Третьего своего реоенка Нинон родила в пятьдесят пять лет. Девочка прожила всего несколько часов, но была до такой степени красива, что отец, по слухам, принц королевской крови, приказал забальзамировать трупик и поместил его под стеклянным колпаком в своем кабинете.
      Зимой 1671 года, вскоре после родов, Нинон гуляла в Тюильри - парке рядом с королевским дворцом Лувром - и встретила отца своего второго сына маркиза де Жерсея. С ним был красивый молодой человек, называвший маркиза дядей. Естественно, Нинон сразу поняла, кто это, а юноша - Альберт де Вилье - влюбился в прекрасную даму с первого взгляда. Он стал постоянным гостем у Нинон, а та с не свойственным ей легкомыслием забавлялась любовью мальчика и не думала о последствиях. Неизбежное свершилось: Альберт признался в любви, не в силах более сдерживаться, и Нинон пришлось открыть ему правду: он любил собственную мать. Несчастный убежал в сад и там повесился. Нинон искренне оплакивала своего сына, но нет на свете такоro горя, которое длилось бы вечно.
      Молодой шведский барон Сигизмунд, племянник короля Швеции, стрелялся из-за Нинон, когда той было уже 70. Он с детства был наслышан о девице де Ланкло, приехав в Париж, заключил с одним из своих друзей, бывшим любовником неувядаемой красавицы, пари, что познакомится с Нинон и даже, если та обратит на него внимание, останется к ней совершенно равнодушен. Знакомство состоялось. Барон не только проиграл пари, но и во всеуслышание признал, что он глупец, потому что за глаза назвал старухой молодую и прекрасную женщину. Польщенная Нинон благосклонно отнеслась к новому поклоннику, и когда тот в полночь покинул её спальню, то готов был поклясться, что его возлюбленной от силы семнадцать лет. Барон поделился счастьем со своим другом, а тот вызвал его на дуэль и убил. За счастье, длившееся четыре часа, было заплачено слишком дорого. Нинон же горько упрекала себя, что не сумела помешать трагической развязке.
      Аббата Жедуэна, девяностолетнего, но ещё весьма крепкого мужчину, Нинон томила целый месяц и отдалась в тот день, когда ей стукнуло ровно восемьдесят. Эта связь длилась целый год, но в конце концов распалась из-за... безумной ревности аббата. С тех пор де Ланкло отказывалась иметь дело с мужчинами старше сорока лет.
      За год до своей смерти Нинон познакомилась с десятилетним мальчиком, которому впоследствии суждено было прославиться под псевдонимом Вольтер. Мальчик произвел на неё такое сильное впечатление, что она в завещании оставила ему две тысячи золотых на покупку книг. Вольтер на всю жизнь сохранил самые теплые воспоминания о женщине, которую называл не иначе, как "моя красивая тетя".
      Нинон умерла 17 октября 1706 года в возрасте девяноста лет в полном сознании и по-прежнему прекрасная. Последними её словами были: "Все когда-то кончается". Великой любовницы, красавицы, женщины, прославившейся своим умом и порядочностью, не стало. И действительно, за три дня до смерти к ней явился старичок...
      Во всем мире во все времена было огромное количество куртианок. Нинон де Ланкло - одна из самых известных, хотя куртизанкой в нашем понимании этого слова она как раз и не была.
      Такая вот информация к размышлению.
      ЛЮБОВНИК КОРОЛЯ И КОРОЛЕВЫ
      Георг Вилльерс, герцог Бэкингем - благородный и изящный дворянин, первый министр короля Англии Карла Первого и его всесильный фаворит, известен нам в основном по роману Александра Дюма "Три мушкетера". На самом деле герцог прожил куда более насыщенную и интересную жизнь, чем его литературный двойник.
