенанты спрятали оружие и стали ждать, когда неожиданные гости придут в себя. Наконец, центурион открыл глаза.
      Посол Тиам, – спокойно произнес Кирк, – добро пожаловать на борт "Энтерпрайза".

      Странные, незнакомые звуки и образы парализовали волю Тиама так же, как совсем недавно невидимая энергия монстра. Закрыв глаза, центурион начал яростную борьбу за жизнь. Каждый вдох, каждое движение давались с величайшим трудом. Наконец пришло облегчение.
      Внезапно Тиам почувствовал, как его сдавила транспортирующая энергия.
      Конечно же, это Хиран или даже Йенью, поняв, что творится неладное, решили вызволить своего посла из беды.
      Вскоре энергия выпустила Тиама из мертвой хватки. Центурион открыл глаза и через несколько секунд осознал, что находится в транспортном отсеке "Энтерпрайза", а не "Галтиза".
      Посол помрачнел. Он понял, что проиграл. То, к чему он стремился и на что надеялся, никогда не произойдет: не видать ему информации из кристалла, как собственных ушей. "Но и "Энтерпрайз" уйдет восвояси ни с чем, – с облегчением подумал Тиам. – Земляне были шокированы звуками и образами не меньше, чем мы".
      Действительно, команда Кирка испытала те же чувства и подверглась тем же испытаниям, что и экспедиция с "Галтиза". В этом центурион был прав.
      Разумеется, в те минуты землянам было не до кристалла. "Пусть теперь мучаются с фальшивым "голосом" монстра", – злорадствовал посол.
      – Посол Тиам, – услышал он обращение капитана федератов. – Добро пожаловать на борт "Энтерпрайза".
      Посол изобразил на лице нечто вроде улыбки. Двое других ромуланцев отделались лишь легкими кивками.
      – Спасибо, капитан Кирк, – ответил Тиам. Посол медленно обвел взглядом весь отсек, задержавшись на каждом из присутствующих.
      – Полагаю, своим присутствием здесь мы обязаны персоналу вашего транспортного отсека, которые выполняют свой долг куда лучше, чем их коллеги с "Галтиза".
      – Нет. Персоналу командного отсека, – улыбнувшись, поправил Кирк. – А точнее, Ухуре, старшему офицеру по связи.
      – Передайте ей нашу благодарность, капитан.
      – С удовольствием, посол. Желаете прямо сейчас оказаться на "Галтизе"?
      – Мои коллеги – да, если вас не затруднит. А я, если это возможно, перед своим возвращением хотел бы переговорить с вами, капитан.
      – Конечно.
      Тиам сошел с круглой транспортной платформы, а Кирк отдал короткие распоряжения дежурному офицеру.
      – Проинформируйте капитана Хирана о случившемся, – приказал посол своим спутникам.
      Затем Тиам отдал им тяжелую куртку, в одном из карманов которой был спрятан фазер. Посол благоразумно решил не бряцать оружием и даже не оставлять его у себя.
      – Передайте всем, что я скоро появлюсь на "Галтизе". Пусть вся транспортная команда соберет оборудование, которое мы оставили в пещере.
      – Очень хорошо, – обрадовалась ромуланка.
      Ее спутник хранил молчание, бережно укладывая куртку посла на своей руке.
      Повернувшись к Кирку, Тиам увидел, что тот внимательно слушает Хандлера, адъютанта посла Райли.
      – Капитан, простите, что задержался, – извинялся Хандлер. – Я был в медицинском отсеке, справлялся о состоянии посла Райли.
      – Как он себя чувствует? – поинтересовался Тиам.
      – Еще не пришел в себя, – ответил Хандлер. – Но этого события ждут в самое ближайшее время.
      – Рад слышать, мистер Хандлер, – обрадовался Кирк. – Вам многое надо будет рассказать послу, когда он проснется. Да?
      – Очень многое, сэр, – согласился Хандлер, расплывшись в широкой улыбке.
      Кирк обратился к Тиаму:
      – Вы сказали, что хотели бы поговорить со мной, посол. Чем мы можем быть вам полезными?
      Тиам тяжело сглотнул слюну и начал самым официальным образом;
      – Я хотел бы принести вам свои извинения, капитан, за то, что мы не уведомили вас о нашей высадке на планету и о дальнейших наших намерениях.
      – Вот как?.. – задумчиво произнес Кирк. – Не значит ли это, что вы хотите продолжить прерванные переговоры? Если так, то можно обсудить этот вопрос прямо здесь с мистером Хандлером.
      Тиам едва удержался от возгласа возмущения. Ему казалось, что землянин попросту издевается, – Я и речи не веду ни о каких переговорах. Я хочу вас заверить лишь в том, что мы и в дальнейшем будем сотрудничать с вами в попытках расшифровать "послания" объекта.
      – Значит, вы не знаете о том, что натворил адъютант Китал во время вашего отсутствия?
      У Тиама внутри все похолодело. Йенью! Что натворил этот пройдоха?
      – О чем?
      – В то время, когда мы готовились переправиться на планету, – стал рассказывать Кирк, – Китал, действуя от вашего имени, приказал всем ромуланцам, которые находились на борту "Энтерпрайза", вернуться на "Галтиз". Мы решили, что нашему сотрудничеству в деле расшифровки "голоса" объекта пришел конец.
      Тиам не понял сарказма капитана Кирка.
      – Я, действительно, ничего не знал об этом. Я только могу повторить свои извинения и заверить вас, что мы, безусловно, поделимся с вами любой информацией, которая станет нам доступна.
      – Рад слышать, посол.
      – Я еще разберусь со своим адъютантом. А сейчас мне хотелось бы поговорить с оставшимися у вас ромуланцами... Если позволите.
      – Пожалуйста, посол. Но учтите, что они не горят желанием возвратиться на "Галтиз". По крайней мере, до тех пор, пока не будет раскрыта тайна Зонда. Дело в том, что мистер Спок нашел ключ к...
      – К чему? – не удержался Тиам. Он выглядел так, словно ощутил от слов Кирка физическую боль. – Когда он успел? Разве с ним не произошло то же, что и с нами?
      Кирк таинственно улыбнулся и пожал плечами.
      – Он не объяснил подробно, к чему именно подобрал ключ. Но это случилось как раз в пещере в то время, когда вы закружились в вихре сумасшествия. Вот именно тогда в руки Спока и попала путеводная нить.
      Думаю, очень скоро мы увидим, куда она нас выведет.
      Тиаму явно стало не по себе. Может, этот федерат просто издевается?
      Что этот вулканец мог узнать в ледяной пещере? Разве он не был захвачен общим безумием? А если этому Споку, действительно, что-то удалось?
      – Я рад это слышать. Знания, которые могут быть получены от... объекта... бесценны, – процедил сквозь зубы Тиам и быстро взошел на транспортную платформу. – Я должен поговорить со своим адъютантом. И я пришлю к вам всех, кому Китал приказал вернуться. Благодарю вас за то, что вы снисходительны к моим импульсивным действиям и ошибкам моего адъютанта.
      Последнее, что увидел Тиам, стоя на платформе, были равнодушные лица землян.

