- Я никого не убивал! - истерично закричал Александр Николаевич. - Я её пальцем не тронул! Это все твои идеи, твои игры с наркотиками, твои дурацкие шуточки! Ты, ты предлагала её убить! Ты и будешь отвечать!
      Императрица посмотрела на него с холодным любопытством, не проявляя даже тени нервозности:
      - Так. Ты, оказывается, ещё больший слизняк, чем все остальные. Тоже мне, герой-любовник. Ладно, расслабься. Попробую уладить дело.
      Она снова достала мобильный телефон:
      - Папик, это я. У меня проблема. Нет, по телефону объяснить не могу. Ну, в общих чертах, произошла авария. Я, кажется, цела... Да, я тебе наврала, мы поехали совсем в другую сторону... Сейчас? Километрах в десяти от Боровска, проселок через лес. Да, буду ждать. Вот и хорошо, я же знала, что на тебя можно положиться. Пока. Да, поторопись, скоро стемнеет, а я не люблю темноту. Все, конец связи.
      Императрица убрала телефон, закурила очередную сигарету и сладко потянулась.
      - Вот и все, остается только подождать... Да, и оттащить нашу красотку подальше в лес, в Москву её везти я не собираюсь. Пропала - и пропала. Да и кто она была? Никто. А никого не ищут.
      - Но ведь её последнее время видели рядом с тобой, - несмело сказал Александр Николаевич, холодея от одной мысли о том, что придется касаться мертвого тела. А потом надо будет возвращаться в Москву, по-прежнему встречаться с Ириной, жить, как ни в чем не бывало... Господи, в какой же кошмар он вляпался!
      - Рядом с тобой её тоже видели, - отпарировала Императрица. - Как и меня, впрочем. Ты же её любовник, а я - только подруга. Интересно было бы послушать твои объяснения следователю. Ты преспокойно улегся в постель к подруге твоей любовницы, причем на её глазах, да ещё снабжал наркотиками. Красивый букет получается. Лет на пятнадцать, если хорошего адвоката нанять.
      - А у тебя... - начал было он, но Ирина резко его оборвала:
      - А у меня и адвокаты прекрасные, и денег навалом, только тебя это мало касается. Или ты хочешь, чтобы я ещё и адвоката тебе оплачивала? В перечне услуг альфонсов такая графа не значится.
      - Как ты смеешь... - взвился Александр Николаевич, но Императрица снова перебила его:
      - А кто же ты, деточка? Может, другим бабам ты и платил - Марианна мне кое что рассказывала о твоей щедрости. Но что касается меня... Ладно, замнем для ясности. Давай, пошевеливайся, надо труп вытащить из машины. Да двигайся же, черт тебя побери! Помощникам моего супруга совершенно не обязательно видеть, кого именно ты укокошил.
      С огромным трудом, превозмогая страх и брезгливость, Александр Николаевич выволок оказавшееся вдруг страшно тяжелым тело Марианны из "Джипа" и положил на обочину. Императрица достала из "бардачка" тонкие перчатки, натянула их на руки и скомандовала:
      - Бери её за плечи, а я возьму за ноги. И вперед, за мной. Ногами вперед.
      Его передернуло от неуместной и циничной двусмысленности, он едва сдержался, чтобы не послать эту выхоленную, самоуверенную стерву по хорошо известному в России адресу, но... что потом? Она же просто бросит его со всеми проблемами, да ещё и милицию натравит, с неё станется. А может... А может стукнуть её сейчас камнем по голове, сесть в "Джип" - и ищи ветра в поле. Где один труп - там и два. Дурак, она же сообщила супругу, где находится, его молодчики перевернут окрестности в радиусе десяти километров, да ещё километр под землей проверят - на всякий случай. Нет, нельзя её убивать... Да разве он сможет - убить?
      Они отнесли Марианну за невысокий кустарник метрах в двадцати от дороги. Ирина кивком указала на небольшой, полузаросший ров в земле по-видимому, остаток окопа, которых в этих местах когда-то было видимо-невидимо.
      - Туда. И присыпь её чем-нибудь. Ветками, что ли. Или листьями... А я пойду в машину.
