Глава 8

В полдень того дня, который стал последним в жизни Гилберта Эллиса, стояла страшная жара. В такую погоду обед на открытом воздухе в каньоне Стражника – не слишком приятная перспектива, но это было единственное место, где Гил и Сара могли не опасаться подслушивающих устройств.

С северной, тенистой стороны административного здания компании стояли несколько столиков для пикников, всегда пустых в летние месяцы. Прежде чем сесть, Гил смахнул носовым платком пыль и сосновые иголки со скамеек. Усаживаясь, он заметил, что над асфальтовой дорогой, ведущей к заводу, показалась машина. В раскаленном, дрожащем от жары воздухе она казалась каплей воды, прыгающей на сильно разогретой сковородке.

Гил открыл две банки с содовой и протянул одну Саре.

– Что стряслось? – спросил он. – У тебя какие-нибудь новости?

– Они готовятся к отправке “манекена”. Гил даже привстал.

– Ты, должно быть, шутишь...

– Я как раз была у Трейнера в кабинете, записывала под диктовку, когда ему позвонили. Пока он разгуливал по комнате с трубкой в руках, я ухитрилась заглянуть в папку у него на столе, на которой было написано PERM. Там я увидела документ, подтверждавший получение трех... да, кажется, трех... “железнодорожных контейнеров для газа”. Я дрожала от страха, что он заметит, как я читаю документ.

Гил вскочил на ноги и начал кружить вокруг стола, схватившись руками за голову.

– Неужели этот негодяй отправит газ, не предупредив меня? Он же клялся не делать этого. Наверное, думает, что я струшу и не стану поднимать шум.

– Он разговаривал с кем-то по имени Майк. Сказал, что газ будет отправлен ночью, – чтобы не было никаких разговоров.

– Может, это Майк Паноццо, шериф?

Гил опять сел на скамейку и, выпив воду, стукнул банкой по столу.

– Просто невероятно! Ты уверена, что все поняла правильно?

– Потом я специально обошла территорию завода: у здания Н стоят три цистерны, наверное, их привезли рано утром. Три серебристые цистерны из алюминия или нержавеющей стали.

– Если они предназначены для “манекена”, то из нержавейки, потому что это единственный материал, кроме стекла, который не разрушается под его воздействием. Они уже определили дату отправки?

– Я слышала, как он сказал “через пару дней”, но не знаю, имело ли это отношение к “манекену”. Что ты собираешься делать? На тебе лица нет.

– Надо что-то придумать.

Его взгляд невольно задержался на подъезжающей машине. Когда она приблизилась к взлетной полосе, Гил разглядел, что это был серебристый лимузин, а судя по маленькому американскому флажку, развевающемуся на антенне, он принадлежал Джереми Дрэглеру. Одетый в форму охранник почтительно пропустил лимузин в ворота завода. Машина, свернув направо, величественно проследовала мимо автостоянки и остановилась возле входа в главное здание.

Шофер Карлос, обогнув машину, открыл дверцу для пассажиров. Из автомобиля вылез Джереми Дрэглер, высокий, худощавый, в синем костюме и серой шляпе, похожий на жука богомола. Казалось, его ноги были слишком длинны даже для лимузина, и, чтобы распрямить их, он по очереди встряхивал сначала одну ногу, потом другую.

Когда Дрэглер пребывал в Рино, а не в своем поместье на Гавайях, он имел обыкновение каждую неделю посещать завод. Болтал с управляющими, диктовал машинистке бессвязные письма друзьям, прогуливался по кабинетам, предавался воспоминаниям с каждым, кто соглашался его слушать, и вообще нарушал производственный процесс и нормальный порядок работы. В это время Карлос, поставив машину в гараж, занимался тем, что в тысячный раз мыл и полировал ее кузов.

