Это не только не давало ему забыть их имена, но и подогревало его жажду мести; в его маленьком мозгу вечно жила мысль о том, что когда-нибудь его путь пересечется с путями всех тех, кого он занес в свой “черный список”. Эта команда рудокопов дорого заплатить за унижение и страдания, которые он испытал по их вине! Ему все еще приходилось выплачивать свою долю за ремонт патрульного крейсера. Кездетские Стражи Мира были не из тех, кто прощает такие долги, так что за любые неполадки и поломки, выходящие за пределы понятия “износ”, приходилось платить из собственного кармана. Как и за спасение жизни.

Строго говоря, ему лично не приходилось расплачиваться собственными деньгами: деньги снимались со счета, на который ему вносили деньги за “охрану”, являвшуюся его маленьким частным бизнесом. Однако на эти деньги у него были свои планы, а потому он собирался выколотить из троицы горняков деньги любой ценой — разумеется, если ему только представится такой случай.

— Значит, Савиньон больше не на крючке?

— Глупости, — Дес Смирнов взмахнул рукой, сметая со стола информационные кубики. — У них его корабль, а с ним они унаследовали и его долги!

Эта мысль заставила Смирнова снова вернуться к клавиатуре; он проверил данные и захихикал, подсчитав, насколько выросли долги Савиньона с момента его исчезновения.

— Похоже, тогда и сам корабль перейдет в твою собственность, — завистливо фыркнув, заметил Эд. Конечно, он пытался никогда не показывать этого, но в глубине он был уверен — искренне и от всего сердца — что Дес забирает себе большую часть их совместных прибылей, чем полагается честному партнеру. Он мечтал о том дне, когда ему удастся найти в действиях Смирнова хотя бы маленькую зацепку, которая позволит ему выторговать у Деса более солидный процент. Рано или поздно у каждого находится рычажок, на который можно надавить.

— На что мне старая консервная банка вроде той, на которой летал Савиньон? Она же просто на части разваливалась! Просто удивительно, что ему удалось выжить. Я был уверен, что в последний раз, когда мы в него стреляли, мы разнесли систему жизнеобеспечения.

— Да, — протянул Эд, скребя в затылке, — если мне память не изменяет, это выглядело как прямое попадание.

— Ты лучше вспомни о том, что я всегда целюсь наверняка.

— Тем более странно, что корабль это пережил, верно?..

Дес Смирнов поднял руку, останавливая партнера; его большие, налитые кровью карие глаза расширились:

— Погоди! Что за…

— Корабль и не уцелел, — объявил Эд. — Эти горняки просто поменяли идентификационные маяки.

— А у нас есть их идентификационный номер?..

Смирнов не стал дожидаться ответа: его большие пальцы уже барабанили по клавишам, пока он извлекал из базы данных нужную информацию. Затем, выдернув шнур клавиатуры из гнезда, он запустил ею в противоположную стену, куда она и впечаталась, разлетевшись вдребезги.

— Нет. А он нам нужен. Они работали на КРИ, точно?

— КРИ купили “Объединенные Производители”, как я слышал, — ответил Эд и, подавив вздох, включил коммуникатор, вызывая Мерси Кендоро. — Принесите запасную клавиатуру. Быстрее.

Когда Мерси вошла в комнату, она предпочла не приближаться к Смирнову, отдав клавиатуру Эду: Смирнов сидел, скрестив руки на груди, и явно напряженно размышлял над теми неприятными вещами, которые и заставили его разбить предыдущую клавиатуру.

— Раз уж ты здесь, подбери инфокубы. Этот офис должен содержаться в порядке и в соответствии со всеми стандартами. Всегда! — объявил Дес и снова улыбнулся, увидев, как, задрожав, девушка приступила к работе, не смея поднять взгляд от пола.

Позднее в тот же день Мерси Кендоро отправилась перекусить в рабочую столовую возле доков, где лысеющий хозяин столовой немедленно начал дружески поддразнивать ее, спрашивая, когда же она наконец окончит техношколу и покинет родные пенаты.

