Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Божий молот (№2) - Наковальня звезд

ModernLib.Net / Космическая фантастика / Бир Грег / Наковальня звезд - Чтение (стр. 21)
Автор: Бир Грег
Жанр: Космическая фантастика
Серия: Божий молот

 

 


С одобрения Ганса Паола Птичья Трель взяла на себя ответственность за изучение языка и поведения Братьев.

Джакомо и Дженнифер предложили свою помощь в координации взаимного пользования библиотеками людей и Братьев. Вместе с ними работали Небесный Глаз и Корабельщик. Ганс посоветовал им в первую очередь перевести и обобщить материалы, которые должны были прояснить историю галактики, а также стратегию и тактику сражения Братьев. Дженнифер была расстроена такой первоочередностью, вызванной практической необходимостью: ей-то безумно хотелось начать с математики.

Во время посещений библиотеки Мартин пришёл к выводу о том, что мозговой центр корабля представлял из себя систему, самопереводящую и самокорректирующую информацию.

Роза Секвойа держалась в стороне, внимательно за всем наблюдая, взвешивая и оценивая новую ситуацию.

Остатки панического настроения Мартина прошли, как туман. Часами он мог не думать о Терезе и Вильяме.

Хаким, Гарпал и Луис Высокий Кактус объединились с Братом по прозвищу Шелковистый — большим, более пяти метров длиной, всегда опрятно и щегольски выглядившим, чьи косы были составлены из верёвок, которые, соответствуя кличке, действительно были шелковистее, чем у других. Объединившись, они организовали сборную исследовательскую команду.

Джакимо и Дженнифер активно работали в этой команде, несмотря на то, что они и без того были загружаны библиотечной работой и иной теоретической деятельностью.

Устройства дистанционной связи были активно задействованы — Левиафан тщательно изучался. С головой погрузившись в изучение загадочной звёздной системы, Хаким провёл так четыре дня. На пятый день он попросил Мартина переговорить с ним наедине.

Они уселись на корточки и потягивали крепкий, сладкий, горячий чай, который Хаким очень любил.

Хаким волновался.

— Через какое-то время мне придётся говорить об этом с Гансом, — начал он, опустив глаза вниз. — Я понимаю, неловко в этом признаваться, но я действительно не знаю, как он отреагирует. Я и сам-то не знаю, как на это реагировать. Надеюсь, ты дашь мне совет.

— О чём ты? — недоуменно спросил Мартин.

— Сейчас Шелковистый пошёл к Братьям, и как я понимаю, они обсуждают ту же проблему. Информация, получаемая с дистанционных устройств, обескураживает.

— То есть?

— Я в полном замешательстве.

— Ради бога, Хаким…

Осуждающий упоминание бога всуе Хаким гневно взглянул на него.

— Ну, извини, извини. Расскажи мне все, — попросил Мартин.

— По-видимому, наша прежняя информация о Левиафане полностью ошибочна. Я не знаю, как это могло случиться, но у нас большие расхождения. Наши новые данные совершенно не совпадают с предыдущими.

— Поконкретнее, пожалуйста.

— В Левиафане пятнадцать планет, а не десять.

— Пятнадцать?

Хаким поморщился и кивнул:

— Сама по себе звезда имеет те же характеристики. Но изменились спектральные составляющие, причём радикально.

— Как же могли так ошибиться?

— Трудно сказать, чья это ошибка.. Но меня бросает в холод, когда я начинаю думать, что нас подвело оборудование корабля — это пугает больше, чем просто наша личная ошибка.

— Пятнадцать планет — это же чудовищная скученность.

— Да, так оно и есть. Я переслал момераф Дженнифер и Джакомо. Орбитальное окружение системы, такое, каким мы его видим, ошеломляет. Мы полагаем, что это искусственно созданное и искусственно поддерживаемое сооружение, которое постоянно потребляет огромное количество энергии.

— Что ещё?

