Россия открывает Америку (1732-1799)

      Интересной и своеобразной личности Голицына в истории русской дипломатии принадлежит не совсем обычное место. Человек широкого кругозора, разносторонне образованный, автор работ по теории электричества, по минералогии, географии, политической экономии и философии, князь Дмитрий Алексеевич Голицын занимал в 1762-1768 гг. пост посланника в Париже, а затем был переведен в Гаагу. Он состоял почетным членом нескольких академий и научных обществ (в том числе и Академии наук в С.-Петербурге, Берлине, Стокгольме и др.), являлся другом Вольтера, Дидро, Мерсье де ла Ривьера и особенно был близок к физиократам. Именно ему принадлежит заслуга посмертного опубликования в 1773 г. знаменитой книги К. А. Гельвеция "О человеке" ("De lhomme"), а также разработка радикального по тем временам, хотя и очень ограниченного в принципе, проекта отмены крепостного права в России, предусматривавшего освобождение крестьян за выкуп и без земли 23.
      Находясь в Гааге, Голицын систематически поддерживал контакты с американскими агентами, сначала с Ш. Дюма, а затем с Дж. Адамсом, переписывался с Б. Франклином и даже получил позднее выговор из {60} Петербурга за пересылку портрета Дж. Вашингтона, который Екатерина распорядилась вернуть обратно 24. В мае 1782 г. ему было также дано строгое предписание воздерживаться от официального признания Адамса как американского посланника 25.
      В отличие от многих своих коллег - тупых и самодовольных царских сановников - Д. А. Голицын не только придерживался самостоятельных взглядов по ряду вопросов, но и систематически подавал советы в Петербург Н. И. Панину, И. А. Остерману и самой Екатерине II (не говоря уже об А. М. Голицыне), что не часто встречается в дипломатической практике того времени.
      Особый интерес для истории провозглашения февральской декларации 1780 г. представляет, в частности, письмо Д. А. Голицына Н. И. Панину от 7 (18) февраля, в котором посланник подробно обосновывал проект союзного договора России и Голландии с участием Дании и Швеции "единственно в целях защиты торговли договаривающихся держав и поддержания нейтралитета и свободы мореплавания"26. Он сообщал об этом проекте как о плане Голландии и называл его "справедливым, разумным и правильным". "Что касается выгоды от этого договора, - писал Голицын, - то ваше с-во понимает ее лучше, чем я. Англичане и немцы захватывая все корабли Республики, до такой степени затрудняют ее торговлю, что голландцы будут вынуждены отказаться от нее, вследствие чего пострадает сбыт наших товаров, поскольку фактически с начала войны Америки с Англией одна только Россия должна поставлять воюющим державам пеньку, паруса и строительный лес. Однако именно эти товары англичане наиболее усердно отбирают у голландцев. Я должен также уведомить ваше с-во, что мне известно из достоверного источника, что версальский двор не будет возражать против образования союза между Республикой и нашим двором и даже между всеми северными дворами и что в настоящее время он желает мира, если только таковой будет заключен на разумных условиях, главным из которых является свобода торговли и мореплавания для всех европейских наций".
      Подробно развивая свои мысли в письме к Панину в марте 1780 г., Голицын отмечал: "По моему мнению, самая главная выгода, которую можно извлечь из этого, состояла в том, чтобы выступить в качестве посредников {61} между воюющими державами: они не смогут отказаться от этого посредничества; императрица принудит их к миру и продиктует свои условия, как она это сделала на Тешенском конгрессе. Именно в этом состоит основная цель, которую нужно иметь в виду, заключая данный союз"27.
      Нам трудно окончательно судить о степени влияния Голицына на провозглашение русским правительством вооруженного нейтралитета. Во всяком случае его советы не могли не содействовать развитию событий. Обратим внимание и на любопытное хронологическое совпадение: письмо Голицына от 7 (18) февраля 1780 г., как свидетельствует надпись на нем, было получено в С.-Петербурге 26 февраля (8 марта) 1780 г., а уже на следующий день, 27 февраля (9 марта), была одобрена знаменитая декларация о вооруженном нейтралитете. Русское правительство выступило инициатором создания лиги вооруженного нейтралитета для защиты торгового мореплавания.
