Глава двадцать вторая

Снег шел и во второй половине дня. В Полугороде тоже было тихо. На изогнутых улицах лежали сугробы. Майкл плоховато соображал и не сразу нашел дом Элевт. Когда он остановился у двери, в голове царило почти такое же запустение, как на снежных просторах между Эвтерпом и Полугородом.

Стучась в дверь, он вдруг подумал, что не допускает и мысли о предательстве Элевт. Но предала ли его Элина? Может быть, Майкл слишком молод, чтобы понять ее?

Дверь отворилась. Элевт увидела мрачное лицо Майкла, взяла его за руку и ввела в комнату, не говоря ни слова. Она усадила его на кровать, а сама села на табуретку. Лишь после нескольких глубоких вздохов Майкл сумел заговорить.

— Я должен вернуться. Теперь мне нечего здесь делать.

Элевт кивнула, потом тряхнула головой и снова кивнула.

— Нужна моя помощь?

— Конечно. Я не могу это сделать сам. Иначе давно бы сделал.

— Хорошо, помогу. Только надо подождать до темноты, и нельзя это делать здесь. Вдруг кто-нибудь увидить. Побудь тут до вечера. Поешь.

— Я не голоден.

— Тебе понадобятся силы.

Она наполнила миску супом. Когда Майкл поел, она унесла миску и сняла с кровати покрывало. Он сел. Элевт подложила ему подушку, и он лег на спину. Глубоко вздохнув, медленно закрыл глаза, но не расслабил мышцы лица.

Они осталось напряженными, даже когда Майкл уснул.

Элевт некоторое время сидела, глядя на него. За окном все громче завывал ветер, все гуще валил снег. Потом Элевт прошлась по комнате, взяла несколько вещей из ящика комода, с полок и низкого столика, и разложила на покрывале, у себя на коленях. Белый крем для лица (Элевт подумала, что он не очень-то и нужен), несколько веточек, сорванных с цветущего дерева в лесу за Проклятой долиной; покрытые пылью камешки из самой долины и, наконец, мертвый зеленый жук из мира Майкла. Связав углы покрывала так, что получился узелок, Элевт глубоко вздохнула, поправила волосы и стала смотреть в окно, на белый мир, который уже не надеялась увидеть снова.

С наступлением темноты снегопад прекратился, ветер улегся. В Землях Пакта воцарилась тишина. Майкл проснулся и поел супу. Элевт тем временем намазала лицо белым кремом.

— Крем отражает свет, — пояснила она.

Ощущение нереальности всего происходящего обрушилось на Майкла лавиной. Почему его должна волновать измена? Никого из этих существ в действительности нет. Они всего лишь призраки. Чтобы вернуться домой, достаточно воспользоваться какой-то формулой, которая положит конец кошмарному наваждению.

Майкл забыл все прежде принятые им доказательства реальности Царства. Они теперь казались чем-то смутным и абстрактным в сравнении с настоящей болью, которую он испытал. Элевт обвязала ему шею длинным лоскутом на случай, если он в смятении утратит контроль над собой. Потом забрала узелок, взяла Майкла за руку и повела во тьму. Он молча шагал за чародейкой по снегу. Они уходили прочь от Полугорода, реки и пригорка — в этом направлении Майкл еще никогда не ходил.

Снег, стряхиваемый с высокой травы, попадал в матерчатую обувь и таял. Только хилока спасал ноги от стужи.

Наконец Элевт сочла, что они достаточно удалились от города. Она расчистила от снега небольшую площадку и велела спутнику сесть, развязала узелок и разложила на покрывале вещи, потом опустилась на корточки перед Майклом. Он едва видел ее. Лишь кое-где между облаками проглядывали звезды. Бледно сиял крем на лице Элевт, и это позволяло Майклу следить за ее движениями.

— Ты хочешь вернуться на родину, — произнесла она очень серьезным тоном.

