30

Следующие два дня Эми вся светилась лихорадочным нетерпением, предвкушая возможность начать жить заново. Диана жила как в тумане, в душе ее смешались горечь и грусть. По мере того как приближался день отъезда, Эми становилась все более собранной и целеустремленной. Диана радовалась, наблюдая, как сестра меняется на глазах, и в то же время она не могла забыть о причине таких перемен и не могла не печалиться. С неотвратимой неизбежностью ей приходилось признавать то, во что она отчаянно не хотела верить: Эми нужно было побыть одной, чтобы разобраться как следует в себе.

Эми не стоило труда убедить доктора, что она не нуждается в медицинском наблюдении, и лечащий врач согласился освободить ее от своей опеки. На следующее же утро она заказала билет на самолет.

Диана повезла Эми в аэропорт. Она не стала прислушиваться к внутреннему голосу, безустанно напоминавшему ей, что надо внушить Эми, кто столько лет считался ее сестрой, кто так долго был рядом и чье сердце вот-вот готово разорваться при мысли о разлуке. Диана отличалась завидным терпением, но и ей казался необычно долгим срок, который Эми отводила для устройства своей новой жизни. Что, если недели превратятся в месяцы? Возможно, время пойдет быстрее, если начать вычеркивать на календаре прожитые дни, как поступают узники в тюрьме.

Когда сестры оказались в зале ожидания аэропорта, говорить уже было не о чем. Они переговорили обо всем. Радость Эми несколько сдерживали волнение и страх перед неизвестностью. И лишь надежда не давала Диане погрузиться в омут тоски и уныния.

Объявили посадку. Диане удалось удержаться от слез. Она поцеловала Эми на прощание и даже сумела улыбнуться, желая сестре счастливого пути и удачи.

Когда пассажиры прошли на посадку, Диана не могла заставить себя уйти, пока не закрыли дверь, ведущую в галерею вылета и прилета. Как будто она боялась, что Эми вдруг передумает и решит остаться, а Диана пропустит этот момент.

Но дверь закрылась, и коридор наполнился гулкой пустотой. Двигаясь словно во сне, Диана подошла к окну и смотрела на микроавтобус, везущий пассажиров на взлетную полосу. Она стояла, прижавшись лбом к стеклу, и не отрывала взгляд от отливающих серебром крыльев, мощных двигателей и длинного ряда окошек с прильнувшими к ним пассажирами. Она все смотрела и смотрела, пока самолет не оторвался от земли и не превратился в крохотную точку, которая вскоре растворилась в бездонной синеве неба.

Диана не сразу отправилась домой, а сначала долго колесила по городу, пытаясь обрести покой, проезжая по знакомым местам. Но все вокруг выглядело по-другому. Она не ощущала прежней связи с родным городом, окрестности не радовали глаз и не казались приветливыми. Она прожила в городе всю жизнь, но сейчас чувствовала себя в нем чужой и одинокой. Корни рода, насчитывавшего не одно поколение, больше не питали ее своей силой. Ничто не держало ее в этом городе, она оставалась здесь просто потому, что ей некуда было идти.

31

Диана вернулась из аэропорта и нарушила обещание, данное Эми. Она с самого начала знала, что позволит себе одно исключение. Потом она поступит, как и обещала, но даже ради Эми Диана не могла расстаться с Тревисом, не попрощавшись.

Они не общались с того дня, как он уехал в Джексон. Так получилось, что ей не удалось использовать единственную возможность, когда Эми была в душе, — она попала на автоответчик. Да и что она могла сказать Тревису? Что пообещала Эми порвать с ним? Она любила их обоих, а Эми поставила ее перед выбором. Не существовало способа определить, кто ей дороже, но щемящее чувство потери поселилось в ее сердце, как будто Диане пришлось пережить битву, в которой мог быть всего лишь один победитель.

Диана взяла телефон, вышла на балкон и набрала номер Тревиса, он ответил почти сразу.

— Здравствуй, это я, — сказала она.

— Как приятно тебя слышать, где ты?

— Я дома. — Она почувствовала необходимость отгородиться от всех и вернулась обратно в комнату.

— Что ты там делаешь, когда твой самолет должен приземлиться через пару часов в Джексоне? — удивился он.

— Эми улетела одна. — Диана прошла в комнату, которую занимала Эми, и присела на край кровати.

— И кто так решил? — спросил Тревис после долгой паузы.

— Эми.

