— Понятно, — сказал мом. — Продолжай.

— Полагаю, мы уже взрослые, вполне сформировавшиеся люди. Кстати, я уже говорил о тренировках вне корабля в прошлом отчёте.

— Да, это не новость для меня. Я ожидал услышать нечто подобное.

— Я снова и снова говорю об этом, потому что это очень важно для нас, — Мартина раздражала неопределённость слов робота. — Я пытаюсь сохранить … равновесие в команде, чтобы все могли сосредоточиться на выполнении заданий. Иногда это помогает — мы стали лучше производить разведку. Но мы плохо информированы, и это всех беспокоит. Мы хотели бы принимать более активное участие в жизни корабля. Я предлагал это и раньше.

— Да, я помню, — отозвался мом.

— Но я не вижу никаких результатов.

— Нет причин для беспокойства. Вы все делаете правильно.

Не утруждая себя, как и прочие момы, знанием этикета, робот просто повернулся и плавно заскользил по направлению к выходу.

Мартин набрал в рот побольше воздуха, с шумом выдохнул и хотел было последовать за роботом, но заметил в дверях Хакима Хаджа. Тот пропустил мома и направился к Мартину.

— Привет, начальник, — шутливо расшаркался Хаким и, скрестив ноги, устроился неподалёку от Мартина. — Как дела?

— Как обычно, — Мартин недовольно махнул рукой в сторону двери. — Дружелюбие кирпичной стены.

— Понимаю… — Хаким возглавлял исследовательскую группу. Он был пониже Мартина на семь-восемь сантиметров — смуглокожий, с большими загадочными тёмными глазами и тонким прямым носом. Хаким говорил по-английски с сильным оксфордским акцентом. Вывести этого парня из себя было практически невозможно. Он сохранял хладнокровие, даже если вокруг него бушевали страсти. — Ну что ж, и это неплохо.

Когда-то, пару лет назад, Мартин брал у Хакима уроки арабского, чтобы читать детские книжки из библиотеки корабля. Общепринятым языком на корабле, как и на Центральном Ковчеге, был английский. Земля погибла как раз на пике всеобщей американизации.

— Мы кое-что обнаружили. Прежде чем обсудить это с момами, я решил побеседовать с тобой. Если ты сочтёшь нужным, мы вообще не будем их ставить в известность, пока не найдём более убедительных доказательств, — Хаким всегда осторожно и немногословно говорил о работе своей команды.

— Но ведь я только что отчитался… — удивлённо напомнил Мартин и тоже принял положение лотоса, но его поза была менее грациозной, чем у приятеля.

Хаким извинился:

— У нас ещё нет достаточных доказательств, чтобы вынести окончательное решение. Но если верить тому, что мы получили по дистанционной связи… — Он резко оборвал сам себя, снова извинился и сказал, — Ну это все, конечно, на твоё усмотрение, Мартин.

— Перестань оправдываться и ходить вокруг да около, Хаким.

— Хорошо. В общем, так… Мы обнаружили группу из трёх звёзд на расстоянии меньше светового года от нас. Спектр двух из них указывает на наличие радиактивных и прочих элементов в пропорции, близкой к той, что упоминались при описании зондов-убийц.

Прибегнув к жезлу, Хаким ознакомил Мартина с результатом исследований. Перед ними вспыхивали цифры, диаграммы, чертежи — язык, изобретённый момами, стал для них привычным и естественным. Среди формул и чертежей появилось изображение трёх звёздных систем. Цифры сообщали, что эти звезды отдалены друг от друга более, чем на триллион километров.

Классификация звёзд у момов базировалась на различии в массе, диаметре, яркости, возрасте и содержания так называемых «металлов» — элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия. Мартин знал эту шкалу, как свои пять пальцев. Ближайшая звезда, Маслёнка, была ярко жёлтой. Её масса и диаметр составляли около девяти десятых солнечной, а содержание «металлов» оказалось достаточно высоким. У второй звезды, Подсолнечника, «металлов» было гораздо меньше, а масса в полтора раза превышала солнечную. Третья звезда в этой группе, названная Огненной Бурей, был сверкающий красный гигант. В системе Маслёнки насчитывалось четыре планеты, две из них — тоже гиганты, но с необычно бедным содержанием газа.

