Дамеон (№3) - Империя Дамеона

Кто обеспечивал строительство металлом и бетоном? Наши «Энисино ла металлурхиа» и «Мендес Редектор». Кто сейчас отвечает за бесперебойную связь, воздушное сообщение, пополнение запасов, без которых не сможет выжить подземный город? Концерн «Содре» и Жоао Алмейда, наш человек. Фортресс не так уж засекречен, Эрвин. Он не существует только для тех, кому не следует быть в курсе. И с самого основания Фортресс расширяется и совершенствуется. Без поддержки извне это было бы невозможно… Но скоро последним тайнам конец.

Намеренно игнорируя завершающую реплику Мерца, Кригер перевел разговор на более конкретную тему.

— Вот эта схема, — сказал он. — Я хотел бы ориентироваться в ней более предметно, если…

— Для того я ее и принес. Смотрите… Начнем с тридцать пятого уровня. Там расположено то, ради чего и был построен Фортресс, — лаборатории и… Впрочем, это я покажу вам на месте. А вот здесь типографии и киностудия.

— Киностудия? — удивился Кригер. — В Фортрессе снимают фильмы?

— Пропагандистские ролики, — уточнил Мерц. — Вы подумали о том, что вести пропаганду здесь излишне? Ничуть. Мы должны поддерживать боевой дух. К тому же это и развлечение, а у нас здесь их маловато. Телевидение есть, но наш идеологический отдел ограничивает просмотр. Все принимаемые программы записываются, а потом те из них, что проходят сито, транслируются по кабельной сети. Этой работой руководит Фриц Йост, брюзга и сухарь, но усердный службист… Кроме того, мы снимаем и учебные ленты. Задачи ближайшего будущего потребуют участия квалифицированных специалистов.

Палец Кригера коснулся выделенного красным кружком пункта на схеме на тридцать третьем этаже.

— А это что?

На тонких губах Мерца заиграла отрешенная улыбка.

— Вот как раз об этом не надо спрашивать, Кригер. Зал триста тридцать восемь — единственное место в Фортрессе, куда вам запрещен доступ. Пока запрещен! Но я верю: пройдет не так уж много времени и вы попадете в число избранных. Сейчас же посмотрите лучше сюда. Двадцатый этаж, отведенный под удобные жилые апартаменты. Выбирайте любую свободную квартиру, но я бы посоветовал шестьдесят восьмую. Три комфортабельные комнаты, гараж с электромобилем… Идемте, я покажу ваш рабочий кабинет. Он рядом с моим.

— А в чем будет заключаться моя работа? Мерц испытующе посмотрел на Кригера:

— Возможно, вас несколько смутит мое предложение. Но, насколько я успел понять, вы не из тех, кто испугается трудностей.

8

За Рэнди Стилом, которого держали в одиночном заключении, ухаживала медсестра по имени Вероника — так она представилась, судя по акценту, немка, но бойко говорившая по-английски. В ее облике было нечто трогательное — волосы до плеч цвета спелой пшеницы, близорукие серые глаза, чуть вздернутый нос немного несовершенной формы и округлый подбородок. Для своего небольшого роста она выглядела полноватой, но это ей шло.

В первые дни она вела себя с Рэнди как будто прохладно и отчужденно, но он чувствовал, что отчужденность эта наигранная и за ней скрывается неподдельный интерес. Рэнди, ничего не знавший об Эвансе и Флетчере, изо всех сил пытался ее разговорить, не достигая видимых успехов. Вероника ограничивалась узкомедицинской тематикой.

Обычно она приходила в девять утра, как свидетельствовали зеленые цифры на жидкокристаллическом экране настенных часов. Так было и на этот раз. Грозного вида тип с автоматом отпер дверь, пропустил девушку с уставленным тарелками подносом и с лязгом повернул ключ снаружи.

— Доброе утро, Вероника, — как можно радушнее улыбнулся Рэнди. — Надеюсь, сегодня у вас настроение получше? Нельзя ли попросить ваших шефов подключить мой телевизор? Я так скучаю без новостей из родной Америки!