— Да, — ответил он.

— С помощью волшебства сидхов.

— Да.

— Это опасно. Ты согласен рискнуть?

— Да. — Риска Майкл почти не боялся.

— Ты принимаешь от меня этот дар, как знак любви?

— Да. — У него сжалось сердце. — Я очень благодарен тебе, Элевт.

— Очень? — переспросила она с горечью.

Майкл пожал плечами.

— Не знаю, за что ты так любишь меня. Я этого не стою.

— Ты принимаешь мою любовь?

— Да.

— Ты отвечаешь взаимностью?

Он наклонился в сторону едва различимого силуэта.

— Я тоже люблю тебя. Как друга. Как своего единственного друга в этом Царстве. Чем бы оно ни было.

— Значит, как друга, — повторила Элевт менее суровым тоном. Она разложила ветки по кругу концами к центру. Возле одной положила жука, возле другой — камешек. Остальные камешки сложила кучкой в углу подстилки.

— Это все, что тебе нужно? — спросил Майкл.

— И еще мое мастерство. Я пока не очень искусна.

Элевт встала, взяла его за руку и ввела в центр круга из веток.

— Ради тебя я бы хотела стать настоящим чистокровным сидхом, — добавила Элевт, протягивая руки. Точно такую же позу принимала юная Нэр в кристалле. — Но у Лирга тоже хорошая кровь, и я на нее надеюсь. Хоть и не знаю, где он теперь.

Она пустилась в танец вокруг Майкла, вращаясь то на одном носке, то на другом. Майкл поворачивал голову, следя за ней.

— Смотри прямо перед собой, — велела она.

Через несколько минут Элевт остановилась, тяжело дыша.

— Молодой сидх прошел испытание? — спросила она.

— Да.

— Он поедал плоть и пил кровь?

— Наверное.

— Сегодня вечером он расстался с Журавлихами. Сейчас идет к своему новому дому. Может быть, увидит Лирга.

— Я не знаю.

— А тебе известно, что сегодня делают твои друзья в Эвтерпе?

— Нет.

— Сейчас все гибриды дома. Нам тоже ничего не известно, но у нас есть подозрения.

Танец возобновился. Элевт время от времени дотрагивалась пальцами до плеча Майкла.

— Майкл, — говорила она, двигаясь вокруг него, — смотри прямо перед собой. Скоро ты вернешься домой. Очень скоро.

Под его ногами засиял свет. Майкл глянул вниз — концы веток занялись ярким пламенем, точно фитили.

— Ради любви, — проговорила Элевт и соединила руки так, что они образовали круг. Два кружка света, слетевшие с ее пальцев, некоторое время поднимались и опускались вокруг Майкла, наконец остановились на уровне пояса. Ветки пылали уже по всей длине. Майкл стоял на огненных лучах, но не ощущал жара.

Элевт застыла перед ним, подняв руки над головой и глубоко дыша. Ее волосы были растрепаны, глаза закрыты. Вдруг она склонила голову набок.

— Я буду защищать тебя. Столько… сколько… смогу.

И открыла глаза. Они были черные, как колодцы, с ярко-красными каемками. Неведомая сила хлынула из этих колодцев. Ноги Майкла оторвались от земли. Круги света обручами охватили талию, начали стягиваться. Огонь перекинулся на Элевт; треща и шипя, он рассекал тьму, и вскоре все вокруг осветилась, как днем. Когда пламя достигло пупка, Элевт содрогнулась и закричала.

Пламя охватило все ее тело, искры сыпались на заснеженную траву. Снег превращался в пар, трава сохла и вспыхивала. Элевт корчилась в огне, открыв рот, и в нем зиял мрак чернее ночной мглы. Майкл двинулся к Элевт и ощутил холодную разрушительную силу, которую она освободила.

— Пожалуйста, не надо. — Ее голос был едва слышен среди треска и рева огня. — Я буду тебя защищать… Ради любви…

Она уменьшалась на глазах, темнела, корчилась в пламени и наконец превратилась в черную точку.

