Глава 18

Решительный поступок Кэтрин вызвал некоторое замешательство и у нее, и у Криса. Особенно переживала Кэтрин. Хотя о подобном развитии событий можно было догадаться ранее, быстрота, с которой все произошло, и собственная непосредственность немного смутили ее. Так или иначе, но они сжимали друг друга в объятиях. Кэтрин хмыкнула:

– Я, наверное, повела себя глупо. Как девчонка…

Крис тоже позволил себе улыбнуться:

– Хорошо, что вы об этом сказали. Я, признаться, то же самое думал о себе.

Кэтрин решила, что дело зашло довольно далеко. Поцелуи утешения довольно быстро приобрели налет чувственности, а Крис – несмотря на сложное внутреннее состояние, а может быть, благодаря ему, – отвечал ей с не меньшим энтузиазмом. Со стороны Криса, вероятно, это была инстинктивная попытка любой ценой отделаться от охватившей его депрессии. Тем не менее он ощутил определенное неудобство и, будучи человеком откровенным, сразу сообщил об этом Кэтрин.

– Что-то есть в этих поцелуях сомнительное, – пробормотал он в перерыве между ласками, когда девушка повернулась к нему лицом.

– Ничего подобного, – сказала она.

– Но ведь нельзя же из одного только сочувствия?…

– Это не сочувствие, Крис.

И это была чистая правда, потому что они очень скоро перебрались в спальню. Они думали одинаково: пусть все выглядит не слишком пристойно, но если хочется, если так уж сложилось – к чему противиться? Отделаться от чувства неуместности всего происходящего было трудно, но оно, однако, было не столь сильным, чтобы сдержать их.

Любовью они занимались довольно неуклюже, совсем не так, как актеры в голливудских фильмах, но Кэтрин решила, что все прошло замечательно. По контрасту с тем, что у нее было раньше, отношения с Крисом явились для Кэтрин настоящим откровением и очищением. Прежде близость с мужчиной рождала у Кэтрин чувство брезгливости и острого недовольства собой и партнером.

– У меня такое ощущение, что сейчас кто-нибудь войдет и примется нас стыдить, – заявил Крис.

– Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, прежде чем прикоснуться к его щеке губами.

– Боюсь, что все это – последствия моих ненужных откровений.

Кэтрин не хотелось, чтобы он испортил торжественный момент ее триумфа, и она приложила пальчик к его губам.

– Не стоит об этом думать. «Во многия мудрости многия печали» – уж я-то знаю…

Ее лоб увлажнился от пота и пылал. Крис смахнул несколько прядок, свесившихся ей на глаза.

Так они лежали вместе в неге и молчании, пока Крис не соскочил с кровати и не принялся одеваться.

– Сколько времени ты пробудешь у Элмора? – спросила Кэтрин.

– Представления не имею. Надеюсь, не слишком долго. Он желает обсудить со мной будущее Абрахама, но я, честно говоря, не понимаю, что мы станем обсуждать. Ведь будущего у него как раз нет.

Он поцеловал ее и вышел за дверь. Кэтрин тоже поднялась и накинула на себя полосатую хлопчатобумажную рубашку – одно из немногих свидетельств ее отношений с мужчинами. Рукава и полы свешивались чуть ли не до колен, что говорило о внушительных габаритах ее предыдущего владельца. Обрядившись таким образом, девушка пошла на кухню и занялась приготовлением кофе, испытывая противоречивые чувства стыда и радости. Это сложное ощущение пришлось ей по вкусу прежде всего потому, что оно не было самообманом или фантазией. В нем имелась непосредственность, и его главным недостатком являлось временное отсутствие объекта приложения.

Все-таки определенное неудобство никак не оставляло ее. Не дело соблазнять человека, который решил открыть тебе душу. Впрочем, Кэтрин отгоняла от себя эти мысли, что случилось – то случилось, и значит, так тому и быть. В конце концов инстинкты вовсе не обязаны следовать построениям разума.

В дверь позвонили. Кэтрин решила, что Крис забыл какую-то вещь, и, не раздумывая, распахнула дверь. На пороге стоял Стефан Абрахам.