      Мы далеки от того, чтобы делать какие-либо категорические выводы из простого хронологического совпадения. Письмо Голицына явилось, так сказать, последней каплей, переполнившей уже заполненную до краев чашу. Нет сомнений также и в том, что деятельность Голицына в Гааге заслуживает специального внимания историков.
      Действия России имели немалое значение для улучшения международного положения Соединенных Штатов, подрыва морского могущества Англии и ее дипломатической изоляции. Высокую оценку вооруженного нейтралитета дал Б. Франклин, писавший американскому агенту в Голландии Ш. Дюма в июне 1780 г.: "Я весьма одобряю принципы конфедерации нейтральных держав и хотел бы не только уважать суда как приятельский дом, хотя бы и вмещающий товары противника, но и желал бы во имя человечества, чтобы международное право было дополнено постановлением, гласящим, что даже в военное время всем людям, трудящимся над доставанием пропитания другим или над обменом предметов первой необходимости или удобств для общего блага человечества, как хлебопашцам на своих нивах, рыбакам на своих ладьях и купцам на невооруженных судах, было разрешено продолжать разную свою невинную и полезную деятельность без перерывов и помех и чтобы у них ничего не было отнято, {62} даже если это будет нужно неприятелю, без надлежащей оплаты за все у них взятое"28.
      Характеризуя благоприятную для США международную обстановку, сложившуюся после провозглашения вооруженного нейтралитета, Дж. Вашингтон отмечал, что декларация России, к которой присоединились все другие государства Европы, унижает "гордость и силу Великобритании на море"29.
      Исключительно высокую оценку декларации России давал Дж. Адамс, рассматривавший ее чуть ли не как более неприятный для Англии акт, чем объявление войны. В частности, в письме президенту Континентального конгресса США от 26 апреля 1780 г., основываясь на материалах английских газет и прений в парламенте, Адамс сообщал об огромном недовольстве в Англии провозглашением Россией вооруженного нейтралитета. Вместе с тем он считал, что исправление международного права, к которому стремится русское правительство, будет выгодно для всех стран, и особенно для Соединенных Штатов Америки 30. В сентябре - октябре 1780 г. декларация о вооруженном нейтралитете стала предметом специального рассмотрения Континентальным конгрессом США. На заседании 26 сентября 1780 г. Р. Ливингстон внес предложение признать, что содержащиеся в русской декларации правила "полезны, разумны и справедливы". Как и другие члены конгресса, он считал, что декларация России заслуживает "самого неотложного внимания поднимающейся республики" ("the earliest attention of а rising republic")31.
      B соответствии с рекомендациями комитета, созданного для рассмотрения этого вопроса, 5 октября 1780 г. Континентальный конгресс принял специальное постановление, полностью одобрявшее декларацию Екатерины II как основанную "на принципах справедливости, беспристрастности и умеренности". Постановление предусматривало подготовку соответствующих инструкций для военных судов США, а также уполномочивало американских представителей за границей присоединиться к провозглашенным Россией принципам 32. 27 ноября 1780 г. Континентальный конгресс утвердил инструкцию для капитанов и штурманов военных кораблей США, подготовленную советом адмиралтейств и основанную на принципах декларации Екатерины II. Конгресс постановил, что эти принципы "должны слу-{63}жить в Соединенных Штатах правилом при определении законности призов"33.
      В литературе иногда упоминается также письмо президента Континентального конгресса С. Хантингтона, которое было якобы направлено российскому правительству, и даже приводится отрывок, где говорится о "великой и доброй союзнице" Соединенных Штатов 34. Между тем в тексте этого письма речь шла о желании конгресса, чтобы его "чувства и мероприятия" были возможно скорее доведены до сведения "его христианнейшего величества" ("Sa Majeste Tres Chretienne"), то есть французского короля Людовика XVI 35. Естественно поэтому, что слова о "великой и доброй союзнице" США относились к Франции, а не к России. В то же время сам факт одобрения в октябре 1780 г. Континентальным конгрессом декларации о вооруженном нейтралитете и посылки соответствующих инструкций командирам американских военных кораблей действительно имел место, и о нем русскому правительству стало известно как через французского посланника в С.-Петербурге маркиза Ш. Верака, так и непосредственно от американских представителей в Европе Ш. Дюма и Дж. Адамса. Пересылая решение Континентального конгресса Голицыну, Адамс писал 8 марта 1781 г., что он счастлив "быть орудием формального обязательства Соединенных Штатов Америки в верности преобразованию международного морского права, делающему такую честь нынешнему веку"36.
