- Ну и что? Уникальная отмазка: пострадавшую от кражи в ней не заподозрят.
      - Наташа, ты слишком много пропускаешь через себя детективной литературы, - выложила Елена почти неизбежный в подобных ситуациях аргумент. - Путаешь вымысел с реальностью.
      Естественно! Как только я пытаюсь сделать хотя бы шаг влево или вправо от тупой и скучной тропы реальности, кто-нибудь обязательно подстерегает меня с дубиной здравого смысла. А между тем только полет фантазии позволяет людям добиваться какого-никакого прогресса в своем развитии. А так же раскрытия некоторых преступлений. Метод дедукции сам по себе очень хорош, но без развитого воображения - грош ему цена в любой день, а не только в пресловутый базарный.
      - Завтра похороны, - всхлипнула Елена, - а тут приходится черт знает о чем думать. Вы приедете, конечно?
      Я поежилась. Как и всякий нормальный человек, похороны я не слишком уважаю.
      - Конечно, приедем, - излишне бодро откликнулась я. То есть мы с Андреем обязательно будем. А у Павла я не спрашивала...
      - Ты спроси, - тоскливо сказала Елена. - У Санечки срочная командировка, он сегодня вечером уехал прямо с работы. Гроб нести будет некому, из мужчин один Тарасов.
      Еленин муж вызывал у меня все меньше и меньше симпатий. Можно, конечно, не любить тещу, никого это не удивит. Но не присутствовать даже на похоронах... воля ваша!
      Я попросила Елену подождать у телефона и пошла в комнату, где мужчины увлеченно возились с компьютером.
      - Павел, Лена спрашивает, сможешь ли ты завтра...
      Павел поднял голову и посмотрел на меня с удивлением:
      - По-моему, это даже не обсуждается. Даже если бы я познакомился с Аленой лишь сегодня, в таком деле, как похороны, лишних мужчин не бывает.
      - А лишних там и нет, - ответила я. - Распрекрасный супруг Елены сегодня отбыл в срочную командировку. Похороны тещи уважительной причиной не считаются.
      Я не стала дожидаться реакции Андрея и Павла на эту новость. Вернулась на кухню и снова взяла телефонную трубку:
      - Павел сказал, что этот вопрос даже не обсуждается...
      - Он прав, - вздохнула Елена. - Зачем ему эта докука людьми?
      - Не обсуждается в том плане, что он, конечно же, будет.
      Повисшая в телефонной трубке пауза была красноречивее любых слов.
      Мы договорились с Еленой о том, что они завтра поедут в Белые Столбы за телом тети Тани на машине Галки, а мы - либо втроем, либо вчетвером, если объявится Милочка и изъявит желание принять участие в печальной церемонии, - приедем на машине Павла. Катафалк приедет прямо туда, а оттуда - кортежем - на кладбище.
      - Ну, до завтра, - подвела Елена итог. - Сейчас Галка приедет, поможет готовить. А то я вообще одна осталась. Хотя на Марианну и не рассчитывала, но...
      Возможно, я эгоистка, но предлагать помощь не стала. Машины у меня нет, добираться до Елены довольно далеко, да и Андрей наверняка не одобрил бы моего стремления испариться из дома на ночь глядя. Времена нынче веселые.
      Я вернулась в комнату и услышала конец фразы, произнесенной Павлом:
      - Хотелось бы мне посмотреть на этого замечательного Санечку.
      - Зачем это? - поразилась я.
      - Для полноты информации, в основном. Алкоголик Колян - версия, конечно, совершенно замечательная. Но я не снимаю подозрений ни с кого: ни с твоего Масика, ни с мужа Алены, ни с неё самой, если хочешь знать.
      - Ты что - спятил? - вытаращила я на него глаза. - Зачем Лене было убивать тетю Таню?
      - Хочу верить, что незачем. Но мать мешала её супружескому счастью. Поверь моему опыту, Наташа, за это иногда убивают.
      - Но не Лена же!
      - Почему? Потому, что она - двоюродная сестра твоей подруги? Или - моя бывшая жена?