– Господи, – только и сказала Кэтрин. – Это вы?

Тот от слабости опирался рукой о стену, а на его серого цвета коже в свете горевшей в коридоре лампы влажно поблескивала испарина.

– Вы с ним не встретились?

– С кем?

– С Крисом? Он только что ушел.

– Так его здесь нет? – в отчаянии воскликнул Абрахам и прижал к виску ладонь, закрыв на мгновение глаза. На нем был черный костюм и коричневая рубашка, застегнутая под горло.

– Нет, – подтвердила Кэтрин. – Он ушел к Элмору.

– Вот дьявольщина, – выругался Абрахам.

Кэтрин сглотнула и сильнее запахнула рубашку на груди, инстинктивно пытаясь придать своему наряду менее фривольный характер.

– Что вы хотите?

– О, как всегда, многого, – с иронией в голосе произнес он, сопроводив свои слова жестом. – Мира во всем мире, окончания глобального потепления атмосферы, лекарства против СПИДа и вашу голову на блюде.

Кэтрин попыталась было захлопнуть дверь, но он вставил ногу в дверной проем и не позволил ей этого сделать. Потом он поднажал и снова распахнул дверь. Кэтрин запаниковала и стала отступать в глубь комнаты. Абрахам обхватил голову руками, оскалил в болезненной ухмылке зубы и застонал. Хаос внутри его организма обретал физические формы. Теперь он страдал не только от всякого рода голосов, но начал ощущать сильнейшую боль, сдавливавшую мозг, словно железной рукой. Сколько дней он не спал? Абрахам и сам бы не смог с уверенностью ответить на этот вопрос.

– А вы не слишком обременены одеждой, – произнес он и провел кончиком языка по своим мясистым губам. – Насколько я понимаю, вы и Лэнг… скажем, успели познакомиться поближе с момента нашей последней встречи?

Абрахаму понравилось, что у него получилось так складно. Даже привычная пытка на время прекратилась, и он еще больше оживился.

– Понимайте себе, что вам угодно, только убирайтесь отсюда поскорее! – храбро заявила ему Кэтрин.

Абрахам скривил рот.

– Это что еще за прием? Где же хваленые щедрость и радушие истинной хозяйки?

– Если вы сделаете еще один шаг – я закричу!

Абрахам начал злиться.

– Я разочаровался в вас, Кэтрин. Поначалу я решил, что мы сможем с вами поладить, но теперь…

Невидимая рука отбросила его к стене. Кэтрин с ужасом следила за тем, как он стонал и корчился. Его глаза в одно мгновение сделались безжизненными и напоминали теперь два пустых темных провала. Она попятилась от него и укрылась в спальне – единственной комнате, куда она еще могла отступить. Там она оглядела мебель и стены в поисках предмета, который она могла бы использовать в качестве оружия. Абрахам скороговоркой произносил что-то нечленораздельное, сражаясь с какими-то негодяями, которых никто, кроме него, не видел.

– …в покое, ради Христа!… Нет, я не стану… не буду… Я не могу-у-у…

В самый последний момент краем глаза Кэтрин заметила изготовившуюся для удара руку. Затем последовал удар, обрушившийся на ее лицо. Это было настолько неожиданно, что Кэтрин не успела увернуться. Она отлетела к шкафу и всем телом ударилась о него, сокрушая деревянные полочки с безделушками и книгами. Потом она сползла на пол.

Абрахам, проливая горькие слезы и раскачиваясь, словно пьяный, брел по комнате. Кэтрин почувствовала приступ дурноты, но не поняла, что явилось его причиной – сильный удар в лицо или захлестнувший ее ужас. Абрахам оглядывал спальню пустыми, похожими на синяки глазами и завывал:

– Что, черт возьми, происходит? Что же это случилось со мной? И почему со мной?

