Отчаянные (Рулевой - 7)

      Прямо по курсу возникли ангары. Из-под нашего корпуса медленно, словно нехотя, выскользнули и устремились к ним две гиперторпеды" и я дал полный газ, чтобы миновать цель прежде, чем они поразят ее.
      Чудовищный взрыв по левому борту едва не положил наш "Звездный Огонь" на бок. Я отчаянным усилием выровнял его. Потом приготовился снова открыть огонь, и тут...
      - Берегись, "Темпо"! - заорал кто-то по радио. Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Пресвятая матерь Вута! Мой ведомый несся ко мне полным ходом, совершенно потеряв управление - весь ходовой мостик его превратился в бесформенную груду исковерканного металла. Макмиллан, его рулевой, наверняка погиб. Я дернул свой "Огонь" вниз и в сторону, и ведомый пронесся мимо, врезавшись прямо в ведущую огонь мобильную платформу. Последовала ослепительная вспышка, в небо взвились два огромных, увеличивающихся на глазах огненных шара. Мобильная платформа тяжело взмыла в воздух; оставшиеся еще в живых члены боевых расчетов отчаянно цеплялись за искореженные разлагатели. Нортон тем временем уничтожил огнем своих башен еще один ряд ошвартованных у причала "Ойггайпов".
      А я ведь так и не успел по-настоящему познакомиться с Макмилланом...
      Что ж, первый заход, можно сказать, был позади. Лучи вражеских разлагателей продолжали тянуться к нам со всех сторон. Я инстинктивно пригнул голову и съежился в кресле, словно это могло помочь. Залп 37-миллиирало-вых зениток едва не накрыл нас, и я с трудом удержал корабль в воздухе. В ушах звенело от грохота.
      Прямо по курсу возникла одна из укрепленных зенитных батарей приземистая, темная, напоминающая отвратительного гигантского таракана. Она была охвачена огнем, но два ее 90-миллиираловых, разлагателя продолжали палить по нам так быстро, как только позволяли автоматы перезарядки. Из-под нашего корпуса вырвались еще две гиперторпеды - на этот раз я не особенно заботился о безопасной дистанции, так как цель представляла для нас большую угрозу, нежели их взрыв. За мгновение до того, как они поразили цель, я вывел гравигенераторы на максимальную мощность и рванул корабль вверх. Корпус застонал от перегрузки - да и весь экипаж тоже, - но, как и положено хорошему породистому коню, наш "Огонь" все же задрал нос вертикально вверх и вынес нас за пределы зоны поражения, пробив слой облаков. Я успел увидеть только, как остатки батареи исчезли в огромной огненной вспышке.
      Я снова оглянулся назад. Сквозь пелену облаков видно было, как в тысяче иралов ниже нас набирает высоту "Непокорный", пытаясь зигзагами выйти из-под обстрела. Лучи разлагателей продолжали тянуться к нему, однако - спасибо и на этом - число их по сравнению с началом атаки сильно поубавилось. Большая часть базы уже лежала в руинах, от которых вздымались в небо столбы жирного дыма. То и дело внизу что-то взрывалось и в небо летели обломки. Однако мой НК-19 еще не израсходовал половину своих гиперторпед, а в порту под нами оставалось еще достаточно неповрежденных вражеских кораблей и некоторые из них уже начинали выруливать на взлет!
      Никакой особой стратегии для второго захода мы не разрабатывали: просто как можно стремительнее налететь и нанести наибольший ущерб за минимальное время. Поскольку ведомого своего я лишился, мне ничего не оставалось, как снова нырнуть под облака и приготовиться атаковать в одиночку. Я успел увидеть, как три уцелевших "Непокорных" несутся над базой, поливая ее огнем, а потом сам снизился до высоты бреющего полета, развернулся и понесся к базе на предельной скорости, которую позволяли наши системы наведения. На этот раз я не мог позволить себе замешкаться: расчеты вражеских зенитных разлагателей уже были начеку и старались изо всех сил.