Обычно Гил не имел ничего против посещений Дрэглера. Конечно, старик был старомоден и занудлив, в разговорах с ним можно было потерять целый рабочий день, но его добродушный нрав и своеобразный юмор нравились Гилу. Для своего возраста – ему было под восемьдесят – Дрэглер двигался легко и обладал острым умом. Гил хотел бы, доживи он до этих пор, сохранить такую же хорошую форму. Казалось, Дрэглер от души радовался жизни.

– Только не это, – простонал Гил. – Он нас заметил и идет сюда. Старик, улыбаясь, направлялся к ним своей легкой, слегка подпрыгивающей походкой, на ходу покачивая плечами. В темном костюме и шляпе, он походил на агента похоронного бюро или даже на самое смерть.

– Что ты собираешься делать? – тревожно спросила Сара. – Я боюсь за тебя!

– Во-первых, устрою скандал Трейнеру. Что меня бесит больше всего, так это то, что он задумал отправить “манекен”, должно быть, несколько месяцев тому назад. По крайней мере, столько нужно времени, чтобы изготовить цистерны. А когда умерла обезьянка и мы имели с ним крупный разговор? Две недели тому назад. Тогда он сказал, что не отправит газ, не посоветовавшись со мной. Если он думает, что может сделать это тайком, то сильно ошибается.

– Не связывайся с ним! Ему нельзя доверять; здесь никому нельзя доверять. Если он что-то решил, ему плевать, что ты об этом думаешь. Он убьет тебя, если понадобится... Я в этом уверена.

Гил с удивлением заметил слезы на глазах у Сары. Невозмутимая, видавшая виды Сара Шулер плакала!

– Ей-богу, они чудесно устроились! – воскликнул подошедший Дрэглер. – Затеяли маленький пикничок? Я специально приказал поставить сюда эти столики, а люди почему-то не идут. Может, пригласить несколько официанток в купальных костюмах? Тогда наши мальчики бегом прибегут, а? Ха-ха! – Его отрывистый смех был похож на лай.

Гил и Сара молчали, не желая вступать в разговор. Он не замечал ни мрачного выражения лица Гила, ни блестящих от слез глаз Сары.

– За всеми этими столами, – наслаждаясь прохладой этого тенистого уголка, продолжил Дрэглер, размахивая руками, – должны сидеть в свой обеденный перерыв счастливые молодые люди, вроде вас, чтобы потом вернуться на свои места и хорошо работать за хорошую плату. Да, мы не обеспечиваем своих сотрудников пенсиями, как другие предприятия, но зато зарплата у нас гораздо выше. Я считаю, платить надо побольше, а дальше – пусть каждый сам позаботится о своей старости, как это сделал я. Верно ведь? – Он покосился на Гила. – Как вас зовут?

– Гилберт Эллис.

– Люди считают, что думать о них должны предприниматели и правительство. Сара! Как я рад вас видеть! Вы все хорошеете! – С преувеличенной любезностью он поцеловал ей руку, затем вновь повернулся к Гилу. – Эта девушка – лучшая секретарша в мире! Как она печатает! И умна как черт! Ее не проведешь! Она всех перехитрит – и живого и мертвого! Берегите ее, мой друг, ибо она – истинное сокровище. Как, вы сказали, ваше имя?

– Гилберт Эллис.

– Раньше я часто бывал на заводе и знал каждого сотрудника. Каждого! А сейчас вокруг одни незнакомые лица. Люди не задерживаются подолгу на одном месте, как бывало когда-то. Да и память у меня стала сдавать. Сара! Честное слово, видеть вас – большое удовольствие. Надеюсь, вы бросили своего араба? Он вам совсем не пара, я всегда это говорил. А теперь, я смотрю, вы подцепили этого симпатичного парня, инженера, как бишь его зовут? Инженер сможет обеспечить вам достойную жизнь, у него всегда будет хорошая работа. Так было и семьдесят лет назад, когда я решил не терять время в колледже, а сразу заняться бизнесом. Фу, как здесь жарко! Слишком жарко для пикника! Вы не замечаете этого, потому что влюблены. Даже в шортах – и то чересчур жарко. А я всегда ношу костюм, чтобы прикрывать ноги. Моя жена считает, что это не самая привлекательная часть моей фигуры. Она говорит: “Джереми, ты красивый мужчина, но ноги у тебя – просто палки”. Ха! До свидания. Пойду в дом и сяду где-нибудь рядом с кондиционером. И вам советую, если у вас есть хоть капля здравого смысла. Сегодня пикники устраивают только сумасшедшие.