* * *

      – Мне показалось, мистер Хандлер, – произнес Кирк, когда фигура ромуланца растворилась, – что посол Тиам извинялся сквозь зубы.
      – Да, сэр, его извинения доставили ему страшные муки, – ответил Хандлер, а затем, не обращая внимания на субординацию, спросил:
      – Это правда, сэр, что мистер Спок может вступить в контакт с Зондом?
      – Сейчас пойдем на мостик и все увидим своими глазами, – рассмеялся Кирк и направился к выходу. – К записям, только к записям он подобрал ключ. Это большая разница.
      – Да, сэр.
      – Вы говорили, что виделись с Кевином, – озабоченно напомнил капитан.
      – Да, сэр.
      – И никаких признаков, что он очнулся?
      – Говорят, что...
      – Я знаю, что говорят, мистер Хандлер. Я хочу знать, что думаете вы.
      – Я не врач, сэр.
      – Я знаю об этом. Но вы его друг.
      – Да, сэр. Хотелось бы быть достойным этого определения.
      – Тогда скажите, что вы думаете о состоянии Кевина. Как его друг.
      Разговор между Кирком и Хандлером происходил уже в турболифте, который нес их к мостику.
      – Я обеспокоен, сэр. Врачи ждали его пробуждения еще три дня назад, но когда этот Зонд опять показал свой нрав и не хватало воздуха... Хандлер замолчал и покачал головой. -Доктор Маккой сказал, что от воздействия объекта последствий не будет, но я очень и очень беспокоюсь.
      Думаю, мистер Зулу и Ухура пребывают в такой же тревоге.
      – Так же, как и я, мистер Хандлер, – Кирк доверительно положил руку на плечо молодого человека. – Как и все мы.
      Лифт привез пассажиров прямо на мостик. Весь экран по-прежнему занимала безымянная планета со своим замечательным кольцом.
      Завидев вошедших, бортинженер Скотт издал возглас приветствия и поднялся со своего места.
      – Рад вашему возвращению, сэр – Мистер Спок уже рассказал, что вы очень интересно провели там время.
      – Это как посмотреть, мистер Скотт. Интересной эту прогулку можно назвать с большой натяжкой.
      Подойдя к ближайшему переговорному устройству, Кирк нажал несколько кнопок и вызвал медицинский отсек.
      – Как состояние доктора Маккоя?
      – Вполне удовлетворительное, – раздался голос медицинской сестры. Если так можно сказать о пациенте, которого против его воли заставляют отдыхать.
      – Значит, все в порядке, – определил Кирк. – А есть изменения у посла Райли?
      – Никаких, капитан. Хотя вы можете спросить об этом у Дайяна. Он вместе с Одри Бенар привели доктора Маккоя, и ромуланец остался здесь.
      – Не сейчас, спасибо.
      Кирк подошел к Споку, который сидел за своим рабочим местом и абсолютно ничего не делал. Рядом находилась Яндра, просматривающая последнюю информацию на мониторе.
      – Ну как, мистер Спок, можно вас поздравить? – спросил капитан.
      – Пока не с чем. Я ввел все свои соображения в компьютер. Теперь нам остается только ждать.
      – Как долго?
      – Не могу сказать, капитан.
      – Спок, вся надежда на вас. Пока компьютер обрабатывает информацию, не могли бы вы поподробнее рассказать о своих соображениях? Каким образом вы сделали какие-то выводы из того, что сказали я и доктор Бенар?
      – Конечно, капитан. Вы предположили, что образы были звуковыми голограммами, которые вполне поддавались сканированию прибором Одри Бенар.
      Значит, они являлись парой пустяков для эхолокаторов дельфинообразных существ, чьи образы мы видели. Это и заставило меня вспомнить все, что я когда-то узнал, телепатически общаясь с Джорджем и Грейси. И надо сказать, эти воспоминания оказались плодотворными.
      – Воспоминания?! – изумился Кирк. – И это в то время, когда нам чуть не скрутило головы?
      – Да, капитан. А вы разве не думали о деле? Мои заключения не более замечательны, чем ваши логические рассуждения о связи между звуковыми голограммами и дельфинами.
      – Какие там логические рассуждения? Просто догадка, озарение.
      – Какие бы слова вы не подбирали, нужно отдать должное вашему уму и проницательности.
      – Считайте, как вам угодно, Спок, – вздохнул Кирк. – Но вы, кажется, хотели что-то сказать насчет...
      – Я хотел сказать, капитан, что в литературе часто описывается способность дельфинов использовать звуковые "щелчки" для эхолокации, а "свисты" – для общения с соплеменниками. Как утверждается в научных статьях, это все равно, как если бы человек говорил на двух языках или участвовал в двух беседах одновременно.
      – Что вы хотите этим сказать, Спок? – спросил Кирк. – Что Зонд "говорил" на двух частотах одновременно?
      – Если моя гипотеза верна, капитан, то Зонд мог "говорить" одновременно на многих частотах. А может, он на многих частотах "говорил" одно и то же. Пока это невозможно определить.
      Кирк начал кое-что понимать.
      – Вы утверждаете, что каждый из нескольких десятков "узоров" и есть отдельный "язык"? И на всех Зонд пытался сказать одно и то же?
      – Возможно и такое, капитан, – согласился Спок. – Как и то, что Зонд "говорил" разные вещи. Я дал команду компьютеру выделить "узоры" на каждой частоте и исследовать их как отдельные "языки".
      Кирк взглянул на бесконечную череду цифр, пробегающих на дисплее.
      – И он до сих пор "думает"?
      – Очевидно, капитан.
      – А нельзя ли поторопить его, пока...
      – Капитан! – раздался голос рулевого. – "Галтиз" включил двигатели!
      – Не отставать от них, мистер Зулу! Куда они направляются?
      – На более высокую орбиту, капитан! Очевидно, на орбиту Зонда.
      – Ухура!..
      – Пытаюсь связаться с "Галтизом", но пока безуспешно.
      – Продолжайте, Ухура!
      – Да! Ромуланцы поднимаются на орбиту Зонда, капитан! – доложил Зулу.
      На экране изображение суровой планеты уступило место фрагменту ее кольца и яркой точке – "Галтизу", за которым плыло массивное и большое даже на таком расстоянии тело Зонда.

* * *

      Не успел разрешиться один парадокс, как на его место пришел другой.
      Чуть ослабив поводок, на котором Зонд держал существ, осмелившихся вторгнуться в хранилище Кристалла Мудрости, он увидел, как они тотчас же были захвачены картиной апокалипсиса времен Первого Винновинга и испытали почти те же чувства, что и создатели.
      Не дожидаясь других воссозданных образов, например, сцен времен Триумфа, когда предки создателей, используя силу Слова, очистили планету от грязи и пепла, те восемь существ были захвачены какой-то энергией и переместились в свои металлические "пузыри".
      Это были именно они. Зонд не ошибся. Только что они находились в хранилище, пытались заговорить с Кристаллом, а теперь за какие-то десять секунд их микроскопические частицы перенеслись за тысячи километров. Как те двое на голубой планете, которые тоже могли перемещаться на огромные расстояния, разбившись на молекулы и атомы.
      Значит, эти существа достигли такой ступени в развитии, что могли скрывать, переселять и перемещать себя в любом направлении. Значит, они вполне могли быть как-то связаны с теми негодяями, которые погасили солнце и выгнали создателей с их родной планеты сотни тысяч лет назад.
      Зонд решил пока ничего не предпринимать, только ждать и наблюдать.
      Если эти существа окажутся все-таки связанными с теми мерзавцами или даже их потомками, то им не поможет ничто. Даже способность к имитации Истинного Языка.

