Она набрала номер и какое-то время слушала длинные гудки. Неужели там никого нет? Ну, Лев Валерианович умер, понятное дело. Но кто-то ведь должен быть в доме? Или она не туда попала? Нужно попробовать другой.
      На сей раз ей повезло больше: трубку сняли после второго гудка. Холодный и официальный мужской голос произнес:
      - Слушаю вас.
      - Попросите Костю... Константина, - сказала она, чувствуя, что говорит не вполне четко. - Это важно.
      - Кто его спрашивает?
      Слава Богу, хотя бы дозвонилась!
      - Это трудно объяснить...
      - Все-таки попробуйте.
      Издевается, сукин сын!
      - Скажите ему, что я была... очень дружна со Львом Валериановичем. И кое-что знаю о его смерти.
      - Кто вы?
      - Вы позовите Константина, он поймет.
      - К сожалению, его сейчас нет, он будет позднее. Так что ему передать? Может быть, оставите свой телефон?
      Императрица внезапно сообразила, что номер её телефона и так уже зафиксирован: во всяком случае, так поступали со всеми звонками Боссу. Что ж, Константин должен сообразить, кто ему звонил. Вот только зря она сказала о смерти Льва. Вообще слишком много болтает.
      - Он знает номер, - сухо сказала она. - Но перезванивать не нужно, я сама позвоню попозже.
      Не хватает еще, чтобы он позвонил, когда Олег будет рядом! Тогда весь её замечательный план провалится ещё до того, как начнется. Придется выбрать другой подходящий момент, а сегодня действительно отдохнуть. По полной программе.
      А для этого нужно... Еще таблетку и один бокал, да покрепче. Или два бокала? Вот правильно: сначала было две таблетки и один бокал, а теперь наоборот. Только пусть её никто не беспокоит. Никто... Приказать? Ладно, сами догадаются. Вернется Олег, там видно будет...
      Ей показалось, что прошло всего несколько минут, и она страшно удивилась, что откуда-то взявшийся Музыкант трясет её за плечи и настойчиво повторяет:
      - Что с тобой? Да что с тобой, красавица? Проснись, наконец! Не пугай меня.
      Она открыла глаза. В комнате сгущались сумерки: значит, она действительно проспала почти весь день. Ну и прекрасно! Теперь можно спокойно общаться с Олегом. Без истерики и без глупостей.
      - Вот и ты, - нежно улыбнулась она. - Как прошел день?
      - Дико скучал без тебя. В остальном - нормально.
      - Следующий раз возьмешь меня с собой...
      "Можно теперь быть ласковой, доброй, нежной. Побаловать мальчика напоследок. Пусть умрет счастливым, в конце концов, он это заслужил".
      - Я вообще теперь без тебя шагу не сделаю. Ты - самое дорогое, что у меня есть.
      "Понял, что обострять отношения и качать права - глупо. Поздно только понял, бедняжка. Гулять тебе осталось от силы три дня. Либо в аварии погибнешь, либо шальную пулю схватишь, либо умрешь, зайчик мой, от внезапного и обширного инфаркта. В конце концов, бог любит троицу..."
      Музыкант посмотрел на столик, где выстроились в ряд несколько пустых бутылок, и слегка нахмурился. Но сказал по-прежнему ласково:
      - Красавица, ты совершенно себя не щадишь. По крайней мере, подождала бы меня, зачем в одиночку-то пить?
      - Просто мне было скучно. А это... Ты же знаешь, я в любой момент могу завязать. Свою норму я знаю, ничего со мной не случится. Поедем куда-нибудь развлечься?
      - Нет. Сегодня не поедем. Я приготовил для тебя потрясающий сюрприз, тебе понравится. А ещё купил небольшой подарок.
      - Мне? - искренне изумилась Императрица.
      - Кому же еще? - усмехнулся Музыкант и протянул ей довольно большой, нарядно упакованный сверток.
      Императрица нетерпеливо дернула пышный бант, но он оказался каким-то хитрым образом закреплен на яркой оберточной бумаге. Тогда она взяла со столика нож и одним взмахом разрезала упаковку.
