— Ты телепат? — простодушно спросила Дженнифер, как если бы он действительно мог им быть.

— Нет, — ответил он.

Дженнифер, нахмурившись, сосредоточила свой взгляд на звёздной сфере.

— Вот Роза, может быть, действительно что-то знала бы, — неожиданно произнесла она.

Мартин постарался устроиться комфортно, насколько это было позволительно в носу: развернул гамак, прикрепил его к стенке и затем погрузлился в него. Но в это время Эндрю Ягуар просунул голову в люк, увидел Мартина и сказал:

— А мы заждались.

— Я останусь здесь, — сказал Мартин.

— Я имел в виду, что мы заждались приказов.

— В течение часа их не будет. Мы практически стоим на месте, «Черепаха» — на автопилоте. Бомбардировщики выполнят свою работу, мы соберём их вместе и, отойдя в сторону, понаблюдаем. Вам же все это известно.

— Известно, — согласился Эндрю. — И всё-таки мы ждём. Нам необходимо быть всем вместе, Мартин.

Дженнифер засопела носом. Мартин закрыл глаза и с огромным усилием оторвался от гамака. Больше всего ему хотелось побыть сейчас одному или в компании людей, которых он сам бы выбрал.

В обстановке столовой не было ничего необычного, выдающего неординарность ситуации. Четыре пары занимались любовью с театральным шумом. Мартин обошёл их и направился к оставленному для него месту, прямо под звёздной сферой. К нему устремились десятки глаз — продемонстрировать сейчас слабость означало вонзить каждому из смотрящих на него нож под ребро. Вновь Мартину приходилось жертвовать личным во имя общественного…

Но почему? Вечное это «почему».

Хаким и Дженнифер появились вслед за ним. Гарпал Опережающий Время пододвинулся к Мартину поближе. Он остался единственным экс-Пэном на борту «Черепахи». Стефания руководила бомбардировщиками.

«Черепаха» задействовала все прежде пассивные сенсоры. Звёздная сфера, разбившись на окна, показывала одновременно все бомбардировщики и окружающие их окрестности.

— До сих пор нет защиты, — покачал головой поражённый Хаким.

— Может быть, они боятся нас, — предположила Дженнифер.

Мартин окинул взглядом столовую, внезапно почувствовав острую неприязнь к своим компаньонам. Он постарался избавиться от подобного чувства, пытаясь погрузиться в какие-нибудь нейтральные эмоции.

Мать Войны, словно монумент, летела вдоль стены. Интересно, когда все закончится, сможем ли мы взять мома с собой и поместить его на пъедестал в центре города?

Фон исчез, теперь на экране начали появляться бомбардировщики вблизи — один за другим. Мартин узнал корабль Терезы. Он всеми силами старался сохранить спокойствие, но его ладони моментально стали влажными, сжало грудь. Нет защиты.

— Это жестоко, — пробормотал Эндрю. — Мы тоже должны что-то делать!

Мартин промолчал. Что они могли сделать? Лучшее, что они могли — это держаться всем вместе, быть бдительными, правильно оценивать то, что происходит.

Бомбардировщиков от Небучадназара отделяло сейчас не более четырёх тысяч километров. Планета до сих пор не изменила своих внешних признаков — коричневая пыль с серыми заплатами, зелёные полосы минералов и чёрные пятна резервуаров. Атмосфера чистая и спокойная.

— Хаким, — тихонько окликнул Мартин приятеля. — Есть ли сообщения о сейсмических волнениях?

— Ничего нового. Те же ритмы низкого уровня.

— Спроектируй их для нас, хорошо?

Любое проявление активности кристаллов и их окружения проектировались на дисплей, находящийся рядом со звёздной сферой.

— Может, это стоит первести во что-то более понятное нам? — предложим Мартин.

— Для этого я должен увеличить частоту поступаемых сигналов, повторяя их, как эхо.

— Ну и прекрасно, сделай это.