      Открыв глаза, Тиам увидел вокруг себя знакомый интерьер транспортного отсека "Галтиза". Встречал посла, не считая нескольких офицеров, один лишь Йенью. Облаченный в строгую, увешанную медалями униформу капитана, он совсем не походил на бывшего адъютанта. В стороне стоял Ферик, окруженный незнакомыми Тиаму офицерами.
      – Какими же мыслями так тайно обменивался мой посол с капитаном федератов? – вместо приветствия ехидно спросил Йенью.
      – Почему же тайно? Вовсе нет.
      – Тогда почему перед самой встречей с капитаном вы прогнали своих коллег на "Галтиз"? Берегите мое время, Тиам! О чем вы говорили?
      Посол явно занервничал.
      – Мне сказали, что вы отозвали всех ромуланцев из группы вулканца. А я... Я пообещал вернуть их всех до одного. Кирк не возражал.
      – Они не вернутся. И вы тоже.
      – Но вулканец... Говорят, он проник в тайну излучений монстра! Если это правда, то мы можем выполнить задачу, которую поставил умирающий Претор, если, конечно, вы разрешите вернуться на "Энтерпрайз"!
      Йенью уже отправился к выходу, но последние слова Тиама заставили бывшего адъютанта обернуться.
      – Каким образом?
      – С помощью фальшивых "узоров", которые мы подсунули федератам! Даже вперемешку с настоящими они дадут им в руки фальшивый ключ. Но если я подключусь вместе с федератами к этой работе и мне удастся найти настоящий ключ, то нас ждет такой успех, что...
      – А вы гарантируете, что федераты не обнаружат вашей хитрости и попадутся на крючок? Сможете ли вы обвести их вокруг пальца?
      – Не гарантирую, но...
      – Ваши "но" мне неинтересны! Отвечайте, вы можете дать мне гарантии?
      – Нет, конечно, но...
      – Хватит! – отрезал Йенью и направился к выходу. Вслед за ним поплелся и Первый офицер Ферик, – Поместите посла Тиама в каюту к Хирану!
      Центуриона обступили два офицера, и вскоре он был препровожден в каюту капитана.
      В полумраке каюты Тиам увидел Хирана, сидящего за своим столом.
      Пленный капитан "Галтиза" с изумлением взглянул на посла. Послышался металлический лязг: двери в каюту закрыли на дополнительный замок.
      – Вы пришли допрашивать меня? – спросил Хиран. – Или разделить со мной участь арестанта?
      – Что случилось, Хиран?
      – Значит, все-таки сокамерник...
      – Считайте, как вам угодно! Только расскажите, что здесь произошло!
      – А я то думал, что для такого провидца, как вы, нет ничего тайного.
      Похоже, я в вас ошибся. Мы с вами лишь пешки в игре вашего адъютанта, горько рассмеялся Хиран. – Только долго ли ему осталось играть? Скажите, посол, вы знали о планах, которые вынашивал ваш адъютант?
      – Я думал, что знал, – с обидой в голосе произнес Тиам и покачал головой. – А на самом деле выходит, что... Он помешался на идее покойного Претора набросить петлю на монстра и подчинить его интересам Империй. Он не дал мне возвратиться на "Энтерпрайз"...
      – Значит, вы понятия ни о чем не имели?! Китал решил атаковать монстра! И "Галтиз" сейчас вовсю готовят к осуществлению его сумасбродной идеи!
      – Атаковать объект?! Да ведь это безумие! Он что, забыл, что этот монстр сделал с "Хензу" и на Влаарииви?
      – Киталу кажется, что на, такие пустяки не стоит обращать внимания, произнес Хиран, вспомнив байку о пограничных кораблях, которые столкнулись с Зондом. – Он уверяет, что если "Галтиз" подойдет к объекту на самое близкое расстояние и поразит его уязвимые места, которые Китал якобы обнаружил, то нас ждет полный успех. Совсем потерял голову! Он почему-то думает, что если объект уцелеет, то достанется не только "Галтизу", но и "Энтерпрайзу". Все, что его заботит...
      – Офицеры и экипаж "Галтиза"! Патриоты Империи!.. – неожиданно раздался из динамиков громкий голос Йенью.

* * *

      Первый офицер Ферик со страхом вслушивался в обращение капитана Йенью, адресованное офицерам и команде. С каждым новым словом, доносившимся из громкоговорителей, становилось все очевиднее, что "Галтиз" не только бросают на верную смерть, но и хотят с его помощью навсегда рассорить народы Империи и Федерации. В воздухе запахло угрозой для самого существования Империи.
      Этот безумец призывал к нападению на монстра, который притащил "Галтиз" в неизведанный уголок галактики.
      – Конечно, – говорил Йенью, – у нас мало шансов вывести объект из строя. Но нельзя сидеть и ждать, пока "Энтерпрайз" повернет всю мощь своего вооружения против легковооруженного "Галтиза"! Да, наша атака вполне может провалиться, но тогда монстр превратит в дым не только наш корабль, но и корабль федератов! В любом случае, мы не позволим ненавистным землянам взять энергию объекта под свой контроль!
      Ферик не верил своим ушам. Безумие – вот типичный диагноз для таких, как Йенью и Тиам, которые до сих пор считают, что земляне виноваты в трагедии на Влаарииви. А ведь нет никаких признаков, что объект находится под чьим-то контролем. Как-то Хиран упомянул, что в Империи, во время первого прохождения монстра, несколько месяцев пытались установить контакт с ним, но все было тщетно: объект остался недоступен. Пока и в Империи, и в Федерации не смогли найти способ, как к нему подступиться.
      Ферик понимал, что действия объекта вовсе не спонтанны, как предполагал Претор, а подчиняются какой-то своей логике. Всякие помехи на пути, будь то корабли ромуланцев или федератов, кажутся монстру назойливыми букашками, которых он может прихлопнуть одним ударом.
      Атаковать монстра сейчас – значит довести дело до того, что после второй атаки ромуланского корабля Империя может стать для объекта самым настоящим врагом. И тогда он не отстанет от ромуланцев, как разъяренная пчела от неосторожного любителя меда.
      Наконец речь Йенью, которая длилась добрых десять минут, подошла к концу.
      – Я посчитал своей обязанностью проинформировать вас о ситуации! – с пафосом произнес бывший адъютант в заключение. А теперь все, не считая тех, кто дежурит на мостике, могут приступать к выполнению своего долга!
      "Приготовьтесь к смерти, – перевел последние слова Ферик. Интересно, многие ли думают так же, как я?" Но даже если бы таковые и нашлись, что они могут сделать? Сейчас, как никогда раньше, в руках Йенью находилась безграничная власть.