      - Круто! - оценил Музыкант. - Терпеливо ждать - это не твой стиль. Решаешь все проблемы в одно касание.
      "Если бы ты знал, как прав! Действительно, я решаю все проблемы в одно касание. И с тобой решу так же, дай только срок. Тут, пожалуй, мне придется терпеливо подождать, но недолго. Очень недолго..."
      В свертке оказался черный лакированный ларец, украшенный затейливой инкрустацией из перламутра. А в ларце - ещё что-то завернутое в мягкую белую бумагу.
      - Шкатулка с сюрпризом? - спросила Императрица.
      - Точно. Разверни.
      Через несколько секунд Императрица держала в руках небольшой флакон, похожий на те, в которые разливают пробные духи, только не такой изящный. Она не без труда вынула плотно притертую пробку и в воздухе разлился какой-то странный, терпкий аромат, в общем-то даже приятный.
      - Что это? На духи не похоже...
      - А это не духи. Это - "аромат желания". Трех капель достаточно, чтобы любой мужик потерял от тебя голову, да и сама останешься довольна.
      - Три капли - куда? В стакан с водой? Или в бокал с шампанским?
      "Совсем дурочкой меня считаешь? Три капли в питье - и никто потом не догадается, отчего девушка умерла? Нет, дружок, из твоих рук я больше ничего такого не приму. Береженого Бог бережет..."
      - И не в стакан, и не в бокал. Одну каплю - на грудь и ещё по одной на запястья. Старинное средство по старинному рецепту, говорят, им ещё Клеопатра пользовалась.
      О Клеопатре Императрица что-то такое когда-то слышала, но - смутно. Зато способ использования снадобья её успокоил: нюхать придется им обоим, значит, это не отрава, а действительно какое-то новое экзотическое развлечение. О роли запахов в получении удовольствия она знала больше, чем о Клеопатре: практически во всех дамских романах, которые она когда-либо читала, упоминались ампулы с каким-то заковыристым названием, увеличивающие наслаждение в десятки раз. Значит, и до России докатилось. Почему бы и нет?
      - Прямо сейчас и капать? - кокетливо спросила она. - Или есть какие-то правила?
      - Может, и есть, но мы с тобой сейчас придумаем свои собственные...
      В этот момент раздался чуть слышный сигнал внутреннего телефона. Музыкант негромко выругался сквозь зубы и взял трубку. Императрица только брови приподняла: ничего себе, хозяйничает мальчик просто вовсю. Пора. Пора его останавливать.
      - Да? - отрывисто бросил Музыкант. - Мы заняты. Я же сказал, русским языком... Опять начальник охраны? Обойдется. Ни с кем не соединять, пусть они там все застрелятся. Что?! Хорошо, но можешь искать себе новое место...
      Он протянул трубку Императрице и со злостью сказал:
      - Моего слова им мало! На, успокой сама. И пусть ни с кем не соединяют, слышишь!
      Как она могла забыть о своем звонке! Конечно, там её вычислили, и во теперь этот Константин сам звонит сюда. А что она может ему сказать в присутствии Музыканта? Назначить встречу? Бессмысленно, если не удастся поговорить с глазу на глаз. Отказаться разговаривать? Только это и остается, потом можно попробовать ещё раз. Да, именно так и придется поступить.
      - Алло, - сказала она усталым, томным голосом. - Нет, сейчас я ни с кем не хочу говорить, у меня болит голова. И не беспокойте меня больше, пока я сама не вызову. Никаких звонков, ничего.
      Краем глаза она наблюдала за Музыкантом: поверил? Ничего не заподозрил? Выражение его лица её успокоило и, положив трубку, она, как ни в чем не бывало, просила:
      - А почему ты положил этот флакончик в такой большой ларец?
      - Ларец - для тебя, - с улыбкой ответил он. - Я же сказал, что теперь ты всегда будешь со мной.
      - И как я туда помещусь? - подхватила она заданный им шутливый тон.