— Система богата необработанными материалами. Две планеты, а не четыре, газовые гиганты, и они не истощены. Четвёртая планета — настоящая загадка. Примерно сто тысяч километров в диаметре, с чётко выраженной и, вероятно, устойчивой поверхностью — не как у газовых гигантов, а по плотности сравнимая с ними.

— Хаким, я знаю, ты проверял это десятки раз…

— Мы так часто делали замеры по отдельности и вместе — бессчётное количество раз. По-видимому, последняя информация верна, Мартин. Я просто подавлен. Неужели мы могли так ошибаться?

— Беглецы Красного Дерева были внутри системы, они видели десять планет. Их карты не соответствуют тому, что мы наблюдали издали… Но ещё меньше они совпадают с тем, что мы видим сейчас…

— Да, такое впечатление, что мы находимся в разных Вселенных… Расхождения очень большие.

— В разных Вселенных… — Мартина сморщил лоб, напряжённо раздумывая. — Хаким, а что если…

— Значит, мы не ошибались! — воскликнул Хаким и изо всех сил ударил по мату. Он выжидательно смотрел на Мартина.

— Я тоже думаю, что вы не ошибались. Братья делали измерения Левиафана. Вы сравнивали результаты?

— Они измеряли ещё до наших первых попыток.

— И что они увидели?

— То, что перевели Паола и Дженнифер, и что сказал нам Каменщик, довольно трудно интрепретировать! У них другая система исчисления. Как мы поняли, они видели систему из десяти планет, четыре из которых — газовые гиганты.

— Значит, они получили картину, похожую на ту, что видели Беглецы Красного Дерева? А Братья обнаружили признаки цивилизации?

Хаким отрицательно покачал головой:

— Нет. Также они не заметили никаких следов разрушения после взрыва Полыни. Даже в том, что мы видим сейчас, ничто не свидетельствует о каких-либо боевых передислокациях или иных приготовлениях к обороне.

Внезапно Мартин ощутил озноб — это были страх и возбуждение перед неожиданностью, и ещё что-то такое, что сам он не мог определить. О, эти изменения о многом говорят, эти планеты не подсадные утки. Мы рядом!

— Я почти уверен, что Левиафан замаскирован, — сказал вслух Мартин.

— Я знал, я надеялся, что согласишься с моей догадкой! — воскликнул Хаким, хлопнув его по плечу.

Мартин не стал смеяться над вздохом облегчением Хакима, он понимал причину его радости.

— Никто не ошибался! Мёртвый корабль видел то, что он видел! И данные Братьев тоже верны!

— Но как ты замаскируешь целую звёздную систему?

— Только планеты, — поправил Хаким.

— Они что, планеты-приведения?

— Возможно, — ответил Хаким, подняв палец. — Ну и как ты сформулируешь свою версию, Мартин?

— Это хитрая система маскировки, варьируемая в широких пределах… В течение ряда лет система меняется через довольно короткие промежутки времени.

— Точно! — воскликнул Хаким, и его лицо вспыхнуло от возбуждения. — Чёртовым убийцам не удастся нас одурачить!

Мартин потёр пальцем кончик носа.

— Очевидно, мы имеем дело с какой-то широкомасштабной перестройкой планеты… Они хотят, чтобы по мере приближения наблюдателя, система выглядела все более пустой.

— Если ты поддержишь меня, я пойду с этим к Гансу, — сказал Хаким, поднимаясь с кушетки. — Он не так будет сердиться, если ты подтвердишь мои слова.

Мартин тоже встал.

— Ты боишься его? — спросил он.

Смутившись, Хаким отвёл взгляд в сторону.

— Я не доверяю ему так, как тебе. Ты одобряешь его, Мартин?

— Не моё дело критиковать Пэна.

— Мне не нравятся некоторые его действия, к примеру, эти соревнования с половыми партнёрами в награду. Мартин, я молчал до сих пор, но всегда думал, что это неправильно.

— Хорошо, оставим эту тему. Скоро мы начнём тренироваться вместе с Братьями.

— А тебя не беспокоит, что может случиться?

— Конечно, беспокоит.