      Она уже сделала несколько шагов по направлению к дороге, как вдруг остановилась и через плечо бросила:
      - Сумочку её проверь. Не хватало, чтобы эта шлюшка паспорт с собой таскала. Или твою фотографию...
      Ремешок маленькой, модной сумочки был плотно обернут вокруг кисти Марианны. Преодолевая брезгливость, Александр Николаевич освободил сумку, открыл её и убедился, что Императрица, как всегда, была права: паспорт там лежал. Но больше ничего интересного не обнаружилось, кроме ключей, которые он тут же забросил подальше в кусты. Поднес к паспорту зажигалку и внимательно проследил, как пламя превращает основной документ бывшего советского, а ныне российского гражданина в кучку пепла. Вот и все. Прощай, Марианна...
      К машине он возвращался так, будто к каждой ноге у него было привязано по ядру. Не хотелось видеть Императрицу, говорить с ней, вообще ничего не хотелось. Кроме одного: каким-то волшебным образом оказаться в собственной комнате и обнаружить, что весь этот кошмар ему просто приснился. Бред. Игра больного воображения. Но волшебства не произошло, только разговаривать с Ириной ему не пришлось. То, что он несколько минут назад бессознательно воспринял как стрекот какого-то насекомого, превратилось в треск, а потом в гул. Над дорогой бреющим полетом пронесся блестящий вытянутый корпус мини-вертолета. Оперативно, однако, действуют люди Босса.
      Вертолет сделал пару кругов, завис над дорогой и приземлился. Из него выскочил дюжий охранник и почтительно отворил вторую дверцу, из-за которой появился небольшого роста мужчина, почти карлик, лысый и в темных очках. Ирина затоптала очередную сигарету и пошла навстречу прибывшим.
      - Папик! - пропела она. - Как хорошо, что ты сам прилетел. А то я уже по тебе соскучилась. Видишь, это любовник Марианны, никак в себя прийти не может, что угробил её. Жалко человека, правда?
      Мужчина снял темные очки и устремил на Александра Николаевича такой злобный и холодный взгляд, что у него ноги подкосились. Это, без всякого преувеличения, были глаза убийцы, причем убийцы-маньяка. Стоявший за ним секьюрити выглядел ничуть не более дружелюбно.
      - Так, - проскрипел коротышка, - угробил, значит, девочку? А в тюрьму не хочешь? Правильно соображаешь. Только имей в виду вот ещё что: сейчас я заберу отсюда свою супругу, а ты на всю оставшуюся жизнь забудешь, что когда-то был с ней знаком. Если, конечно, хочешь жить. Никакой Марианны мы не знаем, никогда в глаза её не видели, никаких дел с ней не имели.
      - Естественно, - как бы даже недоуменно произнесла Императрица, но супруг отмахнулся от нее, как от докучливой мухи:
      - Ты тоже помолчи. Сегодня же отправлю в санаторий - только подальше отсюда. По тебе давно швейцарская клиника плачет, вот там и отдохнешь, а заодно посидишь в карантине, устал я от твоих выходок. Давай в вертолет, быстро.
      Александр Николаевич понял, что все обстоит ещё хуже, чем он думал до этого:
      - Ирина! Но вы же не можете... Я же тебе... то есть вам...
      Лицо женщины искривилось в неприятной гримасе, она повернулась к любовнику и сказала почти по складам:
      - Мразь. Дебил. Ты бы хоть поучился, как настоящие мужчины поступают. Вот мой муж меня любит. А ты... Не было тебя в моей жизни, ты мне даже не снился.
      Она стремительно пошла к вертолету, а коротышка задержался ещё на пару минут, чтобы расставить уже все точки над "и".
      - Даю тебе три часа форы, недоносок. Через три часа машина будет объявлена в розыск. Моли бога, что сейчас мне некогда с тобой возиться, надо Ирину спасать. И запомни: моя жена никогда и ни в чем не будет виновата. Здесь её просто не было. Она со вчерашнего дня - в Цюрихе. И помалкивай, если...