      - Может быть, это я убила тетю Таню? - взорвалась я.
      Хладнокровный профессионализм Павла меня просто взбесил.
      - Это вряд ли, - флегматично заметил Андрей. - Хотя алиби у тебя на время убийства в общем-то нет. Только твой рассказ о том, как ты ездила по делам в центр Москвы. Причем ездила значительно дольше, чем того требовалось. И я не знаю, в котором часу ты уехала из дома: меня не было.
      - Ты что, издеваешься?
      - Вовсе нет, уважаемая Агата Кристи. Объясняю тебе механику следствия. Но чтобы ты перестала кипятиться, скажу: у Елены-то как раз алиби есть. Она всю пятницу просидела у себя на работе, отлучалась пару раз на десять минут - и только.
      - А Павел...
      - А я этого Павлу ещё не успел рассказать. Алиби есть у Максима - его в Москве уже не было, когда произошло убийство, да и улетел он не один и не частным рейсом - в Шереметьево все данные имеются, хотя можно было и не проверять, в общем-то...
      - Когда ты все это успел узнать?
      - Попросил кое-кого из ребят помочь по старой памяти. Дело-то пустяковое. А вот у Санечки алиби нет. Про Масика даже говорить не хочу: и так ясно, то он там был. Но у него, как и у тебя, нет видимых причин для убийства.
      - Да? - злорадно спросила я. - А как тебе такой факт: красивая девушка Анна - это Марианна, жена Максима. Которая терпеть не может всю его родню и, кажется, обчистила их квартиру.
      - Что-что? - хором спросили мои Пинкертоны.
      Я пересказала им разговор с Еленой и в комнате надолго воцарилась тишина.
      - Слишком просто, - сказал наконец Павел. - Этот придурок вертится весь день на глазах у поселка, демонстрирует тебе фотографию невестки твоей подруги...
      - Да я её сроду не видела!
      - Он же этого не знает, правда? А потом едет на квартиру к своей возлюбленной, рискуя налететь на законного мужа. Все, конечно, возможно, но зачем?
      - Из-за денег, - предположила я. - Масик их обожает. Подбил Анну на кражу, они вместе придушили старушку...
      - А что? - оживился Андрей. - Как одна из версий - очень даже годится. А для отвода глаз крутился сегодня вокруг моей боевой подруги...
      - Фотографии не вписываются, - меланхолично обронил Павел. - Для отвода глаз фотографии сообщницы не показывают. Он вообще должен был молчать о существовании этой Анны или как её там, а не болтать о ней всем встречным-поперечным.
      - У сумасшедших своя логика, - авторитетно сказала я. - И потом вы забыли ещё об одном: о портрете Масика, найденном недалеко от тела тети Тани.
      - Вот эта фотография меня больше всего и смущает, - заметил Павел. Преступники крайне редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Равно как и фотографии. По-моему, кто-то нам этого Масика подсовывает...
      Павел замолчал на полуслове и потянулся к телефону. Каждые четверть часа он звонил по одному и тому же номеру - причем я даже догадывалась, по какому. И каждый раз, не дождавшись ответа, становился мрачнее. Нет, Милочка определенно сошла с ума - нельзя же так издеваться над человеком, который тебя любит. Или с ней что-то случилось?
      В общем, вечер прошел в трудах праведных, хотя и в невеселой атмосфере. Потом мы организовали Павлу раскладушку на кухне, заняв ею практически все свободное пространство, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись. Я ещё успела подумать о том, что забыла принять таблетку, а без неё не усну ни за что на свете, и что бессонная ночь мне гарантирована, потому что и аптечка, и кувшин с водой остались на кухне, а туда идти неудобно. И тут же услышала звонок будильника. Чудеса, да и только: впервые в жизни я за всю ночь не увидела ни единого сна. Есть же счастливые люди, которые снов вообще никогда не видят! Андрей, например.