— Я знал, что она решила не возвращаться в Миннесоту, но речь не шла о…

— Мне надо тебе кое-что объяснить, Тревис, — начала Диана. — Выслушай и постарайся понять, хотя думаю, это будет нелегко.

Тревис подошел к окну и посмотрел на маленькую пушистую ель, посаженную им утром в честь приезда Дианы. Это было ее дерево, он надеялся вместе с ней следить, как оно подрастает.

— Так, значит, меня это огорчит?

— Так же, как и меня.

Рассказ Дианы занял всего несколько минут. Он слушал, и в душе его зрел протест против решения Эми, не подозревавшей, какую высокую цену она просит. Но постепенно голос разума заглушил сердечную боль. Он не сомневался, что Эми не оставила бы Диану, если бы не была абсолютно уверена в необходимости такого шага.

— Я не знала, как поступить, — закончила Диана. — Мне пришлось отпустить ее.

— Ты давно об этом узнала? — Он сам не понимал, почему это имело для него значение.

— Несколько дней назад.

— Почему же ты позвонила только сейчас?

— Мне нужно было время, чтобы немного свыкнуться с мыслью, кроме того, я обещала Эми, что не стану звонить.

— Она взяла с тебя слово не разговаривать со мной? — Тревису с трудом верилось в это.

— Я знаю, что ты думаешь, но она же не знала о нас.

— Тогда почему…

— По ее мнению, наш с ней разрыв должен быть полным, — с горечью сказала Диана.

— Но как она может узнать, общаемся мы или нет?

— Скорее всего, она не сможет об этом узнать, но я ей обещала сделать это ради нее, Тревис. Она никогда меня ни о чем не просила. Ни разу в жизни…. — Голос ее прервался. — Даже когда этот негодяй ее избил.

— Ты догадывалась, что так будет?

— Нет, но если бы и знала, повлиять все равно не смогла.

Тревис не мог с этим примириться. Должен существовать способ, позволяющий им быть вместе.

— Тебе не придется нарушать обещание, я сам к тебе приеду. — Он сказал это и понял, что не прав. — Извини, я знаю, как тебе тяжело, но не могу смириться в отличие от тебя.

— У меня было больше времени. Нам надо подождать и говорить себе, что это всего на несколько недель.

Но Тревис не согласился с ней.

— Не будь так благодушна, Диана. Твоим родителям потребовались годы, чтобы сломать Эми жизнь. Кто знает, сколько времени понадобится Эми, чтобы разобраться в отношениях с новыми родственниками?

— Не важно, свое обещание я не нарушу, — упрямо сказала Диана.

— Но ты ведь и сама не веришь, что все решится за несколько недель.

— Тогда это будут месяцы, — согласилась она. Тревис снова усомнился в ее словах:

— Почему ты говоришь это с такой безнадежностью, как будто мы никогда больше не увидимся?

— Наверное, потому, что несколько дней без тебя показались мне вечностью, — мягко ответила Диана. — Наверное, так чувствуют, когда любят.

— И что же мне делать без тебя? — Он прислонился к стене, потрясенный ее словами, наполнившими его душу радостью, смешанной с горечью.

— То же, что ты делал прежде. До того, как встретил меня.

— Жди меня. — Он больше не мог убеждать ее.

— Всегда… всю жизнь.

— Я люблю тебя, Диана.

— Ты помог мне понять, что такое любовь, — сказала она после недолгого молчания. — Позаботься об Эми ради меня. — Ее голос прервало сдавленное рыдание.

Тревис услышал в трубке бесстрастные гудки.

Самолет стал заходить на посадку. Эми не отрываясь смотрела на горы и долину, нервно теребя в руках пакетик с арахисом. Она чувствовала, как желудок сжимается, противясь одной только мысли о еде. Ей стоило большого труда даже выпить немного содовой воды. Казалось, волнение и беспокойство сплелись в ее желудке в тугой комок.

Наконец самолет пробежал по посадочной полосе и остановился.

Эми вслед за другими пассажирами отстегнула ремни и встала. Ей пришло в голову, что она садилась в самолет, убегая от прошлого, а теперь ей предстояло выйти навстречу будущему.

Тревис уже ждал ее. Он сгреб ее в объятия, крепость которых красноречиво говорила, что ее с нетерпением ждали.

— Отец ждет нас дома. Решили, что лучше не наваливаться на тебя всем сразу.

— Ты приехал один? — спросила Эми.

— Шэрон осталась в машине.

Ему хотелось спросить о Диане, но Тревис отказался от этой мысли, решив, что об этом должна заговорить Эми. Он взял ее сумку, и они пошли за багажом.

