Боксер Билли

– Несчастный! Как быстро и страшно представился ему этот случай!

Грубая рука схватила ее.

– Ну, ты! – закричал над ее ухом хриплый голос. – Очухайся! И он грубо толкнул ее с лестницы.

Девушка отступила назад; тогда Билли Байрн, верный своим традициям, верный самому себе, неожиданно так перекрутил ей руку, что с ее побледневших губ сорвался вопль боли.

– Ступай вперед, коли не нравится, – пробурчал Билли Байрн. – Брось финтить, матушка, а не то я те твой «плавник» совсем выверну.

Антон Хардинг с проклятием бросился на защиту своей дочери, но Уард сразил его прикладом револьвера.

– Легче, Байрн! – закричал шкипер Симе. – Девки убивать не надо, черта ли нам ее мертвую!

Онемев от ужаса, девушка больше не сопротивлялась и позволила отвести себя на нижнюю палубу. Там ее спустили в ожидавшую шлюпку.

Затем шкипер Симе приказал Уарду обыскать яхту и забрать все огнестрельное оружие. Ему же было поручено управление «Лотосом», а к команде была приставлена вооруженная стража из шести головорезов.

Покончив с этими делами, шкипер Симе забрал своих людей и шесть матросов с «Лотоса», которые должны были заменить оставленных на яхте бандитов, и вернулся с девушкой на «Полумесяц».

На бригантине подняли паруса, и через полчаса она быстро неслась к югу; «Лотос» следовал за ней. Симе держался этого курса двое суток, до тех пор, пока не убедился, что они вышли из полосы регулярных тихоокеанских рейсов.

Тогда «Полумесяц» повернул по ветру и встал с повисшими парусами, покачиваясь на волнах. Шкипер Симе снова перешел на «Лотос», забрав с собою шесть матросов с яхты, увезенных им два дня тому назад, и столько же матросов своего экипажа.

Очутившись на борту «Лотоса», матросы с бригантины сразу принялись за работу. Руль яхты был выворочен и брошен в океан; огни в печи залиты, машины безжалостно разбиты. Яхту привели в полною негодность, чтобы не дать ей возможности преследовать бригантину. Даже запас угля был выкинут из трюмов за борт. Та же участь постигла запасные мачты и паруса, и, когда наконец шкипер Симе и первый штурман Уард вместе со своими матросами покинули яхту, она беспомощно катилась с волны на волну и имела вид судна, потерпевшего кораблекрушение.

Все это время Барбару Хардинг держали внизу в тесной и грязной каюте. Она не видела никого кроме великана–негра, который приносил ей три раза в день грубую еду, до которой она почти не притрагивалась. Через иллюминатор Барбара Хардинг видела, во что превратили яхту ее отца. Когда все было кончено и экипаж бригантины вернулся на собственное судно, девушка почувствовала, что корабль снова тронулся в путь.

Вскоре «Лотос» начал удаляться, а затем и совсем скрылся из поля ее зрения. С воплем отчаяния упала девушка на жесткую койку, занимавшую одну стену ее темницы. Ее отец был брошен на произвол судьбы!

Через некоторое время скрипнула дверь. Она вскочила на ноги с решимостью защищать себя против новой неведомой опасности; но, когда она увидела лицо человека, остановившегося в дверях, глаза ее раскрылись от изумления: – Вы? – только и могла прошептать она.

V

КОМУ ВЕРИТЬ?

– Да, Барбара, я, – сказал мистер Дивайн. – Ка кое счастье, что я здесь, чтобы оказать вам посильную помощь!

– Но, Ларри, – вскричала Барбара, которая не мог ла прийти в себя от изумления, – как вы–то сами очутились на борту этого корабля? Как вы попали сюда? Что вы делаете среди этих разбойников?

– Я пленник, – ответил Дивайн, – так же, как и вы. Мне кажется, что они хотят получить за нас выкуп. Они захватили меня в Сан–Франциско, одурманили меня и перенесли на борт в ночь перед своим отплытием. – Куда нас везут? – спросила девушка.