      Когда я появилась на кухне, то обнаружила, что раскладушка уже убрана, стол накрыт, а на плите кипит чайник и шипит яичница с колбасой. Заподозрить в таком подвиге своего друга я при самом горячем желании не могла: не его жанр. А вот для Павла это было, по-видимому, само собой разумеющимся. Повезло Милочке! На волне этой белой зависти я и решилась за завтраком на совершенно нетипичный для себя поступок: влезть не в свое дело.
      - Павлуша, а может быть ты все-таки съездишь к Милочке? Вдруг с ней что-то случилось...
      Андрей бросил на меня грозный взгляд, но Павел, как ни странно, воспринял мое выступление вполне спокойно:
      - Пожалуй, ты права. Съезжу после похорон. Я больше так не могу.
      - У тебя ещё невероятное терпение, - стала я ковать железо, пока оно было горячим. - Деликатность и такт штуки, конечно, хорошие, но надо же и меру знать. Если Мила по каким-то причинам не хочет тебя видеть, она могла бы об этом сказать, а не...
      Павел как-то напрягся, и я поняла, что обсуждать поступки любимой женщины он ни с кем не будет. И я в этом плане не исключение. Пришлось срочно трубить отбой:
      - Впрочем, это только ваше дело, мне просто больно смотреть, как ты волнуешься.
      - Спасибо за сочувствие, Наташа, - достаточно мягко сказал Павел, - но я и сам... Хотя ты, как женщина, наверное лучше понимаешь: стоит навязывать свое общество или не стоит.
      - Нашел с кем советоваться, Павлуша, - вмешался Андрей, - даже если она и женщина, то нипочем в этом не признается. Потому что гордая. Уважаю.
      - Я тебя тоже очень люблю, - машинально откликнулась я. - Давайте собираться, мальчики, время поджимает. Спасибо за завтрак, Павлуша, я таких мужчин только в кино видела.
      - Ты же все равно на завтрак только бутерброды ешь, - возмутился Андрей. - Так чего ради я буду стараться?
      - Ладно, коллеги, отставить, - вмешался Павел. - Ваши перепалки становятся утомительными. Наташа права, надо собираться.
      Разумеется, перед отъездом он ещё раз позвонил Милочке - и... о счастье, о радость! - она оказалась дома. Собственно, никуда из него и не уходила: просто отключила на ночь телефон, чтобы выспаться, и только сейчас об этом вспомнила. Настроение Павла поднялось мгновенно, как ртуть в градуснике, если на него подышать. Он договорился, что заедет за ней по дороге на кладбище - в Домодедово ей делать нечего - и погнал нас с Андреем в машину.
      Тарасовы и Елена уже были на месте, хотя мы приехали минута в минуту. Мужчины и Елена пошли улаживать грустные формальности, а мы с Галкой остались возле машин. Во-первых, караулить, а во-вторых, в морге нам решительно было нечего делать.
      Галка была мрачнее тучи и беспрерывно курила. Я не решилась морочить ей голову вчерашними событиями и предположениями: даже у меня иногда пробуждается чувство такта. Но она сама спровоцировала меня на короткий разговор:
      - Узнать бы, какой подонок это сделал - собственноручно бы убила, процедила Галка сквозь зубы, яростно втаптывая в землю очередной окурок.
      - Скоро узнаем, - утешила я её. - У Павла три основных подозреваемых: алкоголик Колян, Масик и я.
      - Прибереги свои шуточки до другого раза, - холодно посоветовала мне Галка. - Не время и не место.
      - Знаю. Но от того, что ты будешь себя накручивать, ничего хорошего не произойдет.
      Ответом она меня не удостоила. А потом началась печальная процедура выноса гроба, установки его в катафалк, определение маршрута. В катафалке с гробом должны были ехать Елена, Галка, и я. А мужчины - сопровождать нас на автомашинах. Вроде бы все утряслось, но тут Галка посмотрела на меня и заявила:
      - Наталье в катафалке делать нечего. Она потом год будет от нервного истощения лечиться.