* * *

      Наконец-то в каюте Хирана воцарилась тишина. Приборы, которые по-прежнему находились на рабочем месте капитана, показали, что "Галтиз" начал свое движение.
      – Безумец... – простонал Тиам.
      – Конечно, – согласился Хиран. – Как и все те, кто сейчас вместе с Киталом на капитанском мостике. А я думал, что ваша политика войны вместо переговоров приведет вас в их лагерь. А теперь они вдруг стали для вас безумцами.
      – Заметьте, Хиран, одно: война, но никак не бесполезное самоубийство.
      – Между прочим, Китал знает, что это самоубийство, но не считает его таким уж бесполезным. Вдруг Тиам с мольбой взглянул на Хирана.
      – Сделайте же что-нибудь! В конце концов, вы – капитан "Галтиза"!
      – Еще несколько часов назад вам это не приходило в голову, посол, усмехнулся Хиран. – Где вы были раньше? Ваш адъютант, к вашему сведению, обвинил меня в заговоре против Империи и объявил всей команде, что я вступил в сговор с капитаном федератов. Не знаю, многие ли поверили Киталу, но никто и пальцем не пошевелил, когда он и шестеро его подручных набросились на меня и посадили под домашний арест. Думаю, что большинство из экипажа, особенно из низшего и среднего звена, все-таки симпатизирует мне, но...
      – А гражданские? Ученые, музыканты? Неужели и они хотят умереть?
      – Не думаю. Но они тоже под арестом. Их всех затолкнули в ваши апартаменты, и они сейчас так же беспомощны, как и мы.
      Неожиданно лязгнул замок. Двери открылись, и перед арестованными предстал мрачный Ферик.
      – Ферик?! Что...
      – Капитан... – сухо произнес Первый офицер.
      Не договорив, он переступил порог каюты. Хиран почувствовал угрызения совести, впервые увидев на лице Ферика мягкую улыбку.

      Весь главный экран "Энтерпрайза" был занят чернотой огромного Зонда.
      На этом фоне маленьким ярким жучком полз "Галтез".
      – Что же ромуланцы задумали? – уже не в первый раз задавал себе вопрос Кирк.
      – Они по-прежнему не отвечают на наши запросы, капитан, – доложила Ухура.
      – Похоже, ромуланцы направляются вон к тому выступу на объекте, осторожно предположил Зулу. – К тому, который мы считаем приемо-передающем устройством Зонда.
      – Может, ромуланцы думают, что смогут нашептать ему на ухо какую-нибудь гадость о нас? – Кирк покачал головой. – Все это мне очень не нравится.
      Маккой, убежавший из медицинского отсека и теперь не находивший себе места, воскликнул:
      – Сколько смотрю на этих ромуланцев, никак не могу понять, чего они вообще хотят?!
      – "Галтез" на связи, капитан!
      – Выведите на экран, Ухура!
      На экране Зонд и "Галтез" уступили место изображению командного отсека ромуланского корабля. Изображение было не очень отчетливым, но земляне смогли рассмотреть худую фигуру Хирана, стоящего в дальнем конце мостика около научного терминала.

* * *

      Быстрым движением Хиран втащил в каюту охранника и, оглушив его сильнейшим ударом в лицо, отобрал фазер. Через несколько секунд, заперев двери на замок, беглецы вместе с Фериком уже были у ближайшего турболифта.
      Но тут выяснилось, что лифт отключен от питания.
      – Этот Йенью-Китал, кажется, предусмотрел все, – раздраженно заметил Хиран.
      – Что же, мы так и не доберемся до мостика? – внезапно побледнел Тиам. – Что-то нужно придумать!
      – Аварийная лестница! – осенило Хирана. – Но он, наверное, перекрыл все доступы к мостику.
      – Значит, нам не удастся помешать безумцу...
      – Нет, пока мы не отключим энергопитание всего корабельного вооружения или хотя бы командного отсека. Однако я сомневаюсь, что Йенью не учел и такой опасности для своих планов.
      – С вашего согласия, капитан, – вмешался Ферик, крепко сжав свой собственный фазер, – я все-таки попытаюсь отключить энергоснабжение корабля. Ведь я знаю "Галтиз" лучше других.
      Хиран мельком взглянул вверх, в сторону мостика.
      – Хорошо.
      Посол был по-прежнему бледным. От переживаний последних часов в его голосе не осталось и следа от былой самоуверенности.
      – Но есть и другая возможность, – прошептал Тиам.
      – И вы до сих пор молчали? – громко возмутился Хиран. – Что за возможность? Говорите!
      – В моей спальне... там субкосмический передатчик. Мы могли бы связаться с комитетом и тогда...
      – Через полгалактики? Не говорите глупостей, Тиам!
      – Тогда мы пропали... – часто моргая, захныкал посол.
      – Ну нет уж! – не сдавался Хиран. – Ферик, попытайтесь все-таки отключить корабельные фазеры или мостик от энергопитания.
      – Есть, капитан!
      Без лишних слов Ферик удалился по направлению к аварийной лестнице.
      – Пойдемте, Тиам.
      Взяв посла за руку, Хиран повел его вслед за Фериком к лестнице.
      – Покажите мне этот передатчик.

