— Ариэль — язва, — произнёс Мартин с несвойственной ему резкостью.

— Ты потерял слишком много времени, трахаясь то с Вильямом, то с Терезой, — с типичной для неё прямотой отрезала Стефания. — Очнись. Ариэль сказала мне, что ты решил проявить гордость: не хотят момы объяснять что-то, и не надо… Возможно, ты и прав, но верно говорит Ариэль, не стоит быть таким самодовольным.

— Я не самодоволен, — возразил Мартин, — Я просто не знаю, что мы можем сделать в данной ситуации. Но я знаю, что борьба между собой или же борьба с момами не помогут.

— Они хотят, чтобы мы сами закончили Работу. Их обязанность — довести дело до конца, — сказал Джой.

— Тогда им следует побольше нам доверять, — проворчал Чэм. — Невежество ведёт к крушению надежд. — Он моргнул, увидев, что все с большим удивлением уставились на него, — Я же не каменный. И тоже думаю обо всём этом.

— Мартин, если от нас что-то зависит, мы должны быть равными партнёрами, — Стефания, как всегда, очень чётко выражала свои мысли. — Необходимо проводить совещания детей и принимать решение голосованием. Если мы не сделаем этого, если мы не получем всей нужной информации, мы так и остановимся на тренировках.

Мартин закрыл глаза и глубоко взлохнул.

— Я … мы не можем настаивать на голосовании… У них наверняка есть причины поступать так, а не иначе.

— Может быть, — кивнул Чэм, — Но момы — роботы, они не могут быть очень внимательными. Они не понимают нас настолько, чтобы нам дать всё, что необходимо.

Куда делась его молчаливость? Он стал прямо красноречивым оратором.

— Ариэль — по натуре бунтовщица, — проворчал Мартин, раздражаясь от мысли, что дети могут одержать над ним верх. — Да, у неё острый ум, но она не благоразумна. Мы не можем бросить вызов момам. Кто, кроме них, выведет нас отсюда?

— Мы должны принять решение, — настаивала Стефания.

— Согласен, — сказал Гарпал, — Согласен я и с тобой, Мартин, поддерживаю твоё мнение об Ариэль. Она просто гримасничает, и в её словах немного здравого смысла. Я даже согласен с тем, что момы знают, что делают. Но мы — живые, а они — нет. У нас есть больше, что терять, — Гарпал склонился и положил Мартину руку на плечо. — Прими моё сочувствие и выражение своей симпатии к тебе. Но я буду стоять на своём.

— Вы хотите, чтобы я противостоял момам?

— Мы нуждаемся в полном доверии, — подчеркнула Стефания, — Особенно сейчас.

Мартин слегка вздрогнул:

— После того, что они сделали для нас… Грозить им… Это кажется мне кощунством.

— Мы должны стать равноправными партнёрами, а не тупыми исполнителями чужой воли, — не теми, кто просто нажимает на спусковой крючок, — сказал Чэм.

— Надеюсь, ты не думаешь, что мы что-то имеем против тебя, — заметил Гарпал. — Ты же сам просил у нас совета. Посоветуйся ещё с Гансом.

Мартин склонил голову, его страдание было очевидно. Стефания прикоснулась к его подбородку, затем погладила по щеке.

— Хочешь, я пойду с тобой, — предложила она.

— Нет, спасибо, — довольно резко отказался Мартин. — Но надо что-то делать. Нужно знать всё необходимое…

— Мартин, — раздражённо прервала его Стефания.

— Чёрт побери! Я сделаю это. Стефания, оставь меня в покое — это только мысли вслух… Мы всегда думали… Или вернее, наши родители всегда думали, что Благодетели непогрешимы, что они намного умнее и могущественнее людей, что они подобны Богам.

— Боги не сделаны из металла, — заметил Гарпал.

— Откуда ты знаешь? — спросил его Джой, вновь начиная разыгрывать из себя защитника дьявола. Это было одним из его главных пороков в бытность Пэном. Другими были — неспособность принимать решения, рассматривать все стороны дела, сконцентрироваться на плане действий. Мартин понял, что Джой симпатизирует ему и увидел себя как бы глазами Джоя. Он почувствовал прилив раздражения.