— Но действия Ганса тебя не тревожат, так?

— Хаким, я знаю, как трудно быть Пэном. Когда им был я, погибли люди. Теперь избрали Ганса. Вот и всё, что я могу сказать.

Хаким с грустью посмотрел на него, затем не спеша расправил складки на своём комбинзоне.

— Я пойду к Гансу прямо сейчас. Надеюсь, что он будет таким же понимающим, как и ты.

— Он же не дурак.

— … Он не станет нас наказывать, — продолжал Ганс. — Он тоже поймёт, что это не было нашей ошибкой.

— Уверен, что поймёт, — кивнул головой Мартин.

Когда Хаким ушёл, Мартин энергично протёр глаза, затем окинул взглядом каюту, как будто видел её в первый раз. Узкие полоски света, голые коричневые и серебристо-серые поверхности, кушетка, которой вполне бы хватило на двоих. Зачем он запросил такую большую?

Он был свободен в течение часа. Потом состоится встреча бывших Пэнов с Гансом, Рексом и с двумя представителями Братьев. Они должны разработать план по боевому обучению и согласовать стратегии.

Братья и люди могут и будут работать вместе.

Мартин лениво потянулся за жезлом и настроился на уже переведённую часть библиотеки Братьев. Многие области были ещё не постижимы. Жезлы не передавали запахов, он и наполовину не мог представить, что там могло храниться. Наилучшие переводы не были идеальными. А как выяснил Хаким, даже такая простая вещь, как система исчисления, может быть двухсмысленной. Он так и не смог до конца понять, как же Братья считают…

Возможно, счёт вовсе не был важен для них.

Возможно их природа лучше, чем человеческая, была приспособлена к восприятию изменений системы Левиафана.

Мартин приказал жезлу разыскать записи Теодора. Он не притрагивался к ним после катастрофы. Мартин наугад перелистывал страницы в надежде на какую-нибудь внезапную догадку или ориентир.

Никогда не следует недооценивать силу обстоятельств, она способна перемолоть вас в порошок, — писал Теодор в первые три месяца их полёта. — Никогда не надо слишком терзаться по поводу того, что всё идёт неправильно, не изводить себя. При этом всегда возникает внутренний разлад; вы начинаете осуждать себя за то, что не предвидели всего, не предусмотрели. Вам начинает казаться, что дело потерпело крах из-за ваших бессмысленных хаотических движений.

И ещё:

Если я что-то потеряю, — да, это не сделает меня великим, но, несомненно, после этого я стану глубже, хотя бы благодаря той вырытой яме, в которую попаду. А если случится что-то более ужасное, уже не яма, а кроваточащая рана поможет мне прийти к правильному решению. Я сам превращусь в сплошную кроваточащую рану. Для меня не будет иметь никакого значения, что происходит с моим телом. Разве можно потерять большее, чем я уже потерял?

Очень порывисто, с юношеской проницательностью, здесь ничего не было от спокойной сдержанности умудрённого опытом мужчины. Если Мартин сам бы написал такое, он чувствовал бы себя неловко. Но при чтении записок Теодора у него всегда возникало такое чувство: они притягивали, даже восхищали, но в то же время и приводили в замешательство. Они соприкасались с такими сферами эмоций и идей, в которых Мартин чувствовал себя крайне неловко.

Теодор был слишком открытым. Это и убило его.

Мартин отключил проектируемые страницы, прилёг на кушетку и попросил убавить свет. Скоро на сон будет оставаться гораздо меньше времени.


— Как, чёрт побери, может кто-то замаскировать целую звёздную систему? — возмущённо воскликнул Ганс. Его белокурые волосы были всклочены, видно было, что он совсем недавно спал. Экс-Пэны, Шелковистый, два представителя Каменщика, а также сам Каменщик и Небесный Глаз собрались в носовой части корабля.Там же собралась и сборная исследовательская команда. Вдали простиралось звёздные поля, чуть в стороне — устойчиво яркий Левиафан. Они были ещё слишком далеко от планет, чтобы рассмотреть их невооружённым глазом.