— Давно пора, Гопал, — как всегда ответила Мерси. — Твое тушеное мясо так ужасно, что по доброй воле я бы тут в жизни никогда не стала есть; ради этого одного стоило бы улететь отсюда! Что ты туда сегодня положил — дохлых крыс? Думаю, их там не меньше трех: раньше я никогда не видела в этом блюде столько мяса!

Гопал принял ее ответ без обиды и лично вымыл миску Мерси, когда она закончила есть. Позднее, когда дневная суматоха немного улеглась, он позвонил “Ааакс-Терминаторам, Инкорпорейтед”.

— Мы обнаружили трех дохлых крыс неподалеку от кухонь, и мне это не нравится. Если вы пошлете ко мне своего человека, я дам ему список мест, где, вероятнее всего, гнездятся эти твари, чтобы он мог их вытравить. И, разумеется, как обычно, нет нужды беспокоить отдел Общественного Здравоохранения. Верно? В конце концов, я решаю такие вопросы оперативно, как и положено добропорядочному гражданину.

Эд Минкус наткнулся на сообщение об этом маленьком инциденте, просматривая ежедневный список частных звонков от тех граждан, которыми особо интересовалась Служба Безопасности.

— Послушай-ка, Дес, — позвал он напарника, — по-моему, пора нанести небольшой полуофициальный визит этому Гопалу. У него опять проблемы с грызунами, и он, возможно, будет благодарен нам, если эта маленькая неприятность не привлечет внимания Отдела Здравоохранения. По моим оценкам, он будет благодарен процентов так на пятнадцать.

— Все это ерунда, — проворчал Дес. — Если мы поймаем этих горняков, нам больше не придется выколачивать мелочь из содержателей таких вот забегаловок.

Однако к этому времени представитель “Ааакс-Терминаторов, Инкорпорейтед” уже позвонил у черного хода на кухню Гопала и, забрав бумажку с инструкциями, переданную ему Гопалом, отправился выполнять свою работу, пообещав разобраться с крысами.

Возвращаясь назад в офис, сотрудник “Ааакс-Терминаторов” остановился у киоска, чтобы купить упаковку “палочек счастья”, заплатив настоящими бумажными кредитами, которых у него во внутреннем кармане обнаружилась неожиданно внушительная пачка. Он отчаянно флиртовал с продавщицей в киоске, чем, вероятно, и объяснялось ее смущение и то, как долго она отсчитывала ему сдачу.

В этот вечер, как и всегда, личный помощник Дельзаки Ли отправился в тот же киоск, чтобы купить программку бегов на следующий день. Они с девушкой из киоска посмеялись над нежеланием старика подписываться на новости бегов через персональный терминал и как всегда согласились на том, что, если милый старичок стеснялся своего увлечения этой разновидностью азартных игр и полагал, что покупка программы бегов в киоске за твердую валюту помогает ему сохранить анонимность, нет причин разрушать его иллюзии. Впрочем, отчего-то аккуратно сложенная программка бегов, которую Пал Кендоро доставил на дом к Ли, была толще обычного. Развернув программку и прочтя то, что было написано на ее внутренних страницах, Пал растворил записи в воде, вылил воду в канализацию и потребовал немедленной встречи со своим нанимателем.

— Доклад о приближении корабля Савиньона, сэр, — отрапортовал он, стоя по стойке “смирно” перед стариком, сидевшим в специально оборудованном вращающемся кресле. Тяжелая болезнь, поразившая нервную и мышечную систему, обездвижила ноги и одну руку Дельзаки Ли, однако в его пронзительно-черных глазах светился острый ум, а голоса и одной здоровой руки ему вполне хватало для того, чтобы вот уже в течение пятнадцати лет управлять финансовой империей Ли несмотря на то, что после болезни его враги пророчили ему скорый уход от дел. Пал Кендоро был горд тем, что для Ли он — глаза, уши и руки вне его дома.

— А сам Савиньон?

— Я не знаю. На борту корабля по-прежнему три человека, однако у них другие имена, и это не наши люди. Сейчас кораблю зарегистрирован на Бэрда, Гилоглы и Надежду, — по памяти процитировал Пал.

