Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Криминалистическая психология

ModernLib.Net / Психология / Образцов Виктор Александрович / Криминалистическая психология - Чтение (стр. 23)
Автор: Образцов Виктор Александрович
Жанр: Психология

 

 


По тактическим соображениям во всех случаях допрашиваемые не информировались, что момент интенсификации работы с ними приходился на рассчитанные специалистом дни. Присутствие адвоката на допросе не мешало получению подробных правдивых показаний от обвиняемого[64].

<p>10.2. Следователь Китаев против бывшего врача "Скорой помощи"</p>

О том, как был задержан иркутский насильник и убийца Василий Кулик, в прошлом врач, мы уже рассказывали. Но за рамками этого сюжета остались драматичные страницы многомесячной битвы следователей за информацию, за истину, за справедливое наказание маньяка.

События развертывались следующим образом.

Спустя некоторое время после задержания и дачи показаний о совершенных им злодеяниях Кулик отказался от всего того, во что он посвятил следователей в своей "Явке с повинной" и на последующих допросах.

Обвиняемый сделал заявление о своей непричастности к тем преступлениям, которые ему инкриминировались, и сообщил, что оговорил себя. Несмотря на изменение им своей позиции, дело по его обвинению направили в суд. В судебном заседании Кулик подтвердил свое заявление о самооговоре. По его версии, на самооговор он пошел под воздействием группы шантажистов во главе с мужчиной по кличке Чибис, который, угрожая убийством его родных и близких, принудил дать такие показания, чтобы скрыть собственные преступления.

Эти и другие обстоятельства послужили основанием для возвращения судом дела на дополнительное расследование. Суд при этом принял во внимание, что следователи допустили ряд существенных ошибок при расследовании, утратили ряд важных вещественных доказательств, вели расследование поверхностно, фактические обстоятельства глубоко не проверяли.

Дополнительное расследование поручили вновь сформированной следственно-оперативной группе во главе с Китаевым.

Изучив дело и допросив Кулика, Китаев понял, что перед ним стоит очень трудная задача. Его обвиняемый – хитрый противник с большим интеллектуальным запасом, отлично знающий и умело использующий все промахи и ошибки предыдущих следователей. Он точно рассчитал все "за" и "против" и намеревался до конца бороться за свою жизнь. Никакой надежды вернуть его на путь истинный путем душеспасительных бесед не было. Предстояла многотрудная работа по его изобличению на основе скрупулезного исследования обстоятельств дела, восполнения пробелов и устранения ошибок первоначального следствия.

С чего же начать?

Китаев поставил перед собой и своими коллегами в качестве первоочередной задачи тщательную проверку первоначальных показаний обвиняемого об изнасиловании двух девочек, которые остались неподтвержденными, так как прежние следователи не смогли установить потерпевших.

С этой целью работники уголовного розыска тщательно изучили материалы уголовного и оперативно-поискового дел, касающиеся примет детей-потерпевших, названных Куликом на первоначальном этапе следствия, разработали обстоятельный план поиска этих детей. Грамотная оперативная работа офицера Пряхина, его ежедневный настойчивый поиск принесли плоды. Он установил Оксану С. и Светлану Т., которых Кулик осенью 1983 г. обманным путем заманил в подвал одного из зданий Иркутска и изнасиловал.

Так как с момента совершения этих преступлений прошло около четырех лет, возникало опасение, что потерпевшие через столь длительный период не смогут опознать Кулика по внешним приметам. Поэтому важно было выяснить у них, не запомнился ли им какой-нибудь характерный признак, ярко индивидуализирующий обвиняемого. И такой признак имелся. Он выражался в дефектном произношении Куликом звука "р".

Зная об этом, Китаев во время допросов у каждой потерпевшей спросил, не обратила ли она внимания на какую-либо особенность речи преступника. Допрашиваемые дали на это положительный ответ. По их словам, разговаривая с ними, преступник картавил.

С учетом этого обстоятельства опознание производилось и по признакам внешности, и по голосу (опознаваемые читали вслух предложенный им текст). Обе потерпевшие уверенно опознали Кулика.