      Он не закончил фразу, но все было и так ясно. Вертолет взмыл в небо, а Александр Николаевич так и остался стоять возле "Джипа", не в силах сделать ни одного движения и ощущая только противную дрожь в ногах и холодный пот на спине. И вдруг его осенило.
      Алина! Нужно позвонить Алине. Только она сейчас в состоянии вытащить его из этого кошмара. С её интуицией, с её предвиденьем, с её умением находить выходы из безвыходных ситуаций. В конце концов, она его может даже пока спрятать, а там видно будет. Только бы она была дома! Только бы никуда не отлучилась!
      - Алина, - сказал он, услышав в трубке знакомый низкий и хрипловатый голос, - мне нужно с тобой встретиться. Пустяки: забрать у меня ключи от моей тачки, а потом, когда-нибудь, перегнать её к твоему дому. Да бабы достали... Да, хочу на какое-то время лечь на дно. Давай в Царицынском парке со стороны моста. Поговорим, а потом посидим в ресторанчике, он там славный, уютный. Через два часа, Хорошо? Алина, за мной не пропадет, ты же знаешь. Ну, до встречи...
      Он уселся в "Джип" и увидел, что на коробке передач сохранились следы запекшейся крови. Его передернуло, но делать было нечего, время, как говорится, пошло. Ах, да, у этой стервы в машине всегда был отличный бар: рюмочка чего-нибудь крепкого ему совершенно не помешает. Да, бар классный, даже шампанское во льду охлаждается. Ну, эта газировка ему сейчас совершенно ни к чему, а вот "Гран-Маринье"... Прекрасно, именно то, что нужно. Уже не так пахнет в машине пряными духами Императрицы, уже выветрился сладковатый запах любимой туалетной воды Марианны. А ветер по дороге очистит салон совсем. Вперед!
      Через полчаса действие спиртного ослабело. Но он чувствовал, что никогда ещё не вел машину так уверенно, как сегодня, что он совершенно трезв и может позволить себе ещё одну рюмочку. Или две. Главное, не превышать скорость, не привлекать внимание досужих милиционеров. Впереди уже сияют огни Москвы, скоро Кольцевая дорога, нужно свернуть направо, доехать до Бирюлево, а там уже он почти на месте. Как удачно вышло, что одна из его прежних пассий прямо-таки обожала Царицынский парк и он досконально изучил это место. Никогда не угадаешь, что и когда может в жизни пригодится. Так, вот и мост через пруд. До назначенного времени минут десять, Алина очень пунктуальна, так что можно расслабиться и выпить еще, тем более, что в бутылке и осталось-то всего на одну рюмку благородного напитка. Ничего, когда он провернет задуманную операцию, он почаще будет пить дорогой французский коньяк. Себя надо баловать.
      Серый "Жигуль" Алины он заметил, когда машина уже припарковалась рядом с "Джипом". Женщина выходить не спешила, тогда он сам вылез наружу и галантным движением распахнул дверцу автомобиля своей приятельницы.
      - Рад тебя видеть, дорогая, - проворковал он, протягивая руку. Спасибо, что откликнулась.
      Алина потянулась было к нему и тут же отпрянула назад:
      - От тебя смертью пахнет! - прошептала она.
      Он расхохотался:
      - Смертью? Дай бог, чтобы от всех пахло именно такой смертью. Это французский коньяк, Алиночка. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? Тут потрясающий бар...
      Алина вышла наконец из своей машины и медленно обошла вокруг "Джипа".
      - Откуда у тебя это? - спросила она бесцветным голосом.
      - Дали поносить, - дурашливо усмехнулся он. - На время.
      - И на какое же время?
      - Не все ли тебе равно? - отмахнулся он.
      В присутствии Алины, да ещё после бутылки коньяка жизнь казалась ему прекрасной, а от досадных мелочей можно было просто отмахнуться. Переживать неприятности по мере их поступления.
      - Зачем я тебе понадобилась? - сухо спросила женщина. - Ты пьян? Что ты вообще натворил?
      Александр Николаевич подхватил её под руку и повел в сторону пруда, где в это время уже почти не было гуляющих горожан.
      - Меня будут искать, - сообщил он патетическим шепотом. - По подозрению в убийстве и угоне автомашины. Но я никого не убивал, а машину мне дали...