— Я умудрилась вместить свои пожитки в два чемодана, — сказала она.

Эми рассказала ему, что рассталась со всеми своими вещами. Тревис предпочел бы, чтобы она так не спешила, не бросалась со скалы, не позаботившись о страховке. Но Эми теперешнюю — решительную и целеустремленную — такие полумеры удовлетворить не могли.

— Никаких сожалений?

— Есть некоторые мысли, но это не то, что ты думаешь. Я знала, что будет трудно расстаться с Дианой, но и представить не могла, что это так тяжело.

— Я думал, она тоже приедет, — сказал он, с неохотой подыгрывая Эми.

— Всю жизнь она меня опекала. Я решила, что пора мне стать самостоятельной.

— Если это и так, мне кажется, она не тяготилась этим.

— Возможно, но это несправедливо. Теперь я уже не буду занимать все ее время. Очень надеюсь, что она встретит отличного парня, выйдет замуж и заведет кучу детей.

Тревис хотел ответить, но заметил спешащую к ним Шэрон.

— Не могла усидеть в машине, — объяснила она и протянула руку Эми. — Привет, я — Шэрон, твоя сестра.

— А я — Эми, — ответила она, пожимая протянутую руку.

— Я бы тебя везде узнала. — Шэрон взяла лицо Эми в ладони и заглянула ей в глаза. — Знаешь, почему? Потому что ты была бы из всех самая симпатичная.

— Но я не… — попыталась возразить Эми.

— Даром тратишь время, — заметил Тревис. — С Шэрон лучше не спорить, она самая упрямая из…

— Не слушай его, — перебила брата Шэрон. — Он переживает, что в рядах сестер Мартелл пополнение. — Она непринужденно взяла Эми под руку. — Когда нас было три к одному, ему еще удавалось изредка вставить словечко. Но сейчас нас четверо, и у него больше никаких шансов.

Тревис всегда ценил и любил Шэрон, но в этот момент он восхищался ею, как никогда. Она приняла Эми в семью без лишних слов, раскрыв ей навстречу свое сердце.

— Мы подождем тебя в машине, — сказала она Тревису и потом обратилась к Эми: — Я захватила несколько семейных фотографий. Ничего, в общем, особенного, наши детские снимки, милые и смешные. Особенно забавно выглядит Тревис. Увидишь, какой он был в десять лет: длиннющий, как оглобля, и страшно лопоухий. — Она перевела взгляд на брата и улыбнулась с любовью и гордостью. — А теперь первый красавец в Джексоне, если, конечно, не считать Дэвиса.

— Перед тем как на ней жениться, Дэвис взял с нее расписку, что она будет всем рассказывать, какой он красавчик, — не мог не поддразнить сестру Тревис.

— Не верь этому обманщику, — рассмеялась Шэрон, увлекая Эми за собой.

— Мои чемоданы зеленые, — крикнула Эми, — на ручках оранжевые полоски.

— Отец так ждет твоего приезда, все ходит из угла в угол, наверное, ковер до дыр протоптал, — сказала Шэрон. — Фэй тоже дома. Она приехала с подарком, но потом решила, что это будет неудобно, так что тебя ждут. Сделай удивленный вид, не выдавай меня, а то она меня загрызет.

Они вышли из здания аэропорта, и голоса Шэрон не стало слышно.

Тревис с улыбкой смотрел вслед сестрам. В его душе вспыхнула искорка надежды, что все обойдется. Если Эми почувствует себя любимой и нужной, ей удастся быстро восстановить внутреннюю силу, которая помогла ей выжить. А тогда она снова захочет вернуть в свою жизнь Диану. И они с Дианой наконец будут вместе.

— Тревис, ты как здесь оказался?

Он поднял голову и увидел приближавшуюся к нему знакомую его матери Джойс Локфорд.

— Я встречаю сестру, — ответил он.

— Если бы я знала, то попросила бы подвезти Джека. Его машина в ремонте, а ему нужно лететь на встречу в Каспер. А как мама? Что-то я давно ее не встречала?

Ее вопрос спустил Тревиса с небес на землю. Он с горечью понял несбыточность своих надежд. И как он мог, пусть даже на минуту, допустить, что путь Эми в семью окажется гладким? Ведь мать только и ждала удобного момента, чтобы ринуться в бой.