      Мы пронеслись над пылающими обломками еще одной батареи - над которой потрудился кто-то другой из наших, - и я увидел "Дампьер", разгонявшийся вдоль цепочки размечающих взлетную полосу буев. Довернув чуть влево, я положил свой "Огонь" на пересекающийся с ним курс. Чуть поодаль начали выруливать со стоянки едва ли не два десятка "Ойггайпов" новой, 912-й модели. При виде нашего корабля с их палуб посыпались в воду люди.., слишком поздно! Нортон накрыл стоянку шквальным огнем своих разлагателей, превратив ее в один чудовищный костер; разлетающиеся обломки пораженных кораблей воспламеняли соседей в цепной реакции смерти и разрушения. Еще дальше стояли на рейде несколько "Дампьеров", но мы пронеслись мимо с такой скоростью, что Нортон успел поразить всего один или два из них.
      Теперь настал мой черед разобраться с ускользающим "Дампьером" - мне очень не хотелось иметь дело с успевшим взлететь противником. Воздушный бой при атаке наземной цели - едва ли не самое последнее дело. Я сблизился с ним, но он уже оторвался от воды и заложил левый вираж. Я свернул следом за ним и поднялся иралов на сто пятьдесят, ухитрившись при этом отвлечь на себя огонь всех разлагателей этой чертовой планеты!
      Совершенно неожиданно прямо по курсу оказался еще один взлетающий "Дампьер". Стрелять было уже поздно: ни одна из наших башен просто не успела бы повернуться в его сторону. По обеим сторонам его серо-зеленого фюзеляжа виднелись большие черные треугольники. Я прошел над ним на расстоянии нескольких иралов. Он только-только оторвался от воды и шел на ста шестидесяти кленетах в метацикл; моя же скорость приближалась к шестистам. Должно быть, с его рулевым приключился удар; так или иначе, он резко отвернул, потерял управление и, разбрасывая обломки, закувыркался по воде.
      Я не стал смотреть, как он взорвался. Мне было не до того: мы стремительно нагоняли первого противника. Расчеты зенитных разлагателей возможно, наполовину обезумевшие к этому времени - очертя голову палили по нам обоим. Возможно, торондец и заподозрил неладное, но оглядываться каждые пару тиков, как положено в воздушном бою, он забыл. Он начал было вилять из стороны в сторону, но я уже поймал его в свой прицел, подошел к нему на дистанцию в полторы тысячи иралов и нажал на гашетки трех носовых разлагателей. Дистанция тысяча двести иралов - я не прекращал огонь. Семьдесят пять иралов. Прежде чем отвалить в сторону, я успел увидеть по меньшей мере три точных попадания: одно прямо в мостик, второе - ближе к корме, перед дюзами, и третье - в выпуклость на корпусе, расположенную у всех "Дампьеров" у рулевых генераторов. Последнее попадание пришлось ему не по вкусу! Я только и успел увидеть - это как он перевернулся на спину и свалился в штопор. На такой высоте шансов выйти из него просто не было тем более если его мостик накрыло моим первым попаданием.
      Так, вернемся к главной задаче - разнесению в щепки всего, что осталось на земле! Я круто развернул корабль и снова повел его на бреющем как для того, чтобы лучше уберечь его от зенитного огня, так и для того, чтобы легче найти цели для моих гиперторпед. Я посмотрел вперед - ничего не видно, кроме дыма и разрушений. Где-то вдалеке грохотали, уходя обратно в космос, исчерпавшие запас своих гиперторпед "Звездные Огни" и "Непокорные". Единственным сооружением, остававшимся относительно неповрежденным, была высокая башня. Я узнал ее по голографическим снимкам разведки - с нее торондцы вели управление всеми летными операциями. Башню окружало кольцо мобильных платформ. Наш огонь до сих пор щадил их потому, что башня не входила в число намеченных целей нашей атаки - до сих пор не входила. По крайней мере других целей, заслуживающих того, чтобы потратить на них пару гиперторпед, я поблизости не видел.