* * *

      Кирк попросил сделать изображение на экране более четким, но это не удалось.
      – Капитан Хиран – прокричал Кирк в микрофон.
      Ромуланец медленно повернул голову и искаженным, неестественным голосом произнес:
      – Капитан Кирк, с большой неохотой вынужден просить вас о помощи.
      Кирк вопросительно взглянул на Спока и попросил Ухуру ослабить мощность звукового сигнала.
      – Сигнал ослаблен, капитан, – доложила Ухура.
      – Что бы это значило, Спок?
      – Нет никаких признаков, что в системах жизнеобеспечения "Галтиза" произошел какой-то сбой, капитан.
      Кирк вновь повернулся к экрану.
      – Разумеется, капитан Хиран. Чем мы можем вам помочь?
      – После того, что произошло в пещере с Тиамом и другими, мы решили поподробнее исследовать кристаллический выступ объекта, – ответил ромуланец. – Мы подошли к нему совсем близко, но вдруг потеряли способность маневрировать.
      – Похоже ли это на то, что случилось, когда объект притащил нас к этой планете? Когда мы делали попытки вырваться из его хватки?
      – Нет, капитан Кирк. Двигатели просто не слушаются нас.
      – Понимаю. Но что вы хотите от нас?
      – Если бы вы смогли приблизиться и зацепить нас своим энергетическим полем, может быть, тогда удалось бы...
      – Но тогда объект посадит на цепь и нас.
      – Не бойтесь. Он не подпускает ближе, чем на десять километров. До этой дистанции вы будете в полной безопасности.
      – Скажите, капитан Хиран, не Зонд ли искажает сигнал, который идет к нам с вашего корабля? Ваше изображение очень расплывчато, а голос изменен до неузнаваемости.
      Не готовый к такому повороту разговора ромуланец ненадолго замолчал.
      – Ваше изображение тоже нечеткое, – наконец ответил он. – Вероятно, это влияние поля, которое мешает нам маневрировать.
      – Может быть, – Кирк посмотрел на рулевого. – Попробуйте начать медленно продвигаться к "Галтизу" Как только увидите малейшее падение мощности в двигателях, сразу останавливайте корабль.
      – Есть, сэр!
      Внезапно исчез звуковой сигнал.
      – Капитан, – обратилась Ухура. – "Галтиз" пытается связаться с нами на субкосмической частоте без визуальной картинки.
      – Отставить, мистер Зулу! Полностью остановите маневровые двигатели!
      Ухура, попытайтесь определить, откуда идут искажения!
      Вдруг раздался мощный голос с "Галтиза", принятый на субкосмической частоте:
      – С вами говорит капитан Хиран! Я должен предупредить вас, что...
      – Но капитан Хиран только что говорил с нами с капитанского мостика!
      – Вы рассмотрели его? Этого не может быть. С вами говорил Йенью, которого вы знаете под именем Китал. Он, наверное, использовал компьютер, чтобы имитировать мой голос. Когда-то я и сам прибегал к такой хитрости. С помощью компьютера можно подделать любой голос так, что иногда это трудно обнаружить. Если к этому еще добавить расплывчатое изображение...
      – Кто же из вас настоящий Хиран, черт побери?! – сердито прервал Кирк. – О чем вы хотите нас предупредить?
      – Настоящее имя адъютанта – Йенью. Он бывший капитан "Шаляра". Йенью захватил "Галтиз". Он хочет напасть на объект, точнее, атаковать из всех видов оружия отверстие на его теле, откуда выдвигается массивный кристалл.
      Йенью надеется, что рассвирепевший монстр превратит в пар и "Галтиз", и "Энтерпрайз", как сделал это с "Хензу" и еще с одним грузовым кораблем"
      На мостике "Энтерпрайза" раздались изумленные возгласы. Краем глаза Кирк заметил, что Яндра зачем-то поспешила к турболифту.
      – Так вот почему он хотел, чтобы мы приблизились к Зонду! – гневно бросил Кирк. – Но если вы сами его не остановите, то чего же вы ждете от нас?
      – Атакуйте "Галтиз", Кирк! Если вам не удастся вывести из строя только вооружение "Галтиза", то уничтожайте весь корабль! Мы не можем остановить безумца!
      – Но зачем Йенью все это затеял?
      – Он убежден, что скоро вы возьмете объект под свой контроль. Тиам, к несчастью, проинформировал негодяя, что мистер Спок вот-вот добьется успеха в своих поисках. Теперь бунтовщик боится, что по вашей команде объект уничтожит всю империю. Я же боюсь, что в случае нашей атаки объект примет Империю за своего врага. Ведь на него уже нападал ромуланский сторожевой корабль.
      – Думаете, объект знает, что такое Ромуланская Империя, и может отличить ваш корабль от корабля Федерации?
      – Этот монстр задаст нам еще много загадок, капитан Кирк. Я же с уверенностью могу сказать, что если вы позволите этому негодяю напасть на объект, то все мы превратимся в белые облачка. Если же вы выбьете из рук Йенью оружие, то появится шанс, что хотя бы кто-то из нас останется в живых.
      – Капитан Хиран прав! – раздался еще один голос.
      – Кто это? – нахмурился Кирк.
      – Это посол Тиам. Он согласен с нашим решением, но перед вашей атакой хотел бы перебраться на "Энтерпрайз".
      – Конечно, – не стал возражать Кирк. – Некоторых из вас мы примем на свой борт.
      – Капитан! – прокричал Спок. – Все фазеры на "Галтизе" полностью заряжены и поставлены на максимальную мощность огня!
      – Всему персоналу транспортного отсека! Переместить на борт корабля...
      – "Галтиз" поставил энергетическую защиту! – прервал капитана Зулу.
      "Вот и все, – пронеслось у Кирка в голове. – Спасти никого уже не удастся. Транспортный отсек теперь бесполезен. Прости, Боже, своих детей.
      Подумать только: корабль землян первым атакует ромуланцев. Это война."
      – Зулу! Целиться только по фазерам! Транспортному отсеку быть готовым подобрать всех уцелевших! – отдал распоряжения Кирк.
      – Капитан! – вновь раздался голос Спока. – Компьютер начал переводить "язык" Зонда!
      "Нашел время", – в сердцах подумал Кирк, а вслух произнес:
      – Так поговорите же с ним! Попросите его уйти отсюда, черт возьми!
      Пальцы Спока запрыгали по кнопкам.
      – Вам угрожает опасность, – четко выговаривал вулканец каждое слово.
      – Немедленно уходите из этого района.
      После некоторого затишья из всех громкоговорителей раздался низкий протяжный вой. Капитан всем телом почувствовал неразличимые ухом инфразвуки. Все вокруг забилось мелкой дрожью. Вибрировал даже пол. Однако слышимые и осязаемые звуки вовсе не казались зловещими или тревожными.
      Вскоре доложили, что Зонд и не собирается трогаться с места, а "Галтиз" продолжает готовиться к боевым действиям.

* * *

      Двери в палату Райли распахнулись, и Дайян увидел свою сестру. Из глаз Яндры катились слезы. Переступив порог, она упала брату на грудь и обхватила его шею руками.
      – Что случилось? – тревожно спросил Дайян.
      – Дайян... – голос Яндры дрожал. Внутри у ромуланца все похолодело.
      "Кирк возвращает нас на "Галтиз", – мелькнула страшная мысль.
      – Какой-то безумец на "Галтизе" хочет атаковать объект, не понимая, что он сотрет нас всех в порошок.
      К своему собственному удивлению, Дайян почувствовал даже некоторое облегчение. Страшнее было бы, если бы федераты отдали его и сестру на растерзание Тиаму. Тогда Дайян потерял бы веру во все и решил бы, что Федерация ничем не лучше Империи.
      – До этого не дойдет, – стал успокаивать он сестру.
      – Я не боюсь, – не переставая плакать, ответила Яндра. – Я знала, что когда придет наше время, мы должны быть готовы. Просто... Когда наших родителей вынудили "добровольно" взойти на эшафот, нам не дали даже попрощаться с ними. Теперь нам никто не помешает попрощаться друг с другом.
      Дайян хотел что-то произнести, но передумал. Молча он взял руки сестры в свои и прижался к ее похолодевшим ладоням. Никогда еще Дайяну и Яндре не было так тепло и уютно друг с другом. И они даже не догадывались, что их слова и чувства приближают выздоровление Кевина Томаса Райли.

