Клемент В. Трейнер, генерал армии США (в отставке), восседал за своим массивным письменным столом, словно за броней танка. Неожиданное вторжение разозлило его.

– В чем дело, Эллис? – На его щеках заходили желваки. – Почему вы заходите ко мне в кабинет так, будто это общественный туалет? У нас есть определенные правила. Отправляйтесь к капралу Перси и запишитесь на прием на завтра. Сейчас я занят.

Гил сел напротив Трейнера и сказал:

– Я видел цистерны, цистерны для “манекена”.

– Вы видели цистерны для “манекена”? Это чудесно. Я скажу вашему окулисту, что с глазами у вас все в порядке. Жаль, что не могу сказать того же о вашей голове.

Гил опять сидел так, что солнце било ему в глаза, и он не мог смотреть на Трейнера не жмурясь. На этот раз меня не запугать, решил он, встал, прошел прямо к окну и опустил жалюзи. Возвратясь на место, поинтересовался:

– Это что, армейская тактика – заставлять посетителей смотреть на солнце?

– Что такое? В армии вы бы уже сидели на гауптвахте за неповиновение приказу.

– Но это не армия, а частная химическая компания. И Перси не капрал, а служащий, гражданское лицо.

– Когда-то он был капралом и гордится этим. Итак, вы видели цистерны и пришли мне об этом сообщить. Спасибо за новость. До свидания.

– Вы говорили, что посоветуетесь со мной, прежде чем отправлять “манекен”.

– Не преувеличивайте! Я говорил, что ваше мнение будет рассмотрено. На последнем заседании руководства компании я сказал: “Господа! Молодой Эллис считает, что мы не должны отправлять газ”, – а мои технические советники ответили: “Пошел он куда подальше! Почему мы должны слушать этого невротика?” Это было единодушное мнение. – Он ткнул пальцем в сторону Гила и добавил: – Давайте говорить начистоту. Ваша должность на этом предприятии называется “ассистент инженера-химика”. На эту должность берут выпускников колледжа. Это не руководящий пост.

Гил прижал колени к столу, чтобы унять дрожь.

– Прежде чем попасть сюда, я работал главным инженером завода, и наша фирма была покрупнее этой. Я всегда входил в руководящий состав предприятия. Вначале вы тоже интересовались моим мнением и только в последнее время перестали приглашать меня на собрания руководства.

– Правильно, потому что никогда не знаешь, чего от вас ожидать. Вы еще не оправились после трагедии в Бостоне и не можете рассуждать здраво.

– Как я понял, вы приглашаете на эти собрания только тех, кто разделяет ваши взгляды.

– Неправда. Но мне нужны люди, чьи суждения не искажены личными переживаниями.

Гил подался вперед.

– Когда перед коллективом поставлена задача разработать новый вид продукции или решить техническую проблему, то лучше всего это получается в атмосфере открытости и доверия. Я никогда не слышал, чтобы подобные задачи решались в обстановке обмана и секретности.

Трейнер громко рассмеялся.

– Вы никогда не слышали о проекте “Манхэттен”? Думаете, в Лос-Аламосе каждый знал, что и для чего он делает? Не будьте дураком.

– Тогда шла война.

– А разве сейчас ее нет?

Прежде чем продолжить, Гил постарался взять себя в руки.

– Вы решили отправить газ по меньшей мере шесть месяцев тому назад – столько требуется времени, чтобы сконструировать и изготовить цистерны.

– С моей стороны это была осторожность и предусмотрительность. Если решать задачу постепенно, шаг за шагом, потребуется масса времени. Вы поняли бы это, будь у вас больше опыта руководящей работы. А я горжусь, что заказал цистерны еще год тому назад и они готовы к тому времени, когда могут нам понадобиться.

– Например, для того, чтобы, вопреки проводимой Соединенными Штатами политике, отправить в воюющую страну нервно-паралитический газ. Лично я не хочу в этом участвовать и сделаю все, чтобы этого не допустить... – Голос Гила дрожал от волнения.

Трейнер поджал губы и медленно кивнул.

– Понимаю, вы хотите донести на нас, сунуть нам палки в колеса. Вы, видимо, считаете это геройством, но я не разделяю вашей точки зрения. Доноситель обычно очень плохо разбирается в сути происходящего. И у него всегда имеется какая-нибудь личная проблема, которая мешает ему обратиться по инстанции. Поэтому он и старается привлечь к себе внимание общественности. Чаще всего дело кончается тем, что примерно год после этого он зарабатывает на жизнь, читая лекции в женских клубах.