      Редкий случай: Александру Дюма не пришлось придумывать романтические детали для оживления образа своего героя. Наоборот, он вынужден был избегать многих, подчас слишком скандальных подробностей его биографии, которые могли бы подпортить образ рыцаря без страха и упрека. Возможно, впрочем, что великий романист просто не знал о них.
      Многочисленные свидетельства современников камня на камне не оставляют от представления об аристократах того - "мушкетерского" - периода, которое создалось после чтения романа. Бог с ними, с аристократами вообще, но вот все персонажи "Трех мушкетеров", как вымышленные, так и реальные, как положительные, так и отрицательные, для меня лично всегда были предметом самого трепетного обожания. В том числе, разумеется, и герцог Бэкингем. Увы, и с этой иллюзией пришлось распроститься...
      Бедный провинциальный английский дворянин Вилльерс после смерти своей бездетной жены женился на её молодой и красивой горничной Мэри Бомонд. Она родила ему четверых детей, в том числе и будущего герцога Бэкингема, а затем овдовела. Но красавица Мэри недолго горевала: нашелся человек, который предложил прелестной вдовушке руку и сердце, а также немалые деньги. Правда, жених был исключительно безобразен и к тому же - карлик, но зато обладал одним несомненным достоинством (помимо богатства, разумеется): любил Мэри до безумия. Настолько, что прощал ей и многочисленных любовников, и непомерное мотовство, и сомнительные знакомства с колдунами и шарлатанами. Любил он и своих приемных детей, на образование которых не жалел денег.
      Леди Мэри к тому же верила в астрологию, предсказания и судьбу вообще. Какая-то старуха-гадалка предсказала ей, что её старшего, ненаглядного, обожаемого сыночка Георга ждет блистательное будущее - почти королевское. Георг обладал смазливым личиком, изящными манерами, а этого было вполне достаточно, чтобы сделать карьеру при дворе Иакова I, обожавшего хорошеньких мальчиков.
      Чести королю это, разумеется, не делало, но для европейских дворов того времени ничего из ряда вон выходящего в таком пристрастии не было. Современники, правда, посмеивались:
      - Елизавета была королем, теперь королева - Иаков.
      Но ведь известно, что природа, создав гениев, "отдыхает" на их детях. Сын Марии Стюарт, женщины более чем незаурядной, Иаков воспитывался при дворе королевы Елизаветы - самого страшного врага его матери, а впоследствии - и её убийцы. Из рук Елизаветы Иаков принял корону и скипетр Англии, нимало не смущаясь тем, что на этих королевских регалиях были ещё следы крови его казненной матери.
      Иаков стал королем в 37 лет. Еще при жизни Елизаветы он женился на датской принцессе, и у них родились трое сыновей. Но явное предпочтение король отдавал отнюдь не женщинам, а представителям собственного пола. Фавориты сменяли один другого: кто-то заканчивал свою жизнь на эшафоте, кто-то исчезал в безвестности. И вот при дворе, заботливо опекаемый любящей матерью, появился Георг Вилльерс - шестнадцатилетний превосходный танцор, отличный наездник, талантливый актер. Кстати, именно в этом качестве он и одержал победу над сердцем короля: в комедии, игравшейся при дворе, Георг исполнил женскую роль. Двор рукоплескал, а король, плененный красотой "актрисы" и приятно возбужденный этим пикантным маскарадом, милостиво говорил с Георгом, потрепал его по щеке и через несколько дней... произвел в рыцари и камергеры королевского двора. Через четыре года Вилльерс, щедро награжденный поместьями, доходными местами, арендами, орденами, был последовательно виконтом, графом, маркизом. Наконец, в двадцать лет он стал герцогом Бэкингемом, а фактически - некоронованным королем Англии и Шотландии. Сбылось предсказание старухи-гадалки!
      Трудов, а точнее, унижений это, однако, стоило немалых. Грозный для своих соперников-царедворцев, Бэкингем перед королем пресмыкался и паясничал хуже последнего шута.