– Не знаю, – ответил он. – Но из того, что мне уда лось подслушать из их разговоров, мне кажется, что они хотят нас высадить на какой–нибудь уединенный остров, находящийся вдали от торговых путей. В Тихом океане есть тысячи таких островков, куда корабли заходят раз в десять лет. Там они будут держать нас, пока часть их на корабле отправится в какой–нибудь пункт, откуда они смогут войти в сношения с своими американскими агентами. Когда наш выкуп будет выплачен этим агентам, они вернутся за нами и либо перевезут нас на какой–нибудь другой остров, где нас смогут найти наши родные, либо оставят на том же острове и дадут знать нашим близким о месте нашего пребывания.

Во время рассказа Дивайна девушка пристально смотрела на него.

– Они не плохо обращались с вами, Ларри, – сказала она. – Вы выглядите превосходно и у вас такой спокойный вид!

Легкий румянец, выступивший при этих словах на лице ее собеседника, несколько удивил девушку, но не вызвал в ней никаких подозрений.

– Они совсем не плохо обращались со мной, – по спешил он уверить ее, – да и к чему бы это повело? Ведь если я умру, они лишатся выкупа. Так обстоит дело и с вами, Барбара; поэтому я думаю, что вам нечего опасаться грубого обращения.

– Будем надеяться, что вы правы, Ларри, – сказала она.

Но безнадежность ее тона и всего ее вида ясно говорила, что она не ожидает ничего хорошего от грубого экипажа «Полумесяца».

– все–таки это прямо поразительно, продолжала она, – что вы оказались пленником как раз на том же судне, что и я! Я никак не могу понять этого. Ведь почти накануне нападения на нашу яхту мы познакомились и принимали у себя в Гонолулу вашего друга графа де–Каденэ, который передал нам письмо от вас!

Дивайн мучительно покраснел. Как он проклинал себя внутренне за то, что не умеет достаточно владеть собой! Если он не будет более осторожным, то девушка очень скоро догадается об истине…

– Они заставили меня это сделать, – сказал он на конец, указывая пальцем по направлению к капитанской каюте. – Этим объясняется, может быть, то, что они захватили меня с собой. Граф де–Каденэ – на самом деле моряк по имени Терье, второй штурман этого корабля. Они подослали его к вам, чтобы выведать курс «Лотоса» и узнать, когда вы предполагаете покинуть Гонолулу. Все они здесь сплошь мошенники и негодяи. Если бы я отказался тогда исполнить их требование, они бы убили меня.

Молодая девушка не проронила ни слова, но Дивайн заметил на ее лице глубокое презрение.

– Я ведь не знал, что они собираются делать. Если бы я мог об этом догадаться, я скорее бы умер, чем написал эту несчастную записку, – неловко защищался он.

Барбаре стало грустно… Она вспомнила Билли Мэллори, который умер, желая ее спасти. Она мысленно сравнила его с Дивайном, и результат сравнения оказался очень нелестным для ее теперешнего собеседника…

– Они убили несчастного Билли, – проговорила она наконец. – Он пытался меня защитить.

Мистер Дивайн понял течение ее мыслей. Сперва он хотел было найти какое–нибудь оправдание своему поступку; но сознание истинных размеров совершенного им предательства, о котором девушка и не догадывалась, как–то парализовало его. Он нашелся только сказать:

– Билли поступил бы умнее, подчинясь неизбежному, как это сделал я; зато теперь я в состоянии помочь вам. Если бы меня тогда убили, то моя смерть все равно не помешала бы им выполнить свои намерения точно так же, как и смерть Билли не послужила ни чему. Я не вижу, чем помог вам его поступок, как бы мужествен он ни был!

– Мне поможет воспоминание об этом поступке и о Билли, – ответила она спокойно. – Оно поможет мне мужественно перенести, что бы мне ни предстояло, по может, если нужно, мужественно умереть. Дивайн промолчал. Через минуту девушка снова заговорила:

– Я хотела бы остаться одна, Ларри. Я сильно потрясена и очень устала. Может быть мне удастся уснуть. Дивайн раскланялся и вышел из каюты.