На него давили силы, от которых он не мог защититься, заставляя принимать решения, которые он ещё до конца не обдумал, учитывать мнения, с которыми он не мог согласиться. Такова участь Пэна. Такова участь всех лидеров. Общество не позволяло воплощения индидуальных планов и инициатив даже своим лидерам. Лишь диктаторы являлись исключением из общего правила.

Человеческая история. Интересно, а можно ли говорить об истории Благодетелей? Какова она?

Нужно знать своих врагов. Нужно знать своих Благодетелей.

— Я пойду поговорю с Матерью Войны, — сказал Мартин.

Поговори сначала с Гансом, — настойчиво повторила Стефания. — Не бери на себя всю ответственность решения.

Все, за исключением Чэма, согласно кивнули.

— Тот, кто не был Пэном, не в состоянии понять, что это такое.

— Кое-кто опять будет в ярости кричать, что ты постоянно просишь разрешения момов, — предостерёг Мартина Чэм.

— О, у таких людей всегда найдутся причины покричать, независимо по какому поводу, — философски изрёк Джой.

Тереза стояла, вытянув руки навстречу ярким лучам от вращающихся сфер. Её каюта была маленькой и опрятной. Келья гимназистки, называла она её. Мартину нравился такой стиль, хотя надо признаться, комната совершенно отличалась от его собственной — огромной и неуютной. Он застыл в открытом люке и ничем не обнаруживал своего присутсвия, просто наслаждался тем, что она рядом.

— Привет, — Тереза, наконец, заметила его. Она приблизилась и сразу же попала в объятья Мартина. Но ответила не сразу. Мартин ощутил нарастающее желание.

— Это было не так уж и плохо, — произнесла Тереза. Он приник к её коленям, а затем, подняв голову, прикоснулся губами к животу. — Я имею в виду первую тренировку в космосе, — уточнила Тереза.

— Это было ужасно, — пробормотал Мартин. Уткнувшись подбородком в её вьющиеся волосы, он наслаждался теплотой её живота. — Я собираюсь поговорить сначала с Гансом, а потом снова с момами, — он быстро встал на ноги, но Тереза, удерживая, крепко обняла его за талию.

— Что — нет времени? — спросила она. Её пальцы в это время дразняще бегали по нижним пуговицам комбинзона Мартина, ощутимо давя на его член. — Жаль.

— Мне тоже жаль, — вздохнул Мартин. — Ты пойдёшь на вечеринку с Венди сегодня?

— Мне бы хотелось. Но я дождусь тебя.

— Тогда увидимся. Знаешь, последнее время мы видимся так часто, что я боюсь утомить тебя.

— О, так значит, я утомляю тебя? — проворковала Тереза и губами потянулась к кончику носа Мартина. Он наклонился, неловко ткнулся лицом в её грудь и почувствовал напрягшийся сосок. Губы сразу жадно приникли к нему. Грудь у Терезы была маленькая и упругая. Внезапно Мартин подумал о своём предшественнике, который вот также целовал Терезу. Он постарался остаться равнодушным, но это ему не удалось, и Мартин разозлился сам на себя. Он нежно ущепнул Терезу, что бы напомнить ей о своём присутствии.

— Я не хочу наскучить тебе, — прошептал он.

— О, так значит, ты скучаешь со мной? — опершись руками на плечи Мартина, Тереза обвила ноги вокруг его бёдер и с силой прижалась к нему.

Несмотря на смятение, его эрекция была мгновенной.

— Не губи меня, — полушутя-полусерьёзно взмолился он.

— Только прикоснись. И можешь идти.

Одними пальцами левой руки он легко приподнял её бедра к своим губам и языком слегка прикоснулся к плоти. Затем он позволил ей освободиться, и Тереза соскользнула на пол.