Для предотвращения возможных попыток Кулика в будущем каким-либо образом обесценить результаты опознания Китаев закрепил их путем назначения судебно-логопедической экспертизы. Она была поручена специалистам из Иркутского педагогического института и производилась с участием обвиняемого. В распоряжение экспертов предоставили материалы дела и видеокассеты с записью допросов Кулика.

Эксперты установили, что речь обвиняемого содержит ряд специфических особенностей. Будучи стабильными, устойчивыми, они делают ее хорошо запоминающейся, позволяющей отличить от речи других людей. Эксперты отметили, что Кулик обладает незаурядными способностями выбирать речевые приемы для воздействия на окружающих. Выводы специалиста объективно подтверждали следственные данные о том, что Кулик легко входит в контакт при знакомстве, умело, вводя в заблуждение малолетних детей и престарелых женщин в целях совершения преступлений.

Шли дни. Появлялись все новые и новые доказательства. Но Кулик по-прежнему стоял на своем. Он утверждал, что с учетом его исключительных интеллектуальных способностей всю информацию о преступлениях, которые ему навязывала "группа шантажистов во главе с Чибисом", он умудрился почерпнуть от последних за час времени. Чтобы опровергнуть эту версию, Китаев назначил судебно-психологическую экспертизу, поставив на ее разрешение вопрос: "Учитывая индивидуальные особенности памяти обвиняемого Кулика, мог ли он при названных обстоятельствах контактирования с "шантажистами" запомнить, а затем и воспроизвести на допросе тот объем информации, который он сообщал на следствии?"

После серии специальных экспериментов с участием обвиняемого эксперт констатировал: "Исключительная особенность Кулика воспринимать, удерживать и воспроизводить без искажений полученную через слуховой канал информацию не подтвердилась. Испытуемый обладает способностями запоминать и сохранять большой объем сведений только при условии, если запоминание опирается на зрительные образы, а он сам является активным участником действий".

Легенда Кулика о том, что он стал невинной жертвой заговора "шантажистов", стала разрушаться. Однако в свою очередь обвиняемый выдвигал все новые доводы в пользу своей мнимой непричастности к преступлениям.

Он заявил, что совершать преступные действия с детьми в темных помещениях не смог бы, даже если бы этого захотел, из-за сильной близорукости. Как показал Кулик, он носит очки и плохо видит в темноте. Проверяя это заявление, Китаев обратился за помощью к ведущим специалистам клиники глазных болезней Иркутского государственного медицинского института. Они произвели офтальмологическую экспертизу. Вот что написали эксперты в своем заключении: "По состоянию функций органов зрения Кулик может свободно ориентироваться в условиях различной степени освещенности, независимо от того, в очках он или нет".

Большую работу группа Китаева проделала, устраняя ошибки и грехи не только следователей, но и экспертов.

На начальной стадии расследования по эпизоду об убийстве и изнасиловании малолетней в г. Кировограде было произведено несколько судебно-медицинских экспертиз. Объектом их исследования являлся один и тот же предмет одежды. Однако заключения явно противоречили друг другу. Экспертом судебно-биологического отделения Кировоградского ОБСМЭ был выявлен на одежде потерпевшей антиген В, выделение которого организмом Кулика исключается. К иному выводу по тому же поводу пришли специалисты из бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения Украины. Ими антиген В не был выявлен. Аналогичный результат был получен экспертами Главного бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения России. Однако от оценки достоверности выводов первичной и дополнительной экспертиз эксперты этой инстанции уклонились.

Будучи медиком по образованию, Кулик умело играл на противоречиях экспертных исследований, отрицая свою причастность к совершению данного преступления. Казалось, что все возможности для поиска истины по данному эпизоду исчерпаны, но Китаев и его команда нашли выход из трудного положения. Они изъяли все рабочие журналы экспертов, в которых производились подробные записи в процессе исследования одежды потерпевшей Л. Вместе с вещественными доказательствами, гистологическими пробами эти документы направили на комиссионную экспертизу во ВНИИ МВД и НИИ судебной экспертизы Минздрава страны. Авторитетные специалисты из Москвы обнаружили на платье девочки антиген А. Обвиняемый Кулик имел группу крови А. Это позволило экспертам констатировать реальную возможность происхождения спермы на исследуемой вещи от обвиняемого. Указав на ошибочность выводов своих украинских коллег, эксперты из Москвы отметили в своем заключении, что их предшественники не учли общего фона загрязненной одежды потерпевшей, что и сказалось на результатах их исследования.

