Письменная и устная речь человека представляет собой богатейший источник информации о самых разнообразных признаках, характеристиках предмета описания (другого человека, факта, процесса и т.д.), самого пишущего или говорящего и других обстоятельств. Не случайно, как и ученые-криминалисты, психологи, лингвисты, так и оперативные работники органов дознания, дознаватели, следователи традиционно уделяют большое внимание указанному объекту и использованию речевой информации, полученной от ее носителей, для выявления и изобличения преступников, пресечения, предотвращения и раскрытия преступлений. Исследования письменной и устной речи в России, как теперь, так и во времена СССР, ведутся в рамках относительно самостоятельных областей криминалистики – автороведения и фонологии (фоноскопии). Основной объект психологических автороведческих исследований – рукописные, машинописные и иным способом исполненные тексты, а точнее, – смысловое, понятийное, содержательное наполнение текста. Они осуществляются для идентификации авторов текста (при наличии проверяемого лица и образцов его письменной продукции), а также для решения комплекса диагностических и других распознавательных задач, связанных с определением признаков неизвестного автора, решением вопросов относительно общности источника происхождения нескольких текстов, условий их исполнения. Наращивание теоретического потенциала, развитие базы методической оснащенности увеличивают возможности и повышают качественный уровень автороведческих экспертиз. По мере того как судебно-автороведческая экспертиза формировалась в специфический вид судебной экспертизы, имеющей собственный предмет, объект, задачи и средства исследования, все явственней ощущалась необходимость создания автоматизированного рабочего места (АРМ) эксперта-автороведа, предназначенного для обеспечения автоматизации процесса решения идентификационных и неидентификационных задач (определения уровня образованности, интеллектуальных возможностей, половой и возрастной принадлежности, родного языка, профессиональной принадлежности и некоторых других признаков устанавливаемого лица как автора исследуемого текста). По сообщению А.Ю. Комиссарова, решение этих задач предполагает наличие в АРМе эксперта-автороведа блока индексации лексических единиц встроенного словаря по следующим параметрам:

1) часть речи, к которой относится слово;

2) преимущественная область профессионального использования (отнесение к области профессионализмов);

3) преимущественное использование возрастными группами;

4) преимущественное использование группами мужского или женского пола;

5) преимущественное использование лицами, использующими русский язык как неродной или иностранный.

Созданные в ходе научных исследований методы индексации позволяют существенно расширить круг решаемых экспертами-автороведами криминалистических задач, а оперативным работникам МВД и следователям – получать дополнительную ориентирующую информацию при проведении оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий. Важны они и для упорядочивания словарных массивов по классификационным категориям, существенным для дальнейших автороведческих исследований с использованием АРМа "Лексика".

Основной целью, которая ставилась исследователями, является разработка блока индексации лексических единиц встроенного словаря АРМа эксперта-автороведа "Лексика" на базе различных фундаментальных естественных словарей, а также научного материала, имеющегося в современной лексикологии, и обобщения многолетнего экспертного опыта.

При этом были решены задачи по следующим направлениям:

1) часть речи лексической единицы;

2) профессионализмы;

3) возраст автора;

4) пол автора;

5) образование автора;

6) русский язык как неродной или иностранный.

Решение поставленных задач потребовало проведения и использования результатов ряда экспериментальных и теоретических исследований. Объектами исследований являлись:

а) материалы лексико-синтаксических словарей, справочников, научных публикаций по классификации русской лексики;

б) общие и частные признаки (количественные и качественные) письменной речи, характеризующие интеллектуальный и функционально-динамический стереотип автора текста.

В ходе работ были выявлены лексические единицы речи, отражающие письменно-речевые навыки автора текста, свидетельствующие о принадлежности его к одной из следующих групп-носителей русского языка:

1) по преимущественной области профессионального или социологического использования слов: военный, врач, инженер, педагог, преступник, священник, работник сельского хозяйства, экономист, юрист;

2) по преимущественному использованию русской лексики лицами определенной возрастной группы (до 14 лет, 14– 20 лет, 21–45 лет, 46–60 лет, старше 60 лет);

3) по преимущественному использованию русской лексики группами мужского и женского пола;

4) по преимущественному использованию русской лексики лицами, использующими русский язык как родной или неродной (в том числе иностранный);

5) по преимущественному использованию русской лексики лицами со средним или высшим образованием.

Кроме того, в АРМе эксперта-автороведа "Лексика" были заполнены оставшиеся свободные поля, указывающие на отнесение слова к определенной части речи: существительное, глагол, прилагательное, наречие, числительное, местоимение, союз, предлог, частица, причастие, деепричастие, вводное слово.

