1

Икры вот-вот, казалось, сведет судорога, но Диана усилием воли старалась подавить болезненное ощущение и терпеливо дожидалась сигнала. Но вот прозвенел долгожданный звонок, означавший, что она отработала свою норму на тренажере. Диана с облегчением покинула кожаное сиденье, поспешно схватила заранее приготовленное махровое полотенце и уткнулась в него лицом, с наслаждением ощущая нежную мягкость ткани.

В этот момент из кухни донесся грохот.

— Вот тварь, — эхом отозвался Стюарт.

Диана ничуть не удивилась. За два совместно прожитых года она успела привыкнуть к подобным взрывам эмоций, не оставались для нее секретом и причины, вызывавшие такую бурную реакцию.

Наиболее вероятным объяснением возмущения Стюарта в такой ранний час могла служить газетная статья, где речь скорее всего шла о финансах, а значит, Диана вполне могла избавить себя от необходимости выслушивать привычные тирады распалившегося Стюарта. Но тут ей подумалось, что в последние месяцы их отношения складывались далеко не блестяще, поэтому она решила «расщедриться» и направилась в кухню, поинтересоваться, что же взбесило его на этот раз.

Она увидела Стюарта, склонившегося над своим драгоценным растением. Нежные листья дождем сыпались на линолеум в ответ на его старания расправить вьющиеся побеги. Пола темно-бордового халата зацепилась за спинку стула, обнажая бронзовые от искусственного загара ноги Стюарта. Он раздраженным рывком освободил халат и снова занялся цветком. Один из побегов надломился, он с досадой оторвал его и швырнул под раковину.

Диана обвела взглядом кухню: на столе — лужица от пролитого кофе, в углу — скомканная газета, рядом со столом валялся перевернутый стул. Нет, все это мало походило на обычную вспышку раздражения, погасить которую можно было бы сочувственным вниманием. Неизвестно, что так вывело Стюарта из себя, но по всему было видно, что впечатлений ему хватит на целый день. Диана пожалела, что прервала свои занятия и не осталась на «бегущей дорожке».

Стюарт поднял глаза и взглянул на нее как раз в тот момент, когда она собиралась потихоньку уйти.

— На этот раз она перешла все границы!

Диана застыла на месте, пораженная его яростью. Он с таким нажимом произнес «она», что у Дианы не осталось сомнений: взвинтила его заметка не о политике, не о шоу-бизнесе, здесь явно было что-то личное.

— Ты это о ком? Кто перешел все границы?

Он отодрал еще один побег от цветка и отправил вслед за первым.

— Стоит кому-то одному что-нибудь пронюхать, как тут же начинают расползаться слухи и все становится достоянием всей фирмы. Вот что бесит меня больше всего.

— Послушай, Стюарт, не говори загадками, мне некогда. Скажи прямо, в чем дело, или я пойду в душ.

Ее спокойствие подлило масла в огонь — Стюарт снова взорвался:

— Только не надо прикидываться дурочкой, Диана. Кто, как не твоя проклятущая сестричка, мог меня так достать?!

— И что же еще натворила Эми? — Диана внезапно ощутила какое-то тупое безразличие ко всему.

— Эта сука угодила в тюрьму.

— Прекрати ее обзывать, — машинально одернула его Диана, потом до ее сознания дошел смысл слов Стюарта. — Что ты такое говоришь? Ее арестовали?

Он тянул с ответом, желая добиться большего эффекта.

— Да, упрятали за решетку, и знаешь, за что? За проституцию!

— Я не верю тебе, — возмутилась Диана, она уже окончательно пришла в себя.

Ее реакция удовлетворила Стюарта, он не мог сдержать ехидную улыбку.

— Можешь сама убедиться, в газете все расписано, и о семье, естественно, не забыли. Эми мало вляпаться самой, она и вас всех за собой тащит.

— Это какая-то ошибка, Эми никогда бы…

— Никакой ошибки, — Стюарт резким движением поднял стул и задвинул его под стол, — она предлагала свои услуги полицейскому.

— Она просто хотела подурачиться, — по-прежнему отказывалась верить Диана.

— Она и цену ему назвала.

— Но это еще ни о чем не говорит.

— Перестань, Диана, — возразил Стюарт, наклоняясь за газетой. — Не хочешь верить мне, читай сама. — Он бросил на стол смятую страницу.

Пока газета не оказалась у нее перед глазами, Диана могла убеждать себя, что все это недоразумение, какое-то досадное совпадение, возможно, речь шла о женщине с такими же именем и фамилией. За Эми, конечно, в прошлом водились грехи, но до подобного она никогда не опускалась.

— Ну, что же ты? — прервал ее мысли Стюарт. Он знал, что делал, Диана расправила газету и начала просматривать заголовки.

— Это там, внизу, в левом углу.

— Прекрати злорадствовать, — зло бросила Диана, сверкнув на Стюарта глазами.

— Нечего на меня кидаться, я тебе не враг, — огрызнулся он.

«Значит, враг — Эми, — подумала Диана. — О господи!»

Взгляд ее остановился на броском заголовке: «ДОЧЬ ИЗВЕСТНОГО ВРАЧА АРЕСТОВАНА ЗА ПРОСТИТУЦИЮ». Диана с горечью убедилась в свойстве печатного текста ранить больше слов.

— Вижу, заметку ты нашла, — удовлетворенно заметил Стюарт.

Первые два абзаца Диана прочитала внимательно, остальное — пробежала глазами. Она ни на секунду не сомневалась, что Эми опять выкинула какой-то фокус, но на этот раз дело зашло слишком далеко. Диана не допускала и мысли, что Эми могла действительно торговать собой, но так же дико было представить ее в роли монахини.

— Ты же понимаешь, здесь вполне могло стоять твое имя или мое, — начал Стюарт. — Хорошо еще, что положение твоего отца достаточно прочно. А вот я могу распрощаться с карьерой, стоит только Элсворту узнать, что Эми имеет косвенное отношение ко мне.

Диана едва не расхохоталась ему в лицо. За последние пять лет с компанией, где работал Стюарт, было связано более десяти судебных разбирательств, так что вряд ли подобная заметка смогла бы сыграть какую-то роль.

— Ну уж, если Гарри Каттер позаимствовал денежки со счета клиента и это сошло ему с рук, не думаю, что Стэнтон Элсворт «попросит» тебя из компании из-за репутации моей сестры.

— Как раз поступок Гарри и заставляет нас особенно заботиться о своей репутации.

— Никто не станет связывать твое имя с Эми, да и на каком основании? — удивилась Диана.

— Боже мой, порой ты бываешь непроходимой тупицей. Я ведь познакомился с половиной своих клиентов через твоего отца.

— Уже почти семь, — взглянула на часы Диана. — Если я сейчас же не поеду в тюрьму, придется звонить на службу предупреждать, что я задерживаюсь.

— Неужели ты это серьезно, я был уверен, прежние уроки не прошли для тебя даром.

— Она моя сестра, и я ее не брошу, как поступил бы ты, окажись в беде твой брат Джон.

— Вся разница в том, что мой брат никогда бы не попросил помощи, а Эми надеется на тебя и уверена: что бы она ни натворила, ей все сойдет с рук, а ты всегда помчишься ей на выручку.

— Неправда, — Диана старалась найти пример, чтобы доказать Стюарту его неправоту. — Эми сама решила отказаться от наркотиков и присоединилась к реабилитационной программе, я здесь ни при чем.

— Верно, она очень самостоятельная, сама влезла в это дерьмо.

Спор на эту тему разгорался не в первый раз, и Диане не хотелось снова его начинать. Она совсем уже собралась уйти, но Стюарт остановил ее своим вопросом:

— А как насчет твоих родителей? Ты не думаешь, что и с их чувствами нужно считаться? Тебе не приходило в голову, чего им стоит слышать, как их имя постоянно марают грязью благодаря стараниям Эми?

Диана и сама прекрасно знала, как обстояли дела, и живо представляла картину: отец пребывал в ярости и метался по дому, не находя себе места, а мать лежала в постели с мигренью.

— Не вина Эми, что в газете появилась фамилия родителей.

— Хватит обманывать себя. Если не твоя сумасбродная сестрица, так кто, по-твоему, выложил газетчикам все подробности?

— Эми не стала бы этого делать, — упрямо возразила Диана, а про себя подумала: «Это ли не лучший способ посчитаться?»

Стюарт уловил ее мгновенное колебание и словно прочитал ее мысли.

— Ну, теперь ты понимаешь, почему я не хочу пускать тебя в тюрьму к Эми? Она постарается разжалобить тебя…

— Что-то я не припомню, чтобы я спрашивала у тебя на это разрешения, — холодно отрезала Диана.

— Не цепляйся к словам, Диана, все не так просто.

— Но, Стюарт, Эми в тюрьме! Неужели ты думаешь, я могу ее там оставить?

— Может, несколько ночей за решеткой и пойдут ей на пользу. — Глаза его заблестели, когда он с явным удовольствием представил себе эту картину. — Ничто другое на нее больше не действует. И ты не хуже меня знаешь, что если Эми не бросит свои штучки, то очень скоро окажется в морге.

Такие мысли по ночам мучили и Диану, леденя ей душу и прогоняя сон. Но, что бы там ни было, она не отвернется от Эми.

— Я иду в душ.

— Хочешь, подвезу тебя до работы? У меня на утро назначена встреча с клиентом, это по пути.

В его предложении прослеживался тонкий расчет, и Диана сразу уловила подвох.

— Терпеть не могу твоей дипломатии. Если интересуешься моими планами, так прямо и спроси.

— Диана, возможно, я выразился недостаточно ясно, но тем не менее я не позволю твоей сестре впутать меня в это дело.

— Мы поговорим об этом позднее, — вздохнула Диана и опять бросила взгляд на часы.

— Скажи, что ты намерена предпринять?

— Еще не знаю, — явно солгала она.

— Не пеняй потом на то, что я тебя не предупреждал, — с подчеркнутым безразличием проговорил Стюарт, в его голосе чувствовалась скрытая угроза.

За время совместной жизни Диана успела привыкнуть к подобным многозначительным намекам в самый разгар споров. Сначала они ее пугали, но, поскольку все оборачивалось всего лишь пустыми угрозами, она перестала принимать их всерьез.

— Хорошо, будем считать, что ты меня предупредил, — заметила она.

— Или я, или Эми…

Даже в те моменты, когда Стюарт раздражал ее, Диану все же тянуло успокоить его.

— Давай встретимся после работы у «Чарли», я закажу ужин, и мы сможем все как следует обсудить, — примирительно предложила Диана.

— У меня на сегодняшний вечер другие планы.

Диана подождала, рассчитывая услышать, чем именно решил заняться Стюарт, но тот определенно не собирался посвящать ее в свои планы.

— Надеюсь, мы поговорим, когда ты вернешься, — закончила она разговор.

Спустя час Диана позвонила своей секретарше и попросила отменить все намеченные на первую половину дня встречи. Она понятия не имела, сколько времени у нее уйдет на то, чтобы внести залог и соблюсти остальные формальности. Никому из ее знакомых и друзей не приходилось сталкиваться с подобной процедурой.

На какое-то мгновение Диану охватила злость: Эми опять втягивала ее еще в одну неприятную историю, но в следующий момент сердце ее болезненно сжалось при мысли о том, какие силы толкали сестру на опрометчивые поступки. Если человеку всю жизнь приходится довольствоваться вторыми ролями, ему необыкновенно важно найти способ заявить о себе. Именно в таком положении оказалась Эми. Жизненные обстоятельства и личность самой Дианы оставляли ей единственную возможность выделиться, и в этом Эми определенно преуспела.

Диане не нужно было спрашивать дорогу. Она всю жизнь прожила в Миннеаполисе и знала, где расположена тюрьма, но, естественно, ей никогда не приходилось бывать внутри. Стоило Диане войти в дверь для посетителей, как внутри у нее все сжалось и напряглось. Ее охватило сильное желание останавливать всех подряд и каждому объяснять, что сама она оказалась в этом месте случайно, что сестру ее арестовали по ошибке, что никто из ее семьи и из числа друзей никогда не совершал правонарушений и не оказывался в тюрьме.

Разговор с сотрудником, занимающимся выпуском под залог, был коротким и неожиданным. Оказалось, кто-то уже внес за Эми нужную сумму и она час назад была освобождена. Новость просто ошеломила Диану, она засыпала офицера вопросами, на которые он либо не хотел, либо не имел права отвечать. Сообразив, что ничего не добьется, она сдалась и покинула здание тюрьмы.

Благодаря таинственному благодетелю Эми фамилия Дианы не попала в полицейский отчет. Наверное, ей следовало обрадоваться, но вместо этого ее стали мучить сомнения и подозрения. Еще не было случая, чтобы нашелся человек, пожелавший помочь Эми: ни тогда, когда она начала потихоньку спиваться, ни тогда, когда ее интерес к наркотикам из любопытства перерос в пристрастие. Что же изменилось теперь?

Хотя небо было плотно затянуто тучами, Диана достала из сумочки темные очки и надела их. Подняв голову, она вдруг заметила шедшего ей навстречу Фрэнка Печасека, старого друга отца. Встреча означала нежелательные расспросы, ведь окружная тюрьма была явно не тем местом, где можно случайно встретить дочь Карла и Эйлин Винчестер.

И тут ее осенило: Фрэнк еще и адвокат отца, компаньон в одной из самых престижных адвокатских контор города. Он здесь для того, чтобы помочь Эми.

Но в следующий момент Диана осознала абсурдность своего предположения. Много лет прошло с тех пор, как родители порвали всякие отношения со своей своевольной, отбившейся от рук приемной дочерью. Может быть, они снизошли до нее, если бы Эми оказалась в больнице при смерти, но в данной ситуации не приходилось рассчитывать, что они хоть пальцем пошевелят, чтобы ей помочь.

Диана сделала вид, что поправляет очки, потом повернулась и двинулась в противоположную сторону, но было поздно.

— Здравствуйте, Диана.

— Ах, это вы, Фрэнк, я вас не заметила, — она обернулась и выдавила из себя улыбку.

— Вполне возможно, — согласился Фрэнк, — но если я правильно угадал причину вашего появления здесь, в вашем желании избежать встречи нет ничего странного.

— Значит, вы знаете об Эми.

— Сообщение о ее аресте попало на первую полосу, а юристы не пропускают подобные вещи.

— Вы говорили с отцом?

— Нет, и не имею такого намерения, по крайней мере в отношении этой темы.

— А я сначала подумала, что вы здесь, чтобы… Нет, глупо надеяться, что родители послали вас, чтобы помочь Эми, — она коротко усмехнулась. — Если я ошибаюсь, так уж основательно.

— Я был бы рад сделать все, что в моих силах, но подобные дела решаются просто. Учитывая, что ее уличили в первый раз, она бы отделалась испытательным сроком.

«Уличили в первый раз? — мысленно возмутилась Диана. — Вот так всегда! Всю жизнь Эми винили во всем, что бы ни случалось».

В детстве, когда кто-то тайком съедал сладости, думали на Эми, убегала собака — значит, Эми оставила калитку открытой. И когда в пятом классе Джимми Рэнделл пожаловался, что у него украли деньги на обед, опрашивать детей начали с Эми. И хотя чаще всего виновными оказывались другие, перед Эми никто и никогда не извинился.

— Дело не только в том, что Эми задержали в первый раз, — начала Диана. — Произошла какая-то ошибка. И я не стану удивляться, если она предъявит полиции иск за незаконный арест. — Но слова ее прозвучали скорее как импульсивное желание защититься, в них не чувствовалось искреннего возмущения. — Не понимаю, как это все произошло, — продолжала Диана уже более спокойным и рассудительным тоном. — Могу только предположить, что Эми захотела пошутить, а полицейский принял ее всерьез. Уверена, что она больше не пьет, поэтому должна была быть трезвой. Возможно, на нее что-то нашло, с ней такое случается…

Она замолчала, увидев выражение лица Фрэнка.

— Мне жаль, Диана, но я считал, что вы обо всем знаете.

— О чем? — Внутри у нее похолодело.

— Это не в первый раз. Эми уже некоторое время этим занимается.

Диане нелегко было заставить себя признаться, что она не понимает, о чем идет речь.

— Что вы имеете в виду? Чем занималась Эми?

Фрэнк явно не хотел пускаться в объяснения и слегка смешался. Он попытался что-то объяснить, но тут же прервал себя:

— Не следовало мне заводить этот разговор. Вам было бы лучше встретиться с Эми и узнать все от нее самой, а не от меня.

— Она бы мне уже все рассказала, если бы захотела. — По лицу Фрэнка Диана видела, что не убедила его. — Как я могу ей помочь, если не знаю, в чем дело?

— Это началось несколько месяцев назад. Тогда Даррен Харрис, вы его знаете, он являлся президентом клуба Фордхэм в тот год, когда ваш отец был там секретарем-казначеем, так вот, этот человек проводил в городе встречу со своими клиентами. Они решили устроить у себя в отеле небольшую вечеринку и попросили Даррена пригласить девушек. Харрис передал просьбу своему другу, сведущему в подобных делах, тот навел справки, и…

Фрэнк предоставил Диане возможность домыслить остальное.

— И что же дальше? — настаивала она.

— В числе тех девушек была и Эми.

— А почему он так уверен, что это была она? — Диана посчитала ответ Фрэнка голословным, она все еще отказывалась верить.

— Именно этот вопрос я задал Даррену. Зная, каким ударом станет такое известие для вашей семьи, я хотел полной уверенности. Он объяснил, что его дочь была с Эми в школьной команде по плаванию и хорошо ее знает. — Фрэнк отвел глаза, словно не желая видеть ее огорчения.

А стоило ей выйти из тюрьмы на пять минут раньше или задержаться чуть дольше, и ее бы встреча с Фрэнком Печасеком не состоялась. Она могла бы еще целых полдня провести в спокойной уверенности в невиновности Эми, а теперь в ее голове роилась масса вопросов, но Диана вовсе не горела желанием получить на них ответы.

2

Разговор с Фрэнком Печасеком привел Диану в полное замешательство. Она поехала в контору, размышляя, как действовать дальше. Ее одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось немедленно увидеться с Эми, поскольку любая попытка отдалить неотвратимое объяснение была способна лишь сделать еще тягостнее и без того тяжелый разговор. Но в то же время встретиться с сестрой было сейчас выше ее сил. Диане требовалось время, чтобы оценить положение, взять себя в руки и скрыть от Эми свою растерянность, больше того — отвращение, не дать проявиться чувствам ни в голосе, ни в выражении лица.

И все же почему Эми пошла на такое? Этот вопрос, как мельничный жернов, безжалостно перетирал все остальные мысли, сводя на нет все попытки найти логическое объяснение. Эми не нуждалась в деньгах. Бабушка определила на их содержание одинаково значительные суммы. Но если не деньги, то что могло толкнуть ее на подобный шаг?

Диана еще могла как-то понять сестру, когда в прошлом та пристрастилась к алкоголю и наркотикам. В той компании, где проводила вечера Эми, подобные развлечения считались обычным делом. Но одно дело баловаться «травкой» и предаваться сходным «забавам», чтобы не казаться белой вороной, и совсем другое — заниматься проституцией. Чтобы отдаваться незнакомым мужчинам не ради денег, требовалось вполне осознанное желание делать это и твердое намерение вести этот пагубный образ жизни со всеми вытекающими последствиями.

Когда раньше Диане случалось проезжать мимо «ночных бабочек», она порой задавала себе вопрос: что могло привести этих женщин на панель? Ей приходилось читать о мужчинах, нанимавших «девушек по вызову» и оплачивавших подобного рода услуги, но чтобы ее сестра оказалась к этому причастна? Этот факт не укладывался у нее в голове и казался совершенной дикостью.

Диана подъехала к зданию «Фудс-компани Сандерса». Она уже собиралась свернуть на подъездную аллею, но вид сияющего многочисленными окнами внушительного здания заставил ее остро почувствовать, что ей меньше всего хочется оказаться на службе. Конечно, она найдет в себе силы выносить немые вопросы в глазах сослуживцев и их косые взгляды, но к этому надо было себя внутренне подготовить. Досаднее всего ей казалось встретить жалость и сочувствие. Если бы кто-то осмелился высказаться в таком духе, ей бы стоило большого труда удержаться от резкости.

Диана выждала удобный момент и въехала на основную полосу, устремляясь вперед, подальше от раздражающе сочувственных многозначительных взглядов и слов, не заботясь о том, куда приведет ее дорога.

Час спустя она добралась до Стиллуотера, откуда направилась на север, остановившись только раз, чтобы купить бутерброды.

В парке, где Диана расположилась перекусить, оказалось на редкость мало посетителей. Однако удивляться этому особенно не приходилось, если учесть, что дело происходило в середине недели, в начале мая и ко всему еще к концу дня обещали грозу. С трудом заставив себя съесть половину бутерброда, Диана медленно двинулась вдоль берега реки. Ее внимание привлекла молодая пара во взятой напрокат лодке. Мужчина с трудом управлялся с веслами, но в глазах своей спутницы он, несомненно, выглядел сильным и ловким. Эти двое жили в своем, близком и понятном только им одним мире, полном многозначительных взглядов, трепетных вздохов, волнующих прикосновений.

Глядя на позабывших все на свете влюбленных, Диана задумалась о себе и Стюарте. Окружал ли когда-либо их такой же безмятежный, чарующий мир? Взгляд ее непроизвольно упал на массивное золотое кольцо — подарок Стюарта ко дню рождения. Она бы с радостью согласилась обменять этот дорогой, но никчемный подарок всего лишь на один день счастья, каким наслаждалась на ее глазах влюбленная пара. Чувство зависти стало настолько острым, что Диана отвернулась, не в силах дольше наблюдать за чужим счастьем.

С тех пор как она в раннем детстве хитроумным способом выбралась из манежа, забравшись на сложенную из игрушек пирамиду, Диана значительно преуспела в решении многих, кажущихся на первый взгляд безнадежными, проблем. В детстве, когда Эми попадала в разные переделки, не было случая, чтобы Диане не удавалось уладить дело. Потом, уже в школе, если Эми случалось подводить класс, Диана могла уговорить любого учителя дать сестре шанс исправиться. И на службе все признавали ее неоценимый дар обходить любые преграды и находить выход из тупиковых ситуаций. По мнению Стюарта, ей всего лишь было дано умение хорошо ориентироваться в обстановке и ловко использовать обстоятельства. Но Диана не хотела с этим соглашаться, объясняя свой успех творческими способностями и изобретательностью.

Но на этот раз от ее способностей пользы не было никакой. Ни красноречие, ни умение обходить острые углы не могли повлиять на ситуацию, в которой оказалась Эми. Эта мысль заставила Диану похолодеть, она ясно осознала, что старалась бежать от себя, собственного бессилия.

Как бы ей это ни было неприятно, следовало возвращаться. Всю обратную дорогу Диана мысленно репетировала разговор с Эми. Но чем ближе подъезжала она к дому сестры, тем больше ее одолевали сомнения, приготовленные слова теряли убедительность, казались пустыми и малозначительными. Она сразу же нашла место для парковки, но выходить из машины не торопилась. Диана боялась наговорить лишнего, о чем впоследствии придется сожалеть, а потому старалась взять себя в руки и поглубже спрятать раздражение и горечь. Боль от постигшего ее разочарования оставалась еще слишком сильной, а Эми хватало собственных проблем, к чему ей было видеть чужие переживания? Стремление хорошее, но не совсем бескорыстное, как отметила про себя Диана.

Что это с ней, с каких это пор она стала пасовать перед трудностями?

Диана решительно вышла из машины. Ветер усилился. Она подняла голову и окинула взглядом нахмурившееся небо: надвигалась гроза. Эми нравился дождь. Она говорила, что в непогоду люди устраиваются поудобнее и не спешат покинуть дом. Диана подумала, что в этот день хотя бы погода оказалась к Эми благосклонной, в этом была своя справедливость.

Она пересекла улицу, поднялась по лестнице и позвонила. Никто ей не ответил. Диана даже почувствовала некоторое облегчение, но на всякий случай постучала. На этот раз Эми открыла дверь.

— А я решила, что принесли пиццу. — Она не скрывала разочарования, явно не испытывая особой радости при виде сестры.

Диана отметила, что Эми выглядела так же, как и неделю назад, только появились тени под глазами. На ней были джинсы и футболка — ни черных чулок в сетку, ни мини-юбки или глубокого декольте — ничего, что непроизвольно рисовала в своем воображении Диана.

— Я давно советовала тебе врезать дверной «глазок».

— Зачем ты пришла?

— С каких это пор мне нужно искать для этого причину? — Диана старалась подавить воинственные нотки. Эми была настороже и только ждала повода, чтобы перейти в наступление.

— Но сейчас только середина дня, и тебе полагается быть на работе.

— Войти можно?

— Думаю, что не стоит, по крайней мере сегодня. — Эми вышла на лестничную площадку и оперлась плечом о косяк, явно не собираясь впускать сестру.

— Ты не одна? — Неожиданно для Дианы вопрос прозвучал с многозначительным подтекстом, неприятным для обеих, и она поспешила сгладить это впечатление шуткой. — Если ты разрешишь мне войти, я помогу тебе управиться с пиццей, подумай, скольких лишних калорий тебе удастся избежать.

— Ай-яй-яй, неужели ты готова из-за меня пожертвовать своей стройной фигуркой?

— Эми, не надо.

— Что не надо? — огрызнулась сестра.

— Я пришла не для того, чтобы с тобой ругаться.

— Ах, так? Значит, ты явилась читать мне мораль. Благодарю, но, думаю, вполне обойдусь без нравоучений. — Эми переступила порог, собираясь закрыть дверь.

— Впусти меня, чертовка ты этакая! — взорвалась Диана.

— Вот теперь узнаю свою любимую сестрицу, — не удержалась от улыбки Эми.

В отличие от более сдержанной Дианы, Эми легко выставляла напоказ свои эмоции. Несмотря на все старания Эйлин Винчестер, сходства между ними было не больше, чем между выкрашенным в одну краску классическим «Вольво» и шустрым «Мазерати». Эми коротко стригла свои темно-каштановые волосы и носила неровную челку. Она обожала крайности: длины ее юбок либо едва хватало, чтобы прикрыть бедра, либо подол бил по лодыжкам. Эми предпочитала высоченные каблуки, прибавляя к своему росту топ-модели лишний десяток сантиметров. Темные, аккуратно подстриженные волосы Дианы опускались ниже плеч. Она отдавала предпочтение классическому стилю в одежде и золотым украшениям, чаще всего без камней. Ее гардероб состоял из сшитых на заказ костюмов, удобных брюк и фирменных джинсов для редких прогулок за город.

Для Эйлин Винчестер так и осталось загадкой, как подобранный в приюте с такой тщательностью ребенок, который должен был стать подобием ее драгоценной дочери, оказался настолько на нее не похожим. А если Эйлин сталкивалась с тем, что выходило за рамки ее понимания, она утрачивала к этому всякий интерес.

В тот момент Диана заметила поднимавшегося по лестнице мужчину в голубой форменной куртке с большой коробкой под мышкой. Он тяжело дышал и выглядел утомленным.

— Это вы заказывали пиццу? — обратился он к Эми.

— Да, подождите, я вынесу вам деньги.

— Я заплачу, — остановила сестру Диана. Она достала из бумажника двадцать долларов и протянула посыльному. — Сдачи не надо.

— Здесь сказано двадцать один доллар восемьдесят центов, — сказал пожилой посыльный, протягивая чек.

— Что это ты заказывала? — слегка удивилась такой сумме Диана.

— Уже не помню, — беспечно махнула рукой Эми.

Диана достала еще десять долларов. Старик сначала отправил в карман деньги и уже после этого открыл коробку, извлек упаковку с пиццей и протянул ее Эми. Проделав всю процедуру, он собрался уходить.

— А как насчет сдачи? — напомнила Диана. Старик озадаченно посмотрел на нее.

— Ну да ладно, — смирилась она, махнув рукой.

— Ах, какие мы щедрые! — не могла не съязвить Эми, когда посыльный отошел достаточно далеко.

— А ты думаешь, легко в его годы разносить пиццу, чтобы заработать на жизнь?

Диана прошла в квартиру вслед за сестрой. Ей показалось, что она попала в чужой дом. Спущенные жалюзи и задернутые шторы до неузнаваемости изменили привычную обстановку. Розовато-лиловые и зеленые тона разом померкли, как-то поскучнели, отчего все вокруг приобрело мрачный и унылый вид. Проходя гостиную, Диана включила свет, но это мало что изменило. Казалось, та живая искра, что горела в Эми и служила источником тепла и домашнего уюта, бесследно угасла. Помрачневшая хозяйка больше не излучала живительной силы, придававшей окружающим предметам неповторимое очарование, отчего огромная уютная тахта и расписные столики утратили свой колорит и смотрелись скучно и старомодно.

Прежде Диана чувствовала себя у Эми уютнее и свободнее, чем в собственном доме. Когда они со Стюартом решили съехаться, то по общей договоренности со скрупулезной точностью поделили все обязанности и финансовые затраты, связанные с их будущей совместной жизнью. Заботы о покупке квартиры, оплата ее содержания и коммунальные расходы отошли к Диане, а всеми остальными вопросами, включая меблировку, занимался Стюарт. Он обставлял квартиру исключительно на свой вкус, с особой придирчивостью подбирая каждый предмет. Стюарт признавал только кожу, хрусталь, редкие породы дерева. Безумная роскошь по баснословным ценам. В итоге получился не дом, а музей или рекламная выставка шикарного интерьера.

Жилище Эми представляло разительный контраст холодному музейному однообразию обставленных Стюартом апартаментов. Собранные в ее квартире предметы представляли причудливую смесь времен и стилей. Она подбирала понравившиеся вещи на распродажах, аукционах или приобретала их по объявлению. Все эти находки — от кухонного гарнитура 50-х годов до каминных часов в стиле рококо, принадлежавших в свое время еще их бабушке, — каким-то невообразимым образом уживались друг с другом.

Эти уникальные часы являлись семейной реликвией и переходили по наследству. Считалось, что они были подарены кому-то из их рода самой Екатериной Великой и стоили целое состояние. Мать Дианы не сомневалась, что законной наследницей их являлась только Диана. Для Эми значение часов не определялось их фактической стоимостью. Она очень гордилась, что именно ее бабушка выбрала хранительницей фамильной реликвии. Бабушка Мэри была единственным, кроме Дианы, человеком в многочисленной семье Боэм, кто принимал и любил Эми без всяких оговорок, какой она есть.

— В холодильнике есть лимонад, — заметила Эми, когда они вошли в кухню. — А хочешь, там внизу стоит пиво.

— Для чего тебе… — начала Диана и тут же прикусила язык, но было уже поздно: Эми насторожилась.

Когда сестра вышла из клиники, Диана обещала, что не будет досаждать ей расспросами и не станет обсуждать ее поведение. Диана с трудом сдерживалась, когда Эми отправлялась в компании, где алкоголь и наркотики были так же привычны, как кола и чипсы. Ей всегда удавалось удержаться от замечания, и вот она все же проговорилась.

— Для чего тебе пиво, ты это хотела спросить? — в голосе Эми слышался вызов.

— Извини, — поспешно проговорила Диана, — это вырвалось случайно…

— Очко в твою пользу, что честно призналась. — Эми полезла в шкаф и достала тарелки.

— А сколько очков ты мне дашь за все те случаи, когда я молчала в прошлом?

— А какая награда ждет меня за то, что порой готова была убить ради глотка спиртного, но удержалась? — вопросом на вопрос ответила Эми.

— Удержалась от чего — выпивки или убийства? — с ехидцей поинтересовалась Диана.

— Будь уверена, основания находились и для одного, и для другого, — ответила Эми, бросив на Диану многозначительный взгляд. Она развернула упаковку и заглянула внутрь. Несколько секунд Эми в недоумении взирала на содержимое коробки, но наконец улыбнулась. — Вот это да!

— Что там? — заинтересовалась Диана.

— Это надо видеть, — ответила Эми, отступая. Диана заглянула в коробку. Ее глазам предстало необычное зрелище: совершенно пустая лепешка, и только в углу в бесформенную груду смешались сыр, перец, маслины, грибы и остальные компоненты несчастной пиццы.

— Это что, какой-то новый сорт? — только и могла сказать она.

— Да, что-то в этом роде.

Диана не сразу сообразила, в чем было дело, но потом с досадой охнула:

— Нам стоило сразу догадаться, что нас ждет. Ты видела, как он ее нес?

Эми выудила маслину, с которой, как лохмотья, свисали сырные стружки, и, закинув голову, отправила все в рот.

— Фу! — брезгливо поморщилась Диана. — Как ты можешь, вид у этой пиццы тошнотворный.

— А ты попробуй, на вкус ничего, — откликнулась Эми.

С явной неохотой Диана зацепила вилкой гриб и положила в рот, действительно было вкусно. Она попробовала еще кусочек перца.

— Ты права, вкус совсем не такой кошмарный, как вид этого жуткого месива.

Эми достала пару салатников и протянула один сестре:

— Ну, приступим.

Диана взяла салатник и, в свою очередь, вручила Эми вилку. Сестры принялись по очереди тыкать в угол, безуспешно пытаясь разъединить уже успевшую застыть массу. Когда первая попытка окончилась плачевно, они решили пустить в ход нож, но и этот способ результата не дал. Диана видела, как на лице сестры нетерпеливое ожидание сменилось мрачной решимостью. Неожиданно ее подвижное лицо просветлело. Не в силах сдержаться, она от души рассмеялась.

— Мы с тобой как две львицы, делящие добычу, — ухмыльнулась Эми.

— Мало того, мы похожи на дядю Пита и тетю Рози, спорящих из-за последнего куска тыквенного пирога.

Напоминание стало последней каплей. Сестры залились смехом и уже не могли остановиться. Проходили минуты, а им все не удавалось успокоиться. Скоро они просто задыхались от смеха и в изнеможении оперлись о стол, чтобы не упасть.

Совершенно обессиленная, Диана схватила салфетку и стала вытирать выступившие слезы, и в этот момент она почувствовала, как в груди у нее что-то сжалось: слезы смеха превратились в настоящие. Она взглянула на сразу посерьезневшую Эми.

— Извини, — мягко сказала Диана, — я не хотела.

— Но почему ты всегда такая правильная? Почему не можешь просто прийти и наорать на меня, как поступил бы любой нормальный человек? — Эми с досадой захлопнула коробку со злосчастной пиццей.

— Я никогда не кричала на тебя.

— А может быть, и стоило это сделать.

— А что, от этого была бы польза? — наконец Диана рассердилась. Всю жизнь она только и слышала от родителей, друзей и знакомых, какая она умная и хорошая, просто само совершенство. Не хватало, чтобы об этом твердила и Эми. — Не понимаю, что ты хочешь, Эми?

— Чтобы меня оставили в покое.

— Сейчас?

— Вообще. Почему я не могу это тебе втолковать? Что вам от меня надо?

— Я не вмешиваюсь в твою жизнь, — обиделась Диана.

— Но почему тогда у меня все время такое чувство, что ты стоишь у меня за спиной?

— Это несправедливо.

— Да, ты права, у меня нет права сваливать все на тебя. — Эми уперлась руками в стол и уставилась в потолок. Где-то вдали заурчал гром, предвещая близкую грозу.

— Но почему? — вырвалось помимо ее воли, хотя Диана давала себе слово молчать.

— Что «почему»?

— Почему ты продаешь себя, да еще так дешево? Ни один человек не может заплатить столько, сколько ты стоишь.

— Ты даже не хочешь поинтересоваться, правда ли все это. А как насчет веры в ближнего своего?

— Помнишь Даррена Харриса?

Эми вздрогнула и отпрянула в сторону, словно ее ударила неожиданно влетевшая в комнату шаровая молния.

— Кто тебе рассказал? — упавшим голосом спросила она.

— Сегодня утром, выходя из тюрьмы, я столкнулась с Фрэнком Печасеком. По его словам, Даррен Харрис видел тебя в каком-то отеле. Ты была там…

— Мне следовало догадаться, что мистер Харрис заложит меня.

Диана никак не ожидала такой реакции. Эми не рассердилась и не стала ни возмущаться, ни защищаться, а вела себя как школьница, которую отец лучшей подруги поймал за руку, когда она пыталась стянуть конфету.

— Не знаю, кому и что говорил Харрис, но отец ничего не знал, уж он бы мне обязательно рассказал.

— Не имеет значения, сейчас-то он уже в курсе.

— Можно подумать, тебя это волнует.

— Вот еще, с какой стати? — Эми схватила со стола коробку с пиццей и яростно затолкала ее в бак с мусором.

Когда Эми во второй раз бросила колледж, Карл Винчестер прямо заявил ей, что с него достаточно, что он умывает руки и не желает больше иметь ничего общего с младшей дочерью. Эйлин также не упустила случая высказаться. В тот же день она позвонила Эми и заявила, что в их с Карлом жизни для нее нет места.

Для Дианы сначала оставалось загадкой, почему Эми после этого время от времени ходила на разные благотворительные мероприятия или презентации, где не могла не встретить родителей. На ее вопрос сестра ответила, что ей доставляет огромное удовольствие видеть возмущение на их лицах. Но Диана подозревала, что Эми двигало не только желание подразнить родителей. В глубине души она все еще лелеяла надежду, что заслужит их любовь, которой ей так всегда не хватало.

— Но ведь тебе не может быть абсолютно все равно. Что бы там ни произошло, они ведь твои отец и мать.

— Они никогда не были для меня отцом и матерью, — возразила Эми.

Диана сознавала, что с этим доводом трудно спорить, но не могла понять такое положение.

— Так ты хотела им отомстить и поэтому начала… стала…

— Проституткой? — подсказала Эми.

— Зачем ты так, Эми? Ты же знаешь, что я в это не верю.

— И тем не менее это так. Не могу сказать, что занимаюсь этим постоянно и с большой охотой, но все же стараюсь хорошо обслуживать клиентов, — в ее голосе слышался явный вызов, как будто она провоцировала Диану продолжать неприятный разговор.

У Дианы внутри все болезненно сжалось, горло словно обожгло кислотой.

— И все же, почему? Если тебе нужны были деньги, могла бы прийти ко мне. Ты прекрасно знаешь, я отдала бы тебе все, что у меня есть, а если этого оказалось бы мало, мы нашли бы способ достать еще.

— В деньгах я не нуждаюсь, — холодно заметила Эми.

— Может быть, тебя кто-то к этому принуждает? Признайся, тебя шантажируют?

— Это было бы так здорово, как в детективе. Но, извини, уж чего нет, того нет, — театрально вздохнула Эми.

— Но зачем тогда идти на такую глупость, к чему так растрачивать себя? — с раздражением спросила Диана.

Бравада кончилась. Эми старалась изо всех сил подыскать ответ, но смогла только тихо произнести:

— Не знаю.

— А должна бы знать. Никто этим не занимается ради удовольствия.

— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь соврала в свое оправдание?

— Не можешь ответить почему, хотя бы скажи, как все случилось, — стараясь говорить спокойно, попросила Диана.

— Как-то в баре я познакомилась с парнем, он предложил заплатить, если я пойду с ним. — Эми взяла салфетку и высморкалась, затем добавила, пожав плечами: — Я подумала, почему бы и нет? Через некоторое время мне это даже понравилось: никаких обещаний, никаких ожиданий, никаких разочарований.

— А как насчет болезней? — Диана не верила в то, что сестра говорит искренне.

— Ты просто слишком много читаешь.

— Но ведь СПИД…

— Оставим эту тему. Не считай меня полной дурой, я предохраняюсь, — сухо сказала Эми.

Никогда в жизни Диана не чувствовала себя такой беспомощной и не испытывала такого разочарования. Ей хотелось кричать, стучать кулаком, закатить сцену, которую Эми запомнила бы на всю жизнь. Но уроки хороших манер, затверженные с раннего детства, не позволяли ей дать волю чувствам и выплеснуть эмоции.

— Как тебе удалось освободиться из тюрьмы? — поинтересовалась Диана.

— Мне помог друг.

— Кто он?

— Это тебя не касается.

— Наверное, твой сутенер?

— Тебе лучше уйти, — сказала Эми.

Но Диана не могла закончить на этом разговор, поэтому поторопилась сказать:

— Извини.

Эми долго молчала, отрешенно глядя в пол, затем посмотрела на сестру:

— И ты меня прости. — В глазах ее блестели слезы.

Диане смягчаться не хотелось, гнев поддерживал ее, помогал сосредоточиться. Но, как и прежде, она не могла долго злиться на сестру, даже когда в детстве Эми взяла покататься новенький «Мерседес» отца и въехала в дерево. Ей тогда было всего тринадцать. Наказание, предстоящее за эту проделку, представлялось сестрам настолько серьезным, что Диана настояла на том, чтобы взять вину на себя, надеясь на снисхождение.

— Я люблю тебя, — произнесла Диана со вздохом облегчения и обняла сестру.

— Я это знаю, — ответила Эми, — только никак не могу понять, за что?

Диана задержалась у Эми до десяти вечера и уехала только тогда, когда была твердо уверена, что при их следующей встрече, не важно, состоится она через неделю или через месяц, между ними не останется холодка равнодушия. Сестры проговорили весь вечер, но сознательно обходили тему ареста и его возможных последствий. Вместо этого они предались детским воспоминаниям, погружаясь в знакомый мир. По молчаливому согласию, некоторые воспоминания они пронесли сквозь годы, чтобы с их помощью исцелять самые кровоточащие раны.

К тому времени, когда Диана добралась домой, успел начаться и закончиться сильный ливень. «Дворники» успешно боролись с дождевыми струями, очищая ветровое стекло. Диана пожалела, что не существует устройства, позволявшего бы с такой же легкостью освободиться от тягостных мыслей и неприятных воспоминаний.

Поднимаясь в лифте, Диана молила бога, чтобы Стюарт уже спал. Она едва держалась на ногах от усталости и нервного напряжения, и не время сейчас было выяснять с ним отношения. Утром перебранки не избежать, но тогда время словесной дуэли было бы строго ограниченно. Они могли метать друг в друга молнии за чашкой кофе и перебрасываться взаимными упреками под шум воды в душе, но оба должны были вовремя попасть на работу. Стюарт не мог позволить себе опоздать на службу, поэтому не стал бы бесконечно продолжать ссору.

Двери лифта раскрылись, пропуская Диану в полутьму коридора. Она с досадой отметила, что Стюарт явно не торопился заменить перегоревшую лампочку. Придется ей самой этим заняться, если к концу недели все останется по-прежнему. По крайней мере лучше, чем выслушивать его жалобы.

Дом, в котором жили Диана и Стюарт, был построен четыре года назад, но до сих пор заселен наполовину. Говорили, что на две другие квартиры уже имелись заявки и они в скором времени могут наконец обрести владельцев. Пока же у них была единственная соседка Стефани Гэрхэм, с которой Диана успела подружиться. Если бы не это соседство, дом совсем бы напоминал гостиницу.

Диана открыла дверь, стараясь шуметь как можно меньше. Ее встретил абсолютный мрак. Должно быть, Стюарт разозлился до крайности, если выключил везде свет, зная, что ей придется пробираться в темноте и неминуемо наделать шума.

Она пошарила рукой по стене, щелкнула выключателем, но, к ее удивлению, лампа не зажглась. Диана отступила в сторону, чтобы осмотреться при слабом свете, проникающем из коридора.

На обычном месте лампы не оказалось, как, впрочем, и стола, на котором она стояла. Диана на ощупь двинулась в глубь квартиры, пока не добралась до выключателя верхнего света, но и в гостиной свет не включался. Ничего не понимая, Диана прошла к окну, отдернула шторы и обернулась: перед ней предстала абсолютно пустая комната.

Не осталось ничего: ни мебели, ни книг, ни дорогих безделушек, исчез даже умопомрачительной цены ковер, который был сделан по специальному заказу Стюарта, чтобы соответствовать по стилю картинам Джексона Поллока[1].

«Нас ограбили!»

Это была первая мысль, пришедшая ей в голову. Диана вошла в кухню: стенные шкафчики и полки зияли разверзнутыми пастями. Ни одного пакета, ни коробки. Может быть, она перепутала этажи и попала в чужую квартиру? Ерунда, только Стюарту могло прийти в голову выбрать для кухни зеленые с золотом обои.

Диана поспешила наверх, в спальню, уже не испытывая страха. Когда она попыталась включить свет, то не удивилась, что люстра не загорелась. Диана раздвинула шторы в тот момент, когда облака разошлись и показавшаяся в просвете луна озарила своим бледным светом все, что осталось от шикарного интерьера: вдавленные следы от ножек кровати на паласе, блестящая полоса паркета там, где еще утром стояли шкаф и комод.

Она заглянула во встроенный гардероб — вещей Стюарта не было, но ее одежда осталась в неприкосновенности, а весь пол оказался покрыт ее нижним бельем и всякими мелочами, прежде заполнявшими исчезнувший, как и вся остальная обстановка, комод. Диана отправилась в ванную, где также многого недосчиталась. Ее туалетные принадлежности спокойно лежали на своих местах, а вот вещи Стюарта отсутствовали, не хватало также флакона с шампунем и даже наполовину использованного куска французского мыла. Она уже собралась уходить, когда ей на глаза попалась записка, прикрепленная липкой лентой к зеркалу над двойной раковиной.

Диана подошла поближе, чтобы разглядеть едва различимые в полутьме слова.

«Я пытался предупредить тебя, намекал, чем все может кончиться. Тебе следовало прислушаться к моим словам. Полагаю, мне и требовалось нечто в этом духе, чтобы понять, насколько мы чужие друг другу».

Какое-то время она стояла неподвижно и без всяких эмоций, тупо смотрела на послание. Происходящее напоминало ей сцену из дешевой мелодрамы. Диана терпеливо ждала, пока в душе шевельнется какое-либо чувство: обида, разочарование, сожаление, но, может быть, сказались усталость и потрясение или причиной тому было откровенное равнодушие — как бы то ни было, она не нашла в себе ни злости, ни возмущения. И все же Диана не осталась полностью безучастной. Ощущение оказалось настолько неожиданным и странным, что она не сразу осознала его.

Диана испытала облегчение от того, что Стюарт ее оставил.

Ее не пугала перспектива завтраков в одиночестве. Она даже обрадовалась, что сможет теперь есть свою кашу спокойно и ей не придется выслушивать надоевшие тирады Стюарта.

Она сможет больше не торопиться в постель, потому что Стюарту не нравилось, когда она ложилась поздно и беспокоила его сон. Даже мысль о том, что ей изо дня в день придется возвращаться в пустую квартиру и коротать вечера в одиночестве, даже такая, казалось бы, безрадостная картина не могла погасить крепнущего в ней чувства облегчения.

Диана не знала, смеяться ли ей от сознания вновь обретенной свободы или лить слезы о времени, безвозвратно потраченном на Стюарта.

3

Диана не имела представления, как долго просидела в бездумном оцепенении на ступеньке лестницы, как вдруг ее вывел из задумчивости чей-то голос. Она тут же вспомнила, что оставила входную дверь открытой.

— Диана, ты дома? — окликнула ее Стефани Гэрхэм.

— Я здесь, наверху, — откликнулась она и попыталась встать, ухватившись за перила, однако затекшие ноги отказывались слушаться, и Диана осталась, где была.

Из-за угла осторожно выглянула Стефани, щелкнула выключателем, о котором совершенно забыла Диана, и три лампы по шестьдесят ватт каждая тотчас вспыхнули, дружно осветив погруженную до этого в полутьму лестницу. Расположенные в нише, они укрылись от пристального взгляда педантичного Стюарта и смогли поэтому избежать участи остальных светильников.

— Ты проскочила незаметно, а то я пришла бы раньше, — сказала Стефани.

— Как я понимаю, ты уже в курсе дела, — такая осведомленность ничуть не удивила Диану. Она давно сделала для себя вывод, что работа Стефани в качестве репортера в отделе хроники для «Стар трибюн» наделила ее феноменальным чутьем на разного рода сенсации, что позволяло ей всегда оказываться в гуще событий. Если происходило что-то интересное и ускользало от ее внимания, то случалось это крайне редко.

— Я пришла домой на обед и застала фургоны и грузчиков. Догадаться об остальном было несложно. — Она стояла внизу, опершись о перила. — Я пыталась связаться с тобой, но в конторе мне ответили, что тебя весь день не будет.

— Просто не хотелось ни с кем разговаривать, — объяснила Диана.

— Неужели Стюарт сделал все это из-за Эми? — осведомилась она, оглядываясь по сторонам.

— Думаю, ему нужен был только предлог, дело давно уже шло к этому.

— Мне жаль…

— Вот и неправда, — Диана укоризненно посмотрела на подругу. Для нее не оставалось секретом, что Стефани и Стюарт не переваривали друг друга.

— Пусть так, — не стала спорить Стефани, — я не жалею, что он уехал. Через неделю и ты начнешь думать так же, но до этого тебе предстоит прожить еще целых семь дней, не таких уж и простых.

— Думаю, дело пойдет значительно быстрее.

— Ты это серьезно? — засомневалась Стефани.

— Стюарт увез все, Стефани, прихватил даже почти пустой тюбик с зубной пастой. Он оставил только мою одежду и косметику.

— А как насчет орудий пытки, тех тренажеров, что он купил тебе на Рождество, их тоже нет?

— Не знаю, думаю, все это осталось, он не стал бы забирать свой подарок, — довольно уверенно ответила Диана, хотя ей не пришло в голову заглянуть в спортивный зал.

— А вот и не угадала, — разуверила ее Стефани, не поленившаяся заглянуть в тренажерный зал.

— Неужели? — окончательно пришла в себя Диана, срываясь с места. Через минуту она присоединилась к подруге.

Та была права, комната оказалась такой же пустой, как и в день их приезда, единственное, что осталось — дыры в стенах, там, где крепились зеркала.

— Вот ублюдок, — только и смогла произнести Диана.

— Подумать только, — заулыбалась Стефани, — раньше дня не проходило, чтобы ты не ругала велотренажер или «бегущую дорожку» на чем свет стоит, а сейчас обзываешь Стюарта за то, что он увез их.

— Здесь дело принципа, — гневно выпалила Диана. — Стюарт мог заявлять права на все остальное, но в этой комнате все принадлежало мне. — Она порывисто повернулась и устремилась в кухню, Стефани последовала за ней.

— И что ты собираешься делать? — поинтересовалась она.

— Хочу выяснить, где Стюарт.

— Интересно как?

— Начну обзванивать его друзей.

— Но, Диана, сейчас два часа ночи!

— Тем лучше, застану их врасплох.

Она решительно обогнула стол и прикрыла дверцу шкафчика, чтобы добраться до телефона, но глазам ее предстала уже знакомая картина — об аппарате напоминали лишь дыры в стене.

— Еще не легче, — с досадой проговорила Диана.

— Он что, и телефон забрал? — удивилась Стефани и подошла, чтобы увидеть все своими глазами. — Но как он мог все вывезти, — продолжала недоумевать она, — разве здесь не было ничего твоего?

Диана отрицательно покачала головой.

— Перед тем как съехаться, мы решили избавиться от всех старых вещей, — начала объяснять Диана, одновременно закрывая дверцы многочисленных полок и шкафчиков. — Еще мы договорились, что я покупаю квартиру, а он занимается обстановкой и другими подобными вопросами.

— Значит, ты повесила на себя налоги, страховку и все такое, а ему предоставила заботиться о еде, мебели и зубной пасте?

— Не могу поверить, что сделала такую глупость.

— Вот и я удивляюсь, — пробормотала Стефани.

— Мне уже приходилось слышать обвинения в глупости.

— Знаешь, какая отличная статья вышла бы из всего этого, — мечтательно начала Стефани. — Наверняка есть другие женщины, которые…

— А тебе не кажется, что в последнее время на страницах газет и без того слишком часто мелькает фамилия Винчестер?

— Только не говори, что именно из газет ты и узнала об Эми, — недовольно поморщилась Стефани.

— Не совсем так. Мне рассказал обо всем Стюарт. Если бы я узнала об этом сама, мне было бы легче.

— Больше ничего не говори, не надо.

Диане нравилось умение Стефани понимать с полуслова, ей не нужно было ничего объяснять.

— Я сначала решила, что это какая-то ошибка.

— И я бы не поверила, если бы услышала что-либо в этом роде о своей сестре, — откликнулась Стефани.

— Не представляю, как ей помочь, — проговорила Диана, замечая, что прилив энергии в ней постепенно идет на убыль. — Мне раньше казалось, что самостоятельная жизнь пойдет ей на пользу, она сможет найти свою дорогу и все у нее будет хорошо, но после вчерашнего уже не знаю, что и думать.

— А что, если найти человека, с которым Эми могла бы откровенно поговорить, тебе не приходила в голову такая возможность? — предложила Стефани.

— Ты имеешь в виду психиатра? — Диана подошла к стеклянной двери и машинально проверила замок, совершенно выпустив из виду, что грабителям в квартире просто нечего было делать. — Когда Эми лежала в больнице, она консультировалась у специалиста. — Диана уперлась лбом в холодное стекло и наблюдала за сверкавшими вдали причудливыми зигзагами молний: гроза отходила к востоку. — Мне казалось, ей это помогло.

— Тогда, может быть, тебе стоит обратиться к психоаналитику?

— С чего ты вдруг решила, что мне это нужно? — Диана с удивлением воззрилась на Стефани, пытаясь понять, серьезно та говорит или шутит.

— Это не обязательно должен быть специалист, просто человек, с которым можно поделиться проблемами.

— Думаю, сейчас мне не до этого, — она широким жестом обвела пустую кухню, — самое время кое-что купить.

— Вряд ли какой-либо из магазинов сейчас открыт, так что предлагаю спуститься ко мне. Диван, правда, у меня жестковат, но все лучше, чем спать на полу.

— Большое спасибо, но…

— Что еще за «но»?

У Дианы это вырвалось непроизвольно, она не любила доставлять людям беспокойство, но в этой ситуации выбирать ей не приходилось. В доме не только не осталось постельного белья, полотенец и зубной пасты, но не было ни крошки еды. Если не пойти к Стефани, ей пришлось бы отправиться в гостиницу.

— Я сейчас, — решилась наконец Диана, — только захвачу кое-что из вещей.

— Послушай, — обрадованно воскликнула Стефани, — я вспомнила, что в прошлом году у меня была статья об одном человеке — он проводит консультации с детьми, которые убегают из дома.

Некоторые черты в характере подруги мало привлекали Диану. К примеру, настойчивость Стефани не знала предела. Если ей в голову приходила какая-нибудь идея, она вцеплялась в нее мертвой хваткой. И так как переубедить подругу не представлялось никакой возможности, проще иной раз было просто сдаться, что Диана и сделала.

— Не представляю, чем мне может помочь человек, занимающийся юными беглецами, но все равно, запиши мне его адрес, я завтра ему позвоню, — покорно согласилась Диана.

— Ты считаешь, я обнаглела и слишком давлю на тебя? — неожиданно спросила Стефани.

— Почему ты так решила?

— Уж слишком быстро ты согласилась.

— У меня сил нет спорить, — неохотно призналась Диана. — А потом, может быть, ты и права, мне действительно нужно с кем-то поговорить.

— Пойдем, пожалуй, отсюда. — Стефани обняла Диану за плечи. — Внизу нас ждут две ложки и полхолодильника мороженого.

— Это как раз то, что мне нужно, если вспомнить, что Стюарт увез мои тренажеры, — пошутила Диана.

На следующий день Диана сидела у себя в кабинете в офисе компании и читала отчет отдела продаж. Ее занятие прервал звонок из приемной. Она резко развернула кресло и привычным движением нажала кнопку внутренней связи:

— Слушаю.

— Мистер Кеннеди на второй линии.

Диана не поверила своим ушам. Еще пять минут назад она могла, не задумываясь, поспорить на свое полугодовое жалованье, что запиской на зеркале Стюарт уже сказал свое последнее слово и вряд ли больше объявится. Ее первым желанием было сказать, что она занята, но любопытство взяло верх, и Диана ответила:

— Хорошо, соединяйте, я поговорю с ним. Забыл что-нибудь? — осведомилась Диана, сняв трубку, за ее притворно елейным тоном пряталась явная издевка.

Стюарт решил обойтись без приветствия и даже оставил ее шпильку без ответа.

— Убери ее отсюда, убери немедленно. Можешь забрать, что хочешь, только пусть она оставит меня в покое.

Диана с трудом узнала Стюарта. В его торопливом шепоте слышалось неприкрытое отчаяние. Это совсем было на него не похоже. Куда девались обычные холодность и высокомерие? Диана была заинтригована.

— О чем ты говоришь? Кого я должна убрать? — искренне удивилась она.

— Диана, перестань морочить мне голову, — сдавленный шепот Стюарта стал несколько громче, но звучал по-прежнему тихо: он явно прикрывал трубку рукой. — Эми не стала бы ломать эту чертову комедию, не договорившись с тобой.

Сердце Дианы тревожно екнуло, когда она услышала имя сестры, но ей удалось взять себя в руки.

— Я не слежу за сестрой и не навязываю ей…

— Мне наплевать на ваши отношения, — перебил ее Стюарт. — Я только хочу, чтобы она убралась отсюда, избавь меня от нее прямо сейчас.

— Может быть, ты все-таки объяснишь, что происходит, где Эми, или я обязана угадать, что и как?

— Предупреждаю тебя, Диана, я…

Стюарт неожиданно умолк на полуслове, видимо, к нему кто-то вошел. Некоторое время из трубки доносился его неестественно бодрый голос, потом он снова обратился к ней:

— С того дня как я переехал, она болтается у меня в конторе. Я пытался ее образумить, но она и слушать ничего не хочет. Терпение мое лопнуло — либо ты ее уберешь, либо я клянусь, что…

— Прекрати, Стюарт, ты меня не запугаешь. Мне надоело выслушивать от тебя всякие гадости, я больше этого не потерплю.

Диана испытала в этот момент неожиданное удовлетворение и пожалела, что раньше не решалась дать Стюарту достойный отпор.

— Жаль, что ты меня так поняла, я не это имел в виду, — поторопился исправить положение Стюарт.

Диана ни на секунду не сомневалась, что он лжет. Стюарт сказал именно то, что и собирался, и, конечно, совсем не раскаивался в этом, но ей было приятно, что он старался переубедить ее.

— Ты звонишь с работы?

— Да.

— Эми сейчас в конторе?

— Да.

— Могу я с ней поговорить? — спросила Диана, силясь понять, что было у Эми на уме и зачем ей понадобилось беспокоить Стюарта.

— Ну конечно, мне страшно хочется афишировать, что она торчит здесь из-за меня.

Диана отметила про себя, что, и признавая за ней преимущество, Стюарт не мог удержаться, чтобы не съязвить, а вслух сказала:

— Ты сам себе противоречишь: хочешь, чтобы я заставила ее уйти, и не даешь нам переговорить.

— Но вы же увидитесь вечером?

— Ничего не обещаю, ты не хуже меня знаешь характер Эми. Она будет слушать, если сама того захочет.

— Ах, так, теперь ты пытаешься мне угрожать?

— У меня и в мыслях этого не было. — Диана чувствовала, что Стюарт готов в любой момент взорваться. — Ты слишком увлекся, не теряй головы.

— Слушай, что тебе нужно? Спальный гарнитур? Я отправлю его тебе на следующей неделе.

— Бог мой, только не это! — Диану бросило в дрожь от одной мысли о том, что ей снова предстоит увидеть кровать, которая будет напоминать о близости со Стюартом. Нет, это было бы слишком.

— Тебе никогда не нравилась мебель в гостиной, зачем теперь она вдруг тебе понадобилась? Или так ты рассчитываешь меня наказать, а? Может быть, надеешься поквитаться, отнимая то, что мне дорого?

— Знаешь, я не могу больше выслушивать все это, у меня слишком много работы.

— Но что же ты все-таки хочешь, Диана? Скажи, я все сделаю.

«Господи, это точно не игра, у него действительно навязчивая идея», — поразилась Диана.

— Поговори с Эми, узнай, зачем она приходит. Она удовлетворится, и я успокоюсь.

— Я уехал не вдруг, Диана, я тебя предупреждал.

Было очевидно, что он старается определиться.

Диану душил смех, она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

— Я, кажется, забыла тебя поблагодарить?

— Какая же ты мерзавка!

— Прощай, Стюарт. — Она повесила трубку, не давая ему времени ответить.

Остаток дня Диана пыталась связаться с Эми, но всякий раз попадала на автоответчик. Вечером, возвращаясь из офиса, она намеренно проехала мимо дома, где жила Эми. Ее машины на месте не оказалось. Телефон тоже молчал: либо она не взяла его с собой, либо забыла зарядить батарейку.

Разговор со Стюартом совершенно выбил Диану из колеи, ей никак не удавалось собраться с мыслями. Она устроила совещание со своими сотрудниками, но, хотя вопросы обсуждались важные, так и не смогла до конца сосредоточиться. Их компания стремилась обойти конкурентов и укрепиться на рынке, для этого было необходимо расширять производство и повышать качество продукции. В связи с этим важное значение придавалось рекламной кампании, которую было решено развернуть через восемь месяцев, когда ожидался очередной подъем интереса ко всем возможным и невозможным диетам, неизменно следующий за периодом летних отпусков. Диана и ее группа занимались изучением покупательского спроса, им и дальше предстояло работать в этом направлении, пока продукт не завоюет рынок.

К счастью, в ее команду входили люди, знающие свое дело, умеющие работать самостоятельно. Это было тем более важно, что за последнюю неделю она не очень досаждала им своими указаниями. Но дальше так продолжаться не могло. Диана прекрасно понимала, что ей давно пора привести в порядок мысли, служебные дела и заняться наконец устройством быта. Она спала на каком-то невообразимом матрасе, который откопала Стефани в своей кладовке, есть ей приходилось всухомятку, да к тому же еще и стоя.

Диана всей душой ненавидела магазины. Для нее поход за покупками был равнозначен подвигу. Она объясняла это тем, что у нее отсутствовал какой-то важный ген, помогающий женщинам ориентироваться в безбрежном море выставленных товаров и делать безошибочный выбор, а потом соединять, казалось, несовместимые предметы, в результате чего их дом обретал уют. Для Дианы такое умение оставалось загадкой, и все ее попытки упорядочить быт неизменно оканчивались неудачей.

Подъехав к гаражу у своего дома, она вышла из машины и посмотрела на стоянку: в глаза ей сразу бросился красный автомобиль Эми. Сердце ее учащенно забилось, только теперь Диана осознала, как сильно переволновалась в последние дни. Она даже подошла поближе, чтобы убедиться, что не ошиблась, хотя вряд ли во всей Миннесоте можно было отыскать еще одну такую же проржавевшую груду металлолома, которая по чистому недоразумению продолжала разъезжать по улицам города.

Заглянув внутрь, Диана увидела пустые бутылки из-под воды и замусоренный коврик. Теперь она уже не сомневалась: это действительно машина сестры. По совершенно непонятной, возможно, и для самой Эми причине она ревностно следила за чистотой в доме, одновременно устроив в машине настоящую свалку.

Войдя в квартиру, Диана с изумлением увидела множество пакетов и коробок, наводнивших прихожую.

— Мы в кухне, — крикнула Эми.

Диана двинулась в кухню, попутно заглядывая в раскрытые пакеты и коробки. В одних лежали продукты, другие были заполнены разной кухонной утварью, полотенцами и простынями.

Эми расположилась на полу с бумагой для полок, Стефани стояла у стола со скомканной газетой в руке.

— Откуда все это взялось? — поинтересовалась Диана.

— Это все мы, — похвалилась Эми и хитро подмигнула Стефани. — Нам захотелось прогуляться по магазинам. Сначала мы намеревались подождать тебя, но потом подумали, что выбирать всякую всячину для дома всегда долго и немного нудно, вот мы и решили, что ты не очень расстроишься, если не пойдешь с нами.

— Ты и правда не сердишься? — спросила Стефани.

— Ни капли, — успокоила ее Диана и посмотрела на уже выставленные чашки, тарелки, стаканы, белоснежный новенький тостер. Стефани достала из коробки тарелку, и Диана залюбовалась рисунком. — Мне всегда нравился этот узор, — сказала она и добавила: — У меня когда-то был…

— Не был, а есть, — не дала ей договорить Эми и продолжила, явно довольная собой: — Я сберегла его для тебя.

Диана только тут вспомнила, что отдала свой фарфоровый сервиз сестре.

— Столовое серебро ты тоже сохранила?

— А как же, — широко улыбнулась Эми, — есть и еще кое-что, а все остальное из магазина — любезность мистера Стюарта Лейтона Кеннеди.

— Значит, все это оплатил Стюарт? — Диана совсем не разделяла восторг Эми по этому поводу.

— И не только это, — заверила ее Эми. — Завтра тебе предстоит выбрать гарнитур для спальни и столовой, а еще диван с креслом или набор тренажеров.

— Но как же ты… — Диана оборвала себя на полуслове. С расспросами следовало подождать, пока они останутся одни — Эми никогда не любила обсуждать личные вопросы при посторонних. — Ну ладно, мне это и неинтересно, — закрыла тему Диана.

— Пусть Эми тебе обязательно обо всем расскажет, — заметила Стефани, складывая посуду в раковину. — Мне никогда не приходилось встречать более яркий пример справедливости в ее идеальной форме.

Диана бросила на сестру вопросительный взгляд.

— Без доверия никак нельзя, дорогая моя старшая сестра, — в голосе Эми прозвучал укор, улыбки на ее лице как не бывало.

— Извини, — Диана не знала, что тут еще можно сказать.

— У меня отличная идея, — поторопилась разрядить обстановку Стефани. — Ты, Диана, иди наверх и переоденься, а когда вернешься, у нас для тебя будет еще один сюрприз.

— Так это еще не все? — не могла не рассмеяться Диана. — Не слишком ли много на один раз?

Стефани взяла ее за плечи и легонько подтолкнула к лестнице.

— Предоставь все нам, — сказала она. — Мы с Эми немножко над тобой поработаем, и скоро ты будешь считать уход Стюарта самым удачным днем твоей жизни.

— Опоздали, — ответила с улыбкой Диана, — я решила это для себя в тот вечер, когда он ушел.

— Я не вижу у тебя кольца, ты вернула его? — не могла удержаться от вопроса Стефани.

— Оно у меня в машине, в пепельнице, я еще не решила, что с ним делать.

— Дай нам десять минут, — напомнила Стефани и снова подтолкнула ее.

— А вам этого хватит? — обратилась Диана к Эми, бросая взгляд на часы.

— Не знаю, — пожала та плечами, — но мы постараемся.

Диана переоделась в джинсы и кофточку с короткими рукавами, смыла косметику и собрала волосы в хвост. Пора было идти вниз.

— Готовы вы или нет, я спускаюсь, — предупредила она о своем появлении.