Майкл находился уже не в степи, а высоко над землей и обозревал беспредельное Царство. Внизу раскинулись леса, долины и горы, словно объемная топокарта. Река, извиваясь, уходила на северо-восток через леса, кустарники, голую пустыню и болота. На склонах одной из гор расположился большой город со стенами, как показалось Майклу, из переплетеннных корней…

И еще виднелось вдали еще что-то черное, остроконечное.

На севере Майкл увидел большое озеро — вероятно, Небчат Лен. Его поверхность была синей, как лазурит. За озером был лес, а за ним виднелись острые пики. Как раз под Майклом лежали Земли Пакта в окружении Проклятой долины — желто-зеленый островок, осажденный грозной тьмой с оранжевым оттенком. Эта тьма зашевелилась, вздыбилась, будто хотела схватить Майкла. Потом все кругом пришло в движение и вдруг исчезло.

Должно быть, он провисел целую вечность. Времени он больше не чувствовал. В пустоте мерцал свет — кажется, там, где полагалось быть голове. Майкл увидел крону дерева, затем под ногами появилось что-то твердое, серое. Поле зрения расширилось. В висках застучала кровь, вернулось ощущение веса.

Майкл закрыл и протер кулаками глаза. Его обуревал головокружительный восторг. Хотелось скакать, кричать. Он глянул на запястье, чтобы узнать, в котором часу пришел конец наваждению. На руке не оказалось часов. И на нем была одежда, которую ему добыла Элина.

Вокруг лодыжек трепетали огоньки. Разгорались, меркли и снова разгорались. Внезапно вспыхнуло пламя высотой до колена, и дорожка скрылась из виду. Огненные языки кандалами охватили кисти и по-змеиному поползли вверх по груди.

— Нет! — закричал Майкл. — Нет!

Он содрогнулся, как от удара в живот, опрокинулся навзничь, в темноту, и полетел извилистым обратным путем, подобно объятой пламенем комете.

Глава двадцать третья

Майкл лежал на животе, прижимаясь лицом к земле и мелким камням. Ноги раскинулись на сухой траве. Он открыл глаза и увидел сумеречную картину: грядки и кусты с маслянистыми темно-зелеными листьями. Перевернувшись на спину, обнаружил ничем не примечательное синеватое небо. Кое-где влажно поблескивали мутные звезды.

Рядом зашелестело. Дорожка, на которой он лежал, пересекала двор с блеклой травой и заканчивалась у красного кирпичного крыльца. Бледно-оранжевые бумажные фонари висели над крыльцом на шпалере.

Майкл встал на колени. Шелест усилился. Майкл рывком поднялся во весь рост, обернулся и вздрогнул от прикосновения к лицу сухих холодных пальцев. Перед ним стояло существо в платье с оборками. Рука, противоестественно согнутая в двух местах, указывала на Майкла. Черты лица прятались в тени широкополой шляпы, но он сразу узнал ту, вероятно, не менее безумную, чем Ламия, женщину, которая обитала между Царством и Землей.

Надо ли ее опасаться? И если да, то почему?

Она приблизилась еще на шаг, шатаясь, словно одна нога была короче или не гнулась. Рука снова потянулась к Майклу, и он ощутил запах плесени и металла. Майкл попятился и почему-то решил, что он уже дома.

— Ты дома. — Голос напоминал слабый вечерний ветерок. Майкл уловил его не только ушами, но и затылком. — Ты дома…

Он пригляделся к пальцам необыкновенной руки. Тонкие, бесцветные, они походили на сучки, обернутые полосками грубого картона. Они даже шуршали, как листья, когда сгибались.