Обработанная таким образом информация о Небучадназаре становилась похожей на сердцебиение. Гудение и постукивание было искусственно созданным, но всё же несло информацию, уши снабжались более естественной и понятной интерпретацией, чем глаза. Мартин быстро выделил реальный ритм звука — серию ударов то с возрастающей, то с падающей частотой.

— Корабль, находящийся между Небучадназаром и Рамзесом, произвёл толчки, как при выстреле, — сообщила Дженнифер.

Хмурый от сосредоточения Хаким, проектировавший в это время картину, постоянно сверяя изображение и интерпретацию, кивнул и, приподняв брови, посмотрел на Мартина.

Очень незначительная реакция.

— Кокон освобождается через десять минут, — предупредил Гарпал, произнеся вслух то, что все они уже знали, наблюдая за жезлами.

В комнате воцарилась тишина. Три из четырёх пар прекратили заниматься любовью. Четвёртая, до сих пор активная, тоже начала стихать.

Мартин почувствовал слабость.

Сердцебиение Небучадназара изменилось. Хаким прогнал несколько сигналов через усилители и интрепретаторы и сказал:

— Активность на глубине поверхности, кажется, уменьшается.

— Уменьшается? — удивлённо переспросил Мартин.

Атмосфера Небучадназара, видимая в звёздной сфере, тускло мерцала. Сквозь корпус «Черепахи» послышались какие-то напевные звуки — что-то среднее между тоном колокольчика и причитанием от боли при попадании по пальцу молотком.

Все тело Мартина напряглось, он протёр глаза рукой. Никто не двигался. Мать Войны тоже замерла. Прошли секунды.

— Матерь божья, — пробормотал Гарпал Опережающий Время.

— Спокойно, — сказал Мартин.

Четвёртая пара, разъединившись, схватились за свои комбинзоны. Неприлично умирать обнажёнными и в соитии.

Прошли минуты, которые показались вечностью. Две минуты раскрытия коконов и рассыпание мин.

Атмосфера вокруг детей вновь завибрировала. Прежние звуки внезапно сменились прерывистым глуховатым стуком, а дребезжание колокольчика уже било в уши.

— Планетная кора приподнялась, затем снова опустилась на несколько сантиметров, — констатировал Хаким.

— Вся кора? — недоверчиво переспросил Эндрю.

— Вся, которую мы только можем обозревать, — подтвердил Хаким. — Полагаю, что вся…

Казалось, поверхность планеты содрогнулась, от полюсов к экватору мгновенно протянулись какие-то белые линии, разграничивая скалистую поверхность на полигоны, которые при этом на короткое время окрашивались в красный цвет.

Лицо Хакима побледнело.

— Я не знаю, что это было… Но мины освобождены.

— Все одиннадцать кораблей, находящиеся во внешней звёздной системе, развернулись в направлении к источнику толчка, — сообщила Дженнифер.

Мартин обвёл взглядом столовую, стараясь восстановить дыхание.

— Что-то начинается, — пробормотал он.

На звёздной сфере отображался процесс выброса кокона мин с бомбардировщика. Кокон, падая, взрывался, и в клубах дыма тысячи мин с бешеной скоростью разлетались в разные стороны. Спустя минуту атмосфера ярко озарилась, и в ней появились кружащиеся яркие вспышки — как при фейерверке — ослепляющие, слишком многочисленные, чтобы их можно было сосчитать.

Трудно было предположить, что случилось.

Некоторые бомбардировщики, казалось, горели — их окружал светящийся ореол.

— Отчётливые следы реакции создания антиматерии, — сказал Хаким. — Гамма-излучение сверх нормы, расщепление нуклонов — об этом говорит наличие альфа частиц и большого количества ионов. Возможно, вся планета сделана из антиматерии…

— Нет, это не так, — вмешалась Мать Войны. Все головы повернулись в сторону разрисованного робота. — Сенсоры не подтверждают такую интерпретацию.