* * *

Несколько недель «Полумесяц» упорно держался своего курса – на юго–запад. В отношениях людей, находящихся на борту его, не произошло существенной перемены.

Барбара Хардинг, видя, что ее оставляют в покое, уступила наконец настойчивым просьбам мистера Дивайна, к обществу которого ее невольно влекло из–за одиночества и страха, и начала выходить на палубу бригантины.

Однажды вечером она очутилась лицом к лицу с Терье; это была их первая встреча со времени ее похищения. Офицер почтительно снял фуражку, но девушка ответила на его поклон холодным, ничего не выражающим взглядом; казалось, что она его просто не видела.

Терье покраснел от досады и пошел было дальше, как бы молча покорившись ее презрительному отношению, но затем передумал и повернул к ней.

– Мадмуазель Хардинг, – сказал он тихо, – я не могу винить вас за недоверие, которое вы питаете ко мне; но я думаю, что по справедливости вы должны вы слушать меня прежде, чем меня осуждать.

– Я не могу представить себе, каким образом вам удалось бы оправдаться, – холодно ответила она.

– Я был обманут этой компанией негодяев, – сказал Терье, спеша воспользоваться представившимся ему случаем обелить себя в глазах девушки. – Мне дали понять, что это – шутка, которую мистер Дивайн хочет сыграть со своими старыми друзьями Хардингами и их гостями. Предполагалось разыграть нападение пиратов в открытом море. Я так на это и смотрел до тех пор, пока они не привели в негодность «Лотос» и не бросили его посреди океана; правда, и до этого мне уже начинало казаться, что они слишком далеко зашли в своей мистификации.

– Они говорили мне, – продолжал он, – что до вашего отплытия вы выражали желание, чтобы пережить что–нибудь действительно необыкновенное во время вашего путешествия, что вам надоела будничная и размеренная жизнь двадцатого столетия и что вы жалеете об исчезнувшем романтизме морских приключений. Они уверили меня, что мистер Дивайн – очень богатый молодой человек, с которым вы помолвлены, и что он легко мог позволить себе тот большой расход, который требовался для выполнения этой шутки. Я не видел ни чего дурного в том, чтобы принять в ней участие, тем более, что только перед самым Гонолулу узнал о предполагаемой цели рейса. До этого времени считалось, что мистер Дивайн предполагал просто ради своего удовольствия совершить поездку по южной части Тихого океана.

Вы видите, мадмуазель, что я был введен в заблуждение так же, как и вы. Не позволите ли вы мне загладить свою невольную вину тем, что я стану вашим другом? Уверяю вас, что друг вам потребуется.

– Кому мне верить? – вскричала девушка с отчаянием. – Мистер Дивайн тоже уверяет меня, что он был втянут в это дело насильно!

На лице Терье ясно выразилось саркастическое недоверие.

– Интересно, как же он объясняет рекомендательное письмо, которое я передал вашему отцу от его имени?

– Он говорит, что он был принужден его написать под угрозой револьвера, – ответила молодая девушка.

– Идемте со мной, – сказал штурман. – Я думаю, мне удастся убедить вас, что мистер Дивайн в прекраснейших отношениях со шкипером Симсом, – что, конечно, было бы немыслимо, если бы его история была правдива!

С этими словами он направился к трапу, который вел в офицерские каюты. Барбара Хардинг нерешительно остановилась на верхней ступеньке.

– Не бойтесь, мадмуазель, – успокоил ее Терье, – доверьтесь мне. Вам важно установить как можно скорее, кто вам друг на этом корабле и кто враг.

– Хорошо, – ответила девушка. – Там не может быть для меня большей опасности, чем здесь. Везде одинаково!

Терье повел ее прямо в свою каюту и приложил палец к губам. Тихо, как укрывающиеся преступники, шмыгнули они в небольшое помещение. Затем Терье повернулся, закрыл дверь и бесшумно задвинул засов.

