Неудивительно поэтому, что Нессельроде категорически отверг все подобные предложения. Настойчивый {206} Завалишин обратился летом 1825 г. с личным письмом непосредственно к Александру I, но царь так и не пожелал его принять 48. Восстание 14 (26) декабря 1825 г. на Сенатской площади полностью перечеркнуло проекты расширения колонии Росс. Все записки и документы Завалишина, относящиеся к исполнению "некоторой части" его планов относительно Калифорнии, перепуганные директора немедленно уничтожили. И. В. Прокофьев, по отзыву Завалишина, "со страху после 14 декабря сжег все бумаги, где даже только упоминалось мое имя, а не только те, которые шли лично от меня"49. Уже находясь в тюрьме, Завалишин в письме к Николаю I 24 января (5 февраля) 1826 г. объяснял значение своих калифорнийских планов: "Калифорния, поддавшаяся России и заселенная русскими, оставалась бы навсегда в ее власти. Приобретение ее гаваней и дешевизна содержания позволили иметь там наблюдательный флот, который доставил бы России владычество над Тихим океаном и китайскую торговлю, упрочили бы владения другими колониями, ограничили бы влияние Соединенных Штатов и Англии"50.
      Реальная действительность оказалась совсем не похожей на заманчивую картину, о которой не переставал мечтать молодой военный моряк. Колония Росс представляла собой небольшую деревянную крепость "с 17-ю орудиями малого калибра". В ней находились "дом для начальника, контора, казармы, двухэтажный магазин и некоторые другие здания". Служащих компании, кроме алеут, считалось до 50 человек, из которых "едва 12 человек" занимались собственно сельским хозяйством, засевая "около 200 пудов пшеницы и до 40 пудов ячменю". Кроме того, в Россе считалось "лошадей 46, быков и коров 2139, свиней 81 и овец 842". С 1826 по 1833 г. из колонии было вывезено всего около 6 тыс. пудов пшеницы, или примерно по 850 пудов в год. После того как К. Т. Хлебников получил разрешение калифорнийских властей на ловлю морских бобров, в течение ряда лет алеуты занимались промыслом на островах Ферлонс. Постепенно, однако, этот промысел давал все меньшие доходы, а впоследствии и совсем прекратился. Если в 1824-1825 гг. было добыто 975 морских бобров, то в 1832-1833 гг. - всего 188. Промысел морских котов сократился с 1050 штук в 1825 г. до 54 в 1833 г. 51 {207}
      Приехав в русскую колонию в Калифорнии в 1836 г., воспитанник Земледельческой школы в Москве Е. Л. Черных сразу же нашел недостатки ее местоположения: "Верстах в 20-ти от Росса внутрь материка есть равнины истинно благословенные: отличнейшие земли, разные леса, рыбные реки, озера; там туманы не могли б иметь влияние на урожай"52. Сам Е. Л. Черных организовал свое собственное ранчо в пяти милях к северу от залива Бодега, где начал проводить свои наблюдения и усовершенствования. Несколько ранее (1833) были основаны также ранчо В. Хлебникова и ранчо П. Костромитинова. Побывавший в Калифорнии в 1836 г. И. Е. Вениаминов писал: "Крепость Росс есть небольшое, но довольно хорошо устроенное селение или село, состоящее из 24 домов и нескольких юрт для алеут, со всех сторон окруженное пашнями и лесами, в середине коего находится четырехугольная небольшая деревянная ограда, имеющая 2 оборонительные будки с несколькими пушками и вмещающая в себя часовню, дом правителя, контору, магазин, казармы и несколько квартир для почетных жителей. Здесь мужского пола 154 и женского пола 106, а всего 260 душ, в числе коих русских 120, креол 51, алеут кадьякских 50 и 39 индейцев крещеных"53.
      Последняя попытка укрепить и расширить русские владения в Калифорнии относится к середине 1830-х годов, когда заинтересованный в установлении дружественных отношений с Россией губернатор Верхней Калифорнии Хосе Фигероа от имени мексиканского правительства завязал переписку с главным правителем Русской Америки Врангелем и предложил ему свое содействие в ходе поездки барона через Мексику в С.-Петербург 54. К сожалению, возможности для переговоров Врангеля в Мехико оказались довольно ограниченными.
