СВЕТЛАНА БЕСТУЖЕВА-ЛАДА
      ОДИНОКАЯ ВОЛЧИЦА
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      ДАМСКИЙ УГОДНИК
      Глава первая.
      Этот сентябрьский день вознаградил посиневших от холода в августе москвичей прямо-таки летней жарой. Ярко-голубое небо не омрачало ни единого облачка, ветра не было как такового, а вчерашний дождь смыл с мостовых и тротуаров чуть ли не весь мусор. Раскрашенный в яркие краски центр Москвы манил витринами и столиками уличных кафе, а я шагала через это великолепие и глотала слезы. Нет, меня никто не обижал, просто самоуверенность сыграла со мной очередную злую шутку и теперь я пожинала её плоды. И надо сказать, жатва была обильной.
      "Дураков не сеют и не жнут, они сами рождаются", - могла бы я сказать в свое оправдание, и не слишком бы погрешила против истины. Совершенно необязательно было делать хоть и небольшой, но крюк, и тащиться туда, где я прожила несколько самых счастливых лет своей жизни, откуда была буквально вышвырнута и после этого с немалым трудом вернула себе душевное равновесие и физическую форму. Пять минут назад я миновала дом, где два года тому назад был убит мой муж. Любимый муж, замечу. И если в моей теперешней квартире на окраине я уже привыкла оглядываться в прошлое без слез и почти без боли, то на месте происшествия эмоции меня прямо-таки захлестнули. А не надо было приходить на пепелище и искать в пустой золе то, чего там не могло сохраниться по определению.
      У меня теперь была другая жизнь, которая меня вполне устраивала. Мне только недавно исполнилось тридцать девять лет, так что на вопрос о возрасте я могла с чистой совестью ответить: "Далеко от двадцати, близко к тридцати". В честь этого события я выкрасила волосы в золотистый цвет и мечтала теперь купить значок с надписью: "Я натуральная блондинка: пожалуйста, говорите медленнее". Поразивший страну экономический кризис на мне никоим образом сказаться не мог, потому что сбережений у меня не имелось ни в валюте, ни в рублях. Господи, да я же просто счастливая женщина! Ну, а то, что Бог ума не дал - так с ним судиться не будешь. И хватит рыдать над своей растоптанной жизнью, надо высморкаться и двигаться дальше.
      Легко сказать - двигаться дальше! Возле метро "Кропоткинская" ноги решительно отказались меня слушаться и я присела на ближайшую лавочку. Храм Христа Спасителя блистал во всем своем великолепии новодела, по Гоголевскому бульвару гуляли мамы с детишками и старушки с собачками, причем последних было явно больше. Погруженная в собственные мысли, я и не заметила, как вытащила из сумочки сигарету и зажигалку, и очнулась только тогда, когда ощутила во рту привычный вкус дыма. Не знаю, кто как, а я не умею одновременно курить и плакать, так что слезы высохли как-то сами по себе, а я попыталась подвести нечто вроде предварительных итогов.
      Полгода тому назад мне удалось выяснить, что овдовела я не случайно, а потому, что сестре моего мужа понадобились деньги. По удивительному совпадению, деньги понадобились и его бывшей жене. И вот объединенными усилиями этих двух милых дам мой супруг отправился на тот свет, а я - на окраину Москвы. Из трехкомнатной квартиры в самом центре в однокомнатную у черта на куличках. Оттуда мне лежал прямой путь в психиатрическую клинику, но Бог, который, как известно, больше всего любит дураков, послал мне удивительное знакомство, благодаря которому я не только выбралась из депрессии, но и обрела второе дыхание и вообще - зажила нормальной жизнью. Точнее, жила до сегодняшнего дня, пока меня нелегкая не понесла поглядеть на прежнее место жительства.
      Выкурив сигарету, я обрела способность соображать, и посмотрела вокруг уже более внимательно. Да, воистину дважды в одну и ту же реку войти невозможно. Там, где сейчас красуется вывеска "Камины", раньше было уютное маленькое кафе, куда я любила заходить по дороге из издательства домой, потому что там делали удивительно вкусный кофе по-турецки. Вместо табачной лавочки - обменный пункт, вместо продовольственного магазина - элитный обувной салон. Практически все изменилось. Ну, и что, спрашивается я хлюпаю носом? Что было, то было, и нечего изображать вселенскую скорбь.
      Я вытащила пудреницу и произвела инспекцию лица. То, что я увидела, целиком и полностью отражало краткое и емкое определение: "Без слез не взглянешь". Нет, в таком виде невозможно ехать домой - в метро, через полгорода, в переполненном вагоне. Нужно привести себя в порядок, а заодно и окончательно успокоиться. Где-то тут существовало ещё одно кафе, которое запомнилось мне тем, что там было нечто вроде отдельных кабинок: диваны с высокими спинками надежно закрывали сидящих за столиком от соседей слева и справа. Ну, конечно, вон там, в переулке, в двух шагах. Вывеска - "Черный лебедь" - видна даже отсюда, так что можно попытать счастья. Надеюсь, там ещё не взвинтили цены до уровня "Метрополя". А то с наших коммерсантов станется...
      "Черный лебедь" приятно порадовал меня тем, что народу там было очень немного, а цены, в принципе, можно было пережить. То есть чашка кофе меня не разорит, могу себе позволить даже две. Посижу, покурю в цивилизованной обстановке, поправлю лицо. А там и домой можно отправляться. Тем более, что к определенному часу мне возвращаться необязательно, я женщина свободная... в принципе. Хотя есть у меня друг, с которым мы вот уже полгода фактически "ведем общее хозяйство", как принято отмечать в делах о присуждении алиментов или признании законности ребенка, но и он, и я признаем право личности на независимость, причем признаем не декларативно, а на самом деле.
      Сегодня, например, я сорвалась из дома за вожделенным гонораром, не предупредив об этом Андрея. То есть я вообще с ним не общалась со вчерашнего утра, когда он позвонил куда-то по телефону и в страшной спешке умчался, бросив мне на ходу:
      - Созвонимся!
      За полгода полусовместной жизни я уже привыкла к тому, что мой друг может несколько суток подряд не подавать никаких признаков жизни не потому, что я ему надоела, а потому, что работа у него такая. Не скажу, чтобы я была от этого в восторге, но... "бачили очи, шо куповалы, теперь ишь ты хоть повылазте". Моя же свобода была ограничена лишь тем, что я должна была по мере возможности ставить Андрея в известность о своих передвижениях по городу, а также о ближайших жизненных планах. По закону всеобщей подлости, именно сегодня он, разумеется, должен приехать ко мне и теперь, наверняка теряется в догадках, куда меня могло понести. Или ни в чем не теряется, а просто прилег на минутку на диван и, как это обычно бывает, заснул сном праведника, оставив верный пейджер в прихожей, где он может пищать до второго пришествия.
      Если вдуматься - это самая правильная линия поведения, особенно со мной. Мой покойный муж держал меня, что называется, "в строгом ошейнике", шаг вправо, а тем более - влево считал даже не попыткой к бегству, а изменой Родине, со всеми вытекающими из такого режима последствиями. Только то, что я его действительно любила, удерживало меня от демонстраций в защиту моей свободы. Его смерть стала для меня трагедией, но никому другому я уж точно никогда не позволю так мной командовать. Да и вряд ли кому-нибудь этого захочется. Новое замужество меня, если честно, не прельщало, а большинству мужчин, похоже, кроме этого и предложить-то нечего в качестве "завлекаловки". Настоящие охотники перевелись...
      - Настоящий знаток своего дела годами изучает привычки и обычаи того зверья, на которое охотится, в неограниченных количествах запасается терпением и выдержкой и железно придерживается принципа "бить только в глаз, чтобы шкуру не портить". Если он расставляет капканы и ловушки, то не только тщательно их маскирует, но и не пожалеет самой привлекательной наживки, какую только может изобрести. Если использует приманку - тоже не пожалеет ни денег, ни фантазии. И в результате пожинает обильные плоды своего мастерства.
      Я вздрогнула. Кто-то, похоже, озвучивает мои потаенные мысли. Это что - телепатия? Или что-то из области очевидного, которое невероятно? Не сразу, но сообразила, что голос - глубокий, мягкий, невероятно красивый баритон звучит из-за спинки дивана. Из соседней то есть кабинки. Занятно, однако... Непонятно только, почему один охотник всегда - ну, просто каждый раз! - возвращается домой с добычей, а другой с таким же постоянством - с пустыми руками? Дело не в везении: не может одному человеку бесконечно везти. Хотя с невезением все обстоит немного по другому, то есть с точностью до наоборот: это состояние может продолжаться всю жизнь. Умники даже трактат создали на тему "Что такое "не везет" и как с ним бороться?" Везения от этого, правда, ни у кого ещё не прибавилось. А вот так называемые "везунчики"...
      А бархатный баритон продолжал вещать:
      - Если подумать, чем женщина отличается от дичи? С точки зрения мужчины, естественно. Да ничем. Главное - правильно организовать процесс, подобрать приманку. Универсальных рецептов тут быть не может, но есть одно обязательное условие: разговоры по душам. Постулата о том, что женщина любит ушами, ещё никто не отменял. Постель - это, конечно, занятно, но ни в коем случае нельзя делать это самоцелью. То есть нельзя тупо укладывать даму в койку. Пусть она сама туда попроситься...
      А что? Очень даже неглупо. Но ведь можно нарваться на такую даму, которая проситься никуда и ни при каких условиях не будет. И что тогда? С достоинством отступать на заранее подготовленные позиции? Это как-то не по-мужски...
      - Самая сладкая наживка в этом случае - эти самые разговоры. Действительно, какое упоение - встретить внимательного и чуткого собеседника, который не станет отделываться от собеседницы неопределенными местоимениями типа "гм" и "ну-ну", а вникнет во все детали жизненных перипетий и душевных переживаний не хуже закадычной подружки, да ещё при этом будет нежно заглядывать в глаза, брать за руку и долго-долго её не выпускать. Человека, способного дать любой совет, объяснить любую ситуацию, посочувствовать, простить внезапные приступы раздражительности и припадки сентиментальности...
      Н-да, на это, пожалуй, и я бы попалась. Что значит - "бы"? Именно такое поведение накрепко привязало меня к мужу и удерживало при нем, несмотря на другие, чуть менее приятные, черты характера. Правда, теоретическую базу под свои действия мой муж никогда не подводил. А тут впору записывать каждое слово: настоящая инструкция по завоеванию женщины. Причем - любой. И ведь как излагает, собака!
      В соседней кабинке зазвенела посуда и другой мужской голос, далеко не такой красивый, как первый, произнес какую-то фразу с вопросительной интонацией. Дословно я её не разобрала, поняла только, что собеседник бархатного баритона интересуется, зачем все эти заморочки, если мужчина, скажем, уже женат, причем достаточно удачно.
      - А зачем охотник таскается по лесам и болотам со всей своей амуницией? Уж точно не для того, чтобы прокормить себя и семью. Охота - это азарт. Для меня каждая завоеванная женщина - это боевой трофей. Чем дольше процесс завоевания - тем слаще добыча. А жена... Моя жена меня устраивает тем, что практически не вмешивается в мою личную жизнь.
      Снова неразборчивая реплика в соседней кабинке. Внятно прозвучало только слово "бабник".
      - Самая грубая ошибка, мой милый, это перепутать "охотника" с бабником или холостяком, - от возмущения баритон чуть было не превратился в тенор. И второго, и третьего можно приручить, обручить и даже окольцевать - было бы желание и терпение. Охотника же поймать практически невозможно - разве что он сам решит, что данная конкретная женщина идеально подходит на роль хранительницы его "охотничьего домика", куда он периодически будет возвращаться отдыхать. И главное, женой всегда можно прикрыться от назойливых "трофеев". Так что я могу давать какие угодно обещания - в пылу, так сказать, страсти, - но в жизни действуют совсем другие правила. Впрочем, если кто-то посягнет на мои удовольствия... извините!
      Я подумала, что грустная реальность заключается в том, что чем лучше мужчина понимает "загадочную женскую душу", тем, судя по всему, меньше он склонен связывать себя какими-то обременительными узами с обладательницей этой самой души. Просто очередной трофей украсит его уютную семейную гостиную или холостяцкую квартирку. А друзья получат возможность выслушать ещё один увлекательнейший "охотничий рассказ". Кого, в конце концов, интересуют переживания чучела над камином? Не хотела бы я стать объектом охоты такого субъекта. Ага, уже и каламбуры получаются. Значит, я практически пришла в себя, можно потихоньку ехать домой.
      - Нет, я никогда не жалуюсь на жену своим пассиям - это ниже моего достоинства, это просто дурной тон. В самом крайнем случае можно туманно намекнуть на какие-то "проблемы" в семье, от которых порядком устал. Но обязательно подчеркнуть при этом, что она - бедняжка жена - ни в чем решительно не виновата. Просто - не сложилось.
      Евгений Онегин, который всю свою жизнь проводил в жизнь только один принцип: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей", судя по всему, может отдыхать. Тут имела место целая философия, глубоко продуманная и любовно выношенная. И, насколько я могла судить - действенная философия. Не приведи Господи, кто-нибудь станет на пути этого современного Казановы! Убьет - не поморщится. Ну, ладно, пора и честь знать. Наши официантки все ещё не привыкли к тому, что если клиент заказал чашечку кофе, а не обед с водкой, то это не значит, что любителя кофе можно не считать человеком и смотреть на него, как на плесень.
      - Счет, пожалуйста, - попросила я длинноногую девицу в чем-то, долженствующем обозначать белый фартучек.
      Девица любовалась на себя в зеркало на стене и явно не собиралась отрываться от этого увлекательного занятия. Мне пришлось чуть-чуть повысить голос. Никакой реакции. Тогда я выпрямилась в своем закутке во весь рост сто шестьдесят сантиметров плюс каблуки - и произнесла голосом Аллы Демидовой в роли герцогини Мальборо:
      - Голубушка, сколько я вам должна?
      - Мне? - не менее надменно спросила официантка. - Лично мне вы ничего не должны. Заплатите по счету.
      Я было собралась продолжить полемику, но из соседней кабинки вышел мужчина среднего роста и неопределенной внешности, что-то шепнул девице, та как-то скисла и молча положила на мой столик бумажку с каракулями. И на том спасибо. Я отсчитала деньги - копейка в копейку, чаевые отменяются за хамское поведение, - и гордо направилась к выходу. Возможно, мы уже действительно живем в другом государстве, но сервис, тот, который самый ненавязчивый в мире, уж точно забрали с собой из государства прежнего.
      На улице по-прежнему ярко светило солнце и я на секунду почти ослепла. Пришлось срочно выуживать из сумки тонированные очки и цеплять их на нос. Мартышка в старости слаба глазами стала...
      - Женщина, можно вас спросить? - услышала я голос рядом.
      Господи, Боже ты мой, это были цыганки! После того, как несколько лет тому назад парочка таких же Карменсит обчистила меня буквально до нитки, я не испытываю к этому племени особенно теплых чувств. А если честно - просто боюсь их, причем явно на подсознательном уровне. Всегда обхожу по дуге или даже перехожу на другую сторону улицы, если есть такая возможность. А тут на тебе. Замечталась...
      - Нельзя, - сухо ответила я и попыталась уйти от греха подальше.
      Не тут-то было! Одна из цыганок ухватила меня за рукав жакета и затараторила:
      - Не уходи, красавица! Порча на тебе, плохо тебе сделали, если не снять - умрешь скоро. Дай рубль, один рубль, я тебе помогу. Не бойся, не надо мне твоих денег, только рубль достань, для дела нужно....
      Ага, сейчас! В сумке у меня лежал гонорар за последний перевод - месяц работы, между прочим! - и я не горела желанием расставаться с кровными деньгами. Известно ведь, что достаточно дать малейшую зацепку - и... Гипнозом они владеют просто мастерски - Вольф Мессинг, что называется, рядом не стоял. Такое развлечение в мои планы никак не входило.
      - Отстань! - попыталась я вывернуться. - Смотри, сама не помри от какой-нибудь порчи. Отвяжись, говорят тебе!
      - Беда тебя ждет, красавица, - вступила в игру вторая "Кармен", постарше и пострашнее первой. - Блондин заманит и бросит больную. Смерть возле тебя ходит, в спину дышит. Близкий человек уйдет к другой женщине, слезы тебя ждут горькие с кровью пополам. Ребенка под сердцем понесешь потеряешь.
      Неужели это мне одной - такой роскошный набор всевозможных пакостей? Спасибо, не надо! Я боролась, стиснув зубы и понимая, что сила явно не на моей стороне и что я вот-вот потеряю не столько мифического ребенка из-под сердца, сколько вполне реальную сумку из-под локтя. Прохожие смотрели на все это с легким любопытством или безразлично, и все быстренько проходили мимо по своим делам. Ни единого милиционера на горизонте не наблюдалось. Мысленно я уже приготовилась к худшему, как вдруг...
      Как вдруг из-за моей спины протянулась рука - явно мужская - и ближайшая ко мне цыганка отлетела метра на два, получив достаточно мощный толчок. К счастью, она не успела вцепиться в мою сумку, иначе предсказание моего ближайшего будущего сбылось бы со стопроцентной точностью.
      - Ну-ка, проваливайте, - раздался резкий голос. - Моду взяли - средь бела дня грабить. Убирайтесь немедленно!
      Цыганок как ветром сдунуло. А я обернулась посмотреть на своего неожиданного спасителя. Нос мой уткнулся в верхнюю пуговицу модного пиджака - так называемого клубного, то есть с наворотами в виде эмблемы на нагрудном кармане и всяких блестящих прибамбасов. Подняв глаза (ибо хозяин пиджака все никак не кончался), я обнаружила мужчину, чем-то смутно знакомого мне. Брюнета, с выхоленными усиками и внимательными темными глазами. Вторично за последние пять минут у меня перехватило дыхание, но на сей раз не от испуга, а от изумления...
      Тут следует сделать отступление в очень далекое прошлое. Мое, естественно. Когда-то, на заре туманной юности, в мою бесшабашную голову залетел образ идеального, с моей точки зрения, мужчины. Откуда он туда попал - по сей день ума не приложу, но - это произошло. Так вот, мой идеал мужчины обладал высоким ростом и внушительными габаритами, был брюнетом в усах и бороде и говорил басом. Словом, возьмите роман Александра Дюма "Три мушкетера" и перечитайте его, а затем представьте себе Портоса с манерами и интеллектом Атоса, вкрадчивостью Арамиса и юмором де Артаньяна. Вот это и будет мужчина моей мечты.
      Представили? Чудно. Так вот: именно такой мужчина сейчас стоял передо мной. Ну, насчет интеллекта, манер и юмора пока было трудно с уверенностью что-то сказать, но остальные параметры совпадали просто-таки один к одному. Не прошло и двадцати лет, как сказка стала былью. Справедливости ради должна сказать, что трое мужчин, оставивших заметный след в моей жизни, под эталон не подходили. Первый муж, правда, был брюнет, но и только. Ни ростом, ни голосом, ни манерами он не соответствовал. Второй муж, тот самый, которого убили два года тому назад, был настолько интересен, умен и самобытен, что мне в голову не приходило с кем-то там его сравнивать, тем более, по внешним параметрам. И, наконец, мой нынешний друг, которому я в прямом и переносном смысле слова была обязана жизнью, - блондин. От которого, если верить гадалке, должны были произойти сплошные неприятности. Увы...
      - С вами все в порядке? - прервал мои грезы брюнет.
      И я обнаружила, что таращусь на него, полуоткрыв рот, и вообще со стороны, наверное, представляю собой довольно комичное зрелище. Да и вся ситуация решительно смахивала на бульварный роман: благородный рыцарь спасает даму от опасности. Хотя, чего ещё ждать от знакомства на бульваре?
      - Спасибо, все в порядке. Я просто растерялась...
      Растеряешься тут!
      - Понимаю, - пророкотал брюнет, - обволакивая меня темным и томным взором. - Скажите, а где я вас раньше мог видеть? Ваше лицо мне удивительно знакомо.
      Я честно наморщила лоб, но ничего полезного из этой процедуры не извлекла и пожала плечами:
      - Не знаю. Скорее всего, вам показалось.
      - Показалось? Это сочетание темных глаз и светлых волос просто невозможно забыть!
      Мир вокруг меня обрел привычные очертания. Блондинкой я стала три дня тому назад, до сегодняшнего дня носа не высовывала не только из своих выселок, но даже из квартиры. Брюнет моей мечты явно перестарался, выдавая свое желаемое за мое действительное. Обыкновенная кадрежка, к сожалению. Что значит, к сожалению? Сегодня наверняка приедет Андрей, с которым нас вот уже полгода связывают более чем теплые отношения, и который не виноват, что родился блондином.
      - Мне говорили, что я похожа на Мишель Мерсье, - небрежно заметила я. - Ну, ту, которая Анжелика. Маркиза Ангелов. Наверное, вы её забыть не можете.
      Теперь настал черед брюнета морщить лоб и вспоминать, кто такая Анжелика. Фильмы про отчаянную маркизу никогда не пользовались популярностью у сильного пола. Пока он напрягался, я решила, что пора и честь знать. Приключений на сегодняшний день было уже достаточно.
      - Еще раз спасибо, но мне пора.
      - А я думал, мы хотя бы выпьем по чашечке кофе, - огорчился мой спаситель. - Неужели у вас нет даже пятнадцати минут?
      Четверть часа у меня, конечно, были, и брюнет мне нравился, особенно его голос - мягкий и обволакивающий баритон, - но не нравилась ситуация. Так стремительно падают к ногам молоденьких красоток, а не сорокалетних теток. Кроме того, он не производил впечатления человека, обделенного женским вниманием. В общем, мелочи не совпадали, а я, как папа Мюллер, верю мелочам...
      Кстати, никогда не задумывались над тем, что двадцать пять лет подряд наша страна трепетно и нежно любит не кого-нибудь, а шефа гестапо? Умом Россию не понять - это однозначно.
      - Давайте хотя бы познакомимся, - выкинул последний козырь брюнет. Меня зовут Александром. А вас?
      - А меня - Натальей, - честно ответила я.
      Никогда не вру там, где можно сказать правду. Принцип такой.
      - Можно я вам на днях позвоню? Какой у вас номер телефона?
      Я назвала номер - чтобы положить конец затянувшемуся прощанию, и бросилась в метро. И уже в вагоне сообразила, что чисто машинально назвала Александру номер своего прежнего телефона, в утраченной квартире на Пречистенке. Перст судьбы! Не сможет он мне позвонить ни на днях, ни на неделях. Оно, наверное, к лучшему. Андрей, пусть и блондин, товарищ проверенный и за истекший отчетный период я к нему серьезно привязалась. Хотя он и не обольщается относительно разумности моего поведения - я всегда была скорее легкомысленна, чем серьезна, - но испытывать терпение близкого человека, наверное, не стоит.
      Чем ближе я оказывалась к своему дому, тем спокойнее становилось у меня на душе. Я уже не понимала, из-за чего, собственно, так разнервничалась. Да, когда-то я жила в центре и могла любоваться храмом Христа Спасителя каждый день из окон своей квартиры. Но если жизнь переменилась, пусть немного и к худшему, так слезами горю не поможешь. И если бы она не переменилась, я бы никогда не встретила Андрея, точнее, он бы никогда не обратил бы на меня внимания. Так что все, что ни делается - к лучшему в этом лучшем из миров.
      Воспоминания - штука захватывающая, посему я благополучно проехала собственную станцию метро и очнулась только тогда, когда голос из вагонного динамика проинформировал меня о том, что поезд дальше идти не собирается и посему неплохо было бы вагоны освободить, не забыв при этом прихватить собственные вещи. Пришлось возвращаться - под недвусмысленными взглядами более нормальных пассажиров, которые явно не могли понять такой страсти кататься в метро средь бела дня, к тому же - погожего. Что ж, пусть считают, что у меня такая мания.
      Первая часть моего прогноза, сделанного ещё до посещения кафе, подтвердилась: Андрей действительно был у меня. Но не мерил квартиру шагами, беспокоясь о том, куда подевалась его взбалмошная подруга, и не спал. Я обнаружила его в кухне, где он сидел перед настежь распахнутым холодильником и пристально вглядывался в его, прямо скажем, пустоватые недра.
      - Это не телевизор, дорогой, - сказала я со всей доступной мне мягкостью. - Ты, наверное, перепутал. Закрой, пожалуйста, дверцу, а то в квартире будет холодно, а в морозилке не будет льда.
      Андрей вздрогнул и словно очнулся, причем ни малейших следов замешательства на его лице мне заметить не удалось.
      - Это ты? А я проголодался, хотел что-нибудь приготовить...
      - Картошка в нижнем отделении, - проинформировала я его, снимая жакет, - равно как и постное масло. Больше в доме ничего нет, и я по дороге не купила - и так опаздывала. Потом, ты не предупредил...
      Лучший способ защиты это, как известно, нападение. Но мой изящный выпад остался без внимания. Впрочем, как почти всегда.
      - Давай пойдем и купим все, что душе угодно, - предложил мне Андрей. Устроим праздник. Возьмем вина...
      - Что отмечаем? - полюбопытствовала я.
      Обычно мой друг практически не замечает, что ест, и если приносит в дом деликатесы, а не хлеб и колбасу, значит, хочет этим что-то выразить.
      - Свободу. Я теперь вроде тебя - свободный художник. Сегодня получил расчет. И вот теперь думаю, что дальше будет...
      - Ты ушел из конторы? - изумленно спросила я. - Шутишь?
      - Честное пионерское. Правда, моей заслуги в этом нет, как всегда все сделал Павел...
      - Павел? - растерянно переспросила я. - Почему Павел? При чем тут Павел? Он что - тебя уволил?
      Павел - это друг и начальник Андрея, в свое время также немало сделавший для обеспечения моей безопасности и неприкосновенности и посему с полным основанием ставший и моим другом тоже. Зачем Павлу понадобилось содействовать уходу Андрея из ФСБ мне ещё предстояло выяснить. По опыту я знала, что прямые вопросы не проходят, и что более или менее полную информацию можно вытянуть лишь по кусочкам, а потом изрядно поломать себе голову, чтобы из этих кусочков сложить что-то более или менее цельное. Так что вырвавшиеся у меня восклицания с вопросительной интонацией не могли иметь никакого положительного эффекта просто по определению. Но сегодня Андрей явно задался целью опровергать мои прогнозы и предположения.
      - А мы вместе с ним ушли, - беспечно объявил он. - С нас хватит. Старые правила игры вроде бы отменили, новые вводят по два раза на день, вчера некто Вася был преступником, а сегодня - представитель власти. Ну их всех в болото. И вообще - молодым везде у нас дорога, вот пусть и работают. А мы будем деньги зарабатывать.
      - Каким образом? - совершенно обалдела я.
      Обалдела потому, что слово "деньги" в лексиконе Андрея практически отсутствовало. В основном, наверное, потому, что он никогда ими всерьез не интересовался. До присноизвестной перестройки сотрудникам КГБ (девичья кличка нынешнего ФСБ) деньги, как таковые, были не очень-то и нужны, поскольку основные блага они получали через какие-то таинственные распределители и прочие спецканалы. После перестройки и в связи с переходом страны к рыночному хозяйству стали получать столько, что об этом как-то даже и неприлично было говорить: у собеседника немедленно возникало почти непреодолимое желание оказать доблестной службе госбезопасности материальную помощь. И Павел, и Андрей, и, насколько мне было известно, немалое количество их коллег работали "за идею". Им, как герою всенародно любимого фильма "Белое солнце пустыни", долгое время было обидно за державу почти до слез. Но, по-видимому, слезы кончились, а чувство обиды за невостребованностью трансформировалось во что-то менее патриотическое.
      - Решили ограбить банк? - вежливо поинтересовалась я.
      Андрей глянул на меня с веселым любопытством:
      - Ты считаешь, что других способов заработка у меня нет?
      - Ну, почему же? - протянула я, мучительно пытаясь представить себе хоть какой-нибудь относительно честный вид заработка для моего друга. Можно пойти куда-нибудь начальником охраны. Бабки, говорят, платят бешеные.
      - Говори тоже, - хмыкнул Андрей. - Ты слышала что-нибудь относительно кризиса в России, дорогая подруга? Или ты выше этого?
      - При чем тут кризис? - обиделась я. - У тебя же нет крупных вкладов в каком-нибудь банке...
      - Вот тут ты права. Скажу больше: мелких тоже не имеется. Но банки, между прочим, почти не работают, а значит, и охрана сидит без дела, так что новых сотрудников нанимать не имеет смысла. Доступно?
      - Не считай меня идиоткой, - обиделась я. - Тогда куда ты собираешься идти работать?
      - В частное сыскное агентство, - безмятежно сообщил Андрей. - Павла давно туда звали, так теперь он согласился и меня с собой берет. Мы привыкли работать на пару.
      - Кто из вас будет доктором Ватсоном? - с самым невинным видом осведомилась я.
      За полгода так и не привыкла к тому, что мои шпильки практически не остаются неотомщенными. И на сей раз ответный выпад не заставил себя ждать.
      - По этому вопросу пока договоренности нет, - ласково ответил Андрей, - но вот твоя роль определена совершенно четко: ты будешь миссис Ариадной Оливер...
      Информация для тех, кто не знает или забыл: миссис Оливер - это второстепенный персонаж нескольких романов Агаты Кристи, писательница, автор детективов. Отличительные черты: крайняя рассеянность, способность совершенно отключаться от реальной действительности и с головой уходить в жизнь своих вымышленных персонажей. А главное - стремление вслух, в любом обществе или в одиночестве обсуждать развитие событий собственных произведений. Например, так:
      "- Почему? - вопрошала миссис Оливер, ни к кому не обращаясь. - Почему этот идиот не сказал сразу, что видел какаду? Почему? Но если он скажет погиб весь сюжет. Как же выкрутиться?"
      - Я тебя тоже очень люблю, - сухо сказала я. - Кажется, мы собирались идти за продуктами.
      Конечно, я обиделась, хотя бы потому, что сходство было вопиющим. Когда я попыталась изложить свои приключения в виде детектива, то примерно так себя и вела. Например, задавала всем окружающим идиотский вопрос, как можно заставить женщину открыть входную дверь, если она - не дверь, разумеется, а женщина, - совершенно точно знает, что данный тип пришел её убивать. Впрочем, обидеть художника может каждый, не мною подмечено. А талантливым людям нужно прощать мелкие слабости.
      Андрей подошел ко мне и обнял за плечи.
      - Не сердись, Наташенька, я же пошутил. Ну что ты, как маленькая, в самом деле...
      - Надеюсь, праздничное застолье не было шуткой? - чуть более миролюбиво спросила я. - А то у тебя очень специфическое чувство юмора развилось в последнее время.
      - С кем поведешься... - захохотал Андрей.
      - От того и лечишься, - не удержалась я и тоже засмеялась.
      Мир уцелел потому, что смеялся. Так что в рецепт счастливых отношений просто необходимо добавлять юмор. Он дольше сохраняет их свежесть.
      Глава вторая.
      "Осенняя пора, очей очарованье", - невольно вспомнилось Павлу, когда они с Андреем вышли из бывшего родного здания на улицу. Похоже, сама природа призывала их не лить слезы о преждевременном уходе с привычного места работы, а извлечь из этого самого ухода только положительные эмоции.
      "Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат", - эта поговорка, несмотря на то, что отношения наши с Украиной последнее время оставляют желать лучшего, не потеряла актуальности и по сей день. Сколько реформ перенесла так называемая Контора за последние десять лет - уму непостижимо. И в каждую вбухивали такое количество денег, что просто подумать страшно. И хоть бы что улучшилось. Нет - только ухудшается.
      Когда в приснопамятном 1991 году разгоняли испытанный, проверенный коллектив, основным "обвинением" было такое: вы служили партаапарату". А кто ему до этого года не служил? И для кого было секретом, что без партийного билета в нагрудном кармане никакой карьеры нигде сделать невозможно. Даже в искусстве, хотя сейчас многие утверждают, что с пеленок были антисоветчиками, просто боялись за судьбу семьи. Такие вот боязливые.
      И Павлу, и Андрею тоже пришлось выслушать тогда немало интересного о характере их работы. Менее выдержанные их коллеги плюнули, хлопнули дверью и ушли в частные организации, то есть на самом деле здорово укрепили криминальную среду. Но наиболее выдержанные все-таки остались, хотя до боли родное государство установило им такие оклады, что оставалось либо брать взятки, либо... правильно, тоже уходить в частные структуры. Так в полукриминал ушла вторая волна высокопрофессиональных работников. Павел с Андреем все ещё держались.
      И тут в очередной раз сменилось руководство. Казалось бы, ну и что? Одним генералом больше, одним меньше... По собственному опыту знали, что в наших условиях новая метла будет чисто мести только по кадрам, выметая прочь наиболее квалифицированные. Но поскольку их отдел не занимался местными олигархами, коммерсантами и прочими порождениями "перестройки", то они наивно надеялись: их и на сей раз оставят в покое. Будут по-прежнему тихонько заниматься шпионами и диверсантами.
      Как бы не так! Первым делом новый начальник пожелал узнать, сколько народных денег тратится "на шпионов". А когда узнал, вызвал непосредственного начальника Павла "на ковер" и предложил чистосердечно признаться, сколько коттеджей было построено и квартир с машинами куплено за подобную несусветную сумму. Сергей Андреевич, их шеф, человек старой закалки и к подобным обвинениям не привык. Тем паче, что ни он, ни его подчиненные, никогда и копейки не присвоили. Все, что имели, было куплено на честно заработанные деньги, когда это ещё было возможно.
      В общем, Сергей Андреевич написал рапорт об увольнении. И его никто не удерживал! Фактически выбросили на улицу специалиста экстра-класса с тридцатилетним стажем работы. Тогда и остальные - тридцать с лишним человек, чуть ли не весь отдел - тоже решили уйти, потому что всякому терпению есть предел. Павел отдал Конторе пятнадцать лет жизни, кроме благодарностей и премий никогда ничего не получал, но и его отпустили с фантастической легкостью, даже с каким-то, пожалуй, удовольствием. Всех остальных, впрочем, тоже. Новая метла мела потрясающе чисто.
      Андрей, естественно, тоже не остался. Павла давно звали в одно частное сыскное агентство, предлагали очень даже неплохие деньги. Но что-то не лежала у него душа к слежке за неверными женами и мужьями, да за коварными конкурентами какого-нибудь бизнесмена. Наверное, он бы ещё долго собирался, если бы не этот безобразный случай с Сергеем Андреевичем. Но после него оставаться в Конторе - значило плюнуть самому себе в лицо. Может быть, для кого-то это вполне нормально, но для Павла - абсолютно неприемлемо.
      Вот так и случилось, что в ясный сентябрьский день они с Андреем оказались совершенно свободны: расчет получили, к новой работе ещё не приступили. Когда они вышли из всегда чуть мрачноватого здания на улицу, солнце буквально ослепило, а то, что в Москве иногда в шутку называют свежим воздухом, действительно казалось свежим и бодрящим.
      - Что будем делать? - лениво спросил Андрей. - Посидим, попьем пивка или поедем к нам? Отметим, так сказать...
      - Давай лучше завтра, - выдвинул Павел встречное предложение. - Наташа что-то говорила о поездке за город. К какой-то её подруге. Там и отметим.
      - Почему нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? удивился Андрей. - Впрочем, у тебя, наверное, свои планы. И Милочка ждет.
      Планов-то у Павла как раз особых не было, а вот Милочка его в последнее время немного беспокоила. Какая-то она стала странная, непохожая на себя обычную. Ему хотелось посидеть с ней вдвоем, поговорить, выяснить, что её мучит. Поэтому он попрощался с Андреем, сел в машину и отправился к своей невесте - наконец-то, слава Богу, официальной. По дороге прикидывал, чем бы её порадовать, и в конце концов решил отправиться на рынок и купить побольше фруктов. Ест Милочка - как птичка клюет, но фрукты любит и он все время старался её ими побаловать. Тем более, что теперь это не проблема.
      К тому же сегодня Павлу не очень хотелось встречаться с Наташей. В принципе он к ней относился неплохо: она - жена его друга. Ну, почти жена. Но именно те черты характера, которые притягивали к ней Андрея, Павла активно отталкивали. Эта её манера надо всем подшучивать, обостренное, так сказать, чувство юмора и одновременно способность все забыть, перепутать и совершать такие поступки, которые нормальному человеку просто в голову не придут. В больших количествах он Наташу переносил с трудом, хотя... Хотя насмешливость Андрея его почему-то ни капельки не раздражала. Как правило. Иногда, правда, и он перегибал палку в плане юмора, но, по крайней мере, не страдал рассеянностью.
      Андрей всегда говорил, что Наташа - натура творческая, посему её странности как бы объяснимы и простительны. Павел этого решительно не понимал. Милочка - тоже творческий человек, и вот она-то уж действительно не от мира сего, но не потому, что витает где-то в заоблачных далях, а потому... Господи, как же ему трудно всегда говорить о Милочке! Наверное, потому, что она совершенно особенная, ни на кого не похожая. Нежная и удивительная. Бесконечно добрая. Чистая... Вот именно - чистая. Чистейшей прелести чистейший образец.
      Павел никогда бы не поверил, что ещё способен на такие чувства. Его первый и пока единственный брак так стремительно развалился, так тяжел был разрыв, что он сознательно не хотел никаких прочных привязанностей, не давал женщинам никаких обещаний, да и от них, если уж на то пошло, ничего не требовал и не ждал, кроме легких, ни к чему не обязывающих отношений. Знал, что за глаза друзья и знакомые называли его "железным", но знали бы они, сколько душевных сил ему пришлось потратить, чтобы заслужить этот эпитет! Как трудно было из детдомовца, закончившего школу милиции, дорасти до подполковника ФСБ! Но он сразу после мучительной процедуры развода поклялся себе, что никто и никогда больше не назовет его "плебеем" и "безродным лимитчиком", что он на равных будет общаться с людьми из так называемой "интеллигенции". "Так называемой", потому что лично он теперь уже не считал настоящими интеллигентами людей, способных попрекнуть кого-то ранним сиротством и отсутствием изысканных манер.
      На рынке царила обычная суета и гвалт, заморские фрукты после августовских событий подскочили в цене раза в три, не меньше, но и сугубо отечественные огурцы-помидоры от них ненамного отстали. Эти-то почему подорожали? Какое отношение к подмосковным грядкам может иметь курс доллара? Впрочем, вопросы себе и продавцам Павел задавал сугубо риторические, поскольку ответ прекрасно знал сам: умом Россию не понять. И давно уже не пытался это сделать. Важно, что на новой работе ему собирались платить такие деньги, что проблем с обеспечением Милочки полноценным питанием (и не только им) просто не должно было возникнуть.
      Зато появилась и сохранялась проблема, как освободить побольше времени, чтобы провести его с Милочкой. Вот эту задачу решить было куда сложнее. Он загрузил пакеты в машину и отправился дальше, предвкушая тихий и во всех отношениях приятный вечер у Милочки...
      Когда он впервые попал в её квартиру, то удивился сочетанию в ней в принципе не сочетающихся вещей. Потрясающий, просто стерильный порядок - и, мягко говоря, бедность обстановки. На старой, с бору по сосенке собранной, мебели не было ни пылинки, немодные, давно требующие замены плита, раковина и прочие атрибуты быта сверкали чистотой, ковер возле дивана был аккуратно заштопан. Милочка среди всего этого чувствовала себя, как рыба в воде, а Павлу все время казалось, что он одним своим присутствием нарушает сложившийся порядок вещей, вторгается в этот уют как... ну, скажем, слон в посудную лавку, извините за избитость сравнения. И ещё - чувствовал себя полным профаном.
      - Видите вот этот комодик? - спрашивала Милочка, указывая на нечто странное и, с точки зрения Павла, даже кривобокое. - Это приданное моей прабабушки. Девятнадцатый век. Ну, где ещё можно встретить такую прелесть?
      "Под лестницей у нашего вахтера, - чуть не ляпнул он в первый раз. Один к одному, только там сверху стоит электроплитка, а на ней - вечно закопченный чайник." Слава Богу, удержался. Позже научился отличать старые вещи от старинных, даже мог примерно определить время появления каждой на свет, стиль, особенности. Но это было позже.
      Милочка же просто жизни себе не представляла без истории, каждая вещь в её квартирке была - реликвией, с каждой было связано какое-то событие, у каждой была своя биография. О какой-нибудь вазочке, доставшейся ей по наследству, могла рассказывать часами. И штопанный ковер существовал не потому, что не было денег на новый. А потому, что это тоже была память, которую невозможно купить ни за какие деньги.
      Прошло несколько месяцев, прежде чем Павел почувствовал себя там комфортно, и то исключительно благодаря необыкновенному такту Милочки. И ещё - её теплоте и отзывчивости. За каждую сделанную для неё мелочь, будь то приклеенная плитка в ванной или отремонтированный утюг она благодарила так, будто ей преподнесли ей невероятно дорогой подарок. И всегда находила повод вспомнить об этом и лишний раз восхититься. Знаете, не только женщины любят ушами. Мужчинам тоже приятно, когда их хвалят.
      Павел запер машину, поднялся наверх и позвонил в знакомую уже до мелочей дверь. Никто не отозвался. Он посмотрел на часы: ну, конечно же, так рано он никогда не приезжал, а об изменениях в своей жизни предпочел Милочке до поры до времени не рассказывать - из суеверия, что ли? А ещё потому, что её явно мучили какие-то неведомые Павлу проблемы. Узнать бы, какие. Для того, чтобы в жизни Милочки не было вообще никаких проблем, он бы ничего не пожалел.
      Отпер дверь, вошел... И сразу его охватило знакомое чувство покоя. Квартира просто дышала Милочкой, теперь он себе уже и не представлял, как мог жить без этого удивительного создания. И одновременно почувствовал привычное беспокойство: как бы его фея не исчезла, не растворилась в каких-то неведомых сферах. Всегда этого боялся, с первой минуты знакомства, хотя и понимал, что выглядит старым, сентиментальным идиотом.
      Наверное, это была любовь с первого взгляда. А познакомились они почти как в романе - чуть ли не на улице. В тот день Павлу пришлось оставить машину на станции техобслуживания: что-то в ней забарахлило, теперь уже и не вспомнить, что именно. Домой возвращался на двух троллейбусах с пересадкой и по дороге решил зайти в магазин: дома, в холодильнике было почти пусто. Вот в магазине-то все и произошло.
      Очереди практически не было, только перед Павлом какая-то миниатюрная, хрупкая девушка выбирала кусочек то ли колбасы, то ли ветчины, и попросила продавщицу найти ей кусочек поменьше. Продавщица же буквально швырнула на весы нечто явно неподходящее и чуть ли не на весь магазин высказалась о "голытьбе, которой дома надо сидеть, если нет денег". Девушка буквально отшатнулась от прилавка и Павел увидел её глаза: большие, голубые, полные слез. Глаза несправедливо обиженного ребенка. Остальное в тот момент он даже и не разглядел толком. И его как будто кипятком ошпарило. Только потом он понял, что это была огромная жалость и желание защитить это белокурое, какое-то ангелоподобное существо. То есть чувства ему в принципе несвойственные. И вот этот-то неожиданный всплеск эмоций все и решил.
      Павел придержал девушку за руку, а сам повернулся к прилавку. Наверное, у него был не слишком приветливый вид, потому что барышня за прилавком как-то слиняла, утратила весь свой гонор и пролепетала:
      - Слушаю вас.
      - Вот и хорошо, что слушаете, - отозвался Павел противным и скрипучим голосом. - Обслужите покупательницу, как полагается, а потом мы с вами поговорим отдельно. А лучше поговорим с директором этого заведения.
      Продавщица сделалась сначала пунцовой, потом синюшне-бледной, но первое пожелание выполнила беспрекословно. Девушка снова взглянула на Павла, на сей раз с чувством благодарности. Так ему, во всяком случае, показалось. Сам в этом магазине он покупать ничего не стал, а вышел следом за Милочкой на улицу. То есть тогда он ещё не знал, как её зовут. Вообще ничего о ней не знал. Понимал только, что именно эту "то ли девушку, а то ли виденье" искал всю свою жизнь и, если сейчас её упустит, будет круглым идиотом. Напросился ей в провожатые, по дороге представился, познакомились. Донес сумку до квартиры и попросил разрешения звонить. Наверное, бедняжка до смерти боялась, что Павел напросится ещё и к ней в гости, поэтому просьбу о телефоне восприняла как спасение. И - разрешила.
      Только он отважился ей позвонить лишь неделю спустя, хотя думал о ней непрерывно. Всю эту неделю ходил сам не свой, на что обратила внимание даже Наташа, вполне способная не заметить в двух шагах от себя тяжело нагруженный трейлер с прицепом.
      - Павлуша, ты, случайно, не влюбился? - спросила она, когда Павел зашел к ним с Андреем "на огонек".
      - С чего ты взяла? - изумился Андрей, в то время как его друг тщетно подбирал слова для достойного ответа.
      - Сюствую, - ответила Наталья в той самой манере, которая всегда раздражала Павла. - Как тот чукча из анекдота. Он говорит, что по тундре кто-то чужой ходит. Его спрашивают: откуда, мол, знаешь? А он в ответ: "Сюствую, однако".
      Андрей покрутил пальцем у виска и посоветовал ей не менять специализацию.
      - Занимаешься детективами, ну и занимайся на доброе здоровье. Сама же говорила, что любовная лирика - это не твой жанр.
      - Ничего подобного! - возмутилась Наташа. - Не мой жанр - это эротика. А вот в лирике я как раз неплохо разбираюсь.
      - Кто это тебе сказал, дорогая? - поинтересовался Андрей. - По-моему, тебя, как всегда, надули...
      О Павле они, увязнув в своей перепалке, просто забыли, чему он был несказанно рад. Да, Андрею была нужна именно такая женщина, как Наташа: тот самый случай, когда два сапога - пара. Но Павел рядом с такой и суток не прожил. Впрочем... говорят же: не критикуй чужую жену, радуйся тому, что она - чужая.
      Когда он набрался смелости, то позвонил Милочке и пригласил её в кафе. А куда ещё он мог её пригласить в первый раз? Это потом, когда они получше узнали друг друга, он понял, что нужно было звать её на выставку, в музей, на концерт. Но тогда, во-первых, ему это не пришло в голову. А во-вторых, сам он предпочитал в редкие свободные часы делать что-нибудь полезное.
      Но именно поэтому второй его шаг оказался на удивление удачным: в разговоре по телефону Милочка обронила, что её единственная связь со внешним миром - старенький черно-белый телевизор приказал долго жить и она теперь не может смотреть передачи по своему любимому каналу "Культура". Телевизор Павел, конечно же, починил, хотя о существовании такого канала, если честно, только слышал. Но об этом промолчал - и правильно сделал. Иначе чувство благодарности, которое испытала к нему Милочка, могло бы обернуться каким-нибудь совершенно иным чувством. Снисходительной жалости, например. Или презрения к серости. Хотя вряд ли Милочка способна испытывать такое низменное чувство, как презрение.
      - Вы любите историю? - ошарашила его вопросом Милочка, когда они после починки телевизора чинно пили чай.
      - Истории? - переспросил он, недослышав. - Какие истории?
      - Да нет же, не истории, а историю. Нашу историю, российскую. Я преподаю её в институте...
      - Боюсь, я не слишком хорошо помню школьную программу, - осторожно ответил я.
      Лицо Милочки слегка затуманилось, но потом снова оживилось:
      - О, я не о школьной программе! Я об исторических романах. Вы любите читать?
      - У меня так мало свободного времени, - промямлил он, чувствуя себя последним болваном. - Вообще-то, конечно, люблю. Жена моего друга переводит детективы...
      Выражение лица Милочки красноречиво сказало Павлу, что он сморозил очередную глупость. Но он действительно не мог найти правильный тон и общую тему для беседы. Читал в основном газеты - ни на что другое времени практически никогда не оставалось, кроме специальной литературы, конечно, и тонн всевозможных документов. Все его знакомые женщины говорили либо о тряпках, либо о светских сплетнях, либо о себе, хорошеньких. И нуждались не в собеседнике, а в слушателе. Здесь же было существо из совершенно иного мира. Внезапно ему припомнилось одно излюбленное выражение Натальи: "Он не с нашей полочки". Павел почувствовал, что он - явно не с Милочкиной полочки и испытал тихую панику при мысли о том, что она не захочет иметь дело с таким... вахлаком.
      Но Милочка постепенно привыкла. Павел все чаще и чаще приходил к ней, помогал решать какие-то насущные проблемы, даже стал время от времени покупать билеты на концерты её любимой классической музыки. Слушать эту музыку он, в общем-то, не привык и не умел, но то удовольствие, которое получала от концертов Милочка, стоило дороже. Она привыкла рассказывать ему о своем главном увлечении - историческом романе времен императрицы Екатерины Второй - и Павел уже неплохо разбирался в героях и второстепенных персонажах: на память никогда не жаловался. Правда, подавать умные реплики так и не научился, но, похоже, Милочка ему это простила, потому что видела: ему это интересно. Как было интересно все, что составляло её жизнь. И когда Павел осмелел и признался ей в любви, не отвергла его. Он же все время думал: пусть она меня не любит, пусть по доброте своей и интеллигентности только терпит, для меня главное - быть рядом с ней. Заботиться о ней, ограждать от реальной жизни, к которой она была совершенно не приспособлена, баловать...
      В общем, он с полным на то основанием мог применить к себе стихотворение кого-то из классиков: "О, как на склоне наших дней нежней мы любим и суеверней!" Двадцать с лишним лет тому назад, когда он первый раз женился, все было совершенно по-другому. Они оба были слишком молоды и что ещё хуже - слишком разные. Жена происходила из старой интеллигентной семьи, а он даже не знал своих родителей. Да и что мог предложить выпускник школы милиции? Живи они отдельно, все, возможно, и утряслось бы, но он пришел в их семью "примаком", что называется, без кола и двора, о чем постоянно напоминала теща. Да ещё ребенок... После одной не слишком красивой сцены Павел собрал свои нехитрые пожитки и хлопнул дверью. Потом развелись уже официально. А он был настолько молод и глуп, что не настоял на своем законном праве: видеться с сыном. Честно говоря, ни единой попытки не сделал...
      Почему он именно сегодня вспомнил о делах давно минувших дней? Наверное, потому, что жизнь круто менялась. А ещё потому, что его действительно беспокоили некоторые странности в поведении Милочки. Она почему-то перестала говорить с ним о своей книге, хотя это было делом всей её жизни, уходила в свои мысли, отвечала невпопад... Существование другого мужчины исключалось - он слишком хорошо знал кристальную чистоту своей любимой. Так что же тогда?
      Зазвонил телефон, резко вырвав Павла из размышлений, и он поспешно схватил трубку. Милочка? Предупреждает, что задерживается?
      - Слушаю вас, - почти спокойно сказал он.
      В трубке была тишина, но такая, какая бывает, если абонент на другом конце провода сдерживает дыхание и не желает говорить. Такие нюансы Павел различал чисто автоматически. Поклонник? Или не туда попали? Он подождал ещё какое-то время, потом попросил:
      - Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно.
      И положил трубку. Перезванивать, однако, не спешили. Что ж, значит, ошиблись. Наверняка ошиблись. Не станет Милочка заводить какие-то романы за его спиной. Не тот случай.
      Милочка была первой, на которой он захотел жениться после краха первой семьи. Что там захотел - просто мечтал об этом. Она была ещё так молода, у них вполне могли быть дети. А ему всю жизнь не хватало семейного тепла и уюта. И каждый новый шаг на пути к совместной - официально совместной, гражданский брак меня ни в коем случае не устраивал, - жизни воспринимал как счастливые вехи. Милочка позвонила ему по собственной инициативе, Милочка позволила остаться у неё на ночь, Милочка дала ключи от своей квартиры, Милочка познакомилась с его друзьями... Все это казалось ему триумфальным шествием к маршу Мендельсона, обручальным кольцам и так далее и тому подобное.
      Правда, он слегка побаивался знакомства Милочки с Наташей. Слишком уж они были разные. Наталья, к тому же, могла выпалить что-нибудь насмешливо-ехидное и обидеть человека, даже не желая этого. Один раз Павел даже сказал ей, что у неё язык борется за независимость от мозгов, чем, в свою очередь, обидел её и о чем очень сожалел впоследствии. Но ведь она и святого доведет до грубости!
      К счастью, Милочкиного такта хватило на двоих. Тем не менее, Павел старался не оставлять их с глазу на глаз, во избежание, так сказать. Бог знает, что способна ляпнуть Наталья в самый неподходящий момент! Конечно, стрессы, которые она перенесла в последние годы, её несколько оправдывают, но это вовсе не значит, что Павел готов был пожертвовать Милочкиным спокойствием и потакать Наташиным причудам. Для этого есть Андрей, который во всех этих играх, кажется, просто купается. Воистину любовь зла... Черт побери, где же Милочка?
      В этот момент повернулся ключ во входной двери. Павел мысленно обругал себя достаточно резко: сидел и придумывал невесть что, вместо того, чтобы приготовить ужин. А теперь его к плите и не подпустят, потому что для Милочки "святые женские обязанности" - это действительно святое, и готовит она с такой же тщательностью и вдохновением, как работает над своим романом. Впрочем, она все так делает...
      - Освободился пораньше, - сказал Павел, выходя из комнаты в коридор. Привез тебе фруктов. Устала?
      Почему-то он всегда говорил с ней каким-то телеграфным стилем. Наверное, потому, что вообще не умел красиво говорить. И уже никогда не научится, судя по всему.
      Милочка клюнула его в щеку и негромко сказала:
      - Спасибо, Павлик. Опять меня балуешь.
      Он хотел возразить, что никакое это не баловство, но посмотрел на неё - и у него перехватило дыхание. Никогда ещё не видел её такой красивой и такой... странной, что ли. Щеки разрумянились, глаза блестят, чуть приоткрытые губы подрагивают, а дышит так, будто всю дорогу бежала бегом. И взгляд совершенно отсутствующий. Его снова кольнуло предчувствие каких-то неприятных перемен в жизни.
      - Проголодалась? - спросил он просто чтобы что-то спросить.
      - Что? Ах, нет, совсем не хочу есть. Может быть, позже...
      Милочка упорно не смотрела Павлу в глаза, хотя все остальное было, как всегда. Она сняла плащ, аккуратно повесила его на плечики и убрала в стенной шкаф. Туфли тоже спрятала в специальное отделение, а сама надела домашние. Он невольно посмотрел на свои собственные ботинки: всегда забывал переобуваться, хотя специально для него были приобретены тапочки и поставлены на видное место. Конечно, Милочка никогда не станет делать замечания, но это, пожалуй, ещё хуже.
      Он молча стал переобуваться, ожидая традиционного глубокого вздоха облегчения: порядок восторжествовал. Но Милочка, похоже, не заметила ни самой оплошности, ни неуклюжей попытки её исправить. Мысленно она явно была где-то в другом месте.
      - Нас завтра приглашают за город, - сказал Павел, когда они оба прошли в комнату и Милочка скрылась за дверцей шкафа, чтобы переодеться. - Ты ничего не имеешь против?
      - Завтра? - приглушенно отозвалась она. - Н-нет. А кто приглашает?
      - Наташа с Андреем. Поедем?
      - Если ты хочешь...
      - Я тебя спрашиваю.
      Помимо его воли голос прозвучал резко. Милочка выглянула из-за шкафа.
      - Ты сердишься? Я просто неудачно выразилась. Конечно, поедем. Мне очень нравятся Наташа и Андрей. Да, я рада.
      Павел присел в кресло и стал рассматривать давным-давно знакомый узор ковра. Сигнал тревоги внутри звучал все громче. Обычно Милочку приходилось уговаривать оторваться от её романа, подышать свежим воздухом, пообщаться с людьми. Сегодня она согласилась почти сразу. И почему-то сочла нужным сообщить, что его друзья ей нравятся. Нет, профессия все-таки оставляет на человеке неизгладимый отпечаток: скоро он самого себя будет подозревать в неточностях биографии и неадекватности поведения.
      - У тебя все в порядке? - осторожно спросил он.
      Милочка появилась перед ним в домашнем платье, которое ей удивительно шло, и присела на ручку кресла:
      - Павлик, у меня все хорошо. Кажется, я почти закончила роман. Остались сущие пустяки, так, дошлифовка. Мне оставалось найти одно письмо Екатерины к Григорию Орлову - и вчера я его нашла! Теперь все встало на свои места, я закончила эпилог так, как хотела. Я практически все закончила. Даже странно - чувствовать себя свободной...
      Он испытал невероятное облегчение. Господи, как все просто, оказывается! Она закончила десятилетний труд, вот и разгадка задачки. Отсюда странности поведения последнего времени, ответы невпопад, отсутствующий взгляд. А теперь все будет по-прежнему, только ещё лучше. Но он-то хорош, ревнивый, подозрительный дурак!
      Он притянул Милочку к себе на колени и спросил:
      - А как мы будем отмечать окончание твоего труда?
      - А мы не будем это отмечать, - засмеялась Милочка. - Вот издам его, получу гонорар, стану лауреатом какой-нибудь потрясающей премии и тогда мы с тобой поедем в Париж и все отметим там. Вдвоем. Хорошо?
      Ему было так хорошо, как никогда в жизни...
      Глава третья.
      Помимо всего прочего, смеющийся Андрей - такая редкость, ради которой можно было закрыть глаза на что угодно. Да и с пресловутым чувством юмора у меня, если честно, неприятности бывали чаще, чем мне хотелось бы. В плане его специфичности и обостренности. Так что чья бы корова мычала...
      Мы уже собирались выходить, когда Андрей хватился пейджера. Без этого приспособления он, по-моему, чувствовал себя как ковбой без кольта и лассо. Или как мушкетер без шпаги, если приводить более милые моему сердцу сравнения. Куда можно было засунуть эту штуковину в однокомнатной квартире размером всего-то с носовой платок - загадка.
      - Не могли же его украсть? - жалобно спрашивал сам себя Андрей, безуспешно обшаривая карманы, "дипломат" и мою сумку заодно. - Точно помню, что пришел сюда с ним и положил... Куда, черт побери, я мог его положить?
      - В холодильник, - предположила я и тут же замерла в ожидании ответного выпада.
      Но его, к моему великому изумлению, не последовало. Напротив, Андрей двинулся в кухню и распахнул дверцу морозильного агрегата. Тут я поняла, что шутки кончились, что мой друг устал за последнее время куда больше, нежели хочет показать, и что пора как-то действовать. Я подошла к телефону и стала набирать номер.
      - Ты куда звонишь? - недовольно буркнул Андрей. - Давай сначала пейджер найдем, я обещал Павлу без него из дома не выходить.
      Я сделал рукой знак, чтобы мне не мешали, и, дождавшись соединения, попросила девушку-оператора передать сообщение на такой-то номер. Андрей пожал плечами и снова принялся за поиски. Долго напрягаться ему не пришлось: через полминуты со стороны тахты раздался противный писк.
      - Так вот же он где! - обрадовался Андрей. - Ну, правильно, я же его положил под подушку, хотел отдохнуть, а потом отвлекся, проголодался... Слава Богу, кто-то во время позвонил, а то искали бы мы с тобой до морковкина заговения!
      Я с интересом наблюдала за действиями моего друга. Вот он нажал кнопку, вот вчитывается в переданное сообщение. Изумленное выражение его лица компенсировало мне все бестактные выпады в мой адрес.
      - Упорство и прилежание лучше, чем беспутство и гений, продекламировал он вполголоса. - С уважением, Ариадна Оливер. Бред какой-то...
      Я продолжала хранить молчание. Наконец, до него дошло и он снова рассмеялся:
      - А знаешь, это ты здорово придумала! Не текст, конечно, а способ найти пейджер. Текст, прямо скажем, слабоват. Но вообще - блеск. Надо взять на вооружение.
      Ну, правильно, кто предупрежден - тот вооружен. Бедные россияне, вечно им развитый Запад подбрасывает какую-нибудь подлянку. Только-только освоились с автоответчиками - и то не все, а наиболее продвинутая часть граждан, как на тебе - пейджер. Что это за штука такая и с чем её едят, широким массам растолковать никто не удосужился, решили, по-видимому, что и так допрут, в процессе эксплуатации. Прямо счас! Лично у меня пейджера нет, но разбираться в этом хитром устройстве я научилась только потому, что соседка по лестничной площадке устроилась работать оператором в соответствующую компанию, и когда я приношу ей косточки для собаки, обязательно рассказывает мне парочку занимательных историй "из жизни пейджеров". Одна из этих историй заключалась в том, что клиент позвонил и попросил послать ему хоть какое-нибудь сообщение, а то он свою машинку куда-то засунул и найти не может. Пусть попищит, тогда его запеленговать можно. Так что ничего особенно оригинального я не придумала.
      А вот Андрею должно быть стыдно: не распознать в моем послании текст Эриха Марии Ремарка, у которого я стащила целую фразу, буква в букву! А ещё пейджер нацепил! Но поделиться этим соображением со своим другом я не успела, потому что зазвонил телефон. Мы переглянулись: звонок мог разрушить наши радужные планы в самом зародыше. Но делать было нечего и я сняла трубку.
      - Наташа, привет, - услышала я голос Павла. - Андрей у тебя? Дай ему трубку, пожалуйста.
      Так погибают замыслы с размаху, в начале обещавшие успех, от долгих отлагательств. Это сказал Вильям Шекспир, а уж он-то знал толк в трагедиях.
      - А почему ты с ней об этом не поговорил? - спросил Андрей после того, как выслушал какое-то сообщение Павла. - Я, если честно, не в курсе... Понимаю, что пригласила, и даже думаю, что от чистого сердца и по делу. Но ты же знаешь, что она через пять минут обо всем этом начисто могла забыть... если не записала.
      Я слушала телефонный разговор своего друга вполуха и только последняя фраза вызвала у меня некоторый интерес. Надо же, оказывается ещё кто-то обладает моим главным пороком: забывать практически все, если это не относится к работе. Имена героев тех произведений, которые я перевожу, или - в последнее время - пытаюсь сочинять, я не забываю ни при каких обстоятельствах, равно как и все хитросплетения сюжетов. Все остальное обязательно нужно записывать, иначе это улетучивается из моей прелестной головы быстрее, чем газ из откупоренной бутылки "Пепси". Так что не одна я в поле кувыркалась, есть и другие недотепы...
      - Понимаю тебя. Нет, на завтра у нас никаких планов нет, так что сейчас уточню. Хотя, зачем играть в испорченный телефон? Передаю трубку.
      Так... Значит, все эти "лестные" эпитеты, как всегда относились исключительно к моей особе? Ну, что выросло, то выросло, только о чем же я умудрилась забыть на этот раз?
      - Наташа, ты нас с Милочкой приглашала завтра ехать за яблоками. К матери какой-то твоей подруги.
      К какой ещё матери? Про яблоки вообще молчу... Мое молчание Павла, похоже, не удивило: за истекшие полгода он достаточно часто со мной общался, чтобы понять, что за экземпляр достался его ближайшему другу в качестве спутницы на данном конкретном отрезке жизни. Посему он, не дожидаясь ответа, продолжил:
      - Не обижайся, пожалуйста, но ты что-то говорила о Белых Столбах...
      Я действительно не обиделась, потому что, назвав данный географический пункт, Павел вовсе не имел в виду уместность моего там пребывания. Наоборот, у меня в мозгу словно что-то щелкнуло - как выключатель, - и кромешная тьма сменилась ярким и ровным светом.
      Действительно, неделю тому назад моя ближайшая подруга Галина - в просторечье Галка - предложила нам с Андреем съездить в Подмосковье за яблоками, которых там, по её словам, уродилось видимо-невидимо. Не во всем Подмосковье, конечно, а на отдельном конкретном дачном участке, принадлежавшем её тетке и матери моей приятельницы Елены. Тетя Таня, мать Елены, судя по всему, отчаялась залучить на сбор урожая кого-то из домочадцев и кликнула клич друзьям и знакомым, чтобы продукт не пропал. Это наше поколение может наплевательски относиться к запасам продовольствия, а люди постарше прошли суровую жизненную школу и продуктами питания отнюдь не разбрасываются: не справляются сами - пристраивают "в хорошие руки". Я от даровых яблок, разумеется, отказываться не стала, да ещё предложила воспользоваться этой возможностью Павлу. Благо, и в его личной жизни произошли перемены к лучшему, и он серьезно собирался жениться.
      - Ну, конечно! - радостно закричала я. - Я и то удивляюсь, почему у меня на воскресенье ничего не записано, а оно, оказывается, вовсе и занято. Правильно, завтра вы с Милой заезжаете за нами ко мне и мы отправляемся к тете Тане. На двух машинах, чтобы больше яблок влезло. Там и перекусим, так что с собой надо взять скатерть-самобранку. Все нормально. Во сколько вы приедете?
      - Дай мне Андрея, пожалуйста, - вместо ответа попросил Павел.
      Другая бы обиделась, а я - нет. У Андрея не голова, а компьютер, и то, что туда попадает, никуда впоследствии не девается и, тем более, не теряется в жутком количестве серых клеточек. Уж он-то не перепутает час встречи с номером вагона, а номер дома с маршрутом автобуса, чем - что греха таить! - я снискала немалую популярность среди своих друзей и знакомых. Так что пусть каждый занимается тем, что у него лучше получается, тогда в жизни будет куда меньше досадных заморочек.
      - А что же Галка? - спросил меня Андрей, закончив договариваться с Павлом. - Почему она сама не едет? Или хотя бы с нами?
      - Они с Тарасовым получили заказ на перепланировку чего-то загородного подо что-то. С работой теперь, сам знаешь, напряженка. Вот они и сидят там практически безвылазно. Какие уж тут яблоки!
      Тарасов - это Галкин муж. Она и в глаза, и за глаза зовет его исключительно по фамилии, хотя более дружной пары я лично не видела. Оба архитекторы, оба слегка помешаны на своей профессии, оба способны работать только в тандеме. Единственное, что их огорчает - это отсутствие детей, но по-моему, к сорока годам для Галки это уже не так актуально, как было лет десять-пятнадцать тому назад, а для Тарасова, который намного её старше тем более.
      - Понятно, - спокойно констатировал Андрей. - Где-то что-то подо что-то. Если кто-то кое-где у нас порой... Ты неподражаема! Ну, ладно. Пошли за провиантом, а то мы так до ночи из дома не выберемся. Деньги есть - погуляем!
      - Подумаешь - деньги. Я нынче сама миллионерша - гонорар получила. Так что...
      - Так что спрячь куда-нибудь свой гонорар до лучших времен. Точнее до худших. Только так спрячь, чтобы все-таки можно было его когда-нибудь найти.
      - Не смешно! - наконец обиделась я.
      Месяца два тому назад мне вернули долг: сто долларов одной бумажкой. На меня накатил крайне редкий у меня приступ скупости и я эту бумажку спрятала. Куда - по сей день не могу вспомнить. Но душу все-таки греет мысль о том, что в один прекрасный момент я эту купюру вдруг возьму да и найду. Вот будет радости! Андрей, правда, мог бы об этом и не напоминать.
      - Не смешно, - согласился Андрей. - Больше не буду. В супермаркет пойдем или на оптовый рынок?
      - А ты как думаешь? - ответила я вопросом на вопрос.
      Будто непонятно, что на оптовке можно купить всего раза в два больше, чем в этом самом супермаркете. Там, конечно, приятно походить с элегантной тележкой, изображая из себя обеспеченную женщину, но без этого развлечения я прекрасно могла обойтись. Андрей, правда, недолюбливал грязь и толкотню всяких ярмарок и предпочитал отовариваться там, где поменьше народу, но сегодня даже он понимал, что расчет-то получен, а когда будут следующие поступления - неизвестно. Использовать же мой гонорар он сам благородно отказался.
      - Ты примерно представляешь себе, что нужно покупать? - осведомился Андрей уже на подходе к рынку.
      - Не примерно, а почти точно. Нужно купить всяких овощей для салатов. Кусок мяса - свинины там или говядины - запечь, тоже на два дня. Фруктов, хлеба, сыра - и выпивку. Это уже на твое усмотрение.
      Андрей глянул на меня с острым интересом:
      - Я иногда спрашиваю себя, как ты, при феноменальной рассеянности, способна так быстро ориентироваться с покупками и готовкой?
      Я небрежно отмахнулась.
      - Это, мой милый, происходит на уровне подсознания. В конце концов, я женщина или где?
      - Ты-то? Где-то женщина. А вообще... Ну-ну, не поджимай губы. Я просто хотел тебе одну песенку процитировать.
      - Песенку? - поразилась я.
      Рифмованные строчки и Андрей - это, как гений и злодейство, две вещи несовместные.
      - Ну, несколько строчек. По радио услышал, пока в машине ехал. И сразу про тебя подумал.
      Моя обида улетучилась, толком не оформившись, и я тут же попыталась представить себе, какой именно шлягер мог вызвать у моего милого мысли обо мне. "Ах, какая женщина!" или "Ты единственная моя"? Почему-то мне не пришло в голову, что это могло быть бессмертное произведение Александра Галича "И отправился я в Белые Столбы". Впрочем, долго фантазировать не пришлось - Андрей процитировал ровно три строчки:
      - Объяснить не объяснишь, ты живешь, как будто спишь, а в бессонницу чудишь...
      - "Грешишь", - пробурчала я. - "Грешишь", а не "чудишь"...
      - Ты считаешь, что так больше подходит? - хитро прищурился Андрей.
      - Так в песне, а из неё слов не выкинешь. Но, в общем, ты, наверное, прав. Со стороны виднее. Но я, между прочим, от тебя своих недостатков при знакомстве не скрывала, так что не жалуйся.
      - А я разве жалуюсь? Просто констатирую факт.
      - Тебе надоело? - неожиданно для самой себя спросила я. Вопрос вырвался у меня потому, что я вдруг вспомнила предсказание давешних цыганок относительно близкого человека и его ухода к другой женщине.
      Андрей остановился и с изумлением посмотрел на меня. В данном случае, я выступала в абсолютно не свойственном мне амплуа - женщины, выясняющей отношения. Я, по-моему, даже слегка покраснела, осознав нелепость ситуации.
      - Что с тобой? - тихо спросил он. - Что-нибудь случилось?
      Меня всегда поражало, как тонко он чувствует ситуацию, несмотря на внешнюю толстокожесть и отсутствие ярко выраженных эмоций.
      - Ничего особенного. Потом расскажу. Нервы, наверное, гуляют.
      Покупки меня здорово отвлекли, хотя бы потому, что каждый поход за ними теперь превращался в нечто наподобие аттракциона: "Последний раз на эстраде". Стремительно пустеющие полки и витрины вызывали в памяти убогие магазинные натюрморты совсем недавнего прошлого, а мысль о том, что все это не сегодня-завтра вернется, вызывала невольную дрожь.
      Я не делаю из еды культа, видит Бог, но к хорошему быстро привыкаешь, а перспектива гоняться за банкой "отечественного" растворимого кофе или стоять в многочасовой очереди за килограммом костей энтузиазма не вызывала, скорее, наоборот. Так что я с удовольствием складывала в сумки пакеты с квашеной капустой и солеными огурцами, пучки свежей зелени, кусок вырезки и пару симпатичных цыплят, а также всевозможные баночки и коробочки. Мы махнули рукой на расходы и купили бутылку джина и много-много тоника.
      - Вино завтра Павел привезет, - обронил Андрей, - он мне обещал.
      Судя по всему, пикник на лоне природы должен был выйти удачным, равно как и сегодняшний ужин на двоих...
      Я осталась караулить сумки, слишком тяжелые для того, чтобы непринужденно расхаживать с ними по рынку, а Андрей пошел за картошкой и прочими простыми отечественными овощами. Чтобы занять себя, я стала прикидывать, как быстрее обработать все продукты, чтобы не затягивать это увлекательное занятие до глубокой ночи. Все овощи для салата поставить варить, мясо засунуть в духовку вместе с цыплятами и одну птичку употребить на ужин. С гарниром можно не возиться, солений и маринадов вполне достаточно для того, чтобы украсить любой стол. Ну, и зелень, разумеется, плюс свежий лаваш. Нормально. Жизнь поворачивалась ко мне своей улыбающейся стороной, а это следовало ценить, как подсказывал мне собственный опыт...
      Из этих философских раздумий меня вывело восклицание:
      - Натуля!
      Боже, это был Масик собственной персоной! Ни капельки за полгода не изменившийся, все такой же вылизанно-прилизанный, с выхоленными усами и сияющими ботинками, весь отутюженный и с той же сладкой улыбочкой, от которой меня в свое время слегка подташнивало. Что делать, не люблю кондитерских изделий, для меня всегда лучшей конфетой был соленый огурец, а лучшим пирожным - кусок ржаного хлеба с деревенским салом. О вкусах не спорят, нет?
      С этим выдающимся во всех отношениях мужчиной, которого по-настоящему звали Алексеем, полгода тому назад у меня были достаточно забавные отношения. Во-первых, он почему-то решил, что я должна выйти за него замуж, хотя романа, как такового, у нас не было. Когда же я, решив расставить все точки над "и", объявила ему с римской прямотой, что брак в мои ближайшие планы не входит, смертельно обиделся.
      Прежде всего, потому, что не мог себе представить, как можно отказаться от такого счастья, как он, единственный и неповторимый. А ещё потому, что был по сути избалованным ребенком, развитие которого прекратилось где-то в четырнадцать лет. Со всеми проистекающими отсюда последствиями. Обозлился, но ходить ко мне домой и звонить все-таки продолжал, наверное, по привычке. Правда, предложения, как такового, он мне больше не делал, никаких конкретных шагов к намеченной цели не предпринимал и я в конце концов махнула рукой и пустила события на самотек. А потом познакомилась с Андреем... и Масик из моей жизни исчез так же внезапно, как в ней появился. А поскольку "любовь" не просто была без радости - её, любви, как таковой и не было, - то разлука оказалась абсолютно беспечальной. Чего и вам желаю.
      - С трудом тебя узнал. Ты так похорошела, помолодела... Что ты тут делаешь?
      Вопрос, конечно, интересный. Что можно делать на оптовом рынке? Гулять? Просить милостыню? Искать спутника жизни?
      - Догадайся с трех раз, - ответила я. - Но сначала скажи, что ты тут делаешь?
      Насколько я могла припомнить, приобретением продуктов в дом Масик отродясь не занимался. Для этого, по его собственным рассказам, существовала мама, а в дальнейшем эту почетную обязанность предстояло выполнять супруге... Меня вдруг осенила совершенно сумасшедшая догадка:
      - Ты женился?!
      - С чего ты взяла? - откровенно изумился Масик.
      - А вот на рынок пришел. Не иначе, жена отправила.
      - Не родилось ещё женщины, - холодно отпарировал мой собеседник, которая мною бы командовала. Это во-первых. А во-вторых, таскать сумки - не мужское занятие, после этого останется только встать к плите или к стиральной машине. Ты совсем сошла с ума. Я сегодня приглашен в гости, зашел вот купить коробку конфет.
      - Не проще ли было из дома захватить баночку капусты?
      Злопамятной я не была никогда, но обладала качеством, которое называется "памятливость". В разгар нашего, с позволения сказать, романа Масик очередной раз пришел ко мне в гости, имея в качестве презента баночку из-под майонеза с квашеной капустой. Мама снабдила. На меня это тогда произвело глубочайшее впечатление, от которого я, по-видимому, по сей день не могу оправиться. А сегодня добавилась мини-декларация относительно прав и обязанностей мужчины в доме. Если Масик когда-нибудь женится и я об этом узнаю - пошлю его невесте венок и искренние соболезнования.
      - При чем тут капуста, Натали? Ты все так же экстравагантна, чтобы не сказать больше. Но я все равно рад тебя видеть. Как поживаешь?
      - Прекрасно, - отозвалась я, не слишком покривив при этом душой. Замуж вот вышла...
      Последнюю фразу я сказала, руководствуясь исключительно интуицией. Мне вдруг показалось, что так будет правильно. Не приведи Господи, Масику придет в голову возобновить свои странные ухаживания. Реакцию Андрея на это я предсказать не бралась. Да и мне самой это было нужно, как зайцу насморк. Не то, чтобы я стремилась переложить на хрупкие мужские плечи все домашние хлопоты, но все-таки предпочитаю мужчин, которые в состоянии не только самих себя обслужить, но и заменить, в случае необходимости, оказавшуюся рядом представительницу прекрасного пола. Сумки потаскать, ковер выколотить, кофе в постель подать... Впрочем, последнее относится к области фантастики и вообще - необязательно.
      Масик опустил очи долу и сосредоточил взгляд на моих руках. Смысл сего действа до меня, каюсь, не дошел, но в неведении я оставалась недолго.
      - Кольца нет, - сделал он вывод, - значит, ты говоришь неправду. Зачем тебе это нужно?
      Честно говоря, я уже успела забыть, как раздражали меня некоторые умозаключения моего нестандартного поклонника.
      - Что именно? Выходить замуж или врать? - раздраженно спросила я. Будь так добр, формулируй вопросы покорректней.
      - Зачем тебе понадобилось говорить мне неправду? - послушно сделал поправку Масик. - Если у тебя нет кольца...
      - При чем тут кольцо? Может, мне ещё и волосы под платок убрать, чтоб ни единой прядки не выбивалось? Так на Руси отличали замужних женщин от простоволосых девиц, если ты не в курсе.
      Масик воззрился на мои золотистые локоны.
      - Не стоит. Тебе очень идет этот цвет. Мой любимый, кстати. И между прочим, я не сказал, что раздумал на тебе жениться. Я все ещё считаю тебя своей невестой...
      Я онемела. Нет, ну а что бы вы сказали, будучи на моем месте?
      - Я все собирался тебе позвонить, - продолжил Масик, игнорируя мое молчание, - но был очень занят. Переводы устные, переводы письменные, домашние дела, новые знакомства. Тут с одной девушкой познакомился... впрочем, это тебе не интересно. Ну, и загородные поездки, конечно, с фотоаппаратом. Сегодня вернулся из одной - сказочные места, две старинные церкви, одну ещё надо реставрировать. Да ещё местные жители - это отдельная сказка. Одного алкоголика сфотографировал, ну, я тебе доложу, и типаж! Снимки должны получиться просто уникальные. Стоит той бутылки, которую он потребовал. Обязательно тебе покажу. Что ты завтра делаешь?
      - Уезжаю в гости, - обрела я наконец дар речи. - Вместе с мужем. Снимки ты можешь показать своей новой знакомой девушке, тем более, что я не люблю алкоголиков.
      На сей раз Масик даже не снизошел до выражения словесного сомнения, лишь небрежно махнул рукой:
      - Ладно-ладно, тут нет повода для ревности, не волнуйся. Так я тебе завтра позвоню. Погуляем, поговорим...
      У кого не имелось повода для ревности - у него или у меня - так и осталось неясным. Уточнять мне не хотелось, да и беседа все больше приобретала характер диалогов из театра абсурда. Я набрала полную грудь воздуха, чтобы ещё раз заявить об изменении своего социального положения, но к счастью, именно в этот момент вернулся Андрей. Я обрадовалась ему так, как если бы мы не виделись несколько месяцев:
      - Слава Богу, вот и ты! Я не представляю вас друг другу, вы, по-моему, знакомы. Алеша, извини, нам пора. У нас ещё дела.
      - У меня, между прочим, тоже, - с достоинством ответил Масик и, повернувшись, чтобы уйти, бросил уже на ходу:
      - Так я позвоню завтра, Натуля.
      Я только закатила глаза. Масик - он Масик и есть.
      Надо отдать должное Андрею, лишних вопросов он никогда не задавал. Мой странный поклонник произвел на него достаточно сильное впечатление ещё во время их мимолетного знакомства - более полугода тому назад, поэтому сейчас он терпеливо ждал, когда я сама захочу что-нибудь объяснить. Или - не захочу.
      Соответствующее настроение у меня появилось только тогда, когда мы уже поужинали, я вымыла посуду и приготовила все к завтрашней поездке. Точнее сказать, к этому времени я настолько успокоилась, что вполне могла проанализировать свои дневные впечатления и связно о них поведать. Рассказ о цыганках, как ни странно, Андрея заинтересовал. Точнее, не о цыганке, а о моем неожиданном спасителе:
      - Что-то не приходилось мне слышать о таких самоотверженных. По-моему, он тебя просто кадрил. Кофе, говоришь, приглашал выпить, телефончик спрашивал...
      - Это - само собой, - скромно отозвалась я. - Женщина я, как ты знаешь, молодая, из себя видная, мужики просто штабелями у ног укладываются. Вот и этот не устоял. А цыганки... Одна посулила, что ты к другой женщине уйдешь.
      - Цыганка, конечно, источник надежный, - хмыкнул Андрей. - Будешь так реагировать на всякие глупости - точно уйду, причем не обязательно к женщине.
      - Кстати, - встрепенулась я под влиянием так называемого "ассоциативного идиотизма", - Масик ни капельки не переменился. На всякий случай я ему сказала, что вышла замуж. Надеюсь, ты не против?
      - Надеюсь - за меня?
      - Какая разница?
      - То есть как - какая?
      - А так. На него это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Отметил только, что обручального кольца нет, следовательно - и говорить не о чем. И тут же назначил свидание на завтра, хотя, видит Бог, я трижды повторила ему, что положение переменилось. Ну, окончание разговора ты сам слышал. Да и тебя он как бы в упор не увидел.
      - Слушай, а с психикой у него все в порядке? - с неподдельным интересом спросил Андрей.
      - С головкой мы не дружим, - вздохнула я, - тут и к гадалке не ходи. Но я, если честно, не думала, что до такой степени. Ладно, разберемся. Ты мне лучше скажи, когда у Павла свадьба. Он тебе ничего не говорил? А то доведем до последнего, потом будем бегать в поисках подарка.
      - Завтра, наверное, скажет, - пожал плечами Андрей. - Да и зачем им свадьба, если они в общем-то уже вместе живут?
      - А затем, радость моя, - назидательно отозвалась я, - что Людмила ещё молодая женщина и наверняка хочет иметь детей. Тут гражданский брак не проходит, сам понимаешь.
      К женщинам вообще Павел относился весьма скептически, хотя по дому умел абсолютно все, не считал, что если баба, так обязательно дура, никогда не забывал подарить цветы, ну и так далее. К тому же был на редкость немногословен и оживлялся лишь тогда, когда дело касалось его работы. Словом - ярчайший представитель того типа мужчин, который заставляет женщин тихо вздыхать и утолять эмоциональный голод чтением дамских романов о любви. Павел же связывать себя брачными узами отнюдь не собирался, причем этого даже не скрывал, так что его женщины обманывали сами себя, когда думали, что дело закончится маршем Мендельсона.
      Народная мудрость гласит: на каждого волка в лесу по ловушке. И точно: чисто случайно Павел познакомился с Людмилой - и, что называется, пропал. Как там все происходило на самом деле, сказать не берусь, но, вспоминая бессмертного Мастера и его Маргариту, примерный ход событий можно восстановить. Любовь поразила Павла, как убийца, выскочивший из-за угла, и наказала пассивного женоненавистника по полной программе. Разговорчивее он, правда, не стал, но все свободное время проводил со своей дамой сердца, а точнее - у нее. Вместо драгоценностей покупал, простите за прозу, сантехнику и краски-лаки, вместо цветов приносил полные сумки деликатесов, а вместо того, чтобы делать комплименты и распевать серенады под балконом, приводил в чувство всю домашнюю технику, чтобы его любимая не отвлеклась на пустяки в виде сломанной кофемолки и тому подобного и не портила себе нервы.
      Я как-то попробовала пошутить и сравнила Павла с бессловесным Геной героем фильма "Блондинка за углом", который именно так ухаживал за интеллектуалкой Региной, но моя шутка успеха не имела. Павел пропустил её мимо ушей - как, впрочем, большинство моих высказываний на отвлеченные темы, - а Андрей весьма ощутимо ткнул меня локтем в бок и сказал, что самым обаятельным собеседником всех времен и народов был - по утверждению следователей - небезызвестный Чикатилло. Я и заткнулась.
      Когда, наконец, Павел нас познакомил, мне довольно быстро стала ясно, что Людмила не просто сдалась на милость победителя, поняв, что других вариантов пока не имелось, а потому, что за Павлом она буквально находилась за каменной стеной. Ответной страстью она не воспылала, но относилась к своему молчаливому поклоннику с большой теплотой и неподдельной заботой. Возможно, именно такие отношения и должны лежать в основе прочного и долгосрочного союза. Возможно. Тем не менее, я долго ломала голову, пытаясь понять, что именно могло вызвать такую африканскую страсть у Павла. Красавицей Людмилу назвать было нельзя, хотя нельзя было и отказать в каком-то невероятном обаянии. С точки зрения модных журналов и женщин белобрысое пустое место. С точки зрения наблюдательного человека воплощенная женственность.
      Сказать, что мы с Людмилой стали закадычными подругами, я бы поостереглась: слишком уж мы были разными. Но - возможно, по той же самой причине, - нас ничего друг от друга не отталкивало. Хотя могло бы. Людмила, Мила, Милочка - Женщина с большой буквы, для которой альфой и омегой существования является единство формы и содержания. Начать день непричесанной и в халате для неё так же неприемлемо, как для большинства из нас - выйти из дома в одном исподнем. Встречаются, конечно, оригиналы, но редко. Людмила никогда и ничего не забывала, все делала во время или даже с опережением. Я же принципиально умываюсь только после завтрака, а персонажи своих произведений (хоть переводных, хоть оригинальных) воспринимаю как вполне реальных людей. В ущерб как раз реальным людям, с которыми у меня из-за этого сплошь и рядом возникают всевозможные недоразумения. Ну, и так далее.
      Защитив диссертацию на звание кандидата исторических наук, Людмила как-то исхитрилась стать и остаться идеальной хозяйкой - ситуация лично мне недоступная. А вот почему при стольких достоинствах она до встречи с Павлом никак не могла наладить личную жизнь, было ясно, как божий день. Не любят мужчины незаурядных женщин - и все тут. То есть теоретически, безусловно, любят, более того, настаивают, чтобы их избранница непременно была умна, ну в крайнем случае - красива. На практике же все оборачивается... ну, сами знаете.
      Тем не менее, Павел оказался приятным исключением из правил и влюбился в умную женщину. Более того - собирался на ней жениться. Справедливости ради стоит сказать, что Людмила не раздражала окружающих демонстрацией своего интеллекта, а уж с Павлом тем более старалась умных разговоров по возможности избегать. Тем эффектнее была её победа: когда мне приходилось видеть их вместе с Павлом, на ум невольно приходила песенка из какой-то постановки: "голубок и горлица никогда не ссорятся". Чего стоила манера Павла брать Милочку за руку при каждом удобном случае! Как трогательно терлась Милочка своей белокурой головкой о сильное плечо своего рыцаря! А уж если они думали, что их никто не видит и целовались - это вообще было что-то запредельное. Пастораль.
      Что ж, возможно, они действительно составили идеальную пару: молчаливый, не склонный к эмоциям подполковник ФСБ и романтичная, несколько даже экзальтированная кандидат наук, автор изящных исторических миниатюр, любительница декламировать стихи Цветаевой и Ахматовой. Иногда коня и трепетную лань очень даже можно впрячь в одну телегу. Но уж слишком серьезно Павел относился к своей Милочке, вот в чем беда. Юмор там и не ночевал, а без юмора любая связь обречена не бесславный конец или тоскливое прозябание. Романтика - это сахар жизни, а юмор - её соль, без которой любое блюдо будет пресным. Правда, это сугубо моя личная точка зрения, а о моих гастрономических пристрастиях уже говорилось.
      Но если честно, я ими просто любовалась, не без некоторой даже зависти, правда, белой. Милочка, по-видимому, нашла то самое женское счастье, за которым - как правило, тщетно, - гоняются тетки во всем мире. И выглядела абсолютно счастливой, да и была счастлива, не скрывая этого от окружающих.
      - Ты хоть знаешь, куда завтра ехать? - вывел меня из раздумий голос Андрея, - В смысле дороги.
      - Как куда? В Белые Столбы.
      - Это я понял. А там?
      - А там... А там на улицу... Шаумяна? Нет. Тер-Петросяна? Тоже нет. Победяна?
      - Что ты несешь, лапушка? Откуда ты взяла эту фамилию?
      - Не знаю, - пожала я плечами. - Что-то на уровне ассоциаций. Подожди, где-то я рисовала план с Галкиных слов... Как идти с электрички, я прекрасно помню, а вот на машине туда приезжать не приходилось... Где же эта чертова бумажка? Выбросить я её не могла, это точно. А вот положить...
      Положить что угодно я, в принципе, могу куда угодно, хотя сама от этого в первую очередь страдаю. Поверхностный обыск на письменном столе положительных результатов не дал, хотя все принципиально важные заметки я всегда держу именно там - возле компьютера. Пришлось заняться поисками вплотную, то есть по всей квартире, там, где можно было пристроить листок из блокнота: на книжных полках, подоконнике и даже на кухонном столе. Андрей с большим интересом наблюдал за моими действиями, но потом все-таки сжалился и взял с журнального столика книгу, которую я читала - точнее, пыталась читать, последние несколько дней.
      - "Голливудский зоопарк", - прочел он вслух заглавие. - С каких пор ты стала интересоваться животным миром?
      - Это - про любовь, - отозвалась я, продолжая свои безуспешные поиски.
      - Среди слонов? Или - шимпанзе?
      - Да ну тебя, - отмахнулась я. - Про ихних кинозвезд. А зачем тебе сейчас понадобилась книга? Самое время беседовать о литературе...
      - Тут закладка, - проинформировал он меня. - А на ней что-то нарисовано. Ты, случайно, не это разыскиваешь?
      Да, сыщик всегда остается сыщиком, даже если дело касается бытовых мелочей. Именно этот листок я и разыскивала.
      - Точно! Видишь, это план, то есть я так рисовала дорогу от шоссе к даче. А тут написан адрес...
      - Вижу. Если я не разучился читать, то тут черным по белому зафиксировано: улица Баграмяна. Откуда ты взяла последнее дикое название? Надо же придумать: Победян!
      - Элементарно, - невозмутимо отпарировала я. - Война, маршал, победа. Я просто забыла фамилию, помнила только, что какая-то армянская.
      - Нормально, - с легкой усмешкой отозвался Андрей. - Я давно догадывался, что связался с уникальной женщиной. Двадцать лет дружишь с Галкой - и не помнишь названия улицы, на которой живет её тетка. Удивительно, как ты ещё свою-то фамилию помнишь.
      - Ничего удивительного, я её ни разу не меняла. Кстати, я не знаю, на какой улице сама Галка живет. То есть знаю, но не знаю названия. От метро направо - и до кирпичного дома с аркой...
      - Понятно. Как пройдете государственную границу - так сразу же за перекрестком.
      - Ладно, хватит меня дразнить, что выросло, то выросло. Галка мне все объяснила насчет подъезда на машине, а там я и сама знаю: второй дом от угла. Желтый. Калитка всегда открыта. Если тетя Таня куда-то отлучилась, ключ от двери лежит под половицей у двери. Но вообще-то она никогда дом не запирает, только на ночь, кажется.
      - А не слишком ли это рискованно в наше время? Но вообще-то даже забавно: желтый дом в Белых Столбах. Нарочно не придумаешь, ей-Богу!
      В этот вечер я долго не могла заснуть. Андрей уже мирно похрапывал, положив голову мне на плечо, а я все перебирала в памяти события минувшего дня. Отчаявшись заснуть, тихонько встала и прокралась на кухню. Один из неизбежных минусов совместного проживания - это необходимость считаться с компаньоном по камере. В былые времена я бы просто зажгла торшер, настольную лампу, бра, включила бы музыку и скоротала пару часов в блаженном ничегонеделании. Сейчас это было невозможно. Даже компьютер нельзя было включить. Оставалось только чтение. Этим я и занялась, схватив первое, что подвернулось под руку на книжной полке. При ближайшем рассмотрении это оказалось сборником остросюжетных детективов в моем собственном переводе. Все лучше, чем ничего.
      "Она сидела в гостиной на роскошном диване, обитом снежно-белой кожей, и машинально прихлебывала из высокого бокала ручной работы виски с содовой. Надо было бы добавить льда, но мысль о том, что придется идти через анфиладу нарядных и безликих комнат, убивала всякое желание. Дворецкий, конечно же, давно спал, равно как и горничные. Бог с ним со льдом, главное, чтобы алкоголь размыл это чувство безотчетной тревоги за будущее, прочно угнездившееся в её груди. На следующее утро предстоял пикник в шикарном поместье миссис К., где будут подавать все, за исключением разве что птичьего молока, изысканные туалеты будут подчеркивать богатство их обладательниц, каждому гостю вручат именную золотую палочку для помешивания напитков... А у неё перед глазами стояло неестественно-спокойное мужское лицо, неотвратимо надвигавшееся на нее, и при виде этого лица почему-то в голову приходила мысль о близости смерти..."
      Я читала этот текст, как чье-то чужое произведение и, если честно, завидовала героине, которая переживала свои проблемы на диване, обитом белоснежной кожей. Да и виски с содовой, так сказать, придавали... Без бокала ручной работы я как-нибудь обошлась бы, не графиня, чай. И тут сообразила, что можно себя побаловать и принять капельку джина с тоником. Глядишь, и спать захочется, а нехорошие мысли утонут в заморском напитке.
      Сказано - сделано. Спустя три минуты я уже потягивала терпкое питье, а ещё пять минут спустя удивлялась, почему так тревожилась и не могла найти себе места. Ну, подумаешь, нагадали мне черт знает что. Так совершенно необязательно в эту ахинею верить. И вообще о будущем чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Если бы мне два года тому назад предсказали, что из любимой, балованной и неплохо устроенной в этой жизни женщины я в считанные недели превращусь в чуть ли не бездомную вдову с полным отсутствием желания жить как такового, я бы не обрадовалась. Да и не поверила бы.
      Воспоминания нахлынули на меня так, как если бы прорвало высотную плотину. Человека, которого я любила, нет. Нет на этом свете. Я опять была одна, погрузившись в прошлое. Одна - собирающая вещи, чтобы достойно обрядить усопшего. Одна - спасибо мальчику-санитару морга! - пятнадцать минут возле гроба, ничком на каменном полу ( не на людях же плакать!). Одна - в окружении горстки как бы друзей и сослуживцев в ужасающем своим безобразием здании крематория. Одна - в полупустом автобусе на обратном пути. И, наконец, просто одна.
      - Наташенька, - выдернул меня из забытия знакомый голос, - ты что? Не спишь, пьешь, плачешь... Что-нибудь случилось?
      Сквозь пелену слез я увидела над собой лицо Андрея. Господи, вот позор-то! Что на меня нашло? И что такого случилось, что я так безобразно сорвалась? Что было, то прошло, а мертвое прошлое пусть хоронит своих мертвецов.
      - Ничего особенного, - улыбнулась я. - Неправильный образ жизни. Гулять нужно перед сном. Кефир - обязательно. Ужин отдать врагу. А я съела сама - вот и расплачиваюсь. Опять же алкоголь, который необратимо разрушает психику и вызывает маниакально-депрессивное состояние, плавно переходящее в истерику. Дурдом на колесах. Желтый дом в Белых Столбах - точнее и не скажешь.
      - Прикажете возражать? - улыбнулся в ответ Андрей.
      Какие уж тут возражения!
      Глава четвертая.
      Утром все ночные страхи и трагические воспоминания показались мне просто неприятным сном. Солнышко исправно светило, обеспечивая то, что почему-то называется "бабьим летом", на подоконнике ворковали голуби, чахлая московская травка все ещё зеленела и даже доллар - кстати, о зелени! - замедлил свой головокружительный взлет и как бы замер, намекая на возможность будущей стабильности.
      Мы договорились, что Павел с Людмилой приедут к десяти часам. Зная эту парочку, можно было не сомневаться, что появятся они именно в это время, секунда в секунду, так что все утренние дела пришлось делать в темпе. Первоначально мне это удавалось, но потом ожил телефонный аппарат, подчиняясь непреложному закону всеобщего свинства, и скорость сборов упала примерно вполовину, что, в общем-то, нервировало. Правда, только меня: Андрей как всегда хранил олимпийское спокойствие и на ерунду нервные клетки не растрачивал.
      Позвонили, кажется, все: соседка, чтобы проконсультироваться насчет программы телепередач, поскольку её личную газету с нужной информацией увели прямо из почтового ящика, бывшая коллега по работе, которой позарез понадобилась монография о политико-экономических процессах в какой-то слаборазвитой стране - это в субботнее утро! - , незнакомая истеричная тетка, утверждавшая, что звонит по газетному объявлению о покупке спального гарнитура и не желавшая слушать никаких моих объяснений относительно возможной опечатки в газете. Словом, до назначенного часа оставалось от силы пятнадцать минут, я носилась по квартире, как ведьма в ступе, заставляя Андрея вздрагивать и чуть ли не шарахаться в сторону, чтобы не попасть мне под горячую метлу. Так что когда телефон в очередной раз зазвонил, я прямо-таки рявкнула в трубку:
      - Ну?!!
      На том конце провода царило молчание и слышались лишь механические потрескивания и какие-то слабые голоса - по-видимому, эхо чьих-то разговоров.
      - Слушаю вас, - повторила я чуть более мягко.
      - Натуля! Это я, твой любимый Алешенька. Доброе утро.
      Кому доброе... Масик все-таки осуществил свою вчерашнюю угрозу позвонить, проигнорировав мои попытки объяснить ему, что поезд ушел, рельсы не только разобрали, но даже успели сдать в металлолом и вообще "мы только знакомы - как странно". Уж если он чего решил, так выполнит обязательно. Но - как правильно подметил наш великий, безвременно ушедший бард, - к этим шуткам отношусь я очень отрицательно.
      - Здравствуй, - прохладно отозвалась я. - Ты застал нас буквально чудом, мы уже собрались выходить.
      - Да, погода чудная, - с энтузиазмом откликнулся Масик, абсолютно проигнорировав употребленное мною множественное число местоимения. - Может быть, пойдем погулять? Ты не против?
      Ну что тут будешь делать? То ль убить его, то ль в приют отдать... То ли сделать ещё одну попытку донести до его сознания полезную информацию.
      - Солнце мое, я у-ез-жаю! На весь день. За город. С мужем.
      В трубке послышался нетерпеливый вздох:
      - Про твоего мифического мужа я уже слышал. Хорошо, поезжай, развлекись. Только возвращайся не слишком поздно, я буду беспокоиться. И не забудь, что ты моя невеста, веди себя прилично. А куда ты едешь?
      - В Белые Столбы! - машинально ответила я, пытаясь одной свободной рукой хоть как-то докрасить ресницы и вообще привести себя в порядок перед выходом.
      Шут с ним, пусть как хочет, так и называет. От меня не убудет.
      - Да? Знаешь, я там... Хотя, нет, я все перепутал. Я был в Черноголовке, делал снимки...
      - Извини, невежливо прервала я, - мне уже некогда. Пока.
      О себе, любимом, Масик может рассказывать неопределенно долго, причем реакция собеседника для него как бы и необязательна. Так что мое невоспитанное поведение было почти оправданным в данной конкретной ситуации.
      Надо отдать должное Андрею, он эту ситуацию воспринял адекватно. Только поинтересовался, чего на сей раз добивается мой эксцентричный поклонник. Ответ о том, что, как и раньше, заключения счастливого семейного союза, его вполне удовлетворил и единственный комментарий, который прозвучал, был:
      - Правильно ты когда-то говорила: где бы какого психа ни носило, обязательно на тебя выведет.
      Звонок в дверь лишил меня возможности достойно ответить на этот выпад. Хотя ничего, кроме банального "сам дурак" мне все равно ничего не пришло в голову. А на таком уровне я все-таки ещё не дискутирую.
      Пятнадцать минут спустя наш кортеж из двух машин весело катил по шоссе мимо подмосковных лесов и полей и расплодившихся там в невероятных количествах краснокирпичных особняков "новых русских". Некоторые постройки были очень даже недурны, некоторые почти радовали глаз, но подавляющее большинство отличалось вопиющим дурным вкусом и отсутствием фантазии. Стандартные четырехугольные коробки с непременной башенкой, присобаченной где-нибудь, точнее, где для неё нашлось место. Но в некоторых творениях местных зодчих просматривались явные признаки мании величия: например, пятиэтажный дом с готическим шпилем. Умереть, уснуть и проснуться, рыдая.
      Тем не менее, на фоне этого "новодела" обычный подмосковный дачный поселок выглядел, если честно, довольно убого. Когда-то Белые Столбы делились на две части железной дорогой: справа обычный поселок городского типа, где одноэтажные избы-развалюхи чередовались с двухэтажными, ещё пленными немцами строенными, бараками, а слева - чуть ли не элитный дачный поселок с гектарными участками и шикарными - по послевоенным меркам дачами. Но за полвека многое изменилось, причем не сказать, чтобы к лучшему: жилая часть поселка переползла в дачную и изрядно потеснила летние жилища горожан, а там, где дачи все-таки сохранились, участки давным-давно были поделены и переделены на несколько частей, дома перегорожены пополам, а то и на три части, и вместо вековых сосен за серым штакетником маячили огороды с "самопальными" парниками. В общем, "Вишневый сад" в постсоветском исполнении - без слез не взглянешь.
      Дом тети Тани тоже представлял собой половину когда-то роскошной профессорской дачи, но все-таки выгодно отличался от соседних построек. Во-первых, крыша сверкала на солнце новеньким оцинкованным железом, а не мозолила глаза ржавчиной или просевшей черепицей. Во-вторых, недавно возведенный второй этаж тоже радовал взор медовым цветом натурального дерева и большими, чуть ли не во всю стену, окнами. А в-третьих, если на участке и были так называемые парники, то они удачно прятались за стеной дома и не оживляли пейзаж погнутой арматурой и рваным полиэтиленом заменителем стекла. Зато яблок действительно было много: ветви деревьев буквально гнулись под их тяжестью, а за желтыми и красными плодами практически не было видно листвы.
      - Ничего себе! - присвистнул Андрей, остановив машину у калитки. Сюда надо было на самосвале приезжать. Эта твоя тетя Таня случайно не родственница Мичурина?
      Вопрос ответа явно не требовал, посему я молча вылезла из машины и пошла открывать калитку. Хозяйки пока не было видно, но я помнила, что собак в доме нет, а калитка днем "запирается" на палочку. Так оно и оказалось: я беспрепятственно вошла в сад и, обогнув дом, оказалась перед невысоким крыльцом - тоже явно недавно сооруженным. И тут меня ждал сюрприз: входная дверь оказалась запертой. Н-да... Это, кажется, называется примерно так: "Приходите, приходите, нас все равно не будет дома".
      - Ты уверена, что нас приглашали именно сегодня? - раздался сзади голос Андрея.
      От неожиданности я слегка вздрогнула: никак не могу привыкнуть к тому, что мой друг ходит почти бесшумно даже по городской квартире, а уж на природе-то в нем и вовсе просыпаются все охотничьи инстинкты вместе взятые. Когда-нибудь по его милости у меня случится столбняк. Или - если крупно повезет - всего лишь родимчик.
      - Нас приглашали не "именно сегодня", а в любой день. Тетя Таня живет здесь постоянно до морозов. То есть до середины ноября, как минимум, а сейчас только начало сентября, если я не ошибаюсь.
      - Не ошибаешься, хотя это и нехарактерно. Но хозяйки, как видишь, нет. Что будем делать?
      - Собирать яблоки, - решительно ответила я. - В конце концов, нас за этим и звали - спасать фрукты. Пока будем работать, глядишь, и тетя Таня вернется. Может, она просто вышла куда-то, не может же она безвылазно сидеть на участке.
      - А если она уехала в Москву?
      - Наберем столько яблок, сколько успеем до сумерек и поедем домой. Пикник организуем у меня, вот и вся разница с предыдущей программой. Если все-таки замерзнем, то ключ должен лежать под половицей на крыльце: зайдем в дом, погреемся. В общем, там видно будет. Скорее всего, тетя Таня пошла в магазин или в гости к соседям и вернется с минуты на минуту...
      - Смотри - смотри. Твоя подруга, твоя инициатива. Мы тут присутствуем только в качестве рабочей силы, - пожал плечами Андрей и пошел звать Павла и Людмилу, которые так и не выходили пока из своей машины: то ли целовались, то ли обсуждали подробности недалекой свадьбы.
      Около четырех часов мы добросовестно собирали яблоки, и чем больше проходило времени, тем сильнее становилось во мне чувство смутного беспокойства. Что могло случиться с тетей Таней? Плохо себя почувствовала и срочно уехала в Москву? Возможно. В любом случае, это было единственной мало-мальски подходящей версией событий. Настойчиво приглашать к себе в любой день и при любой погоде - и исчезнуть в неизвестном направлении в субботу, да ещё тогда, когда осень решила напоследок побаловать теплом и солнечным светом? Странно это как-то...
      По-видимому, не одну меня мучили сомнения. Павел оторвался, наконец, от своей Милочки, которая, если верить моим наблюдениям, не столько работала, сколько мечтала о своем, потаенном, и подошел ко мне. Я не без удовольствия прекратила битву за урожай и сладко потянулась:
      - Перерыв на перекур?
      Павел кивнул и протянул мне зажигалку. Эталон настоящего мужчины сильный и молчаливый. Рядом с ним я всегда чувствовала себя просто трещоткой и поэтому старалась говорить меньше, чем обычно. Но ведь как-то общаться надо! Понимать с полувзгляда можно только очень близкого человека, а я даже с Андреем ещё не дошла до такой стадии. Тем более, что от Павла и полувзгляда-то не всегда можно добиться. Больше всего он мне напоминает остро отточенный нож: сплошные вертикали и серо-стальные тона глаз и прически. Делайте со мной, что хотите, на работа в компетентных органах накладывает на человека неизгладимый отпечаток. Просто надо уметь этот отпечаток видеть. Я - умею. И прощения за нескромность просить не собираюсь.
      - Куда все-таки подевалась хозяйка? - нарушил наконец молчание Павел. - Может, позвонить твоей подруге?
      Мысль, конечно, интересная. Только откуда прикажете звонить? Идти полчаса пешком до станции, где телефон-автомат хоть и есть, но как бы не факт, что в действующем состоянии? Или ходить по домам и спрашивать, нет ли там случайно телефонного аппарата?
      К счастью, я не успела озвучить эти вопросы, потому что Павел достал из нагрудного кармана мобильный телефон. И об этой детали его экипировки я исхитрилась забыть. Действительно, все гениальное просто, особенно в наш век стремительного технического прогресса.
      Просто-то просто, но... Но номер телефона Анны наизусть я не помнила, он остался в записной книжке, а книжка, естественно, дома. Звонить Галке бессмысленно, её нет в Москве. Нет, ничего не выйдет.
      - Приедем в Москву, позвоним, - как можно непринужденнее сказала я. Ты же знаешь, у меня отвратительная память на цифры.
      - Может быть, ты хотя бы фамилию Елены помнишь? - спросил Павел.
      Интонация не оставляла сомнения в том, насколько глубоко он в этом сомневается.
      - Не помню. Имена, фамилии - это для меня вообще беда. Знакомлюсь с человеком и через две минуты забываю, как его звать-величать. Помню только, что у Елены очень простая фамилия: то ли Муратова, то ли Мурашова, то ли Муравьева. Нет, бесполезно. А знаешь, можно войти в дом и поискать там может, телефон записан...
      - На стене? Наташа, эта идея никуда не годится. И как ты собираешься войти в дом, интересно?
      - А здесь ключ обычно лежит под половицей. Раньше, во всяком случае, его туда клали, если отлучались ненадолго.
      Павел не успел оценить по достоинству ещё одну мою идею, как я поднялась на крыльцо и быстро нашла незакрепленую половицу. Но ключа под ней не оказалось. Я бы ещё долго бессмысленно таращилась на пустоту под доской, если бы меня не оторвали от этого увлекательного занятия.
      - Так, - услышала я над собой голос Андрея, интонация которого не предвещала ничего хорошего. - Мне все это перестало нравиться. Хозяйки нет, хотя она должна быть дома, ключа тоже нет, хотя он должен лежать на условленном месте. Насколько я знаю Галку, она женщина серьезная и информацию выдает только проверенную. Остается предположить, что случилось нечто серьезное. Например, хозяйке стало плохо и соседи отправили её в больницу. Или что-то случилось в Москве, пришлось срочно туда ехать. Вариантов много, а веселого мало.
      - А может быть, она дома? Заперлась на ночь изнутри, а потом ей стало плохо...
      Павел молча оглядел участок, потом притащил от сарая какой-то чурбак, поставил его на попа и с этой импровизированной табуретки заглянул в незавешеные окна веранды. Потом спрыгнул и покачал головой:
      - Все в абсолютном порядке.
      Потом он проделал ту же процедуру и с окном в комнату. В доме действительно никого не было, так что вариант с дверью, запертой изнутри, сам собой отпал. Андрей обменялся с Павлом взглядом и вынес вердикт:
      - Сворачиваем сельхозработы, тем более, что яблок уже набрали достаточно на три года вперед. По коням - и в Москву, звонить твоей приятельнице Анне. К тому же скоро начнет смеркаться, становится прохладно. Я прав, Павел?
      Павел ограничился кивком и поспешил сообщить новости Милочке, которая давно уже сидела на голубом диванчике-качелях, установленном на полянке, и, похоже, одиночеством не тяготилась. Когда Павел подошел к ней, она не сразу это заметила, но внимательно выслушала то, что он ей сказал, и обменялась с ним поцелуем. Идиллия, блин! Павел пошел к машине и тут я увидела, как Милочка проводила его странным взглядом, в котором было что угодно - тоска, непонимание, загнанность какая-то, наконец, - только не нежность.
      Интересно получается! Так можно смотреть на человека, с которым, например, собираешься расставаться, но не представляешь себе, как осуществить этот процесс, чтобы не было мучительно. Женщина, которая так смотрит вслед своему мужчине, не только любит, но и страдает. По определению. Этот взгляд невозможен там, где любовь безмятежная и взаимная. Тогда зачем она морочит Павлу голову, изображает из себя горлицу, воркующую со своим голубком? Разумеется, всегда кто-то любит, а кто-то лишь подставляет щеку, но подставляет же, черт побери, а не считает чувства партнера карой небесной. Нет, я решительно отказывалась понимать эту женщину.
      Я обнаружила, что давным-давно курю не сигарету, а фильтр, и прекратила это занятие. Пора было собираться в обратный путь, и Павел, и Андрей уже пошли к своим лимузинам. А Милочка, похоже, опять замечталась и я решительно двинулась в сторону качелей. Что-то явно происходило с любимой женщиной Павла: до сегодняшнего дня я не замечала у неё тяги к уединению и грезам. Обычно она старалась держаться поближе к своему жениху, словно черпая силы в его поддержке. Впрочем - чужая душа, как известно, потемки.
      - Что-нибудь случилось? - спросила меня Мила.
      - Нам пора ехать. Мужчины ждут, пойдем.
      - Уже? А я думала, мы тут побудем еще. Так хорошо!
      Вокруг действительно было хорошо. Несколько сосен, сохранившихся на краю участка, наполняли воздух совершенно необыкновенным хвойным ароматом, от которого мы, городские жители, давным-давно отвыкли. Ярко-голубое небо чуть-чуть поблекло, готовясь к закату, но солнце ещё ярко освещало верхушки елей, на одной из которых блестела целая гроздь шишек - абсолютно неестественных в своей красоте. Где-то далеко прошумела электричка. Сейчас бы сидеть на террасе за самоваром, где горят шишки, уже отжившие свое на соснах и елках, вдыхать их изысканно-горьковатый дымок, любоваться на сад в осенних красках и вести неспешные беседы о смысле жизни. Или - просто молчать, вбирая в себя прелесть и покой природы, заряжаясь от неё жизненной энергией. В Москве такое времяпрепровождение никому из нас не грозило по определению. Нет, уехать от такой красоты можно было только в форс-мажорных обстоятельствах.
      Что, в самом деле, могло приключиться с тетей Таней? Инфаркт? Инсульт? Перелом ноги или руки? Сильная простуда, при которой необходим строгий постельный режим? Загадка. Как бы то ни было, а чувство тревоги, доселе смутное, стало почти осязаемым. Я уже забыла все "прелести" подобных ощущений за полгода нормальной, можно даже сказать, безмятежной жизни. К Андрею, к Андрею, он уже справляется с моими глюками вполне профессионально. Если это, конечно, глюки, а не проза жизни, которая в нашей многострадальной стране все больше и больше напоминает сводки с полей битв, а не нормальное существование законопослушных граждан.
      Я дождалась, пока Людмила, наконец, выйдет на улицу и тщательно закрыла за нами калитку все на ту же палочку, которая тут обозначала засов. Странно все-таки: калитка настежь, а дверь на замке. Нестыковочка получается. Да, кстати, сарайчик с инструментами тоже открыт. А часть инвентаря, между прочим, разбросана по участку, хотя в наше время любая лопата - материальная ценность, не говоря о почти новой тачке, которая притулилась недалеко от калитки. А качели эти новомодные - по нынешним ценам просто сокровище, как минимум, три среднестатистические пенсии. И тетя Таня бросила все это на произвол судьбы? Н-да...
      Павел стоял возле своей машины и не спускал глаз с калитки. Увидев Людмилу, он явственно просветлел и двинулся ей навстречу. Андрей, наоборот, с рассеянным видом любовался окрестностями и на меня практически не отреагировал. Меня кольнуло легкое чувство зависти: бывают же женщины, которых действительно любят. Прямо-таки до самозабвения. А мой ненаглядный ухом не ведет при появлении как бы любимой женщины. Вот именно: как бы. О любви у нас разговора до сих пор не заходило: Андрей помалкивал, а я не хотела рисковать.
      Но вообще женщины и любовь - это что-то с чем-то. Женщина без любви это абсурд. Это даже не ночь без луны ( бывает сплошь и рядом!), и не рояль без струны (одной струной больше, одной меньше, - какая разница!), и даже не банька без тазика. Это - черная дыра в Космосе, куда вполне может затянуть кого угодно и даже что угодно, лишь бы заполнить зияющий вакуум.
      Возможно, дело в том, что у женщин слишком много духовности, и если её не поделить с кем-нибудь, а ещё лучше - отдать без остатка, то можно умереть от удушья. Чистым кислородом можно дышать только считанные минуты, потом желательно перейти на обычный воздух. Вот и с эмоциями так же: в их пронзительно-разряженной (или заряженной?) атмосфере головокружение обеспечено. Поэтому необходимо их регулярно сплескивать на кого-нибудь хоть на домашнюю черепаху, если нет более подходящего объекта.
      Мужчинам этого не понять. Хотя большинство классических любовных историй принадлежат именно их перьям и фантазии. Правда, чем больше у мужчины словарный запас, тем меньше... скажем так, физических сил. И наоборот. Говорят, что лучший сексопатолог всех времен и народов ни разу в жизни близко не подошел к женщине. Мужчинами, правда, тоже не интересовался. Потому и стал классиком при жизни.
      Я обнаружила, что давно стою рядом со своим другом. Ну, возможно, всего лишь несколько минут, но явно с абсолютно отсутствующим выражением лица. Лицо же Андрея, напротив, выражало насмешливое внимание - и это вполне объяснимо.
      - Так, девочка, - подытожил он ситуацию. - По машинам и поедем к нам... то есть к тебе. Лично я проголодался, а на голодный желудок может такое померещиться, что никакой психиатр не справится. Такой вариант меня не устраивает, хотя бы потому, что мы это уже проходили...
      Текст как текст, но мне он не понравился по двум пунктам. Во-первых, из-за оговорки: "к нам, то есть к тебе". Возможно, я капризничаю, но мне бы хотелось, чтобы была выбрана какая-то одна линия поведения, хотя бы в плане совместимости. Практически, Андрей жил у меня, а к себе домой попадал лишь тогда, когда по каким-то делам - чаще всего служебным - не мог или не хотел находиться в моем обществе. Вопрос о том, чтобы объединить наши апартаменты, даже не поднимался: моя однокомнатная квартира в сугубо спальном районе и комната Андрея в коммуналке и тоже отнюдь не в центре в сумме давали нечто убого двухкомнатное, опять же в стороне от цивилизации. К тому же вновь переезжать и терпеть связанные с этим процессом неудобства мне хотелось меньше всего на свете.
      Да если бы даже и хотела, то перед этим было бы необходимо оформить наши отношения как полагается. А до этого дело ещё явно не дошло. Андрей был женат первый и последний раз ровно неделю, причем тогда ему только-только исполнилось восемнадцать лет. Могу себе представить, что это был за брак, если почти четверть века спустя мой друг нервно дергался при одном только слове "свадьба". А меня формальности просто не волновали: два брака, один из которых кончился разводом, а второй - скоропостижной смертью мужа, надежно застраховали меня от матримониальных иллюзий.
      Именно это подразумевал Андрей, когда бросил "это мы уже проходили", и это мне не понравилось во-вторых. Да, после смерти мужа и вынужденного переезда я была, мягко говоря, неадекватна, и самой невинной странностью в тот период у меня было практически полное отсутствие аппетита. Но психиатр мне, тем не менее, не понадобился - справилась, пусть с помощью Галки и того же Андрея, но без специалистов-"мозгокрутов". А уж сейчас тем более справлюсь, и незачем лишний раз напоминать о том, что было. Это мы не только прошли, но даже проехали.
      Слегка обиженная, я решила хранить гордое молчание всю дорогу домой. Андрей несколько раз глянул на меня не без интереса, но на рожон не полез и выяснять отношения не стал. То ли отложил "на потом", то ли вообще решил пренебречь. Согласно одной из его замечательных теорий, настроение у женщин меняется каждые полчаса и главное - это переждать ненастье и воспользоваться теплом и светом. Не знаю, как с другими, но со мной такая политика, как правило, не приносит положительных результатов, я предпочитаю выговариваться сразу. Тем более, что плохое настроение у меня бывает крайне редко. Особенно в последнее время.
      - Вот что непонятно, - нарушил молчание Андрей. - Дом заперт - а впечатление такое, что никто оттуда не уезжал. На участке ничего не убрано, подсобные помещения не заперты - заходи, кто хочет, бери, что нравится...
      - Ты тоже это заметил? - вежливо осведомилась я, не желая вот так, сразу расставаться со своей законной обидой.
      - "Тоже"? - явно изумился Андрей. - Ты хочешь сказать, что и тебе...
      - Представь себе, и мне это показалось странным, хотя я, конечно, не сыщик и не следователь. И даже не писательница.
      - Я только хотел сказать, что ты, оказывается, не так рассеянна, как это может показаться. Надеюсь только, что наши опасения несколько преувеличены и все на самом деле в порядке. Но...
      - Но ты у нас оптимист, - подхватила я.
      Андрей в ответ только улыбнулся и пожал плечами. Понятное дело, на его прежней работе оптимизм был несколько неуместен, а на будущей мог тем более помешать. Осторожность - дело другое, она всегда кстати... если только не касается наших с ним личных отношений. За полгода можно было, кажется, понять, что я не горю желанием ограничивать его личную свободу, и что общее место проживания вовсе не означает ничего глобального...
      - А ведь если бы я не внес поправку и мы бы поехали "к нам", - вдруг сказал Андрей, паркуя машину у дома, - ты бы заподозрила меня в покушении на твою драгоценную свободу. Я не прав?
      Я открыла рот, чтобы возразить и... и снова его закрыла. К сожалению или к счастью, - он почти всегда бывал прав. Или просто понимал меня лучше, чем я сама себя понимала.
      Глава пятая.
      - Как это нет на даче? - в четвертый или даже в пятый раз ошарашено переспросила Елена, которой я по телефону изложила итоги нашей поездки за яблоками. - А где же она?
      Вопрос, конечно, интересный. К сожалению, на него я ответить не могла. И вообще мы с Андреем все-таки наделись, что тетя Таня отыщется дома, живая и невредимая. Так что растерянность Елены была для нас неприятным сюрпризом. Хотя...
      - Может быть, она ушла к кому-то в гости на весь день? - неуверенно предположила я. - Ключа-то на месте не было.
      - А картонка была?
      В ответ на мое красноречиво-изумленное молчание Елена быстро поведала систему - здорово, надо сказать, отлаженную - общения со внешним миром в отсутствии телефона. Если тетя Таня куда-то отлучалась, то выставляла на крыльцо одну из заранее подготовленных картонок с текстом. Например: "Ушла в магазин". Магазин в поселке был один и пройти к нему от дачи можно было либо за пять минут по тропинке, либо за четверть часа по улицам. Если было сухо, использовался первый путь, если грязно - второй, так что разминуться было практически невозможно. Картонка "Ушла к тете Маше" означала, что искать хозяйку нужно на соседнем участке, куда лучше всего проникать через специальную дыру в заборе... если не боишься собак. Если же с собаками отношения сложные, то лучше сделать крюк и пройти через калитку: на гостей оттуда местный пес по прозвищу Бек не бросался, а просто облаивал. Ну, и так далее.
      - Никаких картонок на крыльце не было, - уверенно сказала я. - и собачьего лая с соседнего участка я не слышала.
      - Наверное, тетя Маша переехала в Москву, - все так же растерянно откликнулась Елена. - Но мама-то собиралась пробыть на даче ещё месяц, как минимум. Странно... А бумаги и карандаша на крыльце ты тоже не видела?
      Как выяснилось, бумага с карандашом клались рядом с картонками для того, чтобы нечаянные гости могли оставить хозяйке свое сообщение. В основном, конечно, это делалось для соседей: калитка у тети Тани практически не закрывалась, дом был по-настоящему "открытым". Но на сей раз все выглядело совершенно по-другому. И, с точки зрения Елены, очень подозрительно.
      - Мама ведь дверь запирает только на ночь. Сколько раз я ей говорила, что по нынешним временам это опасно. А она - ни в какую: я, говорит, стала плохо слышать, и если буду не на террасе, а в комнате, то стучи не стучи без толку. Ну, в крайнем случае, ключ под половицей оставляла. А тут я уже ничего не понимаю. Странно... Знаешь, я сейчас же туда еду!
      - Может быть, лучше кому-нибудь из твоих мужчин поехать? - предложила я. - Попроси сына или мужа. Вечер уже, что ты там одна будешь делать?
      Елена вздохнула:
      - Я дома одна. Максим со своей красоткой уехал в гости, будет поздно... если вообще придет. У мужа срочная работа, он всю ночь будет на студии. Нет, придется мне...
      - Да что толку ехать в Белые Столбы сейчас, на ночь глядя? - спросила я, представив себе сложность и опасность такой поездки для Елены. - А вдруг твоя мама действительно поехала в Москву? К врачу, например. Или к кому-то из друзей. Тогда она к вечеру вернется либо сюда, либо на дачу. Нет, по-моему, нужно подождать до завтра. Сейчас ты даже машину не найдешь.
      Снова глубокий вздох:
      - А утром откуда машина появится? Поеду, заночую там, в крайнем случае...
      - С ума сошла! - возмутилась я. - Сама же сердилась на тетю Таню, что она чуть ли одна в пустом поселке сидит - и на тебе! Подожди, я что-нибудь придумаю, посоветуюсь тут кое с кем. А ты пока звони по больницам - вдруг найдешь.
      - Хорошо, - подавленно сказала Елена. - Я тебе ещё позвоню, хорошо?
      - Обязательно!
      Я положила трубку и добросовестно пересказала разговор Андрею и Павлу. Милочка сразу по приезде удалилась на кухню и занялась приготовлением еды по её словам, чтобы не мешать серьезной беседе. А по-моему, чтобы побыть одной и предаться своим грезам без помехи. Странная она сегодня все-таки. Ну, да Бог с нею, своих проблем хватает.
      Помимо пересказа, мужчины потребовали от меня комментариев. Например, кто такой Максим и почему муж по ночам околачивается на какой-то студии. С Максимом все было просто: это сын Елены от первого брака, благополучно отслуживший в армии и устроившийся на работу охранником в... Ну, в очень хорошее место устроился, дай Бог нам такое всем вместе и каждому по отдельности. По молодости Максим ещё не представлял себе, кем он хочет быть, но точно знал, кем быть не хочет: нищим. Женился он совсем недавно, причем Елена от молодой невестки была явно не в восторге.
      С мужем было вообще интересно. Начать с того, что я, например, его ни разу в глаза не видела, хотя Анна вышла за него замуж года два тому назад. Вышла молниеносно, причем ещё за месяц до бракосочетания утверждала, что мужчины - это переходное звено от обезьяны к человеку, и что женщина, доверяющая свою судьбу представителю сильного пола, достойна лишь глубокого сожаления. И - на тебе. Мало того, что стала замужней женщиной, так еще, похоже, гордилась этим, а супруга своего откровенно обожала.
      То, что я её избранника ни разу не видела, в общем, не так уж и удивительно. В эти два года мне было не до чужих мужей, да и вообще ни до чего. Странно то, что не познакомили с ним даже Галку - двоюродную сестру и вообще близкого человека. Нет, Елена не прятала своего ненаглядного Санечку, наоборот, время от времени приглашала нас в гости именно с целью продемонстрировать ново обретенное сокровище родным и близким. Но "сокровище" виртуозно уворачивалось от знакомства под самыми что ни на есть благовидными предлогами: в основном, ссылаясь на занятость по работе.
      Трудился Санечка на телевидении, но кем и в какой программе оставалось загадкой, по-моему, даже для Елены. Во всяком случае, она никогда не могла дать внятного ответа на этот - прямо скажем, не самый сложный - вопрос. А сам он время от времени туманно намекал на параллельную занятость в какой-то очень серьезной организации. Лично меня эти намеки только смешили: не будет серьезный человек баловаться таким примитивным очковтирательством. Ну да в каждой избушке - свои игрушки.
      Все это я конспективно изложила Андрею и Павлу, которые переглянулись, сделав, по-видимому, какие-то свои выводы.
      - Крыша, - изрек Павел. - Интересно, где он работает на самом деле?
      - У нас? - предположил Андрей. - Так фиг ведь узнаешь...
      - Мы-то с тобой точно фиг узнаем, раз стали дезертирами. Тем более, что он может вообще нигде не работать. Например, владеть палаткой на рынке. Через подставное лицо.
      - Или быть посредником по поставке киллеров желающим, - хмыкнул Андрей.
      - Или содержать подпольный бордель...
      Друзей явно понесло. Я же только хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого. И ведь нет никакой уверенности, что они шутят!
      - Ну и ладно, - подвел черту Андрей. - Мы свое дело сделали, родных проинформировали. Сегодня возвращаться туда бессмысленно, а завтра видно будет. Теперь можно и отдыхать. Но все-таки интересно, что могло случиться со старушкой?
      - Остынь, - посоветовал Павел. - Через пару дней пойдем работать, будешь такие загадки разгадывать непрерывно. Побереги силы.
      Из их разговора я половины не поняла, поэтому, естественно, полезла с вопросами, но мне вежливо посоветовали заняться ужином.
      - Намек поняла, - отозвалась я. - Через полчаса все будет готово. Да и Мила, наверное, там, на кухне, уже одна соскучилась. Пойду, включусь в процесс.
      И отправилась на кухню, где Мила, по моим представлениям, должна была закончить изготовление салата. Но меня ожидал сюрприз: нетронутые овощи лежали на кухонном столе, а Мила сидела над ними в позе скорбящей мадонны и крайне неумело пыталась курить где-то добытую сигарету.
      - Прекрати, - материнским тоном сказала я, отбирая у неё табачную палочку. - Курящая женщина, да будет тебе известно, все равно, что падшая. Мужчины не любят, когда от дамы несет табаком, как от унтер-офицера.
      - Но ты же куришь, - рассеянно отозвалась Мила.
      Скрупулезно подмечено. Курю. Но другим, тем не менее, не советую, потому что привыкнуть к этой гадости - легче легкого, а вот избавиться от вредной привычки - мягко говоря, затруднительно.
      - А ты не бери с меня дурных примеров, - посоветовала я. - Бери хорошие. И вообще с чего ты вдруг схватилась за сигарету?
      - Да так... - неопределенно протянула Мила. - Я, кажется, закончила книгу.
      - Так это же здорово! - восхитилась я. - Я бы колесом от радости ходила. Десять лет труда, это ведь не жук начихал на скатерть.
      Мила смяла в пепельнице почти целую сигарету и снова вздохнула:
      - А я думаю, что многое можно было бы написать по-другому. Может быть, добавить поэзии. Ведь об екатерининском веке столько всего было написано. А у меня - документы и диалоги. Наверное, нормальным людям это будет скучно...
      Я воззрилась на неё с неподдельным изумлением. Интересно, что она имеет в виду, когда говорит о "нормальных людях"? Если то же, что и я, например, то поэзия тут ни с какого бока не проходит.
      - Не уверена, - сказала я. - Нормальные люди как раз поэзию не жалуют. Возьми Андрея. Или Павла.
      Ответом мне послужил глубокий вздох и затянувшаяся пауза. После чего Мила так же невесело произнесла:
      - И вообще я не думаю, что взялась за свое дело. Женщина-писательница...
      Я подскочила, как ужаленная. Мила случайно наступила мне на больную мозоль. Скептическое отношение мужчин к женскому творчеству вообще и интеллекту в частности я ещё как-то могу стерпеть. Привыкла. Но когда такую же ахинею несет женщина, причем женщина безусловно талантливая... Воля ваша, тут никакого терпежу не хватит.
      - Ты ещё Ахматову вспомни, - ехидно посоветовала я. - Та тоже любила такие пассажи. Насчет женщин.
      - То есть? - заинтересовалась Мила.
      - А то и есть. Вспомни, у неё было замечательное четверостишие: "Могла ли Биче, словно Дант, творить, или Лаура жар любви восславить? Я научила женщин говорить, но, боже, как их замолчать заставить?"
      Мила неопределенно улыбнулась:
      - Оказывается, ты интересуешься поэзией?
      - А ты думала - только трупами? - разозлилась я. - Представь себе, даже сама когда-то стихи писала. Если бы за это деньги платили, по сей день бы рифмовала с утра до вечера.
      - Вот и для тебя все сводится к деньгам, - печально заметила Мила. - А я бы так хотела иногда посидеть до утра, почитать стихи, послушать, как их читают мне... Просто так. Поговорить...
      У меня в голове смутно забрезжила догадка, но Мила не дала мне додумать до конца и поднесла пальцы к вискам:
      - Извини, у меня так разболелась голова...
      Я молча сняла часы и кольцо и встала у Милочки за спиной. К числу моих немногочисленных достоинств относится способность снимать боль: в голове, в шее, в спине. Когда-то знакомый экстрасенс научил меня делать пасы над головой страждущих и избавлять их тем самым от страданий. Пару раз мне действительно удалось снять приступ радикулита и высокое давление. Откуда-то у меня появились навыки мануальной терапии. Единственный человек, которому я не могу помочь, это Галка. Она же, кстати, утверждает, что никакой я не мануальный терапевт, а обыкновенная шарлатанка. Но ведь другим помогает!
      Помогло и Милочке: через несколько минут она перестала держаться за виски и немного расслабилась. В этот момент на кухню заглянул Андрей поинтересоваться, не собираемся ли мы уморить их голодом. Я отрапортовала, что ровно через десять минут кушать будет подано, и мысленно перекрестилась: если бы вместо Андрея сюда явился Павел, не миновать объяснений. А это Миле сейчас, похоже, меньше всего нужно.
      - Поговорим попозже, если захочешь, - сказала я ей. - О стихах, о прозе, о странностях любви. А сейчас попудрись и вообще возьми себя в руки. Все образуется, вот увидишь. Ладно, пойдем ужинать. Иначе съедят нас с тобой сырыми - и будут правы. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, и искать более короткую дорогу бессмысленно. Пойдем.
      Неудивительно, что ужин у нас получился не слишком веселым. Милочка сослалась на жуткую головную боль - это оправдывало плохое настроение, но не способствовало оживлению обстановки за столом. Павел, разумеется, глядел только на Милочку и, похоже, жалел, что не может волевым усилием забрать себе головную боль любимой женщины. Я то и дело вспоминала об утренней поездке и ломала голову, что же могло произойти с тетей Таней. Только Андрей, верный своему принципу переживать неприятности по мере их поступления, отдавал должное и еде, и питью, и даже рассказывал какие-то забавные истории "из жизни шпионов". Забавные-то забавные, но не без "страшилок", поэтому, когда вдруг зазвонил телефон, я невольно вздрогнула от неожиданности. А в следующую секунду меня буквально пронзила мысль о том, что звонит Масик - как и обещал утром. Сейчас мне только этого не хватало!
      К счастью, я ошиблась: звонила моя подруга Галка, которая вроде бы не собиралась в ближайшее время появляться в Москве. Но это был приятный сюрприз.
      - Ты надолго? - спросила я её после первых радостных приветствий.
      - На пару дней. Завтра все равно воскресенье, так мы решили хоть помыться по-человечески, в тепле. А в понедельник Тарасову нужно получить кое-какие документы. Давай повидаемся? Вы уже ездили за яблоками? А то можно завтра всем вместе...
      - Ездить-то ездили, - пробурчала я.
      Настроение у меня сразу испортилось.
      - Ты что скисла? - мгновенно врубилась в ситуацию Галка.
      В чем-чем, а в интуиции ей отказать невозможно.
      - Тетя Таня куда-то подевалась, - без энтузиазма отозвалась я. - Ни её, ни записки, ни ключа. А калитка не заперта и весь инвентарь по участку разбросан.
      - Значит, с ней что-то случилось, - без колебаний заявила Галка. - Ты Ленке звонила?
      - Звонила. Она сидит одна дома, сыночек с молодой женой в гостях, супруг её, естественно, на работе. Сегодня я, кажется, уговорила её не дергаться, но если до завтрашнего утра тетя Таня не объявится, Елена поедет на дачу.
      - На чем? - тут же спросила Галка.
      Н-да, это мне вообще в голову не пришло. Избаловалась я за последнее время с Андреем: на метро езжу только в исключительных случаях, вроде вчерашнего. Елене, по-видимому, придется ехать на электричке. Машины в их семье как не было, так и нет: сын, Максим, на колеса ещё не заработал, а муж Елены предпочитает ездить на такси. Мотивирует это тем, что бензин, стоянка и неизбежный ремонт потребуют значительно больше денег. Возможно, тут я не специалист.
      - На электричке, наверное, - неуверенно предположила я.
      - Одна?
      Галкина дотошность сведет меня с ума. И ведь опять она права: если с тетей Таней действительно что-то случилось, то Елене понадобится помощь. А я, свинюга, об этом даже не подумала. То есть подумала, но предпочла на этой мысли не зацикливаться.
      Мое молчание Галка расценила по достоинству и тут же взяла инициативу в свои руки.
      - Значит, так. Завтра я заезжаю за Ленкой, потом за тобой. Мужики вряд ли согласятся тратить свое драгоценное время на поиски пожилой женщины...
      - Ты про своего Тарасова? - невинно осведомилась я. - Правильно, обойдемся без него.
      Святое дело - вставить шпильку ближайшей подруге. Галка помолчала полсекунды, потом отпарировала:
      - Тарасов будет доводить чертежи до ума. Машину, слава Богу, вожу я. Я имела в виду твоих друзей из компетентных органов...
      - Ты уже все за них решила? А может быть...
      - А ты спроси, - посоветовала Галка. - Позвони своему Андрею и спроси. А он пусть поговорит с Павлом.
      - Зачем же мне звонить? Сейчас прямо и спрошу, они оба здесь.
      Молчание, повисшее в телефонной трубке, было для меня лучшей наградой. Недооценивает Галка представителей сильного пола, для неё на законном супруге свет клином сошелся. Тарасов, Тарасов... Мы тоже не лыком шиты.
      - Ну, спроси, - наконец обрела дар речи моя подруга.
      Я оторвалась от телефона.
      - Ребята, Галка считает, что завтра нужно поехать в Белые Столбы с Еленой. Убеждена, что кроме нас с ней никто этим заниматься не будет. Вы как - пас?
      Павел недоуменно поднял брови. Андрей эту мимику тут же озвучил:
      - Это ты решила или Галка?
      Я тут же заложила ближайшую подругу, подчеркнув её недоверие к представителям сильного пола вообще и моим друзьям в частности.
      - Ну-ка я сам с ней поговорю, - потянулся к трубке Андрей.
      Разговор был коротким, но содержательным. Андрей популярно объяснил Галке, что от меня одной толку будет немного, а вот если к этому делу подключится он - можно ожидать позитивных результатов. Если же у Павла на завтрашний день нет никаких важных и неотложных дел, то и он наверняка не откажется помочь.