— Это восхитительно, — прошептал Мартин, затем деловито уточнил, — Так, значит, встретимся после вечеринки?

— Спи у меня, — неожиданно предложила Тереза.

— Ты же знаешь, что Пэны должны спать в своих каютах, чтобы их было возможно легко разыскать.

— Оставь на двери записку, где тебя можно найти.

Мартин был слишком стеснителен для столь откровенного объявления.

— Ну что ж, может быть, — неуверенно пробормотал он в ответ.

Тереза отвернулась от него. Внезапно он подумал, что вот так же резко, как отпускает его сейчас, она сможет и вообще забыть о нём. Но в этот момент Тереза улыбнулась и сказала:

— Теперь иди. Возвращайся, когда у нас обоих будет время.

Мартин нерешительно помялся, затем, вздохнув, пнул ногой дверь и, покинув каюту Терезы, направился к месту встречи с Гансом.

Ганс редко бывал в своём отсеке. Обычно он засыпал там, где над ним брала вверх усталость. Говорили, что в последние дни перед финальной тренировкой он, вообще, практически не спал, лишь иногда отдыхал в коридоре на походной кровати из рюкзака, который он постоянно носил за плечами.

Мартин нашёл Ганса в бассейне. Тот лежал на спине в воде, достигающей лишь шеи, и обеими руками ритмично отталкивал от себя волну. Она отскакивала от противоположной стены и омывала его с головой. слегка покачивая — создавалось впечатление, что он плывёт.

Какое-то время Мартин наблюдал за происходящим, как будто это было для него чем-то новым, ранее невиданным. Но вот Ганс поднялся и вытерся полотенцем. Завершая туалет, он взъерошил свои коротко подстриженые светлые волосы — они устремились вверх дерзкими колосьями.

— Предыдущие Пэны думают, что нам следует противостоять момам и требовать от них полной информации, — сказал Гансу Мартин.

— Этого хочет и Ариэль?

— Не сомневаюсь в этом.

— Бедный Мартин, — усмехнулся Ганс, — Какая тоска!

— Мне нет дела до Ариэли, — раздражаясь, оборвал его насмешки Мартин.

Ганс подбросил полотенце вверх, и когда оно расправилось на всю длину, ловко пришпилил его лестничным полем к стене. Даже при максимальном ускорении Ганс не терял своей ловкости, он лучше всех детей контролировал движения своего тела. На Земле он мог стать бы акробатом.

— Ты можешь мне что-нибудь посоветовать? — спросил Мартин.

— Подними этот вопрос, когда в очередной раз будешь отчитываться перед момами. Хотя они, наверняка, подслушивают нас и все уже знают. Скорее всего, они, как всегда, проигнорируют нас. Но чем черт не шутит, а вдруг отреагируют на этот раз!

— Момы не подслушивают, — возмущённо воскликнул Мартин.

Хэнс скорчил рожу, но не стал обвинять Мартина в наивности.

— Нет, чёрт побери, они не делают этого, — убеждая уже самого себя, повторил Мартин, — у них нет на это причин.

Ганс натянул на себя комбинзон. Лицо его слегка покраснело, но не от воды, а, скорее, от тона Мартина.

— Хорошо, брат, если ты хочешь продолжить разговор, продолжим, — медленно, явно с трудом подбирая слова, произнёс он. — Я думаю, момы хотят знать обо всём, что мы делаем. Мы для них — подопытные кролики, или что-то вроде того. Они отвечают за нас, — по крайней мере, за то, чтобы согласно Закону, Работа была выполнена. Если бы я был на их месте, я делал бы тоже самое: я непременно следил бы за Потеренными Мальчиками и Венди.

Во время монолога Ганса Мартин как стоял к нему спиной, так и не повернулся. Посмотрев на приятеля, Ганс поднял руки и покачал головой:

— Но вижу, приятель, ты веришь им. Ну и отлично.

Мартин был явно не в настроении произносить ответную речь. Он только поинтересовался:

— Все на корабле столь же циничны?