Барбара следила за ним глазами. Сердце ее усиленно билось от страха.

– Идите сюда, – прошептал Терье, указывая ей на свою койку. – Я нашел выгодным для себя знать, что происходит за этой перегородкой. В головах койки, около фута над постелью, вы найдете небольшое круглое отверстие. Приложите к нему ухо и слушайте; я думаю, Дивайн сейчас там.

Перепуганная девушка, все еще не доверявшая Терье, исполнила однако то, что он ей советовал. Сперва она не могла ничего разобрать; до нее доносился только смутный гул голосов и звон стекла, как будто горлышко бутылки ударялось о рюмку. Барбара напряженно вслушивалась, приложив ухо к маленькому отверстию. Наконец она ясно различила хриплый голос шкипера Симса.

– А я вам говорю, что иначе поступить было нельзя, – и мне до черта надоело, что вы все время пристаете со всякими неудовольствиями. Что ж, по–вашему я неправильно взялся за дело?

– Я не говорю неправильно, Симе, – ответил другой голос, хорошо знакомый голос Дивайна, – но я думаю, что вы переборщили. Для чего вам понадобилось приводить «Лотос» в такую полную негодность? Ведь это явно ошибка! Скажите на милость, как сможем мы вернуться в цивилизованные места, если яхта погибла? Нужно было, конечно, испортить ее, но слегка, так, чтобы они сами смогли исправить повреждения. Этой отсрочки было бы нам вполне достаточно, чтобы удрать. После нашей свадьбы мисс Хардинг была бы возвращена ее отцу, и на радостях старика легко было бы уломать не подымать истории.

Затем еще одно обстоятельство: вы ведь хотели требовать выкупа за нас обоих – и за мисс Хардинг и за меня, – чтобы убедить их, что я тоже ваш пленник. Каким образом сможете вы это сделать, если мистер Хардинг умер? Наконец и сама мисс Хардинг ни за что не успокоится до тех пор, пока не предаст преступников суду, если с ее отцом и его гостями действительно что-нибудь стрясется…

Молодая девушка отвернулась от перегородки. Ее лицо как–то осунулось и было мертвенно бледно. Она встала и подошла к Терье.

– Я слышала достаточно, благодарю вас, мистер Терье, – проговорила она.

– Вы убедились теперь, что я ваш друг? – вкрадчиво спросил он.

– Я убедилась, что мистер Дивайн не друг мне, – ответила она уклончиво и шагнула к двери.

Терье стоял и смотрел на нее. Как она прекрасна! Ему казалось, что он никогда не видел более красивой девушки. Ему захотелось схватить ее и обнять.

Терье не привык обуздывать свои желания. Обыкновенно он брал то, что хотел; если нужно было, то брал силой.

Он шагнул к Барбаре. В его глазах зажегся огонек, который испугал девушку. Она быстро схватилась за ручку двери.

Терье был уже возле нее, но внезапно овладел собою. Он вовремя вспомнил свой хорошо обдуманный план, вспомнил, что он может получить половину ее состояния. Он должен запастись терпением и разыгрывать роль бескорыстного защитника, прежде чем перейти к роли любовника.

Барбара повернула к нему испуганное лицо; его поведение казалось ей подозрительным.

– Простите меня, мисс Хардинг, – спокойно сказал он ей. – Дверь на засове, позвольте мне открыть ее. Он галантно распахнул дверь и пропустил девушку.

Молча и незамеченные, пробрались они на верхнюю палубу.

Подавив в себе неожиданный прилив опьяняющей страсти, Терье вполне овладел собою и снова был готов продолжать холодную, расчетливую игру, план которой он себе начертал.

Он решил видеться с мисс Хардинг только настолько, чтобы упрочить ее доверие к себе, и ни в коем случае не навязывать ей своего общества. Он правильно полагал', что в тех мучительных условиях, в которых она находилась, девушка больше оценит заботливое внимание к ее удобствам и безопасности, чем настойчивое ухаживание.