      - Не волнуйся, поместишься. Все предусмотрено. А теперь будем отдыхать. Что ты хочешь: таблетку или укол?
      - Пожалуй, ничего... пока. Я и так ещё не совсем проснулась.
      Показалось ей или нет, что по его лицу пробежала мгновенная тень недовольства? Наверное, показалось, потому что голос его продолжал оставаться ласковым.
      - Нет так нет, давай просто выпьем. Интересно, чего хотел от тебя этот охранник? Вроде бы ему достаточно четко указали в прошлый раз на дверь...
      - Ты же знаешь этих людей, - пожала плечами Императрица. - Он будет добиваться своего до последнего, пока есть хотя бы минимальный шанс.
      - Добиваться - чего?
      - Он мне не сказал, но ведь очень легко догадаться. Лев Валерианович приказал долго жить, в охране, сам понимаешь, не нуждается, а у меня место начальника охраны до сих пор свободно. Просто, как апельсин.
      - Пожалуй... - задумчиво протянул Музыкант. - Ладно, следующий раз я сам с ним поговорю.
      Он достал из бара новую бутылку и до краев наполни два бокала.
      - Ну, за наше счастье. И за нашу любовь.
      "Напоить меня хочешь? Что ж, давай. Мне же лучше - быстрее время пройдет до завтрашнего утра, а утро вечера мудренее. И от таблетки я, пожалуй, напрасно отказалась: зачем себе отказывать в дополнительном удовольствии? Давай, мальчик, старайся, угождай мне. Поздновато ты спохватился, правда".
      Она залпом выпила бокал и протянула его Музыканту:
      - Еще! И я передумала насчет таблеток. Одна, пожалуй, не помешает...
      Он послушно полез в карман. Слишком уж послушно, как ей показалось.
      - Нет! - почти крикнула она. - Лучше укол. У меня где-то ещё была ампула. Сейчас принесу.
      Ее пошатывало, но слегка, а голова была совершенно ясной. Даже спать уже расхотелось. К тому же её подхлестывало вдруг возникшее чувство азарта: в этой игре она не позволит себя обмануть. Она победит, а он проиграет. А поскольку ставкой была в полном смысле этого слова жизнь, то это ещё больше горячило ей кровь.
      Ампула в её тайничке действительно была последней, но это её не волновало. Еще добавить пару бокалов - и ночь промчится незаметно. А если... Если исхитриться и бросить в бокал Музыканту снотворное, то можно будет незаметно ускользнуть из дома. Где-то у неё были соответствующие таблетки. Не "самопальные", а из аптеки, честь по чести.
      Она взяла ампулу, немного подумала и надела самый соблазнительный из своих пеньюаров - белоснежный, отороченный лебяжьим пухом. К нему идеально подходили белые туфельки на высоченном каблуке, но без задников, отделанные каким-то мехом, тоже белым...
      "Чем не подвенечный наряд? - с усмешкой подумала она, бросив на себя беглый взгляд в зеркало. - Не было свадьбы, так хотя бы брачную ночь нужно обставить, как полагается".
      Она уже забыла и про снотворное, и про свое намерение улизнуть из дома незамеченной, все её мысли занимала теперь предстоящая ночь. Не заметила она и того, что Музыкант все это время наблюдал за ней через неплотно прикрытую дверь в спальню и быстро вернулся в свое кресло, как только она направилась обратно в гостиную.
      - А вот и я! - весело объявила Императрица, картинно застыв на пороге. - Как тебе?
      - С ума сойти! - с неподдельным восхищением отозвался Музыкант. - Ты все-таки самая красивая женщина из всех, кого я видел. И самая опасная. Настоящая пантера.
      - Боишься? - с удовольствием спросила Императрица, усаживаясь на свое место. - Правильно делаешь. Вот за это и выпьем.
      - И за это тоже, - согласился Музыкант. - Давай сюда ампулу, ты просила укол...