Против обыкновения девушка ответила на улыбку, расставляя тарелки на столе:

— Попробую, мистер Стил. Только новостей вы не дождетесь. Телепередачи у нас фильтрует противный старикан Фриц Йост, и вы обречены наслаждаться тем, что нравится ему. Могу заранее сказать, что это будет — комедии тридцатых годов и тупорылые развлекательные шоу. О господи, «Девушку моей мечты» я смотрела раз тридцать!

Рэнди вытаращил глаза:

— Я что, попал на машине времени в эти самые тридцатые годы?

— На машине времени, это точно, мистер Стил. Только не в прошлое, а в будущее. Скоро весь мир будет принадлежать моему деду и его компании.

— Вашему деду?

— Я Вероника фон Хепп. Мой дед — Эберхард фон Хепп. Когда-то при Гитлере он был оберштурмбаннфюрером, а сейчас одна из главных персон здесь. То есть пока он не здесь, но скоро приедет.

Рэнди выразительно обвел взглядом стены:

— А вы не боитесь говорить об этом… ведь это, наверное, секрет?

— А, прослушивание… Нет, здесь не слушают. Зачем? Кому бы вы тут выбалтывали ваши тайны — мне? А если бы мне что и выболтали, так разве они не уверены, то я тут же побегу с докладом? Но на самом деле им не тайны ваши нужны. Ну, что такого важного они могли бы от вас узнать? А захотели бы, так узнали без всяких микрофонов… Нет, они другого хотят — склонить вас на свою сторону. Собственно, это и есть моя задача. Они думают, что я справлюсь.

— Справитесь?

— А почему нет? — Вероника вновь улыбнулась, немного лукаво. — Но поешьте, мистер Стил, и приступим к перевязке.

— Зовите меня Рэнди. — Он склонился над тарелками. — Вероника, это вы так вкусно готовите?

— Конечно, я. Надо же чем-то заниматься, иначе тут умрешь со скуки. Я могла бы бездельничать, но сама добилась права обучаться медицине. А кулинария — это так, попутно.

— Гм… А где вы родились, Вероника?

— Здесь.

— Вот тут… Под землей?!

— Ну да. — Она пожала плечами. — А что такого? Я ни разу не поднималась на поверхность. Рэнди был ошеломлен:

— Ни разу?! Вы никогда не дышали свежим воздухом… Не видели солнца и звезд?!

— У нас приличная вентиляция… Правда, хотелось бы прибавить ей мощности, но у хозяйственников руки не доходят… Что до солнца, я видела его в телепрограммах. Я вовсе не дремучая, Рэнди. Я получила разностороннее образование.

— В телепрограммах… — Рэнди так растерялся, что не знал, как и реагировать на это потрясающее заявление. — Подумать только — вся жизнь под землей…

— Тут не так уж плохо, — обиженно вымолвила Вероника. — Вы считаете нас какими-то муравьями. А у нас есть светлые широкие улицы, площади, рестораны, кинотеатры, спортзалы и бассейны — все, что и у вас наверху, только намного лучше.

— Зачем же завоевывать этот верхний мир, если он заведомо хуже вашего?

— Да бог его знает. — Вероника расстегнула медицинскую сумку. — Политика — не моя сильная сторона. Давайте-ка взглянем на вашу рану…

Она сноровисто размотала бинты, удовлетворенно кивнула с видом знатока:

— Заживает быстрее, чем я надеялась. У вас крепкий организм.

Обрабатывая рану и накладывая новую повязку, она с любопытством спросила:

— А зачем вы и ваши друзья явились в Фортресс, Рэнди?

— Мы понятия не имели ни о каком Фортрессе… Мы искали лабораторию, производящую лекарства от тропических болезней.

Он намеренно употребил максимально обтекаемую формулировку.

— Лаборатории тут есть, — беспечно откликнулась девушка. — На тридцать пятом уровне. Вообще-то мне не положено там бывать, но я делаю много такого, что не положено. Ох, что они там творят с бедными индейцами, Рэнди!