— Со стороны Савиньона и его дружков было бы крайне неразумным оставаться под прежними именами, — заметил Ли. — Как ты полагаешь, они попытаются снова связаться с нами?

— Не похоже. Эта информация поступила из офиса Стражей.

Черные глаза Дельзаки Ли полыхнули огнем:

— В таком случае, мы должны обнаружить их раньше, чем до них доберутся Стражи. Этим придется заняться тебе, Пал. Я бы и хотел оставить тебя здесь, но кому еще поверят так, как тебе, в том, что ты выполняешь мое поручение — и кто лучше тебя сумеет установить контакт с Савиньоном?

Пал кивнул, соглашаясь. Большая часть членов лиги была из нижних классов общества: у них не было, по крайней мере, на первый взгляд, возможности покинуть планету, не было явных причин это делать и не было места, куда лететь. Немногие, такие, как Пал, прошедшие обучение в техношколах, могли путешествовать свободно: им не задавали лишних вопросов. Но он не любил оставлять своего патрона, Дельзаки Ли, только со слугами, из которых по меньшей мере половина тайно работала на Кездетских Стражей Мира — причем были свято уверены, что этот их источник доходов для всех является тайной.

— Могу ли я предложить вам кое-что, сэр? В мое отсутствие вам может понадобиться личный помощник. Моя сестра могла бы выполнять эту функцию.

— Мерси?

— Нет! Она слишком полезна на своем месте. Моя старшая сестра, Джудит: не думаю, что вы когда-либо ее видели. Она очень умна. Окончила техношколы Кездета в шестнадцать лет и получила на выпускных экзаменах достаточно высокий балл, чтобы получить стипендию и продолжить учебу вне планеты. Сейчас она работает в отделе психологии на космобазе “Объединенных Производителей”.

— И неужели ей захочется бросить такую прекрасную работу?

— В один момент, сэр! Она ненавидит это место и работала там только для того, чтобы заработать деньги и дать мне и Мерси возможность окончить школу и выбраться с Кездета. Думаю, вернувшись на Кездет, Она не окажется в опасности. Кроме того, она покинула планету слишком рано для того, чтобы успеть… активно проявить себя, — вежливо прибавил Пал.

— Следовательно, она неизвестна Стражам — разве что в качестве сестры той девушки, которая работает у них ассистенткой, — с удовлетворением кивнул Ли. — Лучших гарантий и придумать нельзя, — Ли тихо хихикнул. — Хорошая мысль, Кендоро. Извести свою сестру, но не жди ее прилета. Несколько дней я прекрасно справлюсь без ассистента, зато Савиньону может понадобиться помощь.

— Если это Савиньон, — прошептал себе под нос Пал, но старик услышал его.

— А если это не Савиньон, то, возможно, корабль находится в руках тех, кто убивает наших друзей. И в этом случае…

— Терроризм не в принципах лиги, сэр. Несмотря на то, что говорят о нас в выпусках новостей.

— Истребление крыс, — оборвал его Ли, — это не терроризм.

Итак, информационная цепочка, начавшаяся с офисе Стражей и закончившаяся в апартаментах Ли, завершилась тем же, с чего началась: обсуждением дохлых крыс.

— Мне нужен этот парень, — заявил Хафиз своему доверенному лейтенанту Самаддину.

— При всем моем уважении, патрон — я думал, что это девочка.

— Что? А, да, эта редкость… Да, конечно, она мне тоже нужна. Но еще больше мне нужен молодой Рафик. Этот сын верблюда и блудницы перехитрил меня!

— При всем моем уважении, патрон!.. — Самаддин поклонился еще ниже. — Прошу меня простить, но патрон навряд ли пожелает потом вспоминать, как он назвал свою сестру…

— Сестра! Семья! — с отвращением выплюнул Хафиз. — Они тебя оскорбляют, а ты даже обругать их не можешь, как надо! Самаддин, добудь мне этого… похитителя овец.