      - Завтра в десять, - закончил разговор Андрей. - Поедем на двух машинах - мало ли что. В местное отделение подскочить, по больницам поездить. Телефона ведь на даче нет.
      Он повесил трубку, хотя я хотела ещё поговорить с Галкой, и объяснил свой поступок:
      - Завтра начирикаетесь. Сегодня у тебя все равно одни эмоции и никакой информации. Галина сама позвонит Елене, они приедут сюда - и тронемся. Паша, ты как?
      Павел, естественно, прежде всего обратил взгляд на Милочку. Та печально покачала головой:
      - Я бы завтра хотела отдохнуть. Эта мигрень... Поезжай, если хочешь, а я побуду дома. Отлежусь, попью таблетки. Да и выспаться надо...
      Намек более чем прозрачный. Павел, несмотря на всю свою невозмутимость, побагровел и опустил глаза. Милочка послала мне отчаянный взор: мол, выручай, зарапортовалась.
      - Кто будет чай, а кто кофе? Сейчас я быстро все организую. Кстати, Милочка, лучшее лекарство от мигрени - свежий воздух. Впрочем, ты уже взрослая девочка, решай сама. Андрей, помоги мне собрать со стола, пожалуйста.
      Теперь удивленно поднял брови Андрей: обычно я с такими вещами справлялась сама, а к его помощи прибегала в более сложных случаях. Но возражать не стал и только на кухне, прикрыв за собой дверь, спросил:
      - Ты что, устала? Так посиди, чай я заваривать умею. А кофе у нас вообще растворимый...
      - Просто надо дать людям поговорить, - не слишком убедительно оправдалась я. - Какие-то у них там заморочки происходят, по-моему...
      - По-твоему? Или тебе Милочка что-то нашептала? Вы же почти час на кухне сплетничали.
      - Ты что?! - почти искренне возмутилась я. - У неё просто дико болит голова, я пыталась снять боль...
      Андрей не стал придираться: мигрень так мигрень. Тем более, что именно в этот момент зазвонил телефон. Поскольку Андрей не делал тайны из того, где он чаще всего обретается, то ему довольно часто звонили по моему номеру. Посему трубку снимал тот из нас, кто оказывался в непосредственной близости от аппарата. А их в моей однокомнатной квартире было два...
      Зачем столько? А затем, что мой собственный аппарат с автоответчиком был стационарным и разговаривать с него можно было только из комнаты. Когда мне надоело отсиживаться на кухне во время деловых переговоров Андрея, он решил проблему кардинально: подарил мне на день рождения радиотелефон. Это, доложу вам, штука! В эту игрушку я и по сей день не наигралась, каждый день она вызывала у меня неизменный телячий восторг. Это же надо: можно с трубкой в руках и на лоджию выйти, и входную дверь открыть, не прерывая разговора, и - уж простите великодушно! - удобства посетить, совместив тем самым приятное с полезным. Разумеется, я походила на папуаса, который впервые в жизни увидел зеркало, ну и пусть! Технические изобретения для того и делаются, чтобы у людей был комфорт.
      Так что телефон зазвонил, а в шестиметровой кухне Андрею достаточно было протянуть руку, чтобы взять трубку. Я все равно была занята: сгружала грязную посуду с подноса в раковину и прилагала максимум усилий, чтобы чего-нибудь ненароком не кокнуть.
      - Слушаю вас, - произнес Андрей. - Алло! Да говорите же. Наташу? Пожалуйста, сию минуту.
      Ох, как мне не понравилась улыбка, с которой Андрей протянул мне трубку! Ни он, ни я не страдаем ревнивыми пережитками, и если мне звонил какой-нибудь мужской голос (бывало, бывало!), то мой друг воспринимал это совершенно адекватно и ехидных гримас отнюдь не строил. Что же его так развеселило на сей раз? Впрочем, я, кажется, догадывалась - что именно. Точнее - кто. И моя догадка подтвердилась.
      - Натали, - услышала я сладкий тенор, - почему к твоему телефону подходят какие-то мужчины. Я думал, что не туда попал...
      Так... Масик в своем репертуаре: делает мне замечания по поводу неправильного поведения. Это мы уже проходили. Реагировать? Или пропустить по касательной мимо левого уха?
      - Ты попал правильно, - ответила я, избрав второй вариант. - Слушаю тебя внимательно, солнце мое. Какие трудности?
      - У меня?
      - О моих я знаю. Ты ведь звонишь не просто так, правда?
      - Во-первых, мы договорились, что я позвоню вечером. Во-вторых, мы хотели завтра встретиться...
      - Извини! Ты сказал, что позвонишь, и ты хотел встретиться завтра. А я в третий раз говорю, что занята. И это не те дела, которые можно отложить или перенести на другой день.
      - Ты просто кокетничаешь, - безапелляционно заявил Масик. - Если тебе куда-то надо ехать, я мог бы составить тебе компанию. Заодно и поговорим о нашем будущем. Я сегодня специально заходил в ювелирный магазин, присматривал обручальные кольца...
      Я смогла только простонать сквозь зубы. Но и этот звук был истолкован неправильно.
      - Ты рада? Я так и думал. Значит, завтра...
      - Завтра я поеду присматривать подвенечное платье, - отрезала я, потеряв всякое терпение. - Только тебя на свадьбе не будет, ты уж извини. Все, у меня гости, мне пора бежать. Рада была тебя услышать. Пока!
      Терпеть не могу быть невежливой, но другого выхода у меня просто не оставалось. Да ещё Андрей смотрел на меня с нескрываемой издевкой. Еще бы такое представление и совершенно бесплатно!
      Я не стала ничего объяснять и предпочла молча вернуться в комнату. Павел с Милочкой, похоже, пришли к какому-то соглашению, потому что он нежно держал её за руку, а Милочка сидела с закрытыми глазами и почти спокойным выражением лица. Увидев меня, Павел выпустил руку своей ненаглядной и резво вскочил на ноги:
      - Мы, пожалуй, поедем. Я провожу Милочку, ей нужно выспаться. А завтра приедем к вам: думаю, что я в Белых Столбах пригожусь, а Милочке действительно нужен свежий воздух.
      С большим трудом я уговорила их выпить чаю. В общем, конец вечера оказался безнадежно скомканным - и видит Бог, не по мой вине. Павел с Милочкой уехали, мы с Андреем молча и быстро помыли посуду и навели в квартире относительный порядок. Время было детское - часов девять - и я предложила скоротать оставшийся вечер у телевизора. Идея была, прямо скажем, не слишком удачная: в программе значился очередной американский боевик по одному каналу и очередная отечественная "чернуха" - по другому. Ни то, ни другое смотреть как-то не хотелось. Но в качестве альтернативы предлагалось ток шоу "Я сама" на тему о том, сколько мужчин одновременно может быть у современной женщины. Ей-богу, впору удавиться!
      Но что могло случиться с тетей Таней? Это меня волновало значительно больше, чем все телевизионные страсти вместе взятые. Я снова позвонила Елене. Та старалась не дать эмоциям себя захлестнуть, но так явно обрадовалась тому, что поедет на дачу не одна, а с несколькими помощниками... Галка ей уже сообщила, что заедет за ней, и что нас будет в общей сложности пятеро. Три плюс два, как в старой кинокомедией. Только тут смешного ничего не было.
      - Может, и к лучшему, что Санечка занят, - в очередной раз вздохнула Елена. - У них с мамой отношения как-то не сложились... Она все время ворчит, что он - темная лошадка, что я позволяю водить себя за нос и вообще - эксплуатировать. Почему? Да, денег он зарабатывает мало, но ведь не бездельничает же! И вообще, все приличные люди сейчас нищие, богатеют только проходимцы...
      Мысль показалась мне свежей и оригинальной. Интересно, Елена сама до неё додумалась или это - перл её ненаглядного Санечки? Мужчины, приносящие в дом минимум возможного, всегда находили какие-то оправдания. А уж в отношения тещи с зятем посторонним лучше не соваться.
      - Значит, завтра увидимся, - возможно более бодро закончила я. - Не нервничай, прими что-нибудь успокоительное и ложись спать. Утро вечера мудренее.
      Банальности - это то, что лучше всего успокаивает других и сильнее всего раздражает применительно к собственной особе.
      По опыту знаю.
      Глава шестая.
      И была ночь и было утро - день третий. Третий день абсолютного безделья: одна книга сдана, за другую ещё не садилась, хотя сроки, как всегда, достаточно жесткие, и в результате через какое-то время придется устраивать штурмовщину и сидеть за компьютером по восемнадцать часов в сутки. Воистину, злейшего врага, чем я сама, у меня не было, нет и уж точно не будет.
      На сей раз нашим с Андреем сборам ничто не помешало. Я исхитрилась не проспать, телефон молчал, как убитый, кофе так и быть не убежал на плиту, которую нужно было бы немедленно мыть, чтобы гуща не пристала намертво к белой эмали... Так что к десяти часам мы в полной боевой готовности ждали своих спутников и ровно без пяти минут десять раздался телефонный звонок.
      - Это Павел, - сказал Андрей, бросив беглый взгляд на часы, и взял трубку.
      - Есть. Будет сделано. Спускаемся.
      Последнее слово относилось уже ко мне. Судя по всему, Павел звонил из машины, и скоро будет у нашего подъезда. Галку с Еленой мы решили подождать на улице: моя подруга была достаточно пунктуальна, ноне до такой степени.
      Первым приехал Павел. Как мне показалось, несколько более кроткий, чем обычно. К моему глубочайшему изумлению, Милочка действительно была с ним. Скорее всего, ночь они посвятили выяснению отношений, потому что вид у них был примерно одинаковый: устало-умиротворенный. Более того, Павел выглядел ещё и значительно более мягким, чем обычно. А может быть, на нем так сказались два дня абсолютного безделья: после их с Андреем работы в ФСБ такое времяпрепровождение было, мягко говоря, необычным.
      - А кто такая эта Елена? - спросил Павел, когда мы дружно закурили, чтобы скоротать ожидание.
      - Елена - двоюродная сестра Галки, - отозвалась я. - Кузина, стало быть. Я с ней вижусь редко.
      - Про кузину я уже слышал. А чем занимается, сколько лет?
      - Врач. Была терапевтом, а теперь - администратор в частной медицинской фирме, зарабатывает бешеные деньги.
      - С чьей точки зрения? - Павел как всегда жаждал конкретики.
      - С моей и налоговой полиции, - удовлетворила я его любопытство. Кормит семью. У тети Тани - только пенсия, сын недавно из армии вернулся и тут же женился, а муж там какой-то странный, я его никогда не видела, но, судя по всему, с претензиями и без денег. Стандартный вариант...
      Андрей кашлянул, не громко, но, как мне показалось, со значением. Смысла значения я не уловила, но от дальнейших субъективных оценок на всякий случай воздержалась.
      - Деньги даром платить не будут, работа у неё сумасшедшая. А возраст... Твоя ровесница, наверное, но выглядит моложе. Красивая...
      Тут я осеклась уже сама и опасливо покосилась на Милочку. Хвалить другую женщину в присутствии невесты - не слишком умный ход. Но Милочка и ухом не повела, за что я её тут же зауважала. Терпеть не могу ревнивых женщин!
      Тут во двор завернул знакомый "Жигуленок". Галка была человеком удивительно консервативным и в своем "стальном коне" души не чаяла. Те деньги, которые она вбухала в его ремонт, можно было бы с большим толком потратить на приобретение вполне приличной иномарки. Нет - ни в какую. Хотя... Если я периодически разговариваю со своим компьютером, то по чему бы Галке не очеловечивать легковую машину? Имеет право.
      - Дамы прибыли, - оповестила я Андрея. - Ты хочешь, чтобы я поехала с ними или...
      - Ценю твою деликатность, - откликнулся Андрей, - но этого явно хочешь ты. Садись к Галке, а мы поедем следом. Эскортом, так сказать. Благо дорогу я теперь знаю не хуже тебя.
      - Это совсем нетрудно, - отпарировала я, - если учесть, что я вчера по ней первый день ехала.
      Павел, который как раз в этот момент подошел к нам, досадливо поморщился:
      - И как вам не надоест пикироваться? Хоть в обществе ведите себя солиднее. Взрослые люди...
      - Пашенька, - пропела я с максимально доступной мне нежностью, - в душе я ребенок. И зачем мне эта самая солидность, посуди сам? Впрочем, давай спросим Андрея. Солнце мое, хочешь, я перестану тебя поддевать, а буду только нежно мурлыкать? С утра до вечера и с вечера до утра?
      Андрей в притворном ужасе схватился за голову:
      - С ума сошла? У меня диабет начнется! Сама подумай: сладкое круглые сутки!
      Иногда я понимаю, что именно связывает нас с Андреем. Общее мироощущение, что ли. Точнее, склонность видеть в окружающем скорее комические, нежели трагические черты и готовность посмеяться прежде всего над собой. Ну а потом - над самым близким человеком. Не всем это, разумеется, нравится, многих - наоборот - активно раздражает, но в данном случае, как говорится, "Джейн нашла своего Джона".
      Галка с Еленой вылезли из машины и присоединились к нашей маленькой группе. Подсознательно я отметила, что обе явно нервничают, но изо всех сил держат себя в руках. Семейная традиция! Даже в тех случаях, когда той или другой бывало рекордно плохо, они всегда бодро рапортовали родным и близким, что все как раз прекрасно и изумительно. Пожалуй, я была единственной, с кем Галка допускала почти полную откровенность и иногда жаловалась на жизненные тяготы. Елена - никогда.
      - Ну, и каково мнение компетентных органов? - спросила Галка после первых приветствий. - Что могло произойти? Дома тетя не появлялась и никому из родных и знакомых не звонила. Тайна, покрыта мраком.
      - Посмотрим на месте, - суховато ответил Павел.
      Сухость была продиктована тем, что речь зашла каким-то образом и о его профессиональных качествах, а в этом вопросе он хиханек не терпел. Галку-то он как раз жаловал и не раз - прямо и косвенно - ставил мне в пример, как образец логичности и собранности. На что всегда получал стандартный, хотя, возможно, и не слишком остроумный ответ:
      - Не критикуй чужую женщину. Радуйся тому, что она чужая.
      Елена с отрешенным видом стояла в стороне. О чем она думала - Бог её знает. Ладно, по дороге разберемся. Я заметила, что Павел как-то странно на неё поглядывает и несколько удивилась: что это на него нашло? Обычно он женщин просто не замечает, а уж в присутствии Милы...
      - Поехали, - предложила я. - До места ещё доехать надо, наговориться и там успеем.
      В этот момент Павел сделал шаг по направлению к Елене и негромко спросил:
      - Алена, неужели это ты? Так вот что это за Елена... Постой, а тетя Таня это - это, значит, Татьяна Георгиевна?
      Елена вдруг вспыхнула, лицо её стало удивленным и растерянным.
      - Павлик, тихо сказала она, я никак не думала, что ты - это ты. Даже не сразу тебя узнала. Сколько мы не виделись, лет двадцать, больше? И меня ещё можно узнать? Это приятно...
      - Ты совсем не изменилась. Как живешь? Впрочем, Наташа мне в общих чертах рассказала. А как...
      Павел точно поперхнулся, опустил голову и словно через силу закончил вопрос:
      - Как наш сын?
      - Максим? С ним все было нормально... до последнего времени. Вырос здоровым, сильным, умным... было в кого.
      Елена усмехнулась и на мгновение стала выглядеть лет на двадцать моложе. Я открыла рот, но Андрей ненавязчиво наступил мне на ногу и сделал страшные глаза. В другое время я бы этого так не оставила, но сейчас решила не связываться. Себе дороже.
      - Максим решил стать юристом, но не прошел по конкурсу, а на платное отделение отказался поступать из принципа. Характер, ничего не попишешь. Пошел в армию, отслужил, слава Богу, без проблем. Вернулся, стал опять готовиться поступать в институт и тут - как снег на голову: влюбился без памяти и тут же женился. Учебу забросил, пошел работать... Впрочем, понять можно. Редкая красавица: мулатка, но с серыми глазами, прямо фотомодель, высокая... Только странная какая-то.
      - А чем эта красавица занимается?
      - Да ничем. Не учится, не работает, дома за собой даже тарелку не уберет. Зато тряпки и побрякушки любит до умопомрачения. И все время требует, чтобы Максим прописал её у нас. Он бы и рад, да квартира на маму записана, а она эту красотку терпеть не может и разрешения не дает. Так что живем весело...
      - Как твоя мама, кстати, поживает? Почему такой переполох поднялся?
      - Да все тоже было вроде бы ничего, но она от нас всех на дачу сбежала. От Максима с его красавицей, от моего мужа...
      Елена грустно усмехнулась.
      - Его она тоже терпеть не может, история повторяется. А сейчас... Что с ней на даче случилось - ума не приложу. Ты же знаешь маму, она не могла исчезнуть, то есть не могла куда-то уехать и не предупредить. Чует мое сердце... Давай поедем туда, Павлик, скорее поедем туда. Мы ещё успеем поговорить.
      - Конечно, конечно. Ты не волнуйся, наверняка ерунда какая-нибудь, сейчас приедем и она нас встретит живая и здоровая. Надеюсь, что теперь она меня не выгонит. Ну, ребята, по коням, и быстро, быстро...
      Павел подхватил Милочку под руку, точно стараясь этим жестом компенсировать внимание, проявленное им к другой женщине в его присутствии, и повел её к машине. Милочка успела послать Елене короткий взгляд, причем, замечу, сочувствующий и доброжелательный, а не такой, какой вполне могла бы запулить. Елена впервые на моей памяти выглядела растерянной и от этого не похожей на себя. Только Галка сохраняла полную невозмутимость и, в свою очередь, тронула Елену за рукав:
      - Поехали, Ленка. Надо же - как в кино: двадцать лет спустя.
      Мы разобрались по машинам, выехали на улицу и Галка с ходу врубила такую скорость, что нас с Еленой прижало к сидениям, точно в центрифуге. Краем глаза я заметила, что стрелка одного из приборов легко перевалила за красную зону справа, а на спидометре стрелка закачалась возле отметки "сто".
      - Спятила?! - заорала я. - Куда ты гонишь? Я ещё жить хочу.
      - Уймись, - бросила Галка, не отрывая глаз от дороги. - Это я разгоняюсь. Выедем на трассу, поеду быстрее...
      - Милиция остановит, - с робкой надеждой сказала я.
      - А Павел на что? - хмыкнула Галка. - Выручит.
      - Ты вроде раньше так не гоняла, - вмешалась Елена, сидевшая сзади.
      - Так раньше двигатель был другой. А теперь мне поставили роторный. Можно до 220 догнать. Шепотом.
      - Что значит - шепотом? - хором спросили мы с Еленой.
      - Темнота! Шепотом - значит, бесшумно. Это же легковушка, а не танк...
      - Легковышка это, - пробурчала я, стараясь не смотреть на приборы. Человек-снаряд, причем неуправляемый. Загремим под фанфары... шепотом.
      В этот момент нас обогнал автомобиль Павла и прочно занял позицию впереди. Что ж, в такой ситуации это было, пожалуй, единственное приемлемое решение. Теперь, по крайней мере, мы имеем шанс благополучно доехать до места.
      - Неприятности от блондина мне на днях напророчили, - поведала я подругам, слегка расслабившись, так как ДТП нам временно не грозило, - а вот про шатенку ни слова не было.
      - Кто это тебе пророчил? - заинтересовалась Елена.
      Галка только хмыкнула. Пророчества, гадания и прочие вещи, от которых ум за разум заходит, она категорически отвергала. Даже над моей слабостью к астрологии смеялась, причем достаточно ехидно. Ну, и ладно.
      - Цыганки, - ответила я, адресуясь исключительно к Елене. - Наплели мне всякой всячины.
      - Я цыганкам верю, - сказала Елена. - Мне в юности одна нагадала, что у меня будет один сын и два мужа. Так и случилось. А где-то полгода тому назад я встретила другую, около своего дома. И она мне сказала, что моему счастью угрожает какая-то женщина, очень ко мне близкая. Пока я от неё не отойду, счастья не будет...
      - Ерунда все это, девочки! - не выдержала Галка. - Кто твоему счастью угрожает, скажи на милость? Я? Наташка? У тебя других близких женщин вроде нет...
      - А мама? - почти беззвучно шепнула Елена.
      Тут уже возмутилась я:
      - Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Как мама может мешать твоему счастью? Ну, не сложились у неё отношения с твоим мужем, так что из этого? Редко какая теща любит зятя.
      - Все, закончили с глупостями, - подвела итог Галка. - Но Павел-то, надо же! Я все время на него смотрела и думала: кого он мне напоминает? А напоминает он мне, оказывается, самого себя двадцатилетней давности.
      - Ничего не понимаю! - взмолилась я. - Кто кого знает, кто кого кому напоминает? Вы обе Павла знаете, что ли?
      - Знаете? - Елена горько усмехнулась. - Можно сказать и так... Павел мой первый муж. Отец Максима.
      Если бы я уже не сидела, я бы села. От неожиданности. Чего только в жизни не бывает!
      - И вы что - с тех пор ни разу не виделись? Вообще?
      - Вообще ни разу не виделись, - подтвердила Елена. - А он сильно изменился, правда, Галка? То-то ты его не узнала. Впрочем, ты его всего один раз, кажется, и видела. На свадьбе.
      - Нет, - покачала головой Галка, не отрывая взгляд от дороги. - Два раза. Мы как-то ходили в кино, целой компанией, а потом гуляли.
      - Припоминаю. Но вы все так косились на нас, что больше я его в эту компанию не брала.
      - Матерь божья, - снова не выдержала я, - что же это у вас за компания была, если вы на Павла косились? И в чем он изменился?
      - В чем? - Галка помолчала, пытаясь найти наиболее точную формулировку. - Да почти во всем. Он стал жестче и в то же время... благороднее, что ли. А, Ленка?
      - Да, пожалуй, - задумчиво протянула Елена. - Мы же совсем молодые были, когда познакомились. Помню...
      Елена глядела прямо перед собой, будто пыталась разглядеть картинки из прошлого.
      - Влюбились мы с ним без памяти... Так нам тогда казалось, а может, так и было. Решили пожениться. Но моя мама встала на дыбы: он-де тебе не пара! Галка-то знает мамин характер: прямо Васса Железнова во всей красе. Всю жизнь она мною руководила, то есть пыталась руководить, а я ужасно этим тяготилась и все старалась сделать наперекор. Только тайком, открыто трусила.
      - Чем же ей Павел не угодил? - искренне удивилась я. - Порядочный, умный, верный... Или он тогда другой был?
      Елена покачала головой:
      - Ничем он ей не угодил. Просто не был похож на того идеального мужа, которого она для меня придумала. Требовался интеллигентный, из хорошей, так сказать, семьи, чтобы языки знал, в музыке разбирался. Он должен был быть старше меня, хорошо зарабатывать, а уж предел мечтаний - медик, занимающийся наукой. Плюс к тому я должна была сначала закончить институт, а потом уже выходить замуж. В общем, мамочка видела перед собой идеал из наших довоенных фильмов: дочка заканчивает институт с красным дипломом и готовится поступать в аспирантуру, а муж - эдакий профессор с бородкой и в пенсне - помогает молодой жене, то есть мне, заниматься наукой...
      - А что? - возразила я. - Здорово красиво. Он за роялем вечером сидит, ты поешь романсы, а вокруг гости млеют и горничная в белом фартуке...
      - Наташка, ты опять! - зашипела Галка. - Нашла повод для юмора!
      - Да ладно тебе! - вступилась за меня Елена. - Ведь действительно бред. Но если мама что-то забирает себе в голову... А тут - Павлик. Да, хороший, да, порядочный, но - не нашего круга. И все, и хоть умри!
      - Но вы же поженились, - опять ничего не поняла я. - Значит, твоя мама уступила?
      - Она уступит, как же! - хмыкнула Елена. - Просто должен был родиться Максимка, а мама - гинеколог, про аборты все знала, точнее про их последствия. Согласилась, но сильнее любить от этого Павла, конечно, не стала. Хотя он тут и не при чем...
      - Новое дело! - ахнула доселе невозмутимая Галка, обернувшись на Елену. - Значит, Павел вовсе и не...
      - Смотри на дорогу, умоляю! - чуть ли не взвизгнула Елена. - Угробишь же нас! Не при чем в том смысле, что я сама во всем виновата. Я настояла, чтобы, ну... А Павел-то не железный, да и молодые мы были. Я решила, что все равно выйду замуж за Павла, как бы там мама к нему ни относилась, ну, словно наперекор ей. Она меня отговаривала, а я ребенком прикрылась, знала, что тут она отступит. Что ж, получилось по-моему, да и Павел меня любил и поддерживал...
      Я открыла было рот для следующего вопроса, но Елена меня опередила.
      - Ты, наверное, хочешь спросить, почему разошлись, если такая любовь была? Да по моей глупости, наверное. Когда Максимка родился, начались все эти пеленки, бутылочки, бессонные ночи... Я была уже студенткой, училась на первом курсе медицинского, там жизнь после лекций бьет ключом, а мне нужно домой - к мужу и ребенку... Права была мама, не готова была я ещё тогда к семейной жизни. Раз ссора, два скандал. Мама не выдержала, настояла, чтобы к Максимке взяли няню. Я обрадовалась, а Павел - на дыбы, говорил, что я плохая мать, что он не допустит, чтобы его ребенок был вроде как сиротой при живых родителях, что не надо никаких нянек... А я и правда была тогда мать - никакая. Девчонка девчонкой. Все пришло потом, позже, когда я повзрослела. А Павел на своей работе сутками пропадал, домой практически только ночевать приходил, да и то - не всегда. А мне - скучно, мне обидно, у меня кавалеры появились, из института домой провожали. Кончилось все, конечно, скандалом, причем, к сожалению, вмешалась мама и сказала Павлу все, что она о нем думала. Что он мне - не пара, что нам лучше расстаться, а я ещё молода, снова выйду замуж за достойного человека и пусть уж тогда Максимка его своим отцом и считает, незачем травмировать ребенка папашей-милиционером... Конечно, Павел в тот же вечер собрал свои вещи и хлопнул дверью. С тех пор мы с ним виделись только один раз - в суде, при разводе. От алиментов я отказалась, так мне мама посоветовала, у неё были свои представления о порядочности и гордости. А вот относительно меня она ошиблась: Максим так и вырос без отца, не получалось у меня с замужеством.
      - Максим знает, кто его отец? - поинтересовалась я, чувствуя, что у меня предательски пощипывает в носу. Особой сентиментальностью я никогда не грешила, но на сей раз мне было безумно жаль и Елену, и, разумеется, Павла.
      - Когда он подрос, я сочинила трогательную историю, что его папа геройски погиб при выполнении служебного долга. Как ты, Наташа, говоришь, здорово красиво, да только бессмысленно: мальчишке был нужен живой отец, а не легенда о нем. Павлу же мама раз и навсегда запретила видеться с сыном: сказала, что это травмирует детскую психику. А я... не возражала. Мы ведь с Павлом прожили меньше года. И надо же было вдруг встретиться, да ещё вот так... сейчас...
      Елена замолчала и мне показалось, что в глазах её блеснули слезы. Галка по-видимому тоже что-то заметила в зеркальце над лобовым стеклом и дипломатично перевела разговор на другую тему:
      - Наташка, давай вспоминай, что ты вчера увидела на даче? Я имею в виду - странное. Тебя же что-то удивило, так?
      - Удивило то, что дом заперт, а по саду все разбросано, как будто тетя Таня куда-то ненадолго отлучилась. Но мы там были почти четыре часа... Все окна без штор, то есть шторы не задернуты. А потом Елена сказала, что обязательно должна была быть записка, куда ушла. А записки не было. В общем - странно.
      - А если действительно - несчастный случай? Ну, упала, ногу сломала тьфу, тьфу, тьфу! - соседи отвезли в больницу, дом заперли... - в голосе Галки звучало явное сомнение.
      - Не сходится, - подала голос Елена. - Надо знать маму. Она бы обязательно заставила кого-нибудь мне позвонить. В больнице бы не успокоилась, пока не добилась бы этого. Если только без сознания... Но ближайшие наши соседи уезжают с дачи в начале сентября. Разве что задержались из-за хорошей погоды. Хотя, все могло измениться. Я на даче практически не бываю - некогда. День работаю по двенадцать часов, следующий день - дела всякие...
      В Белых Столбах со вчерашнего дня ничего не изменилось. То же яркое солнце освещало начинающие желтеть деревья и крыши домов. Та же тишина, прерываемая время от времени шумом проходящих вдали поездов. И по-прежнему запертый дом тети Тани, крыльцо которого уже слегка занесло опавшей листвой.
      - Может, все-таки в Москву уехала? - нерешительно спросила я.
      Елена покачала головой.
      - Тогда были бы задернуты все шторы, и внизу, и наверху. А окна не завешены. Боюсь, что мама там...
      Галка вмешалась как всегда решительно:
      - Не гони волну. Смотрели же Павел с Андреем вчера - никого в доме нет. Давай откроем и посмотрим. Запасные ключи у тебя с собой?
      - Да, - тихо ответила Елена и полезла в сумочку.
      Замок тихо щелкнул и дверь отворилась. Мы столпились на пороге, боясь войти и увидеть самое страшное. Но в доме было пусто и, как всегда, чисто. Первое, что бросалось в глаза прямо от двери - это спинка большого старинного кресла, стоявшего напротив телевизора рядом с журнальным столиком.
      - Не создавайте толпы, - буркнул Павел. - Андрей, Алена, пойдемте в дом. А вы, девочки, погуляйте, погода хорошая.
      Галка послушно, точно робот, повернулась и пошла в сад, увлекая за собой Милочку. А я дернула Андрея за рукав и прошипела:
      - Если ты меня сейчас выгонишь, никогда этого не прощу.
      Зашипела так, что не то что гадюка - кобра бы обзавидовалась. Андрей беспомощно посмотрел на Павла, тот дернул плечом и махнул рукой:
      - Только ничего не трогай и не путайся под ногами.
      Тут уж я вообще зашлась в приступе праведного гнева:
      - Будто я сама не знаю, как себя надо вести! Столько детективов перевела, уже сама их пишу, а вы хотите лишить меня возможности увидеть все на месте... Конечно, женские занятия...
      - Кончай детский сад! - жестко сказал Павел. - Ты забываешь, где и с кем находишься. Никто не умаляет твоих профессиональных качеств, но сейчас не до них, право же. Алена, давай потихоньку двигаться. Рассказывай все по порядку. Значит, твоя мама обычно сидела в этом кресле спиной к двери. Тогда почему дверь не запиралась - ведь не видно, кто входит в дом. Неужели нельзя было его переставить, если живешь с дверьми нараспашку?
      - Она очень любила это кресло. Его-то можно было переставить, но телевизор можно было установить только там, где он сейчас находится. Тут же везде окна, свет падает на экран, а мама говорит, что он от этого портится. Ну, и...
      Елена замолчала и беспомощно развела руками.
      - Ну, допустим. Смотри дальше: что-нибудь в комнате изменилось? Пропало или наоборот появилось?
      Елена стояла неподвижно и дрожала. Было видно, что она никак не может взять себя в руки и сосредоточиться. Впервые я видела, чтобы она потеряла контроль над собой, да ещё так серьезно.
      - Алена! - чуть повысил голос Павел. - Я все понимаю, но помоги же нам. Тебе глаз ничего не режет?
      - Вязание не на месте, - обрела наконец голос Елена. - Оно валяется на полу возле кресла. Когда мама смотрит телевизор, она всегда вяжет.
      На мой взгляд ничего чрезвычайного в положении вязания не было и мне показалось, что и Павел не счел это странным.
      - Видите журнальный столик около кресла, - пояснила Елена, видя наше недоумение. - На нем корзинка для вязания. Если мама не вяжет, вязание лежит в корзинке. Она безумно педантична в мелочах, мы из-за этого иногда даже слегка ссорились.
      - А просто так телевизор она никогда не смотрит? Прости за этот допрос, но я не помню привычек Татьяны Георгиевны.
      - Нет. А светлое время дня предпочитает проводить на участке. Копается там с утра до вечера, если, конечно, не проливной дождь.
      - Вязание валяется так, как будто бы его уронили, - не выдержала я. Вон даже клубки разлетелись в разные стороны.
      Андрей строго глянул на меня и я прикусила язык. Обещала же!
      Елена обошла вокруг кресла и подошла к телевизору.
      - Странно. Он выключен не с пульта, а прямо кнопкой. Мама этого даже не умела. У неё с техникой отношения натянутые: показали, как с пультом управляться, больше она ничего и знать не хочет. И пульт всегда у неё под рукой, на журнальном столике... был.
      Мы посмотрели на столик. Никакого пульта там определенно не было.
      Андрей опустился на корточки и начал осматривать пол. Минуту спустя он вытащил злополучный пульт из-под комодика, на котором стоял телевизор.
      - Похоже, будто её кто-то напугал, она вскочила на ноги, а все, что было у неё на коленях или в руках посыпалось на пол, - предположил он.
      - Похоже, - согласился Павел. - Остался пустяк: узнать, кто или что её напугало. Ладно, пойдем смотреть дальше.
      - Занавески не задернуты, - тихо сказала Елена. - Значит, было светло. Мама терпеть не может черных окон и как только темнеет, завешивает их.
      Она прошла вдоль комнаты к старинному дивану с подушками по углам. Возле дивана стояла тумбочка, на ней - ваза с осенними цветами.
      - Вот здесь что-то не так... Постойте. Дверца не закрыта: её надо прижать плотнее, до щелчка, иначе она останется приоткрытой. Свои знают...
      - А что там хранится? - поинтересовался Андрей.
      - Лекарства.
      Павел присел перед открытой тумбочкой, в которой, на мой взгляд, тоже был идеальный порядок. Но Елена так, по-видимому, не считала.
      - Странно, - произнесла она, присаживаясь на корточки рядом с Павлом. - Нет бутылки из-под чего-то импортного. Не помню даже, что в ней раньше было, а сохранили из-за хорошей пробки: раньше ведь бутылки с "винтом" были редкостью. Мама в ней водку хранила - компрессы там, растирка. Чтобы была, одним словом. Красивая бутылочка, грамм на триста.
      - Этикетка какая-нибудь была?
      - Нет. Но все равно знали, что там водка.
      - Понятно. Пошли дальше.
      Павел посмотрел на лестницу, которая была напротив входной двери и вела на второй этаж дачи.
      - Что наверху? - спросил Павел.
      - Моя комната, - ответила Елена.
      Мы поднялись на второй этаж, в спальню, где кровать была покрыта темно-розовым покрывалом без единой морщинки. Розовый тюль на окне, туалетный столик, вазочка с ноготками. Чистота - фантастическая, у меня лично такой даже перед большими праздниками не бывает.
      Елена села на пороге и зарыдала:
      - Это моя комната. Я раньше здесь очень часто бывала. Обязательно все выходные, да и в будни после работы приезжала. Нам с мамой было здесь так хорошо! Я перестала ездить, когда за Санечку замуж вышла. Маме он не очень нравится, а он это чувствует, он такой тонкий, эмоциональный, ему не хочется навязываться... А я не могу его одного в Москве оставлять, у него так много работы, он так устает, ненормированный день, вечные командировки, а он сам такой неприспособленный, что даже ужин разогреть не может, ему все подать надо... А мама просто ревнует меня к нему. Раньше мы все вместе были, а теперь Максим вырос, у него своя жизнь, и я с Санечкой... Она считает, что если она сама почти всю жизнь одна прожила, то и я так должна жить. А мы с Санечкой очень любим друг друга, просто он много работает, а она считает, что он мало уделяет мне внимания и вообще сидит у меня на шее. Я все понимаю: ей одиноко и она ревнует. Но что я могу поделать, если Санечка вообще не хочет с ней жить,,
      Елена размазывала слезы по лицу и вся тряслась от плача.
      - Алена, надо идти дальше, успокойся, - тихо сказал Павел.
      Андрей молчал. Он, как и я, был не слишком склонен к сантиментам. Елена взяла себя в руки, встала, открыла стенной шкаф.
      - Здесь все, как было. Все на месте.
      - Тогда пошли вниз.
      Мы снова спустились на веранду и вошли в старую часть дома. Первая комната там была как бы гостевая, и здесь же спал Максим, когда изредка удостаивал бабушку своим посещением. Судя по всему, последний раз это было достаточно давно. Кровать, два кресла, небольшая этажерка с типично дачным "чтивом" - старыми журналами, детективами, какими-то справочниками садовода и кулинарными книгами. И тем не менее комната производила впечатление нежилой, хотя и была так же безукоризненно прибрана, как и весь дом.
      Вторая комната была спальней тети Тани. Широкая кровать аккуратно застлана вязаным покрывалом явно ручной работы, на столике у окна флакончик духов, несколько баночек с кремами, зеркало, щетка для волос, фарфоровая шкатулочка с ручкой на крышке в виде розочки. Анна открыла её и показала Павлу:
      - Все на месте. Это украшения, которые мама берет с собой сюда, остальное она хранит в Москве.
      Елена открыла платяной шкаф. Несколько летних ситцевых платьев, сшитых ещё Бог знает, когда, несколько хороших шелковых блузок, легкий летний трикотажный костюм и костюм из ткани поплотнее, наверное, для поездок в город, хорошая кожаная куртка, явно дорогой плащ...
      - Все на месте, - повторила Елена.
      На месте не было только самой Татьяны Георгиевны.
      - Ну, первая версия отпадает, - предположила я. - В смысле, инсульт или инфаркт в запертом доме. Уже легче.
      - Кому? - с некоторой иронией спросил Андрей. - Сейчас все самое интересное как раз и начинается. В том числе, и самое трудное.
      - Что именно? - с испугом спросила Елена.
      - Поход в местное отделение милиции, - хмыкнул Андрей. - Наши коллеги страсть как любят заниматься делами о пропавших старушках. Боюсь, что по всем больницам придется звонить с сотового телефона. И отсюда, чтобы была хоть какая-то ясность.
      - Вы звоните, - подхватила я инициативу, - а мы с Галкой пойдем по соседним участкам. Может быть, кто-то ещё не уехал в Москву или приехал на выходные. А Ленка...
      - А Алена нужна нам здесь, - отрезал Павел. - Если вы все разбежитесь по соседям, мы с Андреем не справимся. Мне, например, даже приметы неизвестны... Нынешние, конечно.
      Елена встрепенулась, вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда с фотографией в руках.
      - Вот, - протянула она её Андрею, - это мама с Максимом... с моим сыном год тому назад, когда он вернулся из армии. За это время она почти не изменилась.
      На цветном снимке среднего формата смеющийся Максим обнимал за плечи изящную седую женщину в черном спортивном костюме. Снимались на фоне качелей в саду в такой же ясный и солнечный день, как сегодня. Только листва на деревьях была ещё абсолютно зеленой. Я давно не видела тетю Таню, но сразу же её узнала: за последние двадцать лет изменился только цвет волос, да ещё лицо потеряло свои прежние чеканные очертания.
      Павел буквально выхватил фотографию из рук Андрея и впился в неё глазами. На его обычно бесстрастном лице появилась целая гамма эмоций: изумление, недоверие, гордость. Но он быстро взял себя в руки и оторвался от изображения новообретенного сына.
      - Уже хорошо, - скупо похвалил он Елену. - А теперь посмотри, в чем она могла выйти из дома. Наташа, я тебя я не задерживаю, занимайтесь своей частью работы.
      Андрей не сдержался и фыркнул. Павел посмотрел на него с удивлением, но что-то сообразил и даже улыбнулся:
      - Привык командовать, извините. Когда занимаешься делом...
      - Понятно, - великодушно отозвалась я, - вырабатывается безусловный рефлекс. Мы не в претензии.
      Павел посмотрел на меня с возмущением:
      - Ты хоть сейчас можешь быть серьезной? - осведомился он. - Что за дурацкая манера изо всего устраивать балаган?
      Я только вздохнула. Хорошо, я могу принять скорбный вид и вообще быть убийственно серьезной. Ну, и что дальше? Кому-нибудь от этого будет легче? И вообще, что делать, если я даже из собственных похорон вполне способна устроить ирландские поминки. То есть такие поминки, на которых все присутствующие безудержно веселятся, полагая, что тем самым помогают усопшему без особой скорби оборвать все связи с бренным миром. А что, тоже разумно придумано.
      Впрочем, пока мы с Галкой - Милочка осталась в саду, не хотела, наверное, оставлять Павла без присмотра, все-таки Елена ему жена, хоть и бывшая, - ходили по соседним участкам, мне пришлось стать серьезной. Поселок будто вымер, почти все уже перебрались в город, а там, где хозяева ещё оставались, ничего утешительного нам сказать не могли. Тетю Таню знали практически все и меня это не удивляло: чуть ли не все женщины поселка были её пациентками. Хороший гинеколог всегда был в цене, а вне городской цивилизации - тем более. Тем не менее, единственное, что нам удалось выяснить: в четверг тетя Таня была жива и здорова, потому что хозяйка одной из дач видела её - не дачу, разумеется, а тетю Таню - в местном магазине, куда в этот день достаточно регулярно привозили свежий творог. Очереди почти не было, так что долго женщины не разговаривали, так, обменялись приветствиями и кое-какими новостями.
      - Ничего особенного я не заметила, - несколько раз повторила хозяйка. - Как всегда, вежливая, обходительная, про здоровье интересовалась. Потом взяла себе творог и пошла. А что случилось-то?
      - В том-то и дело, что мы не знаем, - терпеливо втолковывала ей Галка. - Дома нет, в Москве нет, дача стоит запертая.
      - Вообще-то у нас тут тихо, - задумчиво сказала хозяйка. - Дачи, конечно, грабят, не без того, но только тогда, когда все уезжают. Да и то местные балуются: закуску к бутылке ищут. А про серьезное ничего не слышала. Да и посторонних тут нету. Хотя...
      - Что - хотя? - быстро спросила я.
      - Видела тут одного, - без особой уверенности сказала женщина. Высокий, одет хорошо, по-городскому, и рожа - как у кота. Хотя симпатичный...
      - А коты вообще очень красивые, - поддержала я её. - И что этот, симпатичный?
      - А ничего. Ходил тут, вроде с фотоаппаратом. Наших алкашей, что ли, фотографировал? Не знаю, врать не буду. Тоже у магазина его видела и вроде незадолго до четверга. В начале недели, что ли... И вроде с ним девушка была. Яркая такая, на киноактрису похожа. Вот её я в поселке не первый раз примечаю. А фотографа этого - нет, раньше точно не видела. Молодой. Культурный. Себя соблюдает...
      Загадочность последнего определения меня просто умилила.
      В общем, поход наш положительных результатов не дал. От отчаяния мы наведались ещё в здание правления, но сидевшая там тетка заявила, что Татьяну Георгиевну последний раз видела в начале месяца, когда та приходила платить налог на землю. Даже звонить в Москву не стала, сразу ушла.
      - А почему она должна была звонить в Москву? - поинтересовалась Галка.
      - А как же без этого? - удивилась тетка. - Телефон-то один на весь поселок, как к нам попадают, так надо не надо - звонят. А я что, мне без разницы. И Татьяна Георгиевна всегда прежде дочери звонила. А в тот раз нет, не стала. Вы-то ей кто будете?
      - Я её племянница, - мрачно сказала Галка. - Ну ладно, мы пойдем, спасибо вам?
      Тетка даже огорчилась. Ей явно было тоскливо сидеть в одиночестве в пустом доме.
      - А что случилось-то? Беда какая?
      Я конспективно изложила суть событий. Тетка подумала немного и решительно покачала головой:
      - Нет, в больницу её отсюда не забирали. Днем то есть. Иначе от меня бы "Скорую" вызывали, больше неоткуда. Да и бабы знали бы, у нас новости быстро расходятся.
      - Особенно плохие, - все так же мрачно подтвердила Галка. - Сколько помню, здесь всегда так было. Пошли, Наташка, доложим гражданину начальнику о выполнении задания.
      - Кто теперь острит? - поинтересовалась я.
      - Так ведь с кем поведешься, от того и лечишься, - не осталась в долгу моя ближайшая подруга.
      Я решила пренебречь и не пытаться оставить за собой последнее слово. Надо же когда-то и Галке почувствовать себя остроумной.
      Мы шли по улице, на которой стояла дача тети Тани, вдоль ветхого, когда-то глухого забора. Калитку украшал пудовый проржавевший амбарный замок, хотя пройти на участок, по-моему, можно было в любом месте. Запущенный участок составлял резкий контраст с соседними, более или менее ухоженными. И ещё что-то резануло мне глаз, но я не поняла, что именно и момент ушел. Хотя тень сомнения осталась где-то на заднем плане.
      Мы вернулись на дачу и доложили о почти полной безрезультатности своего похода. Впрочем, никто особенно и не рассчитывал на успех. Елена осмотрела все вещи тети Тани и твердо заявила, что на месте абсолютно все, кроме того черного спортивного костюма, в котором её мать обычно ходила на даче. Даже обувь была в неприкосновенности, так что получалось, будто бы тетя Таня ушла из дома в одном костюме и тапочках, чего, разумеется, быть не могло.
      - То есть вообще все в порядке? - поинтересовалась я.
      - Не совсем, - отозвался Андрей. - Кое-какая мелочь исчезла.
      - Бутылка с водкой, - напомнила Елена. - И ещё не могу найти мамин любимый шарф. Она всегда покрывала им голову, когда выходила вечером в сад. Или вообще при плохой погоде.
      - Одно непонятно, - серьезно сказал Андрей, - водку ведь стали бы искать в буфете, а его даже не открывали, судя по всему. Шарф... Кому он вообще мог понадобиться, кроме самой Татьяны Георгиевны?
      - Надо идти в милицию, - подвел итог Павел. - Мы тут можем ломать голову до бесконечности, а она...
      Елена побелела и покачнулась. Мы с Галкой бросились к ней.
      - Ничего, ничего, - прошептала Елена, - это нервы и бессонная ночь.
      Она отпила воды из чашки, поднесенной Галкой, и, похоже, взяла себя в руки. Впрочем, обе мои подруги отличались завидной выдержкой - в отличие от меня, кстати. Я бы на месте Ленки уже восемь раз свалилась в обморок и двенадцать раз закатила роскошную истерику.
      К сожалению, это не проливало ни малейшего света на то, что же произошло с тетей Таней. И когда. В четверг она была жива и здорова, а в субботу дача уже была пуста. Значит, время исчезновения - если, конечно, это было исчезновение - ограничивалось примерно двумя сутками, точнее, полутора: со второй половины дня четверга до утра субботы.
      Приличные детективы стали бы проверять алиби у всех подозреваемых, но грустная объективность заключалась в том, что подозреваемых-то не было. Впрочем, не было и твердой уверенности в том, что тетя Таня исчезла. Она вполне могла находиться в какой-то районной больнице, если вдруг потеряла память.
      Увы, с пожилыми людьми это сплошь и рядом случается.
      Глава седьмая.
      В местное отделение милиции мы поехали вчетвером на машине Павла. Галку с Милой оставили на всякий случай караулить дом. Сказать, что в милиции нам обрадовались, я бы не рискнула. Понадобилось приложить массу усилий, чтобы заявление о пропаже все-таки приняли, потому что заветных трех дней, которые отводятся на добровольное возвращение домой исчезнувших людей, ещё не истекло. После обсуждения нескольких остроумных версий, выдвинутых замотанным дежурным - загостилась у приятельницы в другом подмосковном поселке, поехала отдохнуть на какой-нибудь курорт, застряла у любовника, - Павел все-таки оставил заявление. Главным аргументом при этом было его удостоверение сотрудника ФСБ.
      - Разве при увольнении у вас не отбирают документы? - тихонько поинтересовалась я у Андрея, пока Елена под диктовку Павла писала бумагу для милиции. - С этим удостоверением можно неплохо жить...
      Андрей посмотрел на меня с веселой иронией:
      - Если не забывают, то, конечно, отбирают. Но на сей раз все были озабочены тем, чтобы у нас с Павлушей на руках не осталось оружия. Ну а главное, конечно, то, что сейчас эти удостоверения меняют на новые, так что для профессионалов эти книжки уже филькина грамота.
      Я лишний раз подивилась порядкам, царящим в родной стране. Профессионалов у нас раз-два, да и обчелся, а на нормального человека любая книжечка с гербом и соответствующей надписью производит просто-таки магическое впечатление. Генетическая память, юридическая безграмотность букет моей бабушки. Потом страшно удивляемся, что преступность все растет и растет. А с чего бы ей падать?
      Дежурный зарегистрировал заявление и тяжело вздохнул:
      - Будем искать, господин подполковник. Но гарантии, сами понимаете...
      - Понимаю, господин капитан, - кивнул Павел. - Люди пропадают каждый день, у милиции других забот полон рот. Но все-таки постарайтесь. И не впадайте в уныние: самое интересное у нас ещё впереди.
      - У кого - у нас? - не понял дежурный.
      - У "дорогих россиян", - пояснил Павел.
      - Мне тут недавно анекдот рассказали, - продолжил тему Андрей. Парень устроился работать в милицию, а за зарплатой три месяца не приходит. Его в конце концов спрашивают:" Тебе что - деньги не нужны?". А он отвечает: "Еще и зарплату дают? Я-то думал - получил пистолет и крутись, как можешь."
      Дежурному до того понравился анекдот, что его смех мы слышали даже со двора, когда садились в машину.
      - Не будут они ничего делать, - удрученно вздохнула Елена. - Придется брать на работе дни за свой счет...
      - Глупости, - отмахнулся Павел. - Раз мы взялись за это дело, то и доведем его до конца, пока ещё за свою работу не взялись. В крайнем случае, совместим.
      - Я вам так благодарна... - начала Елена.
      - Пока не за что, - перебил её Андрей. - Сделаем, что сможем. Лично мне не нравятся упоминания о каком-то типе с фотоаппаратом, который тут на днях крутился. Но я пока не понимаю, каким боком это может относиться к нашему делу. Наташа, есть версии?
      Я ошарашено уставилась на своего друга. С каких это пор его стало интересовать мое мнение по таким серьезным проблемам? Обычно меня поднимают на смех за слишком буйную фантазию и сумасшедшие предположения. А тут - на тебе!
      Андрей расценил мое молчание совершенно правильно:
      - Меня интересуют самые невероятные предположения. Обычные версии мы и без тебя выдвинем и проверим.
      - Благодарю за доверие, - обрела я дар речи, - но мне ничего пока в голову не приходит. Во всяком случае, невероятного.
      Мы уже подъезжали к дому тети Тани по той самой улице, по которой возвращались с Галкой пару часов тому назад. Из машины запущенный участок просматривался лучше и я буквально подскочила на сидение, когда увидела то, что насторожило меня пару часов назад. Солнце теперь освещало пространство за забором и на кусте что-то поблескивало.
      - Павлуша, притормози, - попросила я. - Там что-то странное.
      Павел притормозил. Какое-то время он разглядывал запущенный участок, потом пожал плечами:
      - Какая-то тряпка на кусте!
      - Подождите, - вдруг вскрикнула Елена, тоже разглядывавшая забор и калитку. - Там что-то странное... На участке, на кусте.
      Ткань была зеленой и не слишком отличалась по цвету от листьев, потому в глаза не бросалась. Но вплетенные в неё золотые нитки, сверкавшие на солнце, уничтожили маскировку и лоскут или что там было выглядел абсолютно инородным телом.
      Мы, не сговариваясь, дружно выскочили из машины и направились к калитке. При ближайшем рассмотрении замок на ней оказался чистой бутафорией: калитка была просто захлопнута и открылась от одного прикосновения. Павел вошел первым, за ним Андрей, а мы с Еленой чуть замешкались, пытаясь пройти в калитку одновременно. С третьей попытки нам это почти удалось, но в этот момент Павел резко остановился и обернулся к нам:
      - Подождите!
      Холодная властность его голоса оказала на нас парализующее действие. Мы замерли на месте, а Павел с Андреем подошли к большому кусту черноплодной рябины, притулившемуся к внутренней стороне забора и наклонились к земле. Меня осенила жуткая догадка...
      - Мама, - чуть слышно прошептала Елена, которая, кажется, тоже все поняла.
      Как сомнамбула она двинулась в сторону мужчин, но Павел снова повернулся к нам:
      - Вам лучше не смотреть, - уже мягко сказал он. - К сожалению... Я сейчас вызову милицию, тут самодеятельность не пройдет.
      Пока он связывался с только что оставленным нами отделением по мобильному телефону, Андрей вернулся к калитке и остановился рядом с тем кустом, на котором мы заметили кусок ткани. При ближайшем рассмотрении это оказался шелковый шарф, порядком измятый и запачканный. Елена хотела взять его в руки, но Андрей покачал головой:
      - До приезда милиции лучше здесь ничего не трогать. Хватит того, что мы на даче порядком наследили. Профессионалы...
      И добавил такое затейливое выражение из разряда нецензурных, что я только рот раскрыла. Впервые слышала из уст своего друга нечто подобное и даже не подозревала в нем подобной виртуозности.
      - Лена, - сказал Андрей, обращаясь к моей подруге, - тебе надо собраться с силами... Черт, банальности говорю, но в таких ситуациях всегда себя ощущаю бесчувственным чурбаком... В общем, Татьяна Георгиевна...
      - Маму убили? - шепотом спросила Елена. - Да?
      Андрей кивнул. Ему явно было трудно говорить и он, по-видимому, ждал, что это сделает Павел, когда закончит переговоры по телефону. Я полезла в сумку, с которой по привычке никогда не расставалась и достала из неё тюбик с валидолом - для Елены. Но она только отмахнулась:
      - Лучше дайте мне сигарету.
      Мы с Андреем одновременно протянули ей пачки - он "Мальборо", я старую добрую "Яву". Несмотря на насмешки всех друзей и знакомых и попреки в скупердяйстве, я стойко хранила верность этому сорту отечественных сигарет. Этот дым отечества мне действительно был сладок и приятен.
      Елена взяла сигарету у меня, что свидетельствовало о многом. Нормальные, мало курящие женщины себе такого никогда не позволят, разве что решат раз и навсегда свести счеты с жизнью. В сторону Павла я старалась не смотреть, но краем глаза видела там на земле нечто, забросанное ветками и опавшими листьями. Вряд ли это был несчастный случай: тело на участок кто-то принес. Кто-то, знавший, что калитка отперта, а ветхая дача давно пустует. Значит, кто-то из местных... или хорошо знающих обстановку. Но кто? И зачем?
      Павел захлопнул крышку "мобильника", сунул его в карман и присоединился к нам:
      - Скоро приедут, - скупо сообщил он. - Просили подождать и ничего не трогать.
      - Может, посмотрим? - не слишком уверенно предложил Андрей. - Все-таки свой глаз...
      Павел махнул рукой:
      - Приедут с собакой. Ты же след все равно не возьмешь... даже если он есть. В чем я лично не уверен. Алена, тебе лучше пойти домой. Наташе тут тоже делать нечего.
      Елена покачала головой, избавив меня тем самым от категорического отказа:
      - Домой я успею. Не беспокойся, Павлик, я, во-первых, врач, а во-вторых, сильная баба. Истерики не будет и в обморок не свалюсь. Да, а мамин шарф все-таки нашелся. Вот он, на кусте болтается.
      - Был у неё на голове, свалился, когда по кустам тащили? предположила я, хотя моего мнения уже никто не спрашивал.
      Мужчины, как и следовало ожидать, только плечами пожали. Тут была их, сугубо мужская епархия, и глупой бабе в неё соваться было как бы и ни к чему. Ладно, я не гордая, могу и помолчать... если получится, конечно.
      Елена бросила окурок на землю, растерла его ногой и снова попросила у меня сигарету. Павел посмотрел на неё с глубокой жалостью:
      - Может быть, позвонить твоему мужу? Пусть приедет, поддержит...
      - Даже если он сможет освободиться, - вздохнула Елена, - он не скоро сюда доберется. Электрички ходят редко, да и далеко сюда... Нет, уж лучше пусть работает. Да и потом... я привыкла - одна...
      - Подожди, - вдруг изумился Павел, - что значит - "привыкла одна"? А Максим? Почему, кстати, он с тобой не приехал? Работает сегодня или... не может оторваться от жены?
      В голосе Павла мне послышалась грусть, тщательно скрываемая иронией.
      - Ни то, ни другое. Я тебе не досказала. Последнее время у моих молодых все идет кувырком. Похоже, у Максима терпение все-таки лопнуло. Действительно, что это за жена? За все время их совместной жизни ни разу ему рубашки не постирала, ужин не приготовила, веник в руки не взяла...
      Чувствовалось, что Елена в первый раз так откровенно говорит о наболевшем. Да и то сказать, с кем ей было все это обсуждать? Галке она наверняка стеснялась признаться, что все неладно, мать только лишний раз попрекнула бы ее: вот опять не послушалась, теперь имеем то, что имеем. Обо мне речи не могло быть: кто я ей, в конце концов, да и видимся редко. А вот с мужем... Кстати, интересно, что же за муж у нее?
      - Эта красотка дрыхнет до двух часов дня, а он, если не на работе, с утра пораньше принимается за стирку, готовку, глажку, причем не только для себя, но и для нее. Так она ещё может и скандал закатить: дескать, стиральная машина ей спать мешает. А ближе к вечеру приводит себя в порядок - и тащит его на какое-нибудь развлечение. В общем, Максиму не до меня. Точнее, не до нас...
      В её голосе прозвучал чуть заметный оттенок горечи, и я подумала, что по-настоящему счастливых семей на самом деле очень мало, в каждой, если копнуть, найдутся свои заморочки.
      - У твоей мамы были какие-то конфликты с соседями? - нарушил затянувшееся молчание Павел. - Кто-то мог желать ей зла? Времена сейчас веселые, за лишнюю сотку или новый забор могут со света сжить. В прямом смысле.
      Елена покачала головой:
      - Вряд ли. Скорее, наоборот: у мамы были прекрасные отношения со всеми. Чуть ли не со всем поселком. Кого-то она лечила, с кем-то дружила, кому-то помогала. Сколько себя помню, у нас калитка не закрывалась никогда. Это в последнее время её на ночь запирать стали. А раньше... Простить себе не могу, что давно здесь не была! Никогда не прощу!
      - Знать бы, где упасть, - философски заметила я. - Перестань комплексовать, ты ни в чем не виновата. Не могла же ты разорваться пополам. Сама говорила, что твой Санечка...
      - Говорила, говорила, - с несвойственной ей горячностью перебила меня Елена, - только вместо того, чтобы сидеть дома и ждать, когда он появится, могла бы на дачу к маме приехать. Она, конечно же, обижалась. А теперь...
      За забором послышался звук подъехавшей машины, хлопанье дверок и голоса. Судя по всему, явилась милиция. Быстро они, однако, не иначе дежурный рассказал про Павлушино удостоверение.
      Дальнейшую процедуру описывать, наверное, не стоит: подобное нам, грешным, теперь каждый божий день по телевизору показывают. Примечательной в группе, прибывшей на место происшествия, была, пожалуй, только собака: огромная, роскошная овчарка, с совершенно человеческими глазами. Хотя в качестве друзей человека я предпочитаю кошек, тут была просто сражена наповал. Но овчарка нас проигнорировала, мы были ей глубоко неинтересны. Она ждала, когда нужно будет выполнять работу, и не желала отвлекаться на всякие глупости.
      - След, Матильда, - наконец негромко скомандовал проводник, и собака принялась деловито обнюхивать местность, а потом потянула проводника за собой в сторону калитки.
      - Я с вами, - встрепенулся Андрей, который, как мне было известно, начинал свою карьеру именно в милиции, а в тогдашнее КГБ перешел значительно позже, так что в глубине души оставался сыскарем. По его собственному изящному выражению.
      Вслед за Матильдой и проводником он отправился с дачного участка на улицу. А Павел подвел немолодого человека с усталыми глазами (надо полагать, оперативного следователя) к кусту, на котором висел злополучный шарф.
      - Похоже на орудие убийства, - безучастно отметил оперативник. Приобщим к делу.
      - Маму задушили? - охнула Елена.
      Флегматичность сыщика как рукой сняло.
      - Коллега, - едко спросил он у Павла, - родственникам потерпевшей здесь место? Особенно женщинам?
      Впервые увидела, как Павел смутился. Правда, ненадолго.
      - Все произошло слишком неожиданно, - ответил он. - Потом я попросил уйти, но...
      - Но я отказалась, - уже твердо сказала Елена. - Я не помешаю, обещаю. Скажите только, маму...
      Сыщик раздраженно передернул плечами:
      - Предположительно, слышите, предположительно вашу мать задушили. Не здесь, тело волокли по земле с улицы. Предположительно - петлей из широкого куска материи. Предположительно тем, который мы видим. Время смерти установит эксперт. Вот и все, что я вам могу сказать. А теперь извините, мне нужно работать.
      Сыщик аккуратно снял то, что было шарфом, с куста и положил в целлофановый пакет. Я не то что пошевелиться - вздохнуть боялась, чтобы не навлечь раздражение ещё и на себя. Я не родственница, со мной даже условно церемониться не будут. А один Павел нас всех не прикроет.
      - А вы кто? - вдруг спросил меня оперативник.
      Приехали!
      - Соседка, - брякнула я первое, что пришло в голову. - То есть подруга соседки.
      Павел только закатил глаза к небу, но оперативнику, как ни странно, мой ответ пришелся по душе.
      - Будете понятой, - безапелляционно заявил он. - И найдите кого-нибудь еще. Хоть бы эту вашу подругу.
      Если честно, юмора ситуации я не поняла. А что если мы собственноручно укокошили старушку, а потом вызвали милицию - для отвода глаз? Но, помня старую истину: спорить с начальством (в данном случае, милицейским ) - все равно что плевать против ветра, покорно отправилась за Галкой, благо Павел вроде бы не возражал против такой расстановки кадров. Что ж, в своей жизни я уже побывала и в роли подозреваемой, и в роли жертвы. Для полноты ощущений следует побывать и в роли понятой. Так и до амплуа преступника окажется рукой подать. Замечательная иллюстрация к тезису о том, что ситуация в России криминализируется не по дням, а по часам.
      Галка старательно драила свой лимузин. В стрессовых ситуациях моя подруга всегда хватается за что-нибудь чистяще-моющее, а не за сигарету, как я. Вот, в частности, разница между нами и, должна сказать, не единственная. Увидев меня, она прекратила изображать Мойдодыра и спросила:
      - Что?
      - Пойдем, - уклонилась я от прямого ответа. - Меня хотят сделать понятой, а тебя велели привести за компанию.
      - Не валяй дурака... - начала было Галка, но тут же осеклась.
      Соображает она очень быстро, а выводы делает ещё быстрее. Так что через несколько секунд она задала вполне конкретный вопрос:
      - Нашли тетю Таню?
      Я кивнула. Больше ничего говорить не потребовалось - Галка метнулась в ту сторону, откуда я пришла, а я припустилась за нею.
      Когда мы прибежали на заброшенный участок, Павел вполне мирно беседовал с оперативником и фотографом, закончившим свою работу. Нам предложили просто поставить свои подписи под протоколом осмотра. Возможно, это снова было нарушением правил, но одного взгляда на тело мне хватило за глаза, простите за дешевый каламбур. Реакция была мгновенной и некрасивой: меня просто-напросто вырвало. Не знаю, кого как, а меня родное телевидение не смогло обеспечить иммунитетом к подобным зрелищам. Опять же видеть трупы на голубом экране и, так сказать, в натуре - большая разница.
      Пока я с помощью Галки и Елены кое-как приводила себя в порядок, вернулись проводник с Матильдой и Андрей. Одного взгляда на лицо моего друга было вполне достаточно, чтобы понять: по горячим следам раскрыть вряд ли что-то удастся. И проводник мою догадку подтвердил:
      - Труп сюда притащили с дачи пострадавшей, это и без Матильды было понятно. А вот отсюда следы ведут к магазину, а там... Самое оживленное место в поселке, машины, мотоциклы, люди, собаки. В общем, глухо. Ясно только, что если кто-то и уехал, то теперь уже с концами.
      - Если не найдем свидетелей - почти наверняка "висяк", - заметил Андрей.
      По взгляду оперативника я догадалась, что особо рассчитывать на удачу не приходится. Если только найдутся свидетели. Впрочем, свидетелей даже мы с Галкой нашли: вроде бы видели в поселке постороннюю подозрительную личность. Ну и что дальше?
      Не рассчитывая больше услышать что-то интересное, я стала смотреть по сторонам. В двух шагах от куста, на котором висел шарф, мне померещилось что-то белое. Я наклонилась: на земле лежало нечто, завернутое в целлофан. Подняла, повернула другой стороной - и на меня глянуло лицо... Масика! Мне показалось, что я сплю и вижу сон.
      - Галка, - сдавленным голосом позвала я, - пойди сюда, пожалуйста. Хотя подожди, я сама подойду.
      Галка непонимающими глазами уставилась на мою находку. Ах, да, она моего замечательного кавалера "живьем" никогда не видела, только слышала предостаточно.
      - Я сошла с ума, - констатировала я буднично. - У меня глюки.
      - С чего ты так решила? - остро заинтересовалась Галка.
      Вопрос о том, сошла ли я с ума, ещё не войдя в него, или мне ещё предстоит и то, и другое, всегда занимал её до чрезвычайности.
      - Да вот... Это Масик...
      Галка покрутила пальцем у виска:
      - Судя по твоим рассказам, Масики на дороге не валяются. Может, просто похож?
      - Может быть! - ухватилась я за спасительную соломинку. - А может быть, и не похож вовсе, а мне просто мерещится. Придется предъявлять фото Андрею, пусть разбирается. У него-то память на лица отменная, не чета моей.
      - Ах да, он же его один раз имел честь лицезреть, - вспомнила Галка дела не так уж давно минувших дней.
      - Узнаешь? - протянула я находку Андрею, который подошел узнать, что я такое демонстрирую Галке.
      Тот глянул и изумленно поднял брови:
      - Ты что, носишь с собой портрет любимого поклонника? Ах, да, ты же у нас теперь невеста...
      - Так это, по-твоему, Масик?
      - По-моему, ты делаешь из меня дурачка, а это место в твоем окружении давно занято.
      - Хамство - признак бессилия, - огрызнулась я, потому что мне уже изрядно надоели разговоры о "женихах-невестах". - Если будешь издеваться, ничего больше не скажу.
      - Хорошо, не буду. Это, безусловно и безоговорочно, Масик. И что дальше?
      - А то, что я только что нашла эту фотографию здесь.
      Кажется, я достигла своей цели. Андрей перестал ухмыляться и посмотрел на мою находку вполне серьезными глазами. Я же, убедившись, что у меня не начались галлюцинации, стала раздумывать, как это изображение попало сюда вообще. Не мир тесен - прослойка тонкая, это понятно. Но ведь не до такой же степени... Что Масик мог здесь делать? Приезжал сюда к кому-то в гости? Возможно... Но почему тогда он так дернулся, когда я упомянула Белые Столбы? А потом начал лепетать что-то насчет Черноголовки, хотя ничего криминального в его поездке за город я, хоть убей, не усматривала. Даже если он приезжал с какой-то дамой, это опять же его сугубо личное дело. Не считает же он, что я буду устраивать ему сцены ревности? Впрочем... Нет, тут без поллитры просто не разобраться. Может, у Андрея получится?
      - Что за фотографию ты нашла? - вдруг спросила меня Елена, очнувшись от своего ступора.
      Я молча протянула ей свой трофей.
      - Черт, кого-то он мне напоминает... Кого? Знакомый? Нет, вряд ли... Тогда... А, вспомнила!
      Мы все одновременно глянули на Елену с неподдельным интересом, хотя корни интереса у каждого были, естественно, свои.
      - Я видела этого типа по телевизору, - объявила Елена. - В рекламном ролике газировки для взрослых. Ну, в том, где говорится, что эта газировка не помогает от прыщей. Один к одному, ей-богу!
      - Надо бы показать фотографию Масика той женщине, которая видела незнакомого мужчину возле магазина, - точно прочитала мои мысли Галка. - А вдруг это он?
      - Масик, конечно, способен на многое, - возразила я, - но не на убийство же! А главное, зачем ему было убивать тетю Таню? Искать надо среди тех, кому это выгодно. А таких я пока не вижу. Врагов у неё не было, денег больших в доме не водилось...
      - Пойдемте в дом, - внес здравое предложение сыщик, о котором мы на несколько минут забыли. - За телом могут и туда приехать, а нам нужно осмотреть место происшествия. Если, конечно, там ещё осталось, что осматривать... Фотографию эту придется тоже приобщить к делу.
      - Какой нормальный человек будет оставлять на месте преступления свой портрет? - запротестовала я.
      - Иной раз и паспорта оставляют, представьте себе, - невозмутимо ответил оперативник. - Все равно нужно будет проверять все версии.
      Тело тети Тани положили в сарайчик, где она обычно хранила инструменты, а мы прошли в дом. Как и предполагал оперативник, осмотр помещения мало что дал для разъяснения произошедшего. Удалось только более или менее четко представить себе картину преступления. Кто-то вошел в дом, когда тетя Таня сидела в кресле спиной к двери и смотрела телевизор, снял с вешалки у входа шарф, накинул его на шею пожилой женщине и стянул так, что сломал шейные позвонки. Смерть наступила практически мгновенно. После этого преступник забрал тело и ушел, а дверь запер на ключ. Что было совсем уж непонятно или предполагало действия расчетливого и хладнокровного профессионала. Если бы я кого-то прикончила, то двери запирать уж точно бы не стала: я и уходя из собственного дома, частенько забываю это делать, а потом возвращаюсь с полдороги.
      - Более точную дату смерти установит эксперт, - заключил сыщик, а мы можем только предполагать. По косвенным признакам.
      - Мама никогда не пила чай на ночь, - заметила Елена, выдержка которой меня просто потрясала. - Она после этого не могла уснуть. Значит, это было между четырьмя и пятью часами вечера - её обычный полдник.
      - А если чашка осталась с предыдущего раза? - предположил Павел. - С завтрака, например?
      - Исключено, - покачала головой Елена. - Мама не терпела грязной посуды и сразу же все мыла. Даже на десять минут не оставляла. И потом нет никаких следов завтрака: ни хлеба, ни сыра, ничего такого. Вазочка с печеньем и чашка. Нет, это был полдник.
      - И ничего из дома не пропало? - уточнил оперативник. - Кроме бутылки водки?
      - Бутылка хранилась в тумбочке, это неприкосновенный запас на всякий случай. О том, что она там хранится, знали только свои... Хотя, наверное, знали и соседки: они же все мамины подруги и приятельницы.
      - И все алкоголички, что ли? - не удержалась я. - Получается, что тетю Таню убили из-за бутылки водки. На такое способен только сильно пьющий человек: почитайте любую криминальную хронику.
      - Сейчас за телом приедут из местного морга, - проигнорировал мою реплику оперативник, - забирать будете оттуда после того, как мы выполним все формальности. Значит, послезавтра, а ещё лучше - через два дня, эксперты у нас нарасхват, район огромный, а специалистов всего ничего. Ну и... будем искать. Наверняка следователь будет вызывать вас всех для допроса, так что имейте это в виду. Сочувствую.
      Это было единственное человеческое слово, которое он произнес за все время общения с нами. Ну что ж, их служба действительно опасна и трудна, эмоции при этом - непозволительная роскошь. Все как если бы хирург стонал и кривился от боли, сопереживая оперируемому. Так и зарезать недолго, дрожащими-то ручонками.
      Я вышла на крыльцо покурить. Там отдыхал, любуясь предзакатным небом проводник служебной собаки, а Матильда сидела возле него. Когда я затянулась и выдохнула дым, в устремленных на меня глазах животного я прочла такое откровенное неодобрение, что буквально поперхнулась.
      - Она у меня вредные привычки не уважает, - прокомментировал происходящее проводник, увидев мою реакцию. - Мне самому пришлось курить бросить. Не собака, а прямо законная жена, хоть и не говорит.
      - Может, это и к лучшему? - предположила я. - А если бы они обе говорили?
      Матильда тихо зарычала. Собака явно знала себе цену и не позволяла над собой издеваться. Мне бы такое чувство собственного достоинства!
      Проводник хохотнул:
      - А ей говорить не обязательно! У нас и так полное взаимопонимание. Правда, Матильда?
      Показалось мне или нет, что собака кивнула? С неё станется...
      - Она вообще такое может! - воодушевился проводник. - Хотите, покажу?
      Что ещё может служебно-разыскная собака? Ходить по проволоке? Кувыркаться? Фокусы показывать?
      - Покажите, - неуверенно предложила я.
      - Матильда, тара! - скомандовал проводник.
      И огромная собака неторопливо стала обследовать дачный участок, что называется по периметру. Возле качелей она замерла.
      - Нашла, - обрадовался проводник. - Бутылку нашла. А может, и не одну.
      Любопытство повлекло меня к тем же качелям. Проводник раздвинул роскошный куст пионов, правда, давным-давно отцветших, и у его подножья блеснуло стекло. Бутылка из-под водки, казалось, была поставлена туда совсем недавно: она даже не успела запылиться. Вся прочитанная и переведенная детективная литература тут же всплыла в моей памяти.
      - Надо позвать ваших коллег, - заявила я проводнику. - Никто из знакомых хозяев водку на участке распивать не будет. Бутылку кто-то принес. Может быть, поможет...
      Проводник посмотрел на меня с сомнением, но я уже мчалась к дому. Вчера, между прочим, на этих самых качелях сидела Милочка, а я стояла рядом с ней, и довольно долго. И ничего не заметила. Впрочем, я же не Матильда, меня никто специально не обучал отыскивать тару.
      Моя находка следственную группу не заинтересовала, зато Павел заметно оживился и потребовал, чтобы её все-таки осмотрели и приобщили к делу. Он, по-видимому, рассуждал примерно так же, как и я: тетя Таня не потерпела бы на своем участке никакой грязи, тем более - пустых бутылок, а значит, этот сосуд появился уже тогда, когда хозяйка не могла навести порядок. Только подобный ход мыслей опять-таки приводил к выводу, что действовал человек посторонний. Не исключено - какой-нибудь местный алкаш, не может быть, чтобы их тут не водилось. Теперь они есть, почитай, в каждом подъезде, а уж поселок просто обязан иметь парочку-другую.
      - Что-то в этом есть, - неохотно признал оперативник, - нужно поговорить с участковыми. Но вообще-то у нас довольно тихо, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Крадут - да, на дачи пустые залезают - обязательно, за этот год пара поджогов была. Но чтобы убивать... Пока Бог миловал.
      Бутылку тоже поместили в целлофановый пакет на предмет дальнейшего исследования. Приехала машина из местного морга, труп погрузили и увезли, следом уехала и оперативная группа. Мы остались впятером на даче, и не знаю, как остальные, а я чувствовала себя так, будто целый день копала канаву или таскала воду для поливки колхозного поля. Да и настроение было, прямо скажем, фиговое. Хотя, чего бы я хотела?
      - Пора в Москву, - нарушил молчание Павел. - Алена, может, все-таки, позвонишь своему супругу, сообщишь, что стряслось. Было бы неплохо ему сегодня побыть с тобой дома. Да, я так и не понял, почему нет Максима.
      - Он потерял работу, - невесело ответила Елена, а два дня назад поехал со своим другом перегонять машину из-за границы. Я так волнуюсь, на дорогах, говорят, рэкетиры всякие, бандиты...
      Она с надеждой посмотрела на Павла, но тот мрачную картину бесчинства на дорогах опровергать не стал. Да и не мог, наверное: об этом у нас сейчас знает любой ребенок дошкольного возраста, а не то что взрослые, разумные люди.
      - А Санечка, может быть, уже дома, - слегка оживилась Елена. - Пойду в правление, позвоню оттуда, ещё успею.
      Павел молча протянул ей свой мобильный телефон. Нет, мы все-таки ещё очень нескоро привыкнем к чудесам техники. Менталитет - штука не менее тонкая, чем Восток. Я, например, осознать, что можно позвонить из любого места по совершенно игрушечному с виду аппарату - никак не могу. Наверное, потому, что у меня самой мобильника нет и вряд ли будет. Зачем он мне, если я почти все время работаю дома? Вот и у Елены, наверное, те же проблемы в отношениях с техникой.
      Супруга её, тем не менее, дома не оказалось. Удалось его разыскать по рабочему телефону, причем трубку он снял практически сразу. И долго не мог поверить в произошедшее, а когда поверил, то поклялся немедленно бросить все дела и ехать домой - встречать жену и оказывать ей моральную поддержку. Мы с Галкой переглянулись и с некоторым облегчением вздохнули: для некоторых мужчин смерть тещи, пусть и насильственная, вовсе не повод для того, чтобы оставлять свои занятия. Возможно, этот самый Санечка не так уж и плох на самом деле. Да и не могла Елена полюбить абы кого. Или - могла? Любовь, как известно, зла...
      В Москву я возвращалась уже в машине Павла, потому что Галка должна была ещё завезти Елену к ней домой, на Полянку, а потом ехать к себе, в район Курского вокзала. Мы же ехали в самый южный из спальных районов Москвы, так что на каком-то участке шоссе дороги наши расходились. Елена тщательно заперла дачу, в том числе, и калитку.
      - Молодец, - похвалила её Галка. - Не хватает еще, чтобы тебе дачу обчистили...
      - Какая разница, - устало вздохнула Елена. - Да и вообще молния дважды в одно и то же место не ударяет.
      Галкины "Жигули" мелькнули фарами и исчезли за поворотом шоссе, причем я испытала чувство невероятного облегчения: ещё раз испытывать все прелести лихачества моей подруги, да ещё и в стремительно сгущающихся сумерках хотелось меньше всего на свете. Павел, по крайней мере, не делает из езды культа.
      Какую-то часть дороги мы проехали молча, потом Андрей спросил меня:
      - Ты не слишком перевозбудилась сегодня? Кошмары сниться не будут?
      - Не знаю, - честно ответила я. - Не хотелось бы, конечно. Выпью на ночь валерианки...
      - Лучше водки, - подал голос Павел. - Тот самый случай, когда без поллитры не разберешься.
      - Самые простые дела и бывают самыми загадочными, - поддержал его Андрей. - Когда убивают политика или там банкира, все понятно: ищи, кому выгодно...
      - Потому и не находят, - хмыкнул Павел. - Не хотят создавать себе дополнительных проблем.
      - Вот я и говорю. А тут - чистый бытовик. Пожалуй, поеду завтра, опрошу соседей. Вдруг что-то прояснится.
      - Мы же ходили сегодня с Галкой, - слегка даже обиделась я.
      - Наташенька, - нежно сказал Андрей, - как теоретику тебе, конечно, цены нет. Вот подожди, издадут твою детективную повесть, мы все её будем читать как обязательную литературу, чтобы учиться грамотно раскрывать преступления. А вот практика у тебя хромает. Лучше уж мы с Павлом этим займемся, ты уж у нас хлеб-то не отбирай. Елене помочь надо, хотя её мало утешит, если даже убийца будет найден. Мать не воскресить...
      - Алене действительно надо помочь, - согласился Павел. - И не только в поисках убийцы. Я тут одну странность заметил... Она позвонила мужу домой, так? И дома его не оказалось. А потом она позвонила ему на работу. И...
      - И он оказался на месте, - буркнула я. - Очень странно, конечно!
      - Я заметил номер этого самого рабочего телефона. Он, между прочим, спутниковый. Человек носит с собой мобильный телефон, а жена, похоже, об этом даже не догадывается. Иначе в такой ситуации сразу же позвонила бы ему на мобильник. Логично?
      - Более чем, - согласился Андрей. - Почему бы тебе не познакомиться с этим... как его, кстати, зовут, Наташа?
      - Санечка, - ответила я.
      - Отчество у него имеется? - максимально терпеливо спросил Андрей.
      - Не помню. То есть, не помню, какое. Я его в глаза ни разу в жизни не видела.
      - Мужа твоей близкой подруги? - изумился Андрей.
      - Ну, она скорее все-таки двоюродная сестра моей близкой подруги. Мы не очень часто общаемся, в основном, через Галку. И у тети Тани я редко бываю... бывала. Елена вышла замуж года два тому назад, мне тогда не до развлечений было. А уж потом - тем более. Думала: съездим за яблоками, восстановим отношения. А оно вон как обернулось... В общем, мужа Елены зовут Александром, это точно.
      - Ладно, это легко выяснить, - махнул рукой Андрей. - Я сам поговорю завтра с Галкой, от неё в этом плане толку больше, чем от тебя.
      - Пообедаете у нас? - спросила я Павла, проигнорировав очередную шпильку в мой адрес.
      - Мы поедем к себе, - чуть ли не впервые за весь день подала голос Милочка. - У меня все готово, да и отдохнуть нужно. Не обижайся, Наташа..
      Я и не думала обижаться. События последних дней изрядно выбили меня из колеи, так что совместную трапезу я предложила из чистой вежливости, надеясь, в глубине души, что Павел с Людмилой - воспитанные люди и злоупотреблять моим гостеприимством не будут. Так и произошло.
      Мое подавленное настроение не улучшилось и тогда, когда мы с Андреем сели за стол. Оба здорово проголодались и устали, так что трапеза прошла быстро и в полном молчании. Я стала убирать со стола, когда зазвонил телефон. Что ещё случилось, интересно?
      - Наташка, - услышала я Галкин голос, - твои мужчины у тебя?
      - Только один, - ответила я. - А в чем дело?
      - У Елены квартиру обчистили.
      Я так и села. Вот тебе и молния, которая дважды в одно и то же место не ударяет!
      - Украли деньги, шубу, дубленку её мужа, и все украшения...
      - То есть драгоценности, - уточнила я.
      - Не только. Да их и было, драгоценностей-то! У Елены пара колец и цепочка, у её невестки чуть побольше, и все тетины украшения, даже бижутерию. Польстился же кто-то!
      - Милицию вызвали? - спросила я.
      В кухню вошел Андрей и как раз услышал мой вопрос. Глаза у него без преувеличения стали квадратными от удивления. А мне стало безумно жаль Елену - это же надо, чтобы на одного человека сразу столько несчастий сыпалось!
      - Вызвать-то вызвали, - отозвалась Галка, - да толку чуть. Я тебе из своего дома звоню, Ленку я у подъезда высадила и тут же развернулась, а то Тарасов без меня и есть-то ничего не будет. Только доехала - она звонит. Ну, а я сразу про персональных сыщиков вспомнила. Дай трубку Андрею, пожалуйста.
      Я удовлетворила её просьбу, в двух словах пояснив Андрею суть дела. Он внимательно выслушал Галку, лишь изредка задавая короткие и точные вопросы, а потом сказал:
      - Я позвоню кое-кому, пусть разошлют ориентировку в соответствующие магазины. Но вообще-то надежды мало, сейчас что угодно можно на любом углу продать. На том же Старом Арбате, к примеру, человек десять покупают антиквариат и золото с рук. А уж шуба... Сейчас каждая третья женщина в новой шубе щеголяет, не будешь же к каждой присматриваться. Лене я позвоню, если нужно. А завтра поедем с Павлом в Белые Столбы искать свидетелей.
      Он положил трубку и тяжело вздохнул:
      - Что ты, что твои подруги - все не как у людей. У тебя тогда в диване нашли радиоактивную капсулу - вполне достаточно для одного человека, правда? Так нет: немедленно твоя подруга гибнет на пожаре, а тебя начинает преследовать её муж, чтобы замести следы своей шпионской деятельности. Все в одном флаконе, как шампунь с кондиционером. Теперь у Елены убивают мать и тут же грабят квартиру. Надеюсь, что это дело рук одного и того же человека, хотя вряд ли...
      - Кто шляпку спер, тот и тетку пришил? - вспомнила я соответствующий диалог из "Пигмалиона".
      - Ну, примерно. Посмотри, квартиру грабят тогда, когда все уехали: кто на дачу, кто на работу. Возможно, совпадение, а возможно и наводка. Дверь там простая, сигнализации никакой, замки копеечные, для начинающих жуликов. Поняла теперь, почему я так настаивал, чтобы ты у себя стальную дверь поставила? Больше не жалеешь?
      - А я и не жалела, - фыркнула я. - Только у меня брать нечего.
      - Да? - саркастически прищурился Андрей. - Видюшник - раз, приемник с магнитофоном - два, плеер - три, телефонные аппараты - четыре, опять же шуба - пять. Ну, и те сто долларов, которые ты куда-то засунула, жулики уж точно найдут, у них работа такая.
      - Перестань меня дразнить, - обиделась я, - склероз - это болезнь, а не черта характера. Целый день надо мной издеваешься. Не надоело?
      - Надоело, - спокойно сказал Андрей, - но я просто пытаюсь тебя растормошить. А то ты все время замираешь и смотришь в одну точку. Мне такая твоя задумчивость не нравится.
      - Другого способа растормошить, как ты выражаешься, не имеется? А потом есть о чем задуматься, разве не так? Убийство, ограбление...
      Андрей благоразумно прекратил дискуссию и снял телефонную трубку.
      - Позвоню Павлуше. Пока ещё не слишком поздно.
      - Он же у Милочки, - напомнила я. - Имей совесть, не порть другу личную жизнь. Подожди до утра, наговоритесь всласть. А мне бы завтра поработать часиков хотя бы шесть. Запущу, потом буду ночами сидеть. Терпеть этого не могу.
      - Работай, - пожал плечами Андрей. - Я уеду, мешать тебе никто не будет. Хочешь, я вообще пару-тройку дней у себя поживу.
      Хочу ли я этого? С одной стороны, было бы неплохо для разнообразия побыть одной и соскучиться. С другой, сейчас для этого было не самое подходящее время: замучат мрачные мысли, а отгонять их будет некому.
      - Ладно, снимаю вопрос, - будто бы прочитал мои мысли Андрей. Как-нибудь в другой раз. А то ты опять будешь спрашивать, не надоела ли ты мне.
      Опять зазвонил телефон и Андрей оживился:
      - Может, это Павлуша? Да, я вас слушаю. Говорите, слушаю вас внимательно. Наташу? Ради бога. Наташенька, жених звонит, возьми трубочку, будь так добра.
      - Ты меня достанешь своей чуткостью, - укоризненно сказала я, не понижая голоса. - Хоть бы для приличия приревновал. Да, я слушаю, добрый вечер. Чем обязана?
      Ирония всегда отскакивала от Масика, как горох от стенки. По-моему, у него и чувство юмора отсутствовало, как таковое.
      - Хотел узнать, как твои дела, - последовал безмятежный ответ. - А тебя целый день нет дома. Почему у тебя трубку опять снимает мужчина?
      - Потому что он сидит рядом с телефоном. Скажи мне лучше, что ты делал в Белых Столбах?
      Андрей сделал страшные глаза и помотал рукой перед собственным лицом. Что в переводе на нормальный язык по-видимому означало: опять треплешься, не подумав. Но я-то как раз подумала, что надо спросить моего с позволения сказать жениха, каким образом его изображение оказалось чуть ли не рядом с трупом.
      - Я там не был, - быстро ответил Масик. - Я был в Черноголовке.
      - Да? А видели тебя именно в Белых Столбах. Внешность у тебя достаточно колоритная.
      - Ты хочешь сказать, что я красив? - снисходительно вопросил он. - Мне об этом уже говорили недавно. Одна женщина. Столько комплиментов мне наговорила, ты себе не представляешь...
      Я открыла было рот, чтобы сказать: не следует верить всему, что тебе говорят, но Масик меня опередил и завершил грустным тоном:
      - Лучше бы денег дала!
      Если бы не сидела на стуле, точно свалилась бы на пол от смеха. Все-таки Масик - это сказка. Венского леса.
      - Тебе что, денег не хватает, солнце мое? - спросила я, отсмеявшись.
      - Почему? - как бы даже обиделся Масик. - Хватает. Но не мешало бы побольше. Мне, например, для нормальной жизни нужно тысяч пять в месяц. Долларов, разумеется.
      - А не стошнит? - участливо поинтересовалась я.
      - От чего?
      - От излишеств.
      - Глупости, Натали. Какие излишества? Это на самое необходимое.
      Интересно получается. Человек не курит, практически не пьет - во всяком случае, за свой счет никогда не делает ни того, ни другого, - так куда ему такая прорва деньжищ? Живет с мамой, которая все продукты закупает на оптовом рынке, сам мне когда-то рассказывал. Может, он в казино каждый день ходит играть? Тогда понятно.
      - Ладно, о бюджете мы поговорим как-нибудь в другой раз, - попыталась я вернуться к прежней теме, - ты мне не ответил на мой вопрос. Что ты делал...
      - Я уже сказал. Никто меня в этих самых Белых Столбах не видел. Не было меня там, никогда туда не ездил. Зачем мне тащиться в электричке за пятьдесят километров от Москвы? Да ещё поезда ходят редко и с опозданием.
      Что и требовалось доказать. Человек ни разу туда не ездил, но знает, что поезда ходят плохо. И точно знает, что поселок находится в пятидесяти километрах от Москвы. Как говорил незабвенный папа Мюллер, "мелочи не совпадают, а я верю мелочам". Вот и я тоже им верю.
      - Хорошо, успокойся, пожалуйста. Не был, так не был. Кстати, ты обещал мне показать какие-то потрясающие фотографии...
      - Вот я и хотел тебе их сегодня показать. Правда, сейчас уже поздно. Может, завтра? Часиков в шесть вечера, как обычно.
      - Давай лучше днем погуляем в парке, - выдвинула я контрпредложение. Пока погода ещё держится. Совместим приятное с полезным.
      И предотвратим нежелательную встречу с Андреем, добавила я про себя. Не то, чтобы я горела желанием общаться с Масиком лично, но любопытство меня уже заело. Должно же быть какое-то объяснение его странного поведения. Да и моей находке.
      Мы договорились встретиться у входа в парк ровно в полдень. У Андрея это, естественно, восторга не вызвало, скорее, наоборот:
      - Зачем тебе это понадобилось? - спросил он с некоторой резкостью, ему совершенно не свойственной, когда я положила трубку. - Скучно?
      - Ты все-таки ревнуешь? - попыталась я выиграть время.
      - К Масику-то? - хмыкнул Андрей. - Я пока ещё в здравом уме. И у меня нет оснований сомневаться в твоей порядочности... пока. Но ты ведь решила проводить собственное расследование, разве не так? А о том, что он действительно может быть убийцей, ты подумала? Я не могу этой вероятности полностью исключить. У него же не все дома, от него чего угодно ожидать можно.
      - Думаешь, он в парке меня убьет? Или изнасилует?
      - Размечталась! Хотя насчет первого - как знать. Но ты можешь просто спугнуть его вопросами. Наташа, это не игрушки.
      - Знаю. Но я хочу посмотреть на фотографии. Может быть, удастся определить, где он их сделал. И уже с этими доказательствами...
      - Ну, допустим, ты докажешь, что он действительно был в Белых Столбах. И что дальше?
      - Дальше сообщу об этом тебе и вы с Павлом решите, что делать.
      - Первая умная вещь, которую я от тебя услышал за весь этот разговор, - чуть смягчился Андрей. - Знаю, что запрещать тебе что-то бесполезно, все равно сделаешь по-своему. Но будь предельно осторожна, понятно? И ни в коем случае не говори ему о том, что нашла фотографию.
      - Я же не дура! - искренне возмутилась я.
      Остаток вечера прошел без сюрпризов, так что ложилась спать я почти успокоившись, но от одного видения так и не смогла избавиться: перед глазами вновь и вновь вставала картина заброшенного дачного участка и зеленый шелковый шарф, болтающийся на кусте.
      Господи, ну кому мог понадобиться этот кошмар?
      Глава восьмая.
      Я так устала за минувший сумасшедший день, что заснула, как убитая, и никаких кошмаров, вопреки мрачным прогнозам Андрея, не смотрела. Более того, я исхитрилась проспать даже его уход, хотя обычно слышу каждый шорох. Таракан чихнул в кухне - я подскакиваю на кровати в комнате. С такой нервной системой только детективами и увлекаться: путевка в дурдом гарантирована.
      В результате я продрала глаза, когда стрелки будильника показывали десять с копейками, а трудящиеся уже вовсю создавали материальные ценности. За окном светило солнце, и я даже не сразу сориентировалась во времени и пространстве: какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Но потом вспомнила сразу все: и про тетю Таню, и про ограбление квартиры Елены, и про грядущее свидание с Масиком...
      Из-за чего конкретно у меня испортилось настроение, сказать затрудняюсь. Не исключено, что, так сказать, по совокупности. Во всяком случае, утренний кофе я, как некий хрестоматийный персонаж, пила "без всякого на то для себя удовольствия". А нечего искать приключений на собственную голову! Сейчас села бы к компьютеру, чинно-благородно занялась бы очередной порцией перевода... Нет! Придется причесываться и накладывать макияж "под большое декольте" и тащиться к парку на свидание.
      К моему собственному изумлению, процедура приведения себя, маленькой, в божеский вид почти доставила мне удовольствие. Женщина остается женщиной в любой ситуации. Лично я не берусь представить себе мужчину, который с наслаждением бы брился и подбирал галстук в тон носкам, готовясь к свиданию с предполагаемым убийцей. Меня же до чрезвычайности занимал вопрос, сочетается ли белая кожаная короткая куртка, которой я на сей раз решила щегольнуть, с черными джинсами и лиловой водолазкой. А также проблема подбора теней на веки: золотисто-бежевые в тон волосам или сиреневые - в тон той же водолазке. Впрочем, женщины меня поймут, а мужчины могут крутить пальцем у виска сколько угодно: где ничего не положено, там и взять нечего.
      Мои усилия не пропали втуне: первое, о чем спросил меня Масик, встретив у входа в парк, было:
      - У тебя новая курточка? Я её раньше не видел.
      Можно подумать, что мой гардероб когда-то был изучен им вдоль и поперек!
      Нет, он не изменился: все та же сладкая улыбка, вылощенный вид и ярко выраженный тенор. И манеры остались прежними: совершив обряд целования ручек, он деловито пощупал кожу курточки и вынес компетентную оценку:
      - Настоящая! И цвет тебе очень идет.
      Если бы он попросил меня дать ему примерить этот самый предмет верхней одежды, я бы нисколько не удивилась, но, слава Богу, обошлось. И тут я поняла, что же изменилось на самом деле: мое отношение к нему. Если полгода тому назад я воспринимала его как молодого мужчину с некоторыми странностями - вполне простительными, коль скоро детей с ним крестить я не собиралась! - то теперь никак не могла отделаться от той характеристики, которую Елена дала его фотографии. Ведь действительно сходство с рекламой газировки для взрослых поразительное. Где были до этого мои глаза? Впрочем, тогда я телевизор не смотрела - не до того было.
      - А я сегодня с утра так жутко выглядел, - посетовал Масик. - Даже выходить не хотелось. Но потом уложил волосы, подкрасился...
      - Что значит - подкрасился? - не поняла я. - Волосы покрасил?
      - Ты что, с ума сошла? Нет, брови подкрасил, ресницы. Румян у мамаши позаимствовал...
      Час от часу не легче! Какие ещё сюрпризы у него в запасе, хотела бы я знать?
      - И часто ты так... подкрашиваешься? - осторожно осведомилась я.
      - Ну... иногда. И только в теплое время года.
      - Не вижу связи.
      - Господи, раньше я и зимой косметикой пользовался, но один раз подкрасил усы и пошел по делам. Пришел в одну контору, поцеловал одну девушку в щеку и всю её перемазал краской. Усы оттаяли и потекли... А у тебя разве с ресницами так не бывает?
      Я только покачала головой. Интересно, чем он пользовался, если получил такой эффект? И ведь никогда же ничего такого не подумаешь, на него глядя: мужчина как мужчина, только тенор.
      - Пойдем к пруду? - предложил Масик. - Там тихо и красиво.
      - Лучше давай погуляем по аллее, - мгновенно вспомнила я предостережения Андрея, которые в свете последних реплик моего кавалера получили дополнительное подтверждение. - К пруду надо спускаться по траве, а у меня сапожки на тонкой подошве.
      Для убедительности я покрутила в воздухе ногой, обутой в действительно тонкий сапожок, да к тому же ещё и белый. Только теперь я сообразила, что для прогулки по лесопарку выбрала не самую удачную обувь. Да и вообще в Москве в белых сапожках, равно как и туфлях, можно передвигаться только от машины до места назначения: три шага, не больше. Не предназначены столичные тротуары для белоснежной роскоши.
      - Надо было думать, когда собираешься, - попенял мне Масик. - Ты, я вижу, по-прежнему витаешь мыслями Бог знает где.
      Знал бы он, где именно я витаю этими самыми мыслями! Хотелось надеяться, что это все-таки останется для него тайной. Теперь мне предстояло так построить наш разговор, чтобы получить максимум информации, а выдать, наоборот, минимум. Авантюра чистой воды, конечно, но кто не рискует, тот не пьет шампанского.
      - Я думала, - осторожно ступила я на зыбкую почву, - о наших с тобой отношениях. Полгода ты не даешь о себе знать, появляешься, как снег на голову, и тут же начинаешь рассказывать мне о том, что познакомился с необыкновенной девушкой. Как прикажешь все это расценивать?
      Мы шли по главной аллее то ли чрезвычайно разросшегося парка, то ли очень ухоженного леса. Роскошные двухсотлетние липы и дубы золотыми, рыжими и багряными пятнами выделялись на фоне зеленых елей, создавая зрелище неописуемой красоты. В другое время я бы с удовольствием помолчала, гуляя в окружении такого пейзажа. Но сейчас это было нереально.
      - Наши отношения? - несказанно удивился Масик. - А что о них думать? Ты меня бросила, но я тебя простил и вернулся, все остальное не имеет значения. И никаких знакомых девушек у меня нет. Ты что-то перепутала.
      - Ничего я не перепутала. Сцены ревности не будет, успокойся. Во-первых, я замужем. А во-вторых, мне просто интересно. По телефону ты сказал, что познакомился с одной девушкой и...
      - Так это же Анна! - облегченно вздохнул Масик. - Мы познакомились на Павелецком вокзале, пока ждали электричку. Такая красивая девушка, ты себе не представляешь. Креолка, с потрясающей фигурой, молодая, лет двадцати, не больше. Она, кстати, замужем...
      - И она тоже? - не выдержала я. - Тебе просто везет на замужних женщин. Или ты сознательно таких выбираешь?
      Креолка, надо же! Да ещё на Павелецком вокзале - самое место для такой экзотики. Между прочим, электрички в Белые Столбы отправляются именно с Павелецкого, так что второй прокол уже есть. Зная Масика, я не сомневалась, что будет и третий, и четвертый. Когда он рассказывает о себе, любимом, он бессознательно выдает даже те сведения, которые лучше бы вообще навечно засекретить.
      Масик воззрился на меня так, будто увидел привидение. Или теленка о двух головах.
      - Что значит - "тоже"? Ты разве ещё не развелась?
      Тут уж дыхание перехватило у меня.
      - Странно, мы же, по-моему, обо всем договорились. Ладно, только не затягивай с этим, хорошо? Так вот об Анне. Знаешь, мне почему-то стало обидно, что она любит какого-то там мужа, а не меня...
      - Действительно, безобразие какое! - поддержала я.
      - Ну, вот почему-то захотелось, чтобы она меня любила. Сели вместе в электричку, разговорились.. Знаешь, она так удивилась, что я почти на двадцать лет её старше.
      Я бы тоже удивилась. По манере поведения моему замечательному поклоннику больше шестнадцати лет дать невозможно. Да и то только в том случае, если он с утра забудет побриться, чего, по-моему, никогда себе не позволяет.
      - Ты действительно не выглядишь на свой возраст, - сказала я, ни капельки не покривив душой.
      Масик приосанился и бросил на меня свой фирменный взгляд сердцееда.
      - Она ехала к кому-то на дачу. Сказала, что там есть прекрасные сюжеты для фотосъемок. И мы договорились через два дня снова туда поехать, вместе.
      - В Белых Столбах действительно удивительно красиво, - небрежно заметила я. - Для профессионального фотографа просто находка. Давай присядем, покажешь мне твои снимки, а то я уже с ума схожу от любопытства.
      Что ж, мы присели на ближайшую скамейку и Масик достал из бокового кармана плаща объемистый пакет с фотографиями. Черноголовка была прочно забыта. Что и требовалось доказать.
      При всех своих многочисленных странностях, фотографом Масик был отменным, не брошу камень. Цветные снимки запечатлели не просто красоту осеннего Подмосковья, а какую-то уникальность и утонченность этой красоты. И жанровые снимки были не хуже: колоритный мужик в джинсовом пиджаке и почему-то в меховой ушанке тащит на поводке упирающуюся козу, три зачуханных типа устроили пикник прямо возле железной дороги в опасной близости от проносящейся электрички, дородная тетка загораживает собой дверь сельского магазинчика: обеденный перерыв. А вот и таинственная Анна. Действительно - красотка, глазищи в пол-лица, роскошные темные волосы, высокая шея эффектно задрапирована огненно-красным шарфиком. Позировала она на фоне какого-то сада, листва которого великолепно сочеталась по цвету с её одеждой. Я совершенно искренне изумилась тому, что от такой красотки Масик потащился на свидание со мной, прямо скажем, далеко не красавицей.
      Позвольте, а это что такое? На очередной фотографии за фигурой Анны отчетливо просматривался тот самый ветхий забор, за которым вчера мы сделали нашу страшную находку, а также обнаружили изображение Масика. Слишком долго я накануне разглядывала этот самый, с позволения сказать, интерьер, чтобы ошибиться. И вообще пейзаж большинства снимков был мне смутно знаком. Как бы выцыганить у него эти картинки, чтобы показать моим Пинкертонам? Просить подарить мне фотографию девушки - глупее глупого, а ничего остроумного мне пока в голову не пришло.
      - Замечательные снимки! - искренне сказала я. - Ты настоящий профессионал. Тебе надо публиковать их в журналах, а потом устроить персональную фотовыставку. Деньги будешь лопатой грести...
      - Хорошо бы! - с невыразимой грустью вздохнул Масик. - Знаешь, я пытался уговорить Анну, чтобы она позировала мне обнаженной. Вот эти фотографии действительно можно было бы продать. Выгодно.
      Сказать, что у меня отвалилась челюсть - значит ничего не сказать. И ведь кажется, пора бы мне привыкнуть к тому, что любой разговор, любая встреча с этим созданием рано или поздно превращается в самый что ни на есть театр абсурда, но - не могу. Каждый раз свежо и по-новому удивляюсь его милым странностям.
      - Скажи, пожалуйста, - внезапно круто сменил тему разговора Масик, зачем вообще люди женятся и выходят замуж?
      - А зачем ты хочешь жениться? - ответила я вопросом на вопрос, не обозначая, впрочем, с ком именно он намерен сочетаться браком.
      - Все мои знакомые женаты, - вздохнул он. - Кое-кто уже по несколько раз. А я вот никак не соберусь. Мама говорит, что давно пора. Она устала за мной ухаживать.
      Надо думать! Сорок лет обслуживать свое сокровище, не надеясь на то, что эта почетная вахта когда-нибудь кончится!
      - А потом моя жена должна быть очень хорошей хозяйкой. Такую найти трудно. Я ведь готовить не умею совершенно. Это не мужское дело. Тут как-то мама ушла с утра в поликлинику и забыла мне приготовить завтрак. Я остался голодным. Сначала хотел вскипятить чайник, но потом вспомнил, что он электрический и на газ его ставить нельзя. Бутерброды надо было положить в тостер, а я забыл, как он включается. В общем - кошмар.
      Я даже возражать не стала: действительно - кошмар. Здоровый сорокалетний мужик не в состоянии правильно намазать хлеб маслом и заварить чай. Можно не уметь готовить, то есть варить щи, борщи и каши, лепить пельмени и печь пирожки. Но зажарить яичницу с колбасой способны абсолютно все мои знакомые мужского пола. Поставить же чайник на огонь, по-моему, способен вообще кто угодно, даже собака, если её правильно выдрессировать.
      - Так ты не ответила на мой вопрос, - продолжил Масик. - Зачем вообще люди женятся? Вот твой муж, он что-нибудь умеет сам делать?
      Слава Богу, информацию о том, что я замужем, он, кажется, усвоил. Теперь можно расслабиться и поговорить на отвлеченные темы.
      - Мой муж умеет делать абсолютно все, - с гордостью ответила я. - И готовить, и стирать, и гладить, и убирать квартиру. Кран починить, гвоздь забить, сменить колесо у машины. Все умеет.
      - Тогда зачем он на тебе женился? - искренне удивился Масик.
      - Тебе нужно жена или домработница? - снова ответила я вопросом на вопрос.
      - Конечно, жена! С домработницей же спать не будешь.
      - Поняла тебя. Так по-моему, пока ты при маме, тебе достаточно завести любовницу. И волки будут сыты, и овцы целы. Встречайся хоть с той же Анной, благо она замужем и на твою свободу не посягает.
      - Я так не хочу, мне это надоело. Ты что, в самом деле, думаешь, у меня любовниц нет? Да полно, причем моложе тебя и красивее...
      Так, мы уже докатились до открытого хамства. Хотя быть моложе меня, а тем более - красивее штука нехитрая, таких пол-Москвы наберется, но ведь все равно обидно. Я собралась сказать что-нибудь максимально-язвительное, но даже не успела рта раскрыть.
      - Я хочу приходить домой, чтобы меня ждала жена, кормила обедом или ужином, - увлеченно продолжал Масик, по-видимому, просто не осознавший факта своей вопиющей бестактности по отношению к как бы любимой женщине. Потом мы бы вместе смотрели телевизор или о чем-нибудь говорили. В гости бы ходили вместе или по парку гуляли. Дети опять же...
      В последней фразу энтузиазм напрочь отсутствовал и я это тут же почувствовала.
      - Тебе хочется детей?
      - Вообще-то нет, - признался Масик, - детей я не люблю. Но без них семья будет неполноценной... Если честно, я сразу же женюсь, когда останусь один.
      Об этом он мог бы и не говорить.
      - Хорошо, ты приходишь домой, там тебя ждет жена. Где именно? В твоей квартире? С твоей мамой?
      - Ты с ума сошла! Мама давно сказала мне, что никакой невестки, даже золотой, она к себе в квартиру не пустит.
      - Ищи жену с квартирой, - посоветовала я. - Такие тоже встречаются.
      - Так я уже нашел! И очень удобно, между прочим, мы ведь живем совсем близко друг от друга. Я смогу часто навещать маму, а жить будем у тебя...
      - Но я... - попыталась я вставить слово.
      - Ты разведешься, это решено. И бросишь курить, - резко заметил он, увидев, как я полезла в сумочку за спасительной сигаретой. - Не терплю запах табака, ненавижу курящих женщин.
      Я демонстративно затянулась и выпустила несколько безупречных колечек дыма. Возможно, это и есть спасительное средство против Масика. Пусть ненавидит, это я как-нибудь переживу. Вот со всем остальным справляться становится сложновато. Полгода тому назад, ухаживая за мной, Масик был так же уникален, но по крайней мере не задавал гамлетовских вопросов типа: "зачем люди женятся?", открыто не хамил и достаточно адекватно оценивал происходившие события. И столь резких высказываний, как только что прозвучавшее, себе не позволял. Да и о знакомых дамах мне не рассказывал, если уж на то пошло, равно как и о желании фотографировать их нагишом.
      Я обнаружила, что все ещё держу в руках пакет с фотографиями, и постаралась незаметно сунуть его в карман курточки. Попросить - удавится, не даст, скажет, что заработает на этом большие деньги. А так за приятной беседой, может, и забудет. Мне главное их домой принести, на следующий день и возвратить можно. Конечно, воровать нехорошо, но цель оправдывает средства. В конце концов, сошлюсь на рецидив застарелой клептомании - за это вроде бы не убивают, во всяком случае, мне об этом слышать не доводилось.
      Мою задачу облегчило то, что пока я курила, Масик демонстративно разглядывал окружающий пейзаж. И повернулся в мою сторону только тогда, когда я затушила окурок и удовлетворенно вздохнула.
      - Это была твоя последняя сигарета, - со сдержанной злостью констатировал он. - Ничего подобного я больше не допущу.
      Любопытство пересилило во мне все остальные чувства, в том числе, и чувство осторожности. За всю мою жизнь мне никто не пытался ставить ультиматумов. О чем он при этом думает, интересно?
      - И как ты мыслишь себе нашу семейную жизнь, солнце мое? поинтересовалась я, тоже порядком обозлившись. - Имей в виду, материнские инстинкты у меня отсутствуют, как таковые, нянчить здорового детину уволь. Мне и так неплохо. Даже очень хорошо.
      - Ты просто так говоришь, чтобы набить себе цену, - мгновенно нашелся Масик. - Все женщины мечтают выйти замуж. А замужняя женщина должна вести домашнее хозяйство.
      - Кому я должна - всем прощаю, - так же стремительно отпарировала я. Тема закрывается. Ты женишься, на ком хочешь, и можешь даже не приглашать меня на свадьбу - не обижусь. Ты хотел меня увидеть - мы повидались. А теперь мне пора домой, извини, меня ждет работа. Да и муж вернется - его кормить надо. Как ты правильно заметил, замужняя женщина должна вести домашнее хозяйство.
      - Я не допущу, чтобы ты это делала для кого-то еще, - простенько отреагировал Масик. - Чего ты хочешь, не понимаю. Я тебя люблю и хочу на тебе жениться...
      У меня дыхание перехватило. Андрей был прав, я связалась с очередным психопатом, и все это может кончиться, мягко говоря, скверно.
      - Я хочу проститься с тобой здесь и больше не встречаться. Заводи романы, женись, живи, как хочешь - только без меня. Возможно, для тебя это не имеет особого значения, но я тебя не люблю.
      Надо было срочно выходить из этой идиотской ситуации, в которую я, между прочим, вляпалась исключительно добровольно и можно даже сказать с песней. Точно: горбатого могила исправит, до неё я так и буду искать себе на голову приключений.
      - Понимаю, - неожиданно охотно согласился Масик, - но на самом деле ты меня любишь. Потому, что меня невозможно не любить. Когда мы поженимся, ты это поймешь. И вообще, главное - это то, что я тебя люблю.
      Я даже не успела адекватно среагировать: Масик схватил меня за плечи, развернул к себе и попытался поцеловать. Этого я уже вынести не могла, вырвалась и стрелой помчалась по аллее к выходу. Зрелище, должно быть, было презабавное: бежит не слишком молодая тетка с выпученными от ужаса глазами. Белые сапожки мгновенно стали серыми, их каблучки подворачивались и вязли в опавших листьях, я взмокла от непривычного физического усилия и быстро теряла дыхание. К счастью, Масик, судя по всему, и не думал меня преследовать, потому что я беспрепятственно домчалась почти до самого своего дома, благо от парка до него и шагом-то нужно было идти от силы пятнадцать минут.
      Ну, все, решила я, оказавшись в своей квартире, которую предусмотрительно заперла на все замки. Это была последняя авантюра в моей жизни. Больше я никаких преступлений лично не расследую, пользуюсь исключительно методом дедукции, не выходя из дома и даже не вставая с дивана. И вообще занимаюсь только работой, а досуг провожу либо с Андреем, либо с подругами. Слава Богу, у меня хватило ума не приглашать на сей раз Масика к себе домой. Неизвестно, чем бы кончился этот визит, а убегать из собственной квартиры как бы глупо. Рассказывать же кому бы то ни было про этот эпизод - ещё глупее.
      Я переоделась, тщательно вымыла руки и столь тщательно загримированную физиономию, на которой пот оставил явственные и забавные следы, сварила себе кофе и подумала, что до возвращения Андрея с Павлом ещё успею перевести несколько страниц. Авантюры авантюрами, а работа работой, в конце концов, нужно и совесть иметь. Разумеется, в ту же секунду зазвонил телефон. Сначала я хотела не подходить, опасаясь - не без оснований - что это звонит Масик, чтобы довыяснять отношения, но потом предположила, что это вполне может быть Андрей, который, надо думать, беспокоится за меня. И сняла трубку.
      - Добрый день, - услышала я низкий и красивый мужской голос, - будьте добры Наташу.
      - Слушаю вас, - ответила я с огромным изумлением, ибо знакомых с такими роскошными голосовыми данными у меня не водилось.
      - Здравствуйте ещё раз. Это Александр. Мы с вами недавно познакомились и вы дали мне свой телефон. Помните?
      Я помнила даже то, что впопыхах и на нервной почве дала ему номер прежнего телефона, в квартире, где давно не живу. Интересно, как он меня нашел?
      - Задали вы мне задачку, - продолжил голос с мягкой укоризной. - Звоню буквально в тот же вечер, а вы, оказывается, давно оттуда съехали. Пришлось уговаривать новых жильцов, чтобы дали мне этот вот номер. Уговорил.
      - Ценю вашу настойчивость, - отозвалась я все ещё с удивлением, - но право же дело того не стоило. Зачем было так себя утруждать?
      Бархатность и вкрадчивость голоса моего собеседника, а также безупречная литературная речь заставили и меня оперировать словосочетаниями, отнюдь мне не свойственными. Все это напоминало сцену из какой-нибудь пьесы о великосветской жизни, а уж никак не банальную телефонную кадрежку, хотя логично было предположить, что происходит все-таки именно она, родимая.
      - Это были приятные хлопоты, - возразил мне собеседник. - И я просто счастлив, что сегодня наконец-то вас нашел. Все эти дни я только о вас и думал. Вам, конечно, говорили, что вы очень красивая женщина?
      Я машинально взглянула в зеркало, висевшее на стене в кухне, и ничего принципиально нового там не обнаружила. Впрочем, и это - дело вкуса, хотя комплименты я, конечно, люблю не меньше, чем любая нормальная женщина. И уж в любом случае приятнее слышать это, чем сравнение с более молодыми и красивыми, нежели я, любовницами.
      - Насколько я помню, вас внешностью тоже Бог не обидел, - ответила я. - Равно как и голосом.
      - Вы что, всем мужчинам делаете комплименты? - удивился теперь уже Александр.
      - Только тем, которые этого заслуживают.
      Хорошо, что Андрея нет дома, пронеслось у меня в голове. Вряд ли бы он пришел в восторг от очередной легкомысленной выходки своей подруги. Но что делать, если я от природы кокетлива и занимаюсь этим без каких-либо определенных целей? Если не находится другого объекта, вполне могу кокетничать даже со стулом. Или сама с собой.
      - Вы не только очень красивая, но ещё и умная женщина, - голос у Александра стал прямо-таки панбархатным.
      Я думаю! Мужчины, между прочим, так же падки на комплименты, как и женщины, и чтобы получить у них репутацию умницы, вполне достаточно ввернуть - к месту или не к месту - что-нибудь относительно их внешней неотразимости и внутренней глубины. Не верите - попробуйте сами.
      - Говорите, говорите, - попросила я, уютно устроившись в кресле. Приятно слышать. Да ещё форма изложения соответствует содержанию.
      На том конце провода послышался смешок.
      - Кажется, такая форма речи называется вереницей прочно упакованных силлогизмов...
      - Определение Бегемота из "Мастера и Маргариты", - констатировала я. Похоже, мы читаем одни и те же книги.
      - Помилуйте, кто же не читал Булгакова?
      - Среди моих знакомых таких нет, - согласилась я, - но стоит сделать шаг вправо или влево, как тут же обнаруживаешь массу людей, слыхом не слыхавших о Мастере. О большинстве других писателей, впрочем, тоже. Это в нашем поколении ещё считается хорошим тоном знать Достоевского и Толстого, но те, кто помоложе...
      - Предпочитают компьютерные игры и видеофильмы, - подхватил мой собеседник. - Кстати, у вас есть компьютер, Наташа?
      - Помилуйте, у кого же сейчас нет компьютера? Только почему вас это интересует?
      - Меня интересует абсолютно все, что с вами связано. Я ведь надеюсь, что мы встретимся и...
      - И? - с острым любопытством спросила я.
      Пока шел разговор, меня не оставляла мысль о том, что где-то я этот голос уже слышала. Разумеется, не во время нашего экспресс-знакомства на Гоголевском бульваре, а где-то еще. Но где и когда? Сколько ни напрягала память, ничего путного в голову не приходило, а ощущение чего-то знакомого меня не оставляло.
      - И наверняка станем большими друзьями, - удовлетворил Александр мое любопытство. - Ваш муж позволяет вам дружить с мужчинами?
      Вопрос был задан мастерски. Как бы я на него ни ответила, необходимую информацию - замужем дама или свободна - мой собеседник получит. А заодно и дополнительные сведения: ревнив ли супруг, коль скоро таковой имеется, и верит ли дама в возможность дружбы между мужчиной и женщиной. Виртуоз, ядрены клапана!
      - А вы с какими женщинами предпочитаете дружить - с замужними или свободными? - ответила я вопросом на вопрос.
      - С красивыми и умными, - мгновенно отпарировал мой собеседник. Остальное второстепенно... если вообще имеет какое-то значение.
      Ну, правильно. Мальчик с девочкой дружил, мальчик с девочкою жил. И хотя друзья-мужчины у меня водились и в такую дружбу лично я верила, но в данном случае что-то подсказывало мне: не дружбы домогается этот красавец с потрясающим голосом. Слушать его было, не скрою, очень даже приятно, но создавалось ощущение какой-то... театральности, что ли. Как будто человек произносит текст давным-давно выученной роли. Хотя, возможно, я просто придираюсь, отвыкнув от каких-либо стилистических изысков в общении между людьми. А возможно права: при всей приятности разговора текст можно было декламировать любой женщине, независимо от возраста и даже внешности, лично ко мне тут почти ничего не имело отношения. Готовое платье - безразмерное, но из роскошной материи. Вряд ли меня можно считать особо умной женщиной, но и в клинические идиотки я бы себя записывать не стала.
      - Когда мы можем встретиться, Наташа?
      Ну вот и конечная цель звонка. Теперь все окончательно стало на свои места.
      - Боюсь, что в ближайшие дни ничего не получится, - максимально любезно ответила я. - У меня скопилось столько работы, что придется сидеть сутками. Возможно, через неделю...
      - Но это же вечность!
      - Увы, связана контрактом. Да и деньги мне не помешают, честно признаюсь.
      - Если бы мы подружились, я бы избавил вас от этой заботы.
      - То есть от денег? - невинно поинтересовалась я.
      В бархатном голосе явственно прозвучала обида:
      - От заботы о них. Зарабатывать деньги - это мужская обязанность. Дело женщины - эти деньги тратить.
      - Один бы день так пожить, - вздохнула я. - Но пока мы ещё не подружились, мне все-таки приходится заботиться о своем пропитании. Давайте так: я закончу работу и позвоню вам...
      - Меня очень трудно застать на месте, - мгновенно отреагировал мой собеседник. - Лучше я позвоню вам, если позволите. Через несколько дней.
      - А где вы работаете, если не секрет?
      - Увы, не хочу вам врать, а сказать правду не имею права. А вы чем занимаетесь по контракту?
      - Переводами, - честно ответила я. - Перевожу с английского. И вот теперь нужно срочно заканчивать, а у меня, признаюсь, ещё конь не валялся.
      - Ну что ж, не буду вас больше отвлекать. Так вы разрешите вам ещё позвонить? Мне действительно очень хочется с вами встретиться.
      - Позвоните, - разрешила я. - Но я ничего не обещаю, учтите.
      - Да полно, - рассмеялся Александр, - если женщина говорит "может быть", значит, она говорит "да". Вот если она твердо говорит "нет", это означает "может быть".
      - А если говорит "да", то она не женщина, - закончила я старую французскую мудрость. - Что ж, на этой утонченной ноте и попрощаемся. Всего доброго.
      Я, конечно, нарушила все правила телефонного этикета: заканчивать разговор должен тот, кто позвонил, а не тот, кому позвонили. Но наша беседа, какой бы приятной она ни была, явно затягивалась, а я сказала сущую правду насчет сроков и контракта.
      Мне показалось, что прошло всего минут пять, когда в двери повернулся ключ. Похоже, вернулись Андрей с Павлом. Взглянув на часы, я обнаружила, что уже сижу за компьютером больше, чем это положено делать без перерыва, и что самое время сделать паузу и что-нибудь скушать. Только не "Твикс", как рекомендует реклама, а что-нибудь посущественнее.
      - Наташенька, ты в порядке? - услышала я из прихожей голос Андрея.
      - В полном, - ответила я с некоторым недоумением. - Что со мной могло дома случиться?
      - А ты разве на свидание к жениху не ходила?
      Господи, у меня решительно все вылетело из головы! Ведь действительно, с утра у меня были и собственные приключения.
      - Ходила, - небрежно ответила я, - и не без пользы. Сейчас будем ужинать, потом все расскажу. Вы-то, небось, вообще с голоду умираете.
      - Я - умираю. А Павлуша поехал к Милочке, по телефону не дозвонился. Нервничает, как черт.
      Андрей действительно сильно проголодался, потому что даже не заметил ни слегка пересоленного супа, ни жестковатого мяса. Как правило, я старалась таких проколов не допускать, но сегодняшний день мог выбить из колеи даже саму Елену Молоховец, а не такую посредственную стряпуху, как я.
      - Значит, нашли мы двух теток, которые очень уверенно твоего Масика опознали, - начал рассказывать Андрей, когда мы закончили есть и я налила нам обоим чаю. - Во-первых, его видела продавщица из магазина и запомнила, потому что он пришел перед самым обеденным перерывом, она уже собиралась закрывать, но он её уговорил.
      - Он такой, он может, - пробормотала я.
      - Купил шоколадку и маленькую бутылку водки, стограммовую. Опять же для продавщицы это было странно, потому что у них водку ящиками берут. Ну уж никак не меньше двух бутылок. А тут - шкалик. Ладно, пошли мы по дачам. Почти везде пусто, но одна тетка - та самая, с которой вы с Галкой беседовали, подтвердила, что видела Татьяну Георгиевну живой и здоровой в четверг днем. А в пятницу видела, как она выразилась, "этого красавчика", он вроде бы гулял по поселку с фотоаппаратом и какой-то девицей. Девицу толком не разглядела, только удивилась, потому что за несколько часов до этого вроде бы видела этого типа за магазином. Он общался с одним местным алкашом, который недавно из тюрьмы выписался. Местная достопримечательность, так сказать.
      - А в правление заходили? - поинтересовалась я.
      - Обязательно. Там, правда, председательша никаких посторонних мужчин в поселке последнее время не видела, но зато поделилась одним интересным наблюдением: алкоголик давешний, Коляном его зовут, все время по поселку ходил деньги клянчил, хотя ему мало кто давал. А в последние дни пьет без перерыва, а денег ни у кого не просит. Смекаешь?
      - Алкоголик - убийца? - предположила я. - Очень даже может быть. А что в милиции говорят?
      - В основном, слова благодарности, - невесело усмехнулся Андрей. Версией насчет алкоголика мы с ними поделились, таковой имеется, в отделение его доставили быстро, только он лыка не вяжет и разговаривать с ним в данный момент абсолютно бесполезно. Деньги у него действительно есть, правда, немного: пьет он действительно по-черному и действительно с середины недели: участковый за ним все-таки приглядывал. Но... отпечатки пальцев не совпадают с теми, которые обнаружили на пустой бутылке из-под водки.
      - Так он и убил! Бутылка могла быть совершенно посторонней, там же калитка фактически настежь открыта: заходи и распивай, - предположила я. А Масик околачивался в поселке по чистому совпадению, барышню охмурял и фотографировал окрестности.
      - Возможно, - неохотно согласился Андрей, - и милиция придерживается того же мнения. Но как-то странно: алкоголик убивает женщину, понятно, ради чего, и оставляет в доме практически все в неприкосновенности. То есть я хочу сказать, что слишком аккуратное и слишком бескорыстное убийство для такого сорта людей. Обычно они стараются унести все, что только могут. И главное - запертая дверь. Это уж вообще никак не вписывается в схему.
      - Ты считаешь, что у алкоголика может быть схема? - хмыкнула я.
      - Схема есть у нас с Павлом, не иронизируй. Посуди сама, зачем этому самому Коляну тщательно запирать за собой дверь и прятать ключ, если из дома он ничего не взял. В общем, все слишком просто, а лично я такой простоте не больно доверяю. Хотя...
      - Хотя - что?
      - Нужно подождать, пока этот деятель проспится и сможет рассказать хоть что-то. И еще: фото твоего поклонника чуть ли не на трупе. Хотя я бы охотно отказался от версии его виновности, но...
      Господи! И я бы охотно отказалась от идеи причастности Масика ко всему этому кошмару, если бы... Если бы он не начал вилять во время нашего с ним первого разговора по телефону и подчеркивать, что в Белых Столбах ноги его никогда не было. Хотя... что возьмешь с сумасшедшего?
      - А как твой нареченный? - поинтересовался Андрей, словно прочитав мои мысли. - Встреча была удачной?
      - Передача раненых и трупов прошла в теплой, дружественной обстановке, - откликнулась я цитатой из какой-то газетной заметки эпохи глубоко застоя, намертво врезавшейся в память из-за своей восхитительной абсурдности. - Еле ноги унесла, ты где-то был прав.
      - Неужели он пытался тебя убить? - изумился Андрей.
      - Нет. Он хотел жениться на мне прямо там, в парке, не сходя с места. Но фотографии я все-таки раздобыла.
      Я принесла из кармана курточки пакет с фотографиями и Андрей надолго погрузился в их изучение. А завершив это занятие, недоуменно спросил:
      - И как прикажешь это понимать? Он действительно там был: вот тетка из магазина, я сегодня лично с ней общался. А вот забор, за которым мы нашли Татьяну Георгиевну. У сумасшедших, конечно, своя логика, но я её никак не постигну.
      - А я не вижу причин, по которым он мог оказаться замешанным в убийстве. Если бы это ещё была молодая женщина, на которой он вдруг решил бы жениться...
      - Обещай мне, пожалуйста, что больше не будешь с ним встречаться, попросил Андрей. - Это, наконец, перестает быть забавным. Тебе патологически везет на, скажем так, нестандартные личности... О присутствующих не говорят, - быстро добавил он, увидев мою реакцию на последнюю фразу.
      - Не буду, - с чистым сердцем пообещала я. - Красящиеся мужчины абсолютно не в моем вкусе.
      - Что-что? - не понял Андрей.
      И я с наслаждением рассказала ему о нашей с Масиком прогулке, не упустив ни малейшей детали. В конце моего рассказа Андрей в полном смысле слова умирал со смеху, только что по полу не катался. А отсмеявшись, заметил, что половину я, конечно же, придумала, потому что ничего подобного в жизни быть не может.
      - Еще как может! - авторитетно заверила я его. - Ладно, все это, слава Богу, в прошлом. Только бы он не хватился своих фотографий. Я не горю желанием встречаться с ним и возвращать их...
      И в ту же секунду зазвонил телефон. Я с ужасом посмотрела на Андрея, он ободряюще кивнул мне и снял трубку.
      - Да? Нет, Павлуша, её у нас нет... Милочка не звонила? - осведомился он у меня, прикрыв рукой трубку.
      Я покачала головой.
      - Нет, Наташа говорит, что не звонила... Не паникуй, старик, у женщин бывают всякие капризы. Может, она дома, просто не хочет подходить к телефону. У тебя же есть ключи от её квартиры, поезжай, выясни. Что значит - неудобно? А заставлять тебя нервничать - удобно? Хочешь, я вместе с тобой туда подъеду? Еще более неудобно? Ну, смотри, если передумаешь - звони в любое время. Или приезжай. Слушай, давай действительно к нам. Наташа тут любопытные фотографии раздобыла, глянешь на них, пока их не отобрали. Да, очень даже могут... Жених её замечательный, кто же еще? Да, все подтверждается. Приедешь? Ну вот и славно! Давай, ждем тебя, и перестань нервничать. Одна голова хорошо, а три... правильно, больше. Ну, давай.
      Андрей положил трубку и посмотрел на меня слегка виновато:
      - Если тебе внапряг, мы уедем ко мне. Павлуше что-то хреново.
      - Не говори глупостей! - возмутилась я. - Конечно, ему надо помочь. Если уж мне будет совсем невмоготу, лягу спать, а вы сами разберетесь. Делов-то! У тебя наверняка ничего нет, а тут и закусить, и выпить найдется.
      - Действительно! - обрадовался Андрей. - Там же джин оставался, который мы с тобой покупали перед поездкой на дачу за яблоками. Ну, когда ещё на ярмарке Масика твоего встретили. Он цел?
      Я выразительно посмотрела на своего друга. Неужели он считает, что я за эти дни в одиночку прикончила больше половины семисотграммовой бутылки? Да меня уже и в живых-то бы не было.
      - Ну шучу, шучу, - тут же дал полный назад Андрей. - Посидим, поговорим. Может, ты ему насчет Милочки что-то дельное присоветуешь. Она точно тебе ничего не говорила. Тогда, на кухне?
      Мне всегда было чрезвычайно трудно скрыть от Андрея что бы то ни было. Я напряглась, пытаясь быстро найти приемлемую версию, и тут, на мое счастье, вновь зазвонил телефон.
      - Слушаю вас, - снова поднял трубку Андрей. - Наташу? А кто её спрашивает?
      Это было что-то новенькое! Никогда Андрей не интересовался, кто мне звонит, если я при этом была дома и могла сама подойти к телефону.
      - Алексей? Очень приятно, Алексей, а это Андрей, Наташа нас в свое время знакомила. Она сейчас, к сожалению, не может подойти к телефону. Что ей передать? Забрала ваши фотографии? Это на неё похоже, она ужасно рассеяна. Конечно, я готов вам их вернуть. Нет, именно я, а не Наташа, у неё в ближайшие дни совершенно нет свободного времени. Подождете? Очень хорошо, я все ей передам. Извините её, пожалуйста, она не нарочно. И вам не болеть.
      - Надеюсь, ты не в претензии, что я лишил тебя возможности переговорить с ним лично? - осведомился Андрей, положив трубку. - По-моему, с тебя на сегодня достаточно.
      - По-моему, тоже, - совершенно искренне сказала я. - Спасибо, что прикрыл. А чего он собирается ждать?
      - Когда у тебя появится свободное время для встречи с ним. Я так понял, что негативы остались у него, может напечатать ещё сколько захочет.
      - Ну и слава Богу, - подвела я итог. - Если нам обоим очень повезет, то мы больше никогда не увидимся. Я, во всяком случае, пылко на это надеюсь. Откуда звонил Павел?
      - Я не спросил, - пожал плечами Андрей. - Возможно, из машины. Наверняка скоро приедет. Тебе не кажется, что Милочка его в последнее время какая-то странная?
      Как, и он это заметил? Вот никогда бы не подумала! Впрочем, это лишний раз подтвердило то, что мой друг, при всей кажущейся легкомысленности, более чем внимателен и наблюдателен.
      Внешность, как известно, бывает обманчива. Причем значительно чаще, чем кажется.
      Глава девятая.
      Как я и надеялась, Андрей целиком переключился на своего друга и от меня отвязался. Тем более, что выглядел Павел откровенно неважно: осунулся и даже как-то потемнел. Господи, что только любовь с человеком делает!
      Пока я срочно разогревала остатки ужина и пыталась дополнить их чем-то более или менее съедобным, мужчины углубились в разглядывание фотографий, украденных мной у Масика. Ясно, он там был, но имеет ли отношение к убийству? Ответа на этот вопрос не было - ни положительного, ни отрицательного. Поскольку совершенно отсутствовал какой бы то ни было мотив преступления. А так не бывает, если, конечно, преступник трезв и адекватен. Впрочем, вопрос об адекватности для ясности лучше было тут же замять.
      Рассеянно отдав должное моим кулинарным талантам, Павел поблагодарил и вернулся в комнату, где они с Андреем, разложив на журнальном столике какие-то бумаги, пытались создать схему событий. Несколько минут я не без любопытства за ними наблюдала, а потом поинтересовалась:
      - Мальчики, вы когда-нибудь слышали о таком замечательном изобретении, как компьютер?
      Павел не без испуга глянул на Андрея, по-видимому, подозревая, что у меня с головой все-таки не все в порядке. Но мой друг, достаточно хорошо меня знавший и понимавший, оценил вопрос по достоинству:
      - Наташка, ты гений! Действительно, ты же сейчас работать не собираешься, значит, машина свободна. Мы можем все сделать в десять раз быстрее, а потом перебросить результат на дискету.
      Все-таки приятно, когда тебя - в кой веки раз! - ценят по достоинству.
      - Я не гений, а просто практичная женщина, - скромно отозвалась я. Кстати сказать, я лично не умею делать никакие схемы и таблицы, для этого нужны специальные познания. Так что дала совет профессионалам - не более того.
      Мужчины занялись компьютером, а я решила, что было бы неплохо постирать, благо это занятие не входило в число моих любимых и всегда откладывалось "на потом". В результате любая стирка у меня оказывалась большой, а стиральной машиной я так и не обзавелась, хотя Андрей, глядя на мои упражнения с простынями и прочими полотенцами, каждый раз клялся купить стиральную машину. Ну да ведь известно, что обещанного три года ждут, а ещё даже года не минуло.
      Я тяжело вздохнула и направилась в ванную. Но по-видимому сегодня мне было не суждено заниматься стиркой - зазвонил телефон. Господи, неужели опять Масик? Удавлюсь!
      - Андрюша, возьми трубку! - крикнула я в комнату.
      - Это тебя, - отозвался через секунду мой друг. - Елена.
      Новое дело! Не помню, когда она вообще звонила мне в последний раз. Хотя в теперешней ситуации...
      - Слушаю тебя, - сказала я, устроившись на кухне с переносной трубкой.
      - Понимаешь, Марианна пропала!
      Елена была так взволнована, что забыла поздороваться и вообще сделать хоть какое-то предисловие к разговору. Что ж, понять можно. Как можно понять и то, что говорила она отнюдь не радостным тоном. В последнее время голос Елены всегда был тревожным. И всегда новости, которые она сообщала, заставляли тревожиться других.
      Я, правда, никак не могла сообразить, кто такая Марианна. И почему её исчезновение касается Елены. И вообще фраза прозвучала так, как если бы её произнесла одна из героинь какой-то мыльной оперы.
      - Марианна? - переспросила я.
      - Ну, жена Максима, моя невестка. Оставила какую-то невнятную записку: мол, хочу жить, пока молодая, а так жить не хочу. И как в воду канула.
      - Сбежала к богатому любовнику? - выдвинула я первую пришедшую на ум версию.
      Елена с невесткой откровенно не ладили, и такой поворот сюжета мог оказаться достаточно удачным. Леди с дилижанса - лошадям легче. Хотя накануне похорон и связанных с ними малоприятных хлопот... Н-да...
      - Она пару раз пыталась это проделать. Но тогда вообще никаких записок не оставляла, просто возвращалась, как ни в чем ни бывало.
      - Повзрослела, поумнела, не хочет причинять беспокойства, пробормотала я. - Не исключено, вернется, когда нагуляется.
      Оказалось, что я, как, впрочем, и всегда, чрезмерно оптимистично смотрю на вещи. Какое-то время тому назад Марианна познакомилась с молодой и очень богатой женщиной, женой не просто "нового русского", а такого, который даже в Америке считался бы миллиардером. Во всяком случае, наша пресса не преминула сообщить всем интересующимся, что в минувшем году этот самый господин Звонарев заплатил налог родному государству в размере... двух миллиардов долларов. Не слабо, да? Но все это на самом деле было только вершиной айсберга. Знали бы россияне остальное...
      Господин Звонарев, например, построил загородный дом. Ну, построил и построил, мало ли их в последнее время в Подмосковье понатыкано? Но пенка заключалась в том, что в километре от этой резиденции находилась обыкновенная подмосковная деревня. Стояла себе деревня и стояла, пока не выяснилось, что она портит вид из окон виллы миллиардера. Так он взял и перенес эту деревню километров на десять. За свой счет. Никто, естественно, не возражал, а что особенно интересно, ситуация эта как-то ускользнула от наших вездесущих средств массовой информации.
      Опять же мало кому известно, что в самом центре первопрестольной у господина Звонарева имеется собственное государство. На самом деле это парфюмерно-косметическая фабрика, но при ней имеется все - от собственной больницы до целой сети магазинов, в которых можно купить все, но... не на рубли. И не на доллары, как кто-то конечно подумал. На территории фабрики имеют хождение собственные деньги, любовно называемые "звонариками". Вот ими-то и выдают работникам половину заработной платы, чтобы... ну, сами понимаете. Никто, впрочем, не жалуется.
