Тарзан (№11) - Тарзан – повелитель джунглей

Вечером на привале люди Стимбола пребывали в подавленном настроении. Негры держались кучками, перешептывались.

– Он убил антилопу. Теперь Тарзан разгневается на нас, – сказал один.

– Он покарает нас, – произнес глава отряда.

– Наш бвана – злой человек, – подхватил другой. – Хоть бы он умер, но мы не можем убить его. Тарзан запретил!

– Если бросить его в джунглях, он погибнет.

– Тарзан приказал нам исполнить долг.

– Да, но только до тех пор, пока плохой бвана будет выполнять его распоряжения.

Стимбола, измотанного долгим переходом, сморил глубокий сон. Когда же он проснулся, солнце стояло уже высоко. Он стал громко звать слугу, но никто не откликался. Кругом все было тихо.

– Ленивые боровы, – выругался он. – Сейчас я им задам.

Стимбол встал, оделся, но когда вышел из палатки, обнаружил, что остался один. Люди, захватив с собой снаряжение, сбежали, оставив ему небольшой сверток с провизией. Его бросили в самых дебрях Африки!

Первым порывом Стимбола было схватить карабин и догнать негров, однако, поразмыслив, он передумал, ибо не хотел рисковать напрасно. Оставался один выход: найти Блейка и примкнуть к его отряду. Стимбол не сомневался в том, что уж Блейк-то не бросит его на произвол судьбы. От Блейка его разделяло два дневных перехода, и налегке он сможет нагнать своего бывшего спутника за неделю.

Приняв такое решение, Стимбол воодушевился. Плотно, с аппетитом позавтракал, сложил провизию в холщовый мешок, наполнил патронташ и карманы патронами и энергичным шагом двинулся назад по тропе.

Дорогу он знал хорошо, ибо проходил по ней в третий раз, поэтому не сомневался в том, что без труда доберется до места, где они с Блейком разделились. Стимбол был преисполнен решимости идти без остановок до наступления темноты, но, выйдя на симпатичную полянку, решил несколько минут передохнуть. Привалившись спиной к дереву, он не заметил, как в нескольких метрах качнулся кустарник и всколыхнулась трава, а если бы и заметил, то наверняка не придал бы этому никакого значения.

Потушив сигарету, Стимбол встал, подхватил холщовый мешок и пошел дальше, но не успел пройти и пары метров, как за спиной из куста раздалось грозное рычание. Стимбол застыл на месте. Куст раздвинулся, и оттуда появилась голова большого льва с черной гривой.

Стимбол в ужасе завопил, выронил мешок, бросил карабин и полез вверх на дерево. Изогнутые когти Нумы царапнули по сапогу. Стимбол пулей взлетел наверх и, обессилев, привалился к стволу, хватая ртом воздух. Свирепо рыча, Нума наткнулся на мешок с едой и, возбужденный человеческим запахом, принялся раздирать когтями ткань, пока не добрался до содержимого.

Стимбол, сжавшись в комочек, наблюдал за действиями льва в злобном бессилии.

Вскоре Нуме надоело истязать мешок, и зверь двинулся к кустам, но тут внимание льва привлекла гремящая палка тармангани. Хищник обнюхал брошенное ружье, потрогал лапой, взял наконец в зубы и размашисто зашагал в свое логово. Весь день и всю ночь Стимбол провел в кошмаре, которому, казалось, не будет конца. Лев вскоре вернулся и до самого вечера продержал его на дереве. А когда стемнело, ничто не могло заставить американца спуститься в наводящий ужас мрак джунглей. Рассвет застал его дрожащим, словно в лихорадке.

Удостоверившись в том, что лев ушел, Стимбол осторожно слез на землю и в панике помчался дальше, ничего не соображая от пережитого потрясения. Ноги едва держали его, при малейшем шорохе он шарахался как очумелый. Мало кто узнал бы в испуганном старике Уилбера Стимбола, биржевого маклера из нью-йоркской фирмы «Стимбол и K°».