32

Диана шла к лифту, просматривая почту. Она не могла удержаться от улыбки, заметив «любовную записку» дочки Стефани Рэйчел, которую та умудрилась затолкать в ящик. Холодильник Дианы сплошь покрывали подобные послания, которые стали копиться с того дня, как ее полуторагодовалая крестница получила в подарок свою первую коробку цветных карандашей. Диана видела в этих рисунках зачатки таланта, а более критично настроенная Стефани считала их всего лишь отзвуками несбывшихся надежд ребенка, безуспешно покушавшегося на стены в гостиной.

Остальная почта не представляла особого интереса: газеты, рекламные листки, счета, поэтому Диана быстро просмотрела все, пока не наткнулась на приглашение на ежегодный торжественный обед и аукцион в пользу создания в Миннесоте и Сент-Поле центра поддержки женщин, жертв жестокого обращения. Диана Винчестер была приглашена в качестве почетного гостя.

Она была приятно удивлена. В этой организации существовала традиция, несколько старомодная: не объявлять имя почетного гостя до того, как разосланы приглашения. Она и не предполагала, что находится в числе кандидатов. В минувшем году многие активисты отдали работе в организации гораздо больше времени и усилий, чем она. Но конечно, никто из них не внес пожертвование в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов от имени сестры, от которой она не имела известий почти два года.

По сути дела, благодарность должна была относиться к родителям. Диана не собиралась говорить им, как она распорядилась их деньгами. Во-первых, у нее не было для этого возможности, во-вторых, ей не хотелось заново переживать неприятную сцену.

Но Карл и Эйлин Винчестер обо всем узнали сами. Диана не могла сказать, каким источником воспользовались родители. Были ли это газеты или помогли друзья. Но имело значение не это, а последовавший телефонный звонок. Мать выразила вслух их общее с отцом мнение. Они считали решение Дианы публичным унижением и рассматривали его как стремление углубить разрыв и сделать примирение невозможным.

Диана положила приглашение в сумочку, затем отправила в мусорный ящик рекламные листки. Она нажала кнопку лифта и вернулась к оставшейся почте.

Ей попался кремового цвета конверт с отпечатанным на машинке адресом. Это было похоже на официальное приглашение или извещение.

Безобидный вид конверта не вызвал подозрений. Она со спокойной душой запустила пальцы внутрь и вытащила плотно исписанный листок, даже не взглянув на обратный адрес.

У нее перехватило дыхание, когда она развернула письмо и увидела знакомый почерк. Диана долго не могла прийти в себя и все смотрела на листок в руке, не в состоянии разобрать ни строчки. Наконец плотно жавшиеся друг к другу буквы стали складываться в слова.

«Диана!

Как трудно оказалось взять ручку и написать письмо, хотя мысленно я общалась с тобой каждый день. В душе я делила с тобой радость и боль, неудачу и успех. Пусть это звучит невероятно, но я всегда чувствовала тебя рядом. Ты не давала мне раскисать, и благодаря твоей поддержке я осталась, хотя иной раз хотелось все бросить и уехать.

Уезжая, я пообещала, что ты не услышишь обо мне, пока все у меня не войдет в нормальную колею. Знаешь, по правде говоря, праздновать окончательную победу еще рано. Дела у меня идут неплохо, хотя иногда случаются дни, когда хочется все бросить. Но водном я уверена твердо: я не могу больше жить без тебя.

Диана, я встретила одного парня, его зовут Питер Дреннан. Он говорит, что любит меня, и что важно — я ему верю. Питер хочет на мне жениться, но я сказала, что сначала ему нужно познакомиться с тобой.

Не могла бы ты… Пожалуйста, приезжай в Джексон. Было бы здорово, если бы ты приехала на следующей неделе. Шэрон исполняется тридцать, и мы собираемся устроить ей на ранчо большой праздник. Все с нетерпением ждут тебя. Я им уже о тебе все уши прожужжала.

Пожалуйста, приезжай, я люблю тебя и скучаю так, что не описать.

Эми».

Очень похоже на Эми. Она отозвалась, когда боль разлуки притупилась и почти утихла. Буря чувств поднялась в душе Дианы. Она сердилась на сестру за мучительно долго затянувшееся молчание, испытывала облегчение, что ожиданию пришел конец, но больше всего ее страшили возможные перемены, происшедшие в жизни каждой из них. Что, если изменений окажется слишком много? Может быть, между ними осталось слишком мало общего, и не окажутся ли они в положении одноклассников на вечере встречи, которым после пары общих фраз оказывается не о чем говорить?

А что Тревис? Эми ничего не написала о нем, хотя не могла не заметить зародившегося между ним и Дианой интереса.