      В эту-то "империю" и устроился охранником Максим - сын Елены. Работа спокойная, деньги - приличные, да ещё по ночам можно пользоваться бассейном и тренажерами, поскольку ни начальства, ни почетных гостей в это время, как правило, не бывает. Один раз туда приехала Марианна - что-то ей понадобилось от мужа, - и надо же случиться такому совпадению: в то же время к собственному мужу приехала жена Звонарева, которую народ за глаза называл "Императрицей". Чем её очаровала Марианна - трудно сказать, но "Императрица" пригласила её в тот же вечер в гости. И понеслось.
      - А этой богатой мадам нельзя позвонить? - поинтересовалась я.
      - Откуда я возьму её телефон?
      - Почему бы самому Максиму этим не заняться? - спросила я.
      - Потому, что его нет в Москве. А когда он вернется... В общем, я не хочу, чтобы он нервничал. Ему и так хватает.
      Спорить было бесполезно. Свои собственные интересы Елена ни в грош не ставила, но для любимых сына и мужа готова была на любые жертвы. Все-таки настоящая любовь - это всегда сумасшествие, не мною первой подмечено.
      - За что Максима-то уволили? - для порядка поинтересовалась я. За шашни с "Императрицей"? Так ведь их вроде не было. Или из-за Марианны?
      - Не знаю. Формально за то, что они какого-то постороннего мужика на территорию производства пропустили. Проворонили, одним словом. А тот пошел в магазин, о котором ему кто-то рассказывал, что там все гораздо дешевле да и напоролся на самого хозяина. То есть на Звонарева. Тот его выспросил, ничего не сказал, а через десять минут распорядился уволить всю охрану. Ну, не всю, а одну конкретную смену. А в этой смене как раз Максим и оказался. Так что теперь он безработный.
      - Только этого вам сейчас и не хватало, - искренне посочувствовала я.
      - А тут ещё приезжал какой-то тип, якобы отдать ей фотографии. Они, понимаешь ли, договорились, а она не пришла на встречу. Причем она ему, по-моему, даже не сказала, что замужем, раз он к ней домой приперся...
      - Для некоторых мужчин это не имеет особого значения, - меланхолически заметила я. - Масику, к примеру, абсолютно по барабану замужем я или нет. Он решил на мне жениться - и точка.
      - Кстати, вспомнила, этот тип здорово на твоего Масика смахивал. То есть на ту фотографию, которую я у тебя видела...
      У меня в голове будто что-то щелкнуло. Познакомился с девушкой-креолкой (читай - мулаткой)... фотографии... "а мне почему-то стало обидно, что она любит его, а не меня"... "она никак не хотела верить, что я её на двадцать лет старше"... Анна... Анна? А может быть, Марианна?
      - Он спросил Марианну или Анну? - осведомилась я.
      - Анну. Но её по-разному называют. Максим зовет Машей. А Санечка Мари.
      - Кстати, что по поводу всей этой истории думает твой супруг? спросила я.
      Свои мысли относительно Марианны-Анны я пока оставила при себе. Прежде всего, нужно было посоветоваться с Андреем и Павлом, а потом уже делать какие-то выводы. Или не делать. Похоже, в ходе этой истории я все-таки немного поумнела, хотя верилось в это с трудом.
      - Санечка как-то сказал: он что-нибудь придумает, чтобы избавиться от этой полоумной.
      Что ж, возможно, ему уже не придется ничего придумывать: Марианна сама решила освободить от своего присутствия их дом. Его дом! Из кое-каких обмолвок Елены я уже поняла, что посягательств на свой комфорт её Санечка, мягко говоря, не приветствовал. Вряд ли он особенно переживал утрату нелюбимой и неудобной тещи и ещё более вряд ли будет расстраиваться по поводу исчезновения шебутной и склочной невестки. Которая, к тому же... Черт, вот это идея! А может быть, ограбление их квартиры - дело рук именно Марианны, которой понадобились "подъемные"?
      Этой идеей я тут же поделилась с Еленой.
      - Но у неё тоже пропали украшения, - неуверенно возразила она.
      - Ну и что? Уникальная отмазка: пострадавшую от кражи в ней не заподозрят.
      - Наташа, ты слишком много пропускаешь через себя детективной литературы, - выложила Елена почти неизбежный в подобных ситуациях аргумент. - Путаешь вымысел с реальностью.
      Естественно! Как только я пытаюсь сделать хотя бы шаг влево или вправо от тупой и скучной тропы реальности, кто-нибудь обязательно подстерегает меня с дубиной здравого смысла. А между тем только полет фантазии позволяет людям добиваться какого-никакого прогресса в своем развитии. А так же раскрытия некоторых преступлений. Метод дедукции сам по себе очень хорош, но без развитого воображения - грош ему цена в любой день, а не только в пресловутый базарный.
      - Завтра похороны, - всхлипнула Елена, - а тут приходится черт знает о чем думать. Вы приедете, конечно?
      Я поежилась. Как и всякий нормальный человек, похороны я не слишком уважаю.
      - Конечно, приедем, - излишне бодро откликнулась я. То есть мы с Андреем обязательно будем. А у Павла я не спрашивала...
      - Ты спроси, - тоскливо сказала Елена. - У Санечки срочная командировка, он сегодня вечером уехал прямо с работы. Гроб нести будет некому, из мужчин один Тарасов.
      Еленин муж вызывал у меня все меньше и меньше симпатий. Можно, конечно, не любить тещу, никого это не удивит. Но не присутствовать даже на похоронах... воля ваша!
      Я попросила Елену подождать у телефона и пошла в комнату, где мужчины увлеченно возились с компьютером.
      - Павел, Лена спрашивает, сможешь ли ты завтра...
      Павел поднял голову и посмотрел на меня с удивлением:
      - По-моему, это даже не обсуждается. Даже если бы я познакомился с Аленой лишь сегодня, в таком деле, как похороны, лишних мужчин не бывает.
      - А лишних там и нет, - ответила я. - Распрекрасный супруг Елены сегодня отбыл в срочную командировку. Похороны тещи уважительной причиной не считаются.
      Я не стала дожидаться реакции Андрея и Павла на эту новость. Вернулась на кухню и снова взяла телефонную трубку:
      - Павел сказал, что этот вопрос даже не обсуждается...
      - Он прав, - вздохнула Елена. - Зачем ему эта докука людьми?
      - Не обсуждается в том плане, что он, конечно же, будет.
      Повисшая в телефонной трубке пауза была красноречивее любых слов.
      Мы договорились с Еленой о том, что они завтра поедут в Белые Столбы за телом тети Тани на машине Галки, а мы - либо втроем, либо вчетвером, если объявится Милочка и изъявит желание принять участие в печальной церемонии, - приедем на машине Павла. Катафалк приедет прямо туда, а оттуда - кортежем - на кладбище.
      - Ну, до завтра, - подвела Елена итог. - Сейчас Галка приедет, поможет готовить. А то я вообще одна осталась. Хотя на Марианну и не рассчитывала, но...
      Возможно, я эгоистка, но предлагать помощь не стала. Машины у меня нет, добираться до Елены довольно далеко, да и Андрей наверняка не одобрил бы моего стремления испариться из дома на ночь глядя. Времена нынче веселые.
      Я вернулась в комнату и услышала конец фразы, произнесенной Павлом:
      - Хотелось бы мне посмотреть на этого замечательного Санечку.
      - Зачем это? - поразилась я.
      - Для полноты информации, в основном. Алкоголик Колян - версия, конечно, совершенно замечательная. Но я не снимаю подозрений ни с кого: ни с твоего Масика, ни с мужа Алены, ни с неё самой, если хочешь знать.
      - Ты что - спятил? - вытаращила я на него глаза. - Зачем Лене было убивать тетю Таню?
      - Хочу верить, что незачем. Но мать мешала её супружескому счастью. Поверь моему опыту, Наташа, за это иногда убивают.
      - Но не Лена же!
      - Почему? Потому, что она - двоюродная сестра твоей подруги? Или - моя бывшая жена?
      - Может быть, это я убила тетю Таню? - взорвалась я.
      Хладнокровный профессионализм Павла меня просто взбесил.
      - Это вряд ли, - флегматично заметил Андрей. - Хотя алиби у тебя на время убийства в общем-то нет. Только твой рассказ о том, как ты ездила по делам в центр Москвы. Причем ездила значительно дольше, чем того требовалось. И я не знаю, в котором часу ты уехала из дома: меня не было.
      - Ты что, издеваешься?
      - Вовсе нет, уважаемая Агата Кристи. Объясняю тебе механику следствия. Но чтобы ты перестала кипятиться, скажу: у Елены-то как раз алиби есть. Она всю пятницу просидела у себя на работе, отлучалась пару раз на десять минут - и только.
      - А Павел...
      - А я этого Павлу ещё не успел рассказать. Алиби есть у Максима - его в Москве уже не было, когда произошло убийство, да и улетел он не один и не частным рейсом - в Шереметьево все данные имеются, хотя можно было и не проверять, в общем-то...
      - Когда ты все это успел узнать?
      - Попросил кое-кого из ребят помочь по старой памяти. Дело-то пустяковое. А вот у Санечки алиби нет. Про Масика даже говорить не хочу: и так ясно, то он там был. Но у него, как и у тебя, нет видимых причин для убийства.
      - Да? - злорадно спросила я. - А как тебе такой факт: красивая девушка Анна - это Марианна, жена Максима. Которая терпеть не может всю его родню и, кажется, обчистила их квартиру.
      - Что-что? - хором спросили мои Пинкертоны.
      Я пересказала им разговор с Еленой и в комнате надолго воцарилась тишина.
      - Слишком просто, - сказал наконец Павел. - Этот придурок вертится весь день на глазах у поселка, демонстрирует тебе фотографию невестки твоей подруги...
      - Да я её сроду не видела!
      - Он же этого не знает, правда? А потом едет на квартиру к своей возлюбленной, рискуя налететь на законного мужа. Все, конечно, возможно, но зачем?
      - Из-за денег, - предположила я. - Масик их обожает. Подбил Анну на кражу, они вместе придушили старушку...
      - А что? - оживился Андрей. - Как одна из версий - очень даже годится. А для отвода глаз крутился сегодня вокруг моей боевой подруги...
      - Фотографии не вписываются, - меланхолично обронил Павел. - Для отвода глаз фотографии сообщницы не показывают. Он вообще должен был молчать о существовании этой Анны или как её там, а не болтать о ней всем встречным-поперечным.
      - У сумасшедших своя логика, - авторитетно сказала я. - И потом вы забыли ещё об одном: о портрете Масика, найденном недалеко от тела тети Тани.
      - Вот эта фотография меня больше всего и смущает, - заметил Павел. Преступники крайне редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Равно как и фотографии. По-моему, кто-то нам этого Масика подсовывает...
      Павел замолчал на полуслове и потянулся к телефону. Каждые четверть часа он звонил по одному и тому же номеру - причем я даже догадывалась, по какому. И каждый раз, не дождавшись ответа, становился мрачнее. Нет, Милочка определенно сошла с ума - нельзя же так издеваться над человеком, который тебя любит. Или с ней что-то случилось?
      В общем, вечер прошел в трудах праведных, хотя и в невеселой атмосфере. Потом мы организовали Павлу раскладушку на кухне, заняв ею практически все свободное пространство, пожелали друг другу спокойной ночи и улеглись. Я ещё успела подумать о том, что забыла принять таблетку, а без неё не усну ни за что на свете, и что бессонная ночь мне гарантирована, потому что и аптечка, и кувшин с водой остались на кухне, а туда идти неудобно. И тут же услышала звонок будильника. Чудеса, да и только: впервые в жизни я за всю ночь не увидела ни единого сна. Есть же счастливые люди, которые снов вообще никогда не видят! Андрей, например.
      Когда я появилась на кухне, то обнаружила, что раскладушка уже убрана, стол накрыт, а на плите кипит чайник и шипит яичница с колбасой. Заподозрить в таком подвиге своего друга я при самом горячем желании не могла: не его жанр. А вот для Павла это было, по-видимому, само собой разумеющимся. Повезло Милочке! На волне этой белой зависти я и решилась за завтраком на совершенно нетипичный для себя поступок: влезть не в свое дело.
      - Павлуша, а может быть ты все-таки съездишь к Милочке? Вдруг с ней что-то случилось...
      Андрей бросил на меня грозный взгляд, но Павел, как ни странно, воспринял мое выступление вполне спокойно:
      - Пожалуй, ты права. Съезжу после похорон. Я больше так не могу.
      - У тебя ещё невероятное терпение, - стала я ковать железо, пока оно было горячим. - Деликатность и такт штуки, конечно, хорошие, но надо же и меру знать. Если Мила по каким-то причинам не хочет тебя видеть, она могла бы об этом сказать, а не...
      Павел как-то напрягся, и я поняла, что обсуждать поступки любимой женщины он ни с кем не будет. И я в этом плане не исключение. Пришлось срочно трубить отбой:
      - Впрочем, это только ваше дело, мне просто больно смотреть, как ты волнуешься.
      - Спасибо за сочувствие, Наташа, - достаточно мягко сказал Павел, - но я и сам... Хотя ты, как женщина, наверное лучше понимаешь: стоит навязывать свое общество или не стоит.
      - Нашел с кем советоваться, Павлуша, - вмешался Андрей, - даже если она и женщина, то нипочем в этом не признается. Потому что гордая. Уважаю.
      - Я тебя тоже очень люблю, - машинально откликнулась я. - Давайте собираться, мальчики, время поджимает. Спасибо за завтрак, Павлуша, я таких мужчин только в кино видела.
      - Ты же все равно на завтрак только бутерброды ешь, - возмутился Андрей. - Так чего ради я буду стараться?
      - Ладно, коллеги, отставить, - вмешался Павел. - Ваши перепалки становятся утомительными. Наташа права, надо собираться.
      Разумеется, перед отъездом он ещё раз позвонил Милочке - и... о счастье, о радость! - она оказалась дома. Собственно, никуда из него и не уходила: просто отключила на ночь телефон, чтобы выспаться, и только сейчас об этом вспомнила. Настроение Павла поднялось мгновенно, как ртуть в градуснике, если на него подышать. Он договорился, что заедет за ней по дороге на кладбище - в Домодедово ей делать нечего - и погнал нас с Андреем в машину.
      Тарасовы и Елена уже были на месте, хотя мы приехали минута в минуту. Мужчины и Елена пошли улаживать грустные формальности, а мы с Галкой остались возле машин. Во-первых, караулить, а во-вторых, в морге нам решительно было нечего делать.
      Галка была мрачнее тучи и беспрерывно курила. Я не решилась морочить ей голову вчерашними событиями и предположениями: даже у меня иногда пробуждается чувство такта. Но она сама спровоцировала меня на короткий разговор:
      - Узнать бы, какой подонок это сделал - собственноручно бы убила, процедила Галка сквозь зубы, яростно втаптывая в землю очередной окурок.
      - Скоро узнаем, - утешила я её. - У Павла три основных подозреваемых: алкоголик Колян, Масик и я.
      - Прибереги свои шуточки до другого раза, - холодно посоветовала мне Галка. - Не время и не место.
      - Знаю. Но от того, что ты будешь себя накручивать, ничего хорошего не произойдет.
      Ответом она меня не удостоила. А потом началась печальная процедура выноса гроба, установки его в катафалк, определение маршрута. В катафалке с гробом должны были ехать Елена, Галка, и я. А мужчины - сопровождать нас на автомашинах. Вроде бы все утряслось, но тут Галка посмотрела на меня и заявила:
      - Наталье в катафалке делать нечего. Она потом год будет от нервного истощения лечиться.
      Да, когда говорят о том, что наши с Галкой отношения - это не дружба, а какая-то кармическая связь, можно хихикать сколько угодно, но факт остается фактом. Она абсолютно безошибочно прочитала мои мысли в этот момент и немедленно отреагировала. Облегчение, которое я при этом испытала, просто не поддается описанию.
      - Завтра придется снова ехать в Белые Столбы, - сказал Павел Андрею, когда мы ехали в сторону Москвы. - Или этот самый Колян, который алкоголик, действительно убийца и это грустное дело можно будет закрывать, или искать нужно совершенно в другом месте. Я после кладбища поеду к Милочке, а ты постарайся что-нибудь разузнать про эту самую Марианну. И попроси ребят пусть по старой дружбе проверят комиссионки, может, всплывет что-то из украшений. Там ведь есть пара-тройка уникальных вещей. Дело, конечно, почти безнадежное, но вдруг...
      - Мне все больше и больше хочется познакомиться с супругом Елены, задумчиво ответил Андрей. - Странная какая-то личность. Готов спорить на бутылку пива, что никакой срочной командировки у него нет. Просто...
      - Просто нет желания участвовать в печальной процедуре, - подхватила я. - Но ведь это, по-моему, не криминал?
      - Просто непорядочно, вот и все, - пожал плечами Павел. - К тому же этого загадочного Санечку все равно придется проверять, даже если он чист, как слеза младенца.
      - Между прочим, Андрюша, - сказала я, - совсем забыла тебе сказать. Меня на завтра пригласили в клуб любителей детективов. Ну, помнишь, где мы с тобой познакомились?
      - Такое не забывается, - хмыкнул Андрей.
      - Пойдешь?
      - Не уверен. Сама видишь, сколько дел. Могу только попозже подъехать и тебя забрать, чтобы ты вечером одна не болталась по темным улицам. А что там на сей раз за мероприятие?
      - Встреча с нашей главной детективщицей, Ксенией Марусиной. Ее книгами вся Москва зачитывается.
      - Пойдешь перенимать опыт?
      - Не исключено, - осторожно сказала я. - Что может одна женщина, то прекрасно сможет и другая. Я читала её повести - интересно.
      - И тебе захотелось тоже попробовать? - с легкой насмешкой поинтересовался Павел.
      - Павлуша, - как можно более мягко сказала я, - я уже попробовала, ты забыл. Повесть лежит в редакции, рецензии положительные. Месяца через два подарю тебе книжку.
      - Ну да? - изумился Павел. - Как это у людей получается?
      - А я тебе объясню, - тут же встрял Андрей. - Наталья садится перед компьютером и делает умное лицо. Потом начинает колотить по клавишам, время от времени вскакивает из-за стола, бегает по комнате и бормочет: "Ну как же сделать так, чтобы этого идиота никто не заметил? Там же пропускная система." Или еще: "Почему героиня получается такой идиоткой? Это же не так!"
      - О чем хоть повесть-то? - спросил Павел.
      - А о том, как вы меня с Андрюшей сначала заподозрили в измене Родине, а потом спасли от серийного маньяка-убийцы, - охотно пояснила я.
      - Воображаю, что ты там обо мне понаписала, - поморщился Павел.
      - Павлуша, - нежно сказала я, - я тебя обожаю, временами просто люблю, поэтому ты у меня там вышел просто голубой персонаж...
      - Что-что? - ахнули оба приятеля.
      - Да ну вас, - обиделась я, - дураки пошлые. Идеальный, значит, герой получился, рыцарь без страха и упрека. Андрею понравилось. Ну все, закончили обсуждать мой бессмертный труд, подъезжаем. Елене и Галке сейчас потребуется моя помощь, а не чувство юмора.
      На самом деле чувство юмора мне лично не повредило бы ни в какой ситуации. Но я мало знала покойную тетю Таню, да и особой сентиментальностью, как уже говорила, не отличаюсь. Однако Елену мне было безумно жалко, Галку - тем более, и следовало собраться и поддержать их обеих. Впрочем, я рассчитывала и на Милочку, которая в плане сочувствия и поддержки могла мне дать сто очков вперед, и которую мы подобрали по дороге на Преображенское кладбище, благо жила она в Сокольниках и нам даже не пришлось делать крюк.
      Хоронить тетю Таню пришло огромное количество людей: дурные вести не лежат на месте. Родственники, подруги, бывшие пациентки, соседи по дому и по даче. Эту женщину любили все, у неё никогда не было врагов - и вот такая жуткая смерть. Господи, почему, ну почему хорошие люди долго не живут?
      Глава десятая.
      С кладбища на нескольких машинах отправились на поминки домой к Елене. Я у неё никогда не была и теперь с любопытством оглядывалась по сторонам. Квартиру в типичном "сталинском" доме ещё до войны получил отец Елены. Огромные, чуть ли не во всю стену окна с мраморными подоконниками, высокие потолки с лепниной, и прочее, и прочее. Привыкшая, в общем-то, к строгой геометричности панельных домов (да и новых кирпичных, если уж на то пошло), я поражалась забытой прелести всех этих невесть как образовавшихся закутков, выступов, ниш. По коридору можно было запросто гонять на велосипеде - было бы желание. Словом, классический образчик сталинской архитектуры "для избранных": спальня с примыкающей к ней ванной, гостиная и смежный с ней кабинет хозяина. Идеально для семьи из двух человек, но для большего числа народа - довольно-таки бестолково.
      Квартира лично мне, как ни странно, понравилась куда больше дачи. Обожаю эту старомосковскую эклектику, когда мирно соседствуют самые, казалось бы, несовместимые вещи: чудом сохранившиеся остатки старинной резной мебели - ещё из приданого Татьяны Георгиевны, классические образчики мебели конца тридцатых годов, когда жить стало не только лучше, но и веселее, убогие прямые линии древесностружечной "стенки" - гордости каждой уважающей себя семьи семидесятых-восьмидесятых годов, - и сугубо современные предметы, типа тумбы под видеоаппаратуру. Любой дизайнер легко мог в этой квартире получить обширный инфаркт - от ужаса. Мне же, дилетантке, нравилось.
      Тут я заметила, что не одинока в своем изучении апартаментов Елены. Павел также озирался по сторонам с выражением, не вполне мне понятным, и даже время от времени брал в руки ту или иную вещь: шкатулку, статуэтку. У него был вид человека, попавшего в помещение, когда-то ему приснившееся. Я не успела толком удивиться, как к нам подошла Елена:
      - Вспоминаешь, Павлик?
      - Как странно, здесь за все эти годы почти ничего не изменилось.
      - Обои переклеили лет пятнадцать назад. Но - того же цвета. Ты же знаешь мамин консерватизм.
      Елена всхлипнула и Павел обнял её за плечи. Сейчас они выглядели, как брат и сестра, объединенные общим горем, причем, судя по всему, испытывали схожие чувства. Да, время лечит, что верно, то верно.
      - Какое счастье, что сейчас ты оказался рядом, - шепнула Елена. - Что бы я без тебя делала? Еще и Максима нет...
      Я про себя отметила, что о своем драгоценном муже Елена не обронила ни слова.
      - Аленушка, а можно мне посмотреть комнату Максима? - робко спросил Павел.
      Робость - это было что-то новенькое в его репертуаре. Наш "железный Павел" удивлял меня все больше и больше.
      - Конечно. Пойдем, я тебе покажу. Только... о сыне тебе эта комната ничего не скажет. Там теперь царство этой красотки... Марианны.
      Елена отворила дверь в маленькую комнату, Павел остановился на пороге, а я заглянула через его плечо. Н-да... Больше всего это напоминало, по меткому выражению одного из классиков советской литературы "штаб уездного комиссара после веселого налета махновской банды". Некий диссонанс вносили только яркие плакаты с обнаженными красотками на стенах, а так - один к одному. Я бы сказала - бардак, но это не совсем прилично.
      В такой обстановке вряд ли уместно говорить о семейном счастье: все та же коммуналка и никаких перспектив. И в эту квартиру ещё надо было прописывать красотку Марианну? Слепому ежику понятно, что она, разведясь с Максимом, мгновенно оттяпала бы себе единственную изолированную комнату в частную собственность и выставила бы трех бывших родственничков в две смежные комнатушки. Не исключено, что она ещё вернется и доведет начатое до конца. Надо бы предупредить Елену, чтобы не поддавалась на эту авантюру.
      Своими соображениями я поделилась с Галкой, пока мы хлопотали на кухне, доделывая какие-то мелочи. Елену мы заставили пойти в спальню и прилечь хотя бы на полчаса: вид у неё был ужасный, казалось, она держится на ногах только невероятным усилием воли.
      - Предупредить, конечно, надо, - согласилась Галка, - только не сейчас. Не время. Да и не воспримет она ничего. Хотя...
      - Что - хотя?
      - Она же безумно любит своего сыночка. Как он скажет - так и будет, с детских лет он ни в чем и никогда отказа не знал. Пожелает - она в эту квартиру кобру пропишет вместе с крокодилом.
      - Но это же безумие! - возмутилась я.
      - Безумие, - согласилась Галка. - Но его следует учитывать. Единственный, кто может хоть как-то повлиять на процесс - это таинственный Санечка, черт бы его побрал, прости меня Господи, царица небесная. В такой день бросить жену! В голове же не укладывается!
      - Как он может повлиять? Перестань чертыхаться и объясни внятно.
      - Она его любит. Не так, как Максима, конечно, но тоже до сумасшествия. И если он выскажется против...
      - У неё случится раздвоение личности и она сойдет с ума, - мрачно спрогнозировала я. - Веселенькая перспектива. Нет, все-таки дети - это цветы жизни на могилах родителей.
      Сказала - и мысленно обругала себя бестактной идиоткой. Говорить с Галкой о том, что дети - это головная боль, обуза или хотя бы просто источник неприятностей категорически противопоказано. Положение спасло появление на кухне Павла и Андрея, которые сообщили, что стол готов, можно садиться, больше ждать некого.
      - Слушайте, милые дамы, - вдруг сказал Андрей, - а фотографии мужа Елены в доме нет? Очень хочется хотя бы на личико его посмотреть.
      Галка пожала плечами.
      - Не знаю. Елена мне фотографий не показывала, не знаю даже, есть ли свадебные. Только не надо сейчас у неё об этом спрашивать, она и так чуть держится.
      - Да я и не собираюсь. Жаль, что нет Максима...
      Тут уж не выдержала я:
      - И хорошо, что нет! Не стоит вмешивать в это дело мальчишку. У него и так с отчимом отношения далеки от идеальных, а тут ещё он набредет на мысль, что бабушку убил муж его матери...
      - Мальчишка, между прочим, женат, - сухо констатировал Андрей. - И вмешивать его все равно придется, хотя бы по этой причине. Нужно бы показать ему фотографию Анны. Если это не его жена - мы опять тянем пустышку.
      - По-моему, опознать фотографию может и Елена. Уж она-то наверняка знает, как выглядит её невестка. Тем более, просила вас помочь в её поисках... Слушай, не надо никого опознавать! Попроси у Елены фотографию Марианны, вот и все. А мы сравним.
      - Наташка, ты гений! - искренне восхитился Андрей. - Проще простого, как это я не сообразил?
      Я не стала комментировать. Не так часто он делает мне комплименты, чтобы придираться к мелочам.
      Андрей вышел из кухни и через несколько минут вернулся, держа в руках фотографию. В красивой, смуглой молодой женщине на отлично сделанном снимке не составляло никакого труда узнать масикову Анну. Значит, Марианна - это действительно она.
      - Ну, и что нам это дает? - осведомился Павел.
      - Потом прикинем, - отмахнулся Андрей. - Пора садиться за стол, а потом дать Елене возможность отдохнуть.
      - Бог наградит тебя за доброту, - пробормотала я с чувством невыразимого облегчения.
      Пока рассаживались, я случайно услышала обрывок фразы, которую произнесла Елена, обращаясь к Милочке. По-видимому, это был конец какого-то их доверительного разговора.
      - ... счастье, что я снова встретила Павла. Ему цены нет, только я поздно это поняла.
      Милочка вспыхнула и ничего не ответила, что, в общем, было естественно. Жена, хоть и бывшая, редко вызывает у настоящей возлюбленной, тем более невесты, положительные эмоции.
      Поминки - это всегда тягостно. Из присутствовавших человек десяти трое - Андрей, Павел и Милочка - в общем-то не знали Татьяну Георгиевну, я давно с ней не общалась. Елена, Галка и её муж были единственными близкими родственниками, а трое подруг тети Тани сидели особняком и, похоже, думали о том, когда придет их срок. Кроме того, гибель Тети Тани сама по себе была и ужасна, и нелепа: никто так и не понял, почему она произошла.
      Поминки закончились и мы распрощались с Еленой. Галка и Тарасов задержались, чтобы помочь все убрать, а мы поехали, по Галкиному же определению "преступников ловить", на что Павел деликатно ей заметил, что ловят бабочек, а преступников как раз задерживают. В этот момент я краем глаза увидела, что Елена обняла Милочку и шепнула ей что-то вроде "берегите". Похоже, они сдружились, что, в общем, меня не удивило. Милочка вызывала желание опекать, а Елена была просто создана для того, чтобы это желание претворять в жизнь. Кажется, Павла ожидает интересная жизнь.
      Когда мы вышли на улицу, я заметила Павлу, что свое наблюдение относительно преступников и бабочек он, мягко говоря, позаимствовал у главного героя произведений одного из классиков детективного жанра. Именно так реагировал знаменитый полковник Лев Гуров на словосочетание "ловить преступников". Павел страшно удивился и сказал, что ни одной книги об этом самом Гурове не читал, но наверняка писал их человек хорошо знающий специфику и лексику милицейской работы, а не графоман-дилетант. Возразить было нечего: действительно, милиционер милиционера всегда поймет.
      Павел с Милочкой умчались на своей роскошной "Ауди", а мы с Андреем поехали домой на его старых добрых "Жигулях". Мне нужно было хоть немного поработать, а Андрей сказал, что сначала как следует отоспится, потом как следует подумает, потом снова отоспится, а там видно будет.
      Сначала все шло именно так, как было задумано. Когда мы пришли домой, Андрей улегся на тахту и почти мгновенно заснул - способность, которой я искренне завидовала, и которая свидетельствовала о том, что совесть у человека - чистая. Чего, по-видимому, нельзя сказать о моей.
      Я же выпила чашку кофе и уселась к компьютеру. Для разнообразия мне повезло: текст оказался настолько легким, что я практически не задумывалась над тем, как его изложить на родном русском языке и с удовольствием щелкала клавишами. Еще одно преимущество моего железного помощника: пишущая машинка, даже электронная, производит невероятный шум, под который не больно поспишь, а клавиатура компьютера издает только чуть слышное пощелкивание. Слава прогрессу и человеческому гению!
      В общем, я так увлеклась, что не отрываясь сидела за работой два с лишним часа. И обнаружила, что перевела восемь страниц - свою обычную дневную норму. Такое прилежание - ни единого перерыва на перекур! требовало поощрения, посему я тихонько прошмыгнула в кухню, заварила чай и уселась за стол, чтобы насладиться вполне заслуженной сигаретой.
      Едва я сделала первую затяжку, как зазвонил телефон. То есть не зазвонил, а тихонько запосвистывал. За эту деликатность я свой радиотелефон просто обожаю, потому что громкие звуки негативно отражаются на моей нервной системе и до тех пор, пока у меня не появилось этой чудесной машинки, подскакивала от "трелей" прежнего телефонного аппарата. Теперь же, учитывая наличие в квартире второго, да к тому же спящего, человека, это было вдвойне здорово. Тем не менее, я схватила трубку, не дав ей свистнуть второй раз.
      - Алло, - тихо сказала я, одновременно закрывая дверь на кухню.
      - Это Наташа? - услышала я уже знакомый бархатный баритон.
      - Наташа, - подтвердила я, несколько удивившись такой активности. За два дня - второй звонок.
      - Это Александр. Простите, что надоедаю вам, но мне вдруг нестерпимо захотелось хотя бы услышать ваш голос. У вас ведь дивный голос, вы знаете?
      - Да, спасибо, я в курсе, - ответила я со свойственной мне скромностью. - Впрочем, и ваш голос, должна отметить, необыкновенно хорош. Иногда даже слишком.
      - Красивая и умная женщина - это такая же редкость, как роза в снежном сугробе, - выдал мой собеседник очередной затейливый комплимент.
      Хорошо излагает, собака!
      - Благовоспитанный и умный мужчина, к тому же владеющий русским языком - это такая же редкость, как снежная горка на Экваторе, - не осталась я в долгу.
      - Наташа, я по-прежнему очень хочу снова вас увидеть. Наша первая встреча была такой короткой... А я бы хотел пригласить вас, например, в ресторан. Кстати, какой ресторан вы предпочитаете? То есть я, конечно, хотел спросить, какую кухню?
      - Что-что? - обалдела я.
      То есть просто классика: "вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?" Я и до кризиса-то не помню, когда последний раз была в ресторане, а уж теперь... Он что - новый русский? Тогда с какой радости он на меня запал? Эти ребята, вне зависимости от собственного возраста, предпочитают совсем иной контингент женщин. Странно, право.
      - Я бы мог пригласить вас в "Арагви", но это банально. Можно пойти в "Дели", если вы любите острые блюда. Или...
      - Не продолжайте, месье, - взмолилась я, - не нужно оглашать весь список. У меня слабые нервы, я не вынесу такой безумной роскоши.
      - Наташа, - укоризненно пророкотал Александр, - не вести же мне женщину моей мечты в "Макдональдс"...
      Так, я уже, значит, женщина его мечты. Слушать все это было, не скрою, чрезвычайно приятно, но дело в том, что встречаться с этим роскошным красавцем я не собиралась ни при какой погоде. Слишком уж он походил на мужчину моей мечты, а идеалов в жизни, как известно, не бывает. Да ещё и точил меня некий червячок сомнения: не разыгрывает ли меня мой галантный телефонный собеседник? Предложить-то можно, что угодно: хоть "Арагви", хоть поездку на Гавайи, хоть бриллиант "Кохинор" к восьмому марта. Но обещать, как известно, не значит жениться. К тому же существовал Андрей, расставание с которым в мои планы отнюдь не входило. Даже мое легкомыслие имеет свои пределы.
      - Вот что, друг мой, - осторожно сказала я, - все, что вы говорите, прекрасно и удивительно, но по-моему, вы принимаете свое желаемое за мое действительное. В день нашей встречи светило яркое солнце и вы скорее были ослеплены им, нежели мной. Допускаю, что женщина вашей мечты - именно блондинка, а не брюнетка или шатенка, но совпадения, простите, масти, маловато. Есть масса других качеств - во мне, разумеется, - которые могут вам просто активно не понравится. Я, например, курю, а это - сугубо на любителя.
      - Обожаю курящих женщин! - мгновенно отреагировал мой собеседник. - И вообще, давайте встретимся и все обсудим лично, а не по телефону. Сегодня вечером, например. Вы же не работаете по вечерам, нет?
      - Увы, - вздохнула я, - иногда приходится и по ночам работать. Это только кажется, что люди свободных профессий - действительно свободные люди. На самом деле мы - каторжники на галерах и прикованы к рабочему месту по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю двенадцать месяцев в году...
      - Зато нет заморочек с начальством и завистливыми коллегами. И вы сами определяете график своей работы.
      - Согласна. Но быть самой себе и начальником, и диспетчером, и подчиненным - не самое приятное занятие на свете. Хотя, конечно, что-то неуловимое во всем этом есть.
      - Так как насчет сегодняшнего вечера, Наташа?
      До чего же настойчив! Приятно, но, по закону всеобщего свинства сейчас проснется Андрей, выйдет на кухню и... Конечно, мой друг не страдает ревнивыми пережитками и не станет допытываться, с кем это я кокетничаю по телефону, но все равно... Береженого Бог бережет, а рисковать я не собиралась.
      - Ничего не получится. Я по-прежнему завалена работой и просвета пока не вижу. Со вчерашнего дня в моей жизни ничего не изменилось.
      - Я надеялся...
      - Увы... А вообще, Александр, я, конечно, страшно признательна вам за то, что вы тогда отогнали от меня этих жутких цыганок, потому что они бы меня точно обокрали, но...
      - Но не давали мне повода рассчитывать на большее, - понятливо закончил мою фразу собеседник. - Но все-таки я вам ещё позвоню, можно? Вдруг у вас настроение изменится или мне просто повезет.
      - Звоните, - милостиво согласилась я, потому что флиртовать на самом деле люблю и даже очень. - Но настроение у меня, как правило, стабильное. А засим позвольте мне проститься - дела.
      Я положила трубку, из которой напоследок донеслось что-то типа "Ах, какая женщина!". И сделала это очень вовремя, потому что через секунду на кухне появился Андрей. Не обратив на меня особого внимания, он налил себе большую чашку очень крепкого чая, насыпал туда ложек пять сахара, перемешал и залпом выпил этот, прямо скажем, приторный коктейль. И лишь после этого обратил прояснившийся взор в мою сторону.
      - Мне никто не звонил?
      Я покачала головой, испытав некоторое чувство вины за то, что так долго занимала телефон. Но потом сообразила, что в случае чего Павел мог бы кинуть сообщение Андрею на пейджер, а эта игрушка вроде бы ни разу не заверещала, ни пока я работала, ни пока трепалась в телефон. Андрей, по-видимому, тоже подумал об этом, потому что вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
      - Вот растяпа! Я же оставил пейджер в машине! И ты хороша - не могла напомнить...
      Ну, слава Богу, нашли крайнего!
      Андрей пулей вылетел из квартиры и так же стремительно вернулся. На пейджере ничего важного не оказалось, так что настроение у моего друга значительно улучшилось, он посмотрел на меня уже почти добрыми глазами и спросил:
      - А кроме чая в доме что-нибудь есть?
      Путь к сердцу мужчины...
      - Ты вообще поосторожнее с пейджером, - посоветовала я своему драгоценному, когда мы сели за стол. - Тут один мужик купил пятьдесят штук и повез куда-то в другой город. А они вдруг как заверещат все сразу. Так мужик с перепугу в столб въехал. Остался цел, только машину помял. А игрушки эти завопили потому, что с фирмы, которая ими торговала, прислали поздравление всем покупателям: то ли с Днем независимости, то ли с Днем благодарения, точно не помню.
      - Только что придумала? - спросил Андрей, отсмеявшись.
      - Только что вспомнила. То ли кто-то рассказал, то ли по телевизору увидела. А что, правда, здорово?
      - Необычайно. Особенно для того мужика, который машину разбил.
      Нас прервал телефонный звонок. Я потянулась к трубке, но Андрей меня опередил.
      - Слушаю вас внимательно. Наташу? Здравствуйте, Алексей, я вас не сразу узнал. Сейчас узнаю, может ли она подойти.
      Ага! На ловца и зверь бежит! Сейчас я попробую прояснить хотя бы часть этой прелестной картинки. Я буквально выхватила трубку у Андрея, который начал делать мне какие-то странные знаки и корчить рожи, но мне некогда было вникать в смысл этой пантомимы.
      - Да.
      - Натали, когда ты вернешь мне фотографии?
      - А поздороваться для начала тебе не хочется?
      - Ну, здравствуй. Так - когда?
      - Тебе же мой... муж прошлый раз объяснил, что я сейчас очень занята, а он готов передать тебе фотографии в любое время.
      Я горячо понадеялась на то, что ни мой телефонный собеседник, ни Андрей не заметили крохотной заминки перед словом "муж".
      - Ты все ещё замужем, - буднично констатировал Масик. - Не хочу я встречаться ни с какими мужьями. Я хочу видеть тебя и получить мои фотографии. Могу зайти через двадцать минут.
      - Где логика, солнце мое? Ты не хочешь встречаться с мужьями, а я сейчас, между прочим, не одна. Кстати, как поживает Анна?
      - Понятия не имею, я её несколько дней уже не вижу. Даже заходил к ней домой, но там какая-то тетка меня даже на порог не пустила.
      - И правильно сделала, потому что это - её свекровь. А когда ты видел её в последний раз? Анну, разумеется.
      Андрей крутил пальцем у виска так, что рисковал прокрутить в нем приличную дырку. Но я уже закусила удила и мне было решительно наплевать на все, кроме намерения сейчас же, не сходя с места, добыть истину.
      - Что за допрос! - оскорбился Масик. - Когда видел, тогда и видел. Почему тебя это волнует?
      - Потому что...
      - Ты сошла с ума. Причем от ревности, - не без удовольствия констатировал Масик. - Я тебе как-нибудь попозже позвоню, когда ты будешь нормальна. И не волнуйся, сегодня я не приду. У меня масса других дел, более важных. Ну, пока.
      В трубке раздались гудки отбоя. Ничего вытащить из Масика мне не удалось. Плохо, обычно я от него достаточно быстро добивалась необходимой информации. Старею, теряю квалификацию... Или он - не такой уж сумасшедший, каким прикидывается.
      - Надеюсь, ты завтра не помчишься к нему на свидание? - с деланным смирением поинтересовался Андрей.
      - Не помчусь, - отозвалась я, не принимая предлагаемой мне игры. - Я завтра хочу съездить в клуб любителей детектива, посмотреть на знаменитую писательницу. А одного развлечения в день вполне достаточно, по-моему. Ужинать будем? Или отдадим врагу?
      - Врагов у нас с тобой нет, придется самим стараться. А в клуб почему бы и не съездить? Развейся. Отдохни. Я тебя благословляю.
      На самом деле мне надо было бы благоразумно отказаться от похода в клуб - я и так запустила работу до безобразия, и кончится все это тем, что мне придется действительно сидеть несколько суток напролет, чтобы успеть к назначенному сроку. Но я слабовольна до безобразия, особенно если речь идет о каких-то моих прихотях и развлечениях. Ну, ничего. Завтра ещё только четверг, а с понедельника я обязательно начну новую жизнь: буду чистить зубы два раза в день, утром и вечером, делать гимнастику и бегать трусцой по парку в выходные дни. А зимой - ходить на лыжах. Каждое воскресенье, как минимум. А то ещё и каждую субботу.
      Как известно, благими намерениями выложена дорога в ад. К сожалению или к счастью - люди, как правило, не обладают даром предвидения и поэтому плохо представляют себе, что их ожидает в будущем, даже в самом что ни на есть ближайшем. Кто знает, пролила уже Аннушка постное масло или ещё только собирается это сделать. Наверное, хорошо, что в тот вечер я не представляла себе всех тех событий, которым предстояло произойти со мной и моими друзьями в следующие несколько дней. Иначе вряд ли бы я могла грезить о прогулках по зимнему лесу и прочих приятных вещах. Скорее всего, я бы просто лишилась и сна, и аппетита.
      Но я ни о чем не догадывалась.
      Глава одиннадцатая.
      Вернувшись домой из армии, Максим был полон радужных надежд и планов. Он знал, что в его отсутствие мать вышла замуж, но воспринял это известие совершенно спокойно и даже не без удовольствия. Хотя отчима своего он ни разу не видел, Максим очень любил свою мать, и поэтому с уважением отнесся к её выбору и уже заранее готов был подружиться с незнакомым человеком. Уж если мать, думал он, прожив столько лет одна, решила связать с кем-то свою судьбу, значит избранник её - человек необыкновенный. Но... но ему сразу и активно не понравился человек, с которым ему теперь предстояло делить родной кров. Он даже не мог четко сформулировать, чем конкретно не угодил ему этот Александр Николаевич, но он сразу заметил, что у него с бабушкой отношения, мягко говоря, натянутые, если не сказать враждебные. Кроме того, отчим показался Максиму каким то скользким и жестким, хотя внешне все было наоборот - шумный, обаятельный, выпивоха и рубаха-парень, готовый стать лучшим другом для своего пасынка. То есть внешне все было бы замечательно, но...
      А потом Максим - не без раздражения - понял, что отчим как бы заискивает перед ним. То есть не впрямую, а как-то очень завуалировано, пытаясь добиться расположения пасынка. То приглашал посидеть с ним, попить пива, поговорить "за жизнь", то интересовался планами на будущее и давал советы, о которых его не просили. Например, обстоятельно доказывал, почему не стоит гробить пять лет на изучение юриспруденции, а лучше окончить краткосрочные курсы телеоператоров и зарабатывать колоссальные деньги, не рискуя при этом абсолютно ничем.
      - Ты подумай, - убеждал он Максима, - юрист - это чистая лотерея. Ты можешь на всю жизнь застрять в какой-нибудь консультации и получать там сущие гроши, да ещё непрерывно общаться со всяким сбродом. А если работать следователем - это вообще профессия для потенциальных самоубийц, рано или поздно какой-нибудь "клиент" пожелает свести счеты, таких случаев сейчас не меряно. Да и вообще - охота тебе копаться в человеческих отбросах? А на телевидении работа чистая, с моими связями я тебя мигом устрою в престижную программу...
      Не то, чтобы Максиму не хотелось чистой работы или хороших заработков, не то, чтобы он отрицательно относился к телевидению, но после таких разговоров у него всегда возникало чувство, будто его заманивают в какое-то не слишком приличное дело.
      Настроение у Максима в тот вечер было отвратительное, он сидел надутый и односложно отвечал на вопросы о службе в армии, а Александр Николаевич, казалось, вовсе этого не замечал, сыпал анекдотами, подливал вино, предлагал все новые закуски, и это злило юношу ещё больше. Он было подумал, что хорошенького понемножку, нужно под благовидным предлогом сматываться отсюда, как вдруг...
      - Добрый вечер, - раздался над ним тихий низкий женский голос.
      Максим вздрогнул. Почему-то от этого контральто дрожь прошла по всему телу, дошла до сердца и оно учащенно забилось. Он поднял голову - у стола стояла высокая смуглая девушка с огромными серыми грустными глазами, великолепную тонкую фигурку обтягивало очень короткое платьице. Такой красавицы Максиму встречать ещё не приходилось.
      - А вот и наша Мари, - произнес Александр Николаевич.
      - Марианна - она протянула ему руку, сверкнули длиннющие ногти с серебристым лаком и несколько колец с блестящими камушками.
      Нельзя сказать, что этот вечер прошел в теплой дружественной обстановке. Максим так до конца и просидел уставившись в тарелку, почти ничего не ел и не пил, односложно отвечая на все вопросы, боясь поднять глаза, внутренне кляня себя за свою скованность, завидуя и одновременно ненавидя Александра Николаевича, который был как рыба в воде. К тому же он постоянно чувствовал на себе взгляд девушки, сидящей напротив него, она тоже почти ничего не ела, зато много пила, но совершенно не пьянела и тоже почти все время молчала, а если и произносила несколько слов, то её тихое глубокое контральто отзывалось в его голове набатным колоколом. Она явно изучала его весь вечер и даже не пыталась скрыть это, но когда он отваживался поднять глаза и встречался с ней взглядом, то не мог пенять, что выражает этот взгляд.
      Наконец этот тягостный вечер закончился и Максим был счастлив, что Александр Николаевич вызвался сам отвезти Марианну домой, он боялся остаться один на один с этой загадочной красавицей, потому что совершенно не представлял себе, о чем можно с ней говорить и как себя вообще вести.
      Ночь он провел без сна, стоило ему закрыть глаза, как он снова видел перед собой её спокойное смуглое лицо, слышал её волнующий голос. День он провел в тоске и мученьях, не зная, что предпринять, как найти её. Обратиться к Александру Николаевичу он почему то стеснялся. Вдруг за ужином тот сам заговорил о ней.
      - Как тебе понравилась Мари? Правда красавица? Совершенно необыкновенная девушка. Ты ей, кстати, тоже приглянулся, она расспрашивала о тебе, хотя вел ты себя не самым лучшим образом, дикарь дикарем.
      Максим густо покраснел и не нашелся, что ответить.
      - Это та девушка с которой ты его вчера знакомил? - заинтересовалась мама. - А сколько ей лет, чем она занимается, кто её родители? Ты знал её отца, да, Санечка? Чем он занимался? А с кем она теперь живет, с матерью?
      - Господи! Сколько сразу вопросов! - Александр Николаевич шутливо поднял руки. - Сдаюсь, сдаюсь. Родителей у неё нет, умерли. Отца знал плохо, когда-то делали вместе одну работу на телевидении, знаю только, что он был кубинец, а мать русская, но чем занималась просто не представляю. Марианна живет одна, снимает комнату, подрабатывает манекенщицей, но работа эта сама знаешь какая, - он выразительно помахал рукой, - она девушка строгая и очень этой работой тяготится. Ну хватит, хватит расспросов, пусть молодые сами между собой разбираются.
      Следующий месяц пролетел как один день. Когда, много позже, Максим вспоминал это время, то всякий раз ему представлялась зажигательная русская пляска в исполнении ансамбля Моисеева - все несется в лихом хмельном водовороте, все ярко, шумно, весело и если стоять в центре этого водоворота, то начинает кружиться голова.
      Максим быстро нашел работу: таких как он, здоровых, сильных, только что прошедших армию, охотно брали охранниками в различные фирмы. Работал он сутки через трое, и казалось бы имел идеальные возможности для осуществления всего задуманного, но какое там!
      Все свободное время он ходил тенью за Марианной, а она любила днем прогуляться по большим магазинам, рассматривая витрины так, как другие рассматривают картины великих мастеров, а вечером обязательно, как она выражалась, "оттянуться" в кафе или на дискотеке. Еще месяц назад Максим озверел бы за один день такого растительного существования, но сейчас ничего не замечал вокруг, пьянея от одной близости к ней. А она играла им как кошка с мышкой: то притянет его к себе, то оттолкнет. И очень часто жаловалась: как ей одиноко, какая у неё ужасная работа, как дорого платить за комнату, как тоскует по семье.
      У Максима сердце заходилось от жалости при таких разговорах. Наконец он набрался храбрости и сделал ей предложение. Она приняла его как то удивительно легко, точно он предложил ей посетить очередное кафе, а не изменить свою жизнь.
      Дома сообщение Максима, что они с Марианной решили пожениться вызвало такую бурю, что если бы не активная поддержка Александра Николаевича, неизвестно, чем бы вся эта история кончилась. Как только в два голоса Елена и Татьяна Георгиевна стали объяснять всю глупость такого скороспелого решения, Александр Николаевич просто увел жену в их комнату, закрыл дверь и когда они вышли оттуда через полчаса, Елена, стараясь не смотреть на мать, дала согласие и на этот брак, и на то, что молодые поселятся в их доме. Бабушка только руками всплеснула, повернулась и ушла в свою комнату хлопнув дверью так, что бокалы в буфете зазвенели.
      Свадьбу справили скромно, у Марианны не было ни друзей, ни подруг, ни родственников. Максим тоже не хотел никакой пышности, его безумно огорчало, что с бабушкой они так и не помирились и она демонстративно уехала жить на дачу, а жену своего внука, что называется, "в упор не видела", хотя при каждом удобном случае подчеркивала, что опять в её доме появился "человек не нашего круга".
      Марианна бросила работу, и когда Максим был на службе, просто валялась на кровати слушая музыку или раскладывала бесконечные пасьянсы, смотрела по телевизору все сериалы подряд, а когда он был свободен, то все продолжалось как и до свадьбы - магазины, кафе, бары, дискотеки.
      Но и появилось нечто новое. Она стала требовать денег все больше и больше, ни с кем, кроме Александра Николаевича не общалась, смотрела сквозь мужа как сквозь стенку, а Елена частенько ловила на себе её взгляд, полный ненависти. Ну, может быть, и не откровенной ненависти, но какой-то тяжелой неприязни. Впрочем, отношения свекрови и невестки редко складываются идеально.
      - Мне кажется, - сказала как-то Елена мужу в один из тех редких вечеров, когда они остались дома вдвоем, - Маша ревнует меня к Максиму. Смотрит на меня, будто я что-то у неё собираюсь украсть или уже краду...
      Александр Николаевич скептически хмыкнул:
      - Ревнует? С чего? Она с Максимом проводит практически все время, если он не на работе. Мы с тобой его почти не видим...
      - Нет, тут что-то не так. Иногда мне становится в её присутствии не по себе.
      - Ты, наверное, переутомилась, дорогая, - заметил муж, разворачивая газету. - Мари, конечно, взбалмошная девочка, но добрая. И Максима она, кажется, любит. По-моему, тут все дело в прописке. Она ведь живет здесь на птичьих правах, ей обидно.
      - Но ты же знаешь, моя мама...
      - Я знаю, что твоя мать очень хотела бы руководить всеми в этом доме, - сухим и жестким голосом отчеканил Александр Николаевич, раздраженно отбрасывая газету. - Не получается со мной - она отыгрывается на Марианне. Моей дорогой теще, между прочим, довольно трудно угодить. Даже я ей не по вкусу, хотя, кажется, не милиционер и даже получил неплохое воспитание...
      Елена промолчала. Любая попытка поговорить с мужем "по душам" оборачивалась намеками на невыносимый, деспотический характер её матери и на то, что Александр Николаевич прямо-таки осчастливил Елену, женившись на ней - немолодой уже женщине со взрослым сыном. Сначала она обижалась, даже плакала, а потом как-то привыкла, сказав себе, что Санечка, конечно же, ревнует её и к сыну, и к матери. Значит, нужно быть ещё большим дипломатом и искусно лавировать между ним, невесткой, матерью и любимым сыном, чтобы в доме были мир и покой. Но как же она иногда уставала от этого бесконечного "лавирования" - куда больше, чем от своей напряженной работы.
      События, между тем, разворачивались стремительно и совсем не в том направлении, какое было бы оптимальным. Однажды, к концу смены, Марианна зашла к Максиму на работу. Эти сутки дежурства для Максима выдались особенно тяжелыми и он мечтал только об одном: прийти домой и лечь спать. Но Мари решительно прошла в дежурку, грациозно опустилась на стул, закинула ногу за ногу, вытащила сигаретку, закурила и пуская дым к потолку, не замечая усталости и удрученного состояния мужа, сказала:
      - Сегодня на Горбушке в ДК классная тусовка, закругляйся, поймаем тачку и поехали.
      - Машенька, я сегодня очень устал, мне бы поспать хоть часочек, а там дым коромыслом, музыка грохочет... Ну пожалуйста, давай хоть сегодня домой поедем, у меня просто нет сил.
      - Во-первых, я тебя сто раз просила не называть меня этим пошлым именем. Во-вторых, что ты за мужик такой, если после твоей не пыльной работенки ещё и спать надо. В-третьих, если ты со мной не поедешь, то уж не обессудь, я поеду одна и найду там себе кавалера покруче тебя.
      - Хорошо - голос у Максима вдруг стал ровный и спокойный - поезжай. Но, во-первых, денег я тебе на твои увеселения больше не дам. Во-вторых, не тебе судить о моей работе. В-третьих, работаю и деньги зарабатываю, все-таки, я, и отдыхать мне тоже иногда надо, а вот от чего ты только и делаешь, что отдыхаешь? Чем это ты так себя утомила?
      Марианна молча сорвалась со стула, вылетела в коридор, с силой шарахнув дверью в дежурке. Одновременно, выше этажом, где размещался кабинет хозяина конторы, тоже шарахнули дверью и чьи то каблучки дробно застучали по лестнице. Плавно покачивая бедрами и гордо вздернув голову, Марианна вышла на лестничную площадку, где её чуть не сшибла с ног какая-то женщина, спустившаяся по лестнице сверху. Марианна уже собралась как следует обложить нахалку, но что то заставило её вовремя прикусить язык.
      Налетевшая на неё женщина была чуть старше её, одного с ней роста, с длинными, почти до талии каштановыми волосами и удивительными зелеными как у кошки раскосыми глазами. Она была не только очень красива, в ней чувствовалась скрытая сила, властность, умение повелевать, заставляющая всех окружающих говорить шепотом и ходить на цыпочках. Она явно была в ярости и из глаз её сыпались зеленые молнии. Но Марианна спокойно выдержала её взгляд и та начала потихоньку успокаиваться, пылающие щеки приобрели нормальную окраску нежного румянца, зеленые искры погасли, а на лице появилось надменное и немного удивленное выражение.
      - Ты кто такая? Что на дороге стоишь?
      - К мужу приходила, он здесь охранником работает - своим обычным тихим голосом ответила Марианна.
      Женщина посмотрела более заинтересованно, ей явно понравился её голос.
      - К мужу, значит. Тебя звать-то как?
      - Марианна.
      - А меня Ирина, но все меня зовут Императрица, ты тоже можешь меня так звать. А чего приходила?
      Она не без удовольствия разглядывала дискотечный наряд Марианны красные кожаные шорты в обтяжку, черные колготки, черный короткий свитерок, больше похожий на рыболовную сеть, надетый на красное боди, и яркий красно-черный платочек на шее.
      - Что, повеселиться собралась, а он продинамил?
      - Хочет ехать домой спать. Не со мной, просто спать - уточнила Марианна.
      - Ха! Все мужья - дерьмо. Да и вообще все мужики. Мой меня тоже послал. Работать ему нужно. Зачем тогда, старый козел, на молодой женился? Ну и что думаешь теперь делать?
      - Не знаю. Надо бы завалиться куда-нибудь, да денег нет - она прямо посмотрела Императрице в лицо.
      Та усмехнулась.
      - Ну, у меня этого добра с избытком, денег дает сколько надо, одно условие - никаких мужиков что бы рядом не было, а так делай что хочешь. Может составишь мне компанию? Пошли в мою машину.
      И она двинулась к выходу даже не оглянувшись, уверенная, что девушка идет за ней. И Марианна пошла, чувствуя, что наступает новый поворот в её жизни.
      Повеселились они в ту ночь славно, побывав чуть ли ни в десятке злачных мест. Императрица была явно довольна, новоприобретенная подруга ей нравилась - тихий голос, пьет не пьянея, танцует без устали, не задает никаких вопросов, покорна, но без подобострастия, знает свое место, но гордости не теряет. Именно такого человека ей всегда не хватало рядом.
      Уже рассветало, когда они вышли из очередного кабака, уселись в роскошный "Порше" Императрицы, где её ждал шофер, он же телохранитель, пожилой молчаливый громила и буквально растеклись по сиденьям.
      - Давай домой - скомандовала хозяйка - поехали ко мне, посмотришь как люди живут, а к мужу тебя потом отвезут.
      Марианна промолчала. Машина мчалась по пустынной в этот час Москве, вскоре они выехали за кольцевую дорогу, буквально через десять минут свернули на какой то проселок, потом ещё раз и оказались перед могучими воротами. При этом асфальт тоже кончился, хотя дорога уходила дальше. Шофер гуднул, тихо зажужжала маленькая телекамера над воротами, они распахнулись и машина въехала на территорию, окруженную каменным забором трехметровой высоты. Проехав по аллее, обсаженной с двух сторон старыми разросшимися туями, машина, наконец, остановилась под козырьком высокого крыльца. Дамы вышли и машина, с тихим шелестом, уехала. Они поднялись по ступенькам, уставленными кадками с диковинными растениями, огромные стеклянные створки сразу распахнулись, как будто их поджидали.
      За дверью оказался ещё один пожилой громила, колючими проницательными глазами внимательно оглядев Марианну, запер за ними дверь и тут же молча удалился.
      - Люблю молчунов - сказала Императрица и усмехнулась - специально ведь вокруг меня одних уродов и старперов держит. А с другой стороны, боится значит ценит. А тебя твой ценит?
      - Раньше вроде ценил, а теперь не знаю.
      По широкой деревянной лестнице они поднялись на второй этаж, прошли по просторному коридору и вошли в просторную комнату, уставленную необъятными мягкими диванами с множеством ярких подушечек и думочек. Перед каждым диваном располагался столик с причудливо изогнутыми ножками, на котором стояли вазы с живыми цветами.
      - Моя гостиная - сказала Императрица, опускаясь на один из диванов, располагайся. Чаю хочешь? Хотя лучше сначала в ванну, потом чай с травками и спать.
      Она встала, подошла к мебельной стенке с множеством зеркальных дверок, занимавшей весь торец комнаты, открыла один из шкафов и оказалось, что это дверь в спальню. Пройдя её насквозь, она открыла ещё одну дверь, там была гардеробная с множеством шкафов и огромным трюмо и, наконец, открыла дверь в ещё одно помещение, которое оказалось ванной.
      Подобную роскошь Марианна видела только в кино, в фильмах про арабских шейхов. Посередине большой комнаты, в которой могла поместиться почти вся квартира Максима, была утоплена в пол даже и не ванная, а маленький бассейн. Пол и стены были выложены темно-синей плиткой, имитирующей лазурит, стояло несколько кресел и несколько этажерочек на колесиках. Чаша бассейна, кожа кресел и полочки этажерок были темно-зеленого цвета, кругом свисали и стояли на полу растения с пышной зеленью и нельзя было сразу определить - настоящие они или искусственные; здесь и там поблескивали золотыми искрами краны, крючочки, каркасы мебели, обрамление большого зеркала, вделанного в стену, мягкий свет лился из бра в виде раковин и из невидимых светильников на потолке, и все это зелено-синие великолепие оживляло множество раковин самых экзотических форм и расцветок лежащих вокруг в хорошо продуманном беспорядке. Но больше всего Марианну поразило то, что бассейн упирался в стеклянную стену, за которой был небольшой пруд. Одна из створок этой стены была открыта и из неё дуло утренней свежестью, чувствовался запах воды и каких то цветов.
      Императрица сидела в кресле и с явным удовольствием наблюдала за произведенным эффектом.
      - Раздевайся, поплаваем - сказала она.
      Чувствуя на себе пристальный взгляд хозяйки этого великолепия, Марианна стала медленно раздеваться, а та включила тихую музыку, пододвинула к краю бассейна одну из этажерочек, на которой лежали стопками полотенца. Раздевшись, Марианна вошла в воду. Императрица тоже быстро скинула с себя одежду и вошла в бассейн.
      Как две русалки они резвились, расплескивая вокруг целые фонтаны брызг и весело хохоча. Наконец, дамы вышли из воды, накинули на себя роскошные купальные халаты и Императрица повела Марианну в спальню.
      Подойдя к кровати, она сбросила на пол халат, улеглась обнаженная прямо на шелковое покрывало, подперев голову рукой, и в упор молча стала смотреть на Марианну. Та тоже молчала, стояла спокойно, не отводила взгляд, как будто ждала дальнейших указаний.
      Наконец, Императрица громко зевнула, встала, прошла в гардеробную и вышла оттуда уже в ночной рубашке. Правда, рубашкой это можно было назвать условно, скорее казалось, что тело молодой женщины местами прикрывали совершенно прозрачные кусочки ткани. В руках она несла постельное белье, теплый плед и ночную сорочку.
      - Держи, оденься и иди спать в гостиную. Утром, если проснешься раньше, не вздумай меня будить, твой туалет и ванная по коридору направо, если приспичит. Когда я проснусь, позову, позавтракаем, потом шофер отвезет тебя.
      Марианна постелила на одном из диванов и провалилась в сон без сновидений в тот же миг, как только коснулась подушки.
      Утром, скорее уже днем, она проснулась от голоса Императрицы, звавшей её. Она вошла в спальню и остановилась в дверях.
      - Ну и дрыхнешь же ты. Никак тебя не докричусь, ворчливо сказала Императрица. Залезай сюда, сейчас завтракать будем.
      Она нажала на кнопку у кровати, через минуту открылась дверь и заглянула горничная.
      - Завтрак. На двоих - отрывисто скомандовала Императрица и та мгновенно скрылась.
      Марианна села на кровати поджав о себя ноги и облокотившись на подушки поодаль от хозяйки, благо размеры ложа вполне позволяли это и постаралась незаметно сквозь ресницы рассмотреть женщину, с которой так неожиданно её столкнула жизнь.
      Теперь, при дневном свете, без макияжа и после бурно проведенной ночи, было видно, что она, как минимум, лет на десять - пятнадцать старше и что при наличии самых лучших массажисток, косметичек и прочее, жизнь она ведет буйную и отнюдь не праведную. Но что было совершенно бесспорно, это то, что она была до сих пор очень красива.
      Вошла горничная, катя перед собой столик с едой, комната сразу наполнилась ароматом прекрасного кофе и свежевыпеченного хлеба. Горничная привычным движением поставила поднос на кровать между женщинами, на него водрузила чашки, кофейник, корзиночку с рогаликами, вазочки с джемом и маслом и быстро вышла. За все время в комнате не было произнесено ни слова, а лицо горничной было бесстрастно как маска.
      - Налей - скомандовала Императрица.
      Марианна налила в чашечку дымящейся ароматный кофе и подала.
      - На меня не смотри, ешь, - руки у Императрицы заметно дрожали и она жадно не отрываясь стала пить. Поставила пустую чашку рядом с собой прямо на простыню и взяла сигарету из вычурного ларчика, стоявшего возле кровати. Щелкнула изысканной и явно дорогой зажигалкой, жадно затянулась и закрыла глаза.
      Марианна не торопясь налила себе кофе, взяла рогалик, разрезала его пополам, густо намазала маслом и джемом, снова сложила половинки и начала аппетитно есть.
      Императрица открыла глаза и с любопытством стала смотреть на нее. Потом вдруг неожиданно хрипло засмеялась и смяла сигарету в пепельнице.
      - Глядя на тебя и сама есть захочешь, сделай мне так же и налей ещё кофе. Ты, я смотрю, девочка без комплексов, это хорошо, это я люблю, сама такая, потому может и живу сейчас вот так - и она широко повела рукой, словно приглашая полюбоваться спальней.
      Полюбоваться действительно было чем. Огромная комната была выдержана в перламутровых тонах, на темном лакированном полу лежал пушистый ковер в розовато-лиловых, кремовых и сапфировых тонах, роскошно контрастирующий с шелковыми занавесками на окнах и таким же балдахином над поистине царской постелью. Всюду стояли карликовые японские деревья, а одна из стен представляла собой огромное - от пола до потолка - зеркало, где отражалась комната и красивый вид за окном.
      - Нравится? - лениво спросила Импертрица. - Три раза переделывали, пока меня все устроило... более или менее. Камин нужно новый устроить, антикварный. Этот новодел только для торгашек с рынка годится.
      Марианна взглянула на камин, находившийся в ногах постели: белый мрамор, затейливая решетка перед очагом, многочисленные загадочные предметы... На её взгляд, невероятно красиво, лучшего и желать не приходится. Но может быть, она ничего не понимает в искусстве обставлять комнаты?
      - Что дома скажешь, где была? - вывел её из оцепенения хрипловатый голос новой подруги.
      - Ничего не скажу, - пожала плечами Марианна. - Никогда ничего не объясняю. Никому.
      - А как же муж?
      - Бесится, а мне плевать. И на его мать тоже, пусть хоть вся злостью изойдет.
      - Ну ты совсем молодец. Тут могу тебе только позавидовать. За все это - тут она снова повела рукой - платить надо, в том числе и полным отчетом.
      - Мне платить не надо. Да и не за что. Вся квартира - в два раза меньше этой комнаты, а нас там пятеро. Что же мне, в ножки им кланяться за это убожество?
      - Ну и прекрасно. Понравилось у меня?
      - Очень.
      - Ну что ж. Кажется мы с тобой подружимся. Ты мне подходишь. Оставь свой телефон, позвоню, заеду за тобой.
      В машине по дороге домой, Марианна сидела с закрытыми глазами и вспоминала сине-зеленую ванную, представляя себя в ней хозяйкой. А рядом её единственный любимый человек. Вот они вдвоем на этой огромной кровати, она подает ему кофе, привезенный молчаливой горничной, готовит для него тосты, а потом салфеткой вытирает его роскошные усы. Когда машина остановилась возле подъезда её дома и пришлось расстаться с мечтами и окунуться в реальность, Марианна чуть не застонала в голос от разочарования и неудовлетворенности. Она прошла в свою комнату, не удостоив мужа и свекровь даже взглядом, плюхнулась на диван, надела наушники и отгородилась любимой музыкой от окружающего мира.
      Императрица позвонила ей через пару дней, подъехала к дому и когда Марианна села к ней в машину критически осмотрела её с ног до головы и скомандовала шоферу:
      - В Манежный. Сейчас заедем кое-куда, приоденем тебя немножко, а то с тобой в приличном месте и показаться стыдно будет.
      Марианна сначала чуть-чуть обиделась: не так уж плохо она была одета. Почему же с ней будет стыдно показаться? Но совсем скоро она поняла, что вступает в другой мир, в мир, где её лучшие наряды годятся только для того, чтобы вытирать ими пыль или мыть полы.
      Марианнна даже не представляла себе, что продавщицы в магазине могут быть так любезны, что сам процесс покупки может длиться несколько часов, причем ни капельки не наскучить. Развалившись в удобном, глубоком кресле перед примерочной и потягивая из высокого стакана какой-то прозрачный напиток со льдом, Императрица привычно командовала:
      - А теперь поищите что-нибудь посексуальнее, но не пошлое. Что вы принесли? В этом только на богомолье ходить! Я же просила сек-су-аль-ное! Это?!! Милая, вы с ума сошли, мы же не в бордель поедем и на панель, тем более, не пойдем. Если сами не можете ничего предложить, позовите старшего. Ну, вот это ещё куда ни шло. Мари, примерь!
      Марианна примеряла, ей все казалось великолепным, но Императрица брезгливо морщила нос и не угомонилась, пока не перевернула весь бутик, выбрав, наконец, два платья: лиловое, из тончайшей кожи и кружевное черное на алой подкладке.
      - Ну вот, - удовлетворенно сказала она, - для первого раза сойдет. Сейчас к этому подберут туфли - и вперед.
      Марианна даже представить себе не могла, сколько стоит все это великолепие. Она случайно заметила цену на каком-то шарфике, попавшем ей под руку, и увидела, что выражается она трехзначным числом. У неё закружилась голова и она запретила себе даже думать о деньгах. Таких сумм никто из её прежних знакомых никогда в жизни в руках не держал.
      После похода в магазин все понеслось, как в прошлый раз, и снова на рассвете они оказались в уже знакомой роскошной спальне.
      - Хорошо гульнули, - сказала Императрица, разваливаясь на диване, пить хочется. Там на столике должен стоять термос, налей.
      Марианна подошла к столику в углу, налила в чашку душистый напиток из каких-то трав и осторожно понесла к дивану, стараясь не испачкать платье.
      - А ты разденься, проще будет, - лениво посоветовала ей Императрица. Да и жарко тут, топят, как сумасшедшие.
      Марианна подчинилась. Императрица окинула её критическим взглядом:
      - Одну ошибку сделали: о белье забыли. Эти твои тряпочки - только в огороде работать. Ладно, сейчас из моего подберем, фигурки-то у нас с тобой одинаковые.
      Она легко соскользнула с дивана и скрылась в гардеробной. Через несколько минут вынесла оттуда целый ворох белья, причем с большинства вещей ещё даже не были сняты этикетки.
      - Сейчас устроим примерку.
      Но примерка обернулась совсем другим занятием...
      ......................................................................
      Какое-то время Марианна была почти счастлива. Счастлива потому, что вела ту жизнь, о которой всегда мечтала - максимум комфорта, красивых вещей, веселая, разгульная жизнь... Ах, если бы ещё при этом не надо было время от времени возвращаться домой! Но и это поправимо: постоянно вращаясь среди богатых мужчин, можно будет подцепить на крючок подходящего, а новая подруга твердо обещала об этом позаботиться. И за все это минимум работы: всего-то навсего ублажать и во всем подыгрывать Императрице.
      А почти счастлива - потому, что она теперь не могла быть вдвоем с любимым человеком. Именно вдвоем, ведь виделись они почти каждый день, но какая это была мука! Если раньше его отстраненный, хоть и доброжелательный тон, поведение почти постороннего человека компенсировались их интимными встречами, то сейчас, вынужденная подстраиваться под распорядок жизни своей любовницы и покровительницы, она уже не принадлежала себе, а значит и ему.
      Как-то, лежа рядом с Императрицей, она представила себе, что Он рядом, что это Он её ласкает... Из этого блаженного состояния её вывел резкий голос любовницы:
      - Чего стонешь? Мужика себе вообразила?
      От точного попадания в её грезым у Марианны замерло сердце. Она осторожно перевела дыхание, открыла глаза и пристально посмотрела на Императрицу, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой.
      - Да не молчи, - уже миролюбиво сказала та, - лучше расскаже про него, страсть как люблю такие разговоры. У самой нет, так хоть послушаю. Давай-давай, тут все свои.
      И Марианна заговорила. Увлекшись, она уже не выбирала слов, и мало-помалу рассказала практически все. Всю непростую и неординарную историю их любви.
      Они познакомились несколько лет тому назад, на одном из входивших тогда в моду конкурсов красоты. Роман их закрутился стремительно и бурно, как торнадо. Но Александр Николаевич довольно быстро охладел, а Марианна, на свою беду, влюбилась в него без памяти, преследовала, звонила, подкарауливала у подъезда и вообще стала серьезно осложнять жизнь. Печальный конец не заставил себя ждать. Застав неверного любовника с другой, Марианна у него на глазах выпила какой-то кислоты.
      Дальше - "скорая" и почти полгода больницы. Жизнь красавице спасли, но из-за полностью сожженной гортани пришлось вставить фистулу и ходить только с закрытым горлом. Но тихий, вкрадчивый голос придал ей какой-то особый шарм.
      Побоявшись огласки - а Марианна с её неуравновешенной психикой могла выкинуть любой номер, - Александр Николаевич встречи с ней не прекратил, но сумел сделать так, что возлюбленная подчинялась ему слепо и безоговорочно. Их роман стал лишь фоном для его дальнейших бесчисленных похождений. Тем дороже для Марианны стали редкие интимные встречи, которыми её время от времени дарил "повелитель". Ему удалось и жениться, и познакомить любовницу со своим пасынком. В общем, по жердочке над пропастью пройти и свою выгоду соблюсти...
      Конечно, всех подробностей Марианна не рассказывала, но и так было ясно, что влюблена она в своего "господина и повелителя" по-прежнему смертельно. И помани он пальцем...
      Императрица лежала, подперев голову рукой, и внимательно слушала, раздувая тонкие ноздри. То ли возбудилась, то ли гневалась.
      - И он правда так хорош, как ты расписываешь? - вдруг резко спросила она. - Любишь его? А что со мной тут делаешь, дрянь?
      Марианна словно очнулась и поняла, что может все погубить своими мечтами.
      - Мне очень хорошо с тобой, правда, хорошо, а с ним было по-другому, тихо произнесла она, стараясь быть как можно более убедительной. - Я понимаю, что ты сейчас обо мне думаешь, но это не так. Да, мне нравится твой дом, твой образ жизни, твои подарки, но... Но главное то, что я преклоняюсь перед тобой, хочу хоть чему-то у тебя научиться. Такой, как ты, мне, конечно, не стать, но хотя бы побыть в твоей свите... В любом случае, ты мне очень нужна, и ты сама это понимаешь.
      Императрица усмехнулась и привлекла её к себе. Марианна поняла, что на сей раз гроза миновала. Но урок усвоила и больше не позволяла себе забываться в грезах подле любовницы.
      Однажды, когда они уже завтракали, как всегда поставив поднос между собой на кровати, под окном зашуршала машина, захлопали двери, раздались громкие голоса. Марианна удивленно подняла глаза на Императрицу. Та замерла, не донеся тарталетку, которую в этот момент держала в руке, до рта. На секунду в её глазах мелькнул испуг, она быстро окинула взглядом комнату, успокоилась и продолжала спокойно есть. Через минуту дверь в спальню по-хозяйски распахнулась и на пороге оказался сам Босс.
      Марианна, которая никогда его до этого не видела, была просто поражена. Она много слышала о богатстве и могуществе этого человека, пыталась себе его представить и ей казалось, что муж Императрицы - это грузный человек, исполинского роста с массивным, волевым лицом, холодными голубыми глазами и пышной, седой шевелюрой. А сейчас перед ней стоял тщедушного вида, низенький, доходящий своей красавице-жене чуть ли не до плеча, пожилой, лысоватый, с длинным носом человечек.
      - Обезьяна! - хмыкнула про себя Марианна. - Из цирка сбежала макака.
      Но эта "макака" окинула её таким взглядом, что у неё все сжалось внутри, а веселье мгновенно испарилось. В его маленьких черных глазках было столько ледяного холода, они буквально пронизывали её насквозь и она поняла, что такому человеку дорогу лучше не перебегать. И что богатство и могущество накладывает свой отпечаток на любую внешность.
      - Завтракаете, пичужки? - сказал он скрипучим голосом, опускаясь в одно из кресел. - Примете меня в компанию? Всю ночь не спал, маковой росинки во рту не было.
      Императрица, оставшаяся при появлении супруга абсолютно невозмутимой, нажала на кнопку звонка.
      - Тебе тосты или что-нибудь посолиднее?
      - Нет, мне только кофе, ну может рогалик или лучше печенье. Если есть "Берлинское", пусть принесут.
      В дверь просунулась голова горничной, понимающей все с полуслова, даже с полувзгляда.
      - Кофе, рогалик, "Берлинское" - тихо скомандовала Императрица.
      - Так это и есть твоя новая подружка? - продолжал скрипеть Босс. - А как зовут подружку?
      - Марианна, - ответила та тише обычного
      - Замужем?
      - Да, муж в твоей конторе работает охранником, - чувствуя замешательство подруги перехватила нить разговора Императрица.
      - И что он говорит, когда ты домой не возвращаешься?
      Босс явно игнорировал свою супругу и предпочитал обращаться непосредственно к Марианне.
      - Ругается, - ответила Марианна.
      - А ты чего?
      - А я молчу. Он от этого ещё больше бесится, но мне плевать.
      - Все вы бабы такие стервы, вам только одно от мужиков надо - деньги.
      - Не цепляйся к ней - миролюбиво заметила Императрица. - Какие у её охранника могут быть деньги? Смешно даже. Посмотри, какая красавица пропадает. Найди ей лучше мужа, такого же хорошего как ты, папочка. Клянусь, она достойна лучшего, чем просто охранник, даже в твоей фирме.
      Мир был восстановлен. Горничная вкатила столик с завтраком для хозяина. Вместо маленьких кофейных чашек из которых пили дамы, ему подали большую кружку. Он сразу оживился и стал громко чавкая поглощать все принесенное. О Марианне он, казалось, забыл, во всяком случае, ни разу больше не посмотрел в её сторону. Впрочем, он и жене уделял не слишком много внимания, и только когда закончил завтрак бросил ей сухо:
      - Сегодня вечером изволь быть дома. Приду.
      Когда он вышел из комнаты, Императрица облегченно вздохнула и витиевато выругалась. Марианна с испугом глянула на нее: что-то не так?
      - Ты тут не при чем, - усмехнулась Императрица, поймав этот взгляд. Просто мне предстоит очередная барщина, а я это терпеть не могу. Хорошо хоть, у него до меня руки редко доходят. В общем, жить можно. Давай, собирайся домой, а мне теперь нужно готовиться: массаж, тонизирующие таблетки, успокоительные... Иначе не выдержать. На днях увидимся.
      Она кинула Марианне её халат и добавила с циничным смешком:
      - Зато после этого денег будет - завались. Папочка у меня, конечно, не подарок, но хотя бы не жмот.
      Марианна снова испугалась:
      - А ты не боишься говорить об этом вслух? - прошептала она. - Вдруг, кто-нибудь донесет...
      Императрица повалилась на кровать и залилась хохотом:
      - Донесет? О чем? О том, что я его только терплю? Так он сам это знает. Ты просто дурочка, Мари! Чем хуже к мужикам относишься, тем дороже они тебя ценят. Конечно, на рожон лезть не надо, но и коврик из себя изображать ни к чему. Я женщина дорогая, на меня нужно много денег тратить! А что дешево достается - дешево и ценится. Много тебе твой возлюбленный, за которым ты, точно собачонка, бегала, подарков делал?
      Марианна поджала губы, сверкнула глазами и убежала в ванную: привести себя в порядок. Через минуту туда без стука вошла Императрица.
      - Злишься? Напрасно. Я тебя жизни учу, говорила же, что хочешь быть на меня похожей. Ну, перестань, я же не со зла. Иди сюда, помогу тебе одеться...
      Впрочем, оделась Марианна не скоро: примирение состоялось прямо в ванной, в душистой пене.
      При следующей их встрече Марианна вдруг спросила:
      - А твой муж не догадывается, зачем я здесь?
      - Может, и догадывается, не дурак, но ему - лишь бы мужиков поблизости не было, остальное он стерпит. Так что не волнуйся. Кстати, а как твой знойный красавец поживает? Может, познакомишь? Втроем нам веселее будет.
      - А охрана? Донесет твоему папику...
      - Это мои проблемы, не твои. А любовник - твой, тут я чиста. Так что все совпадает, не дрейфь, подруга. Вот повеселимся! Устрою тебе замечательную интимную встречу с твоим возлюбленным и ничего за это не потребую. Потом расскажешь... в подробностях. А выпить вместе с вами бокал шампанского - так что в этом плохого? Мы же общаемся с мужиками на всяких тусовках. Да, хочешь попробовать одну штуку? Новую. Тебе понравится.
      Марианна увидела в руках у подруги какую-то капсулу, похожую на крошечную космическую ракету.
      - Что это?
      - Я же обещала: сюрприз. Получишь такой кайф, какого сроду не ловила. Давай сюда руку.
      Марианна ещё колебалась, когда Императрица схватила её за руку и прижала капсулу к внутренней стороне локтевого сгиба. Чуть заметный укол заставил вздрогнуть, но в следующую минуту по телу разлилась необыкновенная истома, сменившаяся внезапным приливом сил. Марианне захотелось смеяться, петь и танцевать одновременно, она вскочила с кресла, подпрыгнула и повисла в воздухе, смеясь от наслаждения. Мир вокруг был необыкновенно ярок, прямо в комнате распускались невиданной красоты цветы с чудесным ароматом, а она все парила и пела - полным голосом, звучным и прекрасным...
      Императрица с жестоким любопытством наблюдала за своей подругой, распростертой в кресле. Глаза её были закрыты, губы шевелились, на них появилась смутная улыбка, руки и ноги чуть-чуть подергивались. Лицо не выражало абсолютно ничего, оно было безмятежным, как у фарфоровой куклы.
      - Действует, - прошептала Императрица. - Не обманули. Интересно, что она сейчас испытывает? Очнется - расскажет, тогда и я попробую. Говорят, что привыкания не происходит.
      Молодой женщине уже смертельно надоели все имевшиеся в её распоряжении развлечения, хотелось новизны, и вот теперь она испытывала на Марианне, какой-то наркотик, рекомендованный ей надежными людьми как незаменимое средство для получения эйфории. Только, кажется, доза великовата, можно будет ограничиться и половиной...
      Когда дверь в гостиную внезапно распахнулась, она вздрогнула. Появление мужа в этот момент её, мягко говоря, не обрадовало. И как же она не расслышала звука машины? Замечталась не к месту...
      - Развлекаешься, детка? - проскрипел супруг. - Странно, что дома, а не в своих излюбленных кабаках.
      - Чем ты недоволен? - холодно осведомилась она, незаметно засовывая использованную капсулу-шприц в сидение кресла. - Тем, что я дома, или тем, что развлекаюсь?
      - Я, как тебе известно, всем доволен... если ты не делаешь глупостей. Что с куколкой?
      Он кивнул в сторону Марианны.
      - Кайфует, - как можно более небрежно бросила Императрица.
      - А ты? Смотри, доиграешься до наркодиспансера...
      - Районного? - в притворном восторге ахнула Императрица. - Папик, ты и вправду засунешь меня туда? С воровками и проститутками? Вот класс! Там и мужское отделение есть...
      - Ну-ну, потише. Как что - сразу мужское. Опять ты за свое?
      - А ты меня брось. Найди непорочную. И дешевую.
      Босс цепко ухватил её за запястья и повернул руки ладонями вверх.
      - Пока ещё вроде не колешься, - констатировал он. - Что ты бесишься? Чего тебе надо?
      - Ты мне этого все равно дать не сможешь, - усмехнулась Императрица. Так что терпи... если хочешь.
      - Я-то потерплю. Но имей в виду...
      - Что? Ну, говори. Денег не будешь давать? Под замок посадишь? Убьешь? Ну, давай, убивай.
      - Дура! Да если бы я захотел...
      - Скажи лучше, если бы смог, - язвительно заметила Императрица. - У тебя же только со мной что-то получается, сам говорил.
      Внезапно лицо Босса исказилось и он рухнул на колени перед креслом жены:
      - Ириша! Ну, не мучай меня! Сколько лет я уже терплю твои выкрутасы. Есть в тебе сердце?
      - Нет! - сухо отрезала она. - Было, да все вышло. И не трогай меня. Вообще не трогай. Ты мне надоел.
      - На девочек переключилась?
      - Не твое дело! И встань, наконец, смотреть на тебя противно.
      - Что мне сделать для тебя?
      - Оставить в покое!
      - Ты знаешь, что это...
      - Невозможно, - устало закончила Императрица. - Черт с тобой, живи. Только убери от меня эту идиотскую охрану. Пусть хоть в комнаты не лезут. Стерегут дом, и все. Меня уже тошнит от их морд.
      - Тебе только один охранник нравится?
      - Какой еще? - искренне изумилась Императрица.
      - А муж этой цыпочки. Ты, небось, и с ней связалась, чтобы с ним видеться.
      Императрица расхохоталась, хотя в смехе её явно звучали истерические нотки.
      - Нет, ты неподражаем! Затащить в койку жену, чтобы получить мужа! Самому не смешно?
      - Нет. Я его уволю.
      - Да увольняй хоть всю обслугу, мне до лампочки. А в мои комнаты пусть никто не лезет. Тогда я, может быть, тебя прощу...
      Босс хотел обнять Императрицу, но та отстранилась с высокомерным видом:
      - Убери охрану, папик, тогда и поговорим. Завтра. Сделай, как я хочу, и приходи. А до этого...
      И она сделала не слишком пристойный жест.
      - Шлюха! - выдохнул Босс, став уж совершенно сине-зеленым.
      - Послезавтра! - мгновенно отреагировала его супруга. - Сутки штрафа за непристойное выражение.
      - Когда же я, наконец, от тебя освобожусь? - простонал тот, покорно направляясь к двери. - Любого другого на молекулы бы разъял в две секунды. А ты... Ладно, будь по-твоему. Но послезавтра...
      - Я свое слово держу, - надменно усмехнулась Императрица.
      Она подождала, пока за мужем закрылась дверь и принялась кружить по комнате в каком-то сумасшедшем танце. Выгорело! Получилось! Теперь в доме она может делать все, что угодно. А Марианна ей поможет. Еще два-три сеанса "кайфа" и эта маленькая потаскушка будет у неё из рук есть. И любовника своего сама приведет. А там... там видно будет.
      Глава двенадцатая.
      Весь тот день Милочка просидела в библиотеке, работая с невероятным азартом. Можно сказать, что сегодня она кончила, или почти кончила, труд всей своей жизни. Осталось придти домой, вставить бумагу в машинку и допечатать эпилог.
      "Хорошо Наташе, - подумала Милочка - у неё компьютер есть. Ничего, вот напечатают мой роман и я тоже компьютер куплю."
      Еще на последних курсах института она начала интересоваться этой темой - приход к власти Екатерины Великой, её первые годы правления. Ее притягивала эта женщина и она прочитала практически все, что было о ней написано и уже тогда, ещё совсем девчонкой, твердо решила, что напишет большой исторический роман, основанный на подлинных документах и фактах. Покажет эту великую женщину такой, какой она была на самом деле, а не Мессалину, "по недоразумению" занимавшую российский трон тридцать с лишним лет. Напишет так, чтобы все поняли, почему Екатерина была действительно великой.
      С тех пор прошло ровно десять лет. Все эти годы, чем бы Милочка ни занималась, где бы ни работала, она потихоньку собирала документы о той эпохе, врастала в нее, подолгу сидела в архивах, даже добилась командировки в Германию, где тоже все время просидела в архивах, в общем, посвящала этой теме все свое свободное время.
      Не последнюю роль в их отношениях с Павлом играло то, что он, в отличие от других, хоть и немногочисленных поклонников, серьезно отнесся к её увлечению и всячески поощрял её, а сейчас и помогал материально, что давало ей возможность целиком отдаться любимой работе. Огорчало только то, что поговорить об этом времени и о своей любимой царице она с ним не могла, Павел плохо знал историю, ей казалось, что ему будет скучно, что рассказывать ему, с её точки зрения, прописные истины, бестактно, что она может показать себя как бы выше его, она совсем не хотела огорчать его. А поговорить на эту тему очень хотелось, особенно сегодня, когда до завершения книги - рукой подать.
      Задумавшись, все ещё мысленно пребывая среди кринолинов и шлейфов, надушенных кавалеров и ангелоподобных пажей, Милочка спустилась в метро. На станцию пришли сразу два поезда с двух сторон, повалила густая толпа, её затолкали, закрутили.
      - Спящая красавица, что стоишь на дороге всем мешаешь? Обкурилась что ли? Хочешь домой провожу? - услышала она вдруг над собой гнусавый голос и кто-то бесцеремонно обнял её за талию, обдав густым запахом перегара и чеснока.
      Для любого человека такой резкий переход от изящного менуэта, в котором в данный момент мысленно Милочка раскланивалась с высоким брюнетом в красном камзоле, к нашей суровой действительности был бы чересчур, а для такого субтильного создания тем более. У неё закружилась голова и подкосились ноги, она вырвалась из объятий молодого, длинноволосого, увешанного металлическими побрякушками парня в черной коже, показавшегося ей в этот момент каким-то выходцем из преисподней, и почти упала на руки другого мужчины.
      - Пошел вон, щенок! Совсем распоясались, плебеи, - услышала она над собой разгневанный голос.
      - С вами все в порядке? - обратился он к ней.
      Милочка только помотала головой, пребывая ещё в полуобморочном состоянии.
      - Давайте отойдем в сторонку, а ещё лучше поднимемся наверх, здесь очень душно.
      Незнакомец крепко взял её под руку и повлек к выходу. На эскалаторе она встала на две ступеньки выше и, оглянувшись на своего спасителя, оказалась лицом к лицу с усатым брюнетом интеллигентного вида. Выйдя на улицу, он уверенно повел её в ближайшее кафе, благо их сейчас полно, как в любой западной столице, сажая за столик, галантно отодвинул стул и протянул меню.
      - Не хотите ли что-нибудь заказать? Или просто чашечку кофе с пирожным? Я бы рекомендовал вам глоточек коньяка, чтобы окончательно придти в себя.
      Дальше все было как в сказке. Новый знакомый, представившийся Аликом, оказался художником-фотографом. В завязавшейся беседе он показал такую эрудицию, так неподдельно заинтересовался рассказами Милочки о Екатерине, что она и не заметила, как пролетело часа два за кофе с коньяком, пирожными и удивительно приятными разговорами. Потом он проводил её домой ("Чтобы никто опять не напугал такого ангела как вы", - объяснил он), взял её телефон ("Чтобы узнать, как вы себя чувствуете, иначе места себе не найду от беспокойства"). В результате Милочка пришла домой совершенно ошарашенная, зачарованная и заинтригованная.
      Позже вечером он действительно ей позвонил узнать, как она, и опять они проговорили чуть ли не час. Алик пригласил её на выставку, где они на следующий день и встретились, потом гуляли по набережной, наперебой читая любимые стихи и обсуждая любимые литературные произведения, причем вкусы их удивительным образом совпадали. К концу встречи Алик предложил сделать её портрет, сказал, что готовит выставку своих фотографий, и что её лицо станет украшением всей экспозиции. Милочка была как пьяная, все казалось ей прекрасным и немного нереальным, вот только Павлу почему-то не хотелось говорить про нового знакомого.
      Себя Милочка успокаивала тем, что это - не роман, а просто дружба, что с Аликом ей хорошо и спокойно просто как с человеком. И ещё тем, что о любви они не говорили никогда. Комплименты - да, были, причем в избытке. Но если бы Алик вдруг заговорил о своих чувствах, стал бы на что-то претендовать - о, вот тогда бы Милочка быстро поставила его на место и прекратила всякие встречи и телефонные разговоры. Она иногда представляла себе, как это произойдет: Алик вдруг замолчит посередине какой-нибудь изысканной фразы, посмотрит на неё своими красивыми темными глазами и скажет:
      - Я больше так не могу. Давайте объяснимся...
      А она печально покачает головой и ответит:
      - Увы, я люблю другого и никогда ему не изменю. Мы можем быть только друзьями.
      Тут Алик зарыдает... то есть не зарыдает, а на его глаза навернутся слезы и он стиснет зубы от невыносимой душевной муки. Потом возьмет её руку в свои, почтительно поцелует и скажет:
      - Ваше желание для меня - закон. Позвольте мне только иногда видеть и слышать вас, иначе моя жизнь потеряет смысл.
      Милочка улыбнется и погладит его по щеке. И они снова будут беседовать о чем-нибудь благородном и возвышенном...
      Профессия неизбежно накладывает на человека свой отпечаток. И Милочка даже не отдавала себе отчета в том, что её грезы - плод слишком пылкого воображения. Даже если Алик и стал бы объясняться ей в любви, то наверняка не в таком романтически-сентиментальном стиле, да и кто сейчас вообще изъясняется такими фразами? Разве что герои бесконечных "мыльных опер". Но Милочка их не смотрела, поэтому такое сравнение ей даже в голову не могло прийти.
      Был момент, когда ей ужасно захотелось поделиться с кем-нибудь своей новой, замечательной дружбой. По сравнению с Аликом, все остальные мужчины выглядели, мягко говоря, бледно - в качестве спутников и собеседников, разумеется. Она уже почти было собралась рассказать кое-что Наташе, но... Вспомнила не в меру острый язычок Наташи, её вечное подшучивание над всеми и над собой. Вспомнила - и передумала. Пусть уж это будет её маленькой, красивой тайной. Ничего плохого ведь она не делает, правда?
      ......................................................................
      Все случилось так стремительно и неожиданно, что Милочка опомнилась только утром. Накануне вечером позвонил Алик и сказал, что хочет сделать её портрет, хочет посмотреть, наконец, как живут ангелы, говорил что-то еще, такое же приятное. В общем, напросился в гости. Павел был в этот вечер занят и, поколебавшись немного, она пригласила Алика "на чашку чая". В конце концов, они оба интеллигентные, воспитанные люди, ничего из ряда вон выходящего в таком визите не было.
      Алик появился с букетом цветов, церемонно поцеловал руку, но потом, к немалому смущению Милочки, вытащил из сумки не фотоаппарат (он появился много позже), а две бутылки хорошего коньяка, фрукты, печенье. Милочка знала, что к коньяку полагается кофе, а не чай, но настолько растерялась от неожиданного поворота событий, что забыла все правила хорошего тона: заварила все-таки чай и достала из серванта хрустальные бокалы, из которых обычно пьют вино. Позже она вспомнила, как удивленно приподнял брови Алик, когда эти бокалы появились на столе, и как в его глазах мелькнуло что-то неуловимое, но что именно, она так и не поняла...
      Сидя на разобранной постели, обнаженная, и вздрагивая от утренней прохлады, Милочка с трудом вспоминала прошедший вечер и ночь. Сначала все было очень чинно и даже, можно сказать, церемонно. А потом.. Наверное, сочетание коньяка со стихами, которые читались как и всегда в огромных количествах, оказалось для неё роковым и опьянела она очень быстро. Хотя, коньяк она до этого вообще практически никогда не пила, так, пару раз чуть-чуть пригубила: для неё это был слишком крепкий напиток. Так как же все это могло произойти? И что вообще произошло?
      Милочка поднялась, набросила халат и с тоской оглядела комнату. Разбросанные вещи, пустые бокалы, нетронутые чашки с чаем. Наполовину пустая бутылка из-под коньяка, вторая - опорожненная - валяется на полу. Постель сбита... Милочка сжала руками виски и застонала:
      - Боже мой! Что я наделала! Так мало знакома с человеком - и сразу в постель. Какая грязь! Как я буду смотреть в глаза Павлу? Что ему скажу? Надо срочно в душ. Господи! Да что же это такое? Все болит, будто палками меня избили, к груди притронуться невозможно... Нет, не душ, а ванну надо принять. Полежать в горячей воде, прийти в себя. Боже, как болит голова, с ума можно сойти!
      Но и горячая ванна с душистой пеной не принесла обычного наслаждения и покоя. Милочка лежала с закрытыми глазами, мысли бились у неё в голове, как надоедливые мухи, и она непроизвольно всхлипывала.
      "Что же теперь делать? Сказать Павлу "Прощай"? Но ведь я люблю его! Ничего не говорить, все скрыть? И потом всю жизнь ощущать эту вину перед ним? Да, а как же Алик? Ведь он, наверное, позвонит сейчас, попросит о новой встрече... И что я буду делать? Почему он ушел так рано, даже не попрощался? Может, срочная работа? Да что я, господи! Нельзя же любить двоих сразу! Или... можно?"
      Милочка застонала сквозь стиснутые зубы.
      "Нет, я конечно же люблю Павла, а Алик... Что - Алик? Он мне даже в любви не объяснялся, просто... Но ведь ночью все казалось другим!"
      Милочка вспомнила некоторые эпизоды минувшей ночи, покраснела и снова непроизвольно застонала.
      "Какая же я, оказывается, дрянь! Испорченная, развращенная дрянь! Сплошной туман в голове... Ведь когда он пришел, я и не думала ни о чем таком. Когда же я голову потеряла, как это могло произойти? Так хорошо разговаривали, пили коньяк... Никогда! Никогда больше эту мерзкую жидкость в рот не возьму! А потом я стала рассказывать про свою работу, про Екатерину... Или это позже было? Господи! Все в голове перемешалось..."
      Память услужливо подсунула ей ещё один эпизод, точно кадр из фильма. Милочка увидела себя со стороны и резко поднялась на ноги, так что чуть не потеряла равновесия.
      "Не хватало ещё упасть и расшибиться! Хватит хныкать! Душу никакой пеной не очистишь, хоть целый день отмывайся!"
      Милочка вылезла из ванны, насухо вытерлась большим махровым полотенцем и решительно направилась в комнату. Надела чистое белье, домашние легинсы и хотела было натянуть старую рубашку Павла, которую любила носить. Но когда взяла её в руки, разрыдалась и уткнулась в тонкую ткань лицом.
      Потом аккуратно положила рубашку на кресло и вынула из шкафа блузку. Решительным движением сдернула с кровати простыню и стала сдирать наволочки с подушек и вытряхивать одеяло из пододеяльника с таким остервенением, будто постельное белье было в чем-то перед ней виновато, будто оно стало её сообщником минувшей ночью. Собрав все в охапку, она запихнула этот ком в стиральную машину, включила её и только когда агрегат заработал, немножко успокоилась. Ее взбудораженному мозгу представлялось, что так она очищает себя и свою память от прошлого.
      Потом Милочка вернулась в комнату и занялась уборкой. Оставшиеся печенье и фрукты она безжалостно отправила в мусорное ведро, вылила в унитаз оставшийся коньяк и несколько раз спустила воду, а бутылку тоже швырнула в мусорное ведро вместе с другой, опустошенной ночью. Застелила постель на тахте, отнесла в кухню бокалы и чашки и чуть ли не полчаса мыла их под струей горячей воды - такой горячей, что едва можно было терпеть. Но и этого ей показалось мало: она полила посуду специальной жидкостью и снова принялась её мыть, будто хотела сделать стерильной. Потом почти бегом отправилась на лестницу, опорожнила ведро в мусоропровод и вернулась к себе, чтобы ещё какое-то время отмывать теперь уже ведро. Наконец, квартира приобрела почти прежний вид.
      Милочка села перед маленьким туалетным столиком, взяла в руки щетку для волос, поднесла её к голове и внезапно замерла. Из зеркала на неё глядело совершенно незнакомое лицо: свалявшиеся белокурые волосы, черные круги под глазами, землистая кожа, опухшие губы...
      "Когда Бог хочет наказать человека, он лишает его разума, - подумала она. - Вот и я сошла с ума. Насколько наши отношения с Павлом были чище и естественнее, чем этот кошмар. Все, Алика надо забыть. Выбросить из жизни и все. Иначе я просто захлебнусь в этой грязи. Да и не мое это... Но Павел... Если я ему признаюсь, поймет ли он меня? Простит ли? Как можно простить то, что я натворила? За это убить - и то мало."
      На окно сели два голубя и заворковали, как будто была не осень, а разгар весны. Милочка оглянулась на этот звук и слезы снова полились из её глаз. Она вспомнила, как Наташа со своей обычной иронией называла их с Павлом "голубком и горлицей", и ей тогда это почему-то казалось обидным, хотя она и не подавала вида.
      "Так что же делать с Павлом? А может, не говорить ему ничего? Такое не повториться, никогда больше ничего подобного не произойдет, я всю жизнь буду искупать свою вину перед ним, буду идеальной женой... Надо пойти в церковь, помолиться, поставить свечку, покаяться..."
      Впервые за все утро Милочка почувствовала некоторое успокоение. Решение было найдено, единственное, пожалуй, приемлемое для неё сейчас решение. Она не без опаски взглянула в зеркало. Н-да, с таким лицом даже на улицу нельзя выходить, не то что в издательство ехать.
      "Надо позвонить, сказать, что заболела, перенести встречу. А сегодня можно все ещё раз просмотреть, чтобы текст был безупречным. К вечеру приду в норму, а там приедет Павел... Он поймет, что я плохо себя чувствую, устроит меня в кресле, укутает шалью, сделает чай... Милый, милый Павлик! Я почитаю ему что-нибудь из моей книги, расскажу про Екатерину - он так замечательно умеет слушать. Да, не знает он историю, ну и что? Я ведь вообще не интересуюсь его работой, а ему наверняка хочется со мной иногда и о себе поговорить, а не только обо мне. Эгоистка несчастная!"
      Размышляя, Милочка машинально перебирала бумаги на письменном столе. Папки с рукописью нигде не было. Странно, ведь не маленькая вещь, толстенная папка... В сумке папки не было, на столе не было, нигде. Милочка остановилась посредине комнаты и вдруг в её голове точно произошла яркая вспышка. Она вспомнила, как ночью сидела на тахте совершенно обнаженная, а Алик фотографировал её, делал один снимок за другим и при этом распинался о том, какая она, Милочка, красивая, необыкновенная, да какая умная, какая талантливая. И она растаяла, совершенно потеряла голову, захотела показать ему, что она вообще потрясающая женщина - такой роман написала.
      Милочка вспомнила, как она соскочила на пол, бросилась к столу, взяла в руки папку и начала хвастаться, что собрала совершенно уникальные материалы, что большинство из них вообще публикуется впервые, что это новый взгляд на историю, прямо открытие, что она обязательно получит за эту книгу международную премию... В общем, распустила хвост. И тут же она похолодела от ещё одного воспоминания: пока она хвасталась, Алик отложил в сторону фотоаппарат и как-то весь подобрался:
      - Неужели этого ещё никто не видел? - взволнованно спросил он.
      - Никто! - с радостной готовностью ответила она. - Никто абсолютно. Завтра понесу в издательство.
      - Но ведь это настоящая научная работа, правда? Значит, у тебя должен быть научный руководитель.
      - Он у меня был, когда я в аспирантуре училась, но он был уже старенький и несколько лет назад умер. Вот, а больше никто ничего о моей работе не знает.
      - Какая ты молодец! Уже и договор с издательством заключила, правда?
      Ей бы насторожиться и сказать: да, заключила, все в порядке. А она, дура набитая, идиотка, безмозглая, развратная тварь, блаженствовала от сознания своей талантливости и неповторимости и так и ляпнула:
      - Нет, есть только устная договоренность. Они возьмут рукопись, отдадут её на рецензию, а потом уже будем договариваться...
      - Не боишься, что зарубят?
      - Ни капельки, - хвастливо заявила она. - Все же знают, с кем я начинала работу. А потом у меня все документы приложены, они в отдельной папке лежат, вот тут, внутри большой, вместе с текстом романа.
      Алик взял со стола папку, взвесил её на руке и засмеялся. Да-да, она прекрасно помнит, что он засмеялся:
      - Ну и кирпичи ты таскаешь, хрупкий мой ангел!
      И положил папку на край стола. Дальше в памяти был полный и беспросветный провал, лишь брезжили кое-какие эпизоды, но они не имели к папке ровно никакого отношения. Милочка без сил опустилась в кресло и замерла, будучи не в состоянии до конца осознать весь ужас того, что произошло. Неужели Алик... Но это же... Это конец всему...
      Тут взгляд её упал на телефонный аппарат и она вскочила на ноги, точно подброшенная невидимой пружиной. Он же дал ей номер своего телефона! Она никогда ему не звонила, но он просто навязал ей этот номер, когда ещё не был в этой квартире, когда ещё они так прекрасно проводили время в интеллектуальных беседах и прогулках. Где же этот листок? Ах, да, она переписала его в записную книжку. На букву "А", потому что... Потому что, дура несчастная, не удосужилась узнать фамилию своего поклонника. Телефон, кажется, рабочий, придется просить Алика, хотя у него наверняка есть отчество, не мальчишка же! Ох, как все глупо, бездарно, пошло!
      Дрожащими руками Милочка стала набирать телефонный номер, два раза ошиблась, наконец, попала, куда нужно. На том конце провода почти сразу раздался знакомый голос, который просто невозможно было спутать ни с каким другим.
      - Алик? Алик, это Людмила, - сказала она задыхающимся голосом. - Ты ушел, не простившись...
      - Не хотел тебя будить, мой ангел. Ты так сладко спала.
      - Алик, моя папка с романом... Ты её не брал?
      - Я тебя не понимаю, - из его голоса сразу же испарился весь обычный сахар. - Какая папка? Какой роман?
      - Мой роман, моя работа про Екатерину Великую. Я вчера показывала её тебе, а теперь она исчезла... Алик, ты...
      - Я могу тебе посоветовать только меньше пить. Тогда и теряться ничего не будет.
      - Ты взял папку, Алик! Поэтому и ушел незаметно. Это... это подло!
      - Ну, знаешь, дорогая, ничего я у тебя не брал, даже наоборот, кое-что оставил. А подлецом меня ещё никто не называл, это ты, голубушка, забываешься. Не люблю хамства, поэтому боюсь, что на этом наши с тобой отношения исчерпаны. Будь здорова!
      - Верни мою работу! Ты не можешь...
      - Не могу, потому что возвращать нечего. А если ты намерена и впредь докучать мне всякими глупостями, то имей в виду: я опубликую твои прелестные фотографии в очень популярном журнале. С твоими данными как раз попадешь на обложку. Представляешь, в каждом киоске будет красоваться твоя прелестная фигурка на разобранной постели в чертовски сексуальной позе. На глянцевой бумаге, в цвете... Я ещё и заработаю на этом. Поняла, радость моя? И не звони больше, пожалеешь.
      В трубке послышались гудки отбоя. У Милочки потемнело в глазах, закружилась голова и она упала в обморок на пол, увлекая за собой телефонный аппарат...
      Когда она открыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему сжимает в руке телефонную трубку. Голова гудела, кажется, она сильно ушибла затылок, но это уже не имело никакого значения.
      "Вот и все, - как-то отрешенно подумала она. - Все. Это конец. Моя работа, моя любовь, моя репутация, моя жизнь - все прахом, я все испоганила. Что он сделает с моей рукописью? Опубликует под своим именем? Это невозможно, слишком много людей знает о том, над чем я работала... Господи! Он же говорил, что у него связи на телевидении и на киностудиях! Переделает роман в сценарий, поставит свою фамилию и я уже ничего не смогу доказать. Все, абсолютно все лежало в этой папке! А документы я по памяти не восстановлю... Ах, какая разница, восстановлю или не восстановлю, он все равно успеет раньше! Был бы компьютер... Был бы, был бы! А что я скажу Павлу? Как объясню пропажу рукописи? Сказать, что украли в метро, например, так он же всю Москву поднимет на ноги, будет искать. А потом всплывет правда... Нет, это невозможно, это немыслимо! И в издательстве придется объяснять... Нет, все быстро откроется и на меня будут пальцами показывать: вот, смотрите, та самая шлюха, которая привела в дом вора. Какие глупости лезут в голову, никто мне не поверит, никто не назовет этого человека вором, одна я буду во всем виновата, одна я буду наказана... Нет, жить я не хочу. Умру - и никто ничего не узнает. Да, я умру, все так просто, и не нужно лгать, молчать, мучиться... Умирать не страшно, если так жутко жить, совсем даже наоборот. Да, умереть, но как?"
      Милочка вскочила на ноги и в страшном возбуждении заметалась по квартире. Отравиться? Нечем. Повеситься? Да, может быть... Броситься из окна? Третий этаж, глупо, она только изуродует себя. Повеситься, да, конечно! Шелковый шнурок, которым она подпоясывает халат - как раз подойдет. Куда бы прикрепить петлю? Боже, все можно сделать куда проще! Нужно опустить руку в воду и перерезать вену. Она где-то читала, что так делают те, кто боится боли. Ну вот и прекрасно! Боли она не боится, но это уж будет наверняка. А то петля оборвется или гвоздь не выдержит... Решено!
      Милочка отправилась в ванную, закрыла слив и пустила воду. Пока тугая струя хлестала по белой эмали, наполняя ванну зеленоватой почему-то водой, Милочка взяла с полочки опасную бритву, которой пользовался Павел, опустила руку в воду, закрыла кран и решительно полоснула сталью по запястью. Вода постепенно стала окрашиваться в розовый цвет...
      "Теперь уж точно никто ничего не узнает", - прошла по самому краю сознания последняя мысль.
      ......................................................................
      Все это время Павел методично набирал номер Милочки, но телефон был глухо занят.
      - С кем она так долго беседует? - вслух подумал Павел. - Да ещё утром. На неё это так не похоже! Сказала, что к одиннадцати поедет в издательство, сейчас двенадцатый час, а она ещё дома...
      Наконец, ему надоело бесцельное занятие, он позвонил на телефонную станцию и попросил проверить телефон. Через несколько минут оператор раздраженно объяснила ему, в чем дело:
      - Трубку надо правильно класть! Никто не разговаривает, трубка плохо повешена. Вот и все!
      Милочка, конечно, могла плохо повесить трубку и уехать в издательство, не заметив этого. Но Павла охватило какое-то странное чувство близкой опасности. С ним так бывало, это ощущение его никогда не обманывало, а пару раз просто спасло жизнь, хотя говорить об этом он стеснялся. Мистика какая-то! Но внутреннему голосу, тем не менее, верил, поэтому развернул машину и отправился к Милочке в Сокольники.
      На звонок в дверь никто не откликнулся, тогда Павел открыл её своим ключом. В квартире было тихо и пусто, в комнате на полу валялся телефонный аппарат, из трубки неслись гудки отбоя. Павел водрузил аппарат и трубку на место и недоуменно огляделся по сторонам. Все в полном порядке, только на столе стоит пустая бутылка из-под коньяка. Что за фокусы?
      Павел огляделся и увидел свет под дверью ванной комнаты. Он рывком отворил дверь и в первую секунду даже зажмурился от ужаса. Милочка стояла на коленях перед ванной, руки её были опущены в ярко-розовую воду, голова лежала на краю ванны и белокурые локоны падали на мертвенно-бледное, безжизненное лицо. Потом он заметил на полу свою окровавленную бритву и вид этого предмета почему-то вернул ему самообладание. Он схватил Милочку на руки, отнес в комнату и туго перетянул её руку ниже локтя, чтобы остановить кровь...
      "Скорая" приехала удивительно быстро, возможно, потому, что Павел снова использовал служебное положение в личных целях и назвал свою прежнюю должность и место работы. Возможно, впрочем, это было простым совпадением.
      - Ситуация тяжелая, но не безнадежная, - заявил врач, осмотрев Милочку и отдав распоряжение везти её в печально известный "Склиф" - институт Склифосовского. - Еще десять минут и... Причины известны?
      - Ума не приложу, - ответил Павел. - Мы собирались пожениться, она только что закончила большую работу, можно сказать, труд жизни, была совершенно счастлива...
      - И по этому поводу напилась?
      Хоть Павел в ожидании "Скорой" и выбросил пустую бутылку, запах коньяка скрыть было невозможно.
      - Она никогда не пила. Полбокала шампанского по большим праздникам... Ничего не понимаю.
      - Все так говорят, - хмыкнул врач, заполняя медицинские документы. Приведем в чувство, разберемся.
      - Можно её в отдельную палату? Я заплачу...
      - Договаривайтесь на месте. Мое дело доставить, дальше я ничего не решаю...
      - Тогда я поеду с вами.
      - Не положено, - меланхолически отозвался врач, собирая бумаги.
      Павел вынул удостоверение и раскрыл его перед носом медика. Тот все так же невозмутимо пожал плечами и сказал:
      - Да ради бога, мне-то что?
      Через час Милочку поместили под капельницу в палату небольшой пригородной больницы. Руководил ею давний приятель Павла, некто Аркадий, человек порядочный и проверенный во многих испытаниях. Ни за что на свете Павел не допустил бы, чтобы его невеста попала в соответствующее отделение "Склифа" и её зарегистрировали бы как "личность, склонную к суициду". Воистину, не имей сто рублей... Впрочем, рубли тоже пригодились, равно как и мобильный телефон, по которому Павел "вызвонил" Аркадия и получил "добро". Больничка, правда, была так себе, но зато Павел мог быть стопроцентно уверен в том, что и уход за Милочкой будет соответствующий, и нуждаться она ни в чем не будет. Не был он уверен только в том, что она захочет его видеть и с ним говорить. Во всяком случае, пока он не разузнает, что заставило её сделать такой страшный шаг.
      Павел вышел из здания больницы, сел в машину, достал телефон и набрал номер:
      - Наташа? Андрей дома? Уже должен быть? Приедет, куда денется. А мне можно приехать? Буду через полчаса. Нет, ничего... То есть, да, конечно, случилось, нужно срочно поговорить и не по телефону. Милочка попала в больницу, Наташа, твои шутки совершенно неуместны. Хорошо, проехали и забыли. Еду.
      Он захлопнул крышечку телефона и рванул машину с места так, что стоявший неподалеку гаишник даже не успел поднести ко рту свисток. Тем более - запомнить номер нарушителя.
      Глава тринадцатая.
      Я набрала телефонный номер и Галка почти сразу сняла трубку:
      - Наташа? Наконец-то ты появилась. Где тебя носит?
      Голос у Галки был мрачен, что само по себе было нехарактерным. С чего бы это? Я вспомнила: вчера они должны были присутствовать с Тарасовым на открытии Детского реабилитационного комплекса, объекта социального значения, а не очередного банковского офиса или особняка для "нового русского". Социально значимых объектов сейчас - всего ничего, по пальцам одной руки пересчитать можно, и открытие его должно было проходить с большой помпой: радио, телевидение, представители мэрии и так далее и тому подобное. Почему же такой минор? Что-то сорвалось или банкет был слишком шикарным?
      - Я не из дома. Но у меня есть пара свободных часов. А что у тебя, подруга? Перекрытие рухнуло прямо перед телекамерой? Чиновник из мэрии с лестницы свалился? Объект не открыли?
      - Открыли. Ничего не рухнуло и никто не умер. Я с Тарасовым поругалась.
      Здрасьте, приехали!
      Надо сказать, что на брак моей подруги я всегда смотрела, как на какой-то реликт. Среди окружавших меня людей это, пожалуй, была единственная пара, которая в наше время могла бы справить не только серебряную, но и золотую свадьбу, потому что до сих пор любили друг друга ну, прямо как в старинном романе. Поженились, когда Галка была ещё студенткой, вместе всю жизнь работали, никогда не надоедали друг другу, хотя сходства характеров там никогда не было.
      Они и внешне были, как бы это сказать, контрастной парой. Он большой, неуклюжий, чем-то похожий на Пьера Безухова блондин, она грациозная, невысокая брюнетка. Общим у них было только то, что оба носили очки. А уж характеры... Он был добродушным, несколько медлительным увальнем, склонным к компромиссам и снисходителен к чужим слабостям. Она импульсивная и порывистая максималистка, ничего и никогда не прощавшая, в том числе, и себе. Возможно, их жизнь действительно была образцовой иллюстрацией к тезису: противоположности сходятся.
      Кроме очков, впрочем, их объединяло одинаковое фанатичное отношение к их работе, общие интересы, схожие вкусы. А может, союз их держался на правильном распределении ролей в семье? Галка никогда не страдала тщеславием и на первый план в работе всегда выдвигала Тарасова, восторгалась им, считала его гением, а себя - только его верным помощником. Но стоило им переступить порог дома, как роли менялись с точностью до наоборот. Вне работы Галка вертела Тарасовым, как хотела, но делала это так умело и тактично, что её муж этого даже не замечал. Впрочем, может быть, его вполне устраивало, что Галка решала, в чем ему ходить, что есть, куда ехать отдыхать и какого цвета обои должны быть в их спальне.
      - Что произошло? - спросила я, обретя дар речи. - Где твой Тарасов?
      - Он ушел.
      - Как ушел? Куда ушел?
      - Не знаю. Хлопнул дверью и ушел.
      Вот этого до сих пор никогда не было. Это уже что-то новенькое, причем из ряда вон выходящее. В трубке тем временем послышалось какое-то хлюпанье.
      - Ты что там делаешь? - поинтересовалась я.
      - Пью.
      - Что?!!
      - Водку. Решила напиться с горя. Он меня не любит. Он меня бросил.
      Час от часу не легче! Еще одна жертва любви и обмана!
      - Галка, я сейчас приеду. Разберемся. В крайнем случае, напьемся вместе, все веселее.
      Да и правильнее, если вдуматься. Одиночное распивание спиртных напитков есть прямой путь к алкоголизму. Только подруги-алкоголички мне и не хватало для полного счастья в этой жизни.
      Когда дверь открылась, взору моему представилась удручающая картина. На столе стояла початая бутылка водки, признаки какой бы то ни было закуски отсутствовали, а лицо моей подруги было, мягко говоря, не слишком привлекательным. Но... Из кухни явственно пахло только что испеченным пирогом, так что жизнь пока ещё все-таки не кончилась.
      - Так ты пьянствуешь или стряпаешь? - спросила я вместо приветствия.
      - Ты же сказала, что приедешь. Вот я и пошла пирог печь. На закуску.
      В этом вся Галка. Гость в дом - скатерть самобранка на стол, все остальное уже не имеет значения.
      - Только ты сначала мне все расскажи, - потребовала я, - а потом будем выпивать и закусывать. А то и ты собьешься и я ничего не пойму...
      - Как я могу спиться с двух рюмок?
      - Дура! Собьешься, а не сопьешься. Ты, действительно, совсем плохая. Ну, поехали.
      Мы уселись в большие уютные кресла в гостиной-кабинете и дружно закурили. Галка заметно успокоилась и излагала историю вчерашнего вечера и сегодняшнего утра почти связно.
      - Ну, было открытие, ну, речи говорили, телевидение снимало, потом фуршетик был, фиговенький такой, но для особо почетных гостей. А потом я стою себе около стола, а Тарасов отошел с кем-то из начальства пообщаться. И вдруг подваливает ко мне какой-то хмырь... ну, из тех пижонов, которых я больше всех терпеть не могу. В твоем вкусе, короче: брюнет двухметрового почти роста и с наглыми глазами.
      - Спасибо! - не удержалась я, но Галка явно не заметила, что сказала мне гадость и продолжала с прежним пылом:
      - Вы, спрашивает, тоже автор данного шедевра? Я сдуру ему ответила, что да, мол, тоже. И тут он такое понес! И всегда-то он поражался тому, как красивые женщины могут быть ещё и такими умницами, и как он счастлив, что встретил меня, потому что я ему, видишь ли, ночами напролет снилась, чуть ли не три года, а встретились мы только сегодня...
      - Так это же из песни, - пожала я плечами. - "Три года ты мне снилась, а встретилась вчера". Он её чуть-чуть перефразировал. Пошловато, конечно, но как бы ещё не повод для твоей истерики.
      - Да ты послушай, что дальше-то было. Он наливает мне и себе шампанского и начинает петь, что он-де с телевидения, что можно сделать передачу с моим участием, чтобы я рассказала о всех своих проектах, чтобы люди увидели на экране красивую женщину и её красивые произведения...
      - Если он действительно с телевидения, то вполне может сделать и такую программу. Что ты кипятишься? Даже если мужик просто наврал, чтобы перед тобой покрасоваться и себе цену набить, особого криминала в этом нет. Медициной, как говорится, не возбраняется.
      - Ты когда-нибудь видела хоть одну телепрограмму про архитекторов? Он меня просто идиоткой посчитал! Тарасов на нас издали смотрит, усмехается, а чтобы подойти освободить меня от этого телевизионщика - нетушки. А я уже не знаю, куда деваться, потому что этот тип меня просто раздевает глазами. И как бы нечаянно то к плечу прикоснется, то к руке. И все говорит, говорит, причем я половины не понимаю, а вторую половину - не воспринимаю. Ты когда-нибудь слышала, что встретить умную и красивую женщину все равно что найти розу в сугробе?
      Я поперхнулась сигаретным дымом.
      - Слышала. Вчера по телефону. Бархатный такой, медоточивый голос. Правда, красивый. Я ведь люблю низкие голоса, ты знаешь.
      - Вот я и говорю, что этот тип тебе бы понравился. Бархатный, низкий голос, а обороты речи - как у провинциального трагика прошлого века! Ты же знаешь, что я не переношу пошлости. А этот тип говорит: "А не продолжить ли нам этот приятный вечер где-нибудь еще? Вы какой ресторан предпочитаете?" У меня просто челюсть отвисла от такой наглости, я же ему никакого повода не давала, а он соловьем разливается: "Я бы мог пригласить вас в "Арагви"...
      - Но это банально, - машинально закончила я знакомую фразу. - Как зовут твоего красавца?
      - То ли Алексей, то ли Александр, он пробормотал что-то, я не вникала. А тебе какая разница?
      - Никакой. Проверяю кое-какие догадки. Ну, и чем же дело кончилось?
      - А тем, что я не выдержала и выдала ему все, что о нем думаю. И о таких, как он вообще. Видела бы ты, как у него челюсть отвалилась! Похоже, не привык, чтобы с ним так разговаривали, привык одерживать мгновенные победы. Тут он от меня, естественно, отстал, а я подошла к Тарасову и сказала, чтобы он немедленно вез меня домой. Дорогой я, естественно, молчала, а уж дома-то выдала своему благоверному, что называется, на полную катушку за его дурацкое поведение. Он видит, что ко мне какой-то хмырь клеится, а сам пальцем не пошевелил, чтобы меня выручить. И знаешь, что он мне ответил?
      Галка сделала паузу и закурила очередную сигарету. Я молча ждала, хотя в принципе представляла себе, что мог ей сказать любимый муж. И Галка моих ожиданий не обманула:
      - Сказал, что я сама виновата, потому что, видишь ли, дала повод. Ни к кому этот тип не клеился, а ко мне приклеился. Ну, уж тут меня совсем понесло. Спать легли в разных комнатах. А утром все началось сначала, потом Тарасов взял и ушел. Вот и все. И тут ты позвонила. Неужели из-за какого-то придурка жизнь сломается? Наташка, а если он не вернется?
      Я не успела ответить, что вернется, хотя бы за личными вещами, как хлопнула входная дверь и на пороге возник Тарасов собственной персоной.
      - Привет, Натуля. Как жизнь? Нормально?
      Он уселся в кресло и стал спокойно набивать душистым табаком свою любимую, до черноты обкуренную трубку.
      - В некотором роде, - осторожно ответила я. - Более или менее. Только не пойму, что вы-то двое вытворяете. Ты, Галка, на самом деле должна радоваться, что на тебя единственную какой-то плейбой глаз положил. Значит, классно выглядишь и вообще молодец. А ты, Боря, должен гордиться тем, что у тебя такая жена, а не устраивать ей дурацкие сцены с хлопаньем дверьми.
      Тарасов недоуменно воззрился на меня:
      - А что? Я и горжусь, какие проблемы-то? Вот в Союз сходил, путевку купил.
      - В какой Союз? - изумилась я. - Советских социалистических, что ли?
      - Не смешно, - отмахнулся Тарасов. - В наш Союз архитекторов. На неделю поедем с Галкой в Прагу, пивка попить, отдохнуть - заслужили. Ну, а в Союзе ребят знакомых встретил, давно не виделись, посидели немного, вот и задержался. А что?
      На этот вопрос он ответа не получил. Галка смолчала, я - тем более.
      - Гал, у нас пирогом пахнет. Может, чайку поставить? - предложил Тарасов, принципиально не замечая наших смущенных лиц.
      - Поставь, - мгновенно отозвалась Галка.
      Говорила моя подруга таким кротким голосом, что я поняла: самое худшее позади, впереди - по-прежнему безоблачное небо. Галка поуютнее расположилась в кресле и стала с подробностями рассказывать о вчерашнем открытии и о тех людях, которые там были, не упоминая уже о противном Алексее-Александре. Минут через десять из кухни вернулся Тарасов и принес поднос с чаем и пирогом.
      - Давай, Натуля, выпьем за тебя, - предложил он тост. - За нашего ангела-хранителя.
      Я покосилась на Галку: та умиротворенно улыбалась. Слава Богу, эта реликтовая семья осталась целой и невредимой. Правда, особой моей заслуги в этом не было: они и сами бы неплохо разобрались в своих проблемах. Хотя, возможно, Галка без меня действительно успела бы наклюкаться водки, благо ей много и не надо, чтобы окосеть.
      Я взглянула на часы и поняла, что если хочу успеть в клуб вовремя, мне надо поторапливаться. На все про все минут сорок, могу уложиться, если уйду в ближайшие десять минут.
      - Может, тебя на машине подкинуть? - тут же прочитала Галка мои мысли. - Быстрее получится.
      Я вспомнила специфическую манеру езды своей подруги и внутренне поежилась. Но вслух сказала совсем другое:
      - Мы же пили, Галка. Куда тебе за руль?
      Настаивать она не стала.
      Уже в прихожей, воспользовавшись тем, что Тарасова от процедуры прощания со мной отвлек телефонный звонок, Галка шепотом спросила меня:
      - А как получилось, что ты знаешь продолжение тех фраз, которые мне говорил вчерашний хмырь?
      Как всегда, смотрит в корень, а значит, стрессовая ситуация прошла окончательно.
      - Человек с таким голосом, как ты описала, звонит мне два дня подряд и говорит такие же фразы. Просит о свидании и приглашает в ресторан.
      - Да ты что! - ахнула Галка. - И...
      - Окстись, подруга. У тебя - Тарасов, у меня - Андрей. И вообще, я больше не намерена искать приключений на свою голову. Позвонит-позвонит, надоест и отстанет. Даже говорить не о чем.
      - Не скажи... - задумчиво протянула Галка. - Совпадение-то интересное. К чему бы это?
      - К дождю, - философски заметила я. - Просто мир до безобразия тесен, вот и все.
      Тут очень во время вернулся Тарасов и нам пришлось прервать этот увлекательный разговор. По дороге в клуб я об этом слегка пожалела, потому что мне в голову пришло сразу несколько интересных соображений. Но они были настолько фантастичны, что я волевым усилием выбросила их из головы и сосредоточилась на предстоящем мероприятии.
      Тусовка, на которую я добралась, к счастью, вовремя, официально называлась "Клуб любителей детективов", а на самом деле была чем-то средним между теми мероприятиями, которые когда-то проводились в красных уголках ЖЭКов и сельских библиотек, и также почти забытыми ныне так называемыми "устными журналами". Раз в месяц в помещении, арендованном у "Музея экслибриса", который находится на углу Рождественки и Пушечной улицы, встречались люди, которые детективы читают, пишут и просто любят.
      Сегодня предполагалась встреча с женщиной, которую средства массовой информации уже окрестили "российской Агатой Кристи", и которая писала лихо закрученные детективы, причем в количестве, поражающем воображение. Книгами Ксении Марусевой были завалены все прилавки по всей стране, их выпускали самые разные издательства, а коллегам-писателям оставалось только рвать на себе от зависти волосы (что большинство и делало) или пытаться конкурировать с Марусевой (на что отваживались очень немногие и без видимого успеха). Так что меня предстоящая встреча занимала до чрезвычайности: если эта дама хотя бы вполовину так же интересна, как её детективы, то вечер должен был быть отменным.
      Большая комната, в которой обычно проходили собрания клуба, была полна народу, пришлось даже приносить дополнительные стулья, что случалось крайне редко. Мне стул был не нужен: я давно облюбовала для себя широкий подоконник одного из окон, на котором, во-первых, можно было расположиться с максимальным комфортом, а во-вторых, при необходимости незаметно выйти: покурить или совсем уйти.
      Марусева уже прибыла и, судя по всему, пила кофе с основателями и руководителями клуба в комнате для гостей. Это тоже было традиционно, а собравшиеся рядовые читатели-почитатели могли скоротать время возле стеллажей с произведениями писательницы и даже приобрести приглянувшуюся книгу с автографом.
      Я, в принципе, человек не завистливый, но при виде нескольких десятков книг в ярких переплетах с крупно выведенной фамилией автора на обложке, меня кольнуло чувство острой зависти. По большому счету, я перетолмачила с английского на русский ничуть не меньше томов, но кто и когда интересовался фамилией переводчика?
      Пока я размышляла о несправедливости ко мне творческой судьбы, Марусева появилась в зале собственной персоной. Молодая, высокая, интересная женщина, того почти исчезнувшего сейчас типа, о которых говорят: "кровь с молоком".
      - А скажите, трудно было пробиться в писатели? - задал ей кто-то с ходу "оригинальный вопрос". - Детективы ведь - не женская литература...
      - В писатели не пробиваются, писателями становятся, - мгновенно отпарировала Ксения. - Или... не становятся, если нет таланта. А юбка жанру не помеха.
      - Ну, все-таки убийства, насилия, кровь... Не женское это дело, продолжал гнуть свою линию настырный оппонент.
      - Ага, не женское! - фыркнула Марусева. - А расследовать преступления - женское? Следователей-женщин, между прочим, чуть ли не больше, чем следователей-мужчин. А вот уголовный розыск - епархия действительно мужская и не моги на неё посягать, глупая баба!
      Я не смогла сдержаться и негромко хихикнула. Молодец, девушка, правильно излагает! Ксения глянула в мою сторону и чуть заметно улыбнулась.
      - Что традиционно считалось работой розыска? - уже гораздо спокойнее продолжила она. - Личный сыск, засады, погони, перестрелки, задержания и прочие погремушки, которыми тешила себя мальчишеская романтика. Этими погремушками потрясали художественные и публицистические произведения, а также устно передающиеся баллады и сказания, из которых половина - чистой воды охотничьи байки. И почему-то никто не любил и не любит говорить, что раскрытие преступления - работа умственная, негромкая, невидная. Что, прежде чем демонстрировать чудеса личного сыска, нужно не один час просидеть за столом, сосредоточенно перебирая в памяти места, адреса, биографии, клички, приметы внешности, особенности поведения и речи, и только потом идти туда, не знаю куда, и искать того, не зная кого. Что прежде чем мчаться на трех машинах с мигалками, задерживать бандита при помощи стволов и накачанной мускулатуры, нужно долго и кропотливо собирать информацию, отслеживая все передвижения вышеозначенного бандита. Предсказывать эти его действия, наконец!
      - Но ведь предсказывать можно только действия профессионала! - не выдержала я. - Дилетанты непредсказуемы, вы сами об этом в одной из своих книг очень образно рассказали.
      - Ну, основное количество преступлений совершают все-таки профессионалы, - снисходительно уронила Марусева. - А вот попадаются чаще всего дилетанты...
      Я уже раскаялась, что вылезла со своим вопросом. Всем известно, что лучше всех управлялся с преступниками - хоть с дилетантами, хоть с профессионалами - Шерлок Холмс, который терпеть не мог делать лишних движений. И Эркюль Пуаро, кстати, тоже не гонялся за бандитами по крышам небоскребов и не преследовал их в гоночных автомобилях. Есть детективы действия, есть - аналитики. Первые, конечно, интереснее читать и проще писать, зато для вторых нужно иметь хоть какой-то запас интеллекта. А так все правильно. Лошади кушают овес и сено. Волга впадает в Каспийское море. Юбка жанру не помеха... Похоже, пора устраивать перекур, благо с моего любимого подоконника можно было выскользнуть в фойе, а потом вернуться обратно, не привлекая к себе внимания.
      В этом самом фойе я год назад познакомилась с Андреем... Надеюсь, он не слишком задержится в Белых Столбах и успеет за мной заехать. Вообще, напрасно я сюда притащилась, сидела бы дома, работала, ждала бы друга с горячим ужином...
      - Здравствуйте, Наташа, - услышала я за спиной голос, который уже могла назвать знакомым. - Видите, мы все-таки встретились, как вы ни отказывались...
      Я чуть не поперхнулась сигаретой от удивления и резко обернулась. Рядом со мной стоял мой недавний телефонный собеседник и улыбался мне с таким восторгом, будто эта встреча действительно была мечтой всей его сознательной жизни, а тут вдруг стала явью. Вот уж воистину мир тесен!
      - Здравствуйте, - значительно менее восторженно отозвалась я. - Какими судьбами?
      - Мы собираемся делать передачу об этой даме. Вот я и приехал, так сказать, на разведку. И - вот счастье! - увидел вас в зале.
      - Боюсь, что вам нужно туда возвращаться, - заметила я. - Марусева все ещё выступает, а вам нужно делать передачу о ней, а не обо мне.
      - Почему? - с изумлением спросил меня Александр. - Почему вы не хотите, чтобы о вас сделали телепередачу? Мы покажем красивую женщину и её красивые произведения...
      Где-то я уже слышала этот текст... Интересно, какие мои красивые произведения он собирается показывать? Переводы? Он вообще-то помнит, чем я занимаюсь?
      - В той комнате можно выпить шампанского, - продолжил Александр, не замечая моего молчания и недоумения. - Пойдемте? Заодно и встречу отметим.
      И он глянул на меня так, что я впервые в жизни поняла, что означает выражение "раздевает глазами". Ощущение, должна сказать, не из приятных. В крайнем случае - на любителя.
      - По-моему, печь шла о ресторане? - учтиво-светски поинтересовалась я, припомнив детали недавнего разговора. - Вы, кажется, даже хотели, чтобы я выбрала - какой именно.
      - Наташенька, так у нас впереди весь вечер, - бархатно рассмеялся мой собеседник. - Начнем здесь, закончим в другом месте... по вашему выбору. И все-все обсудим насчет передачи. Вы ведь переводчик, правильно?
      Надо же, запомнил!
      - И какую передачу можно сделать о переводчике? Их вообще показывают только тогда, когда они переводят чьи-то умные разговоры, причем исключительно на заднем плане. А я перевожу художественную литературу...
      - Правда? - неожиданно ещё больше обрадовался он. - Тогда вас вообще мне Бог послал. Молодая, прелестная, умная женщина, да ещё связана с издательствами...
      - Подождите, подождите! - замахала я руками. - Готова разделить все восторги, но только по пунктам. Что вас больше всего привлекает: молодость, экстерьер, интеллект или место работы?
      Но его не так-то легко оказалось смутить.
      - Сначала - шампанское, - объявил он непререкаемым тоном. - А потом я готов ответить на все ваши вопросы. Даже на самые нескромные.
      - Не бывает нескромных вопросов, бывают нескромные ответы, пробурчала я, чувствуя, что меня опять затягивает в какую-то авантюру. Телевидение, шампанское, комплименты... Что-то все это слишком уж здорово складывается! Потом придется выслушивать очередную Галкину нотацию о недопустимо легкомысленном поведении... Галкину? Черт, вот так совпадение! Неужели это её он вчера охмурял? Ну, тогда у нас пойдет потеха!
      - Простите, - спросила я самым невинным тоном, когда мы уже сели в соседней комнате за столик и пригубили шампанское - "за продолжение знакомства", - вы вчера были на презентации Центра социальной защиты? Или это называется как-то по-другому?
      - Был, - несколько удивленно ответил Александр. - Не хотите же вы сказать... Да нет, если бы вы там были, я просто не мог бы вас не заметить. Все последние дни я только о вас и думаю, других женщин просто не замечаю.
      Правда ведь, интересно? И тут меня вторично осенило, я поняла, где могла слышать этот голос, почему он показался мне таким знакомым. Кафе у метро "Кропоткинская"! Голос из-за стенки, вещавший о правильной охоте за женщинами. Лекция большого любителя и специалиста. Н-да, с Галкой он явно и грубо промахнулся. Что ж, каждый человек имеет право на ошибку. Боюсь только, что и сегодняшний вечер не пополнит его коллекцию боевых трофеев. Бабник-профессионал - это не по моей части. Впрочем, все слишком красиво начиналось, чтобы походить на правду.
      - И что же вы обо мне думаете? - поинтересовалась я. - Только пропустите, пожалуйста, две страницы, где про молодость и красоту. Начинайте сразу с интриги: зачем я вам понадобилась?
      Наградой мне была довольно длительная пауза. Александр явно перестраивался на ходу, причем не очень хорошо понимал, куда именно ему нужно поворачивать и как себя вести. Стандартный сценарий явно не проходил, а для того, чтобы создать оригинальный, нужно все-таки знать человека более или менее хорошо. А помогать ему я не собиралась.