VI. КРЕСТ

Буря, застигшая отряд Стимбола, спутала планы Джеймса Блейка, круто изменив весь ход его жизни.

Взяв с собой только одного негра, который нес фотоаппарат и запасной карабин, Блейк откололся от отряда и отправился на поиски львов, чьи следы встречались на каждом шагу.

Предполагалось, что Блейк воссоединится с отрядом на привале в полдень. Были согласованы направление и скорость движения сафари. Сопровождавший его слуга был человеком умным и опытным, ему и было поручено доставить Блейка в лагерь в целости и сохранности. Всецело полагаясь на проводника, Блейк полностью отдался увлекательнейшему занятию – поиску объектов для фотографирования, не думая ни о времени, ни о маршруте.

Вскоре им повстречалось семейство из семи львов, в их числе великолепный взрослый самец, львица и пять львят разного возраста.

На виду у Блейка и его спутника львы неторопливо вошли в густой лес. Люди двинулись следом, рассчитывая улучить момент с более благоприятным освещением, чтобы получился именно такой моментальный снимок, о котором мечтал белый.

В течение двух часов они упорно шли по следам, но благоприятного случая так и не представилось. Потом небо в считанные секунды затянуло черными тучами, и через несколько минут разразилась гроза, пронесшаяся, словно яростный экваториальный ураган. Мгновение спустя, в промежутке между оглушительным раскатом грома и ослепительной вспышкой, Джеймса Хантера Блейка постигло несчастье.

Он не знал, как долго продлилось шоковое состояние, вызванное ударом молнии буквально рядом с его ногами. Когда он снова открыл глаза, оказалось, что гроза миновала, а сквозь листву просвечивает яркое солнце. Оглушенный, не способный оценить величину катастрофы, ни понять ее причины, Блейк с трудом приподнялся на локте, озираясь по сторонам. Представшее его взору зрелище быстро привело его в чувство. Метрах в двадцати находилось львиное семейство, взирающее на него с торжествующим видом.

Подобно людям, львы отличаются друг от друга как внешне, так и по нраву и темпераменту.

Хищники, наблюдавшие за живым предметом, не имели опыта общения с человеческим родом, на своем веку видели всего несколько человек и на людей не охотились, ибо всегда были сыты. Поэтому Блейк не сильно взволновал их легко возбудимую нервную систему. На его счастье, они проявляли лишь любопытство.

Но ничего этого Блейк не знал, а знал только, что поблизости находятся семеро львов, находятся, увы, не в клетке, и что даже если бы он захотел сделать снимок, а снимок получился бы на славу, то у него под рукой не было фотоаппарата, как впрочем и карабина.

Стараясь не встревожить зверей, Блейк украдкой осмотрелся в поисках оружия и приуныл – ни карабина, ни своего носильщика с запасным оружием он нигде не увидел. Куда подевался негр? Не иначе, сбежал, испугавшись львов.

Метрах в пяти-шести Блейк увидел спасительное дерево. Интересно, нападут ли львы сразу, как только он встанет на ноги?

Американец постарался припомнить все, что когда-либо слышал о львах, но так толком и не вспомнил. И тут его осенило – ведь все хищные звери ведут себя одинаково: если побежишь, то они погонятся за тобой.

Блейку, чтобы добраться до дерева, нужно было идти прямо в сторону львов.

Блейк не знал, как поступить, но тут один из львят двинулся к нему, за ним остальные, и это развеяло все сомнения, поскольку чем ближе подходили звери, тем меньше у него оставалось шансов укрыться на дереве.

Едва не теряя сознание от страха, он, тем не менее, заставил себя пойти медленной независимой походкой навстречу хищникам, которые, не будучи психологами, так и не разгадали его душевного состояния. Труднее всего оказалось справиться с ногами – они порывались бежать вместе с сердцем, которое так и рвалось из груди. Лишь неимоверным усилием воли Блейку удалось обуздать свой порыв.

То были мгновения колоссального душевного напряжения для американца, которому предстояло сделать полдюжины шагов навстречу семерке львов, не сводящих с него глаз.