Зашуршал Шелковистый. Шнурообразные встряхивались каждые несколько минут, как будто им надо было достать что-то клешнями из труднодоступного места. Луис Высокий Кактус приготовил все имеющиеся карты для сравнения. Здесь были: изображение системы, найденный в записях погибшего корабля; то, что запечатлел «Спутник Зари» с расстояния Полыни; снимки, полученные Братьями, и последнее состояние все той же системы Левиафан. Сжав рукой подбородок, Ганс с суровым видом рассматривал карты.

— Сколько энергии потребуется, чтобы сгенерировать такого рода маскировочную систему? — спросил он.

Хаким ненадолго задумался:

— По приблизительной оценке примерно половина всей энергии, вырабатываемой самой звездой.

Однако Шелковистый не согласился с ним. Его голос напоминал звучание скрипки. Испуская какой-то затхлый запах, он произнёс:

— Мы мы не допускаем, что маскировка распространяется по всем направлениям…

Резко подняв руку, Ганс прервал его:

— Подожди.

Снова зашуршав, Шелковистый отступил назад. Мартин сомневался, что Брат почувствовал оскорбительность поведения Пэна, но ему хотелось, чтобы Ганс не был таким высокомерным.

— Что заставило тебя, — продолжал Ганс, — говорить о маскировке: Что — характер системы сильно изменился?

Хаким откашлился:

— Джакомо и Дженнифер…

— Вот только избавь меня от вашего чёртова момерафа, — воскликнул Ганс. — Давай конкретно.

— Ну ты уж потерпи, пожалуйста, — отвернув в сторону помрачневшее лицо, сказал Хаким.

Ганс поднял руку и щёлкнул пальцами:

— Продолжай.

— Дженнифер и Джакомо потратили на это большую часть времени, работая в объединённой библиотеке. Дженнифер считает, что некоторые регионы космоса могут излучать радиацию, с помощью которой создаётся вполне определённая структура. Фотоны этого излучения возникают буквально из ничего. Подобные регионы, каждый, вероятно, обширный, как сама звёздная система, но не имеющий плотности и глубины, располагаются на периферии системы и действуют, как гигантские проекторы, изображающие убедительные конструктивные образы … несуществующей системы.

Ганс ткнул пальцем в спроектированное изображение пятнадцатипланетной системы.

— То есть подобно этой, но намного больше. Так ты хочешь сказать, что если мы войдём туда, мы увидим, что там в действительности, то есть совершенно иное?

— Вовсе нет, — возразил Хаким. — Очень даже возможно, что эти регионы будут продолжать обманывать, перемещаясь в пространстве. Согласен, что это глобальное меропредприятие, но всё же не столь грандиозное, как изначальное окружение звёздной системы такой лже-зоной .

— Мы нашим идеям трудно пересечься, — сказал Шелковистый. — Пожалуйста, изображение.

Хаким быстро набросал на схеме, где было отмечено и место расположения их корабля, эскизы защитных орбитальных конструкций, — то ли маскирующих систему, то ли просто искажающих её изображение, воспринимаемое с больших расстояний.

— Очень мощное сооружение, — Шелковистый, казалось, все понял. — Это может изменить поле сражения. Великое ослепление и великое замешательство, — изложил он Небесному Глазу и Каменщику — тоже самое на более понятном им языке.

— Какая-то чушь собачья, — проворчал Ганс. — Скажите мне, всё-таки, мы можем каким-то образом проникнуть внутрь и понять, что же там на самом деле?

— Если это постоянно действующая система, то нет, — ответим Хаким. — Но если маскировка срабатывает только в определённые моменты, то при непрерывном наблюдении мы сможем получить правильную картину.

— Ну так что же мы будем планировать?

— Каменщик тоже должен принимать участие в составлении планов, — заметил Гарпал, и Мартин кивнул в знак согласия.