— В лабораториях экспериментируют на людях? Вероника посмотрела на него, как на маленького ребенка:

— Разумеется, нет! Не на людях — на индейцах. Это же вроде обезьян, правда? Во всяком случае, так проповедует служба Йоста. Но все равно их жалко.

— М-да, еще бы… Расскажите мне подробнее о лабораториях, Вероника.

Серые глаза девушки потемнели.

— Вам?

— Но я ведь не шпион. Я помогал другу в поисках средства от болезни, убивающей его сына…

— Ну, не знаю… Как бы вы чего не учинили.

— Вероника, милая! Да что же я могу учинить — раненый, взаперти, с этим вооруженным идиотом за дверью!

Так как девушка по-прежнему колебалась, Рэнди предпочел сменить тему: к разговору о лабораториях он успеет вернуться, когда подготовит почву.

— Ладно. Поговорим о вас, согласны? Чем вы еще занимаетесь, кроме как учитесь медицине и кулинарному искусству? По-моему, этого мало для молодой девушки, пусть и из подземелья.

— Далось вам это подземелье! — обиженно воскликнула Вероника. — Я еще занимаюсь спортом, плаваю… Читаю…

— И все?

— Вы о чем?

— О любви, например.

— Любовь? — Вероника произнесла это слово таким же ровным тоном, каким раньше произносила «лаборатория» или «индейцы». — Да, мне известно о любви из фильмов и книг. На редкость пустое времяпровождение. Мне кажется, что любовь придумывают досужие люди. Если ваши дни заполнены делами, вы не станете отвлекаться на любовь или там игру в карты.

— Ну уж нет, — горячо возразил Рэнди. — У вас типично подземная психология.

— Рэнди, если вы будете потешаться надо мной, я сейчас уйду!

— Не уходите, пожалуйста, простите меня!

— Прощаю, — смягчилась Вероника, — до следующей шуточки по поводу подземелья.

— Просто в нашем мире любовь — совсем не то, о чем пишется в книгах, прошедших через высохшие от хронической бдительности лапы вашего Йоста. Люди влюбляются, радуются и страдают, добиваются счастья… Совершают глупые поступки..

— Вот видите.

— Но это — прекрасная глупость.

— Как может глупость быть прекрасной? Рэнди вздохнул:

— Может, потому, что прелесть жизни заключается в движении наперекор рациональным рамкам.

Вероника нахмурила брови, стараясь осознать непривычную концепцию, потом отрицательно тряхнула головой:

— Чушь все это. Рационально — значит целесообразно. Вы сами утверждаете, что любовь глупа. То ли дело противоположность любви — война. Разумно и ясно.

— Так ли ясно? — прищурился Рэнди. — А зачем воевать, Вероника?

— Чтобы покорить мир! Чтобы уничтожить всех врагов…

— Хорошо, а дальше?

— Дальше? Ну, я не знаю… Наверное, еще кого-нибудь уничтожить…

Рэнди расхохотался, а Вероника надула губы:

— Да ну вас! Вы меня совсем запутали.

— Наоборот, пытаюсь распутать… Так что вы будете делать, когда расправитесь со всеми врагами? Истреблять друг друга?

— Зачем?

— Как это зачем? Потому что война — целесообразный процесс и естественное состояние разумного существа. Так вас учат?

Девушка едва не плакала. Ее выручил телефонный звонок, прозвучавший к удивлению Рэнди — когда он поднимал трубку, телефон неизменно молчал. Вероника выслушала не достигшие ушей Рэнди слова, коротко сказала «сейчас», нажала на рычажок:

— Дед прибывает… Мне надо идти.

— Но вы придете завтра?

— Конечно! Кто же будет приглядывать за вашей раной! Это моя обязанность…

Она собрала пустые тарелки на поднос и уже намеревалась уходить, когда Рэнди окликнул ее:

— Вероника!

— Да?

— Вы знаете, что с моими друзьями?

— Я знаю, что они живы. Где они, мне неизвестно.

— Пожалуйста, постарайтесь это выяснить. И если получится, передайте им привет от меня.