За спиной стражницы виднелась калитка, а за ней был переулок. Нельзя ли вернуться через дом — пройти обратным путем? Майкл оглянулся, но стражница уже преградила этот путь. Когда на нее не смотрели, она могла передвигаться с невероятной скоростью. Не отводя от нее взгляда, Майкл медленно попятился к калитке.

«Остановись…»

Дивные, роскошные картины. Сады с обилием цветов и плодов. Зеленые кусты, усыпанные сочными спелыми ягодами. Кроваво-красные помидоры.

Если не смотреть на стражницу, она приблизится и схватит его. Она уже тянет руки с шуршащими пальцами. Если повернуться и броситься к воротам, она совершит прыжок, невидимый, как сама тьма, и все равно настигнет жертву.

Стражница играла с Майклом, словно кошка с мышью. Он попал в западню. Оставался, казалось, только один выход — в сад, владения самой стражницы между призрачным раем и сухой, сумрачной реальностью.

Реальность? А чем она реальнее всего остального?

Все же за последнее время Майкл кое-чему научился. Он знал один способ защититься от жупела в широкополой шляпе.

Майкл поискал в себе скрытый источник пульсации и нашел. Правда, здесь, между Царством и Землей, он едва ощущался и, очевидно, был очень слабым и неустойчивым. Но ничего иного не оставалось, и Майкл решил попробовать. Он отбросил тень.

Расстояние до ворот казалось совсем небольшим — несколько ярдов. Сзади зашуршало платье, длинные руки, по-видимому, пытались что-то схватить и шарили в пустоте. Стражница вскрикивала, как хищная птица или летучая мышь.

Майкл побежал по дорожке. Шестая калитка слева. Но на этот раз у него нет ключа! Он не может отворить калитку и выбраться из сада. Накатила волна затхлого воздуха — это преследовательница мчалась за Майклом.

Он не остановился возле шестой калитки. Пробежал еще несколько ярдов до седьмой, и она оказалась незапертой. Майкл распахнул ее; громко взвизгнули ржавые петли и пружины.

Холодная рука схватила его за плечо и без труда опрокинула на спину. Он ударился о кирпичную стену. Калитка медленно затворилась, пружины тихо скрипнули. Майкл знал, что уже не сможет ее отворить, если она будет заперта.

В любом случае ему уже не добраться до нее.

Но стражница отступила, покачиваясь на своих невообразимых конечностях, словно жуткая марионетка, которую дергал за ниточки некий безумец.

Майкл оттолкнулся от стены руками и, призвав на помощь всю свою сноровку, выскочил за калитку. Она лязгнула у него за спиной.

Майкл стоял на длинной узкой площадке, со всех сторон окруженной невысокими стенами из красного кирпича. За противоположной стеной вырисовывались очертания дома Ламии — разрушенного дворца Изомага. Вероятно, туда можно было попасть не только через шестую калитку.

Вдоль дороги, которая вела к другим воротам, тянулись два ряда шпалер, увитых мертвым буроватым плющом. Майкл устремился в проем между ними.

— Не сюда!

Он остановился. Голос — одновременно предостережение и хриплый крик боли — донесся слева.

— Она тебя поймает, не успеешь добраться до конца.

— Прячься!

— Не спускай с нее глаз!

Кричали со шпалер. Майкл невольно перешел на шаг, страх и нерешительность сковывали движения.

Наконец он заметил крикунов: опутанные плющом трупы. Тощие фигуры, кости, обтянутые высохшей кожей, черные дыры ртов, пустые глазницы. Однако мертвецы поворачивали головы, следя за Майклом, рвались из своих уз, выворачивали губы, показывая желтые клыки.

— Не давайся ей в руки! Лучше умри!

— Следи за ней!

— Не сюда… Сцапает!

Расстояние до ворот как будто увеличилось. С каждым шагом Майкла они отдалялись все заметнее, а шпалеры становились длиннее. И все больше живых мумий корчилось в зарослях мертвого плюща.

— Если достанешься ей, никогда не умрешь…

— Если она полюбит тебя, уснешь…

— И проснешься здесь.