      - Вы - необыкновенная, - наконец изрек Александр самым бархатным голосом, на какой был способен. - Вы производите впечатление женщины, которую интересуют исключительно духовные ценности. И я подумал, что нам было бы чрезвычайно интересно побеседовать с вами... ну, о литературе, например. Я ведь, грешен, тоже немножко графоманю...
      - Да? Как интересно! И где же вы публикуетесь?
      - Пока ещё нигде. Я только-только закончил роман... Вот и хотел спросить вас, не можете ли вы мне посоветовать издательство...
      - О чем роман-то? - поинтересовалась я, вертя в руках бокал из-под шампанского. - Детективный?
      - Этой пошлости я даже не читаю, - поморщился Александр.
      - Экая досада, - посочувствовала я. - А то издательство, где я подвизаюсь, специализируется почти исключительно на этом жанре. Ну, ещё дамские любовные романы. Может быть, ваш в эту серию подойдет?
      - Нет, у меня исторический роман. Но любовь там тоже есть.
      - Где же её нет? - вздохнула я. - Даже в моих детективах попадается.
      - В тех, которые вы переводите?
      - И в тех, которые пишу.
      - Так вы ещё и пишете? А откуда берете сюжеты?
      - В основном, из жизни...
      Я замолчала и украдкой поглядела на часы. Скоро, по-видимому, приедет Андрей. Пора закругляться, а то можно и на неприятности нарваться.
      - Вы торопитесь? - перехватил мой взгляд Александр. - Но ведь ещё совсем рано. И вы так интересно рассказываете.
      - За мной должен заехать муж, - сухо проинформировала я его. - И вряд ли обрадуется тому, что увидит.
      - Он так ревнив?
      - А ваша жена вам все позволяет?
      - А она ничего не знает, - простенько ответил Александр. - И никогда не бывает там, где я. К тому же она женщина вполне разумная, понимает, что на привязи такого мужчину, как я, не удержишь...
      Он бросил короткий взгляд в зеркало, висевшее за моей спиной, и я буквально покатилась от смеха. В одна секунду передо мной появился Масик собственной персоной: нежно-снисходительный взгляд на свое отражение, довольная улыбка, машинальное поглаживание выхоленных усов. Просто однояйцевые близнецы, только голоса разные.
      - Что вас так рассмешило? - досадливо спросил Александр.
      Вечер для него явно пошел наперекосяк. Но я ничего не могла поделать с накатившим на меня приступом веселья. До слез дохохоталась.
      - Извините, - наконец произнесла я, отдышавшись, - но вы мне так напомнили одного моего знакомого... Он, правда, ещё и руки себе любил целовать, после того, как в зеркало наглядится. Таким красавцем себя считает.
      - Не понимаю, что смешного может быть в красивом мужчине? - уже с заметным раздражением спросил Александр.
      - Ладно, - совсем уже успокоилась я, - прошу прощения. С детства, знаете ли, чрезвычайно смешлива. Так что ресторан, как вы сами понимаете, отменяется. Муж не поймет.
      - А вы скажете ему, что у вас заболела голова, вы ушли пораньше и решили часть дороги пройти пешком. А я вас потом провожу. Кстати, можно действительно часть дороги пройти пешком. Вы где живете? Да что такого смешного я опять сказал?
      Я представила себе, как мы проходим пешком "часть дороги" от самого центра Москвы до её южной окраины, и на меня снова накатил приступ безудержного веселья. Теперь уж я точно знала, что ничего из запланированного со мной у Александра не выйдет. Провожать даму в мои выселки может только влюбленный. Или сумасшедший. Первым тут и не пахло, а второй был как бы лишним. Вакантного места сумасшедшего у меня нет. Давно занято Масиком.
      - Я живу почти у кольцевой дороги, - сказала я, с наслаждением наблюдая, как вытягивается лицо моего собеседника. - Пешком все-таки далековато. Вот если бы у вас была машина...
      - Но я же не смогу садиться за руль, если мы пойдем в ресторан!
      Логично. Не сможет. А главное - не захочет.
      - Но если вы сегодня заняты, - продолжил он как ни в чем ни бывало, то давайте встретимся как-нибудь в другой раз. Погуляем. Посидим где-нибудь. Обсудим сюжет вашей новой книги, подумаем, что делать с моей. Я бы очень хотел сделать серию ваших фотопортретов...
      - Надеюсь, не обнаженных? - ляпнула я, не в силах отделаться от параллелей с Масиком.
      Ляпнула - и страшно изумилась эффекту от этой в общем-то не самой умной фразы. Александр как-то весь подобрался, от сахарной приторности ничего не осталось и на меня глянули холодные и злые глаза чем-то обеспокоенного человека.
      - Уверяю вас, мадам, такая мысль мне даже в голову не пришла, - с подчеркнутой изысканностью произнес он. - А засим прошу прощения. Я вдруг вспомнил, что сегодня у меня ещё одно чрезвычайно важное мероприятие. Благодарю за волшебный вечер.
      "Спасибо за внимание, простите за беспокойство, извините, что без скандала обошлось", вертелось у меня на языке, но я его благополучно прикусила. Вечер, конечно, удался: будет что рассказать Галке.
      Александр чрезвычайно церемонно приложился к моей руке и пружинистым шагом покинул помещение. Я поплелась в фойе, решив выкурить ещё одну сигарету. И увидела, что Андрей уже ждет меня там, причем вид у него не самый приветливый.
      - Что за тип с тобой только что простился? - спросил он с ходу. - В первую минуту мне показалось, что ты притащила сюда Масика.
      - Мне тоже так показалось, только, к сожалению, не в первую минуту, а позже. Этот тип написал роман и интересовался, не могу ли я помочь с публикацией.
      - Все пишут романы, прямо поветрие какое-то, - проворчал Андрей уже менее сердито. - Оперу вот только никто не пишет, приходится самому до всего докапываться. Поедем домой, устал.
      - Поедем, - охотно согласилась я. - Ты что-нибудь раскопал?
      - Да. Только давай без обид. Скоро к нам приедет Павел и я все расскажу вам обоим сразу. А пока помолчим.
      Не хочу себя хвалить, но на обратном пути я совершила подвиг. За тридцать с лишним минут езды не проронила ни единого слова. Даже случайно.
      Наверное, я действительно по-своему люблю Андрея, если оказалась способной на такое. Правда, была ещё одна причина того, что я всю дорогу не открывала рта. Пока Андрей отпирал машину, я заметила, как в нескольких шагах от нас мой недавний собеседник разговаривал с высокой и стройной женщиной, которая мне сразу кого-то напомнила. Рядом с ними стояла шикарная иномарка с включенным мотором, за рулем которой кто-то сидел. Быстро же, однако, он нашел мне замену! Но где, черт побери, где я могла видеть эту девицу? Нас они не заметили, возможно, к счастью.
      Потому что почти возле самого дома меня осенило: я видела её на фотографиях. На тех, что стащила у Масика и на той, которую рассматривала в квартире Елены. Это была... Марианна!
      Замечу - исчезнувшая из мужниного дома несколько дней назад. А этот красавец ещё спрашивал, откуда берутся сюжеты для детективов.
      Глава четырнадцатая.
      Наша скромная трапеза подходила к концу, когда телефон ожил. По тому, как стремительно Андрей схватил трубку, я поняла, что все это время его мысли были заняты только Павлом и его проблемами. Нет, все-таки мужская дружба великое дело!
      - Павел? Ну что? В какую? Несколько дней? Понятно! Тогда давай приезжай. Не выдуривайся, иначе я к тебе поеду. Там тебе сейчас делать абсолютно нечего, завтра навестишь. Ты слышишь меня - немедленно к нам. Нельзя быть одному... С ума сошел? Наташа нормальная женщина, а не стерва какая-нибудь. Жду. Давай, старик, все остальное при личной встрече. Ты где? Понял. Значит, минут через сорок. Все, я пошел за бутылкой. Давай.
      Андрей положил трубку и схватил сигарету. Из моей пачки, чего в принципе никогда не делает, потому что терпеть не может мою любимую "Яву". Более того, он попытался поджечь фильтр, потому что сунул сигарету в рот не тем концом. Тут уж я не выдержала:
      - Так у тебя ничего не получится, - мягко заметила я. - Закури по-человечески.
      Андрей швырнул злополучную сигарету в пепельницу, тут же взял другую табачную палочку и закурил. Но после первой же затяжки закашлялся и раздраженно смял ни в чем неповинное изделие:
      - Как можно курить эту отраву?
      - Бывает трудно, но я справляюсь, - ответила я, с трудом сдерживая распиравшее меня любопытство.
      Что там, черт побери, случилось? Но пока Андрей в таком состоянии, к нему лучше с вопросами не приставать. Он тем временем лихорадочно пересчитал наличность в кошельке.
      - Кроме водки нам что-нибудь нужно? - спросил он наконец.
      - Купи хлеба. Я нажарю картошки и открою банку сардин. Сойдет?
      - Сойдет. Ему сейчас нужно выпить стакан водки, а все остальное детали. Просто плотно закусить, а чем - неважно. Все, я побежал.
      Андрей вернулся мгновенно и молча уселся на кухне, напряженно прислушиваясь к звукам на лестнице. Так что дверь он открыл практически в ту же секунду, в которую Павел коснулся кнопки звонка.
      Сказать, что Павел выглядел плохо - значит ничего не сказать. Он словно похудел на несколько килограмм, почернел, губы были сжаты так, что рот превратился в узкую щель. За такой короткий отрезок времени! Это было невероятно, но тем не менее факт оказался фактом, и я впервые увидела, что Павел - никакой не супермен со стальными нервами и железной выдержкой, а обычный человек. Что, черт побери, случилось с Милочкой?
      Андрей тут же подтолкнул Павла в сторону кухни, усадил, налил ему стакан водки, а себе плеснул в рюмку. Про меня он напрочь забыл, но надо сказать, что водка - это было последнее, чего мне хотелось в данной ситуации. Так что я даже не обиделась.
      - Ну, залпом! - скомандовал Андрей и Павел подчинился ему, точно автомат. Что тоже было абсолютно для него нехарактерно.
      Водка на Павла не произвела ровным счетом никакого впечатления: будто стакан кипяченой водички махнул. Тем не менее, Андрей чуть ли не силком запихал в своего друга хоть какую-то закуску и тут же налил по второй. В тех же пропорциях. Это подействовало. В лице Павла появились живые краски, губы разжались, а в глазах что-то подозрительно блеснуло. Это заметил и Андрей, потому что торопливо сказал:
      - Мы тут посидим, а у тебя, Наташенька, кажется было много срочной работы?
      Намек был более чем прозрачным и я покорно поднялась, чтобы уйти. Но Павел вяло махнул рукой и возразил Андрею:
      - Пусть послушает. Потому что я пока ничего не понимаю. Может быть, замечательная женская логика нам в чем-то поможет...
      Ну, плохо дело! Если уж дошло до признания полезности женской логики. Сколько живу - такого чуда не помню. Похоже, надо ковать железо, пока оно горячо. Иначе одумаются - и точно выгонят вон.
      Я забилась как можно глубже в угол кухни и на всякий случай старалась не дышать.
      - Так что случилось? - спросил Андрей.
      - Она пыталась покончить с собой, - мрачно ответил Павел. _ И задержись я минут на пятнадцать... или если бы у меня не было ключей от её квартиры...
      - С чего? Все же было...
      - Вот именно, все было прекрасно. Работа закончена, день свадьбы назначен. И вдруг этот кошмар: перерезанные вены, полная ванная крови. Ничего не понимаю!
      - Может быть, она тебе изменила? - робко предположил Андрей. - И не смогла себя простить?
      Я чуть не задохнулась от возмущения, но вовремя прикусила язык. Меня пока ещё никто не спрашивал, а мешать мужчинам говорить очевидные глупости я не собиралась. Ну, допустим, изменила, хотя на Милочку это не похоже. И что же - сразу резать вены? Так две трети женщин давным-давно переселились бы в лучший мир задолго до отпущенного им природой срока. Тоже мне - повод для суицида!
      Наверное, мое возмущенное сопение все-таки достигло слуха Павла, потому что он посмотрел в мою сторону и спросил:
      - Ты тоже так считаешь?
      - Абсолютный бред! - фыркнула я. - Из-за этого с собой не кончают. Только в дамских романах, да и то - прошлого века. И потом, Павлуша, ты бы заметил. Милочка, насколько я понимаю, притворяться не умеет.
      Павел утвердительно кивнул.
      - Картина вообще странная. Квартира вылизана до блеска, ни малейших следов беспорядка, как после генеральной уборки.
      - Это было бы странным, если бы касалось моей квартиры, - не выдержала я.
      Андрей фыркнул от смеха, а Павел досадливо поморщился.
      - Ты не поняла. Квартира - неживая. Словно кто-то задался целью уничтожить абсолютно все следы чьего-то там пребывания. Посуда перемыта и перетерта, мебель вытерта до блеска, даже белье только что постирано, причем так и осталось в стиральной машине. Врач "Скорой" утверждает, что Милочка накануне пила, причем много, а это уже ни в какие ворота не лезет. Единственная версия: кто-то пытается таким образом свести счеты со мной. Но кто? И за что? И в любом случае, проще было убить меня: тогда никто не стал бы заниматься расследованием.
      - Из квартиры ничего не пропало? - с профессиональным любопытством спросил Андрей.
      - На первый взгляд - нет. Да и ценностей-то там особенных сроду не водилось. Так, пара колечек и цепочка. К тому же после ограбления следы, конечно, заметают, но не так.
      - Может быть, ты просто поговоришь с Милочкой, когда она придет в себя? - предложила я. - Зачем ломать себе голову понапрасну?
      Павел снова помрачнел.
      - Я... боюсь. А вдруг случилось что-то такое, о чем она вообще не захочет мне рассказывать? И тогда я её вообще потеряю.
      - Да что она - Родине что ли изменила? Так этим сейчас, по-моему, только ленивый не занимается.
      - Я прощу ей любую измену, - медленно сказал Павел, - только, боюсь, она в это не поверит. Кто-то ещё должен с ней поговорить. Первым. И обязательно сказать ей, что все в порядке. Что бы там ни произошло. Может быть ты, Наташа?
      - Я-то могу, - пожала я плечами, - только вот захочет ли она передо мной исповедоваться? Не такие уж мы близкие подруги, да и симпатий особых она ко мне, по-моему, не испытывает. Мы разные... У неё вообще есть близкие подруги?
      - По-моему, нет, - покачал Павел головой. - Мне о них, во всяком случае, ничего не известно. Она жила только своей работой...
      - Может быть, дело в работе? - выдвинула я на мой взгляд уже совершенно сумасшедшую гипотезу.
      - Не сходится, я думал, - покачал головой Павел. - Она только сегодня должна была везти рукопись в издательство. Да, если бы вдруг она получила отрицательный отзыв, тогда конечно... Но она не могла ещё получить вообще никакого отзыва. Просто не успела бы. За один день рукописи не рецензируются.
      - А за день до их представления - тем более, - добавила я. - Похоже, нужно искать действительно в её личной жизни.
      - Думаешь, у неё была ещё какая-то личная жизнь? - чуть ли не с испугом спросил Павел. - Но я бы заметил...
      Я только глубоко вздохнула. Подавляющее большинство мужчин в принципе не способно замечать личной жизни своих лучших половин. И не потому, что бесчувственны, а потому, что, как бы это сказать, "запрограммированы" на совершенно другие наблюдения. Да, если мужчина патологически ревнив, он эту самую личную жизнь отыщет даже в том случае, если её вообще не существует. А если не ревнив...
      - Вернемся все-таки к реалиям, - предложила я. - Кто-то должен завтра поехать к Милочке и поговорить с ней. Могла бы, конечно, Галка, но она практически не знакома с Милочкой, видела её от силы два раза и никакой особой симпатии там, по-моему, не возникло. Симпатии... Черт, кажется, я придумала! Павлуша, а почему бы тебе не попросить Елену?
      Оба друга посмотрели на меня так, как если бы я сморозила несусветную глупость. Но я не собиралась отказываться от своей замечательной идеи.
      - Да-да, именно Елену. И не рассказывайте мне бабушкиных сказок о том, что первая жена в принципе не способна понять и принять невесту своего бывшего мужа. Все зависит от человека. По-моему, Елена - идеальная кандидатура, да и с Милочкой они, кажется, нашли общий язык. У Елены ведь в крови стремление всех опекать и всем помогать, а Милочка именно в этом нуждается.
      - К тому же Алена - врач, - задумчиво заметил Павел. - И действительно прекрасный человек, свободный от этих самых мещанских предрассудков. Я же не отказался бы помочь, например, её нынешнему супругу, если бы он, не приведи Господи, конечно, попал бы в беду... Наташка, а ведь в этом что-то есть. Мы настолько зашорены, что воспринимаем только стандартные ситуации...
      - Так позвони ей, - продолжала я, не давая железу остыть. - Позвони и русским языком объясни ситуацию. Прямым текстом. Худшее, что может случиться - она не согласиться. Тогда будем искать другой вариант.
      Или я сильно ошибаюсь, или во взгляде, который Павел бросил на меня, читалось: "А не такая уж ты дура, какой представляешься".
      - Алена? - спросил Павел, набрав нужный номер телефона. - Прости, что беспокою тебя... Ничего? Как вообще дела? От Максима что-нибудь есть? Будет в Москве через три дня? Отлично. А его красавица? Ни слуху, ни духу? Я проверял, ни несчастного случая, ни, избави Бог... Да, нужно подождать, вдруг сама объявится...
      Голоса Елены в трубке не было слышно, но по лицу Павла угадывалось, что она явно не анекдоты рассказывает.
      - Сочувствую тебе. Ну, знаешь, работа есть работа, тем более - на телевидении. Там же, по-моему, даже твердого графика нет... Что? Ты уверена? Аленушка, это, в любом случае, не телефонный разговор. Давай при личной встрече... Понимаешь, мне самому нужно с тобой увидеться... Дело очень деликатное. Моя невеста... ну, ты её видела, попала в больницу. Попытка самоубийства. Я устроил её к Аркадию, помнишь такого? Да, теперь главврач, лысый и важный, но все равно - свой человек. Нет, не надо никому звонить, с этим я сам разберусь...
      Еще одна короткая пауза.
      - Ты меня всегда поражала своей интуицией. Да, хочу попросить ещё об одном. Можешь поехать и поговорить с Милочкой? То есть я тебя сам отвезу и подожду возле больницы. Кто знает, вдруг она тебе скажет, в чем дело. Тогда я буду знать, как действовать. В каком плане? В том, как ей помочь, что бы там ни произошло. Верю, что понимаешь. Во сколько ты можешь? Отлично, в час дня я возле твоего дома. Спасибо тебе заранее, Аленушка...
      Когда Павел положил трубку, лицо его уже не было таким беспросветно-хмурым. Я вопросительно посмотрела на него. Он кивнул:
      - Все в порядке. На Алену можно положиться. Отвезу её завтра к Милочке, пусть разберется. А я буду действовать уже в зависимости от информации... Наташа, почему такое кислое лицо? Что тебя не устраивает?
      Начинается! Любимое занятие моих друзей и знакомых - анализировать выражение моего лица. И делать потрясающие по своей нелогичности выводы из этого увлекательного занятия.
      - Слушай, давай не будем играть в психоанализ, - все ещё достаточно миролюбиво попросила я. - Мне, прежде всего, не по душе всякие бабские штучки, уж не взыщи. Просто так попыток самоубийства не предпринимают, а если там все так чисто, как ты рассказываешь, значит - игра нервов. Слишком тонких для нашей грубой жизни. Одно могу сказать - без мужика тут не обошлось, вот хоть побожусь. Знаешь, бей сову о пень - сове достанется, пень о сову - опять сове достанется. Все равно в проигрыше остаются женщины, и хотя их, как тебе известно, я люблю ещё меньше, чем мужчин, жалко же. Вот и злюсь на весь женский пол и на себя заодно, как на его представительницу, пусть и не вполне типичную. Думать нужно, головой желательно, а не сидеть и источать неземное обаяние.
      - Ты не права, - спокойно ответил Павел, напрочь игнорируя мой пафос. - Все, в конечном итоге, зависит от мужчины. И если женщина ему изменила, значит, сам он в этом и виноват. Что-то не так делал, чего-то не делал вообще... Так что если даже принять твою версию...
      Я так и подскочила. Павел слово в слово повторил высказывание моего покойного мужа относительно женской верности и отношения к этому явлению настоящего мужчины. Но именно поэтому мне лично никогда в голову не приходило сбегать от него "налево". Тем не менее, совпадение было потрясающим, и то уважение, которое я и без того испытывала к Павлу, только увеличилось.
      - Да, я попробую все уладить, - продолжил Павел, проигнорировав мое телодвижение. - Считайте меня кем хотите, хоть дураком, хоть подкаблучником, но я не хочу терять Милочку из-за того, что она... возможно, в чем-то ошиблась. Я её слишком для этого люблю. И всегда буду любить, что бы она там в дальнейшем ни вытворяла. Хотя и надеюсь, что она меня пощадит и больше так не поступит. Очень надеюсь. Главное, чтобы она не выбрасывала меня из своей жизни.
      - Таких мужчин, как ты, Павлик, на самом деле не бывает, - фыркнула я. - С тебя нужно писать икону и молиться на неё натощак и на ночь. Всю оставшуюся жизнь. Я бы на месте Милочки именно так и поступила.
      - Не язвила бы ты, Наташа, - устало откликнулся Павел, - побудь один вечер для разнообразия просто тихой и красивой женщиной. Мы с Андреем хоть и друзья, но совершенно разные люди. Его ирония взбадривает, а меня чаще всего раздражает.
      - Извини, - покаянно сказала я, - меня действительно заносит. Но я совершенно не собиралась над тобой издеваться. Поверь, единственно восхищение... От чистого сердца... Кстати, хотите интересный сюжет? Ко мне в клубе один тип клеился...
      - Но-но! - угрожающе отозвался Андрей. - Только не надо исповедей. Тебе Павел только что объяснил, что мы хоть и друзья, но совершенно разные люди.
      - А никто и не собирается исповедоваться, - отмахнулась я. Во-первых, этот тип вчера клеился к Галке на презентации и по этому поводу чуть было не развалилась дружная семья Тарасовых. А сегодня прицепился ко мне. По-моему, у него такое хобби: волочиться за каждой встречной юбкой.
      - Очень может быть, - хмыкнул Андрей. - Банально до соплей, что интересного ты усмотрела в этом сюжете?
      - А то, что пока мы с тобой садились в машину, этот тип разговаривал с Марианной. Женой Максима. Которая пропала.
      - Что-что? - одновременно спросили оба друга.
      - То, что слышали, - ответила я, наслаждаясь честно заработанным реваншем. - Марианна, живая и невредимая, ворковала с этим Дон-Жуаном, а рядом стояла роскошная иномарка. Лучше, чем у тебя, Павлуша.
      Мое хамство Павел предпочел пропустить мимо ушей.
      - Номер ты, конечно, не заметила? - безнадежно спросил он.
      - Так темно же было! - возмутилась я. - И от нас до них - метра три, не меньше. Но за рулем кто-то был, это точно. А машина такая огромная...
      Лучше б я этого не говорила! Вот тут-то на собственной шкуре и испытала, что такое перекрестный допрос, да ещё с пристрастием. Вы не поверите, но они исхитрились не только вынуть из меня максимально полное описание машины, но даже определить марку. Оказывается, это был "Джип". Причем не просто "Джип", а ещё и "Тойота-РАФ-4". В просторечье именуемая также "бабская тачка". Почему-то ни один уважающий себя мужчина за руль этого средства передвижения нипочем не сядет, а вот для богатых дамочек самая что ни на есть любимая модель. Причем в городе - абсолютно бесполезная ввиду своей сверхпроходимости.
      - Ну, и что вам это дает? - поинтересовалась я, вытирая со лба обильную испарину. - Может быть, машина просто стояла рядом? И вы, как сами любите выражаться, снова "тянете пустышку"?
      - Работа наша такая, - вздохнул Андрей. - Между прочим, могла бы рассказать и раньше.
      - Ты же просил помолчать! - совершенно искренне возмутилась я. - Вот я и молчала. А когда приехал Павел, обо всем забыла.
      - Боюсь, что ты забыла об этом значительно раньше, - со зловещей нежностью сказал Андрей.
      Я только руками развела. Ну, забыла, ну, рубите голову. Не могу же я помнить обо всем сразу! У меня-то работа совершенно другая.
      - Ты хотел рассказать о своей поездке в Белые Столбы, - сделала я чрезвычайно хитрый с моей точки зрения тактический ход. - Что там прояснилось?
      - Только то, что все ещё больше запуталось. Колян этот замечательный более или менее пришел в себя, но теперь прикидывается полным идиотом. Откуда деньги - не помнит, никакой Татьяны Георгиевны - не знает, женщину такой внешности сроду не видел и вообще - пьян был. Спрашиваем: на какие деньги был пьян? Отвечает: кто-то подарил. Вы ж понимаете, кто-то в наше время взял и подарил алкоголику просто так несколько тысяч рублей. Идем дальше: откуда на шарфе, которым была задушена женщина, отпечатки твоих, Колян, пальцев? А они там есть, причем в большом количестве. Он только плечами пожимает. У него единственная мечта: принять на грудь, чтобы здоровье поправить. В общем - безнадега полная. И тут появляется какой-то милиционер, который в тот вечер дежурил на станции. Случайно зашел к приятелям, и такое, между прочим, бывает. И тут же вспоминает, что видел этого самого Коляна на платформе перед заходом солнца. Причем не одного, а в компании с каким-то мужиком. Мужика не разглядел, солнце в глаза било, помнит только, что высокий и, вроде бы, брюнет. И с фотоаппаратом... Что с тобой, Наталья?
      Я подскочила, как ошпаренная, пронзенная совершенно невероятной догадкой. Куда я засунула пакет с масиковыми фотографиями? Был же вот тут, на полке...
      - Не ищи, - прочитал мои мысли Андрей, они у меня в портфеле. Я их на всякий случай с собой захватил, иначе вообще бы никакого толку не добился. Ты правильно сообразила: мужик с бутылкой возле магазина - Колян. Тогда я ему показываю фотографию твоего замечательного поклонника. И тут у него возникает просвет в сознании и он заявляет, что этот вот самый мужик заплатил ему "бешеные бабки", чтобы тот напугал одну бабу. Мешала она ему чем-то. А дальше Колян, естественно, опять ничего не помнит и только утверждает, что если деньги - у него, и он на них даже может выпивать в свое удовольствие, значит, работу выполнил. Остальное спрашивайте с мужика, только он ни имени его, ни фамилии не знает и вообще в тот день видел первый и последний раз в жизни.
      - Час от часу не легче! - простонала я. - Масик заказывает убийство! Да не может быть такого. Он же за копейку удавиться, лучше сам кого-нибудь убьет.
      - Это, между прочим, не исключено, - подал голос доселе молчавший Павел. - Колян может быть только для отвода глаз, "подсадная утка", так сказать. Хотя...
      - Не сходится, - подхватил Андрей. - Ни единого отпечатка ни на даче, ни в саду. Даже на бутылке этой злополучной, которую возле качелей нашли, тоже чьи-то ещё отпечатки, но опять-таки не Коляна. Так что Масика, пожалуй, придется задержать. Слишком уж много улик на него указывает.
      - Вот именно - слишком много! - попыталась я снова проявить свою эрудицию. - Кто-то вам Масика активно подсовывает, мне кажется. Фотография чуть ли не на трупе, портрет главного подозреваемого в его собственном исполнении, прогулка под ручку с Марианной в Белых Столбах, где каждый чужак - бельмо на глазу. Не верю!
      - И я не очень верю, поддержал меня Андрей, - но пока ничего лучшего у нас нет. Пусть-ка твой Масик посидит в кутузке - для его же безопасности, кстати. Не дай Бог, кто-то начнет убирать свидетелей... Мне будет больно видеть твои слезы, дорогая.
      - Остается одна-единственная гипотеза, причем довольно шаткая, разомкнул уста Павел. - Некто, пользуясь сходством с Масиком, совершает убийство - или заказывает его, - а потом начинает буквально тыкать нас носом в якобы преступника. Некий высокий и усатый брюнет, знакомый с Наташиным поклонником. Назовем его, скажем, "мистер Икс".
      - У него обязательно должны быть мотивы для убийства, - вздохнула я. Впрочем, у Масика их вообще нет, разве что на почве осеннего обострения.
      - Тоже неплохая версия, - усмехнулся Павел. - Примерно треть уголовных преступлений сейчас совершается именно по этому мотиву.
      - Кстати, - с ехидной улыбкой заметил Андрей, - твой сегодняшний кавалер идеально подходит на роль "мистера Икса". С пяти шагов даже я обознался. Как его фамилия? Кто он вообще?
      - Почем я знаю! - возмутилась я. - Ты бы ещё потребовал, чтобы я ему в паспорт заглянула при первом знакомстве. Какой-то хмырь с телевидения. Зовут Александром.
      - Красивое имя, - хмыкнул Павел.
      - Главное - редкое, - поддержал его Андрей. - Знал бы, снял бы прямо там в клубе отпечатки пальцев с его бокала. Хоть что-то... А вдруг уголовник! И по картотеке проходит!
      - Размечтался! - одернул его Павел. - Может, и проходит, только теперь уже никаких отпечатков ты не достанешь. Разве что Наташину руку обработать, так она её, небось, помыла, когда домой пришла.
      Очень смешно! Типично милицейский юмор! Но если они и в дальнейшем решили снимать стресс именно таким образом - ничего не выйдет. Я молча достала из сумочки зажигалку и вручила её своему остроумному приятелю.
      - Не понял, - вытаращил на меня глаза Павел.
      - Этот Александр помогал мне прикурить, - снизошла я до объяснения.
      Через пятнадцать минут Андрей оторвался от манипуляций с зажигалкой и каким-то порошком, обалдело посмотрел на Павла и сказал:
      - Завтра снова придется ехать в Белые Столбы. Или я уже совсем сошел с ума, или именно эти "пальчики" были на бутылке из сада Татьяны Георгиевны. Нет, бред какой-то...
      - Раз в жизни и палка стреляет, - философски заметил Павел. - Больше никогда не буду плохо относиться к курящим женщинам.
      - Кстати о женщинах, - снова включился Андрей, - позвони своему приятелю в бывшее ГАИ... Не могу я нынешнюю аббравеатуру усвоить, хоть убей. Попроси его посмотреть, сколько этих самых бабских джипов может быть в Москве. И пусть кинет Наташе распечатку на электронку.
      Час спустя мы обалдело рассматривали результаты. В белокаменной числилось шестьдесят семь машин, подходящих по описанию. Из них в гаражах, абсолютно недоступным простым смертным, находилось... шестьдесят семь штук. И лишь четыре были зарегистрированы на женщин, от чего нам, ясное дело, было ни капельки не легче. Вот тебе и "бабский джип". Нет, наверняка и мой "обольститель", и Марианна оказались возле этой тачки совершенно случайно.
      Хотела бы я знать, сколько "пустышек" можно вытянуть, расследуя одно-единственное дело?
      Глава пятнадцатая.
      Марианна, в общем-то, уже привыкла к тому, что её господин и повелитель мог вызвать её к себе в любое время дня и ночи. Поэтому звонку не слишком поздним вечером не удивилась. На Рождественку, так на Рождественку, какая разница! Спасибо, что больше не заставляет кокетничать с разными сомнительными личностями и возить их на экскурсии по Подмосковью.
      Иногда она сладко мечтала о том, что бросит в лицо любовнику его тайну и навеки привяжет к себе. Он считает её идиоткой, думает, что использует втемную, а она, между прочим, вполне способна сложить два и два. Но теперь её мечты изменились. Она мечтала каким-то образом отделаться от слишком уж властной Императрицы, но... сохранив всю ту роскошь, к которой постепенно привыкла. Мечты приносили странное успокоение, но больше всего она уже любила те минуты, когда подруга приставляла к её руке крохотную ампулку и через несколько секунд мир вокруг вспыхивал яркими красками и хотелось петь от счастья.
      Она смутно помнила, как произошло знакомство Императрицы и Александра Николаевича. Кажется, это было в каком-то дорогом ресторане, куда по приглашению Ирины и явился многолетний любовник Марианны. Для сторонних наблюдателей это выглядело так, что девушка знакомит подругу со своим поклонником. Но даже Марианна при её интуиции психически неуравновешенной женщины не заметила той странной искры, которая мелькнула в темных глазах Александра Николаевича и зажгла ответный огонь в зеленых очах Императрицы. Эти двое поняли друг друга с полувзгляда.
      Потом танцевали, потом куда-то поехали. Марианна вообще неважно переносила дорогу в машине, её постоянно укачивало, а тут и вовсе разморило. Очнулась она в незнакомой комнате на незнакомой постели, а в голове её, точно льдинки в бокале, звучали чьи-то голоса, произносившие обрывки совершенно непонятных фраз:
      - ... всю жизнь искал именно...
      - ... третий не всегда бывает лишним, но иногда...
      - ... половину времени просто не соображает, в каком мире живет...
      - ... все равно, что найти розу в сугробе...
      Голоса были смутно знакомыми, но кому они принадлежали, Марианна никак не могла определить. В этот момент в комнату вплыла Императрица, закутанная в яркий, пышный наряд, что-то среднее между бальным туалетом и купальной простыней:
      - Очнулась? Ну, разве можно столько пить? Мы уж терпение потеряли...
      "Мы", - изумилась про себя Марианна. - Это что-то новенькое. Кого она имеет в виду?"
      Долго размышлять ей не пришлось. Следом за Императрицей в комнату вошел Александр Николаевич, причем тоже - не в деловом костюме.
      - Сейчас позавтракаем, - жизнерадостно сказал он, - и будем развлекаться. Девочки не против?
      - Я - только за, - томно сказала Императрица. - Тем более, что и ночью мы славно повеселились. Помнишь, Мари?
      Увы, Марианна явно ничего не помнила. И тогда Александр Николаевич высыпал перед ней на кровать несколько ярких, мастерски сделанных "Поляроидом" снимков, где ночное веселье было отражено во всей красе. Как-то так получилось, что партнеры Марианны - мужчина и женщина - только угадывались, зато сама она была более чем узнаваема.
      - Я не хочу! - хотелось ей крикнуть, но Императрица снова приставила ей ампулку к локтю. На сей раз доза была много меньше, Марианна осознавала, что с ней происходит, но это казалось ей самой приятной и естественной вещью на свете. Даже то, что её любовник и её подруга временами о ней забывали и переключали свое внимание исключительно друг на друга, нисколько не шокировало. Они же - как одно целое, разве не так? Так пусть же всем будет хорошо...
      Сделать из психически неуравновешенного человека законченного наркомана - пара пустяков. Очень скоро Императрица получила в свое распоряжение роскошную куклу, которая выполняла любые её желания, даже самые экзотические. А если кукла надоедала, находились другие развлечения.
      Встречаться с новым любовником в загородном доме было слишком опасно: в обслуге дураков не держали и легенда о подружке с женихом не выдержала бы самой примитивной проверки. Поэтому Ирина, затратив немало денег, связей и изобретательности, нашла квартиру, идеально подходившую для её задумок. В квартиру можно было попасть и обычным путем: через парадное, и секретным: через черный ход занимавшего весь первый этаж престижного салона красоты. Трехэтажный, заново отделанный дом в тихом центральном переулке Москвы хорош был ещё и тем, что на двух этажах было всего по одной квартире, и Ирина точно разузнала, что хозяева второго этажа ещё не скоро вернутся в Россию. Поскольку не хотят переселиться из престижных апартаментов в места, так сказать, лишения свободы. А на третьем этаже уютно разместилась квартирка из двух комнат с балконом, с которого, в случае уж совсем крайней необходимости, можно было быстро и легко перебраться на плоскую крышу двухэтажного дома рядом.
      - Ты начиталась шпионских романов, дорогая, - благодушно шутил иногда Александр Николаевич, лежа рядом со своей новой любовницей в приятной истоме. - Зачем столько предосторожностей? Достаточно просто не открывать никому дверь, она же бронированная. Да и Мари, в случае чего, всегда под рукой.
      Ирина только загадочно улыбалась в ответ. Она сама себе боялась признаться, что влюбилась в этого выхоленного красавца без памяти, что ни одно из её прежних приключений-увлечений не приносило ей столько удовольствия и наслаждения. А вот Мари... Мари ей определенно надоела, и если бы не необходимость иметь надежную ширму, то...
      Как-то она поделилась этой мыслью с любовником, но тот лишь нахмурился:
      - Девчонка тут же побежит и доложит обо всем твоему мужу. Да и куда ей деваться теперь? К своему мужу? Тогда все будет известно в моей семье... Конечно, если ты готова навсегда связать со мной свою жизнь...
      Ирина насмешливо приподняла брови:
      - А ты готов сохранить для меня прежний уровень этой самой жизни? Не знала, что мне так везет на миллионеров...
      - Сохранить такой уровень жизни я, конечно, не могу, - обиженно отозвался Александр Николаевич. - Поэтому и не советую злить Марианну. Без неё нам будет значительно труднее встречаться. Впрочем, если я тебе надоел...
      - Ты - нет. Но эта кукла... В общем, я подумаю... В конце концов есть масса способов избавиться от человека. А нет человека - нет проблем.
      - Ты что - хочешь её убить?
      У Александра Николаевича от страха даже голос сел.
      - Ну, не собственноручно, конечно.... А тебе её жалко? Неужели, Сашенька, не было в твоей жизни случая, чтобы тебе не хотелось кого-нибудь убить? Не фигурально, а по-настоящему...
      - Хотелось, - вдруг раздался из угла тихий голос Марианны, о которой они как-то забыли, считая что она все ещё находится под действием наркотика. - И он убил. Я точно знаю. Стоит мне только слово сказать, где нужно - и ему конец.
      - Что она несет? - надменно спросила Императрица, окинув Александра не слишком ласковым взглядом. - Что за бред, черт побери?
      - Это не бред. Он и тебя использует... и бросит. Или заставит, как меня, прикрывать его романчики со всякими шлюхами. Думаешь, он тебе верен? Как же! Когда он вечером свободен, обязательно кадрит какую-нибудь бабу. И либо к себе её ведет, либо к ней едет.
      Тихий, монотонный голос Марианны в повисшей тишине звучал достаточно громко.
      Императрица выскочила из постели, подскочила к подруге и со всего размаха влепила ей пощечину.
      - Ах ты, ревнивая дрянь! Забыла, из какой грязи я тебя подняла? Будешь так себя вести - отошлю фотографии твоему законному мужу. Пусть полюбуется, чем его женушка занимается, пока он её разыскивает.
      Марианна разрыдалась.
      - Муж её ещё не вернулся, - попытался внести струю успокоения в разговор Александр Николаевич, - а свекровь вряд ли будет очень активно разыскивать Мари. У неё других дел хватает.
      - А ты откуда знаешь? - подозрительно спросила Императрица.
      И Александр Николаевич понял, что непростительно расслабился и допустил промах. Он, который лично запретил Марианне рассказывать какие бы то ни было подробности их личной жизни, сам же об этом и проболтался, как последний дурак. Ирина - женщина умная, она мгновенно поймет в чем дело. Надо было срочно спасать положение.
      Но он и этого не успел. Марианна прекратила рыдать и со злостью прошипела:
      - Да это же... И моими же руками...
      Договорить она не успела. Женщин Александр Николаевич не бил принципиально, но на этот раз не сдержался и залепил Марианне рот оплеухой, от которой у несчастной девушки даже голова запрокинулась.
      - Идиот, ты же её убьешь! - закричала Ирина. - Возись тут потом с трупом. Прекрати немедленно. Вот развлечение на мою голову: любовники отношения выясняют. Так что там с её свекровью?
      - Ирочка, я все тебе объясню, - зажурчал Александр Николаевич на самом сладком из своих регистров. - Мари несколько... нервозна. Я просто хотел устроить как можно лучше. Она же нуждается в присмотре, в опеке...
      Императрица взяла со столика сигарету и закурила. Казалось, она обдумывает только что пришедшую ей в голову чрезвычайно удачную мысль. Наконец, она нарушила молчание:
      - В присмотре, значит, нуждается? Понятно. Пожалуй, я ей этот присмотр организую. У девочки нервы никуда не годятся, нужно полечиться...
      - Я не хочу в психушку! - закричала Марианна.
      - Да кто же говорит о психушке, дурочка? - со зловещей нежностью спросила Ирина. - Есть прекрасный санаторий, не в Москве. Вокруг сосновый лес, рядом озеро... Прекрасные врачи, внимательный персонал, отменное лечение. Через месяц будешь как новенькая. Сейчас я это организую.
      - Но, - начал было Александр Николаевич и тут же осекся. Что-то в лице его подруги не располагало к возражениям.
      Императрица, не считая нужным хотя бы чем-то прикрыть наготу, продефилировала через комнату, достала из сумочки мобильный телефон и нажала всего одну кнопку, сделав присутствующим знак вести себя тихо.
      - Папик, - почти ласково сказала она, - у меня тут дело... Нет, деньги пока не нужны, при случае компенсируешь... Нет, не пьянка очередная, будешь хамить, золотце, посажу на голодный паек, ты меня знаешь. Ну, хорошо, хорошо, прощаю. Значит, мне нужно подружку мою отвезти в санаторий... А я хочу сама, чтобы с врачом поговорить. Я же сказала, хочу сама! Ты бы ещё милицейский полк ко мне приставил. Машину поведу сама, а придуркам своим скажи, чтобы под колесами не путались, как в прошлый раз, а то уволю всех. Вернусь завтра. Слушай, иди ты к черту, мне уже осточертело сидеть в этой клетке. Где я? Будто тебе ещё не донесли. Тогда я скажу: в салоне, в массажном. Да, зачастила. Хоть какое-то удовольствие я могу получить. Ну, все, вечером я тебе ещё позвоню. Надо Мари отвезти засветло. Да недалеко же, господи, по каширскому шоссе, потом пять километров в сторону, санаторий "Лесной Бор". Да, бывший правительственный. Мне и самой не мешает врачам показаться, нервы ни к черту. Ну, пока. Не кисни.
      Она захлопнула крышку мобильника и снова задумалась. Потом скомандовала:
      - Одеваемся, быстро. Времени у нас в обрез, а мне ещё нужно что-то с охраной придумать. К счастью, сегодня самая тупая смена. Саша, твоя машина на ходу?
      Он кивнул и поймал на себе изумленный взгляд Марианны. Нет, решительно он сегодня делает прокол за проколом. Никто, кроме Ирины, не знал о существовании у него вполне приличных "Жигулей". Никто из домашних, естественно. Машина предназначалась только для него и для его удовольствия. Впрочем, как и мобильный телефон. Впрочем, как и многое другое...
      - Хотя нет, я придумала кое-что получше. Сейчас спущусь в салон, вызову туда охранников и прикажу съездить в один бутик, где я отложила для себя пальто. Дам денег. Вещь дорогая, одному не доверю. Да тут и дела-то на десять минут. Пока они обернутся, нас уже не будет. Через пять минут после меня спускаетесь вы. И все - свободны. Саша, Мари на твоей ответственности. Последи, чтобы она не натворила глупостей хотя бы сейчас. Все, я пошла.
      Александр Николаевич, казалось, пребывал в каком-то ступоре от таких резких перемен. Жили-радовались, наслаждались, можно сказать, каждым днем и на тебе. Все вверх дном, Мари нужно куда-то увозить, да ещё скрываться при этом от весьма вероятной погони. Может, махнуть рукой и сбежать от греха подальше? Но Императрица оправдала свое прозвище:
      - Только попробуй слинять, - властно сказала она. - Я тебя из-под земли достану, пожалеешь, что вообще на свет родился. Вместе кувыркались вместе исправлять будем. Понял?
      Он покорно кивнул и начал одеваться, собирая по ходу дела вещи Марианны. У той же все силы ушли на недавнюю истерику и она покорно натягивала на себя все то, что он ей подбрасывал: колготки, лифчик, свитерок, юбку. В эти минуты она как никогда напоминала механическую куклу, в которой сломалась какая-то пружина. Кукла уже не говорит, но ещё делает какие-то движения - неуверенные, неловкие, замирающие. Еще немного - и совсем застынет.
      Императрице действительно удалось избавиться от охранников: их машины поблизости не было. Марианну пристроили на заднее сидение громадной машины, Александр Николаевич хотел было сесть за руль, но Ирина не позволила:
      - Сменишь, когда устану. А пока сиди рядом и не мешай.
      Он хотел было обидеться, сказать какие-то достойные, весомые слова, но... встретил такой ледяной взгляд, что у него озноб по коже прошел. Вот ведь чертова баба! Вертит мужиками, как хочет, супруга своего в грош не ставит, чуть ли не на глазах у него романы заводит - и хоть бы что! Да любую другую за сотую долю такой наглости давным-давно в сортире бы утопили, а эта только посмеивается. Вот уж действительно - Императрица. Интересно, чем таким она своего мужа держит? Любовница, конечно, отменная, но у него бывали и не хуже. Характер - не приведи господи, а ведь и он от неё отлепиться никак не может. Что же это такое? Не любовь же эта самая, на которой все задвинулись? Нет этой любви и не было. Есть желание, страсть, похоть, наконец. Но любовь...
      Императрица тем временем на приличной скорости вела "Джип" по Кутузовскому проспекту и явно не собиралась никуда поворачивать. Каким образом она собирается попасть на Каширское шоссе, интересно? По Кольцевой, что ли?
      - Ира, мы, по-моему, не туда едем, - сказал он, наконец. Тебе надо было выезжать на Садовое и у Добрынинской...
      - Это ещё зачем? Мы едем в Калугу. Точнее - в один маленький городок под Калугой.
      - Но ты же сказала мужу...
      - Правильно. Его долдоны меня потеряли, теперь помчатся именно туда, по Каширке. Пока доедут, пока, сообразят, пока доложат, пока нагоняй получат... Время сейчас работает на нас, нужно только правильно им воспользоваться.
      - Не понимаю, почему тебе понадобилось вообще куда-то прятать Мари? Ты что, действительно её вылечить хочешь?
      Ирина весело расхохоталась.
      - Вылечить? Да она же законченная наркоманка, зачем ей жить? Только мучиться. Мне она надоела, а наркотик этот - удовольствие дорогое.
      - Зачем ты вообще это сделала?
      - Что - посадила её на иглу? Не знаю, захотелось. Ну, и ещё дозу определила, теперь точно знаю, сколько могу себе позволить, когда уж совсем тошно станет. Жизнь-то у меня не больно веселая. Только с тобой вот душу иногда отвожу, так эта красотка все портит.
      Машина уже летела по Калужскому шоссе, оставляя позади все другие автомобили с такой легкостью, будто они просто стояли на месте.
      - Очень гонишь, - заметил Александр Николаевич после паузы. - Не боишься?
      - А ты? - ответила она вопросом на вопрос, но, не дожидаясь ответа, продолжила уже утвердительно. - Боишься. Ты многого боишься, Саша. Боишься взять на себя хотя какую-то ответственность, боишься полюбить, боишься быть щедрым, боишься чего-то недополучить от жизни. Теперь ты боишься, что мы врежемся в какую-нибудь машину или слетим в кювет. Ну - слетим, что дальше?
      Она замысловато выругалась, так, что Александр Николаевич даже вздрогнул от неожиданности и ещё увеличила скорость. Марианна на заднем сидении не заплакала даже, а как-то заскулила:
      - Не надо... Мне плохо... Ирочка, не надо.
      - Начинается, - сквозь зубы прошипела Ирина.
      Она резко затормозила, так, что от удара об лобовое стекло Александра Николаевича спас только ремень безопасности, съехала к обочине, остановила машину, покопалась в сумочке и повернулась к Марианне:
      - Протяни руку.
      - Я не хочу больше, - прошептала та с широко раскрытыми от ужаса глазами. - Пожалуйста, отпусти меня. Я никому ничего не скажу.
      - О чем? - жестко спросила её Императрица и, не дождавшись ответа, повернулась к Александру Николаевичу. - О чем и кому может рассказать эта маленькая шлюшка? Что она знает? Не обо мне - о тебе?
      И тут Александр Николаевич внезапно понял, что Марианна знает почти все. Кроме одного-двух эпизодов, но это уже мелочи. И что она действительно становится опасной для него, потому что может разрушить, отнять все то, что составляет для него радость жизни. И с чем он останется? С полусумасшедшей, почувствовавшей вкус к богатству девушкой? В коммуналке? В полном одиночестве, потому что от него наверняка все отвернутся. Если не произойдет чего-нибудь похуже...
      - Ты сам видишь, - сказала Императрица, совершенно правильно расценив его молчание. - А любовник с криминальным прошлым мне ни к чему, каким бы великолепным самцом он ни был. Так что или она - или я. Решай. Только очень быстро. Если она, то убирайся вместе с ней из машины и забудь обо мне.
      Александр Николаевич слегка пошевелился, но так и не смог произнести ни единого слова и лишь глазами указал Императрице на ампулку, которую та держала в руке.
      - Я так и думала, - спокойно отреагировала она. - Ты же неглупый человек. А теперь помоги мне, не могу же я все делать сама. Да и не хочу.
      Он перегнулся назад, схватил безвольную руку Марианны и потащил девушку вперед. Через мгновение все было сделано. Марианна обмякла, закрыла глаза и откинулась на сидении.
      - Поехали, - приказала Императрица. - Через час сменишь меня, там дорога хуже, в таком темпе я ехать не смогу. А тащиться, как черепаха, ненавижу. Подумай пока, что знает эта кукла. Потом мне расскажешь.
      Первый раз в жизни Александром Николаевичем командовала женщина. И как командовала! Насилия над собой он не терпел ни в каком виде, даже робкие упреки выводили его из себя и обычно приводили к разрыву. А уж подобного обращения он тем более не снес бы ни от кого... до сегодняшнего дня. Н-да, укатали, похоже, Сивку крутые горки. Теперь нужно срочно придумать что-то такое, что не оттолкнуло бы от него Ирину. Или - рассказать правду? Невозможно, он и так слишком запутался. Лучший вариант: признаться в излишней слабости к женскому полу. И сказать, что Марианна может все рассказать его жене. А тут такое начнется! Да, именно такую версию и надо излагать. Ревнивая жена и ходок - классическое сочетание, тема для тысячи анекдотов и повод для десятков тысяч семейных драм и трагедий.
      Через час Ирина затормозила, потянулась и сказала:
      - Ну, меняемся местами. Ты уже придумал, чем тебя может шантажировать Марианна?
      - Да хотя бы тобой, - уже почти спокойно ответил Александр Николаевич, усаживаясь за руль. - Расскажет жене, дальше, наверное, объяснять не надо.
      - Почему же до сих пор ничего не рассказывала? Только не говори, что я - твое первое падение в безупречной супружеской жизни.
      - Наверное, до сих пор рассчитывать было не на что. А теперь думает, что за молчание ей могут и заплатить.
      - А платить, конечно, буду я? - прищурилась Императрица. - Нечто вроде этого я и предполагала. Нет, миленький, я плачу только за свои прихоти, а не за чужую дурость. Если хочешь знать, малютку нужно просто убить. И концы в воду.
      - Какие концы? В какую воду? Ты с ума сошла, Ирина!
      - Вовсе нет. Нормальна, как никогда.
      - И кто же будет... убивать? Ведь это тоже... денег стоит.
      Ирина как-то по-девчоночьи хихикнула:
      - Ты что, думаешь, я буду киллеров нанимать? Умора, вот умора! Ты и убьешь, - закончила она уже совершенно серьезно. - А труп бросим тут вот, в лесу. Оттащим подальше от дороги - до весны не хватятся. Места тут не слишком людные.
      - А если найдут?
      - Тогда тебя, наверное, посадят.
      Руль в руках Александра Николаевича дернулся, машина вильнула, раздался грохот, скрежет металла, потом все стихло. Императрица пошевелилась на сидении, подвигала руками и ногами, ощупала голову.
      - Вроде цела, - сказала она. - Ты как?
      У Александра Николаевича была поранена рука, но не слишком сильно, так - средней величины порез. Марианне повезло меньше: от толчка она упала между сидениями вперед и, по-видимому, угодила головой в коробку передач в машине этой марки невероятно "навороченную". Императрица осторожно приподняла голову девушки: висок был пробит, по щеке стекала тонкая струйка крови, которая уже начала свертываться. Ирина отпустила Марианну и закурила. Рука её при этом даже не дрогнула.
      - Ну, вот, - будничным голосом сказала она, - ты её и убил. На моих глазах. Санаторий отменяется.
      - Я никого не убивал! - истерично закричал Александр Николаевич. - Я её пальцем не тронул! Это все твои идеи, твои игры с наркотиками, твои дурацкие шуточки! Ты, ты предлагала её убить! Ты и будешь отвечать!
      Императрица посмотрела на него с холодным любопытством, не проявляя даже тени нервозности:
      - Так. Ты, оказывается, ещё больший слизняк, чем все остальные. Тоже мне, герой-любовник. Ладно, расслабься. Попробую уладить дело.
      Она снова достала мобильный телефон:
      - Папик, это я. У меня проблема. Нет, по телефону объяснить не могу. Ну, в общих чертах, произошла авария. Я, кажется, цела... Да, я тебе наврала, мы поехали совсем в другую сторону... Сейчас? Километрах в десяти от Боровска, проселок через лес. Да, буду ждать. Вот и хорошо, я же знала, что на тебя можно положиться. Пока. Да, поторопись, скоро стемнеет, а я не люблю темноту. Все, конец связи.
      Императрица убрала телефон, закурила очередную сигарету и сладко потянулась.
      - Вот и все, остается только подождать... Да, и оттащить нашу красотку подальше в лес, в Москву её везти я не собираюсь. Пропала - и пропала. Да и кто она была? Никто. А никого не ищут.
      - Но ведь её последнее время видели рядом с тобой, - несмело сказал Александр Николаевич, холодея от одной мысли о том, что придется касаться мертвого тела. А потом надо будет возвращаться в Москву, по-прежнему встречаться с Ириной, жить, как ни в чем не бывало... Господи, в какой же кошмар он вляпался!
      - Рядом с тобой её тоже видели, - отпарировала Императрица. - Как и меня, впрочем. Ты же её любовник, а я - только подруга. Интересно было бы послушать твои объяснения следователю. Ты преспокойно улегся в постель к подруге твоей любовницы, причем на её глазах, да ещё снабжал наркотиками. Красивый букет получается. Лет на пятнадцать, если хорошего адвоката нанять.
      - А у тебя... - начал было он, но Ирина резко его оборвала:
      - А у меня и адвокаты прекрасные, и денег навалом, только тебя это мало касается. Или ты хочешь, чтобы я ещё и адвоката тебе оплачивала? В перечне услуг альфонсов такая графа не значится.
      - Как ты смеешь... - взвился Александр Николаевич, но Императрица снова перебила его:
      - А кто же ты, деточка? Может, другим бабам ты и платил - Марианна мне кое что рассказывала о твоей щедрости. Но что касается меня... Ладно, замнем для ясности. Давай, пошевеливайся, надо труп вытащить из машины. Да двигайся же, черт тебя побери! Помощникам моего супруга совершенно не обязательно видеть, кого именно ты укокошил.
      С огромным трудом, превозмогая страх и брезгливость, Александр Николаевич выволок оказавшееся вдруг страшно тяжелым тело Марианны из "Джипа" и положил на обочину. Императрица достала из "бардачка" тонкие перчатки, натянула их на руки и скомандовала:
      - Бери её за плечи, а я возьму за ноги. И вперед, за мной. Ногами вперед.
      Его передернуло от неуместной и циничной двусмысленности, он едва сдержался, чтобы не послать эту выхоленную, самоуверенную стерву по хорошо известному в России адресу, но... что потом? Она же просто бросит его со всеми проблемами, да ещё и милицию натравит, с неё станется. А может... А может стукнуть её сейчас камнем по голове, сесть в "Джип" - и ищи ветра в поле. Где один труп - там и два. Дурак, она же сообщила супругу, где находится, его молодчики перевернут окрестности в радиусе десяти километров, да ещё километр под землей проверят - на всякий случай. Нет, нельзя её убивать... Да разве он сможет - убить?
      Они отнесли Марианну за невысокий кустарник метрах в двадцати от дороги. Ирина кивком указала на небольшой, полузаросший ров в земле по-видимому, остаток окопа, которых в этих местах когда-то было видимо-невидимо.
      - Туда. И присыпь её чем-нибудь. Ветками, что ли. Или листьями... А я пойду в машину.
      Она уже сделала несколько шагов по направлению к дороге, как вдруг остановилась и через плечо бросила:
      - Сумочку её проверь. Не хватало, чтобы эта шлюшка паспорт с собой таскала. Или твою фотографию...
      Ремешок маленькой, модной сумочки был плотно обернут вокруг кисти Марианны. Преодолевая брезгливость, Александр Николаевич освободил сумку, открыл её и убедился, что Императрица, как всегда, была права: паспорт там лежал. Но больше ничего интересного не обнаружилось, кроме ключей, которые он тут же забросил подальше в кусты. Поднес к паспорту зажигалку и внимательно проследил, как пламя превращает основной документ бывшего советского, а ныне российского гражданина в кучку пепла. Вот и все. Прощай, Марианна...
      К машине он возвращался так, будто к каждой ноге у него было привязано по ядру. Не хотелось видеть Императрицу, говорить с ней, вообще ничего не хотелось. Кроме одного: каким-то волшебным образом оказаться в собственной комнате и обнаружить, что весь этот кошмар ему просто приснился. Бред. Игра больного воображения. Но волшебства не произошло, только разговаривать с Ириной ему не пришлось. То, что он несколько минут назад бессознательно воспринял как стрекот какого-то насекомого, превратилось в треск, а потом в гул. Над дорогой бреющим полетом пронесся блестящий вытянутый корпус мини-вертолета. Оперативно, однако, действуют люди Босса.
      Вертолет сделал пару кругов, завис над дорогой и приземлился. Из него выскочил дюжий охранник и почтительно отворил вторую дверцу, из-за которой появился небольшого роста мужчина, почти карлик, лысый и в темных очках. Ирина затоптала очередную сигарету и пошла навстречу прибывшим.
      - Папик! - пропела она. - Как хорошо, что ты сам прилетел. А то я уже по тебе соскучилась. Видишь, это любовник Марианны, никак в себя прийти не может, что угробил её. Жалко человека, правда?
      Мужчина снял темные очки и устремил на Александра Николаевича такой злобный и холодный взгляд, что у него ноги подкосились. Это, без всякого преувеличения, были глаза убийцы, причем убийцы-маньяка. Стоявший за ним секьюрити выглядел ничуть не более дружелюбно.
      - Так, - проскрипел коротышка, - угробил, значит, девочку? А в тюрьму не хочешь? Правильно соображаешь. Только имей в виду вот ещё что: сейчас я заберу отсюда свою супругу, а ты на всю оставшуюся жизнь забудешь, что когда-то был с ней знаком. Если, конечно, хочешь жить. Никакой Марианны мы не знаем, никогда в глаза её не видели, никаких дел с ней не имели.
      - Естественно, - как бы даже недоуменно произнесла Императрица, но супруг отмахнулся от нее, как от докучливой мухи:
      - Ты тоже помолчи. Сегодня же отправлю в санаторий - только подальше отсюда. По тебе давно швейцарская клиника плачет, вот там и отдохнешь, а заодно посидишь в карантине, устал я от твоих выходок. Давай в вертолет, быстро.
      Александр Николаевич понял, что все обстоит ещё хуже, чем он думал до этого:
      - Ирина! Но вы же не можете... Я же тебе... то есть вам...
      Лицо женщины искривилось в неприятной гримасе, она повернулась к любовнику и сказала почти по складам:
      - Мразь. Дебил. Ты бы хоть поучился, как настоящие мужчины поступают. Вот мой муж меня любит. А ты... Не было тебя в моей жизни, ты мне даже не снился.
      Она стремительно пошла к вертолету, а коротышка задержался ещё на пару минут, чтобы расставить уже все точки над "и".
      - Даю тебе три часа форы, недоносок. Через три часа машина будет объявлена в розыск. Моли бога, что сейчас мне некогда с тобой возиться, надо Ирину спасать. И запомни: моя жена никогда и ни в чем не будет виновата. Здесь её просто не было. Она со вчерашнего дня - в Цюрихе. И помалкивай, если...
      Он не закончил фразу, но все было и так ясно. Вертолет взмыл в небо, а Александр Николаевич так и остался стоять возле "Джипа", не в силах сделать ни одного движения и ощущая только противную дрожь в ногах и холодный пот на спине. И вдруг его осенило.
      Алина! Нужно позвонить Алине. Только она сейчас в состоянии вытащить его из этого кошмара. С её интуицией, с её предвиденьем, с её умением находить выходы из безвыходных ситуаций. В конце концов, она его может даже пока спрятать, а там видно будет. Только бы она была дома! Только бы никуда не отлучилась!
      - Алина, - сказал он, услышав в трубке знакомый низкий и хрипловатый голос, - мне нужно с тобой встретиться. Пустяки: забрать у меня ключи от моей тачки, а потом, когда-нибудь, перегнать её к твоему дому. Да бабы достали... Да, хочу на какое-то время лечь на дно. Давай в Царицынском парке со стороны моста. Поговорим, а потом посидим в ресторанчике, он там славный, уютный. Через два часа, Хорошо? Алина, за мной не пропадет, ты же знаешь. Ну, до встречи...
      Он уселся в "Джип" и увидел, что на коробке передач сохранились следы запекшейся крови. Его передернуло, но делать было нечего, время, как говорится, пошло. Ах, да, у этой стервы в машине всегда был отличный бар: рюмочка чего-нибудь крепкого ему совершенно не помешает. Да, бар классный, даже шампанское во льду охлаждается. Ну, эта газировка ему сейчас совершенно ни к чему, а вот "Гран-Маринье"... Прекрасно, именно то, что нужно. Уже не так пахнет в машине пряными духами Императрицы, уже выветрился сладковатый запах любимой туалетной воды Марианны. А ветер по дороге очистит салон совсем. Вперед!
      Через полчаса действие спиртного ослабело. Но он чувствовал, что никогда ещё не вел машину так уверенно, как сегодня, что он совершенно трезв и может позволить себе ещё одну рюмочку. Или две. Главное, не превышать скорость, не привлекать внимание досужих милиционеров. Впереди уже сияют огни Москвы, скоро Кольцевая дорога, нужно свернуть направо, доехать до Бирюлево, а там уже он почти на месте. Как удачно вышло, что одна из его прежних пассий прямо-таки обожала Царицынский парк и он досконально изучил это место. Никогда не угадаешь, что и когда может в жизни пригодится. Так, вот и мост через пруд. До назначенного времени минут десять, Алина очень пунктуальна, так что можно расслабиться и выпить еще, тем более, что в бутылке и осталось-то всего на одну рюмку благородного напитка. Ничего, когда он провернет задуманную операцию, он почаще будет пить дорогой французский коньяк. Себя надо баловать.
      Серый "Жигуль" Алины он заметил, когда машина уже припарковалась рядом с "Джипом". Женщина выходить не спешила, тогда он сам вылез наружу и галантным движением распахнул дверцу автомобиля своей приятельницы.
      - Рад тебя видеть, дорогая, - проворковал он, протягивая руку. Спасибо, что откликнулась.
      Алина потянулась было к нему и тут же отпрянула назад:
      - От тебя смертью пахнет! - прошептала она.
      Он расхохотался:
      - Смертью? Дай бог, чтобы от всех пахло именно такой смертью. Это французский коньяк, Алиночка. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? Тут потрясающий бар...
      Алина вышла наконец из своей машины и медленно обошла вокруг "Джипа".
      - Откуда у тебя это? - спросила она бесцветным голосом.
      - Дали поносить, - дурашливо усмехнулся он. - На время.
      - И на какое же время?
      - Не все ли тебе равно? - отмахнулся он.
      В присутствии Алины, да ещё после бутылки коньяка жизнь казалась ему прекрасной, а от досадных мелочей можно было просто отмахнуться. Переживать неприятности по мере их поступления.
      - Зачем я тебе понадобилась? - сухо спросила женщина. - Ты пьян? Что ты вообще натворил?
      Александр Николаевич подхватил её под руку и повел в сторону пруда, где в это время уже почти не было гуляющих горожан.
      - Меня будут искать, - сообщил он патетическим шепотом. - По подозрению в убийстве и угоне автомашины. Но я никого не убивал, а машину мне дали...
      - Поносить, - саркастически заметила Алина. - Мне-то хоть не ври, солнце мое. Я ведь все равно узнаю правду.
      - Ну да, ты же у нас ясновидящая! Чем больше денег платят, тем яснее видишь.
      Его явно заносило, но он уже не владел собой. Хмельное вдохновение уступало место тревоге и злости на всех и вся. Хотя и сейчас он ещё понимал, что с Алиной ему ссориться - глупее глупого. Она сейчас его последняя надежда.
      - Прости, пожалуйста, у меня неприятности. Не хотел тебя обидеть. Но я действительно никого не убивал...
      - От тебя пахнет смертью, - упрямо повторила Алина. - Мне тяжело рядом с тобой. Что ты от меня хочешь?
      - Помощи, - почти смиренно ответил он. - Вот ключи от моей машины. Она стоит на Арбате, в Малом Власьевском переулке, недалеко от салона красоты. Забери её, пожалуйста, поставь в свой гараж. Там, в багажнике, целое состояние. Мы с тобой будем обеспечены на всю жизнь.
      - Мы с тобой? - медленно переспросила Алина. - С каких это пор ты связываешь со мной дальнейшую жизнь? И что это ещё за сокровище у тебя в багажнике. Ты что-нибудь украл?
      - Ну, знаешь! - вспыхнул он. - В каких ещё преступлениях я, по-твоему виновен? Говори сразу.
      - Не знаю, - покачала головой Алина. - И знать не хочу. Я выполню твою просьбу, но, учти, в последний раз. Позже заберешь машину - и забудь о моем существовании. Я больше не желаю участвовать в твоих сомнительных делишках и плести всякие небылицы твоим женщинам, чтобы ты имел возможность с ними познакомиться и переспать. Не желаю изображать цыганку, когда тебе приходит такая фантазия. Тем более, что платишь ты за этот маскарад просто смешные деньги. Или отдариваешься побрякушками, которые то ли где-то позаимствовал, то ли тебе их подарили... за любовь. С меня хватит. Давай ключи и мы расходимся.
      Он вложил ей в руку ключи от автомашины, повернулся, чтобы уйти, и понял, что идти ему, в общем-то, некуда. Разве что в свою коммуналку - так там его в два счета обнаружат, да ещё соседи будут под ногами путаться.
      - Алиночка, - искательно попросил он, - а можно мне у тебя пару деньков побыть? В гостиной, на диванчике. Я не помешаю. Ну, пожалуйста.
      Алина яростно фыркнула:
      - Я сказала - все! Проси, не проси, ничего не получишь, кроме того, что я обещала. И не скрипи зубами, не боюсь я тебя, понял? Кого ты там убил - не знаю, но со мной у тебя это не пройдет. У меня, как у кошки, две жизни. И вспомни, что я тебе один раз говорила, когда ты меня погадать упросил: трех дам погубишь, на четвертой споткнешься, сам сгинешь. Прощай, солнце мое. Сам под смертью ходишь, так других туда не втягивай. Уходи!
      Она стояла к нему спиной, гордо выпрямившись и уперев руки в бедра. Он сам не понял, как в его руке оказался тяжелый камень, и точно со стороны наблюдал, как этот камень со всей силой опустился на затылок Алины. Она упала без единого звука, а он выдернул из её руки ключи от своей машины, толкнул ещё теплое тело в обрыв, вниз, к пруду и, не дожидаясь всплеска воды, бросился к тому месту, где оставались машины. Слава Богу, там никого не было. Он прыгнул в машину Алины, нашел "хвост" - пучок проводов от замка зажигания и выдрал его целиком из-под кожуха. Красный провод - всегда от стартера - замкнул на массовый, ещё не остывший движок зачихал, схватился поехали!
      Куда вот только поехали? Домой. Не в коммуналку, а домой, к семье. Там его не будут донимать расспросами, там ему приготовят ванну, дадут крепкого чая, а может, и покрепче что-нибудь найдется, и вообще будут рады, что он наконец-то возвратился из своей трудной и опасной командировки. Утро вечера мудренее, придумается что-нибудь. Не может быть, чтобы не придумалось.
      Главное - свидетелей не осталось. Ни прямых, ни косвенных. Вот это действительно главное.
      Глава шестнадцатая.
      В то утро мне предстояло переделать массу дел: купить свою долю продуктов для намечавшегося у Елены "девичника" в честь выздоровления Милочки, а также что-нибудь в собственный дом, потому что последние дни выдались напряженными, я по двенадцать часов сидела у компьютера и все-таки исхитрилась сделать работу в назначенный срок. Зато есть в доме было, прямо скажем, нечего, поскольку Андрей носился по своим хлопотным сыщицким делам и ничем помочь мне не мог, а вернувшись домой, падал на тахту и засыпал, как убитый, о еде даже и не заикаясь. Что лишний раз подтверждает справедливость французской поговорки: "Кто спит, тот обедает".
      Первым же делом нужно было отвезти рукопись в издательство, чем я и занялась спозаранку. Потом вернулась в родной спальный район и накупила на рынке килограмм двести всякой всячины, которые с трудом дотащила до дома. Утешала я себя при этом тем, что за мной обещала заехать Галка, что-то делавшая в моем районе в сфере своей архитектуры, так что к Елене я поеду с комфортом, на машине, как белая женщина.
      Зайдя в подъезд, я, как всегда, попыталась решить несколько задач одновременно: снять перчатки, нажать на кнопку лифта и достать ключи от квартиры. Когда мне это - частично! - удалось (то есть избавиться от перчаток и запустить подъемный механизм), выяснилось, что обе тяжеленные сумки с продуктами намертво врезались мне в ладони и посему нет никакой возможности открыть боковой карман той сумки, которая висела у меня через плечо, чтобы вытащить ключи. В результате я взмокла, как мышь под метлой, и пока добралась до родного седьмого этажа была на грани нервного срыва.
      Дверь лифта наконец открылась, я вывалилась на лестничную площадку, да так и застыла с открытым ртом в состоянии полного ступора. У моей двери находился Масик собственной персоной. Одной рукой он ожесточенно давил на кнопку звонка, а другой - дубасил в эту же самую дверь. Стальную, между прочим.
      Обернувшись на шум лифта, Масик продемонстрировал мне совершенно искаженное бешенством лицо, что явно не предвещало ничего хорошего. Таким я его ещё никогда не видела - скорее, он страдал некоторой ограниченностью мимики, - и в моей непутевой голове молнией пронеслись все предостережения Андрея.
      - Что это значит? - раздался даже не крик, а какое-то полурычание, полушипение. - Как ты могла уйти, если я должен был прийти к тебе? Ты должна была готовиться к моему приходу...
      - Что? - только и смогла я спросить.
      Слов, как таковых, у меня не было. Остались одни буквы, из которых я выбрала наиболее приличные.
      - Ну краситься там, одеваться... Готовиться!
      Тут взгляд Масика упал на сумки, которые я так и держала в онемевших руках, и взгляд его несколько смягчился, а лицо обрело прежнее неподвижно-надменное выражение, которого я не боялась.
      - А, я все понял! - объявил он. - После загса нужно будет отметить. Это ты правильно решила. Что купила? Шампанское взяла?
      Я, наконец, обрела полноценный дар речи:
      - Какое, черт побери, шампанское? Какой загс? Ты что, совсем с ума сошел? Почему ты сваливаешься мне, как снег на голову, да ещё устраиваешь какой-то детский крик на лужайке? Приперся сюда без звонка - терпеть этого не могу! - да ещё дверь ломаешь...
      - То есть как это не звонил? - снова побагровел Масик. - Я тебе с утра оставляю на автоответчик сообщения, что мы сегодня идем в загс...
      - Зачем? - тупо спросила я.
      Ответ меня мало интересовал: мне стало вдруг по-настоящему страшно. Глаза моего экстравагантного поклонника стали просто безумными: в таком состоянии я его никогда ещё не видела. Я судорожно стала вспоминать все, что когда-либо залетало в мою голову относительно правильного поведения с психически неадекватными особями в момент возбуждения, но сообразила только, что надо говорить как можно спокойнее, даже где-то равнодушно. Чтобы не провоцировать, стало быть, на дальнейшие эксцессы.
      - Я не прослушивала ещё автоответчик: очень рано ушла из дома. Не ждала никаких звонков, вот и ушла...
      От монотонности моего голоса в сон стало тянуть даже меня самое. Масик вроде бы слушал меня почти внимательно и цвет лица у него постепенно приходил в норму.
      - Мы ведь с тобой поссорились, верно? Ты мне сказал, что у тебя есть девушка Анна, в которую ты влюбился. Больше с тех пор ты мне не звонил. Почему теперь загс?
      Последняя фраза была совершенно лишней, в чем я не замедлила убедиться:
      - Анна замужем. Все или замужем, или женаты. Один я не замужем и не женат. Мы с тобой поженимся. У неё есть муж, у тебя есть муж, у меня будет жена. Мы все сравняемся. Я за тобой уже давно ухаживаю, мама о тебе знает и одобряет мой выбор. Ты же все равно моя невеста. А наша ссора в парке - это ерунда. Мне мама все объяснила. Ты просто приревновала меня к Анне. А раз ревнуешь, значит - любишь. Теперь нам надо пожениться. Я даже кольцо приготовил. Мне его Анна дала, а я решил тебе подарить...
      Он стал рыться в карманах и, к моему неописуемому ужасу, протянул мне какое-то кольцо. Слава Богу, не обручальное... то есть, ничего хорошего и в этом, конечно, не было. Пока я судорожно пыталась найти нужные слова, Масик сделал шаг вперед и хотел схватить меня за руку. Тут я очнулась от шокового состояния, стукнула своего новообретенного "жениха" по руке так, что кольцо покатилось по лестничной площадке и разразилась темпераментным монологом, начисто забыв, что нужно говорить медленно и спокойно. Если честно, почти орала:
      - Не трогай меня! Ты меня достал! Ты сумасшедший, никуда я с тобой не пойду! И вообще я замужем, я тебе тысячу первый раз говорю, что у меня есть муж, я его люблю! Не хочу тебя больше видеть, отстань от меня, сделай так, чтобы я тебя долго искала и не нашла! Не думала я тебя ни к кому ревновать, хоть к Анне, хоть к Ханне, хоть к Марье Иванне! Мне по барабану, наконец, с кем ты встречаешься и что ты вообще делаешь! Убирайся и никогда больше не приходи!
      - Анна! Она меня любит, а не мужа! А он её где-то прячет. Но я найду её и убью! Ты ещё увидишь! Ты ещё пожалеешь! - Масик, в свою очередь, разорался так, что даже начал слюной брызгать. - Мы все равно будем вместе! Анна! Я убью твоего мужа! И мы опять будем вместе!
      Кому он это кричал? По-моему, он уже принимал меня за другую - за эту самую красотку Анну. А может быть, за кого-то еще.
      Вдруг Масик сорвался с места и, продолжая что-то выкрикивать, помчался вниз по лестнице. Я обессилено привалилась к себе и, не веря собственным ушам, слушала удаляющиеся прыжки и крики, а потом внизу гулко бухнула входная дверь. И наступила тишина.
      Удивительное дело! Ни одна дверь в подъезде не открылась, никто не поинтересовался, что за странные, дикие звуки несутся с седьмого этажа. На редкость нелюбопытный народ пошел, право.
      Очнувшись, я поторопилась скрыться за спасительной дверью своей квартиры - мой дом, он, как ни крути, действительно моя крепость, - чтобы уже оттуда в случае чего вызвать милицию. Пока отпирала дверь, под ногу мне попало что-то твердое. Кольцо! Я подняла его, машинально сунула в карман (не валяться же ювелирным изделиям на лестничной площадке!) и укрылась в спасительной тишине и одиночестве своих апартаментов. Только заперев за собой дверь, я обнаружила, что обе сумки у меня висят на одной руке, причем их ручки чуть ли не вросли в мою многострадальную ладонь. Как я при этом исхитрилась что-то делать руками - уму непостижимо. Действительно, возможности человеческого организма в экстремальных ситуациях изучены ещё далеко не до конца.
      Отдышавшись и восстановив кровообращение в кистях рук, я прошла в кухню к окну и начала рассматривать злополучное кольцо. К счастью, его скорее можно было бы отнести к разряду бижутерии, нежели к драгоценностям: такие перстни, получше или похуже, десятками продают на московских художественных ярмарках или вернисажах. Красивый, большой зеленый камень, без граней, с каким-то тонким рисунком. И что мне теперь делать с этой "ювелиркой"?
      Лучше всего, конечно, просто вернуть... Черт, дело в том, что это далеко не просто. Встречаться с ним ещё раз - таких потрясений я больше не выдержу, спасибо, не надо. Позвонить его маме? Как бы не факт, что и она оценит ситуацию адекватно. Ладно, подожду, может, успокоится мой неизбывный...
      Тут мне померещился какой-то шум на лестничной площадке и я на цыпочках прокралась к двери. Заглянула в глазок - никого. Нервы, нервы. Но вообще-то после таких сюрпризов нервы могут не выдержать даже у суперхладнокровного удава. Ладно. Оставлю кольцо пока у себя, покажу Андрею, посоветуюсь. Может быть, он его и вернет? А что, мысль интересная.
      Но ещё интереснее ничего не рассказывать, а просто надеть это кольцо на сегодняшний вечер - заметит Андрей или нет? Порой у меня складывалось впечатление, что ему было совершенно по барабану, во что одета его подруга, удосужилась она подкраситься и сделать прическу или несколько дней сидит дома немытая и нечесаная, заканчивая очередной перевод. Ну, умытая, конечно, и причесанная, но так, для порядка. Вот Павел, кстати, сразу замечает, если на его Милочке появляется что-то новое или меняется цвет лица. Любит... А - Андрей?
      Решено! Проверю сегодня же, кто я ему: любимая женщина или портянка. Надену черную водолазку и зеленую юбку. Прекрасный фон для этого кольца, Галка обязательно заметит и одобрит. Кстати, пора начинать собираться, иначе моя пунктуальная подруга с меня шкуру сдерет - и будет права.
      Я лихорадочно начала собираться: перекладывать те продукты, которые предназначались для дома, из сумок в холодильник, а остальные - складывать покомпактнее, наводить на себя марафет и писать Андрею записку о том, где я буду находиться в ближайшие несколько часов, чтобы он меня не потерял. Он стал такой рассеянный, что иногда даже меня в этом деле переплевывал. Впрочем, понять было можно: убийство тети Тани оставалось нераскрытым, у Павла - трагедия на личном фронте.
      Когда до приезда Галка оставались считанные минуты, оба друга явились, как снег на голову, и объявили, что намерены весь вечер просидеть тут и поработать головой, а не ногами. А поскольку, кроме головы, им ещё требовался телефон, то они очень резонно рассудили, что нечего звонить по бешено дорогому мобильнику, а следует воспользоваться пока ещё практически бесплатным домашним телефоном.
      - Да и есть очень хочется, Наташенька, - довершил объяснения Андрей.
      У меня буквально опустились руки.
      - Мальчики, сейчас за мной приедет Галка. Мы же собрались устроить "девишник". Я не успею...
      - Ладно, - вздохнул Андрей, - сейчас сбегаю в магазин...
      - Не надо! - быстро сказала я. - Продукты закуплены в невероятных количествах, холодильник ломится. Я приготовить не успеваю...
      - Да что ты, в самом деле, Андрюша, - недовольно сказал Павел, неужели два мужика при наличии продуктов помрут с голоду? Все приготовим за несколько минут. А Наташа пусть едет, в конце концов, мы же не предупредили...
      - Ты настоящий рыцарь, Пашенька, - восхищенно сказала я. - Если бы не Андрей, я бы тебя, ей-богу, полюбила бы смертельной любовью. На всю жизнь.
      - Тогда это не надолго, - усмехнулся Павел. - Ты бы меня своими шуточками за месяц бы на тот свет отправила. Так что все к лучшему.
      В этот момент раздался звонок в дверь. Галка прибыла секунда в секунду, как самолет компании "Эр-Франс".
      - Есть какие-нибудь новости? - спросила она с порога у наших Пинкертонов. - Наташка, чашку кофе! Полжизни не пожалею, иначе до вечера не доживу. Ноги гудят и вообще... Мальчики, не обращайте внимания, понимаю, что веду себя неприлично, но похожу босиком... Так есть новости?
      - Кое-что... - начал было Андрей, но Павел его перебил:
      - Пока - ничего определенного. Вот поработаем сейчас, помозгуем, сделаем несколько телефонных звонков. Тогда, может быть... Вечером заедем за нашими дамами, если будут новости - сообщим. А нам кофе будет?
      - Будет, - ответила я и стала собирать на стол.
      Когда все расселись, я вспомнила про кольцо, демонстративно положила руку на стол и поиграла пальчиками. Андрей, естественно, даже ухом не повел.
      - Откуда у тебя это кольцо? - услышала я голос подруги.
      Молодец Галка. Хоть она заметила. Но что за странная постановка вопроса: неужели мне никто и подарить не может?
      - Когда тетя Таня успела его тебе подарить? Какое счастье, что хоть оно у тебя осталось!
      Я онемела. При чем тут тетя Таня?
      - При чем тут тетя Таня? - спросила я уже вслух.
      - Как при чем? Это же Тарасовское кольцо. Второго такого же не может быть, потому что не может быть никогда. Сними. Я посмотрю поближе.
      Я протянула ей кольцо.
      - При чем здесь Тарасов? - попытался тоже разобраться в ситуации Андрей. - Он же, если не ошибаюсь, архитектор, а не ювелир.
      - Так я же и рассказываю. У тети Тани надвигался юбилей, хотелось подарить что-нибудь особенное, вот Тарасов и достал у знакомых художников. Так почему и когда тебе его тетя Таня подарила? Вы вроде бы не особенно с ней близки были...
      - Она мне его и не дарила, - выдавила я из себя первую фразу признания.
      - Тогда где ты его взяла? - резко спросила Галка.
      В комнате внезапно воцарилась гнетущая тишина, как перед грозой, все смотрели на меня, а я словно онемела. В голове металась только одна мысль: опять я во что-то вляпалась. Что же это за судьба у меня такая?! В кухне с резким щелчком включился холодильник и в тишине этот звук прозвучал как пистолетный выстрел.
      - Мне его подарил Масик, - почему-то шепотом сказала я.
      ......................................................................
      В машине у Галки по дороге к Елене мы долго молчали. Потом я тихо сказала:
      - Гал, а Гал! А может, ты сама Лене про кольцо скажешь, а? Я боюсь. А вы все-таки сестры, хоть и двоюродные. Скажешь?
      - Ладно уж, трусиха, - великодушно отозвалась Галка. - Выручу тебя на этот раз, пользуйся моей добротой.
      Когда все расселись, и стали накладывать себе закуски и наливать напитки, я вдруг услышала Галкин голос:
      - Лен, только я тебе хочу сказать одну вещь... ты не волнуйся. Понимаешь, к Наташе каким-то образом, не будем сейчас разбирать, каким: этим займутся наши мужчины, попало кольцо тети Тани. Наталья, давай его сюда.
      Я покорно вытащила из сумочки злополучное ювелирное изделие.
      Глаза Елены наполнились слезами, она взяла кольцо в руки, которые заметно дрожали и долго-долго смотрела на него. Мы молчали.
      - Да, это любимое мамино кольцо. Хоть что-то уцелело... Найти бы этих воров, - вдруг взорвалась всегда сдержанная Елена, - кажется, собственными руками убила бы. Носит же земля таких!
      - Еще и не таких носит, - утешила я её.
      - А тебе откуда это кольцо досталось? - спросила Елена.
      - Масик подарил... Ох, черт! Он вякнул, что ему Анна... то есть Марианна дала. Я же говорила: она все и стащила! Ее прощальный поклон...
      - Похоже на то, - устало вздохнула Елена. - Саму бы Марианну отыскать... Масика, судя по всему, спрашивать бесполезно.
      - Даже вредно! - подхватила я. - Ой, Галка, что я вспомнила-то! Тот хмырь, который к тебе на презентации подкатывался - припоминаешь? Тоже высокий, тоже выхолощенный... то есть, тьфу, вылощенный, тоже на кота смахивает.
      - Откуда знаешь, что на кота? - изумилась Галка.
      - Забыла рассказать, не до того было. Он меня на следующий день клеил в клубе детективов. Причем теми же словами и приемчиками, что и тебя. Обещал передачу сделать по телевизору. И... И...
      - Ну, что ты замерла? - рассердилась Галка. - Не знаешь, что ещё нафантазировать?
      - Он говорил о книге, - медленно сказала я. - Он якобы написал книгу. Исторический роман. И спрашивал меня, не знаю ли я, где его можно издать. Вот. Считайте меня законченной психопаткой, но, по-моему, это Милочкин супостат. Потому что такое совпадение...
      - Можешь притянуть за уши только ты, - отрезала Галка. - А мне кажется, что за Милочкой ухлестывал Масик. Его стиль: сахаринно-приторный, если верить твоим рассказам. Все сходится. И никакой вор ничего не терял, просто вор и есть Масик. А Марианна - его сообщница. Так что не пытайся выстроить систему там, где её нет и не может быть по определению.
      Мы посмотрели друг на друга, причем явно думали одно и то же: может быть, и убийца уже определен? Но первой опомнилась все-таки я, как самая опытная в плане детективов дама.
      - Девочки, не надо поспешных выводов. Это самое кольцо Масик мог просто найти. Вор потерял, а Масик нашел. И решил подарить своей невесте, то есть мне. А Марианна - это уже плод фантазии. Логично?
      - Ну, допустим, - не очень охотно согласилась Галка. - Но я лично не верю в такие совпадения.
      - Слушайте, девочки, - вмешалась Елена. - Давайте позвоним Андрею и Павлу. Они же все равно собирались позже приехать. Что-то у нас все равно не девичник получается, а филиал Наташкиного клуба детективов.
      - Действительно, давайте позвоним, - обрадовалась я. - А то получается, что все на Масике сходится. Он, конечно, не вполне нормальный, но...
      - Я позвоню, - сказала Елена. - А то вы все какие-то перевозбудившиеся, долго будете объяснять, что к чему.
      Пока она набирала номер и вела переговоры, я украдкой поглядывала в сторону Милочки. Неужели её угораздило связаться с моим замечательным поклонником, с моим, прошу прощения, женихом? И влюбиться в него - пусть и на короткое время? Но она же умная женщина, господи помилуй! Не может этого быть - и все тут. Не верю. Но тогда откуда Масик взял это чертово кольцо? А если...
      - Девочки, - сказала я страшным голосом, - мне пришла в голову потрясающая мысль...
      - Могу себе представить! - фыркнула Галка.
      - А если этот самый брюнет - никакой и не Масик вовсе, а кто-то другой. Какой-нибудь Семен Семенович, который обожает волочиться за женщинами. Спорт это для него. Хобби. Ну, то, что наши с Галкой, с позволения сказать, ухажеры - одно и то же лицо, слепому ежику понятно. Одни и те же приемы, одни и те же обороты речи, одна и та же цель. А что, если и Милочкин приятель - тот же самый человек? Только на сей раз точнее прицелился, а главное, меньше торопился? Если честно, в обаянии ему не откажешь. Он тебе как-нибудь представился, Галка? Имя назвал?
      - Не помню, - равнодушно пожала та плечами. - Может, и назвал. То ли Алексей, то ли Александр. А может, Андрей. Нет, не помню.
      - Моего звали Александром, точно помню. Милочка, а Алик - это от какого имени производное?
      - Не знаю, - растерянно сказала она. - Я как-то не интересовалась. Он представился Аликом... А потом...
      - В общих чертах все ясно, - вздохнула я. - Профессиональный обольститель. "Он забыл меня, словно бомбу в метро..."
      - Наташка, ты можешь хоть сейчас не острить? - чересчур спокойно спросила Галина. - Нашла повод для шуточек.
      - Извините, я машинально, - охотно попросила я прощения у присутствующих. - Ну что, Ленка, приедут наши красавцы? Заинтересовали их версии?
      - Приедут, - ответила Елена. - У них, похоже, и своих находок с умозаключениями - вагон и маленькая тележка. Н-да, интересный у нас девичник получился.
      - А ты считай, что это - тематический вечер, - предложила я. - Ну, посидели бы, выпили бы по чуть-чуть, о судьбах своих женских, непростых, покалякали бы. А тут - такое упражнение для ума. Извини, Ленка, я понимаю, что излишне много хохмлю, но...
      - Но, как ты сама любишь говорить: что выросло, то выросло, неожиданно изрекла Галка, то ли осуждая меня, то ли некоторым образом выступая в мою защиту.
      Лично я склонна была предположить как раз последнее. Иначе для чего вообще существуют подруги, тем более - близкие?
      До приезда Павла с Андреем наша беседа была, скажу прямо, не слишком содержательной. Мы перескакивали с одной темы на другую, пытались разгадать сразу несколько загадок, предлагали версии, одна другой хлеще и наконец запутались так, что стали подозревать в убийстве Татьяны Григорьевны друг друга. Так что звонок в дверь мы восприняли просто как благовест и наперебой кинулись отворять.
      А за дверью нас ожидал, мягко говоря, сюрприз. Там с ноги на ногу переминался... Масик собственной персоной. Первым моим желанием было немедленно проснуться и понять, что мне сниться очередной кошмар. Вторым сбежать куда глаза глядят. Третьим - выяснить, чего ему здесь нужно, на самом-то деле.
      Должна сказать, что меня он первоначально просто не заметил. Выделил из общей массы хозяйку дома, которую, наверное, запомнил по первому посещению, и довольно вежливо спросил:
      - Анна дома?
      - Марианна? - переспросила Елена, тоже вспомнившая этот персонаж. - Ее нет. И, наверное, я должна у вас спросить, где моя невестка? Последний раз именно вас видели вместе с ней.
      Наверное, у бедной Елены все в голове перепуталось. Я же ясно сказала: с Марианной возле "Джипа" беседовал мой соблазнитель, тоже роскошный брюнет, но не Масик. Кто не Масик - тот не Масик. Так что его реакция была вполне закономерной:
      - Что значит: в последний раз? В последний раз я виделся с Анной недели две тому назад, когда она попросила меня поехать с ней в Белые Столбы...
      - Зачем? - спросили одновременно Галка и Елена.
      А я тихонько потянула Милочку за рукав и шепотом спросила:
      - Это твой Алик?
      - С ума сошла! - так же шепотом ответила Милочка. - Небольшое внешнее сходство, больше ничего. Да разве таким можно увлечься?
      Вид у Масика был, прямо скажем, не слишком презентабельным. После утренней стычки со мной он слегка успокоился, но глаза у него были совершенно безумными. Да и выражение лица тоже, если уж на то пошло. Типичная "палата номер шесть", хоть к доктору не ходи.
      - Она меня попросила, - как заведенный повторил Масик. - Где она? Я хочу на ней жениться. Даже кольцо... Хотя нет, кольцо мне подарила она. За то, что я ей очень помог...
      - В чем? - зловеще спросила Галка.
      - Не знаю, - как-то очень по-детски ответил Масик. - Мы погуляли с ней по Белым Столбам, я фотографировал ее... и других тоже... а потом она мне подарила кольцо.
      - И куда вы его дели? - поинтересовалась Елена. - Впрочем, давайте пройдем в комнату. Как-то неудобно беседовать в коридоре.
      Вот это было явной ошибкой. Терапевт Елена, конечно, блестящий, но психиатр - так себе. Сказывается отсутствие практики и чрезвычайно редкое общение со мной. Нельзя так резко переключать внимание сумасшедших на что-то еще. Нужно, чтобы они сами плавно меняли тему разговора.
      - В комнату? - недоверчиво переспросил Масик. - Зачем? Вы хотите меня там запереть, да? И помешать жениться?
      Я поняла, что пора брать инициативу в свои руки. Пусть даже с определенным риском для жизни.
      - Да кто же может помешать тебе жениться, душа моя? - спросила я, решительно выдвигаясь на передний план. - Тем более, тут невест - аж четыре штуки. Выбирай - не хочу.
      - Я не хочу выбирать, - заныл деморализованный Масик, покорно следуя в комнату. - Я хочу жениться. Сейчас. Отдай мое кольцо, я хочу его подарить своей невесте.
      - Разберемся, - дипломатично сказала Елена, подталкивая Масика к креслу. - Садитесь. Хотите чаю?
      - К чаю нужно конфеты, - объявил Масик. - А я их не купил. Мама забыла напомнить.
      - Ничего-ничего, - успокоила его Галка, - на столе полно всяких вкусных вещей. Угощайтесь, пейте чай, а там и со свадьбой все станет ясно.
      - Правда? - обрадовался Масик. - Тогда хорошо. Только я хочу видеть Анну.
      - Мы бы тоже хотели, - подавленно вздохнула я. - Только нету её. Нигде нету. Кстати, ты мне сегодня утром выкрикивал, что собираешься её убить. Ты, случайно, не совершил задуманное?
      Эффект превзошел все мои ожидания. Одним прыжком Масик выбросил свое, прямо скажем, не хрупкое тело из кресло и бросился ко мне с вытянутыми руками.
      "Задушит..., - промелькнула у меня мысль. - Совсем спятило дитятко. А я доигралась."
      - Это ты убила Анну! - взвизгнул Масик. - И украла её кольцо. Сейчас я тебя...
      Закончить мысль ему помешал звонок в дверь. Елена с несвойственной ей прытью бросилась туда и через секунду в комнате появились Андрей и Павел. Как раз во вовремя, чтобы предотвратить непоправимое.
      Павел оценил ситуацию с полувзгляда и очень оперативно вызвал спецнаряд. Андрей тем временем, нежно, но твердо сжимая Масика в объятиях, уговаривал его, что душить женщин - дурно, что это сейчас не модно и вообще может повлечь за собой массу неприятных последствий. Попутно он бросал на меня взгляды, которые мне совсем не нравились. Один раз он уже вырвал меня в последнюю минуту из рук переставшего владеть собой серийного убийцы. Повторять тот же номер "на бис" ему, похоже, было томно и нудно.
      "Ох, и достанется же мне сегодня вечером! - отрешенно подумала я. Хоть бы что-то ещё случилось, отвлекло его внимание от моей грешной персоны. Хотя что, собственно, может случиться? Убийцу и вора, кажется, взяли, да что толку, если он откровенно невменяем?"
      Притихшего Масика увезли профессионалы из соответствующего ведомства, а Павел с Андреем начали то, что они назвали "разборкой полетов". Выяснилось, например, что отпечатки пальцев на бутылке, найденной в саду, Масику не могли принадлежать ни при какой погоде. Не оставлял их и алкоголик Колян, который честно вспомнил, что подрядился выполнить какую-то работу и даже худо-бедно составил словесный портрет работодателя. Но в чем именно заключалась эта работа - не помнит, хоть убей. Впрочем, версию правоохранительных органов не отвергает и готов признать, что действительно кого-то там убил. Но - не помнит, кого и за что, тем более, что "мокрые дела" - вообще не его профиль. Вот напиться, нахулиганить, стянуть что по мелочи - это да, за это и срок мотал. Впрочем, начальству виднее.
      - Так кому же принадлежат отпечатки пальцев? - не выдержала дотошная Галка, потому что даже её, охочую до подробностей, такая скрупулезность изложения, похоже, утомила.
      - А тому самому типу, который Наталье гнусные предложения делал, - с усмешкой отозвался Андрей. - Который с хорошими манерами: дает даме прикурить от её собственной зажигалки. Самое смешное, на даче его отпечатков тоже полным-полно. А вот того товарища, которого отсюда только что увезли, похоже, обвинить в чем-нибудь будет трудно. Его "пальчиков" нигде нет.
      Я так привыкла к идиотским совпадениям в своей жизни, что даже не слишком удивилась. Разумеется, если кто-то за мной начал ухаживать, то у него обязательно должны быть неясности - если не в голове, то в биографии. Впрочем, этот красавец и за Галкой ухлестывал, а она у нас девушка серьезная. Поэтому наблюдать за ней сейчас, когда до неё постепенно доходило, кто с ней флиртовал на презентации, было чистым удовольствием. "Санта-Барбара" по сравнению с этим зрелищем - сплошное баловство.
      - Милочка, - очень деликатно сказал Павел, - боюсь, что твой... обидчик - это именно тот, кто нам нужен. По телефону, который ты мне дала, пока никто не отозвался. Но я завтра же узнаю, кому принадлежит этот номер. Никуда голубчик не денется и книгу твою мы вернем самое позднее послезавтра.
      - Если не произойдет такой неприятной неожиданности, что фигурант смоется за границу, - на всякий случай заметил Андрей. - Сейчас это модно в лучших кругах нашего общества: убить, украсть - и податься в эмиграцию. А там объявить себя жертвой демократической диктатуры.
      - Типун тебе на язык, - зашипела я. - Меня ругаете за обостренное чувство юмора, а сами... Милочка, это он так пошутил. Юмор у него такой, милицейский. Давайте лучше чай пить, а то столько всяких вкусных вещей пропадает.
      В этот момент во входной двери повернулся ключ. Елена вздрогнула, порозовела и бросилась в прихожую, откуда донесся чей-то приглушенный голос и звук поцелуя. Через несколько минут она вернулась, держа под руку высокого, прекрасно одетого мужчину с внешностью и выправкой мушкетера. Причем явно уставшего после дуэли с десятью гвардейцами кардинала одновременно. В следующую секунду раздалось три возгласа одновременно. Мой:
      - Александр, какая встреча!
      Галкин:
      - Тот самый тип с презентации!
      Милочкин:
      - Боже мой, это ведь Алик!
      Елена обвела нас всех какими-то странными глазами и сказала внезапно севшим голосом:
      - Вот так штука, девочки. Это - мой муж.
      Павел и Андрей одновременно вскочили со своих мест. Но муж Елены, Санечка, Алик, Александр, Александр Николаевич не стал дожидаться новых сюрпризов, а мгновенно повернулся и выскочил из квартиры. Мужчины кинулись за ним. А Елена села прямо на пол возле двери и начала хохотать.
      Только через несколько минут до нас дошло, что у неё - истерика, и мы начали принимать соответствующие меры. Когда Павел и Андрей вернулись, Елена уже просто плакала, но так, что наиболее сентиментальная Милочка рыдала с ней за компанию, у меня щипало в носу и я делала над собой огромное усилие, чтобы тоже не захлюпать, а Галка тупо смотрела в одну точку и, как заведенная, произносила слова ненормативной лексики. На моей памяти - первый раз в жизни.
      - Ну что? - спросила я Андрея.
      - Задержали. Ночь проведет в милиции. А с утра будем разбираться.
      Павел подошел к Елене и погладил её по голове:
      - Аленушка, успокойся. Я понимаю, узнать, что родной муж... Но, может быть, он не так уж и виноват. В общем, следствие разберется. А я договорился, чтобы машину тебе вернули через несколько дней. Обыщут, проведут все формальности - и вернут. У тебя есть на неё доверенность?
      Елена подняла на Павла заплаканные глаза и тихо сказала:
      - Я даже не знала, что у него есть машина. Он всегда говорил, что ездит на служебной. Как сотрудник ФСБ. А телевидение - это так, крыша. Значит, он все врал. Всегда врал...
      Возразить на это при всем желании было нечего.
      Только дома, уже ложась спать, я вспомнила, что так и не похвасталась перед подругами своей книжкой. Пришлось ограничиться тем, что я торжественно продемонстрировала её Андрею и мы выпили по рюмочке за мой первый блин, который - бывает же! - вышел не очень комом.
      - Следующая будет лучше, - оптимистично заверил меня Андрей. - Если ты до этого опять не отыщешь на свою голову каких-нибудь неприятностей.
      Связь между качеством будущей книги и моей личной жизни я не уловила. Но мы оба просто валились с ног, поэтому выяснение вопроса я отложила до лучших времен. И опять же - утро вечера мудренее.
      Глава семнадцатая.
      Следующее утро оказалось ещё хуже, чем предыдущий вечер, хотя хуже, казалось бы, уже просто некуда. Началось все с телефонного звонка от одного из многочисленных приятелей Андрея. Приятель работал на Петровке и из свежей сводки преступлений выудил сообщение, которым решил тут же поделиться с Андреем.
      Труп Марианны нашли рано утром где-то под Калугой. Как она туда попала, почему погибла - во всем этом должно было разобраться следствие. Андрей тут же созвонился с Павлом и назначил встречу. Плохая или хорошая, Марианна была невесткой Елены, и нужно было поторопиться подготовить её к сообщению о несчастье, а потом попытаться выяснить, что же все-таки произошло.
      - А ты куда собралась? - осведомился Андрей, увидев, как я натягиваю джинсы и свитер. - В издательстве тебе делать сегодня вроде бы нечего.
      - С тобой, - невозмутимо ответила я. - Собирать материал для следующей книжки.
      - Я тебе все расскажу, - предложил он, правда, не слишком уверенным тоном.
      По-видимому, заметил то особое выражение, которое появляется в моих глазах, если я чего-то захотела. По опыту Андрей знал, что спорить в таких случаях - себе дороже. Что в данном случае я выступаю в качестве того самого зануды, которому легче дать, чем объяснить, почему нельзя.
      - И кем я тебя там представлю? - уже совсем обреченно спросил он.
      - Репортером, - буркнула я. - Скажешь, что я собираю материал для криминальной хроники какой-нибудь газеты. Слушай, неужели я должна учить тебя, как лучше всего соврать?
      - Не должна, - согласился Андрей. - И не надо. Только с Павлом объясняйся самостоятельно.
      Но объясняться с Павлом не пришлось, ему было просто не до меня. Когда обыскали машину Александра Николаевича, то обнаружили в багажнике, в довольно хитроумном тайнике, Милочкину рукопись. Целую и невредимую, и даже не слишком запачканную. Конечно, Павел тут же сообщил об этом своей невесте и, по-видимому, выслушал в ответ такие слова такой благодарности, что выражение лица у него никак не хотело соответствовать серьезности и даже скорбности момента.
      Второе сообщение, которое тоже уже успел сделать Павел, было куда менее приятным. И теперь мы должны были заехать за Еленой, чтобы вместе ехать в Калугу - опознать найденное там тело молодой женщины. Собственно, никто не сомневался в том, что это - Марианна, слишком уж характерная внешность была у девушки.
      Елена ждала нас у подъезда и я поразилась, как постарела она за эту ночь. Павел тоже помрачнел, вышел из машины и подошел к своей бывшей жене, махнув мне, чтобы я тоже подключалась.
      - Алена, - услышала я тихий голос Павла, - это тяжело, но необходимо. Мне кажется, Максима дожидаться не надо. Он может не выдержать. А ты женщина сильная.
      - Я справлюсь, Павлуша, - так же тихо ответила Елена. - К счастью, Максим задерживается, какие-то там накладки с получением машины или с таможней, я не разобрала. Он вчера звонил поздно вечером.
      - Ты ему...
      Елена покачала головой.
      - Нет, я ему ничего не рассказала о Сане... Они и так не слишком ладили, к сожалению. Максим ему не простит, что он меня обманывал.
      - Ну, что ж, поехали. Дорога неблизкая, да всякие там формальности. Поедешь со мной? Или тебе спокойнее будет с Наташей?
      - Мне все равно, - безучастно сказала Елена.
      - Тогда со мной, - решительно сказал Павел. - Заодно расскажешь мне о Максиме. Надеюсь, мы с ним скоро встретимся.
      ......................................................................
      В здание морга меня Андрей с Павлом не пустили. Сказали, что мне там делать совершенно нечего, что и Елена-то там пробудет от силы несколько минут, а потом выйдет ко мне, а всеми формальностями они займутся сами. Так и произошло: пять минут спустя Елена появилась на крыльце и тихонько пошла к машине, где я сидела и курила от нечего делать.
      - И мне дай, - попросила она. - Жаль, выпить нечего. Никогда не было желания напиться, а сегодня... Знаешь, она не убита, она погибла, ударившись виском обо что-то в машине. Так эксперт считает. Но ведь значит её из машины выбросили, оттащили подальше от дороге, засыпали листьями и уехали... Чудо, что её вообще обнаружили, в этих местах почти никого не бывает. Ведь не убили же! Почему не привезли хотя бы сюда? Бросили, как собаку, которую переехали...
      - Она очень... пострадала? - осторожно спросила я.
      Елена покачала головой.
      - Нет. Говорят, смерть наступила мгновенно и ранка совсем небольшая. Но... Знаешь, Наташа, она, оказывается была наркоманкой. Причем эксперт впервые столкнулся с таким наркотиком, даже не знает, что это такое. Он, кстати, не исключает, что смерть наступила от передозировки, а ударилась она уже потом, в бессознательном состоянии. Крови почти нет.
      - Надеюсь, ты не будешь рассказывать это Максиму? - спросила я.
      Елена передернулась, как от удара:
      - Конечно, нет! Достаточно того, что она каким-то образом была связана с Са... с Александром Николаевичем.
      - С чего ты взяла?
      - На ней серьги... Из маминых... Понимаешь, он дарил своим женщинам украденные у моей мамы вещи. Причем украденные тогда, когда мамы уже не было в живых, и он об этом знал. Я кое-что замечала, но считала, что просто дурью маюсь: ревную мужа к жене собственного сына.
      - Когда хоронить будете?
      - Павел сейчас договаривается, чтобы завтра тело привезли в Москву, прямо в крематорий. А там он все устроит. Он тоже не хочет, чтобы Максим страдал. Господи, что бы я без Павлуши делала! Бог мне его послал в это время. И я так рада, что он нашел себе достойную женщину. Сейчас ведь это редкость...
      - Ну уж! - фыркнула я. - Даже мы с тобой можем назвать целых четверых. Ну, ладно, троих, Милочку ты уже посчитала.
      - Это кого же? - недоуменно посмотрела на меня Елена.
      - Догадайся с трех раз. Не можешь? Господи, да Галка, ты и я.
      - Наташа, ты когда-нибудь бываешь серьезной? - слабо улыбнулась Елена. - По-моему, я такого не видела.
      - И не дай тебе бог, - совершенно искренне ответила я. - Это зрелище не для слабонервных, его только Павел может выдержать, поэтому я при нем себе и позволяю быть... не слишком веселой. А вот и наши мужчины. Ну что, мальчики?
      - Поехали в Москву, - буркнул Павел. - Не нравится мне это дело категорически. Что-то не сходится, а я терпеть не могу, когда концы зависают... Извини, Алена, профессия...
      - Да что ты, Павлуша, - начала было Елена, но тут запищал мобильный телефон Павла.
      - Нам письмо, - тут же прокомментировала я это событие.
      Андрей посмотрел на меня, как на неполноценного ребенка: со снисходительной жалостью. Мол, не обессудьте, люди добрые, дите у нас неплохое, только на головку слабое, так уж вышло. Я пожала плечами и оставила его взгляд без комментариев.
      Павел захлопнул крышечку телефона и резко сказал:
      - По коням. Там сразу два ЧП.
      Андрей недоуменно посмотрел на него:
      - Господи, что ещё могло случиться?
      Павел молча поманил его в сторону, но Елена каким-то сверхъестественным чутьем догадалась, что это касается её. И даже догадалась, как касается.
      - Саша? - одними губами спросила она.
      Павел досадливо поморщился, подошел к ней и обнял за плечи:
      - Мне очень жаль, Аленушка... Но, понимаешь... Он... В общем, его два часа назад вынули из петли. Он умер, Алена.
      - Повесился? Саша? - чужим голосом переспросила Елена. - Не верю. Он слишком любил...
      Она не договорила, побелела и стала оседать на землю. Павел подхватил её, не дал упасть, а Андрей помчался в здание морга за помощью. Хотя искать помощь в таком месте было по меньшей мере экстравагантно, но...
      Пузырек с нашатырем оказал свое действие, а врач-патологоанатом, пощупав пульс и послушав сердце, сказал, что все это - только нервы, ничего страшного, к счастью, не произошло. Нужно везти женщину в Москву, уложить в постель и обеспечить полный покой. Лучше всего, дать снотворное и пусть она поспит часов двенадцать. Естественно, кто-то при этом должен при ней находиться.
      - Хочешь, я позвоню Милочке и попрошу её побыть с тобой? - ласково спросил Павел. - Она будет только рада, ты ведь ей так помогла...
      Елена пожала ему руку в знак благодарности и прикрыла глаза. Павел осторожно уложил её на заднее сидение своей машины, укрыл невесть откуда взявшимся пледом и вернулся к нам.
      - Сейчас поедем. Как тебе это... самоубийство?
      - Убрали, хоть к гадалке не ходи, - тут же отозвался Андрей.
      - Правильно. Кстати, о гадалке. Второе ЧП вот какое: сегодня утром пацаны на Царицынском пруду нашли женщину - без сознания, с разбитой головой. Они, что нехарактерно, вызвали "Скорую" и милицию. Судя по всему, эта женщина в рубашке родилась: она пришла в себя и с ней уже побеседовали. Она - гадалка, довольно известная в некоторых московских кругах. Кому же она не угодила?
      - Не все сразу, - жестко сказал Павел. - Хватит болтать, нужно везти Алену в Москву. Сейчас я предупрежу Милочку, пусть через какое-то время подъедет к ней домой. А мы потом - к этой самой гадалке. Похоже, нашелся последний кусочек головоломки...
      ......................................................................
      Разумеется, я увязалась за Павлом и Андреем в палату, где находилась раненая. Поручив Елену заботам Милочки, они вообще-то хотели от меня отделаться: отправить домой, причем своим ходом. Но этот номер у них не прошел, я вцепилась в них, как бульдожка, и в результате одержала полную победу. Что и требовалось доказать.
      В отдельной палате широко известного Института Склифасовского лежала не то женщина, не то мумия - так плотно была забинтована голова с удивительно правильными чертами лица. Когда она взглянула на меня, я почувствовала нечто вроде легкого озноба. Не знаю, как там с гаданием, но некоторыми гипнотическими способностями дама явно обладала.
      - Здравствуйте, - вежливо сказал Павел, - присаживаясь на табурет возле кровати. - Так вы утверждаете, что вас пытались убить...
      - Кто вы? - голос женщины звучал удивительно полно, низкий, завораживающий голос, от которого я бы лично не отказалась.
      - Скажем так: я муж той дамы, которую пытались ограбить. И бывший муж той дамы, у которой убили мать и погибла невестка. К следственным органам имею кое-какое отношение. И вот пытаюсь разобраться...
      - Его арестовали? - очень спокойно спросила женщина.
      - Кого именно? - уточнил Павел.
      - Того, кто пытался меня убить. Александра Николаевича Таранского.
      - Арестовали, - кивнул Павел. - Но только не за это. То есть вчера мы ещё не знали, что он это сделал. Вчера мы ещё многого не знали.
      - Его будут судить?
      - Нет. Не будут.
      - Не понимаю, - прошептала женщина, у которой даже губы побелели от волнения.
      - Он покончил с собой несколько часов назад. Повесился в камере.
      - Неправда!
      - К сожалению, правда.
      - Вы не поняли. Он не мог повеситься. Он слишком любит... слишком любил жизнь. И себя. Его убили.
      - Вы знаете, кто? - быстро спросил Андрей.
      Женщина покачала головой.
      - Это неважно. Знаю или не знаю - все равно не скажу. Зато могу сказать, кто убил ту женщину на даче. И где украденные вещи.
      - А почему погибла Марианна тоже знаете?
      - И этого не скажу. Но она была обречена. Александру на роду было написано погубить трех женщин и... Ну, споткнуться что ли, на четвертой. Первой была его теща. Он не убивал, он нанял какого-то алкоголика, чтобы тот напугал старуху. Просто хотел напакостить, отомстить за то, что она его терпеть не могла и вечно мешала "красиво жить". А алкоголик перестарался...
      - Откуда вы это знаете? - настороженно спросил Павел. - Вы при этом были?
      - Нет, просто Александр мне очень доверял. Он был тогда сильно напуган тем, что произошло. А потом - успокоился. И сделал вторую глупость: связался с дамой, у которой украл какую-то ценную рукопись. Хотел у меня спрятать, я отказалась...
      - А дама, между прочим, только чудом осталась жива, - со скрытой злостью сказал Павел.
      - Ну, и слава Богу, что обошлось. Рукопись, как я поняла, спрятана в багажнике его машины.
      - Мы её уже нашли. А третья дама - это, значит, Марианна?
      - Да. Но если бы не она - погибла бы ещё какая-нибудь женщина. Обязательно.
      У меня, наверное, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. Со стороны я себя, конечно, не видела, но ощущала эту мимику достаточно четко. Впрочем, у Павла и Андрея лица были только чуть более осмысленные, чем у меня. Интересно, она просто сумасшедшая или это - последствия травмы?
      - Допустим, - сказал Павел, который первым обрел хладнокровие. - А откуда вы все это знаете?
      - Карты. Таро, - почти равнодушно обронила гадалка. - Я его предупреждала. Но он никого никогда не слушал, только себя. А вышло так, как я предсказывала. Вот только смерти его я не предвидела. Значит, что-то он и от меня утаил... А раз так... Я вам ничего не говорила. И от своих предыдущих показаний откажусь. Оговорила я человека. А на самом деле - не видела, кто меня ударил. Приехала погулять в парк, зазевалась, ну и...
      - Какая теперь разница? - не выдержала я. - Он, не он... Его же на свете больше нет!
      Гадалка снова пристально посмотрела на меня и неожиданно слабо улыбнулась:
      - Правильно. Его нет. А я, я ещё хочу быть. Слышали, наверное, что молчание - золото? Вот я и помолчу.
      ......................................................................
      Несколько дней спустя, когда все печальные ритуалы уже были соблюдены, а Елену мы, скинувшись, кто сколько может, отправили отдыхать в Анталию, невзирая на её протесты (правда, слабые), Андрей пришел домой неожиданно рано и в хорошем настроении. Я его не ждала, поэтому затеяла обновление золотистого цвета своих волос. Так что выглядела соответственно: голова в полиэтиленовом пакете и затрапезный халат.
      - Не дергайся, - любезно сказал мой ненаглядный. - Ужином я так и быть займусь сам, пока ты хорошеешь. У меня для тебя две новости.
      - Начни с плохой, - мгновенно отреагировала я.
      - А если они обе хорошие? Ладно, это детали. Значит, первая новость такая: твоего замечательного жениха определили на лечение. Куда догадываешься.
      - Все мы там будем, - философски заметила я. - Если тебя не затруднит, достань из аптечки футляр с бритвой. Хорошеть - так хорошеть.
      - Для тебя - все, что угодно, - отозвался Андрей и пошел на кухню. Вернулся он почти мгновенно, причем выражение его лица я так и не сумела расшифровать. Невероятно, но настроение у него, похоже, стало ещё лучше.
      - Ты все ещё не нашла те свои сто долларов? - поинтересовался он.
      - Нет, - не без раздражения ответила я. - К чему такое любопытство? Скоро получу гонорар за книгу...
      Андрей протянул мне футляр с безопасной бритвой и замер в ожидании. Ну, естественно. Именно туда я и засунула эту злополучную купюру. Что меня побудило спрятать её там - понятия не имею. Наверное, решила, что уж в аптечку-то жулики точно не полезут.
      - Смешно, да? - укоризненно сказала я. - У меня от перенапряжения память отказывает, а ты веселишься. Уйди с глаз моих. Я буду голову мыть.
      Когда я вышла из ванной, коронное блюдо Андрея - яичница с помидорами - уже стояло на столе. А сам он стоял возле окна, бесцельно вглядываясь в голубую даль.
      - Давай вторую хорошую новость, - потребовала я, утолив первый голод. - Или ты давным-давно нашел эти сто долларов и только теперь решил мне об этом сообщить.
      Андрей отложил в сторону вилку и изобразил на лице озабоченность:
      - Понимаешь, - начал он, - я тут заходил в ювелирный магазин...
      - Присматривать обручальные кольца? - хмыкнула я.
      Хмыкнуть-то хмыкнула, но сердце екнуло...
      - Зачем присматривать? Я купил... Прости, что так скромно, но в стране кризис. Это тебе.
      Андрей протянул мне обтянутую атласом коробочку. Я открыла её дрожащими руками... Ах!
      Ах, какая симпатичная цепочка там лежала!
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      СУМЕРКИ ИМПЕРАТРИЦЫ
      Глава первая.
      Я услышала, как в замке поворачивается ключ, и оторвалась от перевода душераздирающей детективной истории. Не без удовольствия, замечу. Зарабатывать таким образом на хлеб - занятие приятное лишь для постороннего наблюдателя. Когда же занимаешься криминалом, пусть и в импортном исполнении, каждый день вне зависимости от настроения, то начинает казаться, что мир вообще состоит исключительно из преступников и их жертв. Хотя... Возможно, на самом деле так оно и есть... потенциально. Тем не менее, я сладко потянулась и пошла встречать любимого человека.
      Понимаю, естественнее было бы сказать: пошла встречать мужа. Кто ещё мог свободно оперировать ключом от моей однокомнатной крепости? Но времена меняются и мы меняемся вместе с ними. Мы с Андреем до загса так и не дошли, хотя вялые попытки и предпринимали. Но судьба явно предназначала нам оставаться в гражданском браке: то у меня скапливалось безумное количество срочной работы и не было времени на устройство личной жизни, то Андрей неделями пропадал в своей конторе. А если выдавались свободные дни, мы, не сговариваясь, предпочитали проводить их более интересно, чем посещение казенного дома и обременение паспортов лиловыми печатями.
      - Голодный? - задала я традиционный вопрос, ответ на который знала заранее. - Устал?
      - И то, и другое, Наташенька, - довольно-таки бодро откликнулся Андрей. - А главное, имею право потребовать любви и заботы, потому как принес денежку. Заработанную, замечу, в поте лица.
      - Не усугубляй, - попросила я. - По четвергам я не подаю, ты же знаешь. Пойдем ужинать, я тоже проголодалась. А тариф за любовь и ласку обсудим позже. На голодный желудок такие вещи не решают.
      Мы были вместе почти два года и за отчетный период, похоже, ни разу об этом не пожалели. Нетривиально начавшийся роман следователя с подозреваемой обернулся довольно-таки гармоничным союзом. Разумеется, после того, как из подозреваемых я перешла в разряд жертв преступления.
      С тех пор утекло много воды. Андрей из ФСБ перешел в частное сыскное бюро с элегантным названием "Шерлок", я, кроме переводов, написала и даже издала две собственные повести, а мы - тьфу-тьфу-тьфу - друг другу не надоели. Бывает, но редко. В достаточно зрелом, сорокалетнем возрасте, уже начинаешь более или менее разбираться в том, что такое хорошо, а что такое - плохо.
      - Как твои успехи на ниве перевода? - поинтересовался Андрей, когда мы закончили трапезу. - Выполнила норму по трупам?
      - Не сыпь мне соль на раны, - отозвалась я, поперхнувшись чаем. Идиотизм на идиотизме и идиотизмом погоняет. Но вообще-то завидно.
      - Кому ты завидуешь? - изумился мой друг.
      - Тамошним писателям, - пояснила я. - Убивают, кого хотят, причем с полпинка. И не озадачивают себя правдоподобностью.
      - Опять не понял, - пожал плечами Андрей. - Если все так просто, почему бы тебе не перенять опыт и не использовать его в твоих оригинальных произведениях? У меня при этом будет меньше головной боли.
      Надо сказать, что, когда какое-то время назад я, помимо переводов, занялась изготовлением собственных произведений, то фантазию сильно не напрягала. Просто описывала то, что происходило со мной и моими друзьями. Как ни странно, если меня и критиковали, то за излишне бурное воображение, что было, как минимум, несправедливо.
      Зато я четко уяснила для себя одну-единственную нехитрую истину: когда за выведение слов на бумаге платят деньги, то это занятие приобретает оттенок осмысленности. Любой труд, в том числе, и графоманство, должен быть оплачен. Рыночные отношения диктуют свои суровые законы.
      Андрею, правда, приходилось выступать в роли консультанта, а это ему по ряду причин не слишком нравилось. Да и кому понравится дома без конца вспоминать служебные дела? Но перейти на прямые заимствования из "ихней жизни"? Да это же курам на смех! Я, естественно, бурно возмутилась:
      - Перенять опыт? Да ты послушай, какой бред они несут. Убийство в купе при помощи отравленного ботинка. Можешь себе представить, как натурально это будет выглядеть в нашей действительности? Да этого не может быть потому, что этого не может быть никогда!
      - Отравленный ботинок - это круто, - согласился Андрей. - Для нас это, пожалуй, пока только голубая мечта. Куда проще купить пистолет или автомат и расстрелять оппонента. Все равно не найдут...
      Последняя фраза была окрашена далеко не мажорной интонацией.
      - У вас опять прокол? - осторожно поинтересовалась я.
      - У нас проколов практически не бывает, - поморщился Андрей. - Проколы допускают другие задолго до нас, а мы потом делаем двойную работу: за себя и за того парня. Но коллеги, в общем-то, работают в экстремальных условиях, а мы - в привилегированных. Отсюда и разница в результатах.
      - Так что случилось?
      - Парня одного нашли...
      - Так не потеряли же! - не выдержала я прочно установившегося минора. - Он что, в розыске числился? Или на нем вообще дюжина трупов висит?
      - Он сам давно труп, - пояснил Андрей, закуривая сигарету. - Поехал к своей девчонке - и с концами. Родители прождали три месяца, потом обратились к нам. Какие-то знакомые знакомых посоветовали. Где они раньше были, хотел бы я знать?
      - Кто - знакомые знакомых? - попыталась я внести ясность в вопрос.
      - Родители, - терпеливо пояснил Андрей. - Столько времени ждали, пока в милиции разберутся. А через двадцать дней, если дело не раскрыто, можно его смело списывать в архив. Классический "висяк".
      - Тогда как вам удалось найти парня? - окончательно запуталась я.
      - Чистое везение, - снова поморщился Андрей. - Даже ты наверняка знаешь, что если частные детективы берутся за поиск, то только когда есть реальный шанс найти искомое "по горячим следам". А потом...
      Я пропустила мимо ушей шпильку "даже ты". Мне был интересен сюжет, а не оценка моих умственных способностей. Это я могла сделать самостоятельно и в комментариях со стороны давно уже не нуждалась.
      - В общем, мы просто пожалели родителей. Поехали к той девчонке, с которой у парня было свидание. Она сказала, что её Ромео свинтил часиков этак в десять. Причем сказал, куда, но она не запомнила. Между прочим, прикинь: у парочки самый разгар страсти, кавалер исчезает, а дама и ухом не ведет. Решила, что поматросил и бросил.
      - Обычно так и бывает, - пожала я плечами. - Мужчинам верить нельзя.
      Один-один, шпильку я вернула. Если все бабы - дуры, то все мужики, ясное дело, подлецы. Как ты со мной, так и я с тобой. Равноправия пока ещё никто не отменял.
      - Будем надеяться, что присутствующих это не касается, - заглотнул приманку Андрей. - Разве я давал тебе повод...
      - Не давал, не давал, - поспешила я погасить назревавшую дуэль. - Так что там с парнем? Не отвлекайся.
      - Я, если честно, надеялся, что будет, как в прошлый раз, тем более что девица проговорилась: они немного поцапались в тот вечер...
      - Не повод для исчезновения, - заметила я самым невинным тоном. - Мы с тобой это проделываем чуть ли не ежедневно.
      "Прошлый раз" я отчетливо помнила: характерный случай из серии "сбежал ребенок". В агентство пришла скромно одетая женщина с просьбой найти её единственного шестнадцатилетнего сына. Подобные заказы вообще очень хлопотны в исполнении: требуют тщательного изучения круга интересов и знакомств пропавшего, большого числа опрашиваемых и, как правило, круглосуточного наружного наблюдения. В общем, сплошной геморрой.
      В результате юнец был найден на одной из подмосковных дач в компании обкуренных фанатов какой-то рок-группы. Выяснилось, что родители с крайним раздражением относились к музыкальным пристрастиям своего сына, который в знак протеста и сбежал к "братьям по духу".
      - В общем, стали мы опрашивать соседей девицы, - продолжил Андрей. Глухо. Никто ничего не видел. И тут натыкаемся на бабку, которая днюет и ночует на лавке у подъезда. А это бабка вдруг вспоминает, что в тот вечер во дворе приключилась драка и за кем-то даже приезжала "Скорая". Дальше, сама понимаешь, дело техники. Звоним знакомым ребятам в местное отделение, выходим на врача "Скорой". Тот рассказывает, что парень без документов, пострадавший в драке, умер по дороге в больницу. Его подержали месяц, а потом кремировали. Одежду, правда, сохранили. Сегодня родители одежду опознали... А теперь догадайся с трех раз, кто допустил в этом деле прокол... Все, закончили, больше ничего интересного не было. Двое суток свободных, что хочу, то и делаю.
      - А что ты хочешь? - поинтересовалась я.
      - Насколько я помню, послезавтра у тебя день рождения. Так что выбор развлечений у меня достаточно ограничен.
      - Какие-нибудь претензии? Мне следовало родиться в другой день? Когда ты работаешь?
      - Ну, не злись, - примирительно заметил Андрей. - Я просто ответил на твой вопрос. Ты сегодня уже отписалась? Или ещё будешь творить нетленку?
      - По идее, нужно бы, - отозвалась я, тоже не желая заходить слишком далеко в выяснении отношений, - но меня уже тошнит от этого боевика. Как говорится, "мне бы ваши заботы, господин учитель". Главная проблема поделить по-честному миллион баксов. Нравится? А ещё противнее, что там тоже действует частный сыщик...
      Андрей глянул на меня с острым интересом:
      - И что же в этом противного? Параллели?
      - Да ну тебя к богу в рай! - отмахнулась я. - Параллели, но не с тобой, а с условиями работы. Вам бы их возможности, от преступников в России мокрого места бы не осталось.
      - Не преувеличивай, - усмехнулся Андрей. - В Америке при всей демократии преступность тоже на убыль не идет.
      - Это за счет эмигрантов из России, - отпарировала я, и мы оба расхохотались.
      - Так какая программа на ближайшие дни? - вернул меня Андрей к повседневности.
      - Завтра у меня рабочий день. Параллельно закупаем продукты и готовим стол.
      - Насколько я знаю, у тебя каждый день - рабочий. Помимо больших праздников, да и то как бы не факт, что ты не сядешь к компьютеру.
      - Завтра у меня дебют. Иду брать первое интервью в своей жизни.
      - Так у тебя получилось? - изумился Андрей.
      Да, у меня получилось. Отчаявшись заработать достаточно денег на жизнь после того, как родное государство обобрало меня до нитки, я сделала ставку на собственное оригинальное творчество. Руководствовалась при этом опытом наших маститых детективщиков, которые нет-нет да и проговариваются на страницах своих "нетленок" о расценках, принятых в издательском мире. Получалось, что за книжку вполне реально получить десять тысяч долларов. Американских, вестимо. Очень соблазнительно, если учесть, что за перевод мне платят в пределах ста баксов за произведение.
      Девушка я скромная, потому сумму будущих доходов предусмотрительно уменьшила вдвое. Я не Маринина и, уж конечно, не Пронин, за имя мне платить никто не будет. Но все равно получалась кругленькая сумма и я, воодушевленная перспективой, отнесла рукопись в очень респектабельное издательство и предалась сладким мечтам.
      Издательство повесть приняло. Мое ликование несколько омрачилось тем, что гонорар за бессмертное произведение оказался в десять раз ниже, чем мечтавшийся. Все равно пятьсот обещанных долларов могли здорово украсить мою жизнь, и я уже прикидывала, как лучше ими распорядиться, начисто забыв, что дураков в бизнесе не держат.
      В общем, пятьсот долларов мне заплатили глубокой осенью, но в рублевом эквиваленте по курсу на начало лета, мотивируя это тем, что рукопись была сдана именно тогда. Если кто забыл, напомню: в августе произошло светопреставление под неудобоваримым названием "дефолт", так что мои пять сотен баксов реально превратились в сотню. Решительно, это число меня преследовало!
      Но поскольку я - трудоголик по определению, плюс графоманка, что вообще неизлечимо, творческий процесс продолжался, только в свободное от досуга время я решила попробовать стать журналистом. И меня взяли в районную газету, куда профессионалы не шли: стыдно же признаваться, что докатился чуть ли не до заводской многотиражки. У меня подобных амбиций не было, зато было желание работать. И пока были силы. Работать я собиралась по своему профилю: вести криминальную хронику района.
      - Представь себе, получилось. Правда, первое задание меня немного пугает, ну да не боги горшки обжигают.
      - И чего же ты боишься?
      - Не чего, а кого. Беседовать придется с начальником отделения милиции.
      Андрей расхохотался.
      - Ничего смешного, - слегка обиделась я. - Любой нормальный человек боится милиции. Тебя что, в детстве милиционером не пугали?
      - Не пугали. Поэтому, наверное, я и закончил школу милиции. Интересно у тебя получается: жить с милиционером, пусть и бывшим, не боишься, а вот взять интервью... И как ты намерена собирать криминальную хронику, не общаясь с милицией?
      - Кто это тебе сказал, что я не боюсь с тобой жить, солнце мое? осведомилась я, не собираясь отвечать на первый вопрос. - Может, и живу потому, что боюсь оскорбить тебя отказом. Ну и привыкла, конечно.
      - Как ты сама говоришь в таких случаях, я тебя тоже очень люблю, отозвался Андрей. - Ладно, интервью ты возьмешь. А дальше?
      - А дальше буду заниматься подготовкой праздника. Если, конечно, меня не задержат на пятнадцать суток.
      - Это за что?
      - Ну, мало ли за что, - неопределенно протянула я. - За неуважение к старшему по званию, например.
      - А ты - с уважением, - посоветовал Андрей. - Тогда и ночевать будешь дома, а не на нарах. Ладно, пойду завтра с тобой. В качестве группы поддержки. А на обратном пути купим продукты.
      - Гениально! - обрадовалась я. - Нам все равно идти мимо рынка...
      ......................................................................
      У здания милиции первым делом обнаружился стенд с давно привычной нам всем надписью: "Их разыскивает милиция". Из любопытства посмотрела: шесть фотографий с именами - фамилиями и все... русские. Я дернула Андрея за рукав:
      - Посмотри-ка. Сплошные братья-славяне. Почему мы тогда так предубеждены против, извиняюсь за выражение, "лиц кавказской национальности", хотела бы я знать? Их-то милиция, похоже, не разыскивает.
      - Вот с этого и начинай интервью, - посоветовал Андрей. - А я подожду тебя в коридоре, молодость вспомню.
      Но интервью началось, разумеется, не с этого. Начальник долго и с определенной тоской меня рассматривал, явно подыскивая предлог повесомее, чтобы от беседы увильнуть. Вот ведь как интересно: чем больше человек реально делает, тем меньше у него желания о своей работе распинаться перед журналистами. Теория выведена лично мной и неоднократно проверена на практике. Не верите - попробуйте сами.
      - Ну-с, - прервал, наконец молчание мой визави. - И о чем вы собираетесь со мной беседовать?
      - О героических буднях милиции, - отрапортовала я. - Про службу, которая и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна... А для начала давайте познакомимся. Меня зовут Наталья.
      - Очень приятно. А меня - Федор Владимирович. Где-то я вас, сударыня, видел.
      Старомодное обращение "сударыня" звучало в устах Федора Владимировича, мужчины со внешностью дореволюционного профессора, совершенно естественно. Но вот где он мог меня видеть, я понятия не имела. На соответствующем стенде моей фотографии вроде бы пока не появлялось. Я пожала плечами:
      - Даже и не знаю. Здесь я в первый раз. Точнее - второй, первый раз приходила прописываться...
      - Регистрироваться, - машинально поправил меня Федор Владимирович, продолжая пристально вглядываться в мою персону. Что, если честно, немного нервировало.
      - Регистрироваться, - послушно повторила я. - Разницы, правда, никакой, но...
      - А как ваша фамилия? - перебил меня вдруг Федор Владимирович.
      Начинается!
      - Марлинская, - ответила я, приготовившись в душе к неприятностям.
      Кое-какие основания у меня для этого имелись. Примерно месяц назад ко мне на квартиру наведались аж два милиционера. И сообщили, что в нашем районе успешно действует банда домушников. Я не успела спросить их, зачем мне эта занимательная информация, как выяснилось, что наводчицей в банде молодая блондинка, и свидетели четко указали на мой подъезд: мол есть там такая, белобрысая пигалица.
      Насчет молодости я промолчала, за меня достаточно красноречиво говорило лицо: сороковник хоть узлом завяжи, двадцатью годами он не обернется. От навязываемой мне роли наводчицы отбрыкалась только с помощью очень кстати вернувшегося домой Андрея, который доходчиво объяснил визитером, что квартирные кражи не входят в число моих хобби. В общем, все обошлось, но осадок, сами понимаете, остался. И вот опять...
      - Ну конечно! - радостно воскликнул Федор Владимирович. - Я же вижу знакомое лицо. Это ваша?
      Он достал из ящика стола книгу, в которой я не без изумления опознала собственное произведение, украшенное моей фотографией. Изумление же проистекало из того, что мужчины женские произведения, как правило, не читают. Исключение составляет разве что Александра Маринина, но это лишь подтверждает общее правило.
      - Моя, - созналась я. - Вы её что, купили?
      Вопрос, конечно, идиотский, но ничего другого мне в данный момент в голову не пришло.
      - Конфисковал у одной аферистки, - доброжелательно пояснил Федор Владимирович. - Она её использовала, как тайник. Видите?
      Он раскрыл книгу и продемонстрировал мне аккуратно вырезанную середину по размерам соответствовавшую пачке купюр. Причем достаточно толстой пачке. Ну что ж, книгами можно пользоваться по-разному...
      - Занятно, - сказала я. - Чего только на свете не бывает. Кстати о фотографиях: почему на вашей, с позволения сказать, доске почета только "лица славянской национальности"? Насколько мне известно, криминал исходит, как правило, от несколько иных лиц. Если верить газетам, конечно.
      - В общем-то, да, - протянул Федор Владимирович, - но дело в том, что если преступление совершает русский, вернее, славянин, то ему гораздо легче куда-нибудь от нас сбежать. В Тулу, например. Или ещё в какую-нибудь российскую глубинку, где его ещё найти надо. А те, кого мы называем "лица кавказской национальности", в общем-то привязаны к Москве. Свои бизнесом. Своими деловыми контактами. И в Рязань они убежать не могут: там они ещё больше в глаза бросаться станут.
      Резонно. Хотя в российской глубинке сейчас кого только не встретишь. Даже негры попадаются. Хотя, по большому счету это все-таки экзотика.
      - То есть слухи о "национальной специфике" сильно преувеличены? спросила я и с некоторым опозданием, сообразив, что интервью уже началось, включила диктофон.
      - В какой-то степени да. Но вообще-то в любой нации есть честные люди и есть преступники, как есть умные им есть дураки. И в нашем городе, кстати, процент преступлений, совершаемый, этими самыми "лицами" не так уж велик. Славяне ничуть не более законопослушны. Я сейчас могу вспомнить, например, прошлогоднее убийство на маленьком рынке. Там они просто не поделили что-то между собой: то ли прибыль, то ли место. Убийцу мы довольно быстро задержали, где-то через три дня, по приметам, и преступление раскрыли...
      - Но бытовые-то убийства иногда годами не могут раскрыть, - не без апломба щегольнула я профессиональными знаниями. - В подъездах, лифтах... С заказными убийствами понятно: дело ясное, что дело темное. Но когда убивают обыкновенную тетю Клаву или соседа-алкоголика дядю Васю...
      Федор Владимирович помрачнел.
      - Что касается ограблений и изнасилований в подъездах, то, как мне кажется, немалую лепту в расцвет этих преступлений внесли архитекторы. Посмотрите, как спланированы новые многоэтажные дома: лифт от квартир отделяет тамбурная дверь, а на лестницу можно убежать практически мгновенно. В домах старого образца, в девятиэтажках наших замечательных, непосредственно к лифту выходит четыре квартиры: каждый шорох слышен. И там значительно меньше чрезвычайных происшествий.
      - Я вот иногда читаю хронику в газетах, - подхватила я, - так там сплошь и рядом: потерпевшая шла по улице часа в три ночи. За каким, простите, чертом её понесло на улицу в этот час? На такую прогулку не каждый мужик отважится.