Удалось ликвидировать брак и другой экспертизы. Началось все с изучения трасологической экспертизы, проведенной в связи с убийством малолетнего Ф. Было обращено внимание на вероятные выводы трасологической экспертизы, проведенной экспертами Иркутской НИЛСЭ в связи с обнаружением на бедре трупа следа подошвы сапога-дутыша. Эксперты не смогли решить вопрос об индивидуальном тождестве и остановились только на том, что этот след мог быть оставлен сапогом обвиняемого Кулика. Изучая исследовательскую часть заключения, член следственной группы Китаева следователь Шапошников обнаружил, что эксперты при производстве данной экспертизы получили сравнительные образцы оттиска подошвы сапога на гладкой горизонтальной поверхности обыкновенного листа писчей бумаги. Между тем след сапога преступника был оставлен на бедре, т.е. на выпуклой эластичной поверхности. С учетом этого была назначена повторная экспертиза. Ее поручили произвести экспертам физико-технологического отдела Иркутского ОБСМЭ.

Проведя серию сравнительных исследований на биоматериале, максимально схожем с кожной поверхностью на бедре ребенка, эксперты на основании общих и частных признаков, образующих неповторимый комплекс, пришли к выводу о том, что след на правом бедре потерпевшего Фомина оставлен сапогом, принадлежащим обвиняемому Кулику.

Развивая успех, Китаев пошел дальше, не упуская из виду никаких мелочей. Его внимание привлекло такое обстоятельство. Свидетели и малолетние потерпевшие, оставшиеся в живых, отмечали, что преступник при ходьбе как бы "выбрасывал" одну ногу в сторону. Для выяснения, не характерна ли эта аномалия походке обвиняемого, Китаев привлек специалистов Иркутского научно-исследовательского института травматологии и ортопедии. Им предложили провести биомеханическую экспертизу. Специалисты поначалу скептически отнеслись к данному предложению, объяснив это тем, что никогда не проводили подобных исследований и методик проведения их не имеется. Однако им пришлось согласиться с убедительной логикой доводов и аргументами Китаева. Так были проведены биомеханические исследования походки Кулика.

Полученные результаты подтвердили показания свидетелей и потерпевших. По выводам биомеханической экспертизы, походке Кулика была свойственна особенность, вызванная скованностью верхнего плечевого сустава, малоподвижностью верхних конечностей. Она проявлялась в ярко выраженном асимметричном выбросе вперед левой ноги после заднего толчка с отклонением голени и стопы наружу как в несколько укороченном, так и учащенном шаге.

Так по крупицам формировалась прочная доказательственная база, убедительно показывающая несостоятельность доводов Кулика о якобы имевшем место с его стороны самооговоре.

Подошло время допроса обвиняемого с предъявлением ему всего комплекса собранных доказательств. К этому допросу следователи готовились особенно тщательно. Достаточно сказать, только для того, чтобы определить наиболее оптимальное с тактической точки зрения время допроса, пришлось воспользоваться услугами известного биоритмолога Шапошниковой В.А. из Санкт-Петербурга.

Специалисту были предоставлены ксерокопии материалов дела, содержащие сведения о личности Кулика с момента его рождения. Используя эти сведения, научные расчеты и биокалькулятор японского ученого Татаи, Шапошникова определила биоритм Кулика на ближайшие три месяца.

Специалист высказал суждение, что наиболее плодотворным речевой контакт с Куликом может состояться в середине ближайшего июня.

С учетом этого Кулик был вызван на допрос в первой половине дня 15 июня 1987 г.