— А где же Стефани? — удивилась Диана, застав в кухне одну сестру, которая выкладывала на поднос тарелки и серебряные приборы.

— Звонил ее редактор, он в полной истерике. У него что-то не ладится со статьей для завтрашнего номера. Он попросил Стефани отправить ему по факсу статью, над которой она работала дома. Стефани обещала, что это не займет много времени, конечно, если редактору не вздумается вносить изменения.

— Тебе помочь? — спросила Диана, уверенная, что ее вопрос не будет никак связан со Стюартом.

— В холодильнике шампанское и сидр, поставь их на лед и выходи.

— Значит, у нас праздник, я так понимаю?

— Это все Стефани, ее идея. — Эми локтем отодвинула раздвижную стеклянную дверь и вышла на балкон.

Диана схватила ведерко из нержавеющей стали, поставила в него обе бутылки, обложила их льдом и поторопилась вслед за сестрой. Она увидела импровизированный стол, составленный из коробок и покрытый клетчатой скатертью, центр его украшала буйно цветущая герань. Аккуратно вставленные в бокалы свечи создавали атмосферу торжественности, придавая ей одновременно оттенок легкости и изящества.

— В моем доме гости в первый раз после того, как я снова стала свободной женщиной, а мне самой и устраивать ничего не пришлось, обо всем позаботились другие.

— Послушай, ты и правда так легко относишься к уходу Стюарта или только хочешь всех в этом убедить?

— Это кажется странным, да? Не веришь, но после всех лет, проведенных вместе, я внезапно почувствовала необыкновенное облегчение. Меня это удивляет даже больше, чем тебя и Стефани.

— Мне казалось, ты по уши влюблена в него, — в голосе Эми все еще чувствовалось сомнение.

— Может быть, причина в том, что я наконец увидела, что он собой представляет.

— Но неужели тебя если не задело, то даже не взбесило его наглое бегство? — спросила Эми, продолжая раскладывать приборы с поразительной тщательностью, словно сервировала стол для важного банкета.

— Эми, не понимаю, почему ты считаешь, что я что-то от тебя скрываю?

— Да потому, что он ушел из-за меня.

— Отчего вдруг ты так решила? — осторожно спросила Диана.

— За кого ты меня принимаешь? Мое имя красуется на первой полосе, и в тот же день Стюарт тебя бросает. Все яснее ясного, надо быть полной идиоткой, чтобы этого не понять.

— Если тебе нужен повод, чтобы обвинить себя, — заметила Диана, — есть причина получше: почему ты не догадалась развести нас пораньше!

— Мне кажется, — задумчиво откликнулась Эми, — у каждой из нас были свои ошибки. Стюарт — твой промах. Четыре года в его обществе почти исчерпали твой лимит на ошибки, так что теперь тебе надо вести себя осмотрительнее.

— Эми, что ты такое сделала? — непроизвольно вырвалось у Дианы. Она дала себе слово пока молчать, но вопрос как кость застрял у нее в горле, не давая ни минуты покоя. — Как ты умудрилась заставить Стюарта заплатить?

— Я сидела в одном из кресел перед доской с котировками акций и смотрела на него — только и всего.

— И все время молчала? — Диана сознавала: что-то неуловимое ускользало от нее, и она силилась понять, что ее беспокоит.

— Молчала, — согласно кивнула Эми, — да мне и говорить ничего не нужно было.

— Но тогда что заставило его…

— А ты подумай хорошенько, — в тоне Эми Диана ощутила подвох. — Что могло больше подействовать на Стюарта, чем присутствие в его конторе скандально известной проститутки, да еще делающей вид, что они знакомы.

Вот оно, недостающее звено. Теперь Диана все поняла, и боль пронзила ее сердце. Дело было не в Стюарте и не в бурных переменах в ее собственной жизни. Нет, ее переполняла острая жалость к сестре, которая использовала свой позор, чтобы восстановить справедливость. Думая о себе и Эми, Диана привыкла считать себя бойцом и врачевателем душевных ран, теперь ей стало ясно, как глубоко она заблуждалась,

4

— День прошел отлично, я очень довольна, — сказала Эми, когда Диана остановила машину у гаража рядом с ее домом. — Хорошо, что ты пригласила меня поехать с тобой.

Она стремилась, чтобы ее слова прозвучали естественно и непринужденно. Просто две подруги, не видевшиеся до этого некоторое время, удачно провели день, путешествуя вместе по магазинам. Но помимо воли в ее тоне чувствовалась жажда сочувствия и внимания. Еще хуже было для Эми сознавать, что она действительно нуждается в заботе и участии. Так несмышленый щенок, стремясь напомнить о себе, тычется в руку равнодушного человека, прося ласки.

— Такое впечатление, что мы с тобой целую вечность ничего не делали вместе, — продолжала Эми. Диане эти слова показались удивительно созвучными ее чувствам. Ей следовало больше внимания уделять младшей сестре. — Но я тебя не упрекаю. В том, что мы с тобой мало виделись последние пару лет, больше моей вины. Мне все же стоило постараться наладить отношения со Стюартом. А так ты оказалась между двух огней, а я тебе не помогла. В следующий раз…

— А следующего раза не будет.

Диана поставила свой «Вольво» рядом с «Пинто» Эми, выключила зажигание и повернулась к сестре.

— Отныне и навсегда мы с тобой единое целое, и мужчинам придется с этим считаться и уважать наш принцип: «Любишь меня — люби мою сестру».

Эми стала торопливо собирать пакеты с покупками, желая скрыть от Дианы, как дорого ценит она ее чуткость.

— Звучит как-то странновато, — с усмешкой заметила Эми.

— Но ты же понимаешь, что я имею в виду, — рассмеялась Диана.

— Не волнуйся, — начала Эми, — тебе больше не придется выбирать. В следующий раз, когда кто-то тебе понравится, я постараюсь, чтобы у нас были хорошие отношения. Мы станем настоящей семьей, будем вместе отмечать День Благодарения и Рождество. — Эми говорила сбивчиво, мысли ее путались, но она упрямо продолжала: — Конечно, я понимаю, сами праздники ты будешь проводить с родителями, но это не важно. Дело не в том, когда отмечать праздник, главное — с кем. А когда у тебя появятся дети, я стану для них замечательной теткой.

— Если я и начну снова с кем-либо встречаться, тебе не придется подстраиваться. Кроме того, у меня сильное подозрение, что до этого еще далеко.

Эми протестующе затрясла головой.

— Я не шучу, — продолжала Диана, — повторяю, тот, кто войдет в мой дом, должен будет принять тебя такой, как ты есть, иначе ему здесь делать нечего.

— Боюсь, тебе придется пересмотреть свое решение. Сомнительно, чтобы человек, достойный тебя, обрадовался перспективе иметь такую родственницу, как я.

— А кстати, о родственниках, — заметила Диана. — Я все хотела спросить тебя о Ларри. Мне он показался неплохим парнем.

— Мы расстались довольно давно, — пожала плечами Эми. После Ларри у нее было еще двое мужчин, о которых сестра не знала, и Эми не собиралась ее просвещать. — В этом году мы виделись с тобой не так уж часто.

— Извини, обещаю, больше такого не будет, — искренне сказала Диана, коснувшись руки сестры.

«Почему один жест, простое прикосновение, пусть даже случайного знакомого из бара, имеет такую власть надо мной?» — мысленно удивилась Эми, а вслух заметила:

— Знать бы мне, что после ареста произойдут такие перемены, я бы давно рискнула.

— Прошу, не говори так больше никогда. — Диана сильнее сжала руку Эми.

— Господи, Диана, ты бываешь такой простодушной, иной раз даже как-то неловко становится.

Некоторое время они сидели, не говоря ни слова. Диана первая нарушила молчание, уже становившееся тягостным.

— Знаю, тебе неприятно об этом говорить, и вчера вечером я обещала не касаться этой темы, но ничего не могу с собой поделать. Ты думала о том, что будет дальше? По крайней мере ты говорила с адвокатом?

Эми бросила на сестру предостерегающий взгляд.

— Да я же, черт возьми, волнуюсь за тебя! — не выдержала Диана.

— А вот этого не нужно. Тебе пора понять, что я в состоянии позаботиться о себе. Не попади эта история в газету, ты бы так ничего и не узнала.

— Ты считаешь, мне должно стать от этого легче?

— Я давно уже выросла, Диана, и не надо меня опекать.

— И это означает, что мне должно быть все безразлично и не стоит заботиться о тебе? — с горечью спросила Диана, стиснув руками руль, словно это был спасательный круг. — Но скажи, как мне приказать сердцу не любить тебя?

— Речь не о том: любить — не любить. Просто не надо мне указывать, что делать.

— Даже когда я вижу, что ты поступаешь неправильно и можешь навредить себе?

— Разве я не говорила, что Стюарт тебе не подходит? — неожиданно сказала Эми, по-прежнему не глядя на сестру.

— Это другое дело.

— Ну почему же?

— Удачно или неудачно складываются отношения между мужчиной и женщиной, могут судить и решать только они сами.

— С каких это пор ты так считаешь? Разве не ты убеждала меня расстаться с Бобби Фейдером, не ты ли говорила, что у него ко мне ничего серьезного?

— Боже мой, Эми, ты была только в восьмом классе!

— Иногда мне кажется, что ты продолжаешь считать меня ребенком. Но мне нужна подруга, а не опекун.

— Если с тобой что-нибудь случится, не знаю, что будет со мной. Я должна знать, что с тобой все в порядке, иначе мне не видать покоя.

Они опять пришли к тому, с чего начали. Круг замкнулся.

— Мне не хочется вспоминать вечер, когда меня арестовали, я уже говорила тебе об этом, — Эми открыла дверцу, собираясь выйти из машины. — Все в прошлом.

— Как это может быть в прошлом, если…

— Оставим это, Диана.

— Но не все так просто, черт возьми! Некоторые вещи нельзя вот так сразу взять и забыть. Их надо сначала обсудить, а потом уже вычеркивать из памяти.

— Чудненько! В таком случае поезжай домой и отведи душу со Стефани. А еще лучше, позвони Стюарту, у него накопилось много, что тебе сказать.

Эми вылезла из машины, с раздражением громко хлопнув дверцей. Она шла к дому и с сожалением думала, что такой замечательный день закончился до обидного неудачно.

— Ты не передумала ехать со мной завтра? — крикнула ей вслед Диана в окно машины.

— Позвони мне утром, — откликнулась Эми, отметив про себя, что сестра оставалась верной себе. Даже в те моменты, когда она сильно сердилась, Диана старалась все уладить. Она всегда самоотверженно бросалась гасить любой конфликт. Хорошо, что Стюарт все-таки ушел от нее. — Позвони завтра, только не очень рано. — Она снова двинулась к дому.

— Я люблю тебя, Эми!

Эми замерла на месте, как всегда обезоруженная магией этих слов. Она медленно обернулась.

— Я тоже люблю тебя.

Эми вернулась к машине и наклонилась к окну.

— Я наняла адвоката, он убедил их снять обвинение.

— Но как ему это удалось? — удивилась Диана.

— Он доказал, что дело похоже на полицейскую ловушку.

— Но почему ты вдруг сказала об этом?

— Надоело до смерти носить все в себе, захотелось поделиться.

— Но ты ведь знала, как я беспокоюсь, тебе стоило только… — умолкла, вспомнив, о чем просила ее Эми. — Ну все, хватит об этом. Ты в порядке, а это самое главное, — улыбнулась Диана. — До завтра.

— Ладно, только не буди меня слишком рано.

Войдя в квартиру, Эми бросила пакеты и сумочку на диван и отправилась на кухню, чтобы взять из холодильника бутылочку с ароматизированным чаем.

Она совершенно вымоталась, чувство было незнакомое, но нельзя сказать, что неприятное. Обычно ей приходилось искать, чем бы себя занять, а последние два дня оказались полностью заполненными. Покупка продуктов и разных мелочей для дома сестры потребовала достаточно сил. Но это оказалось сущей ерундой по сравнению с тем, что стоили ей поиски новой мебели для Дианы, для которой магазины явно не были родной стихией. Она не только не имела представления, какой ей вообще нужен диван, но и не могла подобрать цвет обивки. Раньше вопрос решался проще: если что-либо нравилось Стюарту, она с уверенностью могла сказать, что ей эта вещь не нравится.

Поставив ужин разогреваться в микроволновую печь, Эми вернулась в гостиную прослушать записи на автоответчике. Она ждала звонка от преподавателя английского языка того колледжа, в котором когда-то училась. В свое время он предложил ей написать рекомендательное письмо, если она вдруг надумает вернуться. Эми еще определенно не решила, станет ли учиться дальше, но такое сообщение оказалось бы настоящим подарком для Дианы. Может быть, тогда она бы немного больше занялась собой и перестала беспокоиться о своей младшей сестре.

Сигнальная лампочка горела, Эми пересчитала записи, их оказалось пять, она уже собиралась включить прослушивание, но стук в дверь остановил се.

Эми охватило волнение при мысли, что Диана все же передумала и решила остаться ночевать. Они закажут что-нибудь из китайского ресторана и возьмут напрокат парочку фильмов, а может быть, просто проболтают ночь напролет, как делали это когда-то в детстве.

— Забыла что-нибудь? — спросила Эми, отпирая дверь, не сомневаясь, кто стоит за ней.

Но это была не Диана. Рука Эми судорожно сжала ручку. Инстинктивно она даже шагнула назад.

— Мама? Как ты здесь оказалась?

Не говоря ни слова, Эйлин пристально смотрела в глубь квартиры. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она спросила:

— Ждешь кого-нибудь?

— Диана недавно уехала, я решила, что она вернулась. Ну, да это не важно. — Разум подсказывал Эми, что Эйлин пришла не мириться, но в сердце ее упрямо теплился огонек надежды, отказывавшийся поддаваться неумолимой логике.

— Ты не возражаешь, если я войду? — Эми без труда уловила намек на свои дурные манеры.

— Конечно, входи. Ты застала меня врасплох…

Эми имела все основания растеряться. За шесть лет, которые она прожила отдельно от родителей, мать первый раз нашла время, чтобы навестить ее. Эми жестом пригласила гостью войти.

Эйлин вошла в гостиную и направилась к дивану, выбрав для себя единственное во всей комнате занятое место. Она остановилась в ожидании, пока Эми уберет с дивана пакеты и сумку.

— Выпьешь что-нибудь? — предложила Эми.

— Мне кажется, Диана уверяла нас, что ты бросила пить, — проговорила Эйлин и села на диван, подчеркнуто прямо держа спину.

На ней был льняной, отлично отглаженный пиджак и в тон ему подобранные безукоризненно сидевшие на узких бедрах брюки. Она, как всегда, выглядела безупречно: нигде и ни в чем никакого изъяна. Даже ветер не мог испортить ей прическу: каждая прядь неизменно возвращалась на свое место. Эйлин считала подобные качества естественными и обязательными для всех. Тех же, кто был их лишен, она осуждала и не признавала.

— Я предлагала тебе кофе, его, мне казалось, тоже пьют. — Эми не знала, сердиться ей на Диану или радоваться за то, что та рассказала родителям о ее достижениях.

— Не стоит беспокоиться, я не намерена долго задерживаться.

— Итак, чем обязана? — Эми нарочно устроилась на подлокотнике дивана, хорошо зная, что матери это не понравится. Воспитанным дамам полагалось сидеть на диванах, а не на подлокотниках.

— Полагаю, пора перейти к цели моего визита. Нет смысла тянуть с этим, — Эйлин сжала сумочку из кожи ящерицы. Ее взгляд лишь на долю секунды задержался на Эми, и она перевела его на репродукцию Моне, висевшую на противоположной стене.

— У меня все нормально, мама.

— Так ли это? — с раздражением бросила Эйлин. — Мы с Карлом другого мнения.

«Почему вдруг Карл, почему не отец?» — мысленно недоумевала Эми. Они больше не играли в их обычную игру или правила изменились? Ее бравада сошла на нет.

— Ты хорошо выглядишь, — сделала Эми шаг навстречу. — Ты продолжаешь играть в теннис?

Она с досадой призналась себе, что не знала о матери даже такой мелочи. Не стоило притворяться, что их продолжало что-то связывать.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Просто так, взяла и спросила, в общем, это не важно.

Эйлин оглядела комнату, задержав взгляд на фамильных часах.

— Я пришла не в гости, Эми, не затем, чтобы посмотреть, как ты живешь, тем более не ради того, чтобы поговорить о себе или твоем от… о Карле.

Внезапно Эми захотелось рассказать матери о своем желании вернуться в колледж, зажить новой жизнью. Тогда Эйлин и Карл Винчестер с гордостью смогут называть ее своей дочерью, но она подавила этот порыв.

— Хорошо, объясни тогда, зачем ты пришла, чтобы все стало ясно.

Эйлин нервным жестом поправила безупречную прическу и откашлялась. Эми догадалась, что она волнуется.

— У меня к тебе предложение, и, надо сказать, очень выгодное. — Она сделала паузу и снова откашлялась. — И, судя по тому, как ты живешь, могу предположить, что лишние деньги тебе не помешают.

Эми оставила оскорбление без внимания, ее поразила абсурдность предложения.

— Ты хочешь дать мне денег, но почему?

— Я, то есть мы с Карлом считаем, что будет лучше для всех, если ты покинешь город. Ты можешь поселиться, где хочешь, чем дальше, тем лучше. Мы оплатим все расходы, связанные с переездом, в дополнение ко всему остальному, конечно.

— Остальному? — медленно повторила Эми.

Она не ожидала, что боль и разочарование сольются воедино и ударят по ней с такой силой. Эйлин ранила Эми много раз, но никогда еще слова матери не задевали ее так глубоко.

— Мы готовы уплатить тебе значительную сумму: половину сейчас, половину после твоего переезда. Потом ежегодно тебе будут идти дополнительные выплаты. Единственное условие, на которое ты должна согласиться, и я хочу это особенно подчеркнуть, ты никогда, даже на короткое время, не должна возвращаться сюда.

Поскольку Эми молчала, Эйлин продолжала развивать свою мысль:

— Я хорошо понимаю, что для тебя это большая неожиданность. Тебе, возможно, потребуется несколько дней, чтобы все обдумать. Но сумма достаточно солидная, тебе никогда не удастся заработать столько, занимаясь… ну, чем бы ты там ни занималась.

Она раскрыла сумочку и достала чек.

— Мне ничего от вас не нужно, — сказала Эми. Эйлин положила чек на журнальный столик и встала.

— Уверена, ты переменишь свое мнение, когда увидишь сумму. — Она заговорила уже совсем другим тоном, неправдоподобно мягким и притворно ласковым. — Я прошу тебя сделать это не ради нас с отцом, подумай о Диане. Когда ты уедешь, она сможет уделить должное внимание Стюарту и работе. Ей давно пора создать семью, но она не решается на это, считая себя ответственной за тебя. Она отдает тебе то, что должна сберечь для собственных детей.

— Но Диана не хочет заводить детей, — вспылила Эми и тут же поняла свою оплошность. Пытаясь защититься, она, того не желая, дала матери в руки козырь.

— Неудивительно, она не раз имела возможность убедиться, сколько разочарований приносят дети своим родителям. Поэтому и важно, чтобы ты уехала сейчас. Диане нужно время, чтобы побыть в нормальном обществе, пообщаться с друзьями, у которых есть дети, и тогда она поймет, как прекрасно иметь своего родного ребенка.

Даже собрав всю силу воли, Эми с трудом могла вынести такой удар.

— Прошу тебя, уйди, — только и смогла сказать она.

— Когда примешь решение, позвони Фрэнку Печасеку. Мы попросили его составить кое-какие документы, которые ты должна будешь подписать.

— Что это за документы?

Эйлин встала, поправила пиджак, разгладив несуществующие складки.

— Что это за документы? — настойчиво повторила Эми.

— Точно я не могу передать их содержание.

— Мне не нужно слово в слово, передай хотя бы смысл.

— Там говорится, что, принимая это предложение, ты отказываешься от дальнейших претензий, — с этими словами Эйлин направилась к двери.

— Претензий к кому? — не поняла Эми.

— К семье Винчестер, ко мне, к Карлу, к Диане, — она сделала особый упор на последнем имени.

— Так, значит, эти деньги не подкуп, чтобы от меня отделаться, просто мне решили заранее выдать мою часть наследства?

— Как бы то ни было, для нас это возможность позаботиться о твоем будущем. Мы с Карлом считаем, что, если мы побеспокоимся о тебе сейчас, ты не сможешь лишить Диану того, что ей принадлежит по праву, когда мы уже будем не в силах прийти к ней на защиту.

Эми желала только одного — чтобы мать поскорее ушла.

— Уходи!

— И вот еще что, — вспомнила Эйлин, — я хочу вернуть часы моей матери.

— Нет! — Эми смотрела на нее не отрываясь.

— Ты просто хочешь мне досадить. Часы для тебя ничего не значат.

— Совсем наоборот, ошибаешься, мама. — Эми понимала, что объяснять что-либо было бесполезно, поэтому она сказала то, что ожидала услышать Эйлин: — Я вызывала оценщика.

— Ну конечно, — Эйлин поджала губы, — этого от тебя и следовало ожидать.

— До свидания, мама.

— Сколько ты за них хочешь?

Эми молчала.

— Я заплачу на десять процентов больше.

Эми отступила в комнату и, не говоря больше ни слова, закрыла дверь. Она подождала несколько секунд, давая себе шанс представить невозможное, что мать вернется, раскается, признается в своей ужасной ошибке и попросит прощения. И когда прошло уже слишком много времени, чтобы перестать надеяться, Эми все еще не хотела сдаваться. Она шла в ванную и повторяла про себя слова, которые скажет матери, когда та вернется.

Всем существом своим она противилась мысли, что мать и отец не любили ее. В их душах, пусть даже в самых дальних уголках, но должно было найтись место и для нее, их приемной дочери. Разве не так чувствуют себя люди, берущие ребенка на воспитание? Здесь не может быть односторонней связи. Это знала бабушка, понимает это и Диана.

Когда-либо Карл и Эйлин тоже придут к этому. Может быть, это случится после того, как она вернется к учебе или выйдет замуж и у нее появится своя семья. Ей просто нужно немного подождать: что-то должно произойти, и они переменят свое отношение к ней.

Но то будет потом, а сейчас Эми чувствовала, что не может оставаться дома, слова матери сводили ее с ума. Ей нужно было оказаться среди людей, чтобы забыться, пусть даже ненадолго.

Главное, ей нужно держаться подальше от телефона. Как еще она могла поддерживать в себе надежду, что сердце Эйлин смягчилось и она решила позвонить и извиниться?

— Как обычно? — поинтересовался высокий темнокожий бармен.

Эми кивнула и добавила:

— Только лимон вместо лайма.

— Разнообразие иногда не помешает, — добродушно улыбнулся он, затем рассчитанным жестом, не глядя, взял стакан, положил в него лед и наполнил безалкогольным напитком. — Что-то давненько тебя здесь не видел.

— Я помогала сестре, — ответила Эми. Сидевший рядом с ней мужчина бросил на стойку доллар и встал, она пересела на его место, чтобы хорошо видеть зал.

— Я уж подумал, ты здесь не покажешься после того, что было в прошлый раз. — Бармен выжал в стакан сок и точным движением подтолкнул его к Эми.

— Как я могла так ошибиться? У того парня просто на лбу было написано, что он полицейский.

На самом деле она ни за что бы не отличила полицейского от бухгалтера или кого другого, но завсегдатаи бара считали ее опытной путаной, и она не собиралась их разубеждать.

Как-то раз в самом начале она ради забавы составила компанию настоящей проститутке, с которой познакомилась в баре. Тогда в отеле ее и заметил Даррен Харрис, только не видел он, как Эми через несколько минут потихоньку выскользнула через черный ход. Одно дело считаться проституткой, возражений против этого у нее не было, и совсем другое — играть по этим правилам до конца. Ее такая игра не устраивала.

После этого у нее появилась причина бывать в баре «Димвитти» и одновременно хороший способ скрыть, что ей некуда было деться. Она переспала с несколькими парнями из бара, но это были редкие и уже полузабытые эпизоды ее жизни. Тот полицейский как бы бросил ей вызов, он стал ее «заводить», Эми из азарта включилась в игру и проиграла, оказавшись в ловушке.

— Послушай, — обратился к ней бармен, снова принимаясь мыть стаканы, — те люди точно твои родители, репортер не соврал?

— Будь у меня такой богатенький папочка, я бы здесь не сидела. — Она многозначительно подмигнула.

— Ха, ну и взвились они, готов поспорить, когда увидели свою фамилию в газете. Могут ведь и в суд подать.

— Это влетит им в копеечку, а они деньги считать умеют. — Эми обернулась и окинула взглядом зал.

Публики было немного: несколько завсегдатаев — стареющие, лишившиеся прежнего положения бизнесмены, просиживающие целый вечер за одним стаканом вина, для которых годилась любая «юбка», молодые, крепкие на вид парни, коротающие время в ожидании подружек. Эми интересовали бизнесмены, приезжавшие по делам подружек на несколько дней, останавливающиеся в отелях в центре города. Ей нравилось, что ее ничего не связывало ни с одним из этих мужчин. Она не ожидала звонка после свиданий, поэтому не расстраивалась, когда их не было. Никаких обязательств — никаких переживаний.

— А кто это там в голубой куртке? — обратилась Эми к бармену.

— Не видел его никогда, не знаю.

— Он один?

— Пока да.

— Значит, больше нет, — сказала Эми, вставая, и посмотрела на себя в зеркало, висевшее за стойкой.

Она медленно направилась к столику, где сидел незнакомый мужчина. Каждое ее движение было строго рассчитано, чтобы привлечь его внимание. Эми мысленно представила реакцию матери на этот спектакль.

— Привет! Скучаете в одиночестве? Против компании не возражаете? — Она ответила открытым взглядом на немой вопрос в его глазах.

— Нет, конечно, прошу вас. — Он встал и подвинул ей стул. — Терпеть не могу сидеть в одиночестве.

— Эми Винчестер, — подала руку Эми.

— Мэтт Карпентер, — представился он.

Она склонила голову и сделала вид, что внимательно его разглядывает.

— Могу предположить, что вы приезжий, у нас здесь так не загореть.

— Я много играю в ручной мяч. — Он похлопал себя по животу. — Это помогает держаться в форме.

— И где же вы играете?

— Абилин, это в Канзасе, — добавил он, увидев, что название ей ничего не сказало.

Перед тем как сесть, Эми намеренно развернула стул в сторону Мэтта. Какой смысл носить короткую юбку, если ноги скрыты под столом?

— А здесь вы по делу?

— Страхование.

— Покупаете акции или продаете?

Эми пришла к выводу, что Мэтту где-то от сорока до пятидесяти. Хотя для сорока он выглядел чересчур усталым, но зато для пятидесяти — хорошо сохранился. Она судила об этом по тому, что он явно не беспокоился из-за редеющей шевелюры, носил очки с двухфокусными линзами и не скрывал своей радости, что привлек внимание молодой женщины.

— Ни то, ни другое, — ответил Мэтт. — Я здесь набираю агентов для моей фирмы.

— Ну и как успехи? — Она нарочно отвернулась, сделав вид, что ищет кого-то. Когда Эми снова взглянула на него, он не отрываясь смотрел на ее ноги. Она ободряюще улыбнулась.

— Извините, что вы сказали?

— Я поинтересовалась, как идут дела?

Мэтт казался смущенным, он все еще не мог прийти в себя.

— Я имею в виду, как проходит набор?

— Похвалиться особенно нечем. Никто не горит особым желанием переехать в Канзас. Я могу их понять, и мне бы не захотелось уезжать из этих мест.

— Загляните сюда зимой, когда стоят морозы, вам будет проще найти желающих. — Она взяла несколько чипсов и отправила в рот.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — Он поднял руку, собираясь подозвать официантку.

— Вам не кажется, что здесь слишком шумно? — Эми остановила Мэтта, коснувшись его руки. — В такой обстановке трудно познакомиться поближе.

— Когда вы об этом сказали, я тоже это заметил. — Он поднял на нее глаза, но сразу же отвел взгляд. — Если вас беспокоит шум, можно пойти еще куда-нибудь.

— Отличная мысль, хорошо бы найти место, где можно спокойно поговорить.

— В отеле, где я остановился, есть бар, — он судорожно проглотил слюну, — там было не так шумно, когда я уходил.

Эми встала и расправила юбку. В ее памяти возник образ Эйлин, делающей, такой же жест. «Яблоко от яблони», — подумала Эми. Но вслед за этим пришла мысль, что мать вряд ли обрадовалась бы этому сходству.

— Думаю, мы могли бы найти по-настоящему тихое место. — Она со значением посмотрела на него.

Мэтта словно подменили. До него наконец дошел истинный смысл ее намерений. Он отодвинул недопитый стакан и поднялся, потом поспешно сунул руку в карман, достал помятую банкноту и бросил ее на столик.

— Тебе, моя милая, надо выражаться яснее, — сказал он Эми. — Тебя сразу не понять, — Мэтт крепко обнял ее за талию и повел к выходу. — Мы бы не потеряли столько времени, если бы я сразу увидел, кто передо мной.

Они прошли сквозь двойные двери и оказались на улице. Он поднял руку и оценивающе потрогал ее упругую грудь.

— По тебе не скажешь, чем ты занимаешься. — Его возбуждение росло. — Ты какая-то не такая, как надо. — Он резко остановился и пристально посмотрел на нее.

— В чем еще дело? — спросила Эми и вдруг подумала: «Неужели опять полицейский? Только не это!» Она ничего не сделала, не назвала цену, не говорила, чем они будут заниматься.

Эми попыталась вырваться, но он до боли стиснул ее руку.

— Тише, тише, — успокоил ее Мэтт, — я только хотел убедиться, что ты точно женщина.

Эми едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Вместе с облегчением пришло какое-то странное возбуждение. Она прижалась к нему теснее.

— Разве не чувствуешь разницу? — слегка севшим голосом спросила она.

— Все может быть, я знаю разные случаи.

Он украдкой огляделся. Убедившись, что поблизости никого нет, Мэтт поднял ей кофточку и обнажил грудь.

— Бог ты мой! — Он задержал дыхание и плотоядно облизнул губы. — Нет, у мужчины не может быть такого богатства.

Эми отпрянула и одернула кофточку. Когда Мэтт снова потянулся к ней, она оттолкнула его руки.

— Я только дотронусь, — запротестовал он.

— На публике я не работаю.

— Хорошенькое дело, — рассмеялся он, — проститутка с принципами.

Эми взяла его под руку и подумала: смогла бы мать оценить шутку?

5

Судя по незавидной обстановке номера, Мэтт Карпентер занимал в своей компании невысокое положение. Из мебели в комнате была стандартная двуспальная кровать, в углу — маленький круглый столик с единственным стулом и комод, на котором сиротливо стоял телевизор с маленьким экраном. На карнизе не хватало нескольких крючков, и оранжево-зеленые шторы были схвачены скрепкой, чтобы не расходились. Видимо, кому-то хотелось отгородиться от посторонних глаз. Ковер на полу совершенно вытерся на середине и имел какой-то пегий цвет, прежняя окраска сохранилась только по краям. В открытую дверцу шкафа виднелись висевшие на вешалках две рубашки и брюки, на столе стоял дешевенький «дипломат».

Эми видела подобные гостиницы только в кино, в реальной жизни ей в них бывать не приходилось. Она вступила в неизвестный мир, где игра шла по другим правилам. Все это ей очень не нравилось. Эми повнимательнее пригляделась к Мэтту Карпентеру, он тоже не вызывал у нее никакой симпатии.

— Да, здесь не слишком шикарно, — ответил на ее вопросительный взгляд Карпентер, развязывая галстук, — но я всегда считал глупостью платить бешеные деньги за ночевку.

— Особенно если компания позволяет прикарманивать разницу, — не удержалась Эми от язвительного замечания.

— Ты это верно сказала. Если мы как надо выполняем работу, им совершенно наплевать, как мы распоряжаемся нашими жидкими суточными. — Он сделал паузу: — Кстати, ты напомнила мне, что мы так и не договорились насчет цены.

Это был ее шанс. Если она запросит непомерно большую сумму, Мэтт не сможет заплатить и ей удастся уйти.

— Двести долларов.

Он даже не поморщился.

— А что я буду за это иметь?

— Ты получишь, что положено, и наденешь резинку. А то, что сверх программы, за дополнительную плату.

— С какой стати мне выкладывать две сотни за то, что я получу дома даром?

— Я назвала цену. Соглашаться или нет — твое дело.

— Ты точно из новичков.

Неожиданно Мэтт запустил руку ей под кофточку и до боли сдавил грудь. Эми не успела его остановить. Она возмущенно попыталась его оттолкнуть, тогда он сгреб в горсть легкую ткань кофточки и несколько раз накрутил на руку, сдавив ей горло. Она инстинктивно чувствовала, что должна скрывать свой испуг. Эми вызывающе вздернула подбородок и сверкнула на Мэтта глазами:

— Это будет стоить еще сто долларов.

Он притянул ее к себе так, что она ощутила на своем лице его дыхание.

— Когда ты увидишь, что у меня для тебя есть, сама мне приплатишь.

— Отпусти меня, сукин ты сын.

— Ну же, уймись, детка, — он попытался ее поцеловать, — мне нравятся дерзкие девчонки.

Эми успела отвернуть голову, и Мэтт попал языком ей в ухо.

— Раз так — хорошо. Всегда принимаю вызов, тут уж готов поиметь хоть бревно.

— А если бревно закричит?

— Пожалуйста, ори сколько влезет. Прикинь, кому из нас полицейские скорее надерут задницу?

— Ты прав, — Эми решила изменить тактику, — в этом деле я действительно новичок и теперь передумала.

Он молчал. Эми старалась, чтобы голос не выдал охватившего ее панического страха:

— Тебе нужна профессионалка, сейчас еще не поздно, ты вполне сможешь найти такую, которая сделает все, что ты захочешь, и возьмет меньше. Могу помочь тебе подыскать то, что нужно. Я знаю, где они собираются.

— Развалины мне не нужны, я люблю свеженьких женщин, таких вот, как ты. — Он взял ее руку и провел себе спереди по брюкам. — Кроме того, мой боец в полной готовности и не желает ждать.

Мэтт играл с ней, как кот с мышью. Чем сильнее она сопротивлялась, тем больше распаляла его. Игра становилась для него все азартнее.

— Прошу, не трогай меня, — Эми даже не узнала собственного голоса.

— Ну, не бойся, он не такой уж и большой. — Мэтт неправильно понял ее слова. — Но попробуешь его и на других мужчин смотреть не захочешь,

У Эми от отвращения свело живот. Ей нужно было срочно выбираться из этой комнаты.

— Мне нужно в туалет.

— Зачем? — подозрительно спросил он.

— А ты как думаешь?

— Дай мне свою сумку, — потребовал Мэтт.

— Она мне нужна.

— Возьми, что нужно, а сумку оставь.

Он ее раскусил. Эми открыла сумочку и достала из пакета коробочку с таблетками, подавив желание прихватить и права. О кредитных карточках она не думала. Ей очень не хотелось, чтобы он узнал ее адрес.

— Что там такое?

Это был обычный аспирин, но неожиданно для себя Эми сказала:

— Ампициллин.

— Это антибиотик, зачем он тебе?

— У меня триппер. — Слово как-то само собой сорвалось у нее с языка, хотя она смутно представляла, что это такое, знала только, что это болезнь, передающаяся половым путем.

— Сейчас им никто уже не болеет, — возразил Мэтт.

— Я тоже так думала, — Эми видела, что немного поколебала уверенность Мэтта.

— Дай сюда.

— Что? — Во рту у нее пересохло.

— Дай коробку!

Она не успела ему помешать: Мэтт выхватил и заглянул внутрь.

— Не думай, что я дурак, здесь всего лишь аспирин.

И тут ее охватил страх, какого она не знала раньше. Игра зашла слишком далеко, правила стали другими, и Эми их не знала.

— Пожалуйста, отпусти меня, — попросила она и сразу пожалела об этом. Просить не стоило, чтобы не показывать свою слабость.

— Тебя никто не заставлял сюда приходить. — Мэтт с силой отшвырнул коробку с таблетками.

— Ты не должен принуждать меня остаться. — У нее мелькнула мысль, что ей удастся переубедить его. — Позволь мне уйти…

— Нет, крошка, ничего не выйдет. Сама заварила кашу, теперь отступать поздно. Я не выношу, когда меня дразнят, а потом хотят надуть.

Выбор был невелик: либо сопротивляться, либо постараться убежать. Эми выбрала второе и метнулась к двери.

Мэтт перехватил ее, прежде чем она успела открыть замок. То, что произошло дальше, Эми никак не могла предвидеть. От первого удара она отлетела к стене, ударившись о нее головой. Второй — показался похожим на взрыв. Нестерпимая боль пронзила челюсть, молнией ослепила глаза. Третий удар он нанес кулаком. Эми почувствовала, как рот ее наполнился кровью.

Инстинктивно она пыталась сохранить равновесие, старалась закрыться от безжалостных ударов. Но Мэтт, казалось, вошел в азарт, он напоминал чудовищную заводную игрушку, которая могла остановиться не раньше, чем кончится завод. С тупой методичностью он наносил ей удар за ударом. Вместо того чтобы зажмуриться, Эми силилась смотреть сквозь застилавшую глаза кровавую пелену.

Но после очередного удара ноги отказались ее слушаться, и Эми медленно сползла на пол, ей чудилось, что ее подхватили и уносят с собой волны какой-то неведомой реки. Она слышала обрывки слов, смысл которых понять уже была не в силах.

— Очнись, тварь! — пытался окриками привести ее в чувство Мэтт. — Я же бил тебя не так сильно. Вставай, черт тебя побери!

Голова Эми раскалывалась, каждый удар сердца отзывался острой пульсирующей болью. По привычке она приложила руку к виску, как делала всегда, когда испытывала головную боль. Пальцы ее нащупали какое-то утолщение. Она попробовала открыть глаза — от жгучей боли у нее перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось, на какое-то мгновение ей показалось, что голова ее не выдержит этого адского грохота и разлетится на куски.

Некоторое время Эми сидела, не шевелясь, боясь отнять руку от лица. Время словно остановилось. Ей представлялось, что прошли часы, прежде чем отполыхали багровые огни и боль больше не пронзала глаза острыми клинками. Сначала она боялась двинуться с места, потом решила рискнуть. Боль не давала ей особенно торопиться, напоминая о себе всякий раз, когда ее движения становились чересчур резкими.

Эми мучила жажда, но какая-то странная. Похожее ощущение бывает в детстве, когда попытка напиться из-под крана не приносит желаемого удовлетворения, только увеличивая с каждым новым глотком тяжесть в желудке. Эми попробовала осторожно облизнуть пересохшие губы. Язык оказался неожиданно огромным и с трудом помещался во рту, она коснулась им распухших губ и почувствовала потрескавшуюся корку запекшейся крови.

Память возвращалась медленно, отдельными фрагментами, напоминавшими застывшие кадры кино. Эми сделала над собой усилие, чтобы собрать их воедино. С большим трудом, но все же ей это удалось. Осталось несколько пробелов, которые Эми домыслила. Ей не в первый раз приходилось составлять такую мозаику. В те времена, когда она пила, ей пришлось овладеть этим умением. Превозмогая боль, Эми открыла глаза и огляделась. Она увидела, что сидит в неестественной позе, подвернув под себя ноги, в каком-то закоулке между кирпичной стеной и контейнером для мусора. От неудобного положения ноги совершенно онемели и все равно казались налитыми болью.

Раскачиваясь из стороны в сторону, Эми медленно и осторожно высвободила сначала одну, потом другую ногу. Мускулы сразу же откликнулись легким покалыванием, которое в следующую минуту сменилось оглушающей болью. Эми попыталась размышлять. Мэтт избил ее, но ограничился ли только этим?

Она начала исследовать источник боли и с некоторым облегчением и даже благодарностью отметила, что ошиблась в своих самых худших предположениях. Мэтт все же не изнасиловал ее. Возможно, избиение и было его основной целью.

Ей удалось подняться только после нескольких попыток. Каждый раз приходилось ждать, пока боль отпустит настолько, что можно будет попробовать снова. Держась за контейнер, Эми обогнула его и, выйдя в переулок, смогла как следует оглядеться. Ей показалось, что она узнает антикварный магазин, находившийся в двух кварталах от бара «Димвитти», но полной уверенности у нее не было.

Эми сделала шаг и наступила на что-то острое: на ней не оказалось туфель. Она медленно побрела обратно. Туфли нашлись вместе с сумочкой. Денег в ней не оказалось, это мало ее взволновало, гораздо важнее, что на месте остались ключи от машины, за это она была до слез благодарна Мэтту. Эми скорее поползла бы домой на четвереньках, чем обратилась бы к кому-либо за помощью. Никто не должен был увидеть ее такой. Никто.

Эми надела туфли и осторожно пошла в сторону улицы. Остановившись передохнуть, она вспомнила о матери. Как бы поступила та, увидев ее в этот момент: постаралась бы помочь или с отвращением отвернулась. А Диана? Эми так часто приходилось видеть разочарование в глазах сестры, что угадать ее реакцию было нетрудно. Все оказывалось до боли знакомым, и ничего нового ждать не приходилось. И скорее всего мать была права, предлагая ей уехать из города. Отъезд Эми облегчит существование ее близким.

Сначала Диана огорчится, но потом жизнь постепенно войдет в нормальное русло, и она согласится, что все к лучшему, возможно, даже будет ей благодарна. Еще месяц или всего неделю назад Эми не стала бы и думать об отъезде, теперь она не видела лучшего способа доказать Диане свою любовь.

6

Диана подошла к двери и постучала. Ответа не последовало. Она постучала еще раз, на этот раз настойчивее, и прислушалась в надежде уловить хоть какой-то звук, подтверждающий, что Эми дома. Но в квартире стояла мертвая тишина.

Перед этим она звонила сестре предупредить, что задерживается. Телефон Эми молчал, и Диана решила, что сестра в ванной. Хотя они и не договаривались определенно, Эми не могла просто взять и уехать, не говоря о том, чтобы вообще забыть о предстоящем походе по магазинам, о посещении милых ее сердцу антикварных лавок и магазинчиков старых вещей. Она могла забыть что угодно, только не это.

У Дианы был ключ от квартиры сестры, но она воспользовалась им всего лишь дважды. В первый раз это случилось, когда Эми уехала из города, а потом позвонила Диане и попросила проверить, не оставила ли она включенным утюг. Во второй раз она заехала, чтобы забрать оставленный ей сестрой подарок ко дню рождения. Эми в это время должна была находиться в отъезде, но неожиданно вернулась и оказалась в душе с мужчиной, которого Диана не видела ни раньше, ни после того. Вспоминая об этом, Эми каждый раз от души смеялась, но Диане было не до смеха.

Диана взглянула на часы: до открытия магазинов оставалось еще полчаса — времени вполне достаточно, чтобы успеть съездить за булочками и потом попить вместе с Эми кофе. Если ей опять никто не ответит, придется воспользоваться своим ключом.

Диана села в машину и уже приготовилась отъехать, как вдруг вспомнила, что не заглянула в гараж. Она схватила сумочку и побежала через улицу, не обращая внимания на сердитый взгляд, которым ее наградила женщина, надеявшаяся припарковать машину на освободившееся место.

Машина Эми стояла в гараже, но под каким-то неестественным углом, как будто хозяйка оставила ее второпях или… Диана поспешила прогнать прочь мысль, что Эми снова могла запить.

Диану больше не смущала возможность застать сестру с мужчиной. Она ринулась к лестнице с ключами в руке. На одном дыхании Диана преодолела лестничный марш, держа ключ наготове. Подчиняясь вошедшим в плоть и кровь правилам приличия, она снова постучала: за дверью царила тишина.

Войдя в прихожую, Диана прислушалась, все еще надеясь, что ее встретят голоса и шум воды, а может быть, раздадутся шаги Эми в кухне. Но ее окружала полная тишина, такая же пугающе враждебная, какая разливается по лесу, затаившемуся при появлении непрошеного гостя. Диане вдруг захотелось как можно скорее избавиться от этой звенящей тишины. Ее неудержимо тянуло выйти на лестницу, закрыть за собой дверь и предоставить Эми время, чтобы собраться с мыслями, и позвонить, когда она будет к этому готова. Можно считать это интуицией или внутренним чутьем, дело не в названии, но одно Диана знала точно: в квартире было нечто такое, что ей будет неприятно увидеть.

Ее охватил порыв гнева. «Черт возьми, Эми, — мысленно обратилась она к сестре, — ты неудачно выбрала время для своих загадок: у меня и без того полно проблем, позволила бы сначала с ними разобраться, а потом уж подсовывала свои».

Но досада и раздражение исчезли так же быстро, как и появились.

— Эми, это я, — решилась наконец подать голос Диана, — ты дома?

Она повесила сумочку на старинную вешалку и прислушалась. Снова ни звука. Диана направилась в ванную, но внимание ее привлекла горевшая в гостиной лампа.

Она перевела взгляд на диван, на лежавшую ничком Эми. На сестре был купальный халат, а волосы блестели как после душа, она прикрывала лицо рукой, будто желая отгородиться от всего света.

У Дианы немного отлегло от сердца. Она вошла в комнату и, подойдя к дивану, потрепала сестру по плечу.

— Эй, соня, пора вставать! У нас с тобой дел невпроворот и везде надо успеть.

Эми не пошевелилась, даже не возмутилась, что ей не дают поспать. Диана потрясла ее снова, уже сильнее; сестра продолжала лежать неподвижно, безучастная ко всему. Диана шагнула еще ближе и поддела что-то ногой: это была пустая бутылка из-под водки. Буря эмоций взметнулась в ее душе. Она не знала, плакать ли ей от разочарования или кричать от ярости и досады.

— Будь все проклято!

Что же такое произошло накануне вечером, из-за чего Эми опять сорвалась? Диана раздраженно трясла сестру за плечо, повторяя: «Ну, проснись же, проснись, я хочу с тобой поговорить…»

Рука Эми сползла вниз, и Диана содрогнулась и замерла, затаив дыхание. Разум подсказывал ей, что перед ней сестра, но сердце отказывалось признавать Эми в этой женщине с чудовищно распухшим лицом, покрытым ссадинами и кровоподтеками.

— Эми… — сдавленно прошептала Диана, — что случилось?

Диана застыла в тупом оцепенении, не в состоянии оценить происходящее. В привычном ей мире, благополучном и защищенном, насилие существовало только на экране телевизора и в кино. Кровь и синяки, наложенные умелой рукой гримера, были ненастоящие и легко стирались обычной губкой. Да и актеры выглядели совсем иначе, чем Эми в этот момент. Реальность оказалась много ужаснее, даже если бы пришлось наблюдать ее, сидя на порядочном расстоянии от сцены.

И тут Диана словно очнулась: она видела перед собой не актрису из фильма ужасов, это же ее сестра Эми.

— Кто это сделал? — воскликнула она, падая на колени рядом с диваном.

Бесчувственность Эми чем-то отличалась от пьяного оцепенения. Она не только оставалась совершенно неподвижной, ее дыхание можно было уловить с большим трудом.

Тревогу сменил панический страх. Диана схватила руку сестры, лихорадочно стараясь нащупать пульс. Пальцы Эми разжались, и на пол упал пустой пузырек из-под таблеток. Диана подняла его и прочитала надпись на этикетке.

— Клоризат. Черт, это еще что?

Она отшвырнула пузырек и опять стала искать пульс на запястье Эми. Безуспешно. Диана попробовала другую точку, потом еще одну. Почти отчаявшись, она приложила руку к шее сестры и с облегчением ощутила еле заметные прерывистые удары. Диана перевела дух.

Она торопливо поднялась, чтобы дотянуться до телефона и вызвать помощь.

Первой прибыла команда спасения. Диана показала им пузырек, водочную бутылку, ответила на заданные вопросы и, стоя в углу, отстраненно наблюдала, как чужие люди в голубой форме хлопотали вокруг ее сестры.

Вскоре приехали две машины «Скорой помощи». В комнате стало еще теснее. Когда один из спасателей наклонился, чтобы помочь уложить Эми на носилки, Диана заметила, что от груди сестры идут провода к маленькой коробочке и маске, прикрывавшей ей рот.

Вместе с врачами Диана спустилась вниз. Ей очень хотелось расспросить их о состоянии сестры, но она сдерживалась, боясь, что на ответы уйдут драгоценные секунды, необходимые для спасения Эми. В машине «Скорой помощи» Диана сидела на переднем сиденье и повторяла молитвы, которые учила в детстве, но с тех пор вспоминала очень редко. Она была готова обещать богу, в существовании которого довольно часто сомневалась, все что угодно в обмен на жизнь сестры.

В больнице Эми поместили в отдельную палату с многочисленными приборами, а Диане снова стали задавать вопросы. По сравнению с суматохой, царящей в квартире, здесь сохранялся относительный порядок. После оформления всех бумаг Диану попросили подождать и проводили в комнату с безликой мебелью и телевизором на стене.

Всю жизнь Диана послушно выполняла то, что ей говорили, но примером для себя считала Эми, чьи непредсказуемость и своенравие делали ее жизненный путь извилистым и тернистым. Иногда собственная уступчивость представлялась Диане больше похожей на трусость, чем на проявление здравого смысла. Это был хороший способ избежать конфликтов и осложнений. Она попыталась представить, как повела бы себя на ее месте Эми: согласилась бы покорно сидеть и ждать или помчалась убеждать врачей немедленно заняться сестрой?

Очевидность ответа сомнений не вызывала. Диана встала и, больше не раздумывая, направилась в лечебный блок. Хотя это и не была клиника отца, но Карла Винчестера достаточно хорошо знали в медицинских кругах, поэтому его имя должно было сыграть определенную роль и помочь дочери, о которой он, вероятнее всего, и думать забыл. Это вряд ли пришлось бы по душе отцу, но сейчас Диану нисколько не волновали подобные вещи.

Вечером того же дня Диана сидела в палате сестры и следила за ее сердечным ритмом, воспроизводящимся на экране монитора. Она проголодалась, но уходить не хотелось. Как сказала медицинская сестра, Эми могла прийти в себя в любую минуту, и Диана не хотела упускать этот момент.

Раздался легкий стук в дверь, и почти вслед за ним в палату заглянула Стефани, Диана даже не успела ответить.

— Ну, как дела? — поинтересовалась она.

— По-прежнему.

Диану безусловно порадовал приход подруги, но она была бы просто счастлива, если бы увидела на ее месте мать или отца. Она позвонила родителям и Стефани почти в одно и то же время, с тех пор прошло уже много часов. Сообщение в отсутствие Стефани принял автоответчик, а секретарша отца пообещала отыскать родителей и передать просьбу Дианы позвонить в больницу как можно скорее.

Стефани вошла, держа в одной руке зеленого цвета вазу с цветами, а в другой какую-то забавную игрушку.

— Извини, что не приехала сразу: прочитала твое послание только около получаса назад. Брала интервью у парня, который жонглирует цепными пилами и… — Она увидела Эми и в ужасе умолкла, потом подошла ближе. — Господи, ты же сказала, что она попала в аварию.

Когда Диана звонила Стефани, она не могла рассказать обо всем и только сообщила, что Эми в больнице.

— Это была не авария.

— Что тогда?

— Ее кто-то сильно избил.

Смысл этих слов дошел до Стефани не сразу, наконец она все поняла и возмутилась:

— Но кто же это сделал?

— Не знаю.

— Значит, того мерзавца не задержали? А кто ее нашел?

— Я, — Диана отвела Стефани подальше от кровати и рассказала то немногое, что знала сама.

— Ты думаешь, что она… — Стефани попыталась подыскать нужные слова. — Ты хочешь сказать, что Эми пыталась покончить с собой, когда этот тип ушел? — закончила ее мысль Диана.

— Понимаю, что у тебя для беспокойства оснований больше чем достаточно, но если бы дело ограничивалось только алкоголем и таблетками, было бы легче предположить, что произошел несчастный случай.

— Мне приходило в голову все то же самое, — сказала Диана, — анализы показали, что она приняла пять или шесть таблеток.

— Но мне показалось, ты говорила, что нашла пустой пузырек?

— Наверное, их там столько и было. Мысленно Диана снова и снова возвращалась к событиям этого утра. Она старалась проанализировать каждую деталь, даже самую незначительную на первый взгляд. Недостающие звенья Диана пыталась воссоздать самостоятельно и, если не находила в них смысла, принималась думать заново.

— Я не знала, что она опять начала пить.

— Эми не пьет, по крайней мене не пила до вчерашнего вечера. — Диана скрестила руки на груди и прислонилась к стене. — Там была небольшая бутылка. Если бы она решила покончить с собой, то выпила бы гораздо больше. И если в пузырьке оставалось только пять-шесть таблеток, Эми бы этим не ограничилась.

По лицу Стефани Диана видела, что не убедила ее.

— Эми никогда не останавливалась на полпути, а доводила все до конца. Если бы она решилась на самоубийство, можно не сомневаться, ей бы это удалось.

— Понимаю, тебе хочется найти разумное объяснение всему случившемуся, — мягко заметила Стефани, — но ты пытаешься объяснить логически то, что не поддается логическому осмыслению. Так тебе не удастся ничего добиться. — Она сняла пиджак и положила его на край кровати. — А как восприняли это родители?

Если бы на месте Стефани был кто-то другой, Диана попыталась бы приукрасить правду, но от нее она не захотела ничего скрывать.

— Я просила им передать, но они еще не звонили.

— Мне казалось, что они должны появиться здесь по крайней мере, чтобы пресечь слухи. В больнице до сплетен так же много охотников, как и среди журналистов.

— Возможно, Гленда не смогла их разыскать. — Диана все-таки пыталась найти повод для оправдания. — Я надеялась… — Она умолкла. К чему слова, если им обеим ясно, что Эми безразлична родителям.

— Знаю, что ты имела в виду, — Стефани понимающе взглянула на подругу, — но в обозримом будущем такие надежды вряд ли сбудутся.

— Если бы они хоть один раз поддержали Эми, просто проявили к ней участие, это значило бы для нее так много.

— Пора перестать обманывать себя, да и ее тоже. Из твоих слов я поняла, что родители не стали бы очень убиваться, если бы Эми удалось задуманное.

Диану покоробила жестокая прямота Стефани, но возражать она не стала.

— Они никогда не любили Эми. Для меня так и осталось загадкой, зачем им понадобилось удочерять ее.

— А ты когда-нибудь спрашивала их?

— Нет.

Ее с детства приучили к мысли, что действия и слова родителей не подлежат обсуждению. Как и полагается воспитанным девочкам, Диана верила в то, что ей говорили, и не сомневалась, что родители всегда поступали правильно. Но очень часто Эми засыпала в слезах, и не раз Диана приводила к себе в комнату плачущую сестру, чтобы ее успокоить. В представлении Дианы родители имели причины относиться к Эми с холодным равнодушием и ругали ее для ее же пользы. Их нежелание прощать она объясняла стремлением дать Эми заслуженный урок.

— А тебе не кажется, что пришло время задать им этот вопрос?

— Не знаю, будет ли сейчас от этого польза, — не задумываясь, ответила Диана. Такой ответ сначала укоренили в сознании восприимчивого ребенка, теперь она, уже взрослый человек, тянулась к нему, как к спасительному кругу, движимая инстинктивным желанием любой ценой сохранить мир и согласие или пусть даже хотя бы видимость этого.

— Ты не ответила на мой вопрос. Разве Эми не имеет права знать, зачем ее удочерили?

— Наверное, ты права. Я выберу подходящий момент и обязательно…

— А к чему откладывать? Момент, по-моему, подходящий.

Диана не нашлась что ответить. И в этом Стефани оказалась права. Если не сделать это сейчас, когда в ней горел огонь возмущения, то в другой раз она вряд ли на подобное решится.

— Ты сможешь побыть немного с Эми?

Диана подошла к кровати и взяла сестру за руку.

Она искала место на ее лице без синяков и ссадин, куда бы можно было поцеловать, наконец выбрала лоб, пострадавший меньше всего, и шепнула:

— Пожелай мне удачи.

— Позвонить, когда она очнется? — спросила Стефани.

Диана задумалась. Предстоял непростой разговор с матерью, и было бы лучше, если бы их не прерывали.

— Звони, только если ей станет хуже.

Возможно, она не сможет обо всем рассказать Эми, но сама, по крайней мере, узнает правду.

7

Диана подъехала к дому родителей и остановилась у ворот. Взяв пульт дистанционного управления, она нажала кнопку и стала наблюдать за медленно расходившимися в стороны металлическими створками. В раннем детстве она воспринимала почти трехметровый забор как нечто вполне естественное, но с возрастом стала задумываться, зачем требовались такие повышенные меры предосторожности. И только после того как она некоторое время прожила вне родительского дома и смогла взглянуть на свою семью как бы со стороны, ей стали понятны некоторые особенности их жизни.

Атмосфера благополучия и процветания не появляется сама по себе: она либо является отражением реального успеха, либо создается искусственно. Старинный род Винчестеров сохранил престиж и высокое положение в обществе, хотя и не имел былого могущества, и состояние его, прежде огромное, значительно уменьшилось.

Когда Эйлин согласилась войти в семью с таким громким именем, она была не настолько ослеплена любовью, чтобы ожидать от второго мужа немедленного и головокружительного взлета, поэтому не собиралась целиком доверять ему свое будущее, напротив, она решила стимулировать этот процесс, направляя на это все усилия. Чтобы добиться желаемого результата, Эйлин методично и расчетливо принялась создавать видимость солидности и значимости. Самым важным, по ее мнению, было поселиться в «подходящем» районе и выбрать для этого не обычный дом, а такой, какой соответствовал бы тому высокому статусу, который она надеялась со временем обрести. Для нее не играло роли, что пришлось израсходовать изрядную часть своих средств, пока доход Карла вырос достаточно, чтобы покрывать основную часть расходов на содержание роскошного особняка. Во всем и всегда Эйлин Винчестер руководствовалась принципом: цель оправдывает средства. Никакие преграды не могли ее остановить, и горе тому, кто оказывался на ее пути.

Диана решила не подъезжать к парадному входу, а объехала дом и вошла через кухню. Экономка Хелен чистила у раковины морковь. Эта женщина жила в семье, сколько Диана себя помнила. Хелен подняла голову и приветливо улыбнулась.

— Ваша мама терпеть не может, когда вы так проходите в дом, — сказала она, вытирая руки о фартук.

— Она дома? — поинтересовалась Диана, не склонная в данный момент к разговору.

Приезжая в дом, она не упускала случая поболтать с Хелен. Ей доставляло удовольствие слушать ее забавные и добрые рассказы о своих внуках, такие непохожие на желчные высказывания матери и ее язвительный пересказ нескончаемых светских сплетен. Но в этот день Диана не могла позволить себе расслабиться.

Хелен повесила полотенце на стул и внимательно взглянула на Диану, ее улыбка постепенно угасла.

— Минут пятнадцать назад я относила ей в кабинет чай. Она занималась с какими-то бумагами. Думаю, она и сейчас там.

— А отец?

— Уехал около часа назад.

— Черт! — невольно вырвалось у Дианы. Она решилась на такой болезненный разговор, но говорить дважды на эту тему было бы слишком. — Мне нужно видеть их обоих, — раздраженно добавила она.

— А у вас все в порядке? — почувствовала ее настроение Хелен.

— Да… То есть нет. — К чему было скрывать очевидное?

— Могу я чем-нибудь помочь?

С детских лет Диане внушали, что любые проблемы, особенно касающиеся семьи, следовало решать; не привлекая внимания посторонних. Чувства и переживания было положено прятать поглубже, а плакать разрешалось только в одиночестве. Таков был непреложный закон, принятый в семье. Что тут было удивляться, если Эми видела средство от этого бездонного одиночества в протесте, алкоголе и наркотиках?

— Помогать надо не мне, — сказала Диана, — но для Эми ты можешь кое-что сделать: позвони через несколько дней, когда она вернется домой из больницы. Я знаю, она будет рада с тобой поговорить.

— Я ничего не знаю… — огорченно произнесла Хелен. — Значит, она в больнице? Что с ней?

Искреннее участие Хелен тронуло Диану. Сочувствие посторонних чаще всего оказывалось обычной вежливостью, на истинную заботу и внимание были способны только друзья. Эйлин пришла бы в неописуемую ярость, узнай она, что Диана посвятила чужого человека в семейные дела. Но Диану это сейчас не волновало, слишком сильно было ее потрясение.

— Кто-то зверски избил ее, а потом… я даже не знаю точно, что затем произошло. Единственное, что я могу сказать, — Эми выпила пол-литра водки и проглотила полдюжины таблеток снотворного.

— Боже милостивый! Ах она бедняжка, — перекрестилась Хелен. — Что говорят врачи? Как она?

— Пока ничего.

— А меня к ней пустят?

— Ну, если у тебя есть время… — искренний порыв Хелен окончательно растрогал Диану.

— Еще бы у меня не нашлось времени. — Экономка обняла Диану и прижала к себе. — Что же может быть важнее?

— Я передам в больнице, что ты придешь.

— Как вы думаете, она не откажется от домашнего печенья? Могу сделать шоколадную стружку, когда-то она ей очень нравилась.

Диана готова была поспорить на годовое жалованье, что мать не смогла бы назвать ничего из того, что нравилось Эми.

— Не уверена, что ей можно печенье, но ей будет очень приятно.

— Я испеку его сегодня же, — загорелась Хелен.

— Спасибо.

— За что?

— За заботу.

— Как же мне не думать о вас? Вы с Эми мне как родные.

Хелен подошла к буфету, достала оттуда блокнот, куда записывала покупки, и вырвала листок.

— Память у меня уже не та, если не запишу, что нужно сделать, забываю моментально. Какая у Эми палата и где находится больница?

Диана написала все, что нужно, и с большой неохотой отправилась к матери. Дверь в кабинет оказалась закрытой, она постучала и замерла в ожидании ответа.

— Да, — откликнулась Эйлин, — кто там?

— Это я, мама, — Диана открыла дверь и вошла, — мне нужно с тобой поговорить. — Обычно она неизменно прибавляла: «Если у тебя найдется время». Сегодня же ее совершенно не волновало, была ли мать занята.

Эйлин поднялась из-за стола эпохи Людовика XIV и сказала со сдержанным нетерпением:

— Я знала, что ты придешь.

Как всегда, Эйлин Винчестер соответствовала роли, которую играла. Сейчас она изображала владелицу великолепного особняка, чей стиль определял классическую элегантность облика хозяйки. На ней были брюки из тонкой шерсти цвета бронзы, бежевая шелковая блузка, туфли на каблуке от Бруно Магли и минимум украшений: золотое ожерелье, серьги без камней и дорогие фирменные часы.

— Я оставила для тебя сообщение, почему ты не позвонила? — спросила Диана.

— В этом доме прошу не поднимать тона. — Эйлин одарила дочь ледяным взглядом.

Обращаясь с ней как с ребенком, мать старалась захватить инициативу, но Диану больше не волновало, обидится ли она и удастся ли привлечь ее в качестве единомышленника. После разговора с Хелен она была настроена иначе.

— Нет, мама, на этот раз у тебя ничего не выйдет, и не старайся давить на меня.

— Веди себя прилично или я… — Эйлин не могла скрыть своего удивления.

— Ну, и что ты сделаешь? Прикажешь меня выставить за дверь или, может быть, лишишь наследства?

— Она тебе все рассказала! — возмущение Эйлин сменилось вспышкой ярости. — Ах, маленькая ведьма, — злобно прошипела она, — мне следовало знать, что ей доверять нельзя.

Диана окаменела от неожиданности. Она сознавала, что произошло нечто неожиданное, но постаралась скрыть свое изумление. Только подыгрывая матери, она имела шанс узнать правду.

— Конечно, сказала. — Диана ни на минуту не сомневалась, что речь шла об Эми. — У нас нет секретов друг от друга.

— Ничего, еще не поздно. — Эйлин потянулась к телефону. — Я могу отменить оплату чека.

— На твоем месте я бы не стала этого делать.

— Да? — рука Эйлин застыла в воздухе. — И почему же?

Диана отлично знала, что должна сделать безошибочный ход. Эйлин Винчестер, как превосходный игрок, уловила бы самый незначительный промах.

— Потому что тогда ты не добьешься, чего хочешь.

Эйлин колебалась, как хищник, настороженно принюхивающийся к слишком легкой добыче, но, не уловив ничего подозрительного, раскрыла карты:

— Ты считаешь, еще есть шанс, что Эми уедет из города?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что Диана не нашлась что ответить. Она лихорадочно старалась сложить вместе кусочки головоломки, найти между ними логическую связь. Ответ напрашивался сам собой, но, даже хорошо зная мать, Диана сразу не могла поверить в возможность такого чудовищного замысла. Однако любое другое объяснение просто не имело смысла.

— Ты предложила Эми деньги, чтобы она уехала? Но как ты могла поступить так со своей дочерью?

— Она не моя дочь, — отчеканила Эйлин и со злостью швырнула трубку на рычаг.

Теперь Диана поняла всю глубину отчаяния Эми. Загадка была разгадана: она знала, что толкнуло сестру на трагический шаг. Нестерпимая душевная боль затуманила на миг ее сознание.

— Как горько ты меня разочаровала. Даже тошно говорить с тобой.

— Что ты себе позволяешь? Я твоя мать, и ты должна меня уважать.

— Уважение еще надо заслужить.

Диане показалось, что в первый раз в жизни мать не нашлась что ответить. Но она сумела быстро овладеть собой.

— Это не твоя вина, — сказала Эйлин уже более спокойным тоном. — Это все Эми, с первого дня, как мы взяли ее в наш дом, она не переставала быть источником неприятностей.

— Но, мама, тогда она была всего лишь ребенком!!

— Она непрерывно орала на протяжении полугода. Мы не знали с ней покоя.

— Но многие маленькие дети плачут, это не ее вина.

— До ее появления ты была милой счастливой девочкой. Но под ее влиянием ты переменилась, постепенно стала скрытной, потом тайком пробиралась к ней в комнату по вечерам. Вы секретничали и засыпали вместе. Даже мой строгий запрет не остановил тебя. Из-за нее ты лгала нам с отцом, — Эйлин жестом остановила протестующий возглас Дианы. — Да-да, мне прекрасно известно, сколько раз ты ее покрывала и брала на себя ее вину. Она восстановила тебя против нас, никогда ей этого не прощу.

Бесполезно что-либо доказывать, не стоило и пытаться. Диана отчетливо это понимала, и тогда она решилась задать вопрос, ради которого приехала:

— Зачем вы удочерили Эми?

К ее большому удивлению, Эйлин не стала уклоняться от ответа:

— Это была идея твоего отца. Он стал с ней носиться, как только мы узнали, что не сможем больше иметь детей.