      - Поносить, - саркастически заметила Алина. - Мне-то хоть не ври, солнце мое. Я ведь все равно узнаю правду.
      - Ну да, ты же у нас ясновидящая! Чем больше денег платят, тем яснее видишь.
      Его явно заносило, но он уже не владел собой. Хмельное вдохновение уступало место тревоге и злости на всех и вся. Хотя и сейчас он ещё понимал, что с Алиной ему ссориться - глупее глупого. Она сейчас его последняя надежда.
      - Прости, пожалуйста, у меня неприятности. Не хотел тебя обидеть. Но я действительно никого не убивал...
      - От тебя пахнет смертью, - упрямо повторила Алина. - Мне тяжело рядом с тобой. Что ты от меня хочешь?
      - Помощи, - почти смиренно ответил он. - Вот ключи от моей машины. Она стоит на Арбате, в Малом Власьевском переулке, недалеко от салона красоты. Забери её, пожалуйста, поставь в свой гараж. Там, в багажнике, целое состояние. Мы с тобой будем обеспечены на всю жизнь.
      - Мы с тобой? - медленно переспросила Алина. - С каких это пор ты связываешь со мной дальнейшую жизнь? И что это ещё за сокровище у тебя в багажнике. Ты что-нибудь украл?
      - Ну, знаешь! - вспыхнул он. - В каких ещё преступлениях я, по-твоему виновен? Говори сразу.
      - Не знаю, - покачала головой Алина. - И знать не хочу. Я выполню твою просьбу, но, учти, в последний раз. Позже заберешь машину - и забудь о моем существовании. Я больше не желаю участвовать в твоих сомнительных делишках и плести всякие небылицы твоим женщинам, чтобы ты имел возможность с ними познакомиться и переспать. Не желаю изображать цыганку, когда тебе приходит такая фантазия. Тем более, что платишь ты за этот маскарад просто смешные деньги. Или отдариваешься побрякушками, которые то ли где-то позаимствовал, то ли тебе их подарили... за любовь. С меня хватит. Давай ключи и мы расходимся.
      Он вложил ей в руку ключи от автомашины, повернулся, чтобы уйти, и понял, что идти ему, в общем-то, некуда. Разве что в свою коммуналку - так там его в два счета обнаружат, да ещё соседи будут под ногами путаться.
      - Алиночка, - искательно попросил он, - а можно мне у тебя пару деньков побыть? В гостиной, на диванчике. Я не помешаю. Ну, пожалуйста.
      Алина яростно фыркнула:
      - Я сказала - все! Проси, не проси, ничего не получишь, кроме того, что я обещала. И не скрипи зубами, не боюсь я тебя, понял? Кого ты там убил - не знаю, но со мной у тебя это не пройдет. У меня, как у кошки, две жизни. И вспомни, что я тебе один раз говорила, когда ты меня погадать упросил: трех дам погубишь, на четвертой споткнешься, сам сгинешь. Прощай, солнце мое. Сам под смертью ходишь, так других туда не втягивай. Уходи!
      Она стояла к нему спиной, гордо выпрямившись и уперев руки в бедра. Он сам не понял, как в его руке оказался тяжелый камень, и точно со стороны наблюдал, как этот камень со всей силой опустился на затылок Алины. Она упала без единого звука, а он выдернул из её руки ключи от своей машины, толкнул ещё теплое тело в обрыв, вниз, к пруду и, не дожидаясь всплеска воды, бросился к тому месту, где оставались машины. Слава Богу, там никого не было. Он прыгнул в машину Алины, нашел "хвост" - пучок проводов от замка зажигания и выдрал его целиком из-под кожуха. Красный провод - всегда от стартера - замкнул на массовый, ещё не остывший движок зачихал, схватился поехали!
      Куда вот только поехали? Домой. Не в коммуналку, а домой, к семье. Там его не будут донимать расспросами, там ему приготовят ванну, дадут крепкого чая, а может, и покрепче что-нибудь найдется, и вообще будут рады, что он наконец-то возвратился из своей трудной и опасной командировки. Утро вечера мудренее, придумается что-нибудь. Не может быть, чтобы не придумалось.