      - Ты шут? - спрашивал его король. - Ты мой паяц?
      - Нет, ваше величество, - отвечал Георг, целуя его ноги, - я - ваша собачка.
      И в подтверждение этих слов тявкал и прыгал перед королем на корточках. Об остальных "услугах", которые эта "собачка" оказывала своему повелителю, лучше умолчать. И без того будущий легендарный любовник Анны Австрийской предстает в очень неприглядном свете.
      Зато и вознагражден он был по-королевски. Умирая, король Иаков завещал своему сыну и наследнику Карлу своего фаворита в качестве... основного советника и наставника в государственных делах. Справедливости ради следует сказать, что Иаков мог бы сделать и худший выбор. Разумеется, моральные устои герцога не выдерживают никакой критики, но как политик он был, безусловно, талантлив. Если бы не стойкая привычка делать все, сообразуясь только с личными интересами, а не с государственными, герцог не погиб бы от руки наемного убийцы и не подтолкнул бы короля Карла к эшафоту.
      Несмотря на завещание отца, король Карл мог бы просто-напросто отправить бывшего всесильного министра в отставку и ссылку и тем самым приобрел бы куда большую любовь своего народа, чем та, которой пользовался. Ибо Бэкингем успел изрядно насолить не только аристократии, но и всем англичанам вообще. Но новый король этого не сделал. И вот почему.
      Пассивный и кроткий свидетель распутств своего отца, Карл не осмеливался высказать ему свое негодование и смиренно молчал во всех тех случаях, когда даже имел полное право высказать собственную точку зрения. Король Иаков не лю5ил правды, поэтому его сын исподволь приучился лгать и лукавить. С годами эта привычка стала его второй натурой.
      Сначала Карл не ладил с фаворитом своего отца и пытался свергнуть непрошеную опеку в общем-то, безродного выскочки (в те времена при английском дворе ещё помнили, кем был всесильный министр в начале своей карьеры). Но однажды после горячего спора Бэкингем просто напросто дал оплеуху наследнику английской короны, и тот... проглотил это оскорблени и смирился. Бунт был подавлен в зародыше и, когда Карл взошел на престол, он уже не мыслил себе жизни без герцога Бэкингема, который "великодушно" освободил его от тягостных обязанностей государственной власти, предоставив развлекаться и наслаждаться жизнью.
      Почти роковую роль сыграл герцог и в женитьбе Карла. Первоначально шли долгие переговоры о брачном союзе с испанской инфантой Марией, и Бэкингем получил немало испанского золота, чтобы устроить это бракосочетание. Но дело не заладилось: испанский король стремился не столько выдать замуж дочь, сколько получить от Англии как можно больше политических выгод.
      Бэкингем сообразил все это быстрее довольно тупоумного короля Иакова, и с не меньшим пылом занялся сватовством принца Карла к сестре французского короля Людовика XIII принцессе Генриетте, дочери Генриха IV. Этот брак состоялся и имел несколько, можно сказать, судьбоносных последствий. Во-первых, сватовство к французской принцессе способствовало знакомству герцога Бэкингема с королевой Анной Австрийской. Об этом, в том числе и о знаменитом "деле с подвесками", которое действительно было, поговорим подробнее чуть позже. А во-вторых, усилило власть герцога над принцем, который с некоторых пор предпочитал Бэкингема всем остальным придворным и даже... собственной жене. Не в том плане, правда, как это делал его отец (король Иаков скончался за три месяца до свадьбы Карла), а просто позволял Бэкингему помыкать молодой королевой Генриеттой в точности так же, как он помыкал вдовствовавшей королевой Анной, матерью короля Карла. А когда Генриетта Французская попробовала возмутиться, первый министр высокомерно ответил ей:
      - У нас в Англии королевам и головы рубили!
      Имея в виду бабушку Карла, королеву Марию Стюарт.