      - Вот именно, дело ещё и в беспечности самих людей. И по ночам гуляют, и с незнакомцами на брудершафт пьют, и квартиру сдают кому не попадя. Уж сколько раз твердили: не садитесь в лифт с незнакомыми, не заходите в подъезд с подозрительными личностями... И садятся, и заходят, и двери открывают на первый звонок, не удосужившись в глазок посмотреть или хотя бы спросить, кто там пожаловал. А крайней оказывается, естественно, милиция: допустила расцвет в городе беспредела.
      Я искренне посочувствовала Федору Владимировичу. Крайним быть всегда обидно.
      - Некоторые преступления можно было бы предотвратить, - продолжал он сетовать, - если бы окружающие нас люди были более... ну, бдительными, что ли. Простой пример: на днях мы предотвратили кражу в жилом доме. Соседи увидели из окна, что в машину возле подъезда грузят какие-то вещи и позвонили в милицию. Наряд приехал через несколько минут и задержал с поличным четверых. А всего-то и нужно было позвонить в дежурную часть. Лучше мы лишний раз выедем на место происшествия, чем потом будем искать жуликов по всему городу, а то и по стране.
      - То есть нужно просто набрать "02"? - поинтересовалась я.
      - В экстремальной ситуации - да. Но поймите, пока звонок пойдет на центральный пульт, пока его оттуда передадут нам, время может быть безнадежно потеряно. Последнее время по квартирам, я точно знаю, ходят участковые, представляются, оставляют карточки со своей фамилией и номерами телефонов...
      Я вспомнила визит двух милиционеров и поежилась. Не приведи Бог ещё раз оказаться в такой ситуации. Тут никакое чувство юмора не спасет. Я конспективно изложила сюжет своему собеседнику. Мой рассказ о том, как меня заподозрили в соучастии в квартирных кражах, развеселил его невероятно, и он обещал при случае выдать мне удостоверение "добровольного помощника милиции". Спасибо, конечно. К такому удостоверению хорошо бы ещё добавить значок "Стукач-общественник". Но это соображение я благоразумно оставила при себе, помня про специфическое милицейское чувство юмора.
      В общем, мы беседовали около часу и расстались почти по-приятельски. Я пообещала Федору Владимировичу книгу с нормальными страницами и дарственной надписью, а он посулил без перебоев снабжать меня криминальной хроникой. На том собеседование закончилось и я выкатилась в коридор, где Андрей мужественно дожидался меня, изучая поблекшие от времени плакаты.
      - Отпустили? - поинтересовался он, с облегчением отрываясь от своего занятия.
      - На поруки, - хмыкнула я. - И то только потому, что у начальника в столе лежит моя книга.
      - Что-что? - изумился Андрей.
      По-видимому, представление о том, кто может интересоваться такой литературой, у нас с ним совпадали.
      - Конфискат, - щегольнула я новообретенным термином. - Тара для валюты.
      - Скоро твои книги будут цениться на вес золота, - щедро пообещал мой друг. - Но вообще-то это - твое вечное везение. Очередной белый рояль в кустах.
      - Что же делать? - пожала я плечами. - Постараюсь нести свой крест достойно. А теперь пошли на рынок.
      - Пошли, - покладисто согласился Андрей. - А о чем вы там вообще шептались?
      - О своем, о девичьем, - удовлетворила я его любопытство. - Я вот подумала, что критиковать милицию сейчас модно, как никогда, этим только ленивый не занимается...
      - Чем объяснишь? - заинтересовался Андрей новым поворотом разговора.
      - Во-первых, тем, что безопасно: участковому некогда тратить время на защиту в суде своих "чести и достоинства", постовым милиционерам это вряд ли придет в голову, а оперативно-розыскным сотрудникам и следователям и без того хватает контактов с судами. Так что - гуляй, не хочу.
      - Резонно. Но ты не прыгала от восторга, когда тебя заподозрили...
      - Ладно, проехали, - отмахнулась я. - Между прочим, существует разумный принцип: "Критикуя, предлагай, предлагая - делай". Хочу посмотреть на какого-нибудь "критика" после того, как он хотя бы неделю походит в милицейской форме и будет выполнять все обязанности стражей порядка.
      - Вставь эти свои размышлизмы в интервью, - посоветовал Андрей. Очень оригинально, милиционеры тебя на руках носить будут.
      - А что, неправильно? - завелась я. - Мы же не требуем от медиков, чтобы никто из их пациентов не болел и не умирал, поскольку "для этого тут врачи и поставлены". Преступления - та же патология, они существуют в любом обществе, вне зависимости от уровня его развития и разница заключается лишь в их количестве и, если угодно, "уровне безнаказанности".
      Андрей вытащил из кармана блокнот и ручку и сделал внимательное выражение лица.
      - Как-как? Повторите, пожалуйста, для прессы. По буквам, если можно. Уровень - чего? Безнаказанности?
      - Да ну тебя, - отмахнулась я. - Вечный балаган.
      - У тебя научился, - невозмутимо отпарировал мой друг. - Так что нечего на зеркало пенять. Но в принципе мыслишь правильно. Только пафоса многовато. После отстоя пены придется требовать долива. Дело ещё в том, что в цивилизованном обществе к сотрудникам правоохранительных органов относятся с должным уважением, а в обществе... ну, не слишком цивилизованном так, как мы имеем несчастье наблюдать. И требовать после этого, чтобы к нам относились с уважением и где-то даже с нежностью, по меньшей мере наивно. Что сеем - то и жнем. Ладно, пошли. И закрой как следует сумку, уведут кошелек, будешь переживать, как в прошлый раз.
      Что правда, то правда, кошелек у меня "уводят" где-то раз в квартал. Потому что думаю я на улице - да и в магазинах, если уж на то пошло, - о чем угодно, только не о карманниках. Верно говорят: когда глупый человек идет за покупками, весь базар радуется. А уж жулики так просто ликуют.
      От всех напастей, правда, не застрахуешься. Кодовые замки, стальные двери и домофоны - штука, конечно, совершенно замечательная. Только давным-давно подмечено, что любые запоры эффективны прежде всего против честных людей. С теми же, кто плевать хотел на эти самые средства безопасности, и кражу, разбой, жульничество и прочие "увлекательные" мероприятия считают естественным способом заработать деньги, бороться собственными силами довольно сложно. Если вообще реально.
      Нет, как хорошо все-таки быть миллионером! Или миллионершей - ещё лучше. Нанял охрану, и живи - радуйся. Никаких проблем, никаких походов на рынок с зажатым в руке кошельком, никаких неприятностей. Не в деньгах, вестимо, счастье, а в их количестве. Преступление - прямое следствие нищеты, ей-богу!
      - Кто у нас завтра будет? - спросил Андрей, когда мы, навьюченные сумками и пакетами, отправились домой. - Я что-то запамятовал.
      - Склероз вообще-то мой диагноз, - поддела я его. - А оказывается и ты им пользуешься.
      - С кем поведешься, от того и лечишься, - шутя отбил подачу Андрей. В принципе, все болезни так или иначе заразны...
      - Скрупулезно подмечено, - хмыкнула я. - Ладно, освежу твою память. Павел с Милочкой. Галка без Тарасова, он в командировке. Алина с кавалером, каким - не знаю, она их меняет чаще, чем я посудные полотенца...
      - Раз в полгода, что ли? - с невинным видом осведомился Андрей.
      - Примерно, - уклонилась я от дальнейшей пикировки. - Вроде бы никого не забыла. Вместе с нами семеро.
      - Хоть посмотрю на эту твою Алину в нормальных условиях, - сказал Андрей. - А то только слышу о ней, а видел один раз на больничной койке в бинтах. Чем она там занимается, на кофейной гуще гадает?
      - На картах Таро, - поправила я. - И не гадает, а занимается психоанализом. Почувствуй разницу.
      - Не могу, - искренне признался Андрей. - Не чувствую никакой разницы. Что в лоб, что по лбу. А ты без чего-то эдакого существовать не можешь? С нормальными людьми тебе общаться скучно. Тебе обязательно нужно что-то нетрадиционное. Не преступник, так хотя бы жертва преступления под мистическим соусом...
      Мы свалили покупки в холодильник и без сил распластались в креслах. В конце апреля природа очередной раз сошла с ума и выдала почти августовскую жару. По закону свинства, на майские праздники следовало ожидать морозов, причем синоптики этого оптимистического прогноза отнюдь не опровергали, а прямо-таки с садистским удовольствием подчеркивали. Несчастная Россия, даже погода в ней живет по своим собственным законам!
      - Во сколько съезд гостей? - вяло поинтересовался Андрей.
      - Званы к шести, - так же вяло отозвалась я. - К семи, надо полагать, соберутся. Слушай, будь другом, налей чего-нибудь попить.
      Андрей со стоном поднялся и спросил для порядка:
      - А что мне за это будет?
      - Благодарность в приказе, - для порядка же ответила я. - И почетное право мыть посуду после ужина.
      Вот уж последнее Андрею точно не грозило ни при какой погоде. Посуду мыть он не любит патологически и время от времени предлагает мне купить набор разовых тарелок и стаканов. На это, в свою очередь, не соглашаюсь я, потому что терпеть не могу все связанное с дешевыми забегаловками и очень люблю красиво сервированный стол.
      Так что посуду всегда мою я, хотя на моего друга периодически накатывает другой бзик и он начинает настойчиво агитировать за покупку посудомоечной машины. Мне же мысль всадить в это дело около пятисот долларов кажется смешной и абсурдной: за подобную сумму я все вручную помою. Что и делаю.
      Андрей принес с кухни два стакана холодного пива. Но не успели мы сделать по глотку, как зазвонил телефон. Разумеется, не к добру, потому что требовался Андрей, а ему, в основном, звонили по служебным делам. Мягко говоря, неприятным.
      - Завтра исключается, - твердо сказал он, внимательно выслушав собеседника на том конце провода. - Во-первых, я выходной. Во-вторых, завтра вся страна гуляет, так что работать будет просто невозможно. И в-третьих, у жены день рождения.
      Я только подняла брови. "Жена" - это было что-то новенькое, во всяком случае, в лексиконе моего друга.
      - Деньги лишними не бывают, но завтрашний день, повторяю, исключается. С послезавтрашнего утра - ради Бога, все, что угодно. Да. Нет, Павлу звонить бесполезно, он скажет все то же самое. Спасибо. И вам не болеть.
      Андрей положил трубку, взял свой стакан и с наслаждением сделал огромный глоток.
      - Начальство просило тебя поздравить с днем рождения, - объявил он, закуривая сигарету.
      - Так речь шла обо мне? - сделала я большие глаза. - А я-то ломаю голову, кого ты имеешь в виду.
      - Да не придуривайся ты, - беззлобно отмахнулся Андрей. - Хочешь, пойдем и поставим эти самые штампы в паспорте. Будем супругами в законе. А то все только собираемся.
      - Пойдем и поставим, - покладисто согласилась я. - Праздники кончатся и пойдем. Страна, между прочим, гуляет не только завтра, а дней десять подряд. Прикинь: с первого по четвертое, а потом с восьмого по десятое. В перерыве только-только опохмелиться успеет.
      - И то правда. Угораздило же тебя родиться первого мая! Одним праздником в жизни меньше.
      - И ещё всю жизнь маяться, если верить приметам. Слушай, давай пойдем жениться в следующем месяце. А то маяться придется уже на пару.
      - Логично. А теперь давай-ка на кухню. Ты будешь шеф-поваром, а я кухонным мужиком. Иначе завтра ничего не успеем.
      Забегая вперед, скажу, что до загса мы и в этот раз не дошли. Текучка заела. А главное, мое вечное везение - попадать в ситуации, от которых получается только головная боль и нервотрепка. Даже без какой-то моральной компенсации за все заморочки.
      Глава вторая
      - Дикая чушь! - воскликнул он и с раздражением отбросил от себя книгу, за чтением которой он пытался уйти от одолевавших его назойливых, невеселых мыслей. И тут же задохнулся от приступа невероятной слабости: теперь любые эмоции были для него слишком большой роскошью.
      На балконе роскошного загородного дома в кресле сидел старый человек. Все окружающие уважительно величали его Боссом, а за глаза окрестили Попугаем: за маленький рост, щуплое телосложение, крючковатый нос, больше похожий на клюв, и манеру держать голову немного набок. Только взгляд у этого Попугая был скорее орлиным - пронзительный и жесткий.
      Глядя на этого респектабельного старика, трудно было представить, что большую часть своей бурной жизни этот человек возглавлял одну из крупных преступных группировок, был признанным авторитетом в бандитском мире и неоднократно отбывал срок, пока не понял, что в нынешних условиях совсем не обязательно грабить и убивать так, как он это делал раньше. Проще заняться легальным бизнесом и, используя свои старые связи, добывать деньги под вывеской крупной и уважаемой фирмы.
      Пусть некоторые помнили, откуда он пришел в бизнес, а кое-кто из особо отчаянных даже пытался рассказать об этом общественности. Босс с самого начала избрал тактику презрительного молчания: никому не мстил, не угрожал - просто не замечал и лишь ронял иногда излюбленную фразу:
      - Собаки лают - караван идет.
      И его "караван" действительно шел, фирма процветала. Возможно, секрет успеха Босса заключался ещё и в том, что он не лез в политику, не стремился к открытой власти и если соглашался давать деньги на избрание кого-то на высокий пост, то непременно отпускал столько же на поддержку соперника кандидата: кто-то обязательно выигрывал, а Босс получал обратно свои деньги с процентами, да ещё и сохранял со всеми наилучшие отношения.
      Через десять лет после создания фирмы Босс все ещё был силен и уважаем, но один он знал, что это все - только роскошная декорация, за которой - пустота. Умри он завтра, его империя мгновенно развалится, её растащат на куски, потому что преемника у него не было. А Босс сознавал, что жить ему осталось недолго: страшный диагноз, поставленный врачами полгода назад, не оставлял никаких надежд.
      Босс прекрасно помнил тот разговор. После обследования в частной клинике, где клиентам обеспечивали абсолютную анонимность, он потребовал, чтобы лечащий врач сказал ему правду. Всю правду и только ему. Ни подчиненные, ни охрана, ни даже жена ничего не должны были знать.
      - Сколько мне осталось? - спросил он в лоб после того, как оправился от неизбежного шока, вызванного жутким приговором.
      Врач пожал плечами.
      - Трудно сказать. Возможно, три года. А возможно и три месяца. Все зависит от того, как будет развиваться болезнь. Известны случаи и внезапной остановки роста опухоли, тогда больные жили лет пять-десять и умирали совсем от другого. Простите, я врач, а не провидец. Могу только сказать, что операция, к сожалению, уже бесполезна, время непоправимо упущено. Да и сердце у вас...
      - Другими словами, я могу умереть...
      - В любую минуту от любого напряжения. Чем больше будете беречься, тем дольше проживете. Я не буду нудить об алкоголе, сигаретах, женщинах - вам это не нужно говорить, вы сами все понимаете.
      Да, он все понимал сам. И горько усмехался про себя при мысли о том, что впервые в жизни его миллионы оказались бессильны. Дураки говорят: "Были бы деньги, остальное купим". Жизнь купить можно только у других людей: заплатить выкуп и сохранить жизнь. Заключить такую сделку со смертью невозможно.
      В любую минуту, от любого напряжения...
      Если бы он был один, он бы не беспокоился. Черт с ней, с империей, на тот свет её не захватишь. Ну, умрет он, так что с того? Пожил, можно сказать, всласть: все попробовал, почти от всего уже оскомина. Эликсира бессмертия пока не изобрели, так что все мы там будем. Но несколько лет назад он женился.
      Хуже всего было то, что женился по любви на женщине много моложе него. Это был тот самый "бес в ребро", который сопровождает "седину в бороду". Иногда Босс проклинал тот час, когда познакомился с Ириной - зеленоглазой шатенкой, совершенство фигуры которой полностью компенсировалось невыносимо стервозным характером и истеричностью. Проклинал, но разлюбить не мог и покорно сносил все капризы и выходки жены, вплоть до того, что один раз спас её от неминуемой тюрьмы. Ирина оказалась причастной к гибели молодой женщины, своей подруги и... любовницы, Босс в последнюю минуту отправил жену в швейцарскую клинику и выложил кругленькую сумму за то, чтобы официально Ирина появилась там на неделю раньше фактического прибытия.
      И вот теперь эта сумасбродка, которую с трудом вылечили в Швейцарии от наркомании, останется одна. Молодая, красивая, наследница огромного состояния - да она неминуемо погибнет без него! Людей сейчас убивают за суммы в тысячи раз меньше той, которая будет в распоряжении Ирины. В самом лучшем случае, её разорят дотла. Тогда уж лучше, чтобы убили: малышка привыкла к роскоши и уже не сможет жить на зарплату. Да и кто будет ей эту зарплату платить? За что? Она ничего не умеет делать, после школы какое-то время была "девочкой из эскорта", потом стала его женой. Но ей уже тридцать, её даже в секретарши не возьмут... если бы даже она и захотела работать.
      После лечения Ирина поутихла, во всяком случае, уже не так донимала его своими эксцентричными выходками и скандалами. Кажется, даже хранила ему верность, но это хрупкое равновесие могло в любой момент рухнуть. А у него уже нет прежних сил, чтобы держать хоть в какой-то узде эту норовистую лошадку. Внешне, правда, все осталось по-прежнему: на подчиненных Босс нагонял холодный ужас, подчинялись ему беспрекословно. Но жена его никогда по-настоящему не боялась, вытворяла, что в голову взбредет. Купить-то он её в свое время купил, но быстро убедился, что поселил в своем доме не прелестную кошечку, а самую настоящую пантеру. Тоже из семейства кошачьих, но приручению не поддается и спиной к ней лучше не поворачиваться.
      Пока Ирина не заметила, что муж все больше времени проводит дома. От неё ускользнули болезненные перемены во внешности: неестественная худоба, землистый цвет лица, лихорадочный блеск глаз. Мощные лекарства кое-как помогали ему справляться не только с болями, но и с мужским бессилием. Эти лекарства, правда, "били" по сердцу и к каждой встрече с женой в её спальне он готовился, как к последней. А отказаться от этих встреч не мог, как наркоман со стажем не может расстаться с наркотиком.
      "В любую минуту от любого напряжения..."
      Сидя вот так, в кресле, укутанный пледом, он все думал и думал: о пройденном пути, о своем деле, о партнерах по бизнесу... и неизбежно возвращался мыслями к своей девочке, своей единственной и страстной любви, и все пытался придумать что-нибудь, надежно обеспечивающее её комфорт и безопасность после его смерти. О том, что она снова может выйти замуж, он даже помыслить не мог: безумная, неуправляемая ревность начинала его душить в полном смысле слова и снова он вспоминал ту, роковую фразу:
      "В любую минуту от любого напряжения".
      Такой роскоши он себе позволить не мог, пока не нашел решения основной задачи.
      "Ничего уже нельзя, - не без горечи думал Босс. - Ни любить, ни ревновать, ни волноваться. Скоро уже и дышать нужно будет по расписанию. И зачем нужна такая жизнь? Это самое белковое существование тел? Устроить Ирину - и все. И - застрелиться."
      В следующую минуту он понимал, что и застрелиться не может, и вообще лишен возможности добровольно расстаться с жизнью. Девочку затаскают по следователям, замучат журналисты, она сорвется и один Бог знает, что произойдет в конечном итоге. Даже смерть ему надо было выбирать такую, чтобы у его дорогой малышки было как можно меньше хлопот и нервотрепки. Хотя... можно ли выбирать свою смерть?
      Какая все-таки злая это штука - жизнь. Правильно говорят мудрые люди: не в деньгах счастье. Даже не в их количестве. Хотя... Не будь у него денег - не было бы и Ирины, тут все с самого начала было предельно ясно: деньги товар. Его жена даже не считала нужным хоть как-то замаскировать истинную причину их совместного существования. Впрочем, возможно, этим и держала: лжи и фальши он бы не потерпел. Не только этим, конечно, держала.
      И в один прекрасный день он решил сделать то, что не делал никогда в жизни: обратиться за помощью. Но к кому? Есть ли в его окружении хоть один человек которому он мог доверять? Есть ли у него хоть один надежный друг, а не просто партнер, готовый утопить и предать в любую минуту? Таких не было.
      А если кто-то из его партнеров и мог оказаться относительно честным человеком, то наверняка пожелал бы помочь вдове не только сохранить состояние, но и скрасить одиночество. Нет! Она останется только его вдовой, уж об этом он позаботится. Найдет выход.
      И вот как-то вечером он вспомнил своего напарника Левку, а ныне Льва Валерьяновича, с которым когда-то вместе отбывал очередной срок и который теперь тоже раскрутил собственное дело, ворочал крупными деньгами и даже пытался куда-то там баллотироваться, правда вовремя опомнился и дал задний ход. Настоящим деловым людям такая самореклама ни к чему, разумнее - да и выгоднее! - купить несколько депутатов и управлять ими из-за кулис.
      Бывшие напарники давно не виделись, только перезванивались время от времени не столько по делу, сколько поздравить друг друга с праздниками. Босс помнил, что в Левке была какая-то странная романтика, он мнил себя эдаким Робин Гудом, брезгливо сторонился "мокрых дел" и никогда не подводил товарищей. Это не мешало ему участвовать в достаточно дерзких ограблениях и даже составлять их планы, но человеческого в Левке всегда было больше, чем бандитского. Они ровесники, значит, Левке тоже около шестидесяти, и надо полагать, что женщины его уже не слишком волнуют. А если учесть, что он так и не женился, то, наверное, никогда особо и не волновали.
      "Рискнуть? - подумал Босс. - Довериться Левке? Попросить о помощи? Страшно, но придется. Выбор у меня невелик, а времени остается все меньше..."
      Босс не питал особых надежд на успех: с возрастом людям свойственно меняться, причем далеко не всегда в лучшую сторону. Но на просьбу приехать Лев Валерианович откликнулся сразу, и вот сегодня назначенный для встречи час наступил.
      Внизу послышался звук подъехавшей машины, хлопанье дверок и вскоре на балкон в сопровождение охранников вошел Лев Валерьянович. В противоположность Боссу, он был высокого роста, тучен, с роскошной гривой седых волос. Степенный и вальяжный, он не шел, а нес себя - истинный Старый Лев. У него и кличка-то была "Лев", причем многие даже не знали, что это ещё и имя.
      "А меня окрестили "Попугаем", - без злобы и досады, как-то отстранено, словно и не о себе, подумал Босс. - Дураки. Попугаи - мудрые птицы и живут по триста лет. А львы - от силы тридцать. Любой служащий зоопарка это знает. Жаль, что мы не в зоопарке."
      Войдя, Лев распахнул руки, как будто хотел обнять старого знакомого, и радостно пророкотал:
      - Старый друг, сто лет не виделись! Рад, рад ... Ты чего это в кресле устроился? Да ещё закутался?
      Босс попытался встать навстречу гостю, один из телохранителей подбежал помочь, но махнул рукой и снова опустился в кресло.
      - Здравствуй, Лева, спасибо, что приехал, дело к тебе есть, поговорить надо. Приболел вот малость, а то бы по-другому встретил. Да ты садись, не нависай надо мной, эк же тебя много!
      - Много не мало. Хорошего человека чем больше, тем лучше. Ха-ха. Шучу я так!
      Похохатывая он тоже устроился в кресле, которое под ним жалобно заскрипело.
      - Что-то мебель у тебя больно субтильная - он с любопытством огляделся вокруг, - а так хорошо устроился, красиво. Постарел ты как-то, совсем усох. Не заболел ли часом? Зачем позвал?
      Босс усмехнулся про себя: прямо в корень смотрит и сразу быка за рога, всегда был такой. Похоже, выбор правильный: этот все поймет сразу, ему не нужно будет кашу по тарелке размазывать.
      - Ты что пить будешь? - спросил, не отвечая на вопрос - водку, коньяк? Раньше ты зубровочку предпочитал, но может вкусы изменились?
      - Помнишь? Приятно, приятно. Нет, вкусы не изменились. И сейчас её, шельму, предпочитаю. Так и не привык к заморским всяким там выкрутасам: капустка, грибочки, что может быть лучше? Только картошечка в мундире, да селедочка. Молодежь этого не понимает, ей бы только пофасонить. Тут меня на днях один недоразвитый текилой угощал, сейчас это, оказывается, модно. Кактусовую самогонку хлестать - ну, уморил! Для него же, дурака, главное большие деньги за пузырь заплатить, он под это дело хоть керосин лакать станет... Мы-то другими были, пыль в глаза не пускали.
      Старый Лев понял, что хозяин тянет время, не хочет сразу выкладывать, к столу зовет, значит дело серьезное. Значит, не надо нажимать, можно побалагурить, развлечься приятным разговором - сам скажет, когда готов будет. Сам пригласил, сам и к делу перейдет.
      - А ты, Генаша, тоже русскую кухню по-прежнему уважаешь? Или забурел? Текилу пьешь, лобстерами закусываешь?
      Босс вздрогнул от неожиданности. Давным-давно никто не обращался к нему не только по имени, а даже по имени-отчеству, называли только Боссом. Жена в добрые минуты звала "папиком", а когда устраивала скандал... Господи, как она его только не называла! Он уже забыл, что когда-то был Геной, а потом - Геннадием Васильевичм. Вот так умрешь, а на плите напишут: "Босс". С них станется. Если вообще не забудут плиту-то поставить.
      - Мы с тобой, Лева, последние из могикан. Сейчас квашеную капусту не в каждом ресторане допросишься, а если подадут - не отплюешься. Мне один раз принесли: во Флориде, говорят, солили. Совсем ума не стало у народа, прав ты. Ну, да ладно, это я уже с возрастом ворчлив стал. Сейчас пойдем в дом, к столу, посидим, как белые люди. Вечером на балконе-то прохладно становится.
      - Хозяин - барин, - картинно развел руками Лев Валерьянович. Раньше-то, если вспомнишь, на газетке кушали, из майонезных баночек пили. И все - в кайф. Я сейчас с сервизной посуды и крахмальных скатертей такого удовольствия не получаю.
      Босс усмехнулся:
      - Для дорогого гостя все сделаем. И газетку сыщем, и баночки. Можем колбасу стеклом порезать для общей картины.
      Лев Валерианович расхохотался. Глядя на него, рассмеялся и Босс: уж очень аппетитно все делал его старый приятель - и говорил, и смеялся, и двигался. Жизнь в этом мощном теле прямо-таки била ключом.
      "И с бабами, небось, никаких проблем, - не без зависти подумал Босс. Безо всяких лекарств. Дал же Бог такую натуру..."
      - Женщины тебя, небось, по-прежнему одолевают, - сказал он вслух. Так и не женился? Свобода дороже?
      - Эх, Генаша, не в свободе дело. Раньше действительно не до того было: то операцию проворачиваешь, то в зоне кантуешься. А теперь... Она мне глазки строит, а я все думаю, что в этой прелестной головке арифмометр вовсю работает, мои денежки считает. Бескорыстных-то нет, сам, небось, знаешь. Молчи, по лицу вижу - знаешь. Так ведь мы с тобой тоже не благотворительностью занимались в молодости-то. Верно?
      На балконе появился охранник и застыл у двери.
      - Готов стол, - сказал Босс и стал медленно подниматься из кресла. Пошли, Лева, вспомним молодость, отметим встречу, чем Бог послал. Как говорится, о делах наших скорбных покалякаем...
      - Ты, Лева, умный, - сказал Босс, когда уже было выпито прилично и закусок на столе заметно поубавилось. - Понял поди, что не просто так позвал.
      Лев Валерьянович помотал вилкой над блюдом с рыбой, выбирая самый аппетитный кусок осетрины, и неопределенно крякнул, то ли в знак одобрения, то ли просто для поддержания разговора.
      - Так позвал действительно по делу. По важному. Больше скажу, важнее дела в моей жизни ещё не было.
      Лев Валерьянович с интересом глянул на Босса, наполнил свою рюмку и коснулся ею рюмки собеседника, в которой ещё оставалось водки на две трети.
      - За тебя, Генаша. И за твое дело. Пусть оно будет удачным. А что от меня нужно? Совет? Деньги?
      - Денег у меня своих полно, - отмахнулся Босс. - Советчиков тоже. Мне помощь нужна. То есть не мне...
      Он замолчал, подбирая нужные слова. Лев Валерианович не торопил, прицеливался к очередному блюду. Да и знал старый Лев, что в иных случаях человека торопить нельзя, дозреть должен.
      - Ты ведь знаешь, я женат, - продолжил наконец Босс. - Жена на тридцать лет моложе. Балованная, конечно. Ну, да не в этом дело.
      Над столом снова повисла пауза.
      - Я скоро умру, Лева, - негромко и очень просто сказал Босс. - Очень скоро. И хочу попросить тебя приглядеть за девочкой. Она без меня пропадет. Сожрут. Наши нравы ты не хуже меня знаешь.
      Лев Валерианович застыл с рюмкой в руках. К такому повороту разговора он явно не был готов и не знал, как реагировать. Наконец, спросил:
      - Откуда у тебя этот дикий прогноз? Все мы смертны, но, надеюсь, не скоро. Тебе угрожают?
      - Ты стал плохо слышать? - раздраженно заскрипел Босс. - Я же не сказал "меня убьют". Я сказал - "умру". Собственной смертью. Хотя, если честно, предпочел бы в такой ситуации пулю. Или яд.
      - А если - операцию? - предположил неуверенно Лев Валерьянович. - Лечь в клинику за границей, там, я слышал, чудеса творят...
      Босс коротко глянул на него и он осекся. Какое-то время в столовой стояла тишина, лишь потрескивал огонь в камине. Наконец Босс продолжил уже совершенно спокойно:
      - Лев, мне не нужны чудеса, я уже вышел из того возраста, когда в них верят. Мне нужно твое согласие опекать девочку. Одна она погибнет. Тебя я выбрал ещё и потому, что ты... Что к женщинам ты...
      - Отношусь прохладно, хочешь сказать? - хохотнул Лев Валерианович. Не стану соблазнять вдовицу у гроба? Пожалуй, верно. Не у гроба тоже не стану, это ты правильно рассчитал. Хорошо, можешь быть спокоен, пригляжу за твоей девочкой.
      Босс с видимым облегчением откинулся на спинку кресла.
      - Она привыкла к роскоши, - сказал он. - К тому, что каждый её каприз выполняется со скоростью звука. И совершенно не имеет тормозов...
      - Алкоголь? - деловито спросил Лев Валерианович. - Наркотики? Мужики?
      - Ну, мужики, пожалуй, в последнюю очередь, в этом плане она со мной ещё как-то считается, да и следят за ней. В крайнем случае, с молодыми девками оттягивается, я на это спокойно смотрю, чем бы дитя ни тешилось... А вот остальное... В прошлом году она подобрала какую-то шлюшку, сделала её своей любовницей, посадила на иглу, сама подсела... Потом спуталась с хахалем этой шлюшки, провела охрану, удрала за город и там попала в аварию. Девка погибла, несчастный случай, конечно, но скандал мог быть громким. Ирину я отправил за границу, хахаля пугнул как следует, хотел вообще убрать, да он попал в тюрьму и там повесился. Или его повесили, меня это не волновало.
      Босс запнулся, увидев насмешку в глазах приятеля.
      - Ну, я пожелал, чтобы он исчез, понимаешь! Просто пожелал...
      - Понимаю. Потер волшебную лампу... Ладно, это действительно неважно. А как Ирина теперь?
      Босс невесело усмехнулся:
      - Почти прилично, от наркотиков в клинике отучили. Пьет, но дома и, в общем-то умеренно. Пока... Не станет меня - сорвется, как теперь говорят, однозначно. Не от безутешного горя, конечно, а от радости, что освободилась, и от вседозволенности. Сама себе хозяйкой будет. Меня она не любит, естественно, только терпит. Но деньги отрабатывает честно и разговорами о неземных чувствах голову не морочит.
      - А ты? - осторожно спросил Лев Валерианович.
      - А я... Для меня она все, понимаешь, все. Пью какую-то дрянь, чтобы в койке соответствовать. Впрочем, если она заводится, то мертвого раскачает. Мастерица! А потом из меня веревки вьет. Сколько баб знал, ни к одной даже нежности не испытывал. А эта... Убить бы её, да самому застрелиться - рука не поднимается. В общем, пытаюсь надышаться перед смертью. А, ладно!
      - На каждого волка в лесу по ловушке, - глубокомысленно заметил Лев Валерианович. - Н-да, проблемная девочка. Чем её сдерживать-то? Кобеля купить дрессированного?
      Лицо Босса так исказилось, что стало напоминать маску из какого-нибудь фильма ужасов. Он схватился за горло и с трудом поборол приступ удушья.
      - Перестань! - прохрипел он. - Я даже от одной мысли об этом с ума схожу. Не знаю, чем её сдерживать, может, ты что-нибудь придумаешь. Главное, чтобы с ней все было в порядке.
      - Хорошо, - решительно сказал Лев Валерианович, - что-нибудь придумаем. Надеюсь, ты ещё не скоро нас покинешь, а утро, как говорится, вечера мудренее. Познакомь меня с твоей красавицей. Иначе она не поверит, что я - твой старый друг. Тогда уже все будет потеряно.
      - Пожалуй, ты прав, - с некоторым усилием сказал Босс. - Откладывать нельзя, другого случая может не представиться. Сейчас я её позову.
      Он нажал кнопку под столом и в дверях тут же возник молчаливый охранник.
      - Пойди к Ирине Феликсовне, - приказал Босс, - и попроси её сюда. Не говори, что я не один. Просто попроси. Понял?
      Охранник утвердительно кивнул и исчез.
      - Обслуга у тебя выдрессирована по высшему классу, - заметил Лев Валерианович, закуривая сигарету. - Что ж жену-то упустил?
      - А ты попробуй выдрессировать пантеру, - огрызнулся Босс. - Потом расскажешь, что получилось. Если выживешь, конечно.
      - Проконсультируйся у Запашного, - невозмутимо ответил Лев Валерианович. - У него в цирке львы на тумбочках сидят, как детсадовцы за столиком.
      - "Львы и тигры приручаются, это редко, но случается", - отозвался Босс.
      - Господи, а эта бредятина откуда?
      - Не помню. С детства в голове застряло.
      - Вот уж не думал, что ты способен стихи декламировать.
      - Такие - способен. Кстати, твоего Запашного его звери неоднократно рвали, читал где-то. Моя хоть не кусается, только рычит. И царапается. Сколько мне горничных пришлось уволить, я уже со счету сбился! Чуть что не по ней - выпускает когти. Что ты хихикаешь? Впивается ногтями в руку - до крови, стерва такая...
      - Папик, ты меня звал? - раздался от двери низкий женский голос с хрипотцой завзятой курильщицы.
      Лев Валерианович медленно обернулся на голос и непроизвольно вздрогнул. В дверях стояла женщина, при взгляде на которую действительно тут же вспоминалась пантера. Высокая, гибкая, с роскошными каштановыми волосами, чувственным ртом и зелеными чуть приподнятыми к вискам, глазами, невероятно красивого разреза. Рот был, пожалуй, великоват, но губы безупречной лепки скрадывали этот недостаток. Прекрасный, хищный, дикий зверь, отлично сознающий силу своей красоты. И такая женщина - жена Попугая?! Воистину, деньги всемогущи.
      - Звал, Ириша, - тихо ответил Босс. - Хочу тебя познакомить с моим старым другом. Вместе когда-то начинали бизнес. Льву я верю, как самому себе.
      - Да будет тебе, Генаша, - запротестовал Лев Валерианович. Расхваливаешь, как цыган коня. Это наши с тобой дела.
      Он неожиданно легко выбросил свое грузное тело из кресла и склонился над рукой Ирины.
      - Рад, очень рад, - пророкотал он на самом низком своем регистре. Понимаю, почему Геннадий вас никому не показывает. Я бы и сам такую женщину держал под замком.
      Ирина кокетливо передернула плечами, не отнимая руки, прищурилась и сказала:
      - Все вы одинаковые. Охмурили женщину - и под замок. А потом лежите на ней, как собаки на сене...
      - Ирина! - предостерегающе сказал Босс.
      - А что я такого сказала? Ладно, давайте выпьем за знакомство. Что у вас тут?
      Она подбежала к столу, оглядела его и сделала капризную гримаску.
      - Зубровка? Как можно пить такую гадость? Папик, в доме есть кое-что получше. Тебя что, жаба задушила? Пожалел для друга бутылку хорошего виски?
      - Ирина! - простонал Босс. - Что ты несешь, опомнись! Когда я чего жалел?
      "Оправдывается, - удивленно подумал Лев Валерианович. - Попугай оправдывается перед этой бабенкой. Вот уж не ожидал от него. Здорово скрутила мужика, стерва. Но - хороша, слов нет. Сколько живу - такой не видел".
      Ирина, по-видимому, почувствовала, что произвела на гостя впечатление и губы её торжествующе дрогнули. Восхищение окружающих всегда действовало на неё сильнее любого наркотика.
      - Ну, я же пошутила, папик, - кокетливо протянула она. - У тебя отказало чувство юмора? Просто мне не хочется зубровки. Прикажи принести что-нибудь приличное для меня.
      - Генаша, прикажи шампанского, - вмешался Лев Валерианович. - За прекрасных дам принято пить шампанское.
      Ирина по-ребячески захлопала в ладоши:
      - Да, конечно, будем пить шампанское! За знакомство!
      Она уселась в кресло, закинула ногу на ногу и высокий разрез юбки позволил гостю по достоинству оценить открывшийся ему вид. Лев Валерианович даже крякнул, но Ирина и бровью не повела, точно не слышала.
      - Веди себя прилично, Ирина, - с безнадежностью сказал Босс. - Тут только два старика, умерь свой пыл.
      - Тут два мужчины, причем один из них - мой муж, - отпарировала та. А больше никого я по твоей милости не вижу...
      - Друзья, друзья, - зарокотал Лев Валерианович, - не будем придираться друг к другу. Красивая женщина не может вести себя неприлично по определению.
      - Слышал? - с торжеством спросила Ирина у мужа. - Поучись хорошим манерам у своего друга.
      - Боюсь, мне уже поздно, - с вымученной улыбкой отозвался Босс.
      - Учиться никогда не поздно, - возразила Ирина.
      - Ученого учить - только портить, - одновременно сказал Лев Валерианович и этот спонтанный дуэт внезапно развеселил всех, даже Босса, и атмосфера в комнате заметно разрядилась. В этот момент появилось шампанское, которое немедленно разлили по бокалам.
      - За наше знакомство, - галантно сказал Лев Валерианович. - И за вашу красоту.
      - Испортишь мне девочку, - заворчал Босс. - Она и так от себя без ума.
      Ирина показала ему язык и осушила бокал до дна. По-видимому, это был не первый бокал за сегодняшний день: её щеки тут же вспыхнули, а глаза неестественно заблестели. Она протянула бокал мужу:
      - Добавь!
      - Ириша, а может... - начал он.
      - Я сказала, добавь, - отрезала она. - Сколько тут было? Слону дробина.
      Босс подчинился и умоляюще посмотрел на Льва Валериановича, как бы желая сказать: "Ну, видишь? Что с ней прикажешь делать?" Тот ответил сочувствующим взглядом: "Да, старик, попал ты крепко. По полной программе".
      Ирина пила практически без перерывов, прикуривая одну сигарету от другой, и болтала о пустяках, перескакивая с темы на тему. Лев Валерианович с любопытством наблюдал за ней, прикидывая, на каком по счету бокале женщина окажется под столом. Босс откровенно страдал, будучи не в состоянии остановить жену. Наконец её речь замедлилась, глаза остекленели, она откинулась на спинку кресла и практически мгновенно заснула. Босс протянул руку к звонку.
      - Не надо, - остановил его Лев Валерианович. - Сами справимся.
      Он достал из кармана визитную карточку и написал на ней несколько слов, а потом протянул её Боссу.
      - Положи это ей куда-нибудь. Может, вспомнит, когда проспится.
      На карточке было написано: "Вы можете всегда на меня рассчитывать".
      - Это ещё зачем? - удивился Босс.
      - Ты нас познакомил? Познакомил. Прекрасно. Больше нам с ней видеться ни к чему. Если, не дай Бог, я понадоблюсь, она меня позовет. Сама. Твоя рекомендация только все испортит. Она ведь дьявольски упряма, нет?
      - Это ещё мягко сказано, - вздохнул Босс. - Так, девушка готова. Не оставлять же её тут...
      - Конечно, нет, - пожал плечами Лев Валерианович. - Показывай дорогу.
      Он без особого усилия поднял Ирину на руки и отправился к двери. Босс осмотрел на него с откровенной завистью, в очередной раз вздохнул и поплелся показывать дорогу в спальню Ирины. Там они поручили все заботы горничной и молча вернулись в столовую. В молчании разлили по рюмкам зубровку и выпили, не закусывая.
      - Такую женщину действительно надо держать на цепи, - произнес наконец Лев Валерианович. - Одно слово - пантера.
      - Цепь она перегрызет, - отозвался Босс. - Ну, так как? Выполнишь мою просьбу?
      - Только потому, что просишь ты, - медленно сказал Лев Валерианович. Любому другому я бы отказал, не задумываясь. Никогда не любил русскую рулетку. Как тебя угораздило?
      - Наверное, это любовь, - пожал плечами Босс. - С ней мучаюсь, без неё страдаю. Пока она была в Швейцарии, чуть с ума не сошел от тоски. Вернулась - почти спятил от её штучек. Сегодня она ещё тихая.
      Лев Валерианович отделался неопределенным междометьем. Перед глазами у него стояла Ирина в тот момент, когда она появилась в дверях столовой. Удивительная, дикая красота, шалые зеленые глаза, чувственный рот. А ноги! И ведь знает, чертовка, свою силу. Безумие, конечно, но эта женщина его по-настоящему взволновала. Хотя лично он всегда предпочитал совершенно иной тип женщин: миниатюрных блондинок, пассивных, покорных, а главное молчаливых. Но эта оторва... Стерв он укрощать умел, только не любил. Что ж, для разнообразия, пожалуй, можно попробовать.
      Он украдкой бросил взгляд на старинного приятеля. Недомерок, урод, соплей перешибить можно - и такая жена. Нет, справедливость все-таки существует, и если Попугаю суждено умереть, пусть не слишком копается. В крайнем случае, можно будет и посодействовать А Ирина не пропадет, он, старый Лев, об этом позаботится. Нельзя, чтобы такая женщина с таким наследством попала в руки какому-нибудь молодому подонку...
      - Спасибо тебе, - вывел его из размышлений голос Босса. - Теперь я почти спокоен за малышку. Под твоим покровительством она не пропадет.
      "Старый дурак, ты ничего не понял. Как кстати ты собрался умирать, как удачно обернулся сегодняшний вечер. Да, я возьму под покровительство твою малышку с её миллионами. Она у меня по струночке будет ходить. И ведь какая удача: получить процветающий раскрученный бизнес, не связываясь с криминалом и не тратя своих денег. Воистину, старый друг лучше новых двух".
      "Я все понял, Левка. Я знаю, как Ирина действует на мужиков. Я ошибся в своих расчетах: ты такой же подонок и кобель, как и все остальные. Но я пока ещё жив. Я найду малышке другого попечителя. Тебе она не достанется. Тебе вообще никто не достанется, максимум через три дня ты будешь трупом. Я ещё постою у твоего гроба, скорбный и безутешный. Кого ты думал провести: меня, Попугая? Да я всегда был умнее и дальновиднее тебя."
      Босс протянул руку к бутылке и снова наполнил рюмки:
      - Ну, за нашу дружбу! - сказал он. - Да, чуть не забыл: вот список моих основных дел.
      Он протянул Льву Валериановичу сложенный вдвое лист бумаги, но тот отстранил его руку и негромко рассмеялся.
      - Генаша, у тебя память сдает. Такой фокус ты проделал с одним фраером много лет назад. Дал почитать какой-то документ, а в рюмку сыпанул, с позволения сказать, лекарство. Через три дня фраер лежал на столе строгий и красивый, причем тапочки у него были белые. А перстенек-то у тебя прежний остался. Может, отрава поменялась, качественнее стала, я быстрее отмучаюсь. Список дел, говоришь? Да ты же сам объявил в начале нашего базара, что дело у тебя ко мне - одно-единственное. Обижаешь, старый кореш. Думаешь, я не видел, как у тебя морда перекосилась от ревности? Успокойся, твоя жена не в моем вкусе. Честное слово. Не горячись, никого другого на мое место ты все равно не найдешь. Лучше просто нет.
      - От скромности ты не умрешь, - поддел его Босс.
      - Не умру, - подтвердил Лев Валерианович. - От глупости - тоже. Ни от своей, ни от чужой. Так что хватит дурочку по полу катать, давай к делу. Если ты раздумал, то я без претензий: сию секунду забываю все, о чем мы говорили, и к Ирине Феликсовне ни при какой погоде на пушечный выстрел не подойду. Успокойся.
      - Пожалуй, ты прав, - вздохнул Босс. - Я чуть было не свалял дурака. Об одном прошу: будь с ней осторожен. Она не так проста, как кажется. Вполне может погубить тебя, а тогда уж точно пропадет.
      - Да перестань ты себя накручивать! Обычная стервозная красотка, забалованная, перекормленная, тормозами пользоваться за ненадобностью разучилась... Так ведь ты знаешь, у меня, как в армии: не знаешь - научим, не можешь - поможем, не хочешь - заставим. Эта самая пантера с руки есть будет и хвостом вилять от усердия...
      - Не переоценивай свои силы, Левка, и не обольщайся насчет Ирины, искренне советую. Знаешь, какую кличку ей дали мои подчиненные? Императрица. Как по-твоему, это о чем-то говорит?
      - По-моему, это не столько говорит, сколько многое объясняет, медленно произнес Лев Валерианович. - Практически все.
      Глава третья.
      Отрывок из когда-то прочитанного детектива вспомнился Ирине совершенно неожиданно. Она мало читала, её никогда не интересовала жизнь других людей, а если и доводилось перелистать книгу, то её содержание тут же улетучивалось из памяти. Почему вдруг всплыла эта сцена - непонятно. Ирина не помнила ни названия, ни автора, ни сюжета. А вот неведомая женщина у зеркала, которая увидела в стекле свою душу, а не лицо, застряла где-то в глубинах подсознания и неожиданно вынырнула на поверхность.
      - Что с тобой происходит, девочка? - спросила Ирина сама себя. - Что ты мечешься? Уймись, я чертовски устала от твоих выходок.
      Привычка разговаривать сама с собой появилась у неё в швейцарской клинике, где больше и поговорить-то было не с кем. Персонал вымуштрованный, но по-русски никто не понимал ни слова. Врачи общались с ней через переводчицу - женщину без возраста и внешности, которая была совершенно незаметной. Оставалось только листать журналы с красивыми, понятными без слов рекламными фотографиями, посещать маленький кабинет красоты при клинике и гулять по парку. К концу лечения Ирина готова была пешком уйти в Москву и работать там дворником - лишь бы оказаться среди своих, понятных людей и обстановки.
      Какие клятвы она себе давала в клинике накануне выписки! Не прикасаться к спиртному и сигаретам, заняться спортом, быть милой и послушной женой, перестать мотать деньги. Она мечтала, что научится разбираться в делах мужа, станет его помощницей, его правой рукой, и тогда её будут называть Императрицей не с насмешкой и ненавистью, а с уважением. О, она станет совсем, совсем другой, только бы выбраться из этого стерильно-безупречного кошмара, только бы вернуться к нормальным людям!
      Благих намерений хватило ровно на три дня. После первой же ночи, проведенной с мужем, Ирина почувствовала знакомые тоску и отвращение. После неё она впервые в "новой жизни" крепко напилась, пытаясь утопить в алкоголе стойкий привкус какой-то мерзости, которую ей пришлось проглотить. И пошла на компромисс с самой собой: пусть снова будет алкоголь, она откажется только от наркотиков, никогда больше не будет ни колоться, ни принимать "колеса". А выпивка... Ничего страшного, свою меру она знает.
      Самое главное: ей было смертельно скучно. У них почти никто не бывал, они нигде не бывали и роскошные туалеты и побрякушки некому было демонстрировать. Ирина с тоской вспоминала первые годы супружества: тогда ещё у неё сохранялись связи с бывшими подружками, которых можно было позвать в гости и наслаждаться, наблюдая их перекошенные и позеленевшие от зависти лица. Можно было пригласить компанию в ресторан и небрежно, даже лениво заплатить по счету четырехзначную сумму в "зеленых". Тогда ещё не приелись магазины, загородный особняк только строился и можно было целыми днями выбирать мрамор для ванной комнаты или экзотические растения для зимнего сада. А теперь? Чем теперь было заполнить жуткую пустоту в жизни?
      - Любовника, что ли, завести? - спросила она свое отражение в зеркале. - Молодого, изобретательного...
      "И платить ему, - ехидно ответила она уже мысленно. - Все правильно, так и должно быть. Первый раз женщина краснеет, когда отдается, второй раз - когда делает это за деньги, третий - когда сама за это платит. Стукнуло тридцать лет: готовь бабки. В этом возрасте шлюхи выходят в тираж".
      Она снова взглянула в зеркало. Нет, в тираж ей ещё рано. Только вот эти злые морщинки в углах губ нужно убирать. И подтянуть глаза. Она приложила кончики пальцев к вискам, разгладила кожу и зафиксировала. Вот так. Где-то у неё был записан телефон косметического центра. Надо позвонить и договориться...
      Правильно, а перед этим идти к мужу, просить денег и объяснять зачем. А эта старая обезьяна, этот чертов Попугай будет мучить её вопросами, подозрениями, дурацкими рассуждениями о том, что в её возрасте ещё рано делать такие операции. Потом поставит условие - всегда одно и то же - и ей придется, стиснув зубы, "отрабатывать номер" в койке. Черт, как же ей все это надоело! Хоть бы он сдох поскорее...
      И ведь есть же дуры, которые ей завидуют! Как же, поймала "бобра". Ничего сложного, нужно было только грамотно подобрать наживку. Она тогда работала "девушкой из эскорта" в дорогом, практически закрытом для случайных людей ночном клубе. Сначала Босс только поглядывал на нее, но выбирал других, причем на деньги не скупился.
      Девчонки же между собой болтали, что этот клиент - крепкий орешек, об него и зубки обломать недолго. Вот тут-то её и "заклинило": поспорила, что женит на себе этого страшненького коротышку во что бы то ни стало, хотя на самом деле всерьез о таком замужестве не думала. Если выходить замуж - так за иностранца, чтобы уехать из этого кошмара. Но - поспорила, пришлось соответствовать, чтобы выдержать марку. Правда, про себя считала, что просто заставит его сделать ей предложение, засыпать подарками, завалить деньгами. А "динамо крутануть" никогда не поздно.
      Первым делом она дала ему понять, что ни он, ни даже его деньги лично ей совершенно неинтересны. Она работает - вот и все. А каждый труд должен быть оплачен, это святое.
      Ирина знала: Босс никогда не был женат, считая, что семейная жизнь это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным девушкам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот щедр и почти ласков, хотя сквозь эту оболочку отчетливо проглядывали равнодушие и даже презрение.
      "Врага надо любить его же оружием", - это парадоксальное правило Ирина исповедовала свято. И держалась с независимой дерзостью, которая, ко всему прочему, выгодно её отличала от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. Подметив однажды взгляд Босса - холодный, циничный и жесткий, она постаралась усвоить такое же выражение глаз, как бы говоря: я работаю ты мне платишь а остальное никого не касается. Рыбак рыбака видит издалека - очень скоро она стала официальной любовницей Босса.
      Через полгода их близких отношений она вдруг с удивлением обнаружила, что Босс её любит. Сначала это приятно пощекотало её самолюбие, потом несколько встревожило: влюбленный "спонсор" оказался безумно ревнивым и неудобным в повседневном обиходе. Ирина постаралась отодвинуть его на максимально безопасное расстояние и... просчиталась. Постулата: чем меньше любим... и так далее никто на самом деле не отменял.
      Чем больше Ирина капризничала, жаждала независимости и откровенно издевалась над любовником, тем крепче он к ней привязывался. Она в открытую стала ему изменять - он побесился неделю, потом смирился, услышав резкую отповедь:
      - Женись на мне, тогда хоть ложкой хлебай! А пока отвянь.
      За десятую долю такой дерзости любого другого человека на следующий же день не было бы в живых. Ирина прекрасно это знала, но откровенно играла с огнем: опасность только придавала пикантности уже тяготящей её связи. Но... коготок увяз - всей птичке пропасть. Босс уже не мыслил себе жизни без своенравной и стервозной красавицы. Правда, жениться все-таки не спешил, хотя в конце концов сделал ей предложение - стать его законной женой. Она только удивленно подняла одну бровь:
      - Дорогой мой, я не продаюсь, меня можно только взять в аренду. Что тебя не устраивает? Я работаю - ты платишь. Захочу - уйду к другому. Пусть будет меньше денег, моя независимость мне дороже.
      В первую секунду она испугалась произведенного эффекта: Босса охватил лютый гнев, ещё никто не смел ему отказывать, больше всего ему в тот момент хотелось её задушить, но... Но, судя по всему, "попал" он крепко, ещё больше стал уважать её и даже считаться с ней, чего не делал никогда и ни с кем.
      Еще через полгода они все-таки поженились: Босс всегда получал то, что хотел. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без нее. Само его существование приобрело для него другой смысл. Она стала ему не только женой, но и его ребенком, избалованной взбалмошной, его дорогой девочкой. Он прощал ей все, любые её прихоти и безумства, лишь бы она была с ним, хотя на людях разговаривал с ней намеренно сухо и иронично.
      Ее фантазии приобретали иногда самые причудливые формы, он только подсмеивался над ней, но, как говорится, береженого Бог бережет, а потому окружил её целой толпой проверенных и преданных ему охранников, задача которых была не только охранять, но и не допускать каких-либо контактов с посторонними мужчинами. Все в обществе, в котором они вращались это знали, никто не решился бы даже на легкий флирт, понимая, что рискует головой, в прямом, а не в переносном смысле. Впрочем, она исхитрялась обходить любые запреты, это придавало остроту и пикантность её жизни. Но за десять лет она просто устала. Нет, не просто - смертельно устала от мужа, которого никогда не любила. И от своей щедро раззолоченной клетки - тоже...
      Ирина перешла с банкетки перед зеркалом в роскошное антикварное кресло, прихватив по дороге недопитый бокал и сигареты, удобно устроилась, сделала большой глоток вина, вкусно затянулась сигаретой и принялась мечтать. Вот она так сидит и вдруг распахивается дверь, вбегает перепуганная горничная и кричит:
      - Скорее! С хозяином плохо!
      Она встает и почти бежит в комнаты мужа, а сердце колотится у неё в груди, как бешенное. В кабинете Босса - столпотворение, обслуга мечется в панике, тут же белые халаты врачей. Один из докторов подходит к ней и берет за обе руки:
      - Мужайтесь, Ирина Феликсовна. Вашего супруга больше нет...
      Она бросает короткий взгляд на кушетку: там кто-то лежит.
      - Дайте мне сигарету, - говорит она ровным голосом. - Как это произошло?
      - Инсульт, - отвечает ей врач и почтительно дает прикурить. - Все произошло молниеносно. Наши соболезнования...
      Она не плачет. Слезы выглядели бы фальшиво, о её отношениях с супругом все если не знают, то догадываются. Она застывает в молчаливой печали и только крепко сжатый рот выдает её напряжение.
      - Дайте воды, - почти беззвучно говорит она...
      Дальше воображение пока не шло, разве что вместо инсульта мечтался инфаркт. Или жуткая автокатастрофа. Или - рухнувший вертолет. Или бандитская пуля... Все равно что, лишь бы сразу и наверняка. А ведь муженек вполне может проскрипеть ещё лет эдак десять, ему всего-навсего шестьдесят с небольшими копейками. И тогда ей будет... господи, сорок лет! Она уже будет просто старой грымзой! И что?
      Ирина протянула руку к наполовину пустой бутылке, не глядя, долила бокал, закурила новую сигарету. Возвращаться из сладких грез в ненавистную реальность не хотелось. Она попробовала ещё раз представить себе, как её зовут к бездыханному телу мужа, но такие вещи обычно хорошо получаются только экспромтом. "Дубль" выходил бесцветным, нежизненным, скучным...
      - Ну и ладно, - сказала она вслух. - Пропустим десяток страниц. Вот я возвращаюсь с похорон...
      На ней строгое черное платье от Кристиана Диора, на голове - черная шляпа с густой вуалью. Она входит в дом, который отныне полностью принадлежит ей. На ходу бросает прислуге:
      - Подайте ужин ко мне в комнату...
      Почему в комнату? Она же свободна, может ужинать в столовой, туда никто не придет, не будет надоедать. Нет, это позже, в первый вечер она ещё побудет у себя, одна. И зачем ужин? Вполне достаточно чая... с хорошей рюмкой бренди. У неё же горе, ей плохо, она переживает...
      Потом она освоит другие комнаты. Можно будет устраивать приемы: немноголюдные, но изысканные, о которых потом будет говорить "вся Москва". Молодая вдова во главе огромной, процветающей фирмы. У неё будет своя секретарша... нет, секретарь! Кабинет Босса она переоборудует по своему вкусу - настоящий ампир позапрошлого века, как на картинке в каком-то журнале. Продать к дьяволу этот особняк и купить квартиру где-нибудь в центре. Небольшую, комнат шесть-семь. Обставить ее...
      О, ведь можно будет уехать за границу - и не в чертову лечебницу, а на какой-нибудь модный курорт. Познакомиться там с иностранцем... лучше графом или бароном. Выйти за него замуж. Стать светской дамой, а не купленной подстилкой старого бандита. А что? Чем она хуже других? Одна - по телевизору показывали - эмигрировала с нищим мужем во Францию. А там быстро бросила его и вышла замуж за итальянского князя. Тот скоро помер, она осталась вдовой-миллионершей. А выглядит - без слез не взглянешь. Даже зубы поправить не удосужилась, скалит в телекамеру желтые клыки...
      Ирина плеснула в бокал еще. Главное - дотянуть до вечера, а потом можно принять снотворное и отключиться. В последнее время её от тяжелой депрессии спасали только её полу-мечты полу-сказки, причем в основе каждого сюжета лежало её долгожданное вдовство. То она воображала, что лимузин мужа обстреляли неизвестные бандиты и бездыханное, окровавленное тело привозят домой. То представляла себе автокатастрофу с теми же последствиями. То всерьез размышляла о том, как бы отравить "дражайшую половину". То тешила себя идеей нанять киллера и заказать своего ненаглядного...
      У всех этих грез был одинаковый неприятный финал: возврат к реальности, в которой она фактически была пленницей под круглосуточным наблюдением в шикарном особняке. Ездить куда-нибудь одной ей запрещалось категорически, а строго предупрежденная охрана даже в магазинах ей шагу ступить самостоятельно не давала. От такой жизни можно было удавиться.
      Она закурила очередную сигарету и предприняла новую попытку вернуться в иллюзии. "Вот сижу я здесь и вдруг распахивается дверь..."
      - Ирина Феликсовна! - услышала она вдруг и даже подпрыгнула от неожиданности. Перед ней со смущенным видом стоял охранник.
      - Я стучал, вы не слышали, - пробормотал он.
      - Что случилось? - внезапно севшим голосом спросила она. - Ну, что?
      - Босс... - начал охранник.
      - Что с ним? - ахнула она, холодея от предчувствия близкого освобождения.
      - Просит вас к нему. Он в столовой.
      Она чуть не закричала от жуткого разочарования.
      ......................................................................
      На следующее утро она проснулась поздно, с головной болью и в состоянии рекордного похмелья. От завтрака отказалась, долго лежала в ванной, куда высыпала чуть ли не полный флакон ароматических солей, и мучительно вспоминала подробности вчерашнего вечера.
      Она пришла в столовую, там был её муж и ещё один старик, огромный такой, в общем, даже красивый... если можно говорить о красоте в таком возрасте. Друг Босса - ха! Как будто у этого упыря могут быть друзья. Смотрел на неё маслеными глазками, целовал ручки, говорил дежурные комплименты. Потом - провал, черная дыра. И теперь - жуткая головная боль.
      "А супруг, небось, как огурчик, - злобно подумала она. - Ничего старого хрыча не берет. Когда же это кончится, господи?"
      Она вылезла из ванной. Одеваться не хотелось, она завернулась в первое, что подвернулось под руку, и улеглась обратно в постель. Делать тоже ничего не хотелось, даже мысль о том, что нужно хотя бы расчесать волосы, вызывала отвращение.
      "Вот так и буду лежать. И пошли они все к черту. Одеваться, краситься - кому все это нужно? Для своего урода я и так хороша. Даже слишком".
      Через час ей стало нестерпимо скучно. Злость прошла, на смену ей явилось раздражение. Ну, и что дальше? До обеда к ней никто не сунется побоятся. Есть все равно не хочется. Правда, можно выпить. О, гениальная идея! Принять пару таблеток снотворного, запить вином - и спать, спать. А вечером проделать тоже самое. Лечат же в заграничных клиниках сном, вот и она будет лечиться...
      Она приподнялась на локте и пошарила в тумбочке, где держала все самое необходимое. Под руку ей попалась визитная карточка, которой прежде тут вроде бы не было. Или была? Да нет, точно не было. Ирина тупо разглядывала картонку и пыталась понять, что все это означает. Какой-то Лев Валерианович. Лев? Вчерашний хмырь, что ли? Так на кой он ей сдался? Ирина перевернула карточку и на обратной стороне увидела ровные, почти каллиграфические строки:
      "Вы можете всегда на меня рассчитывать".
      Ирина удивленно раскрыла глаза. Что за бред? И как это сюда попало? Без ведома мужа никто ничего подобного сделать не мог. Значит, ему это зачем-то нужно. Зачем? Она раздраженно нажала на кнопку звонка возле постели. Через минуту появилась горничная с непроницаемо-почтительным лицом.
      - Узнай, у себя ли хозяин. Если его нет, то когда вернется, отрывисто бросила ей Ирина.
      Та сделала какое-то подобие книксена, повернулась и исчезла. Вернулась минут через десять: в огромном особняке впору было прокладывать трамвайную линию, чтобы добираться из одного крыла здания в другое.
      - Босс у себя, - негромко доложила она, - но у него посетительница. Недавно пришла.
      - Ладно, иди, - отмахнулась Ирина. - Впрочем, постой. Принеси мне бутылку вина. Того, моего.
      Горничная явно колебалась.
      - Я кому сказала! - разозлилась Ирина. - Развели тут шпиков на мою голову. Смотри, выгоню, глазом моргнуть не успеешь.
      Но через минуту её настроение изменилось. Теперь ей стало любопытно, что ещё за посетительница у её супруга. А заодно она решила выяснить, как в её спальне оказалась визитная карточка вчерашнего гостя. И ещё у неё появилась смутная идея раздобыть денег. Как она выманит их у мужа, она не знала, никаких четких планов не было, но иногда ей блестяще удавались импровизации.
      Ирина надела длинный шелковый халат, сунула ноги в домашние туфли без задников на высоких каблуках и отправилась на половину к мужу. По дороге её осенила ещё одна блестящая идея: горничная то ли принесет бутылку, то ли нет, может, придется как следует поскандалить, а в гостиной, в баре выпивки полным-полно. И она проскользнула в гостиную, которая примыкала к кабинету Босса.
      В комнате - вот удача! - никого не было. Ирина прокралась к бару, бесшумно открыла его, схватила первую подвернувшуюся под руку бутылку и спрятала её под просторный халат. Хотела было так же незаметно вернуться к себе, но вдруг услышала знакомый, скрипучий голос мужа:
      - И что все это означает?
      Она чуть не выронила бутылку от испуга, повернулась и... никого не увидела. Комната была по-прежнему пуста, а голос мужа доносился из-за приоткрытой двери в кабинет. Ирина осторожно перевела дыхание, снова собралась уйти, но любопытство пересилило, она подкралась к самой двери и осторожно заглянула в щель.
      Муж сидел спиной к ней за письменным столом, а напротив него в кресле для посетителей сидела молодая женщина. Ирина ощутила странное чувство: желание подслушать разговор и какую-то смутную ревность. Вообще-то она совершенно не интересовалась делами мужа, в офис к нему приезжала редко и только с очередной неотложной просьбой, а дома он практически никого и никогда не принимал.
      - Я спрашиваю: что все это означает? - уже с раздражением проскрипел Босс.
      - Мой муж продал вам партию меха, - раздался тихий голос незнакомки. Вот документы.
      - Вижу, что документы, а не любовное письмо. Дальше что?
      - Денег он от вас не получил...
      - Уважаемая, тут написано: срок оплаты такой-то. То есть позавчера. Но ваш супруг за деньгами не явился. Значит, они ему не нужны.
      - Он не смог, - ещё тише сказала женщина и всхлипнула. - Его нет. Он погиб в авиакатастрофе.
      Ирина с трудом удержалась от громкого вздоха. Вот так всегда! Любимые мужья умирают от инфаркта, подхватывают тропическую лихорадку, падают в самолетах, оставляют безутешных вдов лить слезы. А с её коханым хоть бы что случилось! Даже гриппом гонконгским ни разу не болел...
      - Сочувствую, - проронил Босс.
      Сочувствия в его голосе было не больше, чем в ржавом железном листе.
      - Ну, вот я и пришла... У меня почти не осталось денег...
      - Послушайте! - вышел из себя Босс. - Вы рассказываете мне трогательную историю и полагаете, что я тут же выложу вам сто тысяч долларов. А потом выяснится, что от мужа вы сбежали, прихватив этот договор, и я окажусь соучастником аферистки. Увольте!
      - Но я же принесла свидетельство о смерти...
      - В нем не сказано, что вы его наследница. А если он все деньги завещал второму сыну от первого брака? Это же подсудное дело!
      - Да не было у него никакого завещания!
      - Это опять же ваше утверждение, которому я почему-то должен верить. Обратитесь в соответствующие учреждения, получите соответствующие бумаги. И приходите ко мне в офис, а не сюда. Дома я отдыхаю.
      - Но я целую неделю приходила к вам в офис, а вас там не было...
      "Целую неделю муженек не появлялся в конторе? - изумилась про себя Ирина. - Чудеса, да и только. Где же он был, хотела бы я знать?"
      - Я не обязан отчитываться перед вами, где и когда я бываю. Все, разговор закончен.
      - Но мне не на что жить, - заплакала женщина. - Мне скоро хлеба будет не на что купить...
      - Идите работать. В любом случае, это не мое дело!
      Ирина, затаив дыхание, слушала диалог: впервые в жизни она присутствовала при том, как её супруг вершил свои дела. Одновременно она пыталась понять, где могла видеть женщину. Правильные черты лица, темные волосы, большие очки... Смутно знакомое лицо, но откуда? Откуда?
      В этот момент женщина сняла очки, чтобы вытереть глаза, и Ирина чуть не подпрыгнула от изумления. Перед ней было то самое лицо, которое она каждый день видела в зеркале, только лет на десять постарше, измученное, неухоженное. Но сходство было разительным: эта женщина могла быть её родной сестрой.
      - Значит, вы не хотите мне заплатить, - безнадежно спросила женщина.
      Босс равнодушно пожал плечами:
      - Даже если хотел бы, то не могу. У вас нет никаких прав на эти деньги. Пока...
      - Но я через несколько часов уезжаю в Уральск. Там у мужа была фирма. Я достану документы...
      - Вот тогда и поговорим. Только о деле, а не о вашей как бы нищете. Извините, у меня совершенно нет времени. Я и так сделал для вас исключение.
      Босс коротко кивнул и углубился в бумаги. Женщина какое-то время сидела неподвижно, потом вздохнула, поднялась и, не оглядываясь, вышла из кабинета в коридор. Охранник, сидевший там, куда-то отлучился, вокруг не было ни души и только скромный чемодан притулился в стороне. Женщина взяла чемодан и шагнула к выходу.
      - Эй! - услышала она шепот. - Идите сюда!
      Она обернулась и увидела молодую женщину в красивом халате, которая делала ей какие-то знаки из-за двустворчатой лакированной белой двери.
      - Я? - недоуменно переспросила посетительница.
      - Да-да, - нетерпеливо подтвердила женщина. - Скорее!
      ......................................................................
      - Мой муж - жуткий скупердяй, у него зимой снега не выпросишь, возбужденно говорила Ирина, сидя в своей комнате за богато накрытым к завтраку столом. - Но я попробую тебе помочь, Юля. Хорошо, что я услышала ваш разговор.
      - Спасибо, но мне, право, неловко, - отозвалась Юлия, неловко сидя на краешке кресла. - Из-за меня вам такая морока...
      - Из-за тебя, - поправила Ирина. - Мы же договорились быть на "ты". Никакой мороки, мне тут так тоскливо. Живу, как в одиночке.
      Юлия обвела стены тоскующим взглядом и вздохнула:
      - Один бы день так пожить!
      - Завидуешь, - убежденно сказала Ирина. - А зря. Я бы, например, с тобой махнулась, не глядя. Молодая, красивая, сама себе хозяйка...
      - Нищая, - невесело засмеялась Юля.
      Ирина отмахнулась:
      - Деньги - это навоз, сегодня нет, а завтра - воз. Деньги я тебе выбью. Вопрос нескольких дней.
      - Да нет, у меня ещё есть несколько сотен долларов...Но мне нужно в Уральск...
      - Получишь свои деньги, поедешь в Уральск, кто же спорит? У тебя уже билет есть?
      - Есть, - кивнула Юля и полезла в свою объемистую сумку, которую оставила на пол возле кресла.
      Она не заметила, как Ирина бросила в её чашку несколько белых крупинок, которые тут же растворились без следа. Достала билет и протянула его новообретенной подруге.
      - Вот. Через три часа.
      - Ну, даже если все-таки решишь ехать, то успеешь, - небрежно сказала Ирина. - Я сама тебя на вокзал отвезу, не проблема. Да, пока ты здесь...
      Она позвонила и приказала горничной:
      - Начальника охраны ко мне.
      Через несколько минут в комнату вошел высокий, седой мужчина с военной выправкой.
      - Эту женщину пускать ко мне в любое время, - властно сказала Ирина, кивая в сторону Юлии. - Донеси до своих долдонов, понял? В любое время! И выпускать - тоже. С Боссом я договорилась.
      Седовласый почтительно поклонился и ретировался.
      - Ну вот, теперь все в порядке, - улыбнулась Ирина Юле. - Расскажи мне поподробнее, что у тебя случилось.
      Он слушала горестный рассказ Юлии о разорении и нелепой смерти её мужа, об утрате московской прописки, о невозможности найти приличную работу, а в голове у неё бешено крутились мысли. Она понимала, что судьба послала ей уникальный шанс разнообразить свою жизнь, обрести хоть какую-то свободу, иметь возможность время от времени вырываться из этой золотой клетки. Как это осуществить, она ещё не знала, но рассчитывала для начала задержать Юлию у себя, заставить опоздать на поезд, а там видно будет. Похмелье у Ирины как рукой сняло, мощный выброс адреналина в кровь вытеснил все мысли об алкоголе, украденная в гостиной бутылка с дорогим коньяком была спрятана подальше - на черный день. Сейчас ей нужна была абсолютно трезвая голова.
      - Бедняжка, - машинально посочувствовала она Юлии. - Но я все устрою. Будешь моим секретарем, работа - не бей лежачего, а тысяча баксов в месяц тебе не помешают.
      - Вы не шутите? - пролепетала ошеломленная Юлия.
      - Ты, ты, - поправила её Ирина. - Мы же подруги. А потом я помогу тебе достать нужные документы, получишь свои деньги, заведешь собственное дело. Квартиру в Москве купишь. Все будет тип-топ, не волнуйся. Если я за что-то берусь...
      "То добиваюсь этого всегда, - мысленно добавила она. - Ну же, давай, засыпай. Даже меня это снотворное валит с ног, а ты все сидишь и болтаешь. Ну, подружка моя, у нас мало времени. Не хватало только, чтобы ты уехала, а потом заснула в поезде. Ну..."
      Юлия зевнула и смущенно прикрыла рот рукой.
      - Извините, то есть извини, - сказала она. - Это, наверное, реакция. Все оказалось так неожиданно легко...
      И снова зевнула.
      - Конечно, конечно, - закивала Ирина, внимательно глядя на нее. Выпей кофе, взбодришься.
      Юлия послушно сделала несколько глотков и неловко поставила чашку на стол.
      - Что-то мне не по себе, - тихо сказала она. - Голова кружится.
      - Приляг, - как можно ласковее сказала Ирина. - Вот сюда, на кровать. Через пять минут все пройдет. Сейчас я тебе дам свои капли. У меня так тоже бывает на нервной почве. Давление скачет, как сумасшедшее.
      Ирина метнулась в ванную, достала из шкафчика нераспечатанную упаковку лекарства, бросила несколько таблеток в стакан, налила минеральной воды из огромной нарядной бутылки и подождала минуту, пока таблетки растворятся. Потом с озабоченным видом вернулась в спальню. Юлия с закрытыми глазами лежала на постели.
      - На, выпей, - сказала Ирина, поддерживая ей голову и поднося стакан к губам. - Сразу полегчает. Пей все, это в основном минералка. Пей.
      "Господи, - подумала она, - какое счастье, что они не догадались контролировать и прием снотворного, идиоты! Но все равно запасы надо будет пополнить. Сегодня же! Кто знает, сколько времени у меня в запасе..."
      Юлия покорно выпила весь стакан и снова откинулась на подушки. Пять минут спустя она крепко спала. Обнаружив это, Ирина чуть не взвизгнула от радости и испуганно зажала себе рот рукой. Не хватало еще, чтобы сюда приперлась эта идиотка-горничная.
      Дальше Ирина действовала исключительно по вдохновению. Она раздела Юлию, сняла с неё очки и обрядила в один из своих роскошных пеньюаров. Потом распустила ей волосы и постаралась подкрасить лицо так, чтобы придать максимальное сходство со своим. Конечно, абсолютного сходства она не добилась, но с трех шагов иллюзия создавалась почти полная: в постели лежала она собственной персоной, только слишком бледная и усталая. А ближе к кровати Императрицы никто не рискнет сунутся. Даже Босс, который прекрасно знает, что спящую супругу будить - почти смертельно опасно.
      В этот момент она услышала шаги за дверью и метнулась к окну, которое закрывали тяжелые, светонепроницаемые шторы. Из-за них можно было наблюдать за комнатой, самой оставаясь невидимой. Дверь бесшумно открылась и на пороге появился... Босс. Собственно, именно этого Ирина и ждала: кто ещё мог осмелиться заявиться к ней без стука? Босс сделал несколько шагов вперед, увидел спящую в кровати женщину и тут же попятился назад, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Дверь закрылась, шаги стихли.
      Ирина выскользнула из-за портьеры и исполнила какой-то дикий, ликующий танец. Получилось! Даже Босс обманулся, а уж остальные-то тем более останутся с носом. Теперь нужно действовать как можно быстрее, у неё пока в запасе лишь несколько часов. Так, деньги есть, на сегодня хватит. Документы? Пожалуй, лишняя страховка не помешает. Ирина вытряхнула на столик содержимое сумки Юлии, схватила паспорт и кое-какие купюры, оказавшиеся в косметичке, а потом приступила к главной части своего замысла: стала подгонять свою внешность под фотографию на чужом паспорте.
      Через полчаса из зеркала на неё глядела сорокалетняя женщина с волосами, стянутыми в "конский хвост", бесцветными губами и совершенно скрытыми за темными стеклами очков глазами. Дешевые джинсы, хлопчатобумажный незатейливый свитерок, никаких украшений. Ирина сама себя не узнавала.
      Машинально она протянула руку за флаконом любимых духов, но тут же её отдернула: слишком дорогой и изысканный запах мог свести на нет весь маскарад, а на десять идиотов существует один умник, который по закону свинства мог попасться ей в самый неподходящий момент. В косметичке Юлии оказался флакончик как бы французских духов "Мажи Нуар" и Ирина побрызгала на себя жидкость с сомнительным запахом. Теперь можно было идти.
      Она взяла сумку Юлии, положила туда только самое необходимое, а все остальное просто сбросила на пол и задвинула ногой под кресло. Взяла ветровку гостьи, валявшуюся на другом кресле, накинула её себе на плечи и с замиранием сердца шагнула за порог комнаты.
      До самого выхода из дома ей никто не попался навстречу. Но в холле скучала пара охранников, миновать которых не было никакой возможности.
      "Кто не рискует, тот не пьет шампанского", - подумала Ирина и приняла самый робкий вид, какой только могла изобразить.
      - Простите, - сказала она нежнейшим сопрано, - Ирина Феликсовна сказала, что я могу поехать по делам в город.
      - Где ваша машина? - равнодушно спросил один из охранников.
      - Я приехала на такси, - пискнула Ирина.
      - Вы его отпустили?
      - Да, конечно.
      - Сейчас вызовем вам машину. Подождите здесь.
      Ирина опустилась на краешек кресла, сжала сумку обеими руками и приняла вид смиренной просительницы, молясь в душе только о том, чтобы в холле не появился Босс. Он-то её маскарад раскусит моментально.
      Но судьба явно к ней благоволила. Через пятнадцать минут охранник оповести её, что машина пришла. Ирина выскользнула из особняка, села в такси и сказала шоферу:
      - В центр, шеф. Переулок Художественного Театра.
      - В Камергерский, что ли? - щегольнул шофер знанием новой топографии столицы.
      - Если тебе так больше нравится, - огрызнулась Ирина. - Только побыстрее.
      Ее трясло от пережитого напряжения, кураж кончился и больше всего на свете хотелось хлебнуть чего-нибудь крепкого. Она мысленно обругала себя слабонервной дурой за то, что не догадалась захватить с собой фляжку с коньяком. Сейчас бы пара глотков - и все пришло бы в норму. А так придется терпеть до Москвы. И тут она заметила на обочине киоск с разноцветными банками и бутылками.
      - Шеф! Тормозни! Мне дозаправиться нужно!
      - Не проблема, - отозвался шофер, - у следующего и тормозну. Их тут полно понатыкано. Что, круто гуляли?
      - И не говори, - неопределенно отозвалась Ирина. - Голова, как котел. Слушай, баксы не поменяешь?
      - По двадцать пять пойдет?
      Ирина ничего не поняла, но на всякий случай промолчала. Молчание шофер расценил, как несогласие, и тут же повысил ставки:
      - Ну, по двадцать шесть. Или иди в обменный пункт.
      Ирина протянула ему стодолларовую купюру. Шофер съехал к обочине, заглушил мотор и начал отсчитывать деньги. Она до боли сжала руки: господи, как он копается! Если она через пять минут не выпьет, дело плохо.
      - Держи, - протянул ей шофер пачку денег. - Сейчас остановимся у палатки...
      Десять минут спустя Ирина прихлебывала из банки напиток, который назывался "Белый вермут", но по вкусу напоминал переслащенную газировку. Какой-то процент алкоголя в этом пойле все-таки был, потому что противная дрожь внутри прекратилась, а голова снова стала почти ясной. Ничего, провернет дельце, вернется домой и оттянется по полной программе. Главное, застать нужного человека...
      - Музыкант здесь? - спросила она швейцара кафе "Оранжевый галстук", входя в полутемный вестибюль.
      - Какой ещё музыкант? - рявкнул швейцар, он же вышибала, неприязненно глядя на посетительницу. - Перепила, что ли?
      Ирина даже опешила от неожиданности: в прежние времена этот же самый тип ей чуть ли не в ноги падал, стоило ей переступить порог этого паршивого заведения. А тут такой прием... Но тут же вспомнила о своем маскараде, сорвала очки и негромко сказала:
      - Кому хамишь, халдей? Вот ты так точно перепил. Отвечай, когда я тебя спрашиваю!
      - Императрица! - ахнул швейцар и надменность мгновенно слетела с его лица, уступив место льстивому подобострастию. - Не признал, быть вам богатой..
      - Я и так не нищая! - оборвала его Ирина. - Музыкант здесь?
      - Где же ему быть, если вы пожаловали? Здесь, здесь. Давненько вас видно не было. Отдыхали?
      - Меня и сейчас тут нет, - хмыкнула Ирина и сунула ему в руку сторублевую бумажку. - Это у тебя галлюцинациии.
      Швейцар угодливо захихикал и распахнул перед Ириной неприметную дверь за вешалкой. Она шагнула в полумрак, полный застоявшегося табачного дыма и на мгновение замерла на месте. Потом глаза привыкли и она уже уверенно пошла вперед к ещё одной двери.
      - Музыкант! - позвала она, открывая дверь. - Встречай гостей.
      Из продавленного кресла в углу поднялась длинная худая фигура мужчины. Он мгновение вглядывался в гостью, потом с облегчением рассмеялся:
      - Императрица! Что за маскарад? Сто лет не виделись.
      - Сто не сто, а порядком, - отозвалась Ирина, уверенно усаживаясь в другое кресло, ничуть не лучше первого. - Товар есть?
      - Тебе сегодня что?
      - Для начала - косячок. И ещё парочку с собой. Потом поговорим.
      Мужчина словно фокусник достал откуда-то три папиросы и протянул их Ирине. Та нервным движением выхватила из сумки зажигалку, чиркнула ею и с блаженным стоном затянулась. После второй затяжки она снова полезла в сумку и достала оттуда несколько купюр.
      - Держи. Как тебя ещё не замели? Не дай Бог, конечно...
      - А невыгодно, - беззаботно откликнулся мужчина. - Пока не попадется какой-нибудь особо принципиальный мент, никто меня не тронет. Лишатся второй зарплаты, вот и все. Красавица, мало даешь.
      - Как всегда, - пожала плечами Ирина, ощущая блаженное действие сигареты с марихуаной.
      Тело стало легким, все проблемы отошли на задний план, а жизнь представлялась исключительно в радужных красках. Боже, как давно она не испытывала этого кайфа! Проклятый Босс с его швейцарской лечебницей!
      - Тебя давно не было. Надо добавить ещё столько же. Инфляция.
      Музыкант коротко хохотнул. Ирина вдруг вспомнила, что кличку свою он получил из-за того, что обожал переносить наркотики в различных музыкальных инструментах, а на самом деле двух ног не смог бы спеть, не фальшивя. Да ещё внешность имел счастливую: эдакий маменькин сынок-белоручка. Удачливый тип, кажется, ни разу даже не сидел.
      - Возьми, - протянула она ему ещё деньги. - Ты же меня знаешь, для меня эти бумажки - мусор.
      - Тебе, Императрица, я даже в долг готов давать. Побольше бы таких дамочек, как ты. Так что нужно?
      - Нужно, чтобы человек спал сутками, от дозы до дозы. Никакого кайфа, никаких картинок. Глубокий, ровный сон. Это первое. Второе - стимулирующее средство. Для мужика, чтобы он себя в койке суперменом чувствовал, хотя бы полчасика. Ты понял?
      - Чего ж тут непонятного? Это все?
      - Мне запас дней на несколько. Косячков. Я вообще-то завязала...
      - А кто сомневается? У нас все клиенты - завтра второй день пойдет, как в глубокой завязке. Через пару часов сделаю. Посиди здесь или в зале где хочешь. Готовь бабки. Хотя у тебя все всегда готово.
      - Это точно, - подтвердила Императрица. - Главное, оказаться в нужное время в нужном месте. Слушай, Музыкант, у меня на все про все три часа. Давай в темпе. И скажи, чтобы мне сюда принесли выпить.
      - Меня уже нет, - шутовски раскланялся Музыкант. - А заказ сей минут будет.
      Действительно, через несколько минут молчаливый и незаметный официант принес бутылку настоящего итальянского вермута, кувшин сока с позвякивающими льдинками, орешки и фрукты. Императрица небрежно бросила ему купюру: официант изумленно расширил глаза и исчез. Она потянулась было за новой сигаретой с "травкой", но тут же одернула себя.
      "Терпение, девочка. Всласть покуришь дома, когда доведешь дело до конца. Сейчас тебе нужна ясная голова. Это только первый выход в свет, это начало моей свободы. Нужно будет купить несколько париков, чтобы никто меня не узнавал. Изменить макияж. О, теперь пойдет совсем другая жизнь. Выкуси, чертов Попугай, ты сам говорил, что такими хитрыми, как я, бывают только настоящие сумасшедшие. Пусть я полоумная, но буду жить так, как хочу. Скорей бы ты сдох, старый кретин. Мечтаю остаться твоей вдовой. Мечтаю..."
      Через два с половиной часа она мчалась на такси обратно в особняк. Музыкант поклялся всеми святыми, что одна инъекция его снадобья обеспечивает глубокий и ровный двенадцатичасовой сон. Гарантировано. Фирма веников не вяжет.
      - Только не переборщи, красавица. А то вообще не проснется, умрет во сне от остановки сердца. Тут десять доз, больше пока нет. Понадобится ещё приходи через неделю. Химик сделает.
      - Химик? - недоуменно переспросила Императрица.
      Музыкант снова захихикал.
      - Ты не думай, он в химии действительно бог, кличка у него серьезная. Давно тебя не было, отстала от жизни. Появился тут у нас такой самородок: любое снадобье может изготовить, от приворотного зелья до оружия массового уничтожения. Никто его не видел, знают только доверенные люди. И то заочно.
      - Конспираторы! - фыркнула Императрица. - Никто не видел, зато все знают. Секретно - копия на базар. Ладно, мне пора. Спасибо тебе. Скоро снова приеду. Очень скоро. Готовь "косячков" побольше, пока ими обойдусь.
      Такси затормозило перед воротами особняка. Она вышла из машины. Теперь предстояло провести последний этап операции: незаметно вернуться домой. То есть так, чтобы никто её не опознал. Уехала подруга хозяйки - она же и вернулась, выполнив поручение. А хозяйка отдыхает.
      - Меня Ирина Феликсовна посылала с поручением, - сказала она охраннику. - Поменять в магазине платье. Вот.
      И вытащила из сумки уголок заранее приготовленного фирменного пакета.
      - Проверим, момент, - равнодушно сказал охранник и взялся за телефонную трубку.
      "Проверяй, милый. Интересно, что тебе ответят. Тут все продумано, а дураки живут на другой улице. В крайнем случае..."
      В крайнем случае, придется отказаться от маскарада и наорать на идиотов. Но тогда об её "самоволке" станет известно Боссу и с едва забрезжившей свободой придется расстаться. Искать другие способы, а на это нужно время.
      - Хозяйка отдыхает, - отрапортовал охранник, положив трубку. Беспокоить не велено. Но вас ждут.
      "Еще бы не ждали, когда я сама отдал все распоряжения горничной относительно моей "подруги". В кой веки раз ничего не перепутали, работнички хреновы".
      Она проскользнула в ворота и уже совершенно беспрепятственно вошла в дом. В холле дремал тот же самый тип, что несколько часов назад вызывал ей такси. При её появлении он встрепенулся и изобразил на лице нечто вроде приветливости.
      - Вернулись? Проводить вас или сами дорогу найдете?
      - Сама, - пискнула она, с трудом удерживаясь от смеха.
      Это же надо! Дом кишит охранниками, а пройти может кто угодно, были бы мозги в голове. Когда она станет здесь настоящей хозяйкой, то наведет порядок. У неё муха не пролетит незамеченной.
      В её комнатах было тихо. Она зажгла в спальне настольную лампу и убедилась, что горничная не заходила. Слава Богу, иначе непременно заметила бы свалку барахла под креслом. Больше таких проколов допускать нельзя. Так, а куда теперь девать эту спящую красавицу? Ирина села в кресло, задумалась, потом вскочила и быстро стала устраивать что-то вроде походной кровати за высокой спинкой дивана. При ней туда никто с уборкой не сунется, а там видно будет.
      Она перетащила крепко спавшую Юлию в импровизированный тайник, достала из сумки шприц и ампулу и сделала своей жертве первую инъекцию. Руки у неё немного тряслись, она не сразу попала в вену. "Успокойся, - одернула она себя, - не пори горячку. Самое страшное позади, теперь все пойдет, как по маслу. Кажется, я все предусмотрела. Даже памперсы для взрослых купила, чтобы не было проблем с этой куклой. Свобода дороже. Дура я, зачем спящую-то прятать? Пусть пока культурно полежит на кушетке. Она же спит, а не коньки отбросила".
      Спустя полчаса обретшая свой естественный вид Императрица властным звонком вызвала горничную.
      - Принеси мне поесть. И вина. А потом приготовишь ванну и можешь быть свободна.
      - Ужин на двоих? - спросила горничная.
      - Я же сказала, мне поесть. Подруга только что вернулась, она есть не хочет, устала. Завтрак подашь на двоих. Теперь поняла?
      - Поняла. Только...
      - Ну, что еще?
      - Хозяин приказал, чтобы вы к нему пришли. Как только выспитесь.
      От внезапного приступа страха Императрица чуть не потеряла сознание. Неужели выследил? И что теперь предпримет? Надо его опередить!
      Глава четвертая.
      - Наташка! - вывел меня из творческого процесса голос Андрея. - Ты что, совсем с ума сошла? Через час гости приедут, а ты опять слилась в экстазе с компьютером!
      Я взглянула на часы и охнула. Ведь присела буквально на минутку: посмотреть, что там сделано и сколько осталось. Н-да, литературные упражнения - это тоже наркотик. Садишься на них, как на иглу, излечиться можно только с помощью трепанации черепа. И то - вряд ли.
      - Все, закончила, - виновато сказала я. - Понимаешь, дикая чушь, но оторваться просто невозможно. Опять у них безупречное убийство с помощью яда. Как тебе это нравится?
      - Никак не нравится, - отозвался Андрей. - Очень боюсь, что ты войдешь в образ и кого-нибудь сама отравишь. Единственная надежда: с ядами у нас все-таки сохранилась некоторая напряженка.
      - Ничего подобного, - возразила я. - Ты просто газет не читаешь, солнце мое. Достаточно купит бельгийскую птичку, сварить бульон или сделать сациви - и ни одно вскрытие ничего не покажет. Или свининкой немецкой побаловаться. Я на днях читала: вскрыли вагон с мясом и чуть ли не насмерть задохнулись.
      - Ты вообще-то соображаешь, о чем говоришь? - усмехнулся Андрей. Свинина ещё куда ни шло. А вот сациви - твое коронное блюдо, а в меню ещё значатся пирожки с курицей. Так что твоими оригинальными идеями с гостями лучше не делись. Не поймут. А Павел тебя просто убьет: Милочка на последнем месяце беременности.
      Павел - ближайший друг и бывший начальник Андрея по ФСБ - в прошлом году женился, и его жена Милочка со дня на день должна была родить. Сколько живу на свете, никогда ещё не доводилось видеть мужчину, так озабоченного интересным положением своей лучшей половины. Все-таки любовь - это страшная сила. По рассказам Андрея, каждое утро Павла теперь начиналось с того, что он отправлялся на рынок и покупал там килограмм свежайшей моркови, а потом собственноручно выжимал из неё сок. Именно собственноручно, прадедовским способом, через марлю, напрочь игнорируя даже изменяющий жизнь к лучшему "Мулинекс". Кто-то сказал ему, что свежий морковный сок это - самое верное средство для обеспечения быстрых и безболезненных родов.
      А ещё кто-то сказал, что беременная женщина должна ежедневно проходить не менее десяти километров пешком. Поскольку лично он не всегда может при этом присутствовать, был куплен шагомер, и несчастная Милочка ежевечерне отчитывается о накрученном километраже. Так что даже робкое предположение о том, что Милочка может ввести в свой драгоценный организм что-то не совсем качественное, действительно может стоить виновнику жизни.
      - Уговорил, - отозвалась я. - Сию минуту оденусь, наведу красоту и будем накрывать на стол.
      - На охоту ехать - собак кормить, - с философским видом пожал плечами Андрей.
      Мне было элементарно некогда ввязываться с ним в очередную полемику. Уж что-что, а разболтанность в число моих основных достоинств никогда не входила, скорее я грешила излишней, почти немецкой, пунктуальностью. И сегодняшний прокол был достаточно редким. И вообще через полчаса я была в полном параде, так что говорить было не о чем.
      Первыми, естественно, приехали Павел с Милочкой. Я не видела их обоих месяца два и поразилась, как сильно они оба изменились. Милочка из голубоглазой, воздушной тростиночки, "то ли девушки, то ли виденья" превратилась в настоящий шар, но на лице беременность никак не отразилась. Ни отеков, ни темных пятен, ни прочих "прелестей" интересного положения. А Павел утратил свою сухую, холодную невозмутимость, за которую в свое время получил прозвище "железный", как бы даже помолодел и мог оторвать взгляд от своей любимой только с помощью огромного волевого усилия.
      - Мальчик или девочка? - спросила я, выслушав поздравления и приняв подарок.
      Милочка покраснела:
      - Мы не стали узнавать, - сказала она. - Это как-то нечестно, все равно что в замочную скважину подглядывать.
      - Не поняла, - изумилась я.
      - По мне все равно, кто родится, - сказал Павел. - Лишь бы быстро и без боли.
      У меня вертелась на языке старая, ещё студенческих времен присказка "Скоро только кошки родятся", но язык я благоразумно прикусила. Павел и в менее ответственных ситуациях только терпит мое чувство юмора, но отнюдь его не приветствует. А уж если дело касается его ненаглядной... нет, уж лучше промолчать. Целее будешь.
      Андрей по-видимому уловил мое настроение, подмигнул и улыбнулся. Не исключаю, что он и мысли мои прочел, с него станется. Я уже несколько раз убеждалась в том, что мой друг, несмотря на кажущуюся прагматичность и толстокожесть, обладает невероятной интуицией, а уж меня раскусывает, что называется, с полпинка.
      В дверь снова позвонили. Явилась Галка - моя лучшая и самая близкая подруга, не раз помогавшая мне справиться с мягко говоря экстремальными ситуациями в жизни. Как всегда - в умопомрачительной мини-юбке, что-либо подлиннее или брюки она надевает только в крещенские морозы. Ну что ж, если имеются красивые ноги, то почему бы не радовать ими окружающих?
      - А ты не слишком легкомысленно оделась, подруга? - поинтересовалась я. - Сегодня вообще-то прохладно.
      Действительно, за ночь погода резко переменилась: прогноз наших доблестных синоптиков в кой веки раз сбылся. После чуть ли не тридцатиградусной жары столбик ртути в термометре упал почти до нулевой отметки. Меня, в принципе, это мало волновало, но вот дачников было по-человечески жалко - мерзнуть им, бедолагам, на своих фазендах все праздники. Да ещё переживать за будущий урожай.
      - Я на машине! - отмахнулась от меня Галка.
      Андрей сделал изумленное лицо:
      - Значит, пить будешь минеральную воду?
      - Это кто тебе сказал такую глупость? - поинтересовалась Галка. - Ты же знаешь, на меня алкоголь не действует.
      - Он действует на гаишников, - мягко заметил Андрей. - Примерно так же, как красная тряпка на быка.
      Я не удержалась и фыркнула. Галка сама никогда за словом в карман не лазила, язычок у неё - бритвенный, но переговорить Андрея ей никогда не удавалось. Я же получала от их пикировок чисто физическое наслаждение и никогда не упускала возможности послушать. Но тут я заметила, что Галина какая-то не такая. Вроде бы чем-то сильно озабоченная.
      - У тебя что-то случилось? - тихонько спросила я её, затащив на кухню. - Ты какая-то опрокинуто-заторможенная. Опять с Тарасовым поцапалась?
      - С ума сошла? Ничего у меня не случилось, просто устала, работы много. Не обращай внимания.
      Я открыла рот, чтобы заметить: чем больше работы, тем лучше выглядит моя подруга. Трудоголики все такие, по себе знаю. Но мне помешал звонок в дверь. Явились последние гости - Алина с очередным кавалером. Я открыла дверь и застыла в изумлении.
      В принципе, от Алины можно ждать чего угодно. Цвет волос, а также их длину она меняет с потрясающей легкостью, так что можно сегодня увидеть её жгучей брюнеткой с пышной шевелюрой, а завтра - блондинкой с "ежиком". Но вот в сиреневых тонах я её до сего дня не наблюдала. Изысканно-сиреневые локоны, соответствующий макияж и маникюр, лиловое, умопомрачительного фасона платье до полу... Девочка Мальвина от зависти повесилась бы на ближайшем дереве или прямо на носу у Буратино.
      - Здорово? - спросила Алина, явно довольная произведенным впечатлением. - На улице шоферы в столбы въезжают.
      - И я их понимаю, - отозвалась я, немного придя в себя. - Я бы тоже въехала.
      Любую другую женщину подобный облик превратил бы в пугало или в посмешище, но Алина выглядела скорее инопланетянкой. Даже в принципе невозмутимый и абсолютно нечувствительный к женским чарам Павел откровенно вытаращил глаза и на пару секунд, похоже, позабыл о своей ненаглядной Милочке. Да и мы с Галкой, если честно, смотрелись на таком фоне потасканными старыми девами.
      Тем не менее, все скоро пришло в норму. Такой уж у Алины талант располагать к себе любого человека через три минуты после знакомства. Милочку она мгновенно приручила тем, что после первых банальных слов при знакомстве очень просто спросила:
      - Двойня?
      Милочка залилась краской и кивнула головой.
      - Все будет хорошо, - самым естественным тоном заметила Алина.
      Тут оттаял и Павел, поглядев на Алину почти с приязнью. Андрей, любитель всякой эксцентричности, новой гостьей прямо-таки любовался. А Галку Алина убила одним-единственным вопросом-утверждением:
      - Вы по знаку Скорпион?
      Надо знать мою подругу. Очень земная и даже где-то скептичная дама, она тайно и свято верит в предсказания звезд. А уж гороскопы для неё просто настольная книга. Заговорить с ней на эту тему значит почти наверняка заручиться её симпатией.
      Спутник Алины все это время хранил молчание и держался в тени. Когда же Алина спохватилась и представила его нам, то я, например, поразилась: как двухметровый юноша, косая, что называется, косая сажень в плечах, смог стать почти незаметным? Но Никита - так его звали - как бы вовсе и не тяготился тем, что в присутствии Алины моментально отходит на второй план. Наоборот, считал это совершенно естественным и смотрел на свою подругу обожающе-влюбленными глазами. Про себя я его пожалела: мужчины с таким взглядом возле моей приятельницы долго не задерживались. Она предпочитала более холодных и властных. "Чем меньше женщину мы любим..."
      - К столу! - скомандовала я. - Все в сборе, приступим к основному мероприятию.
      Праздник плавно катился по нарастающей, все чувствовали себя достаточно непринужденно, только Галка мне по-прежнему не нравилась. Что-то явно сильно беспокоило мою подругу. Тарасов, муж, по её собственным словам тут был не при чем. Да и если бы даже они поругались, что в принципе случается не так уж редко, то ровно через час помирились бы. Так в чем же дело?
      Этот самый вопрос я и задала Галке, когда мы с ней отправились на кухню покурить. Галина попыталась снова все замять, как говорится, для ясности, но я вцепилась в нее, как репей в собачий хвост. И, наконец, расколола.
      - Я беспокоюсь за Юлю, - сказала Галка.
      - С чего вдруг? - удивилась я.
      - Она пропала. Уехала по делам в Уральск - и с концами. Должна была вернуться неделю назад. Ни её, ни звонка, ничего...
      Юля была школьной подругой Галки, я её знала постольку-поскольку, в основном, по рассказам подруги. Жизнь Юлю не баловала, а я бы сказала дразнила. После института по распределению попала в город Уральск, там встретила свою первую любовь, да что-то не сложилось. Вернулась в Москву, вышла замуж, но опять не сложилось - развелась, осталась одна. И тут объявился её первый возлюбленный, успевший эмигрировать и получить американское гражданство, и сделал предложение.
      Галка была свидетельницей на их свадьбе и потом рассказывала мне, что муж Юлии - бизнесмен, начинает раскручивать свое дело в Уральске, привез для этого из Америки неплохие деньги. Юля продала квартиру в Москве и отправилась с мужем помогать ему. К сожалению, он оказался честным человеком, а таким в российском бизнесе делать нечего. Влиятельный партнер, суливший золотые горы и всяческую поддержку, элементарно "кинул" новоявленного бизнесмена, кончились деньги и, что самое печальное, кончился срок российской визы.
      Юлин муж отправился в Америку, чтобы уладить свои дела и вернуться с новыми силами, но его самолет до Америки не долетел, упал по дороге в океан. Юля осталась вдовой с квартирой в Уральске и без копейки денег. И тогда она приехала в Москву, чтобы попытаться восстановить дело покойного мужа. Жить ей было негде, приютила её, естественно, Галка, которая обожает покровительствовать всяким "несчастненьким". И вот теперь выясняется, что Юля исчезла.
      - Может быть, ты раньше времени паникуешь? - предположила я. - Мало ли что могло произойти.
      - Вот именно, - мрачно подтвердила Галка. - Произойти могло все, что угодно.
      Подобный минор был совершенно не в стиле моей подруги, у которой все, как правило, было хорошо, а как исключение - отлично.
      - Марс, - изрекла Галина после некоторой паузы. - Понимаешь, все дело в Марсе.
      Марс - это не планета, а Галкин любимец, здоровенный и наглый рыжий кот. Избалован он хозяйкой до посинения, есть соглашается только тогда, когда Галина кормит его... чуть не сказала с ложечки, из собственных рук. При этом ест только деликатесы, а если, скажем, рыба сварена вчера, так это создание к ней и не притронется, даже если будет умирать с голоду. Я не раз советовала Галке посадить Марса на строгую диету: поголодает пару-тройку дней, а потом гвозди будет лопать без всякой горчицы. Но кот - это святое, священнее, чем корова в Индии, и Галка скорее согласится провести такой эксперимент над Тарасовым, чем над своим любимцем. В общем - дурдом. Но связи избалованного кота с пропавшей Юлей я не уловила.
      - При чем тут Марс? - спросила я с недоумением.
      - Понимаешь, сегодня утром я зашла в комнату Юли, хотела немножко прибрать. А Марсик пошел со мной. И вдруг начал стаскивать на пол постель. Представляешь себе?
      - Ну и что? - пожала я плечами. - От твоего рыжего чудища чего угодно можно ожидать. Обыкновенное очередное шкодство. Драть его надо, натощак и на ночь.
      Хамский выпад против её любимца Галка пропустила мимо ушей. Что было нехарактерно.
      - Нет, это неспроста. Кошки ведь все чувствуют острее, чем люди. С Юлей что-то случилось.
      - Слушай, если бы это был её кот, тогда, может быть... Да ну тебя, Галка, вечно ты что-нибудь эдакое придумаешь со своим Марсом. Прекрати. Давай поговорим с Андреем и Павлом. У них интуиции не меньше, чем у твоего кота, а опыта в поисках людей больше.
      - Я не хотела портить тебе день рождения, - неуверенно сказала Галка.
      Было видно, что её раздирают внутренние противоречия. С одной стороны, действительно не хотелось портить праздник, а с другой - мучило желание что-то предпринять, чтобы избавиться от чувства проклятой неизвестности.
      - Да ничего ты не портишь! - отмахнулась я. - Думаешь, большое удовольствие смотреть на твою мрачную физиономию?
      - Ну... - начала Галка, но закончить не успела.
      Открылась дверь на кухню и появилась сиреневая Алина в сопровождении своей двухметровой безмолвной тени.
      - Не помешаем? - осведомилась Алина. - Кажется, курилка у нас тут. Организм требует своей порции отравы.
      Она слегка повела подбородком и молчаливый Никита, словно фокусник, извлек откуда-то сигареты и щелкнул зажигалкой. Я лишний раз подивилась про себя умению приятельницы манипулировать мужчинами. Ее спутник даже за столом открывал рот только тогда, когда читал одобрение в глазах Алины. Первоклассная дрессировка! У меня лично так никогда не получалось. Держу пари, что у большинства моих знакомых женщин - тоже.
      - Алина, - сказала я, осененная внезапной идеей, - а ты умеешь искать пропавших людей? То есть, определить, все ли с ними в порядке.
      - Ты как-то некорректно ставишь вопрос, - подняла брови Алина. Вообще-то я не ясновидящая. Но если, например, тебя интересует судьба кого-то с тобой связанного, в общих чертах могу определить. Через тебя.
      - Знаешь, Наташа, - деликатно сказала Галка, - вряд ли нам стоит затруднять Алину. Вся эта мистика...
      Вера моей подруги в аномальные явления иногда таинственным образом давала сбой.
      - Правильно, - отозвалась я, - кот-телепат - это в порядке вещей, это по-нашему, по-бразильски. А человек...
      - Постойте, постойте, - заинтересовалась Алина, - о каком коте идет речь? В чем дело?
      Я конспективно изложила суть проблемы, подчеркнув странности в сегодняшнем поведении Марса.
      - Но это же очень серьезно, - сказала Алина. - В этом нужно обязательно разобраться. Коты, а особенно кошки умнее всех нас с вами вместе взятых.
      Галка взглянула на Алину с такой нежностью, что мне сразу стало ясно: теперь для моей подруги это будет человек номер один. Первая после бога и кота. Я, в принципе, неплохо отношусь к семейству кошачьих, но делать из его отдельных представителей культ не собиралась. Хотя... был случай в моей жизни, связанный, кстати, с той же Алиной. Точнее, с одной из двух её кошек - черной египетской красавицей Феней.
      - Совершенно независимое существо, - усмехнулась тогда Алина, заметив, что я любуюсь её "египтянкой". - Никакие "кис-кис" не воспринимает, гладить себя позволяет только изредка, под настроение, посторонних людей вообще игнорирует. Вот Нафаня - нормальный кот, без всяких отклонений.
      Алина погладила серого и пушистого Нафаню, который благодарно заурчал и принялся тереться головой о хозяйку.
      В тот раз меня мучили сугубо личные проблемы. Работа не клеилась, здоровье оставляло желать лучшего, личной жизни, как таковой, не было. Алина с её замечательными картами Таро оставалась последней надеждой. Но я никак не могла набраться смелости и попросить погадать: как-то не привыкла жаловаться, всегда пытаюсь все проблемы решать самостоятельно. И тут произошло маленькое чудо.
      Черная кошка Феня соскользнула с подоконника и мягко вспрыгнула ко мне на колени. Она не стала сворачиваться клубком или тереться мордочкой о мой подбородок - о нет, её такие глупости не волновали. Она села на задние лапы, мордой (чуть не сказала "лицом") к моему лицу, приподняла передние лапы и стала... гладить ими меня по щекам, не выпуская когтей. Я окаменела, у Алины, похоже, тоже было нечто вроде шока. Сцена длилась несколько минут, причем Феня не издала ни единого звука. А потом так же внезапно убрала лапки с моего лица, спрыгнула на пол и с достоинством удалилась.
      - Это что же было? - с трудом обрела я дар речи. - Она часто так... массирует?
      - Впервые вижу, чтобы Феня вообще к кому-то, кроме меня, на колени влезла, - ответила Алина. - А уж этот фокус - тем более. Знаешь, по-моему, она с тебя порчу снимала. Можешь мне, конечно, не верить...
      Я прислушалась к себе - и поверила. Жалость к себе испарилась вместе с чувством дискомфорта. А на смену пришло спокойствие. И ясность мысли. Может быть, гордая черная кошка действительно сняла с меня неведомо кем наведенную порчу? Не знаю...
      Но в кошачьи таланты с тех пор уверовала, а к Галкиному любимцу Марсу отношусь с таким скепсисом лишь потому, что не представляю себе никакой мистичности в этом забалованном, заласканном и раскормленном рыжем создании. А вот поди ж ты! Наверное, придется пересмотреть некоторые свои позиции.
      - Давайте посмотрим, - предложила Алина и повернулась к Никите. Маленький, принеси мою сумку. А потом сгинь.
      Мы с Галкой одновременно поперхнулись табачным дымом. Ни её, ни меня нельзя было назвать Душечками, но такой вольности в общении с партнерами мы себе все-таки не позволяли. Эмансипация на марше. Алина заметила наше смущение и весело рассмеялась:
      - Все нормально, девочки. Жизнь нужно брать за морду, тогда все будет так, как хочется. А кто добренький, того и...
      Соленое словечко, завершившее фразу, отрезвило и меня, и Галину. Действительно, все нормально. Если мужик позволяет так собой манипулировать, значит, ему это нравится. Чего кудахтать-то, в самом деле?
      "Маленький" принес сумочку Алины и, как ему и было приказано, сгинул. Алина достала колоду карт странного вида, перетасовала их и повернулась к Галке.
      - Положи руку на колоду, - сказала она.
      Галка послушно проделала требуемое. Алина разложила карты на столе, какое-то время вглядывалась в них, потом произнесла:
      - Шестнадцать и тринадцать - двадцать девять... Что я хочу сказать? С этой женщиной действительно случилось что-то нехорошее. Вот справа карта шута, это очень неприятно. Слева карта мага, внизу карта башни, то есть разрушения наверху - тринадцатый аркан, карта смерти. В результате получается три, то есть карта Императрицы. Замешаны мужчина и женщина. Готовьтесь к плохим известиям. Больше, к сожалению, ничего сказать не могу, но все очень серьезно.
      Мы с Галкой переглянулись. В глазах моей подруги читался некоторый скепсис. Я же, общаясь с Алиной довольно продолжительное время, имела возможность убедиться, что она попадает в яблочко в девяти случаях из десяти. И мне стало откровенно не по себе.
      - Поговорим с нашими сыщиками? - предложила я. - Посоветуемся? Юлю, по-моему, в любом случае надо искать. Хотя бы для того, чтобы убедиться: все в порядке.
      Последнюю фразу я произнесла исключительно ради того, чтобы успокоить Галину. При всем её феноменальном хладнокровии, нервы у девушки все-таки имелись. И просто так играть на них было бы негуманно. Надежда, как известно, умирает последней.
      - Поговорим, - согласилась Галка. - Глупо, в самом деле, нервничать и гадать на кофейной гуще. Ой, извини, Алина, - спохватилась она, сообразив, что ляпнула бестактность, причем в моем излюбленном стиле. - Я не хотела...
      - Порядок, - великодушно отозвалась Алина. - Я все поняла правильно. Пошли в комнату, мужчины, небось, заждались.
      - Там Милочка, - нерешительно сказала я. - Ей нельзя нервничать...
      - А чего ради она будет нервничать из-за незнакомой тетки? - искренне удивилась Алина. - Они же друг друга не знают, правда?
      - Милочка способна расстроиться даже из-за голодающих африканских детей, - невесело пошутила я. - Тонкая натура, не чета некоторым.
      - Не можем же мы все собраться тут, на кухне, и оставить Милочку с Никитой, - озабоченно сказала Галка. - Она все равно все поймет.
      - У меня идея, - сказала я. - Мы с Алиной пойдем в комнату, я попрошу Андрея выйти на кухню, а сама пойду за ним. Обойдемся пока без Павла.
      - Ну, пожалуй, - неуверенно согласилась Галка. - Эх, жалко, Тарасов не во время уехал в командировку! Без него я всегда теряюсь.
      Тут в кухню очень кстати заглянул Андрей.
      - Вы что, девичник устроили? - весело осведомился он. - Наташенька, ты все-таки хозяйка, да и новорожденная, кстати, тоже.
      - Андрей, пропала Галкина подруга, - взяла я с места в карьер. - надо что-то делать.
      Андрей - надо отдать ему должное - моментально стал серьезным, присел к столу и закурил.
      - Факты, - потребовал он. - Максимум фактов, минимум эмоций, поэтому говорить будет Галка. Остальные свободны.
      Алина все поняла правильно и отправилась в комнату. Я последовала за ней, намереваясь убрать со стола грязную посуду и подготовить все для чая. В комнате царила идиллия: Никита показывал карточные фокусы, Милочка смотрела на него с открытым ртом, как маленький ребенок на Деда Мороза, а Павел любовался Милочкой. Зря мы волновались: никто нашего отсутствия даже и не заметил. При появлении в комнате Алины Никита едва приметно вздрогнул и бросил на неё вопросительный взгляд.
      - Молодец, маленький, - покровительственно сказала Алина, - пятерка с плюсом. Продолжай в том же духе.
      Окрыленный похвалой, Никита продолжил свое занятие, а я стала собирать тарелки. Понесла их на кухню и только там обнаружила, что Павел вышел вслед за мной. Интуиция у него работала, пожалуй, ещё лучше, чем у Андрея.
      - ... и вот уже неделю не подает никаких признаков жизни, - услышала я Галкин голос. - Практически все вещи на месте, кроме тех которые она, по идее, должна была взять с собой в Уральск. Ей звонят люди, с которыми у неё назначены встречи, а я даже не знаю, что им отвечать. И вот сегодня Марс...
      - Что случилось? - негромко поинтересовался Павел.
      - Пропала молодая женщина, - так же негромко отозвался Андрей. Начала раскручивать бизнес покойного мужа - и с концами. Точнее, со всеми документами. Остальные вещи целы.
      - А при чем тут Марс? - спросил Павел.
      - Мой кот, - отозвалась Галка.
      - Он что - тоже пропал?
      - Бог с тобой, Павлуша, - вскинулась Галка, - с ним все в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Он просто странно себя ведет...
      От рассказа о странностях кота Павел сразу же отмахнулся. Такие сложные связи с мистическим уклоном в его сознании просто не умещались.
      - Значит, после праздников приходишь к нам в контору и оставляешь заявление, - деловито сказал он Галке. - До этого времени вспомнишь все связи подруги, которые тебе известно. А потом ждешь результатов.
      - Сколько? - спросила Галка.
      - Сколько ждать? Ну, тут уж как получится. Постараемся побыстрее.
      - Понятно, я не об этом. Сколько будет стоить?
      Павел так глянул на Галку, что не по себе стало мне.
      - Но ведь... - продолжила было моя подруга.
      Павел легонько хлопнул рукой по столу.
      - Закрыли тему, - буднично сказал он. - И не усугубляй. Такого я даже от Наташи ни разу не слышал.
      Нет, как вам это понравится? Похоже, я становлюсь прямо-таки эталоном бестактности и ляпов в кругу друзей. Правильно говорят: близкий человек пусть и не заплачет, так хоть покривится.
      - Алина сказала, что все очень серьезно, - с некоторой язвительностью сказала я. - По её гаданию получилась какая-то Императрица, так что вот вам первая зацепка.
      - Императрица? - переспросил Павел. - Интересно... Андрей, помнишь, в прошлом году где-то мелькнуло это прозвище? Я не ошибаюсь?
      - Не ошибаешься, - подтвердил Андрей. - Мелькнуло. Так называли подругу Марианны. Той, которая погибла в аварии.
      Здрасьте вам. Акт второй. Те же и Императрица.
      - Алина с ней знакома? - поинтересовался Павел. - Есть какие-то предположения?
      Я выразительно покрутила пальцем у виска.
      - Алина говорила о карте, которая выпала в гадании. Мы гадали на Юлию. Через Галку.
      - Почему бы вам ещё не поскакать вокруг костра и не побить в бубен? саркастически осведомился Павел. - Тогда все сразу стало бы кристально ясным. Вот - потерпевший, вот - подозреваемые, вот - преступник. Или преступники. А милиция и частные сыщики переквалифицируются в управдомы.
      Галка открыла было рот, но я наступила ей на ногу. Мужскую предубежденность против всяких потусторонних явлений поколебать практически невозможно, так что лучше даже и не связываться.
      Мы вернулись в комнату и обнаружили, что диспозиция там несколько изменилась. Алина задумчиво сидела над картами, а Милочка заворожено на неё смотрела, ожидая, по-видимому, каких-то откровений. Увидев Павла, она всплеснула руками:
      - Павлик, представляешь себе, я рожу в автобусе! И все будет прекрасно!
      Описать выражение лица Павла при всем желании не берусь. Но он довольно быстро взял себя в руки и сказал:
      - Надеюсь, что рожать ты будешь там, где это принято делать, а не в транспортном средстве. В том, что все будет прекрасно, ни минуты не сомневаюсь, тут и гадать нечего. И вообще...
      - И вообще у нас будут сын и дочь, - продолжила Милочка чуть менее восторженно.
      - Не исключено, - осторожно согласился Павел. - Со временем. Главное, чтобы ты ни о чем не беспокоилась.
      Алина смешала карты и пленительно улыбнулась Павлу:
      - Хотите, я и вам погадаю?
      - Спасибо, нет, - суховато ответил Павел. - Предпочитаю переживать неприятности в порядке их поступления, а не знать заранее.
      - Тогда давайте пить чай, - жизнерадостно предложила я. - А неприятности могут подождать. Между прочим, у меня, извините за выражение, день варенья. Меня надо поздравлять и вообще сосредоточить все внимание исключительно на моей персоне. Тем более, что я испекла торт.
      - Ты - что? - ахнула Галка.
      - Торт. Испекла, - отозвалась я. - Что тебя так потрясло?
      - Только то, что ты этого не делала последние двадцать пять лет, ответила Галка. - Неужели в детство впадаешь?
      - Похоже на то, - скромно отозвалась я.
      Дальше вечер вошел в свою колею и стал похож на все праздничные вечера. Мы даже танцевали, насколько это позволяла однокомнатная жилплощадь. А потом гости стали собираться по домам, мы с Андреем проводили их, занялись неизбежной в таких случаях уборкой и лишь глубоко за полночь закончили это увлекательное занятие.
      - Ну вот, теперь, когда ты уже родилась и кое-что соображаешь, можно тебе дарить подарок, - заметил Андрей, присаживаясь рядом со мной на ручку кресла. - Готова?
      - Ты же подарил мне утром... - недоуменно начала я.
      Утром Андрей действительно принес мне роскошный букет роз, так что церемонию поздравления с его стороны я считала завершенной.
      - Это была преамбула, - усмехнулся Андрей. - А теперь будет...
      - Амбула? - поинтересовалась я.
      - Вообще-то мне сказали, что это называется по-другому. Но если уж ты компьютер зовешь Кузей, то...
      И Андрей протянул мне небольшой плоский сверток. Я развернула нарядную бумагу и ахнула. Подарок был действительно царский: лазерный диск с программой автоматического перевода с английского языка на русский. О такой игрушке я давно мечтала.
      - Довольна? - спросил Андрей, наблюдая за мной с улыбкой. - Угодил?
      - Спрашиваешь! - откликнулась я. - Теперь до полной автоматизации моей работы осталось всего ничего...
      - Вставить диск, - подхватил Андрей.
      - А до этого обзавестись сканером, - закончила я.
      Праздничный блеск на лице моего друга слегка померк.
      - А это ещё зачем? - озадаченно спросил он.
      - Чтобы ввести в компьютер текст на английском, - доброжелательно пояснила я. - Иначе придется набирать вручную, а тогда эта затея теряет оттенок осмысленности.
      Андрей досадливо крякнул.
      - Слушай, мне это в голову не пришло. Думал, ты уже с завтрашнего дня сможешь перевыполнять свои нормы.
      - С завтрашнего вряд ли, но теперь появился стимул. Ближайшая цель в жизни - приобретение сканера. Без цели жить неинтересно, согласись.
      - А я думал, что твоя цель - стать знаменитой писательницей, - не без ехидства заметил Андрей.
      - Это - программа-максимум. А на пути к её реализации должны быть программы-минимум. Сканер. Стиральная машина. Поездка в Италию. И так далее, и тому подобное.
      - Шуба? - предположил Андрей. - Нормальные женщины обычно планируют в первую очередь купить шубу.
      - Так то нормальные, - небрежно отмахнулась я. - У меня другие приоритеты. У тебя, кстати, тоже. Тебя больше всего на свете интересует твоя работа, а потом уже все остальное...
      Андрей настороженно взглянул на меня:
      - Ты хочешь сказать...
      - Я хочу сказать то, что сказала. Если тебе предложат очередное расследование или приятный вечер в веселой компании, ты ведь выберешь первое, правда? И не променяешь поиск мошенника на футбольный матч. Я не права?
      - Права, - расслабился Андрей. - Я, грешным делом, думал, что ты сейчас начнешь меня упрекать в том, что я мало уделяю тебе времени.
      - С какого перепугу? Сколько можешь, столько и уделяешь. Ты же не возмущаешься, если у меня нет времени приготовить обед и я кормлю тебя пельменями? В экстремальной ситуации ты их даже сам варишь.
      - Павел вообще все сам готовит, - хмыкнул Андрей. - В любой ситуации.
      - Ну, это идеал. Кстати о ситуации и Павле. Что вы там с ним говорили относительно Императрицы? Я не все поняла.
      - В прошлом году, когда мы расследовали двойное убийство, по делу краем прошла супруга одного миллионера. Молодая, интересная дама по прозвищу Императрица. Но у неё оказалось железное алиби: на момент совершения преступления она была за границей. И все-таки у нас осталось подозрение, что одну из погибших именно она приохотила к наркотикам. Доказательств, правда, тоже никаких, но с деньгами её супруга можно и алиби соорудить и доказательства уничтожить.
      - Алина уверена, что с Юлей произошло несчастье и повинны в этом мужчина и женщина, - вернулась я к итогам гадания.
      Андрей досадливо поморщился:
      - Преступления совершают люди, то есть мужчины и женщины. От несчастного случая никто не застрахован. И кого прикажешь искать по такой "наводке"?
      - Хорошо, но ведь Алина сказала про Императрицу. Уже конкретная зацепка...
      - Правильно, особенно для следователей. Гадалка Алина считает, что имеет место тяжкое преступление, в котором замешана жена миллионера. Трупа, как такового, нет, все доказательства - в картах. Блеск!
      - Ну, у вас же будут какие-то сведения. Вы с Павлом асы, и Юлю найдете и преступников поймаете.
      - Наташенька! Радость моя, миллион раз говорил: ловят бабочек, преступников задерживают. А мы с Павлом и этого не можем... сейчас. Наше дело - собрать улики и передать в компетентные органы. И проверим, конечно, Императрицу, не волнуйся.
      Я и не волновалась, хотя, как впоследствии выяснилось, напрасно. Но в тот вечер ни Андрей, ни я даже отдаленно не могли себе представить, во что выльется это "собирание улик".
      Как все-таки хорошо, что человек не знает своего прошлого!
      Глава пятая.
      Сирена тревоги огласила огромную территорию загородного особняка. Даже окрестные жители, дома которых находились не меньше, чем за пять километров, проснулись в нескрываемом ужасе. Немногие из тех, кому перевалило за шестьдесят, ещё помнили сирены времен Отечественной войны, а на остальных эта какафония просто наводила жуткий страх. Такой, какой испытывают животные, загоняемые охотниками в ловушку. Пожар? Новая мировая война? Авария на каком-нибудь реакторе? Неизвестность только подстегивала панику.
      В самом же особняке металась по дому обслуга, пытаясь понять, в чем дело. Сработала противопожарная система? Никаких признаков дыма или огня не наблюдалась. Попытка ограбления? Только сумасшедший мог сунуться с этой целью к Попугаю, известному своей жестокостью и осторожностью. Сумасшедший или законченный отморозок. И в апартаментах хозяина никого не было, что вообще повергло всех в самый настоящий транс.
      Наконец, определили, что сигнал идет из личных покоев жены Попугая Императрицы - и опрометью кинулись туда. Там их глазам предстало, мягко говоря, неприятное зрелище. На роскошной постели лицом вниз, почти зарывшись в подушки, скорчилось тщедушное тельце Попугая. А под ним, с ног до головы залитая кровью, билась в истерическом припадке Императрица - то ли раненая, то ли...
      - Сделайте что-нибудь, болваны! - истерически кричала она. - Я не могу освободиться! Врача, немедленно позовите врача!
      "Немедленно" растянулось минут на двадцать, показавшиеся всем вечностью. Личный врач, живший на территории особняка в собственном коттедже, на свою беду именно в эту ночь решил остаться в городе у любовницы, благо с вечера ничто не предвещало неприятностей. Пришлось вызывать "Скорую" с местной подстанции, ссылаясь на острый сердечный приступ у хозяина...
      Врач, не мало повидавший на своем веку, в том числе, уже и в среде "новых русских", только руками развел и предложил доставить парочку в какой-нибудь хорошо законспирированный стационар, где есть хирургическое отделение. Ему лично не приходилось ещё расцеплять подобные дуэты, да и определенный инструмент для этого тоже требовался.
      - Никаких стационаров! - скомандовал начальник охраны, раньше других сообразивший, что дело, так сказать, "пахнет керосином". - Диктуйте, что нужно для операции, привезем сюда, включая персонал. А вы, олухи, готовьте гостевую ванную под операционную. Справимся, не на сердце операция, чай.
      Затем обвел собравшуюся обслугу тяжелым взглядом и произнес:
      - Если хоть слово просочиться за пределы дома - язык вырву с противоположной стороны туловища. В буквальном смысле. Вы меня знаете.
      О да, они его хорошо знали! Бывший подполковник спецназа просто так словами не бросался, да и с делом они у него никогда не расходились, разве что дело иной раз опережало слово. Зато наоборот ни разу не получалось.
      - А с этой что делать? - спросил один из охранников, кивком указывая в сторону будуара, где на диване лицом к стене спала какая-то женщина.
      - Это - подруга хозяйки, - пояснила горничная. - Она пару часов назад вернулась из города, теперь спит. Судя по всему, ничего не знает.
      - Ну и отлично, - кивнул начальник. - Пусть пока спит. Доктор, вкатите ей для профилактики что-нибудь успокоительного. Не до неё пока, после разберемся.
      - Да она и так... - попробовал было возразить врач, пощупавший пульс у спавшей, но и ему достаточно было пристального взгляда седого, немногословного человека. - Хорошо, я все сделаю. Димедрол подойдет?
      - Хоть стрихнин, - отмахнулся начальник. - Быстрее, доктор. Время деньги, причем хорошие. Вопросы есть?
      Вопросов больше не было ни у кого. Когда не столько сложная, сколько пикантная операция была завершена и полумертвую от стыда, страха и смущения Императрицу снова положили на кровать, с которой уже успели убрать все следы недавних происшествий, один из охранников негромко спросил начальника:
      - С врачами - что?
      - Как обычно, - так же негромко ответил тот. - Автокатастрофа. И чтобы чисто было - комар носа не подточил. Сам сядешь за руль, напарника рядом посадишь - вроде бы для охраны. И до карьера на тридцать пятом километре. Вопросы есть?
      - А их тачка?
      - Сделай, чтобы не завелась. Потом вернем.
      - Возвращаться как?
      - Молча! За вами с интервалом в пятнадцать минут пойдет машина. Поможет зачистить и доставит на место. Все - время не терпит!
      - Дайте мне телефон! - вдруг четко и внятно сказала Императрица. - И вон все отсюда!
      - Но вам... - пискнула горничная.
      Начальник охраны, как человек в прошлом военный, а следовательно, дисциплинированный, уже закрывал за собой дверь с другой стороны, тем более, что характер хозяйки он знал не хуже остальной обслуги.
      - Я что сказала? - чуть повысила голос Императрица. - Служить у меня надоело?
      Тут уж в спальне действительно стало пусто и тихо, а Императрица быстро пробежала пальцами по кнопкам телефонной трубки.
      - Музыкант? - спросила она после того, как на другом конце трубки ответил сонный голос. - Ничего, потом доспишь. Кто? Конь в пальто. Вот и хорошо, что узнал. Значит, так: берешь тачку за мой счет и приезжаешь. Немедленно. Раз говорю - немедленно, значит - немедленно, а чем ты до сих пор занимался - твои проблемы. Я же сказала: все расходы мои. Охрану предупрежу, скажешь, что приехал за моей подругой, твоей сожительницей. Мне она надоела, заберешь с собой. Да куда хочешь, хоть на свалку выбросишь. Все, не позже, чем через час. И лекарств захвати побольше. Разных. Сегодня - твой звездный час, мальчик. Заработаешь на несколько месяцев безбедной жизни.
      Она бросила трубку на рычаг и снова властным звонком позвала к себе горничную.
      - Дай мне какой-нибудь халат поприличнее, что за больничное тряпье вы на меня намотали? А после этого - начальника охраны ко мне! Чем бы он там ни занимался. Кстати, если кому ещё не известно, хозяин приказал долго жить. Чье теперь слово - закон, должно быть понятно.
      Горничная беззвучно выскользнула за дверь и минуту спустя вернулась с роскошным черным кимоно, затейливо вышитым золотыми драконами. Этот наряд Ирина любила меньше остальных, но на сей раз и внимания не обратила, поскольку мысли её были заняты совершенно другим.
      "Дура, вот дура, сколько раз репетировала эту сцену, а тут растерялась, несу невесть что. У меня муж умер, так хоть какую-то скорбь в голосе надо изобразить? Иначе решат, что я его самолично прикончила - и правильно, между прочим, сделают. Если среди этих его дурацких таблеток, которые он принимал, осталась хоть одна из тех, что я подсунула - мне конец. Обвинить меня во всем - и конфисковать имущество, это же какой лакомый кусок! Поторопилась, конечно, могла бы ещё потерпеть, в конце-концов, не первый год замужем. Повела себя, как институтка... Скорей бы Музыкант приезжал, мне сейчас очередная доза позарез нужна, иначе вообще сорвусь. Заодно эту дуру из соседней комнаты куда-нибудь вытащил бы, только её мне сейчас и не хватало. Кстати, как она там? Если что-нибудь услышала..."
      Императрица метнулась в соседнюю комнату и подошла к дивану, на котором лежала Юлия. Та даже не шелохнулась, да и вообще не подавала никаких признаков жизни. Ирина приложила руку к шее "подруги" - пульс, похоже, отсутствовал.
      "Интересное кино получается, - уже в совершенной панике подумала она. - Девка, похоже, отбросила коньки, причем на моем собственном диване. Два трупа за один вечер в одном доме - это, как бы, действительно перебор по взяткам. Где этот чертов начальник охраны?"
      Тот, словно подслушав мысли, деликатно кашлянул в спальне.
      - Сейчас ко мне приедет один добрый знакомый, - чуть охрипшим от волнения голосом заявила Императрица, - зовут его... Кажется, Олегом, фамилию, разумеется, не помню. Проведите ко мне без ваших дурацких ритуалов.
      - В спальню? - ничего не выражающим голосом уточнил начальник.
      - Ко мне в гостиную! - отчеканила Императрица. - Свои идиотские домыслы оставьте при себе. Что написано в заключении врачей?
      - Обширный инфаркт.
      - Что будет в газетах?
      - Ирина Феликсовна, в газетах будет только некролог. За это я ручаюсь.
      - А... обстоятельства инфаркта?
      Начальник охраны позволил себе намек на улыбку:
      - Обычные обстоятельства. Положитесь на меня.
      Императрица недоуменно подняла брови.
      - Я хотел сказать, что вы можете рассчитывать на меня. Во всем.
      Где-то она уже слышала эту фразу. Или читала. Где? Все в голове перепуталось, не жизнь - сплошная нервотрепка, собственное имя можно забыть. Императрица машинально взяла сигарету, тут же увидела перед собой огонек зажигалки, которую движением фокусника извлек откуда-то начальник охраны и - вспомнила.
      "Вы можете всегда на меня рассчитывать".
      Визитная карточка! Приятель Попугая! Как его зовут-то? Тоже что-то из мира животных. Ну, конечно! Лев. Лев... Владимирович? Витальевич? Где эта чертова карточка? Нужно срочно её найти и позвонить. Если интуиция её не обманывает, этот самый Лев может оказаться очень даже кстати. Все равно завтра в газетах будет некролог, так лучше предупредить. И запастись союзником, такой союзник никогда не помешает. Богат, независим, огромные связи. Только... что он захочет взамен? А, да что бы он ни захотел, обещания давать можно любые.
      Императрица вскочила с кресла, чтобы немедленно бежать и разыскать в спальне визитную карточку, и вздрогнула, обнаружив, что в гостиной она не одна. Начальник охраны по-прежнему стоял в почтительной позе, дожидаясь указаний.
      - Как вас зовут? - отрывисто спросила Императрица.
      - Николай Дмитриевич.
      В голосе начальника прозвучали чуть заметные нотки изумления.
      - Думаю, что действительно могу рассчитывать только на вашу... деликатность, Николай Дмитриевич, - вкрадчиво сказала Ирина. - А вы, соответственно, на мою признательность. Вы меня понимаете?
      - Разумеется.
      - Прекрасно. Тогда постарайтесь понять ещё кое-что. Человек, которого я жду, приедет, чтобы увезти мою подругу. Это, кстати, его любовница, а мне сейчас своих забот хватает. Постарайтесь, чтобы отъезд прошел без эксцессов.
      - Нет проблем.
      - Есть, - жестко отрезала Ирина. - Эта дама перестаралась с наркотиками. Мне этот геморрой ни к чему, пусть сами разбираются. Ваше дело - обеспечить им свободный выход с территории.
      - Выход - не вход. За ней приедут на машине?
      - В том-то все и дело, - медленно сказала Императрица. - Приедут на такси, его лучше отпустить.
      - Если позволите, я все организую сам. Пусть ваш... друг скажет только, куда отвезти даму. Вам незачем об этом думать. Это - мой бизнес.
      Императрица внимательно посмотрела на замкнутого, абсолютно спокойного человека: что он понял? Или ему давным-давно все ясно, он уже просчитал не только варианты, но и размер вознаграждения? Интересно, на какую сумму он рассчитывает? "Натурой" не возьмет, не тот случай. Да и ей такой любовник явно ни к чему. Но если он считает её истеричной дурой, то его ждет разочарование. Горькое разочарование.
      - Что ж, я полагаюсь на вас, - очень тихо сказала она, - Полностью полагаюсь. И я умею быть благодарной. Думаю, мы и впредь будем так же хорошо понимать друг друга. А теперь идите... Николай Дмитриевич. Время деньги. Хорошие деньги.
      Оставшись одна, Императрица метнулась в спальню и стала лихорадочно искать визитную карточку. В крохотной, щедро отделанной перламутром тумбочке, оказался целый склад вещей, о которых их хозяйка давным-давно забыла. Неначатая упаковка снотворного, маленькая фляжка с коньяком, бриллиантовая цепочка, исчезнувшая месяц тому назад, какие-то фотографии, сломанные сигареты, выпавшие из пачки... Все, кроме позарез нужной визитной карточки. Отчаявшись её найти, Императрица просто выгребла все содержимое на пол, рывком выхватила ящик и перевернула его вверх дном. На ковер выпал крохотный газовый пистолет, пара смятых носовых платков, рекламный проспект косметического салона... Визитки не было.
      Императрица чуть было не разрыдалась от отчаяния. Все, что ей сейчас было нужно - это позвонить Льву как-бишь-его-там, сообщить ему о трагедии и переложить всю ответственность на его плечи. Собственная голова категорически отказывалась работать. Ирина присела на краешек кровати и машинально закурила одну из уцелевших в тумбочке сигарет. Привычное ощущение внесло некоторое спокойствие в охватившее её смятение.
      "Что я так дергаюсь? - подумала она. - Ну, произошли неприятности, так ведь не в первый раз. Когда погибла Марианна, ситуация была - хуже некуда, а все уладилось на раз-два-три. И сейчас нужно просто попросить мужа помочь..."
      Спустя несколько секунд до неё дошло, что просить о помощи она собирается именно того, кому помогла отправиться на тот свет, и она разразилась жутким смехом - предвестником истерики. Как же она привыкла к тому, что Попугай решает все проблемы! Даже помочь замести следы собственной смерти смог бы только он. Господи, что она наделала?! Почему не продумала все, до мельчайших деталей, прежде чем кидаться в эту авантюру? Свободы захотелось? А в тюрьму не угодно? В общую камеру, к уголовницам, к параше, вони, мату... Боже, что теперь делать?!
      - Ирина Феликсовна! - послышался негромкий голос. - К вам пришли.
      Наконец-то хоть что-то произошло! Она вышла в гостиную, еле сдерживая возбуждение, и увидела там смутно знакомого человека. Неужели это Музыкант? Впрочем, она всегда видела его в полумраке, да ещё сама была в таком состоянии, что некогда было особенно вглядываться.
      - Красавица! Ты позвала - я у твоих ног. Что прикажешь?
      Да, голос несомненно принадлежал Музыканту, хотя говорил молодой - не старше тридцати лет! - со вкусом одетый мужчина. Подтянутый, стройный, чуть ли не с маникюром... Как ни издергана была Императрица свалившимися на неё неприятностями, такие детали она замечала чисто инстинктивно, на уровне подсознания.
      - Попрошу... Олег. Не прикажу, а попрошу.
      - Даже по имени? Честь, большая честь! Что стряслось, красавица? Для тебя - что угодно сделаю, в игольное ушко пролезу, яйцо у Кощея свистну. Шучу! По телефону я что-то не понял насчет сожительницы-то... Растолкуй убогому, сделай милость.
      - У меня приятельница загостилась. Проблемы с дурью у неё всегда были, а тут - доигралась. Если бы муж был жив...