Если он не дождался ее, то где ей найти силы это пережить? Какой же трусихой она стала.

Ведущая в гараж дверь открылась одновременно с подошедшим лифтом.

— Диана, подожди минутку.

Она обернулась и увидела Стефани, которая одной рукой придерживала Рэйчел, а в другой держала пакет с продуктами. Диана засунула остальную корреспонденцию в сумочку, подошла к подруге и взяла девочку, в то время как Стефани вынимала свою почту.

На протяжении двух последних бесцветных и безрадостных лет единственным светлым пятном для Дианы была Рэйчел Гэрхэм. И теперь, хотя ее душа была в смятении, она не могла удержаться, чтобы не улыбнуться, когда малышка наградила ее сияющей улыбкой. Пухленькая ручка потянулась к серьгам, и Диана едва успела увернуться, не давая проворным пальчикам добраться до блестящих колечек.

Розовый бантик, придерживающий непослушные темные волосы девочки, сполз набок, и они торчали в разные стороны. Диана тихонько фыркнула и уткнулась в нежную щечку.

— Хорошо, что ты еще слишком мала, чтобы переживать из-за растрепанной прически. Думаю, следует нам сейчас же поговорить об этих кошмарных бантах с твоей мамочкой. Сейчас мы ей все выскажем.

— Что это ты там нашептываешь моей дочери? — поинтересовалась Стефани, небрежно запихивая почту в пакет.

— Мы решили, что вполне можем обойтись без всяких лент.

Подошел лифт, и Стефани призывно махнула Диане рукой.

— А что прикажешь делать? — полушутя пожаловалась Стефани. — Не приклеивать же мне ей на лоб записку, что она девочка, а не мальчик. Я тут же перестану цеплять ей на голову розовый бант, как только она станет действительно похожей на мою дочку.

Диана пощекотала носом шею Рэйчел, чем вызвала неизменный восторженный визг.

— Не знаю, не знаю, по-моему, только болван может подумать, что эти кокетливые глазенки принадлежат мальчишке.

Они доехали до этажа Стефани, но она не торопилась выходить, а вместо этого спросила, внимательно вглядываясь в лицо Дианы:

— Что-то случилось?

Проницательность Стефани иногда даже пугала Диану. Вот и сейчас она могла поклясться, что ничем не выдала своего внутреннего волнения, и все же чутье не подвело Стефани и в этот раз.

— Потом расскажу, — ответила Диана.

— Что-нибудь на работе? — И тут ее осенило: — Господи, неужели объявился Тревис?

— Эми, — покачала головой Диана.

— Она позвонила тебе в контору? — Стефани придержала створки собиравшегося закрыться лифта.

— Она прислала мне письмо. — Диана перехватила ребенка на другую руку и достала из сумочки конверт. — Вот, можешь сама прочитать.

Стефани потянулась за листком, в это время дверца лифта толкнула ее в руку.

— Послушай, зайди ко мне. Мы сможем обо всем поговорить.

— Не сейчас, мне нужно побыть одной. О многом надо подумать.

— Даю тебе час. К этому времени я уложу Рэйчел, и тогда поговорим спокойно.

— Может быть, лучше завтра.

— Тебе надо поесть. Я приготовлю…

— Помнишь, ты как-то просила напомнить, если будешь становиться назойливой.

— Я?! — искренне удивилась Стефани. — Это я-то назойливая? Да никогда в жизни, и в мыслях у меня этого не было.

Диана решила, что поднимется пешком, и вышла из лифта проводить Стефани до квартиры.

— Я тебе позвоню, если надумаю прийти, — сказала она, передавая девочку Стефани.

— Мне не хочется оставлять тебя в таком состоянии.

Иметь такого друга, как Стефани, было одновременно и счастьем и бременем. Подруга знала Диану не хуже Эми, но сестру Диана не видела почти два года и все свои заботы теперь делила со Стефани.

— Со мной все в порядке, — успокоила она подругу.

Рэйчел выскользнула из рук матери и, забавно переваливаясь, направилась в квартиру.

— Эми пишет что-нибудь о Тревисе? — поинтересовалась Стефани.

— Ничего, — покачала головой Диана. — Она приглашает меня приехать в Джексон на следующей неделе. Для этого есть несколько причин.

— Поедешь?

— Еще не знаю.

Стоило ей это сказать, как она ясно поняла, что все для себя решила, и сама этому удивилась. Наверное, все отразилось на ее лице, потому что Стефани сказала:

— Мне кажется, ты решила это только сейчас.

— Ты права.