      В соответствии с инструкцией МИД России Врангелю было разрешено посетить Мексику лишь как уполномоченному РАК, но вместе с тем ему поручалось узнать, "до какой степени акт признания русским правительством независимой республики мог бы склонить мексиканское правительство к формальной уступке занятых русскими в Калифорнии земель"55.
      Тем не менее в ходе своих переговоров в Мексике весной 1836 г. Врангелю удалось наметить пути расширения деловых связей РАК с Калифорнией. Он получил, в {208} частности, заверение и. о. министра иностранных дел Мексиканской республики X. Монастерио о том, что правительство Мексики "с удовлетворением смотрит на желание администрации русских владений в Америке расширить и активизировать торговые отношения с Калифорнией" и что оно имеет намерение укрепить эти отношения "путем заключения официального соглашения". В записке о своих переговорах в Мексике Врангель отмечал летом 1836 г.: "Дипломатическому агенту России в Мексике по заключению торгового тракта будет нетрудно... утвердить за Россией колонию Росс и, определяя границы сей колонии, можно оные отодвинуть на два десятка миль к востоку, югу и северу, чему не встретится затруднений. Необходимо польстить тщеславию молодой республики, и тогда только, а не прежде, доводы будут убедительны и может возродиться симпатия к России"56.
      Следуя принципу легитимизма, царское правительство в то время не было склонно идти на официальное признание республиканского правительства Мексики, и переговоры Ф. П. Врангеля не получили дальнейшего развития. Положение небольшой колонии в Калифорнии становилось все более затруднительным. Если во второй половине 1820-х годов содержание селения Росс обходилось компании в среднем в 45 тыс. руб., а от пушного промысла ежегодно поступало 22 тыс. руб., то за 1837 г. торговые расходы возросли до 72 тыс. руб. "Промысел бобров с каждым днем уменьшается, хлебопашество далеко не вознаграждало трудов земледельца"57. В результате в 1838 г. все алеуты были переведены на остров Кадьяк, а местное начальство стало все более склоняться к ликвидации убыточной колонии в Калифорнии. РАК, однако, все еще продолжала удерживать ее за собой "в надежде будущих выгод и приобретений".
      Существенное влияние на судьбу крепости и селения Росс оказало заключение РАК 25 января (6 февраля) 1839 г. соглашения с компанией Гудзонова залива, по которому последняя получила в аренду на 10 лет прибрежную полосу русских владений от мыса Спенсер при заливе Креста на севере до 50° 40? на юге. В качестве платы за аренду компания Гудзонова залива должна была ежегодно передавать РАК 2000 шкур выдр и, что особенно важно, брала на себя обязательство продавать необходимые для Русской Америки продовольственные товары - пшеницу (14 000 пудов), муку (498 пудов), {209} солонину (904 пуда) и т. д. 58 Получив в результате соглашения с компанией Гудзонова залива новый источник снабжения продовольствием, главное правление РАК уже 31 марта (12 апреля) 1839 г. обратилось к правительству с ходатайством об упразднении колонии в Калифорнии. Руководство РАК отмечало, в частности, что оно "питало надежду на расширение своих владений и на занятие мест удобных для разведения хлебопашества и скотоводства в таком объеме, чтобы сверх содержания гарнизона можно было бы снабжать и прочие отделы пшеницей, солониной и маслом. При нынешних же обстоятельствах надежда сия совершенно рушилась и главное правление не находит никакого основания и не усматривает уважительной цели для дальнейшего занятия селения Росс. Даже в политическом отношении обладание Россом сопряжено с неудобствами: оно не подкреплено никаким актом, ни признанием других держав... Занятие Росса какою бы ни было нацией не может иметь влияния на безопасность наших колоний: англичане имеют свои гавани у самых наших границ; мексиканцы и калифорнийцы владеют превосходным заливом С. Франсиско возле Росса, граждане Соединенных Штатов толпами заселяют берега этого залива и не имеют надобности в недоступной скале Росс". Исходя из этих соображений, совет РАК "согласно с мнением главного правителя" постановил "упразднить селение Росс, распределив находящихся в оном служащих и имущество по другим отделам"59.