      Музыкант весь подобрался, глаза перестали смеяться, в них мелькнуло какое-то странное выражение.
      - Стоп, - медленно сказал он, - про мужа слышу в первый раз. Пропусти пятнадцать страниц эмоций, давай конкретику. Когда, почему, кто?
      - Сам, - усмехнулась императрица краешком губ. - Несколько часов назад. Обширный инфаркт на почве стресса. Точнее...
      - Ты довела? Так, красавица?
      - Нет, не так! Он умер... Господи, на мне он коньки отбросил, понятно? Или тебе охота в деталях покопаться?
      - Умер, значит, мужчиной, а не засранцем, - задумчиво прокомментировал Музыкант. - Дай бог нам так всем вместе и каждому по отдельности, если придется выбирать. Я бы лично не отказался - на тебе...
      - Умереть? - ехидно спросила Императрица.
      - Лучше, конечно, пожить. Все-все, больше не буду! Уважаю твою скорбь, прими самые эти... как их... соболезнования. Постой-постой, значит, у тебя в доме одновременно два жмурика образовалось?
      - В том-то и дело! - горячо воскликнула Императрица. - То-есть просто конкретно - беда. С папиком... с мужем моим проблем не будет, там все чисто. А вот с бабой этой... Мне тут только милиции не хватает!
      - Милицию не надо, тут ты права. Но ведь то, что тебе нужно, красавица, дорого стоит. Это не косячок, и даже не колеса. Где гарантия, что я после этого жив останусь? Ты ведь женщина крутая...
      - Во-первых, я заплачу. А во-вторых, про гарантии ты сам все знаешь. Твои гарантии - твои связи...
      - Ты не на игле, - покачал головой Музыкант, - а с колес можно соскочить. Отстегнешь бабки - вылечат.
      - Что ты хочешь? - повысила голос Императрица. - Я же сказала, что заплачу. По-моему, мы всегда о цене договаривались, нет?
      Музыкант неожиданно вскочил с кресла и, подойдя вплотную к Императрице, сжал обеими руками её запястья.
      - Я тебя хочу. И не одноразово. Понятно? Может, я такой удачи несколько лет ждал... Не все деньгами меряется, красавица.
      Императрица несколько секунд вглядывалась в расширившиеся глаза Музыканта, а потом внезапно расхохоталась. Она смеялась так естественно, что Музыкант от удивления даже разжал руки.
      - Ну, уморил! - произнесла Императрица, чуть отдышавшись. - В любовники ко мне хочешь? Мечта у тебя такая? Ах ты, дурашка! Уладим все дела - милости прошу в койку. Чего бы ты другого захотел! Молодой, интересный мужик - чего ради я буду ломаться? Кто же от удовольствия-то отказывается?
      - Издеваешься?
      - Нет, - покачала головой Императрица, снова став серьезной. - Правда, не шучу. Все тебе будет, что пожелаешь, дай только в себя прийти. А пока помоги, как человека прошу. Мне обязательно нужно от этой бабы избавиться так, чтобы следов не осталось.
      - Есть проблема. Тачку я отпустил.
      - Тебе помогут.
      - Кто?
      - Начальник охраны...
      - Ты с ума сошла, красавица? Он же тебя потом всю дорогу шантажировать этим трупом будет...
      - Одним трупом больше, одним меньше, - устало вздохнула Императрица. Этот человек уже столько знает... Но деньги любит.
      - Ладно. Давай поэтапно разбираться. И по-моему, тебе не помешает взбодриться. Я тут прихватил, как ты просила. С деньгами потом разберемся, сейчас тебе не до этого.
      - Давно ты стал таким бескорыстным?
      - Да уже минут несколько. С тех пор, как узнал, что ты теперь сама себе хозяйка. А я и раньше в кредит предлагал, помнишь? Ладно, зови своего Цербера, дальше сами разберемся, а ты отдыхай себе. Где, кстати, баба?
      - В соседней комнате.
      Впоследствии Императрица с трудом могла припомнить ход событий. Она вызвала к себе начальника охраны, познакомила его с Музыкантом... Потом обнаружила, что тело Юлии исчезло с кушетки... Потом внезапно вспомнила о чемодане с её вещами... Кажется, она приказала горничной выбросить чемодан, во всяком случае, больше он ей на глаза не попадался... Потом она нашла сумочку Юлии и сообразила, что документы ей могут ещё пригодится, а от сумочки тоже нужно избавиться. Бросила сумочку в камин на ярко горевшие дрова, открыла большую шкатулку для драгоценностей, чтобы спрятать туда паспорт и... наткнулась на плотный кусочек белого картона - визитную карточку. На обороте карандашом было написано:
      "Вы всегда можете на меня рассчитывать".
      Императрица лихорадочно перевернула карточку. Ну, конечно! Лев Валерианович... Черт, почему она не нашла эту карточку раньше, можно было бы не связываться с Музыкантом... Нет, без него обойтись невозможно: любой другой человек стал бы задавать ненужные вопросы, да и с "допингом" возникли бы проблемы. А тут - все под рукой, в буквальном и переносном смысле. А если мальчик хочет чего-то еще... почему бы и нет, в конце концов! Молодой любовник ещё никому никогда не мешал. Ладно, это все потом. Но Льву Валериановичу обязательно нужно будет позвонить. Вот вернется Музыкант...
      Музыкант возник перед ней совершенно внезапно, хотя, как ей казалось, она глаз с двери не сводила. А следом за ним появился и начальник охраны, не запылился. По уму надо бы к себе именно его приблизить... пока. Пока не выяснила, что за дела у него с покойным муженьком были и насколько он опасен. Хотя... Хотя у неё вдруг мелькнула совершенно сумасшедшая идея, которая сулила выход из всех проблем и заморочек сразу...
      - Ну, что, Николай Дмитриевич? - спросила она как можно более ласково, одновременно взмахом ресниц указывая Музыканту, чтобы он не отсвечивал, а посидел пока тихонько в стороне.
      - Все в порядке, Ирина Феликсовна. Как вы хотели...
      - Я бы хотела, чтобы этого кошмара вообще не было! - совершенно искренне в этот момент воскликнула Императрица.
      - А его и не было. Увы, ваш муж скончался от обширного инфаркта, но он был болен, очень болен. Он умирал, Ирина Феликсовна, только приказал вам ничего не говорить.
      - Так вы знали...
      - Я знал, - подчеркнул местоимение голосом Николай Дмитриевич. Теперь узнают все. Но я бы молчал, если...
      - Ваши подчиненные тоже... молчаливы?
      - Думаю, что некоторые вполне надежны. От других я стараюсь так или иначе избавиться. Пусть вас это не волнует. Что же касается вашей... подруги.
      - Где она?
      - Вам незачем забивать голову подробностями. Забудьте. Этой женщины не существовало, вот и все.
      - А если её начнут искать?
      - В ближайшие дни я все проверю. Но если её до сих пор не хватились... В общем, отдыхайте, Ирина Феликсовна, силы вам ещё понадобятся. И всегда помните, что я появлюсь по первому вашему зову. Я могу идти?
      - Да, Николай Дмитриевич, спасибо. Мы ещё побеседуем с вами о некоторых... деталях. Вы же понимаете, мне нужно войти в курс дел...
      - Спешить некуда. Спокойной ночи. Да, вот ещё что...
      - Слушаю вас.
      - Этот молодой человек... он останется?
      - Он переночует в этом доме, - холодно отозвалась Императрица. Распорядитесь подготовить для него комнату. А ко мне через десять минут пришлите горничную.
      - Слушаю, - наклонил голову Николай Дмитриевич и бесшумно вышел.
      Как только за ним закрылась дверь, Музыкант пружинисто вскочил на ноги.
      - Красавица, ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
      - Понимаю, - вяло отозвалась Императрица, на которую вдруг навалилась страшная усталость. - Мы поговорим позже... завтра. А сейчас будем отдыхать. Скажи только, что вы сделали... с телом?
      - Отвезли на свалку, успокойся, там слона можно спрятать, а не то что... Послушай, я узнал другое. Да послушай же!
      - Что такое потрясающее ты узнал?
      Музыкант открыл дверцу бара и присвистнул:
      - Пусто, как в закромах Родины! Зачем тогда этот предмет мебели?
      - Тебе все подадут, не волнуйся. Приспичило, что ли?
      - Тебе, красавица, тоже приспичит. Ты знаешь, что в пяти километрах от твоего домика произошла авария?
      - А я при чем?
      - "Скорая" въехала под тяжелый грузовик.
      - Ну и что?
      - Дура! - в сердцах прошипел Музыкант. - Это же та самая "Скорая", которая к твоему муженьку приезжала. Не поняла еще? Тогда быстро догоняй мозгами. Твой цепной пес убирает свидетелей.
      - Это может быть просто совпадением, - неуверенно отозвалась Императрица, которую вдруг начала бить дрожь.
      - Ага! Совпадение, конечно! И двух охранников, которые встречали-провожали этих врачей, тоже случайно пристрелили? Так совпало, да?
      - Откуда ты это знаешь? - прошептала побелевшая Императрица.
      - От верблюда! "Скорую" искореженную видел, когда мы твою подопечную отсюда эвакуировали. Нас милиция остановила, пришлось мне десять минут в обнимку с трупом сидеть, как бы дама мертвецки пьяная. Остальное вычислил методом дедукции. А про охранников мне этот Терминатор сам сказал.
      - Зачем?!!
      - Наглядная агитация и пропаганда. Чтобы я лишнего за воротами не болтал. Ты мигнешь - от меня места мокрого не останется, поняла?
      - Мысль интересная, - дрожащими губами отозвалась Императрица. - Он что, с ума сошел?
      - Он-то как раз нормально рассуждает, я бы на его месте так же поступил. Только что мне на моем месте делать, а? Польстился на большие деньги, дурак! Подумал, что если ты меня зовешь, значит, я тебе не безразличен...
      - Хорош обезьянничать! - резко сказала Императрица. - Ты мне нужен, это главное. Безразличен - не безразличен, мне эти нюансы по барабану, понял? Никто тебя пальцем не тронет, если будешь с умом себя вести. И деньги от тебя никуда не денутся, как только я до них доберусь. А я доберусь...
      Музыкант сел обратно в кресло и обхватил голову руками. Императрицу вдруг пронзило воспоминание о том, как почти год тому назад очередной её любовник, казавшийся таким сильным, таким уверенным в себе мужчиной, вот так же расклеился и "поплыл", когда оказался свидетелем автокатастрофы и гибели в ней одной из своих бывших пассий. Господи, какие же они все слабаки!
      Она вспомнила, как дернулся руль в руках у... как же его звали? Александром, кажется. Как машина вильнула, раздался грохот, скрежет металла, потом все стихло. Ирина пошевелилась на сидении, подвигала руками и ногами, ощупала голову.
      - Вроде цела, - сказала она. - Ты как?
      У него была поранена рука, но не слишком сильно, так - средней величины порез. Марианне, их "обкуренной" пассажирке, повезло меньше: от толчка она упала между сидениями вперед и, по-видимому, угодила головой в коробку передач - в машине этой марки невероятно "навороченную". Императрица осторожно приподняла голову девушки: висок был пробит, по щеке стекала тонкая струйка крови, которая уже начала свертываться. Ирина отпустила Марианну и закурила. Рука её при этом даже не дрогнула. Вот ведь нервы были, не то, что теперь!
      - Ну, вот, - будничным голосом сказала она, - ты её и убил. На моих глазах. То, что доктор прописал.
      - Я никого не убивал! - истерично закричал он. - Я её пальцем не тронул! Это все твои идеи, твои игры с наркотиками, твои дурацкие шуточки! Ты, ты предлагала её убить! Ты и будешь отвечать!
      Императрица посмотрела на него с холодным любопытством, не проявляя даже тени нервозности:
      - Так. Ты, оказывается, ещё больший слизняк, чем все остальные. Тоже мне, герой-любовник. Ладно, расслабься. Попробую уладить дело.
      Она достала мобильный телефон:
      - Папик, это я. У меня проблема. Нет, по телефону объяснить не могу. Ну, в общих чертах, произошла авария. Я, кажется, цела... Да, я тебе наврала, мы поехали совсем в другую сторону... Сейчас? Километрах в десяти от Боровска, проселок через лес. Да, буду ждать. Вот и хорошо, я же знала, что на тебя можно положиться. Пока. Да, поторопись, скоро стемнеет, а я не люблю темноту. Все, конец связи.
      Императрица убрала телефон, закурила очередную сигарету и сладко потянулась.
      - Вот и все, остается только подождать... Да, и оттащить нашу красотку подальше в лес, в Москву её везти я не собираюсь. Пропала - и пропала. Да и кто она была? Никто. А никого не ищут. Давай, пошевеливайся, надо труп вытащить из машины. Да двигайся же, черт тебя побери! Помощникам моего супруга совершенно не обязательно видеть, кого именно ты укокошил.
      С огромным трудом, превозмогая страх и брезгливость, он выволок оказавшееся вдруг страшно тяжелым тело Марианны из "Джипа" и положил на обочину. Императрица достала из "бардачка" тонкие перчатки, натянула их на руки и скомандовала:
      - Бери её за плечи, а я возьму за ноги. И вперед, за мной. Ногами вперед.
      Они отнесли Марианну за невысокий кустарник метрах в двадцати от дороги. Ирина кивком указала на небольшой, полузаросший ров в земле по-видимому, остаток окопа, которых в этих местах когда-то было видимо-невидимо.
      - Туда. И присыпь её чем-нибудь. Ветками, что ли. Или листьями... А я пойду в машину.
      Над дорогой бреющим полетом пронесся блестящий вытянутый корпус мини-вертолета. Вертолет сделал пару кругов, завис над дорогой и приземлился. Из него выскочил дюжий охранник и почтительно отворил вторую дверцу, из-за которой появился небольшого роста мужчина, почти карлик, лысый и в темных очках. Ирина затоптала очередную сигарету и пошла навстречу прибывшим.
      - Папик! - пропела она. - Как хорошо, что ты сам прилетел. А то я уже по тебе соскучилась. Видишь, это любовник Марианны, никак в себя прийти не может, что угробил её. Жалко человека, правда?
      - Так, - проскрипел коротышка, - угробил, значит, девочку? А в тюрьму не хочешь? Правильно соображаешь. Только имей в виду вот ещё что: сейчас я заберу отсюда свою супругу, а ты на всю оставшуюся жизнь забудешь, что когда-то был с ней знаком. Если, конечно, хочешь жить. Никакой Марианны мы не знаем, никогда в глаза её не видели, никаких дел с ней не имели.
      - Естественно, - как бы даже недоуменно произнесла Императрица, но супруг отмахнулся от нее, как от докучливой мухи:
      - Ты тоже помолчи. Сегодня же отправлю в санаторий - только подальше отсюда. По тебе давно швейцарская клиника плачет, вот там и отдохнешь, а заодно посидишь в карантине, устал я от твоих выходок. Давай в вертолет, быстро.
      Только тогда до "героя-любовника" стало что-то доходить и он завопил:
      - Ирина! Но вы же не можете... Я же тебе... то есть вам...
      Она прекрасно помнила, как ответила ему четко, почти по складам:
      - Мразь. Дебил. Ты бы хоть поучился, как настоящие мужчины поступают. Вот мой муж меня любит. А ты... Не было тебя в моей жизни, ты мне даже не снился.
      И спокойненько села в вертолет, который тут же взмыл в воздух, унося её от неприятностей в привычную жизнь. Да, ведь действительно только Босс, царствие ему небесное, был настоящим мужчиной, а она, идиотка, мечтала о его смерти. И что теперь делать?
      - Олег, - почти мягко сказала она, - успокойся. Давай покурим, что ли. Да и выпить не мешает, ты прав. Сейчас прикажу.
      В этот момент раздался осторожный стук в дверь.
      - Кто там еще? - раздраженно крикнула Императрица.
      В дверь бочком вошла горничная, женщина без внешности и возраста в черном форменном платье и переднике.
      - Вы приказали...
      - Правильно. Принеси нам выпить чего-нибудь покрепче. А потом проводишь гостя в его комнату, спросишь у Николая Дмитриевича - куда. Приготовь мне постель. Пока все.
      Ирина с удовлетворением отметила, что приказ о выпивке не вызвал традиционного колебания. Да, власть действительно переменилась, теперь только нужно ею по-умному воспользоваться. Ишь ты, и выпивку принесли её любимую - виски с содовой.
      - Я позвоню, - сухо сказала она. - Минут через несколько.
      Музыкант выпил внушительную дозу виски, даже не разбавляя, словно обычную воду, а потом достал из кармана две сигареты и, прикурив, протянул одну Императрице. Через несколько минут у него перестали дрожать руки, глаза прояснились, он налил виски, на сей раз по всем правилам, не только себе, но и Ирине, и прикоснулся своим бокалом к ее:
      - Ну, за все хорошее.
      - Спасибо, - кивнула она, ощущая знакомую блаженную легкость в теле. Прорвемся, думаю. А ты, оказывается, тоже без "дури" не живешь?
      - Могу и без нее, - пожал плечами Музыкант. - Просто редко покойников вижу, вот и психанул, извини. Давай, выпьем ещё - и баиньки. А? Как считаешь?
      - Давай. Времени-то много уже. Утро скоро, а мы с тобой все ещё трезвые. Ну, ладно, ещё одну, не чокаясь, за упокой...
      Когда Музыкант в сопровождении горничной ушел в приготовленную для него комнату, Императрица налила себе ещё виски и достала припрятанную на груди визитную карточку. Как ни странно, мысли от спиртного на сей раз не путались, мозг работал совершенно четко и ясно.
      "Если кто и может помочь, так только этот Лев Валерианович. Он, похоже, одной породы с моим супругом, вот пусть и действует. От охранника нужно избавляться, это понятно. Как? Вот эту проблему пускай и решает, если хочет со мной дружить. А если... Если и он в койку захочет? Хватит с меня стариков, сколько можно? Денег теперь у самой полно... Да, но их ещё нужно получить, а я в делах ни бум-бум. Значит, придется потерпеть. Ничего, этот лев у меня и на тумбе сидеть будет, и через обруч прыгать, никуда не денется, только не спугнуть до срока. Вообще-то страшновато - голову прямо в пасть совать, так ведь другого способа нет. Пока нет. А там видно будет."
      Она взглянула на часы: семь утра. Что ж, можно и позвонить, ситуация позволяет и оправдывает. А потом хорошо бы несколько часов поспать. И Музыканта пока подержать на некотором расстоянии, но в пределах досягаемости. Незачем уважаемому Льву Валериановичу видеть возле убитой горем вдовы молодых мужиков. Пока незачем. Потом, может, ещё и не такого насмотрится. А теперь надо поосторожнее...
      Она взяла трубку, набрала номер и мысленно перекрестилась. Теперь самая важная часть её плана. Только бы Лев свет Валерианович клюнул, только бы поверил, что без него молодая вдова пропадет. А там все само собой покатится.
      - Лев Валерианович, - сказала она, когда на том конце провода сняли трубку, - я даже не прошу меня простить за неурочный звонок. Это Ирина, жена Бос... Геннадия Васильевича. Точнее - вдова.
      Глава шестая.
      Сколько он себя помнил, столько времени просто бредил химическими формулами и процессами. Ребята увлекались футболом, кино, веселыми компаниями - он до позднего вечера с разрешения учителя просиживал в лаборатории. От простеньких опытов переходил к более сложным, читал все, что только можно было достать по любимому предмету и твердо знал: где-то впереди его ждет Нобелевская премия за сногсшибательное открытие, огромные деньги, собственная лаборатория. И действительность в общем-то не охлаждала его пыла.
      Победитель школьной олимпиады, районной, городской... Безусловный и безоговорочный талант в области химии. Поступление в институт тонкой химической технологии с первой попытки, где все пять лет обучения исправно получал высшую - Ленинскую - стипендию. Блестящее распределение в НИИ реактивов. Кандидат наук через три года, при том, что учился в заочной аспирантуре. Виктор Волков был известен уже более чем широкому кругу ученых специалистов и не без основания полагал, что лет через пять станет доктором химических наук, а к тридцати годам сделает сам себе роскошный подарок: вожделенную Нобелевку.
      И тут судьба вдруг остановилась на полном ходу, как норовистый скакун. Оказалось, что ученые новой России не нужны, что денег на их содержание у государства нет и не предвидится. Бог бы с ними, с деньгами, потребности у Виктора всегда были минимальными, но после того, как год с лишним он покупал необходимые для опытов реактивы за свой счет и за тот же счет без конца чинил постепенно приходившее в негодность оборудование, терпение его окончательно лопнуло. Он поссорился с начальством, которое с нескрываемым облегчением указало строптивому гению на дверь, а освободившуюся лабораторию тут же сдало в аренду под какой-то офис. В общем-то, самая банальная вещь, такие происходят в каждом государственном учреждении, которое мучительно пытается выжить в условиях так называемой "рыночной экономики".
      Виктор оказался безработным. Он мог эмигрировать, как тысячи его коллег и собратьев по несчастью, поселиться где-нибудь в чистеньком университетском городке и получать настоящие деньги. Мог устроиться в другой научно-исследовательский институт, по-прежнему жить в Москве и получать очень смешные деньги, но заниматься любимой наукой. Но обида на общество, выбросившее его чуть ли не на помойку, своеобразное чувство патриотизма, а главное, тихо съехавшая "крыша" заставили Виктора избрать третий путь устроить свою жизнь.
      Впрочем, точнее будет сказать, что путь нашел его. Как-то на улице Виктор столкнулся с бывшим коллегой, о существовании которого и думать-то позабыл. В свое время они одновременно пришли на работу прямо с институтской скамьи. Виктор - с красным дипломом, а Роман - по протекции какого-то своего дядюшки, важной шишки в министерстве. Балабон Ромка был жуткий, ни одного задания никогда не мог толком до конца довести. Зато организовать, достать, выбить - равных ему не было. В конце концов его выбрали в местком, где он сделал головокружительную по тем временам карьеру. В итоге перешел руководить в ВЦСПС, с тех пор их дороги с Виктором окончательно разошлись.
      Виктор в тот день шел домой злой и голодный, причем злился в основном на то, что чувство голода мешало додумать до конца очередную идею очень перспективного опыта. Глядел под ноги, поэтому просто налетел на человека, выходившего в этот момент из машины на тротуар. Тот чертыхнулся, Виктор поднял глаза и тут Роман его узнал.
      - Старичок! - заорал он на всю улицу. - Сколько лет, сколько зим! Что такой мрачный? Здоровье нужно поправить после вчерашнего? Пошли, поправим.
      - Не могу я, Ромка, - попытался отбояриться Виктор, который всегда терпеть не мог возлияний по поводу и без повода. - Дел по горло. Работа... Да и с монетами у меня сегодня не густо, так что извини.
      - Монеты, старичок, это тлен. Прах. Нужно побыстрее отрясать его с рук. Не бери в голову, на выпивку у меня хватит, да и на закусон останется. Пошли, пошли. У меня самого душа горит. Отметим встречу, вспомним прошлое. Было время, славно гудели. Сейчас, конечно, уже не те силы, но попробуем, попробуем...
      Виктор подумал, что Роман кое-что перепутал: "гудел" он всегда либо с девочками, либо с начальством - на халяву. А к Виктору в лабораторию заскакивал то за деньгами до получки, то за сигаретой, то за алиби для безумно ревнивой жены. Но потом подумал, что поесть все-таки было бы неплохо, а там видно будет. И позволил Ромке усадить себя в его новенький темно-синий "БМВ", где вкусно пахло кожей, дорогим одеколоном и сигаретами. Тоже, кстати, не дешевыми.
      А Ромка трещал без умолку, у Виктора даже голова заболела. Он понял только, что из профсоюзов его бывший коллега вроде бы ушел и основал свое дело. Какое - непонятно, хотя Ромка и распинался про это довольно долго. Вроде бы третий раз женился. Или второй раз развелся? Но все было по-прежнему: "Я", "мне", "моя"... Правда, если раньше он хвастался поездкой в Сочи с секретаршей шефа, то сейчас - отдыхом на неких островах с некой Викой. Предполагалось, что Виктор должен эту самую Вику знать, потому что "все её знают, старичок, не прикидывайся". Да, Ромка и на Багамах - Ромка. Или на Гавайях...
      Они приехали в какой-то погребок на Арбате, Виктор и понятия не имел, что в Москве есть такие местечки, как в кино из "ихней" жизни. Да и закуски такой отродясь не пробовал, не говоря уже о выпивке. Разумеется, его развезло, причем развезло позорно. И не от выпивки или сытости - от внимания Ромки к его проблемам. А тот проявил к ним неподдельное внимание, даже как-то подобрался весь, точно боялся словечко пропустить. В нужных местах кивал, поддакивал, сочувственно переспрашивал, кивал, подливал в рюмку...
      - Ты вникни: мои знания, мой талант никому не нужны. Ни единой собаке. Денег на мои опыты у них нет! А то, что эти опыты через пару лет принесут миллионные прибыли, причем не в паршивых "деревянных", а в настоящих деньгах, они не понимают. Не хотят понять! Ублюдки...
      - Страна непуганых идиотов, - сочувственно кивнул Роман. - Либо дураки, либо жулики.
      - Эмигрировать не хочу, я русский, мне там делать нечего. А здесь остается только с голоду подохнуть. Это мне! Какая-то девка на эстраде задом повертела - уже миллионерша. А я, между прочим, в ходе экспериментов получил побочный продукт, цены ему нет. Развел щепотку в бутылке воды, вылил в водозаборник - через два дня целый район валяется с кишечной инфекцией, а анализы ничего не дают.
      - Бактериальное оружие? - округлил глаза Роман.
      - Ну? Так я даже предлагать никому не стал, все равно не поймут. И сколько таких идей! Не ценят...
      - А лекарства ты тоже можешь делать? - остро заинтересовался Роман.
      - Я же тебе сказал: все могу. Могу отравить, могу вылечить. И никто никогда концов не найдет.
      - Как это - отравить? В стакан, что ли, сыпануть?
      - Кто тебя к этому стакану подпустит? Порошок сыпешь, скажем, под шкаф в кабинете. Через неделю хозяин кабинета помирает невесть от чего. И никаких следов...
      - Да тебе же цены нет! - восхитился Роман. - Слушай, продай мне этот порошок. Хорошо заплачу.
      Виктор даже протрезвел.
      - Дурак, он же убивает, этот порошок, - сказал он.
      - А слабительное я и в аптеке куплю, - хохотнул Роман. - Конкуренты замучили, язви их в душу. А я порошочком - и все дела. Не киллера же нанимать в самом деле. Как говорится, дустом попробуем...
      Виктор сам налил себе рюмку водки и молча выпил. Внешне он оставался почти спокоен, но внутри у него все клокотало. А почему бы и нет, в самом деле? Конкуренты Ромки - такие же зажиревшие ворюги, как и он сам. Хапнули то, что по праву принадлежит ему, гениальному химику, раскатывают на иномарках, жрут в дорогих кабаках. А ему, значит, надо уматывать за границу и там доказывать, кто он такой? Нет уж, он из России не уедет. А если тут нельзя найти применение знаниям и таланту в рамках закона, значит, к черту закон. За его изобретения криминальные авторитеты заплатят любые деньги. Да ещё будут холить, лелеять и создавать условия.
      - Хорошо, - сказал он нетерпеливо ждавшему Роману, - будет тебе порошок. Сколько заплатишь?
      - Как своему человеку - по высшей ставке. Сто долларов за грамм.
      Виктор искренне расхохотался.
      - Дурак ты Ромка, - сказал он, отсмеявшись. - Был дураком, им остался, дураком и помрешь. За такие деньги пойди и найми какого-нибудь бандита.
      - Кто же согласиться за такие деньги? - наивно спросил Ромка.
      - Так почему я должен соглашаться? - мягко спросил Виктор. - Тысяча долларов за миллиграмм. Ты ведь когда-то был химиком, сообрази, сколько я труда потратил, не говоря уже о сырье. Впрочем, дело твое. Можешь не соглашаться, останемся при своих.
      - Подожди, старичок, это надо обмозговать, - зачастил Роман. Деньги-то немалые. Подумаю, посоветуюсь...
      - С кем - с женой? - ехидно спросил Виктор. - Ну что ж, я тебя за язык не тянул, ты сам предложил продать тебе порошок. Только мы в цене не сошлись, значит - будь здоров. Я пошел.
      - Подожди, а как тебя найти? - безнадежно спросил Роман.
      - Я сам тебя найду, - усмехнулся Виктор. - А ты меня жди. У меня изобретений мно-о-го. Может, какое другое тебе больше понравится.
      Искать Романа он, конечно, не собирался. Но эта случайная встреча помогла ему немного сориентироваться в тех ценах, которые можно запрашивать за плоды своего труда. Он понял, что, создав хороший канал сбыта, он имеет шанс безбедно прожить остаток дней, как бы много их, этих дней, не было. Впереди маячили огромные, почти нереальные деньги, а с его привычным аскетизмом единственной проблемой было бы, как их потратить.
      И ещё он понял, что помочь найти настоящих клиентов ему может только Лариска. Единственная женщина, которая время от времени появлялась в его холостяцкой квартире, и которая, судя по всему, обладала незаурядными коммерческими способностями, за что в близких ей кругах получила прозвище "Купи - продай-ка". Именно она доставала Виктору самые дефицитные реактивы, нужные детали для оборудования и вообще все необходимое. Где она это брала, оставалось только догадываться, но как-то Лариска со скромной гордостью сказала, что если бы Виктору понадобилась знаменитая "красная кнопка", то и её достать - не проблема. Были бы деньги да связи.
      Впрочем, Лариска заходила к нему не только по делу. Она, судя по всему, отдыхала в его обществе от своей многотрудной и хлопотливой жизни. Сидела с ногами в старом необъятном кресле, пила ею же сваренный кофе и думала о чем-то своем, о девичьем. А Виктор колдовал с колбами и думал о своем. К обоюдному удовольствию.
      - Знаешь, - сказала ему как-то Лариска в редком для неё припадке откровенности, - ты потрясающий мужик. За коленки не хватаешь, в лифчик не лезешь, в душу - тоже. Иногда я тебя просто люблю. Для тебя что хочешь сделаю, могу даже бесплатно.
      Она помолчала, подумала и добавила:
      - Изредка, конечно. В порядке исключения.
      Тогда он пропустил это мимо ушей, а теперь вспомнил. И как только вспомнил, так Лариска и объявилась, подтверждая тем самым, что телепатия, безусловно, существует в реальной жизни, а не в фантазиях писателей, и не в фокусах всяких шарлатанов.
      Лариска пришла через неделю после его встречи с Романом, рассеянно клюнула в щеку и немедленно отправилась на кухню варить кофе. Судя по всему, ей снова потребовался отдых.
      - Лара, - взял быка за рога Виктор, едва лишь его подруга сделала первый глоток излюбленного напитка, - есть серьезное дело. И мне нужен посредник.
      - У кого серьезное дело - у тебя? - изумилась та, совершенно не представляя, чем занимается Виктор.
      С её точки зрения - стопроцентный неудачник, совершенно не вписывающийся в современную колготную жизнь, тот, кого можно было бы назвать бессеребренником и книжным червем. Точит сутками в своей домашней лаборатории, что-то там создает, явно не имеющее отношение к товарам народного потребления. А тут какие-то дела, да ещё серьезные. Настолько, что посредник понадобился. Интересное кино!
      - Представь себе, - хладнокровно ответил Виктор, как бы не замечая вопиющей бестактности собеседницы. - Скажи пожалуйста, среди твоих знакомых никому не хочется убрать конкурента? Или компаньона?
      - Половине моих знакомых отчаянно хочется кого-нибудь убрать из второй половины, - развеселилась Лариска. - Самое интересное, что это чувство абсолютно взаимно. Законы джунглей, мой милый. Не сожрешь ты - схарчат тебя на счет три. А тебе это зачем?
      - Могу предложить надежное средство ликвидации. И не одно.
      Лариска аккуратно поставила чашку на краешек захламленного стола и внимательно посмотрела на Виктора.
      - У меня есть знакомый психиатр, - заметила она. - Могу устроить, с тебя возьмет недорого.
      - Иди ты со своим психиатром... - задушевно сказал Виктор и прибавил, куда именно и зачем, хотя практически никогда не ругался, а уж матом - тем более.
      Как ни странно, именно это внезапное использование ненормативной лексики Лариску и убедило в том, что крыша у приятеля не поехала, башня не слетела, и вообще с головкой он пока ещё дружит.
      - А подробнее можно? - уже вполне серьезно спросила она.
      - Зачем?
      - Как же я буду посредником, если не знаю сути дела? - ответила Лариска вопросом на вопрос.
      И Виктор более или менее подробно посвятил её в суть дела. Умолчал только о том, что в его кустарной лаборатории уже пару лет стоит роторный испаритель - промышленный агрегат, с помощью которого можно синтезировать практически любое химическое вещество. Умолчал, во-первых, потому, что агрегат был им элементарно украден, точнее, выменян на пару бутылок водки у охраны дышащего на ладан химического предприятия. А во-вторых, потому что не хотел никого посвящать в секреты производства. Не ровен час, придут серьезные ребята и заставят прямо при них синтезировать что-нибудь эдакое, причем бесплатно. А это в планы Виктора не входило никаким боком.
      - Ну, что ж, - изрекла Лариска, выслушав объяснения, - можно поискать клиентов. Только быстро не получится, учти. Дело тонкое и для меня новое. Если выгорит - десять процентов мои.
      - Какие десять процентов? - озадачился Виктор, совершенно чуждый коммерческим правилам игры.
      - Десять процентов от стоимости сделки, - терпеливо растолковала ему Лариска. - За бесплатно только птички чирикают, правильно? Если я помогаю тебе толкнуть товар за сто рублей, то соответственно получаю десятку. А если за сто тысяч долларов, то и мне причитается десять тысяч "зеленых". Чем выгоднее клиента я тебе организую, тем больше мне перепадает. Материальный стимул. Усек?
      Он "усек". И даже предоставил Лариске самой назначать суммы клиентам, определив только стартовую цену. Во все остальное он благоразумно предпочел не вмешиваться, трезво отдавая себе отчет, что химик он - что называется, от Бога, а коммерсант, мягко говоря, никакой.
      Через пару недель Лариска примчалась к нему и сообщила, что появился один, но потрясающий клиент, который готов покупать изобретения Виктора "на корню" за очень приличные деньги, а дальнейшее уже его, клиента, головная боль и риск. Только нужно встретиться лично, на нейтральной, естественно, территории.
      - Нет, - отрезал Виктор, успевший за это время кое о чем подумать и теперь желавший сохранить инкогнито. - Я дам тебе образцы и письменные инструкции к ним. Или ты хочешь свои десять процентов получать просто так? Умная очень? Так ведь и тут дураки живут в соседнем подъезде, а не в этой квартире.
      Лариска посмотрела на него с уважением. Ее приятель делал заметные успехи в сфере коммерции и конспирации. Вот тебе и "чудак-профессор"!
      - Ладно, - сказала она, - давай свои образцы. А если будут новые заказы? Ты что можешь сделать?
      - Все, - без ложной скромности отозвался Виктор. - Все, что угодно.
      Еще через несколько дней Лариска принесла деньги и заказ. Аванс, выплаченный неведомым клиентом, равнялся такой сумме, которую Виктор получал в своем научно-исследовательском институте за год. Значит, нишу на рынке оружия он определил правильно и теперь может развернуть и опыты, и работу в полную силу. Мысли о морали, законе и прочей этической чепухе его не посетили: гению дозволено все, а если государство этого гения не оценило, то пусть теперь и пишет на себя жалобы.
      - Ты хоть хорошо знаешь этого клиента? - для порядка спросил он Лариску. - Не подведет?
      - Знаю очень близко, - хихикнула та, - а вот хорошо или нет... Хорошо его мало кто знает. Кличка - "гиена в сиропе". Вот и прикинь, надежный он или нет. Если спиной не поворачиваться и не падать - не тронет. Я же говорю: джунгли. Да, он просил узнать, можешь ли ты изготовить лекарства...
      - От чего? - поразился Виктор. - Я же не фармацевт.
      - Ну, не от гриппа, конечно. От тоски, скучной жизни, бессонницы...
      - Кажется, я понял, - медленно сказал Виктор, уже прикидывая, какая литература ему понадобится на первых порах и какие вещества. - Скажи своей гиене, когда будешь передавать заказ, что проблем нет. Пусть только поточнее обозначит спектр действия. Ну, назовет какой-то существующий аналог. Или аналоги...
      - Поняла, - отозвалась Лариска. - Передам. А мой гонорар будет прежним?
      - Ты же сама его назначила, подруга, - усмехнулся Виктор. - Снижать не собираюсь, повышать - тоже. Работай, кроме тебя я все равно никому не доверяю.
      - И правильно делаешь, - с энтузиазмом откликнулась Лариска. Доверять вообще никому нельзя. Ни знакомым, ни друзьям, ни даже родственникам. Продадут.
      - И ты продашь? - с подковыркой спросил Виктор.
      Лариска глубоко задумалась, потом покачала головой:
      - Не-а. Мне невыгодно. Около тебя можно долго кормиться, а главное, ты меня не продашь. Усек?
      - Усек. Резонно. Ну, мне работать надо. А ты либо уходи, либо сиди тут тихо.
      - Когда это я шумела? - возмутилась Лариска и отправилась варить кофе на кухню.
      ......................................................................
      Спустя полгода их "малое предприятие" процветало. Виктор действительно мог практически все, а вдохновленный коммерческим успехом, делал просто гениальные открытия. Лариска только глазами хлопала, когда он рассказывал ей о свойствах очередного синтезированного вещества, и тщательно записывала все это своим полудетским почерком в особый блокнот. Но затем отпала необходимость и в этом занятии: у Виктора появился компьютер, оснащенный всеми мыслимыми и немыслимыми программами в интересующих его сферах, а у машин, как известно, своего почерка не бывает, он у всех стандартный. Блокнот Лариска честно отдала Виктору, который его собственноручно уничтожил, чтобы не было лишних улик.
      - Все это можно прочитать, если забраться в твой компьютер, - заметила Лариска, наблюдая процедуру уничтожения улик. - По-моему, ты дуешь на воду.
      - Нельзя, - отрезал Виктор. - Кроме меня в мой компьютер никто не может, как ты изволишь выражаться, "забраться". Не считай меня идиотом!
      Познания Лариски в компьютерах можно было уместить на булавочной головке, поэтому дискуссию о чудесах техники она благоразумно прекратила. Зато Виктор подумал, что гений может найтись и в области компьютеров, так что нужно постараться его, компьютер, обезопасить от попытки проникновения. Береженого Бог бережет. Почитав соответствующую литературу, он через какое-то время установил на своем электронном друге систему защиты тройной сложности, взломать которую. Было возможно только теоретически.
      А ещё через пару месяцев Виктор огорошил Лариску сообщением, что нашел способ синтезировать один редчайший элемент, за который на черном рынке могут заплатить и вовсе сумасшедшие деньги, поскольку один его грамм стоит в сто раз дороже золота.
      - Что может быть дороже золота? - обалдела Лариска.
      Виктор только досадливо махнул рукой.
      - Даже объяснять не буду, ты все равно слаще морковки ничего в жизни не кушала. Тут нужен серьезный деловой человек. Лучше всего - иностранец, а не наши бандиты, которые, вроде тебя, дороже золота ничего себе представить не могут. Вот и думай, как такого человека выйти, если хочешь деньги получить. Образец у меня готов.
      И он показал пробирку с мизерным количеством какого-то темно-коричневого порошка.
      - Это новый наркотик? - осторожно спросила Лариска.
      - Дура, - поморщился Виктор, - это редкоземельный элемент. Называется "Осмий-187". Посмотри таблицу Менделеева. В промышленных лабораториях его два года из сырья вытягивают. А я - в десять раз быстрее. Говорю тебе, ищи клиента.
      - Да где же я иностранца найду? - взмолилась Лариска. - У меня и знакомых-то таких нет. Может, среди наших бизнесмена найти? Это ещё куда ни шло.
      - А бизнесмена ты откуда возьмешь? - поддел её Виктор.
      Лариска не ответила. Она, по-видимому, составляла в уме какую-то многоходовую комбинацию и не хотела от этого отвлекаться. Прошло двадцать минут, полчаса, Виктор уже потерял терпение и решил вернуться к своим колбам и ретортам. Тут Лариска вдруг выпалила:
      - Придумала! У меня есть подруга. Ну, не подруга, а близкая приятельница... Ладно, просто приятельница. Она замужем за настоящим миллионером. Я его как-то видела. Противный старикашка, мелкий, засохший какой-то, я бы за такого нипочем не вышла, хоть бы и за миллион. Но говорят, бизнесмен крутой. Очень. Так может, я через Ирину попробую? Вдруг её старикан заинтересуется?
      - Откуда у тебя появилась приятельница-миллионерша? - удивился Виктор. - Ты ещё год назад чуть ли не "челночила".
      - Десять лет назад мы с ней вместе работали в одной фирме, - с ностальгической грустью ответила Лариска. - Девушки для сопровождения, тогда это только начиналось, мы нарасхват шли. Ирке повезло, отхватила себе богатого мужа. А я...
      - А что с тобой произошло? - поинтересовался Виктор, глядя на Лариску с возрастающим изумлением.
      Меньше всего его подруга походила на красотку, пусть и бывшую. Резкие черты худого лица, фигура просто отсутствует, как таковая, редкие волосы какого-то мышиного цвета. С появлением денег она немножко привела себя в порядок и уже не так бросалось в глаза её сходство с крысой, но ещё совсем недавно при взгляде на Лариску Виктор неизменно вспоминал малоприятного грызуна. Теперь-то её можно было сравнить с белкой, но с порядком облезшей, а облезшая белка - это уже практически та же крыса. И она - девушка для сопровождения? Курам на смех!
      - Ты не думай, я не всегда была такая, - правильно расшифровала его взгляд Лариска. - Просто не повезло. Я на мордочку симпатичная была, худенькая, работала под малолетку. Знаешь, сколько клиентов было? Телок-то фигуристых полно, а действительно с малолетками связываться не всякий хозяин будет. Хотя сейчас, кажется, уже чуть ли не из детского сада набирают персонал, ничего не боятся, всех купили, кто продавался.
      - Короче, - попросил Виктор, "клубничку" не уважавший. Тем более - в пересказе.
      - Короче, подхватила гепатит, это ещё хуже, чем желтуха. Работу, конечно, потеряла: полгода по больницам валялась, кто меня дожидаться будет... Ну и вообще - пострашнела, первое время в зеркало смотреть не могла, сразу плакать начинала. Потом как-то встретила Ирку, случайно столкнулись на улице, она в какой-то магазин собралась зайти, вышла из машины, а я мимо проходила. Ну она и потащила меня посидеть, поболтать за жизнь. Потом встречались иногда... редко правда.
      - И чем её супруг занимается?
      - Бизнесом, - лаконично ответила Лариска и снова надолго замолчала.
      Виктор оставил её размышлять в одиночестве и занялся любимым делом. А Лариска сидела и вспоминала, как последний раз виделась с Ириной: позвонила ей предложить какое-то чудодейственное якобы сапфировое кольцо, распространением которых в то время занималась, и попала в удачную минуту: Ирина была в редком для неё хорошем расположении духа. Поэтому милостиво выслушала старую приятельницу и даже согласилась встретиться и посмотреть безделушку. Правда, предложила приехать к ней, за город, но в тот момент Лариска за своими десятью процентами от продажи готова была отправиться куда угодно: денег практически не было.
      К своему великому разочарованию, Лариска застала Ирину не одну, а в обществе какой-то молоденькой красотки, чрезвычайно эффектной наружности. Смуглая, почти мулатка, с огромными серыми глазами и фантастической фигуркой, которые встречаются, в основном, в Африке, а в Россию, по-видимому, были завезены вместе с киви и ананасами. Красотка с ногами сидела на белоснежном диване и курила какую-то длинную, необычного вида сигарету. Лариска втянула носом воздух и подумала: "Травкой девочка балуется. Интересно, какой?"
      - Познакомься, Ларка, это - Марианна, моя подруга, - представила ей красотку Ирина. - Хороша, бестия?
      У Лариски от изумления чуть не отвалилась челюсть: Ирка, не переносившая соперничества, восхищается красотой другой женщины?! Не иначе, свет перевернулся. Но тут Ирина погладила Марианну по плечу и этот жест сказал многоопытной Лариске больше, чем самая длинная речь. Это явно была не подруга Ирины, а её любовница. Ну, дела! В таких пристрастиях Ирку вроде бы пока никто даже заподозрить не мог.
      - Что молчишь? - насмешливо осведомилась Ирина. - Язык от зависти проглотила? Или свою молодость вспомнила? Ну, такой ты никогда не была, а уж сейчас и подавно.
      Особым тактом Ирина никогда не отличалась. Хоть в этом не изменилась, уже что-то понятное и знакомое.
      - Чему уж завидовать? - смиренно вздохнула Лариска, помня, что если Ирку чем-то и можно было пронять, то только подчеркиванием своего ничтожества. - Я и тогда красоткой не была, так, свеженькая девочка-пионерочка. Это ты у нас всегда в примах ходила. А уж теперь... Посмотри на себя в зеркало, а потом на меня погляди.
      - Ну, ладно, замнем, для ясности, - уже более мягко сказала Ирина. Чего теперь вспоминать, все быльем поросло. Присаживайся, Ларка, угощайся. Вот фрукты, конфеты. Чай, кофе или...
      - Все равно, - продолжала Лариска "бить на жалость". - Мне бы поесть чего-нибудь, а, Ириша? В доме сухой корки нет.
      - Пойди и купи, - пожала плечами Ирина.
      Красотка Марианна хранила молчание и явно витала мыслями где-то очень далеко.
      - Денег нет, - прошелестела Лариска. - Вот если тебе понравится кольцо...
      - Покажи, - властно потребовала Ирина. - И не веди себя, как бедная родственница, не зли меня своим побирушечьим блекотанием. Сейчас принесут что-нибудь пожевать, а то у меня от тебя изжога начнется и не закончится.
      Она позвонила и потребовала у появившейся горничной "что-нибудь поосновательнее". По-видимому, прислуга хорошо понимала Ирину, потому что через десять минут столик перед диваном был плотно уставлен всевозможными тарталетками, тартинками и какими-то экзотическими закусками. Лариска тем временем вытащила из сумочки коробочку с кольцом и протянула Ирине.
      - Это такой же сапфир, как я - английская королева, - фыркнула та, повертев кольцо перед глазами. - Чудодейственное, говоришь? И что же оно может?
      - Оно приносит счастье и выполняет все желания владельца, - бесцветным голосом отозвалась Лариска, понимая, что сделка безнадежно провалилась.
      "Не купит она его. Зря потратила время и деньги на дорогу. А ведь могла бы. Что такое для неё пятьсот рублей? Пыль. А для меня пятьдесят... Ну, ладно, хоть поем тут. С паршивой овцы..."
      В этот момент с дивана раздался тихий голос:
      - Ой, Ирочка, какая прелесть! Дай посмотреть.
      - На, деточка, поиграй, - бросила ей кольцо Ирина. - А тебе, Ларка, пора бы знать, что счастье приносят только деньги, и они же гарантируют стопроцентное выполнение всех желаний. Хочешь посмотреть, как?
      - Хочу, - с набитым ртом ответила Лариска. - Покажи.
      Чутьем опытной коммерсантки она поняла, что ситуация каким-то непостижимым образом начинает выправляться в её пользу.
      - Марианна, как тебе побрякушка? - спросила Ирина.
      Красавица мулатка успела уже надеть кольцо и теперь вертела рукой перед своими глазами, любуясь переливами камня.
      - С ума сойти! - отозвалась она.
      - Сколько, говоришь, стоит? - обратилась Ирина уже к Лариске.
      - Тысячу рублей, - брякнула та, замерев от собственной наглости.
      - Оно и видно, - презрительно протянула Ирина. - Сапфир за сорок баксов! Потеха! Но я сегодня добрая, а Марианне эта стекляшка, похоже, приглянулась.
      Ирина на минуту вышла из комнаты и вернулась с зеленой бумажкой в руках, в которой наметанный глаз Лариски уверенно опознал пятидесятидолларовую купюру.
      - У меня сдачи нет, - растерянно сказала она, ещё не веря в успех своей авантюры.
      Ирина презрительно отмахнулась:
      - Оставь себе на чай. Купишь три корочки хлеба, а то, неровен час, действительно с голоду помрешь. Вот тебе и счастье, и выполнение желаний. Хотела денег - получи денег. А счастье... Вон, Мари счастлива сейчас по самое некуда, вот-вот описается от кайфа.
      Лицо Ирины слегка затуманилось, улыбка превосходства исчезла и она тихо сказала:
      - Вы, две дуры, думаете, что счастье - это вкусно пожрать, сладко попить, набить шкаф дорогими шмотками и целыми днями бездельничать. А если при этом из собственного дома без охраны выйти невозможно? А если приходится терпеть старого козла, который считает, что осчастливил тебя своей персоной на всю жизнь? Мне ведь только тридцать... Много я получаю радости от его бизнеса? Он миллиардами ворочает, а в нашем доме даже гостей не бывает. Ладно, проехали.
      "Вот полоумная, - подумала тогда Лариска, поглощая вкусные деликатесы с той скоростью, с которой подносила их ко рту. - Отхватила богатого мужика и ещё недовольна! С охраной из дома выходить ей стремно. Богатенького Буратино ублажить на такой роскошной хате - в лом. И какого Буратино полстраны его фирму знает не понаслышке, а по конечной, так сказать, продукции. Даже в газетах писали: налоги платит честно, миллион "зеленых" родному государству отстегнул, не пожмотничал. Нет, ей кисло! А без охраны мотаться по всему свету за товаром, самой его сбывать, да ещё платить всем, чтобы в живых остаться - не угодно? А к любому вонючему придурку подлизываться, чтобы хоть что-то заработать - в кайф? Сука зажравшаяся..."
      Тогда она уехала от Ирины совершенно счастливая. "Навар" за кольцо оказался неожиданно большим, вырученная сумма позволяла продержаться несколько недель, а там, глядишь, что-нибудь и подвернется. Так и произошло. "Подвернулся" Виктор, дело завертелось и теперь она уже сама могла небрежно бросить кому-нибудь даже не пятидесяти, а стодолларовую купюру и обронить:
      - Сдачи не надо!
      Что бы там Ирка ни говорила, а кольцо действительно принесло тогда Ларисе начало удачи. А для неё уже просто спокойно прожитый день был счастьем, если же вечером не нужно было ломать себе голову над тем, как пробиться через завтрашний день - это не счастье, это волшебная сказка. Сон наяву. Картина маслом в полный рост.
      И вот теперь она вспомнила об Иркином муже-бизнесмене и решила снова попробовать этот вариант. Жизнь - штука интересная, никогда не знаешь, за каким поворотом тебя ждет кем-то потерянный кошелек, а за каким - кирпич на голову.
      До нее, правда, доходили смутные слухи, что у Ирки не все в порядке со здоровьем, что она якобы долго лечилась в какой-то заграничной клинике, но это были только слухи. Лариска надеялась, что на самом деле все не так плохо, просто несколько преувеличено, и Ирка-Императрица выведет её на своего всемогущего супруга. И вот тогда начнутся настоящие деньги, те самые, ради которых подавляющее большинство нормальных людей заложат дьяволу душу, не задумываясь о последствиях и перспективах. А трус не только шампанского не пьет, он и пива, даже неправильного, недостоин...
      - Витя, - окликнула она приятеля, - я, пожалуй, поеду домой. Оттуда позвоню Ирке.
      - Здесь тоже есть телефон, - откликнулся из комнаты Витя.
      - А если на том конце - определитель номера? - поинтересовалась Лариска. - Кто-то, по-моему, не хотел "светиться".
      Виктор какое-то время молчал, потом вышел на кухню и с интересом посмотрел на подругу.
      - А мозги у тебя в порядке, детка, - снисходительно сказал он. - Ты вовсе не такая дура, как выглядишь. Об определителе я как-то не подумал.
      - А тебе и не надо, для этого есть я. Ты о формулах думай, посоветовала Лариска. - Кстати, не мешало бы тебе тоже определитель номера заиметь, мало ли что. Береженого Бог бережет...
      - Здорово излагаешь! Сама придумала или прочитала где?
      - Да ладно тебе прикалываться! Не хочешь - не ставь определитель, мое дело посоветовать. Ладно, я пошла. Если с Иркой не склеится, позвоню нашей гиене. У него знакомых - пол-Москвы, кого-нибудь сосватает.
      - Какой ещё гиене? - поразился Виктор, обычно не вникавший в подробности сделки. - Что это за персонаж?
      - Да Музыкант это, - терпеливо объяснила Лариска. - Твой главный заказчик. Мы его между собой "гиеной в сиропе" прозвали. Подлый, злобный и трусливый. Но "дурь" доставать всегда умел, причем ни разу не попался, сколько я его знаю.
      - Чем он по жизни занимается? - поинтересовался Виктор. - Ну, официально кем числится?
      - По жизни он альфонс, - доброжелательно пояснила Лариска. - Окучивает богатых дамочек. А по девичьей профессии - сутенер и сводник. Плюс доставала и прилипала. Если кем-то когда-то и работал, то натурщиком в "Строгановке", и то потому, что трудовая книжка требовалась. Сейчас-то с этим проблем нет...
      - Это все он сам тебе рассказал? - изумился Виктор.
      - Кое-что. У меня он обычно отдыхает или прячется, если дела плохо идут. Не бесплатно, конечно. Хотя сначала пытался расплатиться натурой. Но я такую валюту не беру. Ладно, я пошла, дел ещё сегодня полно. Как только что-нибудь наметится - сразу сообщу. Ну, чао!
      - Какао! - машинально ответил Виктор, запирая за подругой массивную стальную дверь с хитроумными замками.
      Теоретически такую дверь вскрыть невозможно. А практически все замки без исключения ставятся от честных людей. В чем рано или поздно убеждается каждый владелец неприступной крепости, которая чаще всего по совместительству является его собственным домом.
      Глава седьмая.
      - Андрюша! - крикнула я. - Есть вопрос. Можешь ответить?
      Андрей появился на пороге комнаты, не выпуская из рук газету. Холода первых дней мая снова сменились почти тропической жарой, и мы с моим другом тихо плавились в отдельной, со всеми удобствами камере панельного дома. Оптимисты-синоптики предрекали устойчивую жару на три месяца вперед, причем в "подарочный набор" входили засуха и большая вероятность лесных пожаров. Не жизнь - сказка, чем дальше, тем страшнее.
      - Что у тебя?
      - У меня - ничего. Вспомнила про Милочку и решила узнать: как она там. Ты же с Павлом каждый день общаешься.
      - Вчера все было нормально, - пожал плечами Андрей. - Сообщат, не беспокойся. Павел, кстати, сегодня весь день искал следы Юлии, но ни у кого из друзей и знакомых она не появлялась и даже не звонила. В Уральск тоже не прибыла.
      - Заявление в милиции приняли? - профессионально осведомилась я. - Без проблем?
      - Так какие же проблемы, птица ты моя дедуктивная? - усмехнулся Андрей. - Десять дней прошло, как Юлия исчезла, обязаны принять заявление-то. Тем более, если его Павел привозит. А вот будут ли искать это, конечно, проблема.
      - Не будут, - вздохнула я. - Только если случайно. Один шанс из тысячи. Только у меня все-таки из головы не идет Императрица...
      Андрей закатил глаза под лоб со страдальческим видом, потом вернул их на место и глубоко вздохнул:
      - Рецидив профессионального заболевания. Необходимый элемент мистики в душераздирающим триллере! Ох, как же все запущено! Ну объясни мне, радость моя, какое отношение ко всему этому может иметь Императрица? То есть теоретически, конечно, есть тот же один шанс из тысячи. И только потому, что мы выяснили: покойный муж Юлии имел кое-какие дела с мужем Императрицы. Но...
      - Так, может, этот самый муж Императрицы Юлию и... того? Это же бизнес!
      Андрей в очередной раз вздохнул и пожал плечами.
      - Бизнес, конечно, штука интересная. Но с мужа Императрицы взятки гладки. Да и ей не до преступлений... сейчас, во всяком случае. Полюбуйся.
      Андрей протянул мне газету, на последней странице которой я увидела обведенную черной рамочкой заметку. Некролог. Скоропостижно скончался один из новых столпов отечественной экономики... Соболезнования родным и близким... Правительство скорбит. Коллеги и соратники печалятся.
      - Убили? - равнодушно поинтересовалась я.
      - Зачем же обязательно убили? - усмехнулся Андрей, по-турецки усаживаясь на тахте. - Умер магнат своей смертью в собственной, так сказать, постели. Среди наших, с позволения сказать, олигархов, такое тоже случается. Так что твоя любимая Императрица теперь - безутешная вдова, наследница и хозяйка с ума сойти какого состояния. При чем тут исчезнувшая Юлия?
      Крыть было нечем. Действительно, нужно обладать очень буйной фантазией, чтобы представить себе миллионершу, замешанную в "мокрое дело". Да и пути их с Юлией ну никак не могли пересечься - не тот круг, не тот уровень общения. Разве что Императрицу потянуло на старое и она решила кем-то заменить погибшую Марианну... Нет, глупости! Юля - наша с Галкой ровесница, судя по всему, нормальная женщина, передача "Про это" такие сюжеты не берет.
      - Ладно, - вздохнула я, - твоя взяла. Скорее всего, с Юлей произошел какой-то несчастный случай. Сколько в газетах пишут: шел человек по улице, зазевался, угодил в открытый люк, случайно обнаружили через два дня. А могли и не обнаружить. Вот пойду завтра в родное отделение милиции за новой порцией ужастиков, там мне ещё и не такое расскажут.
      - И что тебя так тянет на криминал? - сокрушенно спросил Андрей. Занималась бы любовной литературой, милое дело. Плачут только от счастья, все герои - положительные...
      - Это в смысле - лежат постоянно? - ехидно осведомилась я. - Ты хоть одну современную книгу про любовь читал, сентиментальный ты мой? Переводную, естественно, наши пока этим жанром не овладели.
      - Почему? - поразился Андрей. - И почему герои постоянно лежат? Наташка, ты, по-моему, заговариваешься.
      Я посмотрела на своего друга одновременно с жалостью и с завистью. С жалостью потому, что, судя по всему, целый пласт культурной жизни так и остался для него тайной за семью печатями. С завистью потому, что сама, к сожалению, прочитала "дамских романов" куда больше, чем следовало бы: как правильно кто-то заметил, эти произведения пишут для женщин с одной извилиной те женщины, у которых этих самых извилин - полторы. Ну, две, максимум.
      - Отвечаю по пунктам. Во-первых, я не заговариваюсь, а веду среди тебя культурно-просветительную работу. Во-вторых, половину объема этих, с позволения сказать, романов, составляют постельные сцены с медико-анатомическими подробностями. В третьих, загадочной славянской душе с её тягой к прекрасному и возвышенному такие сугубо плотские восторги абсолютно чужды. В нашей стране секса нет. Хотя бы потому, что нет приличных слов, описывающих этот увлекательный процесс. Только матерные.
      - Ну, это ты загнула! - развеселился Андрей. - Уж прямо-таки одни матерные? Быть того не может!
      - Еще и не то может, - авторитетно сказала я. - Вспомни хоть одно приличное название.
      Пока Андрей вспоминал, я успела заварить чай, налить нам по чашке и выкурить сигарету. Конечно, совесть у меня была не совсем чиста: я прекрасно знала, что задала любимому человеку непосильную задачу. Но пусть не лезет рассуждать о том, чего не знает. А дамские романы он не знает просто по определению, и слава богу! Каждому свое.
      - Сдаюсь, - наконец сказал Андрей. - Думаю, тебе действительно лучше ограничиться криминальными сюжетами. Детективы любили, любят и будут любить.
      - Заметь, это ты сказал, а не я. Хотя возражать не стану.
      - И все-таки... Ну, не женское это дело!
      - Обидеть художника может каждый, - вздохнула я, - дело нехитрое. Ладно, работать я сегодня уже не буду, устала. Чем займемся?
      - Будем творчески отдыхать! - радостно заявил Андрей. - В кой веки раз и у тебя, и у меня свободное время. И еще, заметь, не вечер.
      - А пойдем погуляем, - предложила я во внезапном приступе вдохновения. - Парк от нас в двух шагах, а твоя нога, по-моему, туда ещё не ступала. Подышим воздухом, отрешимся от будней... Слушай, гениальная идея! Там и поужинаем.
      - В парке?
      - Примерно. Там готовят отличный шашлык. Запах - нечеловеческий. Поедим, попьем пива, людей посмотрим, себя покажем. А?
      Полчаса спустя мы шли по совсем недавно просохшим аллеям Царицынского парка, который действительно находится практически рядом с нашим домом. Наверное, именно поэтому мы в него выбираемся раз в год по большому обещанию, хотя могли бы дышать чистым кислородом хоть каждый день. Один из немногих уцелевших в черте Москвы зеленый уголок был когда-то частью необъятного поместья князей Кантемиров, богачей, меценатов, любимцев многих русских императоров, а ещё больше - императриц. В итоге - руины раскритикованного когда-то Екатериной дворца и каскад некогда великолепных прудов. Так проходит мирская слава...
      Последнюю фразу я, забывшись, произнесла вслух, что вызвало законное любопытство у Андрея. Тем более, что перед этим мы минут десять вообще молчали, наслаждаясь прогулкой, а тут вдруг я выпалила достаточно помпезную фразу. Ни к селу, как говорится, ни к городу. Более того, почему-то мне захотелось произнести её на родном, с позволения сказать, языке, то-есть на латыни.
      - Не понял, - естественно откликнулся Андрей. - Переведи.
      Я перевела, но ясности в ситуацию это не внесло. Пришлось коротко посвятить друга в ход моих мыслей.
      - Князья, говоришь? - изумился он. - Ну, надо же! А я думал, что соседняя станция метро названа вовсе даже в честь дивизии. Которая Кантемировская.
      - Солнце мое, а в честь кого названа сама дивизия?
      - Знаешь, никогда не задумывался. У нас ведь на слуху всегда две подмосковные дивизии были: Кантемировская и Дзержинского. Привыкли...
      - Вот я и говорю: так проходит мирская слава. Уверена, лет через пятьдесят многие будут свято уверены в том, что вторая дивизия получила свое имя в честь какой-нибудь станции. Хотя, станцию уже давно переименовали в Лубянку... Слушай, объясни мне, бога ради, зачем нужны все эти бесконечные переименования? Ладно, с Железным Феликсом более или менее понятно. Но Пушкин-то чем помешал? Антон Павлович Чехов чем не угодил? Герцен, наконец, в чем провинился?
      - В том, что разбудил декабристов.
      Я посмотрела на своего друга с огромным соболезнованием.
      - Вот из-за таких, как ты, держава и развалилась. Бывший сотрудник государственной безопасности не знает, кто кого разбудил. У вас что, политпросвещения не было?
      - Я что-нибудь напутал?
      - Еще как! Переврал, между прочим, не абы кого, а самого дедушку Ленина. Тот же четко объяснил: декабристы разбудили Герцена. А уж он бабахнул в "Колокол", после чего из искры разгорелось пламя. Ты вообще-то в какой стране живешь?
      - А шут его знает! - безмятежно отозвался Андрей. - Наверное, в стране чудес. В любом случае, жизнь дается нам один раз, и прожить её как-то надо.
      - Н-да, живем, конечно, один раз, зато каждый день, - философски вздохнула я. - Пойдем, съедим шашлык. Воспользуемся одним из преимуществ новой экономической политики...
      На берегу пруда было достаточно многолюдно, но отыскать свободный столик в только что открывшемся летнем кафе удалось практически сразу. Единственным минусом было то, что в непосредственной близости от этого столика расположилась какая-то уж очень развеселая компания, причем сугубо мужская. Ненормативная лексика давно и прочно вошла в обиход моих сограждан и соотечественников, но, по-моему, ею стали все-таки злоупотреблять. С моей, сугубо интеллигентской точки зрения, материться нужно редко, но метко. А когда краткое непочтительное обозначение особы женского рода на букву "б" употребляется через два слова на третье, общий эффект снижается, а информативность по-прежнему остается практически нулевой.
      Андрей принес две тарелочки с шашлыком, пиво и, заметив мою брезгливую гримасу, принял её на счет продуктов питания.
      - Ты же сама предложила шашлык, а теперь косоротишься...
      - Я не тебе косорочусь. Меня лексика соседей нервирует.
      Андрей прислушался и усмехнулся:
      - А ты отрешись. Думай о вечном и светлом. И не усугубляй, за такое поведение сейчас даже пятнадцать суток не дадут.
      - Что ж, постараюсь не усугублять, - кротко вздохнула я. - Хорошо, что с нами нет малолетних детей. Страшно подумать, чему они могли бы научиться у невоспитанных взрослых дядей.
      - Да конкретно - всему, - именно в этот момент повысил голос один из мужской компании. - Всему базару могу объяснить на пальцах. А кто не понял - тот...
      Говорил мужчина неопределенных лет, внешность которого четко укладывалась в определение "плюгавый". А на фоне окружавших его вполне нормальных и даже упитанных парней он выглядел вообще заморышем-замухрышкой. Тем не менее, слушали его с некоторым даже почтением. Так мне, во всяком случае показалось.
      - Не заводись, Черномор, - открыл было рот один из слушателей, но тот, кого он назвал по имени сказочного персонажа, только ещё больше распалился.
      - И ты помолчи! За кайфом ко мне придешь, правильно? Значит, должен уважать. А то сядешь на голодный паек. Или вообще урою, мне это - раз плюнуть. И ничего мне за это не будет, я психический инвалид. Понятно? Одна вот довыступалась...
      - Слушай, - шепотом сказала я Андрею, - по-моему, это местная мафия. И ведь до чего обнаглели - открыто свои дела обсуждают.
      - Ты неисправима, - покачал головой Андрей. - В каждом алкоголике с зачатками паранойи тебе мерещится особо опасный преступник. Расслабься, дыши воздухом. И не подслушивай чужие разговоры, это нехорошо.
      - Если бы не матерились... - вздохнула я. - Нет, в развитых странах все-таки народ культурнее, даже среди мафии. Пристрелят молча - и ладушки. Все, больше не буду. Тем более, что этого типа я видела несколько раз в нашем дворе. По-моему, мы соседи, а с соседями лучше дружить. Или хотя бы поддерживать отношения дружелюбного нейтралитета.
      - С таким соседом лучше вообще не иметь никаких отношений, - абсолютно серьезно ответил Андрей. - Я сейчас случайно встретился с ним глазами. Так вот, могу сказать тебе, как профессионал: тормозов у мужика нет. И он не алкоголик, тут я промахнулся. Наркоман со стажем, самый тяжелый вариант.
      - Ну, не знаю... По-моему, я его видела, когда он в машину садился. В собственную. И очень, хочу сказать, недешевую. Разве наркоманы водят машины?
      - Представь себе. Это безопаснее, чем пить, для них, то есть, безопаснее, потому что дуть в трубочку гаишнику они могут сколько угодно. Для окружающих, конечно, беда. А ты уверена, что видела именно его? Что-то он не тянет на владельца роскошного авто. По идее, у него вообще ничего ценного уже не должно остаться. Господи, Наташка, мы с тобой уже сами спятили на криминале! Нашли о чем говорить!
      - Так уж человек устроен, - философски заметила я. - Любит покопаться в чужой грязи, правы ученые, из мира животных к нам ближе всего не обезьяны, а именно свиньи. Прикинь: почему при любом несчастном случае вокруг немедленно собирается толпа зевак? Потому что - за редким исключением - всех всегда, как магнитом, тянет посмотреть на чужое несчастье. Или хотя бы обсудить его. Так что я, скорее всего, без работы не останусь: в детективе же всегда есть жертва или жертвы - таков закон жанра. И приятно уже то, что несчастье случилось с кем-то еще, а не с тобой. И вообще...
      - И вообще и в частности ты, наверное, права, только грустно все это. Я вот думаю, что в прежние времена я бы однозначно вмешался: проверил бы личность этого субъекта и сдал, куда надо. А теперь, представляется, что себе дороже выйдет. Вот тебе и демократия во всем её разгуле... А знаешь, сейчас даже Павел бы ничего делать не стал, окажись он на моем месте.
      - Что значит - "даже Павел"?
      - А ему всегда больше всех надо было. Выгодно ему, невыгодно обязательно в самое пекло полезет порядок наводить. Характер... Но и его укатали общими усилиями. Если бы ещё и тебя отучить лезть в сомнительные авантюры...
      - Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а автобус. Пошли домой, уже темнеет. Видишь, я исправляюсь, приключений на голову не ищу.
      Как выяснилось, в этом и не было особой необходимости. Приключения, как всегда, нашли меня сами. Хотя я, если честно, не слишком сильно этому сопротивлялась.
      Глава восьмая
      Сказать, что таких торжественных похорон, какие устроили Боссу-Попугаю, Москва давно не видела, - невозможно. В последние несколько лет Первопрестольная, пожалуй, отвыкла только от пышных траурных церемоний на главном кладбище страны - напротив Гума. Подзабылись длинные очереди скорбящих граждан в Колонный зал, ушли в прошлое торжественные военные марши за гробом на лафете, душераздирающие нотки в голосах дикторов, сопровождающих церемонию, орудийные залпы...
      Да и Колонный зал, кстати, отдали в долгосрочную аренду под какое-то варьете - вот уж, наверное, когда дружно перевернулись в гробах и дворяне, танцевавшие здесь на своих пышных балах, и вожди пролетариата, чинно лежавшие на возвышении в море цветов. Что ж, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Похороны перестали быть одним из видов государственных праздников.
      Зато погребения на "престижных", то есть расположенных в центре города, кладбищах стали практически ежемесячным бесплатным развлечением для граждан. С одинаковыми почестями хоронят и жертв бандитских разборок, и выдающихся в чем-то деятелей. Разница заключается только в том, что роскошные памятники на могилах жертв возникают как по мановению волшебной палочки, а выдающиеся деятели ждут такого знака внимания годами. Иногда дожидаются, что, впрочем, нехарактерно.
      Босса хоронили на Ваганьковском кладбище, прочно вошедшем в официальный список подлежащих осмотру достопримечательностей столицы, и занимающем третье место в негласном списке престижных некрополей. Хоронили не в начале кладбища - покойник не был ни Высоцким, ни Кантаришвили, - а на одной из первых аллей, где каким-то чудом сохранился дореволюционного изготовления склеп в виде чугунной беседки. Эту самую "беседку" несколько лет тому назад Босс лично оформил на себя в качестве места последнего успокоения, завещав со временем положить рядом с собой любимую жену. Пожалуй, эта статья завещания, была небольшой ложкой дегтя в бочке меда, доставшейся Императрице вместе с миллионами и прочим имуществом супруга. Небольшой, но, к сожалению, не единственной.
      То ли Босс начитался зарубежных детективов, то ли своим умом его Бог не обидел, но главной "изюминкой" завещания было: в случае повторного выхода замуж безутешной вдовы за человека, чье личное состояние не превышает её собственного, все деньги и недвижимое имущество отходят государству на благотворительные цели. С одной стороны, ревнивый супруг и из гроба бдительно следил за нравственностью оставшейся на земле своей лучшей половины. С другой стороны, как бы заботился о том, чтобы в случае вторичного замужества Императрица не совершила мезальянса и не связалась с человеком, озабоченным только её деньгами.
      Прелесть ситуации заключалась в том, что в России было чрезвычайно мало людей, обладающих таким капиталом, а среди этих немногих счастливчиков - практически никого, кто мог бы или хотел связать свою судьбу с достаточно зрелой красоткой, пусть и миллионершей, причуды и стервозный характер которой, к тому же, стали притчей во языцах.
      Все эти тонкости Ирине любезно разъяснил Лев Валерианович, оказавшийся, ко всему прочему, душеприказчиком покойного Босса, что для свежеиспеченной вдовы явилось полной неожиданностью. Впрочем, очень скоро она поняла, что сама бы нипочем не разобралась в юридических тонкостях завещания и последующих процедур вступления в права наследства: все познания Императрицы в этой области были почерпнуты из более чем сомнительных источников и вообще могли уместиться на кончике булавочной головки. Даже в своих любимых грезах о вдовстве она не задумывалась о том, как все это будет выглядеть на самом деле.
      Лев Валерианович примчался в особняк Императрицы через час после того, как она позвонила. Ранний утренний звонок Льва не потревожил - он давно спал не больше четырех-пяти часов в сутки, а после шести утра - вообще никогда не спал. Если его что-то и поразило в этой ситуации, то лишь волнение, которое он испытал, услышав голос Ирины в телефонной трубке. Новость же, которую она сообщила, была скорее приятной, нежели скорбной. Для Льва Валериановича, разумеется.
      - Дорогая моя, - пророкотал он в телефонную трубку, хоть и не сразу, но разобрав, что происходит, - прежде всего, успокойтесь. Нервы вам ещё пригодятся. Я сейчас же выезжаю и буду с вами столько, сколько потребуется.
      Голосу он старался придать приличествующую случаю скорбь и даже горе, но в зеркало сам себе строил рожи и даже показывал язык. Продлись разговор подольше, нотки ликования прорвались бы, несмотря даже на прославленную выдержку Льва. Ведь это же надо, чтобы все так удачно сложилось! Попугай взял да и помер! Сам! Причем быстро - не заставил старого друга переживать и со дня на день ждать неизбежного грустного финала. И от другой головной боли избавил: не придется теперь думать, как ускорить приближение этого самого финала. Чем бедолаге помочь, чтобы долго не мучился. А Ирина...
      При мысли о молодой вдове Лев только что не облизнулся. Сама Судьба бросала в его руки вожделенный приз, нужно было только с умом использовать ситуацию и ничего сгоряча не напортить. Красавица осталась одна-одинешенька с миллионным приданным - и реальных претендентов на это богатство нет и пока не предвидится. Попугай - да сгноит Господь его душу! - и об этом позаботился, и это предусмотрел. Фактически сам определил единственного возможного своего преемника на супружеском ложе. Фантастика, да и только!
      Пока Лев собирался, пока ехал уже знакомой дорогой в поместье Попугая, ему хоть и не без труда, но удалось взять себя в руки, даже посмотреть на ситуацию со стороны и с юмором. Действительно ведь на каждого волка в лесу - по ловушке, права народная мудрость, ох, как права! Перевалил на седьмой десяток, женщинами интересовался постольку поскольку, исключительно в интересах здоровья и поддержания жизненного тонуса, с любовницами расставался легче, чем с галстуками или даже носовыми платками - и вот пожалуйте бриться! Влюбился! Влюбился?
      Лев Валерианович даже хмыкнул вслух, до того его развеселила эта мысль. Вышколенный телохранитель на переднем сидении не шелохнулся, хотя по затылку было видно: внутренне напрягся и собрался. Неудивительно. Шеф месяцами при обслуге рта не открывал, в самом крайнем случае обходился жестами или даже только взглядом. Подождите, голубчики, скоро все вообще переменится, то-то вы изумитесь! Месяца через два можно и о свадьбе подумать...
      Но, дойдя до такого эксцентричного вывода, Лев Валерианович сам себя осадил: рано! Рано и вообще - глупо. Да, последние дни он только об Ирине и думал, представлял её себе в различных пикантных ситуациях, мечтал... Но ведь на самом деле видел-то он её один-единственный раз, причем не в самой хорошей форме. Если по уму - от этой стервозной красотки нужно держаться как можно дальше. И вообще: пьющих, точнее, пьянеющих людей Лев Валерианович, что называется, на дух не переносил, а уж о женщинах и речи быть не могло. А Ирина, судя по всему, находилась на грани запоя, если вообще уже не пребывала там. Жениться на такой женщине?! Да лучше сразу удавиться или отравиться! Но хороша, зараза, слов нет!
      "Ладно, планы насчет свадьбы пока отставить, - мысленно приказал себе Лев Валерианович. - Пока нужно выяснить несколько гораздо более важных моментов. Во-первых, своей ли смертью Попугай-то... Могли ведь и помочь, не я один такой умный. Во-вторых, ввести вдовицу горькую в курс наследственных дел, да и самому в них разобраться, пока деловые партнеры и государство наше замечательное в процесс не включились. Включатся - от баснословного состояния Попугая даже воспоминаний не останется, были уже такие случаи, знаем, плавали. В-третьих, кому-то нужно поручить толковую организацию похорон, а это дело не только хлопотное, но и тонкое. Не дай Бог, столкнутся в скорбной процессии криминальный авторитет с кристально чистым государственным деятелем - скандалище будет такой, мало не покажется. Уж пресса постарается. Значит, охрану нужно усилить и мобилизовать, чтобы никаких журналистов, тем более с телекамерами, там и близко не было. А уж потом - все остальное, как говорится, во благовременье. Не зря говорят: поспешишь - людей насмешишь".
      Машина плавно притормозила перед глухими воротами поместья Попугая и Лев внутренне подобрался. Теперь главное - найти верный тон в первом разговоре с Ириной, от этого многое зависит, то есть практически все. Не пережать с предложениями поддержки и помощи, - но и не переборщить с равнодушием и незаинтересованностью. Дать понять, что молодая вдова ему отнюдь не безразлична, но не навязываться в качестве друга жизни и сердца. В общем, как всегда: по жердочке над пропастью, только пропасть на сей раз смешная, не чета прежним. Если сорвется, так не смертельно, только досадно. Но он не сорвется, потому что... Да потому что никогда не срывался, черт побери!
      Миновав неизбежную процедуру проверки бдительной охраной, Лев Валерианович почти взбежал по ступеням ко входной двери, но опять опомнился и сам себя окоротил: не стоит лишнюю прыть показывать, да и время не самое подходящее. В доме покойник, а ближайший - и единственный, можно сказать! друг козликом скачет. С какой такой, спрашивается, радости? Так что в гостиную Лев Валерианович уже даже не вошел - вплыл, утвердив на лице приличествующую случаю мину: почти скорбную, но скорее задумчиво-печальную. Мол, все мы там будем, причем скорее рано, чем поздно...
      Но когда в комнату вошла Ирина, Лев Валерианович ощутил столь мощный выброс адреналина в кровь, что чуть было не вышел из тщательно сделанного образа. Женщина была не просто красива - возмутительно хороша: неподкрашенная, с припухшими глазами, она словно помолодела лет на пять, а небрежность во внешности наводила на мысль о том, что ночь была... скажем так, бурной. Но - приятной.
      - Иринушка, - пророкотал Лев Валерианович, склоняясь над её рукой, голубушка, какое несчастье! Сочувствую, всем сердцем сочувствую. Тем более, что и мне, наверное, тоже предстоит...
      Ирина передернула плечами и утомленно прикрыла глаза.
      - Надеюсь, что вы ещё поживете, - прохладно сказала она, усаживаясь в глубокое кресло. - Туда мы все успеем, нечего загадывать. Вы же не знаете...
      Она осеклась, прикусила губу и бросила на Льва Валериановича непонятный, короткий взгляд исподлобья.
      - Я вообще ничего не знаю. Как это произошло? Когда?
      - Ночью у него стало плохо с сердцем, - начала Ирина и снова словно осеклась.
      "Что происходит, черт побери? - подумал Лев Валерианович. - Что она недоговаривает? Или... чего-то боится? Неужели это она - его? Да ну, бред, не стала бы она тогда меня вызывать, зачем ей лишние свидетели и вопросы... Или - стала бы? У них, женщин, своя логика, в ней сам черт ногу сломит. Евины дочки..."
      - Иринушка, что вас гнетет? Геннадия... убили? Вам угрожают?
      В этот момент горничная вкатила в комнату столик с кофе и какой-то едой. Ирина красноречиво показала на неё Льву Валериановичу глазами, взяла сигарету и неторопливо стала её раскуривать, причем руки у неё отнюдь не дрожали. А для опытного человека это свидетельствовало об очень многом. Наконец, они снова остались в комнате вдвоем: горничная вышла, плотно, но бесшумно притворив за собой тяжелую дверь.
      - Отвечаю на вопросы по порядку, - удивительно спокойно сказала Ирина. - Геннадий умер от инфаркта, так, во всяком случае, считают врачи. Мне не угрожают... пока. Но мне страшно.
      - Почему? Или, точнее, чего?
      - Не знаю. Страшно. До сих пор я жила... в общем, меня ничего не заботило. Обо мне заботились... иногда даже слишком. А теперь я думаю, что меня могут просто убить. Или похитить и пытать, чтобы я подписала какие-нибудь документы. Или похитить и потребовать выкуп...
      - У кого потребовать, Иринушка? - мягко спросил Лев, постепенно успокаиваясь.
      "Так вот оно что! Все так просто на самом деле: избалованная дамочка боится, что ей придется столкнуться с жизненными трудностями. Половину она, конечно, придумала, точнее, увидела в каком-нибудь низкопробном боевике. Похищение ей не грозит: не воруют у нас пока ещё женщин, даже с целью получения выкупа. Кстати, интересно: почему? Неужели даже бандиты понимают, что за бабу никто платить не станет, проще новую найти? Н-да, никогда об этом не задумывался. Детей - крадут, мужей - умыкают, а на теток никто даже и не посягает. Забавно... Но это как-нибудь потом додумать можно.."
      - У кого? - растерялась Ирина. - Ну-у... не знаю. Ах, какая разница! Мне страшно - вот и все.
      - Вы напуганы, голубушка. Устали, перенервничали, провели бессонную ночь. А потом ведь я здесь, с вами. Прежде всего, чтобы освободить вас от заботы о всяких докучных мелочах. Предоставьте все мне - и ни о чем не тревожьтесь. Скажите только: вы доверяете вашей охране?
      Взгляд Ирины снова как-то странно метнулся в сторону.
      - Я никого не знаю, - тихо ответила она. - Всем занимался муж. А теперь...
      - Хорошо, оставим это. Я сам всем займусь. Только вызовите сюда начальника охраны и подтвердите ему мои полномочия. Потом я вам ещё кое о чем расскажу - и пойдете, голубушка, отдыхать. Договорились?
      Вместо ответа Ирина нажала на кнопку, укрепленную внизу столешницы.
      - Николая Дмитриевича сюда, - потребовала она у возникшего в дверях охранника.
      Тот кивнул и исчез. На лице у Льва не дрогнул ни один мускул, но мысли обгоняли одна другую.
      "Никого не знает, всем занимался муж. А начальника охраны - по имени и отчеству. Значит, общались, причем не только по вопросам, так сказать, профессиональным. Значит, что-то в этом доме произошло или происходит, о чем я пока не знаю. Отсюда, наверное, и страх. Неужели все-таки убила? А охранник - сообщник? Ему-то это зачем? Рассчитывает занять место хозяина в постели? В бизнесе? Н-да, тут с налету явно не разберешься, придется потихоньку клубок разматывать..."
      - Его я тоже боюсь, - бесцветным голосом сказала Ирина. - Сегодня познакомилась с ним...
      - Охране нужно доверять больше, чем себе, - попытался пошутить Лев.
      - А я не знаю, насколько ему муж доверял, - не приняла шутки Ирина. Может быть, Босс ему поручил меня следом за ним отправить, на тот свет. Чтобы в могиле не скучно лежать было.
      Лев Валерианович не успел среагировать на подобную догадку: в дверь чуть слышно постучали, и на пороге возник седовласый мужчина с явно военной выправкой и каким-то незаметным, будто стертым, лицом.
      - Звали, Ирина Феликсовна?
      - Звала, Николай Дмитриевич. Хочу вас представить ближайшему другу моего мужа... покойного. Лев Валерианович, вот, знакомьтесь. Задавайте любые вопросы. Давайте любые поручения. А я, как вы мне и советовали, постараюсь отдохнуть. Хотя бы несколько часов.
      - Задержитесь ещё на несколько секунд, Иринушка. Я хоть и друг Геннадия, царствие ему небесное, даже - душеприказчик, но ваше-то слово все равно - решающее.
      Лев Валерианович заметил, как при слове "душеприказчик" по лицу начальника охраны прошла какая-то неуловимая тень. Было похоже, что это для него - новость не слишком приятная. Или просто неожиданная.
      - А что я могу решить? - пожала плечами Ирина. - Даже не знаю... Похороны нужно организовать.
      - Вы только скажите - как? С отпеванием? Только с гражданской панихидой?
      - Решайте сами, как лучше. Мне все равно.
      - Значит, так, Николай Дмитриевич, - решительно взял инициативу в свои руки Лев. - Договоритесь, голубчик, с ритуальным агентством, чтобы все по классу люкс. Отпевание обязательно, теперь без него даже бомжей не хоронят. Речи, кто хочет, скажет на кладбище, только проследите, чтобы никакой прессы близко не было. Поминки организуем в офисе, сюда лишних людей звать ни к чему, нам Ирину Феликсовну теперь пуще глаза беречь нужно. Ну, что я вас учу, сами, небось, все знаете.
      - Я пойду к себе, - поднялась из кресла Ирина. - Голова раскалывается, сил нет. Спасибо вам, Лев Валерианович. Я не прощаюсь, не в последний раз видимся.
      Она чуть заметно кивнула начальнику охраны и выскользнула из гостиной. Лев, заложив руки за спину, принялся мерить комнату шагами из угла в угол, словно забыв о присутствии Николая Дмитриевича, но тот по-прежнему стоял, не шелохнувшись. Вдруг Лев круто повернулся на каблуках и вперил пронизывающий взгляд в начальника охраны:
      - А теперь я хотел бы знать, что произошло на самом деле, - отрывисто сказал он. - Знаю, что информация конфиденциальная, следовательно, дорогая. Думаю, договоримся. Причем так, что никому больше вы эти сведения перепродавать не будете. Это понятно?
      Николай Дмитриевич только молча наклонил голову. Лев достал из внутреннего кармана пиджака пачку банкнот и, не считая, протянул ему:
      - Задаток, - коротко сказал он. - После похорон получите реквизиты своего счета в банке. Итак?
      Час спустя Лев Валерианович возвращался к себе, осмысливая полученную, точнее, купленную информацию. О "пикантных" моментах в кончине Попугая знает всего несколько человек, проболтаться теоретически может только горничная. Глупо тратить лишние деньги на подкуп - Николай Дмитриевич позаботится о том, чтобы эта женщина просто-напросто исчезла. Искать не будут, а будут - не найдут.
      Финансовые дела покойника, похоже, в идеальном порядке: готовился, небось, бедолага, не хотел, чтобы после него остались какие-то неясности. Дело поставлено широко, движется без сучка, без задоринки, Ирина надежно обеспечена. Но сама она, конечно, с такой махиной не справится, да и не нужно ей заниматься всеми этими глупостями. Самое правильное - жениться на ней, причем как можно быстрее. Но как она сама отнесется к подобному проекту - вопрос. Деньгами её соблазнить уже невозможно. Можно только напугать, причем так, чтобы она сама попросилась под защиту.
      Чем напугать? Инсценировать похищение, подержать пару дней в каком-нибудь подвале, потом торжественно освободить и пригласить под венец? Хлопотно, дорого и, наконец, глупо: нужно задействовать с десяток людей, а чем больше участников, тем больше вероятность утечки информации. Не дай бог кто-нибудь догадается об инсценировке - всю оставшуюся жизнь откупаться придется. Довольно и того, что придется щедро платить этому самому начальнику охраны: уж слишком много он знает, причем рассказывает далеко не все. Умен, бестия, сведения выдает небольшими порциями. Убрать бы его - да ведь он профессионал, голыми руками не возьмешь...
      Уже у себя, занимаясь повседневными неотложными делами, Лев Валерианович продолжал обдумывать сложившуюся ситуацию. И выстраивать логическую цепочку, которая была необходима для дальнейших действий. Осенило его уже совсем поздно вечером, причем решение оказалось настолько простым и элегантным, что Лев даже причмокнул от удовольствия. Одним ходом он мог решить сразу две проблемы, а заодно расчистить себе поле деятельности.
      "Сколько сейчас времени? Одиннадцать? Ничего, для деловых людей не поздно, а для такого разговора, который сейчас будет - в самый раз. Главное - не пережать, не спугнуть раньше времени. А потом все пойдет, как по маслу, без сучка, без задоринки".
      - Николай Дмитриевич, - начал он без предисловий, когда на другом конце провода взяли трубку, - что-то мне тревожно. Предчувствия какие-то... Не смейтесь над стариком, лучше уж перебдеть... Об Ирине Феликсовне все думаю, об её безопасности. Пока она дома, под вашим попечением, говорить не о чем. А послезавтра, на похоронах? Сами знаете, в нашей сумасшедшей стране...
      - Вы предлагаете усилить охрану? - бесстрастно спросил Николай Дмитриевич. - Можно, только не вижу повода...
      - А вы подумайте, голубчик, крепко подумайте. Ирина Феликсовна стала хозяйкой такого дела... За меньшие деньги убивали, не задумываясь. Возможно, я паникер, но что-то мне тревожно.
      - Давайте так, Лев Валерианович: я во время похорон от Ирины Феликсовны ни на шаг не отойду, буду её личным телохранителем. У меня муха незамеченной не пролетит. Я один лучше целого ОМОНа справлюсь.
      - Вот и славно, голубчик, я же знал, что вы решение найдете. Не сердитесь на меня, старого, ладно? Похороны пройдут, мы с вами посидим, потолкуем о будущем. Договорились?
      - Так точно! - по-военному ответил Николай Дмитриевич.
      Когда за дело берутся профессионалы, не бывает ни осечек, ни накладок. Теплым майским утром москвичи имели возможность полюбоваться огромным траурным кортежем, растянувшимся на несколько кварталов. По странному совпадению, в нем не было ни одной отечественной машины - только темные иномарки с тонированными стеклами. Милиция занималась двумя привычными уже делами: отгоняла людей с видеокамерами и терпеливо отвечала на вопросы зевак, причем ответ был лаконичен и емок:
      - Кого надо, того и хоронят.
      Глубинный смысл и прелесть этой фразы по достоинству могла бы оценить, пожалуй, только Ирина, но она её, во-первых, не слышала, а во-вторых, мысли её были очень далеко от печальной церемонии. Удобно откинувшись на мягкие подушки лимузина, Ирина думала о том, какой приятный вечер её нынче ожидает: к полуночи приедет Музыкант с очередной порцией "тонизирующих веществ", бар в её личных апартаментах заполнен красивыми бутылками до отказа, а безумно раздражавшую её горничную накануне уволили. Вместо неё появилось существо среднего рода и среднего возраста, судя по поведению немая. Умеет Николай Дмитриевич подбирать персонал, ничего не скажешь. Надо будет его поблагодарить как-нибудь потеплее.
      При мысли о форме благодарности лицо Ирины слегка омрачилось. Наличных денег фактически не было, где их взять, она понятия не имела, а обаятельнейший Лев Валерианович в ответ на довольно прозрачный намек просто вынул из кармана пачку банкнот и сказал:
      - Потом сочтемся, голубушка.
      Интересное кино получается! Он - душеприказчик или опекун? Если ей теперь до скончания века придется клянчить у него каждую копейку, так уж лучше бы Попугаю и не умирать. Тем более, что друг его закадычный, кажется, метит на ещё теплое место. Поменять одного старика на другого - только этого и не хватало для полного счастья! А послать его открытым текстом далеко и надолго нельзя. Пока - нельзя. Он в отместку может так все финансовые дела запутать, что она голой по миру пойдет, да ещё будет радоваться, что жива осталась. Нравы в этой среде простые, церемониться не будут.
      Надо бы с Николаем Дмитриевичем пошептаться. Этот может кое-что подсказать. Не за так, конечно, но с ним хоть спать не придется. Пообещать твердый процент с каждой получаемой суммы - и ладушки. Зря она его со Львом свела, недодумала. Старый пройдоха может охранника перекупить, тогда они её с двух сторон прижмут - мало не покажется. Надо срочно наводить мосты, перетягивать полковника в отставке на свою сторону.
      Ирина бросила из-под ресниц короткий взгляд в сторону переднего сидения, где в обманчивой неподвижности застыл Николай Дмитриевич. За три дня он успел узнать много, даже слишком много, так что выбирать не приходится. Убить его? Как? Это не Юля, с которой можно было делать все, что душеньке угодно. Нанять кого-нибудь? Она никого, кроме Музыканта, не знает, а он и без того не в восторге, что пришлось труп "подружки" вывозить. Кстати, Музыкант первый сказал, что начальник охраны опасен. Нет, ну до чего подло все-таки устроена жизнь! Молодая, красивая, богатая вдова должна оглядываться при каждом своем шаге! Не-е-т, хватит с неё таких развлечений! Девять дней ещё можно потерпеть, а потом нужно продать это самое "дело", положить денежки в какой-нибудь заграничный банк и жить в свое удовольствие подальше от России...
      - Ирина Феликсовна, - услышала она негромкий голос.
      - Да? - отозвалась она, маскируя надменностью испуг.
      (Неужели о чем-то догадался? Тогда придется платить ещё дороже.)
      - Я попрошу вас во время похорон держаться поближе ко мне. Не отходите ни на шаг.
      - Вы что, ждете покушения на меня?
      - У меня такая работа, - терпеливо, как малому ребенку, пояснил ей Николай Дмитриевич. - Я отвечаю за вашу безопасность головой, в прямом и переносном смысле слова. Да и Лев Валерианович обеспокоен...
      - Он первый киллера и наймет! - брякнула Ирина и тут же прикусила язык.
      Когда она отучится говорить то, что думает? А если этот секьюрити тут же доложит Льву Валериановичу, о странных умозаключениях вдовицы? А если в этом дурацком завещании что-то такое предусмотрено на случай её смерти, причем предусмотрено исключительно в пользу душеприказчика? А если...
      - Вы серьезно? - отозвался Николай Дмитриевич. - Ему это выгодно?
      - У меня мысли путаются, - вполне естественно пожаловалась Ирина. Никак не приду в себя после всего этого кошмара. И потом... я первый раз в жизни на похоронах. До этого только в кино видела.
      - Успокойтесь, Ирина Феликсовна, - почти мягко сказал Николай Дмитриевич. - Вы действительно измучены, у вас нервы на пределе. Вам нужно отдохнуть хотя бы неделю, таблеточки какие-нибудь попить, с подружкой поболтать. С другом пообщаться...
      "Намекает! На усопшую подружку, на Олега, на то, что в курсе всех моих проблем! Или... просто успокаивает? Да какая разница, в конце-то концов! Будет шантажировать - пожалуюсь Льву, всего и делов-то. А со Львом проблем не возникнет, он на меня здорово запал."
      Машина остановилась, и Николай Дмитриевич снова повернулся к Ирине:
      - Значит, прошу: будьте все время рядом со мной. Просто для подстраховки. Мои люди все держат под контролем, да и нечего вам опасаться. Прошу вас, Ирина Феликсовна.
      Она молча кивнула, дождалась, пока он выйдет из машины и откроет ей дверцу, опустила на лицо полупрозрачную вуаль и медленно пошла ко входу в церковь. Краем глаза заметила, что народу собралось очень даже немало, причем случайных зевак среди них, судя по всему, нет. Интересно, неужели это все - представители того круга, к которому принадлежал Попугай? Это сколько же бандитов развелось на Руси-матушке! А милиции-то! Милиция охраняет бандитов от законопослушных граждан - ума можно лишиться от такой ситуации! Точно, живем в стране чудес, в ней же и умираем...
      Во время отпевания Ирина была слишком ошеломлена принципиально новыми для неё ощущениями, чтобы вообще о чем-то думать. Так сложилось, что порог церкви она не переступала ни разу в жизни. До знакомства с Боссом было не до того, а потом - тем более. Сам Босс к религии относился, мягко говоря, прохладно, точнее - никак не относился, а моду новых русских освящать все подряд и выстаивать службы напоказ откровенно высмеивал. Из всего священного писания знал и цитировал одно-единственное высказывание, снабжая его достаточно развернутым комментарием:
      - Сказано: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное. Так зачем стараться? От того, что я свечку зажгу, грехов у меня не уменьшится, а от того, что не зажгу - не увеличится. Да и в раю мне делать нечего: там ангелы на музыкальных инструментах играют, а у меня от любой музыки крапивница делается. А с моими деньгами я себе и в аду курорт организую, черти - ребята ушлые, своей выгоды не упустят.
      "Интересно, существует ли загробный мир? - лениво думала Ирина, рассеянно слушая заупокойную службу. - Если существует, папик, наверное, сейчас здорово забавляется всем этим мероприятием. Вот было бы здорово, если бы он вдруг приподнялся, сел, состроил свою обычную рожу и проскрипел: "А ну, все вон отсюда!" Даже странно, что он такой тихий..."
      Взгляд Ирины задержался на изображении какого-то святого и ей показалось, что иконописный старец пристально её рассматривает. Ощущение живого взгляда было настолько четким, что она невольно вздрогнула и сделала шаг в сторону. Но взгляд не отпускал её, а сам святой словно бы тоже шелохнулся. Или это ей показалось из-за густых клубов ладанного дыма?
      В следующее мгновение произошло сразу несколько событий, причем одинаково невероятных. Стоявший рядом с Ириной Николай Дмитриевич вдруг резко толкнул её плечом в сторону, а сам, как подкошенный, упал навзничь, а во лбу у него появилась маленькая темная дырочка. Ирина услышала дикий, на невероятно высокой ноте, крик и поняла, что это кричит она сама. Внезапно возникшая в церкви мертвая тишина быстро разорвалась от воплей ужаса, криков, началась беспорядочная беготня. Ирину подхватили чьи-то крепкие руки и её почти мгновенно вынесли из церкви...
      Очнувшись, она не сразу поняла, где находится. Потом увидела, что полулежит на подушках своего лимузина, а над ней склонился встревоженный Лев Валерианович и подносит к её лицу остро пахнущий флакон.
      - Очнулись, Иринушка? - ласково спросил он. - Слава Богу, с вами все в порядке.
      - Мне показалось, - чуть слышно сказала она.
      - Вам не показалось, - помрачнел Лев. - Вас пытались убить. Николай Дмитриевич очень профессионально среагировал, иначе все могло быть скверно.
      - А он...
      - Погиб, к сожалению. Получил предназначавшуюся вам пулю. Умер мгновенно. Но кто мог предположить, чтобы в церкви... Мы ведь с ним, кажется, все предусмотрели...
      - Но похороны?! Гроб ведь ещё не в могиле...
      - Иринушка, гроб в могилу опустят без вас, я не позволю вам больше рисковать. Вполне может быть вторая попытка. Доставлю вас домой...
      Только тут Ирина заметила, что машина не стоит на месте, а едет, причем довольно быстро. Господи, кому могло прийти в голову пытаться её убить? За что?
      - Попытайтесь сейчас ни о чем не думать, - точно прочитал её мысли Лев Валерианович. - Этим делом я сам займусь. Вас наверняка будут со временем допрашивать люди из милиции, говорите только то, что сами знаете. Никаких догадок, никаких предположений. И с журналистами упаси вас Бог разговаривать, они такого напишут - не отмоешься.
      Она смотрела на него остановившимися глазами и ничего не понимала. Милиция, журналисты, допросы... Какое все это имеет к ней отношение? И как можно не думать, забыть об этом ужасе? Мало ей жуткой смерти мужа? Так теперь ещё и это видение - Николай Дмитриевич с дыркой во лбу от пули, предназначавшейся ей. Ей! Ее, Императрицу, молодую, красивую женщину кто-то хотел убить. А если этот кто-то снова попытается? Почему она должна умирать? Кто имеет право распоряжаться её жизнью? Даже преступников расстреливают только по приговору суда, а она ведь не преступница.
      - Иринушка, вы меня слышите? Да скажите же хоть что-нибудь!
      - За что? - только и смогла она пролепетать.
      - Сам ума не приложу, - покачал головой Лев. - Если бы в меня кто пальнул - не удивился бы, недоброжелателей хватает. Да и любой из присутствовавших, положа руку на сердце, мог бы о себе сказать то же самое. Но вы... Я постараюсь разобраться, дорогая, приложу все усилия. И охранять вас будут теперь лучше, чем главу государства, уж поверьте мне. Своего главного охранника на это налажу, он в своем деле собаку съел. Успокойтесь, возможно, это просто какая-то чудовищная ошибка...
      - Мне нужно срочно что-нибудь выпить, - перебила его Ирина. - Меня трясет. Откройте бар, там должна быть водка. Папик... то-есть Геннадий Васильевич всегда держит... держал в баре водку, он больше ничего не пьет... не пил. Ох, если бы он был жив!
      - Ему все равно недолго оставалось, Иринушка, - мягко сказал Лев, протягивая ей тяжелую хрустальную стопку с прозрачной жидкостью. - Он ведь был очень болен.
      - Разве? - искренне удивилась она. - Ну, что ж, тогда все действительно к лучшему. Ну, пусть земля ему будет пухом!
      Она залпом, даже не поморщившись, осушила рюмку и протянула её Льву Валериановичу.
      - Еще! Пожалуйста...
      Последнее слово она добавила с некоторым опозданием, сообразив, что разговаривает не с прислугой. Но Лев деликатно сделал вид, что не заметил повелительных ноток в начале, и просьбу выполнил.
      После второй рюмки Ирине удалось преодолеть противную дрожь, до сих пор сотрясавшую её. Жизнь перестала выглядеть беспросветно-мрачной, в ней даже обнаружилось кое-что забавное. Лев Валерианович с огромным изумлением услышал, как вдова издала негромкий смешок, и подумал, что теперь начнется истерика. Но ошибся.
      - Вот бы мой супруг посмеялся! - мечтательным тоном сказала Ирина. Точно по его любимому выражению: цирк на кладбище. Только до кладбища не добрались, а так все совпадает. Лев Валерианович, дорогой мой, если вам все-таки придется меня хоронить, постарайтесь, чтобы обошлось без дополнительных трупов. Я такой экзотики не вынесу.
      - Иринушка, - проникновенным тоном сказал Лев Валерианович, - давайте оставим эту невеселую тему. Меньше всего мне хотелось бы присутствовать на ваших похоронах. Да я до них просто не доживу!
      Воистину, нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.
      Глава девятая.
      Мой второй по счету поход в отделение милиции оказался, не побоюсь этого слова, судьбоносным. И дело было даже не в том, что начальник, милейший Федор Владимирович, принял меня уже почти как родную, хотя, не скрою, настроение мне это улучшило. Но я была бы не я, если бы из примитивного добывания криминальной информации для районной газеты не извлекла бы что-то глобальное. Как правильно заметил как-то Андрей, я притягиваю приключения, как громоотвод - электрические разряды, причем ни ему (громоотводу), ни мне для этого не нужно ни особо напрягаться, ни даже двигаться.
      Хроника была обычной: стандартный для нашего времени набор. Убийство бытовое - два, убийство заказное - одно, грабежи - четыре, кражи - восемь, угон автомобилей - десять, изнасилований - пять, случаи нелегальной торговли спиртными напитками - шесть. Неделя как неделя, половина преступлений раскрыто, что называется, по горячим следам, вторая половина обречена перейти в разряд "висяков".
      - Пятьдесят процентов раскрываемости - это много или мало? поинтересовалась я у Федора Владимировича.
      - Все относительно, - усмехнулся он. - Кому как удобнее считать: то ли половина преступников задержана, то ли половина злодеев осталась безнаказанной. А вообще-то все зависит от количества выпитого, потому что чаще всего удается задержать тех, кто без меры поддает. Трезвенники успевают скрыться.
      - Н-да, интересная взаимосвязь. А жертвы преступлений?
      - А что - жертвы? Сейчас и насилуют, и грабят чаще всего собутыльников. С квартирными кражами, правда, дело обстоит по-другому. Вот, например...
      Пример он привести не успел, потому что в дверь его кабинета постучали и тут же, не дожидаясь реакции, стремительно вошла молодая, со вкусом одетая женщина. По тому, как непроизвольно передернулось лицо Федора Владимировича, я поняла, что этот визит удовольствия ему явно не доставил.
      - Есть что-нибудь новое? - не здороваясь, спросила незнакомка.
      - Мы же договорились, что вы будете звонить, - обреченно отозвался Федор Владимирович.
      - Предпочитаю личные контакты. Так есть что-нибудь?
      - Ищем...
      - Да ничего вы не делаете! Человек пропал три недели тому назад, я за вас половину работы сделала, а вы...
      - А что - мы? - внезапно вспылил Федор Владимирович. - Штаны в кабинетах просиживаем, да? Бумажки подшиваем, отчеты пишем, работаем пять дней в неделю от и до? Пятьдесят тысяч человек в России каждый год без вести пропадает! Это - тех, о ком официально заявили.
      - Меня не интересует статистика. Меня интересует судьба моей тетки. Абсолютно законопослушного человека, пенсионерки, с которой взять было нечего... Ну, ладно, это я уже говорила. Так вот: сегодня утром я решила ещё раз приехать к тете, посмотреть, может она все-таки дома записку какую-нибудь оставила, а я не заметила в первый раз. И у метро встретила женщину... в теткином платье! Понимаете?
      - Ничего не понимаю, - покачал головой Федор Владимирович. - Вы встретили у метро женщину, на которой было такое же платье, как у вашей тетки. Ну и что?
      - Не такое же, а именно ее! Второго такого быть не может!
      - Что же в нем такого уникального?
      - Все! От материи до фасона и пуговиц.
      Я тихонько сидела в уголке и искренне сочувствовала начальнику. Даже на меня, женщину, разговоры о фасонах и прочих вытачках-шовчиках нагоняют смертельную тоску, а каково ему? С другой стороны, есть люди, которых хлебом не корми - дай порассуждать о предметах туалета и их особенностях. Каждому свое...
      - Я, конечно, спросила: откуда у неё это платье. А она нагло мне ответила, что на помойке нашла. Представляете? Да у неё самой вообще такой вид, будто она на помойке живет.
      - А если ваша тетя это платье действительно выбросила? То-есть допустим даже, что это то самое платье. Но ведь снашиваются вещи, приходят в негодность...
      - Вы не знаете мою тетю! Она никогда ничего не выбрасывает, а уж из совсем бросовых вещей шьет всякие коврики, наволочки, фартуки, тряпки...
      Судя по всему, рукодельная тетя Федора Владимировича доконала. Он чуть слышно простонал сквозь зубы и сказал:
      - Значит, так. Заявление ваше мы приняли, будем искать. Появится что-то новое - сообщим. И будем надеяться на лучшее.
      - Я на вас буду жаловаться, - пообещала визитерша. - Со мной следователь даже ни разу не поговорил. Комнату тети не осматривали...
      В этот самый момент я решила, что пора спасать начальника, иначе он с нервным расстройством угодит на бюллетень, а я вместо очередной порции хроники вообще ничего не получу. История же с пропавшей тетей могла мне теоретически пригодиться: не могу же я строить сюжеты новых книг исключительно на собственных приключениях.
      - А когда пропала ваша тетя? - спросила я.
      - Три недели назад... - начала было визитерша и тут же осеклась. - А вам, собственно, какое дело?
      Я не успела ответить: Федор Владимирович мгновенно оценил ситуацию и постарался извлечь из неё максимально возможную выгоду. Для себя, разумеется.
      - Это наш внештатный сотрудник, - быстро пояснил он. - Занимается распутыванием бытовых дел, до которых у нас, к сожалению, не всегда руки доходят. Вот вам, Наталья Игоревна, и сюжет для работы. Займитесь, пожалуйста.
      Такого эффекта я, если честно, не ожидала. Хотя... понятия не имею, чего я ожидала вообще. Теперь получилось: назвался груздем - не говори, что не дюж. Ладно, спасу начальника от докучливой посетительницы, глядишь, мне и зачтется. Опять же - приятное оживление для странички криминальной хроники, а то все трупы, да мордобой по пьяной лавочке.
      - Как вас зовут? - спросила я, выкатившись с посетительницей в коридор. - Давайте для начала познакомимся.
      - Меня зовут Ольгой. Я в Москву только два года назад приехала, кроме тетки, у меня тут никого нет. А вот теперь...
      - Давайте по порядку. Вы живете у тети?
      - Нет. У неё я только прописана, а сама снимаю квартиру.
      - Почему такие сложности?
      - Тетя - очень своеобразный человек. Маниакально чистоплотная и пунктуальная. Всю жизнь работала учительницей в школе, теперь, конечно, на пенсии. Но учить всех продолжает, я бы с ней в одной квартире через два дня свихнулась...
      Занятно. С теткой характером не сошлась - раз. Деньги, судя по одежде и по тому, что снимает квартиру, есть - два. Особа явно деловая и решительная - три, такие способны на самые непредсказуемые поступки. Прописана в квартире у тетки, та вдруг исчезает. А что - удобно, не найдется старушка - образуется собственное бесплатное жилье. И такая настойчивость в поиске...
      - Квартира у тети приватизирована?
      Ольга достала из сумочки пачку дорогих сигарет, прикурила и посмотрела на меня с насмешливым вызовом:
      - Приватизирована. Только не квартира, а комната в коммунальной квартире. И завещание есть - на меня. Так что, по вашей логике, мне её исчезновение в первую очередь и выгодно.
      Тут уж пришлось закуривать мне, чтобы оправдать паузу. И зачем только я полезла в это дело? Ну, какой из меня следователь?
      - А где живет ваша тетя? - выдавила я из себя очередной вопрос.
      Ольга назвала адрес, и тут я окончательно поняла, что мир до безобразия тесен. Пропавшая женщина жила в одном доме со мной, более того нас разделяла только стенка, хотя квартиры и находились в разных подъездах. Заодно я вспомнила, что из-за этой самой стенки время от времени доносились какие-то обрывки объяснений на повышенных тонах, но такие сцены в нашем доме не редкость, и я на них элементарно не обращала внимания. И тут моя память выдала эпизод, в принципе, обреченный на забвение, но вот поди же ты...
      Я проходила мимо мусорных баков, точнее, специально сделала небольшой крюк, чтобы пройти мимо них и выбросить скопившуюся в доме макулатуру. Время от времени это приходится делать, мусоропровод у нас на такие, с позволения сказать, бытовые отходы не рассчитан. Один из баков оказался буквально "под завязку" набит каким-то тряпьем: юбки, платья, кофточки. Картина несколько необычная: один-два предмета мужского или женского туалета, пришедшие в негодность, на помойке всегда найдутся, но вот полный бак... Минуты три я размышляла, что бы это могло означать, потом отвлеклась и уже к загадке чьего-то гардероба не возвращалась. А что, если...
      - Ольга, когда примерно пропала ваша тетя?
      - Видите ли, она собиралась поехать в дом отдыха, в Подмосковье, ей дали бесплатную путевку по прежнему месту работы. Через неделю я решила поехать её навестить, благо недалеко. А там оказалось, что тетка не приезжала. Я кинулась к ней домой - никого. Все заперто, везде чисто, а тетки нет. И сосед её ничего внятного сказать не может.
      - А сосед у нас кто?
      - А черт его знает! - с неожиданной злостью сказала Ольга. - Какой-то сумасшедший. Нигде не работает, считается инвалидом, а разъезжает на дорогущей иномарке. Постоянно к нему кто-то ходит, в любое время дня и ночи. Не квартира - проходной двор. И сделать ничего нельзя: пьянок, вроде бы, нет, общественный порядок, значит, не нарушает. Главное, он тетке тысячу раз предлагал купить отдельную квартиру в обмен на её комнату, я тоже её уговаривала. А та уперлась - и ни в какую: эту комнату она-де сама заработала, каждый сантиметр в ней знает, больше никуда переезжать не хочет. Дурдом, одним словом.
      - Знаете что? - вдруг осенилась я перспективной идеей. - А давайте пойдем посмотрим теткину комнату. Вдруг там есть какие-то намеки... Сами же говорили, что из милиции никто комнату глядеть не стал. Заодно проверите, все ли на месте. А вдруг это ограбление?
      - Кто полезет её нищету красть? - усмехнулась Ольга. - Что ж, пойдем, посмотрим. Вдруг вы действительно что-то такое обнаружите, профессиональным-то глазом.
      Бесконечно польщенная такой оценкой, я практически всю дорогу до дома молчала, прокручивая в голове все мыслимые и немыслимые варианты. В конце концов жизнь рядом с настоящим сыщиком не могла не оставить своего отпечатка на моем образе мышления. Заповедь номер один: ищи, кому выгодно. Выгодно, конечно, Ольге, но эта версия слишком уж лобовая, хотя отказываться от неё окончательно пока рано. Выгодно, как выяснилось, соседу: с новой хозяйкой жилплощади он, безусловно, договорится ко взаимному удовольствию.
      Они, конечно, и сговориться могли, но тогда Ольга делает откровенную глупость, "засвечивая" интерес соседа к комнате. Но мало ли глупостей делают даже самые умные люди? И, наконец, старушку элементарно могли снять с электрички в любом пункте следования её до дома отдыха. Прихватило сердце, гипертонический криз, да мало ли что. Сообщать же родственникам пострадавших о том, что близкий человек находится там-то и там-то у нас не принято. Да если даже и позвонили соседу - как бы не факт, что он удосужился что-то сообщить Ольге.
      Когда мы подошли к моему дому, меня вдруг ужалило чувство сожаления. Вернулась бы сейчас к себе, чинно-благородно, села бы за верный компьютер, и - за работу, товарищи. Нет, мне понадобилось очередное развлечение, причем я бы поостереглась говорить, что бесплатное. Обычно за свои развлечения я расплачиваюсь временем, нервами и здоровьем. Правильно говорят: самое дорогое на свете - это человеческая глупость, за неё больше всего приходится платить.
      Дверь в квартиру Ольгиной тетки была самой обычной: про такие Андрей обычно говорит, что их можно открыть пилкой для ногтей. Зато в самой двухкомнатной квартире поражал воображение висячий замок на одной из дверей. Казалось, что это пудовое сооружение буквально перекашивает хилое изделие из прессованной фанеры. Что за ценности хранят за такими засовами, хотела бы я знать?
      Ольга привычным движением сунула руку за стоявшую в коридоре вешалку и извлекла на свет божий огромный - подстать замку! - ключ. Мысль, конечно, интересная: о существовании этого тайника, в принципе, можно было бы легко догадаться. Подобный ключ вряд ли кто-нибудь будет таскать с собой. Действительно ведь все запоры делаются от честных людей.
      - А не рискованно хранить ключ вот так? - поинтересовалась я больше для порядка, чем из любопытства.
      - Тетя считает, что нет. Я предлагала ей врезать в дверь нормальный замок, но она боится, что дверь захлопнется, и она в комнату уже не попадет.
      Железная аргументация, что и говорить. О том, что существуют замки разных типов, в том числе, и те, которые не захлопываются автоматически, тетка с племянницей, судя по всему, даже и не догадывались. Равно как и о том, что обнаружить такой "тайник" можно за двадцать секунд.
      При первом взгляде на комнату меня поразили две вещи. Во-первых, абсолютная безликость помещения, точнее, удивительно сохранившаяся атмосфера незабвенных шестидесятых годов. Круглый обеденный стол, вокруг которого симметрично стояли четыре стула, а ещё два помещались с обеих сторон от двери - в гарнитур входило шесть стульев, значит, столько их в комнате и было. Полированный сервант с выставкой чешского хрусталя, полированный же зеркальный шкаф и деревянная кровать с подушечками в кружевных наволочках. В дальнем углу урчал холодильник "ЗИЛ", а венчала все это великолепие трехрожковая немецкая люстра - несомненный признак зажиточности хозяйки и символ стремления идти в ногу с прогрессом.
      Во-вторых, комната выглядела очень чистой и одновременно заброшенной. Полировка - коварная вещь, слой пыли на ней образуется в течение считанных часов, так что уборку нужно проводить чуть ли не ежедневно. Здесь же никого не было, как минимум, две недели.
      - Видите, ничего не тронуто, - прервала мои размышления Ольга. - Даже полы тетя, похоже, вымыла перед отъездом. Уж эта её чистоплотность...
      - И часто она мыла паркетный пол? - поинтересовалась я.
      Встречались в моей жизни и такие оригиналы, хотя паркет все-таки нужно натирать, а не драить. И не такие оригиналы встречались! Один не слишком близкий знакомый, например, был свято уверен в том, что палас нужно мыть. Но поскольку теорией владел лучше, чем практикой, то заставлял заниматься уборкой жену. Все доводы относительно того, что для подобных целей существует пылесос, отметались с порога. Пока пылесос достанешь из коробки с антресолей, пока соберешь, пока включишь...Опять же электроэнергия расходуется. А так получалось мило, недорого, элегантно. Жена, правда, не выдержала - ушла, но возможно, по какой-то ещё причине.
      - Она не мыла, - покачала головой Ольга. - Она его время от времени протирала чуть влажной тряпкой.
      С моей точки зрения, пол был основательно вымыт, возможно, даже с каким-то порошком, о чем недвусмысленно свидетельствовали белесые разводы. Если уж у человека такая тяга к гигиене, настелила бы линолеум. Впрочем, в каждой избушке - свои игрушки. Теперь же пол явно требовал починки: дощечки подрагивали, когда на них наступали, скрипели и вообще, кажется, жили собственной жизнью.
      - Видите, все в полном порядке, - заявила Ольга и полезла в сервант.
      - Нет ключа от платяного шкафа, - обескуражено заметила она несколько секунд спустя. - Странно, тетя всегда его прячет вот в эту вазочку. Куда он мог деться?
      Ничего странного, с моей точки зрения, не происходило, поскольку ключ торчал из самого шкафа. Удивительная мания запирать и прятать ключи! В моей квартире, например, вообще ничего не запирается - даже вместо дверей стоят новомодные "гармошки", про шкафы вообще молчу.
      - Вон ключ, - кивнула я в сторону шифоньера. - Никто его и не прятал.
      Ольга быстро подошла и попыталась открыть дверцу. Это ей удалось мгновенно, поскольку ключ был в данном случае деталью чисто декоративной: его даже не удосужились повернуть в замочной скважине. И немудрено: за дверцей в отделении для платьев было совершенно пусто.
      - Боже мой! - ахнула Ольга. - Ограбили!
      - Вы же сказали, что ничего не пропало... - начала было я.
      - Так в первый раз я только вошла в комнату, увидела, что все чисто, на своих местах... Я записку какую-нибудь искала... А про шкаф даже и не подумала...
      С моей точки зрения, все это выглядело по меньшей мере странно. Если содержимое гардероба соответствовало обстановке в комнате, то красть это мог только человек, одержимый ностальгией. Если же там было что-то, заслуживающее внимания, то любящая племянница должна была в первую очередь поинтересоваться именно сохранностью вещей в шкафу.
      - Больше ничего не пропало? - спросила я.
      Ольга открыла соседнюю дверцу, явив моему взору аккуратные стопки постельного белья и не менее аккуратные стопки того, что деликатно именуют "женской конфекцией". Похоже, в это отделение никто даже и не заглядывал. Странные жулики пошли... если это, конечно, жулики.
      Внезапно Ольга метнулась к холодильнику, рывком распахнула его и полезла в морозильную камеру. В следующую секунду она завопила буквально истошным голосом:
      - Ну, так я и знала! Так я и знала!
      - Что случилось? - чуть не подпрыгнула я от испуга.
      - Украли... Все деньги украли!
      - Ваша тетка хранит деньги в холодильнике? - совершенно обалдела я. Точнее, в морозилке?
      Сколько живу, такого не помню. Приходилось читать и про золото в банках с сахарным песком, и про драгоценные камни в мебельных подушках, даже про деньги, спрятанные в погребе, в бочке с квашеной капустой. Но - в морозилке?!! Интересно, в каком виде?
      - Она хранила здесь все свои сбережения, - словно прочитала мои мысли Ольга. - Упаковала их в пачку из-под пельменей. Об этом только мы с ней и знали. А теперь эта пачка исчезла... Все пять тысяч долларов...
      Крутые старушки пошли, однако. Лично у меня таких сбережений нет, не было и не предвидится. Обеспокоенная же исчезновением тетки племянница вызывала все больше и больше подозрений, причем всю информацию для размышления относительно этих подозрений она выдавала самостоятельно, никто её за язык не тянул. О деньгах знали только они двое, деньги пропадают, причем из такого места, куда ни одному жулику, даже сверхпрофессиональному, просто в голову не придет заглянуть. А до этого - случай с "уникальным платьем", которое обнаружилось на какой-то бомжихе. Интересное кино получается.
      - Кстати, Ольга, как вы опознали платье-то? На женщине возле метро?
      - Очень просто. Тетя всегда все себе сама шила, причем по одному и тому же фасону: приталенное, с пояском, спереди застежка на пяти пуговицах и сменный белый воротничок. Это платье она сшила себе недавно, хотя отрез у неё лежал с незапамятных времен: кто-то из бывших учеников привез ей из-за границы отрез кримплена...
      - Чего-чего?
      Мои познания относительно материала заключаются в трех основных словах: шерсть, шелк и полотно. Все остальное находится уже вне пределов моей компетенции, причем, похоже, навсегда. Галка неоднократно пыталась провести среди меня культурно-просветительскую работу, но со временем поняла, что ей легче обучить всем этим премудростям кота Марса, чем меня. Плюнула и отстала. А вот теперь я пожинаю плоды собственного невежества.
      - Ну, был такой материал модный лет тридцать тому назад, - нетерпеливо пояснила Ольга. - Не мнется, не садится. Так вот, сшить-то она сшила, а пуговицы подходящие никак подобрать не могла, хотя у неё их, по-моему, миллион. Пришлось мне специально покупать. Второго такого платья ни у кого нет, это уж точно... Да что платье, деньги все пропали! Кто-то догадался...
      В этот момент в коридоре щелкнул замок входной двери.
      - Сосед явился, не запылился, - сверкнула глазами Ольга. - Ну, сейчас я ему устрою допрос с пристрастием!
      Я не успела вмешаться: Ольга пулей вылетела за дверь и сразу же взяла голосом верхнее "ля":
      - Это что же такое происходит, а?
      - Чего лезешь? Чего орешь? Напилась, что ли... - отозвался хриплый мужской голос.
      На самом деле слов было произнесено значительно больше, но все остальные, кроме процитированных - как говорится, не для печати. Впрочем, в нашем районе вообще и в доме, в частности, это не редкость, просто я никак не привыкну. Кстати, голос знакомый, где-то я его слышала.
      Выглянув в коридор, я обнаружила, что знаком мне не только голос, но и его обладатель. Тот самый плюгавый мужичонка из шашлычной в парке. Обладатель роскошной клички "Черномор". Интересно, за что его так прозвали? Судя по всему, за рост: у Пушкина-то, Александра Сергеевича, Черномором назывался карлик из "Руслана и Людмилы". А дядька-Черномор - это уже потом, это уже совсем другая сказка.
      - Где Анна Ивановна? Отвечай сию же минуту, куда ты её дел? Кто комнату ограбил? Деньги где?
      Ответов Ольга не ждала, да и Черномор на них, судя по всему, отвечать не собирался. Судя по всему, он думал о чем-то своем, очень важном, и размениваться на бессмысленный, с его точки зрения, диалог и не намеревался. Он машинально матерился и продвигался к двери своей комнаты. На преступника он в этот момент походил меньше всего, уж скорее - на "алконавта", который мечтает только об опохмелке. Но тут ему на глаза попалась я...
      - А это ещё кто? - рявкнул он, всем телом разворачиваясь к Ольге. - Ты кого сюда притащила, мочалка рваная? А ну, все вон отсюда!
      Наши взгляды встретились и мне вдруг стало страшно. Такие повернутые внутрь глаза встречаются у двух категорий людей: у душевнобольных и у наркоманов. Вторые, впрочем, отличаются от первых только тем, что живут, как правило, значительно меньше. Хотя, если уж быть точной, ещё и тем, что не обладают вообще никакой логикой, даже логикой сумасшедших, и ожидать от них можно чего угодно.
      - Я из милиции, - брякнула я первое, что мне пришло в голову. Предъявите документы.
      Ольга посмотрела на меня округлившимися от изумления глазами, но на Черномора этот явный и наглый блеф, как ни странно, произвел впечатление. Он даже немножко попятился назад и застыл на полпути между входной дверью и своей комнатой.
      - Вызывайте наряд, - скомандовала я Ольге, стремясь закрепить достигнутый результат. - Будем производить обыск. На предмет обнаружения вещественных доказательств.
      Эффект от этой моей выходки оказался молниеносным и неожиданным: Черномор одним прыжком сиганул за дверь и, не связываясь с лифтом, чуть ли не кубарем скатился по лестнице. Тут я поняла, что доморощенные фокусы пора прекращать: игра в сыщика зашла слишком далеко.
      - Вызывайте милицию, Ольга, - повторила я. - Причин для этого, по-моему, вполне достаточно. Не нравится мне ваш сосед, не моего романа герой. Подождите, не набирайте вы "О2", они год будут собираться. Лучше я сама позвоню прямо в наше отделение. Так вернее.
      Конечно, я немного лукавила: звонить я собиралась непосредственно начальнику, по собственному, хоть и небольшому, опыту зная: субординация тут только помешает. Пока замотанным и ошалевшим от своей, прямо скажем, незавидной работы милиционерам втолкуешь, что к чему, вполне может пройти несколько часов. Это - в лучшем случае, а в худшем могут ещё и забрать в отделение, как соучастника, потом будешь сильно радоваться, что отделалась только легким испугом: ночью, проведенной в "обезьяннике".
      Наверное, в прошлой жизни я все-таки была милиционером или, на худой конец, служебно-разыскной собакой. В повседневной жизни о моей бестолковости и непрактичности в кругу друзей и знакомых ходят легенды, но в экстремально-криминальных ситуациях я как-то собираюсь и действую достаточно четко и грамотно. Для дилетанта, во всяком случае. Доклад Федору Владимировичу я сделала, уложившись в три минуты, но практически ничего не забыв: ни подтвердившегося факта исчезновения Анны Ивановны, тетки Ольги, ни пропажи из запертой на замок комнаты вещей и денег, ни странного поведения соседа. Даже о вымытом паркете упомянула. Повесив трубку, я пожалела, что Андрей меня не видит: в кой веки раз не пришлось бы за меня стыдиться, а даже как бы наоборот.
      Андрей! Вот про него-то я забыла, а это совсем неправильно. Он наверняка меня уже хватился: ушла из дома на пару часов, а сгинула на полдня. Я лихорадочно набрала номер мобильного телефона Павла, поскольку знала, что друзья сегодня работают вместе, и облегченно вздохнула, услышав сдержанный и холодноватый голос:
      - Слушаю.
      - Павлуша, это я, Наташа. Извини, пожалуйста...
      - Что-нибудь случилось?
      Хороший вопрос. На мобильник Павлу я действительно звоню только в экстраординарных ситуациях. Таковой пока еще, вроде, не наблюдается, но нельзя же заставлять Андрея беспокоиться.
      - Нет. Я просто хотела предупредить Андрея, что задерживаюсь. Пусть не волнуется. А то я собиралась быть дома...
      - А тебя там нет. Это мы уже поняли. Оказались в этих краях, заехали перекусить...Ладно, все нормально. Андрей вон интересуется, ты вообще-то где?
      - Вообще-то я в соседнем подъезде. Сейчас милиция приедет...
      - Номер квартиры! - командирским голосом сказал Павел.
      Естественно! Я и не надеялась, что мне все просто так сойдет с рук. И надо же было, чтобы именно сегодня у них образовалось "окно", да ещё недалеко от дома! Ну, теперь тут у нас пойдет потеха!
      Я не успела додумать про последствия нового поворота событий, как явилась родная милиция. Два очень милых и очень серьезных молодых человека. С автоматами, естественно, как и положено: напряженной обстановки в Москве пока ещё никто не отменял, равно как и обострения криминогенной ситуации.
      - Что у вас тут? - поинтересовался один из милиционеров.
      - Пропала женщина, из её комнаты украдены вещи и деньги, - лаконично сообщила Ольга.
      - Давно пропала?
      - Три недели тому назад.
      - А вы только сейчас спохватились? Ваши документы.
      Ну, думаю, началось! Не предупредил их начальник, что ли? И как вообще прикажете жить под чутким руководством нашей милиции? Пропала женщина три недели назад - ну и что, десятки тысяч пропадают, подождите, может, объявится. Выяснилось, что из комнаты пропавшей кое-что пропало - где же вы были раньше, почему только сейчас спохватились... А действительно, почему Ольга спохватилась только сейчас? Ждала, пока следы остынут? Или действительно ни в чем не виновата, потому удовлетворилась поверхностным осмотром жилплощади? Эркюль Пуаро, где ты с твоими серыми клеточками?
      Как бы в ответ на мой немой призыв в дверь снова позвонили. Появились Андрей с Павлом, которым я обрадовалась совершенно неподдельно. По опыту знаю, что в их присутствии самый нелогичный криминальный кошмар начинает приобретать четкие очертания. Но милиционеры моей радости не разделили. Первоначально.
      - А вы кто? - нелюбезно осведомился один из них. - Гости? Или просто мимо проходили?
      - Понимаете, - максимально дружелюбно улыбнулся им Андрей, - я муж вот этой милой дамы, которая, как я понимаю, и решила вас вызвать. А живем мы в соседнем подъезде, стенка в стенку с этой самой квартирой. Соседи, так сказать. К тому же - ваши коллеги, хотя и немного бывшие.
      Андрей протянул милиционеру свое удостоверение частного сыщика, которое подверглось кропотливому и не слишком приязненному изучению.
      - Частник, значит, - изрек наконец милиционер. - Из милиции сам ушел или погнали?
      А ещё говорят: ворон ворону глаза не выклюет. Еще как долбанет, ежели случай представится.
      Андрей открыл было рот, но тут вмешался Павел, причем выражение лица у него было такое, что даже милиционер, по-моему, слегка оробел. Если, конечно, в принципе способен на такие эмоции.
      - Давайте не будем переходить на личности, - холодно сказал он. - Вам, насколько я понимаю, все равно понадобятся понятые. Комнату потерпевшей ещё не осматривали? Нет? Так приступайте к осмотру. Квартира отдельная?
      - Коммунальная, - вздохнул другой милиционер. - Сосед тут имеется... та ещё личность. Статью за тунеядство отменили, жаль, а то бы мы его давно... А так - не пьет, не хулиганит, только со старухой собачится, так ведь без этого и не живут...
      - Мы с тобой видели этого соседа, - пояснила я Андрею. - В парке. Мат-перемат, зато шикарная иномарка. Он тут был, забежал и убежал, не захотел общаться с милицией. Очень нервный товарищ.
      - А ты ему за что милицией пригрозила? Просто так, для профилактики?
      Павел явно не одобрял очередного проявления моего легкомыслия и даже не думал скрывать это недовольство. А что особенного: милицией даже маленьких детей пугают. А я, кстати, даже и не грозила.
      - Никому я ничем не грозила. Он спросил - я ответила.
      - Что он спросил и что ты ответила?
      - Спросил, откуда я, я ответила - из милиции. Он тут же сбежал.
      - А вы разве из милиции? - ошарашенно спросил один из стражей порядка.
      - А разве вам Федор Владимирович ничего не сказал? - ответила я вопросом на вопрос.
      Магия имени начальника сработала, и дело пошло веселее. Во всяком случае, из категории подозреваемых меня, похоже, исключили. Хотелось бы верить - навсегда, или хотя бы по данному конкретному делу. Заодно, правда, подозрения сняли и с Ольги, а вот это, по-моему, было все-таки несколько преждевременно.
      Как-то само собой получилось, что осмотром комнаты начал руководить Павел. Одного из милиционеров он усадил писать протокол, а второй в это время методично обследовал помещение. Больше всего внимания вызвал все-таки вымытый пол, тем более, что драили его как-то селективно, исключительно в районе кровати. Под кроватью же обнаружилась сережка - золотая, с красным камушком. Классический атрибут элегантной советской женщины шестидесятых годов.
      - Это тетина, - мрачно заметила Ольга, разглядывая драгоценность. Она их не снимала никогда. Еще у неё было колечко, тоже золотое, с рубином. И золотые часики. Вот и все украшения, бижутерию она не жаловала, а на настоящие денег, естественно, не было.
      - Вы же заявили, что пропало пять тысяч долларов! Хорошо бы у всех так денег не было, а?
      - Тетя маниакально боялась "черного дня" и всю жизнь экономила. К тому же три тысячи там - деньги за дом её родителей. Лет десять тому назад она его продала, подробностей не знаю, сама ещё в школу ходила. Кое-что слышала от мамы... Остальное - сбережения за тридцать лет. Сберкассам и банкам тетя никогда не доверяла.
      - Соскобы с пола отправьте на анализ, - негромко распорядился Павел. Непонятно только, почему вещи из шкафа пропали. Польстились на женские тряпки, а хрусталь не тронули? Деньги тоже... Кстати, из холодильника больше ничего не взяли?
      - Взяли бутылку водки, - пожала плечами Ольга. - Она всегда там стояла. Тетя иногда ею "расплачивалась" с мастерами - сантехником, электриком, - и тут же покупала новую. Так всегда было. А остальное, вроде, на месте.
      - Интересная картина, правда? - усмехнулся Андрей. - Мне почему-то кажется, что деньги эту квартиру не покидали. Лежат себе в целости и сохранности... только в другом холодильнике.
      - Думаете - сосед? - оживился один из милиционеров. - Вообще-то его неплохо было бы допросить, да и комнату осмотреть тоже не мешает. Все-таки соседка пропала, а ему как бы все равно.
      - А ему не все равно, - медленно сказала я, пораженная внезапной догадкой. - Как он сам сказал, "одна довыступалась". Ему ведь урыть - раз плюнуть. Андрей, он же сам все это говорил своим корешам в шашлычной. Я слышала. А ты ещё сказал, что я в каждом алкоголике вижу особо опасного преступника...
      - Как говорит наш с тобой любимый телеведущий, "трудно не согласиться", - хмыкнул Андрей. - Только слово к делу не пришьешь, и для обыска без хозяина причин пока нет.
      Мне стало тоскливо. Все-таки чрезмерная законопослушность погубит лучшую часть нашего общества. А вот в произведениях детективного жанра отечественного производства сплошь и рядом встречаются ситуации, когда не только обыск, а ещё много чего интересного производят вот именно что в отсутствии виновников торжества. Потому что если дожидаться их появления, пропадает не только интрига, но и динамика ситуации. Вот и сейчас следствие грозило закончится, фактически не начавшись. Неизвестно, когда этот самый Черномор соблаговолит вернуться под родной кров. Надо же мне было так его напугать!
      - Пойду на кухню покурю, - вяло сказала я. - Похоже, больше ничего интересного не предвидится.
      Никто не возразил, я направилась к двери и почти у самого порога угодила каблуком в щелочку между паркетными досками. Только успела подумать: "Прощай, любимая шпилька", как дощечка под моей ногой сначала встала вертикально, а потом вообще отскочила в сторону, открыв взглядам присутствующих что-то вроде мини-погреба.
      - Ничего себе! - присвистнул один из милиционеров. - Это ещё что за новости?
      Второй, не тратя лишних слов, подошел и вынул из небольшого углубления под полом два аккуратных свертка. В целлофановых мешках были плотно уложены небольшие белые пакетики. Мы с Ольгой одновременно громко ахнули: стараниями средств массовой информации, прежде всего - телевидения, как выглядят наркотики знает у нас в стране практически каждый.
      - Говорите, родительский дом продала? - язвительно спросил один из милиционеров. - Сбережения за тридцать лет, значит? Да здесь по самым бросовым оценкам в десять раз больше.
      - Вы что же думаете, тетя была связана с наркотиками? - побелевшими губами прошептала Ольга.
      - Тут и думать нечего - вот они, родимые. Сейчас вызовем специалистов, пусть разбираются. Хорошо получилось, что вы, мужики, тут оказались: в случае чего засвидетельствуете, что мы этой дамочке ничего не подбрасывали...
      - При чем тут я? - пролепетала Ольга.
      - Вот следствие и выяснит - при чем. А мы сейчас все-таки комнату соседа посмотрим. Возможно, его комнату использовали втемную, там тоже какой-нибудь тайничок сыщется. У него на двери амбарных замков почему-то не висит...
      Домой я вернулась через пару часов одна - Андрей с Павлом, так и не пообедав, умчались дальше по своим делам. Обыск в комнате Черномора дал более чем интересный результат: классических наркотиков там не обнаружилось, зато в тумбочке был прямо-таки склад каких-то белых таблеток. Оставалось только допросить лично хозяина, но он пока так и не объявился.
      Кстати, Андрей оказался прав: пачка "пельменей" действительно обнаружилась в холодильнике Черномора. До закуски он, судя по всему, так и не добрался.
      Глава десятая.