— Считайте, это уже сделано, — ответил Самаддин. — Э-э… он вам нужен с яйцами, или без них?

— Идиот! Злосчастный плод соития джинна с самкой шакала, да осквернят десять тысяч больных сифилисом верблюдиц могилу твоей бабки по матери! — после наркотика, который он выпил вместе с соком, и потери девочки-единорога, которую он уже считал своей, Хафиз пребывал в крайне скверном настроении, и сейчас воспользовался предлогом для того, чтобы разразиться отборной руганью в адрес Самаддина, причем бесстрастное лицо лейтенанта в течение этой тирады постепенно меняло цвет от обычного слегка загорелого до багрового. Наконец, Хафиз достаточно успокоился для того, чтобы объяснить, что Рафик нужен ему живым и здоровым, причем в особенности — с неповрежденным детородным членом.

— Не беспокойся, он заплатит за то, что сделал со мной. Но после того, как он отработает свой долг, у меня будут свои планы на этого мальчика. Ты знаешь, Самаддин, сколько времени прошло с тех пор, как последний раз кто-то обманывал меня?.. У него хватает и мозгов, и смелости; он пошел в меня, и я хочу, чтобы его яйца остались при нем, чтобы он произвел на свет достойных наследников — его и моих наследников. Я собираюсь усыновить его и назвать своим наследником. Ну? И что ты на меня уставился? Совершенно обычная практика — в хороших семьях, не имеющих наследников, вводят в права наследования молодых родственников.

— Но у патрона есть сын, — пробормотал Самаддин.

— Это, — мрачно ответил Хафиз, — ненадолго. Особенно после того, как он провалил операцию на юге. Как только приживутся его новые уши, я отправлю его назад, чтобы на этот раз он выполнил работу как следует.

— Патрон! На этот раз Ютака Батсу убьет его!

— Или пан, или пропал, — с обворожительной улыбкой ответил Хафиз и повторил: — или пан, или пропал.

Он на мгновение задумался:

— Правда, лучше не посылать его туда, пока ты не доставишь мне Рафика. Сейчас в семье не так много молодых мужчин. Я полагаю, что Тафа все-таки лучше, чем ничего.

— Коль деньгам цены не знать, нужды не миновать, — подсказал Самаддин.

В комнате с занавешенными окнами, где лежал Тафа с обмотанной бинтами головой, старая Амина перешептывалась со служанкой, которую она посылала протирать пыль в комнатах возле кабинета Хафиза. Услышав, каковы планы Хафиза в отношении собственного сына, она воздела руки к небесам и в ужасе закатила глаза.

— Что же нам делать? — возопила она. — Если он вернется на юг, это чудовище, Юката Батсу, наверняка убьет его! Мы должны где-то спрятать его, как только он поправится после операции. Должно же быть какое-нибудь место, где он мог бы спрятаться!

Причитания Амины разбудили Тафу; он попытался сесть на постели:

— Нет, Амина, я не стану прятаться.

— Тафа! Воспитанник мой! Ты меня слышал? — Амина мгновенно оказалась подле него.

— Юката Батсу отрезал мне уши, но мозгов не вынул: я могу слышать и понимать, — кисло ответил Тафа. — А твои причитания услышал бы и глухой, старая женщина. Теперь расскажи мне все, что знаешь.

Когда Амина изложила все, что знала, Тафа откинулся на подушки и задумался. Его лицо было бледнее, чем раньше, но, возможно, это было всего лишь следствием усталости.

— Я не стану прятаться, — снова объявил он. — Это недостойно человека моего рода. Кроме того, нет места, где мой возлюбленный отец, да осквернят собаки его имя и его могилу, не нашел бы меня, будь на то его желание. Остается только одно, — он сладко улыбнулся Амине. — Ты скажешь моему возлюбленному отцу, что я пока не оправился от операции и что есть опасность, что на южных болотах я заразился инфекционной лихорадкой.

— Но, мой маленький, ведь ты становишься сильнее с каждым часом! У тебя нет лихорадки; я, вскормившая и воспитавшая тебя, знаю это как никто!..