      Получив "высочайшее соизволение", РАК могла приступить к ликвидации своей колонии в Калифорнии. К. В. Нессельроде сообщил об этом российскому посланнику в Вашингтоне А. А. Бодиско в апреле 1839 г.: "Российско-американская компания недавно сдала в аренду компании Гудзонова залива эксплуатацию северо-западного побережья Америки. С другой стороны, она все более признавала, что владение Россом и Бодегой является для нее только бременем и что от этого невозможно извлечь какой-либо пользы. Она предложила их ликвидировать"60. Итак, К. В. Нессельроде прямо связывал соглашение РАК с компанией Гудзонова залива и ликвидацию колонии Росс.
      В сентябре 1841 г. последний комендант крепости Росс А. Г. Ротчев договорился о продаже русской колонии в Калифорнии Джону А. Суттеру всего за 30 тыс. долл. с рассрочкой на четыре года 61. Впрочем, даже эту {210} сумму Суттер РАК никогда не уплатил. Можно было только сожалеть по поводу слишком поспешной ликвидации русской крепости в Калифорнии. Однако удержать колонию Росс в руках РАК после открытия в январе 1848 г. золота и присоединения Калифорнии к США вряд ли было реалистично.
      Православная церковь в Америке
      История русской православной церкви в Америке насчитывает почти два столетия. Напомню, что еще Григорий Шелихов обратился в С.-Петербург с просьбой послать в Америку "для проповеди евангелия" за счет компании "мирского священника и позволить учредить на Кадьяке церковь". "Благонамерение" курского купца "осчастливлено было особенною волею императрицы Екатерины II, повелевшей вместо одного священника определить большую духовную миссию". Во исполнение высочайшей воли в Америку в 1794 г. были отправлены архимандрит Иоасаф, "а в помощь ему даны были 3 иеромонаха, 2 иеродьякона и 2 простых монаха"62. Прибыв на Кадьяк, они "в течение года успели окрестить кадьякских и алеутских островитян до 10 т[ысяч] душ". В дальнейшем число крещеных "американцев и алеут", по данным компании, еще более возросло и дошло до 27 тыс. (1817)63.
      Впрочем, к этим сведениям, исходящим от РАК, следует относиться, конечно, критически. Во всяком случае, в 1860 г., по гораздо более достоверным и точным данным, приводимым в докладе С. А. Костливцева, в колониях числилось 12 007 христиан, из них русских мужчин 576 "и состоящих за ними в замужестве колониальных уроженок 208", а остальные "11 223 души обоего пола составляют собственное население колоний"64.
      В целом к началу 1860-х годов в колониях насчитывалось "7 церквей приходских и 2 приписных". Из них пять были построены РАК, а остальные на средства духовного ведомства. Кроме того, имелось "35 часовен, приписанных к церквам". Ежегодно компания предоставляла в распоряжение епархиального начальства 24 927 руб. ассигнациями. Кроме того, церковь получала до 5500 руб. свечного дохода, а на содержание компанейской миссии от Святейшего Синода отпускалось еще 3085 руб. ассигнациями. Из этих сумм и покрывалось {211} жалованье колониальному духовенству (до 32 840 руб. ассигнациями), которое состояло из 11 священнослужителей и 16 церковнослужителей.
      И. Е. Вениаминов, будучи священником на острове Уналашка, составил букварь, перевел на алеутский язык краткий катехизис, краткую священную историю, Евангелие от Матфея. "Впоследствии перевод его св. Нецветовым сделан удобопонятным и для Алеут Атхинских, имеющих особое наречие".
      "Вообще в Русской Америке два главнейших племени - Алеутское и Калошинское, - приходил к выводу Костливцев, - все, что принадлежит к первому, имеет особенное расположение к принятию христианства, напротив того, все племена Калошинские по грубости и зверству своего характера недоступны для религии, преисполненной кротости, милосердия и человеколюбия; чувства эти прямо противоположны их врожденному началу кровожадной мести"65.
      Среди причин, препятствовавших распространению христианства в колониях, в первую очередь следует выделить незнание миссионерами языка коренных жителей. Именно поэтому С. А. Костливцев считал необходимым подготовить миссионеров "из детей инородцев, как это сделано между алеутами"66. Очень важным представлялось и изучение русскими миссионерами языков местных жителей, распространение образования, обучение местного населения русскому языку.