Хаким заметил интерес Мартина к этим планетам:

— Они значительно беднее по качественному и количественному составу, чем можно было ожидать. Возможно, в прошлом здесь велась добыча газа.

Мартин нахмурился. Трудно заправить Корабль Правосудия там, где уже поработала древняя, высокого уровня, цивилизация.

Рядом с Маслёнкой находились две каменистые планеты и несколько — что-то около пяти — небесных тел, суммарная масса которых примерно равнялась массе Луны.

В системе Подсолнечника — тусклого жёлтого газового гиганта — было десять планет, две из которых также являлись газовыми гигантами. Огненная Буря была окружена лишь небольшими обломками, но имея диаметр девяносто миллионов километров, она могла, раздувшись, проглотить несколько планет.

Перед глазами Мартина мелькали цифры, он пристально смотрел на экран, выискивая нужную информацию. Он проанализировал внутренний спектр звёзд и заметил странные участки с необычно высоким уровнем инфракрасного излучения. Технически развитая цивилизация поработала, по крайней мере, вокруг двух из планет — Маслёнки и Подсолнечника.

— Как давно началось расширение Огненной Бури? — поинтересовался Мартин у Хакима.

— Что-то около пяти тысяч лет назад.

— Они вооружены?

— Цивилизация системы Маслёнки явно вооружена. Насчёт Подсолнечника у нас точных сведений нет.

— Странно, у них нет никаких защитных оболочек… — задумчиво произнёс Мартин.

— Нет, — кивнул Хаким.

Оболочка вокруг каждой звезды — это сложная конструкция Дайсона из многочисленных орбитальных сооружений, в несколько слоёв окружающих звезду. Если бы она присутствовала, то непременно изменила бы внешний облик системы, отражённые сигналы с планеты ограничились бы тусклыми инфра-красными лучами. Мартин просмотрел всю информацию, которую несли потоки мельчайших частиц, дрейфующие вокруг звезды — так называемые потоки межзвёздной пыли — и ему стало не по себе.

Корабль Правосудия находился на расстоянии восьми триллионов километров от ближайшей звезды — Маслёнки. Мартин вытянулся и прикоснуться к светящейся геометрической форме, медленно пульсирующей рядом с изображением звезды. Она раскрылась как цветок соединением пентогональных лепестков. В поисках желаемой информации Мартин изучал лепесток за лепестком.

— На орбите Маслёнки присутствуют и другие объекты, помимо тех пяти, что мы уже видели, не так ли? Тебе не кажется, что это указывает на то, что они вооружены?

Хаким кивнул. Мартин проверил все тёмные места, отметил колебания яркости, а также проанализировал непрерывные спектры звёзд, оценивая линии их поглощения, возникающие — в межзвёздной пыли, внешней защитной оболочке и в атмосфере самой планеты.

Корабль Правосудия не высылал вперёд своих собственных разведчиков. Непонятно, откуда появилась подобная информация, ведь получить её без разведки явно невозможно?

— Я дополнительно получил эти сведения три месяца назад от момов, — угадал мысли Мартина Хаким. — Они уже давно следят за этой группой звёзд. Возможно, тысячи лет.

Машины Благодетелей, победившие убийц в Солнечной системе, в своё время собрали всё, что от них осталось, и проанализировали состав собранного: наличие в нём радиоактивных элементов, пропорции других составляющих. Мартин предполагал, что Благодетели, имея сведения об обитателях галактик, удалённых от Солнечной системы на несколько тысяч световых лет, послали «Спутник Зари» именно туда, где он мог встретить звезду, соответствующую полученным пробам. Но возможно, момы знали и большее…

Внезапно Мартина стало тяготить общество Хакима. Также неожиданно он вдруг страстно захотел, чтобы вся команда разделила с ним ответственность, чтобы она поддержала все его выводы, и чтобы при этом непременно присутствовал мом. Мартин весь дрожал от волнения.