По мере того, как расстояние между ними сокращалось, звери стали проявлять признаки беспокойства. Взрослый самец зарычал, а молодой, тот, что шел впереди, захлестал себя хвостом по бокам, пригнул голову к земле и оскалил клыки.

Блейк уже почти достиг дерева, как вдруг произошло нечто такое, что сбило американца с толку. В последнюю секунду львица непонятно отчего заскулила, отскочила в сторону и повернула назад. Семейство последовало за ней.

Блейк в изнеможении привалился к стволу дерева и обмахнулся снятым шлемом.

– Уфф! – вырвалось у него. – Надеюсь, что следующего льва увижу в зоопарке Центрального парка.

Переведя дух, Блейк стал снова звать негра и, не получив ответа, решил возобновить поиски пропавшего. Тот не мог уйти далеко.

Чуть поодаль на тропе американец обнаружил обуглившиеся останки человека и почерневший ствол едва не расплавившегося карабина. Фотоаппарат бесследно исчез.

Судя по всем признакам, молния ударила прямо в чернокожего, мгновенно поразив его насмерть, взорвав патроны и уничтожив фотоаппарат и ружье.

Глубоко переживая потерю, Блейк, не имевший представления о местонахождении отряда, пошел наугад, надеясь, что идет верным маршрутом. Но он ошибался – отряд находился на северо-востоке, тогда как Блейк двинулся на север.

В течение двух дней продирался молодой американец сквозь густые заросли, перебираясь на ночь на деревья, где забывался тревожным сном. Первая ночь прошла без происшествий, а во вторую Блейк проснулся от того, что ветка, на которой он пристроился, стала вдруг крениться, словно под тяжестью чьего-то грузного тела. Приподняв голову, он увидел в темноте два горящих глаза. К нему подкрадывался леопард. Блейк выхватил пистолет и выстрелил в упор. Со страшным рычанием огромная кошка подскочила и свалилась на землю. Блейк так и не понял, попал ли он в цель или нет.

Однако хищник не возвращался, а наутро его и след простыл.

Блуждая по джунглям, Блейк не испытывал недостатка ни в еде, ни в воде. На третий день скитаний американец, выбравшись из леса, оказался у подножия высокой горной цепи. Спасение теперь было лишь вопросом времени. Блейк ликовал, ему хотелось петь и кричать, но он решил поберечь силы для восхождения. Не найдя человеческого жилья в лесу, а его не могло не быть в столь плодородной местности, Блейк рассчитывал повстречать туземцев на возвышенности.

Взобравшись наверх, он вскоре вышел к ущелью, на дне которого протекал ручей. Жилье следовало искать близ воды. Оставалось лишь проследовать по течению ручья. Как просто! Блейк спустился в каньон и к своей великой радости обнаружил проторенную тропу, шедшую вдоль ручья. Вдохновившись скорой встречей с местными жителями, которые помогут ему отыскать отряд, Блейк двинулся по дорожке к выходу из ущелья.

Пройдя примерно три мили и не обнаружив признаков жилья, Блейк за поворотом едва не налетел на огромный крест, стоявший посреди тропы.

Вытесанный из белого известняка, крест возвышался над землей метров на двадцать. От непогоды камень потрескался и казался очень старым, о чем свидетельствовали также остатки почти стершейся надписи на его массивном основании.

Блейк принялся изучать вырезанные буквы, но так и не сумел расшифровать текст. Буквы как будто напоминали древне-английские, но американец тут же отбросил это предположение как абсурдное.

Он знал, что находится на юге Абиссинии, как и то, что абиссинцы – христиане. Объяснив таким образом наличие креста, Блейк тем не менее не мог отделаться от смутного ощущения угрозы, исходившей от камня.

Что за чертовщина? Безмолвный древний камень как будто призывал его остановиться, предупреждая об опасности, и в то же время казался грозным и враждебным.

Блейк со смехом стряхнул с себя это ощущение и пошел дальше. Огибая белый монолит, американец, однако, перекрестился, хотя не являлся верующим.