      Особо следует отметить существование в Ново-Архангельске прекрасной библиотеки. В ее основу была положена коллекция, созданная по инициативе Н. П. Резанова из пожертвований, сделанных многими видными политическими и общественными деятелями начала XIX в. - Н. П. Румянцевым, митрополитом Амвросием, адмиралом П. В. Чичаговым, Н. Н. Новосильцевым и многими другими, насчитывавшая более 1200 книг. По свидетельству К. Т. Хлебникова, в их числе более 600 было на русском, до 300- на французском, 130 - на немецком, 35 на английском, 30 - на латинском и остальные - на шведском, голландском, испанском и итальянском языках 67.
      Ссылаясь на Вениаминова и годовой отчет РАК за 1857 г., П. А. Тихменев отмечал широкое распространение грамотности среди алеутов. По всей епархии в 1844 г. обучалось более 400 детей 68. Компания организовала мужские и женские школы в колониях и посы-{212}лала детей для получения образования в С.-Петербург. В результате вплоть до настоящего времени православная церковь остается главной хранительницей и проводником русского наследия и традиций в Америке.
      Первые проекты
      продажи Русской Америки
      Вопрос о судьбе Русской Америки возник задолго до реальной продажи Аляски Соединенным Штатам. Еще весной 1853 г. генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев-Амурский представил Николаю I записку, в которой подробно изложил свои взгляды об укреплении позиций России на Дальнем Востоке, важности тесных отношений с Соединенными Штатами и неизбежности их распространения по всей территории Северной Америки. Он, в частности, отмечал, что "с изобретением и развитием железных дорог" теперь более, чем прежде, стало очевидно, что Соединенные Штаты "неминуемо распространятся по всей Северной Америке". "Нам нельзя не иметь в виду, - продолжал автор записки, - что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши. Нельзя было однако ж при этом соображении не иметь в виду и другого: что весьма натурально и России, если не владеть всей восточной Азией, то господствовать на всем азиатском прибрежьи Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам... но дело это еще может поправиться тесной связью нашей с Севера-Американскими Штатами"69.
      Со своей стороны, Российско-американская компания, опасаясь нападения англо-французского флота на Ново-Архангельск, поспешила весной 1854 г. заключить с Американо-русской торговой компанией в Сан-Франциско фиктивное соглашение о продаже за 7 млн. 600 тыс. долл. на три года всего своего имущества, включая и земельные владения в Северной Америке 70. Необходимость в этой сделке, основанной "на полном взаимном доверии" с американцами, вскоре отпала, так как в Русскую Америку пришло известие об официальном соглашении РАК с компанией Гудзонова залива о взаимной нейтрализации своих территориальных владений в Америке. "По сим так счастливо изменившимся обстоятельствам, - сообщал летом 1854 г. рус-{213}ский консул в Сан-Франциско П. С. Костромитинов, - препровождаемому из колоний акту я не дал дальнейшего движения"71.
      Хотя "фиктивный акт" был сразу же аннулирован, а колониальное начальство получило выговор за излишнюю самостоятельность, идея о возможной продаже Русской Америки США не только не умерла, но после окончания Крымской войны получила дальнейшее развитие.
      Главным сторонником продажи Русской Америки выступал либеральный член царской фамилии великий князь Константин Николаевич (младший брат Александра II), направивший по этому поводу весной 1857 г. специальное письмо министру иностранных дел А. М. Горчакову 72. Предложение Константина поддержали в дальнейшем адмирал Е. В. Путятин, капитан 1-го ранга И. А. Шестаков и российский посланник в Вашингтоне Э. А. Стекль 73.
      С другой стороны, "консервативное" и "националистическое" большинство государственных деятелей хотя и не возражало в принципе против продажи русский владений, но считало необходимым предварительно всесторонне обсудить эту проблему, выяснить, положение в Русской Америке, прозондировать почву в Вашингтоне и во всяком случае не торопиться с практическим осуществлением продажи, отложив ее до истечения срока привилегий РАК в 1862 г. и ликвидации контракта о поставках льда Американо-русской торговой компании в Сан-Франциско. Этой линии придерживались А. М. Горчаков и сотрудники Азиатского департамента МИД, занимавшиеся подготовкой соответствующих материалов, а главное, сам император Александр II, распорядившийся отложить решение вопроса о продаже вплоть до ликвидации контракта с компанией в Сан-Франциско, "условия которого могут чрезвычайно уронить ценность владений наших в Северной Америке" 74.