— Живи вечно…

— Не разлагайся!

Со всех сторон слышался безумный хохот. Мертвецы отчаянно пытались освободиться, лоскутья кожи падали на землю. Некоторые мумии в мольбе тянули к Майклу руки, другие яростно сотрясали шпалеры и, казалось, в любой момент могли их опрокинуть.

Стражница уже двигалась по дорожке. Майкл не видел, как она проходила через калитку; вероятно, этого ей и не требовалось. На ходу широкие поля шляпы медленно раскачивались. Стражница осматривала свои трофеи и ковыляла за новой жертвой. Платье облегало ее нелепую фигуру.

Она собирала их. Ловила, использовала и оставляла на шпалерах. Она любовалась своей коллекцией: превосходная работа. Это был райский сад стражницы, полный плодов ее труда.

«Остановись!»

Он побежал, спотыкаясь и силясь вновь сосредоточиться на внутренней пульсации. Но бросить еще одну тень не удавалось. Стражница поднялась примерно на фут над землей и понеслась по воздуху, словно тряпка на нитке. Она летела головой вперед, верх шляпы был обращен к Майклу, и подол платья развевался, как жуткий флаг.

Майкл повернулся и с криком помчался прочь от своей злой судьбы. Перед ним на дороге появилась Элевт — так близко, что он не избежал столкновения.

Нет, он промчался сквозь нее. Оступился, упал. Оглянулся, и его лицо перекосилось от ужаса — призрак девушки-гибрида раскинул руки и преградил путь стражнице.

Они столкнулись. Послышался сдавленный крик, существо в платье с оборками перевернулась в воздухе и упало на землю, как подбитая птица. Майкл снова побежал. Конец аллеи с воротами был уже гораздо ближе. Майкл достиг ворот в несколько прыжков, распахнул и оглянулся. Стражница валялась на дороге, будто куча тряпья. Призрак Элевт медленно вращался после столкновения. Он поплыл в сторону от дороги, постепенно теряя очертания и наконец совсем пропал из виду.

Майкл стоял на поле возле дома Изомага. Калитка громко хлопнула, и стена исчезла.

Опять перед ним лежали Земли Пакта, холмы, широкая река. Он тяжело дышал. Локти и колени были содраны в кровь. Голова раскалывалась от боли. И наваждение не кончилось.

Глава двадцать четвертая

В Царстве была вторая половина дня. Майкл учуял дым, чей источник находился, по-видимому, в нескольких милях. Над Эвтерпом поднималась черная туча. Едва переставляя ноги, Майкл направился к дому Изомага. Издали доносились грохот и невнятные крики. Потом ветер подул в другую сторону, и стало тихо.

В гостиной, столовой и танцевальном зале никого не оказалось, и был слышен лишь слабый шорох, словно где-то сыпался песок. Что же делать дальше? Майкл стал подниматься по лестнице. Может, Ламия скажет, почему не удалось его возвращение и что происходит в Эвтерпе?

Положа руку на сердце, ему не очень хотелось это знать.

В комнате со свечами было пусто и темно. Майкл прошел по деревянному полу. Каждый шаг сопровождался гулким отзвуком, этому не препятствовала даже мягкая обувь. Эта комната отличалась особенной акустикой. Эхо откликалось на вздохи, биение сердца, трение пальцев о подбородок.

С изумлением Майкл заметил, что у него растет жесткая борода. Он двинулся дальше по залу. В доме царили тени. Все свечи стояли в подсвечниках незажженные или валялись на полу, словно кому-то помешал их свет.

— Ламия! — позвал Майкл сначала тихо, потом громче.

Горло еще побаливало после воплей в межмирье. В одном из самых темных углов зала он задел рукой стену. От этого прикосновения стена завибрировала, зазвенела набатом. Казалось, дом живой, но затаился в страхе.