      Да, когда говорят о том, что наши с Галкой отношения - это не дружба, а какая-то кармическая связь, можно хихикать сколько угодно, но факт остается фактом. Она абсолютно безошибочно прочитала мои мысли в этот момент и немедленно отреагировала. Облегчение, которое я при этом испытала, просто не поддается описанию.
      - Завтра придется снова ехать в Белые Столбы, - сказал Павел Андрею, когда мы ехали в сторону Москвы. - Или этот самый Колян, который алкоголик, действительно убийца и это грустное дело можно будет закрывать, или искать нужно совершенно в другом месте. Я после кладбища поеду к Милочке, а ты постарайся что-нибудь разузнать про эту самую Марианну. И попроси ребят пусть по старой дружбе проверят комиссионки, может, всплывет что-то из украшений. Там ведь есть пара-тройка уникальных вещей. Дело, конечно, почти безнадежное, но вдруг...
      - Мне все больше и больше хочется познакомиться с супругом Елены, задумчиво ответил Андрей. - Странная какая-то личность. Готов спорить на бутылку пива, что никакой срочной командировки у него нет. Просто...
      - Просто нет желания участвовать в печальной процедуре, - подхватила я. - Но ведь это, по-моему, не криминал?
      - Просто непорядочно, вот и все, - пожал плечами Павел. - К тому же этого загадочного Санечку все равно придется проверять, даже если он чист, как слеза младенца.
      - Между прочим, Андрюша, - сказала я, - совсем забыла тебе сказать. Меня на завтра пригласили в клуб любителей детективов. Ну, помнишь, где мы с тобой познакомились?
      - Такое не забывается, - хмыкнул Андрей.
      - Пойдешь?
      - Не уверен. Сама видишь, сколько дел. Могу только попозже подъехать и тебя забрать, чтобы ты вечером одна не болталась по темным улицам. А что там на сей раз за мероприятие?
      - Встреча с нашей главной детективщицей, Ксенией Марусиной. Ее книгами вся Москва зачитывается.
      - Пойдешь перенимать опыт?
      - Не исключено, - осторожно сказала я. - Что может одна женщина, то прекрасно сможет и другая. Я читала её повести - интересно.
      - И тебе захотелось тоже попробовать? - с легкой насмешкой поинтересовался Павел.
      - Павлуша, - как можно более мягко сказала я, - я уже попробовала, ты забыл. Повесть лежит в редакции, рецензии положительные. Месяца через два подарю тебе книжку.
      - Ну да? - изумился Павел. - Как это у людей получается?
      - А я тебе объясню, - тут же встрял Андрей. - Наталья садится перед компьютером и делает умное лицо. Потом начинает колотить по клавишам, время от времени вскакивает из-за стола, бегает по комнате и бормочет: "Ну как же сделать так, чтобы этого идиота никто не заметил? Там же пропускная система." Или еще: "Почему героиня получается такой идиоткой? Это же не так!"
      - О чем хоть повесть-то? - спросил Павел.
      - А о том, как вы меня с Андрюшей сначала заподозрили в измене Родине, а потом спасли от серийного маньяка-убийцы, - охотно пояснила я.
      - Воображаю, что ты там обо мне понаписала, - поморщился Павел.
      - Павлуша, - нежно сказала я, - я тебя обожаю, временами просто люблю, поэтому ты у меня там вышел просто голубой персонаж...
      - Что-что? - ахнули оба приятеля.
      - Да ну вас, - обиделась я, - дураки пошлые. Идеальный, значит, герой получился, рыцарь без страха и упрека. Андрею понравилось. Ну все, закончили обсуждать мой бессмертный труд, подъезжаем. Елене и Галке сейчас потребуется моя помощь, а не чувство юмора.
      На самом деле чувство юмора мне лично не повредило бы ни в какой ситуации. Но я мало знала покойную тетю Таню, да и особой сентиментальностью, как уже говорила, не отличаюсь. Однако Елену мне было безумно жалко, Галку - тем более, и следовало собраться и поддержать их обеих. Впрочем, я рассчитывала и на Милочку, которая в плане сочувствия и поддержки могла мне дать сто очков вперед, и которую мы подобрали по дороге на Преображенское кладбище, благо жила она в Сокольниках и нам даже не пришлось делать крюк.