– Я бы обратился по инстанции, если бы это было возможно, но единственная инстанция у Дрэглера – это вы, а вы не хотите меня слушать.

– Я вас слушаю. Я слушаю человека, который, рискуя своей карьерой, льет грязь на своего начальника, не имея на то оснований. Вы же карьерист, Эллис. Обратившись к прессе (а вы задумали это исключительно из личной неприязни ко мне), дальше по служебной лестнице вы не продвинетесь. Разве вы не замечали, что доносители никогда не преуспевают в жизни? Их никто потом не берет на работу. И, кроме того... – Трейнер помолчал. – Я просто не позволю вам этого сделать.

– Не позволите?

Скрестив руки, Трейнер откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на своего собеседника.

– Я хочу задать вам один вопрос, а вы подумайте над ответом несколько дней и уже потом что-то предпринимайте. Представьте, что вы командующий армией, которая защищает свою страну. Предположим, вам крайне важно узнать расположение противника, и единственный способ – послать на разведку отряд, который вызовет огонь на себя. Вы заранее знаете, что кто-то в отряде погибнет. Отдадите ли вы такой приказ? Пожертвуете ли одним человеком ради спасения, скажем, десятков тысяч? Ради спасения родины?

Гил, не шевелясь, смотрел на Трейнера. Неужели он хочет сказать, что пойдет на убийство, если я не буду держать язык за зубами? И это убийство будет оправдано интересами национальной безопасности, как он ее понимает? – подумал Гил. У него по коже побежали мурашки. Спор шел не о технических деталях, поэтому никакие разумные доводы и факты значения не имели. Перед ним сидел человек, настолько уверенный в своей правоте, что переубедить его было невозможно. Гил понял это и потому решил не подавать виду, что уловил скрытую в словах генерала угрозу.

– Даже во время освободительной войны, – сказал он, – решения не всегда бывают ясными и простыми.

– Так может говорить тот, кто никогда не был боевым командиром. Подумайте хорошенько над моим вопросом, а потом мы еще поговорим. Как насчет четверга? Приходите-ка в четверг, часов в десять. Может быть, к тому времени будет подписан ваш допуск номер десять, и я смогу рассказать вам то, что изменит ваш образ мыслей.

Не верь этому человеку, говорила Сара, да Гил и сам теперь понимал, что Трейнер хочет выиграть время, обезоружить его, а затем нанести неожиданный удар.

Гил решил использовать ту же тактику.

– Единственное, чего я хочу, – это довести до сведения всех руководителей свои соображения относительно того, насколько опасен “манекен” и его транспортировка, и, если они смогут опровергнуть мои доводы, я буду удовлетворен. Вы, генерал, имеете обыкновение запугивать своих оппонентов, вал! будет полезно попытаться доказать вашу правоту в открытом споре.

– Что ж, мысль неплохая. Действительно, временами я бываю слишком деспотичен. Видимо, это признак глубоких сомнений, или плохого воспитания, или еще чего-нибудь. Как это говорится? “Нелегко тому, на чьей голове корона”. – Он встал и протянул руку. – Договорились. Вы пока ничего не предпринимайте, а я назначу собрание группы, работающей над “манекеном”, чтобы вы могли изложить свои соображения.

Натянуто улыбаясь, они пожали друг другу руки. Гил извинился за вторжение, Трейнер извинился за резкость, но оба сделали это без энтузиазма.

Дрэглер принял Гила чрезвычайно сердечно.

– Смотрите, кто к нам пришел! – Старик поднялся с кресла, отложив в сторону газету. – Сэл Уиллис! Мэл Треллис!

– Гил Эллис.

– Гил Эллис, ну конечно! Простите мою забывчивость. Говорят, у мужчины сначала отказывают ноги, потом кишечник, а потом некий инструмент, воспетый в песнях и мифах. А у меня выскочили из памяти все имена. В тот самый день, когда мне исполнилось семьдесят лет и я отправил самого себя в отставку, все имена вылетели у меня из памяти, как пригоршня спагетти из окна. Нет, конфетти! А я что сказал – спагетти? Вот видите! Как-то я назвал свою жену Слот, а это имя собаки, которая была у меня в детстве. Я сделал вид, что пошутил, но она нашла шутку неудачной. Жена предпочитает, чтобы ее называли Ваше Королевское Величество. Хотите выпить?

– Нет, спасибо. Никогда не думали вернуться к руководству компанией, мистер Дрэглер? Вы очень нужны здесь, к тому же это поможет вам поддерживать форму.