— Это все прекрасно. Но я сейчас не об этом. Я спросил, можем ли мы вообще что-нибудь планировать, когда не знаем, чего ожидать? Не знаем, что реально, а что нет?

— Возможно нет ничего реального, — сказал Шелковистый.

Казалось, что глаза Ганса остекленели. Он заложил руки за голову, медленно покачал головой и сказал:

— Не имею ни малейшего представления, что мы можем сделать в таком идиотском положении. Нужно созвать Военный Совет.

Они уже собирались уходить, когда пришла Паола Птичья Трель. За ней шла вереница из десяти кос, горящих желанием посмотреть на яркие звезды. Она, полная счастья, что у неё появилось новое увлекательное занятие, проходя мимо Мартина лучезарно улыбнулась ему.

— Они чувствуют себя лучше, если видят звезды один-два раза в десятидневку, — объяснила она.

Шнурообразные зашелестели, как сухие листья под ногами.


От Шелковистого Мартин узнал, что ближайшие четыре дня Каменщик будет занят. Последняя информация произвела среди Братьев полный переполох. Были призваны Соглашатели.

Жертвуя каждый по две верёвки, Братья создали трёх новых массивных Соглашателей. Единственной их задачей было наблюдать за текущим положением дел и выносить суждения, которые могли бы помочь развеить все предубеждения, которые возникали у других Братьев.

Ганс воспринял эти новости от Мартина и Небесного Глаза с холодным раздражением. Пару минут он о чём-то пошушукался с Рексом в углу учебной комнаты, затем повернулся и сказал:

— Хорошо, мы проведём Совет с Соглащателями. Это вас устроит?

После напряжённого размышления, Небесный Глаз ответил запахом капусты и старого табачного дыма, и словами:

— Это адекватное решение.

— Может быть, они действительно помогут увидеть нам какие-то новые перспективы, — сказал Ганс.

Обсуждение состоялось на территории Братьев. В коридорах было темно, воздух казался влажным и наэлектролизованным, как во время шторма. Иногда Мартин улавливал запах, обычно витающий над пляжем — морской соли и разлагающихся водорослей. Небесный Глаз, а за ним — Ганс, Рекс, Паола, Гарпал, Мартин, Чэм и Джой вошли в небольшую комнату и заперли за собой дверь. Это Мартин попросил Паолу присоединиться к ним — как главного специалиста по языку Братьев.

Сквозь стены просачивались маслянистые капли. Три косы расположились на полу, медленно, волнообразно извиваясь — в устойчивом запахе какой-то рыбы, издавая звуки, напоминающие шум волн, разбивающихся о берег.

Когда вошли люди, шнурообразные поднялись и изогнулись, как кобры. Мартин никого из них не узнавал — была проведена полная реконструкция. Не было даже знакомых запахов. В течение последних десяти дней Мартин запомнил несколько едва уловимых индивидуальных запахов отдельных кос. Он даже дал прозвища этим ароматам, заодно называя также и косы, которым они принадлежали: Чайный Торт, Миндальное Дыхание, Кинза, Уксус.

Небесный Глаз, который лучше всех из Братьев говорил по-английски, должен был служить переводчиком на этих переговорах.

— По-видимому, Соглашатели будут какое-то время дезориентированы, но когда верёвки вернуться ко своим прежнем обладателям, мы они будут помнить это обсуждение.

— Не самый идеальный вариант, — сухо прокоментировал Ганс. — Итак, не позднее трёх месяцев мы входим в Левиафан. Нам необходимо отработать стратегию. То есть, нужно создать Военный Совет. Это понятно?

Небесный Глаз все перевёл Братьям — правда, не без помощи Паолы. Паола ещё не могла правильно воспроизводить звуки Братьев, но она настроила свой жезл на расширение словарного запаса.

Ганс поморщился от изобилия запахов.

— Я изучил материалы о вашем столкновении. Мы все изучили, я полагаю.

— Столкновении?

— Ну, о вашем сражении. Когда ваш корабль несколько повредили.

— Да, — откликнулся Небесный Глаз, — мы мы перевели бы это, как Печальное Событие.