Результаты превзошли все ожидания. Кулик признал полностью свою вину в совершении инкриминируемых ему преступлений. Заявил, что при наличии такого комплекса убедительных доказательств ему нет смысла далее запираться и вводить в заблуждение следственные органы. Более того, он сообщил о совершении еще нескольких преступлений, о которых следователям не было известно (эта информация в ходе проверки подтвердилась).

Правдивые показания, которые дал Кулик 15 июня, он уже не изменял до конца расследования. Подтвердил их и в ходе судебного заседания, полностью признав свою вину.

11 августа 1988 г. суд приговорил Кулика к расстрелу. Приговор приведен в исполнение.

Глава 11

Криминалистический наркоанализ

Что такое наркоанализ

Знаете ли вы, читатель, что такое наркоанализ? Уверены, что точно не знаете, хотя, возможно, что-то об этом слышали или читали тексты, принадлежащие перу некоторых ретивых советских юристов. Нещадно критикуя этот метод, категорически выступая против возможности его применения, они, как водится, вешали на него ярлыки "реакционного", "буржуазного", "изуверского". Обращало, однако, внимание, что, отвергая его, авторы даже не пытались рассмотреть его природу, содержание, а также при соблюдении каких правовых и иных условий этот метод реализуется за рубежом. Видимо, это и для них самих было тайной.

Между тем, то, что на Западе называется наркоанализом, известно также и как "сыворотка правды". Последнее название, впрочем, весьма условно и лишь отдаленно отражает суть метода. По мнению зарубежных специалистов, наркоанализ так же как и гипноз, в полицейской и следственной практике в основном применяется тогда, когда допрашиваемый в силу тех или иных причин (например, вследствие перенесенного шока) не в состоянии в момент обычного допроса вспомнить интересующие следствие событие и его детали, существенные для расследования. История метода такова.


История метода

Мысль о возможности практического использования побочного эффекта наркоза возникла не у криминалистов, а у медиков. Применяя слабый наркоз для обезболивания родов, они заметили, что женщины рассказывают о себе и своих близких такое, чего никогда бы не сказали в обычном состоянии. В 1922 году врач из Техаса Роберт Эрнест Хауз, которого называют "отцом сыворотки правды", опубликовал в техасском медицинском журнале статью под названием "Использование скополамина в криминологии". (В 1931 году эта статья была перепечатана в английском Журнале полицейской науки.) Доктор Хауз провел многочисленные эксперименты, подбирая оптимальные дозировки препаратов и периодичность инъекций, и пришел к заключению, что при соблюдении необходимых условий его метод беспроигрышен.

В 1924 году, выступая перед офицерами полиции в Хьюстоне, он рассказал о том, что ему удалось создать метод, позволяющий, вопреки желанию субъекта, извлечь из его памяти информацию, "запрятанную" на подсознательном уровне психики. Это достигается путем инъекции в кровь некоторой дозы скополамина. Этот препарат, как убеждал своих слушателей доктор Хауз, вызывает либо глубокий сон, либо бодрствование при "выключенном сознании". В таком искусственно бессознательном состоянии человек может отвечать на вопросы подобно малому ребенку – честно, непосредственно, не пытаясь уйти от ответа, обмануть или схитрить. Позднее, проведя многочисленные эксперименты, доктор Хауз пришел к убеждению, что нет человека, который мог бы устоять перед действием скополамина, и что созданный им метод столь же надежен, как и дактилоскопическое исследование пальцев рук. После этого метод был взят на вооружение полицией.

Ни создатель "сыворотки правды", ни его многочисленные последователи не представляли, какой решительный отпор он встретит в судах. Первый инцидент произошел в штате Миссури, когда адвокат обвиняемого в изнасиловании попытался использовать в качестве доказательства невиновности своего подзащитного свидетельство врача-эксперта, проводившего допрос обвиняемого под наркозом. Суд счел пояснения эксперта неубедительными и несостоятельными с научной точки зрения. С тех пор как в Старом, так и в Новом Свете суды на долгое время перестали учитывать показания, полученные под наркозом. Мотивировка – показания получены "в измененном состоянии сознания" и, следовательно, могут быть продуктом психологического давления. Кроме того, последующие эксперименты заставили более сдержанно относиться к надежности самого метода наркоанализа. Как оказалось, существуют лица, способные лгать даже под наркозом, а лица, дающие правдивые показания, путаться, находясь в этом состоянии. Жизнь, однако, показала, что отказ от метода наркоанализа преждевремен.