Если Эйлин считала что-то ошибкой, она часто старалась отрицать свою причастность. Ее память оказывалась на редкость избирательной, когда ее это устраивало, но на этот раз Диана не сомневалась, что мать говорила правду.

— Но почему еще одна дочь, а не сын?

— Не в этом дело. Твой отец не хотел, чтобы тебе, как в свое время ему, пришлось расти в одиночестве. Он рассказывал, как упрашивал родителей подарить ему брата или сестру, но они занимались собой и не понимали, как ему одиноко. И он поклялся, что не позволит своему ребенку так же страдать.

— Не помню случая, чтобы тебе не удавалось настоять на своем. Как же ты уступила на этот раз?

— Он убеждал меня, что она станет тебе хорошей подругой, и я, можешь себе представить, имела глупость ему поверить. — Эйлин зло рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что никогда, даже в самом начале, не считала Эми своей дочерью?

— У меня уже была дочь, та, которую я родила. Как я могла испытывать то же самое к чужому ребенку?

— Но когда Эми появилась в доме, она была всего лишь крохотным существом, без прошлого, с одним только будущим.

Эйлин села в кресло и стала бесцельно перекладывать бумаги, передвинула дорогое пресс-папье, изготовленное в виде золотой клюшки для гольфа, вернула на подставку изящную ручку и смахнула в ящик, отделанный золотом, нож для разрезания бумаги.

— Я не жду, что ты сможешь сейчас меня понять, но когда у вас со Стюартом появится собственный ребенок, тебе вспомнятся мои слова. Мне наплевать, что там написано в книгах. Между матерью и ее ребенком существует особая связь, повторить которую искусственно невозможно. И те, кто уверяет, что любят приемных детей как родных, либо неосознанно обманывают себя, либо просто беззастенчиво лгут.

Теперь все встало на свои места. Преимущественное и благосклонное внимание к собственной дочери не имело прямого отношения к ее послушанию и примерному поведению, как не были связаны поступки Эми с постоянной строгостью к ней и неизменным холодным равнодушием.

— Ты никогда не любила ее, даже не пыталась полюбить, — заключила Диана.

Эйлин приняла позу королевы, восседающей на троне и готовой вершить суд над ничтожными подданными.

— Я терпеливо выслушала тебя, но с меня достаточно. Мы дали этой девочке все, включая фамилию твоего отца. Она жила в прекрасном доме, посещала лучшие школы, имела отличную возможность устроиться в жизни. И чем же она нам отплатила? Отец не станет тебе рассказывать, а я сама видела, как с ним едва не случился удар, когда ему попалась на глаза заметка в газете, да еще на первой полосе. Он даже хотел уйти из совета. Какое унижение, я никогда ей этого не прощу.

На Диану нежданно лавиной нахлынули воспоминания. Это были болезненные моменты, о которых многие годы она предпочитала не думать. Перед ее глазами всплыла картина: мать сидит на диване, а Эми робко жмется к ней, старается примоститься рядом, но ее останавливает недовольная гримаса на лице Эйлин. Когда Диана подросла, отец сам учил ее водить машину, а Эми отправили учиться на курсы. Карл и Эйлин не пропускали ни одного школьного праздника, в котором участвовала Диана, а для Эми у них почти никогда не находилось времени, независимо от важности события.

Всю жизнь родители воспитывали Диану в соответствии с правилами, которые даже не упоминались по отношению к Эми. Светские манеры, бесконечные наставления — все это вдалбливалось ей в голову с утра до вечера. От Эми всего лишь требовалось поведение, не порочащее семью. Казалось, никого не волновала ее дальнейшая судьба, когда она вырастет и начнет самостоятельную жизнь.

— Когда вы решили взять ребенка, как вы нашли Эми? Почему выбрали именно ее? — спросила Диана.

— Зачем тебе знать? — вопрос явно застал Эйлин врасплох.

Диане удалось обуздать гнев. Начав спорить, она бы ничего не добилась, а только обострила отношения с матерью. Она перевела разговор на другое.

— Зачем тебе понадобилось, чтобы Эми уехала из города?

— Я сделала это ради отца и тебя.

— Эми не уедет, если только у нее не появится для этого особая причина. Что, если мне поискать ее настоящую мать? Это может стать неплохим мотивом, как ты считаешь?

— А почему ты уверена, что ее мать захочет встретиться с ней? — с сомнением спросила Эйлин.

— Прошло почти двадцать шесть лет. Может быть, сердце ее смягчилось. Я знаю, со многими женщинами так случается.

— А если нет?

— Но почему ты не хочешь со мной согласиться? У тебя есть предложение получше?

— Не могу понять, почему ты так печешься об Эми? Что она сделала для тебя?

Эйлин ее проверяла. Диана чувствовала, что должна продолжать игру и добиться расположения матери.

— Я делаю это не ради Эми, а для вас с отцом. Нашей семье давно уже нужны мир и согласие. И если для этого необходимо найти настоящих родителей Эми, я этим займусь.

Эйлин ни секунды не сомневалась, что она так и сделает. Но с другой стороны, она всю жизнь видела лишь то, что хотела видеть, и верила тому, чему ей хотелось верить.

— Передача на воспитание была оформлена частным порядком, — сказала Эйлин.

Она не успела ничего добавить: дверь распахнулась, и в комнату ворвался Карл Винчестер.

— Придет ли этому когда-нибудь конец? — с возмущением обратился он к Диане.

Вены на его шее вздулись, было заметно, как напряженно пульсирует в них кровь. Диане никогда раньше не приходилось видеть отца в таком бешенстве. Инстинктивно она даже попятилась от него.

— Ты о чем? Что должно прекратиться?

— Не стоит прикидываться дурочкой, Диана! Я уже сыт всем по горло. — Карл выразительным жестом подкрепил свои слова.

— Эми? — испугалась Диана. — Ей плохо, что случилось?

— Ты прекрасно знаешь, что случилось. — Карл с трудом сдерживал ярость. — И ты даже не потрудилась рассказать мне. Какой-то санитар подходит и начинает расспрашивать меня о дочери, а я не понимаю, о чем идет речь. Ты можешь представить, что я при этом чувствовал?

— И что же ты чувствовал? — Страх ее прошел, его сменила злость.

Отец ответил ей убийственным взглядом.

— Ты ожидаешь, что я стану переживать из-за какой-то шлюхи, побитой очередным клиентом? Не дождешься!

Его слова ранили, как удары кинжала.

— Как ты можешь так говорить?

— Только так.

Диана чувствовала, что пора уходить: дольше выносить происходящее у нее не хватало сил.

— Оставь Эми в покое, — угрожающе сказала она отцу, — я не хочу, чтобы ты появлялся в ее палате. — И, повернувшись к матери, добавила: — А ты можешь забрать свой чек и подавиться им. Все, что Эми нужно, она получит от меня.

То, что произошло в следующую минуту, Диана не успела понять, она только почувствовала жесткий удар по щеке, от которого из глаз посыпались искры. Она отшатнулась, прикрывая ладонью лицо.

— Ты не смеешь так разговаривать с матерью! — заревел Карл.

Отец поднял на нее руку? Она была настолько ошеломлена, что почти не ощущала боли. Подобное случилось впервые в жизни. Она смотрела на него молча, потом заговорила:

— Не могу поверить, что ты это сделал. Ну, и каковы ощущения? Чувствуешь силу, власть? — И прибавила, не давая ему возразить: — Тебе не кажется, что то же самое испытывал тип, избивший Эми?

— Возможно, я и не должен был, но…

— Ах, возможно? — эхом откликнулась Диана.

— Ты моя дочь, и я…

— Это не имеет значения. — Она попыталась обойти его. Все, с нее довольно, надо немедленно уходить.

— Постой, мы еще не закончили разговор. — Карл жестом попытался остановить ее.

— Я больше ничего не желаю слышать.

— Пусть уходит, — вмешалась Эйлин. — Ты же видишь, она просто играет на публику.

— Почему бы тебе не позвонить Стюарту? — Диана остановилась и взглянула на мать. — Он вас с удовольствием поддержит.

— Ты сам видишь, — победно улыбнулась мужу Эйлин, — у нее все это несерьезно. Но Стюарт ее образумит.

8

На обратном пути в больницу Диана не переставала думать о недавнем разговоре с родителями. Неожиданно ей в голову пришло сравнение. В бейсболе есть правило: за три пропущенных мяча следует удаление. Но это спорт, в нем все четко и просто. В жизни действуют другие законы, даже если ситуация кажется похожей. Например, ее родители и Эми. У них была масса возможностей, чтобы приемная дочь почувствовала себя родной. Но они даже не попытались использовать хотя бы одну из них и очень давно заслужили «удаление».

На спортивной площадке за нарушениями следят судьи, они не допускают нечестной игры. Эми не повезло: ее некому было защитить. Диана старалась, как могла, но, к великому сожалению, она не знала всех правил и тонкостей «игры». Часто собственные проблемы отгораживали ее от сестры, мешали разобраться, что с ней происходит.

Во время разговора с матерью у Дианы возникла мысль, которая теперь неотступно преследовала ее, как она ни пыталась заставить себя не вспоминать о прошлом Эми.

Можно ли еще было восполнить недостаток любви и внимания или уже слишком поздно? Может ли родная мать устранить ущерб, причиненный Карлом и Эйлин Винчестер, или холод их равнодушия убил все ростки надежды? А если это так, то как Эми жить дальше, не испытывая уверенности в себе? Человеческий дух может оказаться на редкость стойким, но все имеет предел.

Диана все отчетливее сознавала, что должна как-то помочь Эми, пока не стало поздно. Упускать время было нельзя.

Из задумчивости ее вывел настойчивый сигнал клаксона. Она подняла глаза: на светофоре загорелся зеленый. По случаю выходного движение было менее напряженным, но Диана приказала себе собраться, чтобы не оказаться в больничной палате по соседству с Эми.

Уже через несколько минут она подъехала к стоянке у больницы. Хотя мысли о спасении сестры не покидали ее всю дорогу, в своих планах ей не удалось продвинуться ни на шаг. Диана решила зайти в цветочный магазин и купить букет. Конечно, этот жест мог показаться бессмысленным, но она знала, что Эми было бы приятно увидеть рядом со своим любимым клоуном яркие брызги розовых, желтых, алых тюльпанов. Вот в этом и заключался весь смысл.

— Как она? — с порога спросила Диана у стоявшей у окна Стефани. Она говорила тихо, словно боялась разбудить Эми.

— Несколько раз стонала и ворочалась, но глаза не открывала, я по крайней мере не заметила.

— Врач заходил?

Стефани отрицательно покачала головой.

— Как разговор с мамой?

Диана ответила не сразу. Она положила цветы на ночной столик и взглянула на сестру: ей показалось, что за время ее отсутствия лицо Эми несколько изменилось. Некоторые кровоподтеки побледнели, опухоль немного спала.

— Я узнала кое-что новое для себя.

— Например?

Совсем не так просто оказалось найти в себе силы и раскрыть постороннему семейные секреты, даже если исключение надо было сделать для Стефани, в порядочности которой Диана не сомневалась. Она подошла к окну и выглянула на улицу через просвет между шторами, потом наконец заговорила. Голос ее звучал так тихо, что Стефани приходилось напрягать слух.

— Ты знаешь, что некоторые родители чересчур балуют своих детей, они покупают им все, даже пони, — Диана умолкла.

— Я что-то не совсем тебя понимаю, — отозвалась Стефани.

— Эйлин и Карл Винчестер не хотели, чтобы их маленькая дочка росла одна, вот они и купили ей подругу.

— Подожди, мне начинает казаться, что ты собираешься обвинить себя в том, как твои родители обошлись с Эми.

— Но именно из-за меня…

— Выбрось эту чушь из головы, нечего тебе выискивать свою вину, это ничего не даст ни тебе, ни Эми.

— Ты права, слушать меня иной раз бывает довольно нудно, — согласилась с подругой Диана.

— Я бы сказала, скорее тягостно.

— Ну, хорошо, с этим все. — Диана убедилась, что сестра по-прежнему лежит неподвижно, и продолжала: — Мне нужна твоя помощь.

В этот момент Стефани раздвинула шторы и увидела покрасневшую щеку Дианы.

— Что это у тебя с лицом?

— Отец решил, что меня следует проучить, — ответила с горечью Диана, инстинктивно прикрывая пылающую щеку.

— Он тебя ударил? — поразилась Стефани.

— Да, влепил мне пощечину.

— Просто не верится.

— Я знаю.

Диана поймала себя на том, что продолжает держать руку у лица. Конечно, ей было стыдно за свой вид, но причина заключалась не в этом. Она интуитивно защищала отца, человека, который ее ударил. Неужели такое чувство испытывают женщины, когда их изобьют? Она бросила невольно взгляд на сестру.

— Как по-твоему, Эми сделала это, потому что чувствовала свою вину? Может быть, она пыталась как-то уйти от того, что с ней произошло, на время забыться?

— Да, это больше похоже на правду. Если бы Эми действительно собиралась покончить с собой, она бы не ограничилась пятью-шестью таблетками. — Стефани снова сдвинула шторы, и палата погрузилась в спасительный полумрак, отчего окружающая белизна и стерильная чистота утратили свою тоскливую безжизненность. — Ты сказала, я могу тебе чем-то помочь, — напомнила Стефани.

— Я хочу найти родную мать Эми, но не представляю, с чего можно начать. — Чем дольше Диана думала об этом, тем больше укреплялась в правильности своего решения.

— Пару лет назад, — начала Стефани, задумчиво прищурившись, — в одном из журналов появилась статья о женщине из Чикаго или Детройта, которая занималась подобными делами. Она почти не знала неудач, но, как потом выяснилось, ее методы не всегда согласовывались с законом. Через своих людей в госучреждениях она покупала нужную информацию. Припоминаю, что статья о ней появилась вскоре после ее выхода из тюрьмы. Она собиралась вернуться к своему занятию, правда, ограничившись легальными источниками информации.

— А ты помнишь ее имя?

— Память у меня действительно неплохая, но ты от меня много хочешь, — улыбнулась Стефани. — Я сегодня же позвоню Майку Джонсу, попрошу навести о ней справки, а заодно разузнать, как происходит поиск родных.

— А кто такой Майк Джонс?

— Он заведует архивом в нашей редакции. Никто лучше его не умеет отыскивать нужные сведения. Кроме того, он работает быстро.

Теперь, когда решение было окончательно принято, Диане не терпелось начать действовать. Она с трудом мирилась с мыслью, что придется ждать, пока Майк найдет нужного человека.

— Мне бы не хотелось, чтобы Эми знала об этом. По крайней мере, не сейчас.

— Ты считаешь, так лучше? Она обязательно почувствует, что ты от нее что-то скрываешь, — покачала головой Стефани.

— Мне надо действовать тактично.

— Я не призываю тебя форсировать события, и все же…

— Мне не хочется рисковать. Допустим, я посвящу Эми в свои планы и этим вселю в нее надежду. Но кто знает, чем все может обернуться. Вдруг ее мать откажется с ней встретиться? Я не хочу подвергать Эми такому испытанию.

— Я это как-то выпустила из виду, — призналась Стефани. — Мне все больше приходилось слышать о матерях, разыскивающих своих детей, но в жизни разное случается, возможны и другие варианты.

— И таких едва ли не большинство.

Словно в ответ на ее слова Эми застонала и подняла к лицу руки. Диана поспешила проверить, не отсоединилась ли трубка катетера, и замерла в ожидании, не очнется ли сестра в этот раз. Она не обманулась в своем предчувствии: веки Эми дрогнули, приподнялись, взгляд ее постепенно стал осмысленным.

— Привет, дорогая, — улыбнулась сестре Диана, — а я уж решила, что ты собираешься проспать целый день.

— Что ты… здесь делаешь? — с трудом разжимая запекшиеся губы, произнесла Эми.

— Мы ведь условились прогуляться по магазинам, ты не забыла?

— Да, — нахмурилась Эми, — наверное, я… проспала. — Она попыталась приподняться, но сразу же откинулась на подушку. — Голова просто раскалывается.

— Ничего удивительного, — ответила Диана, поправляя подушку.

В этот момент в поле зрения Эми попала капельница.

— Где я?

— В больнице.

Эми повернулась, пытаясь осмотреться, но боль заставила ее отказаться от этой попытки.

— Но почему я здесь? — спросила она минутой позже. — Что со мной?

— Я знаю только то; что тебя кто-то зверски избил, а когда ты вернулась домой, то приняла несколько таблеток снотворного и запила их водкой. Так что тебе лучше знать, что и как.

Эми закрыла глаза и долго лежала молча. Диана даже подумала, что она снова уснула.

— Я не хочу об этом вспоминать, — наконец сказала Эми.

— Хорошо, — согласилась Диана, почувствовав, как Стефани предупреждающе сжала ей руку. — Объяснения могут подождать.

Эми заметно расслабилась, услышав эти слова. Дыхание ее стало ровным и ритмичным, она снова погрузилась в сон. Как раз об этом и говорил Диане врач. По его словам, Эми в первые дни будет много спать и это пойдет ей только на пользу.

— Как ты считаешь, — спросила Диана у Стефани, — она все-таки расскажет, что с ней произошло?

— Не уверена. Мне кажется, Эми предпочтет, чтобы ты ничего никогда не узнала.

— А если так, то что мне делать, чтобы такое больше не повторилось?

— Ровным счетом ничего. — Стефани увлекла Диану к окну, где они могли говорить чуть громче. — Ты же не можешь постоянно следить за каждым ее шагом, чтобы она не глотала таблетки и не пила. Это бы значило жить вместо нее.

— Разумом я это сознаю, но здесь, — она приложила руку к сердцу, — у меня другое чувство.

— Но Эми также не доставит удовольствия думать, что она определенным образом стесняет тебя, осложняет жизнь.

— На какое-то время все можно уладить. Когда она поправится, я предложу ей пожить у меня.

— Вот-вот, ты уже выделила ей место на полу? Или надеешься уместиться с ней вдвоем на моем матрасе?

Диана не любила обращаться к кому-либо за помощью, но с удовольствием всем помогала. Она никогда не занимала деньги, но охотно давала в долг. Когда ее друзья уезжали отдыхать, она не отказывалась никогда позаботиться о домашних животных и присмотреть за квартирой, но сама предпочитала никого не просить об одолжении. И теперь она ни за что не обратилась бы к Стефани, если бы это не было так важно для Эми.

— Мне неудобно, но снова приходится просить тебя об одолжении.

— Мне чудится здесь подвох.

— Можешь сразу отказаться.

— Ну, спасибо.

— Мне бы хотелось, чтобы ты, пока не закрылись магазины, успела купить пару кроватей и кое-что самое необходимое для гостиной, — сказала Диана, доставая кредитную карточку.

— Ты хочешь, чтобы я купила для тебя мебель? — удивлению Стефани не было предела.

— Извини, что прошу слишком многого, но у меня нет выхода. Мне не хочется оставлять Эми, особенно сейчас, когда она начала приходить в себя. А вдруг она все же передумает и захочет все рассказать? Меня просто бесит, что этот подонок, который ее избил, может остаться безнаказанным.

— Но что мне покупать? Мебель же не консервный нож.

— Покупай на свой вкус. И заплати, сколько потребуется, чтобы все доставили завтра до десяти.

— Но, Диана, завтра же воскресенье!

— Знаю, но только ты и можешь их уговорить. Мне приходилось наблюдать, как ты работаешь, так что я не сомневаюсь: ты уговоришь кого угодно.

Стефани с большой неохотой взяла кредитную карточку.

— Но хотя бы намекни, что нужно. У меня о покупке мебели представление довольно смутное.

— Покупай что хочешь, — повторила Диана. — Мне нужны только пара кроватей, комоды для белья, туалетный столик и кресла. Тогда я со спокойной душой смогу пригласить Эми к себе, зная, что ей есть где спать.

— А если тебе не понравится мой выбор?

Диана улыбнулась, отметив в подруге новую для себя черту. Обычно Стефани не знала сомнений и действовала уверенно и решительно.

— Придерживайся своих любимых тонов, оранжево-желтого и коричневого, и не ошибешься.

— Ты шутишь? — притворно ужаснулась Стефани.

— Предлагаю сделку. Если мне что-то не понравится, я продам тебе эту вещь за полцены, когда она будет мне не нужна.

— Даже не знаю… — все еще колебалась Стефани.

— А теперь лучше поторопись, иначе магазины закроются.

— Может быть, мне стоит заехать к Эми домой и захватить для нее кое-что из вещей? И потом, у нее ведь есть друзья, не сообщить ли им, что Эми в больнице?

Стефани и без того делала очень много, и Диане было неудобно еще больше обременять ее, поэтому она сказала:

— Я сама съезжу к ней, как только она переберется ко мне и ее спокойно можно будет оставить одну.

— А как быть с друзьями?

— Не знаю, — честно призналась Диана. — Не думаю, что ей захочется, чтобы они обо всем узнали. А вообще лучше спросить у нее самой.

— Я вернусь и отчитаюсь о покупках, — пообещала Стефани, закидывая на плечо ремешок сумочки.

Диана почувствовала прилив благодарности. Может быть, ей достались не самые лучшие в мире родители, но с подругой ей определенно повезло. Диана порывисто обняла Стефани, словно желая сказать: «Спасибо тебе за все».

Стефани вернулась четырьмя часами позже, одетая в плотно облегающее фигуру черное платье, выдающее отсутствие нижнего белья, на ней были туфли на каблуке с серебристыми ремешками, а в ушах поблескивали длинные серьги, почти задевающие плечи. В руках она держала два белых бумажных пакета.

— Я подумала, что мне не удастся тебя отсюда выманить, поэтому кое-что с собой захватила.

Диана отложила журнал, который читала, и поднялась навстречу подруге.

— Уверена, что Эми оценит твои старания, когда проснется, но тебе не стоило ради нас так наряжаться.

— Я отыскала его в одном бутике, — Стефани медленно покружилась перед подругой. — Нравится?

— Нравится, и немного завидно.

— Хорошо сказано.

— Тебе нужно было сразу сказать, что ты вечером занята.

— Зачем? — удивилась Стефани.

— Тогда я бы тебя не беспокоила.

— В таком случае я рада, что промолчала. И знаешь что, мне даже понравилось выбирать мебель. Тебе надо на карточке сделать какие-нибудь ограничения, а то продавец так воодушевился, что стал показывать мне самое дорогое.

— Я перед тобой в неоплатном долгу, — сказала Диана.

— И ты даже не поинтересуешься, сколько я потратила?

— Мне все равно.

— Я старалась не выходить за рамки разумного. — Стефани достала из сумочки кредитную карточку Дианы. — Хотя там мне и приглянулся журнальный столик, но он стоил столько же, сколько диван вместе с креслом. Может быть, ты как-нибудь сама заглянешь в этот магазин, правда, ты такими вещами не интересуешься.

— Признаться честно, я бы так и спала на твоем матрасе неизвестно сколько, не случись все это с Эми. Но мне интересно, с кем у тебя свидание? Кто этот счастливчик?

— Стэн Хаутен. Я познакомилась с ним в прошлом сезоне, когда делала репортаж о команде «Викингов». С тех пор мы встречаемся.

— Он игрок или член администрации? — Диана удивилась про себя, что Стефани ничего ей не рассказывала о Стэне.

— Ну что ты! У меня достаточно ума, чтобы встречаться с профессиональными футболистами не больше одного раза.

Диана взяла пакеты и вдохнула соблазнительный запах.

— Не знаю, что там внутри, но пахнет — замечательно, я и не представляла себе, что так проголодалась.

— А как наша подруга?

— Хорошо. Пока тебя не было, Эми несколько раз просыпалась и снова засыпала. Последний раз она бодрствовала целых десять минут.

— Давно это было?

— Почти перед твоим приходом. — Диана чувствовала в вопросах Стефани искреннее участие.

Стефани раскрыла сумочку и протянула Диане конверт:

— Вот, возьми, я заскочила по дороге в редакцию.

— Какая ты молодец! — Диана поставила пакеты на столик рядом с постелью, взглянула на Эми и, убедившись, что она спит, прошла к окну, чтобы просмотреть список фамилий и телефонов.

— Первая — Маргарет Маккормик, о ней я тебе и говорила, — пояснила Стефани, заглядывая Диане через плечо. — Майк отыскал еще несколько человек, которые занимаются тем же, на тот случай, если Маргарет уже отошла от дел.

— Даже не думала, что поиск людей такой прибыльный бизнес, — удивилась Диана. — Я придумаю, как отблагодарить его.

— Что-нибудь сладкое вполне подойдет.

— Интересно, какая она, — задумчиво проговорила Диана, глядя на список.

— Кто? — не сразу поняла Стефани.

— Мать Эми.

— Мы можем фантазировать сколько угодно и не угадать, — рассудительно заметила Стефани. — Если задуматься, даже становится как-то не по себе.

— А что, если она была очень молода, когда у нее появилась Эми, а потом стала знаменитой? Подумай, как сложно будет Эми освоиться в новом окружении.

— А что, если ты в ней разочаруешься? Ты и тогда расскажешь о ней Эми?

— Не знаю.

— Ну, у тебя еще будет время поразмыслить над этим. А сейчас нас ждет китайская еда.

— А разве ты не собираешься поужинать в ресторане?

— Собираюсь, — ответила Стефани, подавая Диане один из пакетов, затем достала из другого пакета маленькую белую коробочку и пару палочек, — но мы не пойдем в китайский ресторан.

— Знаешь, что мне в тебе меньше всего нравится?

Стефани в восторге закатила глаза, откусив кусочек креветки.

— Рискну предположить, что это намек на мой хороший аппетит.

— Неужели в вашем генеалогическом древе не было изъяна?

— Ходили слухи, что внучатый племянник одного из моих дальних родственников был повешен за кражу лошади.

— Обманываешь!

— Да, но звучит занятно, правда?

Диана принялась за еду и мысленно помолилась, чтобы и у Эми когда-нибудь появилась возможность рассказать историю из жизни своей семьи.

9

Эми перекатилась со спины на бок, спустила ноги с кровати и осторожно села. Любое движение заставляло кровь бешено пульсировать в висках. Ей разрешили вставать два дня назад. Основным своим достижением Эми считала путь до ванной комнаты и обратно, основная сложность состояла в том, чтобы поддерживать пульс в пределах нормы. Иногда ей это удавалось, а случалось, что нет.

То же самое можно было сказать и о ее собственной жизни.

Эми посмотрела в окно, стараясь определить время.

Медсестра сообщила, что после обеда ей разрешат поехать домой. Правда, не совсем домой: Диана захотела, чтобы Эми несколько дней пожила у нее, хотя она бы предпочла побыть одна. Предстояло о многом подумать и многое взвесить.

Но Диана проявила неожиданную настойчивость. Эми отдавала сестре должное: хотя нервы ее и находились в постоянном напряжении, она никогда не показывала этого. Способность Дианы не задавать щекотливых вопросов также оказалась для Эми полной неожиданностью. Однако Эми не слишком обольщалась насчет этих изменений и не ожидала, что сестра станет щадить ее после выздоровления.

Слава богу, Эми избавилась от той одежды, в которой она была в тот вечер. Диана никогда не видела ее в таком виде, и Эми предпочитала, чтобы сестра так и осталась в неведении об этой стороне ее жизни. К счастью, она отделалась и от чека. И дело не в том, что ей хотелось выгородить мать, просто Диане пришлось бы делать выбор и принимать чью-то сторону. Эйлин ни за что бы не простила Диану, если бы она предпочла Эми. Для семьи вполне хватало и одной отверженной дочери.

Но действительно ли она избавилась от чека? Как ни напрягала Эми память, четкого воспоминания у нее не сохранилось. Она хорошо помнила, как собрала и выбросила одежду. В цепи ее воспоминаний недоставало многих звеньев, и она очень надеялась, что часть из них не возвратится к ней никогда. Эми подняла глаза, услышав, как открылась дверь. Вошел ее лечащий врач — мужчина чуть старше тридцати, светловолосый, с чувственной улыбкой. Возможно, при других обстоятельствах Эми не отказалась бы от встречи с ним за пределами больницы, но сейчас она мечтала больше никогда его не увидеть.

— Вижу, вы встали. Как себя чувствуете?

— Ощущение такое, как будто голова сейчас треснет.

— Неудивительно, вам сильно досталось. И пройдет еще некоторое время, прежде чем вы придете в норму.

Он подошел к кровати, достал из кармана фонарик в виде авторучки и посветил ей в глаза.

— Кто-либо из полиции разговаривал с вами? Они приходили несколько раз, но вы спали, и ваша сестра отказалась вас будить.

— А почему полиция этим интересуется? — Эми вся напряглась в ожидании ответа.

— Но это так очевидно. Не сами же вы так себя разукрасили.

— Я не знаю, как это случилось, — чересчур поспешно сказала Эми, — и не могу ничего объяснить. Мне просто не о чем рассказывать.

— Как-то не верится. Может быть, вы кого-то выгораживаете?

— С чего вы это взяли? — поморщилась она.

— Вам определенно лучше, — улыбнулся врач.

Эми была уже далеко не девочка, которую можно было расположить к себе обаятельной улыбкой. Она не собиралась спорить с доктором, это была лишь попытка защититься.

— Знаете, — насколько могла спокойно начала Эми, — мне нужно от вас всего лишь разрешение уйти из больницы. И вы можете засунуть свое…

— Можете не продолжать, — жестом прервал ее он. — Ваш отец предупредил меня, что с вами лучше не связываться, так что можете приберечь свое красноречие для своего очередного клиента. — Он спрятал ручку-фонарик в карман.

Эми приказала себе не удивляться и не принимать близко к сердцу то, что отец обсуждал ее поведение с персоналом больницы.

— Так где же бумаги на выписку? — проигнорировала она его слова.

— Моя миссия выполнена, теперь дело за вашим терапевтом. Через несколько дней вам следует сходить к нему на прием. — Доктор направился к выходу, но у самой двери остановился, словно вспомнив о чем-то, и повернулся к Эми. — Поговорите с ним о консультации у психиатра. Не знаю, принесет ли это ощутимую пользу, но что не повредит, так это уж точно.

— Спасибо за заботу, — с иронией ответила Эми.

— Пожалуйста, — улыбнулся он. Эми посмотрела ему вслед и подумала, что ей надо научиться выражаться яснее. Доктор не уловил иронии в ее словах.

Диана стояла у квартиры Эми, отыскивая на связке нужный ключ. В это утро ее ждал сюрприз. Она приготовилась к протестам сестры, но, к ее немалому удивлению, Эми без всяких возражений согласилась пожить у нее. С одной стороны, это обрадовало Диану, но в то же время ей было бы гораздо спокойнее и привычнее встретить хотя бы подобие сопротивления. В Эми жил всегда неукротимый дух противоречия, который являлся такой же характерной ее чертой, как карие глаза или любовь к броским украшениям.

Диане значительно проще было свыкнуться с изменениями во внешности сестры. На удивление быстро она перестала замечать лопнувшие сосуды в глазах Эми, отчего они казались скорее красными, чем карими. Диану нисколько не шокировало опухшее лицо сестры и поврежденная переносица, делавшая нос приплюснутым, как у большинства боксеров.

Больше всего ее беспокоила пугающая апатия Эми, ее почти полная безучастность ко всему происходящему. Диана никак не могла понять, почему Эми хочет оставить безнаказанным зверски избившего ее мужчину. Но ей ни на шаг не удалось приблизиться к разгадке.

Диана не собиралась долго задерживаться в квартире сестры. Она приехала захватить вещи, которые просила Эми, и потом сразу вернуться в больницу.

Она вошла в гостиную, и перед ней предстала ужасная картина. Случись Эми вернуться из больницы домой, и она увидела бы весь этот хаос, среди которого шла битва за ее жизнь. Мебель была отодвинута к стене, чтобы дать простор медикам. Криво висел сдвинутый кем-то в спешке абажур. На полу валялась опрокинутая тумбочка для журналов: ее содержимое разлетелось по всей комнате. И только драгоценные часы Эми остались стоять на камине, как на пьедестале, поставленные хозяйкой с таким расчетом, чтобы любой, кто входил в гостиную, сразу залюбовался их необыкновенной красотой.

Диана стала торопливо расставлять вещи по местам, стараясь навести в комнате относительный порядок. Ей осталось поставить на свое место журнальный столик. Она приподняла его и только тогда заметила придавленный ножкой листок бумаги. Это был чек на имя Эми, подписанный Эйлин. — Так вот он, этот злосчастный чек. Она взглянула в правый верхний угол на дату. Проставленное число неоспоримо доказывало, что ее мать была у Эми в предыдущую пятницу. Она появилась здесь в промежуток времени между тем, когда сестры расстались и когда Диана нашла Эми на следующее утро в бессознательном состоянии. Естественно, Эйлин не была непосредственно причастна к самому избиению. Ее методы предполагали не физическое, а моральное воздействие, но Диана ни на минуту не сомневалась, что именно Эйлин спровоцировала все последующие события.

Но сколько же готова была заплатить мать, чтобы избавиться от дочери? Диана посмотрела на сумму.

«Двести пятьдесят тысяч долларов?»

Несомненно, доля Эми в наследстве была значительно больше, но и эта сумма выглядела достаточно внушительно. Диана стояла в задумчивости, похлопывая себя чеком по руке. Она представила удовлетворение, с которым порвала бы этот чек, но это чувство тускнело при мысли о реакции матери, когда та обнаружит, что ее банковский счет заметно похудел.

Диана позволила себе наконец немного расслабиться. Она решила заехать за вещами позже, сначала предстояло заглянуть в банк.

Вся процедура заняла Ничтожно мало времени, даже если учесть, что Диана являлась членом семьи, пользовавшейся услугами этого банка свыше тридцати лет. Диана была хорошо известна как охранникам, так и кассирам, так же, впрочем, как и Эми.

После соблюдения обычных формальностей, подтверждающих ее право на доступ к счету сестры и на ведение с ним всех операций, Диана задала несколько невинных вопросов и узнала, что Эйлин не выполнила свою угрозу и не отменила выплату по чеку. Несомненно, она считала, что располагает достаточным временем, пока Эми находится в больнице, а возможно, ей не хотелось расставаться с надеждой, что Эми все же возьмет деньги и исчезнет навсегда.

С притворным сожалением Диана призналась, что ссуда была совершенно необходима и очень срочно. Она надеялась, что этого окажется вполне достаточно, чтобы объяснить просьбу немедленно перевести деньги со счета родителей и выписать чек за подписью кассира банка на всю сумму. Она позволила себе пойти чуть дальше и намекнула, что деньги требовались на покупку дома, и сделка могла сорваться, если не предоставить необходимой суммы. Но на этом ее посещение банка не закончилось. Перед уходом она зашла в хранилище, а там в его гулкой тишине достала из сумочки чек и положила в свой личный сейф. Диана еще не решила, как поступить с деньгами, но твердо знала одно: мать не получит из них ни гроша.

По дороге в больницу Диана заехала к себе на службу, чтобы взять кое-какие документы, над которыми собиралась поработать дома, пока у нее будет жить Эми. Она уже собиралась уходить, когда в коридоре столкнулась с Биллом Саммерсби, вице-президентом фирмы, отвечающим за рекламу и сбыт. Он уже четыре месяца как занимал этот пост.

— Я слышал о несчастье с вашей сестрой, — участливо сказал Билл. — Может быть, я мог бы чем-то помочь? Мне будет приятно оказаться полезным.

— Я знаю, что благодаря вам у меня свободна вся следующая неделя, я смогу побыть дома с Эми. Огромное спасибо.

— Вижу, вы не собираетесь терять даром время, — Билл кивнул на раздувшийся портфель в руках у Дианы. — На совещаниях нам будет не хватать ваших предложений, при возможности — заглядывайте.

— Я постараюсь, хотя обещать не могу. Состояние Эми все еще вызывает беспокойство.

— Они задержали того негодяя?

Диана знала, что ей много раз придется отвечать на тот вопрос, и была внутренне к этому готова.

— Нет, — ответила она, — и сомневаюсь, что его когда-нибудь найдут. Эми почти ничего не помнит о той ночи.

— Возможно, это и к лучшему.

— Спасибо за внимание, — Диана была готова расцеловать Билла за его тактичность.

Он участливо коснулся ее плеча и снова повторил:

— Если потребуется моя помощь, то я…

Не зная, что можно тут сказать еще, она улыбнулась:

— Мне надо идти, меня ждет Эми.

— Давайте я вас провожу, — предложил Билл и помог Диане донести папки с документами до служебной автостоянки. Он подождал, пока она отъехала, и махнул на прощанье рукой, перед тем как ее машина скрылась за углом.

Следы побоев сходили медленно. Эми неделю избегала своего отражения в зеркале и любых других блестящих поверхностях. Наконец она решила взглянуть на себя и зашла в ванную, где Диана укладывала волосы.

— Зеленый — явно не мой цвет, — мрачно пошутила Эми.

— И я так считаю, — подхватила Диана, — мне всегда казалось, тебе больше к лицу цвет персика и кремовый.

— Да, похоже, мне здорово досталось.

— Ты ни разу на себя не посмотрела и не видела, что он с тобой сделал? — Диана была в недоумении.

— Зачем? Мне хватало того, что я чувствовала.

— Он местный?

Вопрос вырвался как-то сам собой. Диана поняла, что не только нарушила свое обещание не расспрашивать Эми, но также дала ей понять, что не верит ее отговоркам, что она ничего не помнит, в чем Эми старалась уверить всех, в том числе и полицию.

— Извини, я не хотела, это просто само вырвалось.

— Нет.

— Ты меня не простишь?

— Я имела в виду, что он здесь не живет.

— А он — черт, не могу удержаться… — Диана отложила щипцы и обернулась к Эми. — Нам надо определиться. Мне нужно точно знать, могу я говорить с тобой о том, что произошло, или нет.

— Да уж, — Эми приблизила лицо к зеркалу и осторожно коснулась щеки, — как тут удержаться от вопросов, глядя на все это.

— Временами меня просто душит злость, я даже не могу думать ни о чем другом. — Диана машинально поправила воротничок на блузке сестры, ободряя себя этим жестом. — Я чуть не потеряла тебя, Эми. Ты представляешь, что было бы со мной, если бы это случилось?

— Как ты посмотришь на то, что я уеду отсюда?

— Что это ты вдруг заговорила об этом? — осторожно спросила Диана, стараясь не подать вида, что знает историю с чеком.

— В последнее время мне часто приходила в голову мысль об отъезде.

— Для этого есть причины?

— У тебя никогда не появлялось предчувствие чего-то необычного? Может быть, где-то далеко меня ждет судьба. Мы ведь прожили в Миннесоте всю жизнь.

— Мне здесь нравится, зачем же уезжать? — возразила Диана.

— Но если сидеть на одном месте, то как можно узнать, что где-то жить интереснее и лучше? — вопросом на вопрос ответила Эми.

— Но сейчас речь не обо мне, это тебя потянуло в другие края.

— Неужели тебе не скучно? Где твоя авантюрная жилка?

Диана не успела ответить: в дверь позвонили.

— Ты ждешь кого-нибудь? — спросила Эми, но явно не собиралась идти открывать.

— Может быть, принесли с работы какие-то бумаги на подпись, пойду посмотрю, — Диана вполне понимала состояние сестры.

Эми пригладила волосы и взяла фен:

— Поколдую, попробую изобразить что-нибудь путное.

— Иду, — крикнула Диана в ответ на повторившийся звонок.

Это пришла Стефани.

— Где Эми? — шепнула она.

— Укладывает волосы, а что такое?

— Мне позвонила Маргарет Маккормик.

— Уже? Вы встречались только три дня назад.

Диана доверила Стефани первую встречу с миссис Маккормик. Она опасалась, что после возвращения сестры из больницы ее решимость искать мать Эми может поубавиться. Знали они очень мало, только то, что им рассказала Хелен, а потому особых надежд на успех и не питали.

— Как говорит Маргарет, более простого дела ей не попадалось.

— Значит, ей все удалось? — Диана чувствовала некоторое замешательство. Она считала, что у нее впереди достаточно времени, чтобы подумать о последствиях. Одно дело вести поиск и совсем другое получить реальный результат. — Она нашла мать Эми?

— Да, — кивнула Стефани, — она живет в штате Вайоминг.

— Вайоминг?

Для Дианы ответ явился полной неожиданностью. Воображение рисовало ей более радужную картину. Она представляла мать Эми в молодости начинающей актрисой или стипендиаткой престижного университета, вынужденной выбирать между карьерой и материнством. Вайоминг казался Диане настоящим краем света, она знала о нем не больше, чем о Монголии, и живущие там люди представлялись сплошной загадкой. Как могла ее сестра быть родом из такой глуши?

— У Эми есть брат и три сестры. Брат и одна из сестер старше, а две другие — младше.

— А мать Эми?

— О ней никаких сведений.

Диана пыталась вникнуть в смысл услышанного.

Ей не приходило в голову, что у Эми могла быть большая семья.

— Боже мой! — удивилась она. — Сколько же раз ее мать была замужем?

— Здесь одна странность. Если верить… — Стефани подняла голову и поспешно улыбнулась. — Привет, — поздоровалась она, глядя через плечо Дианы. — А мы как раз говорили о тебе.

— Мне тоже так показалось, — ответила Эми, — может быть, я лучше выйду?

— Не говори глупости, — как можно убедительнее сказала Диана. — Мы просто договаривались, чтобы уговорить тебя приготовить tamale[2], в прошлый раз у тебя получилось очень вкусно. — Ложь далась очень легко, Диана даже сама этого не ожидала.

— Не знаю, вспомню ли я рецепт, — неуверенно проговорила Эми, но, казалось, она была довольна услышанным.

— Могу съездить к тебе домой за рецептом, — предложила Стефани.

— Нет, поеду я, — решительно заявила Диана. — Заодно загляну в магазин, куплю что нужно из продуктов.

Диане совсем не хотелось ехать к Эми и в магазин, ей вообще не хотелось возиться с ужином, но нельзя же было снова обременять Стефани.

— Подождите, — вмешалась Эми, — вы это серьезно насчет свинины с кукурузой? Я готовила ее всего раз, да и то в прошлом году, но не припомню, чтобы кто-нибудь ей особенно восхищался.

Диана решила использовать удобный случай, чтобы отменить поездку.

— Ты заговорила об этом, и я подумала…

— Я до сих пор помню, как было вкусно, — перебила ее Стефани. — Я прожила в Техасе несколько лет и знаю толк в мексиканской кухне. Я даже на работе похвалилась, как вкусно накормила нас Эми.

— Ну ладно, — пожала плечами Эми, — если вы так настаиваете.

— Мы тебе поможем. — Стефани доверительно взяла Эми под руку. — Как только Диана вернется, ты объяснишь, что нужно делать.

Проходя через гостиную, Стефани сделала еще один удачный ход:

— Никак не могу привыкнуть к новой мебели. Надо признаться, получилось совсем неплохо.

— Ты права, — согласилась Диана, окидывая взглядом комнату.

Там, где раньше безраздельно царствовали бежевые и белые тона, теперь торжествовали зеленые, розовато-лиловые и сиреневые. Блестела полировкой мебель из мореной древесины вишневого дерева. Над камином висела копия работы Чарльза Высоцкого, изображавшая кошку, безмятежно спавшую под навесом в лучах теплого солнца. Если бы Стюарт смог увидеть эти перемены, с ним неминуемо случился бы удар. Ему не удалось привить Диане свой снобизм. Посещения мебельных и художественных салонов неизменно оставляли ее равнодушной.

— Мне все нравится, и я не собираюсь ничего менять.

— Надо понимать, что распродажа за полцены не предвидится? — уточнила Стефани.

— Ты с ума сошла, — рассмеялась Диана. — Сама бы я до сих пор жила в пустой квартире.

— В эту обстановку отлично впишутся бабушкины часы, — неожиданно сказала Эми.

— Это в том случае, если ты составишь им компанию, — пошутила Диана, оборачиваясь к сестре и чувствуя спиной неприятный холодок.

— Я просто представила себе их здесь, вот и все. — Эми не выдержала первая и отвела глаза в сторону.

В этот момент Диана отчетливо поняла: у нее нет времени на раздумья, надо срочно встречаться с матерью Эми, иначе однажды утром она может проснуться и обнаружить, что осталась одна.

10

— Добро пожаловать в Джексон, — любезно приветствовал Диану портье. — Чем могу служить?

— Я заказывала номер.

— На чье имя?

— Дианы Винчестер. — Она протянула ему свою кредитную карточку.

Он проверил данные по компьютеру и вернул кредитку Диане.

— Вы пробудете у нас неделю?

Она предупредила Эми не ждать ее раньше, чем через неделю. Но если все сложится удачно, можно будет завершить все и через три дня. В противном случае ее пребывание в Джексоне грозило затянуться на неопределенный срок.

— Скажите, не возникнут ли сложности, если я захочу уехать раньше, или мне, наоборот, придется задержаться на несколько дней?

— Нет, ни в коем случае, я специально не проставлю дату отъезда, так что затруднений у вас не будет, — заверил ее портье.

— Как только я выясню, как обстоят дела, и уточню сроки, обязательно сообщу вам.

— Желаю приятно провести время. — Он подал ей ключ и рекламный листок, где перечислялись предоставляемые в отеле услуги. — Подождите, пожалуйста, у бизона, я распоряжусь, чтобы ваши вещи отнесли наверх.

Диана оглянулась на чучело огромного бизона у входа. Само фойе напоминало своим видом пещеру, заполненную чучелами разных животных. Самые крупные из них выглядели просто устрашающе.

— Спасибо, я справлюсь сама. — Она направилась к лифту, но на полпути остановилась. — Как мне найти фирму Мартеллов «Спортивная одежда и снаряжение»?

— Вас интересует магазин или экскурсионное бюро?

Вопрос поставил Диану в тупик. Она ничего не знала о существовании такого бюро.

— Магазин, — наугад выбрала она.

— Выйдете на улицу — сразу поверните направо и пройдите два квартала. Вы его не пропустите, магазин стоит на углу, напротив закусочной.

Диана поблагодарила портье улыбкой и пошла к лифту. Ее номер находился на втором этаже в конце коридора. Просторная и уютная комната была оформлена в стиле Дикого Запада, к большому облегчению Дианы, чучел в ней не оказалось. Она раздвинула шторы и замерла, завороженная открывшейся перед ней грандиозной панорамой, освещенной заходящим солнцем. Впервые в жизни ей стало понятно значение слова «величественный». В душе ее слились восхищение и благоговейный страх.

Никогда в жизни не приходилось ей видеть таких гор, какие предстали перед ней в Вайоминге. По дороге из аэропорта она так вертела головой, что едва не свернула себе шею и чуть не разбила взятую напрокат машину. В Миннесоте не было ничего похожего. Дикая природа там мало чем отличалась от городского парка. Прогулки в лес обещали приятный, лишенный всяких неожиданностей отдых.

Но леса и горы, окружавшие Джексон, казалось, всем видом своим сулили опасности тем, кто нарушил их гордый покой. Суровые лики гор неумолимо взирали на пришельцев из-под косматых шапок покрывавших их девственных лесов. Непокоренная мощь и грозная красота природы приводили Диану в восхищение и трепет.

Она спрашивала себя, что за люди по доброй воле выбрали для жизни эти места, где человек каждый день ощущал свое ничтожество рядом с каменными исполинами, поросшими дремучими лесами. Может быть, их характеры были под стать окружающей природе или же они чувствовали себя слабыми и беззащитными.

В руках Дианы находилось полное описание семьи Эми с точки зрения их занятий и положения в обществе, но там ни слова не говорилось о том, что они были за люди. Хотя можно было найти несколько косвенных указаний. Их предки стали одними из первых поселенцев и в числе немногих смогли вынести безжалостно суровые зимы, сумели противостоять всем трудностям и добиться успеха. Они сохранили свое семейное ранчо и имели также прибыльное дело в Джексоне. В городе, насчитывавшем менее шести тысяч постоянных жителей и привлекавшем большое число туристов, это семейство пользовалось необыкновенно сильным влиянием. Они составляли основу маленькой, невероятно доходной общины, и, если верить сведениям миссис Маккормик, семья отличалась особой сплоченностью.

Диана еще не определила для себя, какое именно место в общей картине занимала Эми, но то, что она там присутствовала, сомнений у нее не вызывало. Дороти Мартелл была ее матерью. Диану удивляло то, что Дороти, решившая по каким-то причинам родить ребенка в другом штате и преодолевшая для этого достаточно трудностей, в итоге отдала его на воспитание, но при этом не старалась сохранить все в тайне. Она не только назвала в больнице свою настоящую фамилию, но даже прислала впоследствии одной из медсестер письмо с благодарностью. Письмо это сохранилось, и хотя чернила на конверте сильно выцвели, все равно адрес Дороти можно было прочитать.

Диана находила этому два объяснения. Возможно, Дороти полагала, что записи об усыновлении не подлежат разглашению, или втайне надеялась, что дочь когда-нибудь захочет ее отыскать. Диане хотелось верить, что истинным окажется второе предположение.

Зазвонил телефон, и его резкая трель заставила ее вздрогнуть. Она обошла кровать и взяла трубку:

— Слушаю.

— Привет, — бодро откликнулась Эми. — Я решила перехватить тебя в отеле, пока ты не уехала на совещание.

— Что-нибудь случилось?

Диана не могла сказать Эми, что едет в Джексон отдыхать — она ни за что бы в это не поверила. Поэтому ей пришлось сочинить историю об участии в вымышленной конференции представителей фирм — производителей пищевых продуктов. Билл Саммерсби согласился отпустить ее и обещал подыскать подходящую причину ее отсутствия, если бы у кого-то возникли вопросы. Но в то же время он дал понять, что недоволен ее отъездом. Они вступили в завершающую фазу проекта по рекламе новой продукции, поэтому каждый сотрудник должен был находиться на своем месте. Диана договорилась со своей секретаршей, что та будет посещать совещания и присылать ей по электронной почте протоколы. Однако связь предполагалась односторонняя. Диане платили за ее идеи, и она предпочитала сама их предлагать.

— Я звоню, чтобы узнать, как ты добралась.

Такая забота со стороны Эми была для Дианы непривычна, ей стало приятно, но одновременно она испытала и легкую досаду.

— Моя секретарша позвонила сюда и предупредила о моем приезде, так что мне в помощь выделили смышленого молодого человека.

— Ну ты и хитрая бестия!

Диана рассмеялась.

— А как у тебя дела?

— Значит, тебе можно обо мне беспокоиться, а мне нельзя? — возмутилась Эми.

— Можешь волноваться обо мне сколько пожелаешь, разрешаю, — сдалась Диана, — особенно если я сделаю глупость и позволю уговорить себя пройтись по порогам на плоту.

— И как, позволишь?

— Разве это на меня похоже?

— Но еще на прошлой неделе ты не собиралась никуда уезжать из Миннесоты, а сама где оказалась?

— Но это совсем другое. Дела есть дела. — Диана поморщилась от собственной лжи. Скорее всего Эми не скоро простит ей обман, пусть даже и вынужденный.

— Мне бы надо было поехать с тобой.

— В следующий раз обязательно составишь мне компанию. — Диана намеренно торопилась с поездкой в Вайоминг. Она знала, что Эми не станет просить взять ее с собой, пока не прошли еще все синяки.

— Как там, расскажи.

— Потрясающе красиво, просто не передать словами. Ничего общего с Миннеаполисом. Город окружен горами, напоминающими огромные волчьи клыки. По дороге в гостиницу мы проехали через парк с четырьмя большущими арками, составленными из сцепленных между собой лосиных рогов. — Диана ощутила неожиданный прилив нежности к сестре. Кто знает, что ждет их впереди? Под влиянием этих чувств ей захотелось, чтобы Эми оказалась рядом и они могли любоваться красотой дикой природы. — Тебе бы понравились здешние магазины и… галереи.

— А ковбоев настоящих видела?

— Даже не знаю, что тебе сказать, попадались мне парни в новеньких ковбойских шляпах, но кривых ног я как-то не заметила.

— Слушай, ты там смотри, чтобы тебя не уговорил остаться кто-либо из местных красавцев, а то я уже соскучилась.

— Но я только сегодня уехала.

— Наверное, это потому, что ты так далеко.

Диана не могла избавиться от чувства, что все их разговоры были предвестниками скорых перемен.

— Ты ужинаешь со Стефани?

— У нее свидание.

— Позвони Лу-Энн или Кэрол, я уверена, кто-то из них…

— Оставь, ничего мне не сделается, если я переночую одна. Между прочим, я этого жду не дождусь.

— Но мне послышалось, ты сказала, что скучаешь, — напомнила Диана.

— Считай, что я тебя обманула.

Диана посмотрела в окно и отметила, что на горы опустилась тень: быстро смеркалось. Ей следовало поторопиться, чтобы успеть в магазин Мартеллов.

— Заканчиваю разговор, мне нужно еще кое-где побывать, — проговорила Диана с некоторым облегчением. По крайней мере теперь она говорила правду, хотя смысл слов был иным.

— Жду завтра твоего звонка, сегодня ты неизвестно когда вернешься.

— Я люблю тебя, Эми.

— И я тебя тоже, — живо откликнулась Эми. — А сейчас иди и постарайся побольше увидеть, а потом мне все расскажешь. Хочу знать, что там у тебя интересного.

Диана повесила трубку. Ей надо было идти, но вдруг ее охватила неуверенность. Не зря ли она все это затеяла? Ей бы хотелось твердо знать, что ее вмешательство не затруднит и без того непростую жизнь Эми. Как только на сцену выйдут новые актеры, она не сможет руководить ими, как прежним составом. Вполне возможно, что они откажутся выполнять ее указания. Поэтому было особенно важно побольше узнать о семействе Мартеллов, прежде чем их встреча состоится.

Диана не ожидала, что магазин спортивной одежды и снаряжения Мартеллов окажется настолько большим. Она рассчитывала увидеть один из крошечных магазинчиков инвентаря для охотников и рыболовов, которые попадались ей по пути из гостиницы, но этот же растянулся на целых полквартала. Витрины по праву могли считаться произведением дизайнерского искусства. Многочисленные манекены демонстрировали широкое разнообразие продаваемых в магазине товаров. Каждая витрина была посвящена отдельному виду спорта: рыбной ловле, альпинизму, туризму, плаванию на лодках по реке и содержала все, что могло понадобиться туристу в путешествии и при подготовке к нему, начиная с одежды и заканчивая литературой по соответствующей теме и пищевыми концентратами.

Если средства, вложенные в оформление витрин, отражали доходность предприятия, то это семейство было еще состоятельнее, чем свидетельствовали данные, полученные Дианой. Чем больше она узнавала, тем большее недоумение охватывало ее. Как могло случиться, что в многочисленной, преуспевающей семье не нашлось места для Эми? Что привело к тому, что она оказалась отвергнутой? Диана дошла до угла и остановилась перед входом. Массивную дверь украшала замысловатая резьба, изображающая фигурки диких зверей. Она отметила про себя, что дверь предусмотрительно была установлена под определенным углом, что позволяло беспрепятственно проходить посетителям в обоих направлениях.

Внутри магазин производил такое же солидное впечатление, как и снаружи. В торговых залах царило оживление, покупатели не уходили из магазина с пустыми руками, обилие и разнообразие ассортимента радовали глаз. Струился мягкий свет, звучала тихая музыка. Диана мельком взглянула на цены. Она плохо представляла себе, сколько может стоить удочка или спасательный жилет, но ей было ясно, что дешевых товаров здесь искать не приходилось.

Она просматривала книгу о дикорастущих цветах, когда к ней подошла женщина и сказала:

— Снимки просто уникальные, как вы считаете?

— Да, они… — Конец фразы повис в воздухе. Диана застыла пораженная, увидев перед собой почти точную копию Эми, только немного старше. Приглядевшись, она заметила различия, но тем не менее сходство оставалось разительным.

— Извините, я не хотела вас испугать, — сказала она.

— Не беспокойтесь, все в порядке. — Диана поставила книгу на полку, выигрывая время, чтобы овладеть собой. Она не ожидала встретить семейное сходство, да еще настолько сильное.

Как-то само собой Диана стала считать Эми сводной сестрой остальным детям семейства Мартелл, и это явное фамильное сходство больно кольнуло ее. Вдруг ей пришло в голову, что беременность Дороти явилась не результатом любовной связи, а насилия. Может быть, этот факт заставил ее отказаться от дочери? Но в кровном родстве Эми и стоящей перед Дианой женщины никаких сомнений быть не могло.

— Вы поразительно похожи на одну мою знакомую, я даже вздрогнула от неожиданности.

— Должно быть, вы подруга Джуди, — приветливо улыбнулась сестра Эми.

Невероятно, но даже улыбались они одинаково.

Диана поймала себя на том, что рассматривает свою собеседницу до неприличия настойчиво, но ничего не могла с собой поделать, слишком она увлеклась поиском черт сходства между Эми и стоявшей перед ней женщиной.

— А кто это — Джуди?

— Моя сестра.

Ну конечно, младшая сестра. Ее имя упоминалось в отчете миссис Маккормик. Двух других сестер звали Шэрон и Фэй, а брата — Тренг, нет — Тревис. В отчете говорилось, что Фэй и Джуди на лето уехали, значит, перед ней стояла Шэрон Мартелл Вильяме, единственная из детей состоявшая в браке.

— Похожая на вас женщина живет в Миннеаполисе.

— Тогда она не из нашего семейства. Род Мартеллов живет в Вайоминге так долго, что нас считают неотъемлемой частью здешних мест, ну как один из видов животных, например. Но нельзя сказать, что исчезающий. — Шэрон с довольной улыбкой похлопала себя по округлившемуся животу. Срок беременности был небольшим, так что Диана ничего бы не заметила, если бы Шэрон не обратила на это ее внимание.

Значит, Эми скоро предстояло стать тетей. Эта мысль плохо укладывалась у Дианы в голове. До сих пор их с Эми жизни тесно переплетались, и что имело отношение к одной, обязательно касалось и другую. А теперь впереди Эми ждало событие, к которому она, Диана, окажется непричастна.

— Вы так похожи, — снова повторила она.

— Я где-то читала — заметила Шэрон, — что у каждого человека есть где-то двойник. Мой, наверное, обосновался в Миннесоте. Занятно было бы повидать ее. Но мне кажется, мы прошли бы мимо, не заметив друг друга. Я даже не вижу особого сходства со своими сестрами и братом.

Диана понимала, что с ее стороны наивно было ожидать, что Шэрон каким-то чудом угадает, что у нее есть еще одна сестра, и тем не менее она чувствовала легкое разочарование.

— Ее зовут Эми.

И снова Шэрон улыбнулась, но на этот раз это была обычная любезность.

— Вы, наверное, хотите посмотреть товары. Если вас что-то заинтересует, обращайтесь ко мне.

— Обязательно, спасибо.

Диана наблюдала, как Шэрон подошла к одному из покупателей, поговорила несколько секунд и затем встала к кассе, чтобы пробить чек. При разговоре она, как и Эми, склоняла голову набок. Диане вдруг стало интересно, делали так Джуди и Фэй или нет.

В первый раз она ощутила реальность дела, ради которого приехала. Еще четверть часа назад родственники Эми представлялись ей какими-то безликими и бесплотными. Теперь же один из членов этого семейства стал такой же реальностью, как и сама Эми. А ее сходство с Шэрон сразу бросалось в глаза. Не было сомнений, что они принадлежат к одной семье.

А как же могло быть иначе? Ведь Шэрон приходилась Эми родной сестрой. Диану понемногу стало охватывать смутное беспокойство. Она приехала в этот город, не сомневаясь, что ее место в жизни Эми останется неизменным. Никто не мог отнять у них совместно прожитые годы и связывающую их любовь. Но теперь эта уверенность исчезла, словно облако, унесенное безжалостным ветром.

Диана испугалась и, к стыду своему, должна была признать, что боялась она не за Эми, а за себя.

11

Еще не рассвело, когда Диана оставила свои тщетные попытки уснуть. Она включила телевизор и некоторое время смотрела все подряд, изредка переключая каналы, мало вникая в смысл происходящего на экране. Потом ей наскучило это занятие, и она перечитала все, что отыскала в номере. В конце концов Диана пришла к выводу, что утром ей в первую очередь следует поискать книжный магазин.

Диана во второй раз изучила обратную сторону карты, где подробно рассказывалось обо всех достопримечательностях Джексона, а также перечислялись все рестораны и гостиницы. На этом ее терпение иссякло.

Она подошла к окну и раздвинула шторы. На востоке в предутренней дымке смутно обозначились темные силуэты гор. Еще месяц назад она бы непременно заторопилась в парк, чтобы не упустить возможность встретить рассвет и почувствовать бодрящий утренний холодок. Но теперь ее восторженность и наивность остались в прошлом; со временем, возможно, ей и предстояло об этом пожалеть, но сейчас Диану занимали другие мысли.

Когда достаточно рассвело и стали отчетливо видны дома на противоположной стороне улицы, Диана поспешно оделась и отправилась на поиски открывшегося к этому времени ресторана.

— Доброе утро, — приветливо поздоровалась официантка, заметив стоявшую в дверях Диану. — Располагайтесь, где вам понравится, я сейчас подойду.

Внутри ресторан был оформлен в стиле пятидесятых годов. Новизна мебели свидетельствовала пусть о хорошей, но все же имитации. Диана подумала, что Эми чувствовала бы себя здесь как дома. Она устроилась у окна, чтобы наблюдать, как пробуждается город. Едва Диана села, как рядом с ней оказалась официантка с кофейником в одной руке и меню — в другой. К нагрудному кармашку ее белой с розовым униформы была прикреплена пластмассовая карточка с напечатанным именем: «Патти».

— Кофе?

— Да, и, пожалуйста, булочку с маслом.

— Вы сегодня у нас первая. — Патти с трудом подавила зевок и налила кофе. — Трудный день впереди?

— Да.

— Собираетесь в поход по реке?

— Нет, у меня назначена встреча, — ответила Диана.

— Ну, с погодой вам, кажется, повезет, — улыбнулась официантка.

Диана машинально улыбнулась в ответ. Она обрадовалась, что этот малозначительный разговор немного отвлек ее от тревожных мыслей.

— Вчера, когда я уезжала из дома, шел дождь.

— Нам дождь не помешал бы. Вам только булочку?

Диана кивнула.

— У нас есть рогалики с корицей, только сегодня испекли.

Искушение было велико, да к тому же иногда ей требовались именно такие скромные радости, чтобы скрасить те или иные неприятные моменты. Если бы еще и калории исчезали так же быстро.

— Нет, спасибо, — покачала головой она.

— Сейчас принесу вашу булочку, — понимающе кивнула официантка.

Оставшись одна, Диана повернулась к окну и задумалась. После встречи с Шэрон уверенность ее значительно поколебалась, более того, Диану стали одолевать серьезные сомнения. С одной стороны, ей рисовалась радужная картина: Эми в окружении большой любящей семьи. Но существовала и другая сторона медали. Голос рассудка предупреждал о возможных непредсказуемых последствиях. Вполне вероятно, могли возникнуть разногласия.

Диана пыталась поставить себя на место Шэрон и представить, что бы она почувствовала, если бы узнала о живущей где-то далеко взрослой сестре, которая, несмотря на внешнее сходство, оставалась совершенно чужой. Они были полной противоположностью, как зима и лето.

Внимание Дианы привлек звякнувший на входной двери колокольчик. На пороге появился высокий мужчина в видавшей виды ковбойской шляпе, джинсах и клетчатой рубашке. Судя по его усталому виду, он вряд ли провел спокойную ночь. Посетитель снял шляпу и повесил ее на вешалку у двери, затем прошелся обеими руками по своей пышной шевелюре, но его усилия никак не улучшили общую картину. Особенно живописно выглядела трехдневная щетина, придававшая его облику немного диковатый вид.

Диана понимала, что неудобно так пристально разглядывать человека, но все равно продолжала смотреть на него как завороженная. Если это и был настоящий ковбой, то рекламные агентства сумели всех первоклассно одурачить.

Бросив взгляд в сторону кухни, мужчина прошел через зал и занял столик напротив Дианы. Он сел и поднял голову — их взгляды встретились. Она сразу же отвела глаза в сторону, но тем не менее успела заметить на его губах улыбку. Темно-карие, с покрасневшими белками глаза мужчины обладали странной притягательной силой, он словно гипнотизировал ее своим взглядом.

Диану неожиданно охватило странное волнение. Она знала этого человека.

Когда-то они уже встречались, но где и при каких обстоятельствах, этого Диана сказать не могла, но тем не менее не сомневалась ни минуты, что их пути уже пересекались. Перебирая в памяти все возможные случаи, когда могла состояться их встреча, она отхлебнула из чашки и тотчас почувствовала, как невероятной крепости напиток обжег ей горло.

Из кухни вышла официантка, на этот раз она несла тарелку и кофейник.

— Привет, Тревис, — улыбка чувствовалась даже в ее тоне. — Где пропадал?

Тревис! Обжигающий кофе отозвался в ее желудке нестерпимой болью. Так вот почему этот мужчина показался ей знакомым. Ей, наверное, суждено было повсюду натыкаться на кого-то из семейства Мартеллов.

— Пришлось побродить немного.

— По тебе видно, что забрел ты неблизко.

Не сводя глаз с нового посетителя, Патти поставила тарелку с булочкой перед Дианой и, прихватив кофейник, перешла к столику Тревиса.

— Все ищете того туриста?

— Да, поисками занимается около сотни человек.

— Ну и как, нашли?

— Прошлой ночью, — улыбнулся Тревис и покачал головой, как будто сам не верил, что все закончилось удачно. — Мы облазили все — и никаких следов, а когда уже собирались вернуться, тут он и заметил наш костер и вышел к нам.

— Он не рассказывал, как заблудился?

— Не знаю, может быть, и рассказывал, но я не интересовался.

Патти поставила кофейник на стол и обеими руками разгладила фартук.

— Что закажешь?

— Ну, это зависит от… — Он ждал от нее ответа.

— Есть они, есть, — с неодобрением проговорила Патти. — Будешь один или парочку?

— Принеси для начала один и не забудь масла побольше.

— Запомни мои слова, Тревис Мартелл, когда-нибудь скажутся на тебе и лазанье по горам, и такая еда.

— Ну, если так, то я умру счастливым человеком.

— И заставишь горевать половину женщин в городе?

— Только половину? — озорно подмигнул Тревис.

— А ты не думал, что вся ерунда, которую ты ешь, откладывается у тебя внутри?

— Не зря же их прозвали «оковы любви».

— Мне плевать, как их там называют, но как-нибудь ты встанешь утром и за животом не увидишь ног, вряд ли тогда кто-либо станет на тебя заглядываться.

Патти в этом споре взяла верх. Тревис шутливо поднял руки вверх, признавая поражение.

— Сдаюсь, обещаю в обед обойтись салатом и сухими корочками.