      В целом провозглашение декларации о вооруженном нейтралитете в 1780 г. и образование в дальнейшем лиги нейтральных стран во главе с Россией имели в истории международных отношений того периода первостепенное значение. Декларация Екатерины II, направленная по своей сути против морского деспотизма Великобритании, была выгодна для всех других государств, и особенно для Соединенных Штатов. Не случайно поэтому ее приветствовали руководители молодой республики, а Континентальный конгресс официально одобрил провозглашенные Россией принципы. В дальнейшем, на протяжении многих десятилетий, защита прав нейтрального мореплавания стала прочной основой русско-американского сближения.
      Наряду с провозглашением вооруженного нейтралитета важнейшим актом русской дипломатии в 1780-1781 гг. было выдвижение предложений о мирном {64} посредничестве между Англией и ее противниками. В цитировавшемся секретном докладе Коллегии иностранных дел Екатерине II от 5 (16) августа 1779 г. отмечалось, что в интересах России было бы приобретение "в настоящей, все части света объемлющей войне завидной роли медияции". В своих честолюбивых планах Екатерина II не прочь была стать "арбитром дел" при заключении мира, который "будет обнимать все части обитаемого света"37.
      В этой связи одной из главных целей провозглашения вооруженного нейтралитета было стремление укрепить международный авторитет России и придать большее значение ее мирной инициативе. Касаясь этого вопроса, Панин в докладе Екатерине II в марте 1780 г. заметил, что соединение нейтральных держав "придаст еще более важности нашим беспристрастным стараниям восстановить тишину в Европе"38. Голицын, излагая план союза нейтральных держав для защиты торгового мореплавания, в свою очередь, отмечал, что его основная цель - "положить конец войне между Англией и бурбонским домом, предложив им посредничество императрицы и Республики"39.
      Хотя история переговоров, завершившихся подписанием договоров между Англией, с одной стороны, и США, Францией, Испанией и Голландией - с другой, в 1783 г., хорошо известна, их начальный период, и прежде всего роль России на раннем этапе сложной дипломатической борьбы, предшествовавшей открытию конкретных негоциаций, оставался не вполне ясным. Так, известный авторитет по дипломатической истории войны за независимость профессор С. Ф. Бимис отмечал, что посредничество было, по существу, направлено против независимости Соединенных Штатов и привело бы к тому, что значительная часть их территории осталась бы в руках Великобритании 40. Между тем внимательное ознакомление с содержанием мирных предложений русского правительства и обстоятельств, в ходе которых они были выдвинуты, позволяет оценить их объективное значение совсем по-иному. В. предварительном и неофициальном порядке мирные предложения России были выдвинуты Н. И. Паниным в беседе с новым французским посланником в С.-Петербурге маркизом Вераком в конце лета 1780 г. Руководитель российского ведомства иностранных дел был тогда уже уверен, что англичане никогда не смогут {65} вновь подчинить свои восставшие колонии. Однако, для того чтобы обеспечить независимость Америки, не ущемляя при этом гордости Великобритании, следовало, по его мнению, первоначально заключить перемирие, после чего французский король мог бы запросить каждую из колоний в отдельности относительно того, желает ли она сохранить свою независимость. При этом Панин откровенно заявил, что рассматривает американскую независимость как выгодную "для всех стран, и особенно для России". В соответствии с его планом Америка получила бы "полную свободу решать свою собственную судьбу, и... во время перемирия она могла бы свободно торговать со всеми странами". Анализируя все сказанное Паниным, французский посланник заключал, что у него "имеются основания полагать, что втайне Россия выступает за предоставление американцам независимости"41.