      С английским народом он обращался ещё более высокомерно, чем с монархами. Бесчисленные мятежи и бунты в правление Карла I - целиком и полностью "заслуга" его первого министра. В конце концов не только народ, но и парламент возненавидели Бэкингема лютой ненавистью. А заодно и послушную игрушку в его руках - короля Карла. С этого времени парламент и король составили два враждебных лагеря, готовившихся к борьбе за верховную власть. Карл ссылался на древность своего рода, парламент - на закон. Уступить народу Карлу не позволяло врожденное высокомерие, бороться с ним наследственная трусость. Поэтому он и хватался за всесильного Бэкингема, как утопающий за соломинку.
      А Бэкингем последние три года своей жизни (1625-1628) потратил на то, чтобы добиться прочной благосклонности королевы Анны Австрийской. И государственными делами занимался постольку поскольку.
      И вот тут, слава Богу, можно перевести дух и писать практически то же самое, о чем поведал Александр Дюма в своем бессмертном романе. Некоторые мелочи, правда, портят общую прекрасную картину, но в целом Бэкингем предстает просто потерявшим голову от любви мужчиной, который любой ценой жаждет обладать любимой женщиной.
      А любимая женщина, королева Франции, была несчастнее самой последней своей подданной. Выданная замуж за капризного, болезненного и бессердечного Людовика XIII исключительно по политическим соображениям, гордая и целомудренная испанская инфанта была не женой, а великолепной куклой, о которой король забывал, как только заканчивалась очередная парадная церемония. Супружеские обязанности Людовик исполнял так вяло, что наследник престола, будущий король-Солнце Людовик XIV родился через двадцать три (I) года после свадьбы его родителей.
      Параллельно Людовик Х!!! имел любовниц, в том числе отдавал явное предпочтение герцогине де Шеврез. Пикантность ситуации усугубилась тем, свою метрессу он определил к королеве в качестве первой статс-дамы. И сам себя перехитртл. Женщины подружились так, что герцогиня стпла ближайшей наперсницей королевы. Именно прекрасная герцогиня внушила своей подpyre и повелительнице мысль о том, что следует отплатить королю за холодность той же монетой: не губить молодость в безотрадном уединеии и отыскать себе воздыхателя в кругу придворных. Первое время чопорная испанка с ужасом отмахивалась от лукавых советов герцогини, но постепенно стала склоняться к мысли о том, что... Почему бы и нет?
      Роковую роль сыграла герцогиня и в отношениях между королевой и кардиналом Ришелье. Де Шеврез затеяла посмеяться над кардиналом и попыталась ему внушить мысль о том, что он страстио любим королевой, только-де она боится сделать первый шаг. Герцогиня недооценила противника: тонкий политик, человек незаурядного ума и хитрости, кардинал быстро раскусил обман и возненавидел обеих знатных проказниц: королеву за то, что она позволила использовать свое имя в интриге, герцогиню за то, что попыталась сыграть злую шутку с самим Ришелье.
      Неизвестно, как бы отомстил кардинал, в общем-то, невинной Анне Австрийской, если бы вскоре в Париж на брачные торжества принцессы Генриетты Французской не прибыл личный представитель венценосного жениха, короля Карла I, герцог Бэкингем. Зато хорошо известно, чем этот визит закончился: для королевы, для герцога, для Франции и для Англии. Любовь Анны Австрийской и герцога Бэкингема по праву можно было бы назвать "романом века". Ибо вряд ли можно назвать другую пару, которая заплатила бы такую дорогую цену за несколько мимолетных свиданий, большая часть которых была абсолютно невинной. Да и то, что произошло между ними, в конце концов выглядело невинной пасторалью на фоне придворной жизни того времени, когда супружеская верность считалась скорее пороком, нежели добродетелью, а любовные связи с гордостью выставлялись напоказ всему свету.