— Может быть, и сейчас рискнешь отказаться от масла?

— В другой раз.

Патти покорно вздохнула и отправилась на кухню.

В то время когда они были заняты разговором, Диана могла не таясь наблюдать за ними, но теперь она поспешно отвела взгляд и стала смотреть в окно, боясь, что Тревис заметит ее пристальный интерес.

Диана ощущала на себе его взгляд. Она откусила булочку, но аппетит пропал. Отложив ее на тарелку, Диана взялась за кофе.

Дольше оставаться в ресторанчике было глупо. Что могло дать ей наблюдение за братом Эми? Разговор с его матерью вряд ли стал бы от этого проще. Диана достала пять долларов, положила их на столик и поднялась, собираясь уйти.

Диане показалось неразумным делать вид, что она не замечает его, поэтому, проходя мимо столика Тревиса, она взглянула в его сторону. Он сидел в усталой позе, уткнувшись лицом в ладони, опершись локтями о стол. Вместо облегчения, что ей удалось уйти незамеченной, Диана, к своему удивлению, испытала приступ разочарования.

Уловив движение за соседним столиком, Тревис догадался, что женщина собралась уходить. Она встала, и до него донесся тонкий цветочный аромат. Но когда Тревис отнял руки от лица, незнакомки уже не было, она даже не закончила свой завтрак. Если бы не привычка, он бы сел поближе к стойке и не смущал ее своим видом. Но эта мысль пришла Тревису в голову, только когда он поймал на себе ее красноречивый взгляд.

— Ты что, ее выжил? — заметила Патти, появляясь с тарелкой, на которой красовался коричный рулет, только что вынутый из духовки. По бокам его аппетитно сползали белоснежные лавины сахарной глазури. Рядом лежал кусок масла, хотя и не такой большой, как ему хотелось, но все равно достаточно внушительный.

— Думаю, ее столик оказался слишком близко от моего.

— Да, вид у тебя еще тот, да и аромат чего стоит, — покачала головой Патти.

— Вот перекушу — и домой, залезу под душ. — Он бы с радостью добавил: «А потом — спать». Но его еще ждала встреча с механиком, прилетавшим в этот день из Огайо, чтобы решить кое-какие дела на ранчо.

— На прошлой неделе сюда заглядывала Сэнди Питчер, — многозначительно сообщила Патти. — Все допытывалась, говорил ли ты со мной о ней и видела ли я тебя в последнее время. Конечно, она не спросила прямо, был ты один или с кем-нибудь еще, но как раз это ей и хотелось узнать.

Тревис отрезал кусочек рулета, обмакнул его в масло и отправил в рот. Для приезжего Джексон мог показаться деловым растущим городом, на самом деле здесь все местные жители знали друг друга и большинство не могло жить без того, чтобы не сунуть нос в чужие дела.

— И что же ты ей сказала? — поинтересовался Тревис, приготовившись откусить очередной кусок.

— Что ты заходишь сюда поесть, а не для разговоров и всегда один.

— Она тебе поверила?

— Нет.

— Да, ее трудно в чем-либо убедить. — В это утро соображал он от усталости туго и своей фразой только разжег в Патти любопытство, а потому знал, что она теперь вцепится в него как репей.

— Значит, это правда? — Она прислонилась боком к столу и впилась в него глазами. — Между вами действительно все кончено?

— Мне кажется, ты только сейчас что-то говорила о еде и разговорах?

— Ответь на мой вопрос, и я от тебя отстану.

— Скорее волк в лесу сдохнет, — хмыкнул Тревис. Он терпеть не мог сплетен вообще, пусть даже они и не касались его самого. Для него оставалась загадкой страсть людей к чужим делам. Хорошая лошадь, горы и спальный мешок — вот все, что ему было нужно, а остальное его не касалось.

— Ты ведь знаешь, что я могу хранить секреты, правда?

— Советую поговорить с Сэнди, она с удовольствием тебе все выложит.

Снова звякнул колокольчик у двери: начинали прибывать утренние посетители. Вошла группа туристов во главе с проводником, знак на его куртке указывал, что он работает на компанию «Покорители Змеиной реки».

Когда Тревис задумал завести собственное дело, он сначала тоже работал в этой компании, но с трудом дождался окончания сезона, так наскучило ему изо дня в день плавать одним и тем же маршрутом. На следующий год Тревис ходил проводником с приезжими любителями охоты. Он до самозабвения любил лес и горы, но совсем не питал симпатии к своим клиентам, которые не знали меры в употреблении спиртного, равно как и в охотничьих трофеях.

Тревис создал свое туристическое бюро, привлекающее любителей походов в чащу девственных лесов. Предусматривались индивидуальные и групповые пешие экскурсии и поездки на лошадях, дающие возможность полюбоваться природой, половить рыбу или просто посмотреть на звезды.

За восемь лет его фирма без специальной рекламы снискала широкую популярность, ее штат вырос от одного проводника до пятнадцати, в него входили еще двое сотрудников, занимавшихся административными делами. Тревис теперь редко сам ходил на маршруты: в то время как его предприятие стало преуспевать, здоровье отца заметно пошатнулось, и Тревис предшествующий год проводил на ранчо почти столько же времени, сколько и в своей фирме.

Патти скорчила недовольную гримасу при виде новых посетителей и, перед тем как уйти к ним, наклонилась к Тревису и, положив руку ему на плечо, сказала, наливая еще кофе:

— Подожди меня, я хочу еще спросить тебя кое о чем.

— Не хотелось бы тебя огорчать, но я уйду, как только прикончу этот рулет.

— Ах ты, хитрец! — Она игриво ущипнула его за плечо. — На меня люди рассчитывают, ждут новостей. Что обо мне подумают, когда спросят о тебе, а я совсем не в курсе последних событий?

— Скажи, что мы еще не нашли человека, чтобы помочь на ферме во время сенокоса.

К счастью для Тревиса, когда он расправился с завтраком, Патти все еще была занята. Он оставил на столе деньги, включая чаевые, помахал ей рукой и направился к выходу. Патти с сожалением махнула в ответ.

Если бы не его слабость к сладкому и особенно коричным рулетам, он нашел бы другой ресторан, пока местные сплетники не отыскали новую жертву. Они с Сэнди встречались не так долго, чтобы поднимать шум из-за их разрыва. Когда он сказал об этом Шэрон, она ехидно улыбнулась и заметила, что лучше ему жениться, тогда и сплетничать о нем перестанут. Ее совет напомнил Тревису старую шутку о том, что операция прошла успешно, но пациент совсем плох.

Он сел в свой пикап, взял телефонную трубку и набрал определенную комбинацию цифр. Тревис знал, что уезжает на несколько дней, поэтому предусмотрительно отключил в доме свет, газ и даже отопление. Теперь набранный им код должен был автоматически включить все системы.

Тревис построил дом собственными руками на земле, принадлежавшей еще его прадеду, который выиграл ее в покер в конце прошлого века. От первоначального участка в шестьсот акров осталось всего двадцать, остальное ушло в счет уплаты долгов за основное ранчо во времена экономического кризиса, разразившегося в 20-х и в начале 30-х годов. Теперь землю Тревиса окружал лосиный заповедник, отгораживавший его от баз отдыха, во множестве облепивших горы вокруг Джексона.

Он никогда не переставал восхищаться красотой дикой природы, черпал силу в своем уединении, мог жить по правилам, установленным им самим.

Тревис никогда не стремился идти по стопам отца, его не привлекала работа на ранчо. Тем не менее ему все чаще приходилось этим заниматься. Отцу было всего пятьдесят пять, но силы постепенно оставляли его, хотя он не хотел в этом признаваться. Огастус Мартелл считал, что сын лишь временно помогает ему. Он все еще сохранял уверенность, что через неделю или через месяц, но обязательно возьмет все дела в свои руки.

Тревис лелеял надежду, что будущий муж Джуди или Фэй захочет взять заботу о ранчо на себя. Он даже пытался познакомить сестер с парнями, интересующимися сельским хозяйством, но номер этот не прошел, сестры уловили подвох и отвергли его кандидатов.

Тревис свернул с шоссейной дороги на грунтовую, ведущую к его дому. В который уже раз он подумал, что надо пройтись по ней грейдером, иначе он рискует вышибить себе зубы на ухабах. И потратить на это нужно каких-нибудь полдня. Тревис несколько месяцев собирался этим заняться, но все руки не доходили — слишком много свалилось на него забот.

Из кустов выскочил кролик и понесся через дорогу, за ним по пятам трусил койот. Оба были достаточно упитанными, так что победа ждала самого хитрого или удачливого.

Тревис считал, что и сам он достаточно умен и удачлив, грех было жаловаться, и в то же время после очередного дня, заполненного суетой и заботами, чувствовал себя опустошенным и измотанным.

12

Диана мерила шагами комнату и напряженно думала, стоит ли ей предварительно звонить матери Эми или этого делать не следует. Тот и другой вариант имел свои плюсы и минусы. Если в ответ на звонок Дороти откажется ее принять, то осложнит встречу. В то же время неизвестно, чем может обернуться, если она появится у Мартеллов без предварительной договоренности.

Она потратила все утро на бесплодные колебания, пора было на что-то решиться.

Диана уже потянулась к телефону, но что-то ее остановило. Возможно, было разумнее сообщит подобную новость по телефону, но Дороти Мартелл могла просто повесить трубку и прервать неприятный для себя разговор. Кроме того, Диане хотелось видеть, какие чувства отразятся в ее глазах: радость, страх или растерянность, когда она узнает, что дочь может снова войти в ее жизнь.

Не давая больше воли сомнениям, Диана схватила сумочку и заторопилась к машине. Скоро она уже направлялась на север. За пределами города указатели попадались очень редко, и она решила, что забралась слишком далеко, но тут увидела уходящую в сторону, покрытую гравием дорогу, при въезде на которую стояла арка из металлических конструкций, увенчанная буквой М в круге.

Когда Диана съехала с шоссейной дороги и под колесами джипа заскрипел гравий, ее вновь охватили сомнения. Уверенность в том, что она поступает правильно, убывала в ней с каждой оставшейся позади милей.

Вдруг ей вспомнился давний урок мифологии, где речь шла о ящике Пандоры. Услужливое воображение нарисовало ей этот магический ящик, крышку которого она готовилась приоткрыть и выпустить на свободу все пороки и зло мира.

Диана смотрела по сторонам, но не видела ни души ни на поле слева, ни на лугу справа, рядом с пасущимся стадом. Казалось, что жизнь замерла, хотя в представленном отчете говорилось, что дела на ранчо процветают.

Дорога шла все прямо, но неожиданно сделала крутой поворот влево. Вскоре вдали показался и сам дом. Диана ожидала увидеть нечто похожее на фермерские домики, к которым привыкла в Миннесоте, перед ней же оказалось строение, больше напоминавшее охотничий дом в горах, сложенный из бревен, с металлической крышей, выкрашенной в зеленый цвет. Надворные постройки из грубо обтесанного кругляка, массивная металлическая ограда — все имело внушительный, вселяющий спокойствие вид. Казалось, люди здесь жили всегда и будут жить вечно. Но почему Эми лишили ее доли наследства? Почему семья отреклась от нее?

Подъехав ближе, Диана разглядела признаки жизни, которых не могла заметить раньше. В просторном дворе стояло несколько грузовиков и какая-то сельскохозяйственная техника. Под деревом сидели два черных с белым пса, готовых известить хозяев о ее прибытии. Несколько человек столпились вокруг трактора, поглощенные изучением двигателя.

Диана въехала во двор, собаки дружно залаяли. Двое рабочих оторвались от своего занятия и посмотрели в ее сторону, но из дома никто не вышел. Она не позвонила заранее, и Дороти вполне могло не оказаться дома.

Диана несколько раз глубоко вздохнула и заставила себя выйти из машины. Когда она дошла до крыльца, сердце ее учащенно билось. На звонок вышла молодая женщина в джинсах и футболке с полотенцем на плече.

— Что вы хотели? — спросила она, явно удивившись появлению незнакомки.

— Я хотела бы поговорить с Дороти Мартелл.

— Вы с ней договаривались о встрече?

— He совсем, я считала…

— Кто там, Фелиция? — послышался женский голос из глубины дома.

— Вас спрашивает какая-то женщина.

Прошло несколько секунд, и на пороге появилась небольшого роста, элегантная, подтянутая женщина:

— Слушаю вас.

Диана застыла пораженная, не в силах произнести ни слова. Перед ней была Эми, какой она могла стать в пятьдесят: все в ней, от короткой прически и аккуратно подстриженных ногтей до упрямого подбородка и внимательных карих глаз, удивляло своим сходством с Эми. Диана не знала, что сказать, а только молча смотрела на незнакомую женщину, так разительно похожую на ее сводную сестру, только гораздо старше.

— Она объяснила, что ей нужно? — обратилась Дороти к Фелиции.

— Я не спросила.

— У нас с вами есть общая знакомая, — снова обрела дар речи Диана.

— Неужели? — Брови Дороти удивленно поползли вверх. — И кто же это?

— Мы можем поговорить наедине?

Дороти некоторое время оценивающе смотрела на Диану.

— Ты можешь идти, Фелиция, я разберусь сама.

— Если понадоблюсь, я в кухне.

— Пожалуйста, пройдите в дом, — пригласил Дороти, когда Фелиция ушла.

— Спасибо.

— Пройдемте в кабинет, там и поговорим. — Она жестом указала дорогу.

Диана беглым взглядом оглядела гостиную, через которую они проходили, просторную комнату с окном во всю стену. Дорогая и солидная мебель придавала комнате благородный вид. Стюарту бы здесь определенно понравилось. Диана удивилась, что жена фермера смогла так обставить дом. Такой гостиной не погнушались бы многие светские знакомые Дианы, но какое отношение имела к этому миру Дороти Мартелл, жившая в суровой глуши Вайоминга?

— Простите, как ваше имя? — спросила Дороти, когда они вошли в кабинет.

— Диана, Диана Винчестер.

— И кто же наша общая знакомая? — Дороти заняла свое место за столом, дождавшись, пока сядет гостья.

Диана с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Начать разговор, ради которого она приехала, оказалось совсем не просто.

— Ее зовут Эми, — выдавила наконец она. — Возможно, вы дали бы ей другое имя, но мои родители выбрали для вашей дочери именно его.

Ни один мускул не дрогнул на лице Дороти Мартелл.

— Боюсь, вы что-то перепутали. — В ее глазах не вспыхнула даже искра интереса, а тон остался ровным и совершенно бесстрастным.

— Я понимаю, для вас мои слова настоящее потрясение, но прошу, выслушайте меня. Вы нужны Эми, она…

— Кто вы такая? — холодно прервала ее Дороти.

— Я сестра Эми, мои родители взяли ее на воспитание.

Дороти встала, плотно закрыла дверь и снова вернулась на прежнее место.

— Но почему приехали вы, а не Эми?

— Она даже не знает, что я нашла вас. Мне казалось…

— Что вы конкретно хотите? Денег?

Вопрос ошеломил Диану. Она подумала, что Дороти неправильно поняла мотивы ее приезда, и попыталась внести ясность:

— Мне хотелось дать Эми возможность узнать свою настоящую семью.

— Почему я должна вам верить? — Она жестом остановила пытавшуюся что-то сказать Диану. — Хотя это не важно. Вы ошиблись, я не мать этой девушки. — Дороти пронзительно посмотрела на Диану. — И я не имею желания иметь с ней что-либо общее. Вам это понятно?

— То, что произошло с вами двадцать шесть лет назад, — ваше личное дело. Но мне совсем не безразлично, что происходит с Эми сейчас. Вы решили родить ребенка и, значит, взяли на себя определенную ответственность: вы должны были либо оставить ее у себя, либо найти тех, кто бы любил ее и заботился о ней вместо вас.

— Я уже сказала: ваша сестра — не моя дочь. Вы напрасно тратите свое время, да и мое тоже. — Дороти сделала движение, собираясь встать. — Если вам больше нечего сказать, я бы хотела вернуться к своим делам.

Диана не могла позволить себе уйти просто так, так легко сдаться. Внутренний голос подсказывал ей, что другой возможности поговорить с этой женщиной у нее не представится.

— Ваше сходство с Эми говорит само за себя. Если Эми поставить рядом с Шэрон, всем станет ясно, что они родные сестры. Думаю, и Джуди похожа на них. По крайней мере у них один отец. Скажите, почему же вы отдали своего ребенка?

— Вы встречались с Шэрон? — Тон Дороти заметно изменился.

— Я специально ее не искала, просто зашла в магазин, она как раз была там.

— Не приближайтесь к моей дочери! — Теперь Дороти напоминала разъяренную тигрицу, защищающую своих детенышей.

Если бы ей удалось уговорить Дороти взять и Эми под свое крыло!

— Шэрон знает, что у нее есть еще одна сестра?

— Откуда? Все это ложь!

Диана достала из сумочки конверт с фотографиями. Она не раз представляла себе, как покажет их матери Эми. Сейчас как раз наступил такой момент. Диана выложила на стол три недавние фотографии сестры. Детские фото она решила показать позднее.

Сначала Дороти отводила глаза от фотографий, пронзая Диану убийственным взглядом. Но тут она просчиталась: грозным видом Диану было не запугать. Она всю жизнь прожила в обществе первоклассного мастера по метанию молний. В этом Эйлин и Дороти составили бы идеальную пару.

Вскоре Дороти сдалась и мельком взглянула на фотографии, и хотя она почти сразу отвела глаза, но ее выдала пробежавшая по лицу тень: она, несомненно, узнала знакомые черты.

— Она красивая, правда? — мягко заметила Диана.

— Повторяю: вы только зря теряете время. — Дороти собрала фотографии и протянула их Диане. — Эта женщина не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моей семье.

Вопреки логике Диана не могла избавиться от ощущения, что говорит с Эми. Даже сердились они одинаково. Противоречащий здравому смыслу внутренний голос продолжал нашептывать ей, что нужно только пробиться сквозь панцирь отчуждения, и там она встретит такую же нежную и ранимую душу, какой обладала Эми. И после этого все встанет на свои места.

— Поверьте, я не стала бы вторгаться в вашу жизнь и уехала бы, сохранив молчание, если бы это не было так важно для Эми.

— Вы мне угрожаете? — резко выпрямилась в своем кресле Дороти.

— Что? — Диана от неожиданности вздрогнула.

— Вы меня плохо знаете. С семейством Мартелл в нашей округе привыкли считаться. Вы напрасно надеетесь, что вам удастся навязать нам эту девицу. Только попробуйте, и это будет самой серьезной ошибкой в вашей жизни. Если она посмеет приблизиться ко мне или к кому-либо из моей семьи, обещаю, жизнь ее превратится в ад, можете мне поверить.

— Не удивлюсь, если именно вы кастрируете быков во всей округе, — язвительно заметила Диана.

— Слушай меня, маленькая дрянь! Всю жизнь я защищала то, что считала своим, и ни за что не позволю тебе разрушить все, что создано моими руками.

— А я и не догадывалась, что у меня такая власть, — медленно произнесла Диана, стараясь выиграть время для следующего шага. — Вы сами мне скажете, как мне это сделать, или мне предстоит угадать самой?

— Предупреждаю тебя, я первый и последний человек, с кем ты завела этот разговор.

— Насколько я понимаю, мне следует испугаться?

Сказать такое было равнозначно тому, что показать мясо голодному псу. Дороти вскочила, словно подброшенная пружиной, и, опершись о стол, гневно выдохнула:

— Убирайся вон!

Диана не испытывала страха, скорее разочарование. Худшего исхода встречи нельзя было предположить, но она никак не могла понять, в чем ее ошибка. Как ей преодолеть себя и попытаться уладить дело, когда ее тянуло ответить резкостью? Она не могла вытерпеть, чтобы кто-то угрожал ее сестре.

— Давайте не будем горячиться, — примирительно начала Диана. — Может быть, вам нужно время, чтобы все обдумать? Я буду ждать вашего звонка. Я остановилась в гостинице «Мандерли».

— Какого черта мне надо звонить? Не желаю больше даже слышать о тебе. Можешь отправляться туда, откуда приехала.

— Из Миннесоты, — подсказала Диана. Дороти обошла стол, открыла дверь и отступила в сторону. Она собиралась что-то добавить, но тут ее внимание привлек донесшийся со двора мужской голос. Гнев ее моментально улегся, было видно, как она колеблется: закрыть ли ей снова дверь или поскорее выпроводить Диану.

— Ма, — позвал Тревис, — ты дома?

— Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.

— Так вы мне позвоните?

Если бы слова обладали способностью убивать, Диане определенно не поздоровилось бы.

— Ни к чему хорошему это не приведет.

— И все же?

— Да, да, черт вас побери, а сейчас уходите, и побыстрее.

Диана прошла мимо Дороти в коридор. Она была уже у входной двери, когда в гостиную вошел Тревис. Его было непросто узнать в опрятной одежде и гладко выбритого. Он присмотрелся к Диане, узнал и улыбнулся:

— Не ожидал вас здесь встретить.

Диана оглянулась на Дороти, которая любезно улыбалась, делая вид, что рада встрече сына и своей гостьи. Диана оценила ее актерские способности: такую мастерскую игру ей приходилось наблюдать не часто.

— Тревис Мартелл, — представился он, подавая руку.

— Диана Винчестер, — в свою очередь назвалась она, пожимая протянутую руку, ничего другого ей не оставалось.

— Мисс Винчестер уже уходит, — заметила Дороти, — у нее дела.

— Не стану вас задерживать, — сказал Тревис.

— Так не забудьте, гостиница «Мандерли». Буду ждать вашего звонка, — напомнила Диана Дороти и, повернувшись к Тревису, добавила: — Возможно, мы еще увидимся с вами в городе. — Она знала, что рискует, но не видела другого способа заставить Дороти позвонить.

— Постараюсь вас не пропустить. — Тревис пристально посмотрел на Диану. Он вышел с ней во двор и стоял на крыльце, пока ее машина не скрылась из виду.

— Ты меня искал? — спросила сына Дороти.

— Кто она?

— Ты ведь только что сказал, что вы уже виделись, — уклонилась она от ответа.

— Мы сегодня утром сидели за соседними столиками у «Рози», вот и все.

— Она красивая женщина, неудивительно, что ты ее запомнил.

— И все же, кто она? — повторил свой вопрос Тревис.

— Рекламирует кое-какие товары.

— С каких это пор ты принимаешь рекламных агентов в гостиной? Мне казалось, у тебя строгое правило: вести с ними переговоры только в городе. — Тревис слишком хорошо знал мать, чтобы не заметить в ее голосе звенящих ноток.

— Я сделала для нее исключение. Думаю, это был первый и последний случай. — Она взяла сына под руку. — Теперь пойдем в дом, я приготовлю тебе что-нибудь выпить.

— И что же она предлагала? — продолжал расспрашивать Тревис.

— Зачем тебе это знать? — Дороти потянула его за собой.

— Нет, сделай одолжение, скажи. — Тревис чувствовал, что мать что-то беспокоит и она пытается это скрыть.

— Она предлагала новинки рыболовного снаряжения.

Тон ее стал жестким, Тревис расценил это как запрет продолжать расспросы. Так было всегда, но он оставил материнское предостережение без внимания.

— А разве не странно, что она не захватила с собой образцов или хотя бы каталога?

— Почему тебя это так занимает?

— Не знаю, — признался Тревис. — А что беспокоит тебя?

— Так тебе приготовить выпить или нет? — раздраженно бросила Дороти.

— Сначала расскажи, что тебя так разволновало?

— Ничего, — ответила она и уже спокойнее продолжала: — Хочу тебе напомнить: ты так ревностно отстаиваешь свое право наличную жизнь, а сам пытаешься вмешиваться в мою.

Тревис утвердился в своем предположении, что произошло нечто серьезное. Его мать редко теряла самообладание.

— И все это из-за женщины, желающей продать какие-то удочки?

Дороти закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Через мгновение на губах ее появилась улыбка.

— Диана Винчестер в высшей степени неприятная особа. Мне хочется побыстрее забыть о ней. По ее мнению, успех в бизнесе в мире мужчин зависит от способности превзойти конкурентов в умении протолкнуть свой товар любым путем, даже хитростью. — Дороти передернула плечами, желая подчеркнуть, как неприятно ей воспоминание. — Теперь ты понимаешь, почему меня так раздражает даже одно упоминание о ней?

— Ты собираешься сообщить о ней в компанию?

— Обязательно, они должны знать, кто представляет их интересы.

— Может быть, тебе стоит поговорить о ней с Шэрон? — Тревису хотелось проверить, насколько решительно настроена мать.

— Неплохая мысль.

Во дворе заработал трактор, и Тревис сразу вспомнил, зачем приехал.

— Отец считает, что тебе следует побеседовать с этим парнем перед его отъездом.

— Зачем? Я думала, он всего лишь механик, — недовольно произнесла Дороти.

— Он что-то говорил о долгосрочных гарантиях на ремонт, отец решил, что тебя это может заинтересовать.

— Меня может интересовать только одно — чтобы трактор исправно работал, а не только неделю из каждых четырех.

Дороти вела бухгалтерию, Гас занимался всем остальным. Между ними постоянно возникали разногласия. На протяжении многих лет Дороти придерживалась особой тактики. Когда она видела, что дело можно повернуть в свою сторону, она ставила сына между собой и мужем. Когда Тревис разгадал ее хитрость, он больше не разрешал манипулировать собой.

— Скажи ему об этом сама, а мне надо обратно в город.

— Ты ведь знаешь, как отец начинает нервничать, когда ему кажется, что я неправильно веду счета. Если бы он этим занимался, нам давно бы сели на голову. — Она снова стала сама собой. Встреча с Дианой отошла в прошлое. — Как по-твоему, кто заставил компанию прислать механика? Твой отец, конечно, уже расхвастался друзьям, что к нему проявили особое внимание. Могу даже поспорить, он к завтрашнему утру и сам поверит, что это его идея.

Тревис не мог в этом с ней поспорить. Он не раз присутствовал при разговорах отца с приятелями.

Ни отец, ни мать не желали уступать друг другу пальму первенства ни в чем.

— Но разве на самом деле так важно, кто подал идею?

— И почему ты всегда на его стороне?

Опять все тот же нескончаемый спор. Тревис даже застонал от досады.

— Мне надо ехать, мама. Передай ему, пусть заедет ко мне, когда отвезет механика в аэропорт. Он собирался посмотреть новые седла, что привезли на прошлой неделе. Мне бы не хотелось все распаковывать, а вдруг придется отправлять обратно.

— Мне казалось, ты решил отказаться от конных маршрутов, — Дороти вышла проводить его на крыльцо.

— Верно, но потом поступило много заявок, и я оставил маршрут еще на один сезон.

— А не разумнее было бы отложить покупку, пока ты не определишься окончательно?

— Возможно, но у меня другие планы. — Тревис уже много раз пытался, но всегда безрезультатно, убедить мать, что он сам попросит совета или помощи, если будет в них нуждаться. Он предпочитал чужим ошибкам собственные и своим успехом хотел быть обязан только себе.

— Если тебе так уж нужно новое снаряжение, можно взять его напрокат, получится значительно дешевле по сравнению с тем, что…

— Не волнуйся, мама, — Тревис поцеловал ее в щеку, не давая договорить. Он уже почти спустился с крыльца, но остановился, вспомнив, что еще хотел сказать. — Не разрешай отцу перекладывать все сено. Я пришлю ему людей.

— Ты же знаешь, он меня в таких делах никогда не слушает.

— Пожалуйста, постарайся. Мне вряд ли удастся подыскать кого-нибудь ему в помощь раньше среды.

Дороти безнадежно махнула рукой.

— Сделаю, что смогу.

Тревис перепрыгнул последние две ступеньки и заторопился к машине. Когда он снова выехал на главную дорогу, мысли его вернулись к Диане. Он мог бы приписать их вторую встречу простой случайности, но в случайности Тревис не верил, особенно если к этому имела отношение его мать.

Что-то определенно было не так. Он бы обязательно все разузнал, но его ждали дела. Внезапно ему в голову пришла мысль, что у него не было никакого права совать нос в дела матери. Но, видимо, он унаследовал от нее больше черт, чем сам предполагал. Мысль об этом доставила ему мало радости.

13

Двадцать шесть лет прошли спокойно, и, казалось, вся эта история осталась в прошлом. Но, как выяснилось, она напрасно так решила. Дороти тяжело опустилась в кресло и закрыла лицо руками.

Никогда раньше она не была еще так зла и напугана. Если бы ей хотелось оставить в своей жизни место для этой девочки, она никогда бы с ней не рассталась. Какое право имеет эта Диана Винчестер нагло вламываться в ее жизнь и предъявлять какие-то претензии?

Как правило, вокруг только и говорят, что о правах детей, взятых на воспитание, а как насчет прав матерей? В тех бумагах, которые она подписала, ни слова не говорилось о том, что ребенок может впоследствии разыскать свою мать и разрушить этим ее жизнь. Это было в высшей степени несправедливо, и она, Дороти Мартелл, ни за что не допустит этого.

Но как ей поступить? Во время свидания с непрошеной гостьей она дрогнула, проявила слабость. Может быть, потому, что все произошло так неожиданно. Дороти частенько приходилось иметь дело с людьми более хитрыми и настойчивыми, чем Диана Винчестер, но сейчас она не чувствовала в себе обычной уверенности.

Дороти допускала возможность, что повзрослевшая дочь захочет увидеться с родной матерью. Но время шло, и ничто не нарушало размеренное течение ее жизни. Дороти окончательно успокоилась, тревожившие ее проблемы отошли далеко на задний план и почти забылись, и вдруг появилась Диана Винчестер.

Как могла Дороти что-то объяснить совершенно чужому человеку, не связанному с ней кровными узами? Она готовилась только к разговору с дочерью, и все ее доводы строились исходя из этого. Дороти собиралась убедить дочь, что решилась отдать ее именно потому, что любила, но теперь и ей не следует из любви к матери вторгаться в ее жизнь.

Но Диана Винчестер никогда в это не поверит.

Дороти требовался новый план, и чем скорее, тем лучше, иначе она могла лишиться всего, чего добилась с таким трудом.

В первую очередь не следовало допускать больше встреч Тревиса с этой женщиной. Когда родилась сестра, ему было пять лет, вполне достаточно, чтобы запомнить кое-какие подробности, не во всем соответствующие истории, которую она впоследствии всем рассказывала. Этим воспоминаниям ни в коем случае нельзя было позволить пробудиться. У него неминуемо появились бы вопросы, ответить на которые она бы ему не могла.

В то же время ей надо было вести себя естественно, делать вид, что ничего не произошло. А это значило, что ей нужно выйти из дома и поговорить с мужем.

Она нашла Гаса в сарае, где он разговаривал с механиком.

— Тревис сказал, что ты хочешь со мной поговорить?

— Все уже решено. Я договорился с Уолтом, что он передаст мою просьбу в страховой отдел и они пришлют нам необходимые бумаги.

Дороти охватила тихая ярость. Такими вопросами занималась исключительно она. Если возникала необходимость, она советовалась с Гасом, но чаще всего самостоятельно принимала решения. Поскольку Фэй и Джуди учились в колледже, а фирма «Одежда и спортснаряжение» стала самостоятельной, случались месяцы, когда ей приходилось брать деньги из сбережений, чтобы выплатить зарплату и расплатиться по счетам. Гас даже не представлял себе, во что обходилась каждый год работа дизеля, не говоря уже о том, выдержит ли их бюджет новую систему страхования.

— Прекрасно, дорогой, — не выдала она своих чувств. — Я просмотрю бумаги, когда они придут. — А про себя Дороти решила, что она их, конечно, просмотрит, но потом отправит обратно.

— Знаешь, я как раз показывал Уолту нашу коллекцию, — сказал Гас, привлекая к себе жену. — Он считает, у нас есть много ценных образцов.

— Мне случалось бывать на многих фермерских аукционах, — откликнулся Уолт. — Приходится только удивляться, сколько готовы коллекционеры выложить за какую-либо из таких вот вещей.

Дороти спрятала свое возмущение за улыбкой.

— Большинство из этих предметов перешло к нам от наших предков. Я уверена, Гас рассказал вам, что уже четыре поколения Мартеллов владеют этим ранчо.

— Гас как раз говорил мне об этом, — подтвердил Уолт.

— Боюсь, на мне все и оборвется. — Гас обнял жену за плечи и прижал к себе. — Если только нам не удастся уговорить одну из младших дочерей заняться хозяйством или кто-либо из них не найдет себе мужа, который согласится вести здесь дела.

— Я бы не отмахивалась раньше времени от Тревиса, — заметила Дороти. — У него временами проявляется интерес к ранчо. Надо дать ему немного времени.

— Скорее всего ты обманываешь себя, — возразил Гас. — Но если все именно так, я мог бы умереть спокойно, зная, что ранчо в надежных руках.

— Иногда детям стоит пожить отдельно, чтобы оценить, как хорошо дома, — высказал свое мнение Уолт. — Я убеждался в этом не один раз. Ничто не заменит семью. Молодым только кажется, что за порогом родительского дома все лучше и интереснее, а оказавшись в новом мире, они начинают понимать что к чему.

Дороти мысленно согласилась с Уолтом, и тут же волна страха накрыла ее, стоило только подумать, как легко она может лишиться всего, что любит. Ей просто необходимо отделаться от Дианы Винчестер как можно скорее.

— У меня есть кое-какие дела в городе, — сказала Дороти мужу. — Ты собирался заехать к Сидни?

— Я поеду позже, когда отвезу Уолта в аэропорт. Может быть, встретимся в городе, перекусим, сходим в кино?

Дороти меньше всего хотелось, чтобы Гас появлялся в городе, пока не уехала Диана Винчестер, но она не стала его отговаривать, чтобы избежать лишних вопросов.

— Жди меня в магазине. Может быть, удастся уговорить Шэрон и Дэвиса составить нам компанию. — Дороти решила, что держаться вместе менее рискованно. Кроме того, как ей казалось, Диана не принадлежала к тому типу людей, которые готовы закатить скандал на публике.

— Мне нравится твое предложение, — с готовностью откликнулся явно довольный Гас. — Может быть, и Тревис к нам присоединится. Проведем вечер всей семьей. Мы не собирались вместе с тех пор, как девочки уехали на каникулы.

— А вы хотите составить нам компанию? — обратилась Дороти к Уолту.

— Благодарю за приглашение, но мой самолет улетает в четыре часа.

— Тогда я попрощаюсь. Приятно было с вами познакомиться, Уолт, — улыбнулась она.

— И мне также.

Через сорок пять минут Дороти была уже в гостинице. Все ее попытки переубедить портье успеха не имели.

— Прошу прощения, миссис Мартелл, но я не могу назвать вам номер комнат. Если хотите, могу связать вас с ней по внутреннему телефону.

— И где же он?

— Вон там, — портье указал на столик у стены, над которым была прибита голова лося.

Оператор соединил ее с номером Дианы, но на звонок никто не ответил. Дороти уже собралась уходить, когда к ней обратился портье:

— Может быть, вы оставите записку?

— В этом нет необходимости, — Дороти заставила себя улыбнуться. — Я заеду позднее.

В то время как она выходила из гостиницы, мимо проезжал Тревис. Он помахал рукой матери, но Дороти была настолько погружена в свои мысли, что не заметила его. На светофоре он остановился и посмотрел в зеркало назад. Мать торопливо направилась к стоянке и села в машину. Она так спешила, что зацепила бордюрный камень. От удара перед машины сильно подбросило вверх.

«Что нужно было матери в гостинице?» — недоумевал про себя Тревис. Но долго гадать ему не пришлось. Он вспомнил, что именно в «Мандерли» остановилась женщина, которая утром приезжала к ним на ранчо. Ее визит имел непосредственное отношение к беспокойству и раздражению матери. Сколько Тревис себя помнил, никто и никогда не мог вызвать такое чувство у Дороти Мартелл в ее собственном доме. Это удалось только Диане Винчестер. Значит, произошло нечто важное, о чем мать не желала говорить. Но в чем было дело? В их семье секретов не водилось.

Тревис бросил взгляд на часы на приборной доске. Оставался час до его запланированной встречи с группой туристов, возвращавшейся с маршрута. Он должен был вместе с ними отправиться на автобусе фирмы в свой офис. Такие встречи проводились по инициативе самого Тревиса, он считал их хорошей возможностью узнать мнение клиентов о походе и выслушать их предложения и замечания. Он не сомневался, что его внимание и забота служили лучшей рекламой его фирме. Благодаря такому подходу фирма Тревиса за семь лет смогла стать ведущей среди всех экскурсионных бюро Джексона.

Из задумчивости его вывел сигнал клаксона. Тревис увидел, что загорелся зеленый свет. Он махнул рукой ехавшему сзади водителю и поехал через перекресток, но на полпути переменил решение и свернул налево. Его неожиданный маневр снова вызвал раздраженный сигнал.

Тревис взял телефонную трубку и позвонил в офис, чтобы его заменили на встрече с группой. После этого он повернул назад и скоро уже оказался у гостиницы.

Диана наклонилась, уперлась руками в колени и судорожно вздохнула. Как бы она себя ни чувствовала, ей совсем не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии.

Диана силилась понять, как ей могло прийти в голову, что пробежка в горы поможет ей избавиться от неприятного осадка после разговора с Дороти. Первые две мили она ничего не чувствовала, настолько была погружена в свои мысли. Только когда перед глазами у нее заплясали черные точки и в висках застучало, она догадалась замедлить шаг.

Но с другой стороны, усталость имела и положительную сторону. Диана никогда не умела ждать, а вымотавшись до такой степени, она едва ли будет испытывать искушение снова отправиться на ранчо для еще одной бесполезной встречи с матерью Эми.

Здравый смысл подсказывал, что Дороти должна будет прийти к ней сама. Было бы непростительной ошибкой торопить ее с решением. Матери Эми предстояло о многом подумать, в том числе и о том, как сообщить новость остальным членам семьи.

Теперь, когда прошло некоторое время и острота впечатлений немного сгладилась, агрессивность Дороти расстраивала Диану не так сильно, как раньше. Она убеждала себя, что разные люди ведут себя по-разному в стрессовых ситуациях. Дороти скорее всего не была такой фурией, как показалось Диане вначале. Материнский инстинкт в ней был очень силен, и сомневаться в этом не приходилось. Она произвела на свет четверых детей, не считая Эми, двое из которых родились после нее.

Наконец Диана увидела гостиницу. Последние сто метров дались ей с особым трудом, чтобы их преодолеть, она представила себя в ванне с горячей водой.

Диана поравнялась со стоянкой и краем глаза заметила приближающегося к ней с противоположной стороны площадки высокого мужчину. Она устало вздохнула.

Что происходило между ней и Тревисом Мартеллом? Почему их пути пересекались несколько раз в день? Может быть, это было угодно провидению?

Тревис оказался у дверей ее квартиры первым и пропустил Диану вперед.

— Вас я как раз и искал, — улыбнулся он.

— Меня? — спросила Диана и даже на всякий случай оглянулась. Меньше всего она ожидала, что их встреча окажется не случайной. Диана поправила волосы, выбившиеся из растрепавшегося хвоста.

— Я подумал, что у вас найдется немного времени, чтобы показать мне образцы рыболовных снастей вашей компании.

Диана без труда догадалась, что Дороти именно так объяснила ее появление на ранчо, но она не знала, как продолжать разговор.

— Вы не дадите мне время, чтобы привести себя в порядок? Вид у меня совсем не блестящий.

— Пожалуйста.

Она улыбнулась и собралась идти, но Тревис остановил ее:

— А вы не пригласите меня к себе… то есть я хочу сказать, что не надо для меня особенно стараться. Вы и так очень хорошо выглядите.

Она видела, что он прекрасно знал, что ее приезд в Джексон не имел никакого отношения к продаже рыболовного снаряжения.

— О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Мартелл?

— Зовите меня Тревис.

— Итак, Тревис?

— Не могли бы мы зайти куда-нибудь, здесь разговаривать неудобно.

«Что толку оттягивать объяснение? — подумала она. — Рано или поздно он все равно обо всем узнает».

— Хорошо, но мне все же хотелось бы сначала принять душ.

— И долго мне ждать?

Его снисходительный тон задел Диану.

— У вас четыре сестры, вы можете и сами ответить на свой вопрос.

— У меня их только три.

Диана пристально посмотрела на Тревиса. «Четыре» вырвалось у нее совершенно непроизвольно, а теперь она еле сдерживалась, чтобы не поправить его.

— Дайте мне полчаса.

— Я подожду в холле.

Возможно, он решил, что она собирается ускользнуть через черный ход?

— Полагаю, у вас найдется более важное занятие.

— Ничего такого, что можно было бы успеть за полчаса.

— Тогда располагайтесь поудобнее.

Диана поднялась к себе, твердо решив не торопиться, тем не менее она спустилась вниз уже через двадцать пять минут.

— А вы здорово преобразились, — сказал Тревис, растягивая слова, увидев выходящую из лифта Диану.

Она надела темно-синие брюки и пиджак с блестящими пуговицами — подарок Эми к Рождеству.

— Спасибо, вам тоже это удалось, — не осталась в долгу Диана.

— Значит, это по моей вине вы убежали сегодня утром из ресторана?

— Не понимаю, о чем вы, — ответила Диана, поправляя соскочивший с плеча ремешок сумочки.

— Вы ушли так быстро, что я решил, вас смутил мой неопрятный вид или спугнул не слишком приятный запах. — Он говорил без тени смущения, добродушно усмехаясь. — А вероятнее всего, повлияло и то и другое.

Этот мужчина — искренний и обаятельный — вызывал у Дианы симпатию. Она не сомневалась, что Эми он тоже понравится.

— Героям можно простить такие мелочи, — поддразнила она его.

— Я не герой, — недовольно сдвинул брови Тревис.

— А как еще можно назвать человека, который целую неделю занимается поисками заблудившегося человека?

— В этих краях такое не редкость. Обычная работа.

Если бы на его месте оказался Стюарт, он бы не упустил случая опубликовать об этом заметку и выпятить свои заслуги.

— Вы хотели поговорить со мной? — напомнила Диана.

— Вы уже обедали?

— Да, но вы можете соблазнить меня чем-нибудь сладким и высококалорийным.

— Значит, вы из тех людей, которые бегают, чтобы позволить себе нормально поесть в свое удовольствие?

— А разве есть и другие причины? — рассмеялась Диана.

Они зашли в небольшой тихий ресторанчик в двух кварталах от гостиницы. Официант, хорошо знавший Тревиса, искренне обрадовался его приходу.

— Здесь подают замечательный яблочный пирог, за которым разрешаются любые разногласия. Я сам наблюдал это много раз.

Диана присматривалась к Тревису, одновременно изучая меню. Она прекрасно видела его старания показаться ей простым, бесхитростным деревенским парнем. Но ему не удалось ее обмануть.

— Скажите, мы долго еще будем ходить вокруг да около или перейдем сразу к делу? — напрямик спросила она.

Тревис взял стакан, отпил глоток и намеренно медленно поставил его на стол.

— Я вас задерживаю?

— Сначала, пожалуйста, ответьте на мой вопрос, — уклонилась Диана.

— Можем сразу говорить и о делах, просто мне сначала хотелось побольше узнать о вас, — признался Тревис.

— Зачем?

— Если люди лгут, это всегда вызывает у меня подозрение.

— Я вас не обманывала. — Диана бросила меню на стол.

— Значит, солгали моей матери.

— Я и ее тоже не обманывала, — осторожно ответила Диана. — Интересно, что вы узнали от нее?

— Если вы занимаетесь рекламой рыболовного снаряжения, тогда я… солист балета.

— Не знаю, кто вам такое мог сказать, — вот теперь это действительно была ложь, — хотя нет, знаю, вам так сказала ваша мать, — сказала Диана, внимательно глядя на него.

— Вы считаете, что она вас неправильно поняла?

— Я не говорила ей, что продаю что-либо.

— Тогда о чем вы с ней говорили? — поинтересовался Тревис.

— Но почему бы вам не спросить об этом у нее?

— Потому что она никогда мне ничего не расскажет, если ей кто-то угрожал. Я должен все выяснить сам.

— Ей угрожали? — Диана сказала это слишком громко и огляделась, не обратил ли кто-либо внимание на нее, и продолжала уже тише: — Но что же она вам обо мне такого сказала?

— Дело не в том, что она сказала, а в том, как, — после некоторого колебания начал Тревис. — Между вами что-то произошло, и мне хотелось бы знать, в чем суть дела.

Диана резко отодвинула стул и встала.

— А вам не приходило в голову, что вас это не касается? — Она тут же поняла свою ошибку: Тревис был родным братом Эми и имел полное право знать правду.

— Сядьте!

— Не надо мною командовать!

— Пожалуйста, сядьте, — попросил он.

Она приняла решение. Откладывать объяснение не имело смысла. Официант подошел к столику, помешав им продолжить разговор.

— Выбрали что-нибудь? — вежливо осведомился он.

— Я буду яблочный пирог и кофе, — сказала Диана.

— И мне то же самое, — присоединился Тревис. — Но если вы ничем не торгуете, то чем же вы занимаетесь? — спросил он у Дианы, когда официант отошел.

— Я заведую отделом по связи с общественностью в «Фудс-компани Сандерса».

— А, это та компания, что производит разные хлопья и каши?

— Наша деятельность на этом не ограничивается, хотя компания славится именно этим.

— И какое же отношение имеет ваша компания к моей матери? — удивился Тревис.

— Абсолютно никакого. — Диана с удивлением отметила, что старается выгородить Дороти Мартелл. Но Тревис — не ребенок. Он вполне имеет право знать о существовании еще одной своей сестры, даже если мать отказывается признать ее. — Я приехала в ваш город по личному делу.

Тревис молчал, ожидая продолжения.

Диана не имела представления, с чего начать. Но после полной неудачи с Дороти она убедилась, что следовало искать другой подход. Нужно было найти подходящие слова, чтобы сообщить новость, способную в корне изменить очень многое.

— Вы никогда не задумывались над тем, почему между рождением Шэрон и Фэй такой большой промежуток времени?

Тревис уставился на нее с таким изумлением, словно она спросила его, почему коровы не летают.

— Послушайте, я не люблю намеков. Скажите прямо, что вы имеете в виду?

Диана верила в искренность его желания, но очень сомневалась, не изменится ли его мнение через несколько минут, тем не менее она сказала:

— У вас есть еще одна сестра.

— Была, — ответил Тревис, — но она умерла при рождении.

На этот раз смешалась Диана. Ответ поставил ее в тупик. Она не знала, шла ли речь об Эми или у Дороти был еще один ребенок.

— А когда это случилось? — решила уточнить она.

— Двадцать шесть лет назад.

Сомнений не оставалось — он действительно говорил об Эми.

— Она не умерла. Ваша мать отдала ее на удочерение.

Тревис подался вперед.

— Вы сами не знаете, что говорите! — возмутился он.

— Я понимаю, в это непросто поверить, но…

— Это какая-то махинация.

Диана еще могла мириться с недоверием, но терпеть обвинения в мошенничестве не собиралась.

— Знаете, мне все это уже надоело. Если мои слова — ложь, зачем, по-вашему, я здесь? Неужели вы считаете, что кому-то нужно приезжать издалека, чтобы попытаться проникнуть в вашу безупречную семейку?

— Если вы такого мнения о нашей семье, к чему затруднять себя? Возвращайтесь домой, забудьте о нас и живите спокойно.

— Я не могу так поступить: слишком важно то, ради чего я сюда приехала! — взорвалась Диана.

— Ну, хорошо, допустим, я вам поверил. Объясните, чем вызван ваш приезд?

Диана не успела ответить: официант принес заказанные пироги и кофе. Она подождала, пока он ушел, и ответила:

— Суть в том, что Эми необходимо почувствовать, что она кому-то нужна, что у нее есть семья.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Тревис. — Кто такая эта Эми?

Диана подумала, что, может быть, не стоило рассказывать Тревису правду, а вслух сказала:

— Эми — ваша сестра.

— Подождите, — прищурился Тревис, размышляя, — но если вы не… Кем ей приходитесь вы?

— Мои родители удочерили ее, я — старшая сестра Эми.

— И где же ваша Эми родилась?

— В Огайо.

— Когда?

— В июне ей исполняется двадцать шесть. — Неожиданно у нее мелькнула мысль, что до дня рождения Эми оставалось всего две недели, а она еще не придумала, что подарить.

— Господи… — произнес Тревис неожиданно осипшим голосом. Он явно был поражен до глубины души. — У вас есть ее фото?

— Вы что же, мне поверили? Почему так вдруг?

— Не могу вам пока этого сказать. — Тревис с трудом проглотил ком в горле.

Диана колебалась, ее останавливало мрачное выражение лица Тревиса. На нем не мелькнуло ни радости, ни надежды, он оставался угрюмым и даже как-то поник.

Диана достала из сумочки три фотографии, которые утром показывала Дороти.

— Вот, самые последние. Я захватила и другие, но и этих будет достаточно, уверяю вас, чтобы развеять ваши сомнения.

Тревис взял снимки с такой осторожностью, как будто ему вручили бомбу. Он рассматривал их долго, томительно тянулись минуты.

— Выглядит она не слишком счастливой, — наконец заключил он.

— Почему вам так показалось? — Диана специально захватила снимки, на которых Эми улыбалась.

— Не знаю, — ответил он, потом добавил после некоторого раздумья: — Шэрон так улыбается, когда ее что-нибудь беспокоит.

— Значит, вы мне поверили? — осторожно спросила Диана.

— Лучше бы это было неправдой. — На его лице отразились глубокая печаль и невообразимая усталость.

Диана не знала, радоваться ей или огорчаться своей победе. Ей удалось убедить Тревиса, но что будет дальше?

— Вы поможете мне убедить вашу мать?

— Я помогу вам уехать, — неожиданно ответил Тревис. — Вот все, в чем вы можете на меня рассчитывать.

14

Диана не смогла скрыть своего разочарования и недоумения. Тревис сидел насупившись и избегал ее взгляда.

— Сожалею, — искренне признался он.

— Не понимаю ни вас, ни вашей матери! — Диана с раздражением бросила салфетку на стол. — Эми ее дочь и ваша сестра… Она так похожа на Шэрон, а вы торопитесь отвернуться от нее.

— Вы пытаетесь устроить сцену?

— Вы так считаете? — вспылила Диана.

— Но вы же не ребенок, который начинает капризничать, не получив желаемого, — сверкнул глазами Тревис.

— Не смейте говорить так со мной, вы, сукин…

— Сын, — закончил Тревис. — При других обстоятельствах я бы обиделся.

— Каких же? — Его слова несколько охладили ее пыл.

— Можно привести сотню причин. — Тревис провел ладонью по лицу, стараясь прогнать внезапно навалившуюся на него усталость.

— Назовите хоть одну, — потребовала она. Они походили на менеджеров, старающихся добиться лучших условий для своих боксеров. Тревис пытался изо всех сил защитить родных. Для Дианы не существовало ничего важнее Эми.

— Все в семье, за исключением, естественно, матери, уверены, что Эми нет в живых. И мой отец в том числе.

— Но это всего лишь факт, а не причина.

— Подумайте, Диана, — нетерпеливо заговорил Тревис, — ко лжи прибегают, когда хотят кого-то защитить или что-то скрыть. Если обнаружится правда, отец получит тяжелый удар. Я не могу этого допустить.

— А где он был, когда родилась Эми? — удивилась Диана.

— Во Вьетнаме. Мы получили сообщение, что он погиб.

— И все же ваша мать решила расстаться с его ребенком? — Диана не могла скрыть изумления.

— Я тоже этого не могу понять. — Ответ напрашивался слишком неприятный, и о нем думать не хотелось. — Возможно, она находилась в таком состоянии, что не сознавала, что делает.

К чему пытаться искать оправдание? Тревис отлично знал, что шок был здесь ни при чем. Когда пришло известие о гибели отца, ему было всего пять лет, но этот день навсегда врезался ему в память. Он прекрасно помнил события последующих за этим месяцев, как и тот день, когда отец наконец вернулся.

Спустя месяц после того, как в их дверь постучал солдат с известием о том, что во время операции по спасению попавшей в окружение группы вертолет отца был сбит, его мать уехала к своим родителям в Огайо, прихватив с собой его и Шэрон. Родители отца умоляли ее остаться на ранчо. Они тяжело переживали потерю сына и не хотели расставаться с внуками.

В тот день, когда мать увезли со схватками в больницу, Тревис терпеливо стал ждать ее возвращения с маленьким братиком. Она обещала ему брата еще до того, как узнала о гибели отца, и он успел привыкнуть к этой мысли. Но мать вернулась из больницы одна и объяснила, что у Тревиса родилась сестра, но она умерла, потому что у нее не было отца.

После этого много месяцев, пока не пришло сообщение, что Огастус Мартелл жив, Тревиса не покидал страх, что и ему суждено умереть. Гас должен был вернуться домой в последнюю неделю перед Рождеством. Дороти собрала вещи, посадила детей в машину, и все они отправились в обратный путь в Вайоминг, бросая вызов холодам и метелям.

При встрече с мужем она сообщила ему о потере ребенка. Гас посчитал себя косвенным виновником несчастья и жил все эти годы с чувством вины. Он решил, что жестоко наказан за то, что не смог быть рядом с женой в нужную минуту.

— Тревис? — Диана мягко коснулась его руки.

Он ощутил тепло ее пальцев. В этом прикосновении чувствовалась забота и участие. Машинально Тревис отметил, что она не носила обручальное кольцо.

— Да?

— О чем вы задумались?

— Вспомнил то время, когда вернулся отец.

— Он был в плену?

«Что же ей рассказать? — подумал Тревис. — Да и будет ли это иметь значение?»

— Его взяли в плен, но ему чудом удалось бежать.

— Он сразу попал домой? — поинтересовалась Диана.

— Нет, несколько недель ему пришлось провести в госпитале, он был очень плох, когда его нашли.

— А вам не кажется, что ему бы захотелось узнать об Эми? — спросила Диана, убирая руку. — И что еще важнее, у него есть на это право, как вы считаете?

— Он этого не переживет, — сказал Тревис. — Отец лишится всего, во что верил.

— Значит, за чужие ошибки выпало расплачиваться Эми. Вот она как раз и теряет все. Но ведь согласитесь, что это несправедливо.

— Ей действительно пришлось в жизни так туго?

— Вам никогда не приходилось читать о детях, взятых на воспитание, которые не смогли найти себя, потому что не знали ни любви, ни ласки? Только представьте себе жизнь без… — у нее перехватило дыхание.

Тревис не знал, что сказать. Дороти была заботливой матерью, хотя и очень властной. В детстве он постоянно ощущал ее любовь, которая помогла ему обрести уверенность в себе.

— А к вам тоже так относились?

— Нет, но ведь я их родная дочь. Мои родители удочерили Эми, чтобы я не чувствовала себя одинокой.

Если бы у него хватило ума не вмешиваться в дела матери, он бы не оказался в такой щекотливой ситуации.

— Я не могу вам помочь, Диана. — Тревис сокрушенно покачал головой.

— Не можете или не хотите?

— И то и другое. Отец не заслужил такого испытания.

— А Эми?

— Подумайте, о чем вы просите. Я совершенно не знаю Эми, а отца очень люблю. Почему я должен им жертвовать ради нее?

— И вы не разрешите мне самой поговорить с ним?

Тревис предполагал, что она попросит об этом. И что же ему теперь делать? Преимущество было на ее стороне.

— А если возвращение Эми разрушит нашу семью, станет ли ей от этого легче?

— Тревис, она постепенно разрушает себя. — Диана взглянула ему в глаза решительно и открыто. — С каждым днем ей становится хуже и хуже…

Не говоря больше ни слова, она поднялась и покинула ресторанчик.

Тревису нечем было дышать, словно ему нанесли удар в солнечное сплетение. Он не пытался ее остановить, просто не имел на это сил.

Единственное, что он мог сделать для сестры, которую никогда не увидит, это кое-что прояснить. Она имела право узнать, почему с ней так обошлись.

Тревис заплатил за две порции нетронутого десерта, сел в машину и отправился к Шэрон в магазин. По пути он пытался дозвониться до матери, но дома ее не оказалось. Не было ее и в магазине. Шэрон рассказала ему, что мать заезжала к ней, чтобы пригласить их с Дэвисом вместе поужинать, но у них уже были свои планы на вечер.

Тревис бездумно колесил по улицам, пока хватило терпения, потом решил позвонить. Ему хотелось попрощаться с Дианой, и он боялся, что не застанет ее в гостинице.

Тревис позвонил ей из холла. Диана не сразу сняла трубку, ее голос звучал сухо и напряженно.

— Это Тревис, у вас все в порядке?

— Что вы хотите?

— Только минуту внимания, и все, — попросил Тревис.

— У меня нет и минуты. Вы не могли бы повесить трубку, мне нужно дозвониться в аэропорт.

Прошло всего два часа с тех пор, как они расстались, но за это время что-то успело произойти. В ее голосе звучало не раздражение, а страх.

— Что случилось, Диана?

— Это вас не касается… — Она судорожно глотнула и через силу выдохнула: — Эми в больнице.

— Что с ней?

— Какая вам разница? — Она повесила трубку. Тревис посмотрел на портье. Это был брат одного из его проводников.

— Привет, Роджер, как жизнь?

— А как у тебя дела? — улыбнулся в ответ портье.

Улыбался Роджер с особым усердием. Он собирался пойти по стопам брата, так что не мешало быть с Тревисом полюбезнее.

— Я говорил с одной из ваших гостей, Дианой Винчестер, но нас разъединили, — сказал Тревис. — И что-то никак не могу дозвониться, можно проверить линию?

— Конечно, — Роджер заглянул в журнал и набрал нужный номер. — Занято.

— Наверное, она не может дозвониться мне. Лучше я сам поднимусь к ней, — Тревис сдвинул брови. — Вот только не помню точно ее номер: 207-й или 208-й? — Ему не удалось разглядеть последнюю цифру, которую набирал Роджер.

— 207-й, — услужливо подсказал портье.

— Спасибо, я твой должник.

— Никаких проблем.

Тревис не стал дожидаться лифта, а поднялся по лестнице. Комната Дианы находилась в конце коридора. Он слышал, что она говорит по телефону, но слов разобрать не мог. Тревис постучал и стал ждать. Прошло немало времени, прежде чем она открыла дверь.

— А я боялся, что вы не откроете.

— Если бы знала, что это вы, так бы и сделала, — с вызовом произнесла Диана.

По ее лицу было заметно, что она плакала.

— Можно войти?

— Нет, только не сейчас. — Она хотела закрыть дверь.

— Пожалуйста. — Тревис придержал дверь рукой.

— Я разговариваю по телефону.

— Я подожду.

Диана сначала заколебалась, затем пошла в комнату, предоставив ему свободу действий.

На кровати стоял раскрытый пустой чемодан. Тревис выдвинул стул и сел. Диана продолжила разговор, стоя к нему спиной.

— И когда следующий рейс? Меня устроит любой. Я должна быть сегодня в Миннеаполисе. — Она села на постель. — Ах, только резерв? И до какого времени… нет, слишком поздно.

Диана повесила трубку и потянулась к телефонной книге.

— Давайте я этим займусь, а вы упаковывайте вещи, — предложил Тревис.

Одно мгновение она размышляла, можно ли на него положиться, потом уступила ему место у телефона.

— Мне все равно, как и с кем вы договоритесь, прошу только помочь мне уехать как можно быстрее.

Тревис набрал номер, не заглядывая в справочник, и через минуту уже разговаривал со своим старым приятелем, которому в свое время помог.

— Ваш самолет вылетает через час, — сказал Тревис, вешая трубку, и повернулся к Диане.

Она выдвинула ящик комода и вытряхнула его содержимое в чемодан.

— Где нужно пересаживаться?

— Это прямой рейс.

— Наверно, мне надо вас поблагодарить, — она испытующе посмотрела на него, — а может быть, вы должны благодарить меня. Вы хотели моего отъезда, вот я и уезжаю.

— Что случилось с Эми? — Тревис пропустил колкость мимо ушей.

— Только не притворяйтесь, пожалуйста, что вас это волнует, — поморщилась она.

— Да прекратите вы смотреть на меня волком и объясните наконец, в чем дело.

— В мозгу лопнул кровеносный сосуд. Нужно делать операцию, чтобы понизить внутричерепное давление.

— И как она? — Он поднял что-то невесомое и розовое, вывалившееся из чемодана.

Диана хотела ответить, но слезы душили ее, она закрыла лицо руками и отвернулась.

Тревис видел, что она теряет самообладание, плечи ее поникли, она выглядела такой ранимой и беззащитной. Ее страх и волнение передались и ему. И странное дело, его постоянная готовность защитить свою семью распространилась теперь и на неведомую сестру.

— Чем я могу помочь?

— Ничем. — Диана тяжело опустилась на кровать.

Если бы Тревис знал ее немного дольше, он бы обнял ее и не отпускал, пока ее слезы не высохнут. Но об этом не могло быть и речи.

Тревис достал из шкафа одежду Дианы, аккуратно свернул и уложил в чемодан. Потом принес из ванной фен, косметику и другие мелочи. Все это он засунул в чемодан и стал закрывать крышку.

— Еще туфли, — вспомнила Диана и пошла за ними.

Тревис затолкал в чемодан и их.

— Теперь все?

— Думаю, да.

— Оставайтесь здесь, а я схожу вниз, предупрежу портье о вашем отъезде и расплачусь.

— Я могу пойти и сама.

— Вы действительно хотите идти в таком виде или просто упрямитесь?

— Когда вы вернетесь, я буду готова. — Диана достала еще один носовой платок и кредитную карточку. — Вот, возьмите.

Тревис не стал говорить, что карточка без ее подписи была бесполезной, просто сунул ее в карман и отправился вниз.

Он отсутствовал не больше десяти минут. За это время Диана успела причесаться и подкраситься. Только покрасневшие глаза выдавали ее недавние переживания.

— Вы готовы? — спросил Тревис.

Она кивнула. Когда он собирался брать чемодан, Диана сказала:

— Я доберусь до аэропорта сама, вам не надо ехать со мной.

— А как вы рассчитываете туда добраться, если сдадите машину?

— Поеду на автобусе или попрошу кого-либо в агентстве подвезти меня.

— Бесполезно со мной спорить, мы только теряем время. Выбирайте: я веду вашу машину или вы поедете на моей.

— Теперь понятно, откуда у Эми такое упрямство, — сказала Диана, отдавая Тревису ключи.

— Это фамильная черта Мартеллов.

— Тревис, она имеет право познакомиться со своей семьей. — Глаза Дианы снова наполнились слезами. — Особенно с вами, ей всегда хотелось иметь брата.

— Мне жаль, Диана.

— И мне тоже.

Тревис совершенно выпустил из вида, что может встретиться в аэропорту с отцом, который собирался провожать Уолта. Он подъехал к стоянке и только тогда подумал об этом, но было уже поздно что-либо предпринимать — отец заметил его и махал рукой.

— Там кто-то машет вам, — сказала Диана.

— Это мой отец, — раздраженно ответил Тревис. — Я знаю, вы ничем не обязаны ни мне, ни моей семье, но очень прошу, ничего не говорите ему.

На лице Дианы отразилась целая гамма эмоций,

— Сейчас для меня важно только одно: как можно скорее вернуться к Эми.

— Спасибо. — Тревис вышел из машины, чтобы поздороваться с отцом.

— Вот не ожидал тебя здесь встретить, — улыбнулся Гас, — тебя послала мама?

— Я подвез одну знакомую, — ответил Тревис, — а маму я не видел с утра.

Диана вышла из машины, и Гас почтительно приподнял шляпу:

— Извините, не разглядел вас в машине.

— Папа, это Диана Винчестер, Диана, это мой отец, Огастус Мартелл.

— Гас, — поправил он сына.

— Рада познакомиться, мистер Гас. — Диана жадно разглядывала его обветренное, мужественное лицо.

— Вы прилетели или улетаете?

— Диана летит в Миннеаполис, — ответил за нее Тревис, доставая чемодан.

— Жаль, а я уже собрался пригласить вас к нам на ужин. Познакомились бы со всем семейством, — приветливо улыбнулся он.

Тревис напряженно ждал, что ответит Диана.

— Спасибо за приглашение, — ответила она, — может быть, в следующий раз.

— Похоже, Брендан уже готов, — заметил Тревис.

— Так она с ним летит? — спросил Гас и продолжил, обращаясь к Диане: — Брендан — отличный пилот, но признает только скорость и высоту. На вашем месте я бы не отстегивал ремни до самой посадки.

— Я все сейчас объясню, — сказал Тревис в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Рад был познакомиться, — снова повторил Гас.

— Если хочешь, подожди меня у бюро проката, я доеду с тобой до города.

— Договорились, — сказал Гас и пошел к своему грузовику.

Тревис подхватил чемодан Дианы, взял ее под локоть и повел к раскрытым воротам ангара.

— Что происходит? — требовательно спросила она. — Я подумала, вы…

— Вы не смогли бы улететь сегодня обычным рейсовым самолетом, поэтому я спросил своего друга, не согласится ли он отвезти вас. — Тревис поставил чемодан и показал на частный самолет, стоявший на площадке перед ангаром. — Вот на нем и полетите.

— Не знаю, что и сказать.

— Тогда лучше ничего не говорите.

Наверное, Брендан видел, как они приехали, потому что вышел им навстречу. Он распахнул дверцу самолета и шутливо сказал:

— Следующая остановка — Миннеаполис.

— Я твой должник, — сказал Тревис.

— Думаю, что и дюжины таких полетов окажется мало, чтобы мне с тобой рассчитаться, — возразил пилот.

Тревис подал ему чемодан Дианы. Когда они остались одни, он сказал:

— Надеюсь, в Миннеаполисе все будет в порядке.

— Хотите, я позвоню вам?

— Лучше не надо. — Тревис преодолел искушение и последовал голосу разума.

Диана понимающе кивнула.

— Мне понравился ваш отец.

— Да, он сразу располагает к себе, — неожиданно Тревис улыбнулся. — А представьте лицо матери, если бы мы втроем вошли в ресторан.

Она улыбнулась, но скорее из вежливости.

— Дадите мне знать, если перемените решение?

Диана не хуже его знала, что ничего подобного не могло случиться. И все же Тревис спросил:

— Как вас найти?

— Нет, забудьте мои слова, — спохватилась она. — Я знаю, ничто не изменится, а мне не хочется напрасно ждать вашего звонка.

— Если вы готовы, можем отправляться, — сказал Брендан, появляясь в дверях.

Диана поднялась до середины трапа, оглянулась и посмотрела Тревису в глаза.

— Наверное, я зря это говорю, но вы мне понравились.

Она скрылась в самолете, прежде чем Тревис нашелся что ответить.

Он подождал, пока самолет взлетит, и только потом пошел к машине.