— Попытайся не быть глупее, чем ты есть, Амина, — оборвал ее Тафа. — С каких это пор ты обязана рассказывать моему отцу правду о том, что происходят в этих комнатах? Или ты больше не станешь защищать меня, как в те времена, когда и действительно был твоим воспитанником и ты лгала, чтобы защитить меня от гнева отца, покрывая мои мелкие шалости?

Амина вздохнула. Она слишком часто лгала, чтобы защитить Тафу, чтобы сейчас перестать делать это.

— Но этот обман вскоре откроется, мой дорогой, — заметила она. — Ты же не можешь вечно притворяться, что лежишь с приступом болотной лихорадки!

— Нет. Но пока мой отец будет стараться держаться подальше от этих комнат, боясь подхватить инфекцию, а я тем временем уберусь с планеты. Не думаю, что он убьет тебя, когда обман раскроется, — после недолгого раздумья прибавил Тафа. — Может быть, он даже не сильно тебя побьет, потому что ты старая и слабая, а причинять вред слугам — позорно.

— Милый Тафа, — ответила Амина, — не тревожься за меня. Моя жизнь не стоит и волоса с твоей головы.

Тафа не стал оспаривать это утверждение.

— Итак, ты все-таки спрячешься?

— Никоим образом, — Тафа улыбнулся. — Никоим образом. Попытки сбежать и спрятаться сулят безопасность, но не надолго. Есть лишь один способ упрочить мое положение в качестве наследника моего отца и сделать так, чтобы он берег мою жизнь, как это и положено любящему отцу. Мне просто нужно отыскать моего кузена Рафика — прежде, чем это сделает Самаддин.

“Ухуру” сгружал на Телой коллекцию разнообразных минералов, когда к Калуму подошел незнакомец чрезвычайно любезного вида.

— Я совершенно случайно услышал ваши переговоры с Кирие Пасантонополусом, — сказал он. — Позвольте мне представиться — Иоаннис Георгиос, местный представитель… ряда предприятий. У меня сложилось впечатление, что вы находите ваши дела с семьей Пасантонополус не слишком удовлетворительными. Возможно, вы позволите мне осмотреть ваш груз? Может быть, я сумею предложить вам лучшие условия сделки.

— Сомневаюсь, — желчно заметил Калум. — Минеральные ресурсы астероидов возле Телой крайне бедны, нам пришлось проделать долгий путь через весь четвертый пояс астероидов, чтобы найти хоть что-то стоящее разработки, да и тогда все, что нам удалось добыть, это некоторое количество золота и платины. Навряд ли это поможет нам окупить хотя бы стоимость экспедиции…

Он внезапно умолк: Рафик наступил ему на ногу и сам вступил в разговор.

— Но, разумеется, стоимость товара зависит от того, насколько он нужен покупателю и так ли уж он важен для продавца, — спокойно продолжил он. — Возможно, одна из компаний, которую вы представляете, Георгиос, найдет применение нашему, весьма обычному и непримечательному, грузу. Не надо так низко оценивать наш груз в присутствии покупателя, — углом рта проговорил он, обращаясь к Калуму, когда Георгиос отправился следом за Гиллом осматривать те образцы, которые они уже демонстрировали концерну Пасантонополусов.

— А ты , в таком случае, что делал? — возмущенно поинтересовался Калум.

— Я просто был вежлив, — ответил Рафик. — Это совершенно другое. Я полагаю, твои инстинкты торговца несколько притупились за годы спокойной жизни работы на КРИ. Отныне предоставь говорить мне.

— Он хочет забрать образцы в свой офис, чтобы сделать анализы, а нас приглашает поужинать с ним сегодня вечером, чтобы обсудить тот астероид, разведку которого он собирается препоручить нам, — сказал присоединившийся к ним Гилл. — Он намекнул, что этот астероид может оказаться богатым источником рения. Я полагаю, ты думаешь, что и мои инстинкты торговца притупились, верно, Рафик?