* * *

      Зонд столкнулся еще с одной неожиданностью: существа, имитировавшие Истинный Язык, вновь пытаются на нем заговорить. Энергия, которую они излучали, походила на ту, что существа пытались использовать ранее. Их тяжеловесный Язык и сейчас вызывал опасения и некоторые подозрения, но он заметно отличался от языков других существ хотя бы тем, что претендовал на Истинность.
      Впервые Зонд услышал в свой адрес предупреждение. Это было что-то новое... При этом существа использовали самую примитивную, самую грубую и небогатую часть Языка. Так разговаривали создатели до того, как приобщились к Истинной Речи. На таком Языке можно было передать только самую элементарную информацию, и он мало чем отличался от языков, принятых среди других существ, языков, которые Зонд слышал уже в течение сотен тысяч лет.
      Если бы доброжелатели могли по-настоящему говорить на Истинном Языке, им удалось бы сказать гораздо больше: и откуда исходит опасность, и чем именно она грозит, и как можно ее избежать, и причины этой опасности, и как долго она будет грозить – обо всем, что выразить можно лишь на чистом и безупречном Истинном Языке. Возможно, этим существам просто не дано овладеть Языком в полной мере. И никому не дано.
      Целых двадцать миллисекунд Зонд строил догадки и предположения, но из-за отсутствия исходной информации и опыта в подобных ситуациях он ничего не предпринял. Даже если существа владеют смертоносными лучами, думал Зонд, у него есть надежная защита. Пусть только попытаются эти металлические "пузыри" ущипнуть его – за считанные миллисекунды он обратит их в скопище атомов. И Зонд объявил во всеуслышание, что не видит никакой опасности.

* * *

      Кирк подошел к Споку и с любопытством взглянул на дисплей компьютера, на котором высветился перевод ответа Зонда. Этот же перевод транслировался и в звуковой форме.
      – Нет, он не понимает! – в сердцах воскликнул Кирк и, взяв в руки микрофон, сам обратился к объекту:
      – Уходите! На вас готовится нападение!
      Мы не хотим, чтобы вы пострадали, но ничем не можем помочь! Если вы сами решили их остановить, то предупредите нас! Еще есть время!
      Ответом было молчание. Наконец, компьютер, не справившись с переводом, выдал еще одну серию низких слышимых и неслышимых звуков.
      – "Галтиз" готов к боевым действиям! – доложил Зулу. – Они могут начать в любую минуту!
      "Нет никакой опасности", – горько усмехнулся Кирк. Зонд подкупал своим бесстрашием и спокойствием. Почему нет опасности? Так ли уж этот объект неуязвим? Неужели лучи фазеров и фотонные торпеды для него не более, чем уколы булавкой для слона?
      "Нет, ждать, когда Зонд рассвирепеет, как раненый медведь, я не могу", – и Кирк приказал:
      – Огонь, мистер Зулу!

* * *

      "...предупредите нас. Еще есть время". Зонд правильно понял это послание. Впервые за пятьсот тысяч лет слова каких-то примитивных существ вызвали в нем определенные чувства.
      С каким бы удовольствием Зонд донес эти слова до создателей! Но их, к сожалению, нет... Есть только он, вечный странник, один на один с грозящей опасностью. Есть еще существа, которые говорят на грубом и примитивном Языке, как когда-то создатели, и которые хотят предупредить его о беде, существа, которые оказались неравнодушными к его судьбе.
      Взбудораженный и взволнованный, Зонд схватил "пузыри" и их обитателей в свои тиски. Впервые за пятьсот тысяч лет этот странник вышел из равновесия.

* * *

      Все, абсолютно все остановилось на "Энтерпрайзе" и "Галтизе".
      Рука Зулу застыла в считанных сантиметрах от пусковой кнопки.
      Приказ Йенью о запуске всех фотонных торпед и огне из всех фазеров застрял у него в горле.
      В медицинском отсеке, в палате Райли, в застывших объятиях замерли брат и сестра, а сам Райли, пока еще четырехлетний, спокойно заснул на руках матери.

* * *

      Медленно, очень бережно, Зонд отвел оба "пузыря" на такое значительное расстояние, что никакие смертоносные лучи, если они у существ вообще были, не могли причинить ему никакого вреда. Затем Зонд выпустил "пузыри" из своих объятий.
      – Еще поговорим! – объявил он в черную бездну.

* * *

      На экране "Энтерпрайза" было видно, как Зонд стал медленно удаляться, постепенно превращаясь в темное пятнышко на фоне бесчисленных звезд.
      "Галтиз" же, словно привязанный к кораблю землян невидимой нитью, оставался на одном и том же месте.
      Так же внезапно, как наступил всеобщий паралич, к движениям вернулась легкость.
      Зулу отдернул руку от пульта управления вооружением. Фазеры "Галтиза" своими лучами, прожгли космос, никому не причинив вреда. Отправившиеся следом фотонные торпеды, не пролетев и сотни километров, вспыхнули ярким светом и испарились.
      В медицинском отсеке Дайян и Яндра наконец-то отпустили друг друга из жарких объятий, справедливо решив, что самое страшное позади. А Кевин Райли, впервые открыв глаза, забыл того четырехлетнего мальчика, каким был на протяжении последних кошмарных дней.
      Зонд заговорил на частоте, на которую был настроен компьютер "Энтерпрайза".
      "Еще поговорим", – перевел компьютер.

* * *

      И разговор, давно выстраданный, состоялся и продлился несколько часов. С каждой минутой компьютер все глубже постигал премудрости Истинного Языка. Учился не только компьютер. Землянам неожиданно открылась душа этого космического странника.
      Разговор с Зондом сразу же транслировался на "Галтиз", где даже самые упрямые и недоверчивые ромуланцы поняли, что есть вещи поважнее войны.

Из дневника капитана Кирка:

      Звездное время 8401.2
      Опустив нас около системы Темариуса, Зонд с неменьшей скоростью исчез в черной бездне.
      Неудивительно, что конференция на Темариусе не нашла своего продолжения. Все вовлеченные в нее стороны теперь ожидают приказа покинуть Нейтральную Зону до последующих указаний. Многих удивляет, что реформаторское Временное правительство все еще у власти, хотя почва под его ногами стала шаткой. Сообщают, что правительство ухватилось за обвинение в саботаже, которые Хиран высказал в адрес посла Тиама и капитана Йенью. Последние же, как и их хозяева, не остаются в долгу и выливают ушаты грязи на бедного Хирана, якобы уличенного в крамольных связях с врагом, то есть со мной.
      Следует сказать, что Хиран наконец-то взял под свой контроль ситуацию на корабле, а бунтовщика Йенью посадил на корабельную гауптвахту.
      Что качается Зонда, то мы многое узнали о нем за последние три дня. Мне кажется, что и сам объект был не прочь почерпнуть какие-нибудь сведения о нас, "примитивных существах".
      Кстати, Спок стал единственным, кому удалось проникнуть к "кишки" Зонда (по образному выражению Маккоя). Похоже, настырный вулканец приоткрыл завесу тайн, окружавших объект. Споку сало понятно, каким образом Зонд умудрялся таскать на привязи, прям скажем, нелегкие космические корабли с чудовищной скоростью по Вселенной.
      С помощью компьютера вулканец определил степень интеллекта Зонда. Оказалось, что странник не менее умен, чем его создатели.
      Увлеченный этой работой, мистер Спок заодно дал и строгое определение интеллекту как таковому. Согласно этому определению, землян, без сомнения, можно назвать интеллектуальной развитой расой, с чем согласился и Зонд.
      Стоит сказать, что вулканец нашел общий язык с объектом, это доказывают их милые беседы на протяжении трех дней. Спок сделал вывод, что если Зонд и компьютер, то компьютер, какого еще нет нигде, компьютер, который способен учиться и менять свои цели согласно обстоятельств. Поэтому, если раньше главной целью Зонда был поиск разумных существа, похожих на его создателей, то теперь он полон решимости найти самих создателей, куда бы они не переместились.
      Единственное, что не удалось мистеру Споку, – восстановить фрагмент памяти Зонда, утраченные им во время столкновения со "сверхагрессивными примитивными существами".
      Как считает сам объект, это были те самые пришельцы, которые устроили на его родной планете Второй Винновинг.
      Доктор Маккой уверен, что космические хулиганы затмили печальную славу клингонов.
      Мы надеемся, что запропастившийся куда-то на несколько сотен тысяч лет, они больше нигде не появятся. Доктор Бенар, однако, полагает, что наши ожидания чересчур оптимистичны. Она считает, что бандиты никуда не пропадали, и на их совести разрушение цивилизации эризианцев, чьи предки, видимо, испытали катастрофу Первого Винновинга. В подтверждение своей гипотезы Одри Бенар готова предоставить неопровержимые доказательства.