Поэтому он только приподнял свою фуражку и удалился, попросив ее на прощанье, обращаться к нему в любое время за помощью, если в этом представится необходимость.

Оставшись одна, девушка погрузилась в невеселые размышления. Она никак не могла освоиться с мыслью, что Ларри Дивайн, ее друг детства Ларри – вдохновитель гнусного преступления, которое было совершено над нею и ее отцом! Почти так же трудно было ей поверить и этому таинственному мистеру Терье, что он действительно против преступления, а не является его соучастником, как ни старался он ее разуверить в этом.

И однако, разве его история не казалась более правдоподобной, чем история Дивайна, которой она верила до тех пор, пока Терье не раскрыл ей всю истину? Почему же ей так трудно поверить французу? Барбара сама не могла бы этого объяснить, но в глубине души она продолжала чувствовать недоверие к этому вежливому и вкрадчивому человеку и инстинктивно опасалась его.

В то время, как она стояла, прислонившись к перилам и глубоко задумавшись, мимо нее прошел Билли Байрн. При виде нее злая усмешка искривила его губы. Как он ненавидел эту девушку! Она, правда, ему ничего не сделала, но она была живое олицетворение всего того, что он привык ненавидеть с раннего детства.

Ее нежная белая кожа, изящные руки с выхоленными ногтями, хрупкая фигура, покрой ее платья – все кололо ему глаза, выставляя свое превосходство над ним и ему подобными. Это было существо другого, враждебного ему мира. Он знал, что она смотрит на него почти как на животное, пожалуй хуже, чем на животное…

Как это часто случается, молодая девушка почувствовала пристально устремленный взгляд, быстро обернулась и увидела уставившегося на нее матроса. Она сразу же узнала в нем того дикаря, который убил Билли Мэллори. Если в глазах Билли Байрна выражалась ненависть, то это было ничто в сравнении с тем выражением отвращения, которое появилось в глазах девушки, когда ее взгляд упал на угрюмое лицо матроса.

Так велико было в ней чувство презрения к этому человеку, что она не смогла удержаться от восклицания: – Негодяй и трус!

Матрос зловеще нахмурился и с угрожающим видом шагнул к ней.

– Чего? – прохрипел он. – Ты меня не задирай, или я тебе все кости переломаю! И он занес над ней свой огромный кулак.

VI

НЕПРИЯТНЫЙ ИНЦИДЕНТ

Хулиган рассчитывал, что девушка испугается, и это было бы для него достаточным удовлетворением за нанесенное оскорбление.

Сколько раз угрожал он таким образом женщинам просто так, удовольствия ради! Они так забавно визжали от страха и так неуклюже улепетывали! Если же они осмеливались сопротивляться ему, что иногда случалось в западной части Чикаго, то он, не задумываясь, «выколачивал» из них спесь. Только так может мужчина достойно поддерживать свою репутацию храброго кавалера в окрестностях Большой авеню.

Эта изнеженная хрупкая кукла, конечно, сразу скиснет и упадет в обморок! К его изумлению, девушка продолжала стоять перед ним, высоко закинув голову и глядя на него спокойными, холодными глазами. – Трус! – повторила она снова.

Билли готов был ударить ее, но что–то удерживало его руку. Неужели он боялся этой девчонки?

Как раз в ту минуту, когда Байрн еще стоял с занесенным кулаком, появился Терье. Он в один миг понял положение и прыгнул между Билли Байрном и Барбарой Хардинг.

– Что сказал вам этот человек, мисс Хардинг? – закричал он. – Он вас ударил?

– Я не думаю, чтобы он осмелился ударить меня, – ответила девушка презрительно, – хотя он и угрожал мне. Это тот самый разбойник, который убил несчастного мистера Мэллори на «Лотосе». Он способен на всякую низость! Терье сердито обернулся к Байрну.

– Пошел вниз! – заорал он на него. – Я еще с то бой поговорю! Не будь здесь мисс Хардинг, я избил бы тебя, как собаку! Если я еще раз услышу, что ты к ней пристаешь или позволишь себе какую–нибудь наглость, я пущу тебе пулю в лоб так, что ты и опомниться не успеешь.