      На первый взгляд может показаться, что предложения Панина были совершенно нереальными и к тому же не слишком благоприятными для восставших американцев. В дипломатических кругах предполагалось, что в случае осуществления этого плана обе Каролины останутся верными британской короне 42. Еще в июне 1780 г. Екатерина II сообщила австрийскому императору Иосифу II о своем желании, "чтобы был заключен мир и чтобы часть колоний получила независимость"43. Наконец в декабре 1780 г. в приватной беседе с английским посланником Гаррисом императрица высказалась на этот счет особенно определенно: "Заключайте мир, начинайте переговоры с вашими колониями... постарайтесь их разъединить"44.
      В том, что царица во время частной аудиенции цинично рекомендовала британскому посланнику попытаться разъединить восставшие колонии, вообще говоря, нет ничего удивительного (действия монархов редко согласуются с моральными нормами). В данном случае, однако, важно другое: Екатерина II (не говоря уже о Панине) понимала, что победить восставших американцев силой оружия уже невозможно, и советовала англичанам как можно скорее заключить мир (при этом даже в представлении царицы часть колоний должна была получить независимость).
      При анализе предложений русского правительства крайне важно также учитывать конкретные обстоятельства и время их выдвижения. Напомним, что уже {66} несколько лет шла тяжелая и изнурительная война без видимой перспективы на успех. Значительная часть территории Соединенных Штатов, включая Нью-Йорк, была оккупирована британскими войсками. В мае 1780 г. англичане нанесли тяжелое поражение армии США под Чарлстоном, в результате которого был открыт путь в Южную Каролину и Джорджию. 16 августа войска генерала Корнуоллиса одержали на юге еще одну победу - под Камденом (Южная Каролина)45. Еще в ноябре 1778 г. союзница Франции Испания предложила мирное урегулирование на основе uti possidetis (букв. "как владеете"), то есть соответственно территориям, занимаемым в то время воюющими сторонами (аналогичным путем после перемирия 1609 г. обрели свою независимость Соединенные Провинции Голландии)46. Французский министр иностранных дел граф Верженн выразил в конце 1778 г. заинтересованность в такого рода перемирии при условии, что Англия согласится вывести из Северной Америки свои войска 47. Проект Панина имел по сравнению с испанскими предложениями значительные преимущества. Если в соответствии с принципом uti possidetis Нью-Йорк оставался во владении английского короля, то Панин предлагал передать решение вопроса о независимости на рассмотрение самих американских штатов (каждого в отдельности). В этом случае принцип самоопределения штатов обеспечил бы подавляющему большинству (если не всем) бывших английских колоний в Северной Америкке независимость. К такому же выводу пришел и американский исследователь Д. Гриффитс 48.
      Значение русских предложений в полной мере становиттся ясным, если учесть отношение к ним графа Верженна. По словам французского министра, в беседе с Вераком Н. И. Панин выдвинул "несколько идей", призванных решить главную трудность - вопрос о независимости Америки, этот подлинный "гордиев узел настоящей войны" ("le noeud Gordien de la presente guerre")49. Если бы этот узел был разрублен, то непосредственным следствием, без сомнения, явился бы мир. Державы, заинтересованные в восстановлении мира, едва ли отказались бы выяснить у "Соединенных Провинций Америки" их намерения и получить у каждой из них в отдельности "аутентичную декларацию" о стремлении остаться в состоянии независимости. По мнению Верженна, это ни в коей мере не уронило бы {67} достоинства Франции и не нарушило бы принятых ею обязательств. Американцы остались бы "арбитрами и хозяевами" своего положения. "Если какие-либо из Соединенных Провинций предпочли возвратиться под господство Англии, обязательства короля ни в коей мере не были бы затронуты", поскольку гарантия французского правительства в этом случае на них не распространялась. В целом это было бы приемлемо для Франции и в то же время почетно для Великобритании. Не были в принципе против заключения перемирия и посредничества нейтральных держав и сами Соединенные Штаты при условии, что это приведет в дальнейшем к признанию их независимости 50.