      Спустя некоторое время Императрица вдруг почувствовала, что предметы перед её глазами начинают расплываться, комната теряет свои привычные очертания и даже лицо Музыканта все время заволакивается какой-то пеленой. Она попыталась сообразить, сколько же успела выпить, но тут же отказалась от этой попытки. На смену веселому куражу пришло чувство какой-то абсолютной расслабленности и даже умиротворенности. Она зевнула один раз, потом другой и уже сонно пробормотала:
      - Спать очень хочется...
      - Сейчас я отнесу тебя в кроватку, - услышала она над собой голос Музыканта. - Устала моя девочка, ей нужно отдохнуть. Отдохнуть нужно моей ненаглядной...
      Императрица слегка удивилась такой необычной для Музыканта нежности, но глаза у неё сами собой закрывались, а тело стало легким и невесомым. Она не столько почувствовала, как Музыкант взял её на руки, сколько словно бы увидела это со стороны. И вдруг оказалась в ванной комнате около бассейна, а Музыкант осторожно снимал с неё пеньюар.
      - Сейчас примешь ванну, - донесся его голос уже совсем издали. - Три капли нового эликсира... обязательно. Так будет ещё соблазнительнее... Еще...
      Она ощутила резкий, экзотический запах, но уже не почувствовала, как её опустили в теплую воду, не увидела, как Музыкант взял со столика пульт управления. Она так и не поняла, что произошло, когда стеклянная стена скользнула в сторону, бассейн соединился с прудом и забурлившая вдруг вода стала быстро окрашиваться в красный цвет. И уж конечно не услышала того, что произнес Музыкант.
      - Меня невозможно обмануть, дорогая. И убить меня никому не удастся. Теперь ты всегда будешь со мной, обещаю...
      Час спустя ничто не напоминало о том, что здесь произошло. Стеклянная стена нова отгораживала пруд от бассейна, где чуть зеленоватая вода приятно пахла хвоей и сандалом. Пеньюар Музыкант аккуратно убрал на место, сел в то же самое кресло, в котором провел начало вечера, снова наполнил свой бокал, закурил и включил негромкую музыку.
      Немного омрачала его настроение лишь мысль о том, что несчастных рыбок пришлось закопать в углу зимнего сада. А ведь они могли быть ещё живыми...
      Глава семнадцатая.
      Он проснулся от собственного вопля: ему снова снилась женщина без лица. Она склонялась над ним, обволакивая его душным запахом каких-то приторных духов, но сквозь него пробивался отвратительный запах свежей крови. Когда он в первый раз его почувствовал? Наверное, тогда, когда в ночном клубе, где он работал, обкурившиеся посетители зарезали двух танцовщиц. Их убили прямо в зале во время исполнения номера, и теплая кровь одной из девушек брызнула ему прямо на грудь...
      В окно комнаты робко вползал рассвет, ещё один душный, раскаленный июньский рассвет. Москва, похоже, решила действительно стать третьим Римом, хотя бы в области климата. Четыре недели столбик термометра зашкаливал за тридцатиградусную отметку. Четыре недели зноя, смога, безысходности. Люди сходили с ума в буквальном смысле слова, даже те, кто до этого всю жизнь был вполне уравновешен. Что же касается патентованных сумасшедших и тех, кто находился в так называемом "пограничном состоянии", то врачи всерьез предлагали поместить этот контингент в стационары. На всякий случай, до тех пор, пока не станет хоть чуть-чуть прохладнее. Но их предложение никого не волновало, да и места в стационарах были строго ограничены.
      Олег посмотрел вокруг себя: один. Лариска, значит, так и не появилась, то ли загуляла, то ли вообще усвистала куда-нибудь подальше от жары. А если... От внезапной мысли он даже зажмурился и почувствовал, как по всему телу разлилась липкая волна страха. А если не загуляла и не уехала, а попала-таки в тюрьму? При её образе жизни этого можно было ожидать каждую минуту. Впрочем, если Химик на свободе...
      Олег сорвал трубку с телефона и лихорадочно начал набирать номер. Плевать на то, что сейчас шесть часов утра, главное - успокоиться. Сейчас он услышит хриплый и недовольный голос Химика, задаст ему пару вопросов и все встанет на свои места. Возможно, и Лариска у него, тогда вообще жизнь продолжается, а у него просто расшалились нервы. Нужно выяснить, нужно только все выяснить...