Выявленные в ходе работы списки слов были внесены в основной блок индексации лексических единиц словаря, являющийся базой данных массива лексики русского языка с указанием таких их основных характеристик как:

а) общая частота встречаемости слова;

б) частота встречаемости в сфере художественной прозы;

в) частота встречаемости в сфере драматургии;

г) частота встречаемости в сфере научно-публицистической литературы;

д) частота встречаемости в газетно-журнальной сфере.

Перечисленные списки слов наряду с их частными характеристиками составили достаточно репрезентативный объем русского словаря, позволяющий эксперту-автороведу использовать разработанные ранее методы и приемы во всей полноте их возможностей.

Результаты выполненной работы не имеют аналогов в отечественной и зарубежной практике. Среди существующих программных продуктов лингвистического или криминалистического направлений не существует списков лексем, представленных в виде блоков индексированных лексических единиц встроенного словаря, содержащих данные о частотах встречаемости слов или их принадлежности к какой-либо социально ориентированной группе носителей русского языка.

По причине постоянного изменения русского словаря разработчиками рекомендуется проведение дополнительных исследований, которые должны носить систематический характер с регулярным периодическим обобщением дополнений, внесенных в словарь АРМа "Лексика" различными пользователями. Такой подход позволит получать максимально эффективный инструментарий, пригодный для проведения автороведческих экспертиз, соответствующий запросам экспертной практики, современному уровню науки и техники.

Кроме того, блок индексации позволяет упорядочить словарные массивы по классификационным категориям, существенным для дальнейших автороведческих исследований с использованием АРМа «Лексика», а также для обучения сотрудников экспертно-криминалистических подразделений МВД России, экспертов-автороведов других ведомств и организаций, слушателей и курсантов, высших и средних учебных заведений, специализирующихся на экспертном исследовании письменной речи.[38]

Второй план исследования речевой активности касается устной речи, зафиксированной на фонограмме и соответствующем материале видеозаписи. Эти исследования образуют одно из направлений судебно-фонологической экспертизы, бурно развивающейся в последние годы. Во многом прогресс на этом пути достигнут благодаря применению психолингвистических методов исследования голосовой информации. Объекты данных исследований можно разделить на четыре группы.

Фоно– и видеоматериалы, содержащие речевую информацию, имеющую отношение к устанавливаемым по делу лицам и событиям, которая до или после возбуждения уголовного дела была зафиксирована преступниками, потерпевшими, свидетелями с помощью средств звуко– и видеотехники. Содержащаяся в данных объектах информация может относиться к предкриминальным, криминальным и посткриминальным событиям и фиксироваться инициаторами по различным соображениям (например, в целях оказания помощи правоохранительным органам в раскрытии преступлений и изобличении виновных или для ее тиражирования в коммерческих целях, для шантажа и запугивания, для личного использования). К ним, в частности, относятся видеозаписи сцен мужеложства, убийства и расчленения трупов потерпевших, сделанные самими участниками таких актов или их соучастниками.

Подобные носители звуковой и визуальной информации могут быть представлены в правоохранительные органы их владельцами и иными лицами в официальном порядке или конфиденциально либо изъяты при производстве обыска, осмотра места происшествия, выемки.

Фонограммы и видеодокументы, изготавливаемые в ходе оперативно-разыскных мероприятий их участниками в процессе наблюдения за разрабатываемыми лицами, их преследования и задержания.

Фонограммы, содержащие запись сообщений по телефону о готовящемся, совершенном или совершаемом преступлении, поступающие от известных или анонимных источников речевой информации.

В рамках автороведческих исследований объекты этих групп могут изучаться для идентификации лиц – источников голосовой информации, дифференциации фрагментов речи и определения, кому она принадлежит в случае записи разговора нескольких собеседников, распознавания признаков неизвестных источников речевой информации, определения их состояния и условий, при которых продуциировалась речь.

Фоно– и видеодокументы, отражающие характер производимых процессуальных действий, их участников, порядок, условия производства и полученные результаты. (Например, допрос кого-либо, производство обыска в помещении.) Исследования этих объектов могут производиться в целях проверки версий о неправомерном психическом воздействии со стороны следователя или других лиц в отношении допрошенных, иных участников следственных действий. Упомянутые объекты могут исследоваться и в рамках технико-криминалистических экспертиз, в частности, для выяснения возможности фабрикации видео– и аудиодокументов. (Эти вопросы не входят в предмет нашего исследования.) Накопленные в рассматриваемых областях научной и практической деятельности знания, потребности следственной и оперативно-розыскной практики создали объективные предпосылки для оптимизации соответствующих исследований и расширения их возможностей с позиции последних достижений научно-технического прогресса во второй половине XX в. С этим, в частности, связана постановка в российской криминалистической литературе вопроса о целесообразности построения новой области криминалистического научного знания и соответствующего ему нового вида судебной экспертизы, объединяющего исследования двух форм речи – устной и письменной.[39]

В качестве доводов в пользу данного проекта приводятся такие аргументы: сходство идентификационных признаков устной и письменной речи (Т.В. Аверьянова), "… общность признаков, выделяемых при исследовании устной и письменной речи, а также сходство методов, применяемых для выявления признаков и их оценки" (И.В. Заяц).