      Я повел корабль еще ниже - так, что за нашей кормой взмыл к небу высокий, в несколько сот иралов шлейф морской воды. Башня находилась прямо по курсу, но прежде нам предстояло миновать одну из платформ - массивный серый силуэт на воде, ощетинившийся стволами и антеннами наподобие жирного мохнатого паука. При нашем приближении она разом осветилась вспышками выстрелов. Я пригнулся, но продолжал вести корабль вперед. Тут уж одно из двух: или в нас попадут, или нет. Багровые лучи разлагателей протянулись во всех направлениях; один из них прошелся совсем рядом с нами, окатив гиперэкраны кипятком. Я навел прицел на контрольную рубку, расположенную между поврежденной зенитной установкой и вышкой корректировщика, и дал длинную очередь из трех носовых разлагателей - бортовые башни не успели прицелиться.., недолет! Я промазал! Я чуть приподнял нос корабля и снова нажал на гашетки. Лучи моих мощных разлагателей вспороли покрытую черными маскировочными полосами платформу и прошлись по леерам и боковым бронеплитам - те плавились как воск. Вышка корректировщика завалилась набок; повсюду били из пробоин светящиеся струи гравитонов. Ближе к борту бросились ничком пять фигур в боевых скафандрах. Дистанция стремительно сокращалась. Стволы счетверенной 20-миллиираловой установки целились мне точно между глаз. Мои скорострельные разлагатели расплавили палубу вокруг нее, испепелив одного из артиллеристов - только ноги полетели в воду. Все четыре ствола выпалили разом, промахнувшись на какой-то ирал, а в следующее мгновение мы уже пронеслись над разваливающейся платформой, напоследок чиркнув одним из понтонов по торчавшим в небо уродливой корягой обломкам вышки.
      А потом перед нами осталась только громада башни управления, стремительно несшаяся нам навстречу. Стрелять, быстро стрелять, пока мы не наделали противнику больше вреда своим фюзеляжем, чем гиперторпедами...
      Я бросил взгляд направо: там стайкой стремительных рыб пронеслась четверка "Огней", ведущих огонь по полуразрушенному доку. Внутри него пылали бесформенные обломки - не иначе, бывшие "Дампьеры". Но когда же мои торпедисты сбросят гиперторпеды? Еще мгновение - и будет слишком поздно...
      Совершенно неожиданно из-под корпуса выскользнули и устремились вперед все четыре остававшиеся еще у нас торпеды, и я без промедления устремил корабль почти вертикально вверх, прочь от неминуемого чудовищного взрыва. Много лет назад на курсах повышения квалификации рулевых я слышал, что лучшей тактикой ухода от цели при торпедной атаке в упор является подъем под углом в семьдесят градусов к горизонту с одновременным максимально возможным набором скорости. Под протестующий скрежет перегруженного броневого корпуса и завывание работающих на боевом форсаже генераторов я выжимал из "Огня" эту самую максимально возможную скорость. Четыре ослепительные вспышки за кормой заставили сработать защитную систему гиперэкранов, так что несколько тиков мне пришлось вести корабль вслепую. Только когда экраны прояснились, я смог оглянуться назад. Огромная башня медленно оседала, погружаясь во вспухший у ее основания шар клубящегося огня. Шар стремительно увеличивался в размерах, неотвратимо приближаясь к нам. Я отчаянно пытался выжать из своих генераторов еще хоть каплю скорости, но взрыв нагонял нас. Казалось, вот-вот огненный клубок поглотит наше хвостовое оперение. В самый последний момент - мне показалось даже, что я ощущаю сквозь скафандр жар взрыва - огонь отстал, зато нас четырежды тряхнуло чудовищными взрывными волнами. Только после этого мне удалось более или менее совладать с кораблем.
      Я повернул обратно к береговой линии, а башня тем временем пошатнулась и завалилась набок, похоронив под своими обломками комплекс управления базой. Было хорошо видно, как в радиусе никак не меньше кленета от нее содрогнулась земля. Клянусь грязной всклокоченной бородой Вута, теперь мне стало ясно, почему инструкция рекомендует запускать по одной цели не больше двух гиперторпед за один залп. Возможно, решил я, мне стоит переговорить об этом с моими торпедистами, когда мы вернемся домой - если, конечно, нам удастся это сделать. Впрочем, пока нам удалось оставаться целыми, уничтожив как минимум половину торондских систем управления в этой части галактики. Это не могло не сказаться на их боеспособности, по крайней мере на некоторое время.