По дороге в город, сидя в машине отца, Тревис опустил стекло и откинул голову, подставив лицо теплому летнему ветерку. Он не отрываясь смотрел на дорогие его сердцу горы и до боли остро почувствовал, что его тянет туда, побыть наедине с природой.

— Твоя знакомая очень милая девушка, — прервал молчание Гас. — И как это ты не смог уговорить ее задержаться?

Тревис прикрыл рукой глаза. Ему хотелось забыть Диану, ее глубокие карие глаза, стройную, изящную фигуру, манеру улыбаться и непреклонное желание сражаться за то, во что она безгранично верила. Именно эта причина и привела ее в Джексон.

— Она не в моем вкусе, папа, — ответил Тревис, презирая себя за ложь.

15

В отличие от большинства своих друзей Диана не находила в больницах ничего неприятного и пугающего. Но, вернувшись с Эми домой две недели спустя, Диана поняла, что больше не может выносить зеленые стены, покрытые линолеумом полы, а запахи антисептиков вызывали у нее тошноту.

Чужие страдания не оставляли ее равнодушной, она расстраивалась до слез, посещая больных от имени благотворительных организаций. Но только застав Эми без сознания, Диана по-настоящему поняла, что значит страх за близкого человека. Самым ужасным было сознание собственной беспомощности и бессилия.

Диана не страшилась ничего, кроме неизвестности, ожидание буквально сводило ее с ума, постепенно высасывая силы, отнимая уверенность.

Диана позвонила в больницу еще из самолета. Но никто не смог сказать ей ничего определенного. Сестры, врач, даже Стефани — все повторяли одно и то же: «Эми чувствует себя соответственно своему состоянию».

Диане такое объяснение ничего не говорило. Значило ли это, что Эми могла очнуться в любую минуту или вообще никогда? Она терялась в догадках, мучаясь страхом перед неизвестностью.

Путь из аэропорта до больницы показался ей не короче, чем перелет из Джексона. Она попросила таксиста подъехать к приемному отделению, куда доставляли особенно тяжелых больных, так как была уверена, что найдет свою сестру там. Дежурная медсестра проводила ее в отделение интенсивной терапии.

— Боже, Боже… — Диана застыла на пороге палаты, не в силах сделать ни шага. Она готовила себя к худшему, но картина, представшая перед ее глазами, заставила ее ужаснуться.

Комната, в которой находилась Эми, совсем не походила на ее прежнюю палату. В ней не было окон, картин на стенах, даже столика для личных вещей. Кровать Эми окружало несколько приборов, следивших за ее дыханием, кровяным давлением, сердечным ритмом. Специальный прибор отмечал внутричерепное давление, назначение других Диана не знала. Кроме приборов, стояли капельницы, подававшие внутривенно питательные и лекарственные растворы. Распростертое на постели тело Эми закреплялось специальными скобками, лишая ее возможности двигаться. Тишину нарушало размеренное шипение насоса, нагнетавшего воздух в легкие Эми.

Лицо ее почти полностью скрывали подведенная ко рту трубка и белая повязка, охватывавшая голову. Эми казалась неестественно маленькой и бледной. Единственными цветными пятнами были еще оставшиеся на лице несколько синяков.

Краем глаза Диана уловила движение в глубине комнаты: Стефани поднялась со стула и подошла, чтобы ее обнять.

— Здесь разрешают находиться только близким родственникам, поэтому я назвалась сестрой. — Она взяла чемодан Дианы и поставила за стул. — Не думаю, чтобы мне поверили, но больше все равно никого не было, и мне разрешили остаться.

— Как она? — Диана не могла заставить себя подойти к кровати Эми.

— Все так же, насколько я могу судить. Время от времени показатели на мониторах меняются, но, как только я собираюсь звать на помощь, все снова восстанавливается.

— Что все-таки случилось?

— Врачи считают, это замедленная реакция на избиение.

— Я так рада, что ты оказалась рядом с ней.

Стефани по телефону объяснила, что Эми жаловалась с вечера на головную боль. Когда Стефани нашла ее внизу без сознания, то предположила, что Эми спускалась к ней за аспирином.

— И я рада.

— Ты звонила родителям?

— Да, но меня кто-то опередил. Знаю, что в больницу приезжал твой отец.

— Он сюда заходил?

— Нет. — Стефани отвела взгляд, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Врачи сказали, что разговаривали с ним до операции.

Диана почувствовала, что ей стало нечем дышать.

— Когда Эми придет в себя? — с усилием проговорила она.

Стефани задержалась с ответом, но потом спохватилась, что ее молчание можно истолковать превратно.

— В любое время.

— Из твоих слов можно понять, что ей пора уже было очнуться. — Диана обхватила себя руками, чувствуя внезапный озноб.

— Я передаю только слова врача, — осторожно ответила Стефани.

— Прошу тебя, скажи свое мнение. Ты все время была здесь и, наверное… — взмолилась Диана.

— Ну, хорошо. Из того, что я видела и слышала, могу заключить: если бы Эми очнулась сразу после наркоза, это был бы лучший вариант, но, когда этого не произошло, врачи особо волноваться не стали. Значит, ничего необычного не происходит. А тебе не надо забывать, что они ее лечат, а не просто поддерживают жизнедеятельность.

— Я хочу поговорить с врачом. — Диану не удовлетворили объяснения подруги.

— Она обещала зайти через полчаса.

— Я не могу столько ждать.

— Скажи Эми, что ты здесь, — остановила Стефани собиравшуюся уйти Диану.

— Но ведь ты сказала, что она… — недоуменно начала Диана.

— Не важно, — перебила ее Стефани. — Несколько лет назад я писала о детях, едва не потерявших мать в автомобильной аварии. Они сидели с ней по очереди, разговаривали, читали ей, даже пели песни, пока мать не вышла из комы. Когда я брала у них интервью, то сначала решила, что это одна из «рождественских историй» о чудесном избавлении. Но потом я поговорила с врачом и переменила мнение.

Он сказал, что никто не верил в чудо, не надеялся, что пациентка может очнуться, но дети не хотели об этом слышать. Они не переставали надеяться и вернули мать с того света. Ты должна использовать шанс убедить Эми вернуться в этот мир…

В этот момент Диана поняла, что ею движет не только желание поговорить с врачом, скорее она пыталась убежать, защититься от нахлынувших на нее чувств и мучительных мыслей. Ею начал овладевать страх, которого она не знала раньше. И чтобы не дать ему возможности целиком подчинить себя, она должна была как-то отвлечься.

Она не испытывала такого чувства, когда нашла сестру в то злосчастное утро. Тогда Диана еще не знала, что бывают обстоятельства, перед которыми человек оказывается бессильным. Конечно, ей приходилось наблюдать всевозможные трагедии по телевизору и читать о них в газетах. Но все они касались чужих людей, а сейчас речь шла о самом близком для нее человеке.

Диана глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и подошла к кровати. Она смотрела на сестру и не узнавала ее. Это была совсем не та Эми, шаловливая и непоседливая, которая приклеила к полу в кладовой все туфли родителей, после того как они отдали ее кота в приют для животных за то, что он ободрал кресло. Сохранилась только ее физическая оболочка. Диана различала крохотную родинку в уголке рта, все так же одна бровь была слегка поднята выше другой, но сама Эми, ее душа, ее индивидуальность куда-то исчезли. На какой-то миг Диане показалось, что приборы лгут и Эми уже умерла.

К горлу ее подступили рыдания. Без сестры ей самой не хотелось жить.

Подошла Стефани и положила руку ей на плечо.

— Не надо так, успокойся, если бы ты сейчас на себя посмотрела, то сбежала бы подальше. Не обижайся, но у рыбы, пролежавшей пару дней без воды, вид и то лучше. Возьми себя в руки и отправляйся домой.

Возле руки Эми на белоснежной простыне появилось влажное пятнышко, потом еще и еще. Диана поняла, что плачет. Ее печаль и страх искали выхода. Завтра мужество вернется к ней, но сейчас она дала волю слабости. Диана коснулась бледной щеки сестры и прошептала:

— Извини, что меня не было рядом.

— Ей ни к чему это слышать, — Стефани слегка подтолкнула Диану локтем в бок, потом отерла слезы с ее щек. — Лучше поругай ее, что до сих пор не пришла в себя, или обещай, что попросишь Хелен испечь ее любимое шоколадное печенье. Говори все, что хочешь, только не раскисай.

— Ты слышала? — сказала Диана, глядя на сестру, как будто та могла ответить. — Я попрошу Хелен сделать двойную порцию шоколадного печенья. Даже скажу положить побольше орехов.

— Без орехов, мне кажется, вкуснее, — заметила Стефани.

Диана взяла руку Эми, такую безвольную и нежную.

— Эми, не вздумай оставлять меня, а то… клянусь, я отдам маме твои часы.

— Ну вот, совсем другое дело, — ободряюще улыбнулась Стефани. — Я всегда отзывалась на угрозы.

— Ты просто замечательная, — Диана порывисто обняла подругу.

— И ты, — улыбнулась Стефани, в свою очередь обнимая Диану.

Через час Стефани уехала, убедившись, что Диана поела в больничном буфете, и взяв с нее обещание, что она позвонит, если произойдут изменения в состоянии Эми.

— Я загляну сюда по дороге на работу, — сказала она, прощаясь с Дианой у лифта. — Надо дописать статью на завтра, а в одиннадцать у меня назначена встреча. Вернусь самое позднее к часу.

— Тебе не надо…

— Ничего не желаю слышать, — решительно прервала ее Стефани. — Ясно?

Диана кивнула:

— Увидимся утром.

— Вот и хорошо. — Подошел лифт. — Позвони, если будут новости, — снова повторила Стефани, когда двери уже закрывались.

— Обещаю, — ответила Диана и, обернувшись, увидела направлявшегося в ее сторону отца. После ссоры это была их первая встреча.

— Не пора ли тебе домой? — спросил Карл. Отец выглядел усталым, зеленая операционная одежда только подчеркивала его измученный вид.

— Я приехала час назад.

— Медсестра сказала, что ты ее привезла в больницу. — Он недоуменно нахмурился.

— Может быть, пройдешь в палату? — Диана отметила с горечью, что отец даже не потрудился проверить, кто привез Эми.

— Тебе нет смысла здесь сидеть. Эми, возможно, очнется через несколько дней, тебе сообщат, если будут какие-то изменения.

Карл Винчестер получил известность как блестящий хирург, но его подход к пациентам не отличался тактичностью. Диана почувствовала, что сейчас в нем говорил врач, а не отец.

— Тебе не хочется на нее взглянуть?

— Я ознакомился с ее историей болезни, этого достаточно.

Диана сдержалась, не давая волю чувствам, очередная ссора была сейчас ни к чему, а помощь отца могла пригодиться. Одного звонка Карла Винчестера было бы достаточно, чтобы устранить множество формальностей.

— И что же там сказано?

— Состояние ее соответствует перенесенной операции, никаких отклонений.

Диана устало прислонилась к стене, начинали сказываться две бессонные ночи.

— Это я могла услышать и от других врачей.

— А чего же ты ждешь от меня? — Он раздраженно передернул плечами.

— Скажи, что она поправится.

— Сейчас этого тебе не может обещать никто. По крайней мере, не должен. Можно ожидать любых неожиданностей.

— А что плохого, если у меня появится надежда? — с вызовом спросила Диана.

— Значит, ты предпочитаешь иллюзорную надежду правде?

— Да.

— Тогда тебе лучше обратиться к кому-нибудь другому. — Карл Винчестер подошел к лифту и нажал кнопку.

— Передай привет маме.

— Я не собираюсь быть посредником между вами. Если ты хочешь ей что-то сказать — позвони. — Он нетерпеливо нажал кнопку еще несколько раз.

— Так она продолжает на меня злиться?

— Мне кажется, она больше обижена, чем рассержена. — Подошел лифт. — Постарайся не тянуть с разговором, ты же знаешь ее характер.

— Передай, что я приглашаю ее вместе позавтракать, — сказала Диана, перед тем как двери лифта закрылись. — Она найдет меня в палате Эми.

Диана не сомневалась, что отец ответил, даже знала, что именно, но она точно рассчитала время.

В палате она застала медсестру, пришедшую проверить капельницы.

— Я думала, вы ушли домой, — сказала она.

— Как дела?

— Все показатели в норме.

— А нельзя более конкретно? Можно здесь от кого-нибудь добиться человеческих слов? — вскипела Диана.

— Извините, — сказала медсестра, — я понимаю, это мало о чем вам говорит, но так оно и есть. — Она участливо дотронулась до руки Дианы и заглянула ей в глаза. — Вашей сестре было очень плохо, мы сделали все, что могли, теперь все зависит от нее.

Чужие люди проявили больше внимания, чем отец, Диане было грустно это сознавать.

— Я хочу остаться здесь на ночь. На этаже есть где выпить кофе?

— Я лучше принесу вам чашечку кофе из комнаты отдыха. Нечего вам пить эту бурду из автоматов.

Наконец Диана осталась наедине с Эми. Она придвинула стул к кровати и взяла сестру за руку.

— Помнишь, Эми, то лето, когда родители отправили нас в лагерь? Мы тогда здорово насолили той старой ведьме, что не разрешила нам жить в одной комнате. Сегодня я встретила очень похожую женщину и вспомнила все наши проделки…

Следующий час Диана говорила не умолкая. Ей казалось, это будет труднее. Она извлекала детские воспоминания из отдаленных уголков памяти, куда не заглядывала долгие годы. Многие из них вызывали у нее улыбку, и она изо всех сил старалась заглушить внутренний голос, коварно нашептывавший ей, что только это и осталось у нее теперь общего с Эми.

Диана не заметила, как уснула. Ее разбудило какое-то движение в палате. Она взглянула на дверь, щурясь от света.

— Кто там?

— Тревис.

Она несколько раз мигнула и отчетливо увидела: перед ней действительно стоял он.

— Что вы здесь делаете?

— Я приехал навестить сестру.

16

— Как вы нас нашли? — удивилась Диана. Тревис вошел в палату и поставил дорожную сумку за дверь.

— Я стал обзванивать все больницы подряд, пока мне не сказали, что у них есть пациентка по имени Эми Винчестер.

— И все же зачем вы приехали? — Диана встала между Тревисом и Эми, загораживая ее собой.

— Я уже сказал, — невозмутимо повторил он. — Я хотел увидеть свою сестру.

Диана пристально посмотрела ему в глаза, стараясь разгадать скрытый мотив, но не сумела разглядеть ничего, кроме усталости и смущения.

— Вы сказали матери, что отправляетесь сюда?

— Она знает только, что я уехал. — Тревис прошелся пятерней по волосам, пытаясь привести в порядок непокорную шевелюру, но стоило ему наклонить голову, и все усилия пропали даром. Он провел рукой по лицу, прогоняя усталость и собираясь с мыслями. — После вашего отъезда я о многом думал и вот — я здесь.

Одно было несомненно: он не старался произвести впечатление.

— Должна вас предупредить, Эми сейчас выглядит не так, как на… Не знаю, зачем я это говорю, вы и сами все увидите. — И она отошла от кровати.

Тревис сделал шаг вперед и впился глазами в лицо незнакомки, которая, вероятно, была его сестрой. Эми выглядела совсем не так, как на фотографиях. Но несмотря на следы побоев, повязку и маску, не приходилось сомневаться: она определенно принадлежала к семейству Мартелл. Внезапно его пронзила острая нежность и страх потери.

Тревис подошел ближе. За свою жизнь ему приходилось повидать всякое — следы драк, результаты несчастных случаев с лыжниками и туристами, увечья случались и на ранчо, но вид Эми тронул его до глубины души. Не важно, что всего два дня назад он не имел ни малейшего представления о ее существовании. Она была частицей его семьи, и только это имело значение.

— А что это за провод выходит из-под повязки? — обратился он к Диане.

— Он идет к прибору, регистрирующему внутричерепное давление.

— Как она?

— Как и следовало ожидать, в… — Диана оборвала себя. Дежурная фраза прочно осела в памяти. — Она жива, вот все, что могу сказать точно.

— Почему вы здесь одна?

— А вы ожидали увидеть толпу? — ощетинилась Диана.

Ее резкость озадачила Тревиса. Он всего лишь интересовался, где родители. Ему не хотелось с ними вот так столкнуться, он еще не был готов к встрече.

— Диана, я вам не враг, я приехал помочь. — Это было почти правдой. Тревис сам не до конца понимал, что заставило его приехать, но одно он знал твердо, что не может оставаться в стороне.

— Чем же вы можете помочь?

Проще всего было повернуться и уйти. Он видел Эми и убедился в их родстве. К чему оставаться? И все же он сказал:

— Я могу посидеть здесь с вами.

— А почему вы уверены, что мне этого хочется?

За спиной Дианы один из приборов подал сигнал тревоги. Почти сразу же в палату вошла сестра. Она взглянула на Эми, потом проверила провода.

— Один из них отсоединился. — Она улыбнулась Диане. — Ваш отец никогда не говорил, что у вас есть брат. — Медсестра переводила любопытный взгляд с Тревиса на Диану.

Диану это замечание поставило в тупик, от нее также не укрылся красноречивый взгляд, брошенный медсестрой на Тревиса. Самой Диане такие мужчины не нравились. Он казался ей грубоватым и непредсказуемым в своих поступках. Совсем не в ее вкусе.

— Тревис — брат Эми, — нашлась Диана. Все знали, что родители ее удочерили Эми, семья Винчестер не делала из этого секрета. Хотя, конечно, неожиданное появление нового родственника не могло не разжечь любопытства.

— Значит, вы живете не здесь? — Медсестра пыталась вытянуть больше подробностей, чтобы потом поделиться новостью с подругами.

— Я из Вайоминга, — пояснил Тревис.

— Вы в первый раз в Миннеаполисе?

— Да.

— Жаль, что обстоятельства так сложились. Надеюсь, в следующий ваш приезд сестра сможет показать вам город.

— Жду этого с большим нетерпением.

Диана с любопытством наблюдала за Тревисом. Он остался совершенно равнодушным к недвусмысленным знакам, которые подавала ему сестра. Когда она ушла, Диана спросила:

— Как вам удалось сюда попасть?

— Старый прием: назвался родственником. «Что ж, в этом не было ни капли лжи», — подумала Диана.

— Я рада, что вы приехали, и не важно, что побудило вас сделать это.

— Не знаю, сколько смогу пробыть здесь. Я бросил в Вайоминге все дела.

— Вы не задумывались над тем, что скажете Эми, если она придет в себя?

— Вы хотели сказать, «когда»? — мягко поправил ее Тревис.

Диана на минуту задумалась. Что, если права Стефани и Эми их слышит? Она заключила, что осторожность не помешает.

— Я имела в виду, что она может очнуться до вашего отъезда.

— Не знаю. — Он взглянул на Эми, потом перевел взгляд на Диану. — Думаю, нам стоит это обсудить.

— Хочу вас предупредить насчет Эми. У нее очень независимый характер, на нее нельзя давить. Если вы назовете себя, она сама будет решать, раскрывать ли секрет остальным членам вашей семьи или нет.

— И вы мне еще объясняете, что она упряма? — Тревис усмехнулся. — Мне помнится, я уже говорил вам, что это у Мартеллов в крови.

— Расскажите мне о Джуди и Фэй, — попросила Диана. Ей хотелось больше узнать о семье, чтобы потом рассказать Эми и этим помочь ей лучше разобраться в себе.

— Они неразлучны и скорее напоминают близнецов, чем просто сестер. Между ними и мной с Шэрон большая разница в возрасте, слишком большая. — Он умолк и задумался на миг. — Этого разрыва могло не быть, если бы Эми росла с нами, тогда все мы были бы другими.

— И я была бы другой, если бы она не вошла в мою жизнь, — неожиданно для себя призналась Диана. — Я просто не могу представить без нее свое детство.

Тревис посмотрел на Эми, словно ожидая услышать ее мнение.

— Диана, почему вы стали нас разыскивать, что здесь произошло?

— В ее жизни должно было появиться что-то хорошее. — Диана не торопилась рассказывать Тревису все подробности жизни сестры, она для этого знала его недостаточно хорошо. Поэтому она предпочла неопределенный ответ. — Я надеялась, настоящая мать станет ей опорой.

— Вы имеете в виду родную мать Эми?

Диана поняла, что в этом разговоре общими фразами отделаться будет трудно.

— Моя мать никогда не относилась к Эми как к настоящей дочери. С самых первых дней за ней ухаживала няня. — Следующие слова дались Диане с еще большим трудом. — Те немногие теплые чувства, что жили в душе Эйлин Винчестер, она отдала мне.

— Для ребенка это непосильный груз.

— Эми никогда не представляла, что…

— Я говорю не о ней, а о вас.

— Я не испытывала никаких затруднений, Диана несколько смутилась. — У меня было все, что нужно.

— Но разве легко видеть изо дня в день, как несправедливо относятся к тому, кого любишь?

— Мне не хочется говорить здесь об этом. — Ей не хотелось вообще касаться этой темы, но признаться в этом значило объяснять то, в чем она и сама еще до конца не разобралась.

— У вас усталый вид. Съездите домой и отдохните, — предложил Тревис. — А я пока побуду с Эми.

— Почему вы это говорите? — с оттенком подозрения спросила Диана. Ей гораздо проще было принять предложение Стефани или кого-либо из друзей. Тревис — совсем другое дело.

— Она и моя сестра тоже.

— Извините, но мне трудно поверить, что в вас проснулись родственные чувства к женщине, о которой вы ничего не знали еще двадцать четыре часа назад.

— Вы что думаете, что я только и жду вашего ухода, чтобы отсоединить какой-нибудь прибор? — язвительно спросил Тревис.

Диана почувствовала всю нелепость своих опасений. Чего ей было бояться?

— Я спать не хочу и могу тоже остаться.

— Тогда пойду раздобуду еще один стул, я тоже пока уходить не собираюсь.

Диане стало вдруг спокойнее на душе, как будто в битве, которую она вела, на ее сторону встал еще один воин и силы уравнялись. Ей захотелось отблагодарить его за поддержку.

— По фотографии судить трудно, но в жизни у Эми улыбка, как у вашего отца.

— Он очень обрадуется, — Тревис уловил ход ее мыслей.

Утром приехала Стефани с кофе и пончиками. Она открыла дверь и оглядела палату: возле кровати стоял Тревис, а Диана спала, свернувшись калачиком, на двух стульях.

— Кто вы? — строго спросила она.

— Тише! — Тревис приложил палец к губам. — Она долго не спала, пусть отдохнет немного.

— Вы врач?

— Я знакомый. — Он не знал, может ли сказать этой женщине правду. — Меня зовут Тревис Мартелл.

Он протянул ей руку, не сразу заметив, что она держит пакеты.

— Вы брат Эми? — Глаза ее широко раскрылись от изумления.

— Я приехал рано утром, — пояснил Тревис. Он догадался, что эта симпатичная женщина подруга Дианы, раз она в курсе семейных дел сестер.

— Диана, наверное, удивилась вашему приезду, — заметила Стефани, опуская на стол пакеты и термос.

— Вы правы, — согласился Тревис.

Он прислонился к стене, чувствуя, что начинают сказываться две бессонные ночи. За два дня ему удалось поспать только в самолете. Усталость начинала брать свое.

— А вы, наверное, Стефани. Диана говорила, что если бы не вы, неизвестно, чем бы все закончилось. Спасибо вам.

— Я что-то не совсем понимаю… — Стефани подошла ближе к Тревису и заговорила, понизив голос до шепота: — Диана сказала, что ваша семья и знать Эми не хочет. Почему вы вдруг изменили мнение?

Опять его загоняли в угол и заставляли оправдываться. В другом случае он и сам бы перешел в наступление, но в этой ситуации мог только сказать:

— Все не так просто, и сразу в этом не разобраться.

— Все в порядке, Стефани, — подала голос проснувшаяся Диана. — Я уже допросила его с пристрастием. — Она со вкусом потянулась. — Он прошел испытание.

— Вы не могли бы уговорить ее поехать домой и как следует отдохнуть? — обратился Тревис к Стефани за поддержкой.

Она окинула его оценивающим взглядом и обернулась к Диане.

— Он совершенно прав, — с неохотой согласилась она. — Вид у тебя неважный.

— Я поеду домой, когда ты вернешься сюда с работы, — ответила Диана. — Мне не хочется оставлять Эми.

— Я же сказал, что останусь, — сказал Тревис, прижимаясь затылком к прохладной стене.

— Он — брат Эми. — Стефани выразительно посмотрела на Тревиса. — Я уверена, он позвонит, если будут новости.

Тревис подавил возникшую неприязнь к Стефани. Он бы дал волю чувствам, если бы ему не приходилось наблюдать, как сестры выступают единым фронтом, защищая друг друга.

— Оставьте мне свой номер телефона и адрес и отправляйтесь отдыхать, — сказал он Диане.

— Зачем вам ее адрес? — не смогла не спросить Стефани.

— Естественно, чтобы ограбить квартиру, как только она поедет в больницу.

— Да перестаньте, пожалуйста, — примирительно заговорила Диана. — Даже если Эми вас не слышит, то вполне может почувствовать напряженность.

— Верно, — согласилась Стефани, — я делала тебе замечание, а сама нарушаю правила. Надо помнить, что Эми может все слышать. — Она подала Диане кофе. — Если ты уверена, что Тревис может остаться, давай я отвезу тебя домой. Даже если ты не хочешь спать, все равно тебе надо принять душ и переодеться.

— Хорошо, сдаюсь, — сказала Диана, пригубив кофе. Она обратилась к Тревису: — Можете съесть пончики.

— Спасибо. — По крайней мере он мог не сомневаться, что они не отравлены.

— Я вернусь через несколько часов, — сказала Диана, наклонившись и поцеловав Эми. — Веди себя хорошо. — Она уже собралась уходить, но остановилась и добавила: — Между прочим, этот парень — твой старший брат. Он многое хочет тебе рассказать, так что слушай внимательно. Звоните мне сразу же, — попросила Диана, поднимая чемодан, — даже если она всего лишь шевельнет ресницами.

— Обещаю.

Как только подруги очутились в лифте, Стефани пристала к Диане с вопросами. Рассказа о пребывании в Вайоминге хватило как раз до самого дома.

— Вижу, Тревис тебе понравился? — заключила Стефани.

— Ты знаешь, да, хотя я и старалась подавить симпатию. Собственно говоря, у меня нет причин невзлюбить его.

— Он здесь, значит, больше не возражает, чтобы отец узнал правду?

Диана так устала, что больше не могла говорить. Усталость на какое-то время оттеснила все тревоги и заботы.

— Он не может ничего изменить.

Стефани въехала в гараж и остановилась у лифта.

— В этой истории, похоже, все нуждаются в защите, кроме Эми. Почему она должна расплачиваться за ошибки своей матери?

— Ты повторяешь мои слова.

— Ты нашла какое-нибудь объяснение? — поинтересовалась Стефани.

— Нет, но Тревис навел меня на другую мысль. Если семья распадется еще до появления Эми, как она будет себя чувствовать, когда узнает об этом?

— Согласись, это смахивает на плохую мелодраму. Что бы ни заставило Дороти Мартелл отдать Эми, случилось это двадцать шесть лет назад. Все уже давно в прошлом.

— Не думаю, что ложь, которой она прикрыла свой поступок, с годами утратила остроту.

— Мне пора на работу. — Стефани бросила взгляд на часы. Перед тем как уехать, она опустила окно и крикнула Диане: — Если что, звони мне. Если не будет звонка, увидимся в больнице.

Диана помахала вслед машине, взяла чемодан и направилась к лифту.

Первое, что бросилось ей в глаза, когда она открыла дверь в квартиру, была сумочка Эми на антикварном столике в прихожей. Столик появился уже после ее отъезда в Джексон.

Эми преисполнилась решимости заполнить в квартире все свободное пространство, чтобы вытеснить любое воспоминание о Стюарте раз и навсегда. По ее твердому убеждению, чтобы квартира не напоминала магазин, в ней должно быть поровну и новых и старых вещей.

Диана безуспешно пыталась доказать сестре, что ее подобные проблемы совершенно не волнуют. Ей бы вполне хватило столика и кресла у камина, где бы можно было уютно устроиться с чашкой кофе.

Но Эми важно было окружить себя знакомыми предметами, по ее выражению, это давало ей возможность почувствовать домашний уют.

Диана сомневалась, что Эми обязательно понравится Тревис и его отец тоже. С сестрами обстояло сложнее. Почувствовав угрозу, они скорее всего примут сторону матери, даже если и усомнятся в правильности ее поступка.

Если бы Мартеллы оказались неблагополучным семейством, Диана вернулась бы в Миннеаполис, зная, что Эми ничего не потеряла, расставшись с ними. Теперь же, после знакомства с ними, ее одолевали сомнения.

И она не могла в чем-то обвинять Тревиса. Он, как и Эми, оказался в ситуации, где не было верных ответов. При других обстоятельствах она бы восхищалась его решимостью защитить отца.

Диана прониклась к Тревису симпатией. Ее сердце разрывалось при мысли, что Эми может так и не стать частью его жизни, не узнает о его нежности и заботе.

17

Диана повернулась на бок и проснулась. Ей даже не требовалось смотреть на часы, она и без того чувствовала, что уже поздно. Часы показывали три: она проспала шесть часов, а собиралась всего лишь немного подремать перед поездкой в больницу.

Но почему не позвонил Тревис? Диана сразу отбросила предположение, что он мог все бросить и уехать. И хотя она знала его недолго, некоторые черты его характера успели обозначиться достаточно четко и казались такими же естественными, как снег зимой. Скорее всего его сменила Стефани. Диане стало жаль, что она не простилась с Тревисом, разочарование тронуло душу.

По дороге она заехала за бутербродами и, когда вновь выбралась на основную магистраль, попала в час пик, поэтому ей удалось добраться до больницы не так быстро, как хотелось.

Диана спросила дежурившую медсестру о состоянии Эми. На этот раз та ответила: — Без изменений.

Диана взялась за ручку двери и уже собралась войти, как до нее донесся голос Тревиса. Она остановилась и прислушалась. Значит, он все это время не покидал палату.

— Думаю, вы с Шэрон поладите. Она во многом похожа на Диану. Не внешне, а тем, как…

У Дианы екнуло сердце. Наверное, Эми очнулась. Но этого не могло быть, медсестра бы ее предупредила. Диана тихонько приоткрыла дверь и заглянула в палату.

Тревис сидел к ней спиной, положив ноги на ночной столик, он держал Эми за руку.

— Они обе любят покомандовать. Шэрон в свое время покрикивала на Фэй и Джуди, так что я всегда считал, что именно Шэрон и примет ранчо. Но она вышла замуж, и они с Дэвисом стали работать в магазине. — Он сделал паузу в своем рассказе. — Дэвис — отличный парень, хотя, может быть, и не такой, какого б я ей выбрал. Но и мне никогда не нравились подружки Шэрон, с которыми она старалась меня свести. Никто не знает, отчего может по-настоящему взыграть кровь. Каждый раз, когда начинаю думать: «Это — она», так сразу начинаю паниковать. — Тревис поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. — Мне хочется иметь большую семью, а для этого надо не ошибиться в выборе жены…

Диане стало неловко, она как бы подслушала чужой разговор. Делая вид, что только подошла, она решительно открыла дверь.

— Влетит вам от медсестры, если она вас так застанет.

— Уже застала, — невозмутимо откликнулся Тревис, поднимаясь. Он отодвинул стул и улыбнулся, потягиваясь. — Я пообещал, что она больше не поймает меня, если будет предварительно стучать.

— Извините, что я так задержалась. Я уснула.

— Я так и подумал.

— А где Стефани? — Она подошла к кровати и посмотрела на Эми.

— Она позвонила и предупредила, что застряла в редакции, но приедет, как только ей удастся освободиться.

— Вам нужно было мне позвонить.

— Зачем?

— Чтобы вы тоже могли отдохнуть.

— Я в порядке, — повел плечами Тревис.

— Знаете, терпеть не могу, когда передо мной начинают разыгрывать супермена. Вы устали ничуть не меньше, чем я, почему бы не признаться в этом?

— Ладно, я устал. Вы удовлетворены? — Он внимательно посмотрел на нее.

Может быть, ему это и представлялось стремлением покомандовать?

— Эми может подумать, что мы не понравились друг другу, — заметила Диана.

— А вы действительно верите, что она нас слышит?

Вопрос удивил Диану. Если он в это не верил, зачем тогда разговаривал с Эми?

— А вы?

— Не знаю. Просто не хочу упускать ни одну возможность, чтобы не жалеть потом, что можно было пробиться к ее сознанию и никто не попытался это сделать.

— Вы подумали, как поведете себя, когда она очнется? — спросила Диана.

— Я много размышлял над этим, но так ничего и не придумал.

— А вам не кажется, что это нам следует решить вместе? Ведь я тоже имею к этому отношение. Вы же не можете назвать себя Эми и не рассказать, как вы узнали о ее существовании.

— Мне понятно ваше желание защитить Эми, но почему вы так уверены, что имеете ответы на все вопросы и только они — единственно верные?

— Я знаю много больше, — Диана оглянулась на Эми и отозвала Тревиса подальше от кровати. — Нам ни к чему вести здесь такие разговоры.

— Да, похоже, мы с вами крепко связаны. — Он помассировал затылок.

— Почему бы вам не поехать отдохнуть?

— Здесь есть поблизости гостиница? — спросил Тревис, потягиваясь.

— Вы можете поехать ко мне, — неожиданно для себя сказала Диана, достала из сумочки ключи и протянула их Тревису.

— Не думаю, что это удачная мысль, — ответил он, задумчиво глядя на ее руку.

— Почему?

— Просто мне так кажется, вот и все.

— Вы будете там, а я здесь, что здесь особенного? — Диана настойчиво вложила ключи ему в руку. — Кроме того, я буду знать, где вас искать, если вы мне понадобитесь.

Она достала ручку и поискала глазами бумагу, но, не найдя ничего более подходящего, оторвала край пакета с бутербродами и нарисовала, как проехать к своему дому.

— В вашем распоряжении спальня внизу и все, что есть в холодильнике.

— А я надеялся, что мне и здесь найдется чем поживиться. — Тревис кивнул на принесенный ею пакет.

— Я как-то выпустила это из виду, но могу поделиться. — Диана достала из пакета кусок копченой индейки. — Я, признаться, не рассчитывала застать вас здесь. — Развернув упаковку, она подала ему часть и взяла себе другую половину.

— Я и не думал, что так проголодался, пока не почувствовал запах еды. — Он с удовольствием откусил кусок.

Диана достала огурцы и протянула ему.

— Я таких вкусных еще ни разу не пробовала. А вы?

— Нет-нет, ешьте. — После пончиков Стефани у него явно не было во рту ни крошки. Ей стало неудобно, что она оставила себе половину бутерброда.

— Возьмите еще, я перекушу что-нибудь внизу.

— Не люблю есть один, — улыбнулся Тревис.

— Не обещаю, что вы найдете у меня дома что-нибудь еще, кроме орехового масла и крекеров. Вам лучше…

— Я могу о себе позаботиться, — он положил руку ей на плечо, — я уже давно живу самостоятельно.

— Сразу заметно, что вы имеете сестер, — внимательно глядя на него, заметила Диана.

— Интересно, почему? — рассмеялся он.

— Трудно объяснить. Вы так естественно чувствуете себя в обществе женщин, это, наверное, потому, что вы росли среди сестер. Если бы я оказалась на вашем месте и позволила себе сидеть в больничной палате, положив ноги на стол, мне бы это не сошло с рук. А вы не только легко отделались, но смогли еще и медсестру привлечь на свою сторону.

— Ну что я могу сказать на это? — Тревис пожал плечами и откусил огурец. — Мне нравится, что у меня сестры, конечно, если они не слишком меня допекают.

Дверь открылась, и появилась Стефани. Присутствие Тревиса ее нисколько не удивило.

— Как Эми? — спросила она с порога вместо приветствия.

— Так же, — ответила Диана.

— Я тут поговорил с одним из ее врачей, — заметил Тревис. — Он сказал, чтобы мы не расстраивались, что Эми все еще не пришла в себя. Это вовсе не означает; что она вообще не очнется.

— А когда следует начинать беспокоиться? — поинтересовалась Стефани.

— Я не спрашивал. — Тревис вытащил свою сумку из-под стула и обратился к Диане: — Ночная смена за мной.

— Иди и ты вместе с ним, — предложила Стефани, — тебе тоже нужно отдохнуть.

— Я пришла только полчаса назад, — с виноватым видом призналась Диана. — Я спала, а Тревис сидел с Эми.

— В таком случае; думаю, вы мечтаете поскорее добраться до гостиницы, — подвела итог Стефани, и Диана могла поклясться, что в глазах подруги отразилось уважение к самоотверженности Тревиса.

— Да, — с готовностью согласился он, бросив выразительный взгляд на Диану. Она поняла, что он не собирается уточнять, где остановился, предоставив объяснения ей.

— Вы можете взять мою машину. У меня «Вольво» цвета бронзы, стоит в гараже почти у самого лифта на втором уровне.

— Увидимся позднее, — сказал Тревис Диане, кивнул Стефани и вышел.

Диана не стала откладывать и рассказала подруге, что предложила Тревису остановиться у нее.

— Вот так взяла и отдала ключи? Ты в своем уме? — поразилась Стефани.

— Не похоже на меня, верно? — задумчиво проговорила Диана.

— Слов нет.

— Думаю, не стоит сейчас рассказывать тебе, что еще я учудила, — усмехнулась Диана.

Последующие три дня Тревис, Диана и Стефани дежурили в больнице, сменяя друг друга. Диана не торопилась сообщать в фирму о своем возвращении. Если ее отсутствие и осложняло положение, она предпочитала оставаться в неведении. Но главное состояло в том, что ей не хотелось вести разговоры об Эми, пока в состоянии сестры не наметятся положительные сдвиги.

В среду врачи решили попробовать отключить Эми от аппарата искусственного дыхания. Первая же попытка, ко всеобщему удивлению и радости, оказалась успешной. Тревис незамедлительно отправился за сидром, и все отделение праздновало вместе с ними.

В четверг утром Диана выехала из дома вместе со Стефани на ее машине. Настроение у обеих было приподнятое. Диана направлялась в больницу сменить Тревиса, Стефани нужно было в редакцию. Уже у самой больницы Стефани проговорилась, что отменяет в пятницу свидание со своим таинственным другом, чтобы подежурить у Эми.

— Знаешь, я жду не дождусь, когда смогу вас с Эми с ним познакомить.

Стефани упомянула об этом так естественно и просто, что Диана была готова ее обнять и расцеловать. Вера подруги в выздоровление Эми очень поддерживала ее.

— А ты часто встречаешься? — спросила она.

— Честно говоря, не знаю, сбилась со счета пару месяцев назад.

— Похоже, у вас это серьезно. — В первый раз за все свое знакомство со Стефани Диана видела, что подруга по-настоящему увлеклась мужчиной. Раньше она ни о ком не говорила так восторженно.

— Есть, правда, некоторая сложность: он женат. То есть официально женат, но они уже год как не живут вместе, — поспешно пояснила Стефани. — По каким-то причинам она все время откладывает развод.

— Я не знала, что с этим сегодня могут возникнуть проблемы.

— Стэн сказал, что до встречи со мной его совершенно не волновало, сколько еще она собирается тянуть время.

Диана вдруг почувствовала неприязнь к Стэну. Ей очень не понравились его попытки как-то обосновать задержку с разводом. Она считала Стефани женщиной на редкость умной и здравомыслящей, обладающей разумной долей цинизма. Трудно было поверить, что она могла попасться на удочку, даже если сильно увлеклась мужчиной.

— Вижу, дело действительно серьезное, — сказала она, не удержалась и добавила: — Будь с ним поосторожнее.

— Хорошо, — Стефани посигналила зазевавшемуся на светофоре водителю. — Я ничего не принимаю на веру, ты же меня знаешь.

— Не откладывай свидание, мы с Тревисом побудем с Эми.

— Не беспокойся, все нормально. Стэн меня понимает и возражать не станет.

Ничто не могло заставить Стефани нарушить обещание. Отговорить ее было делом совершенно безнадежным. Единственным выходом Диане виделся компромисс.

— Но ведь ты можешь подъехать в больницу после свидания. Мы с Тревисом здесь переночуем, а потом кто-либо из нас тебя сменит, а в субботу, если захочешь, можешь спать целый день. — Диана вдруг смутилась, ей пришла в голову мысль, что «свидание» могло вполне закончиться и в восемь часов утра в субботу.

— Слушай, ты сказала: «Мы с Тревисом переночуем…» — звучит немного странно, тебе не кажется?

— Кажется, но я имела в виду, что не собираюсь ограничивать тебя по времени.

— А это не скрытый предлог, чтобы узнать, как далеко зашли наши отношения? — рассмеялась Стефани.

— Нет, я об этом не думала, но, если ты решишь рассказать, я ничего не буду иметь против.

Их разговор о свиданиях и мужчинах казался Диане почти нереальным. Ее не оставляло ощущение, что она живет как бы в двух измерениях. В одном царило постоянное напряжение и страх за сестру, продолжавшую находиться в коме, и параллельно с этим существовал другой мир за стенами больницы, он также составлял неотъемлемую часть ее жизни и складывался из разных житейских мелочей, как вот этот разговор со Стефани.

— Ни с одним мужчиной я не ложилась в постель после первого же свидания, — она мельком взглянула на Диану, — пока не встретила Стэна.

— Ого! — Диана даже присвистнула. — Можешь не беспокоиться насчет пятницы, мы с Тревисом вполне справимся.

— Я приеду к полуночи, — предложила Стефани. — В этом случае у вас с Тревисом будет возможность перекусить по дороге домой. К этому времени еще не все рестораны бывают закрыты.

На том они и порешили.

Стефани сдержала слово и приехала ровно в полночь. Тревис с Дианой сначала собирались где-либо перекусить, но оба слишком устали и решили сразу ехать домой.

На следующее утро Тревис как раз вышел из душа и услышал звонок в дверь. Он решил, что откроет Диана, но ее нигде не было видно, а настойчивая трель раздалась снова.

Тревис приоткрыл дверь ванной и позвал: «Диана!» Она не ответила. Когда звонок прозвенел в третий раз, он кое-как натянул джинсы и, застегивая их на ходу, заторопился в коридор. Тревис посчитал неудобным показываться полуодетым, поэтому он открыл дверь и остался стоять, прикрываясь ею, пытаясь пригладить непослушные волосы.

Так настойчиво желавшая войти женщина несколько растерялась, увидев Тревиса, и даже от неожиданности отступила назад. Она, словно не веря себе, посмотрела на номер квартиры.

— Наверное, я ошиблась этажом, — наконец предположила она.

— А кто вам нужен? — поинтересовался Тревис.

— Я полагала, что эта квартира принадлежит Кеннеди и Винчестер.

— Насчет Кеннеди ничего сказать не могу, а вот Диана Винчестер живет именно здесь, — ответил Тревис. Он сунул мокрую руку в карман — верхняя пуговица на брюках расстегнулась, но он не стал с ней возиться, решив, что его все равно не видно за дверью. — Хотите ее видеть?

— Она здесь?!

— Минут десять назад — была. Если не возражаете, я ее поищу.

— А вы кто такой? — властно осведомилась женщина. — И что здесь делаете?

Ее тон и манера заставили Тревиса получше к ней присмотреться. Ну, конечно, возраст совпадал, а умопомрачительно дорогой элегантный наряд не оставлял сомнений: перед ним стояла грозная и неприступная Эйлин Винчестер. Но на Тревиса ее высокомерная холодность не произвела особого впечатления.

— Я — друг Дианы, — спокойно ответил он. — А кто вы?

— Я мать Дианы, — отчеканила дама, предварительно окинув его оценивающим взглядом. Он также не вызывал в ней особого расположения, и ее взгляд оказался красноречивее слов.

— Вот так сюрприз! Вы давно вернулись в город?

— Я вас не понимаю, — нахмурилась Эйлин. — Я никуда и не уезжала.

Тревис осознавал, что вторгается в дела, которые его не касались. Он не имел права вмешиваться в отношения Дианы, Эми и их матери. Пять дней и ночей, проведенных в больнице, Тревис пытался представить себе родителей, которые не только лишили любви и ласки ребенка, взятого на воспитание, но и отвернулись от собственной дочери. Стремление защитить вызывала в нем не только Эми. Он заметил, как Диана изо всех сил бодрится и старается сглаживать углы, и почувствовал, что и ей также нужна защита. Временами Тревис ясно видел ее отчаяние, когда семья отказывала ей в участии и поддержке.

— Вы хотите сказать, что не покидали город все то время, пока Эми находится в больнице, и даже ни разу не пришли ее навестить? — Тревис старался за притворным удивлением скрыть закипавший в нем гнев и возмущение.

— Какое вам до этого дело? — спросила Эйлин, недовольно нахмурившись. — Так, значит, это вы здесь всем надоедаете? Эми от этого никакой пользы. Персонал хочет попросить администрацию, чтобы вас больше не пускали в больницу.

— И кто же это может быть? Ну-ка, дайте подумать, Дэнис, Кэти, Кэтлин, Коннор, Ри… Нет, в ночной смене уверен. А в дневной смене работают Пол, Джон, Шон, но как раз они и говорили, как важно находиться рядом с Эми, чтобы она чувствовала, что ее любят и по ней скучают. — Он потер подбородок, делая вид, что раздумывает. — Не могу представить, что кто-то из них хитрит, и зачем? Если бы что-то было не так, они бы сказали об этом прямо. А может быть, вы перепутали больницу? — Тревис испытующе посмотрел на Эйлин, в голосе его слышалась плохо скрытая издевка.

Она ответила ему взглядом, полным неприкрытой ненависти. Эйлин Винчестер не умела проигрывать достойно. С этого момента они становились непримиримыми врагами.

Эйлин не успела ответить. Взгляд ее устремился мимо Тревиса: она увидела за его спиной Диану.

— Где ты была? — резко бросила она дочери. — Почему не открыла сама? Я уже подумала… — Эйлин посмотрела на Тревиса. — Впрочем, не важно, что я подумала.

— Ах, это ты, мама! Какая приятная неожиданность, — холодно поздоровалась Диана. — Проезжала мимо?

— Поскольку ты всю неделю не отвечаешь на мои звонки, я вынуждена была приехать сама. Нам нужно поговорить.

Диана ласково, но решительно взяла Тревиса за руку. В ответ на ее прикосновение теплая волна прокатилась по его телу. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию. Диану не смущало, что подумает мать, она нарочно дразнила ее. Идея пришлась ему по душе, и Тревис с готовностью стал подыгрывать. Он обнял Диану и нежно привлек ее к себе. Она подняла голову и заглянула ему в глаза, он наклонился и поцеловал ее. Это получилось так легко и естественно, как будто он проделывал это не один раз.

И внезапно на него накатила волна чувственного возбуждения. Это привело Тревиса в некоторое замешательство. Не за этим примчался он в Миннесоту, бросив все дела.

— Надеюсь, вы закончили ваш дешевый спектакль? — язвительно осведомилась Эйлин.

— Не знаю, как ты считаешь? — мягко проговорила Диана, глядя ему в глаза, хотя он и почувствовал, что ее азарт начинает спадать.

Она легонько отстранилась, и Тревис понял, что и Диана испытывает замешательство.

— Думаю, мне надо вас оставить наедине, — предложил Тревис.

— Наверное, так будет лучше, — согласилась Диана.

— Буду нужен, зови, — сказал он серьезно. Ему хотелось отличиться ради Дианы, хоть с драконом помериться силой, особенно с таким безжалостным, как их неожиданная гостья.

— Все будет в порядке, не беспокойся.

— И это на него ты променяла Стюарта? — набросилась Эйлин на Диану, как только Тревис вышел.

— Я здесь ни при чем, Стюарт сам меня бросил.

— Ты смогла бы его вернуть, если б захотела. Он просто не знал, как на тебя повлиять, и решил, что сможет что-то изменить только своим уходом.

— Ты хотела об этом со мной поговорить? — Диана догадалась, что мать общалась со Стюартом. Она дорого бы отдала, чтобы послушать их разговор.

— Если ты не отделаешься от этого типа, то окончательно растеряешь шансы удачно выйти замуж. Он явно не нашего круга…

— Не нашего круга? Что ты имеешь в виду?

— Так ты хочешь, чтобы я тебе объяснила? — Она явно теряла самообладание, давая тем самым Диане преимущество. — Он слишком заурядный.

В устах Эйлин это слово звучало как самое большое оскорбление. Она награждала им тех, кого особенно презирала.

— Но ты его совсем не знаешь.

— Мне это ни к чему, я и так все вижу.

— Возможно, ты переменишь свое мнение, когда узнаешь, кто он, — сухо произнесла Диана.

Эйлин почувствовала явный подвох и заколебалась.

— Полагаю, ты хочешь сказать, что он принадлежит к…

— Это брат Эми.

Эйлин Винчестер лишилась дара речи. Впервые в жизни виновницей этого стала Диана. С большим трудом Эйлин удалось овладеть собой, и она злобно прошипела:

— О чем ты думаешь? Как ты осмелилась приводить к себе в дом этого человека?

— Я его не приводила, он сам пришел.

— Надо полагать, скоро здесь объявится вся семейка.

— Как же ты любишь говорить гадости. — Диана чувствовала скорее усталость, чем злость.

— Подумай, что ты делаешь! — продолжала увещевать дочь Эйлин. — Достаточно посмотреть на Эми, чтобы понять, что представляет собой ее братец.

— Неужели мне так повезет? — Диана взялась за дверь, делая вид, что собирается ее закрыть. — Если у тебя все, я пойду собираться в больницу.

— С тобой поговорит отец, — Эйлин гордо выпрямилась во весь свой небольшой рост.

— Он знает, где меня найти.

Эйлин уже собралась уходить, но оглянулась и сказала:

— Как ты можешь себя так со мной вести? — На этот раз она не стала добавлять: «После всего, что я для тебя сделала».

Диана слишком часто слышала эту фразу и оставалась безоружной, но теперь она не могла ее смутить. Кроме того, нервное возбуждение шло на убыль. Диана чувствовала себя совершенно разбитой, у нее просто не осталось сил на пререкания с матерью, и она только ответила:

— Мне кажется, это все из-за того, что в душе я просто бессердечная дрянь. А это значит, что в нас больше общего, чем мы могли предположить.

Эйлин удалилась, на этот раз не удостоив дочь ответа. Диана закрыла дверь, обернулась и увидела Тревиса.

18

— Хочешь разобраться в том, что здесь произошло? — спросил Тревис.

— Не сейчас. Мне нужно собираться, — покачала головой Диана.

— Не спеши, — Тревис удержал ее за рукав. Медленно и бережно он обнял ее, посмотрел ей в глаза долгим взглядом и поцеловал. От неожиданности губы ее сначала дрогнули, потом она ответила ему страстным поцелуем, все теснее прижимаясь к его сильному телу. Диана едва не застонала от сожаления, когда он оторвался от ее губ и поднял голову. Она молча дотронулась до лица Тревиса, словно желая запечатлеть в памяти его черты. Он снова поцеловал ее.

Происходящее завораживало и одновременно таило скрытую угрозу. Диана никогда не увлекалась безоглядно и всегда гордилась умением управлять своими чувствами. Но то, что делали они, можно было назвать не иначе, как безумием. А всему виной напряжение последней недели, богатой на эмоциональные стрессы.

Диана уперлась в грудь Тревиса, отстраняясь от него.

— Извини, мне не следовало все это затевать. У тебя были все основания подумать, что я проявляю к тебе повышенный интерес, но это не так. Присутствие матери иной раз подталкивает на безрассудные поступки.

— Ты закончила? — невозмутимо осведомился Тревис.

— Думаю, да, — сказала Диана и тут же подумала, что своими руками погубила начинавшуюся зарождаться дружбу. Теперь с таким трудом завоеванное доверие и уважение безвозвратно ускользали от нее, как вырвавшийся из рук воздушный шарик, а ей оставалось только беспомощно наблюдать, испытывая горечь безвозвратной потери.

— Этот поцелуй не имеет никакого отношения к тому, что происходило в присутствии твоей матери. — Он понял, что сказал не то, и поправился: — Нет, связь с этим, конечно, есть, но речь не о том, что ты могла подумать. Я поцеловал тебя, потому что захотел проверить, верно ли было мое первое ощущение.

— Ну и как? — поинтересовалась Диана, но ей лучше было бы промолчать и закончить на этом разговор.

— Впечатление подтвердилось, как я и предполагал.

— Но ты же понимаешь, что это безумие.

— Лучше бы мне этого не понимать. — В голосе Тревиса сквозила досада. — Не знаю, как могло это случиться.

— Все очень просто, — по крайней мере она старалась внушить себе это, — мы ведь последние дни находились в таком напряжении. Под влиянием стресса люди склонны совершать необъяснимые поступки, особенно если судьба сталкивает их так внезапно, как нас. То, что произошло, — невозможно. Так не бывает. Мы знаем друг друга всего неделю, даже меньше… — Она тяжело вздохнула: — Черт возьми, Тревис, мне не хочется потерять в тебе друга.

— Об этом не беспокойся. И еще, обещаю тебе, больше подобное не повторится.

Его слова разочаровали ее, вместо того чтобы ободрить.

— Возможно, все сложилось бы иначе, если бы мы встретились в другое время, — сказала она.

— Но условия остались бы прежними. Эми есть и навсегда останется неотъемлемой частью нашей жизни.

— Мне надо переодеться.

— Сначала расскажи, кто такой этот Кеннеди, — поинтересовался Тревис, останавливая ее жестом.

— А почему ты спрашиваешь?

— Сделай одолжение, расскажи.

— Собственно, рассказывать особенно не о чем. Месяц назад он отсюда уехал, как раз когда с Эми случилась беда. С тех пор я его не видела.

— А что, если он захочет вернуться?

— Не захочет.

— Но все-таки? — допытывался Тревис.

— Я его никогда не любила, — с неохотой призналась Диана. — Мне кажется, он меня устраивал, потому что я не особенно дорожила им и не боялась его потерять. — Она пыталась осмыслить свои отношения со Стюартом и удивилась, не найдя причины, удерживавшей их вместе так долго. — Я обнаружила, что не могу доверять людям, уверяющим меня в своей любви. Эми не в счет.

— Я это запомню.

— Ты это хотел узнать?

— Все предельно ясно. — Он неожиданно усмехнулся. — А поскольку на любовь наложен запрет, могу я сказать, что ты мне понравилась, и даже очень?

— Но случилось это далеко не сразу, — не удержалась от улыбки Диана.

Тревис снова посерьезнел.

— Извини, Диана, — сказал он после долгой паузы, — но так не пойдет. Конечно, мы можем делать вид, что ничего не произошло, но нам не уйти от этого, как бы мы ни старались.

— Нам надо попытаться, по крайней мере пока Эми… — Ее прервал на полуслове телефонный звонок. — Я возьму трубку, наверное, звонят из больницы. — Диана поспешила на кухню.

— Я рада, что застала тебя, — услышала она голос Стефани. — Здесь кое-кто хочет с тобой поговорить.

Первой мыслью ее было, что в палату к Эми зашел отец.

— Кто там с тобой? — спросила она. Но Стефани уже передала трубку.

— Ну, как там… в Джексоне?

— Эми? Господи, это ты!

В кухне появился Тревис. Она обернулась и увидела, что он улыбается.

— Да, кажется… я… но не… уверена… на голове эта штука.

— Не говори больше ничего, я еду, — Диана сжала руку Тревиса. — Я не смотрела в окно, но могу поспорить, что светит солнце.

Трубку снова взяла Стефани.

— Когда она очнулась?

— Полчаса назад. Я позвонила бы раньше, но сюда сбежалось столько врачей и медсестер, а мне хотелось, чтобы Эми сама сказала тебе пару слов.

— Она в порядке? — шепнул Тревис.

Диана широко улыбнулась в ответ и сказала в трубку Стефани:

— Обними ее за меня.

— Думаю, ты сейчас примчишься и сделаешь это сама.

— Верно, лечу. — Диана повесила трубку. — Давай, быстрей одевайся, — сказала она Тревису и потащила его за собой в комнату.

— Я не могу сейчас ехать с тобой, — сказал он.

— Но почему? — Она никак не ожидала такого ответа. — Ведь мы все этого так ждали?

— Я так и не решил, что сказать Эми, и нужно ли вообще что-нибудь говорить. Если я сейчас появлюсь в больнице, она обязательно начнет расспрашивать, кто я такой. Как нам объяснить ей мое присутствие?

— Что-нибудь придумаем. — Диана по-прежнему не хотела отправляться в больницу без Тревиса, ей казалось это несправедливым.

— Диана, на ходу в спешке нам не придумать ничего правдоподобного. Сейчас очень ответственный момент и не время для появления незнакомого ей человека. Стоит Эми заподозрить неправду, она перестанет верить тебе, даже будет сомневаться, когда ты скажешь, что у нее все в порядке.

Конечно, он был прав. Диана поразилась, насколько верно Тревис уловил характер Эми, а ведь они даже не были знакомы.

— Что ты будешь делать, пока меня нет?

— Мне нужно вернуться в Джексон, по крайней мере, на несколько дней. — Он скрестил руки на груди, словно отгораживая себя от нее незримой стеной. — У меня накопилось много дел.

— Ты не вернешься? — за ее внешним спокойствием скрывалось смятение чувств.

— Не знаю, — не стал кривить душой Тревис. — Мне нужно время, чтобы все обдумать. Это надо нам обоим.

Черт возьми, ей не нужна была правда, она не хотела его терять.

— И долго ты собираешься думать?

— Что бы мы ни делали, нам следует считаться с Эми, ей не должно быть плохо. Она теперь важнее всего.

— А твой отец? — тихо спросила Диана. Он ничего не ответил.

После того как Диана уехала, Тревис стал обзванивать авиакомпании. Раньше девяти часов вечера рейса на Джексон не было. Он прослонялся вокруг дома до полудня, чтобы случайно не встретиться с Дианой, и потом отправился в аэропорт. Одно расставание далось ему нелегко, еще раз проходить через это Тревису казалось слишком.

Он купил в киоске несколько разных журналов и попытался читать, чтобы как-то убить время, но мысли его были далеко, и дальше первого абзаца дело не шло. В конце концов Тревис сдался и сделал то, что должен был сделать в самом начале.

Его расчет оказался поразительно точным. Когда он подъезжал к стоянке у больницы, Диана как раз выходила из здания. Это дало ему несколько минут, чтобы скрытно понаблюдать за ней. Он попытался представить, что они не знакомы. Неужели и при первой встрече он бы заметил лучистый свет в ее глазах, а ее походка казалась бы такой грациозной и притягательной? Ни в одной другой женщине ему еще не приходилось замечать такой необыкновенной легкости. А ее улыбка? Она и тогда тоже будоражила его душу? И какую роль в этом играли его чувства к ней? Обостряли виденное или приукрашивали реальность?

Она заметила его, и ее искренняя радость наполнила его душу живительным теплом.

— Я думала, ты давно уехал.

— Я так и собирался сделать.

— По дороге в больницу мне в голову приходила масса всевозможных мыслей, которые я не успела обсудить с тобой. — Диана смущенно улыбнулась. — А сейчас ничего не могу вспомнить, все разом вылетело из головы. Я так рада, что встретила тебя, — глаза ее светились.

— Мой самолет отлетает в девять вечера, вот я и решил, что мы вполне можем вместе перекусить. — Он мысленно выругал себя за трусость. — А честно говоря, я приехал, потому что хотел тебя видеть.

— Мне тоже было не по себе. — Она откинула назад волосы, отвела за ухо выбившуюся прядь.

Внезапно его охватило желание прикоснуться к ее шее. Больше того, ему хотелось иметь право на это.

— Ты не спросил меня об Эми, — напомнила Диана.

— А зачем спрашивать, все написано у тебя на лице.

— Она обязательно поправится, — сказала Диана и посмотрела на часы. — У нас не так много времени на ужин, если твой самолет в девять.

— Да я не так уж и проголодался.

— Я тоже.

Молчание могло бы в другом случае показаться неловким, но, как все в их отношениях, казалось естественным.

— У тебя выдалась такая тяжелая неделя, ты так измучилась. Думаю, стоит отпраздновать ее удачное завершение.

— Тебе тоже пришлось несладко.

— Как насчет кофе и десерта?

— Я придумала кое-что получше, — сказала Диана после недолгого раздумья.

Через двадцать минут они подъезжали к парку, раскинувшемуся по берегам озера. По дороге они купили разной зелени и хлеба. Парк был почти полностью в их распоряжении. Поблизости не было никого, за исключением мужчины, выгуливавшего собаку, и влюбленной парочки, нежившейся в лучах заходящего солнца и позабывшей обо всем на свете.

— Иногда я приезжаю сюда, — пояснила Диана, — особенно если мне нужно подумать.

Они оставили машину и прошли к скамейке у самой воды. И в ту же минуту, словно повинуясь какому-то одним им слышимому сигналу, к скамейке стали слетаться гуси и утки, до этого преспокойно занимавшиеся своими делами.

— Похоже, в последнее время у тебя было над чем подумать, — заметил Тревис, глядя на птичье нашествие.

— Я ни при чем, виноват пакет с провизией. — Она достала хлеб, чем вызвала одобрительный гогот и кряканье всей компании.

Один особенно бойкий гусак приковылял поближе, видно, не в силах терпеть, пока Диана предложит угощение.

— Смотри, какой шустрый, — рассмеялся Тревис, когда гусь стал нетерпеливо толкать Диану в ногу.

Диана отломила горбушку и наградила смельчака. С победным видом гусак заторопился к озеру. Остальные птицы нетерпеливо заволновались. Диана достала листья салата и передала хлеб Тревису:

— Старайся, чтобы досталось и тем, кто поскромнее.

Непрерывная суета и стоявший вокруг гвалт не позволяли им думать о чем-либо другом. Тревис наслаждался бесхитростной простотой их занятия, радуясь возможности побыть рядом с Дианой.

Они от души веселились, глядя на толпящееся вокруг пернатое воинство, и ничуть не огорчались, что перепончатые лапы беззастенчиво топтались по их ногам, а наиболее резвые прихватывали и пальцы вместе с угощением. Оставшиеся без внимания требовательными криками старались восстановить справедливость.

Когда с угощением было покончено, покой и порядок восстановились сами собой: птицы вернулись к прерванным занятиям, а Тревис с Дианой могли наконец без помехи поговорить.

— Далеко отсюда до твоей работы? — спросил Тревис.

Диана шагнула вперед и наклонилась, показывая на просвет в ветвях растущего рядом дерева:

— Видишь то высокое здание с узкими окнами наверху?

— To, что за башней с часами? — уточнил Тревис, последив за ее рукой. -

— Да.

— Впечатляет. — Он снова уселся поудобнее. — Тебе нравится работать у них?

— Нравится, хотя в последнее время возникли определенные трудности. Но, думаю, все скоро наладится. — Она закинула руки за голову и закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. — Собственно говоря, я попала туда случайно. Моя подруга, работавшая в компании, сказала, что у них есть вакансия, и я решила на какое-то время занять это место, пока не найду что-нибудь по своей специальности.

Тревис воспользовался возможностью еще раз полюбоваться Дианой. В лучах заходящего солнца ее кожа казалась золотистой, нежный профиль невольно притягивал взгляд.

— А чем ты хотела заниматься?

— Когда я училась в колледже, — Диана повернула к нему голову и улыбнулась, — мне не давали покоя все эти грандиозные проекты приобщения к искусству талантливых детей из неблагополучных семей.

— Но со временем твои планы изменились?

— Нет, просто я занялась другим. Кроме того, компания Сандерса очень перспективная. У руководства большие планы в области расширения рынков сбыта.

— Что-что? — переспросил Тревис.

— Господи, я говорю совсем как Стюарт.

— Вы долго были вместе?

— Сначала встречались пару лет, потом жили вместе тоже что-то около этого.

— А кто предложил не оформлять брак?

— Я.

— И что же Стюарт?

Она ответила не сразу.

— Думаю, его это не очень волновало, поскольку мы были официально помолвлены, да и мои родители не имели ничего против.

Тревис уловил горечь в ее словах, которой не замечал раньше, и предположил, что Диана сама начала удивляться, что могло так долго связывать ее со Стюартом.

— А Эми он нравился?

— Так же, как жвачка, прилипшая к ботинку.

— Почти уверен, что это слова Эми, — рассмеялся Тревис.

— Пока мы с ним оставались вместе, она не показывала своих чувств. Думаю, ей не хотелось торопить события и ставить меня перед выбором.

— А если бы все же пришлось выбирать? — Он чувствовал, что коснулся запретной темы.

Она довольно долго молчала, прежде чем ответить, потом повернулась к нему и сказала, глядя прямо ему в глаза:

— Для меня Эми всегда будет на первом месте.

Тревис не мог отделаться от ощущения, что ее слова прозвучали предостережением. Чтобы как-то растопить образовавшийся холодок, он заметил, взглянув на часы:

— Очень жаль, но мне пора, иначе могу опоздать на самолет.

Они собрали пустые пакеты и бросили их в контейнер по дороге к машине. Диана не захотела слушать Тревиса, когда он попытался заикнуться о такси, и, несмотря на протесты, отвезла его в аэропорт.

Он стоял у входа в аэровокзал и смотрел вслед ее машине, внезапно осознав, что их соединяло нечто большее, чем забота об Эми. Эта мысль и обрадовала, и одновременно испугала его.

19

Самолет задержался с вылетом на два часа, поэтому Тревис смог добраться домой только далеко за полночь. Он ехал по пустынному шоссе и сначала собирался включить по телефону отопление, но потом решил, что настроению больше соответствует холодный дом. Он не хотел напоминания, что жизнь его была относительно спокойной, отмеченной прочным положением в семье и обществе. Если бы не милость божья, он мог бы оказаться на месте Эми.

Интересно, почему он избежал ее судьбы? Ему не верилось, что дело всего лишь в счастливом случае, простом везении. Существовала какая-то иная причина. И чтобы обрести душевный покой, ему нужна была правда.

Тревис добрался до постели только к пяти утра. После всех волнений он вполне мог проспать до полудня, но в восемь часов уже сидел за рулем.

Приехав на ранчо, Тревис узнал, что отец с утра отправился в город, а мать, по своему обыкновению, занималась делами дома. Она встретила его на пороге с кружкой дымящегося кофе.

— Кажется, кофе тебе нужен больше, чем мне, — сказала Дороти сыну, протягивая ему чашку. — Когда ты вернулся?

— Сегодня утром.

— Входи и расскажи, как поездка. Купил кобылу?

— Нам нужно поговорить. — Тревис только сейчас вспомнил, что объяснил свой отъезд предполагаемой покупкой лошади.

— Почему такой мрачный? Что-то случилось? — Она прошла за ним в дом.