 
      – Вы все еще носитесь со своими странными идеями, Спок? – с привычным сарказмом спросил Маккой.
      Все ученые и офицеры старшего состава собрались в пресс-центре, ожидая официального послания Звездного Флота в связи с фактическим завершением конференции. Маккой, который днями просиживал у постели посла Райли и уже давно не появлялся на людях, теперь был чрезвычайно задирист.
      – Все гипотезы Одри Бенар базируются на очевидных и проверенных фактах, доктор, – уже не в первый раз заметил Спок.
      – Давайте говорить прямо, доктор Бенар, – не унимался Маккой. – Вы сказали, что рассмотрели этот эризианский город до того момента, когда астероид разнес его в пух и прах.
      – Я не говорила, что он эризианский, – уже, наверное, в сотый раз отвечала археолог, – Он был похож на эризианские города; планировка, как у эризианцев, только чуть проще, очевидно, архитекторы были менее искусными.
      Если бы нам не запретили возвратиться на планету, то я провела бы необходимые исследования и, возможно, доказала бы связь между планировкой эризианских городов и города, который я видела на родной планете Зонда.
      Правда, мне не хотелось бы еще раз испытать тот кошмар. Как вам объяснить... Сходство или различие в планировках городов такое же, как и между людьми одной или разных рас. Ведь вы же легко отличаете клингона от землянина. А поглядев на двух землян, пусть совершенно различных, вы сразу догадаетесь, что они родились на одной планете. А кристаллы? Не забывайте о них. Мистер Спок, например, уверен, что кристалл, который мы нашли в эризианских "чертогах исхода", очень похож на кристалл с планеты Зонда.
      – Все равно я кое-чего не могу понять. Допустим, эризианцы ушли два миллиона лет назад. Тогда каким образом космические пираты нашли их гораздо позже, когда прошло такое огромное количество времени? И потом, после таких катаклизмов, как падение астероида и извержений вулканов, никто из эризианцев не мог остаться в живых. Разве не так? Кто же тогда построил новые "чертоги"?
      – Не спорь с ней, Боунз, – дружески посоветовал Кирк. – Доктора Бенар тебе все равно не переспорить. Она сумеет доказать свою правоту.
      Но Маккой уже не мог остановиться.
      – Значит, космические пираты нашли новые места обитания эризианцев. К тому времени, когда они напали на Темариус... Когда это было? Сто тысяч лет назад? Вы думаете, до эризианцев так и не дошло, что нельзя оставлять информацию о местах предстоящего переселения?
      – Почему бы не предположить, что эризианцы не знали о преследовании?
      – спокойно возразила Бенар. – Но я подозреваю, что знали. И тогда это объясняет многое, например, почему население всех эризианских планет было эвакуировано одновременно. Ведь для подобной эвакуации стольких людей нужна длительная и тщательная подготовка. Это же объясняет и то, почему эризианцы не оставили после себя никаких портретов, никаких рисунков или других изображений своего облика. Разве не из предосторожности?
      – Не оставили портретов... – повторил Маккой, качая головой. – Они оставили координаты предполагаемых мест расселения. Где же здесь здравый смысл?
      – Но информация из "чертогов исхода" не содержит в себе ни одного сколько-нибудь правдивого адреса. Заметьте, указаны все больше координаты нестабильных, переменных звезд с непредсказуемым поведением. Многие из них впоследствии стали новыми, а некоторые даже сверхновыми звездами.
      – И это вас удивляет? После того, что космические разбойники сделали с родным солнцем Зонда?
      – Эта звезда не стала ни новой, ни даже переменной, доктор Маккой. Ее светимость уменьшилась, а не возросла.
      – Разве это что-нибудь объясняет?
      – Только то, что указанные в "чертогах" координаты вели в никуда, являясь ложным следом для преследователей, скорее всего, ловушкой.
      – Значит, эризианцы могли превратить обычную звезду в новую и даже сверхновую. И это тогда, когда у них не нашлось сил чтобы предотвратить падение астероида на родную планету!
      – Эризианцы жили в мире и спокойствии много тысяч лет – достаточное время, чтобы наука и технология достигли невиданных высот. Но, конечно же, эризианцы здесь не при чем. Новые звезды вспыхивают сами, такова уж их природа. А вот разбойники, которые решили бы побаловаться с такой звездой...
      – Боунз, не говори, что я не предупреждал тебя, – вновь вмешался Кирк. – Я уже высказывал доктору Бенар такие же возражения и оказался побежденным. Поверь мне, – посерьезнев, добавил капитан, – нет ни одного более-менее правдоподобного сценария или доказательства, что кто-то включает новые и сверхновые звезды, как фонари.
      – Капитан Кирк! – раздался голос лейтенанта Китти из командного отсека. – На связи "Галтиз"!
      – Выведите на экран!
      Вскоре на установленном в пресс-центре экране появилось улыбающееся лицо капитана Хирана.
      – Чем мы можем быть вам полезны, капитан Хиран?
      – Я вспомнил, что мы с вами так и не закончили экскурсию по "Энтерпрайзу".