— Вы что, хотите превратить меня в шпионку? — возмутилась Вероника.

— Ну, если это задевает ваши верноподданнические чувства, — с деланым безразличием обронил Рэнди, — можете забыть о моей просьбе, мышь вы подземная.

Глаза девушки вспыхнули.

— А вот я возьму и сделаю то, о чем вы просите! Тогда посмейте обозвать меня мышью!

Она постучала в дверь. Охранник отпер замок, Вероника подхватила поднос, фыркнула на прощание и исчезла.

9

На следующее утро Вероника вновь появилась в девять.

— Как прошла встреча с оберштурмбаннфюрером? — спросил Рэнди, стараясь не быть слишком язвительным.

— Ой, да ладно вам… Фюрер, не фюрер… Он мой дед, и я люблю его. Кроме него, у меня никого нет. Мои родители… Ну, не буду вам об этом рассказывать. А вот сегодня ночью я читала Ницше и Шопенгауэра!

— Ну да? — вежливо удивился Рэнди. — И кто интереснее?

— Про войну там у Ницше так проникновенно…

— Да? По-моему, про любовь у него тоже неплохо. «Отправляясь к женщине, не забудь взять плетку…»

— Снова вы за свое, — укоризненно сказала Вероника. — А ведь я с ног сбилась, исполняя вашу просьбу…

— Получилось?!

— Нашла только одного — сенатора Флетчера. Он на двадцать четвертом этаже, в апартаментах под номером двести сорок. Это шикарная квартира, не то что ваша конура. Мерц лично с ним возится. Еще бы, сенатор!

Рэнди кашлянул.

— А кто такой Мерц? — спросил он невозмутимо.

— Великий человек, — исчерпывающе разъяснила Вероника.

— Великий так великий, — покорно согласился Рэнди. — Но вы виделись с сенатором?

— Нет, не получилось. Его стерегут злющие псы. Даже я не смогла с ними договориться.

— С кем, с собаками?!

— С какими собаками?! Псы из службы безопасности!

— Ах вот оно что, — усмехнулся Рэнди. — Жаль… Но теперь я хоть знаю, где искать Флетчера… Вот если бы тюкнуть по башке моего тюремщика да добраться до оружия…

— Сумасшедший! — испуганно воскликнула Вероника. — Вас же убьют!

«Вас убьют», отметил про себя Рэнди, а не «вы кого-нибудь убьете». Она начинает беспокоиться за него…

— Вероника, а что с телевидением?

— Порядок, включайте. Наша кабельная сеть — «Дер тихий ужас вохеншау».

— Не хочу я вашего вохеншау. Мне бы услышать хоть краем уха весточку из Америки…

— Вы так тоскуете по Америке?

— Тоскую ли я по Америке? О да! Я люблю Америку! И Америке принадлежит мое сердце.

— Но что же там хорошего? Огромные душные города, задыхающиеся от преступности, смога и коррупции. И еще там эти ужасные… Негры…

— Ужасные? А вы слышали что-нибудь о негре Чаке Берри?

— Нет, ничего. Это политик?

— Политик… Это изобретатель рок-н-ролла! Эх, нет со мной моей гитары, моего верного «Джибсона»! Но… Погодите-ка минутку.

Он вышел в крохотную ванную комнату, вернулся с расческой, обернул ее целлофаном, снятым с сигаретной пачки. На этом нехитром инструменте он довольно уверенно сыграл инструментальную версию «Rock'n'Roll Music». Вероника радостно захлопала в ладоши:

— Это вы сами сочинили?

— Если бы! Ужасный негр Чак Берри…

— Как здорово! Сыграйте еще!

— Еще будет потом.