— Что сказала тебе Диана Винчестер, когда приезжала сюда?

Дороти замерла от неожиданности.

— Я же просила ее оставить тебя в покое. — Но, решив выяснить, что же он в действительности знал, она спросила: — Что там она тебе наговорила?

— Ты не ответила на мой вопрос, — Тревис не хотел сразу раскрывать все карты, предоставляя матери шанс рассказать правду.

Из кухни доносился стук посуды, это Фелиция занималась уборкой. Дороти взяла Тревиса за руку и увлекла за собой в кабинет.

— Мне хотелось бы знать, что ей от тебя нужно, — произнесла она, усевшись на свое место за столом.

— Я все знаю, мама, — сказал Тревис, поднося чашку ко рту.

— Что именно? — невозмутимо осведомилась Дороти.

— Что моя сестра не умерла.

— Проклятье! Я предупреждала ее, чтобы она оставила мою семью в покое.

— Тебе не кажется, что ей было бы непросто это сделать, ведь она выросла вместе с одной из твоих дочерей.

— Эта девушка не имеет к нам никакого отношения.

— Ее зовут Эми, — уточнил Тревис.

— Мне нет дела до того, как ее зовут. Она не из нашей семьи и никогда к ней не принадлежала. — Дороти всем телом подалась вперед, пронзительно глядя на Тревиса. — И ей никогда не быть среди нас.

— Почему ты отдала ее на воспитание? — Тревис слишком устал, чтобы обращать внимание на угрожающий тон матери.

— Не твоего ума дело.

— Ты считаешь, будет лучше, если я спрошу у отца? — Он откинулся на стул и стал раскачиваться на задних ножках, зная, что это ее раздражает.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — в первый раз Дороти дрогнула. — Он считает, что ее нет в живых.

— И очевидно, ты и дальше хотела бы держать его в неведении. Готов побиться об заклад: ты готова на все, лишь бы не дать ему узнать правду.

— Что это значит? — насторожилась Дороти. Он промолчал, предоставляя ей самой сделать выводы.

— Так почему ты ее отдала? — повторил свой вопрос Тревис.

— Тебе будет трудно это понять.

— Попробуй объяснить.

— Ты встаешь на сторону совершенно чужого человека и идешь против родной матери? — Не получив ответа, она выпустила в него еще одну стрелу: — Я никогда тебе этого не прощу, Тревис.

— Боюсь, мне придется с этим смириться.

— Ты все хорошо продумал? В этой семье я связующее звено. Без меня оно рассыплется, ты этого хочешь?

Она ждала его реакции, чтобы выбрать направление дальнейшего наступления. Но желаемого эффекта ее выпады не произвели, уж слишком хорошо он был знаком с ее тактикой давления и угроз. Из чувства самосохранения Тревис давно научился скрывать свои чувства.

— Почему всем вам позволительно совершать ошибки, а я должна расплачиваться за свою? — Теперь она пыталась представить себя мученицей.

Мать хорошо играла свою роль, Тревис не мог не отметить этого.

— Нет, мама, тебе не удастся увильнуть от ответа. Мне нужна правда. Если я не узнаю ее от тебя, мне придется искать ее в другом месте.

— Едва ли ты в состоянии понять, что мне пришлось пережить.

— Обещаю, что постараюсь понять.

Тревис наклонился, чтобы взять мать за руку, надеясь ласковым жестом ободрить ее. Но она намеренно отодвинулась и даже положила руки в карманы. Глаза ее светились гневом.

— Даже не пытайся меня задобрить. Я, кажется, ясно объяснила, если ты вынудишь меня рассказать правду, я тебе этого никогда не прощу.

— Но почему ты не хочешь мне ответить и покончить с этим? — Тревис удобнее устроился на стуле, не собираясь ставить в разговоре точку.

— Я была на шестом месяце беременности, когда пришло известие о гибели вашего отца. Ты знаешь, он мог и не ехать во Вьетнам. У него была жена и двое детей. А хуже всего было то, что он почти в самом конце войны вдруг решил идти добровольцем. Как он выражался, его отец и дед сражались за свою страну, и он не мог больше отсиживаться дома.

В детстве Тревис много раз пытался завести с отцом разговор о войне, но Гас неизменно отделывался односложными ответами. И только один раз он раскрыл свою душу. Это произошло, когда Тревису было пятнадцать лет. Стояла середина необычайно суровой даже для их краев зимы. Они с отцом верхом искали отбившихся от стада животных. Неожиданно Гас заговорил о дочери, которая родилась и умерла, когда он был на другом конце света. Тревис не помнил слова отца дословно, но душевная боль и горечь от сознания вины, отчетливо звучавшие в голосе отца, навсегда врезались ему в память.

— По стране катилась волна протестов против войны, — продолжала Дороти, — а твой отец отправился на призывной пункт. Я умоляла его остаться, но он и слушать меня не хотел. Он знал, как тяжело мне придется без него. Жить с его родителями было просто невыносимо. Они постоянно совали нос в наши дела. Гарольд мог явиться в любое время дня и ночи, и ему в голову не приходило стучаться, а когда я работала во дворе, Глэдис не спускала с меня глаз.

Когда они умерли, все восхищались моим мужеством, видя, что я не проронила ни слезинки на их похоронах. И ни одна душа, даже твой отец, не подозревала, что я радовалась долгожданной свободе.

Годы не смягчили остроту ее переживаний и не уменьшили силу чувств. Однако ей не стоило так уж кичиться своим самообладанием. Тревиса ничуть не удивило ее отношение к родителям отца. Дороти Мартелл отличалась болезненным самолюбием и обид не прощала никогда. Неуважения к себе она не терпела, от кого бы оно ни исходило, проявилось ли оно еще в школе со стороны других учеников, или это был банкир, отказавший ей в ссуде на открытие магазина спортивных товаров. Тревис ни на минуту не сомневался, что мать выполнит свою угрозу и по отношению к нему.

— Зачем ты уехала из Джексона, когда узнала, что отца сочли погибшим? — спросил Тревис.

Дороти взяла ручку и стала вертеть ее в руках, собираясь с мыслями, потом постучала ею по блокноту.

— Все три недели после того, как пришло известие, твоя бабушка плакала не переставая. Я тогда чуть не сошла с ума.

— А что она сказала, когда ты собралась уезжать?

— Она умоляла меня остаться. Но дело было не во мне: ей не хотелось отпускать вас. Она говорила, что бог оставил после Гаса детей как память о нем и ей не вынести разлуки. Я же убеждала ее, что мне некоторое время необходимо пожить со своей семьей, и обещала вернуться после рождения ребенка.

Она не могла скрыть самодовольной улыбки.

— Может быть, я не получила такого образования, как она, но все же знала, как не упустить свою выгоду.

— А ты действительно собиралась вернуться?

— Твой отец не оставил мне ничего, — Дороти с досадой отшвырнула ручку. Тревис и не сознавал, что своим вопросом только подлил масла в огонь. — У него был страховой полис, которого едва ли хватило бы на похороны, да еще нас ждали жалкие подачки от правительства. Вот и все. Он все время говорил, что мы не можем позволить себе ничего купить. Еще бы, на что было покупать, не на те же гроши, что платил ему его отец? Мы жили как нищие. Весь доход от ранчо вкладывался в хозяйство. Все было бы ничего, пока Гас оставался жив. С его смертью я оставалась без гроша. Естественно, отец Гаса ни за что не передал бы мне ранчо. Моя единственная сила заключалась в вас, детях. Согласись я остаться, они бы не оценили моей жертвы.

— Давай проясним один момент, — обратился к матери Тревис. — Значит, ты уехала от дедушки и бабушки с единственной целью — заставить их передать тебе долю отца в доходах от ранчо?

— Ну вот, так я и думала. Ты даже не пытаешься меня понять, а уже готов только осуждать.

— Мне жаль, — искренне сказал он. Тревис и действительно сожалел, что не может принять ее сторону, защитить ее, уравновесить чаши весов, на одной из которых были все четверо детей, кому она отдала свою любовь, заботу и внимание, на другой же оставался еще один отвергнутый ребенок.

— Пойми, я не думала о себе, мне надо было защитить вас. Они манили меня назад долей в наследстве.

— Но, возможно, твое положение еще более укрепилось бы, будь у тебя трое детей?

— Я думала об этом. Если бы родился мальчик, я бы его оставила, несмотря на все остальное.

— Что именно?

— Я не могла целиком рассчитывать на Мартеллов. У меня должен был быть в запасе другой план, на тот случай, если бы они решили, что смогут обойтись и без нас. Я прикинула, что мне не так просто будет найти мужчину, согласного взвалить на себя заботу о двух неродных детях, но с тремя мне вообще не на что было надеяться.

Ну вот, все объяснилось очень просто. Судьбу Эми решил ее пол. Никаких эмоций, одна сухая логика.

— Меня поражает, что ты так хладнокровно могла рассуждать сразу же после известия о гибели отца.

— У меня не было времени горевать, я была на шестом месяце.

— А твоя мать, бабушка Харт, знала об Эми? — Тревис почувствовал, что и это имело значение.

— Еще бы. Без нее мне никогда бы с этим не справиться. Она нашла юриста, он все и устроил.

На Тревиса неожиданно навалилась неодолимая усталость. Он приложил руки к лицу, стараясь освободиться от нее.

— Не понимаю, почему тебе так трудно рассказать обо всем отцу? Мне кажется, появление Эми поможет ему сбросить с себя комплекс вины.

— Так вот как ты на это смотришь? Значит, по-твоему, меня волнует реакция отца?

— А разве нет?

— Гас простил бы мне все.

— Так в чем же дело? — снова удивился Тревис.

Дороти встала и подошла к стене, увешанной всевозможными грамотами и свидетельствами, полученными ею за работу в благотворительных и других городских организациях. Глядя на свои награды, она ответила:

— Мне пришлось добиваться своего нынешнего положения долгими годами напряженного труда. Поэтому я не позволю какой-то жалкой неудачнице отнять у меня все это.

— О чем ты говоришь? Как может Эми лишить тебя твоих заслуг?

— Не прикидывайся дурачком, Тревис, — Дороти резко обернулась к сыну. — Ты не хуже меня знаешь, если откроется, что я солгала Гасу, от меня все отвернутся. Твоего отца здесь все считают за святого.

Тревис еще никогда прежде не видел мать такой и предпочел бы не видеть. Эта сторона ее характера оставалась ему неизвестна. Он даже немного растерялся. Он пришел к женщине, которую, как ему казалось, хорошо знал, а перед ним оказался совершенно незнакомый человек.

— Я уверен, когда все узнают, что ты раскаиваешься, они…

— Этому не бывать никогда, а поэтому и говорить больше не о чем! — Дороти вернулась в свое кресло и придвинула его к столу, желая показать, что намерена незамедлительно приступить к работе. — А теперь, если у тебя все, мне бы хотелось заняться делами.

Тревис поднялся и, опершись о стол, заглянул матери в глаза:

— Интересно, а как ты собираешься помешать моему разговору с отцом?

Дороти бросила на него грозный взгляд, который обычно усмирял детей. Как правило, за ним следовала фраза: «Потому что я так сказала». Неподчинение сулило серьезные неприятности.

— Я запрещаю тебе что-либо говорить отцу.

— И ты считаешь, этого достаточно? — Тревис не мог сдержать удивления.

— А ты думал, как эта новость может повлиять на отца?

— Тебе надо было подумать об этом раньше, мама. — Тревис поднялся, считая, что разговор окончен. — Возможно, я был бы на твоей стороне, если бы ты убедила меня, что тебя волнуют не только собственные интересы.

— Почему ты винишь в случившемся только меня?

— А кто же еще в этом виноват?

— Твой отец. Он прекрасно понимал, что его могут убить на этой дурацкой войне, но разве ему пришло в голову позаботиться о семье? Нет, вместо этого он строит из себя героя, а о нас забывает. Как бы я смогла поднять детей на жалкое пособие, которое правительство платит вдовам? Я старалась для тебя и Шэрон.

— Ты никого не забыла?

— Ты еще очень пожалеешь об этом, Тревис, — с угрозой пообещала Дороти, — и она тоже, если посмеет явиться сюда.

Перед глазами Тревиса возникла неподвижная Эми на больничной койке. Жалость и возмущение всколыхнули его душу.

— Если ты попытаешься навредить ей, можешь не сомневаться, весь город узнает, что ты сделала, уж я об этом позабочусь.

— Как ты можешь говорить такое? — Она вскочила, словно подброшенная пружиной. — Где твои родственные чувства? Ты хладнокровно собираешься разрушить жизнь родной матери!

— А как ты могла хладнокровно отдать чужим людям родную дочь?

— Но я же не оставила ее на улице. Я знала, что она попадет в богатую семью. Ее удочерил врач, у них не было недостатка в деньгах. И она была им нужна, а мне — нет. Я поступила так, как считала наиболее разумным. Зачем сейчас ставить мне это в вину?

Тревис не хотел принимать ее доводы, но и ранить отца не мог. Но как же тогда Эми? У нее оставались какие-нибудь права?

— Может быть, Эми не захочет нас знать, когда откроется правда.

— Ты хочешь сказать, она все еще ничего не знает? — Дороти ухватилась за его слова, как утопающий за соломинку.

— Я хотел сначала прояснить ситуацию здесь. — Он подумывал о том, чтобы рассказать матери, какой тяжелой выдалась для Эми прошедшая неделя, но потом понял, что это вряд ли сможет что-нибудь изменить.

— Тревис, не говори ей ничего, — попросила Дороти. — У нее своя налаженная жизнь, а ты можешь все сразу разрушить.

Нет, ему даже не придется ничего делать. Если Эми и дальше будет продолжать такую же жизнь, все для нее может закончиться очень печально. Тревис вдруг осознал, что у него нет выбора, но самое странное, в этом его убедила сама мать, даже не подозревая об этом.

— Ты сама поговоришь с отцом или мне рассказать ему? — Тревис старался говорить как можно мягче.

— Так ты это серьезно? — Она даже отшатнулась от него.

— Извини…

— Ты предпочел ее? Чужого человека родной матери?!

— Речь идет не о выборе.

— Если ты так поступишь, ты мне больше не сын, не желаю больше тебя здесь видеть — никогда!

— Тогда тебе придется сидеть в доме с опущенными шторами, — невозмутимо возразил Тревис. — Отца я бросать не собираюсь. Пока он здесь, я буду с ним рядом.

20

Тревис отправился в город, чтобы найти отца. В пути он почувствовал, как утомила его роль вершителя судеб. Он для нее явно не годился: слишком тяжелые решения приходилось принимать.

Если он расскажет отцу об Эми, обратного пути не будет. Тревис не знал другого такого человека, как отец, чья жизнь так неразрывно переплеталась с судьбами детей. Он ни за что бы не отвернулся от своего ребенка, как не бросил бы никогда умирать раненое животное.

Тревис решил посетить свой любимый уголок и провести несколько часов наедине с природой. Пусть отец еще немного побудет в счастливом неведении.

Тревис отправился в горы, вздымавшиеся за его домом, там он остановил машину в конце грунтовой дороги и дошел по тропинке до опушки. Через зеленую лужайку протекал ручей, не пересыхавший и в летнюю жару, его питали талые воды от снегов, почти никогда полностью не таявших на отдаленных вершинах.

У ручья лежал растрескавшийся обломок скалы. За многие века вода бессчетное число раз заполняла его поры, замерзала в них; камень крошился, от него отделялся кусок за куском. Постепенно в огромном валуне образовалось подобие кресла с мягкими подлокотниками из лишайников и пружинистым сиденьем из душистых сосновых игл, защищающих от холода камня.

Всякий раз, когда его что-то тревожило, Тревис приезжал сюда, чтобы подумать в одиночестве. Он часто бывал здесь на рассвете, иногда и в закатные часы. Но, покидая этот уголок, неизменно чувствовал покой и умиротворение: груз тревог и забот переставал угнетать его, верное решение приходило как-то само собой.

На этот раз знакомая поляна купалась в лучах щедрого летнего солнца. Сосны кокетливо хвастались нежными молодыми побегами, наполнявшими воздух стойким терпким ароматом. Белочки и бурундучки, потревоженные его вторжением, бросились врассыпную, но через несколько минут вернулись к прерванным занятиям, убедившись в миролюбии гостя.

Тревис погрузился в раздумья. Предстоял нелегкий разговор с отцом и Шэрон. Тревис предпочел бы, чтобы мать сама рассказала обо всем отцу, но никак не Шэрон. Он не хотел, чтобы у сестры сложилось предвзятое мнение. Если бы Эми решилась приехать, Шэрон могла бы стать важным союзником. Когда появилась на свет Эми, она была уже достаточно большой, чтобы помнить, что в доме не появилось обещанного матерью малыша, и у нее могло сохраниться чувство потери.

Солнце уже светило Тревису в спину, тени деревьев удлинились, заметно похолодало. Оставаться дольше не имело смысла.

Он обещал дать матери время для разговора с отцом и очень надеялся, что она использовала эту возможность. Тревис бы с большей охотой рассказал подробности о жизни Эми, но самому открывать отцу всю правду ему не хотелось. Отец заслуживал полновесных объяснений, а дать их могла только мать.

Тревис побрел к машине. Подчиняясь внутреннему порыву, он заехал домой, проверить, нет ли сообщений от Дианы. К его большому разочарованию, никаких сообщений не поступало. Тревис вышел на крыльцо, собираясь снова уехать, и заметил приближающийся автомобиль Гаса. Тревису было достаточно взглянуть на отца, чтобы понять, с чем он приехал.

— Я рад, что застал тебя, — сказал Гас. Тревис спустился вниз и пошел ему навстречу.

— Хочешь, пройдем в дом, я поставлю кофе?

— Да… пожалуй. — Гас снял свою видавшую виды ковбойскую шляпу и забросил ее на сиденье.

Молча отец и сын вошли в дом.

Гас уселся за кухонный стол, а Тревис занялся кофе. Вскоре кухня наполнилась терпким ароматом. Тревис достал из буфета кружки и разлил кофе, добавив сахар в кружку отца.

Гас сделал большой глоток, потом поставил кружку на стол, прикрыл ладонью:

— Может быть, готовить ты и не мастер, но кофе у тебя отменный.

— Мне повезло с учителем, — ответил Тревис. Он выдвинул стул и тоже сел, вытянув вперед ноги. Они могли бы так сидеть, мирно обсуждая виды на урожай, или говорить о погоде или о покупке новой техники, но разлитая в воздухе напряженность отличала этот разговор от других.

— Мне недостает походов с ночевкой, когда мы говорили маме, что уходим искать заблудившихся животных, — внезапно вспомнил Гас. — Нет ничего приятнее, чем выбраться утром из спального мешка и подставить спину солнышку.

— Мы вполне можем наверстать упущенное. — Тревис дорого бы дал, чтобы прогнать печаль, затаившуюся в глазах отца.

— Я не прочь.

Повисло молчание, которое начинало становиться тягостным. Тревис не выдержал:

— Мама тебе рассказала? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Кое-что. — Гас снова отхлебнул кофе. На этот раз он не поставил кружку на стол, а долгим взглядом смотрел на темную поверхность, как будто силился прочитать на ней нужные слова. — Я приехал, чтобы узнать у тебя остальное.

Тревис не был уверен, что может показаться отцу важным, а что — нет, поэтому он начал с самого начала. Он даже сам не подозревал, что из того, что он узнал об Эми, проведя с Дианой несколько дней, может получиться целый рассказ. Тревис рассказал отцу о детстве Эми, о том, как она искала любви и внимания у взявших ее на воспитание людей, но лишь наталкивалась всякий раз на холодную стену равнодушия.

Гас задавал много вопросов, Тревис смог ответить только на некоторые. Но о многом он просто не готов был рассказать, потому что Диана либо сама не знала ответы, либо не хотела делиться с ним тем, что знала.

Тревис не мог сказать Гасу, какого цвета глаза у его дочери. По словам Дианы, у них были похожие улыбки. Он не представлял, застенчивый у нее характер или решительный, нравится ей читать или нет, какую музыку она больше любит, но что важнее всего — он не знал, кто и за что избил ее так, что это едва не стоило ей жизни.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Тревис, когда с вопросами было покончено.

— Я никогда не мог понять, почему не в силах забыть об этой крошке, — тихо сказал Гас. — Она была здесь все эти годы. — Он похлопал себя по груди в том месте, где находилось сердце. — Мне казалось, всему виной угрызения совести. Я думал, что она умерла из-за меня…

Боль, звучавшая в голосе отца, пронзила сердце Тревиса. Как же плохо он знал этого человека, хоть и прожил рядом с ним всю жизнь.

— Но ты почти никогда не говорил о ней…

— Я не мог, — покачал головой Гас.

— И что ты хочешь теперь делать?

— Что я хочу, значения не имеет. — Он поднялся и положил пустую кружку в раковину. — Все зависит от Эми. — Гас задумчиво смотрел в окно. — Эми — какое хорошее имя, правда? Когда-то я знал девушку с таким именем. Она была…

Гас взял бумажное полотенце, вытер глаза и высморкался. Когда он снова заговорил, Тревису показалось, что отец разговаривает сам с собой.

— Я знал, что родится девочка, так сразу и сказал Дороти. Мне хотелось назвать ее Дианой в честь греческой богини. В ту ночь, когда мы ее зачали, светила луна необыкновенной красоты. Я такой никогда больше не видел. Мне казалось, и она вырастет необыкновенной. Когда я узнал, что ее нет, часть моей души тоже умерла.

Гас освободился от воспоминаний и обернулся к Тревису.

— Я никогда никому не рассказывал о выборе имени. — Он скомкал бумагу и бросил в корзину. — Как странно, что она выросла с сестрой, которую зовут Диана. Хотя, может, в этом есть какой-то скрытый смысл, высшая воля?

Тревис старался понять, что пришлось пережить отцу, но не мог представить, что может чувствовать отец, лишившийся ребенка.

Почти двадцать шесть лет отец пытался примириться с мыслью о потери дочери. Теперь ему предстояло пережить ложь жены.

— Как ты думаешь, Тревис, она захочет вернуться к нам?

— Не знаю, — искренне ответил Тревис, — ей надо сначала разобраться со своими проблемами.

— А в чем дело? — Гас прислонился к мойке и пристально посмотрел на сына.

Тревис ответил не сразу. Не было смысла притворяться, что у Эми все обстоит благополучно.

— Диана сказала, что разговаривала об Эми с психиатром, у него сложилось мнение, что у нее склонность вредить себе.

— Ты хочешь сказать, она пытается себя убить?

— Не совсем так. Помнишь сына Джека Фейдера, ну того, что постоянно попадал в разные истории.

— Да.

— Вот и с Эми то же самое.

— Я уверен, с этим парнем все было бы в порядке, если бы отец по-дружески поддерживал его, а не хватался за ремень.

— У Эми свои проблемы с приемными родителями, — признался Тревис.

— И все-таки, сынок, я не вижу здесь прямой связи, скажи яснее.

— Эми, словно нарочно, ведет себя так, что это приводит к неприятностям. Иногда ее поступки просто опасны.

— Говори прямо, — попросил отец.

Тревис не знал, как смягчить удар: Гас намеков не понимал.

— Она лечилась от алкоголизма и наркотической зависимости.

Он не стал упоминать об аресте за проституцию, справедливо заключив, что лучше Эми расскажет об этом сама, если сочтет нужным. Самое главное — дать понять Гасу, что она катится вниз и нуждается в их помощи.

В таком городке, как Джексон, наводненном богатой, высокопоставленной публикой, приехавшей отдохнуть и развлечься, алкоголь и наркотики не считались чем-то из ряда вон выходящим, поэтому Гас не слишком бурно отреагировал на слова сына.

— И как она сейчас?

— Диана считает, что с алкоголем и наркотиками покончено, — Тревис колебался, не зная, стоит ли раскрывать отцу всю правду, но с другой стороны, он уже достаточно наслушался лжи. — Есть и другие проблемы, но мне кажется, лучше Эми самой рассказать об этом.

— Как объяснила Диана свое желание разыскать нас?

— Эми нужна настоящая семья — вот ее собственные слова.

— А она не объяснила, почему именно сейчас? — Гас оставался верен себе, пытаясь методично восстановить всю картину.

— Случилось нечто такое, что до крайности испугало ее. Она предпочла найти нас, чем потерять Эми навсегда.

— Твоя мама не хочет ее видеть. — Гас с силой провел ладонью по лицу.

— Знаю, — ответил Тревис.

— Ты говорил с Шэрон?

— Еще нет.

— Нам лучше поспешить, пока мать не опередила нас. Нам понадобится поддержка Шэрон, когда Эми приедет домой.

Тревис почувствовал, что любит отца, как никогда раньше.

— А как же мама?

— Что мама? — спросил Гас, поднимаясь из-за стола.

— Она будет сопротивляться.

— Это не имеет значения, — сказал Гас, направляясь к двери. — То, чего хочет она, больше не играет роли.

У Тревиса возникло чувство, что знакомый и привычный мир не только дал трещину, а безвозвратно разрушен. Как воспримет это Эми, узнав, что была тому причиной?

21

Диана включила свет, повесила сумочку и с облегчением сбросила туфли. Шел одиннадцатый час ночи, а во рту у нее ничего с обеда не было. Голова раскалывалась, спина ныла, и ноги гудели, но, несмотря на все это, Диана улыбалась. Вечером Эми полностью пришла в себя. Врачи не ожидали, что она так быстро пойдет на поправку. Они даже заговорили о переводе ее через пару дней из отделения интенсивной терапии в обычную палату.

Хотя Диана со Стефани старались каждую свободную минуту проводить в больнице, но изнурительные дежурства закончились. В это утро Диана в первый раз появилась на службе и присутствовала на заседании, где обсуждались новые предложения по рекламе. К своему удивлению, она без особого труда смогла включиться в текущие дела.

После совещания Диана отвела в сторону Билла Саммерсби и рассказала ему об Эми. Он вел себя очень тактично, не задавал лишних вопросов и проявил неподдельное участие. Билл пожелал Эми скорейшего выздоровления и выразил надежду, что Диана в ближайшее время сможет вернуться к полноценной работе.

Диана направилась в кухню, снимая по пути жакет и расстегивая блузку. Она оставила жакет на перилах, чтобы позже захватить его наверх. На автоответчике по-прежнему не оказалось сообщений, она отметила это с уже ставшим знакомым чувством разочарования.

Прошло четыре дня, как Тревис уехал, и она не получила от него никаких известий. Он ничего не обещал, но Диана почему-то надеялась, что Тревис обязательно позвонит, если не для того, чтобы поговорить с ней, то по крайней мере поинтересоваться, как идут дела у Эми.

Возможно, он сам ждал ее звонка. На холодильнике Тревис оставил свой домашний и рабочий телефоны и отметил, в какие часы и где его можно застать. «Если мне хочется с ним поговорить, почему бы просто не взять и не позвонить?» — спрашивала себя Диана, но откладывала разговор со дня на день.

Если Тревис не объявится до утра, она сама решится позвонить. И какая вообще разница, кто сделает это первым? У нее есть вполне законное основание для разговора с ним. Она не могла ничего рассказать Эми, пока он не решит, говорить отцу правду или нет. Правда, спешки в этом деле не было, потому что в любом случае она не собиралась ничего рассказывать Эми о Мартеллах, приберегая новость до того дня, пока сестра вернется домой.

Диана заглянула в кухонный шкаф и холодильник в поисках продуктов для ужина, но ничего существенного не обнаружила, кроме консервированных томатов, фасоли и оливок — этим не наешься. Заказывать пиццу ей не хотелось, а в холодильнике внушал доверие только лимонный йогурт. Эми он нравился, а Диана, наоборот, — не могла выносить. Надо ей выбрать как-то время и пополнить запасы, а пока… что же пока?

Она вытащила пакет с воздушной кукурузой и сунула его в микроволновую печь.

Одновременно с сигналом микроволновки прозвенел звонок у входной двери. Диана бросила взгляд на часы. Похоже, свидание у Стефани закончилось значительно раньше. Она вытащила кукурузу и пошла открывать.

— Что-то ты рано, — сказала она, распахивая дверь.

Но это оказалась не Стефани. От удивления Диана отступила на шаг. Она все пыталась представить себе, что будет чувствовать, если Тревис вернется, не сомневалась, что обрадуется, но и вообразить не могла, что ее сердце так неистово заколотится, готовое выпрыгнуть из груди.

— Наверное, мне надо было позвонить, — смущенно улыбнулся Тревис, глядя на ее расстегнутую блузку и босые ноги. — Я мог бы помешать, хорошо, что самолет задержался.

— О чем ты? — не поняла Диана.

— Ты не одна, — Тревис поправил лямку рюкзака.

— Ошибаешься, я только что вернулась из больницы. — Она оглядела себя и наконец поняла, в чем дело. — Ах, вот оно что…

— Это не имеет значения, — сказал Тревис, — просто я хотел сказать, что приехал.

— Ты подумал, что у меня мужчина? — Она не могла сдержать улыбку.

— Возможно, вы со Стюартом решили разобраться в своих отношениях.

— Тебя это беспокоит? — Диана чувствовала, что ее начинает заносить, но не могла остановиться.

— Какое я имею право вмешиваться в твои дела?

— И все же, тебя это задело? — не отставала она.

— Да, — ответил он после долгой паузы, открыто глядя ей в глаза.

— Теперь мы все выяснили, и ты вполне можешь войти.

Тревис прошел мимо нее в прихожую и опустил свой рюкзак на пол. Некоторое время они стояли молча и смотрели друг другу в глаза. Потом он нежно обнял ее, и она доверчиво прильнула к нему. Тревис приник к ее губам, она ответила на поцелуй, и сразу исчезли все его сомнения. Тепло ее тела волновало и притягивало к себе, обещая нежность и наслаждение.

Он взял в ладони ее лицо и погладил большими пальцами щеки, а потом спросил, улыбаясь, почти в точности повторяя ее фразу:

— Теперь мы все выяснили, так что скажи, как Эми?

— Дай мне перевести дух, — попросила Диана. Всю сознательную жизнь она жила по правилам, которые определяли, что ей чувствовать, о чем думать, чего ожидать. И ей было просто и спокойно в этих границах, хотя некоторым образом они и стесняли ее свободу. Для Тревиса существовали другие понятия. Он действовал, повинуясь внутреннему чутью, свобода была для него насущным требованием, воспринималась как должное.

— Ты всегда так… — она старательно пыталась подыскать нужные слова, — так… уверен в себе?

— Я сделал что-то не так?

— Дело не в этом. — Диана закрыла дверь.

— Тогда в чем?

— Я никогда не встречала такого человека, как ты. — Ей было сложно объяснить ему свои мысли и чувства. — Интересно, что бы ты сделал, если бы вернулся Стюарт? — Она собиралась спросить о другом, но вдруг именно это показалось важным.

— Я бы удивился, что ты позволила ему вернуться, зная, что ты чувствуешь ко мне, — улыбнулся Тревис.

— Как ты можешь знать, что я чувствую?

— Об этом говорят твои глаза. — Он шагнул ближе и шепнул: — И мои тоже.

Горячая волна желания прокатилась по телу Дианы, как будто его руки ласкали ее. Как удалось ему зажечь ее всего лишь словами, когда Стюарту не удавалось сделать это в постели?

— Все получается как-то очень уж быстро, — сказала она, приложив руки к его груди.

— Если бы дело было только во мне, ничего вообще бы не произошло. — Тревис снова вскинул на плечо свой рюкзак. — Мне это нужно не больше, чем тебе.

— Куда ты собираешься?

— В гостиницу.

— Почему?

— Ты серьезно? — Он с раздражением посмотрел на нее.

— Да… то есть нет. — Диана начала заправлять блузку в юбку, потом поняла, что все это глупо выглядит со стороны, и призналась: — Я сама не знаю, чего хочу.

— Зато я знаю, — тихо сказал он. — Но произойдет это не раньше, чем ты будешь уверена.

— Не уходи, — торопливо проговорила она. — Подожди, я не рассказала тебе еще об Эми.

— А я не рассказал об отце и Шэрон. — Тревис снова поставил рюкзак на пол.

— Так они все знают? Я подумала, что ты им так ничего и не скажешь. Почему ты передумал?

— Сначала скажи, как Эми.

— Она быстро поправляется. С нее сняли повязку, она уже не такая бледная. Врачи обещают перевести ее через несколько дней в обычную палату…

Диана только сейчас по-настоящему ощутила радость от того, что Тревис вернулся. Ей не хватало его, как недостает света в дождливый день. Особенно заметно это становится тогда, когда из-за туч наконец выглядывает солнце. Выздоровление Эми принесло ей огромную радость, которая все-таки была неполной, чего-то определенно не хватало. Теперь Диана поняла, в чем дело.

— Я хочу ее увидеть. — Тревис прислонился плечом к стене. — Мне нужна твоя помощь. Давай вместе придумаем, как лучше представить мое появление в больнице.

Диана заметила тени у него под глазами. Поездка домой, объяснения с родными, видимо, дались ему нелегко.

— Пойдем в кухню, там все и обсудим.

Диана взяла его за руку и повела по коридору в свободную комнату.

— Вижу, ты сильно устал, оставайся у меня, а в гостиницу пойдешь завтра.

— Хорошо. Только целовать тебя на ночь не буду. — Тревис бросил рюкзак в кресло.

И снова ее бросило в жар от его слов.

— Здравая мысль, — согласилась она.

Когда Диана на следующее утро уходила на работу, Тревис еще спал. Она оставила ему записку на кухонном столе.

«Тревис!

Если встанешь поздно, мы можем вместе сходить на ленч. А если проснешься рано, поищи что-нибудь съедобное в кухне, стыдно признаться, но выбор у тебя небольшой. В холодильник заглядывать не советую, там все давно пора выбросить, мне не хочется, чтобы пострадал твой желудок. Знаю, что тебе не терпится увидеться с Эми, но утром в больницу лучше не ходить. Утром у нее всякие процедуры, обход врачей и все такое. Кроме того, нам надо как-то представить твое появление. Об этом мы тоже сможем поговорить за обедом. Меня подвезет Стефани, так что машина в твоем распоряжении. Ключи в прихожей на столике. Когда прочитаешь мое послание, позвони, я скажу, как проехать к ресторану.

Диана».

Тревис взглянул на часы, прежде чем налить кофе. Было всего лишь половина десятого, он буквально умирал от голода. Безвкусная жидкость из термоса заставила его поморщиться: кофе показался ему слишком слабым.

Зазвонил телефон. Тревис сначала хотел дать работу автоответчику, но потом снял трубку, решив, что это Диана.

Звонил его отец.

— Я ожидал услышать автоответчик, — замявшись, проговорил Гас.

— С тобой все в порядке? — Тревис оставил номер Дианы на крайний случай.

— Я надеялся перехватить тебя до того, как ты увидишься с Эми. Ты уже говорил с ней? — спросил Гас.

— Я еще не был у нее. Самолет прилетел вчера очень поздно. Я проснулся пять минут назад.

Последовала долгая пауза.

— Ты только что проснулся и отвечаешь по телефону Дианы?

Тревис закрыл глаза и от досады скрипнул зубами. Он был так осторожен, никому не рассказывая о своих отношениях с Дианой, и так глупо выдал себя, ответив на звонок.

— Не воображай ничего особенного. — Он пытался говорить непринужденно. — Вчера я приехал совершенно измотанный, и Диана разрешила мне переночевать в свободной спальне.

— Она, похоже, милая женщина.

Тревис не встречал другого такого же доверчивого и легковерного человека, как его отец… Он постарался увести разговор от опасной темы.

— А почему ты хотел поговорить со мной до нашей с Эми встречи?

— Я подумал, будет лучше, если ты подождешь пару дней и не станешь ей говорить о нас.

Внутреннее чутье подсказывало Тревису, что мать что-то замышляет. Он выглянул в окно: с запада наползали темные тучи, погода быстро менялась, как и его настроение.

— Что случилось?

— Мне позвонила Шэрон. Несколько дней назад мать отыскала во Франции Джуди и Фэй. — Гас умолк на минуту, потом вздохнул и продолжил: — Бог знает, что она могла им наговорить. Пока я все не выясню, лучше тебе быть поосторожнее с Эми. Ты считаешь, она вряд ли сразу соберется нам позвонить, и все же мне не хотелось бы рисковать.

— Она не станет звонить, по крайней мере в ближайшее время.

— Что-то стряслось? — встревожился Огастус Мартелл. — Ей хуже?

— Дела у нее идут неплохо, но Эми все еще в отделении интенсивной терапии, так что я не собираюсь ей ничего говорить, пока она совсем не окрепнет.

— И когда, ты считаешь, это произойдет?

— Смогу сказать больше после того, как увижусь с ней сегодня днем.

— Ты мне позвонишь? — спросил Гас. Тревис прикинул в уме разницу во времени и подсчитал, когда сможет позвонить.

— Где я смогу тебя застать после ужина?

— Дома.

— Если тебя не будет, я поговорю с мамой. В детали вдаваться не стану, просто скажу, что видел Эми и что она в порядке.

— Ты не застанешь маму.

— Почему? — Тревиса встревожила не столько сама новость, сколько тон, каким она была сказана.

— Она переехала.

— И когда же? — Тревис почувствовал, как усталость снова наваливается на него. Ему пришлось взять стул и сесть.

— Пару дней назад.

— Что же ты сразу ничего мне не сказал? — Тревис поставил локоть на стол и обхватил голову рукой.

— Я посчитал, что у тебя и без этого достаточно переживаний. Кроме того, это касается меня с Дороти. Я не хочу вмешивать в это вас, детей, тем более ставить перед выбором.

Теперь картина начала проясняться. Тревис понял, зачем мать звонила Фэй и Джуди и почему настаивала на их возвращении. Кофе в его желудке, казалось, превратился в едкую кислоту.

— Мама переехала к Шэрон?

— Шэрон сказала, что их это стеснит. Так что мать пока поселилась у Роджера.

Брат мужа Шэрон, Роджер, помешанный на компьютерах, добился известности, составляя такие видеоигры для подростков, где не было насилия. Репортаж о его жизни был как-то опубликован в журнале, как и фотографии дома, построенного по оригинальному проекту и оснащенного техническими новинками. Дороти терпеть не могла это место и никогда не скрывала свою антипатию. Но Тревис часто подумывал, не говорила ли в ней зависть.

— Мне очень жаль, отец, я не подозревал, что до этого дойдет.

— Тебе не за что извиняться. Ты поступил так, как считал правильным, и я горжусь тобой.

— Что, если Эми не захочет стать членом нашей семьи? — спросил Тревис. Он начинал сомневаться в том, сохранится ли какая-то часть семьи вообще, а то, возможно, и присоединяться будет не к чему. — Неужели все, что я делаю, напрасно?

— Мне достаточно знать, что она жива. Все эти годы я винил себя…

Голос отца стал настолько тихим, что Тревису приходилось напрягать слух.

— Теперь тяжесть свалилась с моей души, — закончил Гас.

— Хочешь, я приеду и поговорю с Джуди и Фэй?

— Нет, пусть с ними разговаривает мать.

— Но они должны выслушать обе стороны. — Тревис отметил про себя, что порой вера отца в честную игру граничила с детской наивностью. — Я позвоню вечером, — пообещал он, не зная, что еще можно сказать.

— Бог мой, как бы мне хотелось оказаться сейчас с тобой, — вздохнул Гас. — Мне столько хочется сказать Эми.

— И мне тоже хотелось, чтобы ты был здесь. — Тревис попрощался с отцом и повесил трубку. Ему оставалось надеяться, что рано или поздно Эми захочет их выслушать.

22

Большинство утренних посетителей ресторана составляли женщины-домохозяйки, отправившиеся за покупками. Они болтали без умолку, обсуждая последние сплетни, и баловали себя чашечкой кофе или бокалом белого вина. Затем стали появляться мужчины и женщины в деловых костюмах. Они вели себя сдержанно, говорили мало, заказывали ленч и в ожидании его пили минеральную воду.

Тревис просмотрел меню, остановив выбор на сандвиче «Рубен»[3], и стал гадать, что закажет себе Диана. Он решил, что она выберет китайский салат с курицей.

В очередной раз открылась дверь, и Тревис снова поднял голову. Это действительно появилась Диана. На ней также был деловой костюм, только не унылый серый или черный, а цвета бронзы с узкими голубыми полосками. Костюм не слишком подчеркивал фигуру, предоставляя Тревису простор для фантазии.

Заметив его, Диана жестом дала знать официанту, что для нее место занято. Казалось, что улыбка ее предназначалась только ему, как будто других мужчин в зале не существовало.

Тревис представлял себе такую возможность в мечтах, но потом начал сомневаться, что подобное может когда-либо произойти.

Он встал и отодвинул стул, стараясь показать себя галантным кавалером. Она наблюдала за ним с улыбкой.

— Давно ждешь? — спросила Диана.

— Нет, — солгал он.

— Меня задержали сотрудники рекламного агентства, чтобы обсудить кое-какие детали. — Она взяла меню.

— Расскажи мне подробнее, — попросил Тревис.

— А вот этого делать не стоит.

— Не делать что? — не понял он.

— Не надо притворяться, что тебя это интересует.

— А я никогда не притворяюсь. Сестра считает, что это одно из моих слабых мест.

— Которая из сестер?

Тревис почувствовал напряженность в ее голосе. Накануне вечером Диана призналась, что ей трудно привыкнуть к мысли, что Эми уже не только ее сестра.

— Я говорю о Шэрон. Она считает своим долгом воспитывать и направлять меня.

Подошел официант. Диана сначала заказала паштет, потом услышала, на чем остановился Тревис, и решила последовать его примеру и взять сандвич.

— А я думал, ты выберешь салат, — признался Тревис.

— Почему?

— Потому что ты худенькая.

— Вовсе нет, — возразила Диана. — Просто на мне такой костюм, он скрывает…

— Извини, я хотел сказать — стройная. Вот что бывает, когда рядом нет заботливой сестрицы: некому вовремя поправить.

— Ты не виноват. Я дала себе слово никогда больше об этом не думать.

— Ты о чем, черт возьми? — растерялся Тревис. Диана не торопилась с ответом, а сначала взяла стакан и отпила немного воды:

— Стюарт обычно называл меня «худышкой», когда считал, что я начинаю полнеть. Так он давал мне понять, что мне пора садиться на диету.

— Не все мужчины похожи на Стюарта, Диана. Мне все равно, сколько ты весишь… а что важно, так это увидеть тебя обнаженную… увидеть, как в твоих глазах вспыхивает желание. — Его взгляд скользнул по ее груди, задержался на талии. — Наверное, я зря говорю это, но мне хочется все высказать потому, что я не переставая думаю об этом. Вот как теперь, например, я бы согласился пожертвовать обедом, чтобы полюбоваться, что скрывает этот жуткий костюм.

— А почему ты вдруг решил, что я не оправдаю твои надежды? — с вызовом спросила Диана. — И потом, чем плох мой костюм? И вообще, что это значит! «Я бы даже пожертвовал обедом». Я считаю, ради меня стоит и неделю поголодать.

— Ну вот, теперь предо мной настоящая Диана Винчестер, — рассмеялся Тревис. — Где же она скрывалась, когда ты жила с этим жуком Стюартом?

— Не знаю, — призналась Диана. — С того момента, как он ушел, я не перестаю задавать себе этот вопрос.

Вернулся официант с хлебом в корзинке и красивой бутылкой с оливковым маслом. Виртуозным жестом, отточенным до автоматизма, он налил масло на тарелку, начертив круг и две скрещенных полосы. Выполнив положенный ритуал, официант удалился, сделав легкий поклон.

— У меня ни разу не хватало духу сказать, что я предпочла бы сливочное масло, — заметила Диана, задумчиво глядя на постепенно образующееся в тарелке масляное озерцо.

Мысли Тревиса бродили далеко, и его мало занимало, чем намазать хлеб. Он мысленно укорял себя за несдержанность. Ему не следовало говорить Диане о близости. Конечно, велико было искушение отгородиться от всех проблем, от судьбы Эми и представить, что они на острове посреди океана житейских проблем и им нет дела до остального мира, но Тревис не мог рассчитывать на прочность таких отношений, он был для этого слишком большим реалистом. Физическое влечение и вспышка страсти не являлись для него чем-то новым, но к Диане он испытывал совсем иное чувство. Его неудержимо влекло к ней, но владеть только ее телом не было пределом его мечтаний, он желал большего.

— Ты меня не слушаешь, — упрекнула Диана, заметив его отсутствующий взгляд.

— Ошибаешься.

— Не надо меня дразнить. Что бы ты сделал, если бы я отнеслась к твоим словам серьезно?

— Попробуй и узнаешь.

— Нам не следует этого делать.

— Да, ты права, — он словно ждал этих слов, — здесь не место, да и не время.

Тревису совсем не хотелось есть хлеб, тем более политый оливковым маслом, но чем-то заняться было необходимо. Он запустил руки в корзинку, отломил горбушку и сначала предложил Диане, она покачала головой, тогда он отправил кусок в рот.

— Я подумал, насколько моя жизнь еще две недели назад отличалась от сегодняшней.

— Я запрещаю тебе подобные сравнения, иначе можно сойти с ума.

— А если подходить к этому постепенно, анализируя день за днем? — предложил Тревис.

— Мне страшно заглядывать слишком далеко вперед. Существует множество проблем, способных навсегда изменить мою жизнь, и не в моих силах на что-либо повлиять.

— Например?

— Твои отец и сестра. Ты так и не рассказал, как они отнеслись к известию о существовании Эми. Гас сильно переживал?

Тревис вкратце передал ей всю историю и заключил:

— Теперь его особенно беспокоят Джуди и Фэй, поскольку их принуждают делать выбор, чью сторону принять. Отец не хочет, чтобы Эми вернулась домой в тот момент, когда там кипят страсти.

— Странно звучит: «домой». Эми ведь никогда не была в Вайоминге.

— Ты считаешь, лучше было бы им приехать сюда?

Эта мысль как-то не приходила Диане в голову. В ее представлении Эми всегда ехала к ним. Теперь ей стало ясно, в чем причина. Для Эми Миннеаполис был не лучше тюрьмы, из которой следовало скорее вырваться, а не дожидаться посетителей.

— Нет, — возразила Диана. — Эми захочет сама туда отправиться.

Официант принес заказ, и они занялись едой, словно радуясь возможности отвлечься от серьезных проблем.

— Я не смогу поехать сегодня с тобой в больницу, — нарушила молчание Диана. — На службе у меня совещание, от которого не отвертеться, кроме того… — Она колебалась, рассказывать ли Тревису о звонке отца и настоятельной просьбе встретиться с ним и матерью после обеда, и решила не говорить ничего. — Есть и еще одно обстоятельство. Я хотела передать Эми через медсестру, что не смогу приехать, но Стефани собирается в больницу около двух, так что она все и скажет. — Диана принялась вяло тыкать вилкой в капустный салат: аппетит безвозвратно пропал. В конце концов она сдалась и отложила вилку. — Сегодня днем мне понадобится машина, но я заеду домой и захвачу тебя, как только освобожусь.

— Ты не хочешь, чтобы я съездил в больницу?

В его тоне чувствовалась резкость, для которой Диана не видела основания.

— Представь, ты появишься в палате у Эми, и что скажешь? Как объяснишь свой приход? Не будет ли это выглядеть странным?

— Назовусь твоим другом.

— У меня нет друзей, которых хлебом не корми, дай сходить в больницу навестить чужого человека, — неожиданно для самой Дианы фраза вышла сухой и резковатой.

— Положись на меня, рискни.

— Просто я подумала, что будет проще, если ты подождешь.

— И для кого же проще?

— Естественно, для Эми, — с вызовом ответила Диана. — Меня волнует только ее спокойствие.

— Тебя послушаешь, можно подумать — она твоя собственность.

— Мне совсем не безразлично, что с ней происходит, поэтому я не позволю какому-то… — оборвала себя, но было поздно.

— Так кому же все-таки? А, Диана? Ты хотела сказать постороннему, верно? — Тревис тоже отложил салфетку. — Если не хочешь ни с кем делить Эми, зачем было приезжать в Вайоминг? Мы, Мартеллы, своих не оставляем.

— Будь это в самом деле так, мы бы с тобой здесь не сидели, — не на шутку рассердилась Диана.

— В этом ты права, — поморщился Тревис.

— Извини. — Приступ гнева так же внезапно прошел, как и появился.

— Не знаю, что это на меня нашло.

— И на меня тоже. — Диана подняла на него глаза. — Знаешь, все как-то странно. Раньше мне постоянно приходилось защищать Эми, бороться за нее, а теперь как раз из-за нее борьба и возникает.

— Так бывало в детстве?

— Это может показаться странным, но нашему сближению в значительной степени помогли сами родители, естественно, не сознавая того. Она — все, что я имею, а я — это все, что есть у нее, — сказав это, Диана с особой отчетливостью поняла справедливость своих слов.

— Но теперь это не так, — тихо поправил ее Тревис.

Но почему же она так противилась тому, чего сама желала для Эми? Диана не могла ответить себе на этот вопрос.

— Хочешь, я позвоню Стефани и скажу, что она может не заезжать в больницу?

— Скажи только, что и я там буду.

— Значит, увидимся позднее. — Диана тяжело вздохнула.

— Во сколько?

Она не имела понятия, надолго ли затянется встреча с родителями.

— Не знаю, но думаю, раньше пяти меня не жди. — Диана бросила взгляд на часы: до начала совещания оставалось пятнадцать минут.

— Вот, — сказал он, доставая из кармана ключи, — до больницы я доберусь сам.

— Ты уверен? — Ей не хотелось уходить. — Ничего, если я задержусь на несколько минут?

— Хорошо, увидимся вечером.

— Как ты можешь себе позволить так долго отсутствовать на работе? — поинтересовалась Диана.

— Я сам себе хозяин, — ответил он, вставая из-за столика.

Махнув ей на прощание, Тревис покинул ресторан.

Тревис разыскивал Эми целых полчаса. Медсестры объяснили ему, что ее из палаты интенсивной терапии перевели в другое отделение, но куда точно, толком объяснить никто не мог, все были очень заняты.

Тревис обошел несколько этажей, но в конце концов ему пришлось сдаться и отправиться вниз, чтобы обратиться за помощью в справочное бюро.

По пути к лифту Тревису на глаза попался цветочный киоск. Он подумал, что перевод Эми в общий блок было бы неплохо отметить. Не зная, что нравится Эми, он выбрал пестрый букет на свой вкус. В нем перемешались краски и формы, словно его собрали подряд из всего, что цвело в саду.

Чем ближе Тревис подходил к палате Эми, тем сильнее мучился сомнениями, не слишком ли он далеко зашел с букетом. Может быть, для «друга» Дианы это было чересчур смело? Тревису не терпелось рассказать Эми правду, хотя он и сознавал возможность осложнений, как для себя, так и для нее.

Когда Тревис вошел, Эми спала, и он мог перевести дух и собраться с мыслями. В палате у двери стояла еще одна кровать, но она сейчас пустовала. Тревис положил цветы на столик и подошел к постели, чтобы лучше разглядеть сестру.

Ее больше не окружали приборы и аппараты, капельницы и трубки тоже убрали. Только с той стороны головы, где были выбриты волосы, оставалась марлевая повязка. В остальном она выглядела вполне нормально.

Его потянуло убедиться, что она жива, и он легонько прикоснулся пальцем к ее щеке. Тревис не мог сказать точно, действительно ли фамильное сходство оказалось таким же явным, как он представлял, или ему только этого хотелось. Тем не менее высокие скулы и упрямый подбородок делали Эми похожей на Джуди, а густые изогнутые брови и слегка вздернутый нос напоминали Шэрон. Тревис пытался представить, что бы он чувствовал, если бы где-то существовал брат, похожий на него. Радовался бы он такому сходству или ощущал внутренний протест?

Он старался подготовить Шэрон к появлению сестры, но можно ли вообще это было сделать? Внешнее сходство, а значит, и связь с семьей сомнений не вызывали. Естественно, схожесть на этом не заканчивалась, но все равно, как найти путь к сближению? Шэрон и Эми выросли в разных мирах. Их роднили кровные узы, но не общее прошлое.

Может быть, и мать смягчится, когда увидит, как много у Эми общего с ее остальными дочерьми?

Тревис сунул руки в карманы джинсов и задумчиво уставился в окно.

Эми не могла бы сказать, что ее разбудило, но, не открывая глаз, почувствовала, что в палате она не одна. Она долго прислушивалась и наконец уловила какой-то шорох. Вряд ли это была Диана, сестра говорила, что должна целый день пробыть на работе.

В конце концов любопытство победило, и Эми стала медленно приоткрывать глаза. Даже такое простое действие стоило на удивление много усилий.

Первое, что бросилось ей в глаза, — был огромный букет. Его явно принесла Диана. Никто другой не знал, как ненавистны ей искусственные композиции, какие обычно составляют в цветочных магазинах. Кроме того, Эми взяла с Дианы и Стефани слово, что они будут молчать о том, что она в больнице. Эми даже попросила Диану записать на автоответчик, что ее нет в городе, и, значит, никто не мог ее разыскивать.

Ее взгляд переместился к окну, а оттуда к стулу, на котором сидел незнакомый улыбающийся мужчина. Эми была уверена, что не встречала раньше этого человека, и в то же время в нем угадывалось что-то неуловимо знакомое.

— Как вы себя чувствуете? — Голос его звучал мягко и ласково.

— Прекрасно. — Она сдвинула брови, пытаясь припомнить — может быть, это был кто-то из врачей?

— Вам ничего не нужно, а то я только что видел медсестру?

— Мы знакомы? — наверное, она сказала это слишком тихо, потому что мужчина встал и подошел ближе.

— Меня зовут Тревис Мартелл, я друг вашей сестры.

— Диана здесь?

— У нее сегодня днем совещание, но она просила передать, что подъедет, как только освободится.

— Почему мне кажется, что я вас знаю? — Его голос пробуждал в ней какое-то смутное воспоминание.

— Я навещал вас несколько раз, когда вы были в блоке интенсивной терапии. — Вопрос явно смутил его. — Вероятно, вы запомнили мой голос.

— Может быть. — Объяснение выглядело неубедительным, но Эми не в состоянии была сейчас доискиваться до истины. Неожиданно ее осенило. — Вы сказали, что навещали меня в интенсивной терапии?

— Да, — осторожно ответил Тревис.

— Но туда пускают только родственников!

Теперь его замешательство стало еще очевиднее.

Он чувствовал, что его загоняют в угол, и тем не менее не хотел сдаваться.

— Может быть, они изменили правило. Стефани тоже приходила сюда так же часто, как и я.

— Но она назвалась моей сестрой. — Эми ждала ответа, но он молчал. — И все же, что вы им сказали? — не отставала Эми.

— Давайте поговорим об этом позднее. Вы, я вижу, устали, да и мне пора…

— Что вы им сказали? — продолжала настаивать Эми. Неожиданно ей стало страшно, она не могла объяснить, почему.

— Я сказал, что я ваш брат. — Он принужденно улыбнулся, но улыбка получилась не дружелюбной, а скорее какой-то зловещей.

И тогда она вспомнила о телефонном звонке. За пять минут до того, как потерять сознание, она говорила по телефону. То, что она узнала, и заставило ее поспешить к Стефани.

Эми посмотрела на него долгим испытующим взглядом и наконец спросила:

— Это правда?

23

Хелен заранее открыла Диане дверь кухни, когда та еще шла по дорожке. Она приложила палец к губам, призывая к молчанию. Когда Диана была достаточно близко, Хелен шепнула:

— Дома творится что-то неладное, имейте в виду.

Диана отметила про себя, что предостережение ничуть ее не испугало. Скорее всего сказались потрясения последнего месяца и накопившаяся усталость, поэтому она спокойно заметила:

— Что бы там ни было, надеюсь, я приехала не напрасно. Мне из-за этого пришлось сбежать с важного совещания.

Хелен сжала руку Дианы, стараясь таким образом подчеркнуть серьезность своих слов.

— Я еще никогда не видела вашего отца таким сердитым. Он кричал и ругался такими словами, каких я не слышала от него, даже когда вы разбили его «Мерседес».

Диана удивилась. Обычно отец выражал свой гнев убийственно холодным взглядом.

— Где он?

— Он вместе с вашей матерью в гостиной.

Они вошли в дом, и Диана невольно перешла на шепот. Если бы мама узнала, что Хелен осмелилась обсуждать с Дианой «семейные» дела, ей бы не поздоровилось.

— А из-за чего все началось?

— Я пыталась выяснить, чтобы вас предупредить, но… — Хелен с сожалением покачала головой, — так ничего из их разговора не поняла. Отец все твердил о каком-то чеке, а мать оправдывалась, объясняла, что хотела сделать как лучше.

К великому удивлению Хелен, Диана улыбнулась.

— Не беспокойся, — она ласково обняла симпатичную женщину, — с этим я вполне справлюсь.

Из всех комнат в доме Диане меньше всего нравилась гостиная. Художник-декоратор обставил ее слишком строго и холодно по образцу, взятому Эйлин из модного журнала по интерьеру. Комната оказалась переполненной мебелью в ущерб удобству, плюс ко всему — обилие всевозможных дорогих «штучек». Когда работы по оформлению шли полным ходом, Диана допустила непростительную ошибку, сказав матери, что взятые ей за образец фотографии скорее всего не отражали действительное убранство жилых комнат, она предположила, что произвольно составленные композиции использовались, чтобы заполнить пустые пространства на страницах. Эйлин так и не смогла простить дочери ее замечания, равно как и не признала его справедливость. В результате комната, задуманная как визитная карточка дома, выглядела претенциозно и одновременно безвкусно. Но упрямство мешало Эйлин признать очевидный факт и тем более что-то изменить.

Эйлин восседала в невероятно дорогом кресле спиной к Диане. Это была копия в стиле чиппендейл[4]. Карл стоял у камина, положив руку на мраморную полку рядом с бесценными фарфоровыми фигурками стаффордширских собачек.

Карл поднял глаза, увидел на пороге Диану и с раздражением заметил:

— Ты опаздываешь.

— Если быть точной, я пришла на две минуты раньше. — Она знала, что своим ответом досадит отцу.

— Закрой дверь, — сказал он.

— Вы хотели поговорить со мной? — Диана не прошла в комнату, а осталась у двери, прислонясь к рельефным панелям.

— Что ты сделала с деньгами? — сверкнул на нее глазами Карл.

— О каких деньгах идет речь? — Она не собиралась облегчать ему жизнь.

— Ты получила наличными по чеку, который мать дала Эми. — Он остановил Диану жестом и продолжал: — Не пытайся ничего отрицать. Я разговаривал с сотрудниками банка, они мне рассказали, как ты их провела. Но ни на твоем счету, ни на счету Эми денег нет, где они?

— Какая разница?

Он повернулся так резко; что одна из статуэток, задетая им, полетела на пол. Эйлин с отчаянным воплем метнулась к камину, в тщетной попытке спасти хрупкое сокровище. Но ее постигла неудача: ударившись о каминную решетку, статуэтка разлетелась на части.

— Видишь, что ты наделала? — гневно обратилась она к дочери.

— Черт с ней, с этой статуэткой! — взревел Карл. За все прошедшие годы Диана не помнила случая, когда бы отец позволил себе повышать на мать голос. Она ожидала взрыва негодования, но вместо этого Эйлин села обратно в кресло и расплакалась. День определенно выдался богатым на сюрпризы.

— Я объясню тебе, в чем разница! — Карл снова повернулся к Диане. — Это мои деньги, и я хочу их вернуть.

— На чеке стояло имя Эми, значит, теперь эти деньги принадлежат ей.

— Она сказала, что в них не нуждается, — вставила Эйлин, не сводя глаз с расколотой статуэтки.

— Но тогда зачем ты оставила ей чек? — До этого момента Диана предпочитала держаться нейтрально, но перед ее глазами встало то утро, когда она нашла Эми без сознания, и Диана решила дать бой.

— Я тебе уже говорила, что была готова отдать все, лишь бы избавить отца от повторения кошмара, который ему пришлось пережить из-за ареста Эми.

Речь скорее предназначалась для Карла, но, насколько могла судить Диана, должного эффекта она не произвела.

— Если у вас больше нет вопросов, — она поочередно посмотрела на отца, потом на мать, — тогда я, пожалуй, пойду, хочу успеть проскочить, пока не начался час пик.

— Ты никуда не уедешь, пока не ответишь, что сделала с деньгами. — Карл шагнул в сторону дочери, словно намереваясь силой задержать ее.

— Они в надежном месте, и вам их не получить никогда. Можешь угрожать мне сколько угодно, но я не скажу…

Карл уже замахнулся, чтобы ударить ее, но Диана в порыве гнева оттолкнула его руку:

— Забудь об этом.

— Ты моя дочь, поэтому я могу поступать так, как захочу.

— Наверное, ты считаешь меня своей собственностью?

— Не смей говорить в таком тоне со своим отцом!

— Только попробуй меня ударить, и я заявлю в полицию, — пригрозила Диана.

— Перестань дерзить отцу и сейчас же извинись!

— Извиняться надо ему, а не мне! — крикнула Диана.

— Убирайся отсюда! — гаркнул Карл, отступая на несколько шагов. — И чтобы ноги твоей здесь больше не было, не желаю больше тебя никогда видеть!

— Карл, что ты? — ахнула Эйлин. — Диана твоя дочь…

— Да, могу повторить это еще раз. Пусть эти деньги остаются у нее, если ей это так важно, но больше она от меня ничего не дождется.

— Диана, ну скажи ему что-нибудь, — не выдержала Эйлин.

Потрясение оказалось слишком сильным, и рана слишком глубокой, чтобы она смогла ответить. Как мог отец так легко вычеркнуть ее из своей жизни? Она не хотела оставаться в этом доме ни минуты. Диана стала шарить за спиной в поисках дверной ручки.

— И не надейся, что я передумаю, — с угрозой предупредил Карл. — Не принесешь деньги, можешь здесь не показываться.

Она молчала, и он добавил:

— Ты меня поняла?

— Мама? — Диана вопросительно посмотрела на мать.

— Тебе не следовало прикасаться к этим деньгам, — кивнула Эйлин.

Как ни странно, эта фраза помогла Диане, ей стало проще воспринять случившееся. Она бы попыталась помириться с отцом, если б уловила в словах матери хоть слабый намек на поддержку. Но теперь ей стало ясно, что ждать этого бесполезно. Между ней и родителями навсегда вздымалась стена непонимания, они отказались даже попытаться ее понять.

Когда она шла обратно к машине, гнев в ее душе уступил место безграничной печали и горечи. Отъезжая от дома, Диана разрыдалась, представив, что ей, возможно, уже никогда не придется сюда вернуться.

Когда Диана подъехала к больнице, слезы уже высохли. Она поставила машину на стоянку и привела себя в порядок. Ее не волновало, что Эми и Тревис могли заметить следы слез, ей не хотелось объяснять их причину. Пока им не нужно было ничего знать, слишком глубокой и болезненной оставалась рана.

День выдался на редкость тяжелый. Диана отдавала себе отчет, что следовало всерьез заняться служебными делами, иначе перед ней маячила реальная угроза лишиться работы. И в довершение всего еще эта ссора с отцом. Ей нужны были Эми и Тревис, чтобы хоть немного отдохнуть душой.

Так или иначе, Эми уже достаточно долго находилась в сознании, и они вполне могли поговорить с Тревисом и поближе познакомиться. По иронии судьбы в тот день, когда Эми узнает о новой семье, Диана теряет связь со своей.

У входа в отделение интенсивной терапии Диану остановила медсестра и сообщила, что Эми перевели в другой блок. Эта весть так ее обрадовала, что она едва не проскочила мимо Тревиса, сидевшего в комнате ожидания в отделении, где теперь лежала Эми. Он сидел, опершись локтями о колени, неподвижно уставившись в одну точку.

При виде его чеканного профиля у Дианы перехватило дыхание. Этот мужчина с каждым днем все больше значит для нее. Ей следовало подальше гнать от себя мысли о нем. Да, не вовремя появился в ее жизни этот человек, а еще хуже, что имя его Тревис Мартелл.

— Ты что здесь делаешь? — удивилась Диана.

— Нам надо поговорить.

— Хорошо, только зайду к Эми.

— Не спеши. — Он встал, взял ее за руку и увлек за собой в комнату ожидания.

— Что случилось? — Диана пыталась прочесть ответ по выражению его лица. Тревис выглядел огорченным, и у нее упало сердце. — Эми плохо?

— Диана, мы не можем дольше откладывать. Ей сегодня же надо объяснить, кто я такой.

Она облегченно вздохнула. Диане вдруг показалось, что еще одной неприятности в этот день ей не перенести.

— Зачем торопиться с этим, мы же договорились подождать, пока она не выйдет из больницы.

— У Эми на этот счет свое мнение, она не собирается ждать.

— Ты о чем? — растерялась Диана.

— Она уже кое о чем догадывается. — Тревис успокаивающе накрыл руку Дианы своей. — Эми, как только меня увидела, сразу начала расспрашивать. Мне не хотелось ее обманывать, поэтому я решил, что мне лучше всего уйти.

— Она не могла просто так сама догадаться, наверное, ты как-то ей намекнул… — Диана обессиленно опустилась на диван.

— С тобой что-то произошло, скажи, что?

Она подняла голову. Тревис знал ее слишком мало, чтобы читать мысли.

— Все нормально, только устала немного.

— Не верю.

Его искреннее участие тронуло ее до глубины души. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы она расчувствовалась, наверное, дела ее совсем плохи. Диана почувствовала, как к горлу подступают слезы:

— Давай поговорим об этом потом, хорошо?

— Я не хотел ничего рассказывать Эми, предварительно не увидевшись с тобой, но тебе лучше оставить нас вдвоем.

— Но у нее может возникнуть множество вопросов, — возразила Диана.

— Отвечу на те, что смогу, а ты потом дополнишь. — Тревис сел рядом с Дианой и взял ее за руку. — Все будет хорошо.

Он все больше становился ей нужен. Это чувство пугало, ей не хотелось, чтобы он это понял. Диана решительно высвободила руку и сказала:

— Я тоже хочу присутствовать при вашем разговоре.

— Тогда нам следует сделать это немедленно. Нет смысла дольше тянуть.

Диана согласно кивнула, но не двинулась с места:

— Она страшно рассердится, когда узнает.

— Почему?

— Потому что я обещала не вмешиваться больше в ее жизнь.

— Она с этим примирится, вот увидишь.

— У меня создается впечатление, как будто вы с Эми давние друзья, на самом деле ты же о ней ничего не знаешь, — немного резко заметила Диана.

— Я выслушаю тебя, если хочешь, — начал Тревис, поднимаясь, — но не пытайся свои разочарования относить на мой счет. — Он сделал паузу. — Так ты идешь со мной или нет?

— Иду.