Он отошел, ступая осторожно, будто раскаленный асфальт жег ему пятки.

– Этот твой приятель, – медленно начал Гил, взглянув на Сару, – он кто, араб? Откуда? У него есть американское гражданство?

Давясь слезами, Сара беспомощно покачала головой.

– Я не знаю... Я хочу от него уйти... Я хочу быть с тобой...

– Ты говорила ему что-нибудь о газе? Черт возьми, Сара...

– Не смотри на меня так! Да, я сказала ему про газ... Давно, несколько месяцев тому назад, когда мы с тобой еще не встречались. Он знает, что Ареф из Ирака. Один– раз я упомянула это имя, и оказалось, что он о нем слышал.

– Ты никогда не рассказывала мне о своем приятеле.

– Я о многом тебе не рассказывала – просто не хочу портить то ощущение счастья, которое испытываю с тобой. Я хочу вычеркнуть Джамала из своей жизни, хочу выбраться отсюда и забыть о “манекене” и всей этой истории. Разве мы не можем уехать куда-нибудь вдвоем, навсегда? – Ее плечи вздрагивали, по лицу бежали слезы.

– Ну конечно, сбежать и наслаждаться счастьем в надежде, что кто-то другой сделает за тебя всю грязную работу. Я от многого в жизни убегал или старался убежать, и, держу пари, ты тоже. Это и привело меня сюда, на этот вонючий завод. Все, больше я никуда не побегу.

– Пожалуйста, не связывайся с Трейнером! Ты не представляешь, против чего идешь! Боже, почему мужчины всегда хотят драться?..

– Я скажу тебе, почему хочу драться с Трейнером. – Голос Гила стал хриплым, губы сжались. – Потому что не желаю, чтобы он думал, будто может безнаказанно дурачить меня и обходиться со мной как с мебелью. Потому что если “манекен” отправят с завода и по дороге случится авария, я не желаю, чтобы она была на моей совести. У меня и так достаточно грехов.

– Но зачем рисковать жизнью? Мы могли бы уехать отсюда в какое-нибудь безопасное место и оттуда звонить или писать письма...

– Если я уеду, кто остановит поезд? Твой арабский крупье? – Гил презрительно засмеялся.

– Да! Мой арабский крупье! Разве так трудно остановить поезд? Это может сделать даже шестилетний ребенок.

– Нужно, чтобы при этом никто не пострадал. – Гил поднялся со скамьи. – Мне необходимо время, я должен все обдумать. Потом мы еще поговорим.

– Я приеду сегодня к тебе в мотель и расскажу обо всем: о себе, о Джамале... Мне нужно было сделать это с самого начала. – Она встала и умоляюще сжала его руки. – Пожалуйста, ничего не решай, пока не выслушаешь меня. Нам ведь хорошо вместе, Гил! Мы должны быть вместе! Давай уедем и начнем новую жизнь. Ты найдешь во мне все, что хочешь видеть в женщине. Я сделаю тебя счастливым, ты знаешь, я это умею! Дай мне шанс доказать тебе...

Гил смотрел на нее, тронутый этим неожиданным взрывом эмоций.