Он добрался до постели и принялся мерить шагами пятачок перед ней, делая шаг-другой в сторону и снова возвращаясь назад. Кэтрин свернулась калачиком и старалась не попасться ему на глаза, но он довольно скоро обнаружил ее и вперил в девушку пылавший ненавистью взгляд. Потом он с отвращением скривил рот, отвернулся и снова обратился к своей невидимой аудитории:

– Что же я… вашу мать, должен делать? – проревел он в пустоту.

Хотя у Кэтрин болела голова и перед глазами все плыло, она пыталась соображать. Мысль о бегстве она отмела сразу – ноги у нее подгибались, так что беглец из нее вышел бы никудышный. Кроме того, Абрахам был несоизмеримо сильнее и не дал бы ей выбраться из спальни. Оставалось одно – пытаться выжить любой ценой.

– Шлюха поганая! – заорал между тем Абрахам, от злости срываясь на фальцет. Это был дурной знак. Разлепляя тонкие посеревшие губы, он выстреливал ей в лицо короткими, бессвязными фразами: – Ах ты дрянь!… Я тебе что говорю… Я… вот!… Где он, черт возьми?!

Кэтрин прикрыла голову руками, чтобы приглушить душераздирающие вопли Абрахама и защититься от его ударов, если ему вдруг придет в голову выместить на ней злобу. Однако Абрахам предпочел колотить в стену.

– Мне нужна помощь! Где он? Он должен мне помочь!

Кэтрин продолжала лихорадочно прикидывать, как ей быть дальше, и пришла к неутешительному выводу, что, пока у нее перед глазами все плывет, ноги отказываются служить, ей остается лишь надеяться на чудо.

Между тем беспокойный гость неожиданно сменил тон и тему. Теперь он мурлыкал довольно мерзким голосом, обращаясь непосредственно к ней:

– Ладно, все это пустяки. Давай-ка лучше глянем, какие сокровища ты скрываешь под этой безразмерной рубашечкой?

Гнев Абрахама бесследно улетучился. Кэтрин даже глянула в его сторону, чтобы убедиться, что это на самом деле он и никто другой. Он склонился над ней – такой же псих, как и раньше, – но теперь в его глазах было желание. Новое изменение в поведении сумасшедшего скульптора отнюдь не порадовало девушку, а испугало еще больше. Абрахам подхватил ее на руки и с размаху швырнул на кровать. В глазах у Кэтрин потемнело.

Абрахама трясло. Помимо наиболее острых чувств – боли и предвкушения удовольствия, – он одновременно испытывал отрешенность от собственного тела, которым был уже не в силах владеть полностью, – за него это большей частью делали незваные гости, поселившиеся в его черепе. Глаза у Абрахама горели, а в горле першило и стоял комок.

Кэтрин видела, как ежесекундно болезненно кривится лицо Абрахама, но плакать не хотела, хотя и обмирала от ужаса. Абрахам заметил царапину у нее на виске и коснулся ее пальцем.

– Это не моя вина, – прошептал он. – Ты же знаешь, что это так. Я не мог… Я бы не стал…

Он замолчал, потому что был занят: трогал ее лицо, шею и расстегивал воротник рубашки. Потом он просунул руку в образовавшееся отверстие и коснулся ее груди. Он нагибался к ней все ближе и ближе, пока его лицо не оказалось на расстоянии какого-нибудь дюйма от лица девушки. Кэтрин поджала губы, поскольку Абрахам явно готовился ее поцеловать. Она попыталась его оттолкнуть и тем избежать ненавистного ей прикосновения, но Абрахам был гораздо сильнее, и ему без особого труда удалось притиснуть свой рот ко рту Кэтрин, а потом сделать попытку раздвинуть ее сжатые губы языком.

Ей было необходимо выждать, когда он займет невыгодное для себя положение, и нанести единственный точный удар, который бы вывел его на некоторое время из строя, а потом – удирать без оглядки. Однако, если этот план не сработает… Кэтрин решила не истязать свое воображение, поскольку последствия скорее всего оказались бы ужасными.

– Какая чудная кожа, – смачно пришлепывая губами, выговаривал Абрахам, настолько погруженный в лихорадочное ожидание блаженства, что все остальное для него перестало существовать. Его голос изменился до неузнаваемости и приобрел ясно различимые воркующие нотки. Боль ушла, и мука сменилась восторгом и ожиданием еще большего удовольствия.