— Как бы то ни было, произошла реакция образования антиматерии, — сказал Хаким. Его голос дрожал. — Мины сдетонировали преждевременно…

— Достигла ли хоть одна из мин поверхности?

— Нет, — ответил Хаким.

— Все ли бомбардировщики возвращаются?

Звёздная сфера показывала, что корабли действительно возвращаются — четверо из них были окружены мерцающим ореолом, за ними тянулся след, как если бы они набирали высоту.

— Четверо наших кораблей оставляют за собой отчётливые следы антиматерии, — сообщид Хаким.

— Но это абсурд, — сказал Мартин. — Может быть, это просто слой антиматерии в атмосфере?

— Нет, такое невозможно, — возразил ему Хаким и, ища поддержки, взглянул на Мать Войны. Та молча ему кивнула.

«Черепаха» прошла мимо Небучадназара и нырнула ниже линии эклиптики. Бомбардировщики один за другим выбросили свой груз, яркими вспышками разукрашивая окрестности на тысячу километров.

На Небучадназаре просматривались едва различимые свежие пятна турбулентных завихрений.

Планета выглядела подобно огромному пятну, поглощающему упавшую в него краску иного цвета.

— Их атаковали до того, да? — спросил Гарпал Опережающий Время.

Мартин покачал головой:

— Не знаю.

— Да, да, это так. Нам же говорили об этом на тренировках. Без сомнения, Небучадназар был атакован прежде — это же почти очевидно.

Три бомбардировщика не оставляли за собой никаких следов; их трудно было различить на общем фоне. Четверо же кораблей, хотя они и находились неподалёку от тех трёх, казались легко обозреваемыми для любого наблюдателя с планеты, они приближались к «Черепахе» в ярком ореоле света.

Бомбардировщики начали ускоряться, чтобы быть подхваченными «Черепахой». Никто не преследовал их, никто не атаковал. Хотя защита кораблей около «Черепахи» была формальной, практически невозможной.

— Когда мы заберём бомбардировщики? — спросил Мартин.

— Через двадцать минут, — ответил Хаким. — Они ускоряются и тормозят по боевому графику — у них почти не останется горючего. Но, вероятно, об этом не стоит беспокоиться. — Но в его словах не было убеждённости. Произошли незапланированные вещи; не все мины достигли поверхности Небучадназара.

Мартин покачал головой:

— Кажется, мы сами во что-то вляпались, — тихо произнёс он.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил Хаким, но ответа не получил.

Все молча ждали, лишь изредка слышался тихий шёпот. Гарпал приблизился к звёздной сфере — понаблюдать за планетой.

— Мы ведь не потерпели неудачу, не так ли? Сброшенные семена сейчас начнут выполнять свою работу, — произнёс он неуверенно.

— Это займёт годы, — резко ответил Мартин. Он повернулся к Матери Войны. — Мы не можем получить газообразных веществ с Небучадназара. Поэтому мы должны отправиться к Рамзесу и попробовать там ещё раз. Вы поняли, что произошло?

— Здесь какая-то ловушка, — сказал мом.

— Ясно, что не куча дерьма, — не сдержавшись, откликнулся Мартин.

— Бомбардировщики возвращаются. Но что-то тут не так, — произнёс Хаким.

Мартин мог рассмотреть в сфере только крошечные точки белого цвета.

— Что это за разряды? — спросил Мартин у Матери Войны.

— Что-то странное, — ответила она. — Эффект появления интенсивных гамма лучей говорит о возможной реакции создания антиматерии.

— Нам следует держать бомбардировщики вне корабля? — спросил Хаким.

На лице Мартина появилась маска напряжённой сосредоточенности: брови нахмурены, губы сжаты, ноздри раздуваются от жёсткого дыхания.

— Это не имеет смысла, — бросил он резко.