– Мели, Емеля! – насмешливо проговорил Билли Байрн. – И лучше ты ко мне не лезь! Нет такого чело века на корабле, который смеет так разговаривать с Билли Байрном, – понял?

Раньше, чем Терье успел опомниться, огромный кулак с такой силой ударил его под подбородок, что он без чувств грохнулся к ногам мисс Хардинг.

– Ну что, видишь теперь, как я расправляюсь с теми, кто меня задирает? – крикнул девушке Билли Байрн, и затем, нагнувшись над распростертой фигурой штурмана, вытащил из его кармана револьвер.

– Пожалуй, он скоро понадобится мне, – пробор мотал он.

Затем, злобно ударив ногой прямо в лицо бесчувственного Терье, хулиган направился в матросскую каюту.

– Теперь небось не скажет, что Билли Байрн трус! – гордо подумал он и спустился вниз.

Барбара Хардинг остолбенела при виде зверского нападения на офицера. Никогда не предполагала она, что на свете могло существовать человеческое существо, до такой степени лишенное всякого понятия о чести и благородстве, существо, способное угрожать беззащитной женщине и бить по лицу бесчувственного человека!

Откуда бы и могла Барбара Хардинг знать о подобных экземплярах человеческой породы? Ей ведь не пришлось жить в грязном квартале Чикаго между Большой авеню и Лэк–стрит, где так своеобразны понятия о мужской доблести и чести…

Когда она несколько пришла в себя, она подбежала к трапу и громко позвала на помощь.

Шкипер Симе и первый штурман Уард, которые каждую минуту ожидали столкновения с матросами, немедленно кинулись на палубу с револьверами наготове.

Барбара указала им на неподвижную фигуру Терье и быстро объяснила случившееся.

– Это сделал матрос Байрн, – сказала она. – Он отправился теперь в носовую каюту и у него револьвер, который он снял с мистера Терье.

Несколько матросов глазели на распростертую фигуру штурмана.

– Эй, вы! – закричал шкипер Симе двоим из них. – Снесите мистера Терье вниз и окатите ему лицо холодной водой. Мистер Уард, достаньте из моего шкапчика водку и постарайтесь влить ему в рот. А вы, остальные, вооружитесь топорами и ломами и смотрите, чтобы этот чертов сын не вышел живым на палубу. Держите его там, пока я достану ружья, а потом мы с ним, с проклятым, расправимся!

Матросы, которым он приказал удерживать Байрна внизу, столпились около люка, ведущего в каюту. Некоторые из них перекидывались шутками с пленником.

– Вылазь–ка наверх и дай себя сразу пристрелить по–благородному, – кричал один из них. – А то, ежели мы расквасим тебя топорами, то твоя матка не узнает своего сынишку.

– Суньтесь–ка вы ко мне и попробуйте меня укокошить, – кричал в ответ Билли Байрн. – Я могу поколотить всю вашу компанию одной рукой, поняли?

– Слушай, Билли, не дури! Шкипер пошел за револьверами, – закричал вниз Костлявый Сойер. – Вы ходи–ка лучше наверх добром; может быть он тогда со гласится тебя судить.

– Черта с два! – донесся снизу голос Билли. – Хороший суд будет с ним и с Косоглазым! Нет уж, Костлявый, я останусь здесь, пока не сдохну. Но поверь мне, что дешево я вам не дамся, а потому, кто мне друг, тот пусть лучше убирается подобру–поздорову, пока я его не укокошил. Не будь я Билли Байрн, если я не сумею постоять за себя!

В эту минуту появился шкипер Симе с ружьями, которые он принес из своей каюты. Он роздал их Костлявому Сойеру, Красному Сандерсу и еще одному матросу по имени Вильсон.

– Ну, братцы, – сказал шкипер Симе, – теперь пойдемте вниз и выкурим оттуда эту каналью. Доставьте мне его живым или мертвым. Никто не двинулся.