      Я в последний раз спикировал на базу. Весь порт теперь представлял собой нагромождение обломков кораблей, многие из которых еще горели, торча из воды вокруг обрушившихся доков. Погода, похоже, немного прояснилась. Я внимательно шарил взглядом по небу в поисках успевших взлететь вражеских кораблей. Они вполне могли взлететь - мы уже успели в этом убедиться. Разряды зенитных разлагателей все еще прочерчивали небо во всех направлениях. Ни одной цели, достойной новой атаки, я не увидел.
      Что ж, пора было уходить. Враг наверняка успел вызвать подкрепления, а я не имел ни малейшего представления о том, сколько моих кораблей выжило после налета. Весь горизонт за кормой был покрыт дымами от пожаров, вспышками взрывов, над которыми торчало гнилым зубом основание рухнувшей башни. На моих глазах подстреленным фантастическим зверем обрушился один из огромных портовых кранов...
      - Осторожно, "Темпо", - зенитки!.. - выкрикнул кто-то по радио.
      Матерь Вута! Я несся прямо на мобильную платформу, которую полагал уничтоженной - и она как раз ожила! Они просто не могли промахнуться. Я лихорадочно врубил форсаж и повел корабль вертикально вверх. Почти сразу же вплотную к моему "Огню" прошли два разряда - так близко меня сегодня еще не накрывали. И все же они прошли мимо! Возможно, мое везение выручило меня в десятимиллионный раз. Я продолжал подъем...
      Неожиданно корабль содрогнулся от двух сокрушительных ударов - БАЦ! БАЦ! Первый, дальше от мостика, швырнул нас в сторону. Из интеркома послышался чей-то визг - должно быть, попадание пришлось в один из боевых постов. Второй разряд угодил совсем рядом со мной. Броневые плиты обшивки раскалились докрасна от чудовищной энергии, и мостик на мгновение заволокло туманной дымкой, исчезнувшей вместе с вытекшим через пробоину воздухом. Потеря давления! Пульт управления просто исчез. С разбитой панели на меня смотрели только осколки стекла и погасшие дисплеи. Впрочем; меня гораздо больше занимала в тот момент моя левая нога. Из нее струйкой ударила кровь - и тут же стихла, когда скафандр передавил мне ногу жгутом чуть ниже колена. Да, попадание было нешуточным - ногу жгло как огнем. Визг из динамика все не смолкал; все, что я мог делать, - это не вторить этому бедолаге.
      - Доложить о повреждениях! - процедил я сквозь стиснутые от боли зубы. - Срочно доложить о повреждениях!
      - Трудно сказать, адмирал, - отозвался кто-то перехваченным от напряжения голосом. - Корпус горит. Судя по всему, это где-то в районе машинного отделения, но наверняка сказать мы не можем, пока не подберемся туда поближе.
      - Отлично, - сказал я по возможности ровным голосом. - Держите меня в курсе.
      - Есть, адмирал.
      Дрянь дело. Главные ходовые системы "Красны-Пейч" сорок пятой модели с драгоценными гиперсветовыми кристаллами находились слишком близко к зоне пожара - возможно, горели именно они. Однако мы находились на расстоянии нескольких световых лет от дома, так что нам оставалось полагаться на то, что они действуют. В противном случае мы застрянем здесь - а это означает славную альтернативу между пассивным ожиданием окончания воздуха в спасательных пузырях и пленом.
      - Синди! - окликнул я. - Что скажешь?
      - Пока ничего нового, адмирал, - напряженным голосом ответила Робинсон. - Если верить показаниям приборов, все четыре ходовых в полной норме, но это всегда так, пока они выключены.