— Смущены, по-моему, все. По крайней мере, все чувствуют себя неважно. Скажи, что будет, если мы пошлём подальше эту Работу? Кто будет отвечать? Скорее всего, ты. Ведь ты Пэн.

Ни минуты не колеблясь, Мартин кивнул:

— Да, я.

Ганс пристально взглянул на него, затем усмехнулся:

— Мы лидеры, брат, — ты и я — и этим всё сказано. Может быть, они готовятся слопать нас. Дети, я имею в виду, а не момы. Но, чёрт побери, всё же я думаю, ведь это неплохая идея — потребовать полной откровенности. Разве не так? Я бы назвал это добиваться равноправия. Мой отец был бизнесменом. Продавал машины. Так вот, я помню он говорил, что ему всегда было необходимо верить в то, что он делает. Он должен был быть равноправным партнёром с производителями. Только при таких условиях он мог убедить заказчика. При таких условиях он, даже если ему и приходилось лгать, свято верил в то, что говорил… Мне было в ту пору десять лет. Благодетели не подумали, что он заслужил… — Ганс запнулся и не договорил. — Ладно, пойдём вместе к момам и поговорим с ними обо всём.

Мартин прикоснулся пальцами к щеке Ганса и нежно погладил по лёгкой щетине. Похоже, Ганс не брился пару дней, борода ещё не успела вырасти.

— Вместе нам будет легче, — добавил Ганс.

— Нет, я пойду один, — мягко, но вместе с тем и настойчиво, возразил Мартин.

— Но почему? — с недоумением спросил Ганс.

— Потому что я Пэн, — отведя глаза в сторону, произнёс Мартин.

Ганс задумчиво потёр нос.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, брат.

В полной одиночестве, с жезлом в руках, Мартин сидел в темноте своей маленькой спальни и сосредоточенно размышлял. Интересно, где был предел их возможностей? Как много рассказали им момы? И о чём они просто не догадались у них спросить? Пришло время понять это, прежде чем идти к момам. Мартину не хотелось в их глазах выглядеть дураком.

— Пожалуйста, материалы о стратегии ведения войны, — приказал он жезлу, и в воздухе, перед лицом Мартина, возник лист с перечислением тем. Мартин выбрал две: Приёмы защиты. Хитрости и уловки при ведении войны в глубоком космосе. Он изучал их и прежде, как впрочем, и все дети. На полях сохранилось несколько полезных заметок Теодора. Никто, как он, так активно не занимался этим вопросом.

Мартин попросил:

— Назовите авторов и источники.

Но появились слова:

— Это не имеет значения.

— Я, всё же, хотел бы знать. Как Пэн. Как лидер детей.

— Хорошо. Авторы и источники: Перевод и интропретация материалов созданы цивилизациями, подписавшимися под Законом.

— Поподробнее, пожалуйста. Какие цивилизации? Когда всё это было создано?

— Все это не имеет значения.

— Я не прошу. Я требую ответа, — не повышая голоса, произнёс Мартин. Кажется, он начал лучше понимать Ариэль. Раньше он никогда не пытался вести себя подобным образом, боясь показаться непочтительным. А быть может, он просто боялся нарушить своё собственное предвзятое мнение.

— Базовые тексты и наиболее важные дополнения созданы три тысячи четыреста лет тому назад. Одни цивилизации ответственны за первоисточники, другие — за дополнение и адаптирование. Имена подлинных авторов неизвестны.

— Что представляла из себя первая цивилизация?

— Первая цивилизация была основательно разрушена во время конфликта, в который были втянуты связанные с ними обитатели далёкого космоса.

— Связанные с ними? Что вы имеете в виду? Колонии цивилизации? Пожалуйста, поподробнее. — Мартин почувствовал, как в ожидании ответа напряглись его мышцы.

— Да, их колонии. Но детали данному источнику не известны.

— Тогда откройте другой источник, — Мартину хотелось использовать свой шанс. — Иную библиотеку или что-нибудь ещё.

— Пожалуйста, обратитесь за информацией к момам.