      Хоронить тетю Таню пришло огромное количество людей: дурные вести не лежат на месте. Родственники, подруги, бывшие пациентки, соседи по дому и по даче. Эту женщину любили все, у неё никогда не было врагов - и вот такая жуткая смерть. Господи, почему, ну почему хорошие люди долго не живут?
      Глава десятая.
      С кладбища на нескольких машинах отправились на поминки домой к Елене. Я у неё никогда не была и теперь с любопытством оглядывалась по сторонам. Квартиру в типичном "сталинском" доме ещё до войны получил отец Елены. Огромные, чуть ли не во всю стену окна с мраморными подоконниками, высокие потолки с лепниной, и прочее, и прочее. Привыкшая, в общем-то, к строгой геометричности панельных домов (да и новых кирпичных, если уж на то пошло), я поражалась забытой прелести всех этих невесть как образовавшихся закутков, выступов, ниш. По коридору можно было запросто гонять на велосипеде - было бы желание. Словом, классический образчик сталинской архитектуры "для избранных": спальня с примыкающей к ней ванной, гостиная и смежный с ней кабинет хозяина. Идеально для семьи из двух человек, но для большего числа народа - довольно-таки бестолково.
      Квартира лично мне, как ни странно, понравилась куда больше дачи. Обожаю эту старомосковскую эклектику, когда мирно соседствуют самые, казалось бы, несовместимые вещи: чудом сохранившиеся остатки старинной резной мебели - ещё из приданого Татьяны Георгиевны, классические образчики мебели конца тридцатых годов, когда жить стало не только лучше, но и веселее, убогие прямые линии древесностружечной "стенки" - гордости каждой уважающей себя семьи семидесятых-восьмидесятых годов, - и сугубо современные предметы, типа тумбы под видеоаппаратуру. Любой дизайнер легко мог в этой квартире получить обширный инфаркт - от ужаса. Мне же, дилетантке, нравилось.
      Тут я заметила, что не одинока в своем изучении апартаментов Елены. Павел также озирался по сторонам с выражением, не вполне мне понятным, и даже время от времени брал в руки ту или иную вещь: шкатулку, статуэтку. У него был вид человека, попавшего в помещение, когда-то ему приснившееся. Я не успела толком удивиться, как к нам подошла Елена:
      - Вспоминаешь, Павлик?
      - Как странно, здесь за все эти годы почти ничего не изменилось.
      - Обои переклеили лет пятнадцать назад. Но - того же цвета. Ты же знаешь мамин консерватизм.
      Елена всхлипнула и Павел обнял её за плечи. Сейчас они выглядели, как брат и сестра, объединенные общим горем, причем, судя по всему, испытывали схожие чувства. Да, время лечит, что верно, то верно.
      - Какое счастье, что сейчас ты оказался рядом, - шепнула Елена. - Что бы я без тебя делала? Еще и Максима нет...
      Я про себя отметила, что о своем драгоценном муже Елена не обронила ни слова.
      - Аленушка, а можно мне посмотреть комнату Максима? - робко спросил Павел.
      Робость - это было что-то новенькое в его репертуаре. Наш "железный Павел" удивлял меня все больше и больше.
      - Конечно. Пойдем, я тебе покажу. Только... о сыне тебе эта комната ничего не скажет. Там теперь царство этой красотки... Марианны.
      Елена отворила дверь в маленькую комнату, Павел остановился на пороге, а я заглянула через его плечо. Н-да... Больше всего это напоминало, по меткому выражению одного из классиков советской литературы "штаб уездного комиссара после веселого налета махновской банды". Некий диссонанс вносили только яркие плакаты с обнаженными красотками на стенах, а так - один к одному. Я бы сказала - бардак, но это не совсем прилично.