      Стоустая молва давно разнесла по всему французскому королевству легенды о необычайной красоте, уме, обаянии герцога. И, главное, о его неотразимости и фантастическом количестве жертв его волокитства. На балу, данном на второй день свадебных торжеств, во дворце кардинала появился, обращая на себя всеобщее внимание, великолепный герцог Бэкингем - к восторгу дам и бешеной зависти кавалеров. Высокий ростом, превосходно сложенный, с пламенными черными глазами, герцог мог бы вскружить не одну женскую головку, явись он хоть в рубище дровосека. Но этот красавец был одет в серый атласный колет, расшитый жемчугом, с крупными жемчужинами вместо пуговиц. На шее в шесть рядов красовалось ожерелье из столь же крупных жемчужин...
      Но и это ещё не все. В уши герцога были вдеты жемчужные серьги несметной стоимости. Нет, это не отголоски тех забав, которым Бэкингем предавался в более молодые годы. Это обычный наряд придворного щеголя того времени. Но цена наряда! Кстати, добрую половину жемчуга герцог рассыпал по залам дворца во время танцев: жемчужины оказались плохо пришитыми. Подбирать же их милорд счел ниже своего достоинства. За него это с удовольствием сделали французские придворные дамы и кавалеры.
      Ослепив весь французский двор богатством и красотой, герцог удивил его и своей грациозностью в танцах. Несколько кадрилей он был кавалером Анны Австрийской, и на глазах сотен гостей начался их роман. Роман авантюрный. Роман великолепный и безнадежный...
      В тот праздничный вечер герцог пленил не одно женское сердце, не считая сердца королевы. В Бэкингема до безумия влюбилась... герцогиня де Шеврез. А разгневанный король Людовик закатил кардиналу Ришелье колоссальный скандал.
      Вы думаете, Людовик беспокоился о своей чести, боялся стать рогоносцем? Да ничуть не бывало! Законная жена интересовала его ещё меньше, чем политика, точнее, не интересовала вообще. Но герцогиня де Шеврез! Королевская любовница! В общем, Людовик потребовал от кардинала, чтобы нахальный англичанин в двадцать четыре часа был выдворен за пределы королевства. Ришелье этого не сделал: для него политические интересы Франции были важнее всех королевских капризов, вместе взятых. Но принял свои меры.
      Анна Австрийская привязалась к Бэкингему со всем пылом первой страстной любви. Если её что-то и тревожило, то отнюдь не мысль о ревнивом муже: куда больше она боялась мести Ришелье. И не напрасно. Всесильный кардинал подобрал целую шайку наемных убийц, которым было приказано в случае удачного тайного свидания королевы и Бэкингема убить последнего.
      Случайно или нарочно, но милорд герцог остановился в доме... герцогини де Шеврез, которая внезапно с подлинным геройством взялась устроить тайное свидание влюбленных голубков. Заплатил ей герцог за это звонкой монетой или "натурой" - неизвестно. Скорее всего, и тем, и другим. Романтическая герцогиня любила золото не меньше, чем красивых мужчин. Но именно ей принадлежала гениальная идея прорыть подземный ход из погреба её дома в склепы расположенного неподалеку женского монастыря Валь-де-Грас.
      Было условлено, что королева придет вечером в церковь этого монастыря, где её будет поджидать Бэкингем, переодетый монахом-капуцином, и они безопасно проникнут в дом герцогини, воспользовавшись подкопом. К несчастью, в церкви затаился один из шпионов Ришелье, который поплатился за это жизнью: шпагой герцог владел виртуозно. Но толку от его виртуозности было чуть: свидание сорвалось, королева и герцогиня бежали из церкви. На следующее утро труп шпиона был обнаружен. Дальше все было скучно и буднично: кардинал распорядился провести следствие, следствие установило наличие подземного хода, а герцогиня поклялась, что понятия о нем не имеет и что скорее всего злоумышленники копали из церкви в подвалы её дома. Дабы ограбить её несметно богатого гостя, да и саму герцогиню заодно.