— Вы вошли в какую-то звёздную систему на расстоянии десяти световых лет отсюда, предполагая, что это был мир, колонизированный убийцами. И похоже, вы оказались правы. Вы предприняли определённые меры, чтобы удостовериться в правильности своих выводов. На это ушло полтора года нашего времени… Да, были приложены экстраординарные усилия. В результате вас обнаружили, но вы маневрировали среди защитной системы, стерилизующей поверхность планеты. Спасаясь бегством от неминуемой гибели, вы столкнулись с отрядом ракет-разведчиков убийц и стали объектом обстрела нейтрониумов. Вы уцелели, но с большими потерями и серьёзными повреждениями корабля.

Он остановился. Но Небесный Глаз молчал — он ничего не стал прибавлять к этому резюме.

— Ускорившись, вы вышли из системы, и используя доступные вам средства наблюдали за тем, что у вас позади. Вам показалось, что очень похоже на то, что уцелевшие зонды убийц возвращаются к планете.

— Да, все так, — необычайно мелодичным голосом высокого тона произнёс Небесный Глаз. — В основном, правильно.

— Что-то всё же неверно? — вскинул голову Ганс.

— В основном, правильно.

— Ну и отлично, — Ганс резко сел и ссутулился. Он достал жезл и сделал несколько грубых, ярко раскрашенных схем сражения Братьев. — Для меня очевидно, что вы столкнулись с таким же подставным миром, как и мы около Полыни. Возможно, вы попали в менее утончённую ловушку, так как она находилась дальше от Левиафана. Сам по себе этот факт может оказаться важным. И вы, и мы, получили пинка под зад, прошу прощения за грубость…

— Аналогичн, как у нас содрать кожу со змеи, — сказал Небесный Глаз. — Я мы понимаем. — от Небесного Глаза к Соглашателям устремилась равномерная струя букета запахов, а также звуки скрипки и птичье щебетание.

Ганс улыбнулся:

— И после того, что они сделали с нами и с вами, зонды-убийцы, похоже, снова хотят начать все сначала, снова хотят установить ловушку.

— Да, — только и произнёс Небесный Глаз.

— В итоге ваша жертва оказалась напрасной.

— Да.

— Все мы прекрасно представляем, что могут сделать убийцы. Но с другой стороны, у нас есть в помощь момы, а у вас, как я полагаю, есть Матери Змей. Чем ближе мы к Левиафану, тем изобретательнее засады. Мне уже кажется, что Полынь была только защитным щитом. Думаю, Левиафан занимает центральное место в этой галактике, а всё остальное просто обман или защита. Вы согласны со мной или нет?

Когда Небесный Глаз переводил эти слова, шнурообразные всколыхнулись.

— Главный вывод: мы на наше выживание нет хороших шансов, — ответил Небесный Глаз.

— Но у нас есть и преимущества, — напомнил Ганс.

— Объединённые ресурсы и знания, — перевёл косам Небесный Глаз.

— А также возможность сравнить записи библиотек и объединить мозговые центры кораблей. Убийцы не знают, что мы перехватили корабль Беглецов Красного Дерева. Они не знают, что мы объединили свои силы с вашими, — добавил Мартин.

— Верно, — кивнул Ганс. — Наши лучшие аналитики сотрудничают с вашими, и дела у них идут неплохо. Но пришло время серьёзных решений.

Косы сдвинулись, почти касаясь головами. Запахло бананами и кислым вином.

— Я бы хотел, чтобы ваши вооружённые силы соединились с нашими. Я бы хотел, чтобы момы и Матери Змей создали бы корабли, на которых мы могли летать вместе.

Внезапно Мартин ощутил прежнее уважение к Гансу.

— Мы вместе, — Ганс вытер ладонью лицо, а затем провёл рукой по комбинзону, как будто ладонь была жирной. Он взглянул на Чэма, затем на Мартина, улыбнулся и повернулся к косам. — Мы одна семья. Я прав?