      Исключительно высоко Верженн отзывался в рассматриваемых нами инструкциях и о лиге нейтральных стран во главе с Россией. По словам французского министра, "действительная" цель настоящей войны состояла в том, чтобы все нации пользовались свободой мореплавания. Выражая согласие на то, чтобы Россия выступила в роли "посредника и арбитра", Верженн рассчитывал, что в этом случае при заключении мирного договора в нем найдут отражение принципы декларации Екатерины II о вооруженном нейтралитете 51.
      Уже 23 октября (ст. ст.?) 1780 г. маркиз Верак сообщил Панину о благожелательном отношении французского правительства к русским мирным предложениям, а на следующий день переслал полный текст депеши Верженна от 12 октября 1780 г. 52 Эта депеша предназначалась только для сведения императрицы, и посланник специально подчеркивал ее сугубо конфиденциальный характер. Сам Панин также держал свои переговоры с Вераком в строгой тайне, и этим, быть может, отчасти объясняется безрезультатность поисков каких-либо официальных протоколов или записей бесед с французским посланником в бумагах Коллегии иностранных дел. О них ничего не было известно ни Дж. Гаррису, ни его другу Г. Потемкину. "Я не смог получить какой-либо дополнительной информации о предполагаемом предложении императрицы о посредничестве", - с сожалением доносил лорду Стормонту английский посланник из С.-Петербурга в октябре 1780 г. "Князь Потемкин заявил о своем незнании об этом шаге и о том, что ничего подобного не появлялось в бумагах, которые ему посылались... С каждым днем мне все труднее вести здесь дела, - жаловался в этом же письме Гаррис. - {68} Князь Потемкин или не может, или боится мне помогать, а мои враги владеют всеми другими путями ко двору. Ваше с-во, однако, может быть уверено, что я буду сражаться до конца"53.
      Британский дипломат не сомневался, что между Паниным и Вераком уже давно существовало "самое полное согласие"54. Вскоре его опасения получили официальное подтверждение из уст руководителя ведомства иностранных дел. По отзыву Гарриса, в беседе с ним Панин весьма высоко оценивал "благоразумие, умеренность и хорошее поведение" врагов Великобритании и тем самым косвенно возлагал вину на англичан. Он подробно распространялся о мощи, ресурсах и высоком духе противников Великобритании и, ссылаясь на явное неравенство сил в происходящем конфликте, решительно высказывался в пользу скорейшего заключения мира. Учитывая, что продолжение борьбы "может привести нас лишь к бедствию и гибели, он (Панин. - Н. Б.), - писал Гаррис, - решительно рекомендовал нам заключить мир... на условиях, которые были бы приемлемы для всех воюющих сторон". По словам Гарриса, русский министр защищал "дело Бурбонов с такой же горячностью, хотя и с меньшим красноречием, чем это делал бы версальский посланник", и что от Панина англичане "никогда не должны ожидать ничего, кроме зла"55.
      27 октября (7 ноября) 1780 г. русским посланникам в Лондоне, Париже и Мадриде были направлены официальные инструкции, в которых выражались заинтересованность царского правительства в "восстановлении общего в Европе мира" и желание "видеть скорее конец народным бедствиям, а особливо пролитию неповинной крови, каким бы то образом ни было достигнуто"56. Когда в декабре 1780 г. И. М. Симолин сделал английскому правительству официальное представление о посредничестве (известное "insinuation verbale"), лорд Стормонт решил привлечь в качестве посредника также Австрию и тем самым по возможности предотвратить нежелательные последствия русской инициативы. "Мне кажется, - писал российский посланник о позиции лондонского кабинета, - они не постоят за тем, чтобы принести в жерту второстепенные, менее важные интересы; что же касается, в частности, согласия на отделение североамериканских колоний, то его можно будет вырвать у них, лишь полностью их разгромив. Повторяю, {69} что таков доподлинный образ мыслей и правительства, и нации"57. Чтобы поставить царское правительство перед свершившимся фактом и лишить его свободы выбора, предложение о привлечении к мирному посредничеству Австрии было "беспосредственно" передано венскому кабинету через британского посла Р. М. Кейта. Учитывая характер русско-австрийских взаимоотношений (подготовка заключения союзного договора) и всевозраставшую заинтересованность России в поддержке ее восточной политики, отклонить сотрудничество с Австрией практически было невозможно. Вынужденный согласиться на совместное русско-австрийское посредничество, Панин предполагал тем не менее провести свой первоначальный мирный план. Особый интерес в этой связи представляет обстоятельная записка о мирном посредничестве, которая была доложена Екатерине II и одобрена русской императрицей 22 января (2 февраля) 1781 г. 58
      В этом документе в первую очередь обращалось внимание на принципиальное различие позиций воюющих держав в вопросе о независимости восставших колоний. Если Англия почитает "несовместимым достоинству своему принятие независимости селений Американских", то Франция, связав себя с восставшими формальным соглашением, "в противном первой поставляет свое достоинство. Одна крайняя нужда и сущее изнеможение могли бы отвлечь каждую от сих между собой противных мыслей, но состояние воюющих держав видится весьма от сей степени удаленным".