      После первого же гудка в трубке раздался щелчок и сердце Олега радостно екнуло: все нормально, Химик даже и не спит, сразу снимает трубку. Но радость оказалась преждевременной: на том конце провода всего лишь включился определитель номера. Олег тихо выругался: технический прогресс, мать его так! А был ли раньше у Химика определитель? Кажется, был. Или... Идиот, был там определитель или не было, сейчас светиться совершенно незачем. По номеру телефона сыскари определят адрес звонившего с полпинка. И тогда... Тогда - тюрьма, ломка, дебилы-сокамерники. Надо было бросать трубку сразу после щелчка. Эта идиотская жара не дает возможности соображать.
      И незачем было думать о ломке. Вот, уже задрожали руки и ноги, сердце частит, как сумасшедшее, во рту сухо. Ладно, как-нибудь нужно продержаться хотя бы до полудня, а потом, если Лариска не вернется, он поедет в Камергерский переулок к Музыканту и возьмет сразу несколько доз. Придется переплачивать, но тут уж ничего не поделаешь, безопасность дороже. А сейчас нужно принять пару таблеток тазепама и запить коньяком. Это помогает пережить самое неприятное время. Может быть, он даже заснет. Это было бы вообще идеально!
      Почти полная бутылка коньяка обнаружилась в шкафу за видеокассетами. А вот с лекарством дело обстояло хуже. В Ларискиной аптечке нашлась упаковка с двумя сиротливыми таблетками успокоительного. Зато там было навалом простых белых коробочек с какими-то крохотными пилюльками. Черт его знает, что это было за лекарство! Вроде бы, Лариска ни от чего не лечилась и даже "колесами" не злоупотребляла: так, покуривала травку время от времени, так кто же теперь не курит? Только грудные младенцы, да старики в маразме.
      Олег взял на всякий случай одну из коробочек и поставил её на тумбочку возле постели. Иногда и простая валерианка помогает выйти из "пике". Он принял две таблетки тазепама, сделал большой глоток коньяка прямо из бутылки и с облегчением почувствовал, как отступает дрожь, успокаивается сердце, а на смену тревоге и какому-то животному страху наплывает блаженная, прохладная волна дремоты. И он со стоном окунулся в эту благословенную волну...
      - С тобой все в порядке? - спросила его Императрица.
      Она сидела возле его постели и по своей привычке покачивала ногой в изящной домашней туфельке, отделанной каким-то экзотическим мехом. Только Ирка способна в такую жару надеть меховые тапочки! Босиком ходить - это ниже её высокого достоинства.
      - Что ты тут делаешь? - поинтересовался он, без особой приязни. Зачем притащилась?
      Императрица лениво потянулась, блеснула зелеными глазами и фыркнула:
      - Что-то ты сегодня не в духе. Опять перебрал?
      - Заткнись, - устало ответил он. - Тебя не спросил.
      - И напрасно, - ответила она. - Я бы тебе дала хороший совет. Мне теперь все известно, миленький. Все видно.
      Он поискал глазами, чем бы запустить в дорогую супругу, но под рукой стояла только бутылка с коньяком, ещё наполовину полная. Не расходовать же драгоценный напиток на эту стерву. Впрочем, можно просто придушить. Слегка. Чтобы часочек полежала в отключке, а он пока соберется с мыслями и решит, что делать дальше.
      - Опять убить меня задумал? - равнодушно поинтересовалась Императрица. - Ну-ну. Может, по второму разу лучше выйдет.
      Олега внезапно обдала волна удушающего страха. Как она здесь оказалась? Он же убил её, да, точно, убил и даже растворил тело. Что за идиотские номера? Или... Или эта сумасшедшая опять подсунула вместо себя двойника? Да не может быть, он же сам отвозил труп Юлии за город и надежно припрятал на какой-то свалке. От него и костей-то, наверняка, не осталось, в такую жару...