— Наступило хорошее время, — перевёл Небесный Глаз.

— Нам нужна совместная группа, некий мозговой центр для разработки планов, — продолжал Ганс. — Я, Рекс, Гарпал и Мартин войдём в неё с нашей стороны. Вам нужно, как можно быстрее определиться, кто из Братьев будет представлять вашу сторону.

— Согласен, — ответил Небесный Глаз. — Соглашатели посмотрят хорошо мы нашу команду и сделают выбор, а потом мы мы соберёмся опять через два дня вашего времени. Каменщик сообщит вам.

— Договорились, — потерая руками, Ганс поклонился Небесному Глазу и Соглашателям, присоединился к группе людей и уже готовился покинуть территорию Братьев, как вдруг самый большой из Соглашателей пронзительно вскрикнул хриплым голосом. Все повернулись к нему.

— Я мы вижу чистый вода, чистый воздух, — словно записанным на плохой магнитофон детским голосом произнёс он.

Ганс наклонил голову, ожидая, что же будет дальше.

— Это главное, — продолжал Соглашатель. — Как вы говорите: это главное. Это прекрасно, если мы мы умрём за это.

— Я согласен с вами, — воскликнул Ганс.

— Под главным мы мы имеем в виду… — начал было Небесный Глаз.

— Я отлично понял его, — оборвал его Ганс, подняв большой палец в подтверждение сказанного. — Мы единодушны в этом вопросе. Я прав?

Люди одобрительно закивали головами. В коридоре, уже на своей территории, там, где Братья не могли их слышать, Ганс пробормотал:

— Чёрт побери, мне нравятся их манера разговаривать. Если бы мы могли хотя бы наполовину так хорошо пользоваться их ароматно-лингвистическим способом общения…

Глаза Мартина внезапно подёрнулись влагой. Ганс способен на многое, он — настоящий лидер, с далеко идущими планами, ему под силу принятие решений по вопросам любой сложности.


Момы и Матери Змей отвели на склад оружия объединённый военный отряд и показали им три усовершенствованных корабля. В каждом помещались отдельные отсеки для людей и для Братьев. Роботы объяснили, что это на случай ранения: пострадавшие в этих отсеках не будут помехой для остальных.

Встреча за встречей, обсуждение за обсуждением, постоянные обмены мнения между Братьями и людьми, приготовление к совместным военным учениям — время летело незаметно. Но несмотря на все усилия, у них всё же никогда не возникало чувства полной уверенности, ощущение абсолютного понимания ситуации. Если именно на это и надеялись защитники Левиафана, то они достигли своей цели в полной мере. На совместном корабле царило чувство глубокой неуверенности, гораздо большее, чем тогда, когда «Спутник Зари» спускался с Полыни.

Левиафан — устойчивый образ пятнадцати миров — завис на расстоянии трёх с половиной световых месяцев.


Шелковистый свернулся спиралью на полу учебной комнаты, перед сферой, и распустил три верхние верёвки, в каждой из которых было по жезлу людей. Клешни с потрясающей ловкостью обвили жезлы. Изображения проносились в воздухе быстрее, чем Мартин мог их распознать. Каменщику и Небесному Глазу в этом плане было легче: преимущество Братьев заключалось в том, что они состояли из многочисленных частей, каждая верёвка была способна воспринимать и хранить информацию. На подобный краткий инструктаж Братья затратили меньше минуты. Затем Шелковистый собрал все жезлы и передал их в руки Хакиму, Луису и Дженнифер.

— Спасибо, — поблагодарил он, сгибаясь в сторону людей — коллег по исследовательской работе. В учебной комнате также присутствовали Ганс, Гарпал, Рекс, Чэм и Мартин.

Потрясённый Хаким вздохнул:

— Просто расстройство быть человеком.

Каменщик ответил ему звуком, напоминающим журчание воды, струящейся под гравием и тошнотворно сладким цветочным ароматом — своеобразным обонятельно-звуковым смехом. Мартин предположил, что, скорее всего, у Братьев это — жест вежливости.