У следующего поворота тропа сильно сужалась из-за двух валунов, упавших, вероятно, с вершины отвесной скалы. Блейк протиснулся между огромными камнями, как вдруг впереди него вырос человек, а сзади – другой. Это были негры могучего телосложения с тонкими чертами лица, внешний вид которых немало удивил американца. Они были одеты в кожаные камзолы с богатым орнаментом, на фоне которого выделялись кресты; нарядные штаны и легкие сандалии с полосками замши, охватывающие крест-накрест голень до самого колена. Блейк отметил про себя необычные головные уборы из шкуры леопарда, плотно прилегающие к голове, наподобие шлема, и прикрывающие уши, а также обратил внимание на большие двуручные мечи и копья с остро заточенными наконечниками. Как раз наконечники и привлекли его внимание в первую очередь, ибо один уперся ему в живот, а другой – в спину.

– Кто такой? Как зовут? – спросил негр, преградивший Блейку дорогу.

От неожиданности Блейк опешил. Если бы к нему обратились по-гречески, он поразился бы гораздо меньше, чем тому, что услышал из уст коренного жителя центральной Африки. Американец остолбенел.

– Этот тип, похоже, сарацин, – сказал негр за спиной Блейка, – и не понимает ни слова. Может, он лазутчик?

– Нет, Питер Уиггс, как верно то, что мое имя Пол Бодкин. Ты ошибаешься. У меня глаз наметанный.

– Кто бы он ни был, его следует отвести к капитану, чтобы тот его допросил, Пол.

– Почему бы нам самим не допросить его для начала, если, конечно, он захочет ответить?

– Придержи-ка язык и отведи его к капитану, – скомандовал Питер. – Я останусь охранять дорогу до твоего возвращения.

Пол сделал знак Блейку идти впереди и пристроился сзади, держа наготове остроконечное копье. Вскоре Блейк очутился перед входом в туннель, вырытый в скале. У входа лежали смоляные факелы.

Подобрав факел, Пол Бодкин вынул из железной коробки трут, высек искру с помощью огнива и, зажегши факел, ткнул Блейка копьем в спину. Американец шагнул в темноту.

VII. ЗМЕИНОЕ КОВАРСТВО

Уилбер Стимбол проплутал в джунглях четверо суток. Потрясенный свалившимися на него бедами он кружил по лесу, где за каждым деревом ему мерещились чудовищные кошмары. От страха он потерял способность соображать. Одежда его превратилась в лохмотья, еле прикрывавшие исхудалое тело. Некогда седые волосы, а также борода сделались совершенно белыми и походили на паклю.

Набредя на широкую, хорошо утрамбованную тропу, по которой в течение недели следовали люди, лошади, овцы и козы Ибн Яда, американец вдруг почему-то решил, что напал на след отряда Блейка. Дорога привела его в лагерь шейха Ибн Яда, следовавшего своим маршрутом.

Первым изможденного странника увидел Фекхуан, раб галла, который тотчас же привел его в шатер шейха, где Ибн Яд предавался кофепитию в обществе своего брата Толлога и других бедуинов.

– О, аллах! Кого это ты привел? – удивился шейх.

– Возможно, это святой, – предположил негр. – Он нищ, оборван, безоружен. Должно быть, это очень святой человек.

– Ты кто? – спросил Ибн Яд.

– Я заблудился и умираю от голода. Дайте поесть, – взмолился Стимбол.

Но американца никто не понял.

– Еще один неверный, – фыркнул Фахд. – Он что, немец?

– Скорее англичанин, – сказал Толлог.

– А может, француз? – произнес Ибн Яд. – Поговори с ним, Фахд. Ведь ты выучился этому жуткому языку у алжирских солдат.

– Кто ты, незнакомец? – заговорил Фахд по-французски.

– Я американец, – с облегчением ответил Стимбол, обрадовавшись возможности общаться с арабами. – Я сбился с пути и умираю от голода.

Фахд перевел.