      В этих условиях оба посредника должны занять совершенно беспристрастную позицию и представить свой план умиротворения, предусматривающий в первую очередь заключение "перемирия на два или на три года в Европе и прочих частях света" (в записке специально оговаривалось, что в это перемирие "долженствуют быть включены селения Американские"). В случае категорического отказа Великобритании признать американского уполномоченного перемирие могло быть заключено "посредством медиаторов, то есть их актом при совершенном обеих сторон согласии, через министров их тут же объявленном".
      Русское правительство специально отмечало, что "не должно у селений Американских отымать способов негоцировать с короной английской и заключить с ней договоры обще ли или частно по провинциям". При {70} этом предусматривалась возможность того, что "Франция окажет податливость выйти с достоинством из обязательств своих и из самой войны, удовольствовавшись, например, гарантией пактов, постановляемых между Англией и американскими колониями и разными выгодами по торговле ей дозволяемыми".
      Что касается места мирных переговоров, то русское правительство "как в угодность его в-ву императору, так и по способности положения того города" соглашалось остановить свой выбор на Вене, "для чего российско-императорский министр князь Дмитрий Михайлович Голицын и должен наставлен и уполномочен быть к тому, чтоб обще с министерством императорским и воюющих держав трактовать, по медиации делать надлежащие предложения и завести с министрами нашими при других дворах беспосредственное сношение".
      В точном соответствии с содержанием анализируемой записки Д. М. Голицыну 4 (15) февраля 1781 г. были направлены царский рескрипт и полномочия действовать "в качестве медиатора", с тем чтобы содействовать заключению "трактатов, конвенций или других актов, которые будут признаны нужными для совершенного и окончательного соглашения всех распрей и для полного и совершенного примирения настоящих замешательств"59. Вместе с рескриптом от 4 (15) февраля 1781 г. в Вену была направлена целая серия дополнительных материалов (включая упоминавшуюся записку о мирном посредничестве), призванных дать Голицыну возможно более полное представление о возложенной на него миссий 60.
      Одновременно русским дипломатическим представителям в Лондоне, Париже и Мадриде предписывалось содействовать "внушениями и объяснениями общими достижению желаемого" мирного урегулирования. "По усердному нашему желанию возвратить человечеству мир и тишину, - указывалось в рескрипте И. М. Симолину от 4 (15) февраля 1781 г., - охотно употребим все от нас зависящие пособия в предстоящей важной негоциации". При объяснении выбора австрийской столицы для проведения предстоящего мирного конгресса царское правительство указывало, что Вена "для всех держав лежит в середине" и там "уже есть взаимные их министры", что делает ненужными "новые и напрасные издержки"61. "Во всех объяснениях с воюющими и с другими державами" русским дипломатам рекомендо-{71}валось, "сколь можно, менее входить в раздробление о делах американских, дабы не оказать пристрастия ни к одной стороне, а не меньше, чтобы избежать всяких тут ошибок"62.