— Дорогой мой Гилл, — дружелюбно проговорил Рафик, — для начала, у тебя никогда и не было способностей торговца. Думаю, лучше было бы передать заключение сделок в ведение Акорны — у нее, по крайней мере, талант во всем, что касается цифр.

— Лучше будет, если ее никто не увидит, — возразил Калум. — Сегодня вечером ей придется остаться на борту “Ухуру”.

Остальные согласились с ним. Акорна росла так быстро, что теперь сошла бы за невысокого мужчину. В комбинезоне горняка и с большой кепкой, скрывающей ее серебристые волосы и рог во лбу она вполне могла пройтись по базарам Телой, не привлекая к себе внимания и не вызывая подозрений; однако мужчины сомневались, что ее тайна останется нераскрытой за долгий вечер, проведенный за ужином заключением сделок.

— Будет лучше, — заметил Рафик, — если вы все трое останетесь на борту. Тогда, Калум, ты точно больше не сболтнешь лишнего.

— Калум остается с Акорной, а я иду с тобой, — после минутного раздумья объявил Гилл. — Мы не знаем этого Георгиоса, и мне не кажется, что в данный момент кому-либо из нас следует в одиночку встречаться с незнакомыми людьми. За последнее время мы много кому перешли дорогу.

— Может, он не захочет рассказывать такому болтуну, как ты, о рениевом астероиде, — предупредил Рафик.

— Может, и не захочет, — жизнерадостно согласился Гилл, — но и в темной аллее по голове он меня вряд ли приложит.

— Ты параноик, — вздохнул Рафик; однако вышло так, что именно он и обнаружил ловушку, расставленную для них Георгиосом.

— Он хочет, чтобы мы все поужинали с ним; все четверо, — сообщил Рафик после разговора с Георгиосом по телекому. — Говорит, что предпочитает быть уверенным в том, что все партнеры находятся в добром согласии, прежде чем они отправятся в столь опасную экспедицию… похоже, рениевый астероид находится ближе к солнцу Телой, чем наши обычные места работы, так что нам понадобится дополнительная защита от радиации и солнечных вспышек.

— Все партнеры?.. Что ж, в любом случае, к Акорне это не относится.

— Он особо подчеркнул, что ждет всех нас , — нахмурившись, ответил Рафик. Намекнул на то, что, если мы все не придем, сделка не состоится. А теперь скажите-ка, вам это ничего не напоминает?

— Похоже на Хафиза, — кивнул Гилл. — А в этом случае нам действительно стоит взять с собой Акорну, чтобы проверить, не собираются ли нас отравить.

— Нет, — медленно проговорил Рафик. — В этом случае нам лучше всего улететь отсюда, и немедленно. Я приму его приглашение — это даст нам время до вечера, чтобы разгрузиться, вытянуть из семейства Пасантонополусов все, что возможно, и отправиться на Кездет.

— Мы не рискнем полететь на Кездет, — заметил Калум.

Рафик улыбнулся:

— У тебя атрофировался инстинкт выживания. Я это знал. Кездет — не худшее официальное место назначения, чем все остальные, разве нет? Мы еще не решили, куда лететь, а я вовсе не хочу, чтобы совершенно случайно действительное место нашего назначения оказалось где-то поблизости от заявленного.

То, что им удалось получить за золото и платину с концерна Пасантонополусов, с трудом покрыло их расходы. Им пришлось сделать остановку в первой же планетной системе, где были хоть какие-то минеральные ресурсы. Это оказался Грейфен: планетарное правительство этой системы строило серию орбитальных космических станций для производства в условиях невесомости, так что оно готово было купить все чистое железо, которое “Ухуру” мог обогатить и отправить на орбиту планеты на автоматических челноках. Прибыль, полученная от этой продажи, была не слишком велика, поскольку Грейфену нужно было только железо, добытое в космосе: это было дешевле, чем добывать железо на самой планете и переправлять его на орбиту. Однако это была стабильная работа; кроме того, пока челноки доставляли железо на орбитальные станции, Рафик, Калум и Гилл имели возможность понемногу пополнять свой груз более ценных металлов. Они уже были готовы искать покупателей на эти металлы на Грейфене, когда Калум, в процессе обогащения металлов развлекавшийся взломом кодов бюрократической переписки, поднял тревогу.