Кэтрин прикрыла глаза и съежилась, чувствуя на себе его влажные губы. Она давно уже кричала, что было сил, но… про себя. И непрестанно повторяла: не трусь, терпи, не…

Они оба услышали этот звук. Он прозвучал в отдалении, но довольно отчетливо. Сначала какие-то щелчки, потом послышался скрип открываемой двери, потом – какое-то шевеление в коридоре. И шаги. Кэтрин воспряла. Абрахам оторвался от ее тела и навострил уши. Потом они оба, как-по команде, повернулись к двери.

– Крис! – воскликнула она. – В спальне! Крис, помоги мне!

На Рейчел было летнее платье, просторное и тонкое. В жаркие дни оно обеспечивало прохладу. Руки и плечи у нее были обнажены, а волосы забраны на затылке в конский хвост. Она взглянула на Абрахама, который теперь находился в противоположном конце комнаты у окна, выходившего на улицу. Как только она остановила на нем свой взгляд, все его былые страхи тут же вернулись. У Кэтрин болела голова. Она прикрыла глаза и пыталась побороть очередной приступ обрушившейся на нее дрожи. Рейчел замерла в дверном проеме, потом медленно перевела глаза на Кэтрин.

– Что касается нас с вами, милочка, то наше совместное здесь пребывание не более чем совпадение. Я здесь потому, что ищу его.

– Вы что, следили за мной? – спросил Абрахам.

– Я ведь просила вас не уходить из дома.

– Я… Я… но…

– Вы были настолько легкомысленны, что оставили свои координаты в альбоме. Я ведь и представления не имела, что мисс Росс поразила вас в самое сердце. Но потом я обнаружила ваши наброски, навеянные ее очаровательным личиком, и решила, что вы, возможно, направились именно к ней. Наброски, надо сказать, были очень хорошие.

– Были?

– Именно. Были. Если, разумеется, пожарные не установили новый рекорд скорости.

– Пожарные?

– Ну да. Я подожгла ваш дом. Ваши работы и все остальное в нем наверняка сгорело. Все, за исключением вас, Стефан.

Абрахам зацепился ногой за кожаную сумку, которая стояла у ножки кресла, упал на одно колено, но не сделал ни малейшей попытки подняться. На его лице и шее обильно выступила испарина, мгновенно увлажнившая воротник его коричневой рубашки. Он сунул за ворот два пальца и дернул, словно воротник внезапно стал ему мал. Рейчел с отсутствующим видом следила за его манипуляциями.

– Кто вы такая? – хрипло прошептал он. – Что вы со мной сделали?

– Не столь важно, кто такая я. Лучше скажите, кто вы такой? Я узнала вас, как только увидела. Ничтожный человечек, продавший душу дьяволу.

Рейчел склонилась над Кэтрин и прикрыла рубашкой ее грудь, которую несколькими минутами раньше обнажил Абрахам.

– Мы ведь не хотим, чтобы он возбудился еще больше, верно?

Кэтрин ничего не сказала в ответ. Она следила за Абрахамом, который пятился шаг за шагом от Рейчел, пока не уперся спиной в стену. Кэтрин заметила, как участилось его дыхание, когда он понял, что отступать ему некуда. Тогда он сел на пол, подтянул колени к животу и прикрыл голову руками, то есть поступил точно так, как поступила Кэтрин, когда он ворвался следом за ней в спальню.

– Что вам от меня нужно? – рыдающим голосом спросил Абрахам. – Скажите, прошу вас. Что вам от меня нужно?

Рейчел оттопырила губу и сдула непокорную прядку, свесившуюся ей на глаза.

– Мне нужно, чтобы вы поняли, кто такая я и кто такой вы. И очень хорошо уяснили разницу между нами. Я хочу, чтобы вы поняли, насколько вы ничтожное и не заслуживающее внимания существо по сравнению со мной.

– Я знаю, – простонал он. – Я знаю!