      Дело поспешили замять, потому что... Да потому, что так распорядился король. На романтические заскоки жены ему было наплевать, но наживать головную боль, размышляя о том, верна ему любовница или нет, Людовик решительно не желал. Герцогиня отделалась легким испугом, королеву подвергли домашнему аресту в Лувре. Но ненадолго.
      Свадебные торжества подошли к концу, и принцесса Генриетта, отныне английская королева, отправилась на свою новую родину. До морского порта её сопровождал брат - французский король, невестка - французская королева и, разумеется, герцог Бэкингем. Первый ночлег был в Компьене, где Людовик заболел лихорадкой. Король болен, кардинал далеко, и ловкая герцогиня де Шеврез нашла возможность устроить интимное свидание королевы с предметом её грез. Кстати сказать, грезила о Бэкингеме и сама герцогиня. Однако, будучи женщиной мудрой, рассудила, что сама может подождать, а вот для королевы другой возможности может и не представиться.
      Судьба явно благоволила к любовникам: Людовик остался в Компьене, но своей супруге позволил сопровождать свадебный кортеж дальше. На ночлеге в городе Амьене произошло событие, объяснения которому историки так и не нашли, а Александр Дома предпочел вообще обойти молчанием, описав пресловутый "вечер в Амьене" как первое и последнее платоническое свидание королевы с герцогом.
      События же развивались так: королева и герцог в сопровождении нескольких придворных отправились прогуляться по саду. Влюбленные уединились в беседке из живых цветов, откуда по прошествии некоторого времени раздался крик Анны. Почему закричала королева? Некоторые полагают, что этот крик послужил доказательством её "добродетели и целомудрия", на которые покусился герцог. Но чем тогда занималась эта парочка в предыдущую ночь? Другие утверждают, что в Амьене королева, наконец, рассталась с невинностью - утверждение, вообще не выдерживающее никакой критики. Разумеется, за десять лет брака законный муж - король - мог и не удосужиться выкроить время хотя бы для одноразового исполнения супружеского долга. Но и это маловероятно: Франции был нужен наследник престола, и король, хотелось ему того или нет, обязан был этот самый долг выполнить, причем, по обычаям тех времен, под бдительным надзором придворных. Но даже если предположить, что король сачканул, то герцог вряд ли был способен провести ночь наедине с любимой женщиной, исключительно декламируя ей сонеты и мадригалы или даже целуя руки. Не тот характер!
      Скорее всего, королева закричала от наслаждения. Знающие люди подтвердят: спутать такой крик со стоном боли или страдания довольно легко. И тогда все становится на свои места. Еще и потому, что Анне Австрийской ни с какой стороны не было выгоды привлекать к себе внимание воплями. Она бы стерпела что угодно, прекрасно понимая опасность и двусмысленность своего положения. Гордая испанка сумела бы сдержать крик боли, негодования, испуга и так далее, и тому подобное. К одному она не была готова и потому не смогла это предотвратить. Королева не сумела сдержать крика физического упоения.
      Это подтверждается ещё и тем, что королева действительно подарила герцогу алмазные под вески. Не в Париже, как утверждает Александр Дюма. В Булони, при расставании, на следующий день после рокового свидания. Королева плакала, Бэкингем плакал, а шпионы кардинала поспешили донести своему шефу, что потерявшая от любви голову Анна Австрийская преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками - подарок её венценосного супруга. Поступок, который можно объяснить только тем, что испытанное Анной блаженство полностью лишило её осторожности. Было вполне очевидно, что герцог не положит подвески в сейф, чтобы тайком ими любоваться, а станет носить. Почему не подарила перстень, серьги, браслет, наконец? В общем, любую вещь, не уникальную, а просто дорогую? Ведь особой разницы в ювелирных украшениях для женщин и мужчин тогда не было. Да потому и подарила уникальную вещь, что испытала уникальные (для себя, разумеется) ощущения. В таких случаях королевы мало чем отличаются от подданных и творят ничуть не меньшие глупости.