Указанное предложение заслуживает всяческой поддержки, тем более что в данном случае мы еще раз сталкиваемся с ситуацией, на которую в полной мере распространяется известное изречение о том, что Запад нам поможет. Правильней, правда, сказать, что помочь мы должны сами себе, но с учетом западного опыта. Дело в том, что проблема, пребывающая у нас в статусе предмета дискуссий, за рубежом давно идет по пути ее успешного практического решения. Там, на стыке психологии, криминалистики и лингвистики уже сформировалась новая интегративная область научного знания, которую можно определить как криминалистическую психолингвистику. Ее возникновение во многом обусловлено потребностями практики раскрытия преступлений, остро нуждающейся в разработке речевых профилей (портретов) устанавливаемых преступников. Продуктивность исследований данного плана существенно возросла после создания метода психолингвистического анализа речевой информации.

Как мы сообщали ранее в своих публикациях[40], родина метода психолингвистического анализа – США.

Первая публикация по этой теме появилась в Бюллетене ФБР в сентябре 1979 г. Называется статья "Анализ угроз – психолингвистический подход". Ее авторами являются сотрудник ФБР Джон Дуглас и профессор Сиракузского университета Мюррей С. Майрон – основоположник и энтузиаст этого метода в криминалистике. Объектами данного анализа служат письменные и устные сообщения. Они изучаются с помощью аналитических психолингвистических методов в целях установления признаков, указывающих на происхождение, среду обитания, психолингвистические и иные черты личности источников речевой активности. Полученные результаты позволяют построить поисковый психолингвистический портрет неизвестного автора письменного текста или звуковой информации, который может содержать данные о возрастной и половой принадлежности, образовательном уровне, географической и этнической среде, роде занятий устанавливаемого лица. Эти сведения устанавливаются путем анализа словарного запаса, синтаксиса, акцента и многих других особенностей устной и письменной речи. Наряду с этим путем сравнения выявленных особенностей аналогичных объектов устанавливается, принадлежит ли различная речевая продукция одному или разным лицам. Эта же задача может быть решена и на базе сравнительного анализа носителей устной и письменной речи. Важным направлением указанных исследований является идентификация источника речевой информации в случае установления его личности и получения от него образцов объектов, аналогичных тем, что направлены на исследование. При этом положительный результат может быть достигнут не только тогда, когда исследуются оригиналы, но и доброкачественные копии изучаемых объектов.

Первоначальной целью программы, созданной профессором Майроном, был анализ угроз в связи с деятельностью террористов. Как выяснилось позже, психолингвистический анализ может с успехом применяться при расследовании убийств, иных преступлений, если в распоряжении следствия имеются устные или письменные сообщения подозреваемых и обвиняемых.

Анализируемый метод реализуется следующим образом.

Получив сообщение или иную коммуникацию, эксперт-психолингвист вводит информацию в компьютер. Каждая фраза, слово, слог, пауза, запятая автоматически сканируются компьютером и относятся к одной из множества категорий. Эти категории, установленные эмпирическим путем, имеют важное значение в характеристике угрозы. Кроме того, компьютер табулирует "встречаемость" таких элементов как пунктуация, "запинки" в речи, орфографические ошибки, структура предложения.

Осуществлявшийся на протяжении ряда лет компьютерный анализ громадного количества угроз позволил составить так называемый "словарь угроз". Объем и содержание словаря постоянно пополняются. По состоянию на 1996 г. он содержал 350 категорий репрезентирующих более 250 000 слов. Эти угрозы ранжируются от записок (предсмертных) самоубийц до сообщений террористов и включают как ложные угрозы, так и угрозы, воплощенные в жизнь. Кроме того, в памяти компьютера хранится свыше 15 милл слов, собранных путем анализа обычного английского разговорного и письменного языка. Любое непривычное слово или необычное его употребление "улавливается" компьютером и подвергается углубленному анализу, сопоставляя ("взвешивая") словоупотребление автора письменного текста (говорящего) со словарем "среднего человека". Эксперт-психолингвист может выделить слова-"автографы" – своеобразные "опознавательные знаки" индивида, прослеживающиеся в различных коммуникациях.

Что касается расследования убийств и других тяжких преступлений, то психолингвистические методы могут быть применены в случаях, когда преступник обращается к кому-либо (например, в прессу, полицию) с устными или письменными "посланиями". В качестве примера можно назвать расследование по делу серийного убийцы Давида Берковица, подписывавшего свои послания в газеты "Сын Сэма".