– Нет, спасибо! Я и так занят. Все мое время поглощают поездки на Гавайи и обратно в Неваду. Можно сказать, я живу в самолете. Ха-ха!

Лающий смех Дрэглера поразил Гила, хотя он слышал его тысячи раз.

– И все же мне хотелось бы, чтобы компанией руководили вы, а не... некоторые личности.

– Я создал это дело с нуля, с лимонадной будки в Рино, сейчас там магазин Харраха, и я устал от него. Не хочу снова влезать в руководство компанией. Удобрения, пестициды, инсектициды, мульча!.. Не представляю, как я мог заниматься этой гадостью столько лет!

– Значит, вы больше не вникаете в детали?

– Ни в коем случае! Компания Дрэглера – это место, куда я прихожу, чтобы бесплатно позвонить по телефону или напечатать письмо.

– Мистер Дрэглер, я спрашиваю об этом, чтобы знать, насколько вы в курсе того, что происходит на заводе. Методы управления генерала Трейнера, мягко говоря, не самые лучшие, и я боюсь, что под его руководством компания идет по очень опасному пути.

Старик, казалось, не слышал Эллиса.

– Трейнер – отличный парень, правда? Когда я еще стоял во главе компании, мы по уши залезли в долги, – продолжал он. – А ему удалось выпутаться. Пригласить Трейнера управляющим – это была моя самая удачная идея. Без него компания бы просто погибла. Приятно уйти в отставку, зная, что оставил дело в надежных и крепких руках.

– Да, но куда эти крепкие руки направляют корабль? Вы завоевали свою репутацию, производя продукцию, которая помогала фермерам выращивать урожай. Ваше имя – одно из самых известных и уважаемых в отрасли. Я никогда не слышал ни одного критического слова в ваш адрес или в адрес компании. Вся ваша жизнь – пример для молодежи.

– Спасибо, сынок, я очень тронут. Уверен, то же самое можно сказать о вас и вашей даме сердца. Сара! Почему я помню ее имя? Наверное, потому, что это была моя лучшая секретарша. Из-за нее я и в отставку не хотел уходить – так мне нравилось смотреть на нее. Боже, какое тело! Правда, раньше она была стройнее. Сказать по правде, раз или два я гонялся за ней вокруг стола, но не догнал. Она не только потрясающая машинистка, но и бегает быстро. Ха-ха!

– Генерал Трейнер говорил вам что-нибудь о “манекене”? – спросил Гил, когда Дрэглер покончил со своими воспоминаниями.

– О “манекене”? А, вы имеете в виду “манекен”, тот самый пестицид? Нет, ничего конкретного. Не вникать в детали – в этом секрет долголетия. А что такое? Что я должен о нем знать?

– Это очень опасный газ.

Дрэглер махнул рукой.

– Я знаю.

– Нам мало известно о его свойствах.

– И это я знаю.

– Каким-то образом он проникает через стенки контейнеров и герметические крышки, особенно под действием вибрации. Вибрация, похоже, усиливает его активность, но мы понятия не имеем почему.

– Этого я не знал.

– Иными словами, его транспортировка связана с большим риском.

– А Трейнер в курсе?

– Я говорил ему, но он не обратил никакого внимания на мои предупреждения. Для него я – только один из младших сотрудников фирмы. Возможно, от других инженеров он получает иную информацию. Так или иначе, он собирается отправлять газ в трех железнодорожных цистернах.

– Не может быть! Куда?

– Я не совсем уверен, но, кажется, в Ирак.

– Ирак? Вы имеете в виду государство Ирак?

– Государство, ведущее войну. По некоторым сведениям, когда-то Ирак уже использовал отравляющие газы против Ирана.

– Против Ирана? А что, теперь это великая страна, да? Сборище религиозных фанатиков – не более того. Когда они напали на наше посольство и захватили заложников, я от злости мочился серной кислотой.

– Это было ужасно, но не менее ужасно и то, что Трейнер хочет вооружить Ирак ядовитым газом. Вы знали об этом?

– Нет! Мне никто ничего не докладывает. Я здесь – лицо номинальное. Храни вас Бог от номинальных должностей, Треллис.

– Эллис. Мистер Дрэглер, я и представить себе не могу, что вы одобряете действия Трейнера. Транспортировать “манекен” на данной стадии разработки, тем более в воюющую страну, – незаконно и аморально. Его свойства надо еще изучать и изучать. Я пришел к вам в надежде, что, узнав, как обстоят дела, вы предпримете какие-то меры.