— Совпадает ли состав проб? — спросил он.

— Аналитические расчёты перед тобой, — заметил Хаким с лёгкой укоризной.

Мартин покраснел и дотронулся ещё до одной геометрической фигуры, отмеченной символом атома. Она раскрылась. Сравнительный спектральный анализ исходных проб и проб состава планеты указывал на их почти полную идентичность. Роботы-убийцы теоретически могли быть изготовлены в этой звёздной системе.

Дополнительные сведения поступили сразу же после запроса Мартина. За последние тысячелетия четыре соседних обитаемых мира, находящиеся в пределах двухсот девяноста световых лет, не раз подвергались нападению, в результате которых стали неузнаваемы. В объёме этого пространства находилось около миллиона трёхсот тысяч звёзд — примерно по одной звезде на каждые семьдесят восемь с половиной световых лет. Пять цивилизаций, включая и земную, были уничтожены. Только две из них, кроме Земли, сумели спасти оставшихся в живых.

Но где же эти уцелевшие? На других Кораблях Правосудия?

Четыре звезды, подвергшиеся нападению, лежали внутри гипотетической сферы, в которой были вычерчены предполагаемые траектории движения вражеских зондов, — с учётом скорости их воспроизводства, то есть с учётом того, насколько быстро они могут заполнять собой данное пространство.

Центр этой сферы находился в двух световых годах от группы Маслёнка — Подсолнечник — Огненная Буря.

Хаким уже был знаком с этими сведениями, сейчас же он с нарастающим возбуждением пытался расшифровать детали, которые казались ему не слишком понятными, но весьма интригующими.

— Да, занятно… — пробормотал Мартин, нервно сжимая и расжимая пальцы — По-моему, это очень интересно.

Хаким улыбнулся и кивнул. Оторвавшись от своих расчётов, он внимательно наблюдал за тем, как Мартин ещё раз просматривает результаты исследования.

Когда-то на Земле отец Мартина сравнил попытку уничтожить вражеские зонды с убийством Капитана Кука аборигенами Гавайских островов. Для островитян Кук был могущественным представителем технически развитой цивилизации.

Если убийцы Земли жили на орбите одной из этих звёзд Кораблю Правосудия предстояло столкнуться с очень могущественной цивилизацией. Она развита настолько, что контролирует две, а, возможно, и три звёздные системы, регулирует все изменения, происходящие вокруг, и вероятно, даже способна оградить звезду от поглощения красным гигантом.

Если их враги находились здесь, то перед детьми вставала задача посложнее, чем перед аборигенами, убившими Капитана Кука.

Эти противники казались столь непостижимыми для человеческого разума, как непостижимо далёк от Мартина был сейчас его пёс Гейдж, прах которого летал где-то вокруг Солнца.

— Идентичность проб… Я бы не сказал, что она абсолютна, — тихий спокойный голос Хакима прервал размышления Мартина. — К тому же, звезды могли получить кое-что из облака сверхновой. Но пробы действительно похожи. Ты видел соотношения калия и аргона? А концентрацию иридия?

Мартин кивнул. Затем он поднял голову и сказал:

— Все выглядет вполне прилично. Отличная работа, Хаким.

— Впервые получился такой определённый результат, — Хаким явно ждал, какое же решение примет теперь Мартин.

— Давай-ка, сначала обсудим все это всей командой, а затем обратимся к момам.

Хаким вздохнул и улыбнулся:

— Правильное решение.

Сигнал, прошедший по всем жезлам, звал детей на общее собрание — первое для Мартина, на котором он играл роль старшего. Поодиночке и группами дети устремились по направлению к первому дому-шару. За ними в учебную комнату пробрались любители многолюдных сборищ — три кошки и четыре попугая.