      За последние несколько дней она пристрастилась к чтению. Точнее, к коллекционированию книг в ярких, глянцевитых обложках с изображением непременных пистолетов, кинжалов и кровавых луж. Содержание её практически не волновало, она лишь находила какое-то странное удовольствие в описаниях смерти. Мучительно-долгой или мгновенной. Примитивной - от удара ножом, от пули, от взрыва автомашины. Изощренно-мучительной - в этом плане человеческая фантазия пределов не имеет. Любой.
      Прочитав очередную сцену насилия, она садилась раскладывать пасьянс, всегда один и тот же, потому что других просто не знала. Тупо-механически раскладывала карты и думала о том, что исполнение желаний не всегда приносит счастье. Какое там счастье! Столько лет мечтать о том, чтобы освободиться от постылого мужа, наконец, похоронить его и... И обнаружить, что без него жизнь стала ещё тоскливее и омерзительнее. Что единственным желанием стало одно: избавиться от человека, который почему-то решил занять место её покойного супруга. И который шел к своей цели, как танк, испытывая при этом ровно столько же неудобств и угрызений совести, сколько может испытывать эта самая боевая машина. Ноль целых, ноль десятых. Известно ведь: танки грязи не боятся.
      Императрица нервным жестом смешала карты, которые раскладывала на низком столике, подошла к окну и с тоской оглядела осточертевший пейзаж. Конец мая, все цветет, а она сидит, запершись в четырех стенах, курит без меры и регулярно прикладывается к бутылке. Точнее, не к бутылке, а к полюбившейся ей смеси из фруктового сока и водки: на вкус куда приятнее, чем спиртное в чистом виде, и с ног не валит, как шампанское. Закусывать этот коктейль ничем не нужно, да и аппетита, если честно, нет никакого. И вот это - та самая сладкая жизнь, к которой она так стремилась? Да любая нищая домохозяйка в сто раз счастливее, чем она.
      - А ты брось все это, - ехидно сказала она, обращаясь к своему отражению в оконном стекле. - Откажись от наследственных миллионов, от этого особняка. Возвращайся в свою прежнюю конуру, в однокомнатную "хрущобу" на окраине, рядом с ТЭЦ. Влюбись в нормального мужика, роди ребенка. Простое, человеческое счастье...
      Императрица передернула плечами, вернулась в свое излюбленное кресло, закурила и мрачно задумалась. Десять лет тому назад, возвращаясь с работы в ночных клубах в эту самую "хрущобу", она, пожалуй, была счастлива, только не понимала этого. Отдельная квартира для вчерашней провинциалки - об этом можно было только мечтать, а ей эта мечта досталась так легко: очередной богатенький клиент в порыве щедрости купил ей, "девочке из эскорта", жилье в Москве. В Москве! Комната с балконом, своя, личная, кухня, персональный санузел, горячая и холодная вода в любое время суток... Сказка!
      А может быть, все дело в том, что тогда ей было на десять лет меньше? Что ещё не была утрачена счастливая способность по-детски радоваться каждой новой побрякушке, не говоря уже обо всем остальном? Забавно: казалось, что главное - получить как можно больше до тридцати лет, потому что за этим рубежом - старость, безобразие и полное отсутствие каких бы то ни было желаний. Нет, не забавно, а глупо, потому что после тридцати лет все только начинается... А что может теперь начаться у нее? Какой новый этап в жизни? Еще один до неприличия богатый и старый муж? И что в этом хорошего?
      Негромко зазвонил, точнее, запосвистывал телефон, и она непроизвольно скривилась: опять "жених"! Эти обязательные звонки несколько раз в день доводили её до белого каления, но они все-таки были куда более переносимыми, чем те вечера, которые ей иногда приходилось проводить в обществе "суженого". В обществе драгоценного Льва Валериановича, чтоб ему пусто было! А деваться некуда, без его опеки она наверняка уже была бы на том свете. Тот выстрел в церкви был очень доходчивым предупреждением, ей просто повезло, что начальник охраны фактически прикрыл её собой.
      Не хочется, а придется ответить, все равно будет звонить, пока своего не добьется. Удивительная порода людей, что Лев, что Попугай, царствие ему небесное! Своего не отдадут, чужого тоже не упустят, при этом обладают феноменальным терпением и фантастическим занудством. Интересно, все миллионеры такие или это просто ей везет необыкновенно?
      - Да? - произнесла она в трубку с плохо скрытым раздражением. Говорите!
      - Красавица, почему такой минор?
      Слава Богу, это не Лев! Наконец-то прорезался Музыкант, о котором она больше недели слыхом не слышала. Он и на похоронах Попугая, кажется, не присутствовал, а потом и вовсе исчез, даже к телефону не подходил. Ну, теперь можно будет придумать что-нибудь не очень скучное, Музыкант всегда поможет со вкусом потратить деньги и нестандартно оттянуться.
      - Ты же меня бросил, - почти весело ответила она, - вот я и горюю. Буквально света белого от тоски не вижу.
      На том конце провода послышался тихий смешок:
      - А ты хоть знаешь, что до тебя дозвониться - проблема из проблем? Ты же мне прямого номера не дала, а по общему твои холуи такой допрос с пристрастием устраивают - мало не покажется. Пока решил эту проблему...
      - Как, кстати, ты её решил?
      - Не бери в голову, решил - и ладно. Похоже, ты мне рада.
      - Представь себе.
      - Неужели и видеть меня хочешь? Просто так, без всякого повода?
      - Это кто тебе сказал такую глупость? - с привычной язвительностью спросила Императрица. - Повод у нас с тобой всегда есть, не забыл? Есть у тебя, чем девушку порадовать?
      - Как не быть, если ты желаешь... Слушай, а не закатиться ли нам в какое-нибудь заведение? Или ты в глубоком трауре, скорбишь и затворяешься от света?
      - Я не в глубоком трауре, а в глубокой... Ладно, это к делу не относится.
      - Еще как относится, красавица. Жаль, что ты книжек не читаешь, там про тебя все написано.
      - Да? Что именно?
      - Один писатель очень тонко подметил: "Если человек хочет быть министром, он им станет, и именно это будет ему наказанием". Твой случай, красавица. Не с кем стало бороться за свободу и независимость? Жизнь стала пресной?
      - Очень остроумно! Я, между прочим, радуюсь, что вообще жива...
      - Даже так? И сильно радуешься?
      - Да ну тебя с твоими подковырками! - рассердилась Императрица. Приезжай, поможешь мне из дома хоть на вечер сбежать. Одна голова - хорошо, а две...
      - А две больше, понятно. Хорошо, через часок приеду. Лекарства никакие не нужны?
      - Успокоительные, - огрызнулась она. - Все, хватит болтать, приезжай, я пока оденусь...
      - А ты до сих пор - нагая? Вот бы посмотреть...
      - Будешь хорошо себя вести, обязательно покажу.
      - Ловлю на слове, - неожиданно серьезно отозвался Музыкант. - Все, красавица, спешу, лечу, еду. Мчусь к тебе на крыльях любви.
      - Балабон, - уже беззлобно усмехнулась Императрица.
      Она положила трубку на место и несколько секунд стояла в раздумье. О том, чтобы выбраться отсюда в своем, натуральном, так сказать, виде и речи быть не может: охрана не выпустит, пока не получит разрешения Льва. А тот опять начнет рассказывать страшные истории о злоумышленниках, которые только и мечтают отправить её на тот свет. И нет уже бессловесной и никому не интересной Юлии, которую можно было оставить в доме за себя, а самой развлекаться. Перестаралась она тогда с наркотиками, а зря.
      Впрочем, черт с ней, с Юлией, не было её вообще, приснилась она. А вот как вышло, что Лев забрал над ней, Императрицей, такую силу? Почему он решает, что она может делать, а что - нет? С деньгами, правда, вопрос решился, можно сказать, полюбовно: она ему выдала доверенность на управление всеми делами покойного мужа, он ей - какую-то карточку, с которой можно снимать столько бабок, сколько будет нужно. Только бабки - в городе, а она - здесь, в особняке, который похож на готовую к обороне крепость. И выхода из этой дурацкой ситуации пока не видно. Неужели это, так сказать, последняя месть Попугая? Изощренный привет с того света: не ценила меня при жизни, попробуй теперь, каково без меня. С него станется, не случайно же он Льва душеприказчиком назначил.
      Надо бы с Музыкантом все это обсудить, может, подскажет что-нибудь дельное. Черт, нужно же приказать, чтобы его к ней пропустили, иначе дадут от ворот поворот... в лучшем случае. В худшем могут и побить... для профилактики, так сказать. Ну, если сейчас начнут опять гундеть насчет необходимости спросить разрешения у Льва... Выгонит всех к чертовой матери, найти новую охрану, более покладистую - не проблема.
      Но все обошлось удивительно спокойно - к немалому, хотя и тайному удивлению Императрицы. Ее приказание пропустить гостя на машине было принято беспрекословно, никто не мямлил и не ссылался на то, что, дескать, "спросят разрешения". Впервые за то время, что она вдовела, с ней обращались, как с хозяйкой, а не как с заложницей.
      "Старый мошенник понял, что перегибает палку? - размышляла Императрица, лениво приводя себя в порядок к приезду Музыканта. - Или просто решил отпустить поводок, посмотреть, как себя буду вести? Какая, в конце концов, разница! Хотела бы я только знать, чего он на самом деле боится? Того, что меня убьют, или того, что я найду себе кого-нибудь, кроме него? Если первого, то все более или менее логично, а если второго, то по меньшей мере глупо. Захочу - и найду, никакая охрана не поможет. Чем он собирается меня удерживать, интересно? Деньги отпадают, того, что мне оставил Попугай, я за всю жизнь не истрачу. Тогда - чем? Любовью своей, что ли? Меня эти эмоции не колышут совершенно".
      Она тряхнула головой, отгоняя докучные мысли. Успеет поразмышлять, времени много. Сегодня нужно развлекаться, хотя бы в пределах отпущенных возможностей. Господи, как давно у неё не было молодого мужчины, кажется, целую вечность. Молодого, сильного, пылкого... Интересно, сколько лет Музыканту? Точно не больше тридцати, а какими глазами он на неё последнее время смотрит! Надо бы поощрить мальчика, чтобы с крючка не сорвался... Глупости, пока у неё есть деньги, никто никуда не денется. Так, приехали: теперь уже она собирается платить мужчине за то удовольствие, которое ему доставляет. Остается только взять его на содержание...
      "А почему бы и нет? - вдруг подумала она. - Почему бы, действительно, не купить себе молодого мужа? Для разнообразия... Ага, и потерять сразу все! Чертов Попугай, как же хорошо он меня изучил, если вставил этот дурацкий пункт в завещание: вторичное мое замужество возможно только с человеком, не беднее меня. Где же я такого найду, интересно? Разве что за границей... Звонки бубны за горами! Мошенники везде найдутся - обдерут, как липку, ищи потом ветра в поле. У нас хоть проверить можно, действительно деньги есть или пургу гонят. А там?"
      Она снова тряхнула головой и принялась наводить красоту уже всерьез. Сильно подвела и без того большие глаза: немодно, зато очень эффектно, особенно если положить на веки зеленый - в цвет глаз - тон и густо, как для сцены, намазать ресницы. Зато совсем немного пудры и чуть-чуть румян: подчеркнуть высокие скулы. Особенно тщательно она занималась ртом, потому что знала - это самое красивое, чем её одарила природа. Фигура, конечно, в порядке, но стройные ножки погоды не делают, а вот губы...
      За всеми этими увлекательными занятиями она не расслышала негромкого стука в дверь. Когда постучали во второй раз, уже чуть более настойчиво, она даже вздрогнула от неожиданности и уронила ручное зеркало, с помощью которого любовалась на свой профиль. Стекло в затейливой серебряной рамке мгновенно покрылось паутиной трещин.
      "Разбитое зеркало - семь лет несчастий", - машинально подумала Императрица и крикнула:
      - Да входите же, кто там еще?!
      - К вам гость, - тихо доложила безликая и незаметная горничная.
      - Ну так пусть заходит. Что за дурацкие церемонии?
      Горничная выскользнула за дверь, откуда в ту же секунду появился Музыкант... в белом смокинге. Императрица даже рот приоткрыла от удивления: это что ещё за цирк? Похоже, мальчик думает, что они намерены отправиться на прием в какое-нибудь посольство.
      - Что ты так удивляешься, красавица? - самодовольно усмехнулся Музыкант. - Думаешь, если я не миллионер, так уже и в красивой жизни ничего не понимаю? Не волнуйся: знаем, плавали. А ты все ещё в неглиже, моя прелесть? Никак не можешь платьице выбрать, глазки разбегаются?
      - Разбегаются! - фыркнула Императрица. - Это ты, миленький, разбежался, смокинг нацепил. Думаешь, куда-нибудь поедем? Как же, сейчас! Кто меня отсюда выпустит?
      - Не понял, - прищурился Музыкант, подходя вплотную к ней и беззастенчиво разглядывая очень соблазнительное декольте. - Ты под домашним арестом? А что натворила?
      - Меня хотели убить. Понимаешь? Меня - убить!!
      - Естественное желание, мне иногда этого тоже хочется. С чего такой крик на лужайке? Дай лучше выпить чего-нибудь, в горле пересохло.
      - Налей себе сам. И мне заодно. Какая, в конце концов, разница, где пить?
      - Никакой, - покладисто согласился Музыкант, - разница только в том, что и с кем. Похоже, ты пьешь водку, причем одна. Прямой путь к алкоголизму, красавица. Если уж так душа горит, зови меня, в компании веселее.
      - Тебе тогда тут поселиться придется, - невесело усмехнулась Императрица.
      - Даже так? Эк, тебя скрутило, болезная. Действительно, богатые тоже плачут, вот уж не думал, не гадал. Между прочим, поселиться здесь я могу. Только пожелай.
      - Кто это мне позволит тебя здесь поселить?
      Музыкант отставил чуть пригубленный бокал в сторону и взял Императрицу за обе руки.
      - Что происходит, девочка? - тихо спросил он, без своего обычного фиглярства. - Тебя кто-то шантажирует? Запугивает? Ты теперь хозяйка, миллионерша, черт, дьявол, ваше превосходительство. А ты заладила, как бедная приживалка: кто позволит, кто позволит... Не узнаю тебя, Императрица.
      Пожалуй, впервые в жизни с ней кто-то говорил вот так: ласково, ободряюще, вообще - по-человечески. Реакция оказалась совершенно неожиданной для неё самой: она уткнулась в плечо Музыканту и заплакала. Откровенно, вслух, навзрыд, немножко по-детски. Сколько себя помнила плакала только по двум причинам: от боли и от злости. Сейчас, первый раз в жизни, она рыдала, пожалуй, просто так. Точнее, от непереносимой жалости к себе, маленькой.
      - Успокоилась? - все так же нежно спросил её Музыкант, когда всхлипы наконец утихли. - Сплеснула эмоции? Теперь давай все по порядку с того самого момента, как мы с тобой расстались. И никаких комментариев, только факты. Договорились?
      Факты? Она растерянно посмотрела на него: факт был только один - тот самый ужасный выстрел в церкви. Если бы Николай Дмитриевич не оттолкнул её тогда...
      - Во время отпевания в меня кто-то выстрелил. Пулю получил начальник охраны...
      Она зябко передернула плечами и залпом выпила все, что было в её бокале.
      - Почему ты решила, что стреляли в тебя? Тебе угрожали? Кому-то выгодно тебя убить? Кстати, к кому все переходит в случае твоей смерти?
      - Тому, кому я завещаю, наверное. У меня ведь нет близких родственников.
      - При таких деньгах найдутся, не сомневайся. Но завещания ты пока ещё не составила?
      - Нет. А зачем? Мне решительно все равно, что будет после моей смерти. А вся эта возня с нотариусами... Хотя Лев Валерианович каждый раз уговаривает меня написать.
      - Это ещё кто?
      - Ах да, ты же ничего не знаешь. Мой драгоценный супруг организовал мне опекуна. Сделал из меня эдакое переходящее красное знамя - приз победителю...
      - Я, кажется, просил тебя пока воздержаться от комментариев. Мне сейчас нужны только факты. Соберись - и давай все с начала, подробно. Кто, откуда, почему, зачем...
      - Незадолго до смерти... - начала Императрица, стараясь не сбиваться на эмоции, хотя это было куда труднее, чем просто жаловаться на тяжелую жизнь.
      - И вот теперь я оказалась в совершенно идиотском положении, завершила она свой рассказ, - Лев спит и видит, чтобы я за него замуж вышла. Старый козел!
      - Допустим, это ещё ни о чем не говорит. Я тоже, может быть, хочу на тебе жениться. Я же убийства при этом не организую.
      - Какого убийства? Моего?!
      Музыкант улыбнулся одновременно иронично и печально.
      - Детка, у тебя мания величия. Прикинь: кому выгодна твоя смерть? На данный момент - абсолютно никому, хотя бы потому, что делами ты не занимаешься и с криминальным миром связей не имеешь... серьезных. В политику вроде бы тоже не суешься. Остальные убийства происходят либо по пьянке на собственной кухне, либо по дурости в какой-нибудь подворотне. Насколько я понимаю, тебе ни то, ни другое как бы не грозит, хотя к алкоголю ты дышишь явно неровно.
      - А можно без издевательств? - взвилась она.
      - Можно и без издевательств. Тебя, по-моему, сознательно запугивают, красавица. Никому твоя смерть не нужна и не выгодна... в данный конкретный момент. Можешь считать меня сумасшедшим, но я готов биться об заклад: стреляли не в тебя, стреляли в твоего охранника. И, естественно, попали, потому что этот бедолага думал о том, как защитить тебя. Защищать себя ему в голову не пришло.
      - Допустим. Но за что его-то убивать?
      - А слишком много знал, - безмятежно сообщил Музыкант. - И с кем-то неудачно этим знанием поделился. Или только намекнул, что - знает. Теперь давай соображать, кому выгодно убрать твоего секьюрити. Только тому, кто хотел бы ещё ближе к тебе подобраться. Мы только что выяснили, что в этом заинтересованы два человека - этот самый твой Лев и... Не догадалась? И я. Причем оба мы банально хотим видеть тебя в своей койке, хоть бы и в качестве законной супруги.
      Императрица демонстративно промолчала, с преувеличенным вниманием разглядывая узор на ковре.
      - Только не говори, что ты его туда уже запустила! - ахнул Музыкант. Или...
      - Или! - отрезала она, зло сузив глаза. - Хоть какую-то узду на него надеть. А от меня не убудет.
      - Это точно. Где эскадрон переночевал, там и полку место сыщется, философски заметил Музыкант. - А ты не переоцениваешь крепость этой узды, красавица? В принципе, все бабы одинаковые...
      - Да? А почему ты тоже ко мне в койку просишься? Если сам говоришь, что никакой разницы нет?
      - Уела. Действительно, почему? Загадка. Слушай, у меня гениальная идея. Ты выходишь замуж за меня - молодого и небогатого, а в любовниках у тебя будет богатый старик. Свежо, ново, оригинально.
      - Ничего не получится. Папик все предусмотрел. Если выйду замуж за нищего, потеряю все наследство.
      - Откуда ты это взяла?
      - Лев показал мне завещание...
      От громкого, заливистого хохота Музыканта Императрица испуганно вздрогнула. А он все хохотал, взахлеб, упоенно, до слез, как будто ему рассказали невероятно смешной анекдот. Императрица никак не могла понять причин такого веселья, но невольно улыбнулась:
      - Смех без причины...
      Музыкант прекратил смеяться так же внезапно, как и начал. Достал из внутреннего кармана смокинга небольшой патрончик наподобие тех, в которых бывают некоторые импортные лекарства, вытряхнул на ладонь какую-то таблетку и проглотил её. Буквально через несколько секунд его лицо расслабилось, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
      - Сердце? - испуганно спросила Императрица. - Приказать врача?
      - Ах, сердце, тебе не хочется покоя, - нараспев произнес Музыкант, не открывая глаз. - Успокойся, красавица, все нормально. Это - допинг, для нормального существования. Ты же знаешь, у меня с лекарствами проблем нет. С любыми. Хочешь такую же таблеточку?
      - А она от чего?
      - От жизни. Да что ты так дергаешься, совсем психованная стала, что ли? Это, между прочим, получше всякой "дури". Голова ясная, нервы спокойные и тэ дэ и тэ пэ. Мой аптекарь - гений, это точно. Ну, о нем попозже поговорим. Сейчас давай последовательно решать твои проблемы. Еще раз спрашиваю: таблетку дать?
      - Давай! - махнула рукой Императрица. - Хуже не будет. Хуже уже просто некуда.
      Она проглотила маленькую белую облатку и, бессознательно подражая Музыканту, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Обычного состояния после приема "дури" не было: голова не кружилась, чувства беспричинной радости не возникало, невероятных желаний - тоже. Вообще ничего такого не происходило. Она открыла глаза и недоуменно посмотрела на Музыканта:
      - Ну, и что дальше?
      - Дальше? Дальше, красавица, нормальная жизнь. Спокойная. Потому что бояться тебе совершенно некого. Это пусть тебя боятся.
      - Меня? - не без удивления переспросила Императрица.
      И тут же поняла, что он прав. Страх, прочно поселившийся в ней с момента нелепой смерти Попугая, куда-то делся, а на смену ему пришла удивительная ясность мыслей и какая-то внутренняя уравновешенность. Гармония спокойствия. Безукоризненность завершенности размышлений и легкость обоснованных этими размышлениями поступков.
      - Льва нужно убрать, - спокойно сказала она, закуривая очередную сигарету. - Просто потому, что он мне надоел.
      - Не только поэтому. Прикинь: твой покойный супруг написал завещание. Прекрасно. Но кому нужно это его завещание, если ты и так - его единственная наследница. Абсолютно, кстати, законная. Это там, на вечно загнивающем Западе можно фокусничать с условиями, на которых ты получаешь денежки, до нас эти штучки, слава тебе господи, не дошли и ещё не скоро дойдут. Самое страшное, что может с тобой случится - ты потеряешь часть наследства. Что-то уйдет на взятки, что-то разворуют, что-то объявит свой собственностью государство, на что-то вполне могут претендовать деловые партнеры. Ну и черт с ними! Обеспечь себе нормальные условия для жизни, остальное тебя в упор не должно волновать. Любой суд тебя поддержит. А Лев просто берет тебя на понт и запугивает какими-то мифическими киллерами.
      - Похоже на то, - медленно проговорила Императрица. - Я ведь сразу сказала ему, что боюсь Николая Дмитриевича. Начальника охраны, которого застрелили. Знаешь, я сейчас вспомнила: пуля попала точно в середину лба. Словно целились именно в него.
      - Слава богу, процесс пошел, - вздохнул Музыкант. - С волками жить по-волчьи выть, красавица. Что-то с твоим опекуном нужно делать. Я подумаю. А пока...
      В этот момент негромко зазвонил внутренний телефон.
      - Новое дело! - пожала плечами Императрица. - Что ещё могло случиться?
      - Сними трубку - узнаешь, - посоветовал Музыкант.
      - Да? Ко мне? Женщина? Какая ещё женщина? Лариса? Авдеева? Не знаю никакой Ларисы, никого не жду. Подождите минуту.
      Она прикрыла микрофон рукой и спросила у Музыканта, который делал ей какие-то странные знаки:
      - Ну?
      - Кажется, я её знаю, - прошептал Музыкант. - Пусть пропустят, может получиться забавно. Кстати, ещё одну проблему решим, заодно, так сказать.
      - Пропустите, - приказала Императрица, положила трубку и поднялась с кресла. - Кому я понадобилась? Может, это опять Лев свет Валерианович что-то затеял.
      - Нет. Между прочим, если это та самая Лариса, о которой я думаю, так она - твоя лучшая подруга. Во всяком случае, она сама так утверждает.
      - Моя лучшая подруга? - Императрица расхохоталась так же заразительно, как до этого смеялся Музыкант. - Ну, уморил! У меня подруг вообще нет... живых, во всяком случае.
      - Ну, правильно: лучшая подруга - это мертвая подруга. Если понадобится ещё кого-нибудь на свалку отвезти, обращайся ко мне. Организую в лучшем виде за минимальную плату.
      - Кстати, я, кажется тебе должна...
      В этот момент в дверь осторожно постучали.
      - Свои люди, сочтемся, - бросил Музыкант. - Давай пока гостей принимать.
      Когда в комнату не вошла, а буквально просочилась невысокая, худенькая женщина, неуловимо напоминавшая незлую крысу, Императрица всего несколько мгновений вспоминала, где она её видела. Потом усмехнулась:
      - Ларчик. Подруга дней моих суровых. Продавщица колец счастья.
      - Здравствуй, Ирусенька, - смиренно ответила Лариса и тут увидела Музыканта.
      На её лице мелькнула целая гамма переживаний: узнавание, испуг, досада, злость, разочарование. Последнее чувство было настолько сильным, что она не удержалась и процедила сквозь зубы:
      - Гиена в сиропе...
      - Ну, Ларочка, мы так давно знакомы, что можем называть друг друга запросто, по имени, - сладко улыбнулся Музыкант. - Ты забыла, как меня зовут? Провалы в памяти? Помню, ты чем-то там тяжело болела, сочувствую. Ирочка, красавица моя, мир до безобразия тесен. Мы с твоей подругой давным-давно знаем друг друга.
      - И близко? - поинтересовалась Императрица.
      Музыкант в притворном ужасе замахал руками:
      - Сердце мое, окстись! Только деловые контакты. Бизнес-партнеры. Правда, Ларочка?
      - Правда, - сухо ответила она, уже взяв себя в руки. - Наш пострел везде поспел. Ты уже и сюда втерся?
      - Не надо грязи, дорогая подруга. Мы с Ириной Феликсовной тоже давно знакомы, и сюда меня привели самые искренние дружеские чувства. У неё горе, она недавно овдовела. А ты что подумала?
      - А что, нужно, чтобы я ещё и думала? - огрызнулась Лариса.
      - Ну что ты, не нужно делать то, к чему ты не привыкла. И вообще, расслабься, сядь, выпей чего-нибудь.
      Императрица с любопытством следила за разворачивавшейся на её глазах перепалкой, переводя взгляд с Музыканта на Ларису и обратно.
      - Действительно, - вмешалась она, - сядь, не мельтеши. Зачем пожаловала? Вроде, вид у тебя получше, чем при нашей последней встрече, уже не голодаешь. Опять что-нибудь продавать принесла?
      - Нет, - ответила Лариса, закидывая ногу на ногу и стремясь продемонстрировать свою независимость и деловитость. - У меня есть одно предложение... Но я, кажется, не вовремя? Ты занята?
      - Что за предложение? Не стесняйся, тут чужих нет.
      Лариса красноречива покосилась на Музыканта.
      - Если я говорю, что чужих нет, значит - их нет, - чуть повысила голос Императрица. - Ну, я жду.
      - Один мой знакомый... - осторожно начала Лариса. - Точнее, мой основной клиент...
      Спустя час, выпроводив Ларису, почти успокоенную двойными обещаниями будущего сотрудничества, Императрица и Музыкант молча сидели за столиком и думали. Но если Императрица размышляла, как ей отделаться от надоевшего уже Льва, то мысли Музыканта были направлены совсем на другое.
      - Есть! - объявил он наконец. - Вот теперь все состыковывается. Мы с тобой - при отличных деньгах, Лев - в гробу, а Лариска - при деле. В любом случае, рискует только она.
      - Что ты надумал? - встрепенулась Императрица.
      Из всей тирады её, естественно, заинтересовала только перспектива увидеть Льва в гробу.
      - Эта самая Лариса - моя связная с тем мастером, который может изготовить любое снадобье. Оказывается, он вообще умелец на все руки. Ты слышала, он редкоземельный элемент синтезировал. С ума сойти!
      - Действительно я с тобой с ума сойду! Ну, кто-то что-то синтезировал. Это что - решает наши проблемы?
      - Твои проблемы, - мягко поправил её Музыкант. - Да, решает. Найти покупателя - значит, обеспечить себя до конца жизни выше крыши, причем родному государству об этом знать совершенно не обязательно. Сам Химик покупателя найти не может, попросил Ларису. Она посредник, причем даже не понимает, с чем имеет дело. Вот и славно. А знаешь, кто найдет покупателя?
      - Кто? Ты?
      - Я не сумасшедший, красавица. Покупателя найдет твой Лев. Сведешь с ним Ларису, дело чистое, он должен заинтересоваться. А когда он найдет канал сбыта, мы его уберем. Без шума, без пыли.
      - Канал?
      Музыкант демонстративно вздохнул и протянул Императрице патрончик с таблетками.
      - Выпей ещё одну, красавица. Быстрее соображать будешь, по себе знаю. И я с тобой за компанию. Вот так, вот и славно. Так, все с начала. Знакомишь Ларису со Львом, он находит канал сбыта и умирает. Естественной смертью, разумеется. Никаких киллеров, взрывов машин и тому подобной голливудской дребедени. Мы люди скромные, нам такие эффекты ни к чему. Верно?
      - Допустим. И что дальше?
      - Дальше? Дальше мы с тобой поженимся. Я ведь тоже буду очень богатым человеком, красавица, так что в корыстных расчетах ты меня подозревать уже не сможешь. Будем жить долго и счастливо, умрем в один день. Как тебе такая перспектива?
      - Никогда не могу понять, серьезно ты говоришь или шутишь, - заметила Императрица.
      - Красавица моя, да я и сам этого не понимаю! Но, между прочим, за тобой должок. Хотя я, конечно, могу подождать и до свадьбы.
      - Что ещё за должок? Ах, да, деньги!
      - Деньги - вздор, я же сказал: сочтемся.
      - Тогда что?
      - Ты. Когда я помог тебе увезти отсюда твою, извини за выражение, подругу, ты мне кое-что обещала. В знак благодарности, так сказать. Причем за язык я тебя не тянул, как сейчас помню.
      Императрица резко поднялась с кресла и посмотрела на Музыканта потемневшими глазами. Губы у неё подрагивали, крылья тонкого носа трепетали, и Музыкант с восхищением заметил про себя, что такой красивой он её никогда ещё не видел. Стерва, конечно, но - хороша, слов нет. Укротить такую пантеру... Сам себя уважать станешь.
      - Пойдем, - просто сказала Императрица. - Я свои долги привыкла платить, а обещания - выполнять. Только постарайся меня не разочаровать, хорошо? Иначе продолжения не будет.
      - Он постарается, - пробормотал Музыкант. - Он очень постарается. Можешь быть уверена, красавица.
      Глава одиннадцатая
      - Ты довольна? - спросил меня Андрей за завтраком. - Легким движением руки... извини, пожалуйста, языка поставила на уши отделение милиции в полном составе. Про то, что сегодня в такую же позицию наверняка встанет Петровка, даже и не говорю. Мелочами ты никогда не интересовалась.
      Пожалуй, первый раз за все время нашего знакомства Андрей не считал нужным скрывать свое раздражение. И, пожалуй, первый раз за тот же отчетный период я не ощущала за собой ни малейшей вины. Абсолютно дикий случай помог мне открыть склад наркотиков в самой что ни на есть заурядной коммунальной квартире. На моем месте это мог бы сделать любой - при условии, что на нем были бы туфли на шпильках. Хорошо, не любой - любая. Мужчины все-таки ещё такой фасон обуви не уважают.
      Андрей, по-видимому, ждал от меня ответной реплики, но я не далась, пропустила ход и стала смотреть в окно, хотя открывавшийся за ним пейзаж мною уже был изучен до мельчайших подробностей.
      - На своей драгоценной работе можешь теперь поставить крест, продолжил мой друг, но уже тоном ниже. - Тебя элементарно затаскают по кабинетам в качестве свидетеля. И, клянусь, пальцем не шевельну, чтобы тебе помочь. Сама заварила кашу - сама её и расхлебывай.
      - То есть вообще ни при каких условиях не вмешаешься? - самым невинным тоном поинтересовалась я. - Что бы там ни произошло?
      - По-моему, я достаточно точно сформулировал свою позицию.
      - А по-моему, ты обозначил только свое отношение ко мне. Милицию тебе, судя по всему, совершенно не жаль.
      - С какой стати я должен жалеть милицию?
      - Действительно. Напал тигр на тещу. Сам напал, сам пусть и выкручивается.
      Андрей не выдержал - рассмеялся. Что и требовалось доказать. Слава богу, чувство юмора - это последнее, что мы с ним способны потерять, и первое, чем пользуемся в любой ситуации. Возможно, со стороны подобные отношения выглядели странно, но нас они вполне устраивали. Во всяком случае, на данном конкретном промежутке времени.
      - Ты мне лучше скажи, удалось найти какие-нибудь следы Юлии? дипломатично перевела я разговор с собственной персоны на менее взрывоопасную тему. - Или все по-прежнему глухо?
      - Как говорится, пациент скорее мертв, чем жив, - неопределенно ответил Андрей. - Работаем. Пока возникла одна-единственная зацепка: перед отъездом в Уральск Юлия собиралась поехать на встречу с одним очень крутым бизнесменом. Галка напряглась и вспомнила: о чем-то таком они с ней накануне вечером говорили.
      Андрей замолчал и стал сосредоточенно размешивать в чашке с кофе сахар, который, по-моему, и без такого механического вмешательства уже давно растворился без остатка и даже без осадка.
      - Ну? - не выдержала я затянувшейся паузы.
      - Баранки гну, - остроумно отозвался мой ненаглядный. - Практически потянули пустышку. Ни в тот день, ни на следующий этот самый бизнесмен в своем офисе так и не появился. Болел. А потом взял да и умер.
      - С его стороны, конечно, свинство, - посочувствовала я. - Теперь он уже вряд ли сможет дать хоть какие-то показания.
      - В общем, как испарилась девушка. На поезд так и не села, это мы тоже проверили. Единственный занятный, с позволения сказать, момент во всем этом: покойный бизнесмен - супруг Императрицы...
      - Я же говорила! - так и подскочила я.
      - Говорила, - кивнул Андрей. - Но твои разговоры доказательством быть не могут, так уж сложилось, извини. Императрица последние несколько месяцев в офисе супруга не показывалась. Так что сама прикинь...
      Господи, как же это оказывается просто - исчезнуть. Причем обыкновенному, ничем не примечательному человеку, с которым просто некому сводить счеты и которого никто не будет похищать с целью получения выкупа. Я подумала, что пока ещё на моей памяти не удалось найти никого, кто вот так "ушел из дома и не вернулся". Впору подумать, что действительно существует какое-то иное измерение, куда некоторые граждане и попадают, перейдя невидимую границу между мирами. Хотя... трупы, кажется, находят в достаточном количестве, но как-то так получается, что эти две категории "пропавшие без вести" и "неопознанные трупы" практически никак не пересекаются даже в милицейских сводках. То самое очевидное, которое невероятно.
      - Да, пока не забыл, - прервал мои размышления Андрей. - У нас сегодня будет гость, хочу тебя предупредить. Правда, твое присутствие вовсе не обязательно, просто нам с Павлом нужно провести деловую встречу, а этот человек не хочет засвечиваться в общественных местах. И к себе нас по ряду причин позвать не может.
      - Преступник? - вяло поинтересовалась я.
      - Да как тебе сказать... В общем, он сейчас занимается охранным бизнесом. А вообще-то это старый приятель Павла и мой добрый знакомый. Мы, правда, давно не виделись...
      Случай, прямо скажу, достаточно заурядный. И Павел, и Андрей много лет проработали в организации, одно название которой вызывало в любом обывателе чисто рефлекторную дрожь. Естественно, большинство их друзей-приятелей тоже трудились либо в Конторе, либо под её прикрытием. А когда в стране начали происходить всевозможные перемены, стройная, монолитная, десятилетиями отлаживавшаяся система хоть и не рухнула окончательно, но дала заметный крен и многочисленные трещины. Причем поскольку в нашей стране профессионалов не ценили нигде и никогда, несмотря на звучные лозунги типа "Кадры решают все!", то и сотрудники Конторы оказались рассеянными по очень разным сферам жизнедятельности нового общества.
      Кто-то (не скажу, чтобы подавляющее большинство) остался на прежнем месте и продолжал заниматься фактически прежней работой, несмотря на то, что престижность и оплата упали до совершенно неприличного уровня. Кто-то подался в бизнес, используя не столько накопленный капитал, сколько сложившиеся связи и, главное, умение виртуозно обходить многочисленные законы и запреты, подстерегающие этот самый бизнес в самых неожиданных для обыкновенного человека местах. А кто-то ушел в самый что ни на есть взаправдашний криминал, хотя грань между законностью и незаконностью в России так и не приобрела четких очертаний и, подобно большинству новообразованных границ, по-прежнему остается весьма и весьма "прозрачной". Интересно, к какой категории относится на сегодняшний потенциальный гость?
      - Костя - бывший капитан ГРУ, - продолжил Андрей, отвечая на мой невысказанный вопрос. - Мужик хороший, правильный, только уж очень крутой. Был, во всяком случае. Начальство всегда считал понятием относительным. Ну, и оно к нему относилось соответственно...
      - До майора, судя по всему, дослужиться не дали? - предположила я, в общем-то зная ответ.
      - Естественно. Зато потом он сам себе взял да и присвоил полковника.
      - Почему не генерала?
      - Ну, это ты хватила! Генералов у нас пока ещё самим себе не дают. Это во-первых. А во-вторых, у Кости всегда было хорошо с чувством юмора. Он, например, утверждает, что песня нашей примадонны - это песня про него.
      - Это которая "настоящий полковник"? - покатилась я со смеху.
      - Она самая. Подожди веселиться, увидишь Костю - сама все поймешь. Только учти: я тебе про него ничего не говорил. Если все-таки будешь присутствовать при встрече, то постарайся побольше молчать и делать вид, что ты очень умная.
      - Тройка с минусом, - вздохнула я. - На уровне "сам дурак" дискутировать отказываюсь. Не мой разряд. А зачем вдруг этому самому Косте понадобилось с вами встречаться? Да ещё инкогнито?
      - Есть причины, - уклончиво ответил Андрей. - Если результат окажется положительным, сама узнаешь. А если отрицательным, то и говорить не о чем.
      Н-да, "куда бы нас ни бросила судьбина...", сотрудник компетентных органов, пусть и трижды бывший, должен жить в обстановке таинственности и секретности, иначе зачахнет, как выброшенная на берег рыба. Нет тайн создадим собственными руками, дело нехитрое. Ладно, пусть играет в свои шпионские игры, не жалко.
      Андрей совсем было собрался уезжать по делам, даже попрощался со мной и вышел из квартиры, но минут через пятнадцать неожиданно вернулся. Я даже не успела удивиться, потому что он с порога заявил:
      - В нашем дворе машина разбилась. Вдребезги.
      - Во дворе? - ошарашенно переспросила я.
      Ну, это уже что-то из области ненаучной фантастики. Наш двор - если, конечно, так можно назвать территорию между двумя домами типовой застройки, - состоит из трех практически автономных частей. Первая - это сугубо пешеходная дорожка вдоль одного из домов, машин там не бывает просто по определению, и ещё потому, что эта самая дорожка находится примерно на три метра выше остальной части пространства и попасть на неё можно только по лестнице. Вторая часть - собственно двор - это спортплощадка и детский городок, ограниченные с одной стороны естественной возвышенностью, а с другой - непрерывной цепью гаражей, так что попасть туда можно только на велосипеде и то - при большом желании. Третья - проезд вдоль второго дома и тротуар. Но тут любая машина ползет со скоростью не больше десяти километров в час, так что разбить её, тем более вдребезги - более чем проблематично. Впрочем, известно ведь: дело мастера боится.
      - Каким образом?
      - Элементарно, Ватсон: въехала в дерево возле подъезда. Скорость, судя по всему, была очень даже приличной: елочку срубило под самый корешок, почти как в песенке, а машина намоталась вокруг оставшегося пенька. Картина маслом! Слов нет - одни эмоции.
      - А водитель?
      - Догадайся с трех раз, что может случиться с человеком при таком раскладе. Размазывании, точнее.
      Напрягать фантазию особенно не приходилось: подобные кадры сейчас мелькают по всем программам телевидения с удручающей регулярностью. Не справился с управлением, вылетел на встречную полосу, въехал под КАМаз... Кошмар на любой улице в любое время суток. Но чтобы в тихом дворе!
      - Пьяный, что ли? - для порядка поинтересовалась я, направляясь к своему рабочему месту.
      Пока прогнозы Андрея относительно всяких милицейских кабинетов не сбылись, неплохо бы все-таки создать пару-тройку страниц очередного шедевра.
      - Говорят, под хорошим кайфом, только алкоголь тут не при чем. Наркота. Кстати, лихач этот - твой знакомый, Черномором его в определенных кругах кличут. Так что с твоими заморочками в милиции я поторопился. Там сегодня явно не до тебя будет.
      - Уже приятно. Только почему ты в этом так уверен?
      - А потому, что наркотическими, извиняюсь за выражение, веществами полдвора засыпано. Как говорится, такого снегопада давно не помнят здешние места. Похоже, у него машина была просто-таки начинена этой дрянью. Теперь менты мальчишек отгоняют, во избежание, так сказать. Взрослых охотников до халявы, правда, тоже хватает.
      - Так теперь мои контакты с милицией вообще теряют оттенок осмысленности, - пожала я плечами, включая компьютер. - Покойник - он покойник и есть, хоть член общества трезвости, хоть наркоман со стажем. Допрашивать его сложно, очные ставки - проблематичны.
      - Вот я и поднялся, чтобы сказать: сиди спокойно дома, валяй свои нетленки, а мы с Павлом и Костей подтянемся часикам эдак к шести. Вопросы есть?
      Вопросы у меня, конечно, были, но я видела, что Андрей торопится. Посему, здраво рассудив, что труп никуда не денется, а дело вряд ли обрастет новыми подробностями, по крайней мере, сегодня, я отпустила своего друга, а сама окунулась в увлекательный, но уже порядком надоевший мне зарубежный криминальный мир. Полного погружения, правда, никак не получалось, потому что мыслями я то и дело возвращалась к отечественным реалиям. Да и любопытство мучило: страсть как хотелось посмотреть на последствия аварии.
      Я добросовестно трудилась часа два, а потом сказала сама себе: вечером в доме гости. Значит, нужно что-то изобразить в плане угощения. А для этого обязательно нужно сходить в магазин. А чтобы пойти в магазин, нужно выйти на улицу. Логично? Логично. Андрей, правда, не оставил никаких ценных указаний относительно застолья, но ведь могу я в кой веки раз проявить творческую инициативу. И главное, не нужно переодеваться: на улице так тепло, что достаточно вместо тапочек надеть босоножки. И - вперед, на мины.
      Разумеется, разбитую иномарку уже успели увезти, дожидаться меня не стали. Территория перед подъездом вообще выглядела удивительно чистенько, потому что её явно помыли. Не было бы счастья... И только несчастная елка валялась на газоне под чьими-то окнами, дожидаясь, пока её распилят на дрова или просто оттащат на свалку.
      - Наташа! - окликнул меня смутно знакомый женский голос.
      Я подняла глаза и обнаружила, что передо мной стоит Ольга. Как-то она за минувшую ночь поблекла, чтобы не сказать - полиняла. И вообще было похоже, что она если и спала, то для этого не раздевалась, а проснувшись, к водным процедурам не переходила. Зачуханный у неё был вид, одним словом.
      - Как мне повезло, что я вас встретила! - продолжила она. - Целую ночь в милиции продержали, представляете? В одной камере с проститутками и воровками.
      - За что? - несколько обалдела я.
      Если честно, удивилась я не тому, что Ольгу арестовали (сама её подозревала в причастности к исчезновению тетушки), а тому, что её так быстро выпустили. Впрочем, у нас все возможно.
      - А вы у них спросите. Утром заставили расписаться на какой-то бумаге и выставили. Сказали, что если будет нужно, найдут.
      - Они такие, они могут, - пробормотала я.
      - Пошла к тетке, там все опечатано. Даже соседа её малахольного дома нет.
      - И не будет. Он погиб сегодня утром.
      - Убили? - ахнула Ольга.
      - Ну, так уж сразу и убили. Попал в автомобильную аварию. Сама не видела, мне рассказывали. Так что придется вам какое-то время ещё на съемной квартире пожить.
      - На съемной квартире... - горько вздохнула Ольга. - Нет у меня никакой квартиры. Наврала я все.
      Час от часу не легче!
      - А где же вы жили? На вокзале?
      - Это долгая история. И на улице её рассказывать не стоит.
      Любопытство, как известно, сгубило кошку. Женщина, как считают некоторые продвинутые умы, произошла не от обезьяны, а опять же от кошки. Поэтому охватившее меня чувство было вполне естественным. На генетическом, так сказать, уровне. О последствиях я предпочитала пока не задумываться, и вообще в последнее время предпочитала переживать неприятности по мере их наступления, не обременяя себя предвкушением грядущих пакостей.
      - Тогда вот что, - решительно сказала я. - Сейчас пойдем в магазин, мне нужно кое-что купить. А потом - ко мне. Напою вас чаем, заодно расскажете, что там у вас произошло. Если захотите, конечно.
      Последнюю фразу я добавила из чистой вежливости. Должна же она понимать, что чаем я её собираюсь поить вовсе не из соображений человеколюбия и не в плане оказания посильной гуманитарной помощи. Не маленькая поди.
      Надо сказать, что моих ожиданий Ольга в общем-то не обманула. Хотя кое-что было явно сверх программы: войдя в дом, она прежде всего попросила разрешения воспользоваться санитарными удобствами. Ну, прямо по поговорке: "Бабушка, дай воды попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде". Гипотетической ночевки я не слишком опасалась: вернется Андрей, быстро разберется, кого куда. А все остальное... Что ж, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
      Два часа спустя вымывшаяся и заметно посвежевшая Ольга допивала уже третью чашку чая, а я, чтобы не терять даром времени, мыла посуду, скопившуюся после импровизированной трапезы. Моя гостья оказалась так голодна, что, по-моему, едва успевала подносить ко рту вилку с едой, а я только зачарованно взирала на этот процесс.
      - Ну, так вот, - сказала Ольга, отставляя, наконец в сторону чашку и закуривая. - Не снимаю я никакой квартиры и не снимала. Я работала горничной в одном очень богатом доме, там и жила. Но теперь пришлось оттуда уйти.
      - Уволили? - вежливо предположила я.
      - Если бы! Хозяйка у меня была - не приведи Господи, капризная, избалованная. Стерва, одним словом. Но я как-то приспособилась: деньги платили очень даже приличные. И вдруг хозяин дома скоропостижно умирает. Но как! Обхохочешься.
      Ничего смешного в том, что человек умер, я, как ни старалась, усмотреть не могла. Даже при моем чувстве юмора такой сюжет к веселью не очень-то располагал.
      - Ладно, это к делу не относится. То есть относится, но говорить я об этом не хочу... пока. А через несколько дней после его смерти мой приятель - он в том же доме охранником был, - мне и говорит:
      - Линяй отсюда, дорогая, подобру-поздорову. Пока жива. Потом поздно будет.
      Ну, я в общем чего-то подобного ждала, но думала, что просто уволят. Оказывается, после смерти хозяина начальник охраны решил всех лишних свидетелей убрать. Чтобы не болтали, значит, от чего старик перекинулся. А я больше других видела.
      - Его убили? - не выдержала я.
      Ольга с таинственным видом покачала головой.
      - Убили не убили, а дело непростое. Я испугалась - и к тетке, а её нет нигде. Тут я совсем перетрусила. Ночевала у этого своего приятеля, отношения позволяли, а сама тетку разыскиваю: жить-то где-то надо, пока новое место не найду. А позавчера его в подъезде какие-то отморозки избили до полусмерти, ещё бы чуть-чуть - и все. Он - в реанимации, а я с отчаяния поперлась прямо к начальнику милиции. Ну, остальное вы знаете.
      Н-да, "Криминальное чтиво", вторая серия. Из всего этого потока страшилок я смогла извлечь только одну более или менее связную мысль: Ольгу я подозревала совершенно напрасно. В момент исчезновения тетки она ещё служила горничной и наверняка имела железное алиби. Во всяком случае, её стерва-хозяйка могла все прояснить в случае необходимости.
      - Почему вы не сказали в милиции, что находились все это время совсем в другом месте, причем есть люди, которые могут это подтвердить? На юридическом языке это называется алиби.
      - Никто теперь ничего не подтвердит, - саркастически усмехнулась Ольга. - Мой приятель - в реанимации, неизвестно еще, выживет ли. Начальника охраны пристрелили. Хозяйка, по-моему, вообще понятия не имеет, как меня зовут, она выше этого, да и пьет сутки напролет. И вообще ноги моей больше в том доме не будет. Там смерть кругом. Я вот что сделаю: пойду в редакцию какой-нибудь газеты и продам им всю историю. Какой смертью умирают столпы нашего отечественного бизнеса. Вот Императрица-то взбесится!
      Я не поверила своим ушам. Императрица? Ее бывшая хозяйка Императрица? Жена того самого бизнесмена, к которому должна была поехать Юлия? Н-да, а ещё говорят, что совпадений не бывает. Нет, жизнь - это все-таки плохая литература. Кстати о литературе, что эта несчастная лепетала насчет редакции газеты? Да таким, как она, близко нельзя подходить к торговле информацией: в лучшем случае - обманут, в худшем - просто уберут. Сейчас нравы простые, особенно в журналистской среде.
      - Я бы на вашем месте в редакцию не ходила, - осторожно сказала я. Доказательств у вас практически нет, при какой бы скандальной истории вы ни присутствовали, а рассказ - он рассказ и есть. Адвокаты той же Императрицы вас потом просто по стенке размажут. За оскорбление чести и достоинства.
      - Думаете? - обескураженно произнесла Ольга. - Возможно, так и есть. Приятеля моего ведь не случайно избили. Или - случайно? В особняке сейчас, говорят, вся охрана поменялась... не просто же так, верно? Я вот что решила: съезжу пока домой, в Чебоксары. Кое-какие деньги у меня есть, не пропаду. А там, глядишь, и с теткой что-то прояснится. Может, она сама появится...
      В последней фразе убежденности не было ни на полкопейки. Впрочем, надежда, как известно, умирает последней. Обычно вместе с самим её носителем.
      Пока Ольга вслух размышляла о своем ближайшем будущем, я решила, что терять мне в данном случае нечего, а найти я кое-что могу. Если повезет, конечно. Я вышла в комнату, вернулась с одной из тех фотографий Юлии, которыми снабдила нас Галка, и протянула её своей гостье:
      - Ольга, вы случайно не знаете эту женщину?
      Она какое-то время вглядывалась в любительский снимок, потом покачала головой:
      - Не знаю.
      Белого рояля в кустах не оказалось. А ведь как хотелось!
      - Но я её видела, - продолжила Ольга как ни в чем не бывало. - Точно, видела, у меня хорошая память на лица. Только тут она посимпатичнее, чем в жизни. Моложе и веселее.
      - Где вы её видели?
      Я боялась спугнуть неожиданную удачу и даже выключила негромко мурлыкавший все это время на кухне радиоприемник. Неужели все-таки повезло?
      - У моей хозяйки, - безмятежно сообщила Ольга. - Она там жила дней десять, наверное. Ну уж не меньше недели, это точно. Хозяйка сказала, что это её подруга.
      - Что она там делала? Ольга, понимаете, это моя... точнее, наша знакомая. Она пропала, мы её всюду ищем.
      - Да? Бывает же... Не знаю, что она там делала, мне, сами понимаете, не докладывали. Со мной общались только на три темы: подай, сделай, пошла вон. С этой вашей знакомой я вообще не разговаривала. Появилась она... Подождите, это было ещё до смерти хозяина. Перед майскими праздниками, в самую жару, помните, тогда просто дышать было нечем. Не Москва, а Сингапур какой-то, хотя я там, конечно, никогда не была. Я вообще-то в Испанию хочу съездить, говорят, там здорово...
      Меньше всего на свете меня в данный момент интересовали туристические планы моей собеседницы!
      - Так что с этой женщиной? Ее, кстати, Юлией зовут. Перед праздниками она должна была уехать к себе, в Уральск. И - с концами.
      - Никуда она не уезжала, из Москвы, во всяком случае. В город, да, часто ездила, но только на несколько часов. Ночевать всегда в особняк возвращалась...
      - Она и сейчас там?
      Ольга отрицательно покачала головой:
      - Ее увезли в ту ночь, когда хозяин умер. Прямо в разгар всей этой суматохи. По-моему, у неё были проблемы, то ли с алкоголем, то ли с наркотиками. На ногах она не стояла, это точно. Приятель хозяйки её чуть ли не на руках к дверям тащил, а начальник охраны ему помогал.
      Очень интересно! Насколько я помню, Галка ни словом не обмолвилась о том, что у Юлии существуют какие-то вредные привычки. Курила, да, без этого недостатка среди моих знакомых, пожалуй, только одна Милочка, но она вообще без пяти минут святая. Но ни алкоголиков, ни наркоманов пока не наблюдалось, бог миловал.
      - А что за приятель хозяйки? Он-то откуда взялся?
      - Не знаю. Пока хозяин был жив, она никого из мужчин к себе никогда не приглашала, он бы ей просто голову оторвал, а её гостю - все остальное заодно. А тут явился: молодой, одет с иголочки, выхоленный, даже красивый. Только на мой вкус сладковат несколько. Знаете, на кого смахивает? На этого красавчика, который в "Титанике" главную роль исполняет. Хотя постарше, конечно.
      - Как этого приятеля звали, не помните?
      - А хозяйка его, кажется, по имени и не называла. Как же она к нему обращалась? Артист? Нет. Пианист? А, вспомнила! Музыкантом она его звала, точно! Я немного удивилась, а потом забыла, и без того веселья в доме хватало.
      - Значит, этот самый Музыкант Юлию увез? Куда?
      - Вот этого не знаю, врать не буду. Он потом вернулся один. И остался в особняке ночевать. А чемодан этой вашей знакомой мне хозяйка приказала выкинуть.
      - И вы...
      - Я же не сумасшедшая. Хороший чемодан, почти новый, на колесиках. Вещи тоже приличные. Я его к своему приятелю перевезла, а когда он меня выставил, сдала на вокзале в камеру хранения.
      - Ольга, это очень, очень важно! Хоть какая-то зацепка появилась.
      - Чемодан, значит, придется отдать, - деловито отозвалась Ольга. - Ну, что ж, раз надо, значит надо. Легко пришло, легко и уходит. Я вам шифр ячейки скажу и номер. На Казанском вокзале. Забирайте, конечно, вещи-то все равно не мои. Может, и знакомая ваша найдется... если, конечно, жива еще.
      - Вы думаете?...
      - Ничего я не думаю. Хозяйку чемодана куда-то среди ночи увезли, потом чемодан приказали выкинуть. Значит, ей он уже не понадобится, так?
      Насколько Ольга была нервозна вчера, когда пыталась выяснить судьбу родной тетки, настолько безмятежно-спокойно она рассуждала сейчас об участи неизвестной ей женщины. Хотя, её эмоции в данном конкретном случае не имели совершенно никакого значения, а вот сведения, которые она сообщила о Юлии, могли быть просто бесценными. По крайней мере, появился хоть какой-то след.
      - Вам придется все это сообщить тем, кто занят поисками Юлии, сказала я.
      - Милиции, что ли? Не буду я больше с ними разговаривать, они меня тогда уж точно посадят. Если ваша знакомая исчезла, очень удобно меня крайней сделать. До бывшей моей хозяйки они вряд ли доберутся, не по зубам им этот орешек.
      - Это ещё почему? Она ведь не депутат с неприкосновенностью...
      - Депутат! Поднимайте выше! У неё сейчас новый поклонник, покруче её покойного муженька.
      - Ну и что? - все ещё не понимала я.
      - А то, что он мокрого места не оставит от того, кто попытается приставать к его пассии со всякими уголовными глупостями. Ну, ладно, спасибо за чай и за все, мне пора. Поезд уходит через три часа, а мне ещё билет купить нужно. Да, номер ячейки и шифр я вам обещала, сейчас напишу.
      Ольга нацарапала на листке бумаги какие-то цифры и решительно поднялась. Я понимала, что упускаю важного свидетеля, но как её удержать? Не к батарее же наручниками приковывать. Тем более, что у меня и наручников-то никаких нет. Сейчас она уедет - и ищи потом ветра в поле. Но делать было нечего, никаких спасительных вариантов мне в голову не приходило. Разве что погодные условия: за окном как-то сразу потемнело, а деревья начали угрожающе раскачиваться от сумасшедших порывов ветра. Действительно, не Москва, а Сингапур какой-то: того и гляди на город тайфун обрушится. Хорошо еще, что нам извержение вулкана пока не грозит - за отсутствием таковых в столице и области.
      - Подождите немного, - предложила я. - Кажется, сейчас дождь начнется. Промокните или простудитесь. Вон ветер какой.
      - Не сахарная, не растаю. Дойду только до автобусной остановки, тут всего ничего. А в метро вообще боятся нечего.
      - Ну что ж, - уже совсем грустно отозвалась я, - счастливого пути. Желаю удачи.
      - Я вернусь месяца через два, - обнадежила меня Ольга. - Глядишь, все уляжется, или тетка объявится. В любом случае, соседями будем: если её сосед перекинулся, то комнату его я выкуплю. Не украдут же в милиции теткины сбережения! Будет и у меня свой угол.
      Дверь за ней закрылась. Я машинально убрала со стола то, что на нем ещё оставалось, пошла в комнату, села к компьютеру... И поняла, что никакая работа мне сегодня уже не грозит, потому что думать я могла только о двух женщинах, исчезнувших примерно в одно и то же время. Что-то подсказывало мне: ни той, ни другой уже нет в живых. Что касается Юлии, то приказание выбросить на помойку чемодан говорило само за себя, тут даже дедуктивный метод не обязательно применять. А вот в деле моей соседки мне активно не нравился вымытый пол и закатившаяся под кровать сережка. Найденный же в комнате тайник с наркотиками был как бы уже даже перебором по взяткам: судьбу человека, связавшегося с этим бизнесом, можно предсказать, даже не прибегая к услугам гадалки.
      И тут я буквально подскочила на месте: гадалка! Алина ведь что-то говорила насчет исчезновения Юлии. Она сказала... да, произошло несчастье, замешаны двое: мужчина и женщина. И ещё что-то об Императрице, Андрей тогда очень веселился по этому поводу. Императрица и Музыкант. Мужчина и женщина. Все сходится, хорошо бы ещё подтверждение найти.
      Очередной порыв ветра хлестнул по окнам с такой силой, что я испугалась за сохранность стекол. В ту же минуту небо распорола ослепительная молния и сразу же громыхнуло так, что я непроизвольно взвизгнула. Господи, кто, интересно, может любить грозу хоть в начале, хоть в середине мая, хоть вообще когда? Было полное впечатление того, что молния бабахнула прямо в лоджию. Во всяком случае, компьютер жалобно пискнул и вырубился. Ну вот только неполадок с электричеством мне и не хватало для полного счастья! Хорошо еще, что плита газовая, а то вообще бы беда...
      Плита! Мне ведь нужно ещё что-то приготовить к приходу гостей. Я посмотрела на часы: в моем распоряжении был максимум час, за который нужно было успеть сделать достаточно много. Салат - раз, картошка - два, мясо три, далее со всеми остановками. Так что на детективные рассуждения времени у меня уже не было.
      Самое смешное, в экстремальных условиях я всегда работаю быстрее и эффективнее, чем тогда, когда надо мной, как говорится "не каплет". Так что к приходу Андрея со товарищи у меня все было готово, и я даже успела попутно привести себя, маленькую, в божеский вид. Произошли ещё три приятных события: дождь мало-помалу перестал, ветер немного стих и... правильно, включили электричество. Жизнь явно поворачивалась ко мне своей казовой стороной, а это нужно ценить по достоинству: не так часто случается.
      Андрей вернулся именно тогда, когда обещал, что тоже можно отнести к разряду счастливых случайностей. При его-то работе! Я вышла в коридор встречать и... на какую-то секунду буквально потеряла дар речи. Весь дверной проем нашей не слишком габаритной квартиры занимала мужская фигура, на фоне которой Андрей с его нормально-спортивным телосложением выглядел, как бы это поприличнее сформулировать, "человеком без мускулов" из соответствующей телевизионной рекламы. Шея у фигуры практически отсутствовала, а посаженная прямо на широченные плечи голова блистала - в прямом и переносном смысле слова - полным отсутствием какой бы то ни было шевелюры. Перебитый нос, тонкие губы, маленькие глаза под резко выступающими надбровными дугами... Ламброзо, где ты?
      - Знакомься, Наташенька, это Костя, - вывел меня из временного ступора голос Андрея.
      - Очень приятно, - лицемерно сказала я, не без опаски протягивая руку вышеназванному Косте. - Проходите, пожалуйста.
      Я ждала хруста собственных костей, когда моя рука оказалась в лапах этого самого Кости (пардон за невольный каламбур), но гость приложился к моей трепещущей длани в лучших традициях Версаля, от чего я давно отвыкла. Как обманчива все-таки бывает внешность! И тут я обнаружила, что на лицах и Андрея, и Павла лежит какая-то тень. Мрачные, одним словом, у них были физиономии.
      - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась я. - Отчего такой траур?
      - Хорошо, что ты из дома сегодня не выходила, - отозвался Павел. - Тут недалеко ураганом автобусную остановку снесло. И ею женщину задавило. На месте.
      - Зря её из милиции выпустили, - подхватил Андрей. - В камере уж точно жива бы осталась. Вот уж не повезло, так не повезло! Ольгу вчерашнюю помнишь, Наташа? Это она...
      От неожиданности у меня потемнело в глазах.
      Глава двенадцатая
      - Что происходит, Иринушка? - рокотал в трубке голос Льва Валериановича, в котором за привычными ласковыми нотками проскальзывало тщательно скрываемое раздражение. - Вы не отвечаете на мои звонки, где-то пропадаете, пренебрегаете охраной. Нельзя быть такой легкомысленной, голубушка. Не думаете о себе, подумайте хотя бы обо мне, старике. Я волнуюсь...
      "Волнуешься? Ничего, тебе полезно, старый дурак. Привык все получать на блюдечке с голубой каемочкой... Где хочу, там и пропадаю, тебя не спросила вместе с твоей охраной. Только-только жить начинаю, так обязательно кто-нибудь должен все изгадить..."
      Ирина тряхнула головой, отгоняя поднимавшуюся волной злость, и прикрыла глаза. Ничего, будет и на её улице праздник!
      - О чем же волноваться, Лев Валерианович? - произнесла она самым обворожительным голосом, на какой только была способна. - Немножко развлеклась, вот и все. Зачем деньги, если их нельзя тратить по своему усмотрению?
      - Кто говорит о деньгах, дорогая? Хотя... вы мне напомнили. Тут произошел странный эпизод, мне поздно сообщили.
      - Да? А что же случилось?
      - Какая-то женщина явилась в офис и потребовала выдать ей двести тысяч. Наличными и немедленно. А эти деньги принадлежат её мужу.
      - Думаю, они сами разберутся. Муж и жена...
      - Иринушка, голубушка, её муж умер.
      - Тем более не вижу проблем. Мой муж был должен деньги её мужу, я их ей возвращаю. Помню я эту женщину. Ничего странного, с моей точки зрения, в этом нет. Я сама распорядилась выдать деньги.
      - Могли бы со мной посоветоваться...
      "Начинается! Чтобы распорядиться собственными деньгами я должна с кем-то советоваться! И так пришлось провернуть эту комбинацию, чтобы иметь хоть какие-то наличные средства. А что, красиво получилось: я в качестве Императрицы приказываю выдать деньги мне же, но в качестве Юлии. Хорошо, что паспорт сохранился. Если бы этот старый, напыщенный болван знал..."
      - По-моему, нам нужно поговорить, Лев Валерианович, - произнесла она вслух на самом бархатном своем регистре. - И не по телефону.
      - Так я приеду сегодня! - с почти юношеской пылкостью откликнулся он. - Мы сможем не только поговорить...
      - Посмотрим, - уклончиво отозвалась Императрица. - У меня сегодня не слишком хорошее настроение. И хотелось бы выспаться.
      - Устали, голубушка? Понимаю вас. Молодые люди обычно так утомительны...
      - Не понимаю, о чем вы! - ледяным тоном отрезала Императрица, хотя сердце у неё тревожно екнуло.
      "Донесли! Выслуживаются перед Львом, думают, это будет их новый хозяин. В собственном доме шагу нельзя спокойно сделать. Это сейчас, когда у старика никаких прав на меня нет, когда он может только запугивать чем-то неопределенным. А потом? Снова оказаться в клетке, пусть и раззолоченной? Ну, нет, не за то, как говорится, боролись!"
      - Слышал, у вас новый поклонник.
      - Да? Как интересно! И кто же это?
      - Иринушка, я не расположен играть в эти игры. Вы правы, нам действительно нужно поговорить. Приглашаю вас ко мне на ужин. Согласны?
      - Я подумаю.
      - Я вас прошу, голубушка. Это, прежде всего, в ваших интересах.
      - То есть вы во мне совсем не заинтересованы? - медоточивым голосом спросила Ирина.
      По-видимому, Лев понял, что немного перегнул палку. Его голос тоже стал нежным и вкрадчивым:
      - Ну, как вы могли такое подумать?! Наоборот, у меня есть одно предложение... Возможно, оно вас заинтересует. Надеюсь на это, во всяком случае.
      - Деловое предложение? - кокетливо поинтересовалась Ирина.
      - Можно сказать и так. Но не только деловое. Так когда мы увидимся?
      - Послезавтра.
      - Но...
      - Послезавтра. Раньше ничего не получится. Впрочем, я не настаиваю. Если не хотите...
      "Господи, до чего же они все одинаковые! - подумала Ирина, с раздражением швыряя трубку. - Чем больше ими помыкаешь, тем больше перед тобой стелятся. Прав Олег, старикан меня просто запугивал, чтобы крепче к себе привязать. Ничего не выйдет, я теперь ученая. Да и Олег..."
      Ирина привычно тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Но на самом деле она даже себе боялась признаться в том, что думает об Олеге куда больше, чем нужно было бы. Ночь, проведенная с ним, оказалась для нее, как ни странно, откровением. Молодой, красивый, полный сил и откровенно влюбленный в неё мужчина - давно она не испытывала ничего подобного. Если вообще когда-нибудь испытывала.
      "Так что же теперь делать? Опять выходить замуж по расчету? Фигушки, не дождется! Но ведь он просто так не отстанет, и ни с кем делить не будет - не та порода людей. Отравить бы его... Так он и позволил! Догадывается, что со смертью Босса не все было чисто, теперь проверяет и перепроверяет, а уж со мной тем более осторожничает... Ох, черт, совсем забыла! Мне ведь нужно было с ним насчет Лариски поговорить. Придется перезванивать. Ну, это даже к лучшему: раз я его о чем-то прошу, значит, отношения прекращать не собираюсь."
      Императрица плеснула в стакан минеральной воды и проглотила очередную таблетку. Она уже не отдавала себе отчета в том, что промежутки между приемами замечательного средства, рекомендованного ей Музыкантом, становятся все короче и короче, настолько хорош был эффект. Теперь она даже практически не испытывала потребности в алкоголе, выпивала бокал-другой под настроение. А поскольку через несколько минут после приема таблетки настроение становилось просто замечательным, другой допинг в общем-то и не требовался.
      Так произошло и на этот раз. Посему вторая беседа со Львом прошла куда более дружелюбно (со стороны Императрицы, во всяком случае). Она почти мгновенно договорилась о том, что он сегодня же примет её подругу с интереснейшим деловым предложением. И с ослепительной улыбкой встретила Олега, который вошел буквально через несколько секунд после того, как Императрица закончила беседу по телефону. Но эта радость осталась неразделенной: Олег выглядел необычно хмуро.
      - Что случилось? - недоуменно подняла брови Императрица.
      - Жизнь случилась, - коротко ответил Музыкант, усаживаясь в кресло и нервно закуривая. - Точнее, не случилась. А ещё точнее: дураков не сеют и не жнут, они сами рождаются. И умирают... не ко времени.
      - Кто?
      - А, ты все равно его не знаешь. Один мой помощник. То ли напился, то ли обкурился - и раздолбал себя вместе с машиной. Туда бы ему и дорога, но в машине, между прочим, товар был. На очень даже приличную сумму.
      - Конфисковали?
      - Нечего там было конфисковать, все по округе разлетелось. Точнее, по двору. Вот уж не было печали!
      - Найди другого, - успокаиваясь, отозвалась Императрица. - Или вообще бросай свои сомнительные делишки. Целее будешь.
      - А жить на что? Ты, что ли, будешь мне кидать дикие суммы? С какой радости?
      - Оформлю тебя кем-нибудь на фирме, - отмахнулась она. - Моих денег хватит и ещё останется.
      - Так тебе Лев и позволит! - зло усмехнулся Музыкант. - Да меня через день пристрелят в лучшем виде. Потом вы с ним поженитесь, и будете жить долго и счастливо, причем не исключено, что умрете в один день.
      Императрица не ответила. На этот раз она не стала отмахиваться от неприятных мыслей и попыталась трезво оценить ситуацию. Музыкант прав: долго гулять на свободе Лев ей вряд ли позволит. С одной стороны, он, похоже, врезался в нее, как мальчишка. Приятно, но совершенно ни к чему, как говорится, ни помолиться, не зарезаться. С другой стороны, наследство Босса - слишком лакомый кусок даже для такого богача, как Лев, упустить его - себя не уважать. Добровольно он не откажется ни от нее, ни от её "приданного". Вот бы кому в автомобильную аварию угодить, а не какому-то безвестному помощнику Музыканта. Решительно, нет в жизни счастья.
      - Что ты затихла? - все так же зло осведомился Музыкант. - Фасон подвенечного платья обдумываешь? В этом сезоне модно в черном замуж выходить, учти это в своих планах. Между прочим, рационально: свадьба и траур в одном флаконе, как шампунь с кондиционером. А жениха при этом нужно в белое одевать, с ног до головы. Главное, чтобы тапочки были соответствующие.
      - Не злись, - попросила Императрица. - Давай примем по таблеточке и будем вместе думать, что делать. Ситуация мне нравится не больше, чем тебе.
      Замечательные таблетки снова подействовали, правда, не так быстро, как обычно. Но через полчаса Императрица и Музыкант уже беседовали более чем дружелюбно, а главное - продуктивно. Настолько продуктивно, что был получен ответ сразу на два "коронных" российских вопроса: кто виноват и что делать. Виноват в сложившейся ситуации, естественно, был Лев Валерианович, за что и должен был быть наказан соответствующим образом. Проще говоря, раз и навсегда вычеркнут из списка действующих лиц. Неясным оставался один-единственный момент: как это сделать. Идею нанять исполнителя оба отметали, что называется, с порога: в случае неудачи Лев отыграется мгновенно, а в случае удачи образуется совершенно лишний свидетель.
      - А если попробовать ещё раз тот способ, которым ты от Попугая отделалась? - тоскливо поинтересовался Музыкант.
      Императрица коротко усмехнулась:
      - Лев от меня стакана воды не примет. А уж про лекарства и говорить нечего. Нет, не пройдет.
      - Если любишь, нужно доверять человеку, - назидательно заметил Музыкант. - Я вот из твоих рук что угодно приму с отрадой. Или даже с отравой...
      - Не паясничай! - огрызнулась Императрица. - Тебя мне травить ни к чему. А вот Лев... И потом, между прочим, у него здоровье - ни в какое сравнение с Попугаем не идет. Тот в последнее время уже почти ничего не ел, горячительных напитков не употреблял и даже не курил.
      - Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, - пробормотал Музыкант. - Кто не курит... Слушай, а Лев курит?
      - Еще как! Причем не что-нибудь, а "Дымок". От одного запаха сдохнуть можно, а ему хоть бы что, по две пачки в день высаживает. Где только берет эту гадость...
      - "Минздрав предупреждает: куренье опасно для вашего здоровья", задумчиво процитировал Музыкант расхожий слоган. - Для здоровья, значит опасно. Куренье в смысле. Вот и предупреждает Минздрав...
      - Что ты несешь? - взвилась Императрица.
      - Подожди, красавица, не мешай думать, я и сам собьюсь. "Дымок", говоришь? По две пачки? Вот и славно, вот и замечательно. Отличный вариант получается, комар носа не подточит. И волки будут целы, и овцы - сыты... то-есть наоборот. Ну, неважно! Красавица, я - гений!
      - От скромности ты точно не умрешь, - усмехнулась Императрица.
      - Скромность украшает молодых девушек и солдат, остальным она только мешает, - отмахнулся Музыкант. - Значит, так: звоним Лариске, вызываем её на встречу. Ты договорилась со Львом, чтобы он её принял?
      Императрица коротко пересказала ему два утренних разговора со Львом. Музыкант выслушал молча, только беспрерывно курил. Молчал он и ещё минут десять после того, как рассказ закончился. А потом сказал:
      - Вызываем Лариску, инструктируем, запускаем на встречу со Львом. Потом она выполнит ещё одно мое задание и целиком переключится на международный бизнес. А сделавший свое дело Лев... Тебе нужно ещё чуть-чуть потерпеть, красавица. Скоро будешь не только богатой, но и свободной. Если захочешь, конечно.
      - Кто же не хочет денег и свободы? - усмехнулась Императрица. - Между прочим, одно неразрывно связано с другим. Ладно, вызывай свою подругу, иначе мы тут до ночи проваландаемся. А собирались, между прочим, в казино.
      - Раз собирались, значит, поедем, - усмехнулся в ответ Музыкант, набирая телефонный номер. - Ну, если ещё и этой куклы дома не окажется... Алло! Спишь, что ли, красавица? Вставай, тебя ждут великие дела. Не узнала? Значит, богатым буду. Ты, кстати, тоже... Какие шутки, я серьезен, как на собственных похоронах. Приезжай, мы с Ириной Феликсовной тебя ждем... Может, ты только завтра соберешься? Значит, так: полчаса тебе на сборы и вызов такси. Черт с тобой, за мой счет, отслужишь натурой... Дура, что ли? Я тебе потом объясню. Краситься и курить будешь в машине. Все. Если через час не появишься, буду начислять пени. Да, крутой, круче только яйца бывают. Все, связь заканчиваю.
      - Сурово! - обронила Императрица.
      - Зато справедливо, - отозвался Музыкант. - Она ещё не знает, что Черномор погиб. Сообщу - вообще будет шелковой.
      - Это ещё почему?
      - Общие дела, - уклончиво ответил Музыкант. - Не забивай свою прелестную головку глупостями. Оставь место для умных мыслей. И прикажи подать что-нибудь поесть: со вчерашнего дня не жрамши.
      - Прикажу, отчего же не приказать? Путь к сердцу мужчины...
      Они заканчивали то ли поздний завтрак, то ли ранний обед, когда появилась Лариса. Императрица посмотрела на давнюю приятельницу с каким-то подобием сочувствия: создает же Господь таких женщин! Впрочем, все к лучшему: не будь дурнушек, кто бы понял, что существуют красавицы? Все познается в сравнении.
      - Могли бы и меня с завтраком подождать, - недовольно фыркнула Лариса, увидев накрытый стол. - Выспаться не дали, дома даже чашку кофе выпить не успела. Что за пожар?
      Императрица побелела от мгновенно нахлынувшей волны гнева: и эта крыса ещё будет тут выступать? Совсем обнаглела! Она хотела высказаться, но Музыкант предупреждающе сжал её руку и произнес на самом пленительном из своих регистров:
      - Девочка у нас не в настроении? Не выспалась девочка, кофейку не попила - злые люди из койки выдернули и работать заставили? Чем же ты ночью-то занималась, родная?
      - Не твое дело!
      Музыкант покачал головой с сокрушенным видом:
      - Хамишь? Напрасно. Дело, конечно, не мое. Только не забудь, что три недели назад ночь мы с тобой провели вместе. У тебя дома. Если милиция будет интересоваться.
      Теперь побелела Лариса, только не от гнева, а от страха.
      - При чем тут милиция? - пролепетала она. - Что ты мелешь? И когда это ты ночь у меня проводил? Ирочка, не слушай его, это какая-то чушь. Он хочет нас поссорить... Я с ним никогда не спала, клянусь тебе!
      Гнев, охвативший Императрицу, уступил место безудержному веселью:
      - Поссорить? Нас? Ларка, ты рехнулась! Думаешь, я к тебе буду ревновать? Да ты в зеркало на себя посмотри! И чтобы я... Да пусть Олег хоть пол-Москвы перетрахает, мне-то что!
      Музыкант внезапно стукнул кулаком по столу:
      - Прекратили базар! А ты, Ларка, совсем дура. Забыла, о чем мы с тобой договаривались? Когда у Черномора ту бабу успокоили? Черномор, между прочим, откинулся. Насовсем.
      - Но ведь свидетелей не было... - пролепетала Лариса.
      - А если - были? Сейчас менты будут землю рыть, чтобы найти хоть что-то. Вот и прикинь, что будет, если как-то выйдут на тебя или на меня.
      Императрица недоуменно переводила взгляд с одного на другого. Она понимала только, что этих двоих связывает что-то, ей пока неведомое, но не слишком красивое. И это "что-то" определенно связано с гибелью какого-то Черномора. Опять же ей неизвестного.
      - Может быть, вы объясните мне, что происходит? - надменно поинтересовалась она. - Спали вы или нет, мне плевать, тем более, что младенцу ясно: не спали. Тогда в чем дело?
      - Пока ты ничего не знаешь, с тебя и спрашивать нечего, - предупредил Музыкант. - Могу, конечно, рассказать, от тебя у меня тайн нет. Но дельце кислое...
      - Я жду, - все так же надменно произнесла Императрица.
      Музыкант пожал плечами:
      - Хорошо. Как скажешь, дорогая. Жил-был в Москве некто Черномор. Личность, прямо скажу, одиозная: никогда нигде не работал, но и ни разу не сидел. Официально во всяком случае. В благословенно-застойные помаленьку спекулировал и фарцевал, попутно доносил в органы о своих конкурентах. Последнее, правда, мои домыслы, но все на это указывает. Потом спекулировал талонами: на сигареты, на водку, на сахар. Крепко держал довольно большой спальный район Москвы - под этим самым Черномором вся местная шпана ходила...
      - Ты что, с ним был ещё до меня знаком? - поразилась Лариса.
      - Нет, не был. Просто есть у меня привычка собирать сведения о тех, с кем приходится иметь дело. Так вот: к тому моменту, как Ларчик наша меня с ним познакомила, он уже вовсю занимался наркотиками, а я искал человека, который освободил бы меня от работы с обычной клиентурой. Мне уже элитных хватало: навара больше, а риска меньше. Ну, а Ларчик Черномору привозила какое-то свое зелье, он и ей со сбытом помогал. И все бы ничего, только уж больно этот Черномор скандальным был. Скандальным и неуправляемым. При его деньгах давно можно было бы особняк купить и жить в свое удовольствие, а он зациклился на своей коммуналке: желал всю квартиру в свою собственность получить, причем именно эту и никакую другую. Вот тут-то коса на камень и нашла...
      - У него соседка была - жуткая совершенно баба, - подхватила немного пришедшая в себя Лариса. - Тоже упертая, только на принципах. Бывшая учительница, ударница какого-то там труда, лауреат чего-то там, общественница... Букет моей бабушки, одним словом. И все время Черномора доставала тем, что в милицию на него заявит, в газету напишет. Он терпел-терпел, уговаривал её уговаривал продать ему комнату, а самой переехать куда-нибудь. Она - ни в какую. Словом, однажды мы должны были к нему приехать по делам, вместе с Олегом. Знали, что в этот самый день соседка должна была уехать отдыхать. А она почему-то задержалась...
      - Помолчи, Ларчик, - почти нежно попросил Музыкант. - Все эти подробности никому не интересны. В общем, старуху пришлось убрать, она слишком много узнала, да и терпение у Черномора кончилось. Я приехал к шапочному, так сказать, разбору: бабка уже валялась в полной отключке. Ну, следы мы убрали, старуху закопали во дворе, там как раз гаражи собирались ставить, теперь уже, кажется стоят. А в её комнате устроили небольшой склад с товаром. И успокоились: у старухи только племянница была, и та жила где-то за городом. А сегодня утром я поехал к Черномору - полный облом. Хорошо я сначала в местную шашлычную двинул, там обычно все новости первыми узнают. А то влетел бы прямо в объятия родной милиции...
      Музыкант замолчал и закурил неизвестно какую по счету сигарету. Лариса последовала его примеру. Какое-то время в комнате стояла тишина, нарушенная, наконец, Императрицей:
      - Наплевать и забыть, - жестко произнесла она.
      - Не понял, - вскинул голову Музыкант.
      - Я сказала: наплевать и забыть. Оба вы всю эту ночь были у меня в гостях, могу подтвердить, только вряд ли понадобится. Давайте заниматься серьезными делами, а не этой ерундой. Ты, Ларка, сегодня поедешь к одному моему знакомому. Договоришься с ним насчет поездки за границу, связь он даст, я с ним договорилась. Твои, как обычно, десять процентов, плюс командировочные. Риска практически никакого, прибыль может быть колоссальная.
      Лариса сосредоточенно хлопала глазами, пытаясь усвоить новую информацию. По-видимому, резкие переходы от запугиванию к перспективам быстрого и безопасного обогащения оказались достаточно сильным испытанием для её и без того расшатанной психики.
      - Поговорю с Химиком, - сказала она наконец.
      - О чем? - поразился Музыкант. - Ты сама объясняла, что он в делах ни фига не смыслит, всем занимаешься ты. Что изменилось-то?
      - Девочка почувствовала запах настоящих денег, - ответила Императрица за Ларису. - И девочке захотелось самостоятельности. Слушай, крошка, если будешь выступать, я на тебя управу быстро найду. Сдам в милицию за соучастие в умышленном убийстве, например. Как тебе такая перспектива?
      - Ты с ума сошла, Ирка? - пролепетала Лариса. - Какое соучастие, ты же слышала, как дело было. Тогда и Олег...
      - А про Олега вообще забудь, он к тебе близко не подходил, к твоим сомнительным знакомым и делишкам - тем более. В общем, выбирай: ты помалкиваешь и получаешь деньги или начинаешь разговаривать - и получаешь срок. Причем как бы не факт, что в камере ты доживешь до суда. Тюрьма - не курорт.
      - Ты-то откуда знаешь? - брякнула Лариса в последней попытке защититься.
      Императрица размахнулась и от души отвесила своей бывшей коллеге и приятельнице оплеуху, вложив в это действие все накопившиеся злобу и раздражение. Лариса свалилась с кресла на пол и замерла, свернувшись в клубочек.
      - Ну, красавица, так дела не делаются, - укоризненно проговорил Музыкант. - Сила есть...
      Он легко поднялся со своего места, подошел к Ларисе и прикоснулся рукой к её шее. Лариса вздрогнула и сжалась ещё плотнее.
      - Жить будет, - констатировал Музыкант. - Сейчас дам лекарство, будет совсем как новенькая.
      Жестом фокусника он достал откуда-то одноразовый шприц и небольшую ампулу. Отломил у ампулы кончик, быстро набрал содержимое в шприц и снова склонился над Ларисой.
      - Сейчас доктор сделает укольчик и все пройдет, - сказал он тоном доброго дедушки. - Все совсем пройдет.
      Императрица замерла, боясь пошевелиться, только смотрела на происходящее расширенными глазами. Музыкант ловко ввел содержимое шприца в руку Ларисы и выпрямился.
      - Следующую дозу получишь, когда сделаешь дело, - сказал он. - Не трясись, убивать тебя не собираюсь, ты и живая пригодишься. Просто будешь послушнее, вот и все. А то совсем распустилась. Давно нужно было тебя на иголочку-то посадить. Ну, поднимайся, хватит валяться. Сейчас тебе будет хорошо, головка прояснится, а я тебе ещё раз скажу, что делать нужно. Договорились?
      Лариса молча кивнула головой. Глаза у неё были влажные, губы кривились, она с трудом удерживалась от рыданий. Но понемногу лицо её разгладилось, дыхание стало ровным, а из глаз исчезло выражение отчаяния. Вскоре перед Императрицей и Музыкантом в кресле сидела спокойная, собранная женщина, готовая выслушать все инструкции.
      - Договоришься со Львом Валериановичем о связи. Ему пообещаешь половину прибыли, не меньше. Но и не больше, иначе он что-нибудь заподозрит и все сорвется. Получишь, так сказать, направление и снова приедешь к нам. Только не сюда, иначе этот старый хитрован все сразу просчитает. Ты подруга Ирины и только, обо мне знать не знаешь, ведать не ведаешь. Приедешь в ночной клуб, мы там будем. Скажешь охране, что ты к Музыканту, тебя пропустят. Получишь заграничный паспорт и деньги на дорогу. В залог оставишь мне ключи от своей квартиры и телефон Химика.
      - В залог? - недоуменно переспросила Лариса.
      - То, что ты повезешь, стоит огромных денег. Это, надеюсь, понятно? У меня должны быть хоть какие-то гарантии того, что ты вернешься.
      Императрица чуть не рассмеялась, слушая эту откровенную билиберду насчет залога. Но Лариса лишь послушно кивнула головой.
      - А если... Ну, если мне будет нужно ещё лекарство?
      - Получишь, не волнуйся. В ночном клубе все получишь. Поняла?
      Лариса ещё раз кивнула головой.
      - А сейчас ты прямо отсюда позвонишь Химику. И дашь ему новый заказ. Срочный. Сумму пусть назначает сам, это не имеет значения.
      - Какой заказ?
      - Мне нужно средство, которое действует только в процессе горения. Так что скажи ему, что нужна сигарета, которая оказалась бы последней для данного конкретного курильщика. Давай, звони.
      Лариса послушно взяла телефонную трубку и принялась набирать номер. Подождала три гудка после того, как произошло соединение, дала отбой, снова набрала номер и на сей раз дала отбой после первого же гудка. И стала звонить в третий раз.
      - Вот это конспирация! - восхитилась Императрица. - А не проще сразу поставить определитель номера?
      - Наверное, проще, - пожала плечами Лариса. - Но я же звоню с разных телефонов. Алло, Виктор! Это я. Есть дело, причем срочное. Нужна сигарета, которая оказалась бы последней... Я в полном порядке, что просили, то и передаю. Потому, что срочно. Давно знаю, несколько лет. Нет, не боюсь. Хорошо, поняла.
      Она протянула трубку Музыканту:
      - Скажи сам, что тебе нужно.
      - Добрый день, Виктор, - вкрадчиво начал Музыкант, - меня зовут Олегом. Мы с Ларочкой давние и добрые знакомые, не волнуйтесь. Нет, она все передала правильно, именно сигарета, причем строго определенного сорта. Это возможно? Даже так? Ну, я не очень-то в курсе того, чем в средние века конкурентов изводили... Хорошо, сигареты я передам с Ларочкой, она их вам завезет не сегодня, так завтра. И - как скоро? В тот же самый день? Фантастика! Виктор, вам цены нет... Ну, это, сами понимаете, шутка, денежный эквивалент вашего сотрудничества определите сами. В разумных пределах, конечно. Да, сейчас передам.
      Он снова протянул трубку Ларисе и вполголоса заметил Императрице:
      - Очень толковый мужик, все понял с полуслова.
      - А при чем тут средние века? - тоже вполголоса спросила она.
      Лариса принялась выяснять по телефону какие-то понятные только ей подробности, так что Музыкант с Императрицей могли более или менее спокойно побеседовать.
      - Оказывается, есть такой яд, называется "фараонова змея", - сообщил Музыкант. - Убивает только в процессе горения, во всех остальных видах совершенно безвреден, хоть в кофе вместо сахара клади. Виктор этот сказал, что дело нехитрое, все компоненты у него есть, изготовит хоть завтра.
      - А зачем... - начала было Императрица, но тут же осеклась и слегка побледнела.
      - Умница, - почти нежно сказал Музыкант. - Подменишь своему Ромео пачку сигарет, вот и все дела. Вынешь из кармана одну нераспечатанную, положишь другую - и забудешь об этом. Через несколько часов все решится само собой, причем тебя рядом однозначно не будет.
      - А сколько времени понадобится...
      - Вскрытие покажет, - усмехнулся Музыкант. - Так и быть, можешь с ним встретиться ещё разочек, я не ревнивый. Все, что нам с тобой от него нужно - это связи за границей, но эту проблему будет решать Лариса. Просто, как все гениальное.
      - Действительно просто, - прошептала Императрица. - Вот бы все проблемы так решались, в одно касание...
      - Положись на меня, - отозвался Музыкант. - Со мною у тебя вообще проблем не будет, можешь не сомневаться.
      - И что ты захочешь взамен? - уже легко усмехнулась Императрица. - Мою душу?
      - Ну, зачем такие ужасы? Хочу я всего-навсего, чтобы ты стала моей женой. Причем венчанной.
      Нечто подобное Императрице приходило в голову, но все равно она растерялась от неожиданности. И ещё от того, что мысль о браке с Музыкантом не вызвала в ней чувства отторжения. Наоборот, показалась чем-то привлекательной. Но ответить она не успела: именно в этот момент Лариса закончила свои переговоры по телефону.
      ......................................................................
      - Не понимаю только, - задумчиво произнесла Императрица, когда закрылась дверь за Ларисой, отправившейся на встречу со Львом Валериановичем, - зачем ты вдруг решил посадить её на иглу? Наркоманы же совершенно неуправляемы и очень зависимы. Если она попадется, её элементарно расколют во время ломки. И она все скажет...
      - Обижаешь, красавица, - рассмеялся Музыкант. - У меня все схвачено. Не сажал я её ни на какую иглу.
      - Но я же видела...
      - Ты видела, что я сделал укол. И слышала, что я обещал ей следующую дозу. Ну, ещё кое-что слышала. Вот и все. А вколол я ей совершенно безобидный витамин. То есть даже полезный.
      - Витамин?! Она...
      - Она очень внушаемая девочка. Пара нужных слов с нужной интонацией и можно манипулировать ею, как угодно. А никакой наркотической зависимости нет и быть не может. Я же не сумасшедший: посылать с поручением за границу наркоманку. Хватит с меня прокола с этим ублюдком Черномором...
      - Там все действительно так серьезно? Или ты просто устроил очередной цирк для своей подружки?
      - Ну, ты же умница, красавица. Все понимаешь. А подружка не столько моя, сколько наша, нет? Ладно, это все мелочи. А вот главное мы обсудить не успели. Так ты согласна?
      - На что? - старательно округлила глаза Императрица.
      - По-моему, я сделал тебе предложение. Или ты хочешь, чтобы я встал на колени и говорил ритуальные слова? Мне, конечно, не жалко, но я и так знаю: мы с тобой предназначены друг для друга.
      - Потрясающая уверенность! - усмехнулась Императрица. - Благо, проверить это совершенно невозможно.
      - Почему же невозможно? Есть разные способы. Один, кстати, мы уже использовали. Кажется, ты осталась довольна. Или опять будешь утверждать, что от скромности я не умру?
      - Нет, - медленно ответила Императрица. - Не буду. Я действительно осталась довольна. Но замуж...
      - А если это судьба?
      - Как я это узнаю?
      - Я же сказал: есть способы. Есть люди, которые умеют предсказывать судьбу.
      - Цыганки, что ли? - фыркнула Императрица.
      - Нет. Не цыганки. Ты что-нибудь слышала про карты Таро?
      Императрица наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
      - Что-то знакомое, - сказала она наконец не слишком уверенно, - но сказать точно я не могу. По-моему, это как-то связано с тореадорами.
      От заразительного хохота Музыканта она сначала невольно вздрогнула, но потом улыбнулась помимо своей воли:
      - Я что-то перепутала?
      - А ещё зовешься Императрицей! - хохотал Музыкант. - Да, интеллектуалкой тебя не назовешь. Запоминай: тореадор - это человек, который участвует в бое быков. Карты Таро к этому не имеют ни малейшего отношения. Просто они предсказывают судьбу точнее, чем многие другие способы гадания. Если, конечно, уметь читать по ним.
      - И у тебя есть на примете такой человек?
      - Конечно есть. Для тебя у меня есть все, что угодно. Да ты и сама это поймешь, причем очень скоро.
      Глава тринадцатая.
      Еще пара-тройка таких совпадений - и я, пожалуй, поверю в собственную исключительность. В том плане, что стоит кому-то со мной более или менее тесно пообщаться, как его - бац! - и исключают в лучшем случае из списка свободных граждан. А в худшем - вообще исключают из числа живущих. Ну что за невезение, ей-богу! Только-только нащупала ниточку, скромно хотела утереть нос своим высокопрофессиональным друзьям - и на тебе. В дело немедленно вступают природные катаклизмы.
      Ни Андрей, ни Павел, ни, тем более шкафоподобный Константин такой реакции от меня явно не ожидали. Конечно, гибель женщины под автобусным павильоном - не то событие, от которого следует впадать в состояние ликование или даже обыкновенной радости. Печальное это событие. Но опять же не настолько печальное для посторонних людей, чтобы бледнеть, зеленеть и норовить упасть в обморок. А я именно это и собралась сделать, причем в вышеперечисленной последовательности.
      - Наташа, ты что? - ошарашенно спросил Андрей. - Тебе что, нехорошо?
      Павел, как всегда, словам предпочитал дело, причем конкретное. Он шагнул ко мне, протянул руки и быстро, причем довольно чувствительно стал растирать мне уши. Такой прием здорово помогает не только от обморожения, но и от потери чувств на нервной почве.
      - Уши ведь оторвешь! - завопила я. - Что за манера обращаться с дамами? Чему тебя в Пажеском корпусе учили?!
      - Он не учился в Пажеском корпусе, Наташа, - вмешался Костя и без особых усилий отлепил от меня Павла. - Он закончил школу гардемаринов: два класса и три коридора.
      Я чуть было вторично не потеряла сознание - на сей раз от удивления. Судя по внешности, в лексиконе Кости могло быть от силы пятнадцать слов, из них пять - нецензурные. "Гардемарины" в этот набор никаким боком не вписывались. Зато с поцелуем руки очень даже монтировались. Н-да, наш непростой российский парень Костя... Интересно, какие ещё сюрпризы у него в запасе?
      - Давайте к столу, - взяла я наконец инициативу в свои руки. - Скорее всего, у меня просто голодный обморок. Чтобы его не было и у вас, надо принять соответствующие меры. Превентивные, так сказать.
      - Вот это правильно, Наташенька, - подхватил Андрей, - это ты молодец. И соловья, как известно, баснями не кормят, и у голодной кумы, знамо дело, только хлеб на уме.
      - Это у русской кумы, - внес свою лепту непредсказуемый Костя, а у меня, как у хохла, не только хлеб, но ещё и сало.
      - Вот чего нема, того нема, - сокрушенно покачала я головой. - Не было таких указаний. Работа с национальными кадрами у нас пока ещё поставлена из рук вон плохо. Чтобы не сказать хуже.
      Павел поморщился и первым прошел на кухню. Уже оттуда он все-таки не удержался - высказался:
      - Еще один веселый и находчивый на мою голову. Кабачок тринадцать стульев... В любом месте веселее вместе.
      - Не понял, - недоуменно поднял брови Костя.
      - Павлик не любит шибко чересчур остроумных, - доброжелательно пояснила я. - Нам с Андреем от него всю дорогу попадает за веселье по поводу и без повода. Паша-то человек сурьезный...
      Не знаю, как там насчет любви с первого взгляда, но вот со второго она точно бывает. Ну, не любовь - большая симпатия. Именно этим чувством я и прониклась к Косте, причем, как мне показалось, взаимно. Во всяком случае минут пятнадцать спустя мы уже беседовали так, как если бы знали друг друга много-много лет. Редко, но случается.
      С большим опозданием я вспомнила о том, что Андрей просил меня меньше говорить и больше молчать. Но мне жутко не хотелось сворачивать увлекательную светскую беседу и оставлять мужчин разговаривать о каких-то их таинственно-скучных делах. С другой стороны, дала слово - не говори, что не груздь и полезай в кузов. Патовая ситуация, короче говоря. Хоть бы кто-нибудь помог...
      И в этот момент зазвонил телефон. Андрей непроизвольно поморщился, но трубку дисциплинированно снял: вечерами обычно звонили только ему, поскольку мои друзья и знакомые предпочитали связываться со мной в течение дня.
      - Слушаю, - с прохладой в голосе произнес Андрей. - Вечер добрый... Ну, как не быть, если ты позвонила. Сию минуту подам, как говорят в кругу моих пациентов: нет базара. Наташенька, это тебя. Алина.
      Алина? Вот это сюрприз! Сама она звонила кому бы то ни было чрезвычайно редко, причем у неё на этот счет была какая-то хитрая теория относительно рационального использования энергетического потенциала. Смысла не уловила, врать не буду. Но её звонок позволял мне удалиться в комнату, не теряя, так сказать, лица, и предоставить мужчинам шушукаться в свое удовольствие.
      - Ты никогда не угадаешь, что случилось! - с энтузиазмом начала Алина. - Даже и не пытайся.
      Я и не стала пытаться. Тем более, что сама все расскажет минут через несколько. Не хотела бы рассказывать - не звонила бы вообще. Логично? Более чем.
      - Раздается телефонный звонок. И какой-то тип предлагает мне приехать к нему домой. То есть не к нему, а к его даме. За любые деньги...
      - Любые - это сколько? - с любопытством спросила я.
      - Любые - это значит любые, - нетерпеливо отрезала Алина. - Какая разница? Я работаю только у себя.
      - А если бы тебе предложили... ну, десять тысяч долларов? - не унималась я. - И транспорт от двери до двери?
      Мне всегда было интересно, до какой степени может простираться нелюбовь моей подруги к передвижениям.
      - А мне и предложили, - совершенно спокойно отозвалась Алина. - Но я не работаю вне дома. Только у себя. Собственно говоря, я хотела тебе рассказать именно об этом визите. По-моему, тебе будет интересно. А деньги тут совершенно не при чем.
      Ничего себе не при чем! Взяла и отказалась от такой суммы! Мне, чтобы заработать хотя бы половину, нужно перевести, как минимум, десять иностранных произведений. Или написать не меньшее количество собственных гениальных произведений. Ну, Алина всегда была не от мира сего...
      - Что за потрясающий визит? - поторопила я подругу.
      - У меня была женщина. Молодая и очень красивая. И она как-то связана с твоей Юлией. Той, которая пропала.
      - Как именно связана?
      - Откуда я знаю? - возмутилась Алина. - Я же не детектив! Просто я видела связь между ними, понимаешь? И эта женщина немного похожа на Юлию.
      - Алина, - укоризненно сказала я, - ты, конечно, не детектив, но с логикой у тебя до сих пор все было нормально. Две минуты назад ты сказала, что женщина была молодая и очень, подчеркиваю, очень красивая. Юлия, во-первых, моя ровесница, так что о молодости помолчим. Во-вторых, я же видела её фотографию: мила, но не более того.
      - Вот я и говорю: немного похожа. Если бы Юлию причесать, подкрасить и омолодить лет эдак на десять...
      - Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а автобус, начала я терять терпение. - Ну, допустим, похожи форма носа и разрез глаз. Так и я в профиль - точь-в-точь королева Елизавета, только никто не делает из этого далеко идущих выводов. Почему-то.
      - Главное, конечно, не в сходстве, - продолжала Алина как ни в чем ни бывало. - Главное в том, что зовут мою клиентку... Императрица! То есть это у неё кличка такая, но все равно, по-моему, интересно. А по-твоему?
      - Императрица? - ошарашенно переспросила я. - Миллионерша, что ли? Из этих, новых русских?
      - Точнее, вдова миллионера. Она самая.
      - И за каким чертом её к тебе понесло? Чего ей по жизни не хватает?
      - Представь себе, того же, чего и всем: счастья. Хотела узнать, дождется она его или нет. А если дождется, то откуда и когда.
      - "Ну и запросы же у вас", - сказала база данных и зависла", пробормотала я. - Даже не смешно, подруга. Получается, что счастье все-таки не в деньгах и даже не в их количестве? Ну и ну...
      - Я так и подумала, что ты оценишь, - с удовлетворением сказала Алина. - Но и это ещё не все. Что хочешь со мной делай, но следы Юлии нужно искать у нее. Только, боюсь, поздно.
      - Что значит - поздно?
      - А то, что Юлии у нее, скорее всего, уже нет.
      Я начинала понимать ощущения компьютера, в который вводят слишком большое количество информации одновременно. Действительно зависнешь ведь. То, что мне сейчас рассказывала Алина, в общем-то состыковывалось с недавними откровениями Ольги, но белых пятен, тем не менее, оставалось предостаточно. Если верить Ольге, Юлия почти неделю прожила у Императрицы на правах гостьи. При этом даже не подумала предупредить Галку, что отложила свою поездку в Уральск, что уже совсем странно. А потом вообще куда-то уехала, причем чемодан оставила у Императрицы и возвращаться за ним, судя по всему, не собиралась. С ума сойти - и то мало!
      - Ты меня слушаешь? - поинтересовалась Алина. - Куда ты там пропала?
      - Слушаю, только пока ничего не понимаю. Каким образом эта самая Императрица у тебя оказалась? Ты же без рекомендации никого не принимаешь.
      - Вот тут вообще интересно получилось. За неё со мной договаривался мужик. И он сослался на одного моего бывшего поклонника. Ну, на Никиту, я ещё его с собой к тебе на день рождения брала...
      - Так он разве уже бывший? Ну, ты даешь...
      Эту мою реплику Алина пропустила мимо ушей и продолжила свою повесть. Сначала неизвестный позвонивший пообещал ей немереные деньги и транспорт туда и обратно, но Алина уперлась насмерть. Сошлись на том, что клиенты приедут к ней, но прямо сразу. И приехали. Молодой, довольно интересный мужчина и сногсшибательная дама, которой, собственно, и было нужно мастерство моей подруги. Алина разложила свои карты и...
      - И, знаешь, на меня как будто ледяным ветром дунуло. Труп на трупе и трупом погоняет, а в перспективе - сплошная чернота, причем обеспечит ей эту черноту некто, пламенно любящий и даже мечтающий на ней жениться. Причем и он, и она - одной группы знаков. Водяные. Она Рак, а он то ли Рыба, то ли Скорпион. Спрашиваю: есть такие знакомые? Она лепечет: есть. Я смотрю дальше. Человек этот явно находится на карте Дьявола, так что ничего хорошего от него, сама понимаешь, ожидать не приходится. Хотя, прикинь: обаятельный, притягательный, убедительный, не считается ни с какими преградами, чужие желания в грош не ставит, свои обязательно реализует. Ну и прекрасный любовник. Она совсем скисла и поинтересовалась, можно ли от этой напасти избавиться. Можно, говорю: уберите его из своей жизни, глядишь, полегчает. Ну, и как тебе все это?
      - Что сильно, то сильно, - искренне сказала я. - То есть здорово убедительно, но почти все непонятно.
      - Чего ж тут непонятного? Крупные неприятности её ожидают. Я хочу сказать, вплоть до летального исхода. Кстати, мужик, который с ней приезжал, в ситуацию въехал только так. Даже сказал: мол, я же чувствовал, что от этого козла нужно избавляться. С этим и удалились. А мужик, кстати, очень даже ничего, только на мой вкус сладковат. Такое российское издание Леонардо ди Каприо. Ну, ладно, у меня вот-вот люди придут, хочу хоть чашку кофе перед этим выпить. Чао!
      - Какао! - машинально ответила я.
      Сумбур у меня в голове не только не улегся, но скорее наоборот перешел из количества в качество. Когда Алина увлекается, она забывает, что далеко не все нормальные люди свободно ориентируются в астрологических понятиях, густо замешанных на символике Таро. Сегодня она еще, слава Богу, обошлась без упоминания каких-то своих любимых чакр, иначе я бы точно рехнулась. Чакры - это уже что-то совершенно недоступное моему менталитету, не переваривает он эти самые чакры и все тут. Просто даже отторгает.
      Но информация сама по себе, конечно, любопытная, если, конечно, внимательно подумать и отделить мух от котлет. Вторично за сегодняшний день я узнала, что Юлия все-таки связана с Императрицей. Скорее всего, через свои дела с её покойным мужем, по срокам, во всяком случае, примерно так и получалось. И вторично же рядом с Императрицей просматривается некий молодой человек, похожий на американского киноактера Леонардо ди Каприо. Молодой человек проходит там под кличкой Музыкант. И он, если верить Ольге, куда-то увез Юлию. Значит, искать нужно через него... если он, конечно, захочет поделиться имеющейся у него информацией. Очень мило, только где этого самого Музыканта искать? И он, и Императрица явно вращаются в ином, нежели я, кругу.
      В любом случае, одна я со всем этим делом никогда не разберусь. Значит, нужно проинформировать Андрея и Павла. То есть, если называть вещи своими именами, переложить груз ответственности за дальнейшие действия на их плечи, а самой заниматься тем, что я умею делать. Писать. Поскольку уже давно было подмечено, что если сапоги начнет тачать пирожник, а пироги печь, наоборот, сапожник, добра ждать не приходится ниоткуда.
      Надо думать, совет в Филях закончился, и мне уже можно появиться на кухне? Я направилась туда и замерла на полпути, услышав фразу, сказанную Костей:
      - Ох, старик, если бы ты знал, как тяжело жить с дурой!
      Я затаила дыхание. Сейчас должен ответить Андрей, который-то живет явно не с дурой, а со мной. Вот интересно, что он скажет относительно легкости общения с интеллектуальной подругой. И Андрей не замедлил с ответом:
      - А с умной ты пробовал? - спросил он прямо-таки с достоевским надрывом в голосе.
      Ну, не фига себе! Это называется, дождалась комплимента! Точно: мужчины произошли от других обезьян. С дурой жить тяжело, с умной - ещё труднее. Сами-то знают, чего хотят, или даже не догадываются?
      Я сделала два нарочито громких шага и открыла дверь на кухню.
      - Мальчики, я старалась быть максимально деликатной, но так курить хочется, что чашка чая просто необходима. Поэтому извините за вторжение...
      - Ничего страшного, - гостеприимно отозвался Костя, - вы не помешаете.
      Приятно иметь дело с радушным человеком, особенно в собственной квартире!
      - У тебя какие-то новости? - небрежно осведомился Андрей.
      Слишком, между прочим, небрежно. Значит, заметил озабоченность на моем лице: уж в чем в чем, а в наблюдательности моему другу отказать было невозможно.
      - Новостей у меня, в принципе, много. Но они могут и подождать. У вас, насколько я понимаю, серьезный разговор. Деловой.
      - Основные проблемы мы выяснили, - как всегда суховато заметил Павел. - Алина звонила просто так или по какому-то делу?
      Ну, профессионалы! И хотела бы скрыть, так все равно не получится. Читают все по лицу, как по писанному, что один, что другой.
      - По делу-то по делу, - неопределенно ответила я, - но не знаю, насколько это будет интересно Косте. У него, надо полагать, своих проблем достаточно.
      - Не столько своих, сколько чужих, - усмехнулся Костя. - На свои времени не хватает.
      - А вы тоже, как Андрей с Павлом, ушли в свободный поиск? поинтересовалась я.
      - Костя работает начальником охраны, - пояснил Андрей. - Кстати, зовет нас в свою команду. Верный кусок хлеба с маслом.
      - И что там нужно делать? - спросила я.
      Спросила из чистой вежливости: даже я более или менее представляла себе, чем сейчас занимается охрана. В наше время достаточно включить телевизор, чтобы получить на эту тему исчерпывающую информацию.
      - Охранять нужно, - фыркнул Андрей. - Причем профессионально, а не на уровне провинциального ВОХРа.
      - Кого охранять? Банк?
      - Банкира, - ответил Костя, причем, как мне показалось, абсолютно серьезно. - До недавнего времени я и со своими нынешними подчиненными неплохо справлялся. А с тех пор, как у моего хозяина близкий друг помер... В общем, ситуация вышла из-под контроля. Вот я и пришел посоветоваться.
      - А друга что - убили?
      Я задала этот вопрос и тут же, словно со стороны, услышала собственную интонацию. Совершенно равнодушную, отстраненную. Дожили, однако! О предполагаемом убийстве человека, пусть и совершенно неизвестного, осведомляемся, как о цене на первую в этом сезоне клубнику. Ясно, что не по карману, но интересно, до какой степени.
      - Ты будешь смеяться, Наташенька, - снова вмешался Андрей, - но мир удивительно тесен. Или, как ты любишь выражаться, не мир тесен - прослойка тонкая. Костя обеспечивает охрану поклонника одной твоей знакомой. Точнее, без пяти минут жениха.
      Я так удивилась, что поставила чашку с чаем на стол, забыв донести её до рта. Охрану жениха моей знакомой? Интересное кино: таких знакомых у меня отродясь не водилось и в обозримом будущем они вряд ли появятся. Кто из нас сошел с ума?
      - Помнишь, мы недавно говорили о даме по прозвищу Императрица? непринужденно продолжил между тем Андрей. - Ты ещё настаивала, что она имеет какое-то отношение к исчезновению Юлии. Так тебе, во всяком случае, Алина сказала.
      - Не только Алина, - небрежно ответила я. - Это подтвердила горничная Императрицы. Кстати, она дала мне номер ячейки камеры хранения, где находится Юлин чемодан. Вот, я записала.
      Выражение лиц присутствовавших нужно было видеть! Описывать это функциональное явление я решительно не берусь.
      - А теперь спокойно с самого начала, - первым пришел в себя Павел. Откуда взялась горничная и почему ты до сих пор ничего об этом не сказала? И что вообще все это значит?
      - Горничная взялась из соседнего подъезда. Вы с Андреем тоже её вчера там видели. Племянница пропавшей старушки, соседки этого самого наркобарона, который нынче утром на машине расколотился во дворе. Не сказала потому, что некогда было: меня Андрей предупредил, что у вас какие-то срочно-секретные дела, а я на этом празднике жизни лишняя. На последний вопрос ответить не могу, потому что сама уже ничего не понимаю. Плюс Алина с её заморочками. К ней сегодня Императрица со своим хахалем приезжала.
      - Что? - буквально подскочил доселе невозмутимый Костя. - С кем приезжала? А мне, выходит, ничего не сказали?! Сейчас всех поувольняю к чертовой матери!!! Просил же без меня никаких поездок, тем более, к сомнительным личностям.
      Я немного обиделась за подругу. Алина, конечно, со странностями, но к сомнительным личностям я бы её причислять все-таки не стала. Не тот случай.
      Костя выхватил из кармана мобильник, который тут же буквально потонул в его огромной ладони, и начал с остервенением давить на кнопки. Как хрупкая импортная техника выдержала такой напор, сказать не берусь, но выдержала.
      - Это кто? - рявкнул Костя в трубку. - Вот приеду, сразу узнаешь, с кем говоришь. Ну и хорошо, что узнал. Слушай, Мерцалов, куда шеф сегодня ездил? Почему без охраны?! Сколько раз можно говорить... Нет, это ты меня послушай! Я предупреждал? Что?! Точно? Ну ладно, живите пока. Все равно приеду - проверю. Конец связи.
      Костя сунул мобильник обратно в карман, какое-то время помолчал, потом сказал с некоторой растерянностью:
      - Говорят, никто никуда вообще не ездил. Шеф сидит дома, сейчас у него посетительница. Ничего не понимаю... Ваша подруга, Наташа, сказала, что Императрица приезжала с кавалером, так?
      - Ну да! С молодым, симпатичным мужиком. Имени не знаю, но кажется, откликается на кличку "Музыкант". Это не ваш шеф?
      Костя что-то процедил сквозь зубы и закурил. Зато Андрей среагировал гораздо более импульсивно:
      - Музыкант?! Ты ничего не перепутала?
      Я покачала головой:
      - Хотела бы тебя порадовать своей бестолковостью, но на сей раз все точно. Алина только подтвердила то, что мне рассказала Ольга. Судя по всему, там крутится какой-то молодой хлыщ. А сама Императрица, если верить Алине, каким-то образом замешана минимум в трех убийствах. Теперь, кстати, ей самой кто-то угрожает... опять же если верить Алине.
      - Так, - разомкнул уста Павел, - ещё раз с самого начала. Пятнадцать страниц про карты Таро можешь опустить, рассказывай остальное.
      Я прикрыла глаза и постаралась как можно более точно воспроизвести то, что услышала от Алины.
      - Притягательный, обаятельный, умеет добиваться своего... - задумчиво протянул Костя. - Скорпион... Очень похожий портрет моего шефа. И твоя подруга считает, что он замыслил убийство Императрицы?
      Увлекшись, Костя спонтанно перешел на "ты". Я решила не усугублять: свои люди, сочтемся.
      - Она считает, что угроза исходит от человека водного знака Зодиака. А их три: Рыба, Рак и Скорпион. Как бы не факт, что это обязательно твой шеф. С таким же успехом это может быть и Музыкант: он тоже обаятельный.
      - Ты хоть записала то, что тебе рассказывала Ольга? - без особой надежды поинтересовался Андрей. - Хотя какая разница! В любом случае она уже не может быть свидетелем.
      - Свидетелем чего? - осведомилась я.
      - Понимаешь, в записной книжке этого самого Черномора есть какой-то Музыкант. То есть номер его телефона. Милиция, разумеется, заинтересовалась. Ну, надо же, как все не сложилось! Чуть ли не главного свидетеля своими руками выпустили...
      - Нет, мой шеф эту бабу убивать не будет, - гнул свое Костя. - Он, наоборот, на ней жениться хочет. Лично я с ней бы рядом... Наташа, заткни уши! - в театре бы не сел. Злая, взбалмошная, избалованная. Из-за нее, между прочим, хороший мужик погиб.
      - Ее муж? - поинтересовалась я, но Костя только отмахнулся:
      - При чем тут муж?! Начальник её охраны. Его застрелили, когда он её прикрыть хотел. Мой шеф, кстати, что-то такое предполагал, по-моему, даже предупреждал. Не уберегся Дмитриевич. Получил пулю точно между глаз.
      - Снайперский выстрел, - сдержанно заметил Павел. - Кому-то он крепко насолил, твой Дмитриевич.
      - Да он-то тут причем? - вскинулся Костя. - Я же говорю: стреляли в эту стервозину, а он её прикрыл.
      - Ты же профессионал, Костя, - покачал головой Павел. - Точно между глаз попадают только тогда, когда туда целят. Ну, прикинь: ты прикрываешь собой объект, так на чем твое внимание концентрируется? Это ты уже в следующие пять секунд будешь искать глазами источник опасности. Но в первые-то две? А?
      - Действительно... - растерянно сказал Костя. - Как же я про такой расклад не подумал? Вот дурак!
      - Ты не дурак, Костя, - усмехнулся Павел. - Ты просто жертва стереотипа. Тебе твой шеф настойчиво внушает, что опасность угрожает его знакомой. Ту же самую идею он впаривает твоему коллеге, который на самом деле и есть мишень для киллера. А теперь догадайся с трех раз, кому мог перейти дорогу начальник охраны.
      - Нет! - выдохнул Костя после секундной паузы.
      - Почему? - пожал плечами Павел. - Только потому, что он твой шеф? Это, между прочим, вовсе не гарантия его порядочности и безгрешности. Подумай еще: тот начальник охраны, который схватил пулю, занимал эту должность при прежнем хозяине? Или его наняла уже молодая вдова?
      - Черт, конечно, он был раньше... Ты хочешь сказать?...
      - Сначала он схватил лишнюю информацию. И неудачно ею распорядился. Или собирался распорядиться, а его предупредили. Старик, комбинация для начинающих, ты мог сам просчитать. Ладно, теперь поехали дальше. Нам нужно найти Юлию. Ты можешь получить какие-нибудь сведения, Костя?
      - От кого? От этой самой Императрицы? У меня нет повода для разговора с нею.
      - Повод можно придумать. Поговори со своим шефом, скажи, что ты беспокоишься за его безопасность. Расскажи ему о молодом поклоннике его пассии, поинтересуйся, отчего умер его друг. И посоветуй ему самому быть поосторожнее с этой самой Императрицей. Она и его может отправить на тот свет. Если, конечно, поверит Алине. Предложи своему шефу понаблюдать за его... невестой. В общем, рано или поздно повод для разговора возникнет.
      - Очень сложно, Паша, - поморщился Костя. - К тому же шефа никто пальцем не тронет, пока я рядом. Ты же меня знаешь...
      - В тебе я не сомневаюсь. Но ты не привык иметь дело с сумасшедшими, у них своя логика. А у наркоманов её просто нет. Я забыл сказать: Императрица лечилась в какой-то клинике за границей. Судя по всему - от наркотической зависимости. И судя по всему - не очень-то результативно.
      - Пашенька, откуда такая осведомленность? - обрела я наконец дар речи.
      - Да так, - пожал он плечами, - собираешь информацию, кое-что сопоставляешь, делаешь определенные выводы. О Музыканте, например, я слышал уже несколько лет тому назад. Но кто-то ему крепко ворожит, похоже, в моей когда-то родной Конторе...
      Павел резко замолчал и отвернулся. Любую промашку компетентных органов он всегда очень болезненно воспринимал, точно считая и себя в этом виноватым. А уж если сталкивался с не слишком честными и принципиальными коллегами, пусть и бывшими... Впрочем, для него они никогда не станут бывшими. С такой профессией не разводятся.
      - А по-моему, нужно искать подходы к этому самому Музыканту, - заметил Андрей. - Не с одним же Черномором он был связан. То есть точно не с ним одним, это, по-моему, так... джентльмен в поисках десятки. Какой-то неестественный альянс: плейбой и плебей. Не монтируется. Кстати, ребята из отделения мне шепнули, что отпечатков там, в соседней квартире, полным-полно. Прокатать по картотеке...
      - Вас просили Юлию найти, - не выдержала я. - А ты, солнце мое, собираешься раскрыть клуб любителей наркотиков в нашем микрорайоне. Оставь что-нибудь коллегам из милиции. И нужно, по-моему, забрать чемодан из камеры хранения. Допросить Императрицу вряд ли получится...
      - Нужно будет - допросим, - хмуро пообещал мне Костя. - В конце-концов, это входит в круг моих непосредственных обязанностей: проверять тех, кто приближается к шефу. А эта дама что-то уж очень близко подошла. И вообще мне эта история не нравится. Сегодня же поговорю с шефом...
      - О чем? - скептически осведомился Павел. - Надеюсь, ты не собираешься открывать ему глаза на моральный облик его возлюбленной?
      - А если собираюсь?
      - А если подумать? То есть подумать прежде, чем делать. Мужчины обычно не любят, когда им говорят гадости об их женщинах. Даже если это - чистая правда. Рискуешь потерять место.
      - Думаешь? - озаботился Костя. - Черт, до чего же я не люблю все эти психологические этюды! Милое дело - конкретное боевое задание...
      - Понимаю, - усмехнулся Павел, - но частная охрана - это не спецназ ГРУ. Что не спецназ, то не спецназ. Без психологических этюдов ты с этой работой вряд ли справишься.
      - Ну так я потому вас и зову! - с какой-то детской непосредственностью отозвался Костя. - Сам чувствую, что не вполне соответствую...
      - Мы подумаем, - дипломатично отозвался Андрей. - Нужно ещё кое-какие дела до ума довести. Там же ничего не горит, верно?
      - Не горит, - согласился Костя. - Но, по-моему, жареным уже пахнет. Ты же знаешь, у меня на неприятности чутье звериное. Не нравится мне этот расклад.
      - Чем?
      - Не знаю. Не нравится - и все. Ладно, я сказал, вы услышали. Недели на размышление хватит?
      - Вполне, - отозвался Павел. - Кстати, у меня идея. Если ты хочешь, чтобы мы работали в твоей команде, ты нас должен представить своему шефу, верно?
      Костя махнул рукой и сделал красноречивую гримасу: мол, обойдемся и без таких формальностей!
      - Тем не менее, - продолжал гнуть свою линию Павел. - Найди возможность представить ему хотя бы одного из нас. А лучше, конечно, обоих. Как потом законтачить с этой самой Императрицей, мы сами сообразим. Идея понятна?
      Лицо Кости просветлело:
      - Ну вот, совсем другое дело! Конечно, вы лучше сообразите, как за это взяться. А я обеспечу подходы и прикрытие. Каждому, как говорится, свое.
      Я опять оставалась не у дел. Вот так всегда: приносишь людям информацию на блюдечке, а они даже спасибо не говорят. Да ладно спасибо: его на хлеб не намажешь и под голову не положишь. Хоть бы просто не отстраняли от дальнейшего расследования. Мне же интересно! По-человечески интересно. Нет, не понимают...
      - Ты что закручинилась, Наташенька? - окликнул меня Андрей. - Опять твои заслуги не оценили?
      Я только вздохнула. С Андреем так обычно и бывает: думаешь, что он толстокожий и нечуткий, а в результате оказывается, что он знает, о чем я хочу сказать ещё до того, как я все сформулирую.
      - Ты же знаешь, я не честолюбива, - скромно заметила я. - Мое дело патроны подносить, да стреляные гильзы в кучку собирать. А за это даже почетной грамоты не положено.
      - Есть какой-нибудь способ удержать Наталью от самодеятельности? - ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался Павел.
      - Сломать ей обе ноги, заклеить рот скотчем и приковать наручниками к батарее, - жизнерадостно отозвался Андрей. - Ну, ещё телефон для страховки отключить и компьютер вырубить.
      - Так в чем проблемы? - спросил Костя? - Это все вполне реально. Что, делаем?
      - Справились? - саркастически осведомилась я. - Небольшая поддержка спецназа - и вот вы уже совершенно на равных со мной общаетесь. Герои... невидимого фронта.
      - Ну ладно, Наташка, на юмор-то обижаться, - примирительно заметил Андрей. - Устала, что ли?
      - Дорогие мальчики, вы, конечно, все здорово придумали, но Ольга говорила, что её хозяйка милиции не по зубам. Так что расслабьтесь и потом, со свежими силами, думайте дальше.
      - Если бы эта самая Ольга была жива! - заметил Павел. - Мы бы оттолкнулись от её показаний. И никуда бы эта самая Императрица не делась. Не таких раскалывали...
      Андрей, который в этот момент пытался включить радио, довольно бесцеремонно прервал друга:
      - Наташа, что с приемником? Не фурычит...
      - Ой, я, наверное, опять вместо того, чтобы выключить, перевела его на магнитофон! - всплеснула я руками. - Наверняка стерла с кассеты любимую музыку и... Подождите-ка минуточку!
      Я нажала на перемотку, потом - на воспроизведение и в кухне раздался голос Ольги:
      "Появилась она там перед майскими праздниками..."
      Глава четырнадцатая.
      - Вот что бы я хотел на самом деле, - мечтательно произнес Музыкант, откладывая в сторону книгу и сладко потягиваясь. - Большой аквариум-бассейн. И в нем симпатичных, юрких рыбок...
      - А трехколесный велосипед не хочешь, деточка? - с иронией осведомилась Императрица. - Могу купить, мне не жалко.
      Она сидела в спальне перед огромным трюмо и сосредоточенно подводила и без того большие глаза. Результат её почему-то не устраивал, она негромко выругалась сквозь зубы, стерла с век тени и начала все заново. Через минуту отбросила в сторону кисточку и мрачно уставилась на свое отражение в зеркале.
      - Мы не в духе? - осведомился Музыкант. - У нас опять расшалились нервы?
      - Перестань юродствовать! - по-настоящему разозлилась Императрица. Скажи лучше, когда эта каторга кончится? За пять дней я в третий раз еду на встречу с этим старым придурком, а твои хваленые сигареты все не действуют.
      - Терпение, - философски ответил Музыкант. - Рано или поздно он возьмет именно ту, которая предусмотрена. Твоя беда в том, что ты хочешь получить все сразу.
      - А ты - нет?
      - А я согласен и подождать, - усмехнулся Музыкант. - Упорство и прилежание лучше, чем беспутство и гений. Переждал твоего супруга, пережду и поклонника.
      - Если он меня до этого не отправит к праотцам! - огрызнулась Императрица. - Ты слышал, что сказала Алина? Это он, все сходится. Я узнала, когда у него день рождения. В ноябре.
      - Ну и что?
      - А то, что он - Скорпион по знаку Зодиака. Водный знак. И мечтает на мне жениться, уже два раза заводил разговор на эту тему.
      - Красавица, я тоже собираюсь на тебе жениться. Правда, по гороскопу я - Рыба, но это тоже имеет отношение к воде, причем куда более непосредственное, чем Скорпион. Нельзя быть такой доверчивой.
      - Я чувствую, что он хочет погубить меня, - безапелляционно заявила Императрица. - А женскую интуицию пока ещё никто не отменял.
      - Ну, так просто пошли его куда подальше. А сама выходи за меня замуж. Мы с тобой отлично заживем, вот увидишь.
      - А Лариса?
      - При чем тут Лариса? - искренне изумился Музыкант. - Ты что, ревнуешь? Только этого не хватало.
      - Размечтался! - пренебрежительно фыркнула Императрица. - Ревновать тебя к этой белобрысой швабре? Много чести! Только если я Льва пошлю, твой замечательный план о контактах за рубежом накроется медным тазом.
      - Так не посылай, - пожал плечами Музыкант. - Наберись терпения. Тогда получишь не просто молодого мужа, но ещё и с собственными деньгами. Думаешь, мне очень интересно от тебя зависеть? Были бы у меня деньги сейчас, я бы себе такой занимательный аквариум устроил!
      - Да что это ещё за аквариум? Объясни, сделай милость. Может, я тебе подарок сделаю... если все пойдет, как задумано.
      - Бассейн с пираньями. Будем рыбок мясом кормить. Знаешь, как интересно?
      - А пираний где возьмешь?
      Вместо ответа Музыкант достал из кармана газетную вырезку и протянул Императрице:
      - Вот, почитай. Очень интересно.
      От содержания небольшой заметки Императрицу буквально бросило в холодный пот:
      "Попасть постороннему живому человеку в морг и теоретически, и практически почти невозможно. Охране, санитарам, врачам пускать в свои владения - себе дороже. Но за всеми не уследить.
      Во дворе больницы я оказался со специально припасенным ящиком пива как раз тогда, когда прием посетителей уже закончился. - Облом? - подошедший мужчина в синем халате с сожалением посмотрел на пускающие солнечные зайчики бутылки. Через пару минут он вошел в мое положение, и вскоре мы оказались в уютной больничной комнатушке, украшенной плакатами с красочным изображением внутренних органов и двумя аквариумами с рыбками, похожими на подлещиков.
      - Какие же это подлещики, темнота! Это пираньи, - возмутился санитар. - Смотри.
      Он залез в холодильник, достал тарелочку с кусочками бледного мяса и опрокинул их в воду. Шустрые серенькие рыбы справились с лакомством за пять секунд.
      - Знаешь, чье мясо-то? По телеку видел - коммерсанта замочили? Его..
      Серое, даже после выпитого, лицо санитара оживилось.
      - Ты что, не понял, что ли? Мы же в морге. Сейчас пойдем ещё кусочек возьмем...
      Оказывается, кусочками мяса, которое остается после вскрытия трупов, попросту кормят рыбок. Факт, показавшийся бы в кино жуткой чернухой, наяву выглядел вполне обыденно, даже житейски. На зарплату санитара много мяска, ясно, не купишь, а тут все равно выбрасывать. На корм идет все, кроме костей, а пираньи, если их хорошо кормить, быстро набирают в весе. Продажа заматеревших особ - хорошая прибавка к 500 рублям жалованья.
      - У меня двое детей, у напарника - трое. Как хочешь, так и крутись, доходчиво объяснил ситуацию санитар по дороге в холодильник.
      Ключи от него мы выменяли у охраны за три бутылки пива. Зачем мы идем смотреть на трупы, их не интересовало, главное, чтоб не долго.
      Желтые, белые, красные тела на людей не походили. Ужасные пластмассовые куклы. Холод и запах, как в морозильнике. Санитар голыми руками наложил в тарелку мяса из какого-то ящика, вытер их о халат, толкнул меня в спину и выключил свет.
      Ужин рыбкам был обеспечен".
      - Ну, и зачем это тебе? - брезгливо отбросила заметку Императрица.
      - Хочется! - совершенно по-детски отозвался Музыкант. - Рыбок кормить хочется. Маленьких, сереньких... Я же сам Рыба.
      - На тебя даже сердиться невозможно, - усмехнулась Императрица. Ладно, не мешай, мне нужно сосредоточиться, а времени уже нет. Скоро ехать на этот ужин...
      - Ночевать-то приедешь? - невинно поинтересовался Музыкант.
      - Как будто тебе не все равно.
      Музыкант внезапно кошачьим прыжком выскочил из кресла, подошел к Императрице и крепко взял её за плечи:
      - Мне не все равно. Я тебя люблю. Лев опасен, тут ты права, но я верю в то, что чудеса случаются именно тогда, когда они особенно нужны. И ещё я верю, что мы поженимся ещё до твоего дня рождения. Не позже, чем через месяц. Тогда все будет по-другому. Вот увидишь.
      - И ведь кажется даже не врешь, - усмехнулась Императрица. - Ладно, поживем - посмотрим... если только доживем. Мне пора ехать.
      - Где вы встречаетесь на этот раз?
      Императрица пожала плечами:
      - Об этом я всегда узнаю только тогда, когда мы туда приезжаем. Безопасность - прежде всего. Видел бы ты его начальника охраны! Ночью приснится - заикой останешься. И так на меня смотрит...
      - Да на тебя все мужики смотрят! От семи до семидесяти. Пора привыкнуть.
      - Он не так смотрит, - медленно сказала Императрица. - Он как будто мерку для гроба снимает. Ладно, я поехала, постарайся дождаться.
      - Если ты ненадолго, я готов ждать всю жизнь, - отозвался Музыкант, снова берясь за книгу.
      ......................................................................
      При том, что в Москве сейчас развелось невероятное количество дорогих, очень дорогих и непомерно дорогих ресторанов и ночных клубов, в ней существуют и такие места, куда случайные люди попасть не могут ни за какие деньги. Как правило, просто потому, что не знают о существовании этих мест. А наглухо закрытые лакированные двери распахиваются только перед теми, кто знает заветное слово - пароль. Разумеется, без денег и там делать нечего, но только с ними - тоже.
      В таком вот "клубном ресторане" под названием "Экипаж" и оказалась в этот вечер Императрица. Лев Валерианович, как всегда, все продумал: в зале народу - самый минимум, охрана ненавязчиво расположилась через столик от хозяина. Полумрак, негромкая музыка, дорогие запахи. Запахи ведь тоже имеют свою цену.
      Как всегда Императрица пересела в машину Льва Валериановича на полпути от своего дома к месту проведения вечера. Как всегда начальник охраны подарил её таким взглядом, что она поежилась: спасибо, что обыскивать в голову не приходит. Пока, во всяком случае. Необычным было только одно: далеко не здоровый вид Льва Валериановича. Просто даже больной вид.
      В машине Императрица его толком не рассмотрела, но когда они уселись в ресторане за столик, уютно освещенный лампой под абажуром, невольно ахнула:
      - Вы плохо себя чувствуете? Что с вами?
      - Не обращайте внимания, Иринушка. И смолоду-то жару плохо переносил. А уж теперь ...
      - Вам бы дома побыть, отлежаться.
      - И отказаться от встречи с вами? Ни за что! Сейчас выпьем, закусим... О планах на будущее поговорим.
      - На будущее? - картинно подняла одну бровь Императрица. - Ближайшее или отдаленное?
      - Кокетка вы, Иринушка, неисправимая, - хмыкнул Лев Валерианович. Знаете свою власть надо мной, ох, знаете!
      Неслышно подошел официант, склонился в полупоклоне, вручил меню Императрице и Льву Валериановичу. Лишние слова в этом заведении явно не поощрялись.
      - Есть не хочу, - капризно сказала Императрица. - Хочу хорошего белого вина. И побольше.
      - Как скажете, королева моя, так и будет.
      Лев Валерианович указал официанту на какую-то строчку в меню, тот почтительно наклонил голову.
      - А мне, сынок, принесешь водки. Холодной. И грибов каких-нибудь, для начала. Да, у того столика ещё спроси, что ребята будут пить-есть.
      Лев Валерианович достал из кармана сине-серую невзрачную пачку сигарет и, перехватив взгляд Императрицы, усмехнулся:
      - Другими не накуриваюсь, да и не люблю привычки менять. А "Дымок" он и в Африке "Дымок". Уж вы, голубушка, над стариком не смейтесь.
      Императрица передернула плечами и закурила сама, пытаясь душистым "Мальборо" перебить специфическое амбре "дыма отечества".
      - Иринушка, у меня к вам ещё вот какое дело. Мой начальник охраны хочет с вами побеседовать. Говорит, очень важно.
      - Для кого важно? - надменно спросила она и тут же встретилась взглядом с самим начальником охраны, который сидел за своим столиком совершенно неподвижно.
      Разглядеть выражение его глаз Императрица не могла, но по спине у неё почему-то пробежал холодок.
      "Открылось что-то о смерти моего муженька? Да нет, глупость! Если Лев хочет на мне жениться, зачем ему ворошить прежние дела? А если... Если этим хочет меня крепче привязать? Ну и пусть! Ничего он не докажет, свидетелей не осталось. Господи, как мне надоели все эти фокусы!"
      - Я так понял, для него, - отозвался Лев Валерианович. - А может быть, и для вас, голубушка. Он мыслит перспективно: ваша безопасность - это и моя безопасность. Когда свадьба, Иринушка?
      - Свадьба? Чья свадьба?
      "Он что, узнал о Музыканте? Ну, вот и все. В лучшем случае, он убьет Олега, то есть прикажет убить. Вот о чем со мной хочет поговорить его охранник. Да он ведь и меня... Ну, конечно, Алина предупреждала. А я на что-то понадеялась..."
      - Голубушка, ну, хватит кокетничать. Наша свадьба, конечно. Ведь я...
      И тут Императрица увидела, что лицо Льва Валериановича приобрело какой-то зеленоватый оттенок. Он на секунду прикрыл глаза, потом широко распахнул их, попытался что-то сказать и... начал медленно сползать со стула на пол, хватаясь за скатерть. Императрица дико взвизгнула и схватилась за виски. Начальник охраны с потрясающей для его комплекции быстротой сорвался со своего места и подскочил к шефу.
      - Врача! - гаркнул он обомлевшему официанту. - Сию секунду! Чем вы его напоили?
      - Он ещё ничего не пил... - пролепетала Императрица. - Не успел.
      Взгляд, которым её наградил начальник охраны, тянул на приличную могильную плиту, но, на счастье Императрицы, этим все и ограничилось. Даже сверхподозрительный человек в считанные секунды мог сообразить, что об убийстве речь идти не может. В душе Императрица благословляла медлительность официанта: принеси он напитки на три минуты раньше, неизвестно, как бы обернулось дело. Пока же всем окружающим было ясно: Лев Валерианович только что, прямо на их глазах, скончался. А уж от инфаркта или от инсульта предстояло определить вскрытию.
      И все-таки нервы Императрицы не выдержали: она уронила голову на стол и зашлась в припадке истерических рыданий. В конце концов, второй мужчина на протяжении всего лишь нескольких месяцев переселяется в иной мир - и не на больничной койке после тяжелой и продолжительной болезни, и даже не от пули киллера. Следует, конечно, добавить к этому и некоторые угрызения совести, поскольку и в том, и в другом случае без участия - прямого или косвенного - самой Императрицы не обошлось. Ну и, наконец, истерика была ещё и реакцией на долгожданное освобождение: больше этот человек не сможет ни запугивать её, ни командовать ею.
      - Классический инфаркт, - заявил врач "Скорой помощи", появившейся действительно быстро. - Все произошло в считанные секунды. Даже если бы он в этот момент находился непосредственно в клинике, ничего сделать уже было нельзя.
      - Тогда займитесь дамой, - мрачно уронил начальник охраны. - Дайте ей что-нибудь успокоительное.
      - Я хочу домой, - прошептала Императрица, когда истерику удалось приостановить. - Отвезите меня немедленно домой. Вызовите мою машину. Да делайте же что-нибудь, черт вас всех побери! Охрана...
      "Неужели - все? - думала она, обессилено откинувшись на подушки своего лимузина. - Конец этому ожиданию, неопределенности, зависимости? Да, кажется, удалось. Слава Богу, на сей раз это произошло не в спальне! Слава Богу, на сей раз она оказалась совершенно вне подозрений! Теперь можно жить в свое удовольствие..."