– Я еще ничего не решил. Поговорим сегодня вечером. Ты тоже должна узнать кое-что обо мне. – Он взял ее за руки. – Я никогда не видел тебя плачущей. Знаешь, старик Дрэглер, конечно, чокнутый, но в одном он прав – ты очень красивая. Если бы вокруг не было столько окон, я бы тебя поцеловал... – Он протянул ей свой носовой платок. – Возьми, вытри лицо. Компании нужна секретарша, которая умеет владеть собой.

– Еще несколько минут тому назад я была уверена, что соответствую этому требованию, – слегка улыбнувшись, сказала Сара и вытерла глаза.

Вот и они, три цистерны из нержавеющей стали, сияющие на солнце так ярко, что Гил прикрыл глаза рукой. Он шел к ним между двумя зданиями и вдруг услышал за спиной: “Простите, сэр, на эту территорию заходить нельзя”. Оглянувшись, он увидел одного из охранников Трейнера, крупного мужчину, одетого в голубую форму.

– Разве? – спросил Гил, не замедляя шага. – Тогда задержите меня. – Он встал на нижнюю ступеньку лестницы, что поднималась у края средней цистерны, и взобрался на платформу. Оттуда по другой лестнице поднялся на верх цистерны...

– Слезайте оттуда! – закричал охранник. – Сейчас же!

– А что вы сделаете, застрелите меня? – спросил Гил, осматривая гидравлические штуцеры. – Я здесь работаю. Свяжитесь с вашим шефом по радий и сообщите ему, что мистер Эллис проверяет цистерны для “манекена”. – Он завинтил крышки, потом отвинтил их опять. – Скажите ему, что допуски у крышек должны быть меньше, если он не хочет угробить половину населения Невады.

– Слушай, приятель, у меня есть приказ. Слезай-ка с цистерны, или я сам туда залезу и сброшу тебя вниз.

– Все в порядке, – сказал другой голос. – Мистер Эллис – мой гость.

Гил посмотрел вниз и увидел Эверетта Ордмана, ученого, заведующего “аквариумом”. Сутулый, в белом лабораторном халате, он стоял, сложив руки за спиной и искоса поглядывая на Гила.

– Вы должны были предупредить меня. – С этими словами охранник повернулся и отошел.

Гил спустился по лестнице и спрыгнул на землю.

– Я вижу, вы уже нашли способ ускоренного производства “манекена”.

– Да, секрет оказался прост: мы изменили структуру затравочных кристаллов с помощью потока протонов. Это увеличило мощность и время сцепления молекул. Если бы моллюски могли говорить, я уверен, они потребовали бы передать им формулу. – За стеклами очков глаза Ордмана казались огромными, на тонких губах играла улыбка.

– Вы собираетесь перевозить “манекен” в этих цистернах?

– Именно так. Они красивы, не правда ли? Каждая стоит миллион баксов.

– Миллион баксов? За эти деньги можно было бы получше закрепить шланговые соединения. Остается наполнить эти цистерны “манекеном” – и получится настоящий поезд смерти.

Ордман хмыкнул.

– Поезд смерти! Звучит красиво, но немного мелодраматично. Наладка цистерн еще не закончена. Крышки будут подтянуты и загерметизированы. Цистерны пройдут испытание под давлением. Безопасность гарантируется на все сто процентов. Как вам нравится идея сделать в цистернах перегородки? Теперь, если что-нибудь случится, скажем, пуля пьяного охотника повредит внешнюю оболочку, утечка будет минимальная.

– А как же те, кому мы отправляем газ? Необученные, неопытные люди впервые будут иметь дело с “манекеном”. Вы подумали о них? Они ведь наверняка погибнут.

Ордман пожал плечами.

– Это не наши, а их проблемы.

– Как вы можете быть таким равнодушным? Для вас арабы не люди?

– Арабы? Почему вы думаете, что получатели газа – арабы? Вы суете нос в дела, которые вас не касаются!

– Неужели вам, создавшему новое оружие, все равно, где оно будет применяться?