Рэнди убрал расческу в карман и принялся рассказывать Веронике об Америке. Он рассказывал о Колорадском каньоне, Долине смерти и Ниагарском водопаде, о мосте Золотые Ворота и бухте Нью-Йорка, о статуе Свободы и Диснейленде. Он говорил об истории освоения Дикого Запада, пел ковбойские песни, вспоминал удивительные приключения Джона Диллинджера и Билли Кида. Он красочно живописал фильмы Джорджа Лукаса и Стивена Спилберга, романы Стивена Кинга, он цитировал все подряд, что только воспроизводила память, — от преамбулы Конституции до Эрика Сигала. Речь его продолжалась целый час без передышки, и весь этот час девушка слушала как зачарованная. А когда Рэнди умолк, она тихо произнесла:

— Как это чудесно… и как непохоже на то, что вдалбливают в наши мозги люди Фрица Йоста! Знаете, Рэнди, мне вдруг впервые стало не хватать воздуха под землей… Вы были правы, я — мышь…

Рэнди обнял ее за плечи:

— А есть еще ночные звезды и желтая луна, облака и дожди, жаркие летние ночи и сверкающий под солнцем снег… Он холодный и хрустящий, Вероника. Этого не увидишь по телевизору. Все звуки и запахи мира нельзя загнать в коробку со стеклянной стенкой, над которой колдует злой волшебник Йост…

Их губы почти соприкасались, глаза девушки были полуприкрыты пушистыми ресницами.

— Я не должна оставаться с вами, — прошептала Вероника, и Рэнди ощутил ее теплое дыхание, пахнущее молоком. — Вы приводите меня в смятение… Я уже не понимаю, где правда, где ложь…

— Не нужно ничего понимать, — тоже шепотом отозвался Рэнди. — Прислушайся к своему сердцу…

Он привлек Веронику к себе и ласково, нежно поцеловал. Она отпрянула, но что-то уже необратимо произошло в ее душе. Некая неосознанная и могучая сила властно заставила ее ответить на следующий поцелуй. Девушка заливалась слезами, не в силах отделить радость от отчаяния в захлестнувшей ее волне.

Звонил телефон, но Вероника не тянулась к трубке, забыв обо всем в объятиях Рэнди. Одна только мысль настойчиво возвращалась к ней снова и снова: они все врали, они все врали ей про любовь и войну.

10

Кригер и Мерц спускались на тридцать пятый этаж не на скоростном лифте, а на обыкновенном, который полз неторопливо и вызывал у Кригера тягостное чувство нисхождения в ад. Мерц с умыслом выбрал такой лифт: конечно, не для того, чтобы расстроить Кригера, а чтобы показать ему сменяющие друг друга за прозрачными стенами уровни Фортресса. Они резко различались между собой: педантично распланированные жилые кварталы, грохочущие зоны мастерских, недостроенные тоннели, где в скалистый грунт вгрызались кроты-перфораторы. Кригер с любопытством подумал, куда делись миллионы тонн извлеченной из недр породы, и спросил об этом Мерца. Тот разъяснил, что место для строительства города подбиралось с учетом наличия гигантских природных пещер — некоторые из них стали этажами Фортресса, другие использовались для свалки вынутого грунта.

На тридцать пятом лифт замер. Мерц и Кригер вступили в единственный коридор, оканчивавшийся бронированной дверью. За ней располагалось небольшое помещение с двумя дверями, ведущими в разные стороны. Направо, как явствовало из надписей на немецком и английском языках, пролегала дорога в лаборатории. На левой двери никаких табличек не было. Мерц открыл ее простым плоским ключом.

— Святая святых Фортресса, — понизив голос, сказал он. — Наш главный секрет, ультима ратио, который, впрочем, скоро перестанет быть секретом. Правда, лишь наполовину: мир испытает на себе сокрушающий удар, но так и не узнает, каким оружием побежден…

Они миновали еще несколько дверей и зашагали по огражденному перилами металлическому мостику с рифленым полом, подвешенному под куполообразным потолком большого зала. Внизу в полумраке посверкивали никелированные бока цистерн или газгольдеров. В зале было значительно холоднее, чем снаружи.

Мостик привел в шарообразную решетчатую клеть, откуда представала впечатляющая панорама зала. Цистерн было шесть, и они не поражали громадными размерами: каждая из них имела около полутора метров в диаметре и четырех метров в длину. Они стояли на бетонном возвышении в центре, окруженные многоярусными нагромождениями сложнейшей аппаратуры в переплетении каких-то труб, проводов и кабелей.