— Не думаю, что нам стоит продавать все это на Грейфене, — сказал он Рафику, пока они проверяли результаты процесса обогащения. — Я бы даже сказал, что нам стоит улетать, причем немедленно, и продать этот груз где-нибудь подальше отсюда.

— Почему? Ты что, устал от этой работы? Еще сотня тонн железа, и нам удастся набрать достаточное количество титана и родия, чтобы наша экспедиция стала прибыльной…

— Вот, послушай, — Калум щелкнул переключателем, И коммуникатор выдал результаты последних нескольких часов прослушивания официальных деловых сообщений. — Здесь приземлился некто, сообщивший, что против экипажа “Ухуру” выдвигается обвинение в неуплате долгов и причинении материального ущерба на Телой.

— Но мы не причиняли там никакого ущерба! — возмутился Гилл. — У нас просто не было на это времени!

— И тебе не терпится изложить это все на суде, члены которого подкуплены дядюшкой нашего Рафика? — поинтересовался Калум. — Должно быть, мы в самом деле здорово его разозлили. Я не думал, что он проследит наш маршрут до Телой.

— Он этого и не делал, — Заметил Рафик, изучая распечатки раскодированных Калумом сообщений. — По крайней мере… это не в духе моего дядюшки. Дядя предпочитает не иметь дела с судами. И посмотрите-ка на имя предполагаемого кредитора: это не телойское имя.

— Фаркас Хамисен, — прочел Гилл, заглянув через плечо Рафика.

— “Фаркас”, — заметил Рафик, — на диалекте Кездета означает “волк”… По здравом размышлении, мне кажется, что мысль обозначить Кездет как наш порт назначения была не самой удачной. Должно быть, именно так нас и выследили.

— Но у них нет причин охотиться за этим кораблем, — возразил Гилл. — Официально это больше не “Кхедайв”, а “Ухуру”. У нас есть даже маяк, подтверждающий это.

Рафик пожал плечами:

— Хотите задержаться здесь и выяснить, какие у них к нам претензии на самом деле?

— Никоим образом, — хором ответили Калум и Гилл.

Они решили забыть об оплате последнего груза железа, отправленного на Грейфен. Что до их груза, как заметил Рафик, в любой системе будут рады купить груз титана. Например, Неред: это планета высоких технологий, крайне милитаризированная — к тому же страдающая от недостатка полезных ископаемых…

* * *

— Проблема с Нередом, — сумрачно заметил Гилл, когда они достигли планеты и завершили сделку, — заключается в том, что в этой системе нам нечего добывать. Все, что мы сейчас имеем — пустой корабль…

— И изрядная сумма в кредитах Федерации, — прибавил Рафик. — Похоже, им действительно нужен был этот титан.

— Верно; но эти люди просто помешаны на войне. Готов поклясться, что здесь нечего купить, кроме армейской амуниции и оборудования для шпионажа.

— Мы потратим кредиты по-другому, — сказал Рафик. — По крайней мере, большую часть. А сегодня давайте отметим удачную сделку: сводим Акорну поужинать в лучшем ресторане Нереда!

— Ох ты, боже мой, — усмехнулся Калум. — Жду — не дождусь возможности отведать кулинарные шедевры Нереда. Интересно, каким будет главное блюдо? Патронташи под острым перечным соусом? Гранаты с имбирем?..

— Она не может пойти в таком виде, — объявил Гилл, указывая на Акорну.

За последний год Акорна выросла настолько, что даже комбинезон Гилла стал ей маловат. На корабле она предпочитала ходить и вовсе без одежды. Сейчас Калум и Рафик, развернувшись, уставились на Акорну, лежавшую в своем гамаке и изучавшую видеофильм о техниках очистки цветных металлов от избытка углерода. Она казалась вполне довольной. Ее серебристые кудряшки превратились в длинную, до пояса, роскошную гриву, а лоб прикрывала вьющаяся челка. Ниже пояса ее тело покрывала мягкая белая шерстка. Она была выше, чем Гилл, но грудь ее была плоской, как у ребенка.