Георг Дэмпси, пухлый юноша из семейства Атлетов, приблизился к Мартину вплотную и внимательно посмотрел на него:

— Хорошие новости? — Георг, как никто другой, умел угадывать настроение по выражению лица собеседника.

— Воэможно, у нас появился кандидат на нашу конечную цель, — ответил Мартин.

— О, это что-то новое и потрясающее… а это не очередная тренировка? — заволновалась маленькая, похожая на мышку, Джинни Шоколадка. Она говорила на двадцати земных языках и претендовала на то, что лучше всех понимает момов. На руках Джинни укачивала уютно устроившуюся кошку. Кошка посмотрела на Мартина красивыми жёлто-зелёными глазами и зевнула.

— Обнаружена высоко развитая цивилизация, — пояснил Мартин. — Исследовательская группа представит результаты расчётов.

Оттолкнувшись от трубопровода, Джинни перекувырнулась в воздухе, дёрнув при этом разомлевшую кошку за хвост. Девушка не сильно разогналась, предусмотрительно выбрав для приземления медленно двигающееся лестничное поле. Её веселье мгновенно передалось и другим детям — подпрыгивая и пританцовывая, некоторые из них тут же на ходу начали переодеваться в комбинзоны, засовывая снятую одежду в ранцы.

— Что, кажется, удача? — спросил у Мартина Ганс Орёл, когда они столкнулись нос к носу в первой перемычке. Ганс, подобно Кристоферу Робину, был вторым в команде. Мартин выбрал его не случайно — к Гансу прислушивались все, он нравился многим. К тому же, он был сильной личностью — Мартин видел в нём скрытые резервы.

— Посмотрим…

В зале уже собрались восемьдесят человек. Отсутствовало всего лишь двое. После переклички Мартин быстро выяснил, что нет Вильяма Оперение Стрелы и Эйрин Ирландки. Соединившись с жезлами отсутствующих, он напомнил им о собрании. Почувствовав угрызения совести, Мартин попытался представить, чем же таким важным может заниматься сейчас Вильям, раз он проигнорировал сигналы жезла. Подобное поведение не было для него характерным. Может быть это из-за меня?

Рядом с Мартином расположилась Роза — грузная, с рыжими перепутанными волосами и большими руками. Она была почти такого же роста, как и Ганс.

Где-то в средних рядах мелькало лицо Терезы. Короткие тёмные волосы и маленькая сильная фигурка притягивали взгляд Мартина. Внезапно его охватило страстное желание.

Когда же он видел её в последний раз? В семь часов… Сейчас она была сдержанной, замкнутой. Её глаза лишь слегка расширились, когда Мартин взглянул на неё в упор, в них не появилось никакого намёка на страсть, их объединяющую.

Других в толпе Мартин, случалось, не замечал и неделями.

У каждого из детей в памяти сохранился облик мёртвой Земли. Они видели её гибель — агонию, длившуюся часы, обломки, летающие по орбите. Однако некоторым в то время было всего пять-шесть лет, и эта трагедия нашла отклик больше в кошмарных снах, чем в сознательных образах. Мартину тогда исполнилось уже девять.

Теперь же они говорили о Работе, и все воспринималось всерьёз.

Мартин вызвал на трибуну Хакима. Тот, воспользовавшись жезлом, показал группу из трёх близ расположенных звёзд и пояснил, какой информацией об этих звёздах они на данный момент располагают. Закончил он анализом причин гибели планет, расположенных неподалёку от названной группы.

— Мы должны решить, полетим мы туда или нет, — обратился к собравшимся Мартин. — Приблизившись к звёздам, мы можем собрать намного больше информации. Но, с другой стороны, мы станем более заметны для потенциального противника. Поэтому в первую очередь, мы должны решить, следует ли нам рисковать.