      Наряду с общим русско-австрийским посредничеством в Вене царское правительство возложило на своих посланников в Лондоне и Гааге "важную комиссию примирения между собой Англии и Голландии". И. М. Симолину и Д. А. Голицыну было поручено предложить обоим правительствам свои добрые услуги и "формальную медиацию". "Образ и форма добрых наших услуг и медиации, писала Екатерина II, - имеют естественно зависеть от собственной воли" британского кабинета и "Генеральных статов по предварительному о том между ними сношению"63.
      Хотя русский посланник в Лондоне "приложил все усилия, чтобы убедить британское министерство согласиться с намерениями императрицы" и пойти на сепаратное примирение с Голландией, ему дали понять, что Англия не считает возможным принять эти предложения, ссылаясь на общее русско-австрийское посредничество и предстоящие переговоры в Вене. "Кажется, здесь льстят себя надеждой на то, - писал И. М. Симолин, - что могущественное влияние императрицы в соединении с влиянием императора обязательно обеспечит желаемый успех - всеобщее умиротворение, над которым считают возможным продолжать трудиться"64.
      Для русского правительства не было секретом, что истинной причиной нападения Англии на Голландию было присоединение последней к системе вооруженного нейтралитета. По этой же причине Англия не желала заключения мира с Голландией, опасаясь, что в противном случае республика воспользуется плодами воздвигнутой Россией "новой системы в пользу торговли и кораблеплавания нейтральных народов"65.
      21 мая 1781 г. Д. М. Голицын и австрийский канцлер князь Кауниц направили правительствам Франции, Испании и Англии свои согласованные предложения, "призванные служить основой для переговоров о восстановлении всеобщего мира". Этот документ предусматривал:
      1. На конгрессе в Вене будут рассмотрены без исключения все предложения, выдвинутые воюющими сторонами. Одновременно между Великобританией и "Американскими колониями" должны были происхо-{72}дить параллельные переговоры о восстановлении мира в Америке, "но без какого-либо вмешательства других воюющих сторон и двух императорских дворов, если только их посредничество на этот счет не будет официально запрошено и предоставлено".
      2. Мир с "Американскими колониями" мог быть подписан только одновременно с заключением общего договора между другими воюющими странами, и оба соглашения подлежали "торжественным гарантиям" посредников, а также "любой другой нейтральной державы, чью гарантию воюющие стороны могут счесть нужной".
      3. Для того чтобы мирным переговорам не помешали какие-либо неожиданные обстоятельства, связанные с военными действиями, предлагалось заключение общего перемирия сроком на один год, во время которого сохранялось статус-кво.
      4. Одобрив "этот план переговоров", воюющие державы должны были просить посредников открыть заседание конгресса и без промедления снабдить своих представителей полномочиями и инструкциями, необходимыми для успеха негоциации 66.
      Легко заметить, что в основе этих статей лежали известные предложения Панина, в которые, однако, правительство Австрии внесло ряд существенных изменений. Отметим, в частности, что в русских предложениях речь обычно шла о "селениях Американских", а не об "Американских колониях". Срок перемирия в предложениях Панина предусматривается на два или три года, а не на один год и т. д. Австрийская реакция русских предложений оказалась, таким образом, менее благоприятной для Соединенных Штатов, но Голицын и его высокое начальство в С.-Петербурге не хотели препираться со своим новым союзником по поводу этих "мелочей".
      "Я не усомнился, державнейшая государыня, - доносил в С.-Петербург Голицын, - согласиться на предложение князя Кауница, тем больше, что в прошедшем месяце апреле от него же сообщено мне как о воспоследовавшем от французского и гишпанского дворов формальном принятии совокупной обоих имперских дворов медиации, так и о том, высочайшему в. и. в-ва двору тогда же надлежащее об оном принятии известие подано"67.
      В Соединенных Штатах к русско-австрийским пред-{73}ложениям отнеслись в целом положительно, и 15 июля 1781 г. Континентальный конгресс предоставил американским представителям в Европе Дж. Адамсу, Б. Франклину, Дж. Джею, Г. Лоренсу и Т. Джефферсону полномочия на принятие посредничества Екатерины II и императора Священной Римской империи. Представителям США были высланы также полномочия на проведение переговоров о мире и соответствующие инструкции 68.
      Между тем в Европе американское представительство на мирных переговорах вызывало разногласия.