Все бомбардировщики, подошли к «Черепахе» и встали в позицию для воссоединения, подавая сигналы по «ноучу». Внешне все они были абсолютно целы, все вооружение рассеяно. Первым приготовился к воссоединению бомбардировщик Вильяма и Фреда.

Голос Вильяма пришёл по «ноучу»:

— Мины выброшены. Вокруг меня какие-то частицы. Думаю, я подхватил что-то в верхних слоях атмосферы. «Черепаха», почему мои мины взорвались раньше времени?

Мартин предположил:

— Может быть, потому, что они были дефектными?

Хаким покачал головой:

— Не думаю, что это возможно.

— Мы никогда прежде не участвовали в боях. Скажите, могло ли что-нибудь на планете дезактивировать мины? — обратился Мартин к Матери Войны.

— Наше заключение — это невозможно. К тому же, простая дезактивация не могла бы стать причиной взрыва. Теоретически атмосфера, конечно, может содержать выжидающую систему поиска, предназначенную для атаки входящего оружия. Но мы не обнаружили ничего подобного. А существование защитных облаков антиматерии кажется нам невозможным.

— Вооружение может быть замаскировано и спрятано, подобно нашему кораблю, — сказал Хаким.

— Это возможно, — кивнула Мать Войны.

— Защита была, теперь это уже очевидно, что была, — сказал Гарпал. — И, вполне вероятно, что каким-то образом она коснулась наших бомбардировщиков, не исключено, что они несут что-то с собой.

— Проведите тщательную проверку бомбардировщиков, — приказал Мартин.

Хаким проверил все ещё раз.

— Вокруг них нет никаких атмосферных наслоений. Есть на «Черепахе» — очень слабое облако рассеянных ионов и молекул… Это всё, что я обнаружил. Не знаю, о каких частицах говорил Вильям. Так или иначе, бомбардировщики выглядят чистыми.

Мартин разжал, наконец, зубы, расслабил мышцы лица, медленно закрыл и открыл глаза. Почувствовав, как напряжены у него мышцы груди, он глубоко выдохнул.

— Впускайте их по одному, — отдал он приказ. — Фред и Вильям пусть войдут первыми. Но держите их пока в изолирующем поле.

— Мартин, я плохо себя чувствую, — по «ноучу» сообщил Фред. — Моя кожа изменила цвет, я теряю зрение. Вильям тоже болен.

Что-то было не так. Не разрешай их впускать.

Хаким и Дженнифер летали поблизости.

Мартин посоветовался с Матерью войны и повторил:

— Впустите Фреда и Вильяма. Но изолируйте, как я сказал.

Бомбардировщики расположились у переднего дома-шара, ожидая дальнейших инструкций. Корабль Вильяма и Фреда был первым на линии.

Хаким расспрашивал пилотов других бомбардировщиков:

— Стефания, Тереза, какие реакции? Какие проблемы?

Их бомбардировщики также искрились, словно был окружены фейерверком. Мартин подумал: Не искрятся корабли, мины которых не взорвались в атмосфере.

Ответила Стефания Перо Крыла:

— Я чувствую себя немного больной… Вероятно, мы подхватили радиацию. Поля не должны были бы её впустить, но ведь взрыв от наших мин был такой силы…

— Тереза, а как ты?

— Все хорошо. У меня немного кружится голова, но я не больна.

Первый бомбардировщик вошёл в люк. Раздалось характерное при торможении гудение, засверкали пузырьки изолиционных полей вокруг бомбардировщика.

Хаким переключил звёздную сферу на обзор склада оружия. Мартин прищурил глаза.

Мать Войны произнесла:

— Существует опасность…

Время истекло.

Шум торможения затих. Звёздная сфера наполнилась светом и начала мигать, ослепляя окружающих. Хаким громко выругался на арабском языке.

Внезапно мощное содрогание корабля отбросило всю команду на стены. Вокруг них моментально выросли поля, оберегающие их от дальнейших повреждений, но уже послышались стоны и появились пятна крови.