      - Угу, - буркнул я. - Ясно. Спасибо. - Борясь с головокружением от потери крови, я продолжал вести корабль прочь от планеты, в космос. Следующим контрольным пунктом значилась по расписанию космическая дыра Вельтер/Эпсилон. Моему "Огню" под номером девятнадцать изрядно досталось от вражеских зениток, так что пора было идти домой. Если только это, конечно, было возможно. Я окинул взглядом мостик. На первый взгляд все вроде бы работало. Я прислушался к грохоту гравигенераторов, разгонявших нас до световой скорости. Нельзя сказать, чтобы они работали безупречно ровно, но с задачей своей они пока справлялись. Пока...
      - Скорость ноль восемь "це", - доложила Синди Робинсон. - Подаю энергию на системы главного хода.
      - Ноль восемь "це", энергию на главный ход, - подтвердил я. Для спокойствия души я собирался одновременно включить все четыре агрегата, как только наша скорость достигнет Девяноста пяти сотых световой. А потом.., что ж, вот и посмотрим. Я щелкнул тумблером громкой связи. - Всем постам приготовиться к гиперсветовому режиму. Повторяю, всем постам приготовиться к гиперсветовому режиму. - Корабль замер, словно был пуст. Все заняли места согласно аварийному расписанию сразу же после вражеского попадания. Я вдруг ощутил страшную усталость...
      - Скорость ноль восемьдесят пять "це"...
      - Вас понял, ноль восемьдесят пять.
      - Скорость ноль девять "це".
      - Вас понял, ноль девять.
      - Скорость ноль девяносто четыре "це"...
      - Ноль девяносто четыре, приготовиться к запуску.
      - Скорость ноль девяносто пять "це"... Я стиснул зубы и прислушался к гравигенераторам. Они работали на пределе мощности - еще немного, и им хана.
      - Ноль девяносто пять, - подтвердил я получение информации и снова включил громкую связь. Теперь или никогда! - Внимание всем постам. Выходим на сверхсветовой режим. Питание на первый блок! - объявил я и врубил кристалл...
      Ослепительная вспышка... Бедный старый НК-19! Несмотря на вес в тридцать четыре тысячи мильстоунов, "Огонь" содрогнулся как от удара исполинского молота. Жуткий удар показался еще страшнее, поскольку сопровождался абсолютной тишиной. Палуба вздыбилась и швырнула меня вбок так, что страховочные ремни даже сквозь скафандр впились в тело тупыми ножами. Гиперэкраны разлетелись мириадами сверкающих осколков, превратив панораму вокруг летящего на околосветовой скорости корабля в безумный вращающийся калейдоскоп цветовых пятен. На моих глазах один из понтонов оторвался, пулей устремился вперед, но почти сразу же взорвался клубком радиационного пожара, расшвыряв во все стороны плиты обшивки, люки и сорвавшиеся с креплений гравигенераторы. В отчаянной попытке спастись я закрыл лицо руками, и тут новый чудовищный удар швырнул остатки нашей рубки вбок с такой силой, что у меня не выдержали привязные ремни и меня вышвырнуло из кресла; казалось, при этом мне переломало все кости до единой. Сначала я полетел вперед (впрочем, "вперед" в этих условиях было понятием относительным). Забрало моего шлема ударилось обо что-то, чего я не успел разглядеть, потом моя многострадальная нога зацепилась за торчащий из рамы осколок гиперэкрана. Я ощутил, как сверхпрочная ткань боевого скафандра подается.., рвется... На полуразбитом забрале моего шлема вспыхнула красная надпись "ПАДЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ", а меня тем временем окончательно вышвырнуло из рубки и понесло в открытый космос. Пресвятая матерь Вута, мой "Звездный Огонь" раскололся пополам как орех! Мой скафандр отчаянно пытался задраить пробоины, но надпись "ПАДЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ" упрямо продолжала мигать. Я изо всех сил пытался, вдохнуть. Потом, последним усилием угасающего сознания, заставил себя рвануть кольцо спасательного пузыря, и защитная оболочка, моя последняя надежда, окутала меня спасительным коконом. Легкие разрывались от нехватки воздуха! А потом меня захлестнула блаженная чернота...