      - Что молчишь? - осведомилась Императрица. - Задумываешь какую-нибудь очередную пакость? Кто тебе теперь помешал?
      Химик! Только теперь Олег понял, что единственный человек, способный свидетельствовать против него, это Химик. Его и нужно убрать. Поехать к нему, под каким-нибудь предлогом войти в квартиру и... И что? Отравить Химика вряд ли получится, он сам кого угодно отравит. Задушить? Здоровый мужик, просто так не дастся. Нужно его напоить! А потом, когда он уже ничего не будет соображать, утопить в ванне. Блестящий вариант, все решат, что человек спьяну полез купаться и у него по такой жаре сердце не выдержало. Правильно, нужно поехать к нему с Императрицей, на красивую женщину он обязательно клюнет. И её, кстати, можно будет утопить в той же ванне. И все, концы в воду!
      Олег даже хихикнул от восторга перед собственной изобретательностью, но тут же задохнулся при мысли о том, что он, кажется, сходит с ума. Он же убил Ирку, точно убил, ещё плакал потом почти сутки, потому что любил эту зеленоглазую дрянь, любил так, как никого ещё в жизни. Ну да, все правильно, так и было. Почему же она сидит тут как ни в чем не бывало, покачивает ногой, болтает глупости, подбивает его ещё на одно преступление? А-а, это не Ирка! Это Лариска, гадина, надела парик и притворяется Императрицей, хочет от него избавиться. Не выйдет, крошка! Мы ещё посмотрим, кто кого одолеет.
      - Ларка, кончай придуриваться, - прошипел он. - Я все понял, не зли меня, ладно? А то...
      - Какая я тебе Ларка, идиот? - отозвалась его собеседница. - Не узнал меня, зайчик? А теперь - тоже не узнаешь?
      Она наклонилась к нему поближе, обдавая запахом тяжелых, экзотических духов. Олег в ужасе закричал: у женщины не было лица! Гладкое белое пятно под копной каштановых волос. А распахнувшийся кружевной пеньюар обнажил... скелет. Крик перешел в вой и захлебнулся на немыслимо высокой ноте...
      Он подскочил на постели и огляделся вокруг безумными глазами. Комната была пуста, ветерок парусил тонкие занавески, а с улицы доносились обычные звуки города. Опять этот сон! Надо потребовать у Ларки свою долю и сваливать за границу. В санаторий, где лечили Ирину. Да к чертовой матери, лишь бы избавиться от этого ужаса.
      - Я её убил, - сообщил он в пространство. - В потустороннюю жизнь не верю. Слышишь, не верю. И перестань морочить мне голову.
      Звук собственного голоса окончательно вернул ему ощущение реальности. Десять часов утра. Три часа он кое-как протянул, осталось... Осталась целая вечность, если не явится проклятая Ларка! Черномор в своем логове раньше пяти часов вечера не нарисуется. А таблетки кончились. Попробовать, что ли, эти новые, без этикетки? Не станет же Лариска хранить в аптечке кучу яда! С ума его эти бабы сведут, честное слово. Завяжет, ни к одной близко не подойдет, с ними одна морока...
      И тут он вдруг вспомнил последнюю встречу с отцом. Это было так давно, что почти его не беспокоило. Его вышибли из военного училища "за неуставные отношения". Паскудство, какое, все этим занимаются, а попался он один. Дурак лейтенант спьяну проговорился о безотказном смазливом курсанте. Лейтенанта отправили куда-то в Тьмутаракань, а его просто выгнали с громким скандалом. Провели борьбу за чистоту рядов арии на высшем уровне.
      Отец, полковник, кадровый военный, постарел за три дня на двадцать лет. Встретив дома единственного, обожаемого сыночка, продолжение рода и надежду, он только и проронил:
      - Мерзавец. Лучше бы ты кого-нибудь убил. Баб не хватает? Ты мне больше не сын.