— Интересно, сколько ей сейчас? — понизив голос, раздумчиво проговорил Гилл, стараясь не привлекать внимания Акорны.

— Хронологически, — ответил Рафик, — где-то около трех лет. Прошло уже два года с тех пор, как мы ее нашли. Физиологически, полагаю — около шестнадцати. Очевидно, что существа ее вида взрослеют быстро, но я полагаю, что она еще не достигла размеров взрослой… особи; посмотрите на ее щиколотки и запястья — они все еще непропорционально тонки.

— Шесть футов шесть дюймов, и она все еще растет, — пробормотал Калум.

Вскоре рост Акорны станет представлять серьезную проблему: это понимали все. “Кхедайв” был предназначен для экипажа из трех человек небольшого или среднего роста. Широкие плечи и высокий рост Гилла и без того создавали некоторые проблемы; присутствие на борту четвертого пассажира привело к необходимости реорганизовать внутреннее пространство корабля; разместить же здесь единорога семифутового роста будет просто невозможно.

Акорна оторвалась от экрана:

— Калум, — позвала она, — не мог бы ты объяснить мне, каким образом в процессе сокращения содержания гидроокиси натрия получается дихлорид титана?

— Хм-м, это одна из последних стадий процесса, — проговорил Калум и, наклонившись, принялся чертить на экране под текстом и рисунками новую диаграмму: — Видишь — в электролитическую ячейку закачивается разбавленная соляная кислота…

— Нужно было это разъяснить, — пожаловалась Акорна. За последний год она научилась свободно говорить на галактической интерлингве, и только еле заметный носовой выговор да некоторая стесненность речи указывала на то, что это не ее родной язык.

— А по уровню развития, — тихо проговорил Рафик, наблюдая за Калумом и Акорной, обсуждавшими вопросы электролитического разделения металлов, — ей одновременно четыре и двадцать четыре.

— Верно, — согласился Гилл. — Она знает о добыче металлов, металлургии и управлении небольшими кораблями почти столько же, сколько и мы, но ничего не знает о — ну, ты понимаешь…

— Нет, не понимаю, — ответил Рафик, не без удовольствия наблюдая за тем, как лицо Гилла багровеет, приобретая тот же цвет, что и его борода.

— Ты все прекрасно понял. Я имел в виду разные женские вопросы.

— Думаешь, пришло время для того, чтобы один из нас поговорил с ней насчет человеческой системе воспроизведения? Честно говоря, не вижу, зачем это нужно, — ответил Рафик, стараясь не показать, что его эта мысль также смущает. — Мы же ничего не знаем о том, как размножаются представители ее расы. Может, они просто… ну, скажем, рогом оплодотворяют цветочки.

— Этот мех не все скрывает, — возразил Гилл. — Кроме того, за прошлый год я, как и ты, достаточно часто купал ее. Анатомически это явно женщина, — он с сомнением поглядел на длинное хрупкое тело Акорны. — Женщина с плоской грудью, но все же женщина, — поправился он. — И она не может больше разгуливать по кораблю, ничем не прикрытая кроме своих длинных волос и белой шерстки.

— Почему бы и нет? Может, у ее расы нет запрета на наготу.

— Зато у моей есть! — крикнул Калум. — И я не собираюсь спокойно смотреть, как полуголая девушка-подросток разгуливает по нашему кораблю!

Акорна подняла на него глаза:

— Где?..

Она так и не поняла, отчего трое мужчин разразились дружным хохотом.

У них по-прежнему оставался белый полишелк, который Рафик купил на базаре Мали, чтобы облачить своих “жен” в подобающие нео-хаддитам одежды. Гилл отрезал кусок ткани, Калум где-то раскопал скрепки; вместе они задрапировали фигурку Акорны белой тканью и набросили свободный конец ей на плечи наподобие шарфа. Из второго куска ткани было сооружено подобие тюрбана, скрывавшего ее рог. Ну, или почти скрывавшего.