      Глава 6
      ПЕРВЫЙ КОНВОЙ
      16-17октода 52014 г
      БОРТ ТРАНСПОРТНОГО СУДНА "ЖЕЛТАЯ ПТИЦА", КУРС НА АТАЛАНТУ
      Мостик "Желтой птицы" оказался теснее, чем мне запомнилось по первому посещению. Возможно, так было потому, что теперь здесь находились члены экипажа, да и смотреть я мог с большим трудом, поскольку глаза у меня заплыли. Я сидел на откидном сиденье между двух рулевых постов. Рядом со мной стоял Барбюс, настойчиво предлагавший мне еще стакан сока, от одного вида которого меня начинало тошнить. Все же я выдавил из себя слова благодарности и заставил себя проглотить жидкость. Впрочем, это был значительный прогресс по сравнению с тем, что имело место всего несколько часов назад, когда у меня почти не оставалось надежды на то, что я вообще смогу когда-нибудь и что-нибудь пить.
      В кресле слева от меня развалился Делакруа, невозмутимо поглядывавший на показания приборов; справа сидела хрупкая миниатюрная темнокожая женщина, которая вела корабль с легкостью закаленного в космосе ветерана-космолетчика - несмотря на бушевавший за гиперэкранами гравитационный шторм, до предела сузивший безопасные для судоходства зоны этого сектора галактики. В гиперэкранах я видел четверку моих "Звездных Огней", не без труда одолевавших неблагоприятные условия в попытках не отстать от нашего корабля. Да, для транспортного корабля "Желтая птица" обладала отменными скоростными характеристиками!
      И к тому же почти полной бесшумностью! Большую часть своей жизни я провел на боевых звездолетах - ну, если не считать молодость, связанную с дряхлыми рудовозами. И те, и другие проектировались без особой оглядки на условия работы экипажа. По крайней мере по части шума. Я почти не слышал рокота восьми мощных блоков главного хода, спрятанных где-то в недрах стремительного корпуса "Птицы".
      - Вы уверены, что не позволите нашему судовому медику дать вам чего-нибудь, чтобы ваши ушибы не так вас беспокоили, адмирал? - Делакруа оторвался от своих приборов и смерил меня взглядом, каким обыкновенно глядят на умалишенного.
      Я мотнул головой и тут же поморщился от боли. Впрочем, я не мог найти у себя ни одной части тела, которая бы не болела.
      - Спасибо, шкипер, - с благодарностью отозвался я. - Однако, учитывая успех рейда Ла-Салля против торондского конвоя, мне наверняка понадобится все, что осталось от моих бедных мозгов. И, боюсь, сразу по приземлении. Поэтому я не могу позволить себе быть сонным.
      Судя по первым донесениям, Ла-Салль добился оглушительного успеха, уничтожив никак не меньше половины конвоя и обратив в бегство оставшуюся его часть.
      Делакруа кивнул, - Я вас понимаю, адмирал, - негромко произнес он, задумчиво глядя на то, как я пью свой сок. - Большая ответственность, не так ли?
      - Можно сказать и так, - согласился я, поерзав в кресле в безуспешной попытке найти менее болезненную позу. Барбюс мигом оказался рядом со мной, поправляя подушки. - И еще уйма дел, - добавил я.
      - Но вы ведь передали часть своих обязанностей на время рейда, правда?
      - По возможности, - ответил я. - Но представьте себя на моем месте: если что-нибудь случится на базе в мое отсутствие, ответственность будет лежать все равно на мне.
      - За жизнь подчиненных и все такое? Я зажмурился.
      - Вот именно, - сказал я, размышляя о том, сколькими жизнями имперских космолетчиков я сам заплатил за успех своего рейда на От'нар. Если верить Барбюсу, наши потери составили восемь из двадцати четырех кораблей, и только тридцати одному из трехсот двадцати членов их экипажей удалось спастись - включая меня и еще двоих матросов с НК-19. Да и нам троим ни за что не удалось бы выбраться из этой заварухи живыми, если бы не Делакруа с его экипажем и навыками скрытных полетов в планетных системах. На протяжении целых десяти вахт они не прекращали наших поисков - и это всего в трех световых днях от От'нара! Возможно, нам помогло спастись только то смятение, что царило среди торондцев после успеха наших с Ла-Саллем операций, а также действия Барбюса, который явился на "Желтую птицу" в обществе девятнадцати вооруженных полицейских и без лишнего шума, но от этого не менее убедительно, заставил ее стартовать на поиск уцелевших.