— Я спрашиваю вас, — Мартин настаивал. — Эти факты для нас очень важны. Нам необходимо знать психологическую подоплёку.

— Подобные детали не имеют отношения к вашей Работе.

— А я говорю, что имеют, — на этот раз Мартин повысил голос, — я Пэн.

— Пожалуйста, обратитесь к момам.

Да, за этим что-то скрывалось. Ариэль и ей подобные, кажется, попали в точку. Мартин мог предположить, почему момы скрывали такие вещи. Ведь обладая полной информацией, легко было запустить новый цикл смертей и разрушений. Цивилизации, подписавшие Закон, не хотели, чтобы их защита стала детально известна, так же как и не хотели обнародовать своё местоположение.

Земля была лёгкой добычей, потому что её радиактивное излучение в космос было примитивным, оно напоминало писк птенца на ничем не защищённом древе Солнечной системы.

Внезапно Мартин почувствовал тоску, в которой эхом отозвались все печали, какие только он знал после смерти Земли. Существовали ли в галактике цивилизации, где обитатели доверяли чужестранцам? Цивилизации, уверенные в том, что их соседи не готовят для них машин массового уничтожения?

Возможно, да. Но люди находились ещё не на том уровне развития.

Мартин был знаком с историей человечества, и ему легко было представить, как люди создают зонды — разрушители планет, чтобы повернуть их против других. А уж если ему не составляло труда представить это, то момам тем более.

А при таких обстоятельствах разве можно было говорить о каком-то равенстве между детьми и момами?

Мартин ожидал Мать Войны в учебной комнате. Он был не спокоен — левый глаз подёргивался нервным тиком. Звезды на сфере, наконец-то, нормализовав своё положение, предлагали неизменный вид по направлению к Полыни, которую Мартин теперь легко мог рассмотреть — достаточно яркое пятно среди мириад. Бегемот по-прежнему казался ярче Полыни. Левиафана с этой точки зрения видно не было.

Вошла Мать Войны.

— Здравствуй, Мартин, — поприветствовала она. — Как дети?

— Физически прекрасно. Но есть другие проблемы. И их никак не удаётся поймать в сеть, — Мартин, как всегда, изображал из себя оптимиста, описывая ситуации в более радужных красках, чем он сам себе её представлял. Хотя, возможно, это было одним из вариантов того, что Ариэль называла «сделать момам гадость».

— Разрабатываете ли вы план дальнейшей тренировки?

— Нет, — сказал он и сглотнул. — Перед нами препятствие, которое нам не преодолеть.

— Какое?

— Мы не можем выполнять работу, не зная, что нас ждёт впереди.

— Вы снабжены всей необходимой информацией.

— Я имею в виду всю подоплёку, — уточнил Мартин. — К примеру, мы хотим знать о других цивилизациях, о других катастрофах, какая стратегия при этом велась. Может быть, нам удастся адаптировать её к нашим условиям. То есть, я имею в виду, что для того, чтобы адаптировать, мы должны… — он снова сглотнул слюну, — Короче, вы должны доверить нам всю информацию.

К удивлению Мартина Мать Войны молчала довольно продолжительное время.

— Информация, которой вас обеспечили, достаточна, — в результате таков был ответ.

— Для того, чтобы планировать собственную стратегию, нам необходима более обширная информация. Мы хотим знать, как другие цивилизации боролись против зондов — разрушителей. Как делали это, к примеру, ваши создатели?

И снова тишина. Без сомнения, компьютору не нужно было столько времени, чтобы обдумать ответ.

— Ваши запросы не могут быть удовлетворены, — сказала, наконец, Мать Войны. — Запрашиваемая информация опасна.

Мартин был ошеломлён словом «опасна».

— Но это ерунда, — расстерянно произнёс он.

— Кооперация цивилизаций создала этот Корабль Правосудия. Но необходимо было продумать и меры предосторожности. Корабль Правосудия может быть захвачен, а информация использована против тех, кто строил этот корабль.