      Императрица открыла бар, взяла первую подвернувшуюся под руку бутылку, налила себе щедрую порцию в бокал и отхлебнула. Напиток обжег рот, она непроизвольно закашлялась и только потом удосужилась поглядеть на этикетку. Джин! Его, кажется, даже английские матросы в чистом виде не употребляют. Она плеснула в бокал тоника и теперь уже осторожно отпила следующий глоток. Крепковато, но так даже лучше, быстрее подействует. На трезвую голову последние события вынести просто невозможно.
      Приятное расслабление пришло после второго бокала. Жизнь показалась не просто сносной, а даже приятной. Что ж, Олег будет доволен: теперь она сможет все свое время проводить с ним, не опасаясь слишком любопытных глаз и длинных ушей. Да и чего теперь боятся? Они, конечно, поженятся, и не просто поженятся, а обвенчаются. Нужно будет сделать настоящее подвенечное платье, такое, какое было у принцессы Дианы: длинный шлейф и море кружев. Вуаль конечно тоже будет, полупрозрачная, закрепленная на голове диадемой.
      А рядом - Олег, в белом смокинге. Гости, журналисты, фотографы, телевидение. Они будут самой красивой парой во всей стране. А потом свадебное путешествие куда-нибудь к морю. Роскошный номер для новобрачных... Ах, боже мой, ради всего этого стоило пройти через страх, унижения, даже кровь. Ради того, чтобы наслаждаться роскошью и комфортом, вполне можно было отправить на тот свет не только двоих стариков, но и всех тех, кто решил бы этому помешать.
      Пожалуй, Олегу можно будет сделать подарок. Пусть получит свой занимательный аквариум, тем более, что сделать это - проще простого. В зимнем саду есть бассейн, запустить туда рыбок, и пусть мальчик порадуется. А что, это будет даже забавно: рыбки, которые питаются мясом. У всех золотые рыбки, а у них - хищники.
      Хищники... Иногда сам Олег чем-то напоминает опасного дикого зверя. Вроде бы ласковый, нежный, но мелькает в глазах что-то... Ничего, и этот будет, как миленький, сидеть на тумбе, прыгать через обруч и выделывать все положенные штучки. Никуда не денется...
      А если - денется? Если он и не любит её вовсе, а просто гонится за большими деньгами? Станет мужем, значит, автоматически будет её единственным наследником. Кто мешает ему подсунуть и ей какую-нибудь хитрую сигаретку? Или угостить особой таблеткой? Что за сумасшедший мир, никому нельзя доверять! Или она помешалась после всех этих событий? Зачем Олегу желать её смерти?
      Императрица схватила телефонную трубку и лихорадочно набрала номер. Отозвались не сразу, она насчитала не меньше семи гудков.
      - Да? - услышала она наконец сонный и раздраженный голос Музыканта. Кому ещё неймется?
      - Что, замучили телефонными звонками? - ехидно поинтересовалась Императрица.
      - Это ты, красавица? Хочешь сказать, что задерживаешься?
      - Нет. Хочу сказать, что скоро буду.
      - Поссорилась с поклонником?
      - О, нет! Думаю, мы с ним остались друзьями.
      - Загадками говоришь! - фыркнул Музыкант. - И голос у тебя какой-то... необычный. Много выпила?
      - Ровно столько, сколько нужно. Ты ещё не раздумал на мне жениться?
      - А ты, наконец, решила выйти за меня замуж? Тебя полезно отпускать проветриться с другими мужиками. Умные мысли в голову приходят.
      - Не уверена, что это самая умная мысль в моей жизни... Слушай, я скоро буду. Приготовь мне пару этих таблеточек замечательных, мои кончились, а мне сейчас нужна ясная голова. Ясная и спокойная.
      - Да что случилось-то? - потерял терпение Музыкант. - Ты можешь сказать по-человечески?
      - Приеду - скажу. Готовь таблетки. И шампанское - кое-что отметить нужно.
      - Постой-постой... - начал было Музыкант, но Императрица прервала его на полуслове.
      - Приеду - поговорим. Жди, я скоро.
      "Олегу без меня несладко придется: уже привык к роскоши. А мне - без него? Любовь - это, конечно, хорошо, но кто ещё будет меня без вопросов снабжать всем необходимым? Хочешь таблетку - пожалуйста. Инъекцию - сию секунду. Порошок - будьте любезны. Чего ещё изволите? Деньги деньгами, а связи тоже важны...
      О чем хотел со мной поговорить этот чертов охранник? Что такое может быть для меня важным? Смерть Попугая никого уже волновать не должна, все в прошлом. Обо мне что-то узнал? Так пусть лучше о себе подумает, он с сегодняшнего дня, считай, безработный, мои проблемы занимать его уже не должны. Да и нет на самом деле никаких проблем".
      Машина плавно притормозила - кажется, приехали, наконец. Нет, надо перебираться в Москву. Продать этот особняк, жить где-нибудь в центре, чтобы не нужно было тратить столько времени на дорогу. Но Олегу, кажется, этот мавзолей нравится. Ладно, ничего не горит, какое-то время можно и потерпеть. Тем более, свадьба впереди, приятные хлопоты, то-се...
      - Не рано стартовала, красавица? - иронически осведомился Музыкант, когда Императрица, заметно пошатываясь, вплыла в спальню. - А по какому случаю пьем? С горя или с радости?
      - Догадайся с трех раз, - благодушно отмахнулась от него Императрица. - А сначала дай мне таблетку.
      Музыкант в новеньком шелковом халате лежал поперек широкой кровати и разглядывал свою подругу, не слишком торопясь выполнить её пожелание.
      - Ты что, оглох? - повысила голос Императрица.
      - Волшебное слово, - безмятежно произнес Музыкант.
      - Что?
      - Ты забыла сказать волшебное слово "пожалуйста".
      - Ну, знаешь...
      От изумления Императрица на какое-то время потеряла дар речи.
      - Знаю. Мне, красавица, не нравится твоя привычка командовать. Научись вежливо просить.
      - Просить? Я?
      - Ты, ты. Собираешься за меня замуж, а разговариваешь, как с лакеем. Это неправильно. Нехорошо.
      Только теперь Императрица увидела, что глаза у Музыканта, мягко говоря, странные. Он смотрел на неё и в то же время - сквозь нее. Слишком давно Императрица имела дело с наркотиками, чтобы не узнать этот взгляд, взгляд человека, принявшего максимально допустимую дозу. Спорить в этой ситуации, "качать права"... На это мог отважиться либо потенциальный самоубийца, либо абсолютно наивный человек. Ни к той, ни к другой категории Императрица, безусловно, не принадлежала.
      - Ну, прости, - быстро сказала она. - Я погорячилась. Дай мне таблетку, пожалуйста. Прошу...
      - Вот хорошая девочка. Попробуй это.
      Жестом фокусника Музыкант извлек откуда-то одноразовый шприц. Императрица колебалась всего несколько секунд: в конце концов, она все это уже пробовала, главное - не переборщить и соблюдать всю возможную стерильность. А кто не рискует - тот не пьет шампанского.
      - Лев умер, - сообщила она минут пять спустя, лежа на кровати рядом с Музыкантом. - Упал и умер. Представляешь себе?
      Все это вдруг показалось ей настолько смешным, что она расхохоталась. Музыкант налил шампанское в два бокала и протянул ей один.
      - За все хорошее, красавица. Завтра мы с тобой поженимся.
      - Завтра? - продолжая смеяться, изумилась она. - Как завтра? Почему завтра?
      - А почему бы и нет? Зарегистрируемся, запремся с тобой дома, будем праздновать...
      - Но я хотела по-другому... В подвенечном платье, в церкви...
      - Я некрещеный, - безмятежно объяснил Музыкант. - А без регистрации все равно не обвенчают. Да успеем мы с тобой в церковь, что ты так волнуешься?
      Она уже не волновалась. Ей уже почти все было все равно, перед ней разворачивались картины какой-то немыслимой красоты, звучала необычная, но тоже прекрасная музыка. Потом она увидела покойного мужа, но лицо его было умиротворенным и почти ласковым. Рядом с ним возникло лицо Льва Валериановича - живого и здорового.
      - Мы ждем вас, голубушка, - тихо сказал он. - Уж вы не очень задерживайтесь.
      - Собирайся, Ириша, - поддержал его Босс. - Я давно тебя жду. Ты обещала...
      "Я никому и ничего не обещала", - хотела она сказать, но не смогла произнести ни слова. А в следующую минуту поняла, что ей действительно лучше всего присоединиться к этим двум мужчинам, рядом с которыми она будет в безопасности.
      - Хорошо, - выдохнула она. - Я согласна.
      Последнее, что она видела, прежде чем окончательно отключиться, был какой-то огромный бассейн, на поверхности которого плавали розовые лепестки. Только это были не лепестки, а маленькие, красивые рыбки. Она медленно погрузилась в бассейн - и все исчезло.
      ......................................................................
      - Красавица, - услышала она знакомый голос откуда-то издалека. Очнись, красавица! День на дворе, а ты все спишь.
      Она с трудом открыла глаза, непроизвольно застонала и снова зажмурилась. Состоянием похмелья удивить её было невозможно, но на сей раз это было что-то особенное: голова не болела, вместо неё существовал один огромный пересохший рот, а где-то прямо под ним бешено колотилось сердце.
      - Ну-ну, очнись. Что с тобой сегодня?
      "Я умираю", - хотела она сказать, но тут же поняла всю бессмысленность этой затеи: губы даже не шевельнулись.
      Потом она почувствовала, как к сгибу локтя ей приставили что-то холодное и острое, ощутила легкую боль от укола и несколько мгновений спустя сердце дернулось в последний раз и забилось почти ровно.
      Императрица открыла глаза и на сей раз явственно увидела склоненное над ней лицо Музыканта. Безмятежно-спокойное лицо.
      - Очнулась? - спросил он. - Ох, красавица, за тобой глаз да глаз нужен. Без присмотра ни на секунду оставить нельзя.
      - Что ты мне вколол? - спросила она.
      - Да то же, что и всегда, - небрежно ответил Музыкант. - Подобное лечим подобным. Прости, красавица, пока Лариска не вернется, с таблетками придется повременить. Кончились наши с тобой запасы, не рассчитал я. Да и ты их ела, прямо скажем, как леденцы.
      - А без Лариски ты уже ничего не можешь? - ехидно поинтересовалась Императрица. - С каких это пор?
      - А с тех самых, как Черномор навернулся. Новые каналы найти трудно. Точнее, опасно.
      Императрица посмотрела на Музыканта с огромным изумлением: до сих пор ей такого от него слышать не приходилось.
      - Ты - боишься? Это что-то новенькое. Сам когда-то говорил: тебя никто не тронет.
      - Это когда было! А теперь меня твой же поклонничек сдаст. Чтобы я не мешал вашей дальнейшей счастливой жизни.
      - Ты о ком?
      - О Льве твоем, естественно. Царе... зверей.
      Императрица резко села и сжала пальцами виски.
      - Но он же... Он же умер! Не приснилось же мне все это... Да нет, я помню. Хотя... потом он разговаривал с Боссом... с моим мужем. И бассейн какой-то...
      - Слушай, красавица, с тобой с ума сойдешь только так. Он умер или в бассейне с твоим мужем беседовал?
      Императрица прикрыла глаза и перед ней отчетливо встала картина: Лев Валерианович сползает на пол, стягивая за собой скатерть и приборы. Опрокинутое, перекошенное от ужаса лицо официанта, злая, озабоченная физиономия начальника охраны...
      - Он умер, - сказала она, не открывая глаз. - Он умер, все сработало. Я просто слишком много выпила вчера... на радостях. Теперь нас с тобой уже никто не тронет, можешь не волноваться.
      - Но это же колоссально, красавица! Это же... Это - совсем новая жизнь! Это нужно отметить! Черт с ней, с Лариской, теперь я могу звонить Химику напрямую, нас действительно никто не заложит и не тронет... Прикажи кофе, красавица. Побольше и покрепче. Мне нужно вспомнить телефон Химика. Хотя... Хотя у нас, кажется, ещё одно важное дело есть.
      - Какое?
      - Пожениться. Ты ещё не раздумала? Нет? Значит, так: кофе - раз, ЗАГС - два, Химик - три. В такой вот последовательности. Вопросы есть?
      - Есть, - усмехнулась Императрица. - Кого ты собираешься взять в свидетели? Без них, боюсь, нас ни за какие деньги не распишут.
      Она встала с постели, потянулась и направилась в ванную, бросив через плечо:
      - Кофе сам прикажи. Хочешь быть хозяином - привыкай.
      И, не дожидаясь реакции, скользнула за дверь.
      Пожалуй, это было единственное помещение в особняке, где Императрица чувствовала себя комфортно и уютно. Возможно, потому, что только ванную муж позволил ей отделать так, как ей хотелось, и потому же сам туда никогда не заходил, утверждая, что подобную пошлость можно встретить только в публичном доме. Сама Императрица публичные дома видела только в кинофильмах, лично побывать не пришлось, Босс очень вовремя на ней женился. Ей самой ванная казалась воплощением самых изысканных грез.
      Пол и стены большой комнаты были выложены малахитом, чаша маленького бассейна, умывальник и прочие сантехнические прелести были из зеленого мрамора, краны и ручки сверкали золотом и все это великолепие буквально утопало во вьющихся растениях, пальмах и прочих экзотических цветах, то ли настоящих, то ли искусственных. Перед огромным, во всю стену зеркалом стоял столик с баночками и флаконами, кресло, обитое зеленой кожей, а сбоку такая же кушетка. Но "гвоздем" этого интерьера была стеклянная стена, одна сторона которой утопала в бассейне, а другая - в небольшом пруду, который находился уже вне дома. Возможно, именно это ощущение простора и привлекало Императрицу, большую часть времени проводившую фактически взаперти.
      "Ну, и что ещё нужно для счастья? - подумала она, окунаясь в теплую воду бассейна. - Молодая, красивая, свободная... Не гневи Бога, подруга, ты же не хочешь променять все это на совмещенный санузел с цементным полом. Вот именно, и нечего устраивать глупые истерики. И с таблетками все наладится, все будет прекрасно".
      Она посмотрела сквозь стеклянную стену: в идеально чистой воде пруда медленно плавали какие-то экзотические рыбки. Ну вот и готовый аквариум для Музыканта, будет ему хороший свадебный подарок. Пока тепло, пусть поиграет, а там видно будет, может, он павлинов захочет завести или обезьян. Почему бы и нет, в конце концов? Чем бы дитя ни тешилось... Главное, чтобы её любил, а он, кажется, любит.
      Императрица вышла из бассейна и села перед зеркалом. Бывают разные зеркала - это может подтвердить любая женщина, - в одном отражается настоящая красавица, а в другое, как говорится, без слез не взглянешь. Это было правильное зеркало, и свое отражение в нем Императрица всегда любила. Но сегодня... Сегодня в этом зеркале она увидела незнакомку. Бледное лицо с темными кругами вокруг глаз, тусклые, спутанные волосы, две жесткие морщинки возле губ и ещё одна - резкая, вертикальная, между бровей. Императрица ахнула и закрыла лицо руками: перед ней была Юлия, о которой она уже почти забыла.
      - Ты что, красавица? - услышала она веселый голос Музыканта. - Мышки испугалась?
      - Там... эта женщина, - прошептала Императрица. - Которую ты увез...
      - Ну, думаю, началось, - присвистнул Музыкант. - В потолке открылся люк, ты не бойся, это глюк. Тихо шифером шурша, крыша едет, не спеша. Выпей кофе и успокойся. Ты перенервничала и не выспалась.
      Императрица отвела руки от лица и с опаской взглянула на свое отражение. Действительно, глюк. Ее собственное лицо, чуть-чуть помятое, но чего бы она хотела после таких стрессов?
      - Как хорошо, что ты здесь, - искренне сказала она. - Одна я бы с ума сошла, честное слово!
      - Кажется, ты начинаешь ценить меня по достоинству, - усмехнулся Музыкант. - И это ещё только начало. Вот поженимся...
      - Поженимся, поженимся, - рассмеялась в ответ Императрица. - Я и подарок тебе уже придумала. Видишь вон тот пруд за стенкой? Можно туда запустить твоих рыбок, будет лучше всякого аквариума.
      - А что, идея! - оживился Музыкант. - Ну, об этом чуть позже. Значится так. Распишут нас прямо здесь, дома, я уже договорился, пока ты тут плескалась. Свидетелями могут быть горничная и кто-нибудь из охраны, не проблема.
      - Лихо, - присвистнула Императрица. - Мне бы в голову не пришло...
      - А потом поедем за рыбками. Вечером устроим ужин на природе возле пруда. Эта стенка как-нибудь открывается?
      Вместо ответа Императрица взяла со стоявшей рядом вычурной этажерки пульт и нажала на кнопку. Стена плавно скользнула в сторону, превратив бассейн и пруд в единое целое.
      - Очень мило! - хмыкнул Музыкант. - А как потом этих рыбок обратно загонять? Или так вместе с ними и купаться?
      - Темнота! - рассмеялась Императрица. - Все предусмотрено.
      Она нажала ещё одну кнопку, дно бассейна поднялось вверх и вся вода оказалась в пруду. Еще одно нажатие кнопки - и стеклянная стена встала на место, а бассейн начал постепенно наполняться заново.
      - Вот так, - с гордостью сказала она. - Только если в бассейн добавляешь что-нибудь, пену там или соль ароматическую, то нужно потом эту воду сливать. А то рыбки передохнут. Я пока привыкла... Зимой, конечно, этим пользоваться нельзя.
      - Гениально! Ну, ладно, красавица, быстренько приводи себя в порядок и готовься к бракосочетанию. С бассейном разобраться у нас ещё время будет.
      В это время в дверь ванной раздался чуть слышный стук.
      - Это ещё что такое? - нахмурилась Императрица. - Даже здесь покоя не дают. Да, кто там еще?
      Дверь приоткрылась и появилась горничная.
      - Там начальник охраны... Я говорила, что вы заняты, но он настаивает...
      - Какой ещё начальник? - растерялась Императрица.
      - Охраны Льва Валериановича. Говорит, что в ваших же интересах...
      Глава пятнадцатая.
      Так, между прочим, обычно и бывает: одним все, другим - ничего. Живут же люди! Берут интервью у магнатов кинобизнеса только так, пьют с ними кофе в непринужденной обстановке и производят неизгладимое впечатление. Уж этот мне неприлично загнивающий Запад! Причем готова поспорить на что угодно: именно этот приятный, улыбающийся мужчина окажется серийным маньяком-убийцей, а очаровательная журналистка выскользнет из его кровожадных лап только чудом... Один бы день так пожить!
      Но вообще-то и мне грех жаловаться. Утро - прекрасное, лето, похоже, полностью вступило в свои права, никто не морочит мне голову ни лично, ни по телефону. Можно спокойно заниматься переводом. Или написать пару страниц оригинального текста. Или просто посидеть, покурить, подумать о вечном. Догадайтесь с трех раз, какой вариант я выбрала.
      Звонок во входную дверь раздался так неожиданно, что я чуть не подавилась сигаретой. Кого могло принести в полдень? Ни газовщика, ни сантехника я, кажется, не вызывала, соседи предварительно звонят по телефону, а не непосредственно в дверь, да и время для визитов, скажем так, не самое подходящее. Я подошла к двери и выглянула в глазок: темнота. Причем не просто темнота, а кем-то явно искусственно созданная: по обе стороны кого-то (или чего-то?) брезжил свет.
      - Кто там? - пискнула я.
      Вообще-то дожили: средь бела дня боимся к двери собственной квартиры изнутри подойти!
      - Гестапо! - отозвался мужской голос, мне категорически незнакомый.
      - Не вызывала! - молниеносно отпарировала я.
      - Плановая проверка.
      Кто же это у нас так остроумно шутит?
      - Вы что, думаете, я открою? Вот прямо сейчас! Между прочим, могу милицию вызвать, будете разбираться с коллегами.
      - Коллег нужно вызывать из другого ведомства, Наташа. Откройте, пожалуйста. Это Костя.
      Ну, не фига себе заявочки! Интересно, как это я могла его узнать? По силуэту, что ли? Так его силуэт не то что в глазок - во весь дверной проем целиком не вписывается. Но открывать придется, хотя незваный гость...
      Костя вошел в коридор и стандартная квартира тут же стала казаться очень малогабаритной. А ещё говорят, что дядю Степу Михалков придумал!
      - Привет, Наташа. Это вам.
      Костя протянул мне букет потрясающе красивых роз, чем окончательно убил. От таких знаков внимания я, если честно, поотвыкла, да и розы, между прочим, удовольствие по нынешним временам не из дешевых.
      - Спасибо... Красота какая!
      - Андрей дома?
      Версия о моей неотразимости, не успев даже оформиться, рухнула. Разумеется, ему нужен Андрей! А я-то на секунду подумала... Впрочем, кто бы подумал иначе? Бескорыстные мужчины практически перевелись. Вымерли, как вид, не выдержав естественного отбора.
      - К сожалению, нет. Но вы проходите, я вас чаем угощу. Или пивом, если хотите. На улице жарко, да?
      - Жарко - не то слово. Не Москва, а буквально Рио-де-Жанейро. Только карнавала не хватает. От пива не откажусь даже из вежливости.
      Вот насчет карнавала очень точно подмечено. Скрупулезно даже, я бы сказала. Если в Москве чего-то и не хватает, то именно его, потому что все остальное уже как бы имеется. Цирк, а в нем кино про войну.
      Костя сунулся было за мной на кухню, но тут же понял, что погорячился и пошел в комнату, а я достала пиво из холодильника и тоже направилась туда. В моей кухне в принципе помещается два нормальных человека, на остальных это помещение не рассчитано.
      - Андрей обещал приехать пораньше или позвонить, - сообщила я, наполняя стаканы. - Подождите, если не торопитесь. А если торопитесь, то сделайте паузу, выпейте правильного пива. Господи, мы скоро все будем изъясняться рекламными текстами!
      - И это правильно, - отозвался Костя, с видимым наслаждением дегустируя напиток. - Чего зря голову-то ломать? Можно употреблять готовые конструкции. Простенько, но со вкусом.
      Тут я заметила, что жизнерадостность тона моего гостя плохо сочетается с выражением его лица. Нерадостное это было выражение. Можно даже сказать мрачное.
      - Что-нибудь случилось? - осторожно поинтересовалась я. - Не могу сказать, что на вас лица нет, поскольку оно как бы имеется, но...
      - Случилось, - буркнул Костя, приводя голос в соответствие со всем остальным. - Еще как случилось! Только понять не могу, есть ли во всем этом хоть какая-то связь. То есть чувствую, что есть, а фактов... Ноль целых, фиг десятых. Одна интуиция.
      - Ну, интуиция - это уже кое-что, - обнадежила я его. - Иногда с её помощью можно буквально чудеса творить. В чем дело-то? Если это, конечно, не государственная тайна...
      Костя посмотрел на меня с некоторой иронией, но сдержался и ответил достаточно просто:
      - Может, и тайна, только не государственная. А может, и не тайна вовсе, а самая обыкновенная уголовка. А может, вообще чушь полная. Не знаю.
      Он поставил пустой стакан на стол и посмотрел на него не без сожаления. На стакан, естественно. Такие взгляды я прекрасно понимаю, поэтому молча отправилась на кухню и принесла ещё пару бутылок, отметив про себя, что нужно будет попросить Андрея купить пополнение. Если, конечно, он позвонит.
      - Гениально! - восхитился Костя. - Впервые в жизни вижу женщину, которая умеет читать мысли мужчины. Везет же некоторым...
      - Вот-вот, я только сегодня думала о том, что одним - все, а другим, наоборот, ничего, - подхватила я. - Поделитесь своим наблюдением с Андреем при случае. А то он уже воспринимает это как само собой разумеющееся.
      - И это неправильно, - глубокомысленно заметил Костя. - Женщин нужно хвалить.
      Он подумал ещё немного, потом подытожил:
      - Мужчин тоже.
      - Ладно, в этом вопросе у нас разногласий нет, - сказала я, отсмеявшись. - Что там дальше на повестке дня.
      - Конкретное историческое предложение, - отозвался Костя. - Нужно все-таки организованно перейти на "ты". На брудершафт при это пить не обязательно, это предрассудки. А то я все время думаю о хороших манерах и теряю нить рассуждений.
      - Предложение принято. Бог с ними, действительно, с манерами-то! Так что же все-таки случилось?
      - Мой шеф откинулся, - мрачно заявил Костя. - Причем на моих глазах. Вот и охраняй...
      - Убили?
      Костя покачал головой:
      - В том-то и дело, что умер он, вроде бы, естественной смертью. Во всяком случае, его не подстрелили, не взорвали в машине и не отравили. Вскрытие ничего подозрительного не показало...
      - Человека, конечно, жалко, но в чем загадка-то? Он ведь, кажется, не первой молодости был?
      - И даже не второй, при том был не дурак выпить, курил, как паровоз, а в последнее время ещё и завел себе молодую любовницу...
      - Снова непонятно. Если на фоне всего этого, да естественной смертью, в своей постели... Как говорится, дай нам Бог всем вместе и каждому по отдельности.
      - Он умер не в постели, а в ресторане. Прямо за столиком.
      - Так это вообще по Булгакову! Переселился, можно сказать, в иной мир в окружении лихих красавиц.
      - Вот с красавицами-то как раз и получается напряженка. Точнее, с красавицей. Он собрался ужинать со своей любовницей, хотя ещё у утра не очень хорошо себя чувствовал. Я ему намекнул, что мероприятие хорошо бы отложить, а заодно и врачу показаться. На всякий, так сказать, противопожарный. Куда он меня послал, ты, наверное, догадываешься.
      - Примерно, - согласилась я. - Адрес в таких случаях однообразен просто до отвращения, и лучше по нему не ходить.
      - Остроумно. Сама придумала?
      - Ага! - скромно согласилась я. - Причем только что. Ладно, не отвлекайся, про мое остроумие я все давно знаю.
      - Ладно, не буду. Приехали в ресторан, по дороге прихватили его красотку. Голову даю на отсечение, подсыпать ему что-то она физически не могла. Сели за столик, что-то заказали. А потом шеф вдруг начал сползать на пол. И все. Красавица устроила грандиозную истерику, что, в принципе, понятно и объяснимо. И быстренько сбежала.
      - Что тоже, в общем-то, не криминал.
      - Да все как бы не криминал! Но в принципе у шефа было здоровое сердце, а умер он от инфаркта, мгновенного и обширного. Согласен, тоже случается. Но дело в том, что муж этой красотки скончался около месяца назад, причем тоже от инфаркта. И тоже при ней. Точнее...
      Костя явно замялся и стал чрезмерно тщательно гасить в пепельнице докуренную до фильтра сигарету.
      - Ну? - не выдержала я паузы. - Что точнее?
      - Точнее, он умер на ней, хотя этот факт тщательно скрывается. Неприлично. Солидный человек, миллионер...
      - Между прочим, прекрасная смерть для любого мужчины! Спорим, ты бы тоже не отказался, если бы мог выбирать.
      - Ну, знаешь! - возмутился Костя. - Мне как-то вообще умирать неохота.
      - Да? Странно, странно... Все-таки вернемся к твоим подозрениям. Согласна, два мужика умирают в присутствии одной и той же женщины - это крутое совпадение.. Но все же...
      - Понимаешь, я как раз хотел с этой дамой побеседовать. Прежде всего, по поводу твоей подруги. Деликатно так побеседовать, в частном порядке. Кое-что я и без неё знал, кстати. Начальник её охраны, ну, тот, которого в церкви грохнули, намекал мне, что там не все чисто хрустально. Ну, сама понимаешь, мы с ним коллеги, причем дважды: по первому, так сказать, месту работы и по нынешней службе. Была там какая-то женщина, которую этот самый начальник вывез из дома в абсолютно бессознательном состоянии. То ли пьяную в стельку, то ли обкурившуюся - он не вникал, ему нужно было от лишних свидетелей избавляться, благопристойно обставить кончину своего хозяина.
      - Благопристойно - это как? - заинтересовалась я.
      - Так, чтобы следов не осталось, - охотно пояснил Костя. - На нашем языке ещё говорят: почистить как следует. Вот он и постарался.
      - То есть Юлии скорее всего нет в живых? - ахнула я.
      - Не исключено. Но я хотел лично побеседовать с Императрицей...
      - С кем, с кем?
      - Да это у неё кличка такая - Императрица. Да мы же при тебе о ней говорили, ты ещё гадалку какую-то в этой связи поминала.
      Туман у меня в голове начал медленно рассеиваться, а события, наоборот, принимать более или менее четкие очертания.
      - И удалось тебе с ней поговорить? Хотя ты же сказал: твой шей умер. Вот уж правда не во время.
      - Я поехал к ней на следующий день. С трудом, но добился того, что меня впустили в дом. С ещё большим трудом заставил горничную обо мне доложить. И все - впустую. Полный облом. Мадам не пожелала меня видеть, передала, что она, во-первых, занята, а во-вторых, ей со мной говорить не о чем. Вот так.
      - А ты думал, она тебя кофе с пирожными будет угощать? - не удержалась и съязвила я.
      - О чем я думал, к делу не относится. Слушай дальше, это все пока ещё преамбула. Значит, мадам дала мне от ворот поворот, но забыла приказать, чтобы меня вообще выставили. Я пошел по особняку с людьми беседовать, благо меня там несколько раз видели, знали, что не чужой. И вот что выяснилось: после смерти хозяина вся, понимаешь, вся прислуга сменилась, никого из прежних не осталось. Подругу твою, естественно, никто не видел, ничего о ней не слышал. Глухо, как в танке. Я совсем уже было загрустил, как вдруг началась какая-то суматоха, беготня, какие-то люди приехали. И вот попробуй догадаться, что это такое было?
      - Визит налоговой полиции, - предположила я.
      - Размечалась! - фыркнул Костя. - Все гораздо интереснее. Мадам решила выйти замуж. Причем в загс ей было ехать, судя по всему, в лом, она сотрудников с регистрационной книгой на дом пригласила.
      - Имеет право, - пожала я плечами. - У богатых свои причуды.
      - Трудно не согласиться, - кивнул Костя. - Только слушай, что дальше-то было. Я посидел тихонечко в уголке, пока они там бракосочетались, дождался сотрудницы загса, навязался ей в провожатые. Охранники только рады были на меня эту заботу спихнуть, а я все равно в город ехал. А по дороге стал девушку обаять...
      - Обаял? - с огромным интересом спросила я.
      - Обижаешь, подруга! - возмутился Костя. - У меня с этим делом осечек никогда не бывает, я только не хвастаюсь, потому что скромный и застенчивый. Слушай, мы будем про меня говорить или про Императрицу?
      - Про Императрицу, конечно. Про тебя как-нибудь в другой раз. Ну, и что с девушкой из загса?
      - А то, что она мне показала книгу регистрации. Знаешь, кто вступил в законный брак? Юлия!
      - Ты ничего не перепутал? - ошарашенно спросила я.
      - Опять обижаешь. Память у меня прекрасная, в том числе, на имена и фамилии. Твоя подруга, все сходится. Значит, никуда её не увозили, просто где-то спрятали. Или потом обратно привезли. Ну, это уже детали. А главное - что-то там нечисто. Думаю, начальника охраны шлепнули именно потому, что он слишком много знал. А возможно, сделал какую-то ошибку. В общем, подруга твоя не только жива, но ещё и мужа себе нашла, так что за неё можно только порадоваться.
      - А муж у нас кто?
      - А муж у нас - никто. То есть у человека, разумеется, есть и имя, и фамилия, и отчество, и даже год рождения, но мне все это ровным счетом ни о чем не говорило. Не попадался он мне по жизни никогда, даже в разговорах не мелькал. Но...
      Костя замолчал и неторопливо налил себе ещё пива. Вот чего терпеть не могу, так это манеру прерывать рассказ на самом интересном месте, причем даже без рекламы. Я хотела было сказать Косте все, что о нем думаю, но, на его счастье, в этот момент зазвонил телефон.
      - Наташа, ты как там? - услышала я голос Андрея. - Много наработала?
      - Не то, чтобы очень много... - осторожно ответила я. - Есть какие-то предложения?
      - Гостей примешь? Павел хочет заехать на часок, нам с ним кое-что дообсуждать нужно. Опять же чемодан поставить, чтобы в машине его с собой не возить.
      - Какой чемодан? - обалдела я.
      - Какой? Обыкновенный. Юлии твоей чемодан. Не могли же мы его осматривать в камере хранения. Нас бы точно неправильно поняли. Ну, так как насчет гостей?
      Интересное кино! Обычно о визитах Павла Андрей не предупреждает так церемонно. Если вообще предупреждает. Зная моего друга, я могла со всей уверенностью предположить: новости у него не блестящие и он таким образом меня деликатно готовит к неприятным известиям.
      - Насчет гостей все хорошо, - не без ехидства отозвалась я. - Костя, например, тебя уже который час дожидается. Кстати, купите по дороге пива, если не трудно.
      - Костя? Что-нибудь случилось?
      - Много чего, - уклончиво ответила я. - Приедешь, сопоставите впечатления. Может сложиться занятная картинка.
      - Хорошо, уже едем. Ты там не очень с Костей-то кокетничай, он мужчина опасный.
      - Значит, условия, приближенные к экстремальным. Для тренировки самое оно. Ты только про пиво не забудь, ревнивый мой.
      - Дома поговорим, - грозно отозвался Андрей. - И веди себя прилично, понятно?
      - Ты за кого волнуешься: за меня или за Костю? - невинным тоном осведомилась я. - Все будет хорошо, я маленьких не трогаю.
      - Мы едем, - кратко ответил Андрей и отключился.
      Костя не без интереса слушал мой разговор, а на последнюю фразу отреагировал тем, что скептически хмыкнул и покачал головой. Выяснять его мнение на этот счет я не собиралась, меня гораздо больше интересовал новоиспеченный муж Юлии.
      - Так что там с новобрачным? - напомнила я Косте.
      - Мне его описали. Похоже, тот самый воздыхатель Императрицы, которого кличут Музыкантом. Молодой смазливый блондин с приятными манерами. Совсем непонятно. Юлия-то постарше его будет годков на десять.
      - А если это любовь? - предположила я.
      - Не смеши, подруга, - отмахнулся Костя. - Если я правильно понимаю этот персонаж, он не из тех, кто способен жениться даром. Даже по большой и страстной любви.
      - Но все-таки он это сделал, - напомнила я. - И какие-то деньги у Юлии, кажется, были. Ее покойный муж занимался бизнесом, был как-то связан с мужем Императрицы... тоже, кстати, покойным. Ну, ничего себе компания: покойник на покойнике и покойником погоняет!
      - В том-то и дело, - задумчиво сказал Костя. - Очень много трупов и на первый взгляд - никакого криминала. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, тебе не кажется?
      - Когда кажется, надо креститься, - не лишком остроумно отпарировала я. - Сейчас приедут мальчики с чемоданом этой самой Юлии, обсудишь все с ними. Трупов действительно многовато. Но в тех книгах, которые я перевожу, их ещё больше. То есть буквально по трупу на один авторский лист. Иногда даже по два.
      - Я, кстати, хотел тебя спросить, - вдруг оживился Костя, - а правда, то ты сама детективы пишешь?
      - Правда, - со скромной гордостью отозвалась я. - И не только пишу, но даже печатаюсь. Причем как бы за деньги.
      - Почему - как бы?
      - Потому, что деньгами это можно назвать с большой натяжкой. То есть никто не спорит: то долларов - они сто долларов и есть. Но за полноценную книжку маловато получается.
      - Это что, всем так платят? - изумился Костя. - Во всех издательствах.
      - Похоже на то, - пожала я плечами. - Два издательства я попробовала именно с таким результатом. Сейчас посмотрим, что будет в третьем. Но лично мне известен только один автор, которому действительно платят по две-три тысячи долларов за книгу. Есть у нас такой Похлебкин, пишет о вкусной и здоровой пище. О не совсем здоровой - тоже. Но с этим шутки плохи, он всех издателей в кулаке только так держит.
      - Держал, - коротко ответил Костя.
      - То есть как - держал?
      - Убили. Зарезали в собственной квартире несколько дней тому назад. Двери открыл сам, то есть знал - кому открывает. Кстати, тревогу подняли как раз издатели: он должен был приехать за гонораром и не приехал. Они и забеспокоились...
      - Удивительное - рядом, - покачала я головой. - Обычно авторы за ними бегают, умоляют заплатить, а тут вдруг такая чуткость. Ты не думаешь, что они сами и...
      - Думаю. И не только я. Но доказать ничего невозможно. Так что радуйся: тебя убивать не придут. Не за что.
      - У нас, между прочим, и за сто долларов вполне могут грохнуть, вздохнула я. - Могут и вообще просто так. Все-таки лучше быть богатым и здоровым...
      - Богатые тоже плачут, - философски заметил Костя. - Я на них насмотрелся, точно знаю.
      Н-да, и так плохо, и так - нехорошо. Не знаю, насколько лучше нам сейчас стало жить, но веселее - это уж точно. Загадочная русская душа помноженная на столь же неисповедимое русское "авось" и невероятно распространенный пофигизм, дает такие результаты, что лучше об этом просто не думать. Только тогда сохраняется призрачный шанс уберечь психику от непоправимой травмы. Хотя - как бы тоже не гарантия.
      Андрей с Павлом выглядели ничуть не более жизнерадостными, чем Костя, а когда он вкратце пересказал им то, что я уже слышала, и вовсе загрустили. Последнюю надежду они возлагали на чемодан, который забрали из камеры хранения. Открыть его там, прямо на месте, они не могли не только потому, что стеснялись окружающих, а ещё и потому, что чемодан был заперт. Теперь же, когда выяснилось, что хозяйка чемодана вроде бы жива и здорова, дело представлялось и вовсе неэтичным. Ну, скажем так - сомнительным.
      Я оставила мужчин в комнате осмысливать проблему, а сама отправилась на кухню выполнять святые женские обязанности: готовить пищу. Разумеется, с куда большим удовольствием я бы примкнула к процессу осмысливания, но меня скорее всего неправильно бы поняли. Утешением могло служить лишь то, что мне всегда лучше думается отнюдь не в позе Роденовского мыслителя, а, так сказать, в процессе, причем процесс может быть самым разным: мытье пол или посуды, глажение, та же готовка. Так что я принялась чистить картошку и думать. Благо, пищи для размышлений было предостаточно.
      Если Юлия жива и здорова, более того - благополучно вышла замуж не далее как несколько часов тому назад, то почему её чемодан так и остался в камере хранения? Более того, зачем он вообще там оказался, то есть зачем Императрица приказала Ольге чемодан выкинуть? Возможно, конечно, Юлия в лице вдовы-миллионерши обрела надежную покровительницу и в старых тряпках не нуждалась. Тогда теоретически Императрица могла отдать соответствующий приказ. Но... зачем было менять всю прислугу в доме, включая охрану? И почему Юлия не позвонила Галке, чтобы сообщить о благоприятных переменах в своей жизни? Назовите меня сумасшедшей, но я, в принципе, могла поверить и в совпадение со сменой обслуги, и в забывчивость Юлии, но в эту картинку никак не влезало странное поведение кота Марса. К тому же я склонна была доверять Алине больше, чем даже каким-то хотя и нелепым, но очевидным фактам.
      Если загадочный Музыкант - поклонник (или любовник?) Императрицы, то Юлия тут вообще не при чем. То есть была бы при чем, если бы миллионерше понадобилось заморочить голову богатому поклоннику, Костиному шефу, и выдать своего хахаля за чужого мужа. Логично? Очень, только богатый поклонник умер аккурат накануне и весь этот камуфляж уже никому не нужен.
      Если застрелили действительно того, кого хотели, то есть начальника охраны Императрицы, то для этого должны быть свои причины. И его осведомленность относительно истиной картины смерти хозяина тут не при чем: пикантно, но не криминал. Скорее всего, он знал что-то гораздо более важное, причем этим знанием с кем-то неосторожно поделился. Или даже не поделился, а просто намекнул на свою информированность. И тут же получил пулю в лоб, причем постановка этого спектакля была достаточно громоздкой и дорогостоящей. Возникает уже два вопроса: почему и зачем? Что такое знал злополучный охранник и почему его нельзя было убить просто, по-человечески, без театральных эффектов?
      Ну, на несчастную Ольгу действительно рухнула автобусная остановка тут все чисто, не подкопаешься, хотя и абсолютно неправдоподобно. Но ведь и её кто-то хотел убрать, спасла её лишь лирическая дружба с рядовым охранником, который, по-видимому, тоже пострадал во всей этой истории. В общем, с какой стороны ни подойди - концы найти невозможно. Единственное, что можно проверить, это гипотезу о забывчивости Юлии. Если в анамнезе у девушки имелись ранний склероз или обыкновенное разгильдяйство, то хоть что-то получит нормальное обоснование.
      Я взяла телефон и набрала номер Галки. Как и я, она - человек свободной профессии, так что вероятность застать её дома в конце рабочего дня составляла примерно пятьдесят процентов. И на сей раз мне повезло, поскольку именно в этот процент я и попала.
      - Слушай, - выпалила я вместо приветствия, когда Галка сняла трубку, а могла твоя Юлия просто забыть тебе позвонить и предупредить, что у неё изменились планы?
      - Исключено! - безапелляционно отрезала Галка. - Юля порядочна и пунктуальна до маниакальности, она предупреждала даже в том случае, если опаздывала на пятнадцать минут.
      - А если бы она вдруг влюбилась?
      - Ты спятила? - ответила Галка вопросом на вопрос.
      - Трудно сказать. А ты случайно не знаешь, что было у неё в чемодане? Что она взяла с собой в Уральск.
      - Знаю, причем не случайно. Я помогала ей собираться. Кое-что свое дала, у неё было очень мало вещей.
      - Что именно было в чемодане?
      Надо отдать должное Галине: она не стала занудно расспрашивать, зачем мне понадобилась опись Юлиных вещей, а подробно все перечислила. Настолько подробно, что мне пришлось взять карандаш и записывать: запомнить это не было ни малейшей возможности, особенно если учесть, что Галка не просто называла вещь, но и давала её подробное описание, включая цвет пуговиц и фасон, простите, бюстгальтера. Описала она и то, что было надето непосредственно на Юлии в день отъезда.
      - Я так думаю, что ты допрашиваешь меня не из чистого любопытства, закончила она. - Есть какие-то новости?
      - Как только будут, сообщу, - ответила я, не рискуя раскрывать сразу все карты. - Это Андрей просил меня узнать о чемодане.
      - Ах, Андрей! - произнесла Галка таким тоном, как если бы ей совершенно все сразу стало ясно. - Если понадобится что-то ещё - звони. В ближайшие дни мы с Тарасовым в Москве.
      - Обязательно позвоню, - заверила я.
      В этот момент в кухню заглянул Андрей. Легок на помине!
      - Ты куда пропала? - поинтересовался он. - Неужели столько времени по телефону трепалась?
      - Я готовкой занималась! - запротестовала я. - Картошку чистила, то-се. Вы же наверняка есть хотите.
      - Обязательно хотим, - усмехнулся Андрей. - А ты решила приготовить еду сразу на неделю? Чтобы потом не отвлекаться на пустяки?
      Я взглянула на кастрюлю с картошкой и ахнула: трехлитровая емкость была заполнена практически до краев. Задумалась, называется. И что теперь с этим прикажете делать?
      - Варить, - прочитал Андрей мои мысли. - Что сможем, съедим сегодня, остальное будем постепенно разогревать. Судя по всему, разговор у тебя был содержательным.
      - Обидеть художника может каждый, - отозвалась я, размещая корнеплод по трем разным кастрюлям и заливая его водой. - Я говорила с Галкой. Вот список того, что было в чемодане.
      - Молодец! - сказал Андрей на сей раз искренне. - Тогда пошли открывать. Мы там посовещались и решили...
      Правильно говорят: дело мастера боится. Костя вскрыл чемодан виртуозно, я даже не поняла, как это ему удалось сделать с помощью обыкновенной канцелярской скрепки. Было похоже, что чемодан кто-то тщательно обыскивал, а потом кое-как запихал все вещи обратно. Если верить Галкиной описи, не хватало одного платья: какого-то полотняного, защитного цвета с погончиками. А вот за подкладкой обнаружились какие-то бумаги, которые при ближайшем рассмотрении оказались чем-то вроде векселя, выданного покойному мужу Юлии покойным же мужем Императрицы. На двести тысяч долларов. Правда, только ксерокопия, а не оригинал.
      - Убивают и за меньшие деньги, - заметил Павел, которому явно не терпелось завершить это рабочее совещание и уехать домой к любимой жене. По-моему, все ясно. В лучшем случае, состряпали фиктивный брак, чтобы не платить. Думаю, Императрица подсунула ей с этой целью своего любовника...
      - Очень уж затейливо, Паша, - поморщился Костя. - Такие проблемы там решают гораздо проще: не человека, нет и долга. Нужно узнать, что это за Музыкант такой. Ты бы пошуровал по своим каналам.
      - Обязательно, - кивнул Павел. - А ты все-таки поищи ещё подходы к Императрице. С ней обязательно надо поговорить, чует мое сердце, она - ключ ко всей этой головоломке.
      - Странно только, что платье пропало, - задумчиво сказал Андрей. - Все остальное на месте, а платья нет. Очень, между прочим, знакомого платья. Где-то я такое видел, если судить по описанию. Наташенька, у тебя такого случайно нет?
      - Случайно нет, - отмахнулась я. - Послушайте, неужели записи рассказа Ольги недостаточно для того, чтобы добиться официального допроса Императрицы этой самой? Ведь человек пропал! Павлуша, а ты куда собрался? Я сейчас вас кормить буду.
      Павел, который уже направился к выходу, остановился и покачал головой:
      - Наташа, спасибо, но мне пора. Милочка в таком положении... Я стараюсь побольше быть вместе с ней.
      - Когда ждете? - спросил Андрей.
      - Со дня на день.
      - Волнуешься?
      - А ты как думаешь? - огрызнулся Павел. - Хотя Милочка совершенно спокойна. После того, как ей Натальина гадалка чего-то наговорила, она абсолютно уверена в том, что все будет прекрасно.
      - Это о пользе суеверий, - ввернула я. - Ты не веришь - и нервничаешь, а она совершенно спокойна. И это правильно.
      - Наталья, - вдруг сказал Костя, - у меня идея. А что если тебе попытаться встретиться с Императрицей. Вроде бы по поводу этого заемного письма...
      Я посмотрела на Костю с интересом: похоже, он все-таки принимает меня всерьез и считает не просто женщиной, а как бы даже полноценным человеком. Которому можно доверить деликатное дело замаскированного допроса подозреваемой. Но, к сожалению, идея эта поддержки у остальных присутствующих не встретила. Павел только пожал плечами, а Андрей тут же этот жест озвучил:
      - Идея с дыркой. Во-первых, совершенно необязательно Наталье соваться в это змеиное гнездо. В лучшем случае, её убьют, а в худшем - найдут какого-нибудь мужа, пусть и фиктивного. Это меня не устраивает.
      - Первое или второе? - поинтересовалась я. - Что тебя не устраивает конкретно?
      - Конкретно я против участия дилетантов в серьезных делах. Не хочу показывать пальцем, но кое-кто из присутствующих уже пытался однажды лично общаться с преступником. Напомнить, что было?
      - Не надо, - быстро сказала я.
      - А что было? - одновременно поинтересовался Костя.
      - Созвонимся, - махнул рукой Павел и ушел.
      - Наташка подарит тебе свою книжку - прочтешь, - сказал Андрей. - Так что эксперимент отменяется. Надо придумать что-то еще. Пока я вижу только один путь подхода к Императрице: через этого самого Музыканта. Или найдем на него что-то или...
      - Или придумаем, - подхватил Костя. - Наталья, я не хочу быть наглым, но ты что-то говорила насчет еды...
      Ужинали мы в комнате под телевизор: если Андрей пропускал вечерний выпуск новостей, то считал день вычеркнутым из полноценной жизни. Внезапно Костя замер с картошкой на вилке и уставился в экран. Там показывали какое-то очередное задержание на таможне. И что, интересно, Костю так заворожило?
      - Ребята, - приглушенным голосом сказал он, - а ведь эту бабу я у шефа видел, ей-богу! За несколько дней до его смерти. Значит, ещё и контрабанда...
      Глава шестнадцатая.
      - А может быть, я напрасно отказалась встретиться с этим охранником? спросила Императрица у Музыканта, который рассеянно перелистывал какой-то яркий журнал. - Может, он хотел сообщить что-то важное...
      - Чем меньше знаешь, тем лучше спишь, - отозвался Музыкант, не прерывая своего занятия. - Что такого интересного он мог тебе сообщить? От чего помер его шеф? Так мы с тобой это и так знаем.
      Императрица нервно передернула плечами и бросила на своего новообретенного супруга взгляд, совершенно лишенный приязни. Прошло очень немного времени со дня их скоропалительного бракосочетания, а она уже почти жалела о том, что пошла на такой шаг. Немного успокаивало лишь то, что на самом-то деле она по-прежнему оставалась вдовой, а Музыкант был женат на бесследно исчезнувшей Юлии. Мысль использовать сохранившийся паспорт осенила невесту в самый последний момент. Но сам он об этом не знал, а рассказывать ему об этом Императрица вовсе не собиралась.
      "Любви тебе захотелось, да? - в который уже раз мысленно обратилась она к себе. - Не жилось свободной и независимой женщиной, понравилось с молодым мужиком в постели кувыркаться, не решилась ему впрямую отказать? Ну, и что ты в результате получила? Новую докуку - только и всего. Двадцать четыре часа в сутки вместе... Вместе с кем? Давай называть вещи своими именами: вместе с законченным наркоманом, который становится более или менее сносным в общении только тогда, когда принимает очередную дозу. А теперь, как бы став мужем, он даже не дает себе труда притворяться милым и обходительным. Оно тебе надо?"
      Самое, пожалуй, неприятное было то, что Музыкант оказался ещё и патологически ревнивым. Получив (как он считал) статус законного супруга, он не отпускал Ирину ни на шаг от себя и пресекал все попытки даже самого невинного флирта с любым представителем мужского пола. Две поездки в ночной клуб закончились унизительным разбирательством и сценами ревности, да такими, по сравнению с которыми все прежние выступления Босса казались просто утренником в детском саду. И если с Боссом Ирина без труда справлялась, используя свою привлекательность и сексуальность, то с Музыкантом эти номера не проходили: он просто откровенно над ними потешался, чем приводил Императрицу в состояние бешенства. А выход из этого состояния был только один - очередная таблетка или укол.
      "И ради этого нужно было убить двух человек? Ну, допустим, один бы и так помер, только чуть позже, но второй-то... И если я ошиблась, если жениться на мне, а потом отправить меня на тот свет хотел вовсе не Лев Валерианович, а Олег? Та гадалка ведь сказала: человек водяного знака. Это с таким же успехом может быть Рыба, а не Скорпион. А значит, ничего я от себя не отвела, угроза по-прежнему остается, я только все испортила. Жить так, как сейчас, я не хочу, а по-другому Олег мне не позволит... Не позволит? Мне? Да кто он такой, чтобы что-то позволять или не позволять? Не родился ещё человек, который мог бы мною командовать!"
      - Пойду-ка я покормлю своих рыбок, - заявил Олег, поднимаясь с кресла. - Они такие забавные, когда жрут. Ты со мной?
      - Нет уж! - резко ответила Императрица. - Меня это совершенно не забавляет. Знала бы, ни за что бы не позволила тебе покупать эти твари. Как подумаю, что они за стенкой бассейна плещутся... Б-р-р!
      - Вольному воля! - пожал плечами Музыкант. - Между прочим, завтра сорок дней, как твой поклонник приказал долго жить. На похороны ты не пошла, так может на кладбище съездишь, могилке поклонишься. Все-таки это ты его туда уложила...
      - А ты тут не при чем? - вскипела Императрица.
      - Докажи, - усмехнулся Музыкант.
      - Докажи и ты, что я имею отношение к этому делу.
      - Зачем? Достаточно того, что я об этом знаю. Доказывать что-то мне просто невыгодно. Знаешь, муж и жена - одна сатана.
      - Тогда зачем ты меня все время этим дразнишь?
      - А просто так. Ты очень забавно реагируешь: прямо заходишься от бешенства. Или - от страха? Чего ты боишься, красавица? Все нормально. Мы с тобой провернули два исключительно чистых убийства. Элегантных, я бы сказал. Ни следов, ни свидетелей. Так что перестань психовать и расслабься.
      - С тобой расслабишься, как же! - бросила Императрица, постепенно все-таки остывая. - Смотри, доведешь меня...
      - И что? Отравишь? Телефона Химика ты не знаешь. Ладно, я пошел к рыбкам.
      "Телефона Химика я действительно не знаю. Но его знает Лариска. И она его мне даст... или продаст, как только вернется в Москву. Олега она, по-моему, терпеть не может, так что с удовольствием поможет мне эту крысу отравить. Ага, а потом заложит... Нет, не заложит, потому что сама будет сообщницей, молчать ей выгоднее. А что, идея неплохая. Олег свое дело сделал, помог мне избавиться от двух стариков, теперь может и сам исчезнуть. Лекарства я и без него любые достану через ту же Лариску, следить за каждым моим шагом никто не будет. А его смерть никого не заинтересует. Кто он такой? Да никто!"
      Эти мысли оказались настолько приятными, что у Императрицы заметно улучшилось настроение. Настолько улучшилось, что даже аппетит появился, что в последнее время бывало крайне редко. Она позвонила горничной и приказала подать тосты с икрой и соответствующую выпивку: в одной из немногих книг, которые она за свою жизнь прочла, именно так выглядела изысканная трапеза героя: поджаренный черный хлеб с маслом, черная же икра и водка с мартини. Это она запомнила, равно как и имя героя - Джеймс Бонд. Императрица не подозревала только о том, что вся серия приключений суперагента была написана как пародия на соответствующий жанр. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      - Красиво жить не запретишь, - ехидно заметил вернувшийся Музыкант. Икра, мартини... А нормальная еда в этом доме бывает?
      - Нормальная - это что? - надменно поинтересовалась Императрица. Картошка с квашеной капустой, что ли? Или селедка?
      - Картошечки я бы поел, - согласился Музыкант. - Жареной, с лучком, со шкварочками. Но ты ведь выше этого, правда, красавица? Кстати, должен тебе заметить: ты вообще никогда не ешь, а только закусываешь. И то не всегда.
      - В моем доме как хочу, так и живу, - огрызнулась Императрица, снова начиная испытывать раздражение.
      - Да? - ехидно прищурился Музыкант. - Да что ты говоришь? Почему же тогда ты не живешь во всем доме? Как при муже твоем, царствие ему небесное, сидела в своих, с позволения сказать, покоях, так и сейчас носа из них не высовываешь. Есть-то нужно в столовой, красавица? Слышала о таком порядке?
      - Давно ли ты получил возможность есть в столовой, а не на кухне? Хотя на твоей кухне вряд ли это можно делать: соседи помешают. Ты же сам говорил, что у тебя комната в коммуналке. Вот уж точно: красиво жить не запретишь.
      - Мне что - прописаться в этом особняке? - огрызнулся в свою очередь Музыкант. - Вот смеху-то в милиции будет! Тем более, что ты сама, кажется, прописана в какой-то хрущобе у черта на рогах.
      - Кто это тебя пропишет? Размечтался...
      - Я твой муж.
      - Муж объелся груш, - фыркнула Императрица. - Тоже мне, близкий родственник! Сегодня ты муж, а завтра я с тобой разведусь и ты уже - никто. Понятно?
      - Кто это тебе даст развод? Размечталась...
      В глазах Музыканта мелькнул опасный огонек. Императрица поняла, что от подобной перепалки ничего не выиграет, а выдать себя в полемическом задоре очень даже сможет. Предсказать же реакцию Музыканта она не бралась: он был в равной степени способен и придушить её, и сдать правоохранительным органам, наплевав на все последствия для себя. Если она хочет избавиться от этого человека, спасти её может только терпение. Терпение и выдержка. Вот вернется Лариска... Тогда посмотрим, кто кого.
      - Да не собираюсь я разводиться, - промурлыкала она так нежно, как только могла. - Последнее время ты совсем не понимаешь шуток. По-моему, мы слишком много времени сидим дома. Поедем сегодня в какой-нибудь ресторан, а? Потанцуем...
      - Только не сегодня, - ответил Музыкант и бросил на неё внимательный взгляд. - Тебе нужно отдохнуть, красавица. Шутки шутками, а нервы у тебя явно шалят. Давай поступим по-другому: проведем сегодняшний вечер вдвоем. Послушаем музыку, покурим, выпьем что-нибудь легкое. Потом я сделаю тебе массаж, как ты любишь. И пораньше ляжем спать. А вот завтра... Завтра можно будет оттянуться уже по полной программе. А послезавтра, по моим подсчетам, должна вернуться Ларка. Вот тогда дела и закрутятся совершенно по-новому.
      - По-новому - это как? - спросила Императрица, хотя ответ её совершенно не интересовал.
      "Лариска вернется послезавтра. Она сразу же приедет сюда. Или сунется ко Льву? Но его уже нет, значит, без нас ей опять же не обойтись. Конечно, она вполне может вообще исчезнуть, если получит за этот порошок приличные деньги. Нет, она слишком жадная, чтобы ради небольшого кусочка отказаться от большего. Так что в любом случае через два дня она будет здесь. На это время Олега нужно куда-нибудь отправить. Куда? И как? Он хитрый, да и чутье у него просто звериное. Подсыпать что-нибудь в питье - и вырубить на полсуток..."
      - ... весь мир, а не только модные курорты. Красавица, ты меня слушаешь? О чем таком приятном ты задумалась?
      - Почему ты решил, что о приятном? - изумилась Императрица.
      - А у тебя вид, как у кошки, которая сливками объелась, - охотно пояснил Музыкант. - Еще кого-нибудь отравить задумала?
      Императрица непроизвольно вздрогнула и уронила на колени столбик пепла с сигареты. Вместе с пеплом на шелковую полу халата попала искра, которая тут же прожгла хоть и небольшую, но очень заметную дырку.
      Эта мелочь вызвала у Императрицы совершенно неадекватную реакцию: она залилась слезами. Прекрасно понимая, что не произошло ничего не то что страшного - вообще заслуживающего внимания, остановиться она не могла. Музыкант какое-то время молча наблюдал за ней, потом покачал головой и сказал:
      - Вот уж действительно, как все запущено. По-моему, красавица, тебе нужно серьезно лечиться. Нервы у тебя ни к черту.
      Она продолжала плакать, машинально разглаживая испорченный халат. Эта истерика в конце концов Музыканту изрядно надоела.
      - Я поеду в город по делам, - отрывисто сказал он, поднимаясь. - Если хочешь, позову тебе горничную, пусть она с тобой возится. Вот уж не было печали...
      - Да убирайся ты хоть совсем! - выкрикнула Императрица. - Прекрасно жила без тебя и проживу не хуже. Тут из желающих утешить меня очередь выстроится, можешь не волноваться.
      - А я и не волнуюсь, - пожал плечами Музыкант. - Это ты должна беспокоиться о том, кто тебя всякими лекарствами снабжать будет. Привыкла все получать на блюдечке...
      Императрица схватила со столика хрустальный бокал и запустила им в Музыканта. Тот чудом увернулся, и бокал со звоном разлетелся, ударившись о стену.
      - Посуда бьется - это к счастью, - иронично заметил Музыкант. Побереги темперамент, вечером, может быть, пригодится. Пока, красавица.
      - Гадина! - выкрикнула Императрица ему вслед. - Сутенер поганый! Альфонс!
      - Я тебя тоже очень люблю, - бросил через плечо Музыкант, закрывая за собой дверь.
      Теперь уже Императрица рыдала по вполне конкретной и уважительной причине: в первый раз за все время её отношений с Музыкантом между ними произошла такая крупная размолвка. Даже не размолвка - самый настоящий скандал. Горше всего для Императрицы было сознание того, что её слезы не вызвали никакого сочувствия, а уж мысль о том, что от неё можно вот так просто уйти, была совершенно непереносима. Простить все эти переживания она не могла, да и не собиралась.
      "Был бы пистолет - точно застрелила бы. Вот когда пожалеешь о том, что Николая Дмитриевича больше нет. Ему достаточно было намека - и ни проблемы, ни человека. И Льва уже не вернуть... А он тоже мог глазом мигнуть, чтобы человека не стало. Какая же я дура! Собственными руками лишила себя такого защитника. Подумаешь - старый, занудный, ревнивый. Пережила бы как-нибудь. Зато все остальное... Нет, нужно от Олега избавляться, причем быстрее. Обнаглел совершенно. Хорошо, что я в последний момент сообразила тот, другой паспорт подсунуть. По документам он мне вообще никто. Вот вернется, а я вызову милицию и скажу, что он забрался в дом, чтобы меня ограбить. Муж? Да вы посмотрите, на ком он на самом деле женат... Ага, а он тут же скажет, что я Юлию убила, а труп поручила вывезти начальнику охраны. Иди, спрашивай у покойника... Нет, не годится".
      Императрица вытерла слезы и пошла в спальню. По дороге взглянула в зеркало и ахнула: опухшие глаза, покрасневший нос, какие-то морщины вокруг рта. Так за месяц старухой станешь! Точно ведь: хорошую вещь браком не назовут. Даже если брака как такового нет, удовольствие все равно ниже среднего.
      В спальне Императрица порылась в ящике тумбочки и нашла несколько благоразумно припрятанных таблеток. Именно то, что ей сейчас было нужно: успокоиться, ни о чем не думать, расслабиться. А там видно будет. Да и не пойдет Олег сегодня на дальнейшее обострение отношений. Слишком умен для этого.
      "Умен-то умен, только нет дурака, глупее умного. Зачем ему нужно было сегодня устраивать это представление? Захотел показать свою власть надо мной? Или считает, что уже всего добился, теперь можно с законной супругой не считаться. Может быть, очень может быть... Он же сам объяснял, что по нашим российским законам супруг или супруга автоматом наследует своей лучшей половине, если других наследников нет. А у меня действительно нет других наследников... Если он задумает... Похоже, шутка зашла слишком далеко. Нужно все-таки ему сказать, что женат-то он на самом деле на покойнице, так что ничего ему не светит... Нет, не решится он меня убить, слишком уж труслив... А если решится? Ох, скорей бы Лариска возвращалась! Пока Олег жив, покоя мне не будет, это уж точно. Киллера нанять? Где? Как? А если все-таки встретиться с этим самым начальником охраны Льва Валериановича? Деньги все любят... А этот самый Костя выглядит так, что за тысячу долларов родную бабушку зарежет. Попробовать что ли, пока Олега нет дома? Опять же за спрос денег не берут..."
      Императрица сняла прожженный халат, швырнула его в угол спальни, открыла огромный, во всю стену шкаф и стащила с вешалки первое, что подвернулось под руку. Это оказалось вечерним платьем, которое последовало за халатом. В конце концов, она прошла в ванную и завернулась в огромное махровое полотенце. Захватила из спальни таблетки и вернулась в гостиную, где налила себе щедрую порцию водки с мартини. Лед уже растаял, но вызывать прислугу и ждать, пока принесут новый, было лень. Точнее, не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать.
      Она попыталась вспомнить, приняла она уже таблетку или только собиралась это сделать. Кажется, их было пять штук. Или шесть? Нет, похоже, все-таки пять, значит, только собиралась. Очень хорошо, со спиртным эти штучки действуют быстрее и лучше. А если принять сразу две? Эффект должен быть потрясающим, она сразу успокоится. Именно то, что нужно. Она успокоится и тогда позвонит этому самому Косте. Объяснит ему, что ей нужна помощь, что она готова щедро заплатить. Все очень просто.
      Императрица положила в рот две таблетки, сделала большой глоток из бокала и откинулась на спинку дивана. Через несколько минут она почувствовала, как голова слегка закружилась, а сердце стало биться очень ровно и, кажется, даже медленнее, чем обычно. Это было приятно, во всяком случае, куда более приятно, чем портить себе нервы из-за таких пустяков, как прожженный халат или чье-то равнодушие. Ушел - ну и скатертью дорога. Вернется - будет поспокойнее и полюбезнее. Еще прощения будет просить, как все мужчины. Они же терпеть не могут, когда женщины дуются несколько дней подряд.
      Он вернется - и все будет по-прежнему. Его ласки, его поцелуи, его нежность... Еще несколько дней она сможет этим наслаждаться, а потом... Потом она будет вспоминать обо всем этом с тихой грустью. Возможно, время от времени она даже будет приезжать на его могилу и там плакать. Почему бы и нет? Это, пожалуй, единственный мужчина в её жизни, которого она согласна оплакивать. Но жить с ним... нет! И больше она такой ошибки не сделает: никого не поселит в своем доме. Самое дорогое, что у неё есть - это свобода. После денег, разумеется.
      Пожалуй, теперь можно позвонить. Она уже совершенно спокойна и точно знает, чего хочет. Прежде всего, нужно предложить Константину место начальника охраны. Он остался без работы, так что наверняка согласится. А на этом месте он должен будет заботиться прежде всего о безопасности своей хозяйки. И позаботится. За хорошие премиальные, разумеется. При таком раскладе вполне можно обойтись и без Ларисы... пока. Отравить Олега никогда не поздно, только зачем самой стараться, если можно кому-то поручить.
      Какой номер телефона у Льва Валериановича? Господи, звонила по нему десятки раз, а так и не запомнила. Что-то очень простое, а все время ускользает из памяти. Сначала три семерки - это точно. А потом? Двадцать пять пятьдесят два или пятьдесят два двадцать пять? Вот морока... Проще найти карточку и посмотреть.
      Она попыталась встать с дивана, но ноги её не держали, и она плюхнулась обратно. Ну и ладно, в принципе, она помнит номер, можно будет попробовать обе комбинации. Может, ей повезет, и она дозвонится с первого раза. Только встречу нужно будет назначить на завтра, сегодня у неё будет день отдыха. Полного отдыха.
      Она набрала номер и какое-то время слушала длинные гудки. Неужели там никого нет? Ну, Лев Валерианович умер, понятное дело. Но кто-то ведь должен быть в доме? Или она не туда попала? Нужно попробовать другой.
      На сей раз ей повезло больше: трубку сняли после второго гудка. Холодный и официальный мужской голос произнес:
      - Слушаю вас.
      - Попросите Костю... Константина, - сказала она, чувствуя, что говорит не вполне четко. - Это важно.
      - Кто его спрашивает?
      Слава Богу, хотя бы дозвонилась!
      - Это трудно объяснить...
      - Все-таки попробуйте.
      Издевается, сукин сын!
      - Скажите ему, что я была... очень дружна со Львом Валериановичем. И кое-что знаю о его смерти.
      - Кто вы?
      - Вы позовите Константина, он поймет.
      - К сожалению, его сейчас нет, он будет позднее. Так что ему передать? Может быть, оставите свой телефон?
      Императрица внезапно сообразила, что номер её телефона и так уже зафиксирован: во всяком случае, так поступали со всеми звонками Боссу. Что ж, Константин должен сообразить, кто ему звонил. Вот только зря она сказала о смерти Льва. Вообще слишком много болтает.
      - Он знает номер, - сухо сказала она. - Но перезванивать не нужно, я сама позвоню попозже.
      Не хватает еще, чтобы он позвонил, когда Олег будет рядом! Тогда весь её замечательный план провалится ещё до того, как начнется. Придется выбрать другой подходящий момент, а сегодня действительно отдохнуть. По полной программе.
      А для этого нужно... Еще таблетку и один бокал, да покрепче. Или два бокала? Вот правильно: сначала было две таблетки и один бокал, а теперь наоборот. Только пусть её никто не беспокоит. Никто... Приказать? Ладно, сами догадаются. Вернется Олег, там видно будет...
      Ей показалось, что прошло всего несколько минут, и она страшно удивилась, что откуда-то взявшийся Музыкант трясет её за плечи и настойчиво повторяет:
      - Что с тобой? Да что с тобой, красавица? Проснись, наконец! Не пугай меня.
      Она открыла глаза. В комнате сгущались сумерки: значит, она действительно проспала почти весь день. Ну и прекрасно! Теперь можно спокойно общаться с Олегом. Без истерики и без глупостей.
      - Вот и ты, - нежно улыбнулась она. - Как прошел день?
      - Дико скучал без тебя. В остальном - нормально.
      - Следующий раз возьмешь меня с собой...
      "Можно теперь быть ласковой, доброй, нежной. Побаловать мальчика напоследок. Пусть умрет счастливым, в конце концов, он это заслужил".
      - Я вообще теперь без тебя шагу не сделаю. Ты - самое дорогое, что у меня есть.
      "Понял, что обострять отношения и качать права - глупо. Поздно только понял, бедняжка. Гулять тебе осталось от силы три дня. Либо в аварии погибнешь, либо шальную пулю схватишь, либо умрешь, зайчик мой, от внезапного и обширного инфаркта. В конце концов, бог любит троицу..."
      Музыкант посмотрел на столик, где выстроились в ряд несколько пустых бутылок, и слегка нахмурился. Но сказал по-прежнему ласково:
      - Красавица, ты совершенно себя не щадишь. По крайней мере, подождала бы меня, зачем в одиночку-то пить?
      - Просто мне было скучно. А это... Ты же знаешь, я в любой момент могу завязать. Свою норму я знаю, ничего со мной не случится. Поедем куда-нибудь развлечься?
      - Нет. Сегодня не поедем. Я приготовил для тебя потрясающий сюрприз, тебе понравится. А ещё купил небольшой подарок.
      - Мне? - искренне изумилась Императрица.
      - Кому же еще? - усмехнулся Музыкант и протянул ей довольно большой, нарядно упакованный сверток.
      Императрица нетерпеливо дернула пышный бант, но он оказался каким-то хитрым образом закреплен на яркой оберточной бумаге. Тогда она взяла со столика нож и одним взмахом разрезала упаковку.
      - Круто! - оценил Музыкант. - Терпеливо ждать - это не твой стиль. Решаешь все проблемы в одно касание.
      "Если бы ты знал, как прав! Действительно, я решаю все проблемы в одно касание. И с тобой решу так же, дай только срок. Тут, пожалуй, мне придется терпеливо подождать, но недолго. Очень недолго..."
      В свертке оказался черный лакированный ларец, украшенный затейливой инкрустацией из перламутра. А в ларце - ещё что-то завернутое в мягкую белую бумагу.
      - Шкатулка с сюрпризом? - спросила Императрица.
      - Точно. Разверни.
      Через несколько секунд Императрица держала в руках небольшой флакон, похожий на те, в которые разливают пробные духи, только не такой изящный. Она не без труда вынула плотно притертую пробку и в воздухе разлился какой-то странный, терпкий аромат, в общем-то даже приятный.
      - Что это? На духи не похоже...
      - А это не духи. Это - "аромат желания". Трех капель достаточно, чтобы любой мужик потерял от тебя голову, да и сама останешься довольна.
      - Три капли - куда? В стакан с водой? Или в бокал с шампанским?
      "Совсем дурочкой меня считаешь? Три капли в питье - и никто потом не догадается, отчего девушка умерла? Нет, дружок, из твоих рук я больше ничего такого не приму. Береженого Бог бережет..."
      - И не в стакан, и не в бокал. Одну каплю - на грудь и ещё по одной на запястья. Старинное средство по старинному рецепту, говорят, им ещё Клеопатра пользовалась.
      О Клеопатре Императрица что-то такое когда-то слышала, но - смутно. Зато способ использования снадобья её успокоил: нюхать придется им обоим, значит, это не отрава, а действительно какое-то новое экзотическое развлечение. О роли запахов в получении удовольствия она знала больше, чем о Клеопатре: практически во всех дамских романах, которые она когда-либо читала, упоминались ампулы с каким-то заковыристым названием, увеличивающие наслаждение в десятки раз. Значит, и до России докатилось. Почему бы и нет?
      - Прямо сейчас и капать? - кокетливо спросила она. - Или есть какие-то правила?
      - Может, и есть, но мы с тобой сейчас придумаем свои собственные...
      В этот момент раздался чуть слышный сигнал внутреннего телефона. Музыкант негромко выругался сквозь зубы и взял трубку. Императрица только брови приподняла: ничего себе, хозяйничает мальчик просто вовсю. Пора. Пора его останавливать.
      - Да? - отрывисто бросил Музыкант. - Мы заняты. Я же сказал, русским языком... Опять начальник охраны? Обойдется. Ни с кем не соединять, пусть они там все застрелятся. Что?! Хорошо, но можешь искать себе новое место...
      Он протянул трубку Императрице и со злостью сказал:
      - Моего слова им мало! На, успокой сама. И пусть ни с кем не соединяют, слышишь!
      Как она могла забыть о своем звонке! Конечно, там её вычислили, и во теперь этот Константин сам звонит сюда. А что она может ему сказать в присутствии Музыканта? Назначить встречу? Бессмысленно, если не удастся поговорить с глазу на глаз. Отказаться разговаривать? Только это и остается, потом можно попробовать ещё раз. Да, именно так и придется поступить.
      - Алло, - сказала она усталым, томным голосом. - Нет, сейчас я ни с кем не хочу говорить, у меня болит голова. И не беспокойте меня больше, пока я сама не вызову. Никаких звонков, ничего.
      Краем глаза она наблюдала за Музыкантом: поверил? Ничего не заподозрил? Выражение его лица её успокоило и, положив трубку, она, как ни в чем не бывало, просила:
      - А почему ты положил этот флакончик в такой большой ларец?
      - Ларец - для тебя, - с улыбкой ответил он. - Я же сказал, что теперь ты всегда будешь со мной.
      - И как я туда помещусь? - подхватила она заданный им шутливый тон.
      - Не волнуйся, поместишься. Все предусмотрено. А теперь будем отдыхать. Что ты хочешь: таблетку или укол?
      - Пожалуй, ничего... пока. Я и так ещё не совсем проснулась.
      Показалось ей или нет, что по его лицу пробежала мгновенная тень недовольства? Наверное, показалось, потому что голос его продолжал оставаться ласковым.
      - Нет так нет, давай просто выпьем. Интересно, чего хотел от тебя этот охранник? Вроде бы ему достаточно четко указали в прошлый раз на дверь...
      - Ты же знаешь этих людей, - пожала плечами Императрица. - Он будет добиваться своего до последнего, пока есть хотя бы минимальный шанс.
      - Добиваться - чего?
      - Он мне не сказал, но ведь очень легко догадаться. Лев Валерианович приказал долго жить, в охране, сам понимаешь, не нуждается, а у меня место начальника охраны до сих пор свободно. Просто, как апельсин.
      - Пожалуй... - задумчиво протянул Музыкант. - Ладно, следующий раз я сам с ним поговорю.
      Он достал из бара новую бутылку и до краев наполни два бокала.
      - Ну, за наше счастье. И за нашу любовь.
      "Напоить меня хочешь? Что ж, давай. Мне же лучше - быстрее время пройдет до завтрашнего утра, а утро вечера мудренее. И от таблетки я, пожалуй, напрасно отказалась: зачем себе отказывать в дополнительном удовольствии? Давай, мальчик, старайся, угождай мне. Поздновато ты спохватился, правда".
      Она залпом выпила бокал и протянула его Музыканту:
      - Еще! И я передумала насчет таблеток. Одна, пожалуй, не помешает...
      Он послушно полез в карман. Слишком уж послушно, как ей показалось.
      - Нет! - почти крикнула она. - Лучше укол. У меня где-то ещё была ампула. Сейчас принесу.
      Ее пошатывало, но слегка, а голова была совершенно ясной. Даже спать уже расхотелось. К тому же её подхлестывало вдруг возникшее чувство азарта: в этой игре она не позволит себя обмануть. Она победит, а он проиграет. А поскольку ставкой была в полном смысле этого слова жизнь, то это ещё больше горячило ей кровь.
      Ампула в её тайничке действительно была последней, но это её не волновало. Еще добавить пару бокалов - и ночь промчится незаметно. А если... Если исхитриться и бросить в бокал Музыканту снотворное, то можно будет незаметно ускользнуть из дома. Где-то у неё были соответствующие таблетки. Не "самопальные", а из аптеки, честь по чести.
      Она взяла ампулу, немного подумала и надела самый соблазнительный из своих пеньюаров - белоснежный, отороченный лебяжьим пухом. К нему идеально подходили белые туфельки на высоченном каблуке, но без задников, отделанные каким-то мехом, тоже белым...
      "Чем не подвенечный наряд? - с усмешкой подумала она, бросив на себя беглый взгляд в зеркало. - Не было свадьбы, так хотя бы брачную ночь нужно обставить, как полагается".
      Она уже забыла и про снотворное, и про свое намерение улизнуть из дома незамеченной, все её мысли занимала теперь предстоящая ночь. Не заметила она и того, что Музыкант все это время наблюдал за ней через неплотно прикрытую дверь в спальню и быстро вернулся в свое кресло, как только она направилась обратно в гостиную.
      - А вот и я! - весело объявила Императрица, картинно застыв на пороге. - Как тебе?
      - С ума сойти! - с неподдельным восхищением отозвался Музыкант. - Ты все-таки самая красивая женщина из всех, кого я видел. И самая опасная. Настоящая пантера.
      - Боишься? - с удовольствием спросила Императрица, усаживаясь на свое место. - Правильно делаешь. Вот за это и выпьем.
      - И за это тоже, - согласился Музыкант. - Давай сюда ампулу, ты просила укол...
      Спустя некоторое время Императрица вдруг почувствовала, что предметы перед её глазами начинают расплываться, комната теряет свои привычные очертания и даже лицо Музыканта все время заволакивается какой-то пеленой. Она попыталась сообразить, сколько же успела выпить, но тут же отказалась от этой попытки. На смену веселому куражу пришло чувство какой-то абсолютной расслабленности и даже умиротворенности. Она зевнула один раз, потом другой и уже сонно пробормотала:
      - Спать очень хочется...
      - Сейчас я отнесу тебя в кроватку, - услышала она над собой голос Музыканта. - Устала моя девочка, ей нужно отдохнуть. Отдохнуть нужно моей ненаглядной...
      Императрица слегка удивилась такой необычной для Музыканта нежности, но глаза у неё сами собой закрывались, а тело стало легким и невесомым. Она не столько почувствовала, как Музыкант взял её на руки, сколько словно бы увидела это со стороны. И вдруг оказалась в ванной комнате около бассейна, а Музыкант осторожно снимал с неё пеньюар.
      - Сейчас примешь ванну, - донесся его голос уже совсем издали. - Три капли нового эликсира... обязательно. Так будет ещё соблазнительнее... Еще...
      Она ощутила резкий, экзотический запах, но уже не почувствовала, как её опустили в теплую воду, не увидела, как Музыкант взял со столика пульт управления. Она так и не поняла, что произошло, когда стеклянная стена скользнула в сторону, бассейн соединился с прудом и забурлившая вдруг вода стала быстро окрашиваться в красный цвет. И уж конечно не услышала того, что произнес Музыкант.
      - Меня невозможно обмануть, дорогая. И убить меня никому не удастся. Теперь ты всегда будешь со мной, обещаю...
      Час спустя ничто не напоминало о том, что здесь произошло. Стеклянная стена нова отгораживала пруд от бассейна, где чуть зеленоватая вода приятно пахла хвоей и сандалом. Пеньюар Музыкант аккуратно убрал на место, сел в то же самое кресло, в котором провел начало вечера, снова наполнил свой бокал, закурил и включил негромкую музыку.
      Немного омрачала его настроение лишь мысль о том, что несчастных рыбок пришлось закопать в углу зимнего сада. А ведь они могли быть ещё живыми...
      Глава семнадцатая.
      Он проснулся от собственного вопля: ему снова снилась женщина без лица. Она склонялась над ним, обволакивая его душным запахом каких-то приторных духов, но сквозь него пробивался отвратительный запах свежей крови. Когда он в первый раз его почувствовал? Наверное, тогда, когда в ночном клубе, где он работал, обкурившиеся посетители зарезали двух танцовщиц. Их убили прямо в зале во время исполнения номера, и теплая кровь одной из девушек брызнула ему прямо на грудь...
      В окно комнаты робко вползал рассвет, ещё один душный, раскаленный июньский рассвет. Москва, похоже, решила действительно стать третьим Римом, хотя бы в области климата. Четыре недели столбик термометра зашкаливал за тридцатиградусную отметку. Четыре недели зноя, смога, безысходности. Люди сходили с ума в буквальном смысле слова, даже те, кто до этого всю жизнь был вполне уравновешен. Что же касается патентованных сумасшедших и тех, кто находился в так называемом "пограничном состоянии", то врачи всерьез предлагали поместить этот контингент в стационары. На всякий случай, до тех пор, пока не станет хоть чуть-чуть прохладнее. Но их предложение никого не волновало, да и места в стационарах были строго ограничены.
      Олег посмотрел вокруг себя: один. Лариска, значит, так и не появилась, то ли загуляла, то ли вообще усвистала куда-нибудь подальше от жары. А если... От внезапной мысли он даже зажмурился и почувствовал, как по всему телу разлилась липкая волна страха. А если не загуляла и не уехала, а попала-таки в тюрьму? При её образе жизни этого можно было ожидать каждую минуту. Впрочем, если Химик на свободе...
      Олег сорвал трубку с телефона и лихорадочно начал набирать номер. Плевать на то, что сейчас шесть часов утра, главное - успокоиться. Сейчас он услышит хриплый и недовольный голос Химика, задаст ему пару вопросов и все встанет на свои места. Возможно, и Лариска у него, тогда вообще жизнь продолжается, а у него просто расшалились нервы. Нужно выяснить, нужно только все выяснить...
      После первого же гудка в трубке раздался щелчок и сердце Олега радостно екнуло: все нормально, Химик даже и не спит, сразу снимает трубку. Но радость оказалась преждевременной: на том конце провода всего лишь включился определитель номера. Олег тихо выругался: технический прогресс, мать его так! А был ли раньше у Химика определитель? Кажется, был. Или... Идиот, был там определитель или не было, сейчас светиться совершенно незачем. По номеру телефона сыскари определят адрес звонившего с полпинка. И тогда... Тогда - тюрьма, ломка, дебилы-сокамерники. Надо было бросать трубку сразу после щелчка. Эта идиотская жара не дает возможности соображать.
      И незачем было думать о ломке. Вот, уже задрожали руки и ноги, сердце частит, как сумасшедшее, во рту сухо. Ладно, как-нибудь нужно продержаться хотя бы до полудня, а потом, если Лариска не вернется, он поедет в Камергерский переулок к Музыканту и возьмет сразу несколько доз. Придется переплачивать, но тут уж ничего не поделаешь, безопасность дороже. А сейчас нужно принять пару таблеток тазепама и запить коньяком. Это помогает пережить самое неприятное время. Может быть, он даже заснет. Это было бы вообще идеально!
      Почти полная бутылка коньяка обнаружилась в шкафу за видеокассетами. А вот с лекарством дело обстояло хуже. В Ларискиной аптечке нашлась упаковка с двумя сиротливыми таблетками успокоительного. Зато там было навалом простых белых коробочек с какими-то крохотными пилюльками. Черт его знает, что это было за лекарство! Вроде бы, Лариска ни от чего не лечилась и даже "колесами" не злоупотребляла: так, покуривала травку время от времени, так кто же теперь не курит? Только грудные младенцы, да старики в маразме.
      Олег взял на всякий случай одну из коробочек и поставил её на тумбочку возле постели. Иногда и простая валерианка помогает выйти из "пике". Он принял две таблетки тазепама, сделал большой глоток коньяка прямо из бутылки и с облегчением почувствовал, как отступает дрожь, успокаивается сердце, а на смену тревоге и какому-то животному страху наплывает блаженная, прохладная волна дремоты. И он со стоном окунулся в эту благословенную волну...
      - С тобой все в порядке? - спросила его Императрица.
      Она сидела возле его постели и по своей привычке покачивала ногой в изящной домашней туфельке, отделанной каким-то экзотическим мехом. Только Ирка способна в такую жару надеть меховые тапочки! Босиком ходить - это ниже её высокого достоинства.
      - Что ты тут делаешь? - поинтересовался он, без особой приязни. Зачем притащилась?
      Императрица лениво потянулась, блеснула зелеными глазами и фыркнула:
      - Что-то ты сегодня не в духе. Опять перебрал?
      - Заткнись, - устало ответил он. - Тебя не спросил.
      - И напрасно, - ответила она. - Я бы тебе дала хороший совет. Мне теперь все известно, миленький. Все видно.
      Он поискал глазами, чем бы запустить в дорогую супругу, но под рукой стояла только бутылка с коньяком, ещё наполовину полная. Не расходовать же драгоценный напиток на эту стерву. Впрочем, можно просто придушить. Слегка. Чтобы часочек полежала в отключке, а он пока соберется с мыслями и решит, что делать дальше.
      - Опять убить меня задумал? - равнодушно поинтересовалась Императрица. - Ну-ну. Может, по второму разу лучше выйдет.
      Олега внезапно обдала волна удушающего страха. Как она здесь оказалась? Он же убил её, да, точно, убил и даже растворил тело. Что за идиотские номера? Или... Или эта сумасшедшая опять подсунула вместо себя двойника? Да не может быть, он же сам отвозил труп Юлии за город и надежно припрятал на какой-то свалке. От него и костей-то, наверняка, не осталось, в такую жару...
      - Что молчишь? - осведомилась Императрица. - Задумываешь какую-нибудь очередную пакость? Кто тебе теперь помешал?
      Химик! Только теперь Олег понял, что единственный человек, способный свидетельствовать против него, это Химик. Его и нужно убрать. Поехать к нему, под каким-нибудь предлогом войти в квартиру и... И что? Отравить Химика вряд ли получится, он сам кого угодно отравит. Задушить? Здоровый мужик, просто так не дастся. Нужно его напоить! А потом, когда он уже ничего не будет соображать, утопить в ванне. Блестящий вариант, все решат, что человек спьяну полез купаться и у него по такой жаре сердце не выдержало. Правильно, нужно поехать к нему с Императрицей, на красивую женщину он обязательно клюнет. И её, кстати, можно будет утопить в той же ванне. И все, концы в воду!
      Олег даже хихикнул от восторга перед собственной изобретательностью, но тут же задохнулся при мысли о том, что он, кажется, сходит с ума. Он же убил Ирку, точно убил, ещё плакал потом почти сутки, потому что любил эту зеленоглазую дрянь, любил так, как никого ещё в жизни. Ну да, все правильно, так и было. Почему же она сидит тут как ни в чем не бывало, покачивает ногой, болтает глупости, подбивает его ещё на одно преступление? А-а, это не Ирка! Это Лариска, гадина, надела парик и притворяется Императрицей, хочет от него избавиться. Не выйдет, крошка! Мы ещё посмотрим, кто кого одолеет.
      - Ларка, кончай придуриваться, - прошипел он. - Я все понял, не зли меня, ладно? А то...
      - Какая я тебе Ларка, идиот? - отозвалась его собеседница. - Не узнал меня, зайчик? А теперь - тоже не узнаешь?
      Она наклонилась к нему поближе, обдавая запахом тяжелых, экзотических духов. Олег в ужасе закричал: у женщины не было лица! Гладкое белое пятно под копной каштановых волос. А распахнувшийся кружевной пеньюар обнажил... скелет. Крик перешел в вой и захлебнулся на немыслимо высокой ноте...
      Он подскочил на постели и огляделся вокруг безумными глазами. Комната была пуста, ветерок парусил тонкие занавески, а с улицы доносились обычные звуки города. Опять этот сон! Надо потребовать у Ларки свою долю и сваливать за границу. В санаторий, где лечили Ирину. Да к чертовой матери, лишь бы избавиться от этого ужаса.
      - Я её убил, - сообщил он в пространство. - В потустороннюю жизнь не верю. Слышишь, не верю. И перестань морочить мне голову.
      Звук собственного голоса окончательно вернул ему ощущение реальности. Десять часов утра. Три часа он кое-как протянул, осталось... Осталась целая вечность, если не явится проклятая Ларка! Черномор в своем логове раньше пяти часов вечера не нарисуется. А таблетки кончились. Попробовать, что ли, эти новые, без этикетки? Не станет же Лариска хранить в аптечке кучу яда! С ума его эти бабы сведут, честное слово. Завяжет, ни к одной близко не подойдет, с ними одна морока...
      И тут он вдруг вспомнил последнюю встречу с отцом. Это было так давно, что почти его не беспокоило. Его вышибли из военного училища "за неуставные отношения". Паскудство, какое, все этим занимаются, а попался он один. Дурак лейтенант спьяну проговорился о безотказном смазливом курсанте. Лейтенанта отправили куда-то в Тьмутаракань, а его просто выгнали с громким скандалом. Провели борьбу за чистоту рядов арии на высшем уровне.
      Отец, полковник, кадровый военный, постарел за три дня на двадцать лет. Встретив дома единственного, обожаемого сыночка, продолжение рода и надежду, он только и проронил:
      - Мерзавец. Лучше бы ты кого-нибудь убил. Баб не хватает? Ты мне больше не сын.
      Сказал батя, как отрезал. Действительно ведь отказался от сына, старый маразматик. Официально отрекся. Понятное дело, если бы сыночек девок трахал, то все нормально, молодая кровь играет, гусарские забавы, то-се. А ежели мужчин предпочитает... Тоже, открыли Америку: у Гитлера, вон, все солдаты в охранном полку были голубыми. Фрицам, выходит, можно, а русским нельзя?
      Олег торопливо схватил со столика коробочку и вытряхнул из неё пилюли. Одной, конечно, мало, пусть будут две. Для начала. Нужно посмотреть, что будет после этого снадобья. А ежели помрет, то, значит, так тому и быть: все лучше, чем вспоминать перекошенное от омерзения лицо родного отца и застывшую от ужаса и горя мать. К черту, всех к черту! Он сам справится.
      Внезапно он вспомнил, что Лариска уехала в Германию. С его же, кстати, Олега, подачи. Раньше, чем через три дня она объявиться не может просто по определению. Это ещё в лучшем случае, если все пройдет гладко. Хотя... почему, собственно, должны быть какие-то накладки? Не героин же она везет, на который теперь каждая собака реагирует. Вернется, привезет хорошие деньги, которыми вообще ни с кем теперь уже не нужно делиться. Вот тогда он и заживет в свое удовольствие! А пока нужно взять голову в руки и успокоиться. Еще выпить - и успокоиться, или хотя бы заснуть...
      Олег сделал большой глоток коньяка и замер, прислушиваясь к организму. Но ничего ровным счетом не произошло. Он подождал несколько минут, пожал плечами и принял ещё две таблетки. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
      - Милый, - раздался над его ухом незнакомый женский голос, - вытащи меня отсюда. Дай руку, а?
      Он даже не испугался. Просто повернулся и уставился на окликнувшую его незнакомку. Впрочем, почему незнакомку? Эту женщину он знал. Это Юлия. И он сам отвез труп на подмосковную свалку. Как же она исхитрилась оттуда выбраться? И его выследила: лежала себе тихонечко под Ларкиной кроватью, дожидалась подходящего момента. Дождалась...
      - Вылезай, - протянул он ей руку. - Что тебе надо?
      - Ничего, - ответила Юлия, отряхивая запачканную юбку. - Просто скучно. Да ты скоро сам все увидишь.
      Страха не было. Даже сердце билось удивительно ровно и спокойно. Олег взял бутылку и сделал глоток коньяка. Стало ещё лучше, мышцы как бы окрепли, исчезла боль во всем теле, а мысли сделались ясными и предельно логичными. Он поразился, насколько все просто в этом мире. И как он раньше этого не понимал? Умерла - и хорошо, значит, так на роду было написано, а то, что покойница вроде бы ожила, так это ещё лучше: нет трупа, нет уголовного дела.
      - Ага! - сказал он радостно. - Ты, значит, в порядке?
      - В полном, - лучезарно улыбнулась ему в ответ Юлия. - Меня прислали за тобой. Ты все уже сделал.
      Конечно, так он и потащится неизвестно куда с этой бабой. А вдруг её милиция подослала? Или... Или это опять штучки Императрицы? Господи, конечно же это она! Раздобыла одежду Юлии, подкрасилась, изменила голос... И теперь хочет заманить его в аквариум с пираньями. Скучно ей там одной, видите ли. Ничего, сейчас развеселится.
      - Как скажешь, дорогая, - ласково сказал он и взялся за нательный крестик, о котором вдруг вспомнил. - Изыди, сатана!
      Слова нашлись сами по себе, до сих пор он их ни разу не произносил, даже представить себе не мог, что придется. Но если эта дьяволица меняет обличия и пытается соблазнить его... Не выйдет!
      Юлия (или Императрица?) расхохоталась, поудобнее уселась в кресле и закинула ногу за ногу.
      - Я не сатана, дурачок! Оставь свой крест в покое. Скоро полетим...
      - Куда? - глупо спросил Олег.
      - В простор, - неопределенно ответила женщина. - Там хорошо, там нет крови, насилия, грязи... Там - пустота.
      "Что хорошего может быть в пустоте?" - пронеслось у него в голове. Но почти в ту же минуту он понял, что там действительно прекрасно. Что глупые люди даже не понимают, где искать счастье. Ему же открылась Истина, и теперь он точно знает: люди могут летать. Это просто. Это совсем ничего не стоит - нужно только приподнять свое тело над полом и повиснуть в блаженной невесомости, готовясь к настоящему полету в бездонном небе. В пустоте...
      Он действительно приподнялся и почти было собрался улететь, но тут какая-то сила снова придавила его к постели. Он протянул руку к женщине, чтобы та помогла ему освободиться от земного притяжения, но его рука прошла сквозь пустоту, а в ноздри ударил тошнотворный запах свежей крови. И опять чей-то крик - похоже, его собственный, - и опять чернота, дурнота, заходящееся от безумного ужаса сердце, и опять - пустая Ларкина комната, таблетки у изголовья и на две трети пустая бутылка коньяка.
      Он заставил себя посмотреть на часы: половина второго дня. Что же это было? Сон? Галлюцинации? Новый симптом ломки? В любом случае, несколько часов он был почти в порядке: ему было хорошо, голова работала ясно, он даже почти постиг смысл жизни. Нужно принять ещё несколько этих таблеток. Хуже не будет, теперь он точно знает. А может быть, именно в них его спасение? Вон сколько этих беленьких шариков в коробочке, а в аптечке ещё с полдюжины упаковок... Можно пересидеть тут, дождаться проклятую Ларку. Да просто прийти в себя и окончательно смыться.
      - Я в порядке, - сказал он вслух. - В полном порядке. Сейчас отосплюсь и все пройдет. Совсем пройдет. Я в полном порядке.
      Он же не слабак какой-нибудь, в самом деле! Не кисейная барышня, которой достаточно пустяка, чтобы слететь с катушек и наложить на себя руки. Как та девчонка, которая встречалась с одним парнем из их училища. Давно это было... Что это его сегодня на воспоминания потянуло?
      Молоденькая, хорошенькая хохотушка, души не чаяла в своем парне. А тот уже баловался наркотиками, но осторожничал, всего пробовал по чуть-чуть. Дружки подбили попробовать дать "дури" его девчонке, сами подглядывали из соседней комнаты. Здорово подействовало, та такое вытворяла... Потом стали забавляться с ней все по очереди, а то и все сразу, а он, Олег, снимал на видеокамеру. Сам он к девчонке больше пальцем не притронулся и вообще сумел смыться, когда компания разошлась во всю. Очень было весело, только девчонку через неделю из петли вынули. Поздно, правда. Городок небольшой, сплетни расходятся быстро, про наркотики мало кто понял, а вот спрос на девушку возник, что называется, ажиотажный. Копии записи продавали за приличные деньги. Барышня и сломалась. Он не сломается.
      Олег принял ещё несколько пилюль, запил остатком коньяка и блаженно вытянулся на кровати. Не нужен ему никакой Черномор, и вообще никто не нужен. В холодильнике точно есть бутылка водки, на сутки ему с таблеточками этими замечательными "топлива" хватит, а там будем посмотреть. И хватит дурацких воспоминаний, нужно думать о деле. Он - единственный наследник миллионов - забился в какую-то дыру и сидит в ней, чего-то опасаясь.
      Что ему боятся-то? Юлия мертва, Императрица - мертва, Лариска побоится рот раскрыть, потому что он тут же врежет ей по хавальнику, давно пора. Химик... Этому тоже невыгодно болтать, он замазан по самые уши. Нужно выходить из подполья, продавать дело и все остальное - дом, машины, барахло, - и сваливать за бугор. Там начнется новая, ослепительная жизнь, полная развлечений и наслаждений. Там за человеком не бегают легавые только потому, что человек любит отдыхать, а не работать...
      Откуда-то издалека донесся звонок и Олег не сразу сообразил, что это телефон. Лариска объявилась? Он заставил себя оторваться от блаженных грез и медленно снял трубку, но не произнес ни слова.
      - Алло, - послышался в трубке незнакомый мужской голос, - алло, отвечайте. Это с телефонной станции.
      Глупые, мелкие людишки! Играют в свои аппаратики, машинки, суетятся по своим пошлым делишкам и воображают, что заняты чем-то важным. Кретины! Телефонная станция? А что такое телефонная станция? Какая чушь!
      - Куда вы звоните? - произнес, наконец, Олег и сам удивился, каким великолепным и звучным оказался его голос.
      - Это номер?... - раздраженно переспросил мужчина.
      - Извините, - с достоинством ответил Олег, - у меня вообще нет телефона.
      И, повесив трубку, добрые десять минут наслаждался изысканностью своего юмора. Как здорово он отбрил этого мастеришку с какой-то станции! Как элегантно! А тот, небось, сидит теперь и тупо пялится на телефонный аппарат, пытаясь переварить услышанное. Потеха, да и только!
      - Тебе пора, - услышал он нежный женский голос и обнаружил в непосредственной близости от себя ту самую девчушку, о которой недавно вспоминал. - Я пришла помочь тебе собраться в дорогу.
      Девчонка была точь-в-точь такой, какой он её запомнил в тот развеселый вечер: совершенно обнаженная, с бессмысленной улыбкой на губах, блуждающим взглядом и явственными следами страстной любви на шее и груди. И стояла так близко от него, что можно было коснуться. Он и коснулся, уверенный в том, что рука его скользнет в пустоту.
      Ничего подобного! Никакой пустоты не было, скорее, наоборот. А девчонка обвила его шею руками и наградила страстным поцелуем. Дальше все пошло достаточно банально, но такого острого, совершенно неземного наслаждения Олег никогда ни с одной женщиной не испытывал. Да и вообще - не испытывал. Краем сознания мелькнула мысль: Ирка узнает - убьет. А потом все исчезло в невероятной, обжигающей судороге, завершившейся вспышкой ослепительного, прекрасного света.
      Он перевел дыхание и открыл глаза. Никого рядом не было. И в комнате было пусто. А за окном разгоралось фантастическое, золотое с алым зарево, при взгляде на которое хотелось петь от радости. И Олег запел, снова поразившись тому, как мощно, уверенно и прекрасно звучит его голос. Он даже не подозревал, что может так петь.
      "Неужели это я? - подумал он. - Мне хорошо, никаких проблем не существует, жизнь великолепна. Скоро мы встретимся с Иркой, да-да, я знаю, я точно знаю, что это произойдет очень скоро. Как я мог вообразить, что убил ее? Она жива, мы любим друг друга и все у нас будет прекрасно. Теперь я умею петь, я могу летать - Господи, как все замечательно! Я никого не убивал, все живы, даже та девчонка..."
      Откуда-то снова донесся звонок, но он не обратил на него никакого внимания, потому что на подоконнике появилась Императрица. Возникла из ниоткуда, из этого невероятного зарева, и вот теперь, совершенно обнаженная, сидела вполоборота к нему, свесив ноги на улицу. Он хотел было крикнуть, чтобы она прекратила дурачиться, так ведь и убиться недолго, но во время спохватился: она ведь тоже умеет летать. Все люди умеют летать, нужно только об этом догадаться.
      - Ириша, вот и ты, - сказал он нежно. - А я тебя ждал, чувствовал, что ты придешь... То есть прилетишь...
      Императрица смотрела на него со своей загадочной полуулыбкой и молчала. Будто хотела услышать продолжение.
      - Мы теперь никогда не расстанемся, - торопливо сказал он. - Прости, я был идиотом. Придумал, что убил тебя, чуть с ума не сошел...
      - Ты убил меня, - спокойно сказала Императрица. - Но это пустяки. Это только один из шагов по долгой, долгой дороге...
      - Я не сделал тебе больно! Ты почти не страдала, правда?
      - И тебе не будет больно. Мы улетим вместе отсюда, от этой грязи и кошмара, от твоих воспоминаний. Мы улетим туда, где всем всегда хорошо.
      И она, соскользнув с подоконника, замерла в пустоте над землей. Он шагнул было к ней, но заколебался и отпрянул от окна.
      - Иди ко мне, глупый, - зажурчал смех Императрицы. - Я жду. Тебе будет так хорошо, как никогда не было. Иди же.
      Откуда-то доносились странные звуки: звонки, удары, голоса. Но все это уже не имело никакого значения. Олег подумал о том, что сейчас оставит позади всю суету и мерзость бытия, приобщится к Красоте, познает неизведанное - и все это будет действительно наивысшим наслаждением, которое способен испытать человек. Он встал на подоконник и с блаженной улыбкой шагнул в бездну.
      ......................................................................
      Ворвавшиеся в квартиру оперативные сотрудники, с которыми были Павел и Андрей, успели только заметить мелькнувший в окне силуэт нагого человека, а потом услышали слабый удар тела о землю.
      - Опоздали, - мрачно сказал Павел. - Совсем опоздали. Тринадцатый этаж...
      - Не знал, что ты такой суеверный, - отозвался Андрей. - А вдруг...
      - Пьяницам обычно везет, - сказал один из милиционеров, - а вот насчет наркоманов не уверен.
      - С выпивкой тут все нормально, - ответил второй. - Бутылка пустая, судя по запаху, допили недавно.
      - Вызывайте "Скорую", - закончил дискуссию Павел. - Пойдем вниз. А потом вернемся и попробуем определить, что тут произошло. Помочь ему спланировать явно никто не мог, сами видели.
      - Если только..., - начал Андрей, разглядывая рассыпанные по столику белые таблетки.
      - Что - если? - обернулся от двери Павел.
      - Если только он сам себе не помог. Нужно проверить это снадобье. А ещё лучше - спросить нашего замечательного Волкова Виктора. Пари держу, он знает, что это за лекарство. Просто уверен.
      Глава восемнадцатая.
      Я поставила точку и в буквальном смысле слова перекрестилась. Душераздирающий триллер благополучно подошел к концу, моя работа над переводом - тоже. По количеству экзотических нелепостей на одну страницу этот, с позволения сказать, шедевр побил все мыслимые и немыслимые рекорды. А уж в плане всевозможных отравляющих веществ его можно было заносить в книгу рекордов Гиннесса. Неужели и в нашей богоспасаемой стране когда-нибудь начнется такое же? В плане преступности и её изощренности мы догоняем развитые страны прямо-таки семимильными шагами. Иногда у меня возникает смутное подозрение, что мы на самом деле в этой области уже впереди планеты всей, но из врожденной скромности просто скрываем свое лидерство.
      Единственным светлым пятном за весь день был звонок Алины, которая сказала, что у неё якобы есть сообщение специально для меня. То есть ей ночью было буквально видение, чтобы не сказать - озарение. И держать его в себе она не может.
      - Ты скоро выйдешь замуж! - провозгласила она торжественно. - За военного, точнее, за человека в погонах. По любви.
      - Он что - по любви в погонах? - не поняла я с первого раза.
      - Дурочка! Он на государственной службе. В погонах. А женится на тебе по любви, причем по взаимной.
      Пустячок, а приятно. Не иначе Костя вернется на военную службу. Нужно срочно его полюбить, а то так и останусь старой девой...
      Часы показывали десять часов вечера. Андрею давным-давно пора было быть дома, но его сегодняшняя задержка в общем-то пришлась достаточно кстати. Иначе нипочем бы не закончила эту бредятину, пришлось бы возиться ещё и завтра. А в такую жару сидеть в душном помещении за компьютером - не самое приятное на свете занятие. За город, к воде, в прохладу деревьев, к аромату цветов! Даже такую стопроцентную горожанку, как я, московский климат, что называется, достал. Говорят, нечто подобное случалось в первопрестольной лет тридцать тому назад, но я это помню смутно: в детстве температура воздуха за окном, уровень атмосферного давления и прочие циклоны, антициклоны и магнитные бури не имеют никакого значения. Н-да, где мои шестнадцать лет?
      И где Андрей, хотела бы я знать? Половина одиннадцатого! Телефон вроде бы исправен. На всякий случай я сняла трубку, услышала длинный гудок и поняла, что мое беспокойство вот-вот перейдет в принципиально иную стадию. Мог бы позвонить, между прочим, знает, что я дома. Хотя... после почти двух лет совместного проживания о спутнице жизни начинают иногда забывать за каким-нибудь приятным делом вне домашнего очага...
      Я хотела рассердиться на Андрея, но внезапно рассердилась сама на себя. До того момента, как я написала последнюю фразу перевода, тоже, между прочим, ни о ком не вспоминала и ни о чем не беспокоилась. А теперь от безделья решила права покачать? Остается только устроить сцену ревности, для полноты картины, так сказать. А ещё лучше встать возле двери со скалкой и дожидаться возвращения друга во всеоружии. Докатилась...
      К счастью, я не успела до конца проникнуться к себе чувством отвращения: открылась дверь и в квартиру вошел Андрей. Нет, не вошел, а как-то вбрел, причем мне показалось, что и это действие он совершил на абсолютном автопилоте. В чрезмерном пристрастии к горячительным напиткам мой друг замечен никогда не был, так что канонический вариант такого состояния можно было отметать сразу за абсурдностью. Значит - доработался до зеленых чертиков. Или, что более вероятно, до кровавых мальчиков, а также девочек в глазах. Учитывая специфику профессии.
      - Сначала душ, потом ужин? - поинтересовалась я. - Или просто оставить тебя в покое?
      Андрей изобразил на лице слабую улыбку и скрылся в недрах наших совмещенных санудобств. Ладно, от окрошки он вряд ли откажется, путь к сердцу мужчины... А если даже и откажется, выдам ему бутылку холодного пива и загоню на лоджию. Пусть там приходит в себя. Похоже, мое последнее предположение относительно профессии было самым правильным.
      Окрошка действительно оказалась невостребованной, что говорило о многом. Выйдя из душа, Андрей с блаженным стоном вытянулся в шезлонге на лоджии и единым духом осушил внушительных размеров стакан с пивом. Я молча принесла из холодильника следующую бутылку и хотела было ретироваться, но тут мой друг разомкнул уста.
      - Ты что такая тихая сегодня? Опять что-нибудь случилось?
      - Ничего... Я целый день сидела дома, так что...
      - Так что вполне могла во что-нибудь вляпаться. Будто я не знаю, что тебе совершенно не обязательно для этого выходить.
      - В общем-то правильно, - покладисто согласилась я, - но на сей раз все чисто. Никто не приходил, не звонил, я даже телевизор не включала. Просто...
      - Что?
      - Я подумала: ты устал. Вот и все.
      - Наташенька, солнце мое, ты ли это? Впрочем, жара действует на людей по-разному.
      - Жара тут не при чем. Я закончила перевод. И до сих пор не могу в это поверить.
      Андрей слегка оживился.
      - Здорово. Может, поедем на пару дней куда-нибудь? На природу.
      - А твоя работа? - несколько даже растерялась я.
      - В данный момент работа закончена. В смысле, закончена нами с Павлом. Остальное уже дело соответствующих органов, а не частного сыска.
      - Ты шутишь?
      - Абсолютно серьезен. Честное пионерское.
      - Юлию нашли?
      - Нашли, - помрачнел Андрей, - только, боюсь, такая находка твою Галку не обрадует. Да и вообще никого не может обрадовать.
      - Она...
      - Да, Наташа, её убили. А труп выбросили на свалку. Если бы погода была пасмурной, нипочем бы не нашли.
      - При чем тут погода?
      - Не погода, а солнце. Убийцы не смогли снять обручальное кольцо. Профессионалы бы просто отрубили палец, но тут работали дилетанты...
      Я невольно зажмурилась. Никак не привыкну к тому, что книжные сюжеты все чаще перекочевывают в нашу жизнь. Одно дело то, что происходит где-то там, на далекой Амазонке, и совсем другое...
      - Извини, - быстро сказал Андрей, заметив мою гримасу.
      - Это ты извини, - отозвалась я, открывая глаза. - Эмоции. Непозволительная роскошь. Слушаю тебя внимательно.
      Бомжи на свалке обратили внимание на то, что в одной из куч что-то поблескивает. Специфическое амбре их не остановило: на свалке всякое бывает. Но вот находка - женский полуразложившийся труп - впечатлила. Они устроили небольшой военный совет и решили, что разумнее поставить в известность милицию, пока их самих не сделали в этом деле крайними. Нет, конечно, эти граждане были не святыми и с уголовным кодексом отношения у них не всегда складывались благоприятно. Но одно дело - разборки между своими, в которых уважающие себя милиционеры особо копаться не будут, и совсем другое - неизвестная женщина. Местная милиция оценила гражданский поступок бомжей по достоинству и гнать с насиженного места не стала. Что и требовалось доказать.
      - Павел убедил? - осведомилась я, в принципе зная ответ.
      Андрей не обманул моих ожиданий и утвердительно кивнул.
      - Как её убили? Удалось установить?
      На сей раз Андрей помотал головой, что можно было понять по-разному. Прежде всего, тем, что у него элементарно "кончилось горючее" и необходима дозаправка. Я отправилась на кухню за следующей бутылкой пива, а заодно прихватила и стакан для себя. Во рту у меня внезапно пересохло и зверски захотелось пить. С другой стороны, Андрей вполне мог прервать свой рассказ и элементарно заснуть: с устатку и не евши. Тогда я просто посижу, покурю, подумаю...
      Но засыпать мой друг пока не думал. Наоборот, вышел следом за мной и попросил есть. Значит, постепенно приходит в себя после стресса. Ну, а после окрошки с ледяным квасом...
      Все так и получилось. Поужинав, мы снова переместились на лоджию. Уже совсем стемнело, в небе висела полная, неправдоподобно-красивая луна, в соседних домах постепенно гасли разноцветные огоньки, а мы сидели, любуясь этим почти театральным зрелищем, и Андрей неторопливо продолжал посвящать меня в детали практически завершенного дела.
      - Они допустили ещё одну ошибку. Оставили на ней её собственную одежду, ту, в которой она ушла из дома. А Галка дала такое точное описание, даже цвет и фасон пуговиц указала, что ошибиться было практически невозможно. Мы и не ошиблись... к сожалению. Я так задержался потому, что дожидался результатов вскрытия. Эти люди практически не оставили ей шансов на жизнь.
      - То есть? - не поняла я.
      - Судя по всему, её все это время держали на наркотиках. Она спала двадцать четыре часа в сутки. Не ела, не пила, только спала. Как только срок действия лекарства заканчивался, ей вкалывали новую порцию. Концентрация наркотиков в организме чудовищная, хватило бы, чтобы сделать законченными наркоманами роту здоровых мужиков. Возможно, её для верности придушили. А возможно, просто вкололи смертельную дозу и выбросили. Как старую тряпку.
      - Кто? - коротко спросила я, потому что ответ, в принципе, знала.
      - Императрица, - так же коротко ответил Андрей. - Охрана заметила кое-какие странности в её поведении. То есть не совсем в ее...
      Я молчала, предоставляя ему самому подобрать нужную формулировку.
      - Последний месяц у неё была подруга. Постоянно жила. Но никто и никогда одновременно не видел их вместе. Только горничная, но та видела подругу только спящей. Всегда. В том числе и тогда, когда эту женщину замечали совсем в других местах, довольно далеко от особняка Императрицы. А после того, как эта милая дама овдовела, подруга исчезла из поля зрения обслуги. Но продолжала с завидной регулярностью появляться во всяких злачных местах, где на неё многие обращали внимание.
      - Почему решили, что это она? - осведомилась я.
      - В казино, где она играла, произошла перестрелка. Сама понимаешь, вызвали милицию, проверили документы, переписали присутствовавших. Так вот, в этом списке оказалась Юлия Калинина, паспорт, прописка и все такое.
      - Ну и что?
      - Тогда никто ничего не заподозрил, просто мы с Павлом решили, что подруга твоей Галки пустилась во все тяжкие и пытается поправить положение таким образом. Почему бы и нет? Взрослая женщина, медициной, как говорится, не возбраняется. Но говорить никому ничего пока не стали, хотели сами на неё посмотреть, чтобы убедиться: жива и здорова. Не получилось. А сегодня выяснилось, что Юлия в тот вечер вообще нигде не могла быть, потому что предположительно уже несколько суток была мертва и пребывала на свалке в качестве трупа. Нравится?
      - Нет, - искренне ответила я. - Это же просто кошмар! А я ещё злилась, что в моих переводах нелепость на нелепости и нелепостью погоняет. Оказывается, российская действительность будет похлеще импортных боевиков.
      - Если бы ты только знала, как права! - вздохнул Андрей. - Но это отнюдь не конец. Короче, мы опоздали. Мы вообще везде опаздывали в этой истории: где на сутки, а где на несколько минут...
      Андрей снова помрачнел и замолчал. Похоже, им с Павлом не придется гордиться достигнутыми успехами. С другой стороны, имея дело с дилетантами, трудно рассчитывать на успех. Дилетанты непредсказуемы, способны на самые великолепные глупости, которые, как ни странно, обычно сходят им с рук. Пару лет тому назад такой дилетант, оказавшийся по совместительству моим близким приятелем, отправил на тот свет троих и уже примеривался присоединить к этой компании меня - до кучи, так сказать. Но, на свою беду, напоролся на дилетантку в квадрате, на чем его похождения на ближайшие лет десять и закончились.
      - Исчезла Императрица, - продолжил, наконец, Андрей свой рассказ. Любящий супруг сообщил, что уже несколько дней её нет дома. А на вопрос, почему не заявил в милицию, ответил, что жена у него - особа крайне независимая, имеет привычку где-то пропадать неделями, не предупреждая, вот он и ждал.
      - Вполне логично, - пожала я плечами. - Есть и такие особы.
      - Наверное, - не стал возражать мой друг. - Только прикинь: обслуга в один голос утверждает, что Императрица всегда ночевала дома. Могла вернуться в шесть утра, но всегда возвращалась, что бы там ни происходило. Все десять лет её предыдущего брака она, как пай-девочка, спала только в своей постельке. За исключением, конечно, тех нескольких месяцев в заграничном санатории. И вдруг, извольте радоваться: кошка, которая гуляет сама по себе. Да ещё от молодого мужа, с которым ещё и медовый месяц не закончился. Тоже логично?
      - Да нет. Действительно странно, что этот её супруг не поднял тревогу. Послушай, а он... Он не...
      - Он - да, - коротко ответил Андрей. - Но он, чтобы было уже совсем интересно, законченный наркоман. Знаешь, что мы обнаружили в его спальне уже когда пришли с официальным обыском? Только не падай в обморок.
      - Не буду, - пообещала я. - Так что же вы нашли?
      - Алтарь. Настоящий алтарь с портретом его обожаемой супруги, флаконами её любимых духов, всякими цацками и так далее. Но гвоздем коллекции оказалась шкатулка, довольно поместительная и безусловно дорогая. А в шкатулке - кости и череп.
      - Что-что? - не поверила я своим ушам.
      - Разобранный человеческий скелет, - пояснил Андрей. - Бренные останки Императрицы. Непонятно было только, как ему удалось в такой рекордный срок их очистить. Потом выяснилось, что он просто окунул супругу в аквариум с пираньями, которые мгновенно очистили тело до скелета.
      - Ничего себе! - присвистнула я. - Пираньи! А я тут переводила свою билиберду, дошла до сцены, где человека бросают в бассейн, а потом запускают туда пираний. Милые такие рыбки, за три минуты оставляют от человека чистый скелет. Вот, думаю, затейники! А тут, оказывается, никакой экзотики...
      - Пираньи - это уже не экзотика, - хмыкнул Андрей. - Мне говорили, что у одного из наших, с позволения сказать, политических лидеров в доме есть аквариум. Скромный такой, литров на пятьсот. А в нем эти самые пираньи. Хобби у человека такое.
      - Свободный человек в свободной стране, - согласилась я. - Нормально. Почему можно держать в ванной крокодилов и нельзя - пираний в аквариуме? Бог с ними, с водоплавающими гадами, скажи лучше, почему в этой истории столько всяких химических веществ?
      Андрей пошарил по карманам, достал сигареты и закурил. Я последовала его примеру, не желая торопить события. Пусть дозреет, потом расскажет все остальное. Раз уж начал, то не остановится, пока все не выложит.
      - Помнишь типа, который сломал дерево у соседнего подъезда? - нарушил молчание Андрей.
      Я кивнула. Еще бы мне его не помнить!
      - Выяснилось, что он снабжал наркотиками пол-Москвы. Такую сеть поставок и сбыта организовал - куда там мафии! Так вот, в последнее время основным его поставщиком был некто Химик. Остальные каналы он практически законсервировал. Разговоры-то происходят всякие, а осведомителей пока ещё никто не отменял. Причем этот самый Химик поставлял не традиционные наркотики, а какие-то "навороченные". И вообще много чудес рассказывали. Ходили слухи, что он изобрел что-то вроде лекарства против страха...
      - Велосипед он изобрел! Ножик, чтобы резать хлеб! - фыркнула я. - Об этом средстве братьями Вайнерами целый роман написан и фильм снят. Так, между прочим, и называется: "Лекарство против страха". Это если ты не в курсе.
      - А формула этого лекарства там тоже есть? - ласково поинтересовался Андрей. - Романы Вайнеров даже я в молодости читал, представь себе. Но наркотики изготовлять почему-то не умею. Держу пари, ты тоже, при всей твоей начитанности...
      - Не умею, - буркнула я, ощущая некоторую неловкость. - У меня вообще по химии в школе была твердая тройка.
      - Это тебя не портит, - галантно отозвался Андрей. - Чем меньше женщина знает, тем свежее у неё цвет лица...
      Я поискала глазами предмет потяжелее.
      - Это к делу не относится, - поторопился обезопасить себя Андрей. - А вот Химик этот - просто гений. Останься он в науке... Да ну, зла не хватает! Такой талант оказался на службе у криминала. У государства на ученых денег нет. Мы миротворчеством занимаемся, без нас нигде порядка навести невозможно. В России-то, ясное дело, порядок образцовый, надо другим опыт передавать...
      - Опять ты завелся, - безнадежно вздохнула я. - Оставь в покое политику, у тебя своя сфера деятельности. Ты начал рассказывать про какого-то Химика.
      - Он заново изобрел иприт, представляешь? - задал риторический вопрос Андрей.
      Нет, не представляю. Понятия не имею, что такое иприт, с чем его едят и на что намазывают. И зачем вообще нормальному человеку такие познания, расскажите мне, пожалуйста.
      - И вот все эти возможности оказались в распоряжении преступников. В результате - четыре трупа за достаточно ограниченное количество времени. Юлия - раз, Императрица - два, женщина из соседнего подъезда, у которой было какое-то необыкновенное платье - три...
      - Она тоже убита? - ахнула я.
      - Тоже, причем обнаружили её совершенно случайно. Не было бы счастья, извини за цинизм. В общем, все дело в "ракушке"...
      Я напряглась, но связь между наркотиками, платьем и гаражом типа "ракушка" уловить не смогла. Думаю, на моем месте спасовала бы и прославленная мисс Марпл.
      - В нашем дворе поставили очередную ракушку. Ну, поставили и поставили, никого не волнует. Только когда хозяин купил машину и решил её загнать в гараж, пол под ним провалился. Там оказалась яма. А в яме - труп. Все было очень хорошо рассчитано, но халтурно выполнено: засыпали яму кое-как, она и обвалилась под тяжестью лимузина.
      Н-да, хотели, как лучше... Чисто российское преступление: мило, недорого, элегантно, в результате все усилия - псу под хвост.
      - Всей правды мы сейчас, конечно, уже не узнаем, но, скорее всего, убил её сосед, которому она мешала. Во-первых, проявляла слишком пристальное внимание к его образу жизни, а во-вторых, занимала комнату. Он мог теперь претендовать на освободившуюся жилплощадь. Да не успел врезался в это самое дерево, чем, кстати, спутал карты всех своих сообщников. Хотя им казалось, что наоборот - развязал руки, избавил от необходимости заметать следы очередного преступления.
      - Почему они должны были заметать следы преступления, которого не совершали? - удивилась я.
      Андрей нарочито тяжело вздохнул.
      - И эта женщина переводит и пишет детективы! Вот расскажу твоим издателям...
      - Правильно, осведомителей ещё никто не отменял, - поощрила я его порыв. - Сообщишь завтра. А пока объясни все-таки, сделай милость.
      - Объясняю для тех, кто в танке. Они все - сообщники. А в комнате убитой обнаружено столько следов, что хватит на двоих и ещё третьему останется. Один держал, другой душил, третий стоял на стреме. Самое интересное, что одним из преступников была женщина...
      - Императрица? - высказала я ослепившую меня догадку.
      - Не царское это дело, - хмыкнул Андрей. - Лариса. У неё были какие-то очень тесные связи и с торговцем наркотиками, и с его приятелем. А кто был приятель?
      Андрей сделал эффектную паузу и с торжеством закончил:
      - Новый муж Императрицы!
      - Слушай, я уже немножко укачалась, - жалобно взмолилась я. - А из этой милой компании кто-нибудь вообще в живых остался? Наркоделец мертв, это, надо полагать, четвертый труп из твоего списка, Императрица - мертва. А её супруг где?
      - Там, где все мы будем, - без особого энтузиазма отозвался Андрей. После того, как в его спальне обнаружили этот милый "мемориал", стали трясти его знакомых. И тут на определителе номера у Химика обозначился телефон Ларисы.
      - Ну и что? - снова потеряла я нить дедуктивных размышлений моего друга.
      - А то, что Лариса сидит в тюрьме, и никак не может воспользоваться собственным домашним телефоном. Кинулись к ней на квартиру. Звоним, стучим, никто не реагирует, хотя слышны голоса. Наконец, вышибли дверь. Поздно...
      - Что - поздно? - спросила я, непроизвольно покрывшись гусиной кожей.
      Нет, никогда у меня не будет иммунитета к таким сюжетам! Не своим делом занимаюсь, и работа друга меня отнюдь не приводит в состояние умиротворения.
      - Он выбросился из окна. Я даже видел - как. Но самое интересное не это.
      Конечно, чего уж интересного, если человек сигает из окна? Так, рутина.
      - Он улыбался. Понимаешь, у него на лице застыла совершенно блаженная улыбка. Всякое повидал, но такое - впервые. Человек выбрасывается с тринадцатого этажа, прикинь. А выражение лица - как у детсадовца, который впервые увидел Деда Мороза. Правда, выпил он перед этим прилично. И, судя по всему, принимал какие-то таблетки. Не исключено - то самое "лекарство против страха". Они там грудой по всей квартире были навалены.
      - Состав известен? - спросила я.
      - Отдали на экспертизу. Наверняка очередное творение Химика. Его бы энергию, да в мирных целях...
      - В тюрьме перекуется, - философски заметила я.
      Андрей скептически хмыкнул.
      - Не будет ему тюрьмы. Кажется, он уже абсолютно невменяем во всем, кроме своей химии. Наверное, направят на принудительное лечение. А ещё говорят, что гений и злодейство - две вещи несовместные.
      - Так это когда было. Сам говорил, у нас гении не в цене. Разве что гении всяких махинаций. Кстати, за что Ларису упекли?
      - В квартире у наркокурьера, ну, этого, который дерево сбил, обнаружили редчайшее химическое вещество, ему цены нет. А потом то же самое таможня изъяла у одного замутненного дельца в Бресте. Он тут же от всего открестился и заявил, что пробирку с порошком ему дала женщина по имени Лариса и попросила передать её знакомым в Германии. На всякий случай посадили и её, и его, а потом начали отрабатывать их связи. Тут и появились Химик, Императрица, её супруг. Знаешь, какая кличка была у этого супруга?
      - Какая?
      - Гиена в сиропе. Правда, существовала ещё более пристойная - Шакал. Но думаю, Императрице от этого не легче. Равно как и Ларисе.
      - Которая теперь и будет крайней, - подхватила я.
      - Судя по всему, именно так и получится, - кивнул Андрей. - Подумать только, из-за того, что десять с лишним лет назад один дядя приохотил мальчишку к не слишком пристойным забавам, а другой дал попробовать наркотик, образовалось четыре трупа. А сколько таких мальчишек и девчонок только начинают... Мало было России алкоголиков! Теперь - новая напасть.
      Я не стала высказывать свои соображения, поскольку они были достаточно банальны. Наркомания, вестимо, бяка, но это ведь болезнь. Если вдуматься, моя излюбленная табачная палочка, от которой я абсолютно не в силах оторваться, явление того же порядка. Если я не в состоянии справиться с собственным пороком, то какое право имею судить других людей, пристрастившихся к какому-то ещё зелью? И меня, и их, надо лечить. Только добровольно подобной процедуре подвергается едва ли один из тысячи, остальных приходится исцелять, предварительно надев на них смирительную рубашку. Так разве на всех напасешься...
      - Ладно, перерыв, - заявил Андрей и пружинисто поднялся с шезлонга.
      Похоже, его могучий организм постепенно брал верх над стрессом. Впрочем, я в этом и не сомневалась.
      - Пойду, куплю ещё пива, - сказал он. - Судя по тому, какими темпами мы с тобой его потребляем, нам понадобится подкрепление.
      Я было хотела сказать, что на дворе, в общем-то, уже ночь, но во время прикусила язык. Друг мой давно совершеннолетний, только что вернулся с задержания самого настоящего преступника, а я собираюсь пристегнуть ему помочи и посадить в манеж. Нет, в любой женщине материнский инстинкт заложен просто по определению. Возможно, годам к восьмидесяти я с этой напастью справлюсь, а до той поры придется последить за собой построже и не рваться опекать тех, кто в этом не нуждается.
      После ухода Андрея прошло не больше трех минут, как зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности: весь день это произведение человеческого гения молчало, как убитое, а во третьем часу ночи растрезвонилось. Поднимите руку, кто любит ночные звонки. Нет любителей? Правильно, я в этом плане тоже не исключение.
      - Наташа, - услышала я в трубке голос Павла, - прости за поздний звонок, но...
      - Что случилось? - неживым голосом спросила я.
      Надо знать Павла: если он звонит в неурочное время, можно без колебаний вызывать МЧС. Слава Богу, Андрей фактически дома!
      - Милочка... - голос Павла пресекся.
      Господи, только этого не хватало! Она же должна была родить со дня на день! Неужели...
      - Что - Милочка? - завопила я. - Да говори же, вот наказание!
      - Она родила, - деревянным голосом сообщил Павел. - Сегодня днем.
      - Все в порядке? - выдохнула я.
      - Надеюсь. Понимаешь, она родила двойню. Мальчика и девочку.
      - Поздравляю, - нетерпеливо сказала я. - С ней, с Милочкой, все в порядке?
      Тут информация, наконец, дошла до меня в полном объеме и я ахнула:
      - То есть как - двойню? Вы что, ждали близнецов?
      - Слушай, Наташка, у меня в голове даже не каша, а какой-то салат образовался. Оливье. Это все твоя приятельница...
      - Какая? - обречено спросила я.
      Если речь зашла о моих приятельницах, дело плохо. Нужно ждать каких-нибудь неприятностей. Это уже просто народная примета.
      - Ну, эта, Алина, что ли. Лиловая такая. У тебя на дне рождения.
      - Вот что, Павлик, - приняла я решение, - приезжай. Мы с Андреем все равно не спим, проводим разбор полетов. Заодно обсудим моих приятельниц. Один ты, по-моему, спятишь.
      - По-моему, тоже, - откликнулся Павел. - Спасибо, приеду. А Андрей не будет...
      - Ну, ты действительно плохой, - соболезнующе сказала я. - Это же надо, вообразить, что Андрей будет возражать против твоего приезда! Вы друзья или где?
      В этот момент очень кстати вернулся Андрей, который вытаращил глаза, увидев меня в такое время с телефонной трубкой в руках. Не знаю, что он там подумал, но я испытала чувство мстительно радости: не одной же мне теряться в догадках, почему милого в урочный час нет дома. Пусть и он немножко погадает о том, что происходит. Но через секунду серьезность ситуации перевесила и я протянула моему другу трубку.
      - Это Павел. Он хочет приехать. Все в порядке, только немного не в себе. Из-за Милочки.
      Андрей взял трубку, послушал какое-то время, потом бросил только одну короткую фразу:
      - Не дури и немедленно приезжай.
      Закончив разговор, он повалился на тахту и расхохотался. Таким веселым я его ещё никогда не видела и тут же заподозрила, что временное помешательство Павла оказалось заразным. Или события последних дней сказались на моем дорогом друге таким странным образом. Была бы на его месте женщина, я бы, ни минуты не колеблясь, поставила диагноз: истерика. Но молодой, крепкий мужик...
      - Что ещё случилось? - осторожно спросила я. - Поделись, посмеемся вместе.
      Андрей попытался остановиться, но снова закатился смехом. Я терпеливо ждала.
      - Ты не поверишь, - смог он наконец произнести, - предсказания твоей замечательной подруги сбываются просто со стопроцентной точностью.
      - И что тут смешного? - осведомилась я. - У меня никогда не было сомнений в способностях Алины. Она сразу сказала, если помнишь, что к исчезновению Юлии причастна Императрица. Ну, и кто оказался прав?
      - Она, она, успокойся. Сейчас приедет Павел, повторишь это ему, для профилактики. А ты помнишь, что эта самая Алина предсказала Милочке?
      - Что все будет хорошо, - с недоумением сказала я. - Ну и...
      - Ты забыла ещё кое-что. Алина сказала Милочке, что та родит в автобусе. После этого Павел, наш замечательный скептик и реалист, запретил Милочке на пушечный выстрел приближаться к каким-либо транспортным средствам, кроме его персонального автомобиля.
      Андрей замолчал и весело хихикнул. Мне это странное веселье, если честно, начинало действовать на нервы.
      - Где она родила? - спросила я тоном классной руководительницы.
      - В автобусе, - фыркнул Андрей. - Представляешь себе, родила именно в автобусе!
      - Зачем она туда полезла? - обалдела я.
      - Сейчас приедет Павел, спросишь у него. Пока я и сам не знаю. Но каково совпадение, а? Нарочно не придумаешь!
      Я не стала говорить, что никакое это не совпадение, а сбывшееся предсказание. Мужчины решительно не способны допустить воздействие на их жизнь каких-то иррациональных сил. Шаг влево и шаг вправо от тропы ортодоксального здравого смысла считаются у них первым шагом на пути в дурдом. Хотя сами сплошь и рядом попадают туда без потусторонней помощи, исключительно благодаря собственному доблестному поведению.
      - Придется опять бежать в магазин, - озабоченно сказал Андрей. - Пивом тут не обойдешься, такое не каждый день случается. Ну и денек!
      Точнее было бы сказать: ну и ночка! Или: ну и сутки! Но для моего друга, по-видимому, день как начался суток несколько тому назад, так по сей момент и не закончился. Как удачно вышло, что я успела закончить перевод. Послезавтра, то есть уже завтра его нужно сдавать, и хороша бы я была за компьютером после такой ночи...
      Павел появился через полчаса, когда мы с Андреем уже приготовили нехитрые закуски, а напитки охлаждались. Выглядел он ещё хуже, чем Андрей несколько часов тому назад, что, в принципе, было понятно: мой друг вернулся домой к пиву и окрошке, а Павел - к сообщению о том, что обожаемая супруга разрешилась от бремени. Обычно такая новость валит с ног мужчину даже после месячного пребывания на курорте, так что реакция, на мой взгляд, была самая что ни на есть нормальная.
      - Как Милочка оказалась в автобусе? - спросила я, когда мы выпили по первой рюмке за новорожденных. - Куда она собралась ехать?
      - Никуда, - мрачно ответил Павел. - Просто пошла на свою обычную прогулку.
      Ага! Знаменитые ежедневные десять километров пешком.
      - Ну, - нетерпеливо затеребила я его. - И что?
      - А то, что во время этой прогулки все и началось. Ей вызвали "Скорую". А рядом стоял автобус какой-то организации, привез сотрудников на работу. Милочку отвели в этот автобус, больше деваться было некуда. Ну и... В общем, "Скорая" забрала её уже с новорожденными. Ехали, как обычно, часа два с лишним. Медицина... Хорошо, что там оказалась какая-то медсестра. Все эта жара!
      И десятикилометровый марафон, добавила я мысленно. Возможно, на первых месяцах беременности это действительно полезно, а вот на девятом, если не на десятом... Но от комментариев благоразумно удержалась, только спросила:
      - Мальчики? Девочки?
      - Мальчик и девочка, - уже почти спокойно ответил Павел и расплылся в улыбке.
      - Королевские близнецы! - восхитилась я. - Поздравляю! Забудь ты про этот чертов автобус, Павлик, главное, что все закончилось благополучно. И так быстро!
      - Морковный сок, - изрек Павел, снова погружаясь в транс. - Прогулки. Учти, может пригодится.
      Я покатилась со смеху. После сорока лет самое время мне обзаводится потомством! Тут никакой сок не поможет, даже морковный. Что же касается прогулок, то их у меня больше, чем достаточно.
      - Рожать я, правда, не собираюсь, - сказала я, отсмеявшись, - но вот с пешей ходьбой у меня все в порядке. Волчицу, между прочим, ноги кормят. Вот и бегаю - по интервью, да по редакциям.
      - Это ты-то волчица? - хмыкнул Павел. - Не смеши людей. Волчиц ты не видела, вот что я тебе скажу!
      - Это точно, - поддержал Андрей. - Котенок ты, на самом деле. Причем достаточно шкодливый, хотя где-то даже белый и пушистый. А вообще кончай эти свои гонки по пересеченной местности. Всех денег все равно не заработаешь. Выходи замуж, пиши свои бессмертные произведения...
      - Мысль интересная, - не без сарказма отозвалась я. - И за кого же мне выйти замуж?
      - Да хоть за меня! - откликнулся Андрей и галантно добавил, - если, конечно, у тебя нет кандидатур поперспективнее.
      - Женишков нынче полно на базу завезли, - вздохнула я, - только давай уж лучше это будешь ты. К тебе я как-то привыкла. Можно сказать, сроднилась.
      - Миленькое замечание! - с наигранным возмущением откликнулся Андрей. - Хоть бы для приличия сказала, что любишь.
      - Так ведь ты мне это даже для приличия не говоришь, - отпарировала я.
      - Разве? - страшно удивился Андрей, потом подумал и добавил, - А чем же я все это время занимался?
      - А я, позволь спросить?
      - Сказать?
      - Не надо, - торопливо ответила я, примерно представляя себе ответ. Я уже хорошая.
      - Да уж, лучше не бывает. Ладно, я тебя люблю.
      - Ладно, и я тебя тоже, - покладисто согласилась я. - Даже замуж согласна. Уже давно, между прочим.
      Уже рассвело, а мы все сидели, радуясь за Павла, и, похоже, начисто забыв жутковатые подробности и итоги последнего дела. Внезапно Андрей, который, по-видимому, додумал какую-то собственную мысль, пристально посмотрел на меня и спросил:
      - Наташка, ты ведь часто общаешься с этой самой Алиной?
      - Достаточно часто, - осторожно ответила я. - А что?
      - И наверняка она тебе тоже что-то предсказывала? Если её предсказания так сбываются... Что именно она тебе напророчила?
      - А это, мой друг, - важно сказала я, - ты можешь услышать только в присутствии моего адвоката. Вот так.
      Нашел дурочку! Так я ему и призналась!
      - Не хочешь - не говори, твое дело. Да, кстати, мы с Павлом возвращаемся обратно в Контору. Надоело это частное предпринимательство, сил никаких нет. Так что снова надеваем погоны и...
      - И снова будем видеться в свободное от досуга время, - вздохнула я. Что частный сыск, что ваша государственная служба, все равно рабочий день ненормированный. Постой-постой, ты, значит, опять будешь работать в казенном доме?
      - Естественно, - с некоторым недоумением отозвался Андрей. - Что тебя так поразило?
      - Ничего, - ответила я. - Не обращай внимания. Поток сознания, у меня бывает.
      Действительно, от судьбы не уйдешь. Ох, Алина, Алина! Ну, хоть бы намекнула...