– Ну, пошевеливайтесь, что ли! – скомандовал шкипер Симе.

– Мне показалось, будто он сперва сказал «мы пойдем», – заметил один из матросов.

Симе побагровел от ярости и обернулся, чтобы обругать грубияна.

– Это еще что? – зарычал он. – Покажите мне того шалопая, который смеет грубить! Покажите мне его, чтобы я его проучил. Эй, вы! – заорал он, снова повернувшись к матросам, которым он велел спуститься вниз за Билли Байрном. – Трусите вы, что ли? Марш вниз, а не то я вас ногой подтолкну!

Но ни один не пошевельнулся и не повиновался ему. Шкипер от злости то бледнел, то краснел. Он метался взад и вперед среди молчаливых матросов; на губах его выступила пена, он изрыгал проклятия и угрозы.

Но все это не привело ни к чему. Матросы не хотели идти.

– Ведь вот дело–то какое, – заговорил наконец Костлявый Сойер. – Идти вниз – верная смерть для каждого, кто попытается к нему сунуться. Гораздо легче и безопаснее взять его голодом.

– Каким там голодом, черт бы вас всех подрал! – завопил шкипер Симе. – Вы думаете, я буду сидеть целую неделю, сидеть сложа руки, и предоставлю каюту этому проклятому негодяю только потому, что у меня команда состоит из несчастных трусов? Нет, голубчик1 Шалишь! Ты сейчас же спустишься вниз и доставишь мне этого злодея живым или мертвым.

С этими словами, он с угрожающим видом направился к трем матросам, стоявшим у люка с оружием в руках.

Неизвестно, что бы случилось, если бы он выполнил свой угрожающий маневр, но в эту минуту сквозь круг матросов, с интересом ожидающих развязки событий, протиснулся Терье.

– Что случилось, сэр? – спросил он Симса. – Может быть я могу вам помочь? Его лицо было сильно разбито, но он держался бодро.

– О! – воскликнул шкипер. – Значит, вы все–таки живы? Мы, видите ли, должны вытащить оттуда этого хулигана, а у этих мерзавцев слишком чувствительные нервы, чтобы спуститься.

– Сэр, у него ваш револьвер, – обратился Вильсон к Терье, – и это такой мальчик, что он не задумываясь пустит хоть кому пулю в лоб.

– Пустите меня, я попробую с ним сладить, – сказал Терье шкиперу Симсу. – Нужно по возможности обойтись без потери людьми.

Шкипер с радостью приветствовал неожиданно представившийся выход из неприятного положения, которое он сам же создал. Каким образом Терье сможет смирить взбунтовавшегося матроса, он не знал, но это ему было безразлично, лишь бы не рисковать своей собственной шкурой.

– А теперь, сэр, я попрошу вас отойти и отозвать экипаж, – сказал Терье. – Я посмотрю, что мне удастся сделать.

Матросы отошли к середине корабля и оттуда следили за действиями Терье, а несколько поодаль стояла Барбара Хардинг, которая тоже с жутким интересом смотрела на происходящее.

Терье склонился над открытым люком. Немедленно раздался выстрел, и пуля прожужжала у самой головы офицера.

– Стойте, Байрн, – спокойно сказал он. – Это я, Терье. Не стреляйте больше. Я хочу с вами поговорить.

– Нечего зубы заговаривать, – проворчал в ответ Билли. – Второй раз я не промахнусь.

– Я хочу поговорить с вами, Байрн, – повторил Терье тихим голосом. – Я сейчас спущусь к вам.

– Нет, шалишь, не спустишься, – ответил Байрн, – разве только мертвым скатишься сюда кубарем.

– Нет, спущусь, Байрн, – твердо возразил Терье. – Бросьте дурить. Видите, я даже не вооружен. Если хотите, можете держать меня под выстрелом револьвера, пока не убедитесь, что я вам ничего дурного не сделаю. Я единственный человек на судне, который может спасти вашу жизнь, и единственный, который имеет причины желать этого. Но мы должны толком сговориться, а в таком положении говорить нельзя, нас могут подслушать. Я честно поступлю с вами, Байрн, если и вы будете честно обращаться со мною. В случае, если мы не сговоримся, я просто уйду, и вам хуже не будет, чем теперь. Так, значит, я к вам иду.