      Главное - свидетелей не осталось. Ни прямых, ни косвенных. Вот это действительно главное.
      Глава шестнадцатая.
      В то утро мне предстояло переделать массу дел: купить свою долю продуктов для намечавшегося у Елены "девичника" в честь выздоровления Милочки, а также что-нибудь в собственный дом, потому что последние дни выдались напряженными, я по двенадцать часов сидела у компьютера и все-таки исхитрилась сделать работу в назначенный срок. Зато есть в доме было, прямо скажем, нечего, поскольку Андрей носился по своим хлопотным сыщицким делам и ничем помочь мне не мог, а вернувшись домой, падал на тахту и засыпал, как убитый, о еде даже и не заикаясь. Что лишний раз подтверждает справедливость французской поговорки: "Кто спит, тот обедает".
      Первым же делом нужно было отвезти рукопись в издательство, чем я и занялась спозаранку. Потом вернулась в родной спальный район и накупила на рынке килограмм двести всякой всячины, которые с трудом дотащила до дома. Утешала я себя при этом тем, что за мной обещала заехать Галка, что-то делавшая в моем районе в сфере своей архитектуры, так что к Елене я поеду с комфортом, на машине, как белая женщина.
      Зайдя в подъезд, я, как всегда, попыталась решить несколько задач одновременно: снять перчатки, нажать на кнопку лифта и достать ключи от квартиры. Когда мне это - частично! - удалось (то есть избавиться от перчаток и запустить подъемный механизм), выяснилось, что обе тяжеленные сумки с продуктами намертво врезались мне в ладони и посему нет никакой возможности открыть боковой карман той сумки, которая висела у меня через плечо, чтобы вытащить ключи. В результате я взмокла, как мышь под метлой, и пока добралась до родного седьмого этажа была на грани нервного срыва.
      Дверь лифта наконец открылась, я вывалилась на лестничную площадку, да так и застыла с открытым ртом в состоянии полного ступора. У моей двери находился Масик собственной персоной. Одной рукой он ожесточенно давил на кнопку звонка, а другой - дубасил в эту же самую дверь. Стальную, между прочим.
      Обернувшись на шум лифта, Масик продемонстрировал мне совершенно искаженное бешенством лицо, что явно не предвещало ничего хорошего. Таким я его ещё никогда не видела - скорее, он страдал некоторой ограниченностью мимики, - и в моей непутевой голове молнией пронеслись все предостережения Андрея.
      - Что это значит? - раздался даже не крик, а какое-то полурычание, полушипение. - Как ты могла уйти, если я должен был прийти к тебе? Ты должна была готовиться к моему приходу...
      - Что? - только и смогла я спросить.
      Слов, как таковых, у меня не было. Остались одни буквы, из которых я выбрала наиболее приличные.
      - Ну краситься там, одеваться... Готовиться!
      Тут взгляд Масика упал на сумки, которые я так и держала в онемевших руках, и взгляд его несколько смягчился, а лицо обрело прежнее неподвижно-надменное выражение, которого я не боялась.
      - А, я все понял! - объявил он. - После загса нужно будет отметить. Это ты правильно решила. Что купила? Шампанское взяла?
      Я, наконец, обрела полноценный дар речи:
      - Какое, черт побери, шампанское? Какой загс? Ты что, совсем с ума сошел? Почему ты сваливаешься мне, как снег на голову, да ещё устраиваешь какой-то детский крик на лужайке? Приперся сюда без звонка - терпеть этого не могу! - да ещё дверь ломаешь...
      - То есть как это не звонил? - снова побагровел Масик. - Я тебе с утра оставляю на автоответчик сообщения, что мы сегодня идем в загс...
      - Зачем? - тупо спросила я.
      Ответ меня мало интересовал: мне стало вдруг по-настоящему страшно. Глаза моего экстравагантного поклонника стали просто безумными: в таком состоянии я его никогда ещё не видела. Я судорожно стала вспоминать все, что когда-либо залетало в мою голову относительно правильного поведения с психически неадекватными особями в момент возбуждения, но сообразила только, что надо говорить как можно спокойнее, даже где-то равнодушно. Чтобы не провоцировать, стало быть, на дальнейшие эксцессы.