Благодаря использованию психолингвистики в самом начале расследования удалось составить профиль этого киллера, оказавшийся, как выяснилось впоследствии, очень точным. Нелишне отметить, что по описанию свидетелей киллеру было где-то тридцать с небольшим (вводило в заблуждение то, что он был чуть лысоват). Психолингвистический профиль, основанный на письменных сообщениях, правильно определил возраст киллера: от 20 до 25 лет. Составленный доктором Майроном профиль Берковица оказался поразительно сходным с оригиналом в части, например, роста и веса, а также того, что преступник не живет с матерью (приемная мать умерла, когда Берковицу было 14 лет), что киллер будет продолжать нападать на молодых привлекательных женщин до тех пор, пока не попадется, а при задержании не окажет сильного сопротивления (так и было).

Как полагает Майрон, типичный психолингвистический профиль (портрет) должен состоять из трех разделов. Первый, и самый важный для расследования, это демографический профиль автора сообщения (коммуникации). В нем фиксируются вероятный возраст, пол, место рождения и ряд других признаков, которые могут быть выявлены при анализе коммуникаций. Во втором разделе представлены такие особенности личности автора, как мотивация, характер, патология (если таковая имеется). И, наконец, в третьем разделе оценивается детерминация и способность автора осуществить угрозы или совершить действия, о которых он предупреждает.

Изложенное можно проиллюстрировать примером, приведенным в статье Д. Дугласа и М. Майрона "Анализ угроз – психолингвистический подход".

От неизвестного поступило несколько сообщений о готовящемся взрыве самолета, летевшего рейсом Нью-Йорк – Женева. Доктор Майрон, проведя психолингвистический анализ сообщений, пришел к выводу, что неизвестный – это мужчина в возрасте около 50 лет. Он уроженец Германии. Эмигрировал в США будучи уже взрослым. Живет в США примерно 20 лет. По-видимому, неизвестный и раньше посылал письма с угрозами официальным лицам в Германии и США. Возможно, самым ценным в заключении Майрона было следующее: террорист в своем послании не удержался от искушения показать значимость своей персоны и тем самым "дал на себя наводку". Послание заканчивалось серией трехзначных цифр, в которых, по утверждению террориста, было закодировано название возглавляемой им организации.

Казалось вначале, что каждая из десяти кодовых серий соответствует десяти словам названия организации. Ни одно из слов не повторялось в названии организации или в трехзначных сериях кода.

Однако, если каждую из 9 трехзначных серий написать в виде колонки цифр, то код будет выглядеть следующим образом:

После такой перегруппировки оказалось, что первые три цифры кода – 629 – соответствуют определенным буквам алфавита. Используя стандартный прием кодирования – перемещение ключа для оставшегося текста, выяснили, что следующая кодовая серия переводится как "IM", за которыми следуют два повторяющихся дважды инициала. При проверке имен пассажиров рейса оказалось, что один из путешественников попадает под составленный Майроном профиль, а часть его инициалов – под дешифрованный код. При проверке по картотекам обнаружилось, что этот пассажир уже писал несколько аналогичных сообщений в 1969 г. и подписывался таким же образом. Последующие психолингвистические сравнения показали, что эти ранние сообщения были написаны одним и тем же лицом. После такой идентификации психолингвистические способы использовались для определения наиболее эффективных методов допроса, с учетом личностных особенностей подозреваемого. Были также сделаны прогнозы вероятных реакций подозреваемого: будет ли он предпринимать попытки самоубийства или побега.

Итак, психолингвистический подход имеет самое непосредственное отношение к устной речи и внутренней, содержательной части письма, его понятийно-терминологическому наполнению. В то же время, что не менее важно, активно развивается и другое направление психолингвистических исследований. Оно напрямую связано с внешней, графической составляющей письма. Этот объект традиционно разрабатывается в криминалистике в рамках научного и практического почерковедения и нацелен на установление свойств, состояния, признаков неизвестного исполнителя рукописного текста, условий, при которых осуществлялось письмо, а также для идентификации проверяемого лица по признакам почерка. Психолингвистические почерковедческие исследования позволяют расширить круг таких задач, открывают возможность обеспечения следствия новыми видами доказательств. Имеется в виду, в частности, задача распознавания причастности проверяемого лица к совершенному преступлению путем изучения особенностей почерка подозреваемого.

В начале 90-х годов минувшего столетия профессор Башкирского госуниверситета Г. Аминев разработал оригинальную методику исследования почерка подозреваемого, названную автором "Психодиагностикой почерка подозреваемого в убийстве".

Суть метода состоит в следующем: подозреваемому, не признающему вину, предлагается собственноручно написать, чем он занимался в день совершения убийства (или исчезновения пропавшего без вести). Зная о том, что все излагаемые сведения будут тщательно проверены, подозреваемый старается вспомнить побольше подробностей и тем самым как бы мысленно повторно "живет" теми событиями, которые описывает.