– Нет, вы не знаете. Пока не знаете. Когда мы с Робертом были в «Семерке червей», я ощутила ваше присутствие задолго до того, как вы приблизились ко мне. Ведь вы, в сущности, меня не узнали, верно? И это несмотря на то что вы делали с меня наброски для заказанной мною скульптуры в мраморе.

Я узнала вас сразу же. Вы сидели такой надутый, важный – полагали, должно быть, что вы куда значительнее всех прочих людей, которые вас окружали. Но поглядите на себя сейчас. Вы ничто в сравнении со мной. Вы слишком мелки даже для того, чтобы распорядиться моим даром. Ваше высокомерие, Абрахам, во сто крат превышает ваши возможности…

Она наклонилась к нему, и он отчаянно замигал, как если бы она его ударила, хотя она даже к нему не прикоснулась. Потом он склонил голову.

– Меня очень позабавило ваше неприкаянное состояние в «Семерке червей», особенно после того, как вы учуяли мое присутствие. Вы представить себе не можете, какой комичный – нет, глупый! – был у вас тогда вид. Все вокруг решили, что вы напились в стельку. Но для вас было бы лучше, если бы вы и в самом деле хлебнули лишнего. Я не знала тогда, что мне делать – то ли смеяться, то ли вас убить.

– Но тогда… он… Кто он такой? – пробормотал Абрахам.

Рейчел засияла.

– Он ввел вас в смущение, да? Ничего удивительного. Роберт – существо особенное. Он – как бы это сказать?… Куколка! – вот кто он такой! Он находится в процессе трансформации, перехода, если хотите.

– Перехода? Во что же?

– В нечто чрезвычайно удивительное. Скоро он станет таким же, как я, – заявила Рейчел, после чего обратила внимание на Кэтрин. – Вы понимаете, о чем я веду речь?

– Ни единого слова.

– Да, но… как это происходит? – настаивал на ответе Абрахам.

– Вашим маленьким мозгам будет трудно осознать всю глубину происходящих в нем изменений. Но в результате он сделается бессмертным – как я.

Слова Рейчел эхом отдались в мозгу Кэтрин. «Он сделается бессмертным – как я». Она вцепилась пальцами в виски, и там, где пальцы коснулись кожи, сразу же образовались красные полоски – так сильно она сжала голову. Впрочем, это принесло некоторую пользу – лихорадка и дурнота стали постепенно отступать.

– Вот что я хочу сообщить вам, Абрахам, – я бессмертна. И буду жить вечно. Вы почитаете себя за очень важную особу, но по сравнению со мной вы – ничто.

Она по-прежнему нависала над ним, но до него не дотрагивалась. Впрочем, в этом не было смысла – боль с новой силой обрушилась на несчастного Абрахама и заставила его разразиться криками и стонами. Кэтрин. словно загипнотизированная, следила за тем, как он извивался и корчился на полу от боли, до крови кусая губы. Рейчел хладнокровно поглядывала в окно.

– Вы умираете, – сообщила она Абрахаму. – Я дала вам возможность заглянуть в вечность – ведь вы из-за этого продали свою душу, но вы не выдержали испытания. Вы оскорбили меня. В моих лучших чувствах. И теперь, точно так же, как рыбак выбрасывает в воду мелкую рыбешку, я отбрасываю вас.

Абрахам изобразил на лице неподдельное изумление.

– Но… я… Я не понимаю.

– Ну и ладно. От вас понимания не требуется, – улыбнулась ему Рейчел.

Рейчел надвинулась на него, и он закричал. В попытке избежать неизбежное он собрал все свои физические и моральные силы воедино и мобилизовал все резервы организма. Он попытался перелезть через кровать, чтобы потом совершить молниеносный бросок к двери. Кэтрин вскрикнула, поскольку ей показалось, что он собирается пробежать прямо по ее телу. Но он не успел – Рейчел его перехватила. Она дернула его за руку, и он с грохотом полетел на пол. Она схватила его левой рукой, рывком подняла на ноги и ударила правой. От удара его тело вылетело из дверей и рухнуло в ванной. Кэтрин не могла поверить своим глазам: весь путь Абрахам проделал по воздуху, не коснувшись ногами пола, и лишь стена в ванной задержала его полет. Он врезался в эту стену и мгновением позже свалился на кафельный пол.