После Второй мировой войны наркоанализ стали применять для лечения военных психозов (наркоанализ называют иногда "быстрым психоанализом") и для лечения амнезии у лиц, перенесших контузию. Психиатры используют наркоанализ для распознавания симуляции при экспертизе вменяемости.

Что касается процесса расследования, то здесь наркоанализ стал применяться для того, чтобы помочь свидетелю или потерпевшему вспомнить обстоятельства, связанные с преступлением. В наши дни наркоанализ редко применяется при допросе подозреваемых и лишь в том случае, когда показания допрашиваемого расходятся с результатами проверки его на полиграфе. Характерно, что показания под наркозом не принимаются как доказательства. Они могут быть источником ценной ориентирующей информации и способствовать формированию у следователя внутренней убежденности в виновности или невиновности допрашиваемого. Располагая такой информацией, следователь также может сосредоточить усилия на конкретном направлении расследования и собрать необходимые доказательства.


Допрос подозреваемого под наркозом

Допрос подозреваемого под наркозом проводится в условиях медицинского стационара. После того как принято соответствующее решение, формируется рабочая группа, в которую могут включаться представители защиты, обвинения, судьи, психиатры, психологи, эксперты по иностранному языку, ученые-экспериментаторы, следователи. Подбор состава специалистов диктуется спецификой расследуемого деяния Обязательными условиями во всех случаях является научная объективность, полезность исследования, знание особенностей личности подозреваемого и деталей дела. В состав комиссии всегда входит анестезиолог, который и осуществляет инъекцию фармакологических препаратов в дозировке, необходимой для достижения требуемого для допроса состояния.

В беседе, предваряющей тестовую процедуру, допрашивающий устанавливает психологический контакт с подозреваемым, пытается завоевать его доверие, убеждая в объективности лиц, проводящих обследование, в том, что процедура безопасна для здоровья, а истина будет установлена непременно. Подозреваемому разъясняются его конституционные права, позволяющие ему отказаться от обследования. Он также предупреждается о том, что в случае его согласия результаты наркоанализа могут быть использованы в ходе дальнейшего расследования и судебном разбирательстве.

Сама процедура наркоанализа проводится в обычной операционной комнате. По возможности создается наиболее комфортная атмосфера. Все препараты (а они относятся к барбитуратовой группе) вводятся внутривенно (так быстрее достигается нужный эффект и легче контролировать действие препарата). При этом обычно используется скополамин, натрий-амитал или натрий-пентонал. При их введении возникает сумеречное, просоночное состояние сознания, так называемое "полусознание". В этом случае снимается "цензура сознания" и высвобождаются глубинные, истинные переживания и установки.

По мере того как осуществляется инъекция, с подозреваемым беседуют на темы, не относящиеся к преступлению. К концу первой стадии анестезии, когда допрашиваемый уже с трудом воспринимает вопросы и отвечает на них, разговор переводится в русло предмета допроса.

После того как допрашиваемый почувствует, что подозреваемый настроен на правдивый рассказ, последнего медленно выводят из состояния анестезии до тех пор, пока он не начнет говорить четко и внятно, чтобы все его показания можно было записать на магнитофон.

По окончании наркодопроса с подозреваемым проводится беседа, на которой присутствуют все члены комиссии. Подозреваемому предъявляется запись его показаний, данных под наркозом, нередко он бывает настолько удивлен, что дает подтверждение этих показаний уже в процессуально приемлемой форме.

Профессионально проведенный наркоанализ помогает получить информацию о виновности или невиновности подозреваемого. (В последнем случае подозрения с него снимаются.)

По сходной процедуре осуществляется подготовка и допрос потерпевших и свидетелей под наркозом.