      Не дали практических результатов и предварительные переговоры Э. А. Стекля с сенатором У. Гвином (Калифорния) и заместителем государственного секретаря Дж. Апплетоном в 1859-1860 гг. Хотя правительство США считало эту покупку весьма выгодной, оно предложило за русские владения всего 5 млн. долл., что, по мнению А. М. Горчакова, не отражало "действительную стоимость наших колоний"75. Впрочем, вскоре Соединенным Штатам было уже не до обсуждения {214} вопроса о владениях РАК. В ноябре 1860 г. президентом страны был избран А. Линкольн, а в апреле 1861 г. началась гражданская война. Возвратившиеся осенью 1861 г. из инспекционной поездки в Русскую Америку правительственные ревизоры С. А. Костливцев и П. Н. Головин высказались в конечном итоге за продление существования РАК, причем представитель морского министерства капитан Головин в секретной части своего доклада великому князю Константину прямо выступил против продажи русских колоний. Головин подчеркивал, в частности, что в случае проведения необходимых преобразований предприимчивые люди "откроют и в колониях наших богатства, о существовании которых теперь и не подозревают"76.
      Казалось, судьба благоприятствовала РАК. Несмотря на резкую критику ее деятельности, вопрос встал уже не о продаже, а о продлении ее существования на новый срок. После длительных дискуссий в 1865 г. Государственным советом России были утверждены "главные основания" нового устава РАК, а правлению компании удалось даже получить от правительства дополнительные льготы. По Представлению министра финансов М. X. Рейтерна Александр II 20 августа (1 сентября) 1866 г. "повелеть соизволил" производить РАК "ежегодное из государственного казначейства пособие по двести тысяч рублей" и снять с нее долг казне в размере 725 тыс. руб. 77
      Настойчивость, с которой руководство РАК добивалось получения дополнительных льгот и привилегий, имела и свою отрицательную сторону. Царское правительство все более склонялось к тому, чтобы избавиться от своих обременительных владений в далекой Америке, тем более что общее состояние финансов России, несмотря на проводившиеся в стране реформы, продолжало ухудшаться. 16 (28) сентября Рейтерн представил царю специальную записку, в которой отмечал необходимость соблюдения строжайшей экономии во всех государственных расходах, включая военное и морское министерства. Единственный выход из положения министр финансов видел в получении средств из-за границы. "При всех этих сокращениях... расходы наши не покроются еще доходами, а, напротив, в три года необходимо будет приобрести до 45 000 000 экстраордирных ресурсов" в виде иностранных займов 78. В этих условиях получение даже сравнительно небольшой сум-{215}мы из-за границы представляло для царского правительства определенный интерес. Окончание гражданской войны в США и дружественный визит американской эскадры во главе с Г. В. Фоксом в Россию летом 1866 г. также не могли не способствовать возрождению идеи о продаже русских владений в Северной Америке.
      Решение
      о продаже русских владений в Америке
      Соединенным Штатам и заключение договора
      18/30 марта 1867 г.
      Непосредственным поводом к возобновлению рассмотрения вопроса о судьбе Русской Америки послужил приезд в С.-Петербург российского посланника в Вашингтоне Э. А. Стекля. Покинув Соединенные Штаты в октябре 1866 г., он вплоть до начала следующего, 1867 г. находился в царской столице. В это время он имел возможность встретиться не только со своим непосредственным начальством в ведомстве иностранных дел, но и переговорить с двумя другими ключевыми фигурами - великим князем Константином и министром финансов Рейтерном.
      Именно после бесед со Стеклем оба государственных деятеля сообщили свои соображения "по предмету уступки наших Северо-Американских колоний". Продажа русских владений в Америке представлялась Рейтерну весьма желательной по следующим "уважениям":
      "1. После семидесятилетнего существования компании она нисколько не достигла ни обрусения мужского населения, ни прочного водворения русского элемента и нимало не способствовала развитию нашего торгового мореплавания. Компания не приносит существенной пользы акционерам... и может быть только поддерживаема значительными со стороны правительства пожертвованиями". Как отмечал министр, значение колоний в Америке еще более уменьшилось, так как "ныне мы уже прочно водворились в Амурском крае, находящемся в несравненно более выгодных климатически условиях".