      - Воистину тяжкое бремя, - заметил Делакруа, возвращая меня к действительности. - Я как-то об этом не думал.
      - Я думал, - вздохнул я, тряхнул головой в попытке прояснить мысли и сразу же пожалел об этом. Трудно сказать, что болело сильнее - голова или шея.
      - Сколько рейсов вы успели сделать? - спросил я, вспомнив, что вылетел с базы почти четверо стандартных суток назад.
      - На сегодняшний день восемь, - ответил Делакруа. - Я как раз вернулся из восьмого и готовился к погрузке, когда этот ваш верзила захватил мое судно. - Он хмуро покосился на Барбюса. - Вы дорого заплатите за этот рейс, адмирал, - заявил он.
      Все, что мне оставалось, - это пожать плечами. Должность командующего базой подразумевала помимо всего прочего ответственность за те случаи, когда парни вроде Барбюса начинают действовать по собственной инициативе. Что ж, мне еще напомнят это из Авалона. В этом я не сомневался, тем более что в результате этого спасли не чью-то, а мою собственную задницу. Возможно, решил я, когда какой-нибудь бессердечный чинуша из адмиралтейского отдела финансов прищучит меня за нецелевой расход средств, и я еще пожалею о том, что Делакруа сумел найти и подобрать мой спасательный пузырь. Я и еще двое с НК-19 оказались последними спасенными, и нас искали целые сутки. Я тяжело вздохнул.
      - Сколько? - спросил я и посмотрел ему прямо в глаза.
      Делакруа чуть улыбнулся. Странная вышла у него улыбка: почти одними глазами.
      - Нисколько, адмирал, - произнес он и тряхнул головой, словно сам не верил тому, что говорит. - Ноль кредитов.
      - Сколько-сколько кредитов? - переспросил я. - Что-то я не расслышал.
      На лице его снова заиграла эта странная улыбка.
      - Нисколько, адмирал, - повторил он. - Ноль целых ноль десятых кредита.
      - Не понял, - выдавил я из себя. - Вы с меня ничего не просите?
      Он пожал плечами.
      - Спасательная операция не имеет ничего общего с коммерцией, объяснил он, ткнув пальцем в Барбюса, который снова занял пост справа от меня. - Гораздо в большей степени она связана с преданностью.., с преданностью, а еще с такими типами, как ваш Барбюс, готовыми пожертвовать мной, собой и моим кораблем ради одного только шанса спасти вас, адмирал. Он негромко засмеялся. - Мне хотелось бы надеяться, что мой собственный экипаж тоже поступит так в схожей ситуации.
      - Но...
      - Подумайте сами, адмирал, - продолжал он. - Столь преданные люди так редки, что их можно считать вымирающим видом. Поэтому я не могу не вознаградить их за редкую преданность, а вас, адмирал, - за то, что заслужили ее.
      Я посмотрел на Барбюса, который вдруг принялся внимательно изучать показания приборов на пульте перед собой, потом снова глянул на Делакруа.
      - Не знаю, что и сказать, - пробормотал я, едва не лишившись голоса от избытка чувств.
      - Вот ничего и не говорите, - сказал Делакруа с обыкновенной своей циничной улыбкой. - Просто так случилось, что я смог помочь вам.
      - Что ж, - кивнул я с улыбкой и снова сморщился от боли. - А мне выпал случай поблагодарить вас, капитан. И я всегда буду помнить то расположение, которое вы выказали к шеф-сержанту Барбюсу...