      В такой обстановке вряд ли уместно говорить о семейном счастье: все та же коммуналка и никаких перспектив. И в эту квартиру ещё надо было прописывать красотку Марианну? Слепому ежику понятно, что она, разведясь с Максимом, мгновенно оттяпала бы себе единственную изолированную комнату в частную собственность и выставила бы трех бывших родственничков в две смежные комнатушки. Не исключено, что она ещё вернется и доведет начатое до конца. Надо бы предупредить Елену, чтобы не поддавалась на эту авантюру.
      Своими соображениями я поделилась с Галкой, пока мы хлопотали на кухне, доделывая какие-то мелочи. Елену мы заставили пойти в спальню и прилечь хотя бы на полчаса: вид у неё был ужасный, казалось, она держится на ногах только невероятным усилием воли.
      - Предупредить, конечно, надо, - согласилась Галка, - только не сейчас. Не время. Да и не воспримет она ничего. Хотя...
      - Что - хотя?
      - Она же безумно любит своего сыночка. Как он скажет - так и будет, с детских лет он ни в чем и никогда отказа не знал. Пожелает - она в эту квартиру кобру пропишет вместе с крокодилом.
      - Но это же безумие! - возмутилась я.
      - Безумие, - согласилась Галка. - Но его следует учитывать. Единственный, кто может хоть как-то повлиять на процесс - это таинственный Санечка, черт бы его побрал, прости меня Господи, царица небесная. В такой день бросить жену! В голове же не укладывается!
      - Как он может повлиять? Перестань чертыхаться и объясни внятно.
      - Она его любит. Не так, как Максима, конечно, но тоже до сумасшествия. И если он выскажется против...
      - У неё случится раздвоение личности и она сойдет с ума, - мрачно спрогнозировала я. - Веселенькая перспектива. Нет, все-таки дети - это цветы жизни на могилах родителей.
      Сказала - и мысленно обругала себя бестактной идиоткой. Говорить с Галкой о том, что дети - это головная боль, обуза или хотя бы просто источник неприятностей категорически противопоказано. Положение спасло появление на кухне Павла и Андрея, которые сообщили, что стол готов, можно садиться, больше ждать некого.
      - Слушайте, милые дамы, - вдруг сказал Андрей, - а фотографии мужа Елены в доме нет? Очень хочется хотя бы на личико его посмотреть.
      Галка пожала плечами.
      - Не знаю. Елена мне фотографий не показывала, не знаю даже, есть ли свадебные. Только не надо сейчас у неё об этом спрашивать, она и так чуть держится.
      - Да я и не собираюсь. Жаль, что нет Максима...
      Тут уж не выдержала я:
      - И хорошо, что нет! Не стоит вмешивать в это дело мальчишку. У него и так с отчимом отношения далеки от идеальных, а тут ещё он набредет на мысль, что бабушку убил муж его матери...
      - Мальчишка, между прочим, женат, - сухо констатировал Андрей. - И вмешивать его все равно придется, хотя бы по этой причине. Нужно бы показать ему фотографию Анны. Если это не его жена - мы опять тянем пустышку.
      - По-моему, опознать фотографию может и Елена. Уж она-то наверняка знает, как выглядит её невестка. Тем более, просила вас помочь в её поисках... Слушай, не надо никого опознавать! Попроси у Елены фотографию Марианны, вот и все. А мы сравним.
      - Наташка, ты гений! - искренне восхитился Андрей. - Проще простого, как это я не сообразил?
      Я не стала комментировать. Не так часто он делает мне комплименты, чтобы придираться к мелочам.
      Андрей вышел из кухни и через несколько минут вернулся, держа в руках фотографию. В красивой, смуглой молодой женщине на отлично сделанном снимке не составляло никакого труда узнать масикову Анну. Значит, Марианна - это действительно она.
      - Ну, и что нам это дает? - осведомился Павел.
      - Потом прикинем, - отмахнулся Андрей. - Пора садиться за стол, а потом дать Елене возможность отдохнуть.
      - Бог наградит тебя за доброту, - пробормотала я с чувством невыразимого облегчения.