      "2. Передача колоний... избавит нас от владения, которое в случае войны с одной из морских держав мы не имеем возможности защитить". В заключение Рейтерн упоминал о возможных столкновениях компании {216} с предприимчивыми американскими торговцами и мореплавателями. "Такие столкновения, сами по себе неприятные, легко могли бы поставить нас в необходимость содержать с большими на это расходами военные и морские силы в северных водах Тихого океана для поддержания привилегий компании, не приносящей существенной выгоды ни России, ни даже акционерам, и во вред дружественным нашим отношениям к Соединенным Штатам"79.
      Как и в прошлом, наиболее влиятельной фигурой (разумеется, после Александра II) при обсуждении вопроса о судьбе Русской Америки оставался великий князь Константин, который высказывался в пользу продажи по трем основным причинам:
      1. Неудовлетворительное состояние дел РАК, существование которой необходимо поддерживать "искусственными мерами и денежными со стороны казны пожертвованиями".
      2. Необходимость сосредоточения главного внимания на успешном развитии "При-Амурского краях", где именно на Дальнем Востоке "предстоит России будущность".
      3. Желательность поддержания "тесного союза" с США и отстранение всего, "что могло бы породить несогласие между двумя великими державами"80.
      Ознакомившись с соображениями двух влиятельных сановников и хорошо зная точку зрения Стекля, также высказывавшегося в пользу продажи, Горчаков пришел к выводу, что настало время принимать окончательное решение, в связи с чем он предложил провести "особое заседание" с личным участием Александра II. Такое совещание состоялось в час дня 16 (28) декабря 1866 г. в парадном кабинете МИД России на Дворцовой площади 81. На нем присутствовали: Александр II, Константин, Горчаков, Рейтерн, Краббе и Стекль. Все участники высказались за продажу русских колоний в Северной Америке Соединенным Штатам, а заинтересованным ведомствам поручалось подготовить для посланника в Вашингтоне свои соображения. Соответственно уже 22 декабря (ст. ст.) управляющий морским министерством Н. К. Краббе представил Александру II записку "Пограничная черта между владениями России и Азии и Северной Америкой", которая была не только одобрена царем, но и сопровождена надписью: "Ладно доложено". Два дня спустя Краббе пред-{217}ставил эту записку вместе с соответствующей картой Горчакову для последующей передачи Стеклю 82.
      Несколько позже, 5 (17) января 1867 г., "во исполнение объявленной его и. в-вом в особом заседании... высочайшей воли" переслал Горчакову свои соображения Рейтерн 83, который считал необходимым предусмотреть, чтобы "русским подданным и вообще жителям колоний" было предоставлено "право остаться в оных или беспрепятственно выехать в Россию. В том и другом случае они сохраняют право на всю свою собственность, в чем бы она ни состояла". При этом министр особо оговаривал обеспечение свободы "их богослужебных обрядов". Наконец, министр финансов указывал, что "денежное вознаграждение" за уступку колоний должно составлять "не менее пяти миллионов (5 000 000) долларов".
      Что касается самого Министерства иностранных дел, то специальных инструкций Стеклю оно не дало, что, по всей видимости, было связано с тем, что посланник присутствовал на "особом заседании" и был в курсе всех деталей обсуждения. Сам Горчаков полностью разделял соображения Стекля и рассчитывал, что опыт и связи посланника в Вашингтоне помогут в ведении переговоров. Именно поэтому, по-видимому, и было решено не обременять Стекля дополнительными наставлениями, и 16 (28) января 1867 г., то есть ровно через месяц после декабрьского заседания, директор канцелярии МИД В. И. Вестман ограничился простой пересылкой материалов, поступивших от Краббе и Рейтерна 84.
      Возвратившись в марте 1867 г. в Вашингтон, Стекль напомнил государственному секретарю У. Г. Сьюарду "о предложениях, которые делались в прошлом о продаже наших колоний", и добавил, что в настоящее время императорское правительство "расположено вступить в переговоры"85. Заручившись согласием президента Э. Джонсона, Сьюард уже в ходе второй встречи со Стеклем, состоявшейся 14 марта, смог обговорить главные основания будущего договора. В бумагах государственного департамента сохранился трудночитаемый черновик записки, в которой его рукой кратко излагалось существо вопроса: "Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах, причем граница проводится через центр Берингова пролива и включает все острова к востоку, начиная с Атту..."86. Любопытно, что в качестве платы за уступку этой территории {218} Сьюард сам указал 7 млн. долл. золотом. Между тем в это время цена покупки еще не была согласована. Первоначально государственный секретарь предложил Стеклю 5-5,3 млн. долл., и вопрос остался открытым. Называя цифру 7 млн. долл., Сьюард, по-видимому, полагал, что окончательная цена не превысит эту сумму 87.