– Какие-то меры? Мне семьдесят пять лет, я слишком стар.

– Но вы являетесь владельцем компании. Остановите отгрузку. Потребуйте дополнительных исследований. Запретите генералу Трейнеру втягивать компанию в химическую войну.

– И разрушить всю его программу? Трейнер – классный мужик! О нем очень высокого мнения в Пентагоне.

– Может быть, он и приказы получает не от вас, а из Пентагона? Вполне возможно, Пентагон хочет испытать “манекен” в полевых условиях, не неся никакой ответственности. Они нашли частную фирму, которой поручили разработку нового отравляющего вещества. В случае неудачи военные будут все отрицать и виноватой окажется компания Дрэглера. Пострадает ваше честное имя.

– Это теория! А что, если я вам не поверю? Или если не захочу ни во что вмешиваться?

– Тогда я сам остановлю Трейнера. По крайней мере, выведу его на чистую воду. Достаточно сделать всего несколько телефонных звонков, и...

– Вы хотите бороться с Трейнером? И потерять работу?

– Да, – быстро и с полной убежденностью ответил Гил.

– Не думаете ли вы, Эллис, что в Пентагоне работают какие-то злодеи?

Гил с удивлением посмотрел на старика. Сам вопрос, тон, каким он был задан, верно названное имя – все это как-то не вязалось с прежним образом Дрэглера. Даже его лицо стало другим: на нем появилось выражение холодной расчетливости, от которой Гилу стало не по себе.

– Нет, я так не думаю, – ответил он устало. – Там есть и хорошие и плохие люди, как и везде. Просто генерал Трейнер пользуется влиянием у негодяев.

– У русских имеется огромное количество химического оружия, и мы не должны отставать от них. Если правительству мешают разные нелепые договоры и общественное мнение, разве не может частная компания прийти ему на помощь? Когда речь идет о борьбе демократии против диктатуры, приходится порой обходить законы.

Гил слушал Дрэглера молча, затаив дыхание. Пальцы его вцепились в ручки кресла, ноги напряглись.

Дрэглер поднял трубку телефона и нажал кнопку.

– Клем? Угадайте, кто сейчас у меня в кабинете. Гил Эллис. Он действительно болен, как вы мне и говорили. Безнадежный случай, по-моему. Такое же впечатление произвела на меня Элеонора Рузвельт, с которой я имел несчастье сидеть рядом на приеме по случаю избрания Ф.Д.Р. президентом. Что вы собираетесь делать? Да. Да. Думаю, вы правы. Жаль. Хорошо. – Он положил трубку и посмотрел на Гила, вскочившего на ноги.

– Мистер Эллис, идите к себе в кабинет и оставайтесь там, пока я вас не вызову. Мы с генералом должны обсудить, что следует предпринять в вашем случае. Мы не можем позволить вам сорвать нашу работу. Она имеет слишком большое значение. У нас есть несколько вариантов: мы можем посадить вас под домашний арест до тех пор, пока отгрузка газа не будет закончена, можем полностью ввести вас в курс дела, чтобы перетянуть на свою сторону, или пойти по третьему пути – вы будете говорить все, что вам угодно, а мы будем все отрицать, ссылаясь на ваше психическое расстройство, подтвержденное докторами. – Он замолчал, раздумывая. – А возможно, предложим вам некоторую сумму денег в обмен на обязательство молчать.

Гил облизал губы, размышляя, насколько велика грозящая ему опасность.

– Ну и сколько же стоит мое молчание? – спросил он, направляясь к дверям.

– Мистер Эллис, вы, кажется, хотите уйти? Вздумали бежать? Не будьте ребенком! Вы, конечно, понимаете, что я мог бы приказать паре охранников проводить вас до вашего кабинета и проследить, чтобы вы оставались там до моего распоряжения. Но мы – люди цивилизованные и не будем прибегать к таким жестким методам. Между нами имеются расхождения во взглядах, но мы преодолеем их цивилизованным путем. Я верю, что вы будете ждать моего вызова у себя в кабинете. Договорились?

Гилу ничего не оставалось, кроме как утвердительно кивнуть. Уже открыв дверь, он не выдержал и пробормотал про себя:

– Ты еще более ядовитая змея, чем Трейнер.

Дрэглер поклонился и помахал воображаемой шляпой.

– Змей незаслуженно оклеветали, – сказал он. – Они очень полезны для борьбы с вредителями. – Гил понял, что, хотя у старика сдали ноги и кишечник, со слухом у него все в порядке.