— Антиматерия. — подсказал Мартину внутренний голос, но было уже поздно. Бомбардировщики и мины превратились в антиматерию.

Звёздная сфера на минуту замерцала вновь, показывая крушение на складе оружия. Взрывная волна прокатывалась от всего, чего бы ни коснулся бомбардировщик, — со свистом и шипением лепели осколки, амбиплазма заполнила все помещение склада. Сфера погасла.

Жезл Мартина затороторил указания и предостережения, слишком многочисленные, чтобы выполнить их сразу. Корабль и сам все сделает без нас.

— Склад оружия, вся полусфера исчезли, — прокричала Тереза. — Что случилось?

С других бомбардировщиков также раздавались взволнованные голоса, но трудно было что-либо разобрать.

Стефания была последней, кого услышали:

— «Черепаха», слышен какой-то треск…

«Черепаха» закрутилась, как юла, с бешенной скоростью выходя из-под всяческого контроля. Сообщения с бомбардировщиков прекратились.

Грохот внутри корабля возрастал, стал просто невыносимым. Мартин закрыл глаза и стал ждать смерти.

Защитные поля вокруг них внезапно исчезли, и они сразу же были отброшены в угол столовой, превратясь в одну агонизирующую массу — их руки, ноги, головы, торсы были с силой сплющены друг с другом, как если бы ими манипулировал дьявол, составляющий свою дьявольскую головоломку. Трещали кости, кровь лилась рекой.

Поля вновь появились, но сплющенная команда была уже не в состоянии разъединиться. Все вокруг рушилось, все выходило из-под контроля. Они не могли ничего видеть, ничего чувствовать, только адскую тесноту и боль.

Корабль извивался, как змея. Мартин открыл глаза и попытался пошевелиться, но не смог. Он лежал, сцепившись с Эндрю Ягуаром, сзади на него навалился Хаким. От лица Мартина отлетали шарики крови и и в пылающих сумерках летели на переборку. Прошло три или четыре секунды. Мартин до сих пор сжимал жезл — рука тряслась, и жезл молотил по икре Хакима. Но Мартин не мог ни двигаться, ни думать.

Они превратились в животных, в протоплазму.

Страх, запах крови и сильное давление, будто бы огромная рука вдавила их в стену.

Мне жаль

Тереза

Вильям

Спасительная блаженная пустота.

Я предполагаю, нас расцепили и поместили вот сюда, — была первая мысль Мартина, когда он очнулся и нашёл себя в лежащим в гамаке в пульсирующем поле. Все его тело представляло из себя огромный кровоподтёк, над которым трудились производители-медики, напоминающие крошечных золотистых червяков. Рот был сухой, но не запёкся, горела макушка головы.

Вокруг было темно. Лёгкий прохладный ветерок шевелил волосы на голове и груди. На какое-то мгновение Мартину даже показалось, что он мёртв, и его бездыханное тело лежало для вскрытия. Но поля пульсировали, и производители старательно пожирали инфекцию. Мартин не мог отчётливо рассмотреть, кто лежит с ним рядом и сколько всего лежащих.

Вильям мёртв. И Фред Сокол тоже.

Рядом очнулись и другие, раздающиеся звуки напоминали, скорее, не стоны, а вздохи и шёпот. Все были слишком слабы, чтобы разговаривать.

К Мартину подлетел мом. Какое-то время Мартин раздумывал, что это — явь или галлюцинация?

— Как много времени прошло с того момента, как мы были ранены? — спросил он у робота.

— Две десятидневки, — ответил тот.

Мартин заметил остатки белой и чёрной краски на лице мома, это была Мать Войны.

— Где мы?

— Мы двигаемся по отдалённой орбите вокруг Небучадназара. В дальнейшем попыток повредить корабль не предпринималось.

— Но почему? Они же могли уничтожить нас?

— Не знаю.

— Как много наших людей погибло?