– Нет, мне не все равно. Я хочу, чтобы его использовали наши союзники, а не противники. Я ученый, которому платят за работу, мистер Эллис. Работу я сделал, и, если бы “манекен” не был нервно-паралитическим газом, мне бы дали за нее Нобелевскую премию, а может быть, еще и дадут, потому что “манекен” можно применять в самых разных областях, не только в военной. Я не политик, не специалист по национальной обороне, но, позвольте заметить, вы тоже таковым не являетесь. – Стараясь укрыться от солнца, Ордман отошел в тень здания. Гил последовал за ним, его руки дрожали от волнения.

– Вы не можете так просто отмахнуться от ответственности. Есть моральные обязательства, которые нельзя переложить на других. Когда дело идет о жизни и смерти...

– Черт возьми, кто вы такой, чтобы читать мне мораль? Женатый человек, связавшийся с уличной девкой. Не вам меня судить.

– Что вы хотите сказать?

Ордман устало вздохнул и закатил глаза.

– Я видел, как в обед вы сидели за столиком с Сарой, так она себя теперь называет. Окно моего кабинета выходит на эту сторону. Она плакала, а вы держали ее за руку. Когда мужчина и женщина думают, что они одни, а женщина плачет, это значит, что они находятся в очень близких отношениях. Я называю это законом Ордмана, который, согласно моим грубым подсчетам, верен в девяноста семи целых семи десятых процента случаев. Но иметь дело с потаскухой?.. Вы, мистер Эллис, меня удивляете.

Гил бросился на Ордмана, но в последнюю секунду сумел взять себя в руки.

Тот попятился, подняв руку для защиты.

– Ну хорошо, хорошо, с бывшей потаскухой, если такое возможно. И как вы, добропорядочный джентльмен, можете... Да бросьте вы злиться! Я и сам спал с ней десять лет назад, хотя, уверен, она этого не помнит, потому что всегда была под кайфом. Это правда. Ее все знали! В те времена она звалась Мэри Райан. Я тогда часто бывал в городе и посещал разные увеселительные заведения. Она всегда там крутилась и за порцию “травки” готова была на что угодно.

– Вы лжете! Будь это правдой, она бы уже давно вылетела с работы!

– А зачем мне это надо? Просто я люблю иметь в своих руках средства воздействия на людей. Может быть, мне вновь понадобятся ее услуги.

– Негодяй. – Гил повернулся и быстро пошел прочь. – Грязный, паршивый негодяй...

– Кого вы имеете в виду? – крикнул ему вслед Ордман. – Меня или себя?

Глава 9

Гил распахнул двойные двери и, стуча каблуками по каменной плитке, подошел к столику секретарши. Увидев его потемневшее лицо, Сара перестала улыбаться.

– Что случилось? – искренне спросила она.

– Здорово же ты меня одурачила! Я чувствую себя полным идиотом. Теперь мне многое стало понятно.

– Что же?..

– Сначала я узнаю, что ты лгала мне, скрывала от меня важные вещи, но болтала о них со своим сожителем, а теперь мне говорят, что ты была проституткой или чем-то вроде того.

– Что? Кто тебе это сказал? – В панике она бросилась проверять, выключен ли коммутатор.

– Эверетт Ордман, один из твоих клиентов.

– Кто? Я никогда...

– Он сказал, что ты и не вспомнишь, потому что всегда была под кайфом. Неужели это правда, Сара? Или лучше называть тебя Мэри Райан? Мэри Райан... Какое красивое имя и звучит так невинно... Ты права, здесь никому нельзя доверять. – Гил отвернулся и покачал головой. – Какого же дурака я свалял! Неудивительно, что ты не хотела рассказывать о своей жизни.

– Мне было стыдно, стыдно за мое прошлое! Но минуло уже десять лет, Гил! Какое это имеет значение сейчас?

– Тот парень, с которым ты живешь, – спросил он, глядя на нее в упор, – он что, твой сутенер, кот или как там это называется?