В голову Мартина никогда не приходили мысли о захвате «Спутника Зари». С самого начала путешествия казался совершенно неоспоримым факт, что дети уже спасены и теперь путешествуют в предельно мощном корабле-победителе, выигравшем войну, в которой была уничтожена Земля. Нет, хотя, конечно же, это была даже не война, а хотя и широкомасштабное, но просто отдельное сражение.

Но Мартин не дрогнул:

— И всё-таки мы хотим знать всю касающуюся нас информацию.

— Вы, вероятно, не сомневаетесь в том, что уцелеете, — заметила Мать Войны.

— Конечно.

— Мартин, уцелев, твои братья и сёстры также станут потенциально опасными. Если у вас будет вся информация, вы будете способны разыскать всех её разработчиков.

— Но мы не можем разработать стратегию из ничего. Я задал вопросы, на которые просто необходимо ответить, но ответа не получил.

— Вы работаете с достаточной для вас информацией. Отсутствует лишь та, с помощью которой вы можете определить местоположение Благодетелей. Вся необходимая информация у вас есть. Используйте её.

— Я же сказал…

— Ты Пэн, — оборвал Мартина мом.

Мартин опять сглотнул. Казалось, его язык растёт в толщину.

— Тогда мы все это посылаем подальше.

— Что значит «посылаем подальше»? — поинтересовался мом.

— Мы отказываемся подчиняться Закону.

— Если это ваш выбор, корабль будет отклонён от намеченного курса.

Мартин расжал кулаки. Нет, он не был рассержен на момов, он не был рассержен и на детей. Взглянув внутрь себя, он не обнаружил никаких чувств, лишь пустоту. Он отвернулся от медно-бронзового робота, казавшегося ему слишком наивным, — таким, какими когда-то были сами дети.

— Мы просим только доверять нам, — Мартин старался, чтобы его голос не дрожал.

— Мы не уполномочены решать: доверять или нет. Мы не можем предоставить вам информацию, которой нет на нашем корабле. Мартин, мы не можем сделать невозможное.

Мартин почуствовал слабость и полнейшее опустошение. Зачем он позволил детям толкнуть себя на этот разговор? Почему он — Пэн — стал просто их парламентёром? Чтобы снять с себя ответственность за скупость информации? Или чтобы выйти из затруднительного положения?

— Мы посланы выполнить миссию. Почему же нас не снабжают информацией, которая поможет нам выполнить её? — Мартин заговорил обиженно и приниженно. Он ненавидел себя за это.

— Недостающую информацию создатели считают излишней для вас.

Мозг Мартина работал с неистовой интенсивностью. Нужно срочно найти слабое место в этой, казалось бы, неопровержимой логике. Им следовало по-иному сконструировать корабль! Мы должны были бы знать все!

— Но на корабле сосредоточена вся информация о Земле. Если корабль будет захвачен, то убийцы могут…

— Работа была бы невозможной, если бы вы не имели доступа к вашей культуре, к вашей истории…

— Ах, значит, вы рискуете нашей Солнечной системой, но не хотите рисковать своей собственной, не так ли?

— Это оптимальный путь.

Ну вот , воздвигнута ещё одна стена. Мартину казалось, что он заперт с двух сторон.

— Мы чувствуем себя недостаточно подготовленными, чтобы выполнить Работу, — спрятав глаза, выдавил из себя он.

— Иди к своим приятелям и скажи им, что они не достаточно подготовлены. Вы имеете все необходимые средства и информацию для выполнения миссии. В самой структуре корабля заложено нечто, что позволяет ему с высокой точностью оценивать шансы успеха миссии. Но это нечто — выше сферы любых знаний. Мартин, твои люди очень способные. Передай им это.

Мартин поднял голову и отошёл в сторону.

— Постараюсь, — сказал он.

Его лицо алело, когда он поднялся в учебную комнату. Он пытался добиться успеха безо всякой веры в себя. Это доказывает его беспомощность как лидера. Не сумев добиться того, за чем был послан, он покажется слабым в глазах детей, — в особенности в глазах Ариэли. Однако Мартина совершенно не трогало, о чём подумает Ариэль.