Рейчел повернулась на каблуках. Кэтрин подалась назад, лихорадочно обшаривая комнату глазами в поисках предмета, которым она могла бы себя защитить. При этом она подивилась столь странному желанию со своей стороны. Ведь если бы дело дошло до схватки, вряд ли она сумела бы противостоять Рейчел – один-единственный удар этой женщины отбросил Абрахама на десять футов. Кэтрин решила, что противостоять этой даме можно, лишь вооружившись базукой. Но если то, что она твердила о собственном бессмертии, правда, то и базука вряд ли бы помогла. Кэтрин бы только зря потратила время и заряды.

– А вы знаете, что вашу сестру убила я? – хладнокровно осведомилась Рейчел.

Кэтрин постаралась еще больше отдалиться от непрошеной гостьи.

– Я… я… не была в этом уверена.

– Но вы меня подозревали?

Кэтрин прикусила язычок, чтобы не проболтаться.

– В маленьких головках и мыслишки пустяковые, – вздохнула Рейчел.

Зазвонил телефон. Они обе почти автоматически взглянули на него, после чего Кэтрин вопросительно посмотрела на Рейчел.

– Забудьте о нем, – скомандовала та. Аппарат продолжал посылать в воздух пронзительные трели. Рейчел провела рукой по застилавшим кровать простыням и обратила внимание на две подушки, еще хранившие на себе вмятины от человеческих голов. – Дясеннифер бы очень за вас порадовалась.

Телефон замолчал, и в наступившей тишине Кэтрин изумленно спросила:

– Что вы имеете в виду?

– Она хотела, чтобы вы завели себе любовника. Она беспокоилась о вас. Ваш последний ухажер – тот что все время врал и говорил, что не женат; – ничего собой не представлял. Она его терпеть не могла. Считала лживым и ненадежным. Но вот Крис ей бы понравился. Ей нравится Крис.

Рейчел улыбалась, но Кэтрин смотрела на нее с ужасом. Телефон зазвонил снова, но на этот раз в ответ на вопросительный взгляд Кэтрин она лишь отрицательно покачала головой. Когда телефон замолчал, женщина протянула руку, сняла и положила рядом. Потом она сказала:

– Знаете, у вас с Крисом есть нечто общее – помимо недавно обретенной страсти проводить время в постели вместе.

– Что же это? – поинтересовалась Кэтрин, хотя вовсе не была уверена, что ей хочется это узнать.

– Я убивала и поглощала людей, которых и вы, и он любили.

Затем последовало молчание длиной в полных десять секунд, после чего Кэтрин осторожно спросила:

– Поглощала? Что это значит?

Рейчел не обратила никакого внимания на ее вопрос.

– Вы помните, как Дженнифер отваживала от вас слишком настойчивых молодых людей? «Кэтрин не может пойти с вами, потому что ей нравитесь не вы, а ваш брат!» – произнесла она высоким певучим голосом и улыбнулась при, этом воспоминании, которое когда-то принадлежало Дженнифер, а теперь досталось ей. – Она всегда знала, что вы не любите Дэвида, и стоило ей выйти за него замуж, как она сразу же пожалела, что не прислушалась к вашему мнению. Кстати, она хоть раз говорила вам об этом?

В глазах Кэтрин заблестели слезы. У нее задрожал подбородок, но тем не менее она ухитрилась вложить в свой ответ весь оставшийся в ее распоряжении запас иронии:

– Вам лучше знать.

Рейчел кивнула и изобразила на губах улыбку сочувствия.

– Верно, я знаю. Так вот, она ни разу вам об этом и словом не обмолвилась. Признаться, существовало довольно много вещей, о которых ей хотелось вам поведать. Об Андрэ Перлмане, к примеру. И лишь страх удерживал ее от этого.