— На борту «Черепахи» никто не погиб, но все ранены. «Черепаха» наполовину разрушена. Первыми погибли Вильям Острое Перо и Фред Сокол, затем Юэ Жёлтая Река.

— Они превратились в антиматерию, да?

— Да.

— Антиматерия ведёт себя иным образом, нежели простое вещество. Химические процессы идут неправильно, не так ли? Мне следовало бы знать это. Я был должен понять причину вспышек… Бомбардировщики заразили нас. Я обязан был предвидеть это.

— Я тоже не смогла сделать правильного заключения. И сделала это, когда было уже слишком поздно. Не упрекай себя, — сказала Мать Войны.

— Но что случилось с другими бомбардировшиками? Что с Терезой и Стефанией? Мы можем их снова трансформировать в прежнее состояние?

— Не можем, — ответила Мать Войны. — Мы имеем дело с непреобразующейся антиматерией, взрыв ничего не изменил в этом отношениии. Джинни Шоколадка и Нгуен Горная Лилия погибли сразу же. Стефания и Тереза тогда уцелели. Ху Восточный Ветер, Майкл Виноградник, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона вернулись на борт корабля и сейчас находятся в безопасности.

Стефания была убита позже — моей безуспешной попыткой трансформировать её из антиматерии в материю. Мы не владеем подобной технологией и не имеем даже поверхостных знаний, как это сделать…

Мартин резко отвернулся от Матери Войны. Он уже понял. что и Тереза тоже погибла.

Корабль Стефании Перо Крыла был только частично преобразован в антиматерию, но это было даже опаснее для «Черепахи», так как грозило взрывом.

— Затем вы тоже самое попытались проделать с Терезой, да?

— Нет. Тереза до сих пор в бомбардировщике.

Мартин резко дёрнулся:

— Она жива?

— Да, жива.

На Мартина накатила такая волна слабости, что Мать Войны лишь слабо замаячила перед ним. Он оттолкнул отсебя наваждение и произнёс:

— Разрешите мне поговорить с ней.

Мать Войны подала ему жезл. Перед глазами Мартина сразу же возникло изображение бомбардировщика — обшивка его до сих пор искрилась, но менее интенсивно, чем прежде. Бомбардировщик находился в ста километрах от «Черепахи».

Мартин увидел лицо Терезы, вокруг неё светились лестничные поля.

Он окликнул её, Тереза нащупала передатчик «ноуча».

— Ты очнулся, — сказала она равнодушно. Её лицо пожелтело, на руках появились язвы. Её антиматерийный химический состав был совершенно не совместим с её физиологией.

— Я плохо тебя вижу, — сказала Тереза. — Ты ранен серьёзно?

— Думаю, я выздоровлю. Так же, как и другие, — его голос дрожал от переполнявших его чувств, он старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. — Я просчитался, Тереза.

— Откуда ты знаешь?

— Но корабль сильно повреждён.

— Мать Войны говорила мне, что половина корабля уцелела, — возразила Тереза. Сразу же, заслоняя Терезу, появилось изображение «Черепахи» — передняя полусфера полностью исчезла.

— Что любопытно, — продолжала Тереза, — момы действительно использовали взрыв бомбардировщика Вильяма и Фреда для того, чтобы отбросить «Черепаху» от Небучадназара. Корабль развернулся после этого, я за ним следом. Мы все развернулись.

— Как… как ты себя чувствуешь?

— Я была законсервирована двадцать дней. Это было не так уж и ужасно, но я не могла есть и очень ослабела. Я ждала…

— Я попрошу Мать Войны сделать всё возможное.

Тереза покачала головой:

— Они получили нас на блюдечке. Они знают вещи, которые неизвестны Благодетелям.

Или же Благодетели просто не пожелали научить нас — подумал Мартин.Но внешне он никак не обнаружил свои чувства. Тереза права, — пока дети спала, Мать Войны несомненно осмотрела корабль. Разве был на «Черепахе» кто-то более осведомленней, чем она? А мы, как всегда, в положении болванов.