      Пока рассаживались, я случайно услышала обрывок фразы, которую произнесла Елена, обращаясь к Милочке. По-видимому, это был конец какого-то их доверительного разговора.
      - ... счастье, что я снова встретила Павла. Ему цены нет, только я поздно это поняла.
      Милочка вспыхнула и ничего не ответила, что, в общем, было естественно. Жена, хоть и бывшая, редко вызывает у настоящей возлюбленной, тем более невесты, положительные эмоции.
      Поминки - это всегда тягостно. Из присутствовавших человек десяти трое - Андрей, Павел и Милочка - в общем-то не знали Татьяну Георгиевну, я давно с ней не общалась. Елена, Галка и её муж были единственными близкими родственниками, а трое подруг тети Тани сидели особняком и, похоже, думали о том, когда придет их срок. Кроме того, гибель Тети Тани сама по себе была и ужасна, и нелепа: никто так и не понял, почему она произошла.
      Поминки закончились и мы распрощались с Еленой. Галка и Тарасов задержались, чтобы помочь все убрать, а мы поехали, по Галкиному же определению "преступников ловить", на что Павел деликатно ей заметил, что ловят бабочек, а преступников как раз задерживают. В этот момент я краем глаза увидела, что Елена обняла Милочку и шепнула ей что-то вроде "берегите". Похоже, они сдружились, что, в общем, меня не удивило. Милочка вызывала желание опекать, а Елена была просто создана для того, чтобы это желание претворять в жизнь. Кажется, Павла ожидает интересная жизнь.
      Когда мы вышли на улицу, я заметила Павлу, что свое наблюдение относительно преступников и бабочек он, мягко говоря, позаимствовал у главного героя произведений одного из классиков детективного жанра. Именно так реагировал знаменитый полковник Лев Гуров на словосочетание "ловить преступников". Павел страшно удивился и сказал, что ни одной книги об этом самом Гурове не читал, но наверняка писал их человек хорошо знающий специфику и лексику милицейской работы, а не графоман-дилетант. Возразить было нечего: действительно, милиционер милиционера всегда поймет.
      Павел с Милочкой умчались на своей роскошной "Ауди", а мы с Андреем поехали домой на его старых добрых "Жигулях". Мне нужно было хоть немного поработать, а Андрей сказал, что сначала как следует отоспится, потом как следует подумает, потом снова отоспится, а там видно будет.
      Сначала все шло именно так, как было задумано. Когда мы пришли домой, Андрей улегся на тахту и почти мгновенно заснул - способность, которой я искренне завидовала, и которая свидетельствовала о том, что совесть у человека - чистая. Чего, по-видимому, нельзя сказать о моей.
      Я же выпила чашку кофе и уселась к компьютеру. Для разнообразия мне повезло: текст оказался настолько легким, что я практически не задумывалась над тем, как его изложить на родном русском языке и с удовольствием щелкала клавишами. Еще одно преимущество моего железного помощника: пишущая машинка, даже электронная, производит невероятный шум, под который не больно поспишь, а клавиатура компьютера издает только чуть слышное пощелкивание. Слава прогрессу и человеческому гению!
      В общем, я так увлеклась, что не отрываясь сидела за работой два с лишним часа. И обнаружила, что перевела восемь страниц - свою обычную дневную норму. Такое прилежание - ни единого перерыва на перекур! требовало поощрения, посему я тихонько прошмыгнула в кухню, заварила чай и уселась за стол, чтобы насладиться вполне заслуженной сигаретой.
      Едва я сделала первую затяжку, как зазвонил телефон. То есть не зазвонил, а тихонько запосвистывал. За эту деликатность я свой радиотелефон просто обожаю, потому что громкие звуки негативно отражаются на моей нервной системе и до тех пор, пока у меня не появилось этой чудесной машинки, подскакивала от "трелей" прежнего телефонного аппарата. Теперь же, учитывая наличие в квартире второго, да к тому же спящего, человека, это было вдвойне здорово. Тем не менее, я схватила трубку, не дав ей свистнуть второй раз.