      Так или иначе, уже на первом заседании кабинета в пятницу 15 марта 1867 г. государственный секретарь и назвал цену покупки, и представил предварительный проект соответствующего договора, о чем со всей определенностью свидетельствует дневниковая запись министра внутренних дел О. Браунинга: "Сьюард представил проект договора с Россией о покупке ее американских владений за 7 000 000 долларов золотом. Все мы одобрили покупку, но сделали некоторые критические замечания по проекту договора, который должен быть видоизменен"88. По всей видимости, замечания не носили принципиального характера, поскольку другой участник заседания - Г. Уэллс сообщает лишь об одобрении представленного договора 89.
      В понедельник 18 марта 1867 г. президент Э. Джонсон подписал официальные полномочия Сьюарду 90, и в тот же день или во всяком случае утром 19 марта состоялись переговоры государственного секретаря со Стеклем, в ходе которых в общих чертах был согласован проект договора о покупке русских владений в Америке за 7 млн. долл. Позже в письме в МИД к своему другу и покровителю Вестману Стекль писал: "Быть может, я совершил ошибки, поскольку все это дело происходило в спешке, в американской манере идти напролом. Но есть, однако, одна вещь, которую Вы поставите мне в заслугу: я добился семи миллионов, то есть на два миллиона больше того, что было намечено министром финансов"91.
      Слова "идти напролом" (двигаться вперед - go ahead) были написаны Стеклем по-английски, и они прекрасно передают исключительно деловую обстановку, в которой с самого начала проводились переговоры. Государственный секретарь отдавал себе отчет в том, что успех всего дела во многом зависит от того, удастся ли заключить договор до окончания текущей сессии конгресса, пока многочисленные противники администрации не мобилизуют свои силы.
      Перед тем как сообщить об условиях соглашения в {219} С.-Петербург, Стекль и Сьюард обменялись нотами, текст которых, по всей видимости, был заранее согласован. В ноте от 23 марта государственный секретарь твердо настаивал, что уступка территории (ст. 6) "признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав" и что это условие должно рассматриваться как ультимативное. "С одобрения президента" Сьюард в этой связи выражал согласие добавить в качестве платы за уступку русских владений еще 200 тыс. долл. В своей ответной ноте от 25 марта Стекль подтверждал согласие с предложением американской стороны 92.
      В этот же день по согласованию со Сьюардом русский посланник направил из государственного департамента шифрованную телеграмму в С.-Петербург, в которой подробно излагались условия договора и запрашивались полномочия для его подписания. "Если я получу ответ в течение шести дней, - отмечал Стекль, - договор может быть подписан и через неделю утвержден сенатом. Простое телеграфное разрешение подписать договор, как сказал мне Сьюард, будет соответствовать формальным полномочиям"93.
      Уже 16 (28) марта Горчаков утвердил проект ответной телеграммы Стеклю с разрешением заключить договор о продаже Русской Америки за 7 млн. долл. без дальнейшего согласования 94, а на следующий день вечером российский посланник явился в дом Сьюарда на площади Лафайета. Последующая беседа выразительно описана сыном У. Сьюарда Фредериком: "Вечером в пятницу 29 марта У. Сьюард играл у себя дома в вист... когда объявили о приходе российского посланника.
      - Я получил донесение, м-р Сьюард, от моего правительства по телеграфу. Император дает свое согласие на уступку. Если Вы хотите, завтра я приду в департамент, и мы сможем заключить договор.
      С улыбкой удовлетворения на лице Сьюард отодвинул стол для виста и сказал:
      - Зачем ждать до завтра, м-р Стекль? Давайте заключим договор сегодня вечером.
      - Но Ваш департамент закрыт. У вас нет клерков, и мои секретари разбросаны по городу, - с изумлением возразил Стекль.
      - Не беспокойтесь об этом, - ответил Сьюард, - если Вы соберете членов Вашей миссии до полуночи, Вы {220} найдете меня ожидающим Вас в департаменте, который будет открыт и готов к работе.