      Еще большую глупость сделал герцог. Оставив в Булони свою подопечную английскую королеву, он на сутки вернулся в Амьен, вслед за Анной, и добился у неё аудиенции. Королева была нездорова, приняла его, лежа в постели, и тем самым дала возможность ещё большему числу кардинальских шпионов получить подтверждение этой скандальной связи. Поздно вечером королева на несколько минут выскользнула в сад, чтобы попрощаться с Бэкингемом. Вот это свидание и описал Дюма в "Трех мушкетерах" и ничуть не погрешил против истины: свидание было чрезвычайно кратким и абсолютно невинным. Ошибся в романист в другом: в тот вечер, в Амьене, подвесок на королеве не было. Они были уже на герцоге Бэкингеме.
      Неудивительно, что возвращение королевы Анны в Лувр было сильно омрачено той грубой холодностью, которую проявил её супруг. Это вряд ли можно поставить ему в вину: мало кто из мужей любит быть обманутым, да ещё со столь бесстыдной откровенностью. Разумеется, к раздуванию королевского гнева приложил руку и кардинал Ришелье, оскорбленный не как отвергнутый любовник, а как государственный деятель, которому роман королевы путал все карты политической игры. Но Ришелье исхитрился извлечь выгоду и из романтической страсти королевы.
      Дело в том, что в Лондоне оставалась любовница, точнее, одна из любовниц герцога Бэкингема - леди Клэрик. Ришелье ещё во время пребывания блистательного герцога в Париже связался с его английской метрессой, уведомив красавицу-леди о новом увлечении Бэкингема. Миледи, столь же умная, сколь и красивая, дала посланцу кардинала бесценный совет:
      - Известно ли его преосвященству, - сказала она, - что теперь идут страшные религиозные распри между католиками и протестантами? Вопрос религиозный - только ширма, за которой скрывается бездна политических амбиций и стремление захватить власть, в том числе и королевскую. Покуда этот мятеж тлеет, как искра, беспокоиться не о чем. Но если из искры раздуть пожар - его зарево быстро заставит Бэкингема позабыть о любом романе.
      Агенты Ришелье в Англии последовали совету леди Клэрик, тем более, что ослабление Англии и возвышение Франции входило в политическую программу кардинала. Но толчком к раздуванию пожара послужили не политические соображения, а любовь. Будь королева Анна менее прекрасна, король Карл I, возможно, дожил бы до своей естественной кончины, и все "прелести" английской революции вкусил бы его сын, Карл II. Будь герцог Бэкингем двадцатью годами старше - в истории Англии было бы меньше кровавых страниц. Однако история не любит сослагательных наклонений, и все произошло так, как произошло.
      После отъезда Бэкингема из Франции и возвращения королевы Анны в Париж кардинал направил леди Клэрик письмо следующего содержания:
      "Так как благодаря вашему содействию цель наша достигнута и герцог вернулся в Англию, то не сомневаюсь, что он сблизится с вами по-прежнему. Мне доподлинно известно, что королева Анна Австрийская подарила герцогу на память голубой аксельбант с двенадцатью алмазными подвесками. При первом же удобном случае постарайтесь отрезать две или три из них и доставить их немедленно ко мне: я найду им достойное применение. Этим вы навеки рассорите королеву с вашим вероломным возлюбленным, мне же дадите возможность уронить его окончательно во мнении Людовика XIII, а может быть, даже и самого его величества, короля Карла I".
      Ришелье прекрасно знал, что герцог будет носить воистину королевское украшение. И тот действительно надел его на первый же придворный маскарад. Леди Клэрик достала две подвески, но...