– Ради Бога! Совсем наоборот! Он помог мне бросить наркотики, буквально спас мою жизнь. Я хотела все рассказать тебе сегодня вечером. Дай мне шанс...

Гил стукнул кулаком по столу.

– Нет, ты расскажешь все сейчас же! Из какой страны приехал твой Джамал? Что ты успела выболтать ему о “манекене”?

– Он из Ирана, – прошептала Сара, – у него там родственники. Он не хочет – даже больше, чем ты, – чтобы газ попал в его страну. Да, я рассказала ему о “манекене”, да, я лгала тебе. Но у меня были на это причины, и сегодня ты бы обо всем узнал. Сейчас важно одно: я хочу от него уйти, я хочу быть с тобой, Гил! Я тысячу раз говорила...

– Это он подослал тебя ко мне, да? Научил, как влезть в душу, чтобы я проболтался? Тебя не интересовали мои проблемы, тебе нужна была информация.

– Это неправда! Мне нужна была информация, но не такой ценой. Когда я узнала тебя ближе и поняла, что...

– То-то ты все выспрашивала о газе, а я ничего не подозревал. Оказывается, у тебя была цель... – Гил в бессильной ярости потряс кулаками. – Каким же я был дураком!..

– Да, у меня была цель, и эта цель – ты! Я люблю тебя. Я никогда никому не говорила этих слов. Мне не нужен ни Джамал, никто другой в целом свете, мне нужен ты. Все, что ты обо мне услышал, какой я была десять лет назад, – правда. Но что с того? Позови меня, и я пойду за тобой на край света, буду верна тебе до конца моих дней... Ни о чем другом я больше не мечтаю.

– Пустые разговоры...

– Испытай меня!

Гил холодно посмотрел на нее.

– Знаешь, из-за меня в Бостоне пострадало много людей, я испортил свою карьеру, разошелся с женой, о которой может мечтать любой мужчина, а теперь мой начальник и ты обошлись со мной, как с полным дураком и ничтожеством. Пожалуй, единственное, что мне остается, – это покончить с собой.

– Не говори так! Если кто и должен думать о смерти, то это я. Ты – лучшее, что было у меня в жизни. Если я потеряю тебя, если ты не дашь мне возможности оправдаться и доказать, как много ты значишь для меня, тогда мне действительно не для чего жить. – Стараясь сдержать слезы, она прошептала: – Боже, плакать два раза в день – это уже слишком.

Гил помолчал, глубоко вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал ровно и спокойно.

– Хорошо, приезжай ко мне сегодня вечером. Тебе придется многое объяснить. Хочется верить, не все, что было между нами, – ложь и обман. Но что бы ты ни сказала, я все равно знаю: ты использовала меня, и мне будет нелегко через это переступить. Трейнер у себя?

Сара нашла в сумочке платок и вытерла слезы.

– Кажется, а что?

– Хочу сказать ему: перед тем как отправлять “манекен”, пусть он еще раз хорошенько подумает.

– Не ходи туда сейчас, успокойся. Если ты начнешь ему угрожать, он найдет способ избавиться от тебя. Поверь мне, я его знаю. – Она высморкалась.

– Уволив меня, он сделает мне большое одолжение.

– Я не это имела в виду. Он избавится от тебя в буквальном смысле слова.

– Ты имеешь в виду – убьет меня? Трейнер, конечно, негодяй, но вряд ли способен зайти так далеко.

– Он не сам спускает курок. Для этого у генерала есть солдаты. Гил недоверчиво посмотрел на нее, махнул рукой и, уходя, сказал:

– Ты слишком много времени провела на дне. Ученые и инженеры не убивают друг друга.

– Не верь этому человеку! – крикнула она ему вслед. – Я знаю, что говорю...

– Вряд ли я еще когда-нибудь кому-нибудь поверю, – сказал Гил, закрывая за собой дверь.