      Сказал батя, как отрезал. Действительно ведь отказался от сына, старый маразматик. Официально отрекся. Понятное дело, если бы сыночек девок трахал, то все нормально, молодая кровь играет, гусарские забавы, то-се. А ежели мужчин предпочитает... Тоже, открыли Америку: у Гитлера, вон, все солдаты в охранном полку были голубыми. Фрицам, выходит, можно, а русским нельзя?
      Олег торопливо схватил со столика коробочку и вытряхнул из неё пилюли. Одной, конечно, мало, пусть будут две. Для начала. Нужно посмотреть, что будет после этого снадобья. А ежели помрет, то, значит, так тому и быть: все лучше, чем вспоминать перекошенное от омерзения лицо родного отца и застывшую от ужаса и горя мать. К черту, всех к черту! Он сам справится.
      Внезапно он вспомнил, что Лариска уехала в Германию. С его же, кстати, Олега, подачи. Раньше, чем через три дня она объявиться не может просто по определению. Это ещё в лучшем случае, если все пройдет гладко. Хотя... почему, собственно, должны быть какие-то накладки? Не героин же она везет, на который теперь каждая собака реагирует. Вернется, привезет хорошие деньги, которыми вообще ни с кем теперь уже не нужно делиться. Вот тогда он и заживет в свое удовольствие! А пока нужно взять голову в руки и успокоиться. Еще выпить - и успокоиться, или хотя бы заснуть...
      Олег сделал большой глоток коньяка и замер, прислушиваясь к организму. Но ничего ровным счетом не произошло. Он подождал несколько минут, пожал плечами и принял ещё две таблетки. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
      - Милый, - раздался над его ухом незнакомый женский голос, - вытащи меня отсюда. Дай руку, а?
      Он даже не испугался. Просто повернулся и уставился на окликнувшую его незнакомку. Впрочем, почему незнакомку? Эту женщину он знал. Это Юлия. И он сам отвез труп на подмосковную свалку. Как же она исхитрилась оттуда выбраться? И его выследила: лежала себе тихонечко под Ларкиной кроватью, дожидалась подходящего момента. Дождалась...
      - Вылезай, - протянул он ей руку. - Что тебе надо?
      - Ничего, - ответила Юлия, отряхивая запачканную юбку. - Просто скучно. Да ты скоро сам все увидишь.
      Страха не было. Даже сердце билось удивительно ровно и спокойно. Олег взял бутылку и сделал глоток коньяка. Стало ещё лучше, мышцы как бы окрепли, исчезла боль во всем теле, а мысли сделались ясными и предельно логичными. Он поразился, насколько все просто в этом мире. И как он раньше этого не понимал? Умерла - и хорошо, значит, так на роду было написано, а то, что покойница вроде бы ожила, так это ещё лучше: нет трупа, нет уголовного дела.
      - Ага! - сказал он радостно. - Ты, значит, в порядке?
      - В полном, - лучезарно улыбнулась ему в ответ Юлия. - Меня прислали за тобой. Ты все уже сделал.
      Конечно, так он и потащится неизвестно куда с этой бабой. А вдруг её милиция подослала? Или... Или это опять штучки Императрицы? Господи, конечно же это она! Раздобыла одежду Юлии, подкрасилась, изменила голос... И теперь хочет заманить его в аквариум с пираньями. Скучно ей там одной, видите ли. Ничего, сейчас развеселится.
      - Как скажешь, дорогая, - ласково сказал он и взялся за нательный крестик, о котором вдруг вспомнил. - Изыди, сатана!
      Слова нашлись сами по себе, до сих пор он их ни разу не произносил, даже представить себе не мог, что придется. Но если эта дьяволица меняет обличия и пытается соблазнить его... Не выйдет!
      Юлия (или Императрица?) расхохоталась, поудобнее уселась в кресле и закинула ногу за ногу.
      - Я не сатана, дурачок! Оставь свой крест в покое. Скоро полетим...
      - Куда? - глупо спросил Олег.
      - В простор, - неопределенно ответила женщина. - Там хорошо, там нет крови, насилия, грязи... Там - пустота.