Майкл наткнулся на дверь и вошел в небольшую комнату. В щели между занавесками проникал дневной свет. В кресле лицом к окну сидела Ламия.

— Пожалуйста, помогите мне, — попросил Майкл.

Она не ответила и даже не пошевелилась. Майкл осторожно приблизился к креслу, страшась ее массивной фигуры, спокойного и одновременно свирепого выражения, с которым она взирала на угасающий свет.

Сначала из-за слабого освещения и многочисленных складок ее кожи Майкл не заметил, что на Ламии нет одежды. Она сидела в большом кресле, голая и невозмутимая. Майклу казалось, будто она ждет, когда он подойдет поближе, чтобы внезапно схватить его. Однако Ламия не шевелилась. Она, похоже, и не дышала. Умерла?

Майкл протянул руку к ее плечу. Указательный палец согнулся, и пришлось приложить усилие, чтобы разогнуть.

Кожа вмялась от прикосновения пальца, сначала на дюйм, потом на два. Майкл давил, испытывая отвращение, но не в силах остановиться. Ламия тихонько зашипела, ее голова упала на грудь. Грудь сразу же ввалилась, и тело бесформенным полупрозрачным мешком сползло на пол.

Это была не Ламия, а лишь ее кожа. Майкл нагнулся и пощупал ее. Очень знакомое ощущение. Нечто подобное он уже держал в руках — в чулане на первом этаже.

Значит, там она хранит свои сброшенные кожи. Прячет от Элионса.

Но куда делась она сама? Может, затаилась, как краб, только что сменивший крепкий старый панцирь на новый, нежный?

— Эй, парень?

Майкл повернулся на пятках и увидел ее в другом конце комнаты. В темно-сером одеянии она сливалась с сумраком. Ламия казалась еще более массивной — ниже ростом, но столь же тучная, как прежде. Голос звучал ниже и поэтому лучше подходил для такой горы. Когда она шагнула вперед, затряслось все тело, от щек до кистей рук.

— Ты попробовал вернуться домой?

У Майкла сразу пересохло во рту, и он лишь кивнул. Ламия остановилась в двух ярдах от него, вся ее туша по инерции качнулась в его сторону, как могучая волна, но силы упругости вернули ее назад, и вскоре почти все колебания угасли. Маленький нос не изменился. Волосы стали пышнее и блестели ярче.

— Я слышала о той девице. Дочь Лирга.

— Как вы узнали?

— Я тут многое слышу, даже когда у меня… не совсем обычное состояние. Почему ты не смог вернуться?

— Она не довела меня до конца. То есть довела, но только на короткое время. Потом меня затянуло обратно.

— А стражница? Ты встречался с ней?

Майкл кивнул.

— И убежал?

Он опять кивнул, не очень уверенно.

— Твоя приятельница пожертвовала собой ради тебя.

— Что? — Впрочем, это он уже знал.

— Она не была даже наполовину сидхом. Она не могла сделать все, что сделала, без последствий. Но и этой жертвы оказалось недостаточно. Ты по-прежнему с нами.

По-видимому, Ламия видела в этом что-то забавное. По ее телу прошла легкая дрожь, из горла вырвался кудахтающий смех.

— Знаешь, что произошло, пока тебя не было?

— А долго меня не было?

— Думаю, несколько дней. Так знаешь?

Майкл отрицательно покачал головой. От Ламии пахло тленом, розами и потом.

— Твои отважные друзья решили бросить вызов Элионсу. Но Владыка Фитиля никогда не отличался кротким нравом.

Опять приглушенное кудахтанье.

— Я тут ничего не могу поделать. По крайней мере, сейчас. Они могли бы выбрать более подходящее время. А теперь Элионс получил то, о чем всегда мечтал: возможность поизмываться над людьми, показать им, где раки зимуют.

— Что он делает? — Этот вопрос дался Майклу нелегко.

Ламия посмотрела на свою старую кожу.