Ибн Яд распорядился принести еду, и, пока пришелец ел, разговор с помощью перевода Фахда продолжился. Стимбол рассказал, что был брошен своими людьми, и посулил хорошую плату, если его выведут к побережью. Присутствие немощного старика никак не вписывалось в планы шейха, который решил избавиться от него, чего не стал скрывать от собравшихся.

Однако Фахд, вознамерившийся извлечь наживу из богатства хвастливого старика, стал настаивать на том, чтобы Стимбола оставили в лагере хотя бы на некоторое время, а также выразил готовность поселить американца в своей палатке и нести за него ответственность.

– Ибн Яд задумал убить тебя, неверный, – сказал Фахд Стимболу, когда они оказались наедине. – Но Фахд не даст тебя в обиду. Отныне твоя судьба в руках Фахда. Но за это мне причитается вознаграждение. Сколько ты заплатишь за свое спасение?

– Ты станешь богачом, – ответил Стимбол.

В последующие дни американец не упускал возможности прихвастнуть перед Фахдом своим огромным состоянием. Предаваясь мечтам о будущей роскоши и власти, алчный бедуин стал опасаться, как бы кто не помешал его счастью, а потому неустанно напоминал Стимболу, что Ибн Яд по-прежнему жаждет его крови.

Снявшись с лагеря, арабы продолжили путь к легендарному городу Леопардо ди Ниммр. В дороге Зейд попросил у шейха руки его дочери, однако Толлог стал убеждать Ибн Яда, что Атейю следует выдать за Фахда. Толлог всегда расхваливал Фахда, когда тот оказывался поблизости, чтобы бедуин чувствовал себя его должником.

И хотя Зейду было отказано, Фахд никак не мог успокоиться. Снедаемый ревностью, он днем и ночью вынашивал планы, как избавиться от соперника. Наконец такой случай представился.

В ходе непрекращающейся слежки Фахд установил, что Зейд перестал посещать вечерние совещания, а Атейя, как только стемнеет, тайком отлучалась из дома. Фахд последовал за девушкой, и его подозрения подтвердились: Зейд и Атейя продолжали встречаться!

В следующий вечер Фахд не пошел на совещание, а спрятался возле палатки Зейда и, когда тот ушел на свидание, пробрался в палатку, взял аркебузу, и, подкравшись к месту, где в ожидании предмета своей любви томился Зейд, схоронился в нескольких шагах.

Атейя задерживалась.

Подняв оружие, Фахд тщательно прицелился, но метил он отнюдь не в соперника. По своей хитрости Фахд не уступал лисице. Убей он Зейда, Атейя сразу бы догадалась, кто застрелил ее возлюбленного, и Фахд потерял бы ее навсегда.

Неподалеку, за откинутым пологом шатра расположился Ибн Яд с друзьями. Неужели Фахд целился в шейха? Тоже нет. Тогда в кого же? Ни в кого! Время прикончить шейха еще не пришло. Сперва нужно было отыскать сокровище, тайну которого, по мнению Фахда, знал один лишь Ибн Яд.

В действительности же Фахд навел мушку на один из опорных столбов шатра шейха. Целился он долго, аккуратно, затем нажал на спуск. Столб переломился и рухнул, едва не задев Ибн Яда по голове. В тот же миг Фахд отбросил оружие и прыгнул на оторопевшего Зейда, призывая на помощь.

На его крики сбежались взбудораженные бедуины, а вскоре прибыл и сам шейх.

– Что все это значит? – спросил Ибн Яд, с недоумением глядя на Фахда, вцепившегося в Зейда.

– О, аллах, если бы не я, он убил бы тебя, Ибн Яд! Но я вовремя помешал ему.

– Он лжет! – выкрикнул Зейд. – Выстрел был сделан сзади меня. Если кто и стрелял, то сам Фахд.

Атейя с округлившимися от испуга глазами подбежала к своему избраннику.

– Как верно то, что аллах велик и Магомет пророк его, так верно и то, что я ни в чем не виноват, – поклялся Зейд.

– А я и не утверждаю, что это ты, – проговорил Ибн Яд.