— Мне нужно ознакомить с последними результами остальных членов экипажа людей, — сказал Хаким и поднимал жезл. — Всё становится понятным не так быстро, как хотелось бы, но все равно даже сам факт прогресса приносит удовольствие. По согласованию с Гансом и Каменщиком мы отправили сигналы дистационной связи к самым дальним точкам и смогли рассмотреть систему Левиафана более детально. Это явно цивилизованный мир. И он перенаполнен. Идёт непрерывное общение между пятнадцатью мирами, особенно в районе четвёртой планеты. Если это все — спроектированная подделка или маскировка, то это просто шедевр.

Каждая планета обитаема. Как я уже говорил, активность каждой планеты просто удивительна, раз мы можем отметить её даже с этого расстояния. Безостановочный поток обменивающейся информации между мирами похоже управляется множеством разумных существ. По крайней мере, я так предполагаю, и Шелковистый разделяет моё мнение, — Хаким спроектировал изображения пяти планет, выстроившихся вокруг его головы, как мячи вокруг жонглёра.

— Для обозначения каждого тела мы использовали цифры и греческие символы, — объяснил Хаким. — По внешнему виду первая из планет Левиафана напоминает каменистый мир. В то же время, как вы видите, она очень ворсистая. Мы считаем, что ворс — мощный слой каких-то орбитальных станций. Мы видим планету под углом в шестьдесят градусов. При этом ворсистость кажется наибольшей вот здесь — на южном сегменте диска планеты. Планета значительно модифицирована, но, вероятно, прежде по размеру и характеристикам могла сравниться с Венерой.

Думаю, позже появится больше данных об этих так называемых станциях, так как наш параллакс непрерывно изменяется, — сказал Ганс.

— Да, ты прав. Фактически, не позднее, чем через десять дней, учитывая нашу скорость, прецессию движения и изменения параллакса, угол зрения изменится на девяносто градусов.

— Ты думаешь, они так защищаются от нас?

— Нет, не думаю. Я не вижу, чтобы они готовились к обороне. Мне кажется, это что-то постоянно привязанное к системе, оно располагается вокруг Левиафана, как некое подвестное сооружение. Но как можно сохранить такую огромную подвесную систему на орбите — представляется проблемой, просто приводящей в ужас.

— Всё это выглядит огромной метрополией суеты, — прокомментироавл Гарпал. — Но почему ты решил, что там обитает не одна разновидность разумных существ?

— Для такого утверждения действительно нет никаких оснований, так как мы заметили только то, что там обитают несколько различных вариаций мыслящих форм. Момы рассказывали нам, что на этой стадии развития цивилизации количество вариаций совершенно неактуально и это ещё не даёт повода для утверждения, что в системе обитают различные разумные существа. Биологические формы, если они, конечно, имеются, могут быть бесконечно произвольными, своевольными, — Хаким отхлебнул воды из сосуда, луковичной формы и продолжил, — Вторая планета значительно отличается от первой. У неё нет ворсистости и, кажется, нет никаких привязанных объектов. Однако есть плотная атмосфера из двуокиси углерода и азота. В толще насыщенной водяными парами атмосферы, охватывающей всю планету, царит устойчивая температура в восемьдесят пять градусов.

— Странно, почему именно такая? — нахмурившись, произнёс Ганс.

— Возможно для того, чтобы расширить среду обитания, — предположил Луис.

— Планеты совершенно разные, как будто бы спроектированные для различных средств обитания, функции у них явно различные. Самое интересное, что четвёртая планета — и не каменистая, и не газовый гигант. А что она представляет из себя на самом деле, мы просто не знаем. Я было подумал, что это карлик коричневатого цвета, но теперь понял, что это глупость. Вся поверхность планеты окружена тонким слоем двуокиси углерода, азота и кислорода и твёрдой литосферой, которая, скорее всего, искусственно созданная. Температура на поверхности просто замечательная — двадцать два градуса по Цельсию. Это указывает на внутренний источник тепла.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34