В клети, где оказались Мерц и Кригер, два жестких стула стояли перед компактным пультом, на котором в тишине перемигивались бледные огни. Мерц жестом предложил Кригеру сесть, устроился рядом.

— Курите, — разрешил он. — Тут нет ничего огнеопасного. Когда Кригер задымил сигаретой, Мерц продолжил:

— Как по-вашему: что вы видите? Можете не стараться выдумывать технические термины.

— Власть, — сказал Кригер.

— Правильно! Попали в самую точку. И я расскажу вам об истоках и перспективах этой власти, потому что, не зная основ, вы не поймете сущности будущего — и вашего места в строю. Вы не замерзли?

— Нет.

— Здесь поддерживается неизменная температура, пятнадцать градусов по Цельсию. — Мерц откинулся на спинку стула, рука его лежала на клавишах пульта. — Итак, вот вам история вкратце — то, что станет Историей с прописной буквы, Историей человечества. Корни идеи уходят в довоенные времена, в тридцать восьмой год. Мысль о создании летального вируса, поражающего вражеские армии и безвредного для завоевателей, не нова, как не нова и бактериологическая война — еще в средние века в осажденные города катапультами забрасывали трупы умерших от чумы людей. В двадцатом столетии биологическим оружием занимались во многих странах. Но все упиралось в проблему защиты. Как использовать высокоэффективные вирусы, от которых невозможно уберечь собственную армию и население? Если же эффективность снижали, то, как правило, средства профилактики и лечения таких искусственных болезней быстро находил и противник. Теперь эта задача решена, и решил ее я —здесь, в лабораториях Фортресса. Для этого понадобилось много лет неустанного труда… Один из первых вариантов вируса «Илзе» я испытал во Вьетнаме еще в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Но тогда же выявились и крупные недостатки проекта. Во-первых, вирус действовал не на всех одинаково. Как выяснилось в ходе последующих экспериментов, это было связано с метаболическими… Простите, Кригер, я увлекаюсь и забываю, что вы не специалист. Во-вторых, нестабильность проявлял и антивирусный препарат «Роуз». Сейчас все эти вопросы сняты. В цистернах под нами — абсолютно летальная, совершенная модификация вируса «Илзе-41». По порядковому номеру нетрудно догадаться, сколько препятствий мне пришлось преодолеть… Я избрал новый, неизведанный путь и выиграл. В науке можно побеждать только так… Я не повторил избитой ошибки прежних исследователей и не стал копаться в генетической структуре уже существующих возбудителей заболеваний. Мной сотворено небывалое… В этих шести емкостях — достаточная концентрация «Илзе» для двойного уничтожения всего человечества.

— Но нам же не требуется истреблять всех поголовно, — недоуменно проговорил Кригер.

— Да, разумеется. В этом все и дело. У нас есть препараты «Роуз-50» — профилактический, вырабатывающий иммунитет, и «Роуз-51», исцеляющий. А новизна и нестандартность моего подхода к проблеме гарантируют, что никто в мире не сумеет создать подобных средств, по крайней мере, за краткий период хаоса, который заполнит промежуток между нашей первой ошеломляющей атакой и установлением подлинно вечной Империи. Элегантно и безупречно, Кригер.

— Насколько я понял, — Кригер не мог оторвать взгляда от блестящих цистерн, — работа завершена. Так что мешает нам атаковать немедленно?

Мерц покачал головой:

— Если бы все было так просто, я давно бы отдал приказ о начале войны. Увы, современная цивилизация слишком сложна, чтобы ее можно было перекроить таким незатейливым образом. Уничтожить — пожалуйста, но не развернуть в желаемом направлении. Нам нужно экономическое преобладание в мире, чтобы в критический момент перехватить рычаги управления. И этой цели мы почти достигли. Далее — необходимы высокопоставленные агенты влияния в высших эшелонах власти ведущих стран. А вот здесь положение хуже. Латинская Америка практически в наших руках. Африка нас интересует лишь выборочно, и там особых сложностей нет. Но США, Англия, Франция, Германия, Россия! Ведущие державы. Вот в чем загвоздка…

— Может быть, людей отпугивает наша неонацистская фразеология? — заметил Кригер. — Возможно, следовало бы в работе с потенциальными союзниками отказаться от нее.