      Но спас положение не отважный мушкетер, а камердинер герцога. Раздевая своего господина после маскарада, он обнаружил пропажу двух подвесок. А дальше Бэкингем действовал уже самостоятельно, будучи человеком ничуть не более глупым, чем Ришелье, только более молодым и увлекающимся. Он мгновенно "вычислил" и воровку, и причины кражи и в ту же минуту принял все необходимые меры.
      А во Франции события тем временем приняли драматический оборот. Ришелье под предлогом необходимого примирения царственных супругов предложил Людовику дать большой бал во дворце, пригласив на него королеву.
      Вечером того же дня королева получила письмо от короля:
      "Государыня и возлюбленная супруга, с удовольствием и от всего сердца сознаемся в неосновательности подозрений, дерзких и несправедливых, которые пробудили в нас некоторые события в Амьене. Мы желали бы публично заявить вам, сколь глубоко были мы тронуты явной несправедливостью, пусть и невольной. Посему завтра, 9 января, приглашаем вас в замок Сен-Жермен, а если вы желаете доказать и ваше незлопамятство, то потрудитесь надеть аксельбант, подаренный вам в начале прошедшего года. Этим вы совершенно нас порадуете и успокоите. Людовик".
      Это милое письмо привело Анну Австрийскую в неописуемый ужас. Все висело на волоске: честь, корона, сама её жизнь, возможно. Герцогиня де Шеврез предложила королеве сказаться на несколько дней больною и послать гонца в Лондон, к герцогу. Но Ришелье предусмотрел это: королева в одночасье была лишена почти всех преданных ей слуг, во всяком случае таких, чья отлучка могла остаться незамеченной. Кардинал вообще мог быть совершенно спокоен: по повелению короля Англии все порты оказались заперты, и сообщение с Францией прервано.
      Ришелье упустил из виду только одно: фактическим королем Англии был Бэкингем, и без его не то что порты - ворота королевского двлрца не могли быть заперты. Значит, эта мера была выгодна герцогу. Но интрига показалась кардиналу настолько легкой и беспроигрышной, что он, вопреки обыкновению, не позаботился изучить все детали. Между тем на рассвете следующего дня герцогиня де Шеврез вбежала в спальню королевы, задыхаясь от волнения, и воскликнула:
      Ваше величество, вы спасены, спасены!
      Бэкингем прислал курьера к герцогине, и она передала королеве футляр с аксельбантом и письмо благородного любовника:
      "Заметив пропажу подвесок и догадываясь о злоумышлениях против королевы, моей владычицы, я в ту же ночь приказал запереть все порты Англии оправдывая это распоряжение мерой политической... Король одобрил мои распоряжения. Пользуясь случаем, я приказал изготовить две новые подвески и с болью в сердце возвращаю повелительнице то, что ей угодно было подарить мне..."
      Перед самым балом кардинал вручил королю две алмазные подвески и объявил - в присутствии королевы! - что герцог столь мало дорожил её подарком, что подарил его своей очередной пассии, а та начала распродавать бриллианты по одному. Доверенному лицу кардинала по воле случая удалось купить в Лондоне две подвески, причем в весьма сомнительной лавчонке. О судьбе остальных подвесок ничего не известно.
      Король, в число достоинств которого отнюдь входила сдержанность, чуть было не наградил королеву пощечиной. Но та проявила поразительное хладнокровие и приказала одной из своих фрейлин принести из будуара ларчик. Приказание было мгновенно исполнено, и все увидели аксельбант в целости и сохранности. Король ничего не понял, но сразу успокоился, поскольку дорогая вещь не пропала. Кардинал понял все - и возненавидел королеву ещё яростнее.
      Бэкингем, со своей стороны, сделал политику орудием своей любовной интриги: изыскивал все способы для приезда во Францию под благовидным предлогом. Желанный повод не замедлил отыскаться. Между Карлом 1 и его супругой, Генриэттой Французской, вследствие несходства характеров, возникло взаимное неудовольствие, и семейная жизнь стала очень напоминать отношения между Людовиком и Анной во Франции.