Фахд про аркебузу помалкивал, рассчитывая на то, что ее обнаружит кто-нибудь другой, и тогда Зейду придется худо. И он не ошибся. Оружие нашел Толлог, передавший находку шейху.

– Поглядим на свету, – проговорил Ибн Яд. – Ага! Вот ты и влип, Зейд! Врать надо умеючи. Достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в том, что аркебуза принадлежит тебе.

Атейя приблизилась к Зейду, прерывисто дыша.

– Это не я! – вскричал Зейд. – Это провокация!

– Увести его! – приказал Ибн Яд. – Да свяжите покрепче!

Атейя бросилась к отцу и рухнула перед ним на колени.

– Не убивай его! – взмолилась девушка. – Он не мог стрелять! Это не он!

– Прекрати истерику! – сурово сказал шейх. – Иди к себе и чтобы из дома ни шагу!

Прикрыв лицо грязным платком, Фахд злорадно усмехался.

Шло время. Брошенный в палатку Зейд тщетно пытался освободиться от пут.

Дочь шейха с мокрыми от слез глазами дожидалась, когда Ибн Яд с женой заснут. Услышав их мерное дыхание, девушка встала, взяла приготовленный украдкой узел, приподняла край шатра и выскользнула наружу. Ощупью она отыскала оружие Зейда, оставшееся лежать возле шатра, и пробралась в палатку к любимому.

– Кто там? – спросил Зейд.

– Тише, – сказала девушка. – Это я, твоя Атейя.

– Любовь моя! – обрадовался Зейд.

– Я принесла тебе еду и оружие, – сказала девушка, развязывая на нем веревки. – Все, теперь ты свободен. Остальное не в моей власти. Но днем и ночью твоя Атейя будет просить аллаха беречь тебя. Беги, любимый!

Зейд прижал девушку к груди, поцеловал и исчез в ночи.

VIII. СЭР РИЧАРД

Блейк, подталкиваемый сзади Полом Бодкиным, оказался в длинном туннеле, который шел в гору. Далеко впереди маячил кружок света. Туда, в сторону выхода и направились оба человека, поднимаясь по лестничным ступеням. Выйдя наружу, Блейк зажмурился от яркого солнца. Он находился на широком ровном уступе на высоте нескольких сот метров от основания горы. Взору американца открылась прекрасная широкая долина с лесными насаждениями.

Прямо перед Блейком был обрыв, справа тоже. Блейк посмотрел налево и обомлел.

Уступ упирался в массивную стену, по обеим сторонам которой возвышались круглые башни с высокими узкими бойницами. В центре стены была огромная дверь.

– Эй, стража! – крикнул Пол Бодкин. – Открывай! Я привел пленного!

Дверь открылась. Зайдя внутрь, американец увидел слева караулку, лепившуюся к скале, возле которой находился отряд солдат, человек двадцать, одетых в ту же одежду, что и Пол Бодкин, с красным крестом на груди. Большинство из стражников было вооружено двуручными мечами, которые они держали за рукоятки, уперев в землю. Стоявшие на привязи лошади имели красочную, яркую сбрую, вызвавшую в уме Блейка картины из средневековья с его рыцарскими турнирами.

Своеобразное одеяние негров, конская сбруя, сплошная стена с бойницами и дозор на дороге казались настолько нереальными, что Блейк даже не удивился, когда дверь караулки открылась, и оттуда вышел красивый белый юноша, одетый в кольчугу, поверх которой легла пурпурная туника. Голову юноши покрывал глухой шлем с кованым подшлемником. Он был вооружен тяжелым мечом и кинжалом. Прислоненные к стене длинное копье и щит с красным крестом, возле которых остановился вышедший, также, видимо, принадлежали ему.

– Невероятно! – воскликнул юноша, глядя на Блейка. – Кого ты привел, дозорный?

– Пленника, с твоего позволения, благородный господин, – учтиво ответил Пол Бодкин.

– Сарацина, разумеется? – спросил юноша.

– Осмелюсь не согласиться, сэр Ричард, – возразил Пол. – Я своими глазами видел, как он крестился перед Крестом.