— Нет, напротив, она привлекает… Но многое еще придется сделать. А потом начнется война, и она начнется в Центральной Африке, где вымрут миллионы. Затем наши заранее иммунизированные люди, среди которых будете и вы, распылят «Илзе» в крупнейших столицах, вызвав локальные очаги эпидемий. Мы будем повторять атаки когда и где захотим… Мы объявим об открытии антивирусного средства и станем продавать его тем, кому сочтем нужным. Уже одно это сделает нас могущественнейшим правительством на Земле, ведь в наших руках сосредоточится жизнь и смерть каждого человека. Экономика Запада неизбежно рухнет, доллар будет стоить дешевле бумаги, на которой напечатан, и вот тут-то на арену выступят наши банковские структуры и при поддержке агентов влияния в политических кругах окончательно установят наш диктат на планете.

— А дальше?

— Да, я рассказал вам не все, Кригер. Всего я пока открыть не могу… Но придет день, когда вы узнаете всю правду. И вы не пожалеете об этом дне… Пока же — стратегическая задача вам понятна. Поговорим о тактике. Что бы вы сказали, если бы я предложил вам пост шефа тайной полиции Фортресса?

Кригер ответил не сразу:

— Это предложение застало меня врасплох… Я как-то не ожидал, что в Фортрессе существует тайная полиция. Неужели для нее есть работа?

— Ну конечно, ни какого-нибудь подпольного сопротивления, ни саботажа у нас быть не может. Тут другое… Похоже, кое-кто мечтает о дворцовом перевороте. Именно вы, человек со стороны, сумеете непредвзято разобраться в ситуации.

— Мне потребуется время, — неуверенно произнес Кригер.

— А вот времени у вас будет немного… Нужно опередить заговорщиков, если заговор действительно существует. Но меня радует ваше принципиальное согласие.

— Разве у меня был выбор?

— Конечно. Я мог бы и приказать вам принять должность, но ведь я не сделал этого. Какой толк от человека, работающего из-под палки? Но ваше первое конкретное задание не будет связано с возможным заговором. Параллельно входите в курс, знакомьтесь с людьми, но основные усилия направьте вот на что. К нам попал американский сенатор Ричард Флетчер…

— Уж не тот ли, которого прочат в президенты?

— Вы его знаете?

— Читал о нем в газетах… И видел несколько телепередач с его участием.

— Да… Так вот, он должен стать проводником нашей политики. Представляете, если в США изберут президентом нашего сторонника!

— А как он настроен? И как он вообще здесь оказался?

— Объект весьма трудный… Но, к счастью, есть два устраивающих нас обстоятельства. Первое — он служил во Вьетнаме и попал в зону испытания «Илзе». Теперь у него болен сын, и только нашим препаратом «Роуз-51» его можно вылечить. И второе — вместе с ним мы захватили двух заложников. Это его друзья, с которыми он прибыл в Бразилию, — некие Фил Эванс и Рэнди Стил. Сердце Кригера стукнуло.

— Кто они такие? — небрежно спросил он.

— Как будто частные лица… Но на самом деле не все ли равно? Если с ними поработать, почему бы не заставить их оказать давление на сенатора? Предварительные беседы с ними велись, но не все сразу… В общем, берите это дело, Кригер. В вас я верю. Что же касается предыстории их появления в Фортрессе, то ее вы найдете в досье.

Он встал, поднялся и Кригер.

— Это, в сущности, все, — подытожил Мерц, — только на обратном пути завернем в лабораторию, где вам сделают иммунизирующую инъекцию «Роуз-50».

— Прямо сейчас? Разве здесь опасно?