Эми лежала на боку, спиной к двери, когда услышала голос Дианы. Ей хотелось, чтобы встреча с сестрой произошла после того, как она узнает правду. Возможно, тогда бы ей удалось подавить возмущение или хоть немного умерить свой гнев. Но сейчас в ней клокотала ярость и душила обида, подавляя все остальные мысли и чувства, заглушая голос разума.

Эми старалась убедить себя, что Диана действовала из лучших побуждений. Но это помогало мало. Диана приняла решение, не имея на то права. Она отняла единственное, что принадлежало исключительно ей, Эми. И ошибку уже невозможно было исправить.

— Эми, — негромко позвала Диана.

На секунду Эми захотелось закрыть глаза и притвориться спящей, но какой в этом смысл, все равно что стараться уклониться от дождевых капель. Объяснения не избежать, так к чему тянуть?

Она перекатилась на спину и поудобнее устроилась на подушке, чтобы лучше видеть Диану. Рядом с ней стоял Тревис. Эми не могла удержаться, чтобы не смотреть на него. Так вот он какой, ее брат. Так странно видеть его перед собой. Долгие годы она часто засыпала, рисуя в воображении свою настоящую семью, а самой заветной оставалась мечта иметь старшего брата, который бы любил ее и заботился о ней.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Диана.

— Чувствую себя обманутой.

— Как ты обо всем догадалась? — Диана вопросительно посмотрела на Тревиса, потом снова перевела взгляд на сестру.

— Какая разница?

— Нет, ничего, просто я думала, у нас будет больше времени…

— Извини, что нарушила ваши планы. — Эми совсем не ожидала, что Диана так легко сдастся.

— Диана считала, что нам сначала надо узнать друг друга, — пояснил Тревис.

— Понятно. — Эми старалась изо всех сил, чтобы скрыть раздражение и обиду. — Значит, если бы вам не понравилось то, что вы увидели, вы могли бы преспокойно отправиться домой, а я бы так и не узнала, что провалила экзамен, и переживать бы не пришлось. Какая чуткость!

Тревис сунул руки в задние карманы джинсов, качнулся на каблуках, потом грустно улыбнулся Эми.

— Мне раньше казалось, что трудно найти человека задиристее Джуди, но теперь вижу, что я ошибался.

— Джуди? Это кто? — спросила Эми.

— Наша сестра. Она младше тебя, а внешне вы очень похожи. Наверное, поэтому и характеры во многом одинаковые.

Эми машинально коснулась щеки. У нее есть похожая на нее сестра. Многие годы она представляла, что будет чувствовать, увидев черты сходства в другом человеке. В ее воображении это всегда была мать. Она уже понимала, что значит жить в приемной семье, поэтому жадно вглядывалась в лица незнакомых людей в надежде, что произойдет чудо и кто-то родной узнает ее.

— У меня есть сестра? — спросила Эми. Отразившаяся боль в глазах Дианы показала, насколько глубоко ранили ее эти слова.

— У тебя их три, — сказал Тревис и, спохватившись, добавил: — Собственно, с Дианой всего четыре. Дома у тебя одна старшая и две младших сестры.

Невыносимая тяжесть навалилась на Эми, мешая дышать. Маленькой она воображала, что ее украли ребенком, но потом, взрослея, старалась придумать разные уважительные причины, побудившие мать расстаться с ней. И всегда получалось, что она была вынуждена так поступить. Эми абсолютно исключила возможность, что кого-то из детей мать оставила добровольно. Слишком тяжело и унизительно было сознавать, что пренебрегли только ею, поэтому у нее никогда не возникал очевидный до обидного вопрос: почему?

— Я хочу поговорить с тобой наедине, — обратилась Эми к Диане.

— Я подожду в комнате для посетителей, — помедлив, сказал Тревис.

— Как ты узнала? — спросила Диана, когда он вышел.

— Когда ты уезжала в Джексон, позвонила женщина. Я еще не успела назвать себя, а она уже сказала, что обнаружила дополнительную информацию о семье моей сестры, и спрашивала, переслать ли данные мне или продолжать действовать через Стефани.

— Но почему ты ничего не говорила об этом?

— Забыла и вспомнила только сегодня, когда увидела Тревиса. А звонок был как раз перед тем, как я пошла к Стефани и упала в обморок.

— Мне жаль, что ты именно так узнала об этом.

— Тебе жаль, каким образом я узнала правду, только и всего?! — Эми ухватилась за металлическую стойку кровати и с трудом села. — Всю жизнь я знала, что у меня есть единственное, что принадлежит мне, — моя настоящая семья. И только я имела право ее искать, я, а не ты, Диана. Ты отняла у меня мою мечту!

— Я всего лишь хотела помочь, — беспомощно развела руками Диана.

— Помочь? Но кому? Уж, конечно, не мне.

— Именно тебе, — возразила Диана. — Зачем еще мне…

— Может быть, ты хотела сбыть меня с рук?

— Это несправедливо!

Эми больше не могла скрывать свои чувства. Ее сдержанность исчезла так же быстро, как градины на асфальте после летней грозы.

— Справедливость тут ни при чем. Суть в том, верно это или нет.

— Ты моя сестра, я люблю тебя!

— Пони своего ты тоже любила, но, когда мама заставила тебя от него избавиться, забот у тебя заметно поубавилось. — Эми не могла больше сидеть и в изнеможении откинулась на подушку. — Я не виню тебя, Диана, у тебя были все основания так поступить.

— Прекрати сейчас же, ты не понимаешь, что говоришь.

— Я устала и хочу спать. — Эми закрыла лицо рукой, словно желая отгородиться от всех.

— Я не хотела тебе ничего рассказывать, потому что сначала решила узнать, кто твоя мать. — Диана сделала еще одну попытку спасти положение.

— Она не захотела меня видеть, верно?

— Все не так просто, — уклончиво ответила Диана.

Эми убрала руку от лица и посмотрела на сестру.

— Так она хочет меня видеть, да или нет, скажи прямо.

— Нет, — не могла не признаться Диана.

В глубине души Эми всю жизнь хранила и лелеяла надежду, которая поддерживала ее в самые тяжелые, беспросветные минуты. Эми воображала себе, что где-то живет женщина, помнящая и любящая свою маленькую девочку, она молится каждый день, что когда-нибудь дочь найдет ее. Наконец они встретятся, и эта женщина разрыдается и будет просить, чтобы Эми снова вошла в ее жизнь. Теперь этой красивой сказки больше не существовало. Ей оставалось только одиночество.

— Уходи, — сказала она Диане, — оставь меня в покое!

— Хорошо, только попрощаюсь. — Диана шагнула к кровати.

— Что бы ты ни говорила, мне безразлично, — сказала Эми, отворачиваясь лицом к стене.

24

— Эми нужно время, чтобы подумать, прийти в себя, — сказал Тревис, когда двери лифта в доме Дианы закрылись. — За последний месяц ей пришлось столько пережить.

Он повторялся, но других слов не находил. Всю дорогу от больницы Диана пыталась убедить его, а скорее саму себя, что отношения с Эми наладятся.

Но Тревису в это слабо верилось.

— Ты, наверное, голоден, — сказала Диана, включая свет в прихожей. — Надо было заехать в магазин.

— Нам по дороге попался китайский ресторанчик. Может быть, прихватить что-нибудь оттуда?

— На меня не рассчитывай, я — пас, — ответила Диана, вешая сумочку на крючок и расстегивая жакет. — Желудок что-то не в порядке.

— Тебе надо что-то поесть, — возразил Тревис.

— Мой желудок, моя жизнь, что хочу с ними, то и делаю, — внезапно вспылила Диана.

— Ты готова разорвать меня в клочья за то, что я хотел позаботиться о тебе. Что же, давай, не стесняйся, — ничуть не рассердился Тревис. — Но не думаю, что от этого будет много пользы. Завтра утром все останется по-прежнему: Эми будет продолжать злиться, и я никуда не денусь, стану ждать, пока Эми окрепнет, чтобы увезти ее в Вайоминг. То, что сделано, уже не переделать, пойми, Диана. Тебе надо с этим смириться и успокоиться.

— Сегодня выдался на редкость пакостный день, — сказала Диана. — Сейчас я хочу одного, чтобы он наконец закончился. Если хочешь, заказывай ужин, а я отправляюсь в ванную и спать.

Она двинулась вперед, но Тревис не пошел за ней.

— В чем дело? — спросила она, обернувшись.

— Мне кажется, я не должен сегодня здесь оставаться.

— Почему?

— Потому что меня слишком влечет к тебе, а сейчас неподходящий момент…

Диана слабо запротестовала, а потом спросила:

— Куда ты собираешься?

— Не знаю, может быть, в одну из гостиниц поблизости от больницы. — Он открыл дверь и вышел в коридор.

— Мне нравилось, что ты рядом, — тихо призналась она. — Я совсем не такая отшельница, как пытаюсь всех убедить.

Если бы он остался, их отношения неминуемо изменились бы, но возникшие сложности могли лечь на них тяжелым грузом, минуты радости отравила бы необходимость таиться. И хотя его неудержимо влекло к ней, Тревис ради Дианы, ради себя, ради их общего будущего был готов на жертвы.

— Увидимся утром в больнице. — Он взялся за ручку, собираясь закрыть за собой дверь.

— Позвони, чтобы я знала, где ты. — Диана махнула рукой, грустно улыбнувшись.

— Как только устроюсь, позвоню. — Он решительно шагнул к лифту, не давая себе время передумать.

Тревис уже открыл дверцу остановившегося такси, как вдруг вспомнил, что оставил у Дианы сумку с вещами. Он отпустил машину и пошел назад.

Диана не отвечала ни на стук, ни на звонок. Он решил, что она в душе, и приготовился воспользоваться ключами Дианы, но тут дверь наконец открылась.

— Извини, что заставила тебя ждать, — сказала она, — я была в спальне.

Диана переоделась в темно-зеленый халат. Щеки ее раскраснелись, под глазами размазалась тушь, лицо от слез немного припухло. Ее вид всколыхнул в нем бурю эмоций, и самым сильным желанием было защитить, успокоить, ободрить Диану.

— Из-за чего ты плакала?

— Не знаю… — Глаза ее снова налились слезами. — Никак не могу остановиться. — Она безуспешно пыталась улыбнуться.

Он нежно взял в ладони ее лицо и смахнул пальцами ползущие по щекам слезинки. Диана держалась мужественно во время разговора с Эми, но теперь силы оставили ее и нервное напряжение потребовало разрядки. Как он не заметил приближающийся взрыв? Наверное, слишком замкнулся на своих проблемах.

— Извини, мне не нужно было оставлять тебя одну, особенно сегодня, — сказал Тревис, коснувшись губами ее виска.

Она повернула голову и прижалась щекой к его руке:

— Почему ты вернулся?

— Я забыл сумку.

— Пойду принесу, — еще раз всхлипнув, сказала Диана и плотнее запахнула халат.

Тревис удержал ее и заглянул в самую глубину ее глаз.

— Не беспокойся, я никуда не ухожу. — Он обнял ее и крепко прижал к себе.

Диана слишком долго сдерживалась, но на большее не хватило сил. Рыдания рвались из ее груди, слезы неудержимым потоком хлынули из глаз. Она прижалась к нему, цепко обхватив за талию, словно боясь, что он передумает и опять уйдет.

Сначала Тревису показалось, что он наблюдает естественный всплеск эмоций после нервного напряжения, в котором находилась Диана на протяжении месяца. Но потом он понял, что с ней происходит нечто более серьезное.

Когда рыдания утихли и сменились прерывистыми всхлипываниями, Тревис слегка отстранился и внимательно посмотрел на нее.

— Кажется, нам есть о чем поговорить.

Она полезла в карман за платком и высморкалась.

— Со мной такое в первый раз, — извиняющимся тоном проговорила Диана.

— Скажи, что случилось?

— Не знаю, просто все сразу навалилось одновременно…

— Не хочешь рассказывать, так скажи об этом честно, не надо обманывать и отговариваться, как будто я посторонний с улицы.

— Я уже говорила: у меня выдался тяжелый день. Не стоит заводить об этом разговор.

— Нет, здесь что-то другое, не только неудачный день.

— Я не справляюсь с делами на службе… и если мне не удастся выправить положение, то это может стоить мне места. — Она задумчиво перебирала пуговицы на его рубашке. — А еще я разругалась с родителями, — тихо призналась Диана, — но об этом я не могу говорить, пока не могу.

— Наверное, ты теперь жалеешь, что заварила всю эту кашу?

— Нет, ты ошибаешься. Пусть даже Эми злится на меня, я уверена, что поступила правильно, что нашла ее семью и тебя.

Слезинка задержалась в уголке ее глаза. Тревис коснулся губами этого места и почувствовал солоноватый вкус ее печали. Она обвила руками его шею, ее губы нашли его рот и слегка приоткрылись.

Он ответил ей жадным поцелуем, ощущая языком нежный изгиб ее губ. Первозданный естественный порыв наконец получил воплощение.

Тревису показалось, что Диана словно бы слилась с ним, стала неотъемлемой частью его существа. Он переживал нежность, грусть и страстное желание. Даже окружавший его воздух был насыщен присутствием Дианы. Прикосновение ее тела обжигало его словно огнем.

— Диана, я хочу тебя… — Он провел руками по ее волосам и снова поцеловал. — И мне все равно, что все это случилось так быстро.

— Да… — Она подалась вперед встретить его поцелуй.

Его тело отозвалось на поцелуй пронзительной, но сладостной болью. Желание переполняло все его существо, настойчиво требуя утоления. Ему необходимо было выплеснуть в нее эту истомившую его страсть. Его руки скользнули по гладкой ткани халата, не ощутив под тонкой тканью никакого белья.

Он распахнул халат на ее груди, обнажив бархатистую кожу. Диана не смутилась и не отстранилась, когда его рука легла на ее грудь, такую соблазнительную и нежную. Тревис погладил плотный розовый сосок, и она чувственно изогнулась в ответ на ласку.

Тревис провел языком от ее шеи до груди, и след этот опалил ее словно огнем, у нее перехватило дыхание. Она тоже желала его и в своем нетерпении стала высвобождать рубашку из джинсов, поглаживая его сильную мускулистую спину.

Диана стала расстегивать пуговицы на его джинсах, чувствуя, как он весь напрягается от ее прикосновений.

Тревис не сводил с нее глаз, и этот пристальный взгляд возбуждал ее все сильнее, она вся дрожала. Слова были не нужны. Он легко поднял ее на руки и перенес в комнату для гостей, осторожно опустив на постель, в которой после этой ночи он уже никогда не будет спать — его роль гостя закончилась. Они вступали на новый путь, и то, что они начали и собирались совершить, являлось определенным обязательством, невысказанным обещанием. Обратного пути быть не могло.

Диана наблюдала, как Тревис, освещаемый светом из прихожей, освобождается от одежды. У него была отличная фигура атлета: широкие плечи, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. Мужчины, которых она знала до Тревиса, вели свои сражения в джунглях городской жизни. Их мечты и надежды были ей знакомы и понятны, их не прикрывала непроницаемая броня. Совсем другое дело Тревис. Диана видела его участливое и нежное отношение к Эми, и все же ее не покидало чувство, что за внешним спокойствием Тревиса Мартелла таились бурные течения и опасные водовороты.

Он разделся и опустился на постель рядом с ней. Их тела слились легко, без усилий, будто какой-то неизвестный скульптор создал их друг для друга. Она вся горела от желания и влекла его к себе, но Тревис отстранился и сначала бережно и нежно изучал ее тело, отыскивал на нем потайные места, от прикосновения к которым волна ее возбуждения вздымалась еще выше.

Наконец томительное ожидание стало нестерпимым, и он вошел в нее. Она жадно приняла его, не пытаясь завуалировать свою страсть.

Тревис ощущал, как стремление утолить свое желание вытеснило все остальные мысли и чувства, и, когда наступил долгожданный миг торжества, все вокруг закружилось в радужном сиянии.

Блаженные минуты расслабления не требовали слов. К Тревису пришло ощущение небывалого покоя, неразрывно связанное с женщиной, которую он сжимал в своих объятиях. Тревис теснее прижал к себе Диану и шепнул, касаясь губами ее волос:

— Расскажи, что стряслось с тобой сегодня.

Диане не хотелось омрачать впечатление от их чудесной ночи разговорами о работе, ссоре с родителями и обвинениями Эми. Ей еще представится случай рассказать Тревису, как ее привычный мир рухнул в один день. А в этот момент ей хотелось только одного, чтобы он знал, как она счастлива, что они встретились.

Она приподнялась на локте и посмотрела на него.

— Мне кажется, я в тебя влюбилась, — сказала она. Это признание вырвалось неожиданно для нее самой, помимо ее воли. Это был не голос разума, а движение души.

Его изумление оказалось настолько сильным, что Диана пожалела о сказанном, но назад слов было уже не вернуть.

— Извини, мне не нужно было этого говорить.

Он отвел волосы с ее лица, заправив пряди за уши. Ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Тревис не понимал, как случилось, что Диана прочно вошла в его жизнь, он только осознал, что она не только желанна для него, но и необходима. Вместе с этой женщиной в его жизнь вошла радость, она заполнила пустоту в его душе и словно распахнула для него дверь в новый мир. Тревис понимал, что сможет жить без нее, но он был также уверен, что без Дианы жизнь его станет скучной и бесцветной.

— У меня тоже есть подозрения, что я в тебя влюбился, — наконец ответил он.

— И когда это произошло? — Она улыбалась, но губы ее дрожали.

— Мне все больше кажется, что так было всегда. — Тревис снова привлек ее к себе и поцеловал с невыразимой нежностью. — Мы просто обязаны были найти друг друга.

— Какое счастье, что ты дождался меня.

— У меня просто не было выбора, — ответил он, глядя на нее влюбленными глазами.

25

На следующее утро, едва Диана успела выйти из душа, зазвонил телефон. Они сняли трубки одновременно: Тревис — в прихожей, она — в спальне. Звонила Стефани.

— Тревис уже у тебя? Так рано? — заметила она, когда он поздоровался и повесил трубку.

— Он снова ночевал у меня, — ответила Диана. Они договорились с Тревисом сохранить свои отношения в тайне, пока Эми не выйдет из больницы и не привыкнет к другим серьезным изменениям, происшедшим в ее жизни.

— У меня ему удобнее, чем в гостинице.

— Как Эми? — спросила Стефани. Диану удивило, что подруга удержалась от расспросов и переменила тему. — Вчера вечером мне не удалось к ней заехать.

— Ее перевели из блока интенсивной терапии… и она узнала, что Тревис ее брат.

— Как это случилось? Вы, кажется, не собирались ничего ей рассказывать, пока она в больнице.

— Она догадалась сама, а помог ей звонок Маргарет Маккормик.

— Не понимаю.

— Долго объяснять, поговорим после. — Диана поправила сползающее полотенце.

— Давай вместе пообедаем, — предложила Стефани.

— Вообще это не так и важно, просто немного все запуталось. Так что рассказывать особенно нечего.

— Но дело не только в этом. — Голос Стефани звучал интригующе. — Я знаю, что у тебя и без этого достаточно забот, и мне неудобно просить, но все же я хочу услышать твое мнение и совет.

Диана рассчитывала пообедать с Тревисом, но Стефани просила так редко, что ей неудобно было отказать:

— Как насчет итальянского ресторанчика возле вашей редакции?

Она подняла глаза и увидела в дверях улыбающегося Тревиса. Диана инстинктивно хотела поплотнее запахнуть полотенце, но вспомнила прошедшую ночь и решила, что ей нечего от него скрывать: он достаточно изучил ее тело. При этой мысли щеки ее вспыхнули.

— Тебя устроит половина первого?

— Я закажу столик.

— Тогда скоро увидимся. — Диана повесила трубку и повернулась к Тревису. — Извини, я не могла ей отказать.

Он подошел и сел на постель рядом с ней, протягивая ей чашку кофе. Казалось, что они уже давно живут вместе и так начинается каждое их утро.

— Что-то случилось?

— Пока не знаю. — Диана отхлебнула кофе. Напиток оказался настолько обжигающе крепким, что она поперхнулась и закашлялась.

— Слишком крепкий? — Тревис взял у нее чашку и поставил на тумбочку.

— Совсем нет.

— Лгунишка.

— Ну, может быть, чуть-чуть.

— Скоро привыкнешь. — Он бросил взгляд на часы. — Когда тебе нужно уходить?

— Что ты задумал?

— То же самое, о чем думал с первого момента, как только тебя увидел.

— Еще надо посмотреть, кто из нас лгун. — Его слова снова зажгли в ней искру желания. Не задумываясь, она прильнула к нему, чувствуя, как сладко ноют ее груди в предвкушении ласки. — Могу поспорить, ты не помнишь нашей первой встречи.

— Это было в ресторане. — Он наклонился и слизнул каплю воды с ее плеча. — У тебя были распущенные по плечам волосы, а нос вздернут. Кто бы мог подумать, что все так обернется.

Диана коснулась пальцем небольшого шрамика у него на подбородке, затем увидела еще один на виске. Она не знала о нем почти ничего. Ей столько предстояло узнать.

— Я не верю в любовь с первого взгляда.

— И я тоже. — Тревис легонько потянул полотенце, оно скользнуло ей на колени.

— Тогда как объяснить то, что происходит между нами? — спросила она, взяв его за руку.

— Это подтверждение того, что мы оба заблуждались. — Он отвел волосы в сторону и поцеловал ее в ложбинку за ухом.

— Возможно, это только влечение. — Диана запустила руки ему под рубашку. — Тебе не приходило это в голову?

— Нет.

— Почему ты так уверен? — Ее желание разгоралось все сильнее, и как называется притягивающая их друг к другу сила, Диане было совершенно безразлично.

— Чего ты боишься, Диана? — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Потерять тебя, — тихо проговорила она, но это был крик души.

— Этого не случится.

— Обещаешь?

Страстный поцелуй Тревиса заменил утвердительный ответ.

Когда Диана подъехала к ресторану, Стефани уже поджидала ее.

— Ты виделась сегодня с Эми? — спросила она, пока их провожали к столику.

— Я решила пойти в больницу вечером. Вчера она была на меня очень зла. — Диана села и положила на колени салфетку. — Сегодня днем к ней поехал Тревис. — И она вкратце рассказала Стефани о происшедшей накануне размолвке с Эми, а в заключение сообщила о предложении Тревиса их примирить.

— А этот парень себе на уме. Да и что еще ждать от такого красавца?

Диане было так же трудно не выдать свой секрет Стефани, как просидеть месяц без шоколада. И все же она решила сдержаться и скрыть свои чувства:

— Возможны два варианта: либо он действует из искренних побуждений, либо — отличный актер.

— Как ты считаешь, ему удастся уговорить Эми поехать с ним в Вайоминг?

— Не знаю, думаю, она еще сильнее огорчится, когда узнает, что произошло в семействе Мартелл. И нам вряд ли удастся убедить Эми, что раскол произошел не из-за нее.

— Кто бы мог подумать, что все так обернется? — посетовала Стефани.

— И с каждым днем все становится сложнее и запутаннее, — мрачно усмехнулась Диана. — А как у тебя дела, все нормально?

— Да, то есть нет. Все не так уж и хорошо.

— И поэтому ты решила поговорить со мной, я правильно поняла?

— Мне очень неловко сваливать на тебя еще и свои проблемы, когда тебе и без того есть о чем думать.

— Прошу тебя, не говори так. Не знаю, как бы я выдержала этот месяц без твоей помощи. Позволь и мне что-то для тебя сделать.

Стефани хотела начать, но тут появился официант. Он принял заказ и ушел. Тогда она глубоко вздохнула и призналась:

— О таких вещах говорить непросто.

Диана видела перед собой другую Стефани. Спокойная уверенность, решительность и обычная живость покинули ее, их сменили беспокойство и растерянность.

— Лучше всего скажи все сразу.

— Я беременна.

Диана даже рот раскрыла от удивления. Она ожидала услышать все, что угодно, только не это.

— Не знаю, что и сказать, — честно призналась она.

— Когда я узнала, у меня было такое же чувство. Я даже задала врачу идиотский вопрос: как это случилось?

— Стэн знает?

— Он все не может себе уяснить, в чем тут проблема.

— Значит, он настаивает на аборте, — заключила Диана.

— Он не нашел ничего лучшего, как обвинить меня в том, что я стараюсь заманить его с помощью ребенка и вообще все у меня было запланировано.

— Значит, он плохо тебя знает, — начала Диана и умолкла. Ей пришло в голову, что Тревис знал ее ничуть не лучше. Он понятия не имел, что занимает ее мысли, каковы ее взгляды на многие вещи, тем более он не представлял себе, как она относится к нежелательной беременности.

— Мне казалось, я узнала его достаточно хорошо, — вздохнула Стефани. — Но, как выяснилось, я не знала его совсем. То есть мне известно, что ему нравится в постели, какие его любимые рестораны, его волнует, как выступят «Викинги» в следующем сезоне. Вот, пожалуй, и все. А как он голосует, кто его любимые писатели, какое у него отношение к жизни — это осталось для меня загадкой. Господи, как я могла поверить, что полюбила человека, о котором так мало знала. Какую глупость я совершила!

Диана решила не углубляться в тему. Ей не хотелось об этом думать, поэтому она спросила о другом:

— Значит, о замужестве речь не идет?

— У него и в мыслях не было разводиться с женой. — Стефани грустно покачала головой. — Все это время Стэн использовал ее как прикрытие, но как же я могла попасться на эту удочку? Почему оказалась такой наивной?

— Перестань себя винить. Ты совершила ошибку, никто от этого не застрахован, и я тоже. Вспомни Стюарта.

— Спасибо, но я жду от тебя дельного совета, а не признания моих ошибок.

— Я полагаю, ты имеешь в виду ребенка?

Стефани расправила салфетку на коленях, затем переложила приборы на столе, передвинула стакан с водой.

— Я не могу посмотреть на все это беспристрастно.

— Не думаю, что тебе стоит прислушиваться ко всему, что я скажу, — сказала Диана. — Посмотри, что получилось из моего желания помочь Эми.

— Не все сделанное во имя любви складывается так, как задумано, но я все равно отдаю предпочтение любви перед голосом рассудка. — Стефани отстранилась, чтобы дать официанту возможность поставить заказанное блюдо. — Кроме того, мне кажется, что в жизни у Эми устроится и сложится даже лучше, чем мы предполагали.

— Хочется надеяться, что ты не ошибаешься. — Диана подцепила одну из креветок, венчавших салат, она оказалась жесткой и безвкусной. Диана прислонилась к спинке стула и изучающе посмотрела на подругу.

— Что ты так смотришь на меня? — Стефани чувствовала себя неуютно под взглядом Дианы.

— Пытаюсь представить тебя в роли мамы.

— Трудно, верно?

— Твоя жизнь заметно изменится с появлением малыша.

— Меня волнует не это, — ответила Стефани.

— А что же? — удивилась Диана.

— Что, если у меня ничего не получится? Если не знаешь, что делаешь, можно очень просто испортить ребенку жизнь. Стоит только посмотреть на Эми.

— Тебя беспокоит, сможешь ли ты полюбить этого ребенка? — спросила Диана.

— Я как-то над этим не задумывалась, — удивленно произнесла Стефани.

— Тогда и волноваться не стоит. Пусть моя мать наделала бы кучу ошибок, но прояви она хоть чуточку любви к Эми, все могло обернуться совсем по-другому.

Но Стефани продолжала сомневаться.

— У меня есть некоторые сбережения, но я не могу позволить себе отказаться от работы и целиком посвятить себя воспитанию ребенка. Ему придется проводить время среди незнакомых людей. Что это будет за жизнь?

— Не знаю. — Живя со Стюартом, Диана хотя и изредка, но все же подумывала о ребенке. И ее преследовал тот же вопрос.

— Почему бы тебе не поговорить у себя на работе с теми, у кого есть дети. Ведь проблема не такая уж и редкая.

— Ты пытаешься мне внушить, что я должна оставить ребенка?

— Нет, — осторожно заметила Диана, — просто я хочу, чтобы ты поступила так, как действуешь всегда, столкнувшись с трудностями. Выясни, что конкретно тебя беспокоит, и пусть Майк Джонс поможет тебе найти ответы. Мы можем обсуждать эту тему до бесконечности, но ты не получишь удовлетворения, пока не воспримешь разумом то, что нашло отклик в твоем сердце.

— То есть? — поинтересовалась Стефани.

— Ты даже не заикнулась о том, чтобы отдать ребенка на усыновление, и аборт ты делать не собираешься. Остается только одна возможность.

— Я думала и над вариантом с усыновлением. Одна знакомая мне пара недавно получила малыша, им пришлось ждать пять лет. Они безмерно счастливы и носятся с этим ребенком, как с бесценным сокровищем.

— И все же, что решила ты? — спросила Диана, уже догадываясь об ответе.

— А если мой ребенок попадет к таким людям, как твои родители? Если его не будут любить, я этого не вынесу. А вдруг они вступят в какую-нибудь секту или станут внушать ему разную ерунду?

— Но ты ведь знаешь, что существует возможность открытого усыновления. Ты можешь предварительно встретиться с будущими приемными родителями твоего ребенка и посмотреть, что они собой представляют. — Диана уже поняла, что Стефани не нужен был совет, она просто хотела высказаться и утвердиться в своем решении.

— Нет, этот вариант отпадает. Я не смогу оставаться в стороне, если буду знать усыновителей.

— Тогда в чем же дело? — спросила Диана.

— Я никогда не представляла себя в роли матери-одиночки.

— Как и многие другие. Если бы им было дано выбирать, без сомнения, большинство женщин предпочли бы полную семью.

— Получается подрыв моральных устоев.

— Не говори глупостей. Все те, кто обожает разглагольствовать на такие темы, ищут всего лишь пищу для сплетен, а не решение проблемы. Они с одинаковым рвением готовы обливать грязью женщину, если она сделала аборт, отдала ребенка на усыновление или решила сама его воспитывать. Никто из этих ревнителей морали и словом не заикнется об отцах и их ответственности. Это взгляды средневековья. Я считаю, мы должны…

— Ты нарисовала очень яркую картину, — перебила ее Стефани. — Я рада твоей поддержке.

— Наверное, я сильно разошлась? — спросила Диана.

— Нет, все нормально, очень убедительно, — улыбнулась Стефани.

Подошел официант. Увидев их почти нетронутые тарелки, он нахмурился, бросив взгляд на очередь у входа.

— Так, — подытожила Стефани, — его чаевые уменьшились на пять процентов.

— Вот теперь передо мной прежняя Стефани Гэрхэм, — от души рассмеялась Диана.

К тому времени, когда Диана подъехала к больнице, стоянка оказалась заполненной до отказа. Она несколько раз объехала вокруг, ожидая, пока освободится место, и размышляла о разговоре со Стефани. Она решила пока ничего не рассказывать Эми. Сердце ее учащенно билось, когда она шла по коридору к палате. Прежде она боялась за Эми, теперь ей стало страшно за себя.

Диана не знала, как восстановить между ними былое согласие. Тревис пытался уверить ее, что Эми со временем смягчится, но Диана чувствовала, что для примирения требовалось нечто большее. Эми безгранично доверяла ей и никому больше. И пока они не найдут способ преодолеть возникшее отчуждение, не приходилось ждать изменений к лучшему.

Дверь была открыта. Палату заливал свет полуденного солнца. Тревис сидел на стуле у окна и что-то писал в блокноте. Эми спала.

Диана, не отрываясь, смотрела на дорогих ее сердцу людей. Она ловила черты сходства между ними в улыбке, взгляде, манере склонять голову в минуты задумчивости. И у нее болезненно и сладко сжималось сердце при мысли о том, как по-разному сложились бы их судьбы, если бы Гаса не поторопились объявить погибшим.

Тревис почувствовал ее присутствие и поднял глаза. В его взгляде не было удивления, а только искренняя радость. Он поднялся ей навстречу и нежно поцеловал.

— Как прошел обед со Стефани? — тихо поинтересовался он.

— Скучать не пришлось, — коротко ответила она, глядя ему в глаза, и только теперь заметила в них крошечные золотые крапинки и удивилась длине ресниц. Как она не видела этого раньше? Потом темным облаком пришла мысль: «Наверное, и Стефани испытывала нечто похожее к Стэну». — Я тебе позже все расскажу.

Тревис снова взглянул на все еще спящую Эми и увлек Диану в коридор.

— День прошел хорошо, — сказал он с довольной улыбкой. — Эми засыпала меня вопросами.

— Что ты ей сказал?

— Правду. Я не хочу, чтобы она приехала домой, не имея представления о том, что там происходит.

Слово «дом» немного смутило Диану, сердце ее болезненно сжалось.

— Эми согласилась поехать с тобой? — с сомнением спросила она.

— Эми говорит, что ей нужно сначала привыкнуть к своим новым ощущениям.

— Я вполне с ней согласна.

— А вот мне непонятно, для чего надо ждать, что в этом хорошего?

— Не хватало ей после всего, что она перенесла, еще и оказаться в гуще конфликта в твоей семье, — возмутилась Диана.

— Но ведь это не только моя семья, но и ее тоже. Она одна из нас, а значит, должна делить со всеми и плохое и хорошее.

— Тебя послушать, так может показаться, что она собирается переехать в Вайоминг.

— Нам придется наверстывать упущенное за долгие годы, а по телефону этого не сделаешь.

Диана отступила назад, как будто могла этим отстраниться от его слов:

— Эми никогда не уедет из Миннесоты, — уверенно сказала она. — Да она там и месяца не выдержит, с ума сойдет.

— Диана, кого ты пытаешься убедить, меня или себя?

— Что ты хочешь этим сказать? — Она сердито сверкнула на него глазами.

— Послушай, что происходит? — Тревис решил, что они заговорили слишком громко, и, обняв Диану за плечи, увлек ее подальше от палаты, в комнату для посетителей. — Если ты не хочешь, чтобы Эми вошла в нашу семью, к чему было нас разыскивать?

— Я не ожидала, что вы возьмете в свои руки ее жизнь. — Диана выбрала стул, а не диван, где они могли бы сесть вместе. Тревис устроился перед ней на корточках.

— Ты затеяла дело, над которым теперь утратила контроль, — мягко начал он. — Сейчас инициатива перешла к Эми и ей решать, что делать дальше. В сущности, так и должно быть.

— Я боюсь ее потерять, — впервые та смутная тревога, что не оставляла Диану в покое всю неделю, приобрела конкретную форму.

— Ты ее и не потеряешь.

— Почему ты так считаешь? — Диану удивила его уверенность.

— Она любит тебя. — Тревис поднялся и протянул ей руку. — Я провел с ней целый день, сейчас твоя очередь.

— А ты куда?

— Прогуляюсь по магазинам. — Он слегка подтолкнул ее к палате Эми. — Воздушная кукуруза мне нравится, но все-таки хорошенького понемножку.

26

Стоило Диане открыть дверь, как в нос ей ударили восхитительные ароматы, исходившие из кухни. У нее даже слюнки потекли, она и не подозревала, что так проголодалась. Словно перекликаясь с ее мыслями, желудок требовательно заурчал.

Тревис вышел ей навстречу с деревянной ложкой в руке.

— Ты немного рано, ужин будет готов через полчаса.

— Эми устала, и я решила, что ей лучше поспать, — Диана сняла туфли и жакет и прошла в кухню.

— Мне кажется, не все прошло гладко. — Его не обманула ее наигранная веселость.

Боль обиды жгла огнем, и Диана не открыла бы правду никому другому.

— Мы были как чужие. Стоило мне завести разговор о тебе, твоем отце или о том, что происходило в Джексоне, как она обрывала меня и заявляла, что не желает ничего об этом слышать.

— Может быть, она сердится, что тебе больше известно о ее семье. — Тревис обнял Диану и прижался подбородком к ее макушке. — Но у меня такое чувство, что причина ее беспокойства гораздо глубже. Мне кажется, она вбила себе в голову, что так сильно отличается от нас, что не сможет влиться в семью.

— Она сама сказала тебе об этом?

— Прямо — нет. Но я пришел к такому выводу, когда проанализировал наш разговор. — Он поцеловал Диану и налил два бокала вина. — Сначала я собирался сказать ей, что мне известны ее проблемы в прошлом и что они не имеют значения, но потом решил промолчать. Пусть у нее будут свои секреты, — с этими словами он протянул ей бокал.

Это был не тот сорт, который ей нравился. Она предпочитала белое вино, но откуда ему было об этом знать. Вкусы узнаются со временем, постепенно.

Диана сделала глоток, потом еще и с удивлением обнаружила, что вино ей понравилось. Хорошо, что Тревис не знал о ее пристрастиях, тогда бы у нее не появилась возможность попробовать что-то новое. Диана улыбнулась своим мыслям:

— Значит, ты еще и знаток вин.

— Что значит «еще»? — Он удивленно поднял брови.

— Просто к слову пришлось, я так мало знаю о тебе.

— Спрашивай. Что тебя интересует? — Он выдвинул стул и жестом пригласил ее сесть.

— Кто твой любимый певец? — Диана сама не знала, почему спросила об этом.

— Дело не в певце, а в песне. — Тревис открыл духовку, чтобы полить соком жаркое.

— А какая тебе нравится телевизионная программа?

— Ну, ты и задала мне задачу. Мой телевизор пару лет назад сломался. Я все собираюсь купить новый, особенно когда мне рассказывают о каких-то интересных передачах, но как-то руки не доходят. Может быть, когда прочитаю все книги, что есть у меня в доме, хотя не думаю, что это произойдет так уж скоро.

Диана первый раз встречала человека, обходившегося без телевизора.

— И ты не интересуешься футбольными и бейсбольными матчами? — удивилась она.

— Если меня интересует игра, я отправляюсь в один из спортивных баров в городе. Или слушаю трансляцию по радио.

— Ну ладно, а если бы ты оказался на необитаемом острове, назови что-то одно, что тебе хотелось бы взять с собой.

— Что тут думать, это так просто. — Он хитро усмехнулся.

Она ощутила в пальцах ног легкую дрожь и покалывание, ощущение новое и странное.

— Я серьезно.

— И я тоже. — Тревис бросил на стол прихватку и поцеловал ее так пылко, что у нее не осталось сомнений в серьезности его намерений.

Диана обвила его шею руками, и он поднял ее, не разжимая объятий.

— Сколько времени до обеда? — спросила она после второго поцелуя.

— Я подумал, ты хочешь получше со мной познакомиться.

— Да, конечно.

— Ты всегда для меня желанна, и я готов любить тебя, когда и где ты пожелаешь. Можно сказать, я только об этом и думал всю прошлую неделю. Но у нас есть время, Диана, — сказал он нежно. — Я никуда не собираюсь уходить.

— Не могу избавиться от чувства, что скоро потеряю тебя.

— Ты путаешь меня с Эми.

— Она, бывало, злилась на меня и раньше, но это не сравнить с тем, что происходит сейчас. — Диана прислонилась к Тревису, положив голову ему на плечо.

— Поставь себя на ее место, что бы ты тогда чувствовала?

— Я пришла бы в ярость.

— Но ведь ты бы с этим справилась.

— Но я не такая упрямая, как Эми, — сказала Диана.

Тревис коротко рассмеялся, она от неожиданности подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

— Спроси кого угодно из моих друзей, и все тебе скажут, что я самый покладистый человек из всех, кого они знают. Я терпела рядом с собой мужчину, который мне даже не нравился, и все из-за того, что у меня не хватало духу устроить ему сцену и выставить за дверь.

— Не знаю, о ком ты говоришь, — поддразнил ее Тревис. — Если ты хочешь уверить меня, что настоящая Диана Винчестер — это безвольная тряпичная кукла, то тогда кто, скажи, пожалуйста, приезжал в Вайоминг?

— В момент опасности даже овцы способны постоять за себя.

— Тогда с кем я провел прошлую ночь?

— Я тебе уже говорила, вчера выдался на редкость неудачный день. Ты застал меня в тяжелый для меня момент.

Он разжал объятия и отступил назад:

— Зачем ты это делаешь?

— Что именно?

— Зачем ты стараешься оттолкнуть меня?

— Почему ты так решил?

— А что мне еще думать? Я пережил самые счастливые минуты в своей жизни, а ты пытаешься уверить меня, что это был неудачный день и что я воспользовался моментом…

— То, что произошло между нами, случилось слишком быстро, — только и нашлась что возразить Диана.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы ты перестала считать наши отношения нереальными? Полгода? Год? Могу подождать, если для тебя это важно. Я уже сказал, что никуда не тороплюсь. — Тревис придвинул стул и сел. — Но сделай одолжение и объясни, что изменится через полгода? Не вижу разницы.

— По крайней мере ты больше узнаешь обо мне, — она села на стул напротив, — а я лучше узнаю тебя.

Он перегнулся через стол, взял блокнот и подал ей:

— Пока Эми спала, я кое-что набросал для тебя, это только начало.

Диана открыла блокнот и увидела несколько страниц, исписанных размашистым почерком.

— Что это?

— Краткий курс знакомства с симпатиями и антипатиями Тревиса Огастуса Мартелла. Я чувствовал, что в этом возникнет необходимость.

Возможно, он знал ее лучше, чем ей хотелось признавать.

— Твое второе имя Огастус?

— Могу тебя успокоить, — рассмеялся он, — в семье нет давней традиции передавать имя первенцу.

Диана поняла скрытый смысл его слов и почувствовала в душе тепло, оттого что он связывал с ней появление своего будущего ребенка.

— А если первая родится девочка?

— Тогда будет Мэриголд.

— Как? — переспросила Диана.

— Да, так звали мою прапрабабушку.

— Лгунишка, — улыбнулась она.

— Иди ко мне, — мягко и в то же время настойчиво позвал он.

Диана обошла стол и села к нему на колени. Он взял в ладони ее лицо и крепко поцеловал.

— Да, Тревис, у нас есть время, — повторила Диана его слова.

Он снова ее поцеловал.

— По крайней мере час, если выключим духовку.

— Можно, я сделаю это для тебя?

— Делай все, что тебе нравится.

— Все? — Она повернулась, отчего юбка ее высоко задралась, потом потянулась и выключила газ.

— Да, только скажи, что тебе нравится, — Тревис стал расстегивать на ней блузку.

— Не знаю, как это выразить, просто не нахожу слов.

— Тогда тебе придется показать. — Он провел пальцем по кружевному краю ее лифчика. Его рука скользнула ниже, и у нее перехватило дыхание.

— Думаю, что я смогу.

Три дня Эми неизменно отворачивалась к стене, стоило Диане появиться в палате. Но в конце концов она сдалась, когда Диана пообещала, что не уйдет, пока они не поговорят. Сначала прорвался гнев, потом обида. Три часа Эми изливала Диане душу, после чего рана стала понемногу затягиваться.

Тревис не спал и ждал Диану, хотя было уже далеко за полночь, когда она вернулась из больницы. Он встретил ее у двери, поцеловал и сказал:

— Догадываюсь, что Эми наконец решила с тобой поговорить.

Диана кивнула.

— Были моменты, когда мне хотелось, чтобы Эми не начинала этот разговор, — призналась она.

— Ты ела что-нибудь?

— Не хочу ничего, но от бокала вина не откажусь.

Они вошли в кухню. Тревис разлил по бокалам вино и подвинул к ней сыр и крекеры.

— Я несколько дней не видел Стефани. У нее все в порядке?

— Она рассталась с парнем, с которым встречалась.

Диана ограничилась таким ответом, потому что считала беременность подруги ее личным делом, хотя та и не просила ее хранить по этому поводу молчание. Неожиданно Диане захотелось узнать мнение Тревиса, и она сказала:

— Стефани беременна.

— Дело серьезное, — присвистнул Тревис.

— Как, по-твоему, она должна поступить?

— Я не берусь судить других, Диана. И мне никогда не почувствовать того, что переживает Стефани. Я не могу советовать, что ей делать.

— Я не спрашиваю твоего совета, мне хочется узнать, что ты об этом думаешь.

— Как бы она ни поступила, ей придется нелегко, вот все, что я могу сказать.

— Она даже не допускает возможности отдать ребенка на усыновление.

— Из-за того, что случилось с Эми?

— Не только, — Диана хмыкнула. — Она боится, что приемные родители ее ребенка могут оказаться любителями носить натуральные меха, а Стефани выступает за защиту животных.

— Принципиальная женщина, — заметил Тревис.

Он перенес на балкон три стула, один из которых приспособил под стол. Шум машин внизу напоминал рокот горного потока. Тревис так и не смог привыкнуть к этому не затихающему ни днем ни ночью движению. Для него звуки большого города оставались такими же чужими и непривычными, как для Дианы оказались бы крик совы или вой волка, если бы они сидели на веранде его дома.

— Звезды сегодня какие-то необыкновенные, — заметила Диана, усаживаясь на стул.

Тревис поднял голову. Искусственный свет делал рисунок звездного неба размытым до неузнаваемости. Тревис с трудом убедил себя, что видит те же звезды, что сияли над его головой и в родном Джексоне.

— Ты когда-либо видела Млечный Путь?

— Только в детстве.

— За моим домом в горах есть особое место, как-нибудь я покажу его тебе. Оттуда луна кажется такой огромной и близкой, что хочется протянуть руку и коснуться ее. — Он подумал, что многое, увиденное ее глазами, покажется ему другим.

— Эми злится, что я побывала в Джексоне раньше ее, — заметила Диана.

— Ей нужен кто-то, на кого выплеснуть свои тревоги и переживания, а ты — подходящая мишень.

— Я знала, что Эми может разозлиться, когда узнает, что я втайне от нее веду поиски ее семьи, но я не предполагала, что она воспримет все так серьезно, — Диана пригубила вино. — Она говорила тебе об этом что-нибудь?

— Она никогда не упоминает твое имя, — тихо ответил Тревис.

— Меня это не удивляет. Ее обида ничуть не меньше, чем раздражение. Слава богу, она не знает о наших отношениях. Ты ведь ничего ей не рассказал? — Диана испытующе посмотрела на Тревиса.

— Я решил, что у нее и без этого хватает тем для размышлений, — сказал Тревис, отрицательно покачав головой. — Когда она вернется из больницы, мы сможем…

— Нет, мы будем молчать и тогда, — возразила Диана. — Прежде ей надо как следует тебя узнать. Сначала Эми должна почувствовать, что ты безраздельно принадлежишь ей, только после этого она сможет поделиться со мной. Допускаю, что это может показаться безумием, но так выходило, что я получала самое лучшее, а ей доставались остатки. На этот раз Эми будет первой.

— Нам не удастся долго скрываться, Диана. Она обо всем догадается через пять минут, после того как увидит нас вместе.

— Придется поискать способ, как этого не допустить. Ей и так понадобится немало времени, чтобы прийти в себя и простить меня.

— Она просто испугана.

— Нет, за этим стоит нечто большее. — Диана попыталась объяснить то, что чувствовала. — Эми становится другой. Я еще сама не совсем понимаю, в чем конкретно это выражается, но мне кажется, она меняется. Наверное, взрослеет, или, лучше сказать, вступает в зрелость, не знаю, но с ней что-то происходит, она другая. — Диана старалась подобрать подходящее слово. — Эми становится задумчивой, даже склонной к самоанализу, что на прежнюю Эми совсем не похоже.

— За последнее время ей пришлось многое передумать, — философски заметил Тревис, устраивая ноги на перилах балкона.

— Всю дорогу домой я пыталась убедить себя, что раздуваю из мухи слона. — Диана взяла кусочек сыра, но потом положила его обратно. — Если бы ты был знаком со мной дольше, ты бы знал, что я обычно так не поступаю, а наоборот, стараюсь важное приблизить к повседневной жизни, приземлить. — Она посмотрела на него с Застенчивой улыбкой. — В последнее время я совершаю поступки, которые прежде мне были не свойственны.

Тревис взял ее за руку и ободряюще сжал:

— Дай Эми несколько дней. Вы обе заслужили разрядку после всех переживаний.

Диана ответила не сразу. Она склонила голову и стала смотреть на звезды, ожидая заметить падающую звезду и загадать желание.

— Мы всегда были так дружны, — наконец проговорила она, голос ее предательски дрожал. — А теперь между нами словно выросла стена, и мне никак не удается ее сокрушить.

На этот раз Тревис не нашелся что ответить.

— Я не могу ее потерять. — Голос Дианы опустился до шепота, как будто она произносила молитву. — Она мой лучший друг, понимаешь, Тревис. Я не знаю, что буду делать без нее.

В последующие дни из отношений Дианы и Эми постепенно уходила напряженность. В четверг она уже заметно справилась со своим возмущением и обидой. В пятницу Диана удостоилась улыбки сестры, когда принесла забавного игрушечного медвежонка, которого раскопала в одном из антикварных магазинов. И все же между ними оставался какой-то холодок, скрытая неловкость, о чем они предпочитали молчать.

Диана с Тревисом ходили в больницу по очереди, решив, что так будет проще для Эми. Заезжала и Стефани, когда ей удавалось выкроить время. С понедельника врачи заговорили о выписке, но точную дату не называли, так как все зависело от самочувствия Эми.

Диана и не подозревала, как сложно окажется сохранять в тайне от Эми их отношения с Тревисом. Сколько раз в разговоре с сестрой ей приходилось прерывать себя на полуслове, чтобы не проговориться. Стоило ей сказать лишнее, и вопросов было бы не избежать. Но Эми ничего не замечала или по крайней мере делала вид, что не замечает.

В среду во время совещания секретарь передала Диане, что ее срочно просят к телефону.

Диана, не помня себя от волнения, бросилась в кабинет, в голову приходили мысли одна ужаснее другой, сердце неистово колотилось.

— Да. — Она схватила трубку и только потом села за стол.

— Извини, что отрываю от работы, — услышала она голос Тревиса, — но дело не ждет. Доктор разрешил Эми сегодня утром ехать домой, поскольку ее будет кому проводить. Она сказала врачу, что несколько недель поживет у тебя, а сегодня я позабочусь о ней.

— Мы так и планировали, я не понимаю, зачем ты…

— Я не могу уехать из больницы без Эми. А если мы приедем вместе домой, то как мне взять из твоей спальни свои вещи, чтобы она этого не заметила?

— Ах, вот оно что! Сколько времени у меня в запасе? — Ей надо было не только отпрашиваться с совещания, но и предстояло найти такси, поскольку ее машину взял Тревис.

— Я постараюсь потянуть время, сколько смогу, но на многое не рассчитывай, в твоем распоряжении не больше часа. Я потерял немало времени, пока сумел дозвониться.

— Часа мало.

— Тебе надо успеть, Диана, Эми грозится, что уедет одна, если я не потороплюсь.

27

Тревис усадил Эми в машину, а сам сел за руль.

— Хорошо на свежем воздухе, правда?

— Замечательно, просто не верится, что еду домой, — ответила она, опуская стекло.

— Хочешь немного покататься по городу? — предложил Тревис, отлично зная, что Эми прекрасно знакома с городом и видела все достопримечательности не один раз.

— Не сегодня.

— Устала?

— Немного, — призналась она. — Усталость наваливается как-то неожиданно. То мне кажется, что я могу целый день провести на ногах, то вдруг нападает такая сонливость, просто глаза слипаются.

— А врач не говорил, когда ты полностью восстановишь силы?

— Он обещал, что я окончательно встану на ноги через несколько недель, если не стану торопить события. А почему ты спросил?

— Отец интересуется, — пояснил Тревис. — Он только об этом и говорит. Ему не терпится увидеть тебя, но чтобы ему покинуть ранчо на несколько дней, надо сделать необходимые распоряжения.

— Он собирается приехать в Миннесоту? — недоверчиво спросила Эми.

— Шэрон считает, — решил схитрить Тревис, — что тебе будет еще тяжело проделать дальний путь в Вайоминг, поэтому она прилетит с отцом, когда ты будешь готова их принять.

— Я не хочу, чтобы они сюда приезжали, — решительно возразила Эми. — Это ни к чему.

— В следующий раз, когда отец позвонит, я передам ему, что ты хочешь приехать сама. — Тревис пока не знал, радоваться ли ему такому решению сестры или огорчаться.

— Он расстроится?

— Только из-за того, что придется ждать встречи немного дольше, но он поймет.

— А как Шэрон?

— Отцу будет стоить немалых трудов удержать ее в Вайоминге, — улыбнулся Тревис. — Особенным терпением она никогда не отличалась.

Эми проверила, хорошо ли пристегнут ремень, потом поправила прическу, прикрыв длинными прядями то место, где были выбриты волосы. Тревису показалось, что она немного нервничает.

— Ты разговаривал с Фэй и Джуди?

Тревиса нелегко было провести. Он понял, что Эми хотела узнать, говорил ли он с матерью.

— Шэрон сказала, что они на ранчо. Фэй пытается разобраться в маминой бухгалтерской системе.

— В колледже я несколько месяцев изучала бухгалтерию, может быть, я бы могла помочь. — Она помолчала, глядя в окно. — Послушай, что, если ты зря стараешься и я там совсем не нужна?

Он подумал о всевозможных уловках, банальных, пустых словах, которые могли бы убедить ее, но пришел к выводу, что от этого не будет пользы.

— Не стану притворяться и лгать тебе, что ты легко сможешь войти в нашу семью и все пойдет гладко, как будто мы всегда жили вместе.

— Может быть, мне вообще лучше не ехать? — звенящим от напряжения голосом спросила Эми.

— Для кого будет лучше? Тебя, меня, отца?

— Всех.

— Эми, то, что было, вернуть невозможно. Приедешь ты в Вайоминг или нет, мы все равно уже не станем прежними. Ты не виновата ни в чем и не можешь изменить, что было сделано. Решение остается за тобой. Остальное не имеет значения.

— А если между нами так мало общего, что я не смогу прижиться?

— А если в самолет, в котором ты летишь, попадает метеорит? — спросил Тревис. — Мне кажется, не стоит строить предположения и гадать, чем и как они обернутся.

— У тебя хорошо получается. — Застенчивая улыбка чуть тронула ее губы.

— Ты о чем? — не понял Тревис.

— Роль старшего брата.

— У меня была большая практика, — рассмеялся Тревис.

— И другие члены семьи такие же, как ты?

— Предоставляю тебе решить это самой.

Они проехали несколько кварталов, Эми присмотрелась к зданиям, мелькающим за окном, и нахмурилась:

— Куда мы едем?

— К Диане, — не моргнув глазом, ответил Тревис.

— Но к ней надо ехать не так.

Тревис не имел понятия, где они находятся, но надеялся, что заехал достаточно далеко, чтобы дать Диане необходимое время.

— А я еще подумал, почему мне незнакома эта улица, — с деланным удивлением сказал Тревис.

— Сверни налево на следующем перекрестке.

Под руководством Эми они миновали жилой район с домами, знававшими лучшие времена, торговый центр, рядом с которым на высоких опорах развевались красные, белые, голубые флаги; потом путь их пролег через промышленную зону, и наконец они выбрались на шоссе и повернули на юг.

— Вот увидишь, отец захочет, чтобы ты пожила на ранчо, — сказал Тревис, когда они вписались в поток машин. — Я сказал, что ты сама решишь, стоит ли тебе ехать.

— Ты сам говорил недавно, что не стоит загадывать наперед, — заговорила Эми после некоторого молчания. — Если я все же решусь поехать, все станет ясно…

— Все не так просто, — возразил Тревис. — Ты должна понимать, что трудностей не избежать, и я хочу, чтобы ты себе это ясно представляла и не торопилась собирать чемоданы при первых же осложнениях.

— Насчет этого можешь не беспокоиться. Я решила больше сюда не возвращаться, как бы ни сложились дела в Вайоминге, — вдруг заявила Эми.

Он удивился бы не меньше, узнав, что она собирается в дебри Южной Америки.

— А Диана об этом знает? — осторожно спросил Тревис.

— Я решила это только сегодня утром.

— Решение достаточно серьезное, может быть, тебе следует еще раз как следует все обдумать?

— Меня здесь больше ничто не держит, — упрямо мотнула головой Эми.

— А Диана?

— Кроме Дианы.

— А как же друзья?

— Они все — часть моего прошлого. — Она провела указательным пальцем по линии жизни на ладони левой руки. — У нас было что-то общее раньше, но не сейчас.

— Но если тебе не понравится в Джексоне, куда ты отправишься?

Эми описала рукой круг, словно желая подчеркнуть, что прежней жизни пришел конец:

— Не знаю… как-то никогда не приходилось задумываться о том, чтобы жить где-то еще. — Она посмотрела на него и усмехнулась: — Но лучше мне быть к этому готовой, как ты считаешь?

В ее тоне Тревис не уловил ни злости, ни признания поражения. Это была декларация независимости, ни больше ни меньше.

— Обещай, что дашь нам шанс.

Эми попыталась улыбнуться, но губы предательски дрогнули, на ресницах заблестели слезы.

— Наверное, никто так сильно, как я, не хочет, чтобы все удалось, — призналась она. — И я не сдамся без боя.

Диана вышла из квартиры Стефани и посмотрела на табло: кабина лифта была на первом этаже. Она не стала ждать, а поспешно, почти бегом поднялась по лестнице, на несколько секунд опередив лифт, из которого вышли Тревис и Эми.

— Ну вот ты и дома. — Диана через силу улыбнулась. — А я уже начала волноваться. — Ей было неприятно, что снова приходилось обманывать Эми.

— Мы бы приехали раньше, но Тревис немного заблудился. — Она шагнула вперед и обняла Диану. — А почему ты не на работе?

— Мне хотелось встретить тебя дома. — Диана открыла дверь и пропустила сестру вперед.

— Я все отнесла к Стефани, — шепнула Диана Тревису в ответ на его вопросительный взгляд. — Заберешь вещи потом, когда определишься с гостиницей.

— Куда все это? — Он держал в руках сумку с вещами Эми и вазу с цветами.

— Сюда, — Эми указала на свободную комнату.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Диана.

— Немного устала, но очень рада, что выбралась оттуда. Если бы Тревис меня не подвез, я была готова уйти пешком.

— Есть хочешь? Есть суп и всякая всячина для бутербродов.

— Они меня не выпустили из больницы без обеда, а вот Тревис ничего не ел.

— Потом что-нибудь перехвачу.

— Я должна вернуться на работу. — Диана посмотрела на часы и перевела взгляд на Тревиса. — Ты сможешь побыть с Эми, пока я не вернусь?

— Нечего со мной сидеть! — вспылила Эми. — И тебе ни к чему было отпрашиваться.

— Прошу прощения, мисс Винчестер, — вмешался Тревис, — но вам разрешили покинуть больницу именно при условии, что с вами первое время кто-нибудь будет рядом. И я как раз собирался остаться, — добавил он, обращаясь к Диане.

— Как хорошо, что ты дома. — Диана обняла сестру, делая вид, что не заметила резкости ее тона. — Постараюсь освободиться пораньше.

— Да, дома хорошо, — машинально повторила Эми.

— Я люблю тебя, — сказала Диана, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

— Тебе лучше поторопиться, — сказала Эми, отступая. — Ты из-за меня и так запустила работу.

— Береги себя, — Диана погладила Эми по щеке.

— Я об этом позабочусь, — пообещал Тревис.

— А ты ей понравился, — сказала Эми, когда Диана ушла.

— Почему ты так считаешь? — Он обнял ее за плечи и повел в кухню.

— Она позволяет тебе брать свою машину, чего никому раньше не разрешала. Она даже не спросила о ключах, значит, у тебя есть запасные.

Тревис не мог понять, проверяет она его или просто искренне удивляется.

— Выпей чаю, а потом вздремни.

— Спать днем? — возмутилась Эми.

— Именно.

— Ты всеми любишь командовать или я исключение?

— Спроси Шэрон, — он придвинул стул и жестом пригласил ее сесть, — и она тебе скажет, со всеми я такой или нет.

— Как ты считаешь, я ей понравлюсь?

Тревис не скрывал от Эми, как могут встретить ее сестры. С Джуди и Фэй будет не просто, но на Шэрон она могла полностью положиться.

— Как раз вчера вечером она спросила меня о том же.

— И что ты ответил?

— Как увидите друг друга, сразу подеретесь.

— Но ты же говорил… — ахнула Эми.

— Я пошутил. — Тревис был сам не рад своей шутке и мысленно выругал себя за нее. Ему следовало предвидеть, что Эми все воспринимает всерьез. — Я сказал Шэрон, что если ей по душе та, которую она видит ежедневно в зеркале, тогда вы с ней обязательно поладите.

Эми встала, наполнила чайник и достала из шкафчика две чашки.

— Ты меня здорово испугал, и если бы не признался, что шутишь, не знаю, что бы я сделала.

— Извини, мне не стоило так…

— Я шучу. — Она повернулась и хитро подмигнула ему.

— Ну, теперь я окончательно убедился, что вы с Шэрон найдете общий язык, — засмеялся Тревис.

По дороге домой Диана заехала за тортом, который заказала утром в честь возвращения Эми из больницы. Когда она вошла в квартиру, выяснилось, что Эми спит, а Тревис на балконе разговаривает по телефону.

Он увидел ее сквозь стеклянную дверь и сделал знак, что заканчивает. Диана поставила торт в холодильник, потом разулась и сняла жакет. Тревис вошел в кухню, когда она наливала себе чай.

— Эми проснулась? — тихо спросил он. Диана отрицательно покачала головой.

Он положил трубку, на всякий случай выглянул в коридор и торопливо поцеловал ее.

— Как прошел день?

— Как обычно, ничего особенного. — Диана не хотела его огорчать. На самом деле дела шли очень плохо. Во-первых, она пропустила совещание, а во-вторых, при пересылке затерялся пакет с нужными документами из их отделения в Небраске. Но ей не хотелось обсуждать все эти неприятности. — Как Эми?

— Ее удивило, что я хорошо ориентируюсь на твоей кухне, она также не могла понять, какие чары на тебя подействовали, что ты разрешила мне брать твою машину, а в остальном все сошло гладко.

— Значит, твое объяснение ее удовлетворило?

— Ее сильно волнует предстоящая встреча с семьей, поэтому на остальное она обращает мало внимания, — объяснил Тревис.

— Звонил отец?

— Нет, один из моих проводников. Мое отсутствие немного начинает сказываться на делах.

— Немного? — Она вопросительно вскинула брови.

— Ну ладно, сильно. — Он отхлебнул чаю из ее кружки. — Как только Эми можно будет оставлять одну, мне придется уехать.

— Извини, Тревис, мне очень не хочется тебя обременять, но на работе у меня сплошные неприятности. Если я и дальше буду отпрашиваться, меня обязательно уволят.

— Мне показалось, я слышу голоса, — сказала, входя в кухню, Эми. — Ты давно вернулась?

— Минут пять назад. Как ты?

— Ужасно хочется есть. — Она сладко зевнула. — Давайте закажем пиццу.

— Неплохая мысль, — откликнулся Тревис. Диана едва удержалась, чтобы не посоветовать Эми выбрать что-то более калорийное, но вовремя спохватилась. «Действительно, — отметила она про себя, — временами я бываю настоящей занудой».

— Я тоже за, — поспешно согласилась она.

28

К четвергу Эми чувствовала себя достаточно уверенно, и они вместе с Тревисом прошлись по торговому центру. Она возила тележку, в которую он складывал всевозможные коробки и банки. Вернувшись домой, Эми вызвалась приготовить обед. Когда они прибрали в кухне и вымыли посуду, у нее хватило энергии дважды подряд обставить Тревиса в кун-кен[Кун-кен — карточная игра.

], после чего тот не выдержал и заявил, бросив карты на стол:

— Тебе нужна сиделка, как рыбе зонтик.

— Как раз в этом-то я и стараюсь вас давно убедить, — ответила Эми, собирая карты и перетасовывая их, перед тем как спрятать в коробку. — Но вы с Дианой такие упрямые, что и слушать ничего не хотите.

— А как же головные боли?

— Голова у меня не болела с понедельника. И вообще, я считаю, у меня это скорее всего была аллергия на больницу.

— Ну, если в моих услугах ты больше не нуждаешься, мне можно отправляться домой и заниматься делами.

— Я буду скучать. — Эми знала, что приближается день расставания, и эта мысль заставляла сердце болезненно сжиматься. Она уже успела привязаться к Тревису.

— Сколько?

— Что сколько? — сдвинула она брови.

— Сколько ждать твоего приезда домой, то есть в Джексон?

— Не могу сказать точно, — пожала плечами Эми. — Мне надо здесь устроить кое-какие дела.

— Но хотя бы приблизительно, когда ты рассчитываешь приехать? Через неделю, через месяц?

— Мне кажется, ты пытаешься выяснить, не придется ли тебе приезжать за мной.

— А если и так?

Она вырвала из блокнота листок, на котором они вели подсчеты в карточной игре, смяла его и швырнула в мусорный бак.

— Можешь не сомневаться, я не передумаю.

— У меня из головы не идет твое решение не возвращаться в Миннеаполис.

— А что в этом такого особенного?

— Ты создаешь себе дополнительные трудности. Тебя волновало, как тебя примут родные и понравишься ли ты им, а что, если они не понравятся тебе? Может быть, будет лучше, если первый визит продлится недолго: неделю-две, потом ты могла бы вернуться на время в Миннеаполис, а через несколько месяцев снова приехала бы к нам.

— Знаешь, Тревис, я долго думала об отъезде из Миннеаполиса, это не минутная фантазия. С тех пор как вышла из комы, я только об этом и размышляю.

— Ты уже поговорила с Дианой?

Эми могла бы привести массу причин, мешавших разговору: не нашлось подходящего момента, Диана была слишком занята и еще много других. Однако все это были лишь попытки оправдаться, желание как можно дольше тянуть с объяснением, которое причинит боль человеку, меньше всего это заслуживающему.

— Нет, еще не говорила, но скоро скажу, — нехотя призналась Эми.

— Сомневаюсь, что она одобрит эту мысль.

Эми знала, что Диане не понравится это решение, но, когда пройдут удивление и растерянность, она не будет ее отговаривать. Сестра любит ее и потому поступит так, как будет лучше для нее, Эми.

— Так когда ты собираешься уезжать? — спросила Эми, намеренно меняя тему.

— Завтра вечером.

— Так скоро? — Она не смогла скрыть разочарования.

— Мы лишились одного опытного проводника, на которого я мог всецело положиться. Если до начала следующей недели не удастся найти ему замену, его маршрут придется закрыть, а это, сама понимаешь, не в моих интересах.

— Один из твоих проводников погиб?

— Нет, все не так мрачно, — улыбнулся Тревис. — Просто он сломал ногу во время затяжного прыжка с парашютом.

— А мне представляется это достаточно серьезным. Я удивляюсь, что ты разрешаешь своим сотрудникам проделывать такие рискованные вещи.

— Эми, они свободные и независимые люди и вольны заниматься тем, что им нравится. — Он встал и положил их бокалы в раковину. — Теперь я собираюсь звонить в аэропорт, а тебе советую вздремнуть.