— Стражница — моя сестра. Мы были женами Кларкхэма. Вернее, любовницами. Он и привел нас сюда. В ту пору мы отлично проводили время. Устраивали танцы. Все люди тянулись к новому волшебнику. Он сам придумал себе имя: Изомаг — равный Магу-Змею. И хотел объединить всех обитателей темного Сидхидарка под своим светлым знаменем. К сидхам он не испытывал ненависти. И зла им не причинял без необходимости. Он умел колдовать с помощью музыки, этому нас научили сидхи в давние времена. Но он был спесив. И вскоре провозгласил себя перевоплощением великого мага. Будто бы он явился в новом обличье, чтобы отомстить сидхам за то, что они сделали с изначальной расой людей. Сидхи это сочли непростительной гордыней. Черный Орден послал против нас войска. Началась война… И в той войне появилась Проклятая долина.

Ламия сделала паузу. Пока она молчала, на ее лице шевелились складки.

— Он не был настоящим волшебником. Владел приемами магии, но не мог победить с их помощью. Он потерпел поражение и назвал его ничьей. И бежал. А нас с сестрой бросил. С сидхами заключил Пакт, но нас предал. Он заявил, что здесь у него скрыта могучая магия, и она обрушится на сидхов, если они нарушат Пакт. Сражался он неплохо, поэтому сидхи ему поверили. И пошли на соглашение. Изомаг отделил от Царства Земли Пакта и поселил здесь всех людей — он их считал своими подданными. Сидхи сократили территорию вдвое, и Проклятая долина стала барьером. Чтобы люди не соблазняли их женщин.

— В Эвтерпе сражаются? — спросил Майкл.

— А как ты поступишь, если узнаешь? Бросишься на выручку? Они глупцы. Получили по заслугам. Хоть я и сама сразилась бы с сидхами, если бы не линька. Скоро приду в себя. Твоим друзьям подождать бы недельку, так нет же… Сейчас от меня мало проку. Ничего не ем и толстею. Я сбросила кожу, как змея, и моя плоть нежна, как необожженная глина. Ты можешь запросто оторвать мне руку, если захочешь. Воспользуйся случаем.

Она протянула ему руку. Майкл отступил.

— Но я затвердею, и ко мне вернется сила — так было всегда. И тогда Элионс заплатит за все, если уже не заплатил.

— Пожалуйста, скажите, что там происходит?

— Мою сестру превратили в стражницу, ее задача — не пускать людей к дому Изомага. Но, возможно, в ней еще осталось что-то человеческое. Она ловит не всех. Тебя, например, пропустила. Может быть, немного смутилась, когда узнала, кто ты.

— Скажите! — настивал Майкл. У него напряглись мышцы шеи и скривилась нижняя губа.

— Это кара. Скарбита… Прозвище Элионса — Скарбита Антрос… И ты ничего не в силах изменить.

Майкл выскочил из комнаты, пронесся по коридору и вниз по лестнице. Ночь уже почти вступила в свои права. Он бежал по дороге, стараясь не замечать оранжевое пятно на темном небе.

У Майкла нисколько не сбилось дыхание к тому времени, когда показалась окраина Эвтерпа. С помощью хилока он восстановил свои силы и придал чувствам необычайную, почти галлюцинаторную ясность. В центре города полыхал гигантский костер, его окружали развалины саманных домов. Конные сидхи гнали перед собой толпы людей. Фитили ловили отсветы пожара. Звезды в небе, казалось, в ужасе отворачивались от этого зрелища. На земле поблескивали крошечные огоньки.

Майкл свернул с дороги и поднялся на холм. Большей частью Эвтерп обратился в руины, кое-где они сияли, как наэлектризованные. С минуту Майкл рассматривал черный силуэт гостиницы на фоне огненных фонтанов. Потом гостиница исчезла. Испарилась.