— Да нет… Это профилактическая процедура для всего населения Фортресса. Утечка содержащей вирус взвеси маловероятна, но все же… Кстати, если вы хотите посмотреть на «Илзе» в действии, я подберу подходящего индейца…

— Спасибо, непременно взгляну как-нибудь. Доктор Мерц, еще один вопрос, уже как шефа тайной полиции. Что произойдет в случае разрушения цистерн, например, вследствие диверсионного акта?

Уже поставивший ногу на мостик Мерц остановился и обернулся.

— С иммунизированным населением Фортресса — ничего. Нам не страшна никакая концентрация. Возможно, некоторое количество взвеси проникнет на поверхность через вентиляционную систему, но и там особых бед не случится. Погибнет тысяча-другая индейцев и бразильцев в близлежащих деревнях и поселках, только и всего. Вирус нестоек, на воздухе он быстро теряет активность. Опасность демаскировки Фортресса в этом случае куда серьезнее, тут пришлось бы принимать экстренные меры.

— Но если такое произойдет, мы лишимся нашего оружия.

— Подумаешь! Изготовим в лабораториях новую партию.

— А существует ли какой-либо способ, которым могли бы воспользоваться диверсанты, чтобы нейтрализовать вирус? Мерц смерил Кригера жестким взглядом:

— Вы несколько не под тем углом восприняли мои слова о наших внутренних противоречиях. Повторяю и подчеркиваю: ни о саботаже, ни о диверсиях не может идти и речи.

— Вот что, доктор. Или я шеф тайной полиции и как таковой располагаю всеми сведениями, необходимыми мне для работы по обеспечению безопасности Фортресса, или подыскивайте другую кандидатуру.

Эту тираду Кригер выпалил на едином дыхании, глядя Мерцу прямо в глаза. Противостояние продолжалось не менее минуты и окончилось вничью.

— Фон Хепп не ошибся в вас, — пробормотал Мерц. — Вы далеко пойдете… Что ж, я отвечу. Да, такое средство существует, но вам нечего беспокоиться по этому поводу. Оно совершенно недоступно для ваших воображаемых диверсантов. Вам достаточно этой информации?

— На данном этапе — вполне. Спасибо, доктор Мерц.

11

В помещения лабораторий Мерц и Кригер заходить не стали, чтобы не переодеваться в обязательные защитные костюмы. Внутривенную инъекцию Кригеру сделали в небольшой комнатке перед герметичной дверью.

— Теперь вам нужно с час полежать, — предупредила пожилая, сурового вида медсестра. Кригер легко представил ее вводящей смертельные дозы экспериментальных препаратов подопытным индейцам.

— Не здесь… Поеду к себе.

Он ненадолго задержался в дверях, чтобы посмотреть, как она убирает в жестяной шкафчик маленький пластиковый контейнер с маркировкой «Роуз-50». Там же на полках стояли и упаковки ампул «Роуз-51», любая из которых была способна спасти жизнь сыну сенатора Флетчера…

На двадцатый этаж Кригера и Мерца доставил скоростной лифт. У полированной деревянной двери своих апартаментов Кригер достал ключ и обратился к Мерцу:

— Не угодно ли чашечку кофе, доктор?

— С удовольствием, Эрвин, особенно если добавить капельку коньяку. В моем возрасте не вредно расширить сосуды.

Они негромко засмеялись. Кригер пропустил Мерца вперед и вслед за ним вошел в прихожую уже обжитой им квартиры. Мерц расположился в гостиной, а Кригер отправился на кухню варить кофе. Ему полагался камердинер, но Кригер категорически отказался, сославшись на привычку к аскетизму.

Он поставил на столик две изящные фарфоровые чашки и полупустую бутылку коньяка.

— Пожалуй, не стоит откладывать встречу с американцами. — Он отхлебнул обжигающий напиток. Слегка закружилась голова, Кригер справедливо отнес это на счет инъекции. Наверное, он напрасно проигнорировал совет полежать. — Где я смогу получить досье?

— Оно уже в вашем кабинете, в сейфе, в коричневой папке с наклейкой «США».

— Выходит, вы и не сомневались в моем согласии?

— Так и выходит. — Мерц долил в кофе коньяк. — Как вы думаете построить эту работу?