— Пусть момы выскажут своё мнение, — из глубины зала выкрикнула Ариэль Боярышник. — Нам до сих пор не сказали всего. Мы не можем принять окончательного решения, пока не узнаем… — Ариэль не проявляла симпатии к Мартину. Ему вообще казалось, что ей не нравится ни один из Потерянных Мальчиков. Впрочем, он не имел ни малейшего представления о её сексуальных вкусах. Ариэль была раздражительной и самоуверенной. Однако ей нельзя было отказать в остром уме.

— Стоит ли опять терять время на бесплодные разговоры? — перебивая её, мрачно поинтересовался Мартин.

— Если мы собираемся принять решение, которое включает долю риска, мы не можем позволить себе ошибиться, — упорствовала Ариэль.

— Давайте всё же не будем… — ещё раз попытался остановить её Мартин.

— Ты ведёшь себя так, будто бы не сомневаешься в том, что будешь Пэном и в момент подхода к звёздам, — резко бросила ему Ариэль. — Может, позволишь высказаться и тем, кто, возможно, будет Пэном после тебя?

— Если разведка пройдёт успешно, Мартин останется Пэном до окончания Работы, — твёрдо сказал Ганс.

Ариэль, немного смешавшись, быстро взглянула на Ганса:

— Но мы можем выбрать и нового Пэна. Это наше право.

— Да. Но мы сейчас не для этого собрались. Давайте не будем терять время, — спокойно сказал Ганс.

— Да пошёл ты… , холуй! — взорвалась Ариэль.

— Вон! — не выдержал и Мартин. Затем он спросил уже более спокойным голосом, — Меня поддерживает хотя бы одна девушка?

— Я поддерживаю тебя, — взглянув на Мартина большими, безмятежными глазами, отозвалась Паола Птичья Трель.

— А ты проведи-ка часок в коридоре, — приказал Мартин Ариэли. Та пожала плечами и покинула учебную комнату.

— Ты ведь поговоришь с ней после, правда? — мягко, без нажима, поинтересовалась у Мартина Паола.

Он ответил не сразу — ему было стыдно. Пэн должен быть спокоен, не должен управлять в гневе.

— Я перескажу ей всё, что мы решим, — сказал он после непродолжительной паузы.

— Но она тоже должна участвовать в принятии решении. Если голосование будет спорным, ты учтёшь и её мнение, не так ли?

— Да, конечно, — подтвердил Мартин. Но он не думал, что возникнут споры. Все они были очень нетерпеливы, и это могло оказаться решающим фактором.

— Ты смягчишь ваши разногласия, — не отставала Паола. — Ты Пэн и не должен игнорировать Ариэль. Ведь это очень ранит.

— Да, конечно, я непременно поговорю с ней, — успокоил девушку Мартин. Затем он поднял жезл. — Теперь у вас достаточно информации для того, чтобы принять решение — высылать нам разведчиков или нет. Пусть каждый из вас проведёт самостоятельный анализ ситуации.

Но математические расчёты в данном случае представлялись сложными, к тому же, не гарантировали абсолютно точного ответа. Вероятность обнаружения искомых звёзд при отправке исследовательских зондов на такое расстояние казалась незначительной. И всё-таки шанс был.

Мартин закрыл глаза и снова мысленно пробежался по цифрам, используя метод, которому научился у момов — основанный на изначальной способности правильно оценивать дистанцию и скорость. Для этого метода не требовались какие-то особые умственные способности, он состоял в быстром здравом математическом расчёте. Этот метод в своё время был разработан Левисом Кэроллом и был назван им арифметической обработкой данных момов . Дети окрестили его «момерафом».

Закончив вычисления, Мартин окунулся в простое созерцание сходимости пространств и плоскостей, седловин и холмов, крутящихся шаров и цветных разводов. Вскоре он представлял их себе так чётко, как будто они были нарисованы жезлом. Перед его мысленным взором возникла группа из трёх звёзд. Он обозревал наиболее важные точки. Системы, эксплуатируемые пришельцами, светились ярко-красным; те, что, скорее всего были исследованы, но не переделаны — насыщенно розовым; а те, что не носили никаких признаков внешнего вторжения — зелёным. Но в этой мысленной картине не было место Кораблям Правосудия. Они не появлялись в подобных построениях — момы не могли знать, где находятся другие защитники справедливости.