– Подведи его ближе!

Бодкин ткнул Блейка копьем в спину, на что американец не обратил никакого внимания, ибо в тот же миг его осенила внезапная догадка, которая все проясняла. И они решили, что смогут его провести?

Впрочем, это им почти удалось.

Блейк быстро направился к юноше и остановился перед ним, иронически улыбаясь. Воин окинул его надменным взглядом.

– Ты откуда? – спросил юноша. – Что привело тебя в Долину Могил?

Улыбка сползла с лица американца. Это уже слишком!

– Кончай придуриваться, парень, – сказал Блейк, чеканя каждое слово. – Где режиссер?

– Режиссер? Не понимаю.

– Естественно, не понимаешь, – язвительно произнес Блейк. – Только не говори, что не срубишь сейчас на мне семь с половиной тысяч долларов.

– Ради всего святого! Твои слова непонятны, но я возмущен твоим тоном. Это слишком оскорбительно для ушей Ричарда Монморенси!

– Опять ты за свое! – рассердился Блейк. – Если режиссер отлучился, позови помощника или оператора. А то пошли за сценаристом. Может, хоть у него найдется здравый смысл, раз у тебя его нет.

– Опять? Да кто, по-твоему, я такой, если не Ричард Монморенси, благородный рыцарь Ниммра?

Блейк обреченно покачал головой, затем повернулся к воинам, которые собрались вокруг, слушая разговор. Он надеялся увидеть понимающие улыбки, свидетельствующие о розыгрыше, но лица людей оставались непроницаемо-серьезными.

– Послушай, – обратился он к Полу Бодкину. – Может, кто-нибудь все-таки знает, где режиссер?

– Режиссер? – недоуменно повторил Бодкин и покачал головой. – Ни в Ниммре ни даже во всей Долине Могил нет никого с таким именем.

– Очень жаль, – сказал Блейк. – Если нет режиссера, может, есть хотя бы сторож? Могу я его видеть?

– А, страж! – воскликнул Бодкин с прояснившимся выражением лица. – Сэр Ричард страж и есть.

– О, Боже! – простонал Блейк, поворачиваясь к юноше. – Прошу прощения, ты, вероятно, один из здешних пациентов?

– Каких еще пациентов? Ты и в самом деле изъясняешься странно, хоть и по-английски, – с достоинством ответил юноша. – Но дозорный говорит правду, как раз сегодня я – страж ворот.

Блейку стало казаться, что он сошел с ума, или же, по крайней мере, потерял способность мыслить логически. Ни белый юноша, ни негры не казались умалишенными. Американец пытливо взглянул на стража ворот.

– Прошу прощения, – сказал Блейк, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой. – Я вел себя некорректно. Это все из-за нервного напряжения, а также оттого, что я долго скитался по джунглям и почти ничего не ел. Мне показалось, что вы надо мной смеетесь, и не нашел ничего лучшего, как подыграть вам. Скажите, куда я попал? Как называется эта местность?

– Это город Ниммр, – ответил юноша.

– У вас сегодня национальный праздник или еще какое событие? – поинтересовался Блейк.

– Не понимаю, – произнес юноша.

– Ну хорошо, может, вы из массовки? Ставите историческую пьесу?

– Что за тарабарщина! Пьеса?

– Ну да. Все эти костюмы…

– Что особенного в нашей одежде? Она, правда, немного поношена, но гораздо лучше твоей. Во всяком случае, она удобна на каждый день для верховой езды.

– Ты хочешь сказать, что носишь ее в будни? – недоверчиво воскликнул Блейк.

– Почему бы нет? Однако довольно. Продолжим разговор в другом месте. Отведите его внутрь. А ты, Бодкин, отправляйся назад!

Юноша повернулся и вошел в помещение. Двое воинов бесцеремонно схватили Блейка и толкнули следом.

Блейк очутился в комнате с высоким потолком, на котором виднелись массивные балки, грубо отесанные вручную и потемневшие от времени. На каменном полу стоял стол, за который уселся юноша. Стражники подвели к нему Блейка и остались стоять рядом.