Мартин взглянул на Мать Войны:

— Так вы говорили, что пытались преобразовать антиматерию, но это не сработало?

— Стефания Перо Крыла согласилась на эксперимент. Она умерла. Мы не можем выполнить такое преобразование.

— Но в будущем-то вы собираетесь это сделать? Вы же не сможете вот так просто проигнорировать это?

— Нам не известна технология трансформирования.

— Боже мой, я ведь не прошу многого, только научите нас, как сделать это! Она же умирает!

Мать Войны не сказала ничего. Мартин обхватил лицо руками.

— Я ждала, когда ты очнёшься, — сказала Тереза. — Я так рада, что увидела тебя перед… У меня есть план, это не бог весть что, но всё-таки. Я попросила Мать Войны создать сильное поле рядом со мной и поместить за ним пули из материи. Я за полем. Вы защищены. Взрыв может быть даже большей силы, чем у Стефании. Это то, что просила и Стефания. Если, конечно, эксперимент не сработает. Он и не сработал. Но Стефания помогла тебе побыстрее очнуться. Если и я…

— Нет! — закричал Мартин.

Тереза закрыла глаза, как если бы она уснула.

— Я зря все рассказала тебе. Надо было сделать это, пока ты спал. Мать Войны сказала, что это будет очень полезно для тебя…

— Мы возьмём тебя с собой и поместим в поле, — сказал Мартин. — Мы попробуем разные способы, чтобы трансформировать тебя. Дженнифер придумает что-нибудь такое, чего не может придумать даже Мать Войны.

— Я становлюсь эгоисткой, — продолжала Тереза, будто бы она не слышала Мартина, — Но мне так хотелось сказать тебе многое, хотелось убедиться, что с тобой всё в порядке. Я хотела увидеть тебя и поговорить с тобой.

— Ну, пожалуйста, — запричитал Мартин Он вдруг очутился в прошлом, на борту набитого битком Центрального Ковчега. Он наблюдал за гибелью Земли, и хотя был всего лишь маленьким мальчиком, тем не менее ясно осознавал, чего он лишался. И он ничего не мог изменить. Он попытался преодолеть поле, преградой ставшее на пути к Терезе, но не смог.

— Сейчас я ни на что уже не гожусь. Я думала вернуться на Небучадназар и понаблюдать за ним, но мы подумали с Матерью Войны и решили, что это ничего не даст, только вокруг планеты станет крутиться ещё один бесполезный предмет.

— Боже, я проклинаю тебя! — вскричал Мартин.

— Мартин, пожалуйста, не надо, не говори так, — тихо попросила Тереза. — Давай просто поболтаем, пока у нас ещё есть время.

Мартина внезапно захлестнула чувство стыда. Он будто бы резко отрезвел.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Я не хочу жить без тебя.

— Я не могу вернуться к тебе, Мартин. Я уже умерла для тебя.

Мартин снова начал бороться с полями, стараясь внешне это никак не обнаружить.

— Нам необходимо все хорошенько обдумать, — Мартин оглянулся на Мать Войны, выражение его лица напоминало то, что появляется у ребёнка, которого постигло разочарование, — неужели ничего нельзя сделать?

— Она испытывает страдания и долго не продержится, — сказала мать Войны.

— Какая же я эгоистка, — прошептала Тереза. — Я ведь только сделала тебе хуже тем, что…

— Нет, нет, я рад, что ты осталась, — он понял без слов, что она хотела сказать. Он придвинулся, стараясь оказаться, как можно ближе к её изображению. — Я… Я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу рассказать тебе о нашем новом доме, — Он приложил неимоверное усилие, чтобы на его лице появилось интригующее и весёлое выражение, — Он будет далеко отсюда и будет таким прекрасным, Тереза. Мы выполним нашу Работу и отправимся туда, в наш дом. И я клянусь, мы заживём прекрасной жизнью.