Один за другим дети заканчивали свои вычисления. Дженнифер Гиацинт и Джакомо Сицилиец первыми открыли глаза и взглянули на Мартина. Они всегда были самыми способными в использовании момерафа, как, впрочем, и в иных видах применения физико-математических теорий. Вслед за ними закончили Стефания Перо Крыла, Гарпал Опережающий Время, Чэм Акула, а позже и все остальные. Последней была Роза Секвойа. Но радовал уже тот факт, что она вообще смогла завершить работу.

У пятерых возникли трудности, кое-что им было не ясно, и они воздержались от участия в голосовании.

Ганс, не изменяя своей роли Кристофера Робина, считал голоса, зорко следя и выводя на чистую воду тех, кто поднял обе руки, и тех, кто — ни одной. Он довольно быстро справился с заданием. Все опустили руки.

— Пятьдесят два человека — за, двадцать два — против, пятеро воздержалось, — отчитался Ганс. — Пэн может подводить итоги.

— Итак, это наше первое самостоятельно принятое решение. Я попрошу момов выпустить исследовательские зонды. Если звезды и после этого будут вызывать подозрение, в следующий раз придётся решать — входить в систему или просто подойти поближе.

Некоторые из детей начали уже потягиваться и зевать. Им наскучил сей медлительный процесс — они предпочитали быстрые действия.

— Прежде чем входить в систему мы должны быть уверены…

— О, мы все знаем, — прервала Мартина Паола. Да, они знали это наизусть. Если мы входим в звёздную систему, в которой обитают разумные существа, мы находимся в опасности. Все высоко развитые цивилизации вооружаются. Не все из них приняли Закон. Некоторые даже с ним не ознакомлены.

Обитатели этой группы звёзд, скорее всего, не знали Закона или знали, но не подписывали его.

— Итак, на данный момент наша задача — выпустить зонды. Но это только начало, — Мартин окинул взором лица собравшихся в учебной комнате. Все были очень серьёзны; нетерпение и раздражение сменилось ожиданием и едва скрытой тревогой. За пять с половиной лет они впервые сделали выбор, самостоятельно приняли решение, в первый раз исследовательская группа выступила со столь интригующими результатами своей работы.

— Мартин, а ты уверен, что это не очередная имитация, не очередная тренировка? — Джинни Шоколадка не смогла сдержать дрожи в голосе.

— Вполне.

— И что же мы будем теперь делать?

— Будем выжидать и будем действовать, — ответил за Мартина Ганс.

Большинство детей при этих словах подняли обе руки, — мы «за», но были и такие, кто сидел молча, угрюмо уставившись в одну точку..

— Пора уже стать взрослыми, — Паола похлопала Мартина по плечу. Мартин обхватил её рукой, прижал к себе и тут же поймал быстрый взгляд Терезы. Но — никакой ревности. Он был Пэном, и все ему доверяли.

Мартин отпустил Паолу и, как бы между прочим, коснулся Терезы. Она улыбнулась, погладила его по руке, и они разошлись — каждый по своим делам. Больше всего на свете Мартин хотел быть сейчас с Терезой и забыть обо всём — в частности, о том, что нужно вести себя разумно, но они не могли себе этого позволить.

С десяток детей отправились в зал тренироваться под руководством Ганса, остальные направились к себе в апартаменты — им предстояло распутать длинные лабиринты коридоров. В комнате остались только попугаи, они почистили пёрышки и закружили по комнате, тщетно ища подходящих насестов.

Мартин планировал выполнить следующее: сначала поговорить с Ариэль и сделать все от него зависящее, чтобы вернуть её в коллектив, затем найти и побеседовать с Вильямом и Эйрин Ирландкой.

Но к тому времени, как он мог закончить свои дела, Тереза уже должна была отправиться на девичью вечеринку в первом доме-шаре. Значит, предстояла разлука ещё на несколько часов.