      Когда "Желтая птица" ошвартовалась у огромного комплекса грузового терминала Аталанты, Джим Уильямс уже ждал меня на причале. Что еще приятнее, я разглядел в толпе за его спиной лицо Клавдии. Правда, это послужило причиной изрядного моего смущения, когда мне пришлось прибегнуть к помощи Барбюса, чтобы проковылять вниз по трапу. Мне пришлось так худо, что ко времени, когда ноги мои ступили на причал, я всерьез начал задумываться о том, стоило ли мне прибегать к спасательному пузырю.
      - Скажите, адмирал, у вас каждый бой кончается вот так? - с ухмылкой спросил у меня Уильямс, салютуя мне. - До сих пор я еще не видел, чтобы вы хоть с одной операции вернулись целым и невредимым.
      Я отсалютовал в ответ.
      - Ну, - рассудительно сказал я, - пожалуй, мне стоило быть поосторожнее, не так ли?
      - Матерь Вута! - ахнул он, вглядевшись в мое лицо. - Ну и вид же у вас.., не знаю, как и сказать. Один фингал под глазом чего стоит!
      - Благодарю вас.
      - Полагаю, результаты операции вам уже известны?
      - Которой из двух? - с улыбкой спросил я. - Все, что мне известно, это то, что Ла-Салль и его ребята хорошенько взгрели торондцев, не дав конвою прийти по назначению.
      - Взгрели по первое число, - кивнул Уильямс. - До оккупированной Флюванны не дошел ни один торондский корабль, и, похоже, больше половины их уничтожены. Как раз сейчас ребята из разведки заняты подтверждением результатов.
      - А что с теми, которым удалось улизнуть? - спросил я.
      - Часть их получила серьезные повреждения, - ответил он. - Ла-Салль продолжает преследование, однако даже если некоторым из них и удастся вернуться на базу, груз, который они несут, никак не попадет к нужному времени в нужное место - а это в войне вроде нашей дорого стоит.
      - Что ж, согласен, - кивнул я. - Выходит, мы одержали победу.
      - Даже две, - поправил меня Уильямс. - Вы тоже оставили базу в От'наре далеко не в полном порядке. Я ухмыльнулся.
      - Ага, - согласился я. - Похоже, ближайшую пару дней нам не обязательно туда возвращаться. Уильямс улыбнулся в ответ.
      - Возможно, не стоит. Судя по последним данным разведки, вы добились прямо-таки невероятных результатов: От'нар невозможно будет использовать в качестве базы для вторжения по меньшей мере шесть стандартных недель. Вы здорово прищемили им хвост, адмирал.
      - Спасибо, Джим, - с чувством произнес я. - Вот бы только этот хвост подольше оставался прищемленным, ибо это стоило нам не одной жизни, не говоря уже о кораблях.
      - Эти люди не первые, кто погиб на этой войне, - угрюмо произнес Уильямс. - И наверняка не последние. Так что, сокрушаясь по поводу потерь, Вилф Брим, не забывайте, что сами едва не попали в их число.
      Прежде чем я нашелся, что ответить на это, нюха моего коснулся аромат духов. Рядом со мной стояла Клавдия, не без интереса разглядывавшая мое лицо.
      - Клянусь бородой Вута, ну и вид же у вас, адмирал Брим, - заметила она, протягивая мне руку чисто профессиональным жестом.
      - Добрый день, чертовски рад вас видеть, госпожа администратор, - с немного кривой от боли ухмылкой отвечал я. Только коснувшись ее руки, я наконец понял одну простую вещь: я жив! Я не погиб в этом чертовом спасательном пузыре. - Н-нет, Клавдия, я действительно рад видеть тебя, пробормотал я, совершенно утратив контроль над своими эмоциями.
      - Да тебя трясет, - заметила она, с неподдельной тревогой сжав мою руку.
      Стараясь удержать непроизвольные слезы, совершенно некстати наворачивавшиеся на глаза, я прикусил губу и постепенно взял себя в руки.
      - Все в порядке, - выдавил я из себя. - Так, минутная слабость.
      - Может, мне подбросить тебя до... - предложила она и покосилась на Барбюса - тот стоял в паре иралов за моей спиной, явно готовый подхватить меня в случае, если я начну падать.