Но вот что скажет Тереза? И Вильям?

Что подумает Роза Секвойа? Роза, которая более других нуждается в сильном лидере ?

Опершись на кромку стола Мартин заканчивал свой доклад перед командой. Это далось ему нелегко. В столовой собралось семьдесят два человека, — лишь здесь, да ещё в учебной комнате могло уместиться такое количество народа.

Торможение корабля усиливалось и сейчас замедление достигало 2g. Дети утомились и прослушали доклад Мартина в полной тишине.

— У меня все, — закончил он, переводя взгляд с одного лица на другое, стараясь установить визуальный контакт как можно с большим количеством человек. Но затем он бросил это занятие, оно отнимало слишком много нервной энергии. Вместо этого он сфокусировал взгляд на четырёх — пяти, сидящих в первом ряду.

Ганс Орёл и Эйрин Ирландка сидели в первом ряду. Выражение лица Ганса было насмешливым. Эйрин убаюкивала серую кошку — жирную, со скатавшейся шерстью и скучными глазами.

— А ты сам согласен с момами? — спросил кто-то из среднего ряда.

Мартин быстро поднял глаза, чтобы иденфицировать говорящего, но ответил прежде, чем понял, что это был Теренс Сахара.

— Я сделал всё, что мог, — ответил он. — В конце концов, или мы верим им, или нет. Если не верим … — Мартин позволил словам повиснуть в воздухе.

Тереза сидела от него по правую руку. Мартин взглянул на неё, она сдержанно улыбнулась. Вильям расположился в третьем ряду: с закрытыми глазами, закинув руки за голову — согнутые в локте, они напоминали короткие крылья.

Никто не жаждал выступать против оппозиции, никто не собирался прикладывать усилий больше, чем того требовали приличия.

— Однако это все пугает, — проговорила Эйрин Ирландка. Она сглотнула слюну. Казалось, ей трудно говорить, — Мы-то думали, что они мудрые, всезнающие. Если на корабле нет всей информации, тогда, вполне вероятно, что и его создатели, не знают всего.

— Да, интересно… Что же всё-таки знают Благодетели? Что? — Это был голос Джека Отважного.

Фелисита Тигровый Хвост — первая любовь Мартина, ещё на Центральном Ковчеге — подняла руку, как школьница на уроке. Мартин кивнул ей. Руки девушки были в синяках — они все имели синяки и ссадины, но это было скорее следствие небрежности в условиях невесомости, чем какой-либо опасной работы. Фелисита предостерегающе взмахнула рукой:

— Мы все погибнем, если не будем доверять момам, — сказала она. — Мы обязаны верить им. Мне кажется, это должно быть ясно.

— Мы никому не обязаны верить, — из глубины зала раздался громкий голос Ариэль. Она заговорила резко и зло. Мартину было любопытно, откуда она черпает энергию на свою злость. — Мы обязаны задавать вопросы. Нам следует продолжать задавать вопросы! Я думаю, что все их объяснения — чушь! Они прекрасно могут защитить себя от машин-разрушителей Земли. Почему же они так пекутся о том, чтобы скрыть информацию, которая, я уверена, им хорошо известна? Момы просто боятся нас. Они не хотят, чтобы мы узнали что-то о них и их создателях.

Мартин открыл было рот, чтобы ответить, но его опередила Паола Птичья Трель:

— Перестаньте! Скажите, разве кто-нибудь из вас обладает достаточным умом и воображением, чтобы понять и оценить даже то, что нам момы уже сказали? Вот ты, Мартин, ты способен на это?

— Благодетели не всесильны… — Джек Отважный сделал попытку высказать своё мнение, но Паола перебила его:

— Я спрашиваю Мартина.

Мартин окинул взглядом всю аудиторию, потом привстал, казалось, ему потребовалось для этого сделать усилие над собой, и спрыгнул со стола. Он тут же понял, что был весьма недалёк от того, чтобы сломать ногу или… шею.