И я надену свой костюм. Все Потерянные Мальчики будут носить костюмы, непохожие на наши теперешние комбинзоны. Мы выйдем на планету и устроим свадьбу в нашем новом доме. Но мы не забудем никого, и они всегда будут с нами, мы заведём огород, будем делать вино и детей, и мы… О, боже, какой это будет такой праздник, Тереза.

Её лицо расслабилась.

— Да, я очень хорошо это себе представляю, — тихо проговорила она.

— Ты будешь всегда со мной, дорогая.

— Да, мой любимый.

— Мы обязательно сделаем это, — прошептал Мартин. Он не находил нужных слов.

— Мартин, «Черепаха» сообщила мне, что все уже готово. Мне хотелось бы уйти именно сейчас. Я хочу помочь тебе получить новый дом. Могу я сделать это, любовь моя?

Мартин не мог выговорить ни слова. Он бился в поле, как пойманная сачком муха — жужжали медики — производители.

— Прощай, — Тереза послала ему воздушный поцелуй и изменила ориентацию своего бомбардировщика.

Мартин затряс головой, происходящее казалось ему кошмарным сном.

Он хотел, чтобы она жила, как можно дольше, но понимал, что слова тут бессильны. Он хотел кричать, но не мог.

Мартин закрыл глаза и отвернулся. но он не смог держать их закрытыми, он хотел видеть, чувствовать, различить толчок, чтобы уловить мгновение и понять, что Тереза стала чем-то простым и абсурдным, как ускорение.

Он прошептал её имя. Она могла его услышать.

Бомбардировщик Терезы устойчиво висел в воздухе, когда появились пули из материи. Вокруг мерцали звезды — мирные, вечные. Корона Полыни сверкала по ту сторону тёмного покорёженного хвоста «Черепахи».

Пули приближались.

Амбиплазма расцвела ярче, чем Полынь. Взрыв, ознаменовавший встречу несовместимого — материи и антиматерии, поглотил бомбардировщик Терезы. Бескомпромиссно, полностью, она растворилась в свете, заигравшем на фоне космической темноты всеми цветами радуги.

Корпус корабля запел на высокой ноте, лаская слух, как тремола флейты.

Крик Мартина прозвучал в унисон.

«Черепаха» медленно двигалась между мирами, дети игнорировали и Небучадназар, и Рамзес, и Герод. Тишина этих мрачных бесплодных миров провозглашала поражение.

Пока корабль ремонтировался, пока дети выздоравливали, Мартин неустанно думал об убийцах, об ловушке, — беспристрастно и почти абстрактно.

Всё было сделано так же, как когда-то на Земле. Заманивание, проверка, разрушение.

Он уснул под суету медиков — производителей, заканчивающих свою работу.

В этот раз к нему пришёл Вильям.

— Ты думал обо мне, правда?

— Я верил, что ты придёшь.

— Я рад этому, Мартин. Я был уверен, что ты меня не забудешь.

Но он не мог думать о Терезе.

Да, Мартин хотел отомстить, но он не ощущал сверхгорения ненависти.

Борьба с этими монстрами отняла у него слишком многое.

Враг, хитростью превосходящий Благодетелей, искалечил детей, просто отмахнувшись от них, как от случайной мухи. Уцелевшие были оставлены умирать в истощённом пространстве.

Десятки миллиардов километров отсюда «Заяц» падал вниз, устремляясь к яркому пятну.

Во врачующем поле Мартин постепенно пришёл в порядок и с помощью «ноуча» установил связь с Гансом. Тот скрывал свои эмоции, в то время как у Мартина не было необходимости этого делать — его голос был естественно безэмоциональным. После разговора Мартин ввёл детей в состояние длительного забытья. Ни снов, только холод и мрак.

«Черепаха» поднималась из колодца Полыни, чтобы встретиться со своим братом.

Это не было ни окончательным поражением, ни полным освобождением.

И мира тоже не было.