В самой глубине корабля, там, где хвост «Спутника Зари» сужался, Мартин нашёл Ариэль — спящую среди огромных гладких ёмкостей непонятного назначения.

— Что-то мы с тобой не очень ладим, — с этих слов начал Мартин своё объяснение. Ариэль открыла глаза и холодно посмотрела на него.

— Ну что, плебей момов… Наслаждаешься своей властью? — зло выдохнула она.

Мартин старался не обращать внимания на подобные выпады. До сих пор он не мог понять, почему Ариэль отобрали для полёта, предпочтя многим и многим добровольцам с Центрального Ковчега? Ведь она была необщительна, упряма, чересчур напориста и самоуверенна.

— Извини меня. Но ты же знаешь наши правила. Если меня переизберут, я буду радоваться этому не меньше, чем ты. Может, ты попытаешься…

— Я устала от всего этого, — перебила его Ариэль и уселась по-турецки. — Все мы — марионетки, и только. Зачем мы им? Они все могут сделать сами. Чем мы можем им помочь? Неужели ты не замечаешь этого вранья?

Её слова прозвучали для Мартина как пощёчина. Он попытался взять себя в руки. Он был Пэном и обязан сохранять спокойствие. Нельзя дать Ариэли понять, насколько он зол.

— Конечно, нам не легко. Но мы же все добровольцы.

— Когда меня вербовали, мне не сообщили, для чего я буду нужна, — процедила сквозь зубы Ариэль.

— Но нам же рассказывали…

— Мы были детьми. Мы играли в игры, которые всегда заканчивались победой, игры, весьма далёкие от настоящей мести. Теперь они хотят, чтобы мы были серьёзны, а мы даже не знаем, зачем это нужно… Они не рассказывают нам всего.

— Но они ещё и не просили нас ни о чём. Команда Хакима обнаружила группу…

— Момы наблюдали за этими звёздами тысячу лет. Разве ты не знаешь этого?

Мартин нервно сглотнул слюну и отвернулся:

— Они говорят нам всё, что необходимо.

Ариэль горько усмехнулась и качнула головой:

— Они специально вели корабль таким курсом, чтобы мы наткнулись на эти звезды. Теперь они или собираются использовать нас для убийства кого-то, или готовятся отправить нас самих на смерть. И я не одинока в таких предположениях. Многие считают, что это подлинное свинство.

— Но ты единственная нашла в себе силы выступить, — саркастически заметил Мартин. Он чувствовал, что терпение его на исходе.

Она внимательно всмотрелась в его лицо. В её взгляде было более сожаления, нежели ненависти. Она видела в нём тупицу, неспособного на разумные поступки.

— Я не одинока, — повторила она — Запомни это, Мартин. И у нас есть свои… догадки. Но, чёрт побери, должны же момы, в конце концов, что-то сделать?

— А если нет? Тогда что? Ты покинешь нас?

— Нет, — резко ответила Ариэль, — Не будь ослом, Мартин. Я выберу кое-что позанятнее. Я убью себя.

Мартин уставился на неё широко раскрытыми глазами. Ариэль, отвернувшись от него, с силой оттолкнулась от искривлённого цилиндра, монументом возвышавшегося посреди отсека.

— Не беспокойся, я дам им время подумать. Я, всё же, надеюсь на то, что мы сможем сделать то, что должны. Но надежда эта становится все иллюзорней. Они обязаны рассказать нам все, Мартин, — крикнула она теперь уже со значительного расстояния.

— Ты же прекрасно знаешь, что они не сделают этого, — покачал головой Мартин.

— Нет, не знаю. Да и почему бы им не сделать этого? — Ариэль резко развернулась и медленно, как тигрица, стала наступать на Мартина. Лишь за секунду до столкновения она остановила лестничное поле.

Но Мартин даже не вздрогнул.