Перспективы использования наркоанализа в России

Есть ли шансы на то, что наркоанализ сможет быть адаптирован к российской правовой среде? Исключать подобную перспективу вряд ли правильно. Но для того, чтобы этот метод привился и приносил пользу правосудию, необходимо пройти очень сложный путь. Он включает в себя ряд этапов, связанных с обеспечением необходимых правовых предпосылок, разработкой фундаментальных методических и дидактических проблем, локальной апробацией и уже затем возможной реализацией в особо значимых случаях. И чтобы осуществить это, нужно в первую очередь изменить правосознание слуг закона и населения, повысить общую и правовую культуру, добиться необходимого уровня благосостояния общества, не скупящегося на материальные затраты на «чистые», коммерчески невыгодные проекты. Но, судя по всему, это произойдет нескоро[65].

Библиографический список к разделу II

Андреев С.В., Образцов В.А. Документ как объект криминалистики и следственной практики // Уголовное право. – № 2. – М., 2000. – С. 79-82.

Байкушее С. Серьезно о сверхъестественном. – М., 1991.

Белкин Р.С. Курс криминалистики. Том 3. – М., 1997.

Варламов В.Р. Детектор лжи. – Краснодар, 1998.

Записки криминалистов. – Вып. 1–5. – М., 1993–1995.

Закатов А.А. Ложь и борьба с нею. – Волгоград, 1984.

Законность. – № 11. – 1995; №№ 8, 11. – 1997.

Гримак Л.П. Гипноз и преступность. – М., 1997.

Гримак Л.П., Скрыпников А.И. Психологические методы активизации памяти свидетелей и потерпевших. – М., 1997.

Гримак Л.П. и др. Методы прикладной психологии в раскрытии и расследовании преступлений. – М., 1999.

Ларин A.M. Криминалистика и паракриминалистика. – М., 1996.

Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. – М., 1982.

Нагаев В.В. Основы судебно-психологической экспертизы. – М., 2000.

Нетрадиционные методы в раскрытии преступлений //Тезисы научно-практического семинара. – М., 1994.

Новости разведки и контрразведки. – № 1–2 (151). – 2001. – С. 7-10.

Образцов В.А. К вопросу об интеграции и дифференциации знаний в криминалистике //Кримтехника. – М., 2000. – С. 270–273.

Образцов В.А. Многострадальный полиграф: так ли невежественны генералы и мудры ученые? //Труды МГЮА. – № 4. – 1999. – С. 291-313.

Опыт использования полиграфа в профилактике и раскрытии преступлений в ГУВД Краснодарского края. – Краснодар, 1997.

Протасевич А.А. и др. Монологи. Криминалисты о своей работе. – Иркутск–Москва, 1999.

Прукс П. Уголовный процесс: научная «детекция лжи». – Тарту, 1992.

Ситковская О.Д. и др. Новые направления судебно-психологической экспертизы. – М., 2000.

Скрыпников А.И., Зубрилова И. С., Зерин С.Н. Методика и тактика применения полиграфа при раскрытии преступлений. – М., 1997.

Скрыпников А.И., Стрельченко А.Б. Использование экстраординарных способностей человека при раскрытии преступлений. – М., 1995.

Системы безопасности и телекоммуникаций. – № 3. – М., 1996.

Справочник следователя. Практическая криминалистика. – Вып. 3. – М., 1992.

Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений // Мир безопасности. – М., 1999.

Российский следователь. – № 1. – 2000.

Adams S. Statement analysis. What do suspect's words really reveal? FBI Law Enforcement Bulletin, 1996, Vol. 65, № 10, 12–20.

Annon J. The psychological autopsy. – American Journal of Forensic Psychology, 1995, Vol. 13 (2), 39-48.

Berman A. Forensic suicidology and the psychological autopsy. Jason Aronson, Inc: Northvale. – N. Y., 1993.

Berman A., Litman R. Psychological autopsy. – New York: Wiley, 1994.