И, не дождавшись ответа, второй штурман «Полумесяца» спокойно перелез через край люка и скрылся из вида.

Даже Билли Байрн должен был признать храбрость этого человека, а те, которые были на палубе и ничего не знали об отношениях между вторым штурманом и матросом, сочли эту храбрость в некотором роде чудесной.

Терье сразу вырос в глазах экипажа. Как испорчены ни были эти люди, но они ценили храбрость и мужество. Барбара Хардинг была совершенно сражена поступком Терье. Какое необыкновенное бесстрашие и полнейшее равнодушие к жизни! Ей вдруг стало жаль, что она оскорбила его подозрением. Такой храбрый человек должен был иметь благородную душу.

Спустившись вниз, Терье очутился под дулом револьвера, находящегося в руках взбешенного головореза. Штурман улыбнулся при виде насупленного, подозрительного взгляда Байрна.

– Вот что, друг мой Байрн, – сказал он весело. – Было бы глупо с моей стороны утверждать, что я вас спасаю из нежности к вам… Но вы мне нужны. Мы не можем рассчитывать на успех один без другого. Когда вы меня сегодня ударили, я подумал, что вы с ума со шли. Ведь вы помните наш уговор, что я буду с вами более груб, чем обыкновенно, чтобы отвлечь всякое подо зрение, если бы случайно нас застали за разговором? Сегодня как раз мне представился случай хорошенько отделать вас. Ведь мне только и нужно было показать мадмуазель Хардинг, что между нами плохие отношения. Если бы я предполагал, что вы действительно собираетесь меня ударить, то я убил бы вас наповал раньше, чем вы бы до меня прикоснулись. Вы меня захватили врасплох.

Но все это прошлое – я готов все забыть, помочь вам выйти из петли и продолжать наше дело, как будто ничего не случилось. Ну, что вы на это скажете?

– Я не знал, что вы меня в шутку ругали, – ответил потупясь Билли Байрн, – иначе я бы вас не долбанул, сэр. Вы так говорили, будто совсем взаправду.

– Отлично! Значит, с этим покончено, – сказал Терье. – Ну, а теперь выйдете ли вы наверх, если я уговорю капитана назначить вам день или два отсидки в холодной? Он должен все–таки как–нибудь вас наказать, чтобы спасти свою честь. Но я обещаю вам, что вас будут регулярно кормить и что вас не будут бить, как в первый раз. Если Симе не согласится на мое предложение, даю вам слово, что я вернусь и скажу вам.

– Ступайте, – сказал Билли Байрн. – Я не верю вам, как не верю тем; но пусть я лопну, если есть другой выход!

Терье вернулся на палубу и, подойдя к шкиперу, отвел его в сторону.

– Он согласен выйти добровольно, если ему обещать, что он отделается только одним или двумя днями карцера с полным пайком и без порки. Пожалуй, сэр, это самый лучший выход. Мы не можем в настоящем положении лишиться человека, а в случае, если мы по том захотим наказать этого молодца, мы всегда найдем какой–нибудь предлог.

– Отлично, мистер Терье, – ответил шкипер. – Я всецело предоставляю это дело вашему усмотрению. Делайте с парнем, что хотите. Это больше всех, собственно, касается вас: ведь вы – пострадавшее лицо.

Терье немедленно снова спустился в матросскую каюту и вскоре вышел оттуда вместе с Байрном. Билли отсидел два дня в заключении, и этим инцидент был как будто исчерпан. Следствия же его оказались весьма разнообразны.

Во–первых, в сердце Терье зародилась непримиримая ненависть к Билли. Если до этого времени его намерение отделаться от Байрна после того, как тот ему станет не нужен, было продиктовано осторожностью, то теперь оно усилилось жаждой мести.