— У Благодетелей тоже есть дом, — сказал он. — Они же пришли откуда-то…

— Вот только не надо потчевать меня таким дерьмом…

— Ариэль, выслушай меня, пожалуйста. Ты же сама просила объяснений.

Она кивнула:

— Ладно, валяй.

— Если галактика полна волков, то вряд ли там появятся птички. Если мы узнаем о Благодетелях все, — кто гарантирует, что через несколько сотен, да хотя бы и тысяч лет, не важно, мы не превратимся в волков? А местоположение Благодетелей нам будет известно. Скажи, что, в таком случае, помешает нам отправиться к ним в гости?

— Это так… цинично, — процедила Ариэль. — Но если они так относятся к нам, почему же тогда оберегают?

На этот вопрос существовало много ответов, но ни один из них не был до конца убедительным. Мартин часто размышлял на эту тему. И теперь он попытался донести до Ариэль свои наиболее удачные, на его взгляд, теории.

— Они верят в гармонию. Кем бы момы ни были, но ведь именно они создали Корабли Правосудия, чтобы лишить возможности отдельные цивилизации рыскать по галактике и подчинять себе все вокруг. Может быть, всё началось с самозащиты…

— Возможно, и сейчас всё, что происходит, это не более, чем их самозащита.

— Нет, не думаю. Мне кажется, они просто надеются, что мы внесём свой вклад позже, когда возмужаем.

Ариэль безнадёжно вздохнула.

— Момы сказали нам всё, что могли, — продолжал убеждать её Мартин, — Всё, что мы должны знать. Без них мы никогда не сможем отомстить за Землю. Ты же понимаешь все это. У нас нет причин ненавидеть момов.

— Я не испытываю к ним ненависти, — сказала Ариэль.

— У нас куча работы. Нам надо многое обдумать и принять решение. Я бы хотел, чтобы мы все были вместе.

— О, я не хочу никого разочаровывать.

— Пожалуйста, не думай больше о самоубийстве. Это глупо.

Прищурившись, Ариэль посмотрела прямо в глаза Мартину:

— А вот это моё личное дело. Не трогай этого.

— Я и не собираюсь, — мягко произнёс Мартин. Его гнев улетучился, появилось глубокое понимание того, куда они идут, что собираются делать. — Ты будешь заниматься только тем, чем захочешь.

— Мартин, откуда нам знать, как многое мы потеряли? — вырвался у Ариэли вопрос, кажется, неожиданный и для неё самой.

Мартин кивнул, он не мог с ней не согласиться:

— Да, ты права. У нас никогда не существовало возможности быть людьми, а ещё меньше — детьми. Мы очень далеко от своего дома. Можно сказать, что его больше не существует. Но мы не повзрослеем, пока не выполним свою миссию. Но даже после этого нам не следует возвращаться в Солнечную систему, к моменту нашего возвращения там пройдут уже тысячи лет. Мы будем там чужими. И это не только твоя, это наша общая судьба. Мы должны держаться вместе.

Ариэль казалась испуганной.

Каким бесчувственным и слепым монстром, должно быть, кажусь я ей…

— Мы уже никогда не будем детьми, — продолжал Мартин, — Но надо жить, Ариэль. И не надо мне угрожать. Мы не хотим никого терять.

— Но почему момы сами не остановят тех, кто сотворил все это? — с надрывом произнесла Ариэль.

Мартин пожал плечами:

— Они не хотят превращать нас в скотину, или в зверей из клеток зоопарка. Может быть, поэтому, я не знаю… Они предоставляют нам столько свободы, сколько могут. Даже в свободе умереть не отказывают.

— Все это очень грустно, — прошептала Ариэль, глядя куда-то мимо Мартина. — Ну, ладно, все, пока!

Мартин с трудом проглотил слюну:

— Я…

— Пожалуйста, уйди.

Мартин резко вскочил, оттолкнулся от стены, затем от трубопровода, снова от стены, потом, переведя дыхание, он вызвал лестничное поле и направился ко второму дому-шару, где жил Вильям.