— Сначала ты сам говоришь, что я пришла в норму, а теперь гонишь спать. — Эми устала и действительно была не прочь подремать, и все же дух противоречия взял верх.

— Я не хочу, чтобы ты клевала носом, когда придет Диана.

— Я собираюсь продать машину, думаю дать объявление в газету, — неожиданно обратилась к нему Эми. — Сколько мне за нее просить, как считаешь?

Тревису пришлось несколько раз воспользоваться машиной Эми, когда Диана не могла оставить свою, впечатления у него остались незабываемые. Он сказал:

— Ты неправильно ставишь вопрос, Эми. Это тебе надо будет еще приплатить тому, кто согласится избавить тебя от нее.

— Но она на ходу, за нее определенно можно что-то получить, — обиделась Эми.

— Ездить она ездит, другой вопрос — как.

— Так ты считаешь, ее нужно отправить на свалку?

— И чем скорее, тем лучше. Почему, ты думаешь, я взял машину Дианы, чтобы съездить в магазин?

— Ну, хорошо, я так и сделаю, когда она мне больше не понадобится.

— А мне казалось, больница тебе уже по ночам снится, — усмехнулся Тревис.

— Ну, до этого не дойдет. Ты же ездил на ней и знаешь.

— Два раза ездил, после чего решил, что безопаснее пройтись посреди шоссе.

— Хорошо-хорошо, сдаюсь. Завтра утром позвоню в бюро.

— И я уеду со спокойной душой, — сказал Тревис, ласково подталкивая Эми к ее комнате.

В тот вечер Диана поехала домой вместе со Стефани.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она подругу.

— Терпимо. Немного подташнивает по утрам, но далеко до того кошмара, который пришлось пережить моей двоюродной сестре, когда она носила своего первенца.

— Родителям рассказала?

— Собиралась, но потом передумала. Вот схожу к врачу, тогда их и обрадую, — сказала Стефани, после того как перестроилась в другой ряд. — Это будет на следующей неделе.

— Как они к этому отнесутся, как ты думаешь?

— Не надеюсь, что сильно обрадуются. Отец вообще считает, что я до сих пор девушка. В первый раз, с тех пор как сюда переехала, я порадовалась, что они живут далеко.

— Когда появится ребенок, они смягчатся. Как можно не любить малышей? — Диана сказала это и удивилась своим словам. — Неужели это я говорю, даже не верится.

— Меня не так волнует, как они отнесутся к ребенку, — пояснила Стефани. — Плохо то, что я их этим разочарую.

— Стэн не звонил?

— На прошлой неделе было два сообщения на автоответчике, но я с ним говорить еще не готова. — Она поехала медленнее, движение становилось все интенсивнее. — Ну, обо мне достаточно. Как твои отношения с родителями, ты им сказала о Тревисе?

Диана не рассказывала Стефани о своей ссоре с родителями, решив, что у подруги достаточно и собственных проблем. Теперь же ей не хотелось обманывать Стефани, и она коротко передала ей суть дела.

— Вот это да! — поразилась Стефани. — Час от часу не легче. И долго они будут злиться, как считаешь?

— Очень может быть, что они меня никогда не простят, если я не смогу их умиротворить, то есть не верну деньги.

— А ты собираешься их возвращать?

— Ни за что.

— Ты придумала, как ими распорядиться?

— Раньше я хотела отдать их Эми, — сказала Диана. — Но боюсь, сейчас мне не удастся уговорить ее их взять, не буду и пытаться.

— Тогда зачем их оставлять? — удивилась Стефани.

— Из принципа.

— Ну, это тоже веская причина, не хуже любой другой, — рассмеялась Стефани. — Деньги никуда не денутся, пусть себе лежат, а ты тем временем подумаешь, куда их пристроить. — Они въехали в подземный гараж. — Смотри, машины Эми нет на месте.

Диана бросила взгляд туда, где еще утром стоял красный «Пинто».

— Неужели его кто-то угнал? Вот была бы радость!

Когда Диана вошла в квартиру, Тревис на кухне говорил по телефону. Через неплотно прикрытую дверь она увидела спящую Эми. Похоже, у нее начинал вырабатываться определенный режим дня.

— Да, верно, — донесся до нее голос Тревиса. — В один конец, любой рейс на завтрашний вечер. — Он сделал паузу и, услышав ответ, сказал: — Восемь сорок пять меня устроит.

От огорчения у нее даже перехватило дыхание. Тревис собирался уехать, а ей не сказал ни слова. Она вошла в кухню.

— Тревис Мартелл. — Он произнес фамилию по буквам, потом прочитал номер кредитной карточки и повесил трубку.

— Уезжаешь? — спросила Диана.

— Извини, все так неудачно складывается, — сказал Тревис, обнимая ее.

— Не нужно ничего объяснять. — Она приложила палец к его губам. — Я знаю, ты бы остался, если б мог.

— Эми достаточно окрепла, с понедельника ее уже можно будет оставлять одну.

— Я буду скучать. — Диана уткнулась лицом ему в грудь. Ей отчаянно не хотелось его отпускать.

Тревис замер, ему показалось, он слышит шаги, но все было тихо. У них оставалось еще несколько минут, чтобы побыть наедине. Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их свежий аромат.

Ему так много хотелось ей сказать. Его любовь к ней не могла жить на расстоянии. Он желал видеть ее рядом всегда: засыпая вечером и просыпаясь утром, в радости и печали. Ему хотелось растить вместе с ней детей, а потом и внуков. И в то же время Тревис понимал, что не имеет права просить Диану оставить дом, карьеру и перебраться в Вайоминг. Не менее ясно было и то, что Миннеаполис не для него. Их жизни могли соединиться только тогда, когда им удастся найти точки соприкосновения своих миров, таких непохожих и невероятно далеких. Не видя выхода из положения, он был вынужден молчать.

— Я хочу, чтобы ты приехала в Джексон вместе с Эми. Мне хочется показать тебе укромные места в горах, где неделями не встретишь человека. Там необыкновенно прозрачная вода. В горах царит такая тишина, что можно даже услышать звон капель, разбивающихся о камни. Мне так много надо тебе показать…

Диана откинула голову и поцеловала его. Ей так хотелось оказаться в его объятиях. С того времени, как Эми вернулась из больницы и Тревис переселился в гостиницу, они провели наедине считанные минуты. Требовалось место и время, чтобы они могли укрыться хотя бы ненадолго от суровой реальности, которая заставляла их довольствоваться одними хрупкими надеждами, готовыми рассыпаться в прах, соприкоснувшись с грубой прозой жизни.

Тревис с жаром ответил на поцелуй, вбирая в себя мягкую нежность ее губ.

— Приходи сегодня вечером ко мне в гостиницу, — чуть слышно шепнул он.

Ей ничего и никогда не хотелось так сильно:

— Я сейчас позвоню Стефани и узнаю, сможет ли она побыть с Эми.

Диана не успела до последних цифр набрать номер Стефани, когда на пороге появилась Эми. Она остановилась у дверей, потягиваясь.

— А я, оказывается, прилично поспала, — сказала она. — Даже не слышала, как ты вернулась.

— Я старалась не шуметь. — Диана положила трубку, решив позвонить потом.

— Тревис тебе сказал, что завтра уезжает?

— Мы как раз об этом говорили.

— Я подумала, может, мы отметим его отъезд, если ты не возражаешь.

— Конечно, нет. — Диана бросила быстрый взгляд на Тревиса. — Что за вопрос? А что ты предлагаешь?

— Мы купили сегодня несколько бифштексов. Тревис их поджарит, ты приготовишь картофель в кляре, а я займусь салатом. — По мере того как Эми говорила, она все больше и больше оживлялась. — Мне кажется, надо пригласить Стефани. Возможно, им с Тревисом больше не придется увидеться, вот они здесь и попрощаются.

— Что ты об этом думаешь? — спросила Диана Тревиса, стараясь не выдать своего разочарования.

— Конечно, почему бы и нет, — невозмутимо откликнулся он, засовывая руки в карманы.

На следующий день Диане не повезло. По дороге домой ей пришлось сильно задержаться. Она специально ушла с работы пораньше, рассчитывая перекусить вместе с Тревисом и выкроить время, чтобы хоть немного побыть с ним наедине. Но на полпути, как назло, у нее спустила шина, такого с ней не случалось ни разу в жизни. Дорожный патруль пообещал сейчас же выслать машину техпомощи. Это «сейчас же» растянулось на целый час.

Тревис, прощаясь с Эми, обещал позвонить на следующий день. Она вышла проводить их до двери, потом прошла до лифта и даже спустилась в гараж.

— Я чувствую себя негодяем, оставляя ее, — признался Тревис, когда они наконец остались с Дианой одни.

— Я никогда раньше не видела ее в таком состоянии, — задумчиво заметила Диана. — Обычно Эми старается прятать свои чувства. Удивляюсь, что она не стала настаивать, чтобы ехать в аэропорт.

— Мне кажется, она поняла, что это выше ее сил.

— Раньше бы ее это не остановило.

— Ты считаешь, она догадалась, что нам хочется побыть вдвоем? — насторожился Тревис.

— Я пыталась ее проверить, делала даже кое-какие намеки, но так ничего и не сумела выяснить.

Диана старалась ехать боковыми улицами, чтобы избежать пробок в час пик. И все-таки ей пришлось вернуться на шоссе. Несмотря на ее отчаянные попытки выиграть время, они едва успели к самому отлету.

Диана подъехала к зданию аэропорта и вышла из машины, чтобы побыть с Тревисом, пока он сдает вещи в багаж, хоть несколько лишних минут провести в его обществе.

— Лучшие планы, как известно… — начала она неестественно бодро и умолкла, заставив себя улыбнуться. Ей не хотелось, чтобы он запомнил ее грустной.

Тревис опустил сумку на тротуар и крепко обнял ее.

— Обещай, что приедешь вместе с Эми и мне не придется долго ждать вас.

— Я постараюсь, — не слишком уверенно пообещала Диана.

— Прошу прощения, — обратился к ним служащий в голубой униформе, — сэр, вы будете регистрироваться на рейс?

— Да. — Тревис отпустил Диану и достал билет.

— Если вы хотите, чтобы ваши вещи прибыли в Джексон вместе с вами, — заметил дежурный, бросив взгляд на табло, — советую захватить их с собой в самолет.

— Я и не думал, что уже так поздно, — сказал Тревис, мельком взглянув на табло.

Диане вдруг нестерпимо захотелось сказать ему, что жизнь ее теперь опустеет, как небо без Млечного Пути. Она успела только начать, но ему уже пора было идти.

Тревис наклонился и поцеловал ее.

— Мне пора. — Он шагнул к выходу на летное поле, но обернулся и добавил: — Позвоню завтра.

Диана стояла, словно окаменев, не сводя глаз с его удаляющейся фигуры. Внезапно Тревис, как будто почувствовав ее тоску, повернул назад.

— Я люблю тебя! — крикнул он, когда стеклянные двери раскрылись, пропуская его.

— И я люблю тебя! — крикнула она в ответ, но двери уже сомкнулись, и Тревис уже ничего не мог услышать.

29

На следующее утро Диана и Эми завтракали на кухне оладьями, когда раздался телефонный звонок. Эми оказалась проворнее и первая схватила трубку.

— Как долетел? — спросила она.

Диана сжала пальцами чашку с кофе и невидящими глазами уставилась в какую-то газетную заметку, напряженно прислушиваясь к телефонному разговору.

— Я чувствую себя отлично; — продолжала Эми бодро. — Я окончательно приду в норму, не пройдет и двух недель. Даже Диана соглашается, что я поправляюсь быстрее, чем ожидали врачи.

Диану задели слова «даже Диана». О ней говорили как о посторонней. И когда же ее стали считать чужой, а она и не заметила.

— Хорошо, — говорила Эми, — тебе тоже. Позвони, когда вернешься. — Она повесила трубку и обернулась к Диане: — Тревис передает тебе привет.

— Он не хотел поговорить со мной? — Диана изо всех сил старалась скрыть разочарование.

— Извини, — озадаченно проговорила Эми, — я и не догадалась его спросить.

— Ничего, в следующий раз поговорим. — Диана сложила газету. — Я хотела узнать, успел ли он на свой рейс. Мы приехали в аэропорт, когда регистрация уже закончилась.

— Он ничего не говорил об этом.

Диане нельзя было показывать свой интерес, и все же она не могла не спросить:

— Тревис куда-то собирался, насколько я поняла.

— Он со своим отцом… — начала Эми и смущенно покраснела. — Никак не могу привыкнуть к мысли, что он и мой отец. Ну, в общем они отправляются в какой-то поселок, который называется Сосновая Долина. Тревис надеется уговорить своего старого друга помочь отцу на ранчо, пока он разберется с делами в своем экскурсионном бюро.

— И надолго он уезжает? — Диана испытывала неловкость, буквально вытягивая из сестры каждое слово.

— Дня на два, он обещал позвонить сразу, как вернется, — беспечно ответила Эми.

Диана не могла позволить себе дальнейшие расспросы, чтобы не вызвать у Эми подозрение, и с сожалением переменила тему.

— Чем нам сегодня заняться?

— Давай съездим куда-нибудь на природу. Захватим корзинку с едой, плед, найдем уютное местечко…

— А потом будем смотреть на облака и гадать, какие из них на что похожи, — подхватила Диана. В детстве это было одно из излюбленных занятий Эми.

— Давай попросим у Стефани атлас птиц. А бинокль у тебя сохранился?

— Стюарт, кажется, прихватил его… Хотя постой, он лежал в моем шкафу… — Диана поднялась и тут вспомнила, о чем хотела спросить Эми. — А куда ты девала свою машину?

— Продала.

— И кому могла понадобиться такая… — Диана решила, что продолжать не стоит. Она не могла понять, чему удивилась больше, тому, что Эми решилась расстаться с милым ее сердцу старьем, или ее поразило, что на такую рухлядь нашелся покупатель.

— Тревис нашел старьевщика, который заплатил мне двадцать долларов и бесплатно отбуксировал ее на свалку.

Ей следовало догадаться, что здесь не обошлось без участия Тревиса.

— Значит, тебе надо будет в ближайшее время купить машину?

— Не стоит с этим спешить. Мне пока есть чем заняться.

— Можешь брать «Вольво», пока не определишься, — предложила Диана. Ответ Эми ее озадачил. Раньше сестра не мыслила существования без машины.

— Я поражена. Сначала ты доверила машину Тревису, теперь мне.

— И что из этого следует?

— Раньше ты и близко никого не подпускала к своей машине, а теперь…

— Я поняла, что в жизни есть более важные вещи.

— Давно пора, — усмехнулась Эми. — Я за тебя рада.

Пикник удался на славу. Диана не помнила, когда в последний раз им доводилось так замечательно вместе отдыхать. Они направились к северу от города. Расположившись в понравившемся им месте, они от души смеялись собственным остротам и совсем развеселились, когда пришлось есть салат руками: обе забыли захватить вилки.

Вечером они обе плакали, когда смотрели «Касабланку», и ужин после прогулки был съеден с отменным аппетитом.

В понедельник утром Эми встала рано и отвезла Диану на работу. Она сказала, что ей нужно съездить к себе на квартиру и заняться кое-какими делами. Вдаваться в подробности Эми не стала.

Вечером она заехала за Дианой непривычно молчаливая и даже попросила сестру сесть за руль.

— Как провела день? — поинтересовалась Диана, выруливая со стоянки. Она сразу включила кондиционер на полную мощность. От жары и влажности тело словно превращалось в липучку для мух.

— Скучать не пришлось, — буркнула Эми.

— Что хочешь на ужин? — переключилась на другое Диана, заметив настроение сестры.

— Мне все равно, я не очень проголодалась.

— Готовить жарко, давай ограничимся гаспачо[5].

— Отлично.

Остальную дорогу они ехали молча. Диана чувствовала какое-то смутное беспокойство и время от времени поглядывала на сестру, но Эми не отрываясь смотрела в окно.

Когда они вернулись домой, Эми сразу же отправилась в ванную, а Диана пошла в кухню — ее мучила жажда. Уже потом, поднимаясь по лестнице, она случайно скользнула взглядом по гостиной и остановилась, ошеломленная: на книжной полке стояли старинные часы Эми.

Диана никак не могла сообразить, почему они оказались в ее квартире. Она постучала в дверь ванной и спросила:

— Что здесь делают твои часы?

— Я хочу, чтобы ты сохранила их для меня, — сказала Эми, выходя из ванной.

— А почему они не могут оставаться у тебя?

— Нам надо поговорить, Диана. — Эми избегала взгляда сестры. Легкость и непринужденность, соединившие их на пикнике, растаяли как дымка.

Давно уже зревшее в ее душе семя страха дало росток, и внутренний голос подсказал, что ей предстоит услышать неприятное известие.

— Хорошо, давай поговорим, только я сначала переоденусь. — Диана пошла наверх, но остановилась. — А знаешь, не пойти ли нам в ресторан к Роберто, мы давненько не заглядывали, может быть, поужинаем там?

— Мне кажется, нам сегодня лучше остаться дома.

— Я просто предложила: — Теперь страх пронизывал каждую клеточку ее тела.

Когда Диана снова спустилась вниз, Эми готовила чай со льдом.

— Вот это кстати, — чересчур бодро похвалила Диана.

— Сегодня я съехала с квартиры, — неожиданно заговорила Эми.

— Почему и куда?

— Вообще это не совсем точно сказано. Я пригласила людей из благотворительного общества, которое опекает приюты для бездомных, и предложила им взять то, что они найдут нужным. А то, что осталось, взяли в магазин старых вещей, тот, что у торгового центра.

— Ты продала всю мебель? — Диана пыталась вникнуть в смысл услышанного. Скажи ей Эми, что у нее выросли крылья и она может летать, и тогда бы ее удивление не оказалось большим. — Но зачем ты это сделала?

— Мне не хотелось сдавать их на хранение, — Эми стояла, скрестив на груди руки, как будто эта поза помогала ей владеть собой. — А потом, мне понравилась мысль начать все сначала.

— Ты что-то недоговариваешь.

— Я собираюсь уехать и больше сюда не вернусь.

Сердце Дианы сжалось от боли. Ей представлялось, что Эми съездит в Вайоминг только на время, погостить. Она не могла и предположить, что сестра собирается там остаться.

— Ты это серьезно?

— Я долго думала, Диана, и знаю, что делаю.

— Но ведь здесь твой дом.

Эми не ответила, и слова Дианы повисли в воздухе.

— Но если тебе не понравится новая семья, что тогда?

— Начну сначала где-нибудь в другом месте.

— Жаль, что ты сначала не поговорила со мной. — Диана выдвинула стул и села, ноги не держали ее.

— Тебе не кажется, что мне пора самой принимать решения? — тихо спросила Эми.

— Но это не так, ты всегда сама…

— Нет, Диана! — Эми вздохнула и села. Она потянулась через стол и взяла сестру за руку. — Всю жизнь я опиралась на тебя, надеялась на твою помощь. Если я хочу найти себя, мне нужно научиться самой отвечать за все.

— Но зачем ехать в другой штат, разве нельзя начать новую жизнь здесь?

— Это не прихоть, не каприз. Речь идет о моей жизни.

А Диана подумала: «И о моей тоже». Ей хотелось крикнуть об этом. Их не связывало кровное родство, но Эми была для нее ее настоящей семьей, и как недавно выяснилось — всей семьей.

— Я не знаю, что тебе сказать.

— И еще… — тихо начала Эми.

— Говори все сразу, зачем откладывать? — Диана высвободила руку и положила ее на колени.

— Мне нужно сделать это одной.

— Что именно? — спросила Диана и в ту же секунду угадала ответ. Эми хотелось самостоятельности. Что ж, она могла с этим примириться. — Ты не хочешь, чтобы я ехала с тобой в Вайоминг?

— Диана, прошу, выслушай меня и постарайся понять. — Голос Эми дрогнул. Она моргнула, пытаясь смахнуть набежавшие слёзы. — Всю жизнь ты была моей опорой. Когда я чувствовала, что выбиваюсь из сил, ты всегда меня поддерживала и ободряла. Без тебя мне бы не выкарабкаться.

— А что было не так? — Диана предчувствовала, что ответ огорчит ее, но тем не менее ждала его. Так скованный ужасом свидетель дорожного происшествия не может отвести глаз от страшной картины.

— Я не знаю, что значит рассчитывать только на себя.

— Скажи яснее.

— Я должна поехать в Вайоминг одна и оставаться там одна. И пока я не буду уверена, что могу обходиться без твоей помощи, до тех пор я не могу видеться с тобой и даже общаться по телефону.

Диане показалось, что к ее спине приложили глыбу льда, которая вытянула из нее все тепло. Она привыкла считать Эми частью себя, которую невозможно безболезненно отделить, как руку, ногу или сердце. Лишаясь Эми, она теряла часть своей души.

— Ты поступаешь так, потому что все еще злишься на меня?

— Диана… не надо… — Остальные слова уже прорывались сквозь рыдания. — Я люблю тебя и готова пожертвовать ради тебя жизнью.

— Тогда я тебя не понимаю.

— У меня появился шанс начать жить заново, чего-то добиться в жизни… Может быть, я встречу человека, которого ты одобришь. Ты можешь себе представить, насколько это важно для меня?

— Я тоже люблю тебя, Эми, но как ты могла подумать, что я буду спокойно следить, как ты уходишь из моей жизни?

— Конечно, ты любишь меня, но ты не можешь смотреть на меня с уважением и гордиться мной. Я хочу, чтобы ты дала мне шанс изменить твое мнение обо мне. Мы не расстаемся навсегда, я не смогу этого вынести, даже если мне придется до конца жизни остаться такой, какая я есть.

— И все же я не могу понять, как тебе может помочь наша разлука, — возразила Диана.

— Если я оступлюсь, тебя не будет рядом, чтобы меня поднять. Мне придется самой вставать на ноги. Если у меня не будет возможности бежать к тебе со своими проблемами, я должна буду решать их сама. И свои ошибки мне тоже нужно будет исправлять самой. А если разобью себе нос, то сама себя и утешу. И еще, если опять начну пить, то либо брошу сама, либо окончательно сопьюсь.

Сердце Дианы разрывалось от невыносимой боли, и все же ее не могло не тронуть отчаяние в глазах Эми и убежденность, звучавшая в ее голосе.

— И как долго это продлится?

— Не знаю… Не могу загадывать, что будет после моей встречи с матерью. — Эми смотрела в окно невидящим взглядом. — Тревис тебе говорил, что она не хочет признавать меня?

— Она не заслуживает того, чтобы из-за нее так переживать, — сказала Диана и поняла, что этого говорить не стоило.

— А это уже мне решать, — отозвалась Эми.

Диана представила, что Эми уже мысленно вошла в круг своей семьи, оставив ее, Диану, за его пределами. Ей стало больно и одиноко. Если такое же чувство испытывала Эми всю жизнь, то какова же была глубина ее одиночества! Диана была потрясена своим открытием.

— Извини, — только и могла сказать она.

— Я знаю, что мое решение огорчило тебя, но знай, как только я почувствую уверенность в себе, так сразу позвоню.

— Наши отношения никогда не останутся прежними.

— Надеюсь, они станут еще лучше, — слабо улыбнулась Эми.

— Я буду скучать по тебе, — сказала Диана, сдаваясь.

— Но мне будет не хватать тебя еще больше. — Эми снова отвернулась к окну. — Ты должна обещать мне, что не будешь пытаться увидеться со мной или связываться по телефону, а обязательно дождешься моего звонка.

— Обещаю, — сказала Диана, чувствуя, как будто это слово вырвали у нее под пыткой.

— Подожди, я еще хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Что еще ты хочешь?

— Обещай, что не будешь звонить, переписываться и видеться с Тревисом.

Удар поразил Диану в самое сердце.

— Я знаю, вы стали друзьями, — продолжала Эми, не дожидаясь ответа сестры. — Если вы будете продолжать поддерживать отношения, ты не сможешь удержаться, чтобы не спросить обо мне. А я этого не хочу.

Диана по-прежнему молчала.

— Обещаешь? — повернулась к ней Эми.

Открытый взгляд сестры служил лучшим доказательством того, что она не представляла, какую высокую просила цену. Тень одиночества накрыла ее. Судьба вручила ей чудесные дары: любовь и счастье и, словно в насмешку, предложила выбрать, кому их отдать: Тревису, Эми или взять себе. Она не знала правил: должен ли получить награду тот, кто больше всего в ней нуждался, или она должна достаться тому, кто больше всего ее заслуживал? А если так, то выбор был сделан уже очень и очень давно.

— Я тебе это обещаю, — тихо проговорила Диана, глядя в глаза сестре.

30

Следующие два дня Эми вся светилась лихорадочным нетерпением, предвкушая возможность начать жить заново. Диана жила как в тумане, в душе ее смешались горечь и грусть. По мере того как приближался день отъезда, Эми становилась все более собранной и целеустремленной. Диана радовалась, наблюдая, как сестра меняется на глазах, и в то же время она не могла забыть о причине таких перемен и не могла не печалиться. С неотвратимой неизбежностью ей приходилось признавать то, во что она отчаянно не хотела верить: Эми нужно было побыть одной, чтобы разобраться как следует в себе.

Эми не стоило труда убедить доктора, что она не нуждается в медицинском наблюдении, и лечащий врач согласился освободить ее от своей опеки. На следующее же утро она заказала билет на самолет.

Диана повезла Эми в аэропорт. Она не стала прислушиваться к внутреннему голосу, безустанно напоминавшему ей, что надо внушить Эми, кто столько лет считался ее сестрой, кто так долго был рядом и чье сердце вот-вот готово разорваться при мысли о разлуке. Диана отличалась завидным терпением, но и ей казался необычно долгим срок, который Эми отводила для устройства своей новой жизни. Что, если недели превратятся в месяцы? Возможно, время пойдет быстрее, если начать вычеркивать на календаре прожитые дни, как поступают узники в тюрьме.

Когда сестры оказались в зале ожидания аэропорта, говорить уже было не о чем. Они переговорили обо всем. Радость Эми несколько сдерживали волнение и страх перед неизвестностью. И лишь надежда не давала Диане погрузиться в омут тоски и уныния.

Объявили посадку. Диане удалось удержаться от слез. Она поцеловала Эми на прощание и даже сумела улыбнуться, желая сестре счастливого пути и удачи.

Когда пассажиры прошли на посадку, Диана не могла заставить себя уйти, пока не закрыли дверь, ведущую в галерею вылета и прилета. Как будто она боялась, что Эми вдруг передумает и решит остаться, а Диана пропустит этот момент.

Но дверь закрылась, и коридор наполнился гулкой пустотой. Двигаясь словно во сне, Диана подошла к окну и смотрела на микроавтобус, везущий пассажиров на взлетную полосу. Она стояла, прижавшись лбом к стеклу, и не отрывала взгляд от отливающих серебром крыльев, мощных двигателей и длинного ряда окошек с прильнувшими к ним пассажирами. Она все смотрела и смотрела, пока самолет не оторвался от земли и не превратился в крохотную точку, которая вскоре растворилась в бездонной синеве неба.

Диана не сразу отправилась домой, а сначала долго колесила по городу, пытаясь обрести покой, проезжая по знакомым местам. Но все вокруг выглядело по-другому. Она не ощущала прежней связи с родным городом, окрестности не радовали глаз и не казались приветливыми. Она прожила в городе всю жизнь, но сейчас чувствовала себя в нем чужой и одинокой. Корни рода, насчитывавшего не одно поколение, больше не питали ее своей силой. Ничто не держало ее в этом городе, она оставалась здесь просто потому, что ей некуда было идти.

31

Диана вернулась из аэропорта и нарушила обещание, данное Эми. Она с самого начала знала, что позволит себе одно исключение. Потом она поступит, как и обещала, но даже ради Эми Диана не могла расстаться с Тревисом, не попрощавшись.

Они не общались с того дня, как он уехал в Джексон. Так получилось, что ей не удалось использовать единственную возможность, когда Эми была в душе, — она попала на автоответчик. Да и что она могла сказать Тревису? Что пообещала Эми порвать с ним? Она любила их обоих, а Эми поставила ее перед выбором. Не существовало способа определить, кто ей дороже, но щемящее чувство потери поселилось в ее сердце, как будто Диане пришлось пережить битву, в которой мог быть всего лишь один победитель.

Диана взяла телефон, вышла на балкон и набрала номер Тревиса, он ответил почти сразу.

— Здравствуй, это я, — сказала она.

— Как приятно тебя слышать, где ты?

— Я дома. — Она почувствовала необходимость отгородиться от всех и вернулась обратно в комнату.

— Что ты там делаешь, когда твой самолет должен приземлиться через пару часов в Джексоне? — удивился он.

— Эми улетела одна. — Диана прошла в комнату, которую занимала Эми, и присела на край кровати.

— И кто так решил? — спросил Тревис после долгой паузы.

— Эми.

— Я знал, что она решила не возвращаться в Миннесоту, но речь не шла о…

— Мне надо тебе кое-что объяснить, Тревис, — начала Диана. — Выслушай и постарайся понять, хотя думаю, это будет нелегко.

Тревис подошел к окну и посмотрел на маленькую пушистую ель, посаженную им утром в честь приезда Дианы. Это было ее дерево, он надеялся вместе с ней следить, как оно подрастает.

— Так, значит, меня это огорчит?

— Так же, как и меня.

Рассказ Дианы занял всего несколько минут. Он слушал, и в душе его зрел протест против решения Эми, не подозревавшей, какую высокую цену она просит. Но постепенно голос разума заглушил сердечную боль. Он не сомневался, что Эми не оставила бы Диану, если бы не была абсолютно уверена в необходимости такого шага.

— Я не знала, как поступить, — закончила Диана. — Мне пришлось отпустить ее.

— Ты давно об этом узнала? — Он сам не понимал, почему это имело для него значение.

— Несколько дней назад.

— Почему же ты позвонила только сейчас?

— Мне нужно было время, чтобы немного свыкнуться с мыслью, кроме того, я обещала Эми, что не стану звонить.

— Она взяла с тебя слово не разговаривать со мной? — Тревису с трудом верилось в это.

— Я знаю, что ты думаешь, но она же не знала о нас.

— Тогда почему…

— По ее мнению, наш с ней разрыв должен быть полным, — с горечью сказала Диана.

— Но как она может узнать, общаемся мы или нет?

— Скорее всего, она не сможет об этом узнать, но я ей обещала сделать это ради нее, Тревис. Она никогда меня ни о чем не просила. Ни разу в жизни…. — Голос ее прервался. — Даже когда этот негодяй ее избил.

— Ты догадывалась, что так будет?

— Нет, но если бы и знала, повлиять все равно не смогла.

Тревис не мог с этим примириться. Должен существовать способ, позволяющий им быть вместе.

— Тебе не придется нарушать обещание, я сам к тебе приеду. — Он сказал это и понял, что не прав. — Извини, я знаю, как тебе тяжело, но не могу смириться в отличие от тебя.

— У меня было больше времени. Нам надо подождать и говорить себе, что это всего на несколько недель.

Но Тревис не согласился с ней.

— Не будь так благодушна, Диана. Твоим родителям потребовались годы, чтобы сломать Эми жизнь. Кто знает, сколько времени понадобится Эми, чтобы разобраться в отношениях с новыми родственниками?

— Не важно, свое обещание я не нарушу, — упрямо сказала Диана.

— Но ты ведь и сама не веришь, что все решится за несколько недель.

— Тогда это будут месяцы, — согласилась она. Тревис снова усомнился в ее словах:

— Почему ты говоришь это с такой безнадежностью, как будто мы никогда больше не увидимся?

— Наверное, потому, что несколько дней без тебя показались мне вечностью, — мягко ответила Диана. — Наверное, так чувствуют, когда любят.

— И что же мне делать без тебя? — Он прислонился к стене, потрясенный ее словами, наполнившими его душу радостью, смешанной с горечью.

— То же, что ты делал прежде. До того, как встретил меня.

— Жди меня. — Он больше не мог убеждать ее.

— Всегда… всю жизнь.

— Я люблю тебя, Диана.

— Ты помог мне понять, что такое любовь, — сказала она после недолгого молчания. — Позаботься об Эми ради меня. — Ее голос прервало сдавленное рыдание.

Тревис услышал в трубке бесстрастные гудки.

Самолет стал заходить на посадку. Эми не отрываясь смотрела на горы и долину, нервно теребя в руках пакетик с арахисом. Она чувствовала, как желудок сжимается, противясь одной только мысли о еде. Ей стоило большого труда даже выпить немного содовой воды. Казалось, волнение и беспокойство сплелись в ее желудке в тугой комок.

Наконец самолет пробежал по посадочной полосе и остановился.

Эми вслед за другими пассажирами отстегнула ремни и встала. Ей пришло в голову, что она садилась в самолет, убегая от прошлого, а теперь ей предстояло выйти навстречу будущему.

Тревис уже ждал ее. Он сгреб ее в объятия, крепость которых красноречиво говорила, что ее с нетерпением ждали.

— Отец ждет нас дома. Решили, что лучше не наваливаться на тебя всем сразу.

— Ты приехал один? — спросила Эми.

— Шэрон осталась в машине.

Ему хотелось спросить о Диане, но Тревис отказался от этой мысли, решив, что об этом должна заговорить Эми. Он взял ее сумку, и они пошли за багажом.

— Я умудрилась вместить свои пожитки в два чемодана, — сказала она.

Эми рассказала ему, что рассталась со всеми своими вещами. Тревис предпочел бы, чтобы она так не спешила, не бросалась со скалы, не позаботившись о страховке. Но Эми теперешнюю — решительную и целеустремленную — такие полумеры удовлетворить не могли.

— Никаких сожалений?

— Есть некоторые мысли, но это не то, что ты думаешь. Я знала, что будет трудно расстаться с Дианой, но и представить не могла, что это так тяжело.

— Я думал, она тоже приедет, — сказал он, с неохотой подыгрывая Эми.

— Всю жизнь она меня опекала. Я решила, что пора мне стать самостоятельной.

— Если это и так, мне кажется, она не тяготилась этим.

— Возможно, но это несправедливо. Теперь я уже не буду занимать все ее время. Очень надеюсь, что она встретит отличного парня, выйдет замуж и заведет кучу детей.

Тревис хотел ответить, но заметил спешащую к ним Шэрон.

— Не могла усидеть в машине, — объяснила она и протянула руку Эми. — Привет, я — Шэрон, твоя сестра.

— А я — Эми, — ответила она, пожимая протянутую руку.

— Я бы тебя везде узнала. — Шэрон взяла лицо Эми в ладони и заглянула ей в глаза. — Знаешь, почему? Потому что ты была бы из всех самая симпатичная.

— Но я не… — попыталась возразить Эми.

— Даром тратишь время, — заметил Тревис. — С Шэрон лучше не спорить, она самая упрямая из…

— Не слушай его, — перебила брата Шэрон. — Он переживает, что в рядах сестер Мартелл пополнение. — Она непринужденно взяла Эми под руку. — Когда нас было три к одному, ему еще удавалось изредка вставить словечко. Но сейчас нас четверо, и у него больше никаких шансов.

Тревис всегда ценил и любил Шэрон, но в этот момент он восхищался ею, как никогда. Она приняла Эми в семью без лишних слов, раскрыв ей навстречу свое сердце.

— Мы подождем тебя в машине, — сказала она Тревису и потом обратилась к Эми: — Я захватила несколько семейных фотографий. Ничего, в общем, особенного, наши детские снимки, милые и смешные. Особенно забавно выглядит Тревис. Увидишь, какой он был в десять лет: длиннющий, как оглобля, и страшно лопоухий. — Она перевела взгляд на брата и улыбнулась с любовью и гордостью. — А теперь первый красавец в Джексоне, если, конечно, не считать Дэвиса.

— Перед тем как на ней жениться, Дэвис взял с нее расписку, что она будет всем рассказывать, какой он красавчик, — не мог не поддразнить сестру Тревис.

— Не верь этому обманщику, — рассмеялась Шэрон, увлекая Эми за собой.

— Мои чемоданы зеленые, — крикнула Эми, — на ручках оранжевые полоски.

— Отец так ждет твоего приезда, все ходит из угла в угол, наверное, ковер до дыр протоптал, — сказала Шэрон. — Фэй тоже дома. Она приехала с подарком, но потом решила, что это будет неудобно, так что тебя ждут. Сделай удивленный вид, не выдавай меня, а то она меня загрызет.

Они вышли из здания аэропорта, и голоса Шэрон не стало слышно.

Тревис с улыбкой смотрел вслед сестрам. В его душе вспыхнула искорка надежды, что все обойдется. Если Эми почувствует себя любимой и нужной, ей удастся быстро восстановить внутреннюю силу, которая помогла ей выжить. А тогда она снова захочет вернуть в свою жизнь Диану. И они с Дианой наконец будут вместе.

— Тревис, ты как здесь оказался?

Он поднял голову и увидел приближавшуюся к нему знакомую его матери Джойс Локфорд.

— Я встречаю сестру, — ответил он.

— Если бы я знала, то попросила бы подвезти Джека. Его машина в ремонте, а ему нужно лететь на встречу в Каспер. А как мама? Что-то я давно ее не встречала?

Ее вопрос спустил Тревиса с небес на землю. Он с горечью понял несбыточность своих надежд. И как он мог, пусть даже на минуту, допустить, что путь Эми в семью окажется гладким? Ведь мать только и ждала удобного момента, чтобы ринуться в бой.

32

Диана шла к лифту, просматривая почту. Она не могла удержаться от улыбки, заметив «любовную записку» дочки Стефани Рэйчел, которую та умудрилась затолкать в ящик. Холодильник Дианы сплошь покрывали подобные послания, которые стали копиться с того дня, как ее полуторагодовалая крестница получила в подарок свою первую коробку цветных карандашей. Диана видела в этих рисунках зачатки таланта, а более критично настроенная Стефани считала их всего лишь отзвуками несбывшихся надежд ребенка, безуспешно покушавшегося на стены в гостиной.

Остальная почта не представляла особого интереса: газеты, рекламные листки, счета, поэтому Диана быстро просмотрела все, пока не наткнулась на приглашение на ежегодный торжественный обед и аукцион в пользу создания в Миннесоте и Сент-Поле центра поддержки женщин, жертв жестокого обращения. Диана Винчестер была приглашена в качестве почетного гостя.

Она была приятно удивлена. В этой организации существовала традиция, несколько старомодная: не объявлять имя почетного гостя до того, как разосланы приглашения. Она и не предполагала, что находится в числе кандидатов. В минувшем году многие активисты отдали работе в организации гораздо больше времени и усилий, чем она. Но конечно, никто из них не внес пожертвование в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов от имени сестры, от которой она не имела известий почти два года.

По сути дела, благодарность должна была относиться к родителям. Диана не собиралась говорить им, как она распорядилась их деньгами. Во-первых, у нее не было для этого возможности, во-вторых, ей не хотелось заново переживать неприятную сцену.

Но Карл и Эйлин Винчестер обо всем узнали сами. Диана не могла сказать, каким источником воспользовались родители. Были ли это газеты или помогли друзья. Но имело значение не это, а последовавший телефонный звонок. Мать выразила вслух их общее с отцом мнение. Они считали решение Дианы публичным унижением и рассматривали его как стремление углубить разрыв и сделать примирение невозможным.

Диана положила приглашение в сумочку, затем отправила в мусорный ящик рекламные листки. Она нажала кнопку лифта и вернулась к оставшейся почте.

Ей попался кремового цвета конверт с отпечатанным на машинке адресом. Это было похоже на официальное приглашение или извещение.

Безобидный вид конверта не вызвал подозрений. Она со спокойной душой запустила пальцы внутрь и вытащила плотно исписанный листок, даже не взглянув на обратный адрес.

У нее перехватило дыхание, когда она развернула письмо и увидела знакомый почерк. Диана долго не могла прийти в себя и все смотрела на листок в руке, не в состоянии разобрать ни строчки. Наконец плотно жавшиеся друг к другу буквы стали складываться в слова.

«Диана!

Как трудно оказалось взять ручку и написать письмо, хотя мысленно я общалась с тобой каждый день. В душе я делила с тобой радость и боль, неудачу и успех. Пусть это звучит невероятно, но я всегда чувствовала тебя рядом. Ты не давала мне раскисать, и благодаря твоей поддержке я осталась, хотя иной раз хотелось все бросить и уехать.

Уезжая, я пообещала, что ты не услышишь обо мне, пока все у меня не войдет в нормальную колею. Знаешь, по правде говоря, праздновать окончательную победу еще рано. Дела у меня идут неплохо, хотя иногда случаются дни, когда хочется все бросить. Но водном я уверена твердо: я не могу больше жить без тебя.

Диана, я встретила одного парня, его зовут Питер Дреннан. Он говорит, что любит меня, и что важно — я ему верю. Питер хочет на мне жениться, но я сказала, что сначала ему нужно познакомиться с тобой.

Не могла бы ты… Пожалуйста, приезжай в Джексон. Было бы здорово, если бы ты приехала на следующей неделе. Шэрон исполняется тридцать, и мы собираемся устроить ей на ранчо большой праздник. Все с нетерпением ждут тебя. Я им уже о тебе все уши прожужжала.

Пожалуйста, приезжай, я люблю тебя и скучаю так, что не описать.

Эми».

Очень похоже на Эми. Она отозвалась, когда боль разлуки притупилась и почти утихла. Буря чувств поднялась в душе Дианы. Она сердилась на сестру за мучительно долго затянувшееся молчание, испытывала облегчение, что ожиданию пришел конец, но больше всего ее страшили возможные перемены, происшедшие в жизни каждой из них. Что, если изменений окажется слишком много? Может быть, между ними осталось слишком мало общего, и не окажутся ли они в положении одноклассников на вечере встречи, которым после пары общих фраз оказывается не о чем говорить?

А что Тревис? Эми ничего не написала о нем, хотя не могла не заметить зародившегося между ним и Дианой интереса.

Если он не дождался ее, то где ей найти силы это пережить? Какой же трусихой она стала.

Ведущая в гараж дверь открылась одновременно с подошедшим лифтом.

— Диана, подожди минутку.

Она обернулась и увидела Стефани, которая одной рукой придерживала Рэйчел, а в другой держала пакет с продуктами. Диана засунула остальную корреспонденцию в сумочку, подошла к подруге и взяла девочку, в то время как Стефани вынимала свою почту.

На протяжении двух последних бесцветных и безрадостных лет единственным светлым пятном для Дианы была Рэйчел Гэрхэм. И теперь, хотя ее душа была в смятении, она не могла удержаться, чтобы не улыбнуться, когда малышка наградила ее сияющей улыбкой. Пухленькая ручка потянулась к серьгам, и Диана едва успела увернуться, не давая проворным пальчикам добраться до блестящих колечек.

Розовый бантик, придерживающий непослушные темные волосы девочки, сполз набок, и они торчали в разные стороны. Диана тихонько фыркнула и уткнулась в нежную щечку.

— Хорошо, что ты еще слишком мала, чтобы переживать из-за растрепанной прически. Думаю, следует нам сейчас же поговорить об этих кошмарных бантах с твоей мамочкой. Сейчас мы ей все выскажем.

— Что это ты там нашептываешь моей дочери? — поинтересовалась Стефани, небрежно запихивая почту в пакет.

— Мы решили, что вполне можем обойтись без всяких лент.

Подошел лифт, и Стефани призывно махнула Диане рукой.

— А что прикажешь делать? — полушутя пожаловалась Стефани. — Не приклеивать же мне ей на лоб записку, что она девочка, а не мальчик. Я тут же перестану цеплять ей на голову розовый бант, как только она станет действительно похожей на мою дочку.

Диана пощекотала носом шею Рэйчел, чем вызвала неизменный восторженный визг.

— Не знаю, не знаю, по-моему, только болван может подумать, что эти кокетливые глазенки принадлежат мальчишке.

Они доехали до этажа Стефани, но она не торопилась выходить, а вместо этого спросила, внимательно вглядываясь в лицо Дианы:

— Что-то случилось?

Проницательность Стефани иногда даже пугала Диану. Вот и сейчас она могла поклясться, что ничем не выдала своего внутреннего волнения, и все же чутье не подвело Стефани и в этот раз.

— Потом расскажу, — ответила Диана.

— Что-нибудь на работе? — И тут ее осенило: — Господи, неужели объявился Тревис?

— Эми, — покачала головой Диана.

— Она позвонила тебе в контору? — Стефани придержала створки собиравшегося закрыться лифта.

— Она прислала мне письмо. — Диана перехватила ребенка на другую руку и достала из сумочки конверт. — Вот, можешь сама прочитать.

Стефани потянулась за листком, в это время дверца лифта толкнула ее в руку.

— Послушай, зайди ко мне. Мы сможем обо всем поговорить.

— Не сейчас, мне нужно побыть одной. О многом надо подумать.

— Даю тебе час. К этому времени я уложу Рэйчел, и тогда поговорим спокойно.

— Может быть, лучше завтра.

— Тебе надо поесть. Я приготовлю…

— Помнишь, ты как-то просила напомнить, если будешь становиться назойливой.

— Я?! — искренне удивилась Стефани. — Это я-то назойливая? Да никогда в жизни, и в мыслях у меня этого не было.

Диана решила, что поднимется пешком, и вышла из лифта проводить Стефани до квартиры.

— Я тебе позвоню, если надумаю прийти, — сказала она, передавая девочку Стефани.

— Мне не хочется оставлять тебя в таком состоянии.

Иметь такого друга, как Стефани, было одновременно и счастьем и бременем. Подруга знала Диану не хуже Эми, но сестру Диана не видела почти два года и все свои заботы теперь делила со Стефани.

— Со мной все в порядке, — успокоила она подругу.

Рэйчел выскользнула из рук матери и, забавно переваливаясь, направилась в квартиру.

— Эми пишет что-нибудь о Тревисе? — поинтересовалась Стефани.

— Ничего, — покачала головой Диана. — Она приглашает меня приехать в Джексон на следующей неделе. Для этого есть несколько причин.

— Поедешь?

— Еще не знаю.

Стоило ей это сказать, как она ясно поняла, что все для себя решила, и сама этому удивилась. Наверное, все отразилось на ее лице, потому что Стефани сказала:

— Мне кажется, ты решила это только сейчас.

— Ты права.

— Ну, так что?

— Как я могу не поехать? — вопросом на вопрос ответила Диана.

Она чувствовала себя так, словно дверь, скрывавшая от нее все ответы, в которую она так долго не могла достучаться, неожиданно распахнулась настежь.

— Все это время я считала, что понимаю Эми, принимаю те причины, из-за которых она пошла на такой шаг. Но как раз сейчас мне стало ясно, что в глубине души я не верила ни одному ее слову. — Диана умолкла, пораженная неожиданным открытием.

— Это только еще раз доказывает, что ты обыкновенный человек, — подытожила Стефани.

— Письмо Эми застало меня врасплох, — призналась Диана. — В моей душе проснулись обида и гнев, о существовании которых я и не подозревала. Мне нужно обязательно поехать и помириться с ней, иначе я никогда не буду знать покоя.

— А как с Тревисом?

— Что как?

— Мне не хочется, чтобы ты уехала туда, ничего предварительно не узнав о нем, с душой нараспашку. — Стефани с беспокойством посмотрела на нее.

— Я была бы форменной идиоткой, рассчитывая, что он меня ждет, после того как я не отвечала на его звонки и отсылала назад нераспечатанными письма.

Все это время Диана боялась, что один звонок или прочитанное письмо заставят ее нарушить данное сестре обещание. Так бросивший пить алкоголик избегает спиртного, зная, что даже один-единственный глоток способен пробудить в нем прежнюю страсть. Когда недели превратились в месяцы и ей стало ясно, что их надеждам на короткую разлуку не суждено осуществиться, было уже поздно. Звонки прекратились. Диана не хотела изводить себя предположениями, объясняющими причину молчания Тревиса. Если у него появилась другая, ей не хотелось узнавать об этом. А так у нее оставались мечты, скрашивавшие тоскливое одиночество ночей.

— Зачем ты так говоришь? — спросила Стефани. — Я же знаю, как дорог тебе этот парень. За два года ты не взглянула ни на одного мужчину.

— Может быть, мне и полезно будет увидеть его с другой. Тогда я смогу заняться своей личной жизнью. — Диана сама не верила в то, что говорила. Благодаря записной книжке, оставленной Тревисом, Диана знала его теперь лучше, чем два года назад. Время и расстояние не могли погасить ее любовь, которая, напротив, еще более окрепла.

Из кухни раздался звон разбитой посуды, и вслед за этим они услышали истошный вопль.

— Не уходи, — попросила Стефани, — я сейчас.

— Ты займись Рэйчел, а я позабочусь о себе. — Слова эхом отозвались в ее сознании. Не к этому ли стремилась Эми: самой заботиться о себе.

33

Эми встретила Диану в аэропорту, но не сразу повезла ее на ранчо. Сначала они поехали на север, где в стороне от дороги находился укромный уголок — площадка с видом на долину и горы. По ней неспешно петлял ручей, неся свои воды в реку, называвшуюся Змеиная, полноправными хозяевами которой считались бобры.

Здесь время словно остановилось. Над горами и долиной царили торжественная тишина и покой. Будничная суета казалась отсюда чем-то призрачным и далеким, тревоги и заботы становились незначительными, теряя остроту. Когда Эми тянуло побыть в одиночестве и подумать, она неизменно приезжала сюда.

Почти всю дорогу сестры проделали молча. Казалось, им проще говорить на общие темы: о предстоящих выборах, общих знакомых, горном пейзаже. А вот простого, живого разговора не получалось, например, о новом лаке для ногтей, который первый раз попробовала Эми, или о том, исполнила ли свою угрозу Диана пожертвовать одной из общественных организаций подарок Стюарта: перстень с бриллиантом в два карата.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила Диана.

— Чтобы ты могла высказать без посторонних все, что думаешь, — пояснила Эми, открывая дверцу. — Давай прогуляемся к ручью, а то тебе, наверное, уже надоело сидеть.

Они вышли из машины и стали молча спускаться по тропе. Не прошли они и сотни шагов, как Диана не выдержала:

— Я страшно обижена на тебя, Эми.

— Знаю и понимаю тебя.

— Еще бы. Но тебе так легко не отделаться. — Она нервно сунула руки в карманы жакета. — Из твоего письма можно было заключить, что ты не до конца поверила в себя и твоя борьба за место в семье еще не закончена. И вот я приезжаю и что же вижу: твою довольную и счастливую физиономию. — Диана сделала шаг назад и придирчиво оглядела сестру. — Ты еще никогда не выглядела так хорошо.

— Спасибо.

— Я приехала не для того, чтобы говорить тебе комплименты. — Диана прошлась взад и вперед по площадке и возобновила атаку. — Почему ты молчала так долго? Или новая жизнь так захватила тебя, что нельзя было выкроить несколько минут для минутного телефонного звонка?

— Извини, я не хотела делать тебе больно. — Гневные слова сестры не задевали Эми, но скрывавшаяся за ними душевная боль терзала ее сердце.

— Так почему же ты не звонила? — возмутилась Диана.

— Все это время, вплоть до прошлого месяца, не было дня, когда бы мне не хотелось сбежать отсюда. Стоило мне позвонить, а тебе достаточно только намекнуть, что ты меня ждешь, я примчалась бы обратно первым же рейсом, — неожиданно призналась Эми.

— Что же здесь произошло? — Сочувствие мгновенно погасило гнев. Диана снова подошла к Эми. — Что такое они тебе сделали?

— Моя добрая, чудесная сестра, — сказала Эми, глядя на Диану долгим, внимательным взглядом, — как всегда, ты готова броситься на мою защиту, хотя с большим желанием свернула бы мне шею. Теперь ты понимаешь, почему я не могла позвонить тебе? Мне нужно было, чтобы меня просто выслушали, а не помогали.

И тогда Диане стала ясна неприкрытая правда, которую ей пыталась втолковать Эми: «Тебе нужна была подруга, а не сестра».

— Ты в этом не виновата. Всю жизнь я не возражала, когда ты опекала меня, но потом я поняла, что пришло время мне зажить самостоятельно, не надеясь на твою помощь.

— Я горжусь тобой, — сказала Диана и затем призналась: — И завидую тебе.

— Но чему же тут завидовать? — поразилась Эми.

— Мне нравилось тебя опекать. Мне хотелось быть нужной тебе.

— Ты всегда будешь мне нужна.

— Но по-другому.

— Тебя это огорчает? — осторожно спросила Эми.

— Нет, но к этому еще надо привыкнуть. — Диана на минуту задумалась. — Наверное, мне понравится быть твоим другом.

— Диана, я дала себе слово не плакать, а теперь посмотри на меня. — Эми смахнула навернувшиеся слезы.

Диана хотела достать из сумочки платок, но вспомнила, что оставила ее в машине.

— Похоже, тебе придется утираться рукавом.

— Я обожаю тебя, — улыбнулась Эми сквозь слезы.

— Я тоже люблю тебя. — Диана обняла Эми, и они пошли обратно к машине по утоптанной тропинке бок о бок, голова к голове. — А теперь расскажи мне обо всем.

— Ты уверена, что хочешь все узнать?

— Думаю, что выдержу. — Диана крепче обняла сестру. — Мне нужна практика, чтобы научиться слушать и молчать.

По пути на ранчо Эми вкратце рассказала Диане о нападках Дороти, которая осталась верна себе. Она не проявляла ни малейшего желания внести мир в семью и не пыталась залечить раны. Дороти не намерена была сдаваться, она не пожалела усилий, чтобы опорочить дочь, от которой отказалась. Возможно, таким способом она думала оправдать свой поступок. Дороти была убеждена в том, что в семье снова наступит мир, если удастся заставить Эми покинуть Джексон.

Дороти наняла частного детектива, чтобы выяснить подробности жизни Эми в Миннеаполисе. Она тактически тонко рассчитывала свои действия и постепенно выдавала одну шокирующую новость за другой знакомым, друзьям и впечатлительным младшим сестрам Эми, как раз в тот момент, когда той удавалось перекинуть хрупкий мостик доверия. Слухи и сплетни наводнили город, подогревая как любопытство, так и возмущение местных жителей. Знакомые семьи раскололись на два лагеря, в зависимости от возраста и убеждений.

Дороти возглавила ту группу, которая верила в неприкосновенность домашнего очага и считала Эми его разрушительницей. Она довела до сведения сторонников все прошлые прегрешения Эми во всех подробностях, включая увлечение спиртным, наркотиками и арест по обвинению в проституции. Был единодушно вынесен вердикт: Эми — алчная и корыстная нарушительница общественного спокойствия. Гас же, по их мнению, долгие годы испытывавший чувство вины, спятил от радости при вести о появлении Эми.

Дороти сдалась и уехала к своей матери в Огайо только после того, как Гас стал с гордостью сообщать всем и каждому, что нашел наконец среди своих детей преемника и теперь спокоен за ранчо. Джуди уехала с матерью, но через месяц вернулась и поселилась в городе, где стала работать неполный рабочий день вместе с Шэрон.

Спустя два месяца после отъезда Дороти пришли бумаги на развод. Гас передал их своему адвокату, чтобы тот поискал возможность такого раздела имущества, который позволил бы обойтись без продажи части ранчо. Однако никто особых надежд на успех не питал.

Слушая рассказ Эми, Диана задавала вопросы, но старалась удерживаться от замечаний. Это давалось нелегко, но тем большее она испытывала удовлетворение от того, что справляется со своей новой ролью.

Они подъехали к тому месту, где начиналась дорога из гравия, ведущая к ранчо.

— Ну вот, почти приехали, — заметила Эми.

— Все по-прежнему, — сказала Диана.

— Я и забыла, что ты здесь не в первый раз, — улыбнулась Эми и притормозила: на дорогу перед машиной выскочил заяц. — Кто бы мог подумать, что мне понравится жить в такой глуши.

— Да, такое трудно было себе представить.

— Мне не терпится познакомить тебя с Картером, — призналась Эми.

— Картер, это кто?

— Мой племянник, — Эми прежде не приходилось заниматься с малышами, и потому она была в восторге от Картера. — Это ребенок Шэрон.

— Я и забыла, что она была беременна. — Диане хотелось рассказать Эми о Рэйчел, но она решила приберечь эту новость до следующего раза.

— Хочешь, расскажу последние новости о Тревисе? — спросила Эми.

— Нет, — чересчур поспешно ответила Диана и, стараясь исправить оплошность, добавила: — Он приедет на семейный праздник, так что еще успеем поговорить.

Эми пришла в замешательство: подтверждалась ее догадка об отношениях Дианы и Тревиса. Но как много времени потребовалось ей, чтобы это выяснить.

— Тревис звонил вчера и предупредил, что задержится.

— Он знает, что я приезжаю?

Эми видела, как трудно было Диане задать этот вопрос.

— Нет, я не говорила никому, хотела сделать сюрприз.

Диана отвернулась и стала смотреть в окно. Она сама себе устроила ловушку, не имея возможности открыть правду, ведь они договорились с Тревисом сохранить свои отношения в тайне, а теперь еще их разделяли эти бесконечные два года.

Вечером на ранчо собралось все многочисленное семейство Мартеллов. Диане еще никогда не приходилось бывать на подобном торжественном сборище близких родственников. Она прошла через комнату, улыбнувшись женщине, с которой ее до этого познакомили, по имени Мэнди или Сэнди, и кивнула подростку, на котором красовался ремень с пряжкой величиной чуть ли не с тарелку. Самым удивительным было то, что Диана не чувствовала себя чужой, как будто то, что она сестра Эми, роднило ее с семьей Мартелл, и не важно, что связи эти были достаточно сложны.

Все были искренне рады познакомиться с Дианой, за исключением Джуди, которая держалась вежливо, но сдержанно. После того как удивление от ее неожиданного появления немного улеглось, Гас взял чемоданы Дианы и отнес их в комнату для гостей, заявив, что она будет жить в ней столько, сколько захочет. Если бы приглашение исходило от кого-либо другого, Диана могла бы посчитать его обычной данью вежливости, но в искренности Гаса она не сомневалась.

Уже через несколько минут после знакомства с Шэрон Диане казалось, что они давно знают друг друга. Вначале Фэй оставалась подчеркнуто вежливой, но после обеда, когда они оказались с Дианой вдвоем, она стала расспрашивать ее о работе в компании Сандерса. Как выяснилось, Диана была живым воплощением мечты Фэй, которая хотела поближе узнать жизнь большого города, окунуться в атмосферу крупной компании и открыть для себя тот незнакомый мир, о котором знала из рассказов богатых туристов, приезжавших в Джексон.

Диана прошла через переполненную гостиную и оказалась в относительной тишине прихожей. Она посмотрела на часы: Тревис задерживался уже на два часа.

Диана подошла к окну рядом с дверью и выглянула во двор. Может быть, он вообще не приедет. Эта мысль пробудила в ее душе чувство облегчения и одновременно разочарования. Она уже жалела, что не расспросила Эми о Тревисе, тогда бы ей не пришлось придумывать, как себя вести, если он приедет не один. Она знала, что не сможет скрыть свои чувства и он сразу все поймет, увидев ее лицо.

По крайней мере она не станет объектом для разговоров. Никому больше не следует знать, как долго она цеплялась за несбыточные надежды.

Диана открыла дверь, украдкой оглянулась, не видит ли ее кто-нибудь, и выскользнула наружу.

— Мне надо было ей все рассказать, — сказала Эми, наблюдавшая за сестрой из угла гостиной. — Несправедливо заставлять ее ждать и мучиться.

Питер положил руки ей на плечи и повернул к себе.

— Если бы Диана захотела о нем узнать, она бы спросила.

— Знаю, но только…

— Только тебе бы хотелось, чтобы она была так же счастлива, как и ты, — сказал он, нежно обнимая ее. — Ты знаешь, она мне очень понравилась. Мы с ней немного поговорили, и могу подтвердить, она именно такая, как ты описала.

— Было бы так хорошо, если бы Диана и Тревис были действительно влюблены! — прижимаясь плечом к его плечу, призналась Эми. Она была влюблена, счастье переполняло ее, и ей хотелось, чтобы и все окружающие были довольны и счастливы.

Только теперь Эми стал ясен смысл пристальных взглядов, она знала, что улыбка может не сходить с лица просто потому, что любимый человек находится рядом, а еще были прикосновения — мимолетные и словно бы случайные.

Эми ужаснулась, когда осознала, как несправедливо она поступила, разлучив Диану и Тревиса. В своем порыве исправить ошибку она призналась Питеру, что готова на следующий же день звонить Диане и взять назад свои условия. Но Питер, как всегда, рассудил здраво: Диана и Тревис должны сами все решить для себя. Эми же, со своей стороны, могла всего лишь посодействовать их сближению.

Очень кстати пришелся день рождения Шэрон, о котором Эми и забыла. Семейное торжество оказалось прекрасным поводом для долгожданной встречи.

— Боюсь, тебя может ждать разочарование, — сказал Питер, прижимаясь подбородком к ее макушке.

Эми знала, что он прав, но это не имело значения. Два года назад она и представить не могла, что когда-либо ее будет окружать заботливая семья, что она встретит и полюбит человека, для которого ее прошлые ошибки не имели значения. Он любил ее такой, какая она есть.

И хотя Эми прекрасно понимала, что в такие дела не следует вмешиваться, ей все же очень хотелось, чтобы и у Дианы с Тревисом все сложилось так же хорошо, как и у нее с Питером. Она обняла его за шею, приподнялась на цыпочки и поцеловала.

— Я сейчас вернусь.

— Куда ты?

— Выйду на крыльцо.

— Но твое присутствие вряд ли что-либо решит.

— Знаю.

— Думаю, мне лучше выйти с тобой, — сказал Питер и взял ее за руку.

— Я люблю тебя, — шепнула Эми и посмотрела ему в глаза. Их пальцы крепко переплелись, и Эми захотелось, чтобы Питер всегда был рядом с ней и в радости и в печали.

— И как это мне так повезло? — Питер снова поцеловал ее.

— Дело тут не в удаче, ковбой, — довольно улыбнулась Эми. — Это все твои потрясающие джинсы в обтяжку. В них ты просто неотразим.

— А на прошлой неделе ты уверяла меня, что это был мой лосьон для бритья, — рассмеялся Питер.

Эми облокотилась о перила и поискала глазами Диану.

— Ты ее видишь? — спросила она Питера.

— Вон она. — Он подошел к Эми и обнял ее за талию.

Диана прошла через двор к сараю, где рыжий Лабрадор Питера затеял с ней игру, прося бросать ему палку.

— А вот и он, — проговорила Эми.

Она видела, как пикап Тревиса миновал поворот и направился к дому. Эми прислонилась к плечу Питера, словно прося у него поддержки.

— Мне надо было предупредить его, что она будет здесь. Что, если он решит пригласить кого-нибудь?

— Теперь поздно говорить об этом.

Машина приближалась, и волнение Эми все нарастало. Ну, как она могла упустить из вида, что Тревис мог приехать с женщиной? Она стала пристально всматриваться, пытаясь разглядеть, сидит ли кто-либо рядом с Тревисом. Но лучи заходящего солнца отражались от стекол, и ей ничего не удалось увидеть. Эми закрыла глаза, потом снова открыла, услышав, что мотор затих.

Тревис вышел и, заметив их, приветливо помахал рукой.

На другом конце двора Диана застыла с зажатой в руке палкой. Пес нетерпеливо повизгивал в ожидании броска. Но в следующую минуту он увидел Тревиса и, забыв об игре, понесся к нему навстречу с радостным лаем.

Все эти долгие два года Диана жила, храня в памяти образ Тревиса, ей казалось, со временем зрительный образ становился ярче и отчетливее. Но теперь она поняла, что ошибалась. В жизни Тревис оказался еще более сильным и мужественным, чем запомнился ей раньше. Как она могла забыть его уверенную свободную походку? А может быть, она сознательно старалась спрятать поглубже это воспоминание, чтобы еще больше не растравлять рану?

Диана нервно вытерла ладони о брюки, ожидая, когда Тревис заметит ее. По крайней мере он приехал один. Теперь она поняла, что увидеть рядом с ним другую женщину было бы выше ее сил. Диана с ошеломляющей ясностью осознала, что любовь к этому человеку прочно поселилась в ее сердце и останется в нем навсегда.

— Эх, ты, а еще сторожевой пес! — Тревис ласково потрепал собаку за уши. — Тебе надо…

Слова замерли у него на губах. Он стоял не шевелясь, словно боясь, что она растает, как призрачное видение.

— Диана?

Она кивнула, не в силах говорить. Тревис как будто очнулся и двинулся к ней навстречу.

Они молча смотрели друг другу в глаза, слова им были не нужны. Его взгляд сказал Диане обо всем. Тревис ждал ее… Он ее не забыл…

Он подошел к ней и крепко обнял.

— Неужели ты и правда приехала? — шепнул он.

— Мне и самой не верится…

Тревис слегка отстранился, взял в ладони ее лицо и взглянул в глаза.

— Неужели это не сон?

— Я люблю тебя! — вместо ответа тихо произнесла Диана.

— В моих снах ты всегда говоришь, что любишь меня.

— Я так скучала по тебе.

— И об этом ты тоже говорила, — улыбнулся он.

— Если ты сейчас же не прекратишь болтать и не поцелуешь меня, то…

Тревис не стал дожидаться конца фразы. В его пылком поцелуе слились страсть и желание стереть из памяти горечь и печаль разлуки, сохранив навсегда этот счастливый миг.

— Я так боялась сегодня ехать сюда, — призналась Диана.

— Почему?

— Я не знала, что было бы со мной, если б ты завел себе другую.

— Этого просто не могло быть. — Он ласково коснулся губами ее виска, лба, кончика носа. — Для меня не существовало и не будет существовать никакой другой женщины.

Тревис поднял ее на руки и закружил в порыве неудержимой радости.

— Я собираюсь всю оставшуюся жизнь день за днем доказывать тебе, что мы созданы друг для друга.

— Мистер Мартелл, как я понимаю, это предложение руки и сердца?

— Еще нет, но сейчас будет. — Он бережно поставил ее на землю и опустился перед ней на одно колено. — Прошу тебя выйти за меня замуж. Да или нет?

— Да, тысячу раз да! — счастливо рассмеялась Диана, обнимая его за шею.

— Почему ты плачешь? — спросил Питер Эми.

— Только сейчас я поняла, как любит меня Диана. — Она обернулась и посмотрела на него. — Значит, я стою ее любви?!

Она упивалась этим новым чувством, уверенная, что оно не покинет ее никогда.

1

Джексон Поллок (1912—1956 гг.) — американский художник-абстракционист. (Здесь и далее прим. пер.)

2

Tamale — мексиканское блюдо из мяса с кукурузой и красным перцем.

3

Сандвич «Рубен» — поджаренный кусок ржаного хлеба с солониной и сыром.

4

Чиппендейл — стиль английской мебели XVIII в.

5

Гаспачо — испанский холодный овощной суп.