* * *

      Кирк вновь повел гостя в ботанический сад. Сейчас, когда все археологи и музыканты находились на борту корабля и были свободны от своих репетиций и раскопок, казалось, что половина из них бродит по ровным дорожкам сада. До обеда было еще далеко.
      – Если вы опять захотите пройтись по траве, – рассмеялся Кирк, – то, боюсь, нам здорово достанется от корабельного садовника.
      – Вы до сих пор помните? – удивился Хиран.
      – Поверьте, прогулки с капитаном ромуланского корабля здесь совершаются нечасто, – не переставал смеяться Кирк. – Как же это можно забыть?
      – И правда, – Хиран пугливо посмотрел по сторонам. – Но я подозреваю, что кое-кто все-таки забудет о нашей совместной работе.
      – Особенно, если это всего лишь прелюдия перед кое-чем более важным, – загадочно и тихо произнес Кирк.
      Хиран остановился у небольшого водопада и задумчиво посмотрел на бурлящий поток, сбегающий по круглым камням в пруд у противоположной стороны сада.
      – Вы думаете, я хочу остаться в вашем саду более чем на несколько минут?
      – Скажу честно, именно эта мысль проскочила в моей голове, Хиран, признался Кирк.
      – Тиам только приветствовал бы мое предательство, я уверен. С другой стороны, я сомневаюсь, что он не поднял бы вокруг этого факта вселенскую шумиху. Если бы вы видели, капитан, какими глазами он смотрел на меня, когда я просил организовать эту экскурсию.
      – Конечно, тогда Тиам и Йенью вернулись бы в Цитадель со своей версией событий вокруг конференции, и никто им не смог бы помешать.
      – Без сомнения, – согласился Хиран. – Вот поэтому я не могу остаться здесь, как бы ни было велико мое желание.
      – А есть ли другие причины?
      – Думаю, вы знаете, капитан, что мы не добились здесь никакого успеха, но и большой войны, которой так хотят Йенью и ему подобные, не будет. Может, победа придет к нам в другой раз.
      – Не будет войны? Вы уверены? Значит, вы думаете, что еще не все потеряно?
      – Если бы я на это не надеялся, – то давно находился бы рядом с Дайяном и его сестрой.
      – Тогда мне остается только пожелать вам удачи и выразить надежду, что это не последняя наша встреча.
      – Спасибо, капитан. Но я сомневаюсь, что нам удастся еще когда-нибудь поговорить. Вашего адмирала Картрайта скоро сместят...
      Ромуланец замолчал. Несколько секунд он рассматривал маленькую разноцветную рыбку, резвящуюся в чистом пруду, а затем продолжил:
      – А эта замена потребует нового и надежного источника информации...
      От намека Хирана в груди капитана "Энтерпрайза" все похолодело. "Так ты все знаешь?" – пронеслось у него в голове, а еще через мгновение Кирк, наконец, понял, что перед ним информатор адмирала Картрайта.
      Капитан федератов искренне улыбнулся и произнес:
      – А может быть, и не потребует.
      Многозначительно посмотрев друг другу в глаза, два капитана направились к турболифту.

      Длинные лабиринты коридоров, бесконечные гримерные и полумрак служебной части Линкольновского филармонического Центра не казались теперь таинственными и вызывающими трепет такому завзятому театралу, как Ухура.
      Напротив, несмотря на свою любовь к театру и интерес к околотеатральной жизни, ее сердце принадлежало "Энтерпрайзу", где, как ей казалось, и разворачивались самые захватывающие сцены, и где каждая мелочь, будь то парадная форма офицеров старшего состава или торжественные регалии посла Райли, вызывала у нее восхищение и гордость.
      – Ухура, – произнес Кирк, едва избежав столкновения с молодым человеком, стремительно шедшим по узкому коридору, – вы все так же уверены, что это хорошая идея?
      – Не совсем, капитан, – ответила Ухура. – Но обещание есть обещание.
      – В конце концов, – нахмурившись, заметил Зулу, – вы не обещали этому Пеналту пожимать руку после каждого концерта.
      – Я бы с удовольствием сжала этому выскочке голову в тисках, сердито произнесла Ухура.
      – Да, этот Пеналт, действительно, слишком самоуверенный малый.
      – Как и все его поведение на сцене, – подхватила Ухура.
      – И как вся его рекламная кампания, – добавил Зулу.
      – Я смотрю, вы очень гордитесь своей принадлежностью к Звездному Флоту, – заметил Райли, – и совершенно отказываете гражданским лицам в их творчестве.
      – Как вы себя чувствуете, Кевин? – Кирк решительно за всех ощущал свою ответственность.
      – Знаете, – Райли выглядел на редкость серьезным, – я тут ввел кое-что в компьютер. И что же вы думаете? Слово "подражание" было самым мягким в речи Пеналта. Хотя он так и не решился сказать: "плагиат".
      – Шутите?! – не поверила Ухура. – Пеналт обвиняет композиторов в воровстве? У кого, позвольте спросить?
      – У Зонда, – мрачно ответил Райли. – Кстати, эти музыкальные темы...
      Помните "слова" Зонда; "нет никакой опасности" и "мы еще поговорим"? Свое произведение композиторы назвали "Разговор с космическим странником".
      – Ухура! – взмолился Кирк. – Вы можете немного расслабиться? Кажется, мы подошли к гримерной. Что музыканты подумают?
      Ухура остановилась и вздохнула.
      – Да, вы правы.
      В конце коридора офицеры Звездного Флота увидели маэстро Эспиносу и Дайяна, вскинувшего руку в приветствии.

* * *

      Одна и та же клавиатура издавала одновременно две совершенно разные мелодии, каждая из которых повторяла характерные звуки Зонда.
      Обе мелодии рождались под энергичным прикосновением к клавишам пальцев Яндры. Основная же тема звучала в игре оркестра, которым дирижировала Одри Бенар.
      "После этого концерта Пеналт не высунет и головы, – подумал Райли. Сам он никогда не смог бы придумать эти космические вариации"
      Ухура, которая очень сомневалась в успехе концерта, сейчас слушала, затаив дыхание. Даже невозмутимый вулканец наслаждался искусством Яндры.
      Слушая произведение, Кирк все больше понимал, насколько точным было название этой композиции.
      Когда раздались аплодисменты, капитан еще раз вспомнил "слова" Зонда, то, что им предшествовало, и то, что случилось после них. "Своевременные слова, – подумал он. – Логичные и полные смысла". И Кирк охотно присоединился к бурным овациям.

* * *

      Где-то в необозримых просторах Вселенной Зонд снова остановил свой бег и выдвинул знаменитый кристаллический сенсор. Он часто бывал в этом уголке галактики, но еще никогда не делал здесь остановки, только, разве что, для навигационных измерений. Не было здесь ни тех, кто что-то смыслил в Истинном Языке, ни тех, кто хоть как-то походил бы на создателей, привыкших к океанским просторам.
      Вдруг Зонд услышал голоса примитивных существ, которые не только не укладывались в его схемы, но и пытались заговорить. Эти слова медленно продирались сквозь скопления звезд, стараясь не вызвать у Зонда агрессии.
      Странник не стал кричать и даже не повысил голоса, потому что боялся испугать путешественников из металлических "пузырей".
      Через полпарсека Зонд приблизился к тусклой бледно-зеленой планете, которая находилась в пять раз ближе к своему солнцу, чем планета создателей к своему. Вспомнив о целях и задачах, он стал аккуратно трясти молекулы атмосферы этой неизвестной планеты.
      Даже понятливым океанским созданиям, каких Зонд не раз встречал на своем веку, потребовалось бы время, чтобы понять его новую страстную фразу:
      – Не желаете ли поговорить со мной?