— Ну, так что?

— Как я могу не поехать? — вопросом на вопрос ответила Диана.

Она чувствовала себя так, словно дверь, скрывавшая от нее все ответы, в которую она так долго не могла достучаться, неожиданно распахнулась настежь.

— Все это время я считала, что понимаю Эми, принимаю те причины, из-за которых она пошла на такой шаг. Но как раз сейчас мне стало ясно, что в глубине души я не верила ни одному ее слову. — Диана умолкла, пораженная неожиданным открытием.

— Это только еще раз доказывает, что ты обыкновенный человек, — подытожила Стефани.

— Письмо Эми застало меня врасплох, — призналась Диана. — В моей душе проснулись обида и гнев, о существовании которых я и не подозревала. Мне нужно обязательно поехать и помириться с ней, иначе я никогда не буду знать покоя.

— А как с Тревисом?

— Что как?

— Мне не хочется, чтобы ты уехала туда, ничего предварительно не узнав о нем, с душой нараспашку. — Стефани с беспокойством посмотрела на нее.

— Я была бы форменной идиоткой, рассчитывая, что он меня ждет, после того как я не отвечала на его звонки и отсылала назад нераспечатанными письма.

Все это время Диана боялась, что один звонок или прочитанное письмо заставят ее нарушить данное сестре обещание. Так бросивший пить алкоголик избегает спиртного, зная, что даже один-единственный глоток способен пробудить в нем прежнюю страсть. Когда недели превратились в месяцы и ей стало ясно, что их надеждам на короткую разлуку не суждено осуществиться, было уже поздно. Звонки прекратились. Диана не хотела изводить себя предположениями, объясняющими причину молчания Тревиса. Если у него появилась другая, ей не хотелось узнавать об этом. А так у нее оставались мечты, скрашивавшие тоскливое одиночество ночей.

— Зачем ты так говоришь? — спросила Стефани. — Я же знаю, как дорог тебе этот парень. За два года ты не взглянула ни на одного мужчину.

— Может быть, мне и полезно будет увидеть его с другой. Тогда я смогу заняться своей личной жизнью. — Диана сама не верила в то, что говорила. Благодаря записной книжке, оставленной Тревисом, Диана знала его теперь лучше, чем два года назад. Время и расстояние не могли погасить ее любовь, которая, напротив, еще более окрепла.

Из кухни раздался звон разбитой посуды, и вслед за этим они услышали истошный вопль.

— Не уходи, — попросила Стефани, — я сейчас.

— Ты займись Рэйчел, а я позабочусь о себе. — Слова эхом отозвались в ее сознании. Не к этому ли стремилась Эми: самой заботиться о себе.

33

Эми встретила Диану в аэропорту, но не сразу повезла ее на ранчо. Сначала они поехали на север, где в стороне от дороги находился укромный уголок — площадка с видом на долину и горы. По ней неспешно петлял ручей, неся свои воды в реку, называвшуюся Змеиная, полноправными хозяевами которой считались бобры.

Здесь время словно остановилось. Над горами и долиной царили торжественная тишина и покой. Будничная суета казалась отсюда чем-то призрачным и далеким, тревоги и заботы становились незначительными, теряя остроту. Когда Эми тянуло побыть в одиночестве и подумать, она неизменно приезжала сюда.

Почти всю дорогу сестры проделали молча. Казалось, им проще говорить на общие темы: о предстоящих выборах, общих знакомых, горном пейзаже. А вот простого, живого разговора не получалось, например, о новом лаке для ногтей, который первый раз попробовала Эми, или о том, исполнила ли свою угрозу Диана пожертвовать одной из общественных организаций подарок Стюарта: перстень с бриллиантом в два карата.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила Диана.

— Чтобы ты могла высказать без посторонних все, что думаешь, — пояснила Эми, открывая дверцу. — Давай прогуляемся к ручью, а то тебе, наверное, уже надоело сидеть.

Они вышли из машины и стали молча спускаться по тропе. Не прошли они и сотни шагов, как Диана не выдержала:

— Я страшно обижена на тебя, Эми.

— Знаю и понимаю тебя.

— Еще бы. Но тебе так легко не отделаться. — Она нервно сунула руки в карманы жакета. — Из твоего письма можно было заключить, что ты не до конца поверила в себя и твоя борьба за место в семье еще не закончена. И вот я приезжаю и что же вижу: твою довольную и счастливую физиономию. — Диана сделала шаг назад и придирчиво оглядела сестру. — Ты еще никогда не выглядела так хорошо.