      "Что хорошего может быть в пустоте?" - пронеслось у него в голове. Но почти в ту же минуту он понял, что там действительно прекрасно. Что глупые люди даже не понимают, где искать счастье. Ему же открылась Истина, и теперь он точно знает: люди могут летать. Это просто. Это совсем ничего не стоит - нужно только приподнять свое тело над полом и повиснуть в блаженной невесомости, готовясь к настоящему полету в бездонном небе. В пустоте...
      Он действительно приподнялся и почти было собрался улететь, но тут какая-то сила снова придавила его к постели. Он протянул руку к женщине, чтобы та помогла ему освободиться от земного притяжения, но его рука прошла сквозь пустоту, а в ноздри ударил тошнотворный запах свежей крови. И опять чей-то крик - похоже, его собственный, - и опять чернота, дурнота, заходящееся от безумного ужаса сердце, и опять - пустая Ларкина комната, таблетки у изголовья и на две трети пустая бутылка коньяка.
      Он заставил себя посмотреть на часы: половина второго дня. Что же это было? Сон? Галлюцинации? Новый симптом ломки? В любом случае, несколько часов он был почти в порядке: ему было хорошо, голова работала ясно, он даже почти постиг смысл жизни. Нужно принять ещё несколько этих таблеток. Хуже не будет, теперь он точно знает. А может быть, именно в них его спасение? Вон сколько этих беленьких шариков в коробочке, а в аптечке ещё с полдюжины упаковок... Можно пересидеть тут, дождаться проклятую Ларку. Да просто прийти в себя и окончательно смыться.
      - Я в порядке, - сказал он вслух. - В полном порядке. Сейчас отосплюсь и все пройдет. Совсем пройдет. Я в полном порядке.
      Он же не слабак какой-нибудь, в самом деле! Не кисейная барышня, которой достаточно пустяка, чтобы слететь с катушек и наложить на себя руки. Как та девчонка, которая встречалась с одним парнем из их училища. Давно это было... Что это его сегодня на воспоминания потянуло?
      Молоденькая, хорошенькая хохотушка, души не чаяла в своем парне. А тот уже баловался наркотиками, но осторожничал, всего пробовал по чуть-чуть. Дружки подбили попробовать дать "дури" его девчонке, сами подглядывали из соседней комнаты. Здорово подействовало, та такое вытворяла... Потом стали забавляться с ней все по очереди, а то и все сразу, а он, Олег, снимал на видеокамеру. Сам он к девчонке больше пальцем не притронулся и вообще сумел смыться, когда компания разошлась во всю. Очень было весело, только девчонку через неделю из петли вынули. Поздно, правда. Городок небольшой, сплетни расходятся быстро, про наркотики мало кто понял, а вот спрос на девушку возник, что называется, ажиотажный. Копии записи продавали за приличные деньги. Барышня и сломалась. Он не сломается.
      Олег принял ещё несколько пилюль, запил остатком коньяка и блаженно вытянулся на кровати. Не нужен ему никакой Черномор, и вообще никто не нужен. В холодильнике точно есть бутылка водки, на сутки ему с таблеточками этими замечательными "топлива" хватит, а там будем посмотреть. И хватит дурацких воспоминаний, нужно думать о деле. Он - единственный наследник миллионов - забился в какую-то дыру и сидит в ней, чего-то опасаясь.
      Что ему боятся-то? Юлия мертва, Императрица - мертва, Лариска побоится рот раскрыть, потому что он тут же врежет ей по хавальнику, давно пора. Химик... Этому тоже невыгодно болтать, он замазан по самые уши. Нужно выходить из подполья, продавать дело и все остальное - дом, машины, барахло, - и сваливать за бугор. Там начнется новая, ослепительная жизнь, полная развлечений и наслаждений. Там за человеком не бегают легавые только потому, что человек любит отдыхать, а не работать...
      Откуда-то издалека донесся звонок и Олег не сразу сообразил, что это телефон. Лариска объявилась? Он заставил себя оторваться от блаженных грез и медленно снял трубку, но не произнес ни слова.
      - Алло, - послышался в трубке незнакомый мужской голос, - алло, отвечайте. Это с телефонной станции.