— Мне кажется, что из слов момов можно понять, что машины-убийцы вышли из цивилизации, технически более развитой, чем та, что создала Корабли Правосудия.

— Но тогда это никогда не закончится! Нас же никто по-настоящему не учит! На корабле нет ни одного взрослого — доброго и мудрого взрослого! — не выдержав, перешла на крик и Эйрин Ирландка. Кошка с брезгливой гримасой сделала безуспешную попытку удрать с ног хозяйки.

— Сейчас же прекратите! — Мартин поднял руку, стараясь остановить начинающуюся панику. Дети были в шоке, в ужасе. — Спокойно! — закричал он хрипло.

— Успокойтесь! — на помощь ему ринулся Ганс — его голос в просторной столовой был подобен медвежьему реву.

Дети притихли. Ариэль встала и, громко топая, направилась к двери, за нею ещё двое — в полумраке Мартин не разглядел их лиц.

— Получив разрешение строить подобные Корабли Правосудия, Благодетели гарантировали секретность. Необходимо было обеспечить уверенность в том, что предоставляя другим корабли вооружение, они не поспособствуют новой волне насилия и террора. Все это разумная осмотрительность. Корабль может и не стать источником насилия, но, всё же, они должны быть осторожны. Конечно же, в своё время мы тоже можем стать для них опасными, как тот лев, что, оскалившись, повернулся к своему дрессировщику. — Мартин взглянул на Фелиситу и улыбнулся ей. Девушка кивнула в ответ.

— Нам не следует быть циничными, — продолжил Мартин. — Момы сказали, что они довольны нами, и что мы имеем всё, что нам необходимо. Нам следует только сверхусердно работать с тем, что мы имеем. Мы должны выполнять все упражнения, базирующиеся на том, что мы уже имеем. Они и так уже рисковали, когда учили нас, когда дали нам в руки мощное оружие. Это доказывает, что они нам всё-таки доверяют, не так ли?

— Мы имеем всё необходимое, — подтвердил Ганс. — И у нас есть Работа, которую нужно делать.

— Давайте голосовать, — вновь из небытия возникла Ариэль.

Лицо Мартина зарделось.

— Нет, — возразил он. — В данном случае голосовать неуместно. Если вам не по душе ход событий, выбирайте другого Пэна. Хоть сейчас, если хотите. Момы сказали, что они отстранят нас, если мы будем настаивать на своём. Вы что, хотите после пяти лет тренировок потерять предоставленный шанс?

Тишина.

— Чёрт побери! Мы имеем право голосовать! — в голосе Ариэль послышались слезы.

— Если я по-прежнему Пэн, то я настаиваю: в данном случае все решает только один голос — мой. — Мартин сложил руки на груди, отдавая себе отчёт в том, что это классическая поза самодовольного глупого лидера. Он ждал ответа.

И вновь тишина.

— Ну и идите вы все к чертям собачим! — заорала Ариэль. Многие из детей пожимали плечами и с негодованием поглядывали на Ариэль.

Мартин позволил себе расслабиться и почувствовал головокружение.

— Мы уже голосовали и приняли решение войти в систему ближайших звёзд, — произнёс он тихим голосом. — Новое голосование ничего не изменит. Мы просто должны усерднее работать.

— Осталось очень мало времени, — заметил Ганс, — Мы уплотнили тренировочный план, добавив отработку своих собственных домыслов. Мы пытаемся предугадать, что нам предстоит встретить в этой звёздной системе. И мы не откажемся от любой помощи момов!

Однако все помыслы Мартина сейчас, самым непостижимым для него образом, сосредоточились на Ариэли — стоящей в глубине зала с лицом, мокрым от слёз. Да, он употребил власть лидера, и большинство безмолвно согласилось с ним. Но как долго это будет продолжаться? Насколько сильна их решимость?

В этот самый момент он вдруг явно осознал, что он не прав — соглашаясь с момами и не требуя полной открытости. Права Ариэль.