Над городом поплыли звуки фортепьяно. Кони сидхов встали на дыбы, и всадники, позабыв о своих пленниках, поскакали обратно, туда, где полыхало пламя. Сопротивление еще не было подавлено.

Майкл бежал по окраине, иногда останавливался и прислушивался к музыке. Она доносилась из школы — последнего уцелевшего здания. Кони несли сидхов прямо через огонь, словно обезумели от музыки.

Владыка Фитиля задумчиво стоял на пригорке в сотне ярдов от города. Прекрасный золотой конь терпеливо ждал за спиной своего хозяина. Майкл держался в тени, но сидх повернулся и увидел его. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Элионс улыбнулся, обнажив поразительно белые зубы, и вскочил на коня.

Майкл повернулся и побежал прочь от Эвтерпа. Он не боялся. Если страх в самом деле связан с каким-то химическим веществом, то его запас давно иссяк в организме Майкла. Он просто действовал, как учили. Теперь стало ясно, что, помимо осознанной информации, он получил немало сведений на подсознательном уровне. Журавлихи поработали с аурой памяти. Он достаточно ясно видел разные способы отрыва от преследования, хоть и не помнил, когда их внедрили в его разум.

Один из таких способов Майкл применил, не раздумывая. Позади него неторопливо скакал золотой конь, седок ликовал. Наконец-то он сведет счеты с наглым антросом. И никто за него не заступится.

Впереди Майкл увидел нечто похожее на гигантскую челюсть: круг из черных как ночь валунов. Туда-то он и устремился. Вбежал в круг и прислонился к глыбе, испещренной спиральными бороздками. Элионс остановился возле самого круга.

— Хой ак! — крикнул он.

— Привет и тебе, сукин сын, — прошептал Майкл.

— Антрос! Положись на милосердие Владыки Фитиля. Выйди и присоединись к своим сородичам. Они понесли заслуженное наказание.

— Лучше ты заходи, — позвал Майкл вполголоса. Он не сомневался, что Элионс услышал.

Тот воздел над головой фитиль, наконечник залучился красноватым светом. Конь, извиваясь по-змеиному, прошел между камней. Владыка Фитиля бормотал нараспев по-каскарски.

Беспокоится, подумал Майкл.

— Он уже в круге, пусть подойдет ближе, — произнесли за спиной. Майкл узнал голос Спарт, но не увидел ее.

— Владыка Фитиля! — крикнул Майкл. — Чем ты провинился? На тебя рассердились наставники? Ты оказался самым большим подлецом в Малне, совершил предательство, или просто там решили, что вполне обойдутся без такого ничтожества, как ты?

— В Малне ко мне относятся по-прежнему, — холодно и едва слышно ответил Элионс. — Я исполняю в Землях Пакта свой долг. Не даю выплеснуться людской мерзости.

— Тебя не хотят принять обратно, — издевался Майкл. — Чем ты оскорбил Таракса?

— Берегись, — проговорил Элионс.

Майкл ощутил легкое прикосновение к своей ауре памяти и сразу заблокировал ее.

— Антрос! — Конь Элионса проник в центр круга, но без седока. Майкл сильнее прижался к холодному камню.

Наконечник фитиля засиял перед носом у Майкла, затем показался Элионс и нацелил оружие ему в грудь. Доспехи блестели и морщились, как живая кожа. Кленовый лист, казалось, отделился от панциря на груди и обрел самостоятельное существование. Он превратился в лавровый, потом в дубовый и снова стал кленовым. Элионс отвел фитиль назад, чтобы ударить. При этом он напевал. Звучало это поистине странно, нечто подобное как-то раз пели Журавлихи, словно пытались уловить мотив, а он все время ускользал.

За спиной у Элионса взлетела и закружилась сухая трава. Земля вокруг смерчем взмыла ввысь. У Элионса поднялись волосы. На мгновение сидх застыл с нацеленным фитилем в руках, и Майкл опять ощутил близость смерти.