Divry P., Bobon J. La narco-analyse au point de vue medico-legal. Acta Medicinae Legalis et Socialis (Bruxelles). Vol. I, n 2, 1947.

Gelles M. Psychological autopsy: An investigatives aid. In: Police Psychology into the 21 century. Lawrence Erlbaum Associates, Inc: NJ, 1995, 337-355.

Hanscom C. Modern interrogation techniques. – Polygraph, 1972, № I, 9-22.

Hazelwood R., Dietz P., Burgess A. The investigation of autoerotic fatalities. – Journal of Police Science and Administration, 1981. Vol. 9, № 4, 404-411.

Jobes D., Casey J., Berman A., Wright D. Empirical criteria for the determination of suicide manner of death. – Journal of Forensic Science, 1991, 36, 244-256.

McConkey K., Sheehan P. Hypnosis, memory and behavior in criminal investigation. Guilford clinical and experimental hypnosis series. – Guil-ford Press: New York, 1995.

Miron M., Douglas J. Threat analysis. The psycholinguistic approach. – FBI Law Enforcement Bulletin, September, 1979.

Moenssens A. Narcoanalysis in Law enforcement. – The Journal of Criminal Law, Criminology and Police Science, 1961, Vol. 52, № 4, 453-458.

Orne M., Dinges D., Orne E. The forensic use of hypnosis in National Institute of Justice, December, 1984.

Psychological methods for investigation and evidence. – New York: Springer, 1991.

Reiser M. Handbook of investigative hypnosis. – Los Angeles: LEHI, 1980.

Раздел III

Использование достижений криминалистической психологии при собирании, оценке, использовании личностной информации

Глава 12

Психолого-криминалистическая характеристика коммуникативной деятельности субъектов при выявлении и раскрытии преступлений

<p>12.1. Общие положения информационного взаимодействия процессуальных коммуникаторов при выявлении и раскрытии преступлений</p>

Деятельность следователя и оперативного сотрудника органа дознания представляет собой процесс постоянного многоканального информационного взаимодействия с коллегами, начальством, надзирающими прокурорами, сведущими лицами, понятыми, защитниками и другими участниками уголовного судопроизводства и физическими лицами.

В данном случае речь пойдет о коммуникациях с носителями личностной информации, имеющей значение для выявления и раскрытия преступлений, – потерпевшими, свидетелями, подозреваемыми и обвиняемыми.

Любому, даже не посвященному в юридические тонкости человеку, абсолютно ясно, что ни одно производство уголовно-правового характера не может обойтись без информации, хранящейся в памяти участников и наблюдателей совершенных, готовящихся, совершаемых, скрываемых преступлений и других событий, связанных с ними. Выявлению и установлению событий, являющихся предметом уголовно-правового реагирования, также способствуют данные, сообщаемые иными лицами, в силу служебных, бытовых, иных отношений посвященных в обстоятельства, имеющие значение для досудебного и судебного уголовного процесса. Возможности использования правоохранительными органами, спецслужбами, судами поступающей к ним в официальном или конфиденциальном порядке информации, воистину безграничны.

С учетом данных, полученных от подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей, определяются подлежащие установлению обстоятельства исследуемых деяний, строятся оперативно-разыскные и следственные версии, разрабатываются и реализуются программы подготовки и производства отдельных действий, тактических комплексов действий и комбинаций в стадиях возбуждения уголовного дела, предварительного расследования, судебного следствия. Сообщаемые ими сведения позволяют решать разыскные, распознавательные, идентификационные задачи, связанные с выявлением, изобличением и уголовным преследованием виновных.

Некоторая часть таких сведений оказывается в распоряжении следствия и суда по воле и инициативе самих носителей личностной информации. Например, сведения, отраженные в заявлениях граждан и обращениях должностных лиц в органы дознания, предварительного следствия, суд, могут стать поводом для запуска механизма уголовного реагирования на события с признаками преступлений. После принятия решения о возбуждении уголовного дела по показаниям допрошенных устанавливаются другие лица, также являющиеся потенциальными источниками информации, обнаруживаются документы, материально фиксированные следы, связанные с преступным поведением.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34