      - Алло, - тихо сказала я, одновременно закрывая дверь на кухню.
      - Это Наташа? - услышала я уже знакомый бархатный баритон.
      - Наташа, - подтвердила я, несколько удивившись такой активности. За два дня - второй звонок.
      - Это Александр. Простите, что надоедаю вам, но мне вдруг нестерпимо захотелось хотя бы услышать ваш голос. У вас ведь дивный голос, вы знаете?
      - Да, спасибо, я в курсе, - ответила я со свойственной мне скромностью. - Впрочем, и ваш голос, должна отметить, необыкновенно хорош. Иногда даже слишком.
      - Красивая и умная женщина - это такая же редкость, как роза в снежном сугробе, - выдал мой собеседник очередной затейливый комплимент.
      Хорошо излагает, собака!
      - Благовоспитанный и умный мужчина, к тому же владеющий русским языком - это такая же редкость, как снежная горка на Экваторе, - не осталась я в долгу.
      - Наташа, я по-прежнему очень хочу снова вас увидеть. Наша первая встреча была такой короткой... А я бы хотел пригласить вас, например, в ресторан. Кстати, какой ресторан вы предпочитаете? То есть я, конечно, хотел спросить, какую кухню?
      - Что-что? - обалдела я.
      То есть просто классика: "вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?" Я и до кризиса-то не помню, когда последний раз была в ресторане, а уж теперь... Он что - новый русский? Тогда с какой радости он на меня запал? Эти ребята, вне зависимости от собственного возраста, предпочитают совсем иной контингент женщин. Странно, право.
      - Я бы мог пригласить вас в "Арагви", но это банально. Можно пойти в "Дели", если вы любите острые блюда. Или...
      - Не продолжайте, месье, - взмолилась я, - не нужно оглашать весь список. У меня слабые нервы, я не вынесу такой безумной роскоши.
      - Наташа, - укоризненно пророкотал Александр, - не вести же мне женщину моей мечты в "Макдональдс"...
      Так, я уже, значит, женщина его мечты. Слушать все это было, не скрою, чрезвычайно приятно, но дело в том, что встречаться с этим роскошным красавцем я не собиралась ни при какой погоде. Слишком уж он походил на мужчину моей мечты, а идеалов в жизни, как известно, не бывает. Да ещё и точил меня некий червячок сомнения: не разыгрывает ли меня мой галантный телефонный собеседник? Предложить-то можно, что угодно: хоть "Арагви", хоть поездку на Гавайи, хоть бриллиант "Кохинор" к восьмому марта. Но обещать, как известно, не значит жениться. К тому же существовал Андрей, расставание с которым в мои планы отнюдь не входило. Даже мое легкомыслие имеет свои пределы.
      - Вот что, друг мой, - осторожно сказала я, - все, что вы говорите, прекрасно и удивительно, но по-моему, вы принимаете свое желаемое за мое действительное. В день нашей встречи светило яркое солнце и вы скорее были ослеплены им, нежели мной. Допускаю, что женщина вашей мечты - именно блондинка, а не брюнетка или шатенка, но совпадения, простите, масти, маловато. Есть масса других качеств - во мне, разумеется, - которые могут вам просто активно не понравится. Я, например, курю, а это - сугубо на любителя.
      - Обожаю курящих женщин! - мгновенно отреагировал мой собеседник. - И вообще, давайте встретимся и все обсудим лично, а не по телефону. Сегодня вечером, например. Вы же не работаете по вечерам, нет?
      - Увы, - вздохнула я, - иногда приходится и по ночам работать. Это только кажется, что люди свободных профессий - действительно свободные люди. На самом деле мы - каторжники на галерах и прикованы к рабочему месту по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю двенадцать месяцев в году...
      - Зато нет заморочек с начальством и завистливыми коллегами. И вы сами определяете график своей работы.
      - Согласна. Но быть самой себе и начальником, и диспетчером, и подчиненным - не самое приятное занятие на свете. Хотя, конечно, что-то неуловимое во всем этом есть.