      - Я не прослушивала ещё автоответчик: очень рано ушла из дома. Не ждала никаких звонков, вот и ушла...
      От монотонности моего голоса в сон стало тянуть даже меня самое. Масик вроде бы слушал меня почти внимательно и цвет лица у него постепенно приходил в норму.
      - Мы ведь с тобой поссорились, верно? Ты мне сказал, что у тебя есть девушка Анна, в которую ты влюбился. Больше с тех пор ты мне не звонил. Почему теперь загс?
      Последняя фраза была совершенно лишней, в чем я не замедлила убедиться:
      - Анна замужем. Все или замужем, или женаты. Один я не замужем и не женат. Мы с тобой поженимся. У неё есть муж, у тебя есть муж, у меня будет жена. Мы все сравняемся. Я за тобой уже давно ухаживаю, мама о тебе знает и одобряет мой выбор. Ты же все равно моя невеста. А наша ссора в парке - это ерунда. Мне мама все объяснила. Ты просто приревновала меня к Анне. А раз ревнуешь, значит - любишь. Теперь нам надо пожениться. Я даже кольцо приготовил. Мне его Анна дала, а я решил тебе подарить...
      Он стал рыться в карманах и, к моему неописуемому ужасу, протянул мне какое-то кольцо. Слава Богу, не обручальное... то есть, ничего хорошего и в этом, конечно, не было. Пока я судорожно пыталась найти нужные слова, Масик сделал шаг вперед и хотел схватить меня за руку. Тут я очнулась от шокового состояния, стукнула своего новообретенного "жениха" по руке так, что кольцо покатилось по лестничной площадке и разразилась темпераментным монологом, начисто забыв, что нужно говорить медленно и спокойно. Если честно, почти орала:
      - Не трогай меня! Ты меня достал! Ты сумасшедший, никуда я с тобой не пойду! И вообще я замужем, я тебе тысячу первый раз говорю, что у меня есть муж, я его люблю! Не хочу тебя больше видеть, отстань от меня, сделай так, чтобы я тебя долго искала и не нашла! Не думала я тебя ни к кому ревновать, хоть к Анне, хоть к Ханне, хоть к Марье Иванне! Мне по барабану, наконец, с кем ты встречаешься и что ты вообще делаешь! Убирайся и никогда больше не приходи!
      - Анна! Она меня любит, а не мужа! А он её где-то прячет. Но я найду её и убью! Ты ещё увидишь! Ты ещё пожалеешь! - Масик, в свою очередь, разорался так, что даже начал слюной брызгать. - Мы все равно будем вместе! Анна! Я убью твоего мужа! И мы опять будем вместе!
      Кому он это кричал? По-моему, он уже принимал меня за другую - за эту самую красотку Анну. А может быть, за кого-то еще.
      Вдруг Масик сорвался с места и, продолжая что-то выкрикивать, помчался вниз по лестнице. Я обессилено привалилась к себе и, не веря собственным ушам, слушала удаляющиеся прыжки и крики, а потом внизу гулко бухнула входная дверь. И наступила тишина.
      Удивительное дело! Ни одна дверь в подъезде не открылась, никто не поинтересовался, что за странные, дикие звуки несутся с седьмого этажа. На редкость нелюбопытный народ пошел, право.
      Очнувшись, я поторопилась скрыться за спасительной дверью своей квартиры - мой дом, он, как ни крути, действительно моя крепость, - чтобы уже оттуда в случае чего вызвать милицию. Пока отпирала дверь, под ногу мне попало что-то твердое. Кольцо! Я подняла его, машинально сунула в карман (не валяться же ювелирным изделиям на лестничной площадке!) и укрылась в спасительной тишине и одиночестве своих апартаментов. Только заперев за собой дверь, я обнаружила, что обе сумки у меня висят на одной руке, причем их ручки чуть ли не вросли в мою многострадальную ладонь. Как я при этом исхитрилась что-то делать руками - уму непостижимо. Действительно, возможности человеческого организма в экстремальных ситуациях изучены ещё далеко не до конца.
      Отдышавшись и восстановив кровообращение в кистях рук, я прошла в кухню к окну и начала рассматривать злополучное кольцо. К счастью, его скорее можно было бы отнести к разряду бижутерии, нежели к драгоценностям: такие перстни, получше или похуже, десятками продают на московских художественных ярмарках или вернисажах. Красивый, большой зеленый камень, без граней, с каким-то тонким рисунком. И что мне теперь делать с этой "ювелиркой"?
      Лучше всего, конечно, просто вернуть... Черт, дело в том, что это далеко не просто. Встречаться с ним ещё раз - таких потрясений я больше не выдержу, спасибо, не надо. Позвонить его маме? Как бы не факт, что и она оценит ситуацию адекватно. Ладно, подожду, может, успокоится мой неизбывный...
      Тут мне померещился какой-то шум на лестничной площадке и я на цыпочках прокралась к двери. Заглянула в глазок - никого. Нервы, нервы. Но вообще-то после таких сюрпризов нервы могут не выдержать даже у суперхладнокровного удава. Ладно. Оставлю кольцо пока у себя, покажу Андрею, посоветуюсь. Может быть, он его и вернет? А что, мысль интересная.
      Но ещё интереснее ничего не рассказывать, а просто надеть это кольцо на сегодняшний вечер - заметит Андрей или нет? Порой у меня складывалось впечатление, что ему было совершенно по барабану, во что одета его подруга, удосужилась она подкраситься и сделать прическу или несколько дней сидит дома немытая и нечесаная, заканчивая очередной перевод. Ну, умытая, конечно, и причесанная, но так, для порядка. Вот Павел, кстати, сразу замечает, если на его Милочке появляется что-то новое или меняется цвет лица. Любит... А - Андрей?
      Решено! Проверю сегодня же, кто я ему: любимая женщина или портянка. Надену черную водолазку и зеленую юбку. Прекрасный фон для этого кольца, Галка обязательно заметит и одобрит. Кстати, пора начинать собираться, иначе моя пунктуальная подруга с меня шкуру сдерет - и будет права.
      Я лихорадочно начала собираться: перекладывать те продукты, которые предназначались для дома, из сумок в холодильник, а остальные - складывать покомпактнее, наводить на себя марафет и писать Андрею записку о том, где я буду находиться в ближайшие несколько часов, чтобы он меня не потерял. Он стал такой рассеянный, что иногда даже меня в этом деле переплевывал. Впрочем, понять было можно: убийство тети Тани оставалось нераскрытым, у Павла - трагедия на личном фронте.
      Когда до приезда Галка оставались считанные минуты, оба друга явились, как снег на голову, и объявили, что намерены весь вечер просидеть тут и поработать головой, а не ногами. А поскольку, кроме головы, им ещё требовался телефон, то они очень резонно рассудили, что нечего звонить по бешено дорогому мобильнику, а следует воспользоваться пока ещё практически бесплатным домашним телефоном.
      - Да и есть очень хочется, Наташенька, - довершил объяснения Андрей.
      У меня буквально опустились руки.
      - Мальчики, сейчас за мной приедет Галка. Мы же собрались устроить "девишник". Я не успею...
      - Ладно, - вздохнул Андрей, - сейчас сбегаю в магазин...
      - Не надо! - быстро сказала я. - Продукты закуплены в невероятных количествах, холодильник ломится. Я приготовить не успеваю...
      - Да что ты, в самом деле, Андрюша, - недовольно сказал Павел, неужели два мужика при наличии продуктов помрут с голоду? Все приготовим за несколько минут. А Наташа пусть едет, в конце концов, мы же не предупредили...
      - Ты настоящий рыцарь, Пашенька, - восхищенно сказала я. - Если бы не Андрей, я бы тебя, ей-богу, полюбила бы смертельной любовью. На всю жизнь.
      - Тогда это не надолго, - усмехнулся Павел. - Ты бы меня своими шуточками за месяц бы на тот свет отправила. Так что все к лучшему.
      В этот момент раздался звонок в дверь. Галка прибыла секунда в секунду, как самолет компании "Эр-Франс".
      - Есть какие-нибудь новости? - спросила она с порога у наших Пинкертонов. - Наташка, чашку кофе! Полжизни не пожалею, иначе до вечера не доживу. Ноги гудят и вообще... Мальчики, не обращайте внимания, понимаю, что веду себя неприлично, но похожу босиком... Так есть новости?
      - Кое-что... - начал было Андрей, но Павел его перебил:
      - Пока - ничего определенного. Вот поработаем сейчас, помозгуем, сделаем несколько телефонных звонков. Тогда, может быть... Вечером заедем за нашими дамами, если будут новости - сообщим. А нам кофе будет?
      - Будет, - ответила я и стала собирать на стол.
      Когда все расселись, я вспомнила про кольцо, демонстративно положила руку на стол и поиграла пальчиками. Андрей, естественно, даже ухом не повел.
      - Откуда у тебя это кольцо? - услышала я голос подруги.
      Молодец Галка. Хоть она заметила. Но что за странная постановка вопроса: неужели мне никто и подарить не может?
      - Когда тетя Таня успела его тебе подарить? Какое счастье, что хоть оно у тебя осталось!
      Я онемела. При чем тут тетя Таня?
      - При чем тут тетя Таня? - спросила я уже вслух.
      - Как при чем? Это же Тарасовское кольцо. Второго такого же не может быть, потому что не может быть никогда. Сними. Я посмотрю поближе.
      Я протянула ей кольцо.
      - При чем здесь Тарасов? - попытался тоже разобраться в ситуации Андрей. - Он же, если не ошибаюсь, архитектор, а не ювелир.
      - Так я же и рассказываю. У тети Тани надвигался юбилей, хотелось подарить что-нибудь особенное, вот Тарасов и достал у знакомых художников. Так почему и когда тебе его тетя Таня подарила? Вы вроде бы не особенно с ней близки были...
      - Она мне его и не дарила, - выдавила я из себя первую фразу признания.
      - Тогда где ты его взяла? - резко спросила Галка.
      В комнате внезапно воцарилась гнетущая тишина, как перед грозой, все смотрели на меня, а я словно онемела. В голове металась только одна мысль: опять я во что-то вляпалась. Что же это за судьба у меня такая?! В кухне с резким щелчком включился холодильник и в тишине этот звук прозвучал как пистолетный выстрел.
      - Мне его подарил Масик, - почему-то шепотом сказала я.
      ......................................................................
      В машине у Галки по дороге к Елене мы долго молчали. Потом я тихо сказала:
      - Гал, а Гал! А может, ты сама Лене про кольцо скажешь, а? Я боюсь. А вы все-таки сестры, хоть и двоюродные. Скажешь?
      - Ладно уж, трусиха, - великодушно отозвалась Галка. - Выручу тебя на этот раз, пользуйся моей добротой.
      Когда все расселись, и стали накладывать себе закуски и наливать напитки, я вдруг услышала Галкин голос:
      - Лен, только я тебе хочу сказать одну вещь... ты не волнуйся. Понимаешь, к Наташе каким-то образом, не будем сейчас разбирать, каким: этим займутся наши мужчины, попало кольцо тети Тани. Наталья, давай его сюда.
      Я покорно вытащила из сумочки злополучное ювелирное изделие.
      Глаза Елены наполнились слезами, она взяла кольцо в руки, которые заметно дрожали и долго-долго смотрела на него. Мы молчали.
      - Да, это любимое мамино кольцо. Хоть что-то уцелело... Найти бы этих воров, - вдруг взорвалась всегда сдержанная Елена, - кажется, собственными руками убила бы. Носит же земля таких!
      - Еще и не таких носит, - утешила я её.
      - А тебе откуда это кольцо досталось? - спросила Елена.
      - Масик подарил... Ох, черт! Он вякнул, что ему Анна... то есть Марианна дала. Я же говорила: она все и стащила! Ее прощальный поклон...
      - Похоже на то, - устало вздохнула Елена. - Саму бы Марианну отыскать... Масика, судя по всему, спрашивать бесполезно.