– Имя? – спросил юноша.

– Блейк.

– Блейк и все?

– Джеймс Хантер Блейк.

– Твой титул?

– У меня нет титула.

– А! Выходит, ты не дворянин?

– Выходит.

– Из какой ты страны?

– Из Америки.

– Америка? Нет такой страны.

– Почему?

– Потому что я ни разу о ней не слышал. Что ты делал в Долине Могил? Разве ты не знал, что туда нельзя?

– Говорю же, что заблудился и понятия не имел, где нахожусь. Мне нужно вернуться к отряду, а потом на побережье.

– Исключено. Мы окружены сарацинами. Вот уже семьсот тридцать пять лет они держат нас в осаде. Как тебе вообще удалось проскочить через вражеский лагерь? Как прошел в расположение их войск? – Нет там никаких войск.

– Ты лжешь Ричарду Монморенси. Если ты благородной крови, то обязан сообщить о том, что видел. Но я считаю, что ты презренный лазутчик, засланный султаном сарацинов. Лучше сознавайся по-хорошему, а не то тебя доставят к королю и вырвут признание не самым приятным способом. Ну так как?

– Мне не в чем сознаваться. Веди меня к королю, мне все равно. Может, он меня, по крайней мере, накормит.

– Тебя накормят здесь, чтобы ты потом не говорил, будто Ричард Монморенси не приветил голодного. Эй, Майкл! Где этот бездельник? Майкл!

Появился заспанный подросток, протирающий глаза грязным кулаком. На нем была короткая курточка, зеленые вязаные чулки, на берете красовалось перо.

– Ну и соня! – воскликнул сэр Ричард. – Ты, лоботряс! Принеси-ка хлеба и мяса для бедного путника да поживей!

Мальчишка вытаращил глаза на Блейка.

– Хозяин, это сарацин? – спросил слуга.

– Какая разница? – обрушился на него сэр Ричард. – Ты-то небось не подал бы и господу нашему Иисусу Христу в толпе, если бы там оказался кто из неверующих. Пошевеливайся, невежа! Чужестранец очень голоден.

Затем он продолжал, обращаясь к Блейку:

– Держишься ты неплохо. Странно, что в твоих жилах не течет благородная кровь, ибо твои манеры не выдают в тебе человека низкого происхождения.

– Никогда не думал об этом, – сказал Блейк с широкой улыбкой на лице.

– Может, твой отец был хотя бы рыцарем? Блейк лихорадочно соображал. Будучи пока не в состоянии вразумительно объяснить необычное одеяние и архаичный язык собеседника, американец, тем не менее, был уверен в том, что человек этот говорит всерьез, и, если он не сумасшедший, следовало ухватиться за спасительную соломинку.

– Ну конечно, – подхватил Блейк. – Мой отец – масон тридцать второй степени, кавалер ордена Тамплиеров.

– Точно? Я так и знал! – воскликнул сэр Ричард.

– И я тоже знал, – сказал Блейк, видя, что его ответ произвел благоприятное впечатление на собеседника.

– Я не сомневался в этом! Я сразу догадался! – вскричал сэр Ричард. – Твой облик и манеры свидетельствуют о благородном происхождении. Зачем же ты пытался обмануть меня? Значит, ты один из бедных рыцарей ордена Христа и храма Соломона, которые охраняют путь пилигримов в Святую Землю! Так вот почему на тебе бедное платье.

Блейк растерялся. Рыцари ордена Тамплиеров ассоциировались у него с белыми колышущимися перьями, роскошными одеждами и сверкающими мечами. Он не знал, что поначалу Тамплиеры рядились в старые одежды, полученные в качестве милостыни с чужого плеча.

Вернулся слуга, который принес большое блюдо с холодной бараниной, хлеб и кувшин вина, затем достал из буфета два кубка и наполнил вином.

– Ваше здоровье, сэр Джеймс! – провозгласил юноша, вставая и поднимая